Глава пятая

Миссисипи – четвертая по протяженности река в мире. Ее бассейн занимает примерно 41 процент континентальной территории США и двух провинций Канады; итого около миллиона с четвертью квадратных миль. Каждую секунду из нее в Мексиканский залив вливается примерно 2,3 миллиона кубических футов воды; за год поток выносит из реки около 159 тонн ила. Название Старому мосту Чейн-оф-Рокс в Сент-Луисе дали в честь цепи выступавших со дна реки огромных валунов, вокруг которых мутным вихрем закручивалась вода. Местные говорили, что когда-то давно коренные американцы в засуху пересекали реку, прыгая по камням, а в наши дни этот ее участок считается самым опасным на всей Миссисипи. В 1991 году все местные жители, включая Джулию и Робин Керри, прекрасно знали, что мост Чейн-оф-Рокс – излюбленное место самоубийц.

Житель Вашингтона Том Камминс, прыгая с бетонного выступа на северной стороне моста, об этом, естественно, не подозревал. Он падал достаточно долго, чтобы успеть подумать: «Господи, как высоко!» А через секунду: «Твою мать, я все еще падаю!»

В воду он ушел солдатиком и скоро ногами коснулся дна. Открыв глаза, увидел высоко над собой светящуюся бледно-зеленым гладь воды, до которой, казалось, было не меньше сотни миль. Он поплыл вверх, гребя руками и помогая себе ногами, пока не выбрался на поверхность. Вынырнув, он несколько секунд тяжело дышал, наполняя воздухом изголодавшиеся легкие.

Первым, что он увидел, барахтаясь в воде, была громада моста прямо у него над головой. Течение было гораздо более сильным, чем он предполагал: пытаясь сбросить куртку, Том обнаружил, что его успело отнести под мост и ему открылась его южная сторона. Мост поражал своими размерами, и осознание того, с какой высоты ему пришлось прыгать, одновременно ужаснуло и приободрило Тома. Знай он заранее, как высоко стоял, он бы в жизни не сделал тот шаг и, скорее всего, получил бы пулю в голову.

Убедившись, что он каким-то чудом жив, Том принялся оглядывать мутную воду в поисках сестер. Мимо него с пугающей скоростью проплывали ветки и целые бревна. В какой-то момент он вроде бы заметил Робин в паре футов левее, но их тут же разделило течением, и Том больше не видел ни Робин, ни, возможно, бревна, которое он за нее принял. Зато пару секунд спустя позади него и в десяти-пятнадцати футах правее в воде показалась Джулия. Он позвал ее, хлебнув заодно грязной воды; она услышала его голос и повернула к нему белое от ужаса лицо.

– Господи, где Робин? – прокричала она.

Том не мог ей ответить – он потихоньку проигрывал в неравном бою со слишком сильным течением. Мешали кроссовки, но, едва он попытался стащить их руками, как начал тонуть. Его охватил страх – наверное, он так и не переживет эту ночь. Том закричал и на пару футов с головой ушел под воду. Забыв про кроссовки, он всплыл на поверхность. Он дышал спокойнее, как будто несколько секунд паники дали ему эмоциональную разрядку. Теперь он словно оцепенел – посреди бушующей реки думалось плохо. Пришлось положиться на инстинкт, надеясь, что тот не даст ему утонуть.

Том примерно помнил местоположение Джулии и подсознательно надеялся, что Робин тоже где-то неподалеку, скрытая ветками и прочим мусором, сражающаяся, как и они, с течением. Он перевернулся на спину и отдался на волю потока, лишь слегка направляя курс неловкими движениями рук. Все силы уходили на то, чтобы просто оставаться на плаву; о том, чтобы выбраться на берег, он пока даже не помышлял. Вода постоянно заливалась ему в уши, но он все же услышал крик Джулии, и это придало ему энергии.

– Надо плыть, плыть, плыть, плыть, плыть, плыть! – проревел он каким-то чужим, не своим голосом. Между собой и берегом со стороны Миссури, чуть дальше от того места, где, как он думал, барахталась Джулия, он заметил водокачку, снабжавшую Сент-Луис водой. Он не знал, что это за сооружение, но оно выглядело массивным, крепким на вид и хорошо освещенным, а это означало безопасность.

– Плыви на огни, Джулия! Плыви, плыви, плыви, плыви, плыви!

– Том, я тону! – крикнула она, явно паникуя.

Том задрал голову как можно выше над водой и прокричал:

– Мы не тонем! Ты не тонешь! Мы доберемся до берега! Плыви, Джулия! Надо плыть!

И она поплыла. Когда поток приподнимал Тома над водой, он искал взглядом Джулию. Она гребла изо всех сил, борясь с мощным течением, уносившим обоих вниз по реке, и постепенно приближалась к Тому. Они не тратили силы на разговоры – вся энергия уходила на противостояние стихии. Оба лишь смутно представляли себе, где сейчас другой. В какой-то момент Том увидел ее совсем рядом – она приближалась с невероятной скоростью. По ее глазам он понял, что она полностью истощена. Джулия Керри не хотела умирать, но организм отказывался ее слушаться. Изможденное усталостью, шоком и болью, тело почти сдалось и не желало плыть дальше.

В последней героической попытке остаться на плаву она сделала рывок и буквально влетела в Тома, мертвой хваткой вцепившись своими тонкими руками ему в шею. В ту же секунду оба ушли под воду. Они стремительно тонули под весом своих намертво сцепленных и уставших двигаться тел. Каких-то пара мгновений, и вот над ними пять или шесть футов воды. Том задыхался – до того, как столкнуться с Джулией, он не успел набрать в легкие воздуха. Рефлекторно он чуть не открыл рот, но вовремя опомнился; он понимал, что тонет, но Джулия не отпускала его, от страха цепляясь за него своими слабыми руками.

Том просунул руки между локтями Джулии, сжимавшими ему шею, ухватил их снизу, одним резким движением вытолкнул ее наверх, к поверхности, и всплыл сам.

– Мы должны плыть, – прокричал он, перекрывая шум воды. – Плыви, Джулия!

И вновь она поплыла. Течение уже немного отнесло ее в сторону, но Том знал, что Джулия неподалеку, и старался не упускать ее из виду. Он снова перевернулся на спину. Она явно выбилась из сил, но продолжала грести. Ноги у Тома в промокших насквозь кроссовках отяжелели, в голове стоял туман, но он все время окликал Джулию, подбадривая ее; собственный голос он слышал словно со стороны. Его несло вниз по могучей реке, словно тряпичную куклу. Две или три минуты спустя, в очередной раз подняв голову и приглядевшись, он никого не увидел. Тут же снова накатила паника. Он барахтался в воде и звал ее по имени; его слезы смывала вода.

– Джулия! – кричал он. – На помощь! На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Том отказывался верить, что сестры утонули. Он не хотел даже думать об этом. «Нас просто разделило течением, – убеждал он себя. – Как же иначе?» Он крутился в потоке, ища глазами Джулию. Том зарыдал в голос. Все его надежды погибли, словно тоже ушли на дно реки. Он перестал бороться с течением и лег на воду, поддавшись отчаянию.

– Я не могу, – громко произнес он и только сейчас осознал, насколько холодной была вода. Он дрожал всем своим побитым и измученным телом, дрожал от холода и от страха. – Я больше не могу! – снова крикнул он.

Он был готов сдаться. Течение несло его, утратившего последние силы и волю к борьбе, а в мозгу стали вспыхивать и гаснуть странные яркие картины, как будто перед ним прокручивали всю его жизнь. Вода заливала его запрокинутое лицо, он медленно погружался все ниже, а перед глазами мелькали кадры его прошлого. Вот ребята из его смены, весело перешучиваясь, ясным солнечным днем поливают из шлангов пожарные машины. Вот его семья сидит на заднем дворе вокруг барбекю, а их пес, Бларни, обнюхивает землю в надежде найти упавший кусочек. А вот Джулия с Джейми возятся на полу в гостиной, возле дивана, на котором разбросаны тетради и учебники. Себя в этих сценах Том не видел, и это придало ему сил. Он любил жизнь, любил свою семью и своих друзей и не был готов умирать. Одним гребком он выбрался на поверхность – он не успел погрузиться слишком глубоко, и у него открылось второе дыхание. Он должен выжить.

Первым делом он внимательно огляделся. Он был ближе к берегу Миссури, хотя и до него, как ему казалось, много миль, и он стремительно отдалялся от моста. Он погреб обратно. Он плыл и плыл, периодически бросая взгляд на берег и с ужасом думая, что ему никогда до него не добраться. Порой его охватывало ощущение, что он вообще не продвигается вперед, а барахтается на месте. Потом ему начинало казаться, что берег даже отдаляется, и он падал духом. Но тут в мозгу снова вспыхивали картины его жизни, и он принимался грести еще упорнее, стремясь к своей цели.

Примерно через час после падения в реку он наконец выплыл к береговой линии, но тут его ждало новое испытание. Берег был в высоту не больше пяти-шести футов, зато поднимался практически вертикально. Тома захлестнуло отчаяние. У кромки собралась мутная каша из обломков древесины, через которую Тому пришлось продираться, чтобы вступить в неравный бой с крутым берегом. Он хватался за корни деревьев и кустов, раз за разом, когда очередная импровизированная опора не выдерживала его веса, с плеском падая обратно в воду. Минут через двадцать, после нескольких неудачных попыток, он все же одолел скользкий подъем. Выбравшись наверх, он упал лицом в грязь и зарыдал – никогда еще он не чувствовал такого опустошения. Когда к нему вернулась способность мыслить, он вспомнил о Джулии и Робин.

«Надо позвать на помощь, – думал он, с содроганием глядя на крутой берег и мощное течение реки. – Надо срочно кого-нибудь привести».

Том с трудом поднялся с земли и побрел через лесополосу. Падая с моста, он сломал правое бедро, все его тело покрывали ссадины и синяки, но осознать это ему не давал адреналин. Кроме того, выбравшись на сушу, он вообще перестал обращать внимание на свои ощущения – он даже не испытывал боли. Он шел напролом через густой лес, стараясь держаться перпендикулярно реке и надеясь выйти на дорогу. Глаза уже адаптировались к темноте, но обессилевшие руки тряпками висели по бокам, и Том даже не пытался защитить ими мокрое грязное лицо от острых веток.

Через сотню ярдов он вышел из леса к полю. Невдалеке виднелись какие-то склады и небольшой пруд. Обогнув его, он обнаружил железнодорожный путь, с одной стороны забранный решеткой. Двигаясь вдоль пути, он через несколько минут выбрался на Ривервью-Драйв, возле входа в гидроузел Сент-Луиса. На шоссе горели фонари, но ни людей, ни машин не было. Том ходил туда-сюда в надежде на помощь. Мимо него проехало, не останавливаясь, две-три машины: очевидно, водители испугались грязного оборванца, который подпрыгивал на месте и отчаянно махал им руками. Завидев на дороге тягач с прицепом, Том вышел на проезжую часть, закрыл глаза и поднял руки над головой. Водитель фуры затормозил, озадаченно моргая при виде освещенного фарами чумазого парня. Том подбежал к водительской двери и задрал голову к сидящему за рулем мужчине. Слова и мысли путались, и он вдруг понял, что не знает, как объяснить этому человеку, что случилось.

– Нам нужна помощь, – наконец сказал он измученным голосом. – Моих сестер изнасиловали, нас сбросили с моста. Пожалуйста, им нужна помощь. Помогите!

Мужчина ошарашенно уставился на него и даже приоткрыл рот – то ли от удивления, то ли от недоверия.

– Ладно, стой здесь, я вызову полицию, – произнес он.

Том поблагодарил водителя, проковылял к обочине и стал ждать. Вскоре задние огни фуры скрылись из виду. Стоя у дороги в лунном свете, один, в полной тишине, Том вдруг сообразил, что он на Ривервью-Драйв, точнее, на обочине Ривервью-Драйв, вблизи которой те четверо парней, скорее всего, припарковали свою машину, а значит, представляет собой идеальную мишень. Они в любую минуту могли проехать мимо, убедиться, что не довели дело до конца, и пристрелить его, как и обещали. Ему вообще повезло, что он не попал на них, когда пытался остановить машину. Тому стало страшно; судорожно дыша, он отступил в тень и стал наблюдать за дорогой, сжимаясь от ужаса каждый раз, когда мимо, светя фарами, проезжал автомобиль. Он нервно озирался по сторонам в поисках более надежного укрытия. Обочина поросла высокой травой, сейчас влажной от росы, но промокшему до нитки Тому было уже все равно. Он устроился в травяных зарослях, прямо под висящим на ограждении стоп-знаком. Здесь, в тени ограды и в паре ярдов от освещенного фонарями шоссе, он чувствовал себя безопаснее.

Шли минуты, проезжали редкие машины, и уже Том начал беспокоиться, что дальнобойщик проигнорировал его просьбу. Возможно, он и не думал вызывать полицию, а покатил себе дальше в Талсу, или в Альбукерке, или куда там он направлялся… Том решил подождать следующего грузовика и, завидев его, выскочил из своего укрытия на дорогу. Он повторил свою невероятную историю еще одному удивленному дальнобойщику, и тот предложил подбросить его до ближайшего таксофона. Том ответил, что лучше дождется полицию здесь. Водитель пообещал позвонить из первой же телефонной будки. Том поблагодарил его, вернулся к ограждению, нашел примятое место в траве и вновь затаился там.

Убедившись, что Робин, Джулия и Том прыгнули в реку и, вероятно, погибли, Ричардсон вернулся к стоявшему у него за спиной Клемонсу, и оба выбрались через люк на верхний настил моста, где остались Грей и Уинфри.

– Они трупы. Я хорошо им наподдал, – радостно сообщил Ричардсон и повернулся к Грею, ища одобрения у старшего товарища. Тот улыбнулся, кивнул и похлопал Ричардсона по спине, словно новичка, успешно прошедшего обряд посвящения.

– Молодец, Тони, горжусь тобой, – сказал Грей довольному Ричардсону. – Ладно, сваливаем.

Грей предложил съездить в Олтон, что в Иллинойсе, забраться на гигантский валун, который местные звали Стулом, посидеть там и полюбоваться на реку. У них еще оставался последний косячок, да и погода стояла приятная, хоть и прохладная. На Еву, которую он еще несколько часов назад обещал отвезти домой, Грей уже плюнул. К тому же он догадывался, какой скандал ждет его дома, и не горел желанием туда возвращаться.

Трое из четверых приятелей пустились в обсуждение ближайших планов, а вот Уинфри занервничал. На самом деле он до самого конца не верил, что его новые друзья действительно убьют тех ребят. Да, он участвовал в изнасиловании, караулил Тома и держал за плечи девушек, прижимая их к земле, затыкал им рты и закрывал глаза. Ему даже понравился прилив адреналина и сознание чистой незамутненной порочности происходящего. При этом он не уставал повторять себе, что сам никого не насиловал – единственный из четверых; впоследствии именно это обстоятельство он особенно выделял, объясняясь со своей девушкой. Но сдерживала его не жалость и не страх, а скорее тот встроенный внутренний ограничитель, который не позволяет человеку стать насильником. До сих пор он думал, что подобный ограничитель есть у каждого, кто считает себя нормальным. И гнал от себя мысли о том, что новые приятели явно были его лишены. После всего, что произошло, Уинфри не на шутку перепугался. Троица обсуждала поездку в Олтон, на Стул, а Уинфри не мог избавиться от страха, как бы вскоре не оказаться на совсем другом «стуле». Судьба Джулии и Робин, прямо сейчас тонувших в реке, его нисколько не волновала – он боялся того, что только что стал соучастником убийства. Одним словом, Уинфри запсиховал.

– Я не при делах, – повторял он, как заведенный. – Я не при делах, я ничего не делал.

Остальные над ним только посмеивались. Четверка дружно устремилась по мосту в сторону Миссури, где они оставили свои машины. Их подстегивал кипевший в крови адреналин и инстинкт самосохранения, велевший как можно скорее покинуть место преступления. По дороге они заехали на заправку за бензином, сигаретами и сэндвичами. Платил Ричардсон – деньгами, отнятыми у Джулии и Робин. Он кинул Уинфри пачку сигарет и раздал всем сэндвичи. Уинфри, сидевший на пассажирском сиденье в машине Грея, тут же дрожащими руками достал и закурил первую сигарету – за эту ночь он прикончит почти всю пачку. Он по-прежнему бормотал: «Я не при делах». Он смотрел на приятелей, которые устроились на капотах машин, болтая и поедая сэндвичи, и в животе у него бурлило. Затем все четверо доехали до Олтона, забрались на Стул и раскурили последний косяк. Они сидели под луной на высоченном валуне и любовались мощным течением Миссисипи.

– На берег им не выплыть, – тихо и абсолютно равнодушно произнес Клемонс, делая затяжку.

– Это точно, им хана, – согласился Грей и, повернувшись к Уинфри, добавил: – Видишь, Дэнни? Зря ты их не трахнул. А нам волноваться не о чем.

Паника в душе Уинфри сменилась чувством превосходства – и правда, если их жертвы окончательно и бесповоротно мертвы, что ему с друзьями угрожает?


Около двух часов ночи на Ривервью-Драйв показалась патрульная машина. Офицеры полиции Сэм Брукс и Дон Сандэрс направлялись к водоочистной станции. Ни сирену, ни мигалку они не включали. Диспетчер принял два странных вызова – сразу два дальнобойщика сообщили о подозрительном мужчине, который остановил их на Ривервью-Драйв и рассказал какую-то дикую историю, якобы приключившуюся на Старом мосту Чейн-оф-Рокс. Полицейские припарковались у ограды станции водоснабжения Сент-Луиса и увидели, как на свет фар осторожно выбирается из своего укрытия в траве Том Камминс. Они сразу поняли, что с парнем что-то не так.

Грязь, покрывавшая его плечи, натекла на рубашку и джинсы, размокшие кроссовки были облеплены густым слоем речного ила, а кожа на дрожащих руках сморщилась от воды. Заметно хромая, он приблизился к офицерам. Молодой человек смотрел остекленевшим взглядом и явно пребывал в шоковом состоянии. Он сбивчиво заговорил о том, что они должны немедленно помочь его двоюродным сестрам. Брукс и Сандэрс усадили клацающего от холода зубами парня в патрульную машину, включили на максимум печку и подогрев заднего сиденья, связались по рации с диспетчером и запросили подкрепление. Внешнего вида Тома и его путаных объяснений им хватило, чтобы понять: случилось что-то серьезное, пожалуй, самое серьезное за все годы их службы.

Загрузка...