Молоко, сульфат и Алби-Голодовка

Он ошеломлен, но меня не проведешь. Я прыгаю к нему и вырываю его руку из кармана.

Там нет никаких комиксов. Наверное, он успел засунуть их обратно.

Профессор Уинг потрясен. Он теряет дар речи. Откуда этой женщине знать о короне? Кто она такая, чтобы просто так приходить и заявлять, что ей кажется, будто здесь зарыто что-то ценное?

– Корона? – бормочет он. – Корона?

– Да, – отвечает она. – Старинная корона, пропавшая во времена Этельреда Нерешительного, хотя, если честно, я не знаю, когда жил Этельред Нерешительный. Интересно, почему его звали Нерешительным?

Профессор Уинг знает почему, но не выдаст себя ответом. Эта женщина, похоже, принимает его за самого настоящего дорожного рабочего, так что все еще вполне может обойтись. Даже во времена Этельреда эта корона уже была старинной и ценной, и что касается лично профессора, никто не сможет помешать ему ее обнаружить.

– Откуда вы знаете о короне? – дрожащим голосом спрашивает он. – Местная брикстонская легенда?

– Нет, я в публичной библиотеке прочитала… На самом деле там не говорилось, где именно корона захоронена, только я медиум и немного прорицательница, я уверена, что корона где-то здесь.

На мгновение профессор Уинг потрясен удивительным свидетельством в пользу существования сверхъестественных явлений, но быстро приходит в себя.

– Мне надо копать, – говорит он женщине, напуская на себя скучающий вид. – Я здесь в одиночку, ох уж эти сокращения бюджета.

– Конечно, – отвечает она, – Я тут немного постою и попытаюсь уточнить место захоронения.

Профессор несчастен, но продолжает копать.

Фрэн не отдает себе отчета, что действует не в полную силу. В ее организме все еще буйствуют наркотики. Вера в собственную неуязвимость обычно защищает Фрэн, но сегодня за ней ходит магазинная охранница, решившая обязательно кого-нибудь словить, чтобы не потерять работу.

В нормальные дни Фрэн чувствует присутствие охраны, но сегодня ее восприятие ослаблено, она даже не может решить, что именно украсть, В конце концов она определяется и бредет к кассе. Фрэн собирается оплатить маленькую консервную банку бобов. Изнутри ее одежда топорщится от ворованных продуктов.

За Фрэн идет сыщица.

Фрэн платит за бобы и выходит. На плечо опускается рука – сыщица из магазина просит Фрэн вернуться.

«Ох, блин», – проносится в голове у Фрэн.

Китаец берет дело в свои руки и связывается с сыщиком. Он знает, сыщик легко найдет Алби-Голодовку. Еще китаец хотел бы знать, что стряслось с Ченом, но, гуляя по Сохо, слышит о вчерашней победе Чена над By. Вокруг только об этом и говорят, люди еще никогда не видели беднягу By и его болельщиков такими убитыми.

Китаец полагает, что Чен отсыпается после бурного празднования. Он совершенно не понимает причины столь дикой радости, но знает, что для Чена это очень важно. Довольный Чен – эффективный Чен, поэтому китаец особо не возражает.

Я обвиняю кретина, что он нарочно уронил ящик с комиксами, и мы чуть не доходим до драки. Похоже, он хочет изгадить комиксы, я его просто убью, если увижу в радиусе десяти футов от «Серебряного Серфера».

В конце концов все загружено, я сажусь охранять комиксы. Кретин хлопает дверцей и заводит машину.

Я прошу его не гнать и рассказываю, как проехать к новому месту жительства девушки, в чьем бывшем сквоте я намерен отсидеться. Мы приехали, он хочет остаться на улице, но я боюсь, что он удерет, и заставляю идти со мной.

Я выпрашиваю у девушки ключ. Она собиралась отдать его еще одному другу, которому требуется жилище, но я очень долго распространяюсь обо всех, кто жаждет меня убить, и в конце концов она сдается и вручает мне ключ. И к тому же, говорю я, если ты не дашь мне ключи, я поеду и выбью дверь.

Мы добираемся до сквота, начинаем разгружаться и ругаться. Он хочет денег за бензин – злобный ублюдок, думаю я и отдаю ему мелочь из карманов, мы еще немного спорим по поводу разгрузки комиксов и вещей в новую квартиру, в окна уже выглядывают соседи. О господи, думают они, только не новые сквоттеры, почему муниципальный совет не закроет уже этот рассадник и не даст нам вздохнуть спокойно?

Водитель грузовичка заявляет, что надеется больше никогда в жизни меня не видеть. Я не возражаю, говорю я и ощупываю переднее сиденье – не спрятал ли он там чего. Он сваливает. Я запираю двери и иду покупать сладости для Счастливца.

Сыщица уже почти втянула Фрэн обратно в магазин, и тут внезапно у них за спиной раздался дикий шум, и из двери, брыкаясь и осыпая друг друга тумаками, с криками вываливаются двое. Один в синей форме с белым кантом, второй в сером костюме. Пролетев сквозь груду выброшенных картонных ящиков, они ныряют в гору проволочных корзинок, которая на глазах разваливается, и врезаются в расставленные вдоль тротуара овощные прилавки. Картофель, морковь и лук лавиной низвергаются под ноги толпе зрителей, которая быстро собирается вокруг.

Охраннику в этой драке приходится тяжко. Кассирши выбегают поболеть за его противника.

Сыщица отпускает Фрэн и спешит на помощь к охраннику. Она не без причины опасается случайного удара ногой. Фрэн, все еще нагруженная краденым, пользуется моментом, чтобы улизнуть, когда слышит выкрик из заварухи:

– Отпустите меня, я из Правления по Сбыту Молока!

Переехав в новую квартиру, я прекратил все контакты с газетами, телевидением, радио и большинством знакомых.

Я залег на дно и нервничаю.

Может, мне стоит запросить полицейской охраны или разоблачить Правление по Сбыту Молока на «Би-би-си»? К сожалению, я отклоняю обе идеи: мне никто не поверит. С другой стороны, я ведь не могу прятаться до бесконечности, а если уж совсем честно, я вообще не смогу долго скрываться.

Я склоняюсь к воинствующей обороне и разыскиваю копию «Крестного отца» в качестве пособия по обучению. У меня нет времени на созыв большого семейства, поэтому я решаю раздобыть оружие. Это, конечно, дорого обойдется, а единственная моя ценность – коллекция комиксов. Я могу защитить себя только продажей коллекции.

Кто-нибудь в мире так же страдал?

By заявляется в почти не меблированную, как и его собственная, квартиру учителя. Тот уже осведомлен о событиях вчерашнего вечера и по глазам By понимает, что тот нуждается в совете.

– Продолжай играть, – говорит учитель. – Как твои картины?

Они пьют чай и обсуждают живопись.

На следующий день после секса с Джун я возвращаюсь в Брикстон. Она сказала, что я самый оборванный из всех ее знакомых, и выдала мне свои ненужные армейские штаны. Похоже, я все еще ей нравлюсь.

С одной стороны, мне лучше – я кому-то симпатичен, но с другой, мне гораздо хуже – мне уже завтра встречаться с этой Памелой Паттерсон, дамой с комиксами на продажу, а на самом деле убийцей, которая собирается стереть меня с лица земли во имя повышения прибылей от продажи молока.

Я должен придумать, как спастись. Вот был бы у меня пистолет, но его нету… да и убеги я от нее – все равно за мной по пятам ходит китаец. Несколько минут размышлений обо всем этом – и у меня начинается припадок жуткой неуверенности, я дорогу не могу перейти. Некоторые люди одной левой справляются с любыми опасностями, но я не из их числа. Еще какое-то время я болтаюсь по городу, не зная, то ли отправиться домой, то ли сесть на самолет и улететь в Марокко. Но у меня нет денег, я боюсь самолетов, да и вообще эти люди все равно пустятся по моему следу, садисты ублюдочные.

Я начинаю дергаться – вдруг кто-то вынесет мои комиксы через дыру в потолке, – и спешу домой. Хомяк – верный друг, но он слишком мал, чтобы защитить квартиру от грабителей.

Фрэн и Джули рассеянно завтракают. Они потеряли аппетит, как только в доме появилась еда, это довольно часто случается, они обе уже совсем тощие. Если бы наркотики были покалорийнее, это бы все упростило.

Фрэн рассказывает Джули, как почти попалась.

– Все висело на волоске, – говорит она. – Эту сыщицу явно натаскали применять силу. Если бы не драка, эта тетка сейчас скрутила бы меня и держала до приезда полиции.

– Значит, мы больше не можем ходить за едой в «Удачную Покупку»?

Фрэн не уверена. А вдруг в следующий раз сыщица ее узнает и станет за ней следить? Все это безумно ее раздражает, за многие годы еще ни разу не было проблем с незаконной реквизицией товаров, а «Удачная Покупка» – самое подходящее место. Ну да ладно, в Брикстоне полно магазинов.

«Мы обеспечиваем Брикстон», – гласит рекламная кампания «Удачной Покупки», и Фрэн с ними полностью согласна, если только ей не приходится тратить там деньги.

В это время в магазине в каморку охраны запихнули связанного человека в сером костюме. Это Уизерс из отдела грязных штучек Правления по Сбыту Молока. Он заявляет, что невиновен и не собирался выходить из магазина с консервной банкой клубники в руках. Это его не спасает: «Мы всегда наказываем», – гласят таблички на стенах, и это не шутки, не надо нам сказок о том, что это случайность, у нас таких историй по десять в день.

Уизерс совершенно не собирался воровать. От нервозности и прессинга на работе он страдает припадками рассеянности, которые уходят корнями в низкие прибыли по всей стране.

Почти никто больше не пьет молока.

Профессор Уинг яростно копает, эта женщина наконец-то убралась за угол. Что делать? Чтобы не выдать себя, профессору никоим образом нельзя ей препятствовать.

Остается только быстренько найти корону, прежде чем негритянка еще больше все усложнит.

Как она могла провидеть наличие короны? После профессорских исследований и адской работы она запросто является и угадывает место захоронения? Эта женщина ведь даже не знает, когда жил Этельред Нерешительный, господи спаси и помилуй, какое право она имеет так бесцеремонно вмешиваться? Проклятие, думает он и продолжает копать, натыкается на какой-то землистый бетон и устанавливает бурав. Профессор ненавидит бурав, тот вибрирует в руках, вибрация отдается во всем теле и постоянно кажется, что вот-вот инструмент выйдет из-под контроля.

Профессор Уинг включает бурав и вгрызается в землю. Раздается хруст, в лицо летят ошметки какого-то красного материала и бьет струя воды. Господи, думает профессор, я пропорол трубу.

Вода выбулькивает и заливает его краденые рабочие ботинки.

Перебравшись в новый сквот, я довольно долго печалился.

Реггей отвлекает, но лишь чуть-чуть – я брожу по квартире и разглядываю еле заштукатуренные дыры в потолке. Из них в любой момент, размахивая ножами и бритвами, может ввалиться банда преступников, она ограбит меня и оставит лежать в луже крови на полу, а я буду поддерживать руками две половинки раскроенного черепа, чтоб не развалился. Будь у меня деньги, я бы куда-нибудь переехал, не важно куда. Я покрыл бы весь дом металлическими пластинами, оставил бы одну дверь, которая открывалась бы только по отпечаткам моих пальцев и по голосу – вот тогда бы я чувствовал себя в безопасности. С другой стороны, такой дом может спровоцировать жуткие приступы клаустрофобии, может быть, единственный выход – переезд на необитаемый остров и жалкое существование в окружении пальм. Но я где-то читал, что людей, сидящих под пальмами, часто убивают падающие кокосы. Богословские книги умалчивают о подобных фактах, сложно признать, что творец великого ума сотворит мир и совершенно не позаботится о предохранении от смертоносных кокосов.

Мне нужен совет. Я бы хотел повидаться со своим другом Стейси, но он в больнице, сильно хворает, подхватил столбняк от грязной таблетки витамина С, впадает в кому и выпадает обратно, и бредит об опасностях, что подстерегают в магазинах здоровой пищи.

Даже если меня чудом не убьют взломщики, убийца уж точно доберется, беспокойством я довожу себя до безумия, единственное облегчение – разговор с хомяком, но и он не видит выхода.

Примерно в это же время я узнаю, что меня разыскивает китаец.

В своем кабинете китаец по телефону проворачивает серьезные сделки – на одной линии у него Бирма, на второй Нью-Йорк, китаец организует поставку героина, которая принесет фантастические деньги ему и кое-каким заинтересованным лицам.

К сожалению, эти деньги не помогут заполучить женщину его мечты, он совершенно не продвигается в направлении своего заветного желания – брака с английской аристократкой. Таким образом китаец мог бы стать графом, лордом или еще кем, его знания об английской аристократии весьма поверхностны, а единственные известные ему представители этого племени – пьяные негодяи, которые посещают его ночной клуб. Не могут же они все быть такими, стрелять куропатку в таком подпитии по меньшей мере опасно. Или правильнее сказать – куропаток? Ну не важно, их можно стрелять в пьяном виде?

Вот откуда нормальным людям знать такие подробности?

После ночи с Джун я возвращаюсь домой. Завтра свидание с Памелой Паттерсон. Я так и не раздобыл пистолет, я даже не разузнал, где его найти, вот в Америке проще – зашел на ближайшую почту или в скобяную лавку и купил себе пистолет за наличные. M16? Разумеется, сэр, вам завернуть или вы им прямо сейчас и воспользуетесь?

Я ставлю кассету регги, которую записал с радио.

Самоуверенный индюк, думаю я, но музыка все равно хорошая. В поисках вдохновения я рассеянно танцую по дому. Встреча с этой женщиной состоится в пабе во время обеда, по крайней мере, она не сможет застрелить меня на месте, но, с другой стороны, я тоже не смогу забить ее до смерти прямо там. Единственное мое преимущество – она не знает, что я в курсе, кто она такая на самом деле.

Танцуя и совсем не глядя под ноги, я делаю необдуманный поворот на выходе из спальни и врезаюсь в кресло, какого лешего тут делает кресло, нормальные люди в коридоре не сидят, правда?

Я присаживаюсь постонать: расшибленная о внезапное кресло голень – это ужасно больно.

Управляющий «Удачной Покупки» рад оказаться лицом к лицу с одним из воришек, мародерствующих в его магазине.

– Ты, ублюдок, – кричит он Уизерсу. – Вы обираете меня до нитки, и сейчас ты за это заплатишь. – Он бьет Уизерса по лицу. – Что ты сделал с краденой газовой плитой?

Уизерс ошеломлен и шокирован. Управляющий бьет его снова.

– Сколько банок консервированной клубники ты стянул?

Уизерс пытается объяснить, что ни разу ничего не украл ни из этого, ни из любого другого магазина, однако столпившиеся вокруг охранники выглядят в высшей степени угрожающе.

– Мы хотим чистосердечного признания до того, как вызовем полицию, – заявляет управляющий. – И ты отсюда не выйдешь, пока не расколешься. – Он бьет Уизерса в третий раз. – Как ты сбываешь краденое?

После не-завтрака Джули выбирается на урок женской самообороны. Она еще нетвердо стоит на ногах после вчерашнего, но к моменту прибытия лучше бы ей оклематься – тренер не любит тех, кто не выкладывается.

Урок проводится в огромном подвале сквота неподалеку. Раньше здесь была призывная военная контора, огромный подвал был предназначен под ядерное бомбоубежище, но контору закрыли из-за региональных военных перетасовок – здание слишком старое, в нем не хватает витрин, чтобы выставлять модели танков, фото солдат и плакаты «заходи и смотри».

Джун приходит последней и начинает разминаться вместе со всеми. После первой же растяжки она понимает, что сейчас ее вырвет, – вот такого, насколько она помнит, на уроках еще никогда не случалось.

Стейси в больнице, он опасно болен. Ему полагается лежать в реанимации, но она сейчас переполнена, и он лежит на кровати в закутке, который раньше был частью кладовки канцтоваров, расположенной неподалеку. Стейси заработал столбняк и еще какую-то неведомую болячку, о которой ничего не знают врачи. Он заразился от грязной таблетки витамина С, хранившейся рядом с органически выращенной морковью в магазине здоровой пищи, эта морковка извозила грязью всю полку.

Сейчас Стейси впадает в кому и выпадает обратно, бессвязно бормоча в пространство. Стейси совершенно невменяем.

Однажды в субботу я выбираюсь из подполья в парк через дорогу. Движение за ядерное разоружение организовало там фестиваль, я должен их поддержать, да и, кроме того, я хочу послушать группы и думаю, что в многотысячной толпе буду в относительной безопасности.

Ну вот, я выбираюсь в парк, битком набитый миллионами молодых людей, которые пользуются моментом, чтобы продемонстрировать всему миру, включая расположившихся на крышах с биноклями полицейских, новый цвет волос и совершенно не обращают внимания на плохую погоду, грозящую смыть нас с лица земли.

На фестивале полно киосков с едой, эмблем, детских развлечений, старой одежды, книжек, крошечных политических партий, все, казалось бы, не так уж и плохо, но я чувствую себя стариком среди этой молодежи – я уверен, некоторые тихо посмеиваются, на меня глядя.

Я постоянно верчу головой, будто кого-то ищу, чтобы никто не разглядел мои морщины. Когда диджей играет старые записи моего детства, я так убедительно, что сам себе верю, делаю вид, будто в жизни ничего подобного не слышал, с каждой новой записью я нарочито все более и более озадачиваюсь, пусть окружающие видят – я понятия не имею, что же это такое.

Профессор Уинг стремительно реагирует на катастрофу, обматывает трубу спецовкой, чтобы сдержать струю, а сам бежит к фургону в поисках чего-нибудь понадежнее для починки. В глубине фургона лежит коробка, маркированная «аварийные припасы», но в ней обнаруживаются только бинты и ничего пригодного для починки прорванных водопроводных труб. Профессор не знает, чем ремонтируют трубы.

В отчаянии он хватает бинты и мчится обратно, вода уже пробивается сквозь спецовку и течет на землю, хорошо хоть раскоп прикрыт палаткой и никто не видит, что творится – ну хотя бы до того, как затопит всю улицу.

Профессору надо опустить руки под ледяную воду, чтобы достать низ трубы. Он туго перевязывает трубу всеми бинтами, и это вроде бы останавливает воду. Будь у него смола или что-то в этом роде, он покрыл бы ею бинты и вышла бы действенная починка, но у него нет ни смолы, ни перспектив ее приобрести – это не тот товар, что можно запросто купить в магазине.

Профессор ужасно взбудоражен происшествием, которое показало, что он абсолютно не подготовлен к подобным занятиям, и его тревожит негритянка, угрожающая его личному открытию. Он продолжает копать. По крайней мере вода размягчила землю.

Негритянку зовут Мюриэл.

Читая книгу об исторических ценностях Великобритании, она доходит до информации о короне. Внезапно у Мюриэл появляется невероятно сильное чувство, что корона где-то поблизости. Книга ограничивается комментарием, что эта фантастически старинная и ценная корона пропала во времена короля Этельреда Нерешительного где-то на юге Англии. Книга не содержит больше никаких данных, но Мюриэл и этого достаточно. Она медиум, и частенько у нее появляются странные идеи, которые впоследствии подкрепляются фактами.

Она надевает пальто и выходит на улицу, ведомая ощущениями. Прибыв к источнику сигнала, она обнаруживает дорожного рабочего. Тот и сам подает странные сигналы, но в данный момент Мюриэл не обращает на них внимания. Она перекидывается с ним несколькими фразами, пытаясь уточнить место захоронения короны. Мюриэл не знает, что делать, если корона окажется под многоэтажкой.

Черт, уже почти наступило завтра и, вполне вероятно, последний день моей жизни, да, мне все больше кажется, что это правда. Ну какие у меня шансы против убийцы? Никаких, я считаю. Я не рассказал хомяку о встрече с так называемой Памелой Паттерсон, зачем его волновать, но распорядился, чтобы за ним ухаживали, если со мной что-нибудь случится. Я попросил свою бывшую, с которой мы дружим, – ну ладно, не дружим, но она меня терпит, корми его помногу, не жалей шоколада, и он будет в полном порядке, сказал я. Она справится, я знаю, потому что она опытная хомячья нянька.

Я беспокойно брожу по комнатам, не могу заснуть и все никак не пойму, почему все так сложилось, это что, в порядке вещей, когда за тобой гоняются со всевозможным оружием? Да нет, вроде не в порядке, во всяком случае, ни с одним из моих знакомых такого не происходит. Я дико таращусь на свои комиксы и думаю, что они будут страдать без присмотра. Кто сотрет с них пыль и любовно переложит с места на место? Кто докупит последние выпуски? Что будет с моей полной коллекцией «Тора»?

Тут я начинаю злиться на них за то, что их так сложно продать. Коллекция комиксов – не самая легкая для продажи вещь. Если бы этот приятель с грузовичком был нормальным человеком, он помог бы мне еще раз, но он оказался полнейшим идиотом, и я вовсе не стану плакать, если больше никогда в жизни его не увижу.

В мире, знаете ли, не так уж много нормальных людей.

Усилием воли Джули не позволяет себе блевать. Некоторое время она разминается сама, потом становится в шеренгу с остальными напротив тренера, повторяя ее движения и следуя указаниям.

Тренер гаркает на нерадивых. Она из Гонконга и бежала в Великобританию всего год назад, скрываясь от бирманских властей после того, как босс-наркобарон, у которого она служила телохранительницей, был убит военными во время ликвидации производителей и торговцев героина. Сейчас она преподает кунг-фу женщинам южного Лондона.

Уизерса, второго человека в отделе грязных штучек; все еще допрашивает управляющий «Удачной Покупки».

– Ублюдок, – рычит Уизерс после очередного удара управляющего. – Я тебе за это отомщу, мой отдел над тобой поработает, и считай, что тебе улыбнулась удача, если останешься в живых.

Управляющий не слушает, у него на уме только то, что он не сможет купить в свой садик швейцарский бассейн из сосны «Альпийское Шале», и не сможет проводить важные вечеринки, и что ему не светит повышение из этой дыры, так как большинство товаров растворяется в воздухе.

Охранники снимают пиджаки.

– Солнце, в нашем распоряжении целый день, – сообщают они. – Ты подпишешь признание или нам тебя еще поуговаривать?

Нанятый Китайцем детектив моментально разыскивает мелкого сульфатного дилера из Брикстона. Он звонит китайцу и сообщает ему новый адрес Алби, спасибо, отвечает китаец и выписывает чек.

В какое время лучше всего с ним связаться? Китаец занят до вечера, в страну все время прибывают наркотики, нужно давать взятки властям, да и припугнуть того-другого не помешает, и ох какая это нелегкая доля – быть крупным криминальным авторитетом в чужой стране, порой Китайцу кажется, что, если бы не правительственные льготы для владельцев малых коммерческих предприятий, он бы все бросил и преподавал бы языки.

В промежутке между тогда и сейчас я практически ничем не занимался, только прятался. Я совсем отошел от общественной жизни.

– Куда делся вдохновитель антимолочной кампании? – вопрошают газеты, но я остаюсь в подполье, только изредка доставляя жалкий грамм-другой сульфата, исключительно для того, чтобы не растерять друзей.

Я страдаю от изоляции, потому что в воздухе зависло несколько больших сделок. На последней комиксовой ярмарке я через знакомого посредника договорился насчет некоторых дел. Он должен был представить меня другому коллекционеру, который жаждет обменять старые выпуски «Железного Человека» на мои схороненные редкие дубликаты «Человека-Паука». Ну да ладно.

Я знаю, в конце концов дела достигнут пика. Я только очень надеюсь не заболеть, потому что мой врач, без сомнения, в деле, один визит – и он тут же названивает в Правление по Сбыту Молока, вот он, приезжайте и берите его тепленьким, но уж, будьте добры, не повредите. «Серебряного Серфера», он мне обещан.

Я ненавижу своего врача.

Мюриэл возвращается, чтобы обрадовать рабочего новостями, она почти уверена, что корона прямо под его площадкой. Мюриэл надеется, что рабочий обрадуется и не переборщит с бурением, чтобы случайно не разломать реликвию пополам, но она не уверена, что рабочий послушает – предыдущий разговор его не заинтересовал. Мюриэл думает, что ему тяжко работать из-за сокращений бюджета, не часто увидишь рабочего, копающего дорогу в одиночестве.

– Привет, – кричит она в бело-оранжевую полосатую палатку, откуда показывается встревоженное лицо. Мюриэл делится с ним своими подозрениями, что прямо подними находится корона. Рабочий бормочет и, не сказав ни слова, исчезает.

Мюриэл ощущает: что-то тут не чисто.

В конце концов Чен просыпается в сильнейшем похмелье. Он так плохо видит, что поначалу даже не уверен, открылись ли глаза. Чувствует он себя омерзительно и пытается понять, чье тело валяется рядом с ним в коридоре. Пока Чен пытается встать на ноги, тело ворчит и трясется. Обрадовавшись, что это не труп, Чен тащится дальше, не обращая внимания на тело и остальные следы вчерашнего празднования.

В кухне обнаруживается еще один незнакомец, но Чен слишком болен, чтобы возмущаться, глаза болят, потому что в окно бьет солнце, – да, они определенно открыты, отмечает он.

Чен раздумывает что делать. Раздумья тоже сильно болят, поэтому он присаживается на табуретку рядом с незнакомцем. До неприличия переполненная пепельница абсолютно тошнотворным образом маячит перед носом, Чен сбрасывает ее со стола на пол. Он сидит и ждет, когда отпустит похмелье.

Отсиживаясь дома, в перерывах между регги я слушаю радио и постепенно обрастаю знаниями в разнообразных областях – например, о говорящих автобусных остановках в помощь слепым, замечательная идея; сидячая забастовка на нефтяной вышке продолжается, мои симпатии целиком на стороне рабочих, и я вовсе не удивлюсь, если нефтяная компания подорвет вышку торпедой; ужасный дикий зверь терроризирует Дартмур, атакуя овец, ягнят, свиней и других несчастных животных, попадающихся ему на пути во время обеда; полк морских пехотинцев охотится за зверем с приказом стрелять на поражение, это повысит процент смертности среди гуляющих по болотам, но меня не беспокоит, особенно если зверя убьют до того, как он сменит место охоты на Брикстон, у меня хватает проблем и без дикого животного, которое хочет мной позавтракать.

У меня выпадают волосы, и каждый день я старею почти на год.

В одну из редких вылазок я захожу к Фрэн и Джули и вполне резонно сетую на свои беды, и тут Фрэн заявляет, что я слишком много жалуюсь. Невероятно.

– Кто, я?

– Да, – отвечает она. – Ты все время ноешь и весь такой несчастный, почему бы немножко не побыть оптимистом и не попытаться чуть-чуть осчастливить мир?

Я обдумываю ее слова и понимаю, что не могу не согласиться. Я все время несчастен. Я буду меняться. С этого момента никто не услышит жалоб от Алби.

За мной охотится наемная убийца! За мной охотится китайский гангстер! Я постоянно болею и старюсь!

Как это здорово! Как в этом душном солнечном Брикстоне клево, я больше не жалуюсь!

Я ухожу, бесповоротно решив стать жизнерадостнее.

Стейси просыпается и стонет.

– Мюриэл, – зовет он.

Медсестру, которая хорошо к нему относится и заботится о нем, когда у нее есть время (что случается не часто), зовут Мюриэл. Стейси впадает обратно в кому, тихо лежа в своей кровати там, где раньше была кладовка канцтоваров.

После урока Джули становится лучше, по венам снова циркулирует кровь, что пробуждает аппетит и направляет Джули в сторону дома – позавтракать со второй попытки.

– Фрэн, привет, есть хочешь?

Они готовят завтрак и, поев, обсуждают, чем займутся вечером и как это осуществить.

– У нас осталось хоть чуть-чуть сульфата?

– Нет.

– А травы?

– Нет.

– А чего-нибудь?

– Нет.

– Деньги?

– Нет.

– Интересно, мы сможем обменять ворованную еду на наркотики?

Они рассматривают этот вариант. Где можно обменять ворованную еду на наркотики? Они не знают, но идея хорошая. В конце концов, нельзя же отправиться в клуб или на вечеринку, сжимая в руках буханку хлеба.

Иногда я программирую драм-машину и подыгрываю ей на гитаре. Я хотел бы играть в группе, но всякая попытка играть с другими, показывает, что они – полнейшие кретины без малейшего проблеска таланта или ума, и из тупости или зависти губят на корню все мои начинания. Ублюдки. Все было бы не так плохо, будь они разумны, однако такого не бывает, по моему опыту, все музыканты – выродки рода человеческого, одно сплошное самомнение и ничего больше, если бы у меня были деньги, я бы снял студию и записал все сам, вышло бы просто замечательно. Я вам говорю.

У профессора Уинга неприятности. Вода сочится из трубы, и он ничего не может с этим поделать. Чтобы не получить удар током, профессор не пользуется буравом, кстати, тут столько воды, и электропроводка наверняка где-то в окрестностях, удар током в ближайшем будущем обеспечен, бури не бури. Но профессор не собирается сдаваться, он убежден, что, едва отойдет, тотчас появится эта женщина и обнаружит корону в паре дюймов от того места, где он прекратил работу.

Ну что за невезуха? Почему эта женщина появилась тут именно сегодня?

А появилась она именно сегодня потому, что волшебная корона подает сигналы, которые усиливаются профессорскими эмоциями.

В мою последнюю ночь на земле я сижу и смотрю в окно.

Ужасное место, но куда еще податься? За окном мерзкая погода, и без того унылый пейзаж от нее еще унылее. Я представляю себе, как где-то там, в темноте, праздношатается загадочный зверь-убийца, уставший от жизни в Дартмуре и направившийся в Брикстон, дабы терроризировать муниципальные многоэтажки. Я беспокоюсь, что обронил на улице какую-нибудь перчатку, зверь нашел ее, решил, что мой запах особенно аппетитен, и в данный момент разыскивает меня, чтобы сожрать.

Где находится Дартмур? Далеко от Брикстона? Я беспокоюсь, что морские пехотинцы, которые охотятся за зверем, убьют меня шальной пулей в окно. Иногда я волнуюсь из-за шальных пуль в окно – мне кажется, это многих беспокоит.

Завтра я преподнесу мою голову на блюдечке с голубой каемочкой дьяволу в человеческом обличье по имени Памела Паттерсон, фальшивой продавщице комиксов, в миру – обученной в Бразилии убийце, способной разорвать меня на куски голыми руками.

Я мрачно забредаю в спальню и размышляю о побеге. Но мне придется оставить свои комиксы на милость хищных лондонских воришек, эта мысль просто невыносима, да и в любом случае, мои враги меня разыщут. Мне кажется, Правление по Сбыту Молока следит за станциями, он в поезде на Манчестер, отбывающем в 9:23, высылайте взвод, минируйте пути.

А что будет, если я одолею Памелу Паттерсон? Меня оставят в покое – ведь я давно уже не мелькал в газетах?

Ну да, может, и оставят, но по моим венам не струится буйный оптимизм.

Из Уизерса выбили признание, сейчас он прозябает в маленькой тюремной камере Брикстонского участка еще с двумя типами.

– Джок, ты сколько раз сидел? – спрашивает Санни.

Джок трясет головой:

– Не сосчитать. А ты?

– Тоже не сосчитать.

Уизерс старается их не слушать. Он признался в создании огромной криминальной организации, ответственной за широкомасштабные кражи в «Удачной Покупке», его заставили подтвердить – да, это моя вина, я главарь банды, мы воровали с ваших полок и через лондонских скупщиков краденого перепродавали нечистым на руку владельцам магазинов, у меня на зарплате двадцать пять человек, мы промышляем уже два года. Стресс от работы в Правлении по Сбыту Молока довел меня до такой жизни.

Сейчас мысли Уизерса предельно ясны, он планирует ужасную месть управляющему «Удачной Покупки»: эта месть по меньшей мере сломает тому карьеру, а может, и приведет к увечьям. Никто не пойдет против сотрудника отдела грязных штучек, думает Уизерс, по крайней мере в здравом уме.

By гуляет по окрестностям. Он подходит к центральной площади Сохо, которая представляет из себя маленький островок травы, и присаживается понаблюдать за обедающими людьми.

Те, кто приходят сюда пообедать, очень рады свободному от работы времени, за ними приятно наблюдать. Немного дальше находится Оксфорд-стрит, где довольный человек – редкое явление, там толкаются локтями, пробиваясь по забитым тротуарам мимо забитых хламом магазинов, травятся выхлопом от невероятного количества такси, волокутся по улице мимо витрин больших универмагов, заполненных майками с лозунгами – так магазины демонстрируют, что шагают в ногу с современной культурой.

Оксфорд-стрит, думает By, это более или менее закат европейской цивилизации.

В это время Чен, будучи здоровым человеком, быстро выкарабкивается из похмелья, к нему возвращается бодрость духа. Он все еще бурно радуется вчерашней победе, сознавая, что поздравления от друзей еще не иссякли.

Чен собирается наведаться в видеомагазин и купить очередную игру. Надо только разобраться, какая из них станет следующей популярной, и начинать тренироваться. Как только он очистит квартиру от вчерашней вечеринки, он потренируется в «Убей еще одного». Некоторое время они в нее поиграют, и Чен смакует мысль о победах над ненавистным By, так мучительно ненавистным By.

Потом Чен вспоминает, что сегодня рабочий день, он уже страшно опоздал, а работодатель очень нетерпим. Чен стонет. Он пытается собраться, но спотыкается о тела, в беспорядке лежащие по всей квартире, не может же он отправиться на работу, оставив в квартире этих незнакомцев, поэтому Чен их будит и выпроваживает.

Иисус Христос, я выгляжу все хуже, какого лешего человек, обставивший эту жалкую квартирку, насовал зеркала во все, блин, возможные места? Они что, нарочно мне настроение портят?

Я безнадежно подсел на зеркала, не могу пройти мимо, не поглядевшись, а потом жутко расстраиваюсь. Зеркала – это злобные объекты, созданные, чтобы портить мне настроение. Я не верю, что они честно отображают действительность.

Я даже не пытаюсь заснуть, лучше провести ночь, нервничая в постели, радио накачивает новостями, я изумлен тем, как на самом деле мало всего происходит. Они повторяют одно и тоже, и если на шоссе А4 перевернулся грузовик с овсянкой, об этом будут вещать полтора дня по четыре раза в час.

Ночь так длинна, что не поддается описанию.

Памела Паттерсон ложится в постель дома, в северном Лондоне. У кровати лежит кипа комиксов, которые она завтра собирается продать какому-то человеку в Брикстоне. Памела совсем не хочет с ними расставаться, хотя это лишние копии, и они принесут ей много денег. Настоящие ценители комиксов ни при каких обстоятельствах не желают расставаться со своими любимцами.

Джун в смешанных чувствах из-за того, что переспала с тем человеком с концерта.

С одной стороны, он вполне сносен и излечил ее временный приступ одиночества, а с другой – Джун пришлось пожертвовать своим уединением, о чем она сожалеет. Нельзя сказать, что ей было здорово, но, с другой стороны, и ужасно тоже не было. Немного шумнее книги, и не так интересно.

Джун не знает, как его зовут и не собирается больше с ним встречаться. Он вроде не отказался бы продолжить знакомство, но Джун его не поощрила.

Временами ей казалось, будто он на что-то отвлекался.

Ее мысли перескакивают на человека из Брикстона, ее контракт на убийство, она думает об этом в ванне. Потом Джун бродит по квартире и поливает цветы, которые расставлены на полу и развешаны на стенах, так они создают умиротворяющий эффект висящих садов. Она не разговаривает с цветами, ее опыт показывает, что это бесполезное занятие.

Слегка потрепанный Чен прибывает в дом своего босса. Он очень опоздал, и, как и предполагалось, босс недоволен. Тот читает Чену нотацию: мол, если бы не обстоятельства, Чен сейчас уже подыскивал бы себе другое место. На самом деле китаец только делает вид, что раздражен, он знает, почему Чен опоздал, и вовсе его не осуждает – он мельком знаком с By и тоже его не любит. У китайца сложилось четкое впечатление, что By его не одобряет, а кто он такой, маленький псевдомистик, чтобы не одобрять человека, заправлявшего проверкой качества героина у босса-наркобарона в Золотом Треугольнике?

Китаец сообщает Чену, что нашел Алби-Голодовку и они скоро нанесут ему визит, только, наверное, не сегодня, потому что слишком много дел.

Журнал на столе открыт на странице объявлений. Чен интересуется, не подыскивает ли босс новое жилье, потому что Чен знает хорошего маклера. Босс в ответ хмурится и закрывает журнал.

Профессор Уинг побежден. Вода течет из трубы и выживает его на поверхность. Он в недоумении, академическое образование не готовит к подобным ситуациям. Вне всякого сомнения, настоящий дорожный рабочий незамедлительно и навсегда починил бы трубу, но настоящий дорожный рабочий ее бы и не пропорол.

Что же делать? Профессор не может заявить о происшествии в отдел водоснабжения, потому что ему станут задавать идиотские вопросы, типа: «Почему это вы, самозванец, копаете государственные дороги?» Они потребуют сообщить, кто он такой, сдадут полиции и выставят на посмешище перед всем научным миром. Серьезная и бульварная пресса будет пестреть заголовками, публиковать издевательские статьи о тайне открытия, профессорских потугах на физический труд и многозначительные шуточки об утечке мозгов.

Да еще материалы, которые он позаимствовал в Британской библиотеке: те, кто не сочувствуют его делу, могут истолковать это как воровство.

Во временном замешательстве профессор стоит в палатке и наблюдает за подступающей водой.

Даже если бы я и смог продать коллекцию комиксов, сейчас уже слишком поздно купить пневматическое ружье, этот план рухнул. Памела Паттерсон.

Я застываю от страха. Вот было бы здорово, если б меня чудесным образом перебросили в альтернативную реальность.

Памела Паттерсон.

Внезапно к восходу вялотекущая ночь выглядит все лучше, но она как-то ускорилась, и вопреки моим усилиям наступает утро.

Меня охватил смертельный ужас и симпатия к тем, кто проводит в камере приговоренных последнюю ночь перед казнью. Как же не потерять разум, когда знаешь, что наутро придут, заберут тебя и привяжут к электрическому стулу или проводят к виселице, а может, поставят к стенке. Хотя это нелепо и безрассудно, и ты безумно хочешь, чтобы ситуация просто рассосалась и оставила тебя в покое, она не рассасывается, и к восходу ты трясешься в ужасе – конечно, должен быть отсюда какой-то выход, в жизни всегда находится выход, только не в этот раз, ты можешь разве что слиться со стенкой, когда за тобой придут, в эту последнюю прогулку у тебя подкашиваются ноги, и ты начинаешь рыдать, потому что это единственная форма протеста, на которую способно твое тело, осознавшее, что с ним собираются делать.

Управляющий «Удачной Покупки» пишет отчет в главный офис. Он сообщает, что стараниями его и охраны была нейтрализована организованная банда магазинных воров. Сейчас ими занимаются полицейские, пишет управляющий, они уверены, что смогут отловить и обезвредить остальных членов банды и положить конец сети организованной преступности, раскинувшейся от Брикстона до юга Франции. С энтузиазмом управляющий пишет, что прибыли пойдут вверх, и в приливе радости звонит жене, чтобы поделиться новостями.

– Может быть, теперь я и получу премию, – ликует он. – Тогда мы купим швейцарский бассейн.

Его жена в ужасе, но хорошо это скрывает. Управляющий говорит, что сегодня они отпразднуют это событие ужином в ресторане, она делает вид, что рада и этому, хотя на самом деле уже готовит ужин.

Жена ждет не дождется новой жизни, чтобы начать готовить закуски для сотрудников, пока те торчат возле бассейна и напиваются.

Когда я только родился, со мной произошел несчастный случай. Врач уронил меня головой вниз. Ну вот, сказал он, здоровенький мальчик, и тут я выскользнул у него из пальцев и грохнулся на пол. Врач держал меня вниз головой, что, казалось бы, опасно, но довольно часто происходит с младенцами. Мое первое знакомство с миром произошло посредством удара по голове, и я до сих пор не могу этого забыть. Вот я счастлив в мирном, теплом окружении, а вот через секунду бухаюсь на пол.

Я уверен, что это было сделано нарочно. Люди меня не любили уже в таком нежном возрасте. Я судил бы их за преступную халатность, но тогда я не умел говорить, а сейчас, наверное, уже поздно.

Может быть, благодаря этому происшествию у меня такой могучий интеллект, но мне кажется, что из-за него же у меня вечно эмоциональные проблемы. Зачем быть умнее всех, если ты постоянно несчастен?

Временно побежденный профессор Уинг тактически отступает. Невозмутимо, насколько позволяют обстоятельства, он уносит инструменты в фургон, чтобы уехать домой и поразмыслить над ситуацией. Профессор хочет раздобыть материалы и произвести ремонт – наверное, в публичной библиотеке есть книги с инструкциями, – но, учитывая тот факт, что очень скоро кто-нибудь заметит потоп, профессор слегка побаивается возвращения.

Приехав домой, он паркует фургон в гараже, заходит внутрь, бродит туда-сюда и волнуется. Совсем недавно корона почти была у него в руках, а теперь она недостижима. Мрачным взглядом профессор окидывает стопки карт, пергаментов и старинных манускриптов и начинает сожалеть, что не стал делать все надлежащим образом. Если бы он правильно все обустроил, он не смог бы держать в тайне открытие короны, но ему и не пришлось бы спасаться бегством, когда все пошло наперекосяк.

Вот в Долине Фараонов таких проблем не было. Там рубили и копали сколько душе угодно, зная, что при любых обстоятельствах их не затопит из бездумно проложенной трубы.

Мюриэл в третий раз возвращается к палатке. Она хочет попрощаться с рабочим, но, прибыв на место, замечает, что из-под клапана палатки течет вода.

Никто не отзывается на ее окрик.

Она волнуется, что произошел несчастный случай, заходит за оградительные столбики и предупредительные огни и поднимает клапан палатки. Вода уже заполнила яму и быстро поднимается, угрожая вылиться на улицу. Мюриэл подходит к краю ямы, не обнаруживает плавающего там мертвого тела и вздыхает с облегчением. Наверное, рабочий отправился за подмогой. Что-то легонько толкает Мюриэл в ногу. Это маленькая деревянная шкатулка, явно кем-то сдвинутая и всплывшая на поверхность. Она очень древняя, и, когда Мюриэл ее поднимает, дерево крошится в руках. Внутри лежит старинная на вид корона.

Уизерс задумчив, он уже дома, а не в камере.

Он звонит своему начальнику Кросби, чтобы поделиться нехорошими новостями:

– В Брикстоне я обнаружил магазин, где сильно агитируют против молока! Они развесили плакаты с рекламой соевого заменителя, они гласят: «Не рискуйте здоровьем, лучше пейте сою». Я пытался переубедить управляющего, но тот грозил пришить мне магазинную кражу.

– Даже так? – говорит Кросби. – Ну посмотрим. Завтра приходи ко мне в кабинет, и мы подумаем, как с этим бороться. Соевое молоко?

– Именно.

– С этим тоже разберемся.

Я иду на встречу с Памелой Паттерсон.

У меня отказывают ноги, только благодаря жестокой концентрации я заставляю их двигаться, а это означает, что направление вторично. Я иду то вперед, то назад, через дорогу, сворачиваю не туда, иногда пытаюсь сделать два шага одной ногой и, не зная, что дальше делать, окончательно запутываюсь. Пожилая пара машет мне с балкона, я что-то невнятно бормочу в ответ и двигаю дальше. Похоже, мой двигательный аппарат окончательно меня покинул, и я не доберусь до места живым.

В конце концов я таки дохожу до паба, где назначена встреча с этой женщиной. Я пришел заранее, поэтому решаю немного постоять на улице. Сам бы я никогда не смог зайти внутрь, но кто-то проходит в дверь и слегка задевает меня. Я теряю равновесие и вваливаюсь за ним. Люди внутри смотрят на меня пренебрежительно, уже напился, думают они, когда я, несколько раз машинально обойдя паб кругом, наконец добираюсь до барной стойки.

Апельсиновый сок, говорю я и забиваюсь в темный угол.

By и Чен сегодня опять встречаются в галерее.

By медитирует – готовится.

Рабочий день Чена тянется, он ожидает вечера и грядущей тренировки, он, конечно, уже первый в мире по «Убей еще одного», но зачем рисковать? Сегодня в галерее соберется большая толпа его болельщиков, Чен не хочет их разочаровывать. Он также знает, что болельщики By надеются на его поражение, и страстно желает показать им, что поддерживать этого медитирующего мошенника бесполезно.

Бедный старина By, смеется на светофоре Чен, интересно, отважится ли он сегодня показаться?

Памела Паттерсон заходит в паб.

Я сразу же узнаю ее по зажатой в руках сумке, из которой виднеются комиксы. Я осматриваю Памелу в поисках оружия, но ничего не вижу – наверное, оно запрятано в наплечную кобуру.

Памела замечает меня, подходит, спрашивает, не я ли заинтересован в покупке комиксов, и присаживается рядом.

Какая гадина, думаю я, сидит тут бесстыдно, расточает улыбки, а сама только и выжидает момента, чтобы всадить мне пулю между глаз. На вид абсолютно нормальная, совсем не похожа на наемную убийцу, но так, наверное, и положено.

– Вот это – редкое собрание «Мстителей», – говорит Памела и выкладывает на стол номера с третьего по двенадцатый. Несмотря на серьезность ситуации, я глубоко поражен. А если застать ее врасплох, убить и забрать комиксы?

Она прекрасно играет свою роль. Памела великолепно разбирается в вопросе и пытается втянуть меня в разговор о ранней художественной стилистике «Марвела». Я стараюсь вести себя как ни в чем не бывало. Я не могу выдать, что знаю, зачем она пришла на самом деле. Несомненно, она отлично подготовилась, а о других своих жертвах она столько же знает?

Внешне я стараюсь вести себя как нормальный человек, внутри я скручен в пружину и еле дышу, легкие разбегаются в разные стороны, а кровь пульсирует так, что со стороны наверняка заметно, как я вибрирую.

Памела заговаривает о ценах, какая актриса, но я говорю, что мне этот паб не по душе, переберемся в кафе за углом?

Мюриэл несет корону домой в сумке.

Когда она рассказала рабочему о короне, его не заинтересовал старинный артефакт, она лучше заберет корону домой от греха подальше. Утром она занесет ее в музей, но сейчас пора бежать на работу. Мюризл работает медсестрой в больнице, из-за недостатка персонала ей приходится перерабатывать. Мюриэл думает, как там больной, который лежит в бывшей кладовке канцтоваров? У него столбняк и еще какое-то неизвестное заболевание; кладовка – не лучшее место, но больше его некуда положить.

Мюриэл, конечно, не антиквар, но понимает, что корона старинная и наверняка ценная. Мюриэл это, конечно, не обогатит, государственное имущество как-никак, но надо сохранить корону в целости и сохранности, до того как она попадет в руки специалистов.

От короны у Мюриэл слегла покалывает подушечки пальцев.

Мы идем по переулку, ведущему к кафе.

Ну вот, или я немедленно что-то предпринимаю, или она меня убивает. Памела поднимает сумку, кажется, у меня остается одна секунда.

Я без предупреждения бью ее изо всех сил. Не вскрикнув, она влетает в стену, я снова бью. Памела падает на землю и неподвижно лежит. Я дико оглядываюсь, не бегут ли свидетели, но переулок пуст. Она лежит, но она жива, и я не знаю, что делать. Будь у меня пистолет, я бы ее, наверное, пристрелил, она ведь собиралась прикончить меня за деньги, но не могу же я забить незнакомку до смерти?

Я ее обыскиваю. Может быть, я найду улики, связывающие Правление по Сбыту Молока с покушением на мою жизнь, и тогда, вероятно, смогу заставить Правление от меня отцепиться. Ничего. То была слабая надежда, но мой единственный шанс. Мне хочется забрать комиксы, но я сдерживаю себя и скрываюсь.

Я бегу, ноги вроде функционируют нормально, мелькают мысли о том, что делают наемные убийцы, когда их избивают жертвы. На минутку мне хочется бежать в полицию, но я представляю себе их реакцию – офицер, там в переулке без сознания лежит женщина, я не мог поступить иначе, она делала вид, что хочет продать мне комиксы, а на самом деле она убийца, нанятая Правлением по Сбыту Молока, – и передумал. Домой идти страшно, я направляюсь к Фрэн и Джули.

На пороге я спотыкаюсь и вламываюсь в дверь головой. Тело отказывает мне полностью, Джули отворяет дверь, а там лежу я и тщетно пытаюсь открыть рот, оказавшийся в сговоре со всем телом.

– Зачем ты проламываешь башкой дверь? – спрашивает Джули и помогает мне забраться внутрь. – Ты бы не хотел обменять буханку хлеба на сульфат? – интересуется она, когда я падаю в кресло.

Китаец на сегодня закончил работу и собирается провести вечер в своем ночном клубе.

Тоскливая перспектива, богатые козлы, их идиотские улыбки, кретинская одежда, загар, стареющие предприниматели, их тряски под попсу и невероятные траты на выпивку, а все затем, чтобы повеселиться с девками, пришедшими сюда облегчить кошельки состоятельных людей.

Впервые увидев клуб, китаец решил, что это специальное место для циничного обирания иностранных дельцов, но потом, к величайшему своему удивлению, узнал, что нет, тут все серьезно, всех всё устраивает, потертые лорды общаются с богатыми и скрывающимися от налогов поп-звездами, у которых напрочь отсутствует воображение, и со звездами экрана, которых иногда фотографируют на входе и выходе, а потом публикуют в бульварной прессе. Даже пресса всерьез рекомендует этот клуб как наилучшее место для увеселения, если ты богат и знаменит.

Джун едет в Брикстон.

В последнее время что-то она туда зачастила. Она надеется, что не встретит парня, с которым переспала, но если это вдруг случится, она переживет. Джун прихватывает наживку – комиксы.

Сегодня Джун взяла напрокат машину: она любит ездить на автобусах, но для отступления автобусы не подходят. Приехав, Джун находит многоэтажную парковку, оставляет машину и проверяет, есть ли в сумке пистолет и стопка комиксов.

Она немного загримировалась – только прикрыла волосы шапкой и немного подкрасилась. Джун находит нужный букинистический и спрашивает продавца, не хочет ли он купить ее комиксы. Она уверена, продавец откажется, эти комиксы ему явно не по карману.

– Мне бы продать, и как можно скорее. Я когда-то встречалась с коллекционером по имени Алби, он жил тут неподалеку, – бойко щебечет она. – Вы его случайно не знаете?

– Забавно, вы уже вторая, несколько дней назад какая-то девушка тоже Алби искала. Тут был парень, который знает номер Алби, он дал его другой девушке.

– А вы этого номера не знаете?

– Нет, но я знаю, где он живет.

– Не подскажете, где?

– А мой адрес не хотите? Нет? Ну ладно, я вам и так расскажу.

Джун – профессионал на задании, она реагирует на все это лишь улыбкой, хотя убила бы продавца к чертовой матери, если б могла. Продавец дает адрес, Джун благодарит и уходит из магазина.

Стейси при смерти.

Загадочная болезнь крепко в него вцепилась, и Стейси идет ко дну, он почти не приходит в сознание, в редкие просветы у него нет сил даже бормотать. Врачи его осматривают, но сделать ничего не могут. Что сделаешь с таинственным заболеванием, которое не поддается лечению?

Мюриэл приезжает на работу. Во время обхода она смотрит на Стейси, и, хотя ничем не может ему помочь, из сострадания просто касается его руки: она очень хорошая медсестра и не боится подхватить загадочную болячку.

Едва Мюриэл дотрагивается до Стейси, тот приходит в себя, садится на кровати и улыбается.

– О господи, как я голоден! – восклицает он. – Где это я?

Неподалеку от галереи к By подходит мальчик лет пятнадцати. By вспоминает, что когда-то перекинулся с ним парой фраз, и улыбается. Этот мальчик-проститут работает в галерее.

Мальчик здоровается и говорит, что сожалеет о вчерашнем поражении и надеется, что сегодня все будет по-другому.

– Если у меня не будет клиентов, я приду за тебя поболеть.

By благодарит мальчика, тот уходит, ситуация немедленно повторяется.

Чем ближе к галерее, тем больше людей сожалеют о вчерашнем и желают сегодня удачи. Люди верят, что сегодняшнее сражение будет лучше вчерашнего и обещают прийти и поддержать By.

Зайдя в галерею, он обнаруживает, что Чен и его окружение уже там, и их окружает неприятная аура. By твердо отказывается попадать под влияние дурных эмоций, поэтому в ответ на обычную ядовитую ухмылочку Чена улыбается настолько искренне, насколько может в данной ситуации (а это много искреннее того, что смогло бы выдавить из себя большинство людей), и идет к автоматам. Хозяин галереи поставил автоматы на помосты, чтобы больше людей могли наблюдать за игрой. Еще он без ведома игроков берет сегодня деньги за вход.

В «Удачной Покупке» царит жизнерадостная атмосфера, сотрудники довольны, что управляющий в хорошем настроении – может быть, теперь он перестанет на них рычать.

– Ну какого лешего, – периодически сетуют кассиры, – почему, блин, он все время рычит? – Все уже слышали о задержании интернациональной банды магазинных воров, как считает местная газета – самая шумная история с начала антимолочной кампании, репортер сегодня брал интервью у управляющего и шефа охраны. Репортер задавал вопросы и плотоядно косился на девиц, а сопровождающий его фотограф время от времени делал снимки и пялился в том же направлении.

Управляющий в неведении, что очень скоро им займется отдел грязных штучек, и радостно позирует фотографу у плаката, призывающего пить соевое молоко, да, мы в «Удачной Покупке» – в авангарде кампании за здоровье нации, а также мы усердно предотвращаем и разоблачаем преступность.

Я медленно, хотя отнюдь не до конца прихожу в себя у Фрэн и Джули. Сначала они интересуются, что случилось, но, услышав, как меня пыталась убить женщина, не просто не верят, а полностью теряют интерес. Кретинки, мало того, что половина Великобритании пытается меня убить, так другая половина отказывается в это верить, где в наши дни найти сочувствие?

Но я и в самом деле чувствую себя не лучшим образом и что-то в моем поведении – вероятно, выражение крайнего ужаса на лице, – в конце концов привлекает внимание этих толстокожих, потому что они соизволяют заметить, что я не в лучшем состоянии. Фрэн и Джули предлагают мне поесть, но я слишком взвинчен, а когда они спрашивают о хомяке, мои глаза наполняются слезами: я думал, что больше никогда его не увижу.

Я боюсь идти домой. Я не могу остаться тут, потому что Фрэн и Джули не позволяют мужчинам ночевать под их крышей, они не делают исключения даже для меня. А может, не делают именно для меня, я не в курсе. Я даже не представляю, где можно переночевать, меня все ненавидят, никто не приютит, свиньи, не получите у меня больше сульфата.

Я прошу их отвести меня домой, мне страшно идти одному, они потешаются, но согласны меня проводить в обмен на наркотики.

– Хочешь буханку хлеба? – спрашивает Джули.

By и Чен начинают игру.

Джун стучится в дверь, никто не отвечает.

Если дома никого нет, ей придется вернуться завтра. Не то чтобы наниматели оговорили сроки, хотя в какой-то момент им непременно надоест, и они начнут шуметь: ты его еще не убила, что тебя останавливает, ему уже пора бы отдыхать в могиле.

Однако никого нет дома, и Джун не собирается тут торчать, чтобы ее запомнили под дверью предполагаемой жертвы. Подвергать себя риску и прятаться неподалеку она тоже не станет, а лучше вернется завтра, постучит в дверь, он откроет, бах, она несколько раз стреляет из автоматического с глушителем, клиент замертво падает на пол в коридоре, она запирает дверь и исчезает, ничего особенного: дверь выходит на лестницу блочного дома и просматривается только из соседней квартиры.

Джун возвращается к машине и уезжает домой, чтобы провести вечер в одиночестве. Сейчас она предвкушает это с удовольствием.

Доктора сбегаются посмотреть на сидящего Стейси, который требует еды. Они не понимают, как это он неожиданно выздоровел, и слегка недоумевают – может быть, все это время он симулировал кому?

– Ты симулировал кому? – вопрошает один из них.

Стейси обижен:

– Конечно, нет. – Он смотрит на свои руки и грудь, опутанные проводами и трубками, которыми он подключен к разнообразной аппаратуре, окружающей его кровать. – Мне бы не удалось надуть всю эту технику, правда?

Доктор вовсе не уверен. Некоторые люди виртуозно симулируют, и хотя он еще никогда не видел людей, симулирующих клиническую смерть и обманывающих энцефаллограф, все с чего-то начинали.

– Почему я лежу в кладовке?

Стейси никто не отвечает.

– Что со мной?

Тишина.

Стейси хочет спросить, не оглох ли доктор часом, но решает не раздражать человека, в чьей полной власти сейчас находится. Чем быстрее он выберется из больницы, тем здоровее будет, я думаю, мне пора, не могли бы вы снять с меня эти трубки и, может, дадите чуть-чуть поесть, только заморить червячка?

– Тебя еще не выписывают, мы должны за тобой понаблюдать, в нашей больнице никто не излечивается от неизвестных заболеваний без нашего ведома.

Мюриэл подходит к Стейси, привет, говорит, я рада, что ты здоров.

Стейси мрачно замечает:

– Ну хоть кто-то рад.

У меня в квартире я ставлю чайник, а Фрэн и Джули идут пообщаться с хомяком. Хомяк им всегда рад.

– Гляди, что я тебе принесла, – говорит Фрэн и протягивает ему печенье, которое с радостью принято и немедленно распихано по щекам, вы не поверите, сколько всего может запихнуть хомяк за щеки, мне кажется, это что-то из другого измерения.

Они всё болтают, я, немного успокоившись, раз никто не убил меня на лестнице, завариваю чай, да, кстати, и дверь не взорвалась при открытии, недавно до меня дошло, что эта женщина может оказаться экспертом по оружию и прикончить меня на расстоянии – например, заминировать дом, выпустить самонаводящуюся ракету или воспользоваться еще чем-нибудь из своего арсенала.

Я стараюсь выбросить из головы эти мысли и сосредоточиться на чае. Обычно я завариваю офигительный чай, знакомые подтвердят – безнадежный человек, да, но чай заваривает отлично.

Почему-то мне кажется, что мои беды еще не закончились. Что, если эта женщина опять заявится? Или Правление по Сбыту Молока решит, что меня надо в любом случае прикончить, даже если не получилось сразу и тихо? Может быть, они наймут другого убийцу? А как же китаец, спускающий на меня Триаду? А как же дождь, который каждый раз поливает меня и безнадежно поганит прическу? А ветер, немедленно раздувающий волосы, на которые я только что потратил перед зеркалом битый час? А постоянные синяки под глазами? Как-то по радио выступал врач, отвечал на вопросы слушателей. Я позвонил, попал на оператора, и презренный лакей сказал мне, что у врача еле хватает времени на серьезные вопросы о раке и тому подобном, ему некогда отвечать о синяках под глазами. А с чего ты взял, что рак серьезнее синяков, начал я, но тот повесил трубку, ублюдок. А сухая кожа? Почему грузовики шумят и назло переключают скорости прямо под моим окном? Или вот кассир, который пытался обсчитать меня на прошлой неделе?

У меня такая тяжкая жизнь, что я впадаю в депрессию.

Профессор Уинг глубоко, непомерно страдает.

Всю свою жизнь он провел над книгами по истории древней Британии. Не найдется человека, знающего о предмете больше. Но когда появился реальный шанс самому отыскать реликвию того времени, профессор его упустил. Он не может вернуться к месту работ, ну уж никак не в одежде рабочего, его немедленно разоблачат и арестуют.

Может быть, когда починят дорогу, он поделится с миром своим открытием. Дорогу раскопает нормальная группа археологов, она обнаружит корону, и Уингу достанется доля славы. Надо было с самого начала так и поступить.

Он смотрит на свои ноги, все еще сырые после сегодняшних напастей. Профессор их пока не высушил – подсознательное наказание самому себе.

Профессор раздумывает, возвращать ли краденые одежду и оборудование в муниципалитет или просто где-нибудь выкинуть. Изнуренный, он включает радио, чтобы послушать классическую музыку, он любит классическую музыку. Профессор попадает на блок новостей, ныряльщики по-прежнему сидят на нефтяной вышке, а судебные приставы пытаются доставить в открытое море повестки, наказывающие ныряльщикам убираться. Новости перекликаются с парой эпизодов из истории Британии. Практически всё на свете перекликается с парой эпизодов из истории Британии.

Чен со скрипом выиграл первую игру, только что началась вторая.

Давным-давно два друга веселья ради играли в галерее напротив общей квартиры в Сохо. Они набирались опыта, игры становились все серьезнее, и в конце концов, незаметно даже для самих себя, они превратились в соперников, чье мастерство привлекало внимание посетителей галереи – так у них начали появляться зрители, и чем лучше играли соперники, тем больше появлялось болельщиков: сначала они окружали автоматы тихими группками, дружелюбно беседовали в перерывах, конкуренция усиливалась, Чен невзлюбил By, под каким-то предлогом выехал из квартиры и почти сразу же они стали врагами, их общение сузилось, теперь сплошь где и когда играем, и все больше людей приходило поболеть, толпа из тихой и дружественной превратилась в шумную, агрессивную и враждебную.

Чен выигрывает вторую игру. Болельщики By мрачнеют. Похоже, сегодня повторится вчерашняя история.

Забавно, как одинокие люди, которым нечего делать и не с кем словом перекинуться, приняли сторону By. Они громко поддерживают By, но тот не слышит их, он в трансе.

Корона, которую нашла Мюриэл, обладает магической силой. Эта сила проявляется только в правильных руках. Мюриэл, сама того не желая, переняла эту силу, потому что она медиум. Поэтому, когда она дотронулась до Стейси и пожелала, чтобы он излечился, он немедленно излечился.

Исполняя обязанности медсестры, она, конечно же, все время трогает своих пациентов. Корона пробудила в Мюриэл ее собственные, прежде дремавшие силы, и кроме того, передала свои. Все пациенты Мюриэл излечиваются от ее прикосновения. В больнице теперь множество довольных пациентов и безумно подозрительных врачей, которые сходят с ума из-за накатившей эпидемии здоровья.

В конце концов Мюриэл обратит внимание на взаимосвязь событий и поймет, что может исцелять людей. Она станет известной целительницей.

Но это случится в будущем, а пока она бегает по больнице, пытаясь нормально сделать всю свою работу. Как и прочие сотрудники, она устала, сбилась с ног и у нее ни на что не хватает времени.

В больнице постоянная нехватка персонала. В особенно тяжкие дни, когда кто-то из сотрудников на больничном, на остальных сваливаются почти суточные смены. Очень быстро сотрудники впадают в транс и бродят в полусне по коридорам, пытаясь припомнить, куда же все-таки должны попасть.

Фрэн и Джули остаются у меня послушать музыку и выпить чаю.

– Вы придете завтра, проверите, что я еще жив?

Джули отвечает, что завтра к ним в гости приходит ее тренер по кунг-фу.

Я не знаком с их тренером – наверное, какое-нибудь грубое животное. Ну приводите и ее, говорю я, убедитесь, что я жив, если я помру, вам никто спидов не принесет.

Этот довод оказывается решающим, они соглашаются, да, зайдем, если выдастся свободная минутка. Да, большое спасибо, смотрите не перетрудитесь, думаю я, речь идет всего лишь о моей жизни. Развивать эту тему мне, однако, не хочется.

Они притащили какой-то ворованной еды и оставили ее у меня, потому что в преддверье вечера не могут беспокоиться о таких мелочах, как еда. Я выдаю им обещанный сульфат в больших количествах.

Они уходят, а я баррикадирую дверь и сажусь нервничать, но так, чтобы меня не было видно из окон. Хотя сквозь эти грязные окна сложно что-нибудь разглядеть, тут не поймешь, где стена переходит в стекло, но все равно увольте, я не рискую.

Я опять задумываюсь, как бы продать комиксы и заполучить денег, но свежих мыслей в голову не приходит. Я интересуюсь у Счастливца, не появилось ли у него новых блестящих идей, но тот прилег поспать и переварить печенье, я не стану его беспокоить, он отдыхает перед ночной прогулкой.

У меня дико болят легкие, и если уж и стоит волноваться по поводу боли в каком-нибудь органе, то начинать надо с легких. Я задумываюсь, как бы убить себя безболезненнее на случай рака легких, я не хочу страдать, от одной мысли об этом я покрываюсь холодным потом. Я прощупываю пальцами больное место, стараясь убедить себя, что у меня всего лишь мышечная боль, но без толку, у меня больны легкие. Я боюсь кашлянуть, а вдруг пойдет кровь, бегу к зеркалу, но рассмотреть состояние легких в зеркале несколько затруднительно, может, что-нибудь видно по глазам?

Мои глаза выглядят омерзительно.

Чен уверенно выиграл третью игру, счет 3:0. Болельщики Чена веселятся и распевают песни, лагерь By охвачен глубочайшей тоской.

В обеденный перерыв управляющий «Удачной Покупки» разговаривает по телефону с «Сосновой продукцией лимитед», выясняя подробности о швейцарском бассейне из сосны «Альпийское Шале». Он очень хотел бы заказать прямо сейчас, но сдерживается – никогда не знаешь, вдруг какой-нибудь злобный начальник возьмет да и откажет в премии.

Придя домой от Алби, Фрэн и Джули закидываются спидами.

Они удивляются причудливым фантазиям и страхам Алби – он сам не свой в последнее время, вся эта история с молоком сделала его параноиком, ему кажется, что весь мир против него.

– Ему бы наркотиков побольше.

В один прекрасный день по дороге домой после доставки сульфатов меня преследуют неприятности.

Я в автобусе, он подъезжает к Брикстону. Останавливается в пробке, я сижу на втором этаже, оглядываюсь вокруг и замечаю слепого с большой белой палкой, он хочет перейти дорогу.

С ним двое – высокий и маленький, я не знаю, друзья они или незнакомцы, но вместо того чтобы перейти дорогу в тридцати ярдах на светофоре, они выжидают бреши в потоке машин, чтобы перебежать. С другой стороны автобуса, которую мне не видно, раздается крик. Я боюсь, что слепой погибнет, спутники то пихают его на дорогу, то снова затаскивают на тротуар, не решаясь перейти. В конце концов в потоке появляется брешь, и они бегут, вот, они почти на другой стороне, я готов вздохнуть с облегчением, но вдруг шум становится громче и какой-то голос орет: «Убери нож!» Едрена мать, думаю я и съеживаюсь за газетой. Что происходит на свете и когда же меня оставят в покое?

Автобус трогается. Я не вижу, что произошло со слепым. Тот, кто размахивал ножом, не напрыгивает и не убивает меня, как я боялся. Снова удачно спасся.

Через проход от меня очень толстый подросток болтает с двумя девицами. Он помешанный экстраверт, в перерывах между фразами напевает старую песню «Ах, что за ночь». Группа выходит из автобуса раньше меня, мальчишка ужасно толстый, я выглядываю в окно – он идет по тротуару, бьет себя кулаком по ладони, потом делает выпад вверх, запевает «Приступай» и возвращается к разговору. Поет он ужасно.

Я выхожу из автобуса на ближайшей к дому остановке. Бредя по дороге, я замечаю двух детей, которые, на первый взгляд, играют, а на самом деле подбрасывают бутылки под колеса проходящих машин. Я, конечно, как и все вокруг, не могу не радоваться проколотым шинам, но живо представляю, как поврежденный автомобиль на всей скорости слетит с дороги и врежется – возможно, в детей, а в меня уж точно, – поэтому я перехожу дорогу и подбираю бутылку. Потом я бросаю на детей строгий взгляд, обзываю их идиотскими ублюдками, мимоходом выбрасываю бутылку за забор, но кидаю, видимо, слишком мимоходом, потому что бутылка ударяется о край забора и вдребезги разбивается прямо над моей головой. Дети катаются по земле от хохота. Сейчас я им хорошенько вмажу по физиономиям, но они быстро удирают.

Посрамленный, я ретируюсь под громкие раскаты смеха.

Домой, домой от этого кошмара, прятаться и дуться.

Я рассматриваю свои легкие в зеркале. Боль распространяется.

Дышать все труднее, из последних сил я принимаю витамин С и, кажется, это помогает. Витамином С можно излечить многие хвори, знаете ли, мне говорили, что витамин Е задерживает старение, теперь я живу на этом витамине, когда я захожу в магазин здоровой пищи, мне выставляют несколько банок, не спрашивая.

Фрэн и Джули куда-то отправились, я сижу дома один. Под нажимом они пообещали завтра проверить, в порядке ли я. До того, наверное, со мной ничего не случится. В данный момент я не уверен, стоит ли сильно нервничать. Я включаю запись Капитана Синбада на проигрывателе, да, я знаю, что проигрыватель – слово старомодное, но так уж отложилось у меня в голове с детства.

Мой взгляд задерживается на кухонном полу – он усыпан грязью, чахлыми листьями салата и чипсами, так кухня выглядит обжитой и приветливой. Я достаю кастрюльку, чтобы вскипятить воду для чая – недавно я спалил чайник, отвлекшись на драм-машину, а новый так и не купил. Выбор чайника – дело нелегкое, знаете, какое разнообразие, я хочу новомодную модель, а они дорогущие, поэтому в конце концов я приобрету какую-нибудь дешевку.

By проигрывает 5:0, его болельщики подавлены и посрамлены. Чен достиг нового поразительного пика мастерства. Никто в жизни так виртуозно не играл в «Убей еще одного».

Они останавливаются после пятой игры, после каждых пяти игр – перерыв. Чен беседует с болельщиками, By молчит. В толпу затесалось несколько полицейских из Сохо. Полицейские за Чена. В полиции не ценят медитацию.

Джун в постели.

Она проверила пистолет – тот в хорошем рабочем состоянии. Завтра она вернется в Брикстон и убьет Алби.

Я дома, жду наступления завтрашнего дня.

Я никогда не мог написать «завтра» и «автора» без ошибок – это, наверное, самые мерзкие слова, которые никто не способен точно воспроизвести.

Я разглядываю найденный в подъезде журнал. Он изобилует статьями с потугами на юмор, но смешного там настолько мало, что с таким же успехом эти статьи могли быть на любом иностранном языке. Еще там есть реклама литературного конкурса, премия Синклера [9] или что-то в этом роде. «Присылайте ваши общественно-сознательные книги», – гласит реклама, вы долбоебы, рекламировать общественно-сознательные книги в этой глянцевой пародии – что вы знаете про общественное сознание и что вы под этим понимаете, видимо, тему, которую можно обсуждать в гуманитарных телепрограммах и не выставлять себя на посмешище?

Я швыряю журнал в окно и читаю комиксы. Завтра почти наступило, что я с ним буду делать?

Стейси по-прежнему прикован к больничной койке. Он пестует иллюзию, что его заточение добровольно хотя бы отчасти, но, по-видимому, нет, никто не выпустит его лишь потому, что он пошел на поправку.

Иногда между врачебными обходами он ускользает из кровати. Однажды он замечает новую пациентку, в которой с изумлением узнаёт Памелу Паттерсон – Стейси познакомился с ней в букинистическом и дал ей телефон Алби. Похоже, ее избили. Медсестра сказала, что девушку обнаружили в переулке в Брикстоне уже в таком состоянии.

– Полиция подозревает банду черных.

Памела сжимает в руках сумку с комиксами.

Джун забирается в машину и выезжает на дело. Она размышляет о нехватке женщин-философов, или скорее о том, что их мало публикуют.

Китаец мается в своем ночном клубе.

Он улыбается посетителям, которые спотыкаются и шумят как слоны, и про себя думает: «Вы это серьезно?» К нему подходит какой-то мужчина, может, вы и владелец этого заведения, но вы всего лишь китаец, а я англичанин, а самое главное, я лорд, поэтому вопроса о том, кто лучше, даже не стоит.

Китаец отвечает лорду приветливо. Он подозревает, что родственники женщины, на которой он в конце концов женится, не отличаются от посетителей этого клуба, она же будет аристократкой. К счастью, не придется общаться с ними в клубах – китайцу видятся приемы в саду под огромным шатром или званые обеды в роскошных домах, у него есть деньги, а окружающие могут предоставить стиль и класс. Однако оглядываясь вокруг, он в этом сомневается.

Тренера Джули по кунг-фу зовут Чи. Ей повезло остаться в живых и бежать из Бирмы, когда ее босс-наркобарон погиб в серьезной перестрелке. Будучи одним из его телохранителей, Чи честно сражалась как лев, но была вынуждена бежать, когда ситуация стала безнадежной и босса убили. Насколько ей известно, все остальные телохранители погибли. Чи бежала через Кампучию и Вьетнам вместе с другим человеком, работавшим на наркобарона.

Некоторое время дела шли неплохо, они захватили с собой приличное количество золота. По пути из Вьетнама ее спутник надурил ее и оставил на мели. Абсолютно одна, без денег, Чи с трудом выбралась из страны, несколько раз чудом избежав смерти.

Сейчас она довольна жизнью. В общем-то ей больше по душе преподавать кунг-фу в Брикстоне, чем служить вооруженной телохранительницей в Бирме, – не так увлекательно, зато гораздо безопаснее.

Мюриэл сидит дома и рассматривает корону. Корона сделана очень просто – гравированный рунами золотой ободок, от прикосновения к ней у Мюриэл покалывает в пальцах.

Подобрав корону, Мюриэл не знает, что с ней делать. Как обычно поступают со старинными археологическими ценностями, всплывшими в деревянной шкатулке из затопленной дыры в дороге? Наверное, надо отдать ее специалистам.

Мюриэл кладет корону обратно в ветхую шкатулку, засовывает ее на полку и отправляется спать.

Она устала, она всегда переутомлена, она очень много работает.

Аварийная команда дорожных рабочих, присланная муниципалитетом, изучает таинственную дыру, затопленную водой.

Каким образом тут появилась несанкционированная брешь? В муниципалитете нет документов, что сюда кого-то высылали, и никаких записей, что здесь требовались дорожные работы. Ситуация в высшей мере странная. Чем больше раздумывают в муниципалитете, тем страннее выглядит ситуация, пока не разрастается до масштабов Бермудского треугольника.

Газетчики упиваются этой историей. ИЗ-ЗА ТАИНСТВЕННОЙ ДЫРЫ В БРИКСТОНЕ ЗАТОПЛЕНА ДОРОГА, МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО МЕТЕОРИТ? «Ученые и муниципальные рабочие-ремонтники озадачены странной дырой, возникшей в дороге на юге Лондона».

Я лежу в кровати и беспокоюсь обо всем понемножку, что-то у меня не так с кровью, наверное, я подхватил СПИД.

Даже если почти достоверно известно, что у тебя ужасное неизлечимое заболевание, все равно трудно сделать анализ крови – надо идти в больницу разумно объяснить как надеешься что на тебя поработает наука и не могли бы вы срочно проверить мою кровь пока я здесь подожду а в ответ – иди к черту. Ублюдки.

Как-то раз в отчаянии я пошел сдавать кровь, решив, что, если со мной что-то не в порядке, это заметят, по идее, они проверяют кровь, прежде чем залить ее больным. Я, конечно, не верю, что сдача крови – занятие альтруистическое, мне кажется, у нас берут кровь и продают ее в США.

Сдавать кровь было не очень жутко, я себе казался смелым и полезным для общества, мне не было больно, но пока из меня лилась кровь, с полчаса пришлось лежать на столе. Я-то думал, они пропорют в вене дырку, и пинта крови выльется за двадцать секунд, но это занимает уйму времени. Кровь вытекает в прозрачный мешок, и если ты не совсем здоров на голову, на него даже можно посмотреть. А вот случись пожар, эвакуация, а ты тут валяешься с трубкой в руке – тогда как?

Отдохнув после сдачи крови, я иду за обещанной чашкой чая. Медсестра мне отказывает, вы что, совсем свихнулись, стал бы я сдавать кровь, если б знал, что в конце мне и чашки чаю не дадут? Она пытается запудрить мне мозги жалкими объяснениями – мол, это у вас первый раз, вам нельзя чая, что-то там про температуру тела, и выдает мне апельсиновый сок, но это совсем не то.

Печеньем они там кормили – я съедаю сколько влезает, но таблетки железа мне тоже не дают, дрянное обращение с национальными героями, вам не кажется?

Китаец отсиживается в кабинете ночного клуба. Он хочет поместить в журнал объявление о знакомстве и раздумывает над формулировкой. «Красивый, богатый азиатский коммерсант в сфере наркобизнеса ищет жену из аристократической семьи». Не звучит. Надо будет слегка доработать.

By немного собирается и выигрывает. Он уже полностью ушел в медитативное состояние, его сознание переплывает из тела в игральный автомат. Став машиной, By смотрит на себя снаружи и управляет своим телом.

Заполнившая галерею толпа излучает жар, в помещении душно, шумно и пахнет сигаретным дымом. Обстановка весьма способствует видеоиграм, Чен ею наслаждается и черпает силы из нездорового воздуха.

С деньгами на полтора пива Фрэн и Джули отправляются в паб неподалеку. Они в полной уверенности, что раздобудут еще – в пабе дружелюбная публика, девицы знакомы со многими завсегдатаями, и даже если денег нет почти у всех, у кого-то найдутся обязательно. Ну а если нет, Фрэн и Джули выживут, у них с собой столько сульфата, что и гиппопотам взлетит – сульфат точно не даст умереть со скуки.

Брикстонский паб вполне сносен для паба, его часто посещают люди, озабоченные правильным оттенком краски для волос и как прожить до следующего пособия, не умерев от голода. Социальное обеспечение наводнено сотрудниками, которые наслаждаются тем, что другие голодают, да, сообщают они по телефону, мы выслали вам деньги, когда на самом деле они давно уже утеряли твой запрос, понятия не имеют, где он находится, и им абсолютно наплевать.

Спиды вставляют недалеко от паба, девицы заходят туда счастливыми, спускают все деньги на полтора пива, уговаривают его за несколько секунд и с энтузиазмом разглядывают посетителей в поисках кого-нибудь, готового угостить их алкоголем. Джули ерошит руками свои густые волосы цвета радуги и делает то же самое с коротким ежиком Фрэн.

Ну, кто купит нам еще выпить, совещаются они, может, та женщина, мы вроде с ней как-то встречались?

Я просыпаюсь с головой под одеялом.

Это знамение – я сегодня из постели не выберусь. Какое-то время я нежусь, обожаю просыпаться и не вылезать из кровати – конечно, если я не просыпаюсь больным.

Ну вот, я лежу и совершенно не собираюсь в ближайшем будущем шевелиться, а тут раздается стук в дверь.

Иесу, кому я понадобился в такую рань? Я высовываю руку и нашариваю часы, каким-то чудом они оказываются неподалеку – четверть двенадцатого. Какое хамство, теребить людей в четверть двенадцатого, думаю я, не желаю вставать и, кроме того, я все еще пугаюсь стуков в дверь, вдруг это Памела Паттерсон или китаец меня нашел.

Я решаю не открывать, но стук настойчивее, и я вспоминаю, что просил Фрэн и Джули зайти. Они будут с тренером кунг-фу, которая, конечно же, пропагандарует здоровый образ жизни и начинает носиться но улицам еще до восхода солнца. Я выбираюсь из кровати, смотрюсь в зеркало, нащупываю на полу какие-то штаны, натягиваю их, опять смотрюсь в зеркало, пытаюсь привести волосы в порядок, застегиваю штаны, смотрюсь в зеркало и иду к двери.

Прижавшись к глазку, я, к невероятному своему удивлению, обнаруживаю за дверью Джун – девушку, с которой однажды переспал после концерта. Смотрите-ка, наверное, я ей сильно понравился, если она разузнала, где я живу, и пришла навестить.

Я радостно отворяю дверь, она достает из сумки пистолет и наводит его мне в грудь.

Кросби и Уизерс совещаются в Главном Молочном Управлении.

– Алби-Голодовка все еще жив, – недовольно замечает Кросби.

– Ну, ситуация вышла из-под контроля, – отвечает Уизерс. – Агентство же не знало, что их убийца обратится к религии прямо по пути на задание.

– А как он сейчас?

– Все раздает листовки. А незадолго до прибытия следующего убийцы мистера Голодовку кто-то предупредил, и он залег на дно. Ну да ладно, его убьют с минуты на минуту.

– Хорошо, – говорит Кросби. – Теперь об отделении «Удачной Покупки», фабрикующем на тебя дело. Крупные сети магазинов не могут рекламировать соевое молоко, это не в наших интересах. Мы должны опозорить управляющего и очернить этот товар. И то и другое – плевое дело, он, наверное, и так мошенник, а соевое молоко, скорее всего, на вкус омерзительно – как и остальные соевые продукты.

Они обсуждают детали. Когда план выработан, Уизерс уходит с работы. Он направляется в управление Ассоциации Директоров и заходит в комнату на первом этаже с табличкой «Отдел Аннулирования Уголовных Преследований».

Управляющий «Удачной Покупки» празднует с женой.

Сейчас они едят в ресторане, затем пойдут в клуб. Жена управляющего с нетерпением ожидает этого события, она очень редко выходит в свет. Обед в ресторане обходится совсем не дешево. Жена недоумевает – как люди могут брать столько за еду, что бы они там с ней ни делали? Однако это совсем не много для человека, которому скоро выплатят премию, поэтому она старается не думать о затратах. Выдавай мне столько денег в день, и мне не будет совсем уж тоскливо, думает она.

А еще жене кажется, что она слишком стара для ночного клуба, но муж уверяет, что знает правильное место в Сохо, куда ходят повеселиться его начальники.

Шпинат ничем не лучше латука – покупаешь его, кладешь в кастрюлю, варишь, достаешь и думаешь: господи, спаси и помилуй, ты надо мной издеваешься, неужели кто-то поглощает это с удовольствием? Эта дрянь в тарелке похожа на экзотическую зеленую плесень, говорят, в ней много железа, но лично я лучше пожевал бы разделочные ножи.

Собравшись с силами, я обнаруживаю, что на вкус шпинат чуть приятнее, чем с виду, но это совсем не достижение. Я пытаюсь скормить его хомяку, но тот к нему даже не прикасается, я уже и так здоров, говорит он.

Между полезностью еды и ее вкусовыми характеристиками существует какая-то сложная зависимость, но, боюсь, постичь ее моим мозгам не под силу. Похоже, кто-то пытается меня проучить – если хочешь жить, Алби, придется тебе временами жевать шпинат.

Фрэн и Джули пьяны в дым.

Они уходят из закрывающегося паба довольные и направляются в крысятник за углом, где начинается концерт. Какой-то добрый человек доводит их до места и показывает вход. У девиц нет денег, но они знакомы с охранником, который пропускает их, зная, что в противном случае поднимется дикий шум.

– Пока у нас ничего вечерок, – говорит Джули. Фрэн согласно мычит.

Этот поворот событий мне решительно непонятен. Почему эта женщина тычет в меня пистолетом? Я оплошал в постели? Ну неужели все было так плохо?

Может быть, она хочет забрать свои военные штаны – так ведь надо только попросить. Я безуспешно пытаюсь что-нибудь сказать. По-моему, Джун слегка озадачена.

– Ты что, Алби-Голодовка? – спрашивает она. Я киваю.

– Я пришла тебя убить, – сообщает Джун. – Я работаю на Правление по Сбыту Молока.

Это в голове не укладывается, у меня подкашиваются ноги.

Джун входит и закрывает за собой дверь, не отводя пистолета от моей груди.

Джун стучится в дверь, никто не отвечает, она стучит опять и слышит шаги. Дверь открывается, Джун достает пистолет, целится и уже почти спускает курок, когда в изумлении понимает, что перед ней стоит не кто иной, как парень, с которым она переспала буквально на днях.

– Ты что, Алби-Голодовка? – спрашивает она, и тот кивает, он очень испуган.

Джун глазам своим не верит. Она входит в квартиру и закрывает за собой дверь. Джун не совсем понимает, как себя вести, раньше с ней такого никогда не случалось. Убивать знакомого – не совсем то же самое, что убивать незнакомцев, и уж совсем странно, когда с ним переспала.

Джун хотела бы выстрелить и дело с концом – она понимает, что это лучшая линия поведения, но почему-то не может себя заставить.

Все это не укладывается у меня в голове. Сколько убийц наняло Правление по Сбыту Молока?

– Но ты же не Памела Паттерсон, – говорю я.

Она не отвечает. Как-то туго идет этот разговор – может, потому, что в грудь нацелено дуло? Я совсем недавно переспал с этим человеком. Об этом даже подумать страшно. А кто такая Памела Паттерсон? Почему она делала вид, что убийца и выслеживает меня? У меня нет времени об этом думать, может, у меня разыгралось воображение, а может, обострилось чувство самосохранения, но мне кажется, что палец Джун слегка сильнее надавил на курок.

– Не убивай меня, – канючу я, не зная, что еще сказать.

– Боюсь, у меня нет выбора, я подписала контракт.

– Но ведь мы только-только переспали. Мы друг другу нравимся.

– Из первого не следует второе.

– Ну ладно, ты же все равно не можешь меня убить?

Наверняка существуют более убедительные доводы, но в данный момент я не нахожу ни одного. В арсенале остается только нытье. Как все это случилось? Так было запланировано? Может быть, она с самого начала знала, кто я такой, и хотела переспать до убийства из каких-нибудь извращенных соображений? Мир наводнен уродами, и меня совсем не удивляет, что у наемных убийц особенно замысловатые отклонения. От ужаса по мне течет пот.

– Тебе на днях было одиноко, я тебя развлек, ты что, правда хочешь меня убить? – Да, вот так, по-моему, уже лучше.

Я ощущаю, как кровь испаряется из моих вен.

Джун раздумывает над словами Алби.

С точки зрения профессионала, у нее недостаточно причин его не убивать. Если она преднамеренно саботирует контракт, агентство перестанет ее нанимать и ей нечем будет зарабатывать на жизнь. При нормальном стечении обстоятельств все уже было бы сделано, она выстрелила бы до того, как жертва открыла бы рот. Обычно они ее даже не видят. Тот факт, что Алби говорит, заставляет видеть в нем живого человека, и это сбивает Джун с толку.

Она не знает, как поступить.

Управляющий «Удачной Покупки» танцует с женой в ночном клубе, совладельцем которого является китаец. Жена считает, что это самое мерзкое в мире место. Еще не пора домой?

Корона, которую нашла Мюриэл, очень могущественна.

Во времена Этельреда Нерешительного волшебник обнаружил ее в Египте – уже тогда она была древней, – выменял у владельца и пользовался ею в войне с соседом. Немногие из британцев добирались до Египта в те времена, и волшебника приняли там как диковину. В Египте, конечно, понимали, что это злой волшебник, но чувствовали, что он недостаточно силен и вреда не причинит – в Египте волшебством занимались с незапамятных времен. Волшебник привез каких-то северных травок, которых самим египтянам никак иначе не раздобыть, и осколок метеорита в придачу, поэтому ему отдали корону, которую он так хотел, и велели передать привет всем в Англии.

Волшебник использовал корону, чтобы победить соседа – тоже волшебника, но не расположенного пакостить окружающим. Может быть, он пошел бы и дальше, покорив всю страну, но отчего-то передумал и вместо волшебства с головой ушел в математику и науки.

Он засунул корону в шкатулку и занялся расчетами орбит планет и всяких других премудростей, о которых узнал в Египте.

Однажды в автобусе я потерял игрушечного робота в коробке для печенья.

Мое сердце разбито. И то и другое – подарки. Робот просто великолепен, я спешу домой с ним поиграть, забегаю в пекарню за печеньем для моей новой коробки и сажусь в автобус. Я собираюсь провести день, играя с роботом и жуя печенье, и забываю их в автобусе.

Какое ужасное происшествие, я жутко расстроен, какой-то тип подберет моего робота и унесет его домой. На следующий день я иду в бюро находок Транспортного правления Лондона, но там заявляют, что ни о чем подобном не слышали.

Я подозреваю, работники что-то скрывают. Когда я спрашиваю, не находил ли кто-нибудь игрушечного робота в коробке для печенья, кое-кто начинает хохотать. Ублюдки.

Бедный робот.

Фрэн и Джули набрались в хлам.

Они почти уже дошли до дома, но у последнего поворота забыли дорогу. В процессе обсуждения они забыли, куда направляются, поэтому сели на тротуар и булькают в ночи. Они просидели бы так довольно долго, но добрая соседка по пути домой с позднего киносеанса подбирает их и ведет домой. У сквота соседка находит ключ Фрэн, открывает дверь, спокойной ночи, говорит она девицам, заползающим в квартиру.

Найдя первое же место, где можно улечься, они хлопаются на пол и засыпают.

By набирает силы. Его измененное состояние берет верх над сознательной концентрацией Чена.

В личном кабинете, в дальнем углу галереи, хозяин считает деньги. Ему нравится его положение отчасти потому, что удается считать деньги. Физическое наличие банкнот и монет доставляет ему непередаваемое удовольствие, хозяин сомневается, что ему бы понравилось мошенничать в компьютерной сфере.

По всему Лондону разбросаны галереи, которые ему принадлежат. Некоторые вполне честные, другие – всего лишь прикрытие для нелегального бизнеса. Когда ему хочется расширить сферу своей криминальной деятельности, он просто звонит инспектору полиции и просит разрешения, а инспектор отвечает, да, конечно, секундочку, я только взгляну на прейскурант.

Пересчитывая деньги, хозяин откладывает одну долю в сторону. Это плата полицейскому инспектору. Обычно инспектор заходит: добрый день, как дела, говорит он очень приветливо, никаких проблем, передает деньги пришедшему с ним констеблю и велит ему подождать в машине, пока сам выпивает и сплетничает с хозяином, а через пару минут направляется к следующей точке.

Констебль, который возит инспектора, доволен, он с энтузиазмом изучает секреты мастерства и рассчитывает подняться по должностной лестнице.

Управляющий «Удачной Покупки» приезжает домой из ночного клуба слегка навеселе. Он что-то бормочет об интернациональной банде магазинных воров и социалистических газетах, которые каждую субботу продают возле магазина.

– Наверное, они отравили кота.

Его жена задумывается, как дошла до такой жизни. Нельзя сказать, что она ненавидит или даже недолюбливает мужа, просто их совместное существование превратилось в одно сплошное болото. Он ползет в кровать, она сидит на кухне на деревянном стуле, желая что-нибудь почитать, но не находит книги, куда подевались все мои книги? Жена глядит в стену. Почему же мы оклеили стены такими мерзкими обоями? Ах да, вспоминает она, мы их увидели в рекламной газете.

Если подумать, в этой квартире очень мало вещей, которые жене действительно нравятся. Все вокруг не то чтобы совсем безвкусно, а очень невыразительно. Почему, думает она, я трачу жизнь в окружении скучных обоев?

Черт побери, ну кто еще ложится в постель с девицей, а практически на следующий же день она размахивает оружием на лестнице и интересуется, нет ли у тебя последнего желания?

Я никак не уговорю себя, что все это просто плохой сон, поэтому стою, ною и думаю об избитой в Брикстоне девушке – прости, Памела Паттерсон, видишь ли, за мной носится убийца, я думал, что ты – это она, очень понятная ошибка, не правда ли? Да, теперь я понимаю, что ты хотела только продать комиксы, а мне казалось, это прикрытие. Ты еще хочешь их продать?

Ну да, это при условии, что я через минуту-другую буду жив, в чем я не особо уверен. Да, я почти всегда не уверен, что буду жив через минуту-другую, но сейчас все гораздо хуже обычного.

Я делаю последний шаг отчаявшегося человека и предлагаю Джун чашку чая.

Визерс все уладил в Отделе Аннулирования Уголовных Преследований в управлении Ассоциации Директоров.

Ему пришлось показать членскую карточку, рассказать, в чем его обвиняют и где это произошло – те связываются с полицией и все улаживают, дело закрыто. Мы заботимся о своих членах, утверждает Ассоциация, поэтому мы им нужны.

Визерс начинает планировать месть управляющему «Удачной Покупки», чтобы разрушить тому карьеру и одновременно покончить с соевым заменителем молока. Не так уж трудно, обычно это плевые дела, его отдел постоянно таким занимается.

Волшебник потерял интерес к короне и забросил ее. Он разрабатывал концепцию математической войны и больше не нуждался в волшебном оснащении. С другой стороны, волшебник понимал, что кто-нибудь может попытаться украсть корону, поэтому хорошенько ее запрятал и велел секретарше позапутаннее все записать. Вот корона и валялась, забытая и заброшенная на века, пока описание, погребенное землетрясением, случайно не попало в руки профессору.

Когда Мюриэл открыла шкатулку, сильнейшая волна мистической энергии пронеслась над округой. Люди, склонные к мистике, почувствовали эти волны. Некоторые сейчас пытаются найти источник энергии.

В свой выходной Мюриэл относит корону в университет неподалеку. Она передает шкатулку секретарше исторического факультета, которая обещает передать реликвию эксперту. Секретарша думает, что чокнутая Мюриэл подобрала железку на какой-нибудь свалке, и старается побыстрее избавиться от посетительницы.

Стейси, абсолютно исцеленный, но все еще запертый в больнице, разыскивает Памелу Паттерсон. Та лежит в койке, голова обмотана бинтами. Памела узнает Стейси, но совершенно ему не рада.

– Ну спасибо вам за тот телефон, – говорит она. – Всегда приятно иметь дело с агрессивным маньяком.

– Что вы имеете в виду? – недоумевает Стейси. Памела разъясняет, что человек, с которым Стейси ее свел, ну, тот, который интересуется комиксами, напал на нее в переулке. Без всякой на то причины, очень жестоко.

Стейси изумлен:

– Это совершенно не похоже на Алби.

– Да неужели?

– Он украл комиксы?

– Нет.

Стейси озадачен. Нападение на человека совсем не в стиле Алби, разве что он озверел, увидев комиксы, на которые у него нет денег.

– Вы сообщили полиции о том, кто это сделал?

– Нет.

– Почему?

– А они не спрашивали.

Чашка чая, предложенная жертвой, окончательно сбивает Джун с толку, она сдается. Ладно, я, наверное, смогу найти другое агентство, думает она, ну, или устроюсь в какую-нибудь контору. Она отводит пистолет:

– Ну ладно, Алби, похоже, я не могу тебя застрелить, потому что мы знакомы. Но ты, надеюсь, понимаешь, что, разрывая контракт, я поступаю очень неэтично?

– Вероятно, неэтично убивать человека, с которым недавно переспала? – с облегчением спрашивает Алби. – Например, как хирургу оперировать свою любовницу.

Они заходят в кухню, Алби заваривает чай, Джун разглядывает беспорядок – да, выходя из этого дома, следует вытирать ноги. Сначала Джун изумилась, узнав, кого именно ей заказали, но теперь уже отошла: в этом необъятном мире случается всякое, знаете ли, вот сейчас она сидит и распивает с жертвой чай.

Она не имеет ничего против Алби, он может занять четвертое место в списке людей, которых она терпит.

Профессор Уинг в крайне угнетенном состоянии приезжает на работу в Университет. Он здоровается с секретаршей, и она отвечает: доброе утро, только что кто-то притащил на кафедру штуку, напоминающую старый кусок железа, но я уважила посетительницу, обещала показать специалисту, не хотите взглянуть? Она выносит корону.

Профессор берет корону, осматривает и по форме видит, что это очень старинная вещь. Увидев руны, он понимает, что именно оказалось у него в руках.

Профессор холодеет. Несомненно, корона попала сюда не случайно, а значит, в игру вмешались какие-то сторонние силы. Сейчас его либо пронзит ударом молния господня, либо арестует полиция.

Не происходит ни того ни другого, и профессор через силу спрашивает секретаршу, кто принес корону. По описанию он узнает негритянку и, после некоторого замешательства, понимает, что произошло. Видимо, она вернулась к раскопу и каким-то образом нашла корону. Все же как она догадалась принести ее именно сюда? Может, все-таки случайность?

– Она обещала вернуться?

– Да, – отвечает секретарша, – она обещала как-нибудь наведаться, узнать, редкая ли эта штуковина.

By идет ноздря в ноздрю с Ченом.

Толпа зрителей заворожена мастерством обоих игроков, Чен потеет и ругается, By ко всему безучастен.

Сознание By расширилось настолько, что накладывается на сознания окружающих. Глазами хозяина он видит, как приходит и уходит полицейский. By понимает, что хозяин делает деньги на нем и на Чене. By видит экран глазами Чена и чувствует, как важна для Чена победа. Он чувствует, как сосредоточены болельщики. Находясь в полной гармонии с галереей, автоматами и людьми, By знает, что сегодня способен победить.

Бодрая после утренней зарядки Чи стучится в дверь сквота Фрэн и Джули. Они пригласили ее в гости, но не отворяют дверь, и Чи стучит снова. К величайшему ее удивлению, дверь открывается сама. Слегка встревожившись. Чи заходит внутрь.

За первым поворотом длинного мрачного коридора Чи натыкается на Фрэн, которая распласталась на Джули, лежащей на полу. Чи пугается, но с облегчением видит, что тело стонет и переворачивается. По крайней мере они живы – Чи тычет Фрэн носком ботинка, что вызывает очередной стон. Чи понимает, что они не убиты, не застрелены и не отравлены, а страдают от издевательства над собственным организмом.

– С добрым утром, Джули! – говорит она все еще бессознательному телу. – Вы пригласили, я пришла. Хотите чаю?

Фрэн и Джули хором стонут. Джули открывает глаза:

– Я еще не спала. Который час?

– Уже за полдень, вы обещали накормить меня обедом, но это не важно, вставайте, пошли прогуляемся.

Фрэн неожиданно резво встает.

– Простите, – говорит она. – Мне просто необходимо проблеваться.

Назавтра перед открытием магазина управляющий, все еще в легком похмелье, сидит в кабинете. Одна из его подчиненных собирается открывать заведение – новый рабочий день, – и вдруг замечает здоровых лбов, которые приближаются к стеклянной двери. Те стучат.

– Погодите секундочку, – кричит она, – я открываю.

От удара ногой дверь взрывается летящими осколками, один амбал отметает ногой мусор и входит в «Удачную Покупку». Остальные вламываются за ним.

– Доброе утро, мисс, – говорит он и показывает удостоверение. – Мы из полиции, хотели бы побеседовать с управляющим. Где он?

Подчиненная в шоке:

– Почему вы не дождались открытия? – спрашивает она, все еще сжимая в руках ключи. Осколки стекла застряли в ее волосах.

– Птичка, мы никогда не ждем. И кстати, вопросы тут задаем мы. Где он?

Я распиваю чай с Джун, которая, к моему облегчению, убрала пистолет.

Я не знаю, что сказать, беседа слегка неестественна, я не хочу ее злить – а вдруг передумает?

– Как поживают твои растения?

– Ты не любишь растения.

– Как тебе чай?

– Нормально.

Как-то все неловко. Мне трудно быть непосредственным с человеком, который совсем недавно готов был отправить меня к праотцам. Я размышляю, сообщить ли Джун о Памеле Паттерсон, и передумываю, господи, я же полураздет, волосы у меня, наверное, в полнейшем беспорядке, прости, пойду оденусь, бормочу я и ретируюсь в спальню.

Какая неловкая ситуация, просто королева неловких ситуаций, думаю я, роясь на полу в поисках одежды. Когда я смотрюсь в зеркало, заходит Джун.

– Ты почему такой самовлюбленный? – спрашивает она.

– Я? По-моему, я не слишком самовлюбленный, с чего ты так решила, я только проверяю, не хворый ли с виду, я, знаешь ли, болею.

Она озирается и что-то говорит про ужасный беспорядок:

– Я не понимаю, как ты находишь кровать.

– А мне так нравится. Добавляет приключений в жизни.

Джун бросает взгляд на комиксы, аккуратными стопками разложенные вдоль стен.

– Как-то по-дурацки они выглядят, – замечает она.

Я в шоке. В возмущении. По-дурацки? Мои комиксы? По-дурацки? Ей повезло, что у нее с собой пистолет. Тот, кто смеет называть дурацкими комиксы Алби-Голодовки, не уходит живым.

Голова к голове, начинается последняя игра. By не беспокоится и не спешит, его движения, довольно быстрые на взгляд окружающих, осторожны и выверены. Время замедлилось для By.

Когда By уже уверен в победе, перед ним неожиданно встает дилемма. Он заглядывал в мысли Чена и его болельщиков и теперь размышляет, так ли ему нужна победа, доставляющая его оппонентам боль и расстройства. Он понимает, что неожиданное поражение будет для Чена катастрофой, сопровождаемой страданиями и неприятностями.

С другой стороны, от By зависят его болельщики, хотя трудно понять, отчего они так сильно реагируют на его успехи и поражения. Рядом с By стоит молодой человек и отчаянно желает ему победы, By читает его мысли и знает, что даже не знаком с этим юношей. Он ощущает безумное одиночество молодого человека и что в присутствии By тот находит утешение.

– Прошу прощения, Фрэн, – говорит Джули, – если ты уже отблевалась, не могла бы ты пустить меня за тем же?

– А чем тебя не устраивает раковина?

– Она все еще засорена.

Тренер заваривает им чай. Некоторое время спустя обе появляются, выглядят они преужасно.

– Вы вчера чего-то перепили?

Джули глядит ангельским взглядом. Она не собирается рассказывать своему тренеру по кунг-фу о потреблении жуткого количества алкоголя и наркотиков.

– Ничего, совершенно ничего.

– А почему тогда вас тошнит и очень похоже, что вы сейчас концы отдадите?

– Может, съели что-нибудь не то? – подсказывает Фрэн.

– Да, – соглашается Джули, – Наверное, не то съели.

– Наверное, страшно ядовитое, иначе бы вы обе не плюхнулись на пол в коридоре.

– Наверное, оно просто очень быстро подействовало. Сальмонелла беспощадна.

By нарочно проигрывает последнюю игру, и Чен побеждает по общим итогам.

Профессор Уинг с любовью оглядывает корону. Он читает руны, подносит корону к свету, сдувает пылинку с ободка.

Что, раздумывает он, поведать миру об открытии? Правду или ложь? Звонит секретарша.

– Вернулась. женщина, которая доставила шкатулку. Впустить?

Профессор совсем не хочет с ней встречаться, но не в силах отказать. Что, если она узнает в нем того, кто раскопал дорогу? Ну, авось пронесет, в костюме он выглядит совсем иначе.

Женщина входит в кабинет.

– Ах, вот и тот, кто раскопал дорогу, – говорит она.

Чен празднует с болельщиками. By разыскивает юношу, стоявшего рядом во время игры. By хочет его подбодрить. Вокруг собираются другие болельщики, By и им пытается поднять настроение. Ах, как же это нелегко.

Обычно By не тусуется, но сегодня со своими болельщиками отправляется в паб.

Чтобы заполнить паузы в разговоре, я включаю на кухне радио.

Там вещают о новой выставке в Британском музее естествознания. Естествознание подразумевает животных и растения, мне это название всегда казалось странным. Для естественности им полагается быть живыми, мертвыми, или это не имеет значения?

Журналист и хранитель музея от сорняков переходят к букашкам.

– Мне бы не хотелось, – говорит журналист, – встретиться где-нибудь с таким существом. Это создание живет в помещениях?

– Да, – отвечает хранитель. – Это паук из семейства воронковых, длиной в четыре дюйма, но встречаются и крупнее.

У меня мурашки по коже. Представьте себе паука длиной в четыре дюйма в вашем доме?

– Господи, если бы обнаружил у себя такого паука, помер бы от страха. Почему еще не развернута общенациональная кампании по их истреблению? Почему бездействует правительство?

– У тебя есть некоторое преимущество в размере, – говорит Джун. – Наверное, в сложной ситуации ты бы его победил.

– А если их целая банда?

Ну да, тебе-то не страшно, если тебя атакует полк огромных пауков, ты легко отстреляешься, но не всем же доступна такая защита. Вслух я, конечно, этого не говорю, чтобы ее не злить.

Репортаж переходит к длинноногим домашним сороконожкам, я лично никогда не видел живой экземпляр, говорит хранитель музея, но очень хотел бы посмотреть. Какой кретин, думаю я, некоторые люди рождаются идиотами. Заведись у меня в доме длинноногая сороконожка, чтобы от нее избавиться, пришлось бы вызывать пожарных.

Разговор оживляется, сдается мне, что Джун растеряна не меньше моего: наверное, не существует правил этикета для распития чая с жертвой, которую ты передумала убивать.

Полицейские окружили управляющего в его собственном кабинете в «Удачной Покупке».

Управляющий сбит с толку и напуган. Ему предъявили письма, которые свидетельствуют о его связи с производителями соевого молока и демонстрируют, что продукт разбавлялся водой. Производители пишут, что разведут молоко и задешево продадут его магазину, а управляющий соглашается, но на условии, что в этот раз получит больший процент, чем обычно. Также среди бумаг встречаются письма, в которых управляющий дает поставщикам советы, как избегать уплаты налогов при поставках.

Управляющий впервые в жизни видит эти документы, однако под ними стоит его подпись. Еще полицейские проигрывают запись разговора, в котором окончательно подтверждается сделка по соевому молоку, – вне всякого сомнения, это голос управляющего.

Он ничего не понимает. Он отстаивает свою невиновность. Его забирают в участок для предъявления обвинений.

Мюриэл совсем не дура, да к тому же медиум. Она сразу поняла, в чем дело, – ответственный человек, профессор Уинг, изображает муниципального дорожного рабочего только для того, чтобы лично откопать корону. Мюриэл стыдит профессора. Тот в тоске ожидает разоблачения.

– Сегодня нас ожидает день, полный событий, – говорит Чи оползающим телам.

Волосы Джули, обычно довольно пышные, прилипли к голове. Ни одна из девиц не может держать глаза открытыми и, хоть и хорошо относятся к Чи, были бы очень рады, если б она исчезла.

– Вам нужно выбраться на свежий воздух, – говорит Чи. – Пойдемте прогуляемся.

Девицы слабо протестуют, но какой смысл в сопротивлении бывшему телохранителю наркобарона, поэтому очень скоро они уже стоят у двери и щурятся от дневного света.

– Идемте, от прогулки вам станет лучше, – подбадривает Чи.

Ну да, это ты так считаешь, думают девицы, но все равно следуют за тренером.

– Куда хотите пойти? – спрашивает Чи.

Фрэн вспоминает, что Алби мечтал об их визите. Учитывая обстоятельства, это не худший вариант, – по крайней мере известно, сколько идти, а там они смогут присесть. Иначе тренер потащит их в парк и станет выгуливать до бесконечности.

– Мы обещали проведать Алби. Пошли туда.

– Хорошо, в какую нам сторону?

Фрэн и Джули силятся вспомнить.

– Туда, – определяются они в конце концов.

By пьет с болельщиками апельсиновый сок.

– Мы думали, ты сегодня победишь.

– Я мог бы, – честно отвечает By. – Я просто решил, что победа не стоит тех огорчений, которые она принесет Чену. Для него это очень важно.

Болельщики недоверчиво смотрят на By. Он нарочно проиграл?

– Поражение меня не огорчает. Но мне жаль, что это расстраивает вас.

Болельщики недоверчиво переглядываются.

Чен потерял голову от счастья, хотя на сей раз он веселится не так буйно – завтра на работу, и Чен не хочет опаздывать. Надо отвезти босса в Брикстон, на встречу с человеком, за которым босс давно охотится. Чен не в курсе, зачем боссу так сильно занадобился этот тип, босс никогда не обсуждает с Ченом дела.

Чен празднует с друзьями и, радуясь победе, отправляется спать.

Жена управляющего «Удачной Покупки» сидит дома и ничего не делает. Раздается телефонный звонок, который вносит в рутину хоть какое-то разнообразие. На линии адвокат ее мужа, он советует не волноваться, но ее муж находится под арестом.

Адвокат уклончиво отвечает на вопрос, за что арестовали мужа, – что-то связанное со сговором. Сам адвокат в данный момент в участке и слышал от других адвокатов, что группа мошенников произвела несколько арестов в главном управлении какого-то пищевого производителя. Но вы не беспокойтесь, все будет хорошо. Ах, как это успокаивает, думает она и назначает встречу с адвокатом.

– Почему вы не поделились открытием с университетом, там организовали бы нормальный поиск? – спрашивает Мюриэл.

Профессор Уинг ерзает на стуле и пытается выдумать причину. Было бы время подумать, какая-нибудь здравая мысль пришла бы в голову, но в данный момент профессор непроходимо туп. Заметьте, причина должна быть очень уважительной, чтобы оправдать кражу муниципальных инструментов, фургона и «одолженные» старинные манускрипты.

– Вы хотели владеть короной единолично? – помогает Мюриэл. – Вы хотели присвоить себе славу первооткрывателя? Может, хотели проверить, сработает ли волшебство? Я думаю, это понятные причины. А что вы теперь скажете?

Эта женщина задает сложные вопросы, думает профессор. Как я теперь все объясню? Если бы она не узнала во мне рабочего, не было бы никаких проблем.

Но если бы она не распознала в нем рабочего, профессор не смог бы приписать себе никаких заслуг в нахождении короны, кто-то принес находку на кафедру – вот и все, что он мог бы сказать. Теперь эта женщина знает, что он сам проводил раскопки, он был сильно неправ, но, вероятно, они придут к какому-нибудь соглашению и он будет немного причастен к находке?

Я бы представил Джун хомяку Счастливцу, но, мне кажется, они не сойдутся. Она для тренировки, наверное, расстреливает маленьких зверюшек.

Я думаю, ей пора бы уйти, но она так и сидит. Меня это нервирует. Что, если она из этических соображений передумает? Алби, благодарю за чай, но я решила, что тебя все-таки стоит убить. К тому же ей не интересны комиксы и музыка, а о чем еще можно поговорить? Джун не из тех, на кого можно излить чуток интеллектуального философствования, потому что, как выяснилось ранее, она перечитала кучу книг и способна цитировать из них страницами.

Интересно, она понимает, что я вдохновитель антимолочной кампании, или я для нее анонимный гражданин? Я не поднимаю темы, но думаю об этом непрерывно: Правление по Сбыту Молока, грязные свиньи, наняли убийцу, чтобы от меня избавиться. Я отомщу вам, жалкие придурки, отравители страны, в вашей продукции полно стронция-90, не удивлюсь, если его колют прямо коровам.

Чен вовремя появляется на работе.

Сначала босс отправляет его по мелким делам, потом Чен отвозит его на совещание, а сам забегает в видеомагазин за новой игрой.

Он теряет бдительность и натыкается в магазине на болельщика из галереи.

– Здоров, решил дома потренироваться? Я не знал, что это по правилам…

Чен бранится про себя, внешне стараясь казаться независимым. Он платит и спешит к машине.

– Брикстон, – командует босс.

Чен мрачно рулит. Как жаль, что его застукали за покупкой игры.

Стейси наконец-то выпускают из больницы.

Врачи жутко раздражены, они до сих пор не знают, что излечило пациента, но им надоело за ним наблюдать, и Стейси выписывают.

– Не доставай нас больше своими вымышленными болячками, – говорит главврач.

Стейси заходит попрощаться с Памелой Паттерсон и обещает разузнать, почему Алби ее избил. Как выяснилось, у Памелы нет серьезных повреждений, но имеются очень болезненные синяки, она теряла сознание, поэтому врачи хотят за ней понаблюдать профилактически. Ужасная история, Памела в негодовании. Пытаешься продать кому-то комиксы, и что получается? Покупатель – полоумный маньяк с дурацкой кожей, дергается и трясется во время разговора и при первой же возможности на тебя нападает. Жизнь – вечный бой, не правда ли? – думает Памела.