Пиша… пися… писуя… пишая… В общем, обретя пагубную привычку почти каждому своему стихотворному сборнику предпосылать предуведомление, я не мог отказать себе в этом страннонамеренном удовольствии и на этот раз, но главное – не решился нарушить эту привычку, эту спасительную инерцию-балласт труда, известную прозаикам и представителям прочих искусств с основательным технологическим пластом, и так легко покидающий поэта после каждого завершенного стихотворения, создавая неимоверную качку в поэтическом житье-бытье. Правда, в отличие от единовременно созданных сборников, где предуведомления объясняют, вспоминают, подсовывают и протягивают все привходящие и обходящие моменты, в случае данного сборника, представляющего самого по себе отдельную жизнь, во всяком случае, воссоздающего ее, трудно представить, какие привходящие моменты могут еще ему принадлежать – разве что, предыдущего рождения или последующей жизни. Помимо того, если на коротком промежутке жизни (и, соответственно – на пределах одного сборника) можно проследить конструктивную идею, то проследить подобное на примере целой жизни – немыслимо, кроме, разве что, идею выжить.
Так что писать предуведомление необходимости не оказалось, но, поскольку выяснилось это в ходе написания самого предуведомления, оно-таки появилось. К тому же я давно уже заметил, что с чисто композиционной точки зрения, при небольшом количестве стихотворений хорошо смотрится большое предуведомление, а при большом – маленькое. Данный сборник велик, и ему, следовательно, приличествует скромное предуведомление. Не больше страницы. Ну, чуть-чуть побольше. Ну две, три. Но не больше. Ну, пять. Это максимум. Ну, шесть. И, поскольку ввязавшись в это дело, я рискую вылезти за пределы композиционно отпущенного числа страниц, то кончаю и отсылаю читателя непосредственно к стихам.
1 |00005 И все-таки она приятна – жизнь!
Как легкий запах-привкус чеснока
Сквозь груды обжигающего мяса —
Губительное прибавленье!
Она уютна, словно ухо зверя,
Большого зверя лакомое ухо
В щекотке, в завитушках, в духоте.
В ней все про нас – и боль, и придыханье,
И всхлипы, и в подушку утыканье,
И умиранье пульса – тик-тик-тик.
1 |00006 Войдешь в аптеку – что за имена!
Валокордин, глюкоза, барбамил,
Экстракт красавки, энтересептол!
И у болезней супротив не хуже —
Шизофрения, грипп, перитонит,
Холера, катаракта, висцеральный лейшманиоз.
А поле битвы – Петр да Иван.
Какая скука.
1 |00007 Но страх какой! Какой гигантской кнопкой
Душа к нему пришита на бегу?!
Я снег какой! И я бегу с охапкой
Горящих дров и бросить не могу.
И оборачиваюсь, но бегу,
И вижу: тень бежит с горящею охапкой
И как пришита кнопкой на бегу.
1 |00008 Черный ворон, черный ворон
Ах, какой ты серый ворон
Серый, серый, белый ворон
Непонятный пестрый ворон
Пестрая прелестная
Пташечка небесная
С черным клювом и пером
С черным глазом и крылом
С черным членом между ног
Ай, да голубь-голубок!
Сгинь, сила нечистая!
1 |00009 В полдневный зной в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я —
Я! Я! Я! Не он! Я лежал – Пригов
Дмитрий
Александрович!
Кровавая еще дымилась, блестела,
сочилась
рана,
По капле кровь точилась – не его!
не его!
моя!
И снилось всем, и снится, а если и
не снилась – то
приснится долина
Дагестана,
Знакомый труп лежит в долине той.
Мой труп. А может, его. Наш труп.
Кровавая еще дымится наша рана,
И кровь течет-течет-течет хладеющей
струей.
1 |00010 – Мне голос был.
– Ей голос был!
– Но он звал утешно.
– Утешал ее.
– Но он говорил: иди сюда.
– А он не говорил, мол, оставь свой край
Подлый и грешный?
– Нет, нет, нет! Что вы!
– А, мол, уезжай из России навсегда?
– Да что вы! Я простая советская
женщина.
Вот только кровь от рук отмою
И брошу всяческий стыд.
– А что он там говорил насчет нового
имени, фамилии,
паспорта?
Каких-то там наших поражений, взаимных обид?
– Нет, нет, нет! Я не слышала!
Я заткнула уши руками,
Чтобы этот голос
не смущал меня.
– Так-то лучше будет, красавица.
1 |00011 Вот я беру газету и читаю
И всю ее до строчки понимаю
До самой темной строчки, до прокола
До пустоты, до черноты, до кола
О, как я ее страшно понимаю
Вот я беру газету и читаю
И не могу понять
ни малой строчки
На этом месте в жизни ставят точку
1 |00012 Эти ветви над почвою плоской
Эти ветви над почвою тощей
Эти гибнущие, как цветущие
Словно строки в печке поющие
В той проклятой стране Вавилонской
Непонятной проклятой и плоской
В непонятной стране Вавилонской
В той, где отроки в печке поющие
Словно гибнущие, а как цветущие
Эти ветви над почвою тощею
Эти ветви над почвою плоской
Как в проклятой стране Вавилонской
1 |00013 Сухих подбросить парочку поленьев
Все бросит жить и обретет дрожать
Такая будет сила разделенья
Что ангел, ангел бросится бежать
И только я не разлечусь настолько
Чтобы себя руками не обнять
И только я, и только я, и только
Я только и, и только я, и только я
1 |00014 Кукует кукушка
Тигрица тигрует
Зверует зверушка
Существо существует
И всяк – незаменный
В местах утвержденных
В земле чужеземной
В дали отдаленной
1 |00015 Часто наш людской народ
Мелкой мелочью живет.
Лист желтеет. Осень близко.
Этим и живет народ.
Выпьет водки. Выпьет виски.
Этим тоже он живет.
Потеряет родных-близких.
Разве ж этим можно жить?
Это лучше позабыть.
Потому-то наш народ
Мертвецами не живет.
Их ни выкрасть, ни спасти
С ними нам не по пути.
1 |00016 Я огляделся вкруг себя —
Туда, сюда, напротив —
Кто в этом мире за меня
Кто в этом мире против
Кто за меня, кто против
Вот этот лес – не за меня
Ни за меня, ни против
Вот эти посреди небес —
Ни за меня, ни против
Вода, трава, зола и лес —
Ни за меня, ни против
Ни за меня, ни против
Они живут напротив
Вот этот пес – он за меня
Вот этот пес – он против
Жена и сын – те за меня
Чужие жены – против
Я сам – я тоже за себя
Хоть и немного против
Как те трава, зола и лес
Которые напротив
Я крикнул: Эй! Кто за меня?
Вперед! Нам Бог поможет!
Мы победим! Кто за меня?
Но и погибнем тоже.
Как те трава, зола и лес
Как эти посреди небес
Которые не против
1 |00017 Вот всех я по местам расставил
Вот этих справа я поставил
Вот этих слева я поставил
Всех прочих на потом оставил
Поляков на потом оставил
Французов на потом оставил
И немцев на потом оставил
Вот ангелов своих наставил
И сверху воронов поставил
И прочих птиц вверху поставил
А снизу поле предоставил
Для битвы поле предоставил
Его деревьями обставил
Дубами, елями обставил
Кустами кое-где уставил
Травою мягкой застелил
Букашкой разной населил
Пусть будет все как я представил
Пусть все живут как я заставил
Пусть все умрут как я заставил
Пусть победят сегодня русские
Ведь неплохие парни русские
И девки неплохие русские
Они страдали много русские
Терпели ужасы нерусские
Так победят сегодня русские
Что будет здесь, коль уж сейчас
Земля крошится уж сейчас
И небо пыльно уж сейчас
Породы рушатся подземные
И воды мечутся подземные
И звери мечутся подземные
И люди бегают наземные
Туда-сюда бегут приземные
И птицы собрались надземные
Все птицы – вороны надземные
А все ж татары поприятней
И лица мне их поприятней
И голоса их поприятней
И имена их поприятней
Да и повадка поприятней
Хоть русские и поопрятней
А все ж татары поприятней
Так пусть татары победят
Отсюда все мне будет видно
Татары значит победят
А впрочем – завтра будет видно
1 |00018 Большая, но объятная страна
Заселена зеленою природой
Смотрящейся то в небо, а то в воду
Странна она, ей-Бог, странна она
Странна она, да не она одна
И горная безмозглая порода
Где кость одна, ни выходу ни входу
Она ведь тоже донельзя странна
Или другая скажем сторона
Столица скажем полная народу
Она ведь не равна тому народу
А может я не прав – она равна
Да все одно – равна, да все – странна
1 |00019 Художник нам изобразил
Пространство как изнанку шара
Его он яростней пожара
Куда-то в центр устремил
И утверждает, что он прав
Что человечий глаз так видит
Так мало ли чего он видит!
Так мало ли когда он прав!
1 |00020 В ней все – Господь, не приведи!
И как вошла и как приветствовала
И наполнение груди —
Все идеалу соответствовало
И мне совсем не соответствовало
Я тонок был в своей груди
Со впадиною впереди
И вся фигура просто бедствовала
Так что – Господь, не приведи!
1 |00021 Нам всем грозит свобода
Свобода без конца
Без выхода, без входа
Без матери-отца
Посередине Руси
За весь прошедший век
И я ее страшуся
Как честный человек
1 |00022 Не видно ни птцы и ни врна
Ни звря и ни звриной же млости
Ни члвека ни члвеческой вльности
Отчизна на время затврна
До времени будущей вльности
1 |00023 Вот розы нежные лежат
В водою полной ванне
Свет электрический, а они
Как будто бы в тумане
И губы все мои дрожат
О, Господи Исусе!
Я нарисую их сейчас
И может быть спасуся
1 |00024 Знакомы аллеи старинного парка
По детству проведенному рядом с ним
Здесь в детстве стояла знакомая арка
А после – вазон и дитя рядом с ним
А после – ларек и народ рядом с ним
И дворник в аллеях старинного парка
Сбирал свои листия и рядом с ним
Ходило дитя по прозванью Тамарка
А после – Тамара Иванна и с ней
Дитя непонятное, с виду – еврей
1 |00025 Да, время – сумчатый злодей!
То есть оно с огромной сумкой
Куда сбирает всех людей
Всех умных и всех недоумков
А мы-то самых недоумков
И не считали за людей
Но всех уравнивает сумкой
О, время – сумчатый злодей!
1 |00026 Он видит сон: жена уходит
С каким-то юношей младым
Она по комнате все ходит
Он ж слов достойных не находит
Она же ласковая с ним
Младого ж юношу-еврея
Как будто даже попрекает
На покидаемого ею
Так поучительно кивает
Каки-то вещи собирает
Он ж ничего не понимает
Он ждет единственный тот жест
Который скажет – это шутка
Но жеста нет, а ужас есть
Ему становится так жутко
И очи застилает дым…
Он просыпается, находит:
Жена стоит, она уходит
С каким-то юношей младым
1 |00027 Существо существует
И кажет нам сущность
Вещество веществует
И кажет нам вещность
Большинство большинствует
И кажет нам вещность
Меньшинство меньшинствует
И кажет нам сущность
1 |00028 От смерти умирает человек
Среди пожара ль освещенный гибнет
Где смерти нет, но жизни есть погибель
В гостинице – Россия человек
Среди большой России человек
Имеет смерть, но в основном —
погибель
Где освещенный жив ли человек
1 |00029 За окошком ходит тьма
Предо мною, я же ма —
ленький у окна сижу
Тихо, тихо порою жу —
тко мне у окна
Кажется, что вот-вот на —
чнется и побольший страх
Кто-то памятный размах —
нется и прикончит все
А жизнь дальше понесе —
тся
1 |00030 Девица, девица, как тебе имя?
У тебя дивны груди, гордишься ты ими
А ведь это не твое – Божье!
Я тоже гордился
1 |00031 Что отличает женщину от нас —
Так спереди наплыв груди
Ответный сзади выход ягодиц
Подобно как строенье птиц
Имеет принципом своим полет
1 |00032 Ночная птица там кричит вдали
Она, возможно, в озере ныряет
Ночная птица, правда, я слыхал
Что водоплавающей не бывает
Тогда, наверно, это местный дух
Что поселился здесь, вдали райцентра
Из озера, из самоего центра
Выходит ночью он и кличет вслух
Постой, постой! Сейчас иду, иду!
Над этим местом вместе мы покличем
Дай Бог, что не накликаем беду
Дай Бог, в другом каком, не этом месте
1 |00033 Я всю жизнь свою провел в мытье посуды
И в сложении возвышенных стихов
Мудрость жизненная вся моя отсюда
Оттого и нрав мой тверд и несуров
Вот течет вода – ее я постигаю
За окном внизу – народ и власть
Что не нравится – я просто отменяю
А что нравится – оно вокруг и есть
1 |00034 Вот что-то ничего не стало
В родимых полуфабрикатах
А может быть, пора настала
Что их упадка и заката
Но, может, что взойдет взамен
Иной какой там феномен
Может, уже нездешний совсем —
Четвертьфабрикат какой-нибудь
1 |00035 Килограмм салата рыбного
В кулинарьи приобрел
В этом ничего обидного —
Приобрел и приобрел
Сам немножечко поел
Сына единоутробного
Этим делом накормил
И уселись у окошка
У прозрачного стекла
Словно две мужские кошки
Чтобы жизнь внизу текла
1 |00036 Иные посуду не моют
И курам не режут живот
И все же им счастье бывает
За что же такое им вот
За то вот на том белом свете
Мы сядем за белым столом
Как малые чистые дети
Они же с разинутым ртом
Плевки наши в воздухе ловить будут
1 |00037 Я выпью бразильского кофе
Голландскую курицу съем
И вымоюсь польским шампунем
И стану интернацьонал
И выйду на улицы Праги
И в Тихий влечу океан
И братия станут все люди
И Господи-Боже, прости
1 |00038 Вот в очереди тихонько стою
И думаю себе отчасти:
Вот Пушкина бы в очередь сию
И Лермонтова в очередь сию
И Блока тоже в очередь сию
О чем писали бы? – о счастье
1 |00039 В полуфабрикатах достал я азу
И в сумке домой аккуратно несу
А из-за прилавка совсем не таяся
С огромным куском незаконного мяса
Выходит какая-то старая блядь
Кусок-то огромный – аж не приподнять
Ну ладно б еще в магазине служила
Понятно – имеет права, заслужила
А то – посторонняя и некрасивая
А я ведь поэт, я ведь гордость России я
Полдня простоял меж чужими людьми
А счастье живет вот с такими блядьми
1 |00040 Вот из очереди, гады
Выперли меня
Я стоял за виноградом
Полакомиться мня
Налетели злые бабы
Говорят, что не стоял
Ну, всю очередь-то не стоял
Но немножечко-то простоял
Рядом
1 |00041 Когда б немыслимый Овидий
Зверь древнеримского стиха
Ко мне зашел бы и увидел
Как ем я птичьи потроха
Или прекрасный сладкий торт
Он воскричал б из жизни давней:
За то ли я в глуши Молдавьи
Гиб и страдал! – За то, за то
Милейший
1 |00042 За тортом шел я как-то утром
Чтоб к вечеру иметь гостей
Но жизнь устроена так мудро —
Не только эдаких страстей
Как торт, но и простых сластей
И сахару не оказалось
А там и гости не пришли
Случайность вроде бы, казалось
Ан нет – такие дни пришли
К которым мы так долго шли —
Судьба во всем здесь дышит явно
1 |00043 Вот я котлеточку зажарю
Бульончик маленький сварю
И положу, чтобы лежало
А сам окошко отворю
Во двор и сразу прыгну в небо
И полечу, и полечу
И полечу, потом вернуся
Покушаю, коль захочу
1 |00044 Грибочки мы с тобой поджарим
И со сметанкой поедим
А после спать с тобою ляжем
И крепко-накрепко поспим
А завтра поутру мы встанем
И в лес вприпрыжку побежим
А что найдем там – все съедим
И с чистой совестью уедем
В Москву
1 |00045 Вот я курицу зажарю
Жаловаться грех
Да ведь я ведь и не жалюсь
Что я – лучше всех?
Даже совестно, нет силы
Вот поди ж ты – на
Целу курицу сгубила
На меня страна
1 |00046 Вымою посуду
Зимним вечерком
Еще лучше ночью
Когда спят кругом
Мою, вспоминаю:
С этим вот я ел
С этим выпивал
С этим вот сидел
А теперь где? – нету
Померли они
Вечер посидели
Вечерок один
1 |00047 Веник сломан, не фурычит
Нечем пол мне подметать
А уж как, едрена мать
Как бывало подметал я
Там, бывало, подмету —
Все светло кругом, a ныне —
Сломано все, не фурычит
Жить не хочется
1 |00048 Когда тайком я мусор выносил
Под вечер, чтоб не видели соседи
Неподалеку, в детский сад соседний
Поскольку не имея, подлый, сил
Вставать с утра на беспощадный зов
Мусоросборочной святой машины —
Я был преступник – Господи, реши мне
Иль умереть, или на Твой лишь зов
Вставать
1 |00049 Я с домашней борюсь энтропией
Как источник энергьи божественной
Незаметные силы слепые
Побеждаю в борьбе неторжественной
В день посуду помою я трижды
Пол помою-протру повсеместно
Мира смысл и структуру я зиждю
На пустом вот казалось бы месте
1 |00050 В последний раз, друзья, гуляю
Под душем с теплою водой
А завтра – может быть решетка
Или страна чужая непривычная
А может быть и куда проще —
Отключат теплую водичку
И буду грязный неприличный я
И женщине не приглянусь
1 |00051 Я целый день с винтом боролся
И победить его не мог
Он что-то знал себе такое
Чего никто уж знать не мог
И я вскричал: Железный Бог
Живи себе свое тая
Но ведь резьба-то не твоя
Хоть ее отдай! —
Но он не поддался и на эту хитрость
1 |00052 Вы слышите! слышите – дождик идет! —
Да нет – это плачет сторонка восточная
Вся
Как будто рыдает труба водосточная
Гулкая
Иль примус небесный на кухне поет
Как будто бы кто-то узлы увязал
Беззлобный уже и летит на вокзал
Казанский
1 |00053 Вода из крана вытекает
Чиста, прозрачна и густа
И прочих качеств боле ста
Из этого что вытекает? —
А вытекает: надо жить
И сарафаны шить из ситца
И так не хочется, скажи
За убеждения садиться
А надо
1 |00054 Вот плачет бедная стиральная машина
Всем своим женским скрытым существом
А я надмирным неким существом
Стою над ней, чтоб подвиг совершила
Поскольку мне его не совершить
Она же плачет, но и совершает
И по покорности великой разрешает
Мне над собою правый суд вершить
1 |00055 В ведре помойном что-то там гниет
А что гниет? – мои ж объедки
За ради чтоб я человеком был
О, милые мои! О, детки!
Как я виновен перед вами!
Я рядом с вами жить бы стал
Да не могу уйти с поста
Я человеком здесь поставлен
На время
1 |00056 Вот устроил постирушку
Один бедный господин
Своей воли господин
А в общем-то – судьбы игрушка
Волю всю собравши, вот
Он стирать себя заставил
Все дела свои оставил
А завтра может и помрет
1 |00057 Когда я помню сына в детстве
С пластмассовой ложечки кормил
А он брыкался и не ел
Как будто в явственном соседстве
С каким-то ужасом бесовьим
Я думал: вот – дитя, небось
А чувствует меня насквозь
Да я ведь что, да я с любовью
К нему
1 |00058 О, как давно все это было
Как я в матросочке своей
Скакал младенцем меж людей
И сверху солнышко светило
А щас прохожих за рукав
Хватаю: Помните ли, гады
Как я в матросочке нарядной
Скакал! ведь было же! ведь правда! —
Не помнят
1 |00059 Выходит слесарь в зимний двор
Глядит: а двор уже весенний
Вот так же как и он теперь —
Был школьник, а теперь он слесарь
А дальше больше – дальше смерть
А перед тем – преклонный возраст
А перед тем, а перед тем
А перед тем – как есть он слесарь
1 |00060 А что нам эта грязь – нищтяк!
Подумаешь – испачкал ножки
А то начнешь строить дорожки
Их строить эдак, строить так
Асфальтом заливать начнешь
А там глядишь – да и помрешь
Не прогулявшись
1 |00061 Что-то воздух какой-то кривой
Так вот выйдешь в одном направленье
А уходишь в другом направленье
Да и не возвратишься домой
А, бывает, вернешься – Бог мой
Что-то дом уж какой-то кривой
И в каком-то другом направленье
Направлен
1 |00062 Я гуляю по Садовой
Дохожу до Ногина
Головы моей бедовой
Участь определена
Вот я на метро сажуся
Доезжаю до себя
Прихожу домой, ложуся
Вот она и спит уж вся
Бедовая
1 |00063 Бегущий, ясно, что споткнется
Да и идущий, и летящий
Да и лежащий, и сидящий
И пьющий, любящий, едящий
О первую же кость преткнется
Поскольку очень уж бежит
Идет уж очень и лежит
Уж очень ест и пьет, и любит
Вот это вот его и сгубит
1 |00064 Заметил я, как тяжело народ в метро спит
Как-то тупо и бессодержательно, хотя бывают и
молодые на вид
Может быть жизнь такая, а может глубина выше
человеческих сил
Ведь это же все на уровне могил
И даже больше – на уровне того света, а живут
и свет горит
Вот только спят тяжело, хотя и живые на вид
1 |00065 Женщина в метро меня лягнула
Ну, пихаться – там куда ни шло
Здесь же она явно перегнула
Палку и все дело перешло
В ранг ненужно-личных отношений
Я, естественно, в ответ лягнул
Но и тут же попросил прощенья —
Просто я как личность выше был
1 |00066 Какая стройная мамаша!
Какой назойливый сынок!
Ну что за жизнь такая наша! —
Уединиться б на часок
А в общем жизнь – она права
А то б такие вот мамаши
Обязанности и права
Позабывав, устои наши
Поколебали бы вконец
И что бы было? – был пиздец
1 |00067 Вот ведь холодно немыслимо
Что костей не соберешь
А бывает соберешь —
Что-то кости незнакомые
А одни вот сплошь берцовые
Как у петуха бойцового —
Может, оно и полезнее
1 |00068 Я немножко смертельно устал
Оттого что наверно устал
Жил себе я и не уставал
А теперь вот чегой-то устал
От того ли в итоге устал
Иль от этого просто устал
А после этого в песнях поют
Мол, в стране у нас не устают
1 |00069 Известно нам от давних дней
Что человек сильнее смерти
А в наши дни уже, поверьте —
И жизни тоже он сильней
Она его блазнит и манит
А он ей кажет голый шиш
Его ничем не соблазнишь —
Он нищенствует и ликует
Поскольку всех уже сильней
1 |0007 °Cколько милых и манящих
И вполне приличных дев
Они пляшут, они пляшут
Юбки ножкою поддев
Гармонически трясутся
И с улыбкой на устах
Мимо рук моих несутся
В чьи-то там объятья – ах!
1 |00071 Бывало столько сил внутри носил я
Бывало умереть – что сбегать в магазин
А тут смотрю и нету больше силы
Лишь камень подниму – и нету больше сил
Другое время что ли было, или
В другом краю каком чужом жил-был
Бывало скажешь слово – и уговорил
А тут что скажешь – и уговорили
Насмерть
1 |00072 Пональюсь-ка жуткой силой
Женщина вот поглядит
Скажет: экий вот красивый
Полюби меня, едрит!
Я весь вздрогну, засвищу
Да и силу всю спущу
Незнамо куда
1 |00073 Отойдите на пять метров
А особенно девицы
Я щас буду материться
Воздуха пускать до ветру
Отчего? – да просто так
Как бы некий жизни акт
Спасительный
1 |00074 Я понял как рожают, Боже
Когда огромным камнем кал
Зачавшись по кишкам мне шел
Все разрывая там, что можно
Я выл, рыдал, стенал, я пел
Когда же он на свет явился
Над ним слезою я залился
Прозрачной, но он мертвым был
1 |00075 Он испражнялся исправно
Работал исправно и ел
И пил и все-таки счастья
Он в жизни своей не имел
Судьба к нему что ли жестока
Иль счастия нет вообще
А может быть близость Востока
А может быть что-то еще
1 |00076 Вот стенами отградился
Понавесил сверху крыш
Заперся, уединился
И позорное творишь
И не видишь, и не слышишь
Что оттуда твой позор
Виден, словно сняли крышу
И глядят тебя в упор
Поднял очи – Боже правый!
Иль преступному бежать
Иль штаны сперва заправить
Или труп сперва убрать
1 |00077 Такая сила есть во мне
Не выйди она вся
В нечеловечий запах ног
Убийцей стал бы я
И всяк сторонится меня
Когда бы знать он мог —
Бежал б мне ноги целовать
Что не перерезал я здесь всех
1 |00078 На маленькой капельке гноя
Настоян домашний уют
Нас мало – нас двое! нас трое!
Нас завтра быть может убьют
Тю-тютю-тю
Кому нужны вы, чтобы вас
убивать? —
Вы! вы сами же нас и убьете! —
Тю-тю-тю-тю-тю-тю-тю
Ну, и убьем
Ну и что
1 |00079 Наша жизнь кончается
Вот у того столба
А ваша где кончается?
Ах, ваша не кончается?
Ах, ваша навсегда!
Поздравляем с вашей жизнью!
Как прекрасна ваша жизнь!
А как прекрасна – мы не знаем
Поскольку наша кончилась уже
1 |00080 Птицы весело поют
В небе поднебесном
А и следом разный люд
Распевает песни
Жизнь идет. А ведь вчера
Думалось: Кончаемся!
Конец света! Все! Ура!
Как мы ошибаемся
Однако
1 |00081 На счетчике своем я цифру обнаружил —
Откуда непонятная взялась?
Какая мне ее прислала власть?
Откуда выплыла внаружу?
Каких полей? какая птица?
Вот я живу, немногого хочу
Исправно, вроде, по счетам плачу
А тут такое выплывет – что и не расплатиться
1 |00082 Эко чудище страшно-огромное
На большую дорогу повылезло
Хвост огромный мясной пораскинуло
И меня дожидается, а я с работы иду
И продукты в авоське несу
Полдесятка яичек и сыру
Грамм там двести, едри его мать
Накормить вот сперва надо сына
Ну, а после уж их замечать
Чудищ
1 |00083 Вот он ходит по пятам
Только лишь прилягу на ночь
Он мне: Дмитрий Алексаныч —
Скажет сверху – Как ты там?
Хорошо – отвечу в гневе —
– Знаешь кто я? Что хочу? —
– Даже знать я не хочу!
Ты сиди себе на небе
И делай свое дело
Но тихо
1 |00084 Какие тут, право, права человека
Когда полсезона – зима
Природа премудрая знает сама:
Какого куда человека
Какую кому государственну власть
Какие названья и сроки
Природы должны изучать мы уроки
Чтоб в самодовольство не впасть
1 |00085 Отбежала моя сила
На полметра от меня
Я лежу, ее бессильно
Достопамятно браня:
Ах ты, подлая и рыжья
Ну, чуть-чуточку, едрит
Подойди ко мне поближе!
А она и говорит:
Пшел вон, старый
1 |00086 Вот правая нога шагает —
Я не люблю ее
А левая – она больная
И я люблю ее
И все мне левое дороже
По этой по причине
Все левое – оно больное
Вот у меня, во всяком случье
1 |00087 Вчерашний день в трамвае проезжая
На миг вдруг смысл жизни потерял
И легкий как растительный стоял
Почти что ничего не перживая
Уже потом я осознал сознаньем:
Такие ценности как смысл жизни
Таким вот легкомысленным созданьям
Как человек, в отдельное владенье
Нельзя давать
1 |00088 Когда из тьмы небытия
Росток взрастает бытия
И возлюбляет бытие
А темное небытие
Он отрицает
То Бог его за это порицает:
О ты, кусочек бытия
Над бездною небытия
Что прищурился
1 |00089 Возле станции Таганской
Пополудню проходил
Смерть свою там находил
В виде погани поганской
Напрягая грудь и шею
Говорил ей: Отойтить!
Вот иду я к Рубинштейну
Кстати, вопросы жизни и смерти
обсудить
1 |00090 Куриный суп, бывает, варишь
А в супе курица лежит
И сердце у тебя дрожит
И ты ей говоришь: Товарищ! —
Тамбовский волк тебе товарищ! —
И губы у нее дрожат
Мне имя есть Анавелах
И жаркий аравийский прах —
Мне товарищ
1 |00091 Вот с женщиной лежишь в постели
И соловей в окно поет
И все он знает наперед
Все про тебя – что ты скудельный
И женщина твоя – скудельный
Сосуд! да ты и есть скудель!
С тобой и так уже все ясно
А женщина – вот ей в постель б
Да соловья – он ей бы внятно
Все бы и объяснил
1 |00092 Начальников я не ругаю
Я просто сзади подхожу
За плечи тихо обнимаю
И ласково в глаза гляжу
И словно снегом посыпаю
так посыпаю, посыпаю, посыпаю
и посыпаю, и так тихо-тихо
и тихо, и тихо, и посыпаю
и посыпаю, посыпаю, посыпаю
И они тихо засыпают
На руках моих
1 |00093 Словно небесной службой быта
Вся жизнь моя озарена
То слышу под собой копыта
То со двора колодца дна
Доносится мне трепет крыл
Я вся дрожу и позабыл
Что я хотел, и мог, и должна
была сказать
Прежде чем все это начнется, хотелось бы кое-что сказать. Это, собственно, не пьеса. Вернее все-таки пьеса. Но не совсем. Так это и надо понимать. В том смысле, что здесь отсутствует не сцена, а зрители. То есть опять-таки они есть, но не в том смысле – они есть постольку, поскольку что-то происходит. Не важно что. И на пределе наблюдаемого события, те, кто попались нам на глаза, то есть герои события, не имеют целевыстроенных, но лишь акциденциальные характеры. Даже больше – эти местные случайно сценические характеры сугубо технологичны, то есть они провокационны. Любые слова и жесты имеют значение только как технические средства провокационной ситуации, которая, в свою очередь, необходима только для того, чтобы что-то совершилось. Иначе говоря, для зрителя, вернее, наблюдателя, характеры наших героев не должны быть ни привлекательны, ни отрицательны, и даже вообще не должны иметь никакого значения.
Это предпосылается в первую голову актерам, но и всем прочим тоже. Хотя, конечно, если настаивать на введении в правила игры всех присутствующих, то можно оказаться перед опасностью начать и кончить этим вот самым предуведомлением, поскольку дело доходит до описания того, что должен и не должен зритель, как ему полагается вести себя и т. п., то есть описания театрального события во всей его имманентной полноте.
Так что вычеркнем, насколько это удастся, повествователя из списка действующих лиц. Прислушаемся лучше к голосам на сцене, а вернее – к голосоведению.
Итак, остаются действующие лица: Он и Она. Сначала они просто Он и Она. Потом, по ходу действия, а вернее, в ходе наблюдения за ними, они приобретают имена собственные, но для простоты при печатании (а печатаю я сам) в левой стороне текста они по-прежнему именуются Он и Она. Хотя он – это уже Дмитрий Александрович Пригов (т. е. – Я), а Она – Елизавета Сергеевна Никищихина, лицо достаточно известное. Поскольку она достаточно известна, то нет нужды объяснять, что все события, понимаемые и происходящие – вполне реальные события из реальной жизни реальной Елизаветы Сергеевны (это всякий обнаружит и сам). События эти реальны не случайно, не потому, что они подходят для некоего сценического действия, но потому, что они прямо рассказывают прямо про меня и прямо про Елизавету Сергеевну Никищихину, а не про каких-то там сценических героев Дмитрия Александровича и Елизавету Сергеевну Никищихину. Так что Елизавета Сергеевна Никищихина не играет Елизавету Сергеевну Никищихину, а она и есть прямая Елизавета Сергеевна Никищихина и знает про себя, естественно, больше и лучше, чем любой автор, даже если он и Дмитрий Александрович Пригов, и чем любой уж режиссер, с любой там знаменитой фамилией. А я, если и не играю, то вовсе не потому, что кто-то, кто лучше играет, будет играть образ Дмитрия Александровича Пригова. Нет. Боже упаси. Я просто не играю. А тот, кто будет играть, он, в сущности, играть не будет, он просто назовется Дмитрием Александровичем Приговым и будет им. То есть он не играет, а обманывает, если хотите. Но это совсем неважно. Это же не театр. Это – акция.