Моногамия. Бонус. О возрасте в сексе и о сексе в возрасте

Глава вторая. Дети и их вопросы о… сексе

Амаэль влетает разгневанный. Запрыгивает в постель и, прижимаясь ко мне, обиженно констатирует:

– Вы опять от меня закрылись!

Я не знаю, никогда не знаю, что ему отвечать на подобные заявления, но для этого у меня есть находчивый и всегда готовый прочесть лекцию муж:

– Не опять, а как всегда. Я же тебе тысячу раз уже объяснял, что ночью мама и папа должны быть наедине, и никто не должен им мешать, – ровным спокойным голосом внушает сыну мой муж, укладываясь рядом с нами.

Из нас двоих профессор – я, однако преподавательские наклонности с возрастом всё больше начинают проявлять себя у мужа. Стоит признать, тем не менее, что в такие деликатные моменты, как этот, я особенно ценю его гениальные способности сексуального воспитания.

– Нас тут только трое, – упирается сын, – почему вам обязательно нужно быть наедине и без меня?

– Чтобы заниматься любовью, – выдаёт мой муж, даже глазом не моргнув, а у меня в пятьдесят пять краснеют не только щёки, но и уши.

Я женщина в возрасте, и у меня имеется шестилетний сын – так уж сложилось. Бог или судьба в награду за сданный жизненный экзамен решили, в итоге, преподнести мне сюрприз – самый невообразимый и желанный для женщины подарок – ребёнка. И я его благодарно приняла, хотя мой муж чуть не умер от страха, боясь, что что-нибудь может пойти не так. Но всё сложилось почти идеально, и теперь между нами лежит бесценное дополнение к нашему уже давно оформленному и непоколебимому счастью.

Это дополнение не ходит в школу, потому что ему скучно со сверстниками – он слишком много, в отличие от них, знает и слишком часто задаёт вопросы.

– А зачем вам заниматься любовью? – спрашивает, и мои глаза готовы уже выкатиться из орбит.

– Чтобы быть счастливыми, – так же невозмутимо отвечает мой муж.

– Почему вы не можете быть счастливыми без этого?

– Потому что так задумано мирозданием.

– Разве?

– Абсолютно точно.

– А разве от секса не рождаются дети?

Мой муж и сексуальное воспитание – закадычные друзья, я же в такие моменты немею как рыба, поскольку мне в шестилетнем возрасте выдавали две противоречивые версии: отец считал, что детей находят в капусте, а мать настаивала, что их приносят аисты.

– Конечно, рождаются.

– И у вас могут родиться?

– У нас уже вряд ли.

– Но ты не знаешь наверняка?

– Сын, могу тебе с уверенностью сказать, что у нас с мамой дети больше не будут рождаться.

– Почему?

– Потому что доктор сказал, что теперь у меня точно не может быть детей.

– А причём тут ты? Разве не мама вынашивает их в своём животе? С ней же всё в порядке? У неё могут быть дети?

– С мамой всё в полном порядке, и у неё, в теории, могут быть дети, но без меня это вряд ли получится.

– Но ты же не единственный мужчина, есть такие у которых могут быть дети?

Пауза. Кажется, моего профессора сексуальной науки поставили в тупик, и я едва сдерживаю смешок – нельзя терять лицо перед сыном.

– Видишь ли, сынок, ты совершенно верно рассуждаешь с точки зрения логики, однако, в реальной жизни случаются некоторые поправки.

– Какие?

– Когда люди навсегда выбирают друг друга и женятся, это означает, что других мужчин и женщин в их мире больше нет с сексуальной точки зрения.

– Чего?

– Гм-гм, – берёт короткую паузу мой муж, а мои плечи начинают подёргиваться, хоть я и стараюсь изо всех сил если не помогать ему, то хотя бы просто сидеть молча. – Другими словами, мама может заниматься любовью только со мной, а я – только с ней.

– А кто ей запретит?

Иногда я поражаюсь титаническому терпению моего мужа. И не только ему, он выдаёт гениальный для любого возраста ответ:

– Сердце.

И ребёнок удовлетворяется. Полностью. И тут же запускает новую серию вопросов:

– Мам, когда Айви приедет?

– Ну… после обеда, наверное.

– Почему так долго?! – стонет.

– Пока проснётся, пока позавтракает, пока Соня малышей соберёт, пока доедет – ты же знаешь, как много времени это отнимает.

– Тогда давайте мы к ним поедем?

– Это неплохая мысль, но мы уже договорились…

– Так передоговоритесь! Почему я должен целый день ждать? Аж до вечера! – восклицает, переворачиваясь и вскакивая на коленки.

– А ты не жди! Займи себя чем-нибудь! – снова поучает сына Алекс.

Амаэль насуплено смотрит сквозь длинную кудрявую чёлку на отца, а я машинально тяну руку, чтобы убрать её в сторону и освободить его глаза от этой копны.

– Сынок, давай я постригу тебя, ты совсем ничего не видишь уже из-за своих волос! – в который раз прошу.

– Они мне не мешают, – коротко отрубает.

– Тогда я буду привязывать тебе бантики!

– Но-но! – шутливо одёргивает меня муж. – Я этого не позволю! Я же в своё время не окосел!

– Ты в сорок лет ослеп! – парирую.

– Это вообще из-за другого… это возрастное!

– Никогда нельзя знать наверняка!

– Ладно, не ругайтесь! Давай завтра, мам?

И это уже сотое «завтра», если не двухсотое. Я обречённо вздыхаю, приглаживая волосы сына в сторону, стараясь завести их за ухо, но они настолько густые, кудрявые, упрямые, непокорные, что мгновенно выпрыгивают обратно, мешая моему ребёнку видеть.

– Твои так же сильно вились в детстве? – спрашиваю у мужа.

– Наверное, – отвечает. – Я уже не помню. Но ты себе даже представить не можешь, какая это пытка – стричься!

– Конечно, не могу. Я ведь никогда не стриглась.

– Вот… вот не нужно с мужем так разговаривать! – возмущается. – Ему неприятно!

– Как, так? – смеюсь.

– Дерзко! – и в его глазах осуждение.

– А как надо?

– Ласково!

– После того, как он выдал свой очередной идиотский урок?