Монархия и социализм

8

Поставим себя на место государства. А что? Даже интересно, что у нас получится. Вот есть у нас некое государство, абстрактное, назовём его «Англией», нам не жалко. Государство это только что проиграло войну, пропаганда трубит о победе, людишки непонятно чему радуются, флажками машут, на площадях танцуют, а потом, потанцевав, опять пойдут продуктовые карточки товарить. Ну, а пока они веселятся, «Англия» наша сидит на бережке у разбитого корыта и думу думает, что-то вроде «Англия», Которую Мы Потеряли» и «Дальше Так Жить Нельзя». В такой ситуации кто только не перебывал, суета сует. Правда, из суеты этой кое-кто выходил с честью, а кое-кто так и продолжает суетиться. Хотя под клиентом суетиться не положено.

Ну и вот, как пел незабвенный Феджин из замечательного фильма «Оливер!» — «I reviewing the situation.» Можно дальше сидеть, горюниться, себя жалеть, можно головкой вниз, в прибой, оставив другим не только корытце, но и пляж с солнышком, а можно и не сдаваться, можно чего-нибудь надумать. Можно трезво оценить ситуацию и можно (да-да, не смейтесь, можно, можно!) найти выход. Тут в первую очередь следует решить сдаёшься ты или нет. А решив не умирать, а помучиться, важно докопаться до низа, до донышка, важно понять, с чего следует начинать.

Вот в такой же ситуации, на месте «Англии», сразу по окончании Второй Мировой оказалась Англия. С думалкой у англичан всегда было хорошо, любят они играться со словами и смыслами, любят они думать. Хотя с виду дураки дураками:

Это болельщики футбольного клуба «Вест Хэм» бегут на стадион поболеть за родную команду. Опять же ничего нового, тут уж скорее старое, фото это сделано в 1923 году.

Развлекаться хорошо и радоваться тоже неплохо, как победе любимой команды, так и «победе» государства в проигранной войне, но кроме радующихся в государстве есть ещё и думающие. Те, кто делает это не только по зову сердца, но и по должности. Английскими смотрящими и думающими была выстроена такая логическая цепочка — народное хозяйство разрушено, жратвы нет, чтобы что-нибудь купить, надо что-то заложить, а закладывать, кроме рваных сетей, нечего. Ну, разве что ещё дырявое корытце кому понадобится. На растопку. Можно ещё себя продать, но тут Англия наша скептически себя оглядела и подумала что-то вроде: «Да кто ж на такое польстится?» Словом, кранты.

Положение было следующим — Англии, кровь из носу, нужно было что-то экспортировать, вывозить, продавать, что — неважно, всё равно что. Важно было это «что-то» сделать и загнать на толкучке под названием «Международный рынок». Но для того, чтобы это «что-то» у англичан купили, это «что-то» должно было быть хотя бы (ХОТЯ БЫ!) не дороже точно такого же «чего-то», только произведённого в других местах другими старушками. Только у тех корыта были целыми и сети были новенькими. Самое уязвимое место у самой себя Англия нашла очень быстро — товары, производимые ею, все, все подряд, были неконкурентноспособны. И происходило это по причине их высокой себестоимости, а высокая себестоимость была обусловлена высокой ценой на энергию, а энергия так дорого обходилась старой доброй Англии потому, что очень дорого стоил английский уголь.

Уголь лежал в основе всего. Пошлый уголь.

Уголь это тогдашняя нефть. Хотя нет, не так, тут я хватил через край. Какая уж там нефть… Уголь тогда это нечто гораздо большее, чем нефть сегодня. Я не знаю какой процент от потребляемой сегодня мировой экономикой энергии составляет энергия, получаемая от нефти, но я точно знаю, что процент этот куда ниже 90 %. А вот в 1946 году 90 % энергии, потреблявшейся миром, составляла энергия, получаемая от сжигания угля. Для тогдашней Англии этот процент был даже выше — 92 %.

Для более ясной картины совершим маленькую экскурсию во вчера, в мир, где правит антрацит, делясь властью с углем бурым и углем коксующимся. Возьмём сто лет перед началом Второй Мировой Войны. В середине XIX века Англия добывала более 50 млн. тонн угля. Для сравнения: США — 8 млн. тонн, Германия — 6 и Франция — 5.

На переломе веков, в 1900 году, весь тогдашний мир добывал в год 740 млн. тонн. На дворе был машинный век, и мир рвался в будущее — в 1912-м, в предверии Первой Мировой, на первое место по добыче угля вышли США — 485 млн. тонн, Англия оказалась на втором — 264 млн. тонн, далее Германия — 172 млн. тонн, Франция — 39, Бельгия — 26, Россия — 26 и Япония — 17 млн. тонн. Однако же позицию главного экспортёра угля сохраняла Англия — на мировом рынке Англия продавала в год 68 млн. тонн, в то время как все остальные страны вместе взятые — 28 млн. тонн.

Ещё перед Второй Мировой экспорт угля был одной из основных статей британского экспорта. Перед. Но не после. После получилось нехорошо. Несмотря на военное положение, продолжавшее существовать в отрасли после 45-го года, выйти на предвоенный (хотя бы!) уровень добычи не удавалось, и не удавалось не только по причине выработанности угольных пластов и не потому, что средняя глубина английских шахт была 1170 футов при средней глубине, скажем, американских в 190 футов. Именно об этом рассказывают сегодня студентам, объясняя, как так вышло, что выработка на одного английского шахтёра, составлявшая до войны 1/4 от выработки шахтёра американского, после войны упала ещё ниже. А ещё рассказывают про то, что даже при том, что заработок английского шахтёра был вдвое ниже американского, себестоимость одной тонны английского угля была неспоставимо выше.

Дело было не только в истощении угольных пластов и глубине шахт. Дело было совсем в другом. Удивительно не то, что производительность английского шахтёра составляла четверть от производительности американца, удивительно как англичанину удавалось выдавать на гора так много уголька, так невообразимо, так неправдоподобно много — ЦЕЛУЮ ЧЕТВЕРТЬ от американского уровня.

Повыше я писал, что Англия по различным причинам упустила время перед войной и не успела модернизировать своё хозяйство, теперь же положение выглядело следующим образом — если оборудование во всех отраслях промышленности было устаревшим и изношенным, то в угледобыче положение было попросту катастрофическим. Я ничуть не преувеличиваю. Судите сами.

В период между войнами только 31.1 % производимого в Англии угля добывалось механическим способом, почти 70 % вырубалось вручную. Для сравнения механическим способом в Германии добывалось 93.8 % угля, в Бельгии — 91.4 %, во Франции — 72 %. В ПОЛЬСКОЙ СИЛЕЗИИ — 32.1 %. И опять главная причина была не в этом, как бы жестоко это ни звучало, но на шахтах, расположенных в Уэльсе, условия были таковы, что рубка угля вручную была экономически более оправдана.

Главная проблема была в самих шахтах.

Из 1870 угольных шахт, имевшихся на территории Британии, только в 16 имелись подземные локомотивы, приводимые в движение сжатым воздухом или аккумуляторами. Из 1870 — в 16! И это при том, что на тогдашних не только американских, но и континентальных шахтах механизация всего процесса добычи и доставки угля на поверхность была стандартом. При существовавшем в Англии положении вещей механизировать шахты было НЕВОЗМОЖНО. В середине XX века Англии был выставлен счёт. Она должна была заплатить за своё лидерство в предшествующие двести лет, Англия вырвалась вперёд в начавшейся в начале XIX века индустриальной гонке и теперь именно её лидерство в прошлом и грозило самому существованию Англии в настоящем. (Если начать думать в эту сторону, то можно придти к очень интересным не только аллюзиям и параллелям, но и выводам).

Только 26.9 % английских шахт были открыты с 1895 года, более же 50 % появились на свет до 1875 года. Английские шахты строились тогда, когда никому и в голову не приходило, что процесс можно механизировать, что можно под землёй пускать локомотивы, тянущие за собой целые составы вагонеток, что уголь можно будет рубить не кайлом, а комбайнами. Английский «эффективный собственник» не механизировал процесс добычи угля не по причине глупости или традиционной английской безжалостности, а потому, что он просто не располагал необходимыми для этого средствами. Английская шахта представляла собою запутанный лабиринт с извилистыми ходами. Спрямление шахтных выработок и увеличение их диаметра требовало таких затрат, что проще было построить новую шахту. Дело только в том, что речь шла не об одной шахте, а о двух тысячах.

Англии, если она хотела жить (а она жить хотела), нужно было резко поднять добычу угля и при этом ещё и снизить его себестоимость. Без этого первого шага теряла смысл модернизация всего народного хозяйства. Модернизировать же угледобывающую промышленность Англии могло только государство. Государство, которое могло заставить платить за модернизацию все 48 миллионов англичан. Государство, которое думает не о выражаемой в денежных знаках сиюминутной «выгодности» того или иного своего шага, а о выживаемости нации в целом. «Партия сказала «надо!», комсомол ответил — «есть!»

Именно потому, что Англия решила не сдаваться на милость победителя, ей потребовалась национализация. Для того, чтобы проводить национализацию, ей потребовался Эттли. Эттли же, для того, чтобы развязать себе руки, потребовался социализм.