Морские истории

После шторма

О капитане морского танкера Станиславе Ивановиче Лежневе слышал я немало, в том числе и то, что он прекрасный рассказчик. А флотский опыт у него столь велик, что, рассказывая об интересных эпизодах своей жизни, он никогда не повторяется. И вот неожиданно судьба свела нас, да притом на его танкере. Служебная необходимость побудила меня как-то выйти на этом танкере в море. Но вскоре я имел возможность заметить, что наша встреча состоялась не в самый лучший момент: капитан был явно не в духе.

Отчего — оставалось только гадать. Я решил, что от непогоды. Она действительно раздражала. Сеял дождь — плотный, так что не видно горизонта, усиливался ветер. Сначала теплый, ласковый, он уже пронизывал до костей. Поэтому на верхней палубе без нужды никто не появлялся. Свободные от вахт разошлись по своим теплым каютам. Тем паче, что шторм приближался, а трудяга-танкер не мог его избежать.

Еще до того, как небо окончательно затянули плотные темные тучи, штурман и капитан стали думать, как бы уклониться, куда бы укрыться от крыла тайфуна. Даже когда оно задевает судно краешком — команда помнит об этом долго. А тем более здесь, в Охотском море. Свирепость его известна всему миру. Редко кому приходится видеть Охотское спокойным, тем более ласковым. В любое время года оно штормит, бушует, дышит холодом.

…Поднявшись на ходовой мостик и посмотрев на капитана малого морского танкера, я понял — Лежнев уже на что-то решился. Танкер держал курс на норд-вест. А любивший поговорить капитан мрачно молчал.

Тяжело переваливаясь с борта на борт, зарываясь форштевнем в волну, танкер — бессловесное создание из металла — терпеливо и доверчиво делал то, что велели люди. Капитан, видимо, все-таки счел свое молчание не слишком вежливым, поэтому буркнул:

— Если будет совсем туго — отстоимся в устье Морской Коровы.

После чего удалился в свою каюту.

Странное название устья, как мне подумалось, родилось, наверное, еще во времена флибустьеров. Хотя что делать было здесь кровожадным и алчным пиратам. Подойдя к штурману, я стал изучать по карте морское побережье, пытаясь найти место со столь странным названием. В реплике капитана упоминалось устье, а это, как известно, место впадения реки в море. Следовательно, капитан собирается входить в реку. Но наш танкер, хотя и малый, а все же морской, и такая затея показалась мне сомнительной. Тем не менее я продолжал изучать побережье, пытаясь отыскать нужное устье.

— Наша точка вот здесь, — острый грифель карандаша штурмана уткнулся в карту.

Пришлось сказать, что именно я ищу — и не в море, а в изрезах берега.

— Такого названия на картах и в лоциях нет, — бросил штурман и снова взялся за расчеты.

— Но ведь капитан сказал, что именно в это устье возможен заход…

— Капитан, как всегда, прав. Такой заход возможен.

Штурман улыбнулся.

— Устье Морской Коровы существует только для нашего экипажа.

— А чем оно обязано такому названию? Уж не здесь ли в последний раз видели этих диковинных морских животных?

— Отнюдь! Впрочем, если капитан сочтет нужным, сам расскажет.

Наш диалог лишь усилил мое любопытство. Но только за вечерним чаем, когда шторм поутих и танкер отказался от захода в устье, мне удалось задать свой вопрос капитану. Он вызвал улыбки окружающих, а Станислав Иванович, заметно потеплев, очевидно, и настроение появилось, рассказал необычную историю.

Было это давненько. Командовал он тогда танкером, не шедшим ни в какое сравнение с сегодняшним, чуть ли не самоходной баржей. В море находились больше, чем на берегу. А в Охотском, куда тоже заходили, это значит нередко и штормовать.

В тот раз шторм не утихал несколько дней, а в экипаже было много новичков. Морская болезнь мучила людей, да и плавание становилось все более опасным. О возвращении в базу не могло быть и речи: это несколько суток пути, а находился танкер совсем рядом с местом назначения. Экипаж вымотался в борьбе со стихией, силы у людей все таяли.

Вот тогда штурман и предложил попытаться зайти в устье какой-либо реки, переждать непогоду.

Предложение казалось заманчивым. Но его следовало подкрепить большим мореходным умением. Ведь без риска в незнакомом фарватере не обойтись. Изучили карту, лоцию, выбрали наиболее удобное устье и решили рискнуть.

Вошли в реку осторожно, чуть поднялись, куда не доходил шторм, и отдали якорь. После бесконечной качки наступила благодать. Река за бортом шумит потихоньку, судно стоит себе. Кок даже борщ приготовил и в кают-компании тарелки на стол выставил. Отдраили и иллюминаторы.

Берег невысокий, но в воду уходит обрывисто, хоть швартуйся — в нескольких метрах.

Отдав необходимые распоряжения боцману, капитан спустился в кают-компанию. И когда заканчивали обед, вдруг услышали над самой головой мычание. Все замерли: что за чертовщина! А глянув в иллюминатор, изумились еще более, увидев действительно рогатую коровью морду.

Уж не сама ли морская корова пожаловала? В тот момент даже не подумали, что та, давно исчезнувшая в результате безжалостной охоты, — совсем иное животное.

Выскочили на палубу — и все встало на свои места. Течением судно еще ближе снесло к берегу, и пасшаяся невдалеке корова подошла на него посмотреть.

Корову угостили хлебом. Потом за ней пришел хозяин. А через сутки, когда море поутихло, танкерок аккуратно покинул гостеприимное устье. Экипаж, недолго думая, «окрестил» его причудливым образом, «оморячив» береговую корову. На карте это название, видимо, не появится никогда, но моряки это место знают. И другие малые танкеры нет-нет да и пользуются удобным устьем, пережидая непогоду.