Московский Лес - приложения. "Слово для Леса и Мира"

Выпуск 7

1 июля 2054 года .

Кельн , Канал “N-TV“,

передача ”Ein Wort fur Wald und Welt“.

- Здравствуйте, дорогие друзья! С вами снова Евгений Гурвиц и уже постоянный гость программы «Слово для Леса и Мира», признанный знаток истории Московского Леса, профессор Гарвардского университета Давид Рар. В прошлый раз мы говорили о загадочном Лесе Сан-Паулу…

- Сельве, Женя, Сельве. Когда ты, наконец, запомнишь?

- Да, Дава, извини. Итак, в прошлый раз мы говорили о загадочной Сельве Сан-Паулу, ставшей убежищем для диких племён Амазонии. Но, оказывается, если на нашей маленькой планете место и позагадочнее.

- Совершенно верно, Женя. Конечно, любое место, подвергшееся действию Зелёного Прилива – заметь, я сознательно не употребляю термин «Лес», поскольку уверен, что применять его следует только к тому, во что превратился Московский мегаполис – полно разнообразных тайн и загадок. Здесь и биологические загадки, и физико-химические, и антропологические и, чего уж скрывать, откровенная мистика...

- Метеорологические загадки, Дава! Не будем забывать и про них!

- Разумеется, и они столь глубоки, что когда-нибудь мы посвятим им отдельную передачу.

- Ловлю тебя на слове, Дава. Но ведь сегодня ты не собирался говорить о вопросах климата?

- Верно, не о них. Среди всех загадок, которые принёс нам Зелёный Прилив, только одно место по-настоящему поставило в тупик наших геологов – тех, которые занимаются, например, вопросами подвижки тектонических плит, и как следствие, возникновения землетрясений.

- Кажется, я догадываюсь, куда ты клонишь…

- Сложно было бы не догадаться! Разумеется, я говорю о Токио - единственном из пострадавших мегаполисов, который претерпел масштабные геологические трансформации.

-… и превратился в Токийское Болото.

- И превратился в Токийское Болото. Здесь стоит вернуться, к первым дням Зелёного Прилива. Дело в том, что при всей масштабности разрушений и жертв, вызванных им, население мегаполисов отделалось сравнительно легко. Считается, что в Нью-Йорке, Карачи, Москве погибло от полумиллиона до миллиона человек; остальным удалось выбраться за пределы поражённой территории. Несколько меньше досталось Сан-Паулу – там, по пессимистичным оценкам, число жертв не дотягивало до четырёхсот тысяч.

- Остаются Шанхай и Токио.

- Да, там плотность населения самая высокая – соответственно, и жертв было в разы больше. И если китайцы, как всегда, напустили вокруг этого туману, а потом ядерный Армагеддон попросту закрыл вопрос, то японцы и не думали скрывать истинных масштабов жертв. Вероятно, тут сказался фатализм, с которым эта нация веками относилась к стихийным катастрофам и их последствиям. А они были просто чудовищны: принято считать, что из Токио выбрались живыми не более двадцати процентов населения, примерно два с половиной миллиона человек. Остальные погибли; сколько осталось в Токийском Лесу и сумело приспособиться к Лесной Аллергии – неизвестно и вряд ли станет известно в дальнейшем.

- Я обратил внимание, Дава, что ты употребил термин «Токийский Лес…»

- Терпение, Женя. Итак, первые полгода, Токийский Лес развивался примерно так же, как и Московский. Деревья-переростки достигали истинных своих размеров, попутно разрушая до состояния щебня городскую застройку; небоскрёбы районов Минато и Тосима оплетали гигантские древолианы, превращая их в подобия башен Москва-Сити.

Я не зря упомянул о мистике Зелёного Прилива. Бытует точка зрения, что чудовищные жертвы, сопровождавшие возникновение Лесов Шанхая и Токио, предопределили то, что случилось с ними потом. Природа – или таинственные силы, запустившие Зелёный прилив – испугались того, что сотворили поторопились стереть следы своих деяний с лица планеты.

- В Шанхае им не пришлось утруждаться, хе-хе-хе…

- Да, там им помогли сами люди. А вот в Токио события пошли иначе. Через четырнадцать месяцев после дня Зелёного Прилива, Лес накрыло гигантское цунами. Объяснения его возникновению нет до сих пор – сейсмологические станции не засекли никаких побочных явлений, кроме одного-единственного тектонического толчка, которого по всем представлениям быть просто не могло. Но он был, и породил чудовищную волну с узким – для цунами, разумеется – фронтом, направленную точнёхонько в Токийский залив.

Последствия были ужасны. Вся территория Леса, а заодно немалый кусок Большого Токио, оказалась под водой. Счёт человеческих жертв шёл на миллионы, пострадали три атомные электростанции – кошмар творился такой, что не заметить его можно было только на фоне всеобщего бардака, охватившего планету. Его и не заметили, а когда опомнились – осознали, что вода, залившая Токийский Лес никуда уходить не собирается. Словно его территория незаметно и необычайно мягко, не вызывая неизбежных в таких случаях землетрясений, опустилась на несколько метров ниже уровня моря. Это и есть та грандиозная геологическая загадка, о которой я упомянул в начале нашей беседы - и разумных объяснений этому нет до сих пор.

- Но, как я понимаю, затоплено не всё Токио?

- Осталось несколько островков, причём они не совпадают с возвышенными элементами рельефа, имевшими место до Потопа 35-го года эпохи Рэйва – так называют это явление сами японцы. Самый крупный приходится на часть района Тиёда вместе с замком Эдо, в котором в день Зелёного Прилива укрылся император Нарухито и горстка его приближённых.

- Это как в случае с Московским Кремлём?

- Куда загадочнее, Женя. Если с Кремлём поддерживается связь, пусть и тщательно засекреченная, то о судьбе замка Эдо и императора Нарухито неизвестно ничего. Вы понимаете, Женя – за все тридцать лет ровным счётом ни-че-го. Ни одна из попыток добраться туда не увенчалась успехом; разведка с воздуха по понятным причинам невозможна. И при этом, каждый японец убеждён, что император Нарухито жив-здоров, просто удалился в добровольное изгнание, где предаётся скорби по жертвам, понесённым его народом. Или ещё по чему-нибудь.

- Ладно, Дава, Бог с ним, с императором. А что же с самим Лесом?

- А вот Леса-то и не стало. Цунами оказалось столь губительным для гигантских деревьев, как и для небоскрёбов. Выстояли единицы; остальные вывороченыс корнем, унесены, образовали циклопические завалы шириной во многие километры и высотой не уступающие московским высоткам. Очистившееся место, включая большую часть Токийского залива, заросло манграми или превратились либо в покрытые водорослями заболоченные мелководья. От прежней застройки остались отдельные огрызки зданий, по большей части –небоскрёбов, устоявших благодаря оплетавшим их древолианам. Всё остальное утонуло в болотах и манграх. Прибавьте сюда сотни и сотни судов, от прогулочной яхты до атомного авианосца, заброшенных волной на территорию Токийского Болота – и вы получите приблизительный облик этого места.

- Но ведь там есть люди?

- В Токийское Болото стекается народ с Юго-Восточной Азии, те, кто привык жить на воде в лодках или свайных домиках. Выходцы из Вьетнама, Камбоджи, канаки из Индонезии и Малайзии, представители болотных племён Бангладеш и «морские цыгане». Жизнь там гораздо тяжелее, чем в Московском Лесу - практически все плоды цивилизации уничтожены начисто, нет "нейтральных зон", вроде Полян, Речвокзала или ВДНХ. Но главная беда – это агрессивная фауна. После цунами по всему Болоту образовались островки мезозойской и палеозойской растительности с хвощами, гигантскими папоротниками, и главное - массой крайне неприятных тварей, включая даже динозавров.

В результате, Болото стало Меккой палеонтологов всего мира – за исключением тех, кто занимается миоценом и палеозоем, тем прямая дорога в Московский Лес. Но в Токио работать гораздо сложнее из-за уже упомянутого отсутствия безопасных территорий. К тому же, тамошнее население учёных недолюбливает и, случается, режет…

- Но ведь экспедиции всё же организуют?

- Да, причём не так уж и редко. Вот, к примеру, недавно….

- Всё это безумно интересно, Дава, но, увы, нам, как всегда, не хватило времени. Следующий выпуск «Слова для Леса и Мира» - ровно через неделю, в среду, восьмого июля. А сейчас, как всегда, сводка новостей и погода.