Мой бондфренд, или они друг друга стоят (СИ)

- Да все понятно, - возразила Катя.

Я и Надя с удивлением на нее покосились. Я из-за того, что подумала, что ей каким-то образом стало известно о магии, организации и настоящей жизни Марса, а Надя, наверное, из-за того, что подруга в моем лепете смогла что-то да разобрать.

- В смысле, из Лениных объяснений толком ничего не понять, но смысл я уловила, - пояснила Катя. - Соколов отказался отчего-то важного и выбрал Лену, а значит, он ее любит. Я права?

- Да, - ответила я и извиняюще улыбнулась. - Извините, девчонки, что ничего вам не рассказывала. Я, правда, не могла рассказать, да и не думала, что Соколов вернется. Не думала, что он все же выберет меня. И сейчас я очень счастлива, - я не смогла сдержать радостную улыбку.

- Мы за тебя рады, - ответила Катя и толкнула в плечо Надю. - Рады ведь?

- Конечно, рады! - воскликнула подруга и зловеще добавила: - Но начистить Соколову морду я все же не отказалась бы!

- Предлагаю тост. - Катя подняла стаканчик вверх и торжественно произнесла: - Давайте выпьем за любовь!

- За любовь! - поддержали мы, чокнулись и выпили.

На душе было так хорошо и спокойно. Вот бы быстрей эта неделя закончилась, потому что я ужасно скучала по Соколову.

***

Во вторник Саша, как и обещал, позвонил мне. Я как раз мыла руки в туалете, когда в кармане завибрировал телефон. Чертыхаясь, я быстро вытерла руки о джинсы, достала телефон и выскочила в коридор.

Признаться, я надеялась, что это звонит Соколов. Но эта сволочь и не думала мне звонить, а предыдущий его номер был отключен, что не удивительно. Поэтому я немного расстроилась, увидев, что высветилось на экране имя "Саша".

- Привет, - буркнула я.

- Привет, - его голос звучал намного веселей и довольней жизнью, на зависть мне. - Планы на сегодня не поменялись?

- Нет, не поменялись. Но у меня пары в четыре заканчиваются. Ничего?

- Как раз подходит. Значит, я к четырем подойду к твоему институту.

- Ты, кстати, не против, если я возьму с собой Катю и Надю. Помнишь, ты с ними на мое день рождение познакомился?

- Эх, а я думал, что у нас будет свидание, - деланно вздохнули в трубке.

Я не нашла, что ответить, да он и не дал, тут же продолжив:

- Я пошутил. Конечно, я их помню, и я не против. Наоборот, чем больше людей к Стасу приведу, тем больше скидку он мне сделает.

- Теперь понятно, почему ты тогда в магазин предложил сходить. Проценты на скидку себе набивал?

- А ты как думала? - ответил Саша и рассмеялся. - Ладно, мне пора. Как подойду к институту, звякну.

- Хорошо. Пока.

- Давай.

Я захихикала, и парень тут же уточнил:

- Ты чего?

- Да просто однажды, я с мамой по телефону разговаривала, и она мне сказала: "Ну, все давай", а я в ответ: "Ну, даю". Пару секунд молчания и потом она выдает: "Нет. Никому не давай". Теперь как слышу "давай", так сразу вспоминаю, и на "ха-ха" пробивает.

- Теперь и меня будет, благодаря тебе! - Саша тоже рассмеялся. - Все мне, правда, пора. Пока.

- Давай! - со смехом ответила я.

- Ты не выносила, - фыркнул парень и отключился.

- И кто это был?

Я обернулась и увидела Надю и Катю.

Засунув телефон в карман джинсов, я пожала плечами и ответила:

- Да Саша звонил, мы с ним договаривались в книжный магазин сегодня сходить. Пойдете со мной?

- Это нормально? - спросила Катя.

- Ты о чем? - уточнила я.

- Вот только не строй из себя дурочку, - фыркнула подруга. - Ты ведь Саше нравишься.

- И что я могу с этим сделать? - с раздражением спросила я. - У меня нет стирателя, чтоб заменить ему память. Он интересный парень, с ним интересно общаться. Вдобавок я предложила ему дружить, и он согласился.

[Стиратель памяти - отсылка к фильму "Люди в черном"]

- Дружить? - со смешком переспросила Надя.

- Да-да, я веду себя как ребенок, смейтесь-смейтесь, - произнесла я и закатила глаза.

- Мне, кажется, все нормально, если он тебе интересен как человек, и если Саша не против с тобой общаться, как с другом, - ступила на мою сторону Катя. - Но под "это нормально" я подразумевала: Соколов к этому нормально отнесется?

- Нет, ну это уже смешно, мне из-за Соколова, что, вообще, с парнями перестать общаться? - фыркнула я.

- Тоже хочу найти себе парня, - слезно протянула Надя, понурив голову. - Катя со Славой, ты с Соколовым, где же моё счастье носит?!

- Его имя Мирослав, - строго исправила Катя.

- Чего вы тут возле двери туалета застряли? - раздался голос за нашими голосами.

Обернувшись, мы увидели Макса. Переглянувшись с Катей, мы посмотрели на Надю, а та воскликнула:

- Да не в жизни!

Вновь переглянувшись, мы звонко рассмеялись. Надя обижено сложила руки на груди, а Максим со смешком протянул:

- Не знаю, что вы уже употребили, но видно вещь сильная. Может, поделитесь?

- Извини, закончилась, - развела я руки. - Кстати, мы сегодня с Сашей в книжный идем, не хочешь с нами?

- С Сашей? - переспросил Макс и нахмурился. - И это, по-твоему, нормально?

- Еще один! - всплеснула я руками. - Если я встречаюсь с Соколовым, то это не значит, что я не могу общаться с другими парнями!

- Лена, я имел в виду: ты подумала о чувствах Саши? Ты ведь ему нравишься.

- Я Саше сказала, что могу быть только ему другом, и он согласился. Какие еще ко мне претензии?

- К тебе никаких, но если Соколов вновь изобьет Сашу, виновата будешь ты, - хмуро ответил друг, развернулся и зашел в мужской туалет.

- Соколов избил Сашу? - удивленно спросила Надя.

- Это они так "поговорили", - хмуро ответила я.

- Да, мужики по-другому разговаривать и не умеют, - подтвердила Надя.

***

Неделя тянулась так медленно, словно ее вел начинающий и неуверенный в себе водитель, не превышающий скорость 60 км в час, а то и 40. Я изнывала от тоски, мне так хотелось хотя бы услышать голос Соколова, не говоря о том, чтоб его увидеть, но его старый номер, как был заблокирован, так заблокированным и оставался, а страница в "вк" была удаленна уже давно.

В пятницу, чтоб хоть как-то меня отвлечь, Макс с подругами затащил меня в бильярд. Но настроение было паршивое, поэтому я продула все три партии, и из-за первого вытянула желание: "Сводить трех друзей в суши-бар". После бильярда, друзья предлагали сходить еще куда-нибудь, но я отказалась, поэтому домой я поплелась в начале девятого, что было для меня редкостью.

Возможно, мое шестое чувство наконец-то заработало, но когда я ехала домой, чувствовала: сегодня я его увижу. И я его увидела.

Соколов, облокотившись на капот машины, ждал меня возле моего дома.

Окрыленная чувствами, я подбежала к нему. Соколов раскрыл объятья мне на встречу, крепко обнял и наклонился к моим губам, но я выставила руки и остановила его.

- Валим отсюда, пока кто-то из домашних нас не запалил.

Он весело усмехнулся и сделал правой рукой плавное движение, словно пытался в воздухе нарисовать круг.

- Теперь нас никто не увидит, - произнес Соколов и поцеловал меня.

Я ответила, крепко обняв его за шею. Хотелось, чтоб этот момент длился вечность. Правда, потом подумала, прикинула и решила, что вечно так стоять в обнимку не так уж и круто. Да и не сможем мы, с голоду быстрей помрем.

Отстранившись, Соколов заглянул мне в глаза и прошептал:

- Как же я скучал.

- Если скучал, то чего не звонил? - ворчливо спросила я. - У тебя ведь есть мой номер.

- Глупая, - с улыбкой произнес парень, - если бы я позвонил и услышал твой голос, то мне бы захотелось тебя увидеть, обнять, - он крепче прижал меня к себе, - поцеловать, - меня быстро чмокнули в губы, - и, Лена, поехали ко мне?

- В Ирландию? - я хотела придать голосу испуганные нотки, но надежда все равно вырвалась на первый план.

Ну не виновата я, что Ирландия занимала место в списке мест, где мне хотелось бы побывать!

- Мы обязательно туда съездим, но не сегодня, - с улыбкой ответил Соколов. - Поехали? - На меня посмотрели так, что даже кот из Шрека, увидев эту мордашку, попросил бы дать ему пару уроков для саморазвития.

- Как-то это слишком неожиданно, - дала я задний ход.

И я вообще не готова! Мне бы для начала в душ сходить, убрать волосы в важных стратегических местах, сексуальное белье надеть, и, вообще, принарядиться! А то я сейчас одета в джинсы, майку (попахивающую потом), кеды (которые снимать без предварительного защемления прищепкой нос не рекомендуется!), да и белье на мне самое обычное.

- Я понимаю, ты мне еще не доверяешь, - меня вновь поцеловали. - Извини, просто я так сильно тебя хочу...

Меня прижали к себе сильней, и в его словах я смогла прекрасно убедиться.

Блин, у меня от его поцелуев тоже все внутри переворачивается и сердце готово вырваться из груди! Вдобавок вспомнилось, что мы вытворяли на лавочке и те непередаваемые чувства удовольствия...

- Дай мне час, - решилась я.

- Ты согласна? - мне заглянули в глаза и счастливо улыбнулись.

- Из контекста это не понятно, что ли? - с чего-то засмущалась я.

- Лена, - прошептал Соколов и поцеловал меня с таким напором, словно мы уже оказались у него дома.

Мы целовались долго и страстно, и когда я поняла, что если мы сейчас не остановимся, то с успехом заменим квартиру машиной, отпрянула и произнесла:

- Все, я пошла, иначе, вообще, не уйду.

- Жду, - ответил Соколов и вновь потянулся к моим губам, но я остановила его, прижав к губам указательный палец.

- Соколов, быстрей уйду, быстрей вернусь.

- Все-все иди, - ворчливо ответил парень и даже подтолкнул меня в спину. - И называй меня "Марс".

Словно заяц, которому вставили "Duracell", а не обычную батарейку, я влетела в дом, забежала в свою комнату, на ходу раздеваясь, и вскочила в ванну. Когда первый пункт был выполнен, и я перешла ко второму, то столкнулась с одной проблемкой: у меня был только один комплект сексуального белья! И Соколов его видел! А вдруг он решит, что у меня другого нет? Ах, ладно, я все равно выключу свет, ибо вид моих растяжек на животе и бедрах не для слабонервных. Хорошо хоть я похудела на 11 кило, иначе комплексы меня совсем бы загрызли, а сейчас их укусы были вполне терпимы.

И все равно я толстая! Блин! Гребаные комплексы, моя ленивая задница и стандарты красоты 21 века! Но он ведь меня любит! А если увидит без одежды и разлюбит? Соколов явно тренируется, я могу похвастаться разве что 84 уровнем в Скайриме* на легендарном уровне!

[*The Elder Scrolls V: Skyrim (рус. дословно: Древние свитки 5: Скайрим) - мультиплатформенная компьютерная ролевая игра с открытым миром]

АААААА!!!!!!!

Я дала себе мысленную пощечину и для лучшего восприятия еще и физическую.

Так, это просто нервы. Нужно, просто успокоиться.

А если будет больно, как и в первый раз? Ведь говорят, что по прошествии времени, там все вновь зарастает и если долго "ни-ни", то это словно первый раз.

Так, мне действительно нужно успокоиться! А то сейчас додумаюсь до того, что забаррикадируюсь под кроватью, и фиг меня оттуда достанешь!

К сожалению, дома из успокоительных веществ был только корвалол, но, сколько его там надо накапать в стакан с водой - я не знала, а обращаться с уточнениями к бабушке, явно не стоит. А то, как честно признаюсь, для чего мне нужна эта информация, и будет мы отпаиваться корвалолом вместе.

Я глянула на время и с ужасом поняла, что опаздываю уже на семь минут. Черт!

Краситься и наряжаться я не решилась, иначе бабушка ни за что не поверит, что ее дочка отправилась с ночевкой к Наде, а не на блядки.

В красное белье, чистые джинсы, черную майку, пайту с картинкой на спине Бледного человека* из "Лабиринта Фавна" и балетки я влетела за считанные секунды.

[Бледный человек - существо, у которого глаза в ладонях]

У бабушки я с трудом, но все же отпросилась и, ступая к Соколову, чувствовала себя идущей на эшафот. Он, видно, легко понял моё состояние, так как взглянул на мое лицо, взлохматил рукой волосы и произнес:

- Лен, давай просто покатаемся?

Так как он и не подумал скрыть в голосе досаду, я даже слишком облегчено вздохнула, заработав от него прищуренный взгляд.

- Хотя нет, я передумал. Едим ко мне, - мстительно произнес Соколов и открыл мне дверь.

- Ты определись уже: едем, не едем, - ворчливо ответила я, забираясь на переднее сидение.

Соколов закрыл дверь, обошел машину, занял место водителя и ответил:

- Это ты должна решить: едем или не едем.

- Тебе легко говорить, а мне страшновато, - тихо призналась я, опустив взгляд на руки, которые сжимали телефон. - До того, как встретить тебя, я совсем не хотела встречаться с парнями. Были, конечно, те, кому я нравилась, и кто предлагал мне встречаться. Были и те, кто нравился мне. Но мне, ни с кем не хотелось начинать серьезные отношения, а секс на пару раз меня тем более не интересовал. Мне казалось, что одной быть намного лучше, удобней и спокойней. - Я подняла голову и посмотрела в глаза Соколову. - Но ты не только влюбил меня в себя, ты еще и разбил мое сердце. Когда мы с тобой тогда расстались, я тебя ненавидела, проклинала, но и любила. Просто я спрятала свои чувства очень глубоко в сердце. И вот ты появился вновь, и мне очень трудно. Люблю я тебя? - я грустно усмехнулась. - Да, все равно люблю. Простила? Уже давно. Доверяю ли я тебя? Стараюсь доверять. Ты сказал, что откажешься ради меня от своей силы. Я понимаю, что для тебя это очень трудное решение. Но червячок сомнения все равно живет в моем сердце. Поэтому я боюсь, не только секса. Я боюсь, что если ты предашь меня вновь, то я этого уже не смогу пережить.

Соколов не ответил. Помолчал несколько секунд, глядя в лобовое окно, и завел мотор.

- Эээ, Марс? - я нерешительно притронулась к его руке на руке.

- Помнишь, ты привела меня на ту крышу и рассказала о своей тайне? - спросил он, продолжая смотреть прямо. - Я тоже хочу рассказать тебе о своей.

Пока мы ехали, я извелась вся, представляя, о чем он может мне рассказать. Самая ужасная мысль была, что на самом деле он вернулся ко мне из-за приказа организации, а не из-за чувств, и что у него, после моей слезливой тирады, проснулась совесть, и он решил мне признаться. Если это правда, то я, точно, не выдержу и попрошу тетеньку психолога закрыть меня на пару месяцев в психушке, или создам этот чертов стиратель и, к чертям собачим, сотру себе память!

К удивлению, мы приехали к его бывшему дому, где он жил с теми двумя напарниками, хотя я думала, что он сейчас обитает в гостинице.

Двери он открывал сам, а не как в прошлый раз Леся.

В квартите почти ничего не изменилось, кроме атмосферы: угнетающей и какой-то мрачной. Хотя ее, скорей всего, создавал Соколов.

- Присаживайся, - кивнул он на диван и вышел в другую дверь, которая, кажется, вела на кухню. Вернулся Соколов через пару минут с бутылкой чего-то и двумя стаканами.

- Ты, вроде не пьешь? - аккуратно напомнила я, но мне не ответили, молча, разлили выпивку и подтолкнули стакан.

Соколов присел в кресло, схватил свой стакан, отхлебнул и задумчиво уставился в стену напротив.

Взяв свой стакан, я отхлебнула и тут же закашлялась. Это оказалось виски, притом очень крепкое!

- Мой отец убил мою мать у меня на глазах.

Стакан выпал из моих рук и упал на ковер, в комнате ощутимо запахло виски.

- Моя мать была красивой женщиной, и отец очень сильно ее любил и ревновал. - Соколов отпил и поморщился, словно только распробовал градус алкоголя. - Я не слишком хорошо помню свое детство, но точно помню, что отец сильно запил в последний год. Он считал, что она ему изменяет. Они постоянно ругались, доходило даже до избиения. Перепадало и мне, когда я пытался влезть и защитить маму. Когда отец напивался, то он становился неуправляемым. В ту ночь меня разбудил грохот, я соскочил с кровати, бросился в гостиную и увидел...

Я вскочила на ноги, подошла к нему и дотронулась до руки. Соколов перевел на меня взгляд. Его лицо было бледное и словно застывшая маска.

- Не нужно, - произнесла я, ощущая, как по моим щекам текут слезы. - Пожалуйста, не надо.

Соколов взял мою руку, слабо дернул. Я послушно присела к нему на колени, и он вытер мои слезы пальцами.

- Я закричал, чтоб он остановился, но было уже поздно, - тихо продолжил Марс. - Тогда он и "пробудился"... и "захватил" меня. Ты не представляешь, что это такое. Тебя наполняет такая энергия, сила, могущество, ты ощущаешь себя центром вселенной... Это невозможно объяснить. Когда я пришел в себя, моего отца уже не было. Были "воины" из организации, они забрали меня с собой, а потом один, Ардар О'Ши - он ирландец, усыновил меня. Я, для удобства, называю его дядя Андрей. До пятнадцати лет я тренировался, а потом вступил в отряд "воинов". Я хотел найти своего настоящего отца... - Соколов посмотрел мне прямо в глаза, - и отомстить. Он присоединился к предателям, а только воинам позволено ликвидировать пробужденных. Я несколько раз выходил на его след, но поймать так и не смог. Больше года назад я почувствовал, что начинаю терять свою силу... и мне предложили двенадцать кандидаток. Выбрать тебя мне посоветовала Лес. Твой отец, после пробуждения, забрал в себя всю энергию, значит, у твоего пробуждения будет намного больше энергии, чем у других кандидаток. Если ты пробудишься, то ты будешь очень сильной, Лена. Такие, как ты, занимают высшие чины.

- А ты не можешь пробудиться? - спросила я. - Ведь, из-за отца, у тебя тоже есть пятьдесят процентов?

- Один. У "затянутых", есть только один процент собственного пробуждения. Это огромная редкость, в истории есть только двое, кто смогли, после использования позаимствованной энергии, пробудиться. И они получают огромное количество энергии. Когда пробуждаешься, то твой энергетический сосуд сжимается, а у них нет. Первого человека пробуждение просто-напросто разорвало на куски. Второй успел передать энергию своей жене и сейчас он является одним из восьми глав организации.

- Почему так происходит?

- Никто не знает, - пожал Марс плечами. - Это огромная редкость, так что тут даже не один процент, а скорей одна промилле. Лэс бы могла сказать точнее.

- Проми-что? - не поняла я, так как была далека от чисел, процентов и их вычислений.

- Промилле - это значит одна тысячная доля, - пояснил Соколов, благо без насмешки.

- Буду знать, - ответила я.

Минута тишины затянулась, я крепко обняла его за шею и спросила:

- Значит, мне нужно поблагодарить Лэс, за такой подарок судьбы на мою голову?

Мне хотелось отвлечь его хоть чем-то, лишь бы он вновь не вспоминал прошлое, так как утешать и соболезновать никогда не умела. Я была благодарна, что он открылся передо мной и поделился своим прошлым, и в тоже время мне не хотелось, чтоб он больше никогда не вспоминал об этой боли. И я уловила главное, что он хотел до меня донести: он из-за меня отказался не только от силы, он отказался от мести.

- Поначалу ты мне не нравилась, - выдал Соколов.

Я отодвинулась от него, с возмущением взглянула, фыркнула и призналась:

- Да ты мне тоже не особо.

- Я понял это, после твоего заявления о "гее".

- Геем я тебя не называла, - возразила я. - И ты тогда меня довел. Мне до сих пор перед теми пожилыми людьми стыдно.

Соколов слабо улыбнулся и провел по моей спине рукой.

- Я впервые повстречал такую девушку, как ты. В организации у меня были девушки, но с ними у меня был лишь секс. С воинами редко кто заводит отношения. Вдобавок у нас девушки совершенно другие. Более спокойные, более высокомерные, более холодные. Поэтому ты мне и не нравилась. Не нравилась твоя сильная эмоциональность. Ты говорила все, что приходит в голову. Ты былая такая наглая, странная, непонятная, живая, что я даже не заметил, как увлекся тобой. Я пытался тебя просчитать, но все мои попытки были тщетны. Я хотел скорей влюбить тебя в себя, и когда ты влюбилась, понял, что сам влюбился и загнал себя в ловушку. Там, на крыше, я хотел рассказать тебе всю правду, но не успел. А потом, когда ты обо всем узнала, ты вела себя так отстранено и холодно, что мне было невыносимо больно, хотя я и понимал, что не прав. Но мне хотелось, чтоб ты ругалась, кричала на меня, мне невыносимо было видеть тебя такой... такой похожей на тех, кто служит в организации. - Соколов нежно поцеловал меня, а потом зашептал у губ: - Как я рад, что ты не пробудилась и не изменилась. Что ты осталась собой. Я хочу быть с тобой, Лена. Хочу прожить с тобой всю жизнь. - Соколов достал из кармана маленькую бархатную коробочку, открыл ее, показал сверкающее кольцо, заглянул в глаза и серьезно произнес: - Выходи за меня.

Я вновь разревелась, но все же ответила счастливо:

- Да. Я согласна.

Мне на указательный палец надели кольцо и обняли так крепко, что я думала, кости сломают, а потом поцеловали, и мне казалось - потолок и пол поменялись местами, или это у меня так сильно закружилась голова?

Когда меня подняли на руки и понесли в другую комнату, то я, признаться, немного все же испугалась. Соколов это почувствовал и шепнул мне на ухо:

- Не бойся, я не причиню тебе боли.

Я поверила. И боли, правда, не было (хотя потом Соколов признался, что своей магией заглушил ее). Были его руки, которые ласкали мое тело. Поцелуи, от которых кружилась голова. Море удовольствия (признаться, я даже заподозрила, что он там тоже что-то намагичил, но он отнекивался и делал честные-пречестные глазки, и я поверила), такого сильного, что мне казалось: мое тело не выдержит и разорвется на куски. Не слишком прекрасная перспектива, но из-за этого удовольствия, она меня нисколечко не пугала.

- Вот это был оргазм, - произнес самодовольно Марс.

Я хотела ответить колкостью, но голова была пустая, словно кастрюля, которую забыли снять с конфорки и суп выкипел под огнем наших чувств. Поэтому я просто слегка укусила его за плечо, намекая на раздражение, но меня поняли совсем по-другому, или наоборот, правильно и решили все негодования заглушить более сильными чувствами.

И комната опять закрутилась, завертелась, словно в аттракционе "Сюрприз".

- Мне не нравится, что ты сделала со своим телом, - произнес в перерыве Соколов и погладил меня на руке по тому месту, где была набита одна из татуировок. - Мне не нравилась твоя пробитая бровь, а теперь еще и татуировки.

- А мне нравится, - возразила я, - и смотрится... Соколов, ты что делаешь?! - возмутилась я, почувствовав, что в местах, где он проводит ладонью очень тепло и странно покалывает.

- Убираю их, - невозмутимо ответил парень.

- Что?! Не смей, Соколов!

Я попыталась соскочить с кровати, но меня поймали, а потом еще руки и ноги связали (кстати, не веревкой, а магией, чтоб ей пусто было!), но я и тогда не отступала, а дергалась и вырывалась, хотя все было тщетно. Когда меня перевернули на живот, я не выдержала: разревелась и закричала:

- Пожалуйста, оставь хоть нас спине!

Меня перевернули обратно и недовольно ответили:

- Хорошо. Пока оставлю.

- И отпусти меня! Нечестно применять так магию!

Ноги мои отпустили, а вот руки нет. Вдобавок еще глаза завязали, хотя в комнате не так уж было светло и то, только благодаря заглядывающей в окно луне.

- Соколов, ты что делаешь?! - взвизгнула я, когда почувствовала, как он раздвигает мои ноги.

- Тебе понравиться, - самодовольно произнес он.

И мне, магией его подери, вправду понравилось! Хотя потом я ему все же отомстила: набралась смелости и сама связала. Он вообще не вырывался, зараза, и даже хихикал как девчонка, когда я пыталась его ремнем связать ему руки. Хотя потом, когда я сбегала в ванну за полотенцем и все же привязала его руки к ножке столика (удачно он там стоял!), ему было совсем не до хихиканья. Правда, потом он вырвался (точно, магией себе помог, так как завязала я его руки сильно!) и начал мстить мне, а потом я ему... В общем, мстили мы друг другу до рассвета и остановились, лишь когда я сказала: "брейк!", ибо физически чувствовала себя разорванной на кусочки, а потом заново сшитой и новородившейся невестой Соколова*! А вот душевно я была мыльным шариком: легким, невесомым, который парил над зеленой травой под ярким солнышком и переливался всеми цветами радуги.

[* отсылка к фильму "Невеста Франкенштейна"]

- Я люблю тебя, - тихо произнесла я.

- Это ты намекаешь на продолжение? - со смешком спросил Соколов.

- Извращенец, - буркнула я и вновь укусила его за плечо, на этот раз сильней.

- Каннибалка, - вернули мне "комплемент".

- Да тебя, попробуй, укуси! - обижено произнесла я. - Или голодной останешься, или зубы сломаешь, и потом буду я твою кровушку, через трубочку пить, а мяско в мясорубке...

- Лена, если продолжишь, то я сделаю то, от чего такие кровожадные мыслишки перестанут посещать голову моей невесты.

- Ну вот, оставил невесту голодной, - протянула я со слезами в голосе и даже носом шмыгнула. - Жадные вы, уйду я от вас... в колбасный магазин.

- Все, ты договорилась! - со вздохом произнес Соколов и поцеловал, потом крепко прижал к себе и шепнул на ухо: - Я тоже тебя люблю. Кровожадная ты моя невестушка.

А потом наступило утро... и с ним за компанию пришли проблемы. Точнее, одна высокая, плечистая в дорогом деловом костюме, с низким рыжим хвостом и веснушками на хмуром лице, что не выглядело комично, наоборот, устрашающе, потому что мне, спросонья, они показались пятнами крови.

Я проснулась от какого-то беспокойного и неловкого чувства, словно на меня кто-то хмуро смотрит. Открыла глаза, увидела возвышавшегося надо мной мужчину лет сорока и завизжала.

- Что случилось?! - подскочил Соколов и мгновенно достал из-под подушки пистолет, от чего мне хотелось заверещать повторно, но я сдержалась.

- Марс, - голос у проблемы был хриплым и недовольным, словно это к нему ранним утро (а сколько сейчас вообще время?) вторглись в комнату и взглядом пытались в лице проделать дырку.

- Дядя Андрей, - сказала Соколом, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Но так как магией я не обладала, как и бурильной машиной, а лопатой это сделать невозможно (а если и возможно, то я быстрей коньки отброшу, чем смогу выкопать такую масштабную воронку), то единственное, что мне оставалось - это накрыться с головой одеялом... что я и сделала.

- Лена? Ты чего? - Соколов попытался сдернуть с меня одеяло, но я схватила его двумя руками и возмущено воскликнула:

- Я чего?! А ты чего делаешь?! Я ведь без одежды!

- Извини. Дядя Андрей выйди, а то моя невеста смущается.

Шагов проблемы и открывания-закрывания дверей я не слышала, и что она покинула комнату, поняла только после слов Марса:

- Задохнуться не боишься?

Сдернув с головы одеяло, я тяжело вздохнула, схватила голову руками и стыдливо протянула:

- Вот так знакомство с тестем!

- Да не волнуйся ты так, - ответил Соколов и погладил меня по голове. - Дядя Андрей, как будто девушек без одежды никогда не видел.

Я откинула его руку и возмущенно уставилась на весело улыбающееся лицо.

Он еще и издевается!

- И долго собираешься сидеть и на меня пялиться? - с намеком протянула я.

- А что мне надо делать? - мастерски сыграл непонимание мой недогадливый жених.

- Выйти и дать мне спокойно одеться, - сдерживалась я из последних сил.

- Ты что стесняешься? - со смешком уточнил Соколов, привычно приподняв правую бровь в удивлении. - Я же ночью тебя видел и даже трогал...

- Вон! - воскликнула от стыда и неловкости, крепче прижимая к груди одеяло, словно Соколов хотел стянуть его с меня и таким кардинальным образом заставить, перестать стесняться наготы. А что? Меня именно так и учила плавать бабушка: толкнула в спину, и пришлось барахтаться до свай, зато плавать научилась мгновенно, хоть и по-собачьи.

Конечно, Соколов ночью не только насмотрелся, но и с удовольствие полапал и мой не слишком прямой живот, и выпирающие слегка бока, и растяжки на бедрах, но тогда, в порывах эмоций, это не смущало и не пугало меня. Сейчас же, комплексы как тени появились с восходом солнца. В будущем они, надеюсь, растворятся в обыденности и привычном устройстве жизни, но сейчас я не могла переступить через эту черту, с гордостью откинуть одеяло и пройтись нагой по комнате к раскиданным по комнате вещам... как сделал это Соколов, бросив на меня насмешливый взгляд. Я тут зажмурилась, а эта бессовестная и голая скотина весело рассмеялась, да еще и поддела меня:

- Ночью ты была более решительна и любопытна.

Вспомнив, что ночью я, действительно, вела себя так, словно хлебнула зелья храбрости, я не глядя, схватила подушку и кинула на смех. Смех оборвался, оповестив о том, что я попала.

- Лена, - спокойно позвал Соколов.

Прикинув, что за минуту он должен был хотя бы натянуть трусы со штанами, я открыла глаза и тут же закрыла, вновь вызвав смех у жениха. Эта скотина мало того что не оделась, так еще подушку пристроила сбоку, а нехотя бы прикрыл самое дорогое.

Попыталась нащупать вторую подушку и не нашла, потом вспомнила, что мы скинули ее ночью на пол и загрустила. Из снарядов оставалось только одеяло, но я его, точно, не докину, а лишать себя защиты было тем более невозможно.

- Лена, - вновь позвал Соколов, но я не подалась и отрицательно покачала головой. - Лена, я люблю тебя, - что-то было в его голосе, что я открыла глаза.

Жених уже был одет в черные джинсы и белую футболку, и смотрел он на меня серьезно и с какой-то тревогой.

- Помни об этом, и не обращай внимания на то, что будет говорить дядя.

- Он против наших отношений? - спросила, чувствуя, как в груди от тревоги сжимается сердце.

- Нет, - слишком поспешно ответила Соколов, и я поняла, что если и "за", то точно не на все 100%.

Мнение человека, воспитавшего Марса, было для меня очень важным. И если он меня не сможет принять то, что тогда? Всю жизнь терпеть его злость и раздражение, или делать вид, что мы незнакомцы, и вымучено друг другу улыбаться, не желая расстраивать Соколова?

- И это не так уж и важно, - поспешно добавил жених, наверное, увидев на моем лице скептицизм. - Я хочу прожить всю жизнь с тобой, а не с ним.

- Такое чувство, что ты пытаешься оправдаться передо мной, - тихо произнесла я.

Да уж, не так я думала, начнется мое утро проведенной ночи с Соколовым. По моим фантазиям, в нем, вообще, не должно было быть никаких наших родственников, а разговоров о том, что кто-то против наших отношений и подавно.

- Я не пытаюсь оправдываться, я просто хочу, чтобы ты поняла и не обижалась на моего отца, - он произнес это тихо, словно боялся, что дядя Андрей стоит под дверь и может услышать, как Соколов его назвал. - У него нет своих детей, и он воспитал меня как своего ребенка. Поэтому он, как любой родитель, желает для своего ребенка только лучшее...

А я, конечно же, не подхожу в эту категорию. Конечно же, ведь у меня нет ни силы, ни привлекательной внешности, ко всему я отличаюсь от их женщин, по словам того же Соколова.

Марс увидел выражение моего лица и осекся, продолжив слегка строгим голосом, словно были уже женаты, и он выговаривал меня за шопинг, на котором я умудрилась обнулить безлимитную карточку:

- Я считаю, что "лучших" не существует. У каждого есть свои недостатки и достоинства. Я принял тебя с теми и с теми качествами, и надеюсь, ты сможешь меня тоже принять со всеми моими недостатками.

- У тебя их так много? - сделала я изумленный вид.

- Достаточно, - не разделил мой пессимизм Соколов.

- Эх, знал бы ты обо всех моих недостатках, точно бы не спешил с предложением, - протянула с издевкой я и покачала головой.

У жениха удивленно приподнялась бровь, и с не меньшей издевкой он попросил:

- Удиви меня?

Поразмыслив, я произнесла первое, что пришло на ум:

- Я люблю ковыряться в носу.

Вторая бровь присоединилась к первой и губы растянулись в ехидной улыбке.

- Удивила, - с серьезностью кивнул он головой.

- Еще я ненавижу, когда трогают мою кружку, когда говорят "перезвоню" и не перезванивают, когда у меня в комнате идеальный порядок, мне сразу не по себе становится. Я трачу много денег на книги, очень много, и я ревнивая, хоть и никогда не показываю этого, и я ненавижу, когда мне приказывают, и уж тем более, когда выбирают, с кем мне общаться, а с кем нет, и у меня часто меняется настроение, что порой я сама себя не понимаю...

- Господи, милая, - прервал меня снисходительный вздох Соколова. Он даже глаза прикрыл, дескать: что за ересь ты несешь, женщина?

Я осеклась, изумленно посмотрела на жениха и переспросила:

- Милая?

- Тебя что-то не устраивает? - с легкой обидой в голосе уточнил Марс.

- Да нет, - ответила я и добавила: - Просто ты впервые меня так назвал. Раньше только "Лена".

- Милая, дорогая, нежная, любимая, солнце, котик, рыбка, зайка, крошка, детка, - с ухмылкой принялся перечислять Соколов распространенные обращения парочек, делая ко мне медленные шаги. У кровати парень наклонился ко мне, уперев руки в матрас, и с дерзкой улыбкой протянул: - Какое нравится?

- "Милой" будет вполне достаточно, - с чего-то засмущалась я, но переборов стыд, посмотрела ему прямо в глаза и спросила: - А тебе какое?

- "Любимый", - с мечтательной улыбкой ответил Соколов.

- Любимый, - повторила я, и улыбка жениха стала запредельно счастливая. - Любимый, я еще вчера хотела поговорить с тобой об одной вещи.

Улыбка пропала, жених присел на кровать и спросил:

- Что уже случилось?

- Почему сразу что-то должно случиться? - спокойно уточнила я.

Соколов не ответил, только смотрел прямо мне в глаза. Я вздохнула и произнесла:

- Давай, повременив со свадьбой? - и быстро добавила, заметив, как нахмурилось у жениха лицо: - Я, конечно, понимаю, что мы не побежим сегодня же подавать заявление в ЗАГС, но давай хотя бы подождем, пока я не окончу учебу?

- Я, конечно, тоже не думал, что мы сразу же поженимся, но тебе ведь учиться еще два года, - обижено ответила парень. - Моя сила исчезнет совсем скоро - месяца, два максимум.

- И ты думал, после того, как твоя сила исчезнет, мы поженимся?

- Да! - ответил он таким тоном, словно о другом не мог и подумать. - Я думал сыграть свадьбу летом, - тише добавил он уже с обидой.

- Значит, ты против?

- Я просто не пойму к чему откладывать? - он резко поднялся и сделал несколько нервных шагов по комнате. - Объясни мне?!

Я не знала, какие именно слова подобрать для объяснения. Я сама до конца не могла понять свое желание, а уж о том, чтоб его объяснить еще кому-то и подавно.

- Просто я считаю, что так будет лучше, - неловко произнесла и по лицу Соколова поняла, что это было совсем не те слова.

- Считаешь? Лучше? - переспросил он с раздражением в голосе. - Что именно "лучше"? Чего ты боишься, Лена? То, что я опять брошу тебя? Мне казалось, мы вчера обсудили этот вопрос, и мое предложение лучше любых слов сказало, что я хочу прожить с тобой всю жизнь!

- Да дело не в этом! - тоже повысила я голос.

- Тогда в чем?! - Соколов вновь наклонился ко мне и требовательно заглянул в глаза: - В чем, Лена? - в его голосе слышалась боль, и я на одном дыхании призналась:

- Я не знаю, как буду жить с тобой!

- Чего? - такого ответа Марс явно не ожидал, и натренированная бровь привычно выгнулась в удивлении.

- Я не боюсь свадьбы, я боюсь семенной жизни! Соколов, всю свою жизнь обо мне заботилась бабушка. Я не представляю, как бы я жила одна, не говоря уже с мужем, о котором нужно заботиться! Я не умею готовить, меня воротит от уборки, в общем, я полный профан в том, что должна знать жена!

- И это все? - рассмеялся Соколов и погладил меня по голове, словно маленького ребенка. - Господи, милая, эта такая глупость! Не умеешь готовить и убираться? Мы наймем кого-нибудь.

Я понимала, что это глупость. И еще в одной мысли Соколову не призналась: я боялась перемен. И это тоже была глупость. И я понимала, что когда-нибудь мне пришлось бы выйти замуж и покинуть отчий дом, но я не думала, что так рано, поэтому и попросила отстрочить нашу семейную жизнь и дать мне привыкнуть к мысли, что скоро моя лечебница станет домом, в который я буду наведываться на праздники.

Мне стало грустно: я разрывалась между любовью к Марсу и своей привычной жизнью.

Соколов посмотрел на мое лицо и заявил:

- Давай поступим так, когда у меня кончится сила, я куплю квартиру, и ты до лета будешь у меня оставить и привыкать к совместной жизни?

Я посмотрела на него с благодарностью и, расчувствовавшись, быстро поцеловала в губы.

- Ладно, одевайся, - с довольной моськой отстранился от меня Соколов, - а то дядя нас уже, наверное, заждался.

Марс вышел из комнаты, я быстро оделась, зашла в ванну, которая находилась в комнате жениха, умылась, кое-как причесала волосы пальцами и тоже покинула комнату. Он ждал меня у двери, прислонившись к стене.

- Готова? - спросил Марс и протянул мне руку, отчего у меня возникло чувство, что мы собираемся сделать прыжок с парашютом, а не просто пойти и поговорить с его отчимом.

Мы за ручки прошагали на кухню, где летал приятный запах кофе и гренок.

- Долго вы, - кинул на наши руки дядя Андрей.

Он произнес это как констатацию факта, без намека в голосе или ухмылки, но мне все равно стало неловко. Я попыталась вытянуть руку, но Соколов лишь крепче ее сжал и не отпустил даже, когда мы сели за обеденный стол, наоборот, положил наши скрещенные ладони на него, словно этим жестом кидал вызов.

- Кофе? Гренки? Джем? - спросил дядя Андрей.

- Спасибо, - ответил за нас Соколов.

Постав перед нами две кружки с кофе, мужчина посмотрел на меня и представился:

- Ардар О'Ши, но в России мое имя - Андрей Петрович Соколов.

- Елена Сергеевна Пехова, - представилась в ответ.

- Я знаю, - ответил таким тоном, что "я знаю о тебе все, девочка" там невольно звучало.

Пока мы пили кофе и ели гренки с абрикосовым джемом над нашими головами летала дымка неловкости и натянутого спокойствия, и, смотря на два лица, мне казалось, что это ощущаю только я.

А потом меня накрыло знакомое чувство паники и страха. Только теперь ее вызывал Соколов старший. И был приступ паники в несколько раз сильнее.

Я резко вздрогнула и невольно отпрянула назад, уперлась в спинку стула и с ужасом почувствовала, как стул заваливается назад. Упасть мне не дала рука Марса, крепко схватившая спинку, и вернула стул в горизонтальное положение. Я хотела поблагодарить жениха, но повернулась, увидела, что он недовольно смотрит на отчима и решила повременить с благодарностью.

- Что ты почувствовала? - спокойно спросил Андрей Петрович, полностью игнорируя взгляды Марса.

- Страх и панику, - с неловкостью призналась, под этим требовательным взглядом зеленых глаз.

- Зачем ты это сделал? - спросил Соколов.

- Что сделал? - заинтересовалась я.

- Он кинул в тебя импульсом силы, - Марс наконец-то посмотрел на меня, и мне сразу стало лучше. - Обычно так делают, чтоб почувствовать "отклик".

- Отклик? - переспросила я.

- Когда человек готов к пробуждению, то его сила откликается на чужую. Как корабль на маяк.

- А ты кидал в меня свою силу? - уточнила и, получив утвердительный ответ, пробормотала: - Тогда понятно.

- Что понятно? - спросил Андрей Петрович, всю нашу беседу внимательно следя за мной, словно собака за незнакомцем за забором.

- Почему, когда я только познакомилась с Соколовым, мне, порой, тоже было страшно, и накрывала паника, только не такая сильная, как сейчас, - пояснила я, невольно понизив голос, словно библиотекарь попросил меня вести себя тиши в библиотеке.

- Понятно, - спокойно ответил Андрей Петрович и тем же тоном продолжил: - Она никогда не пробудиться, точнее, только в одном случае.

- О чем ты? - хмуро уточнил Марс.

- На ней стоит блок, реагирующий на силу и вызывающий страх и панику. Пока этот блок не будет снят, она никогда не пробудится. Блок будет удерживать ее от пробуждения. Тебе, Марс, не хватило опыта и силы это понять и сразу же отказаться от задания.

Я напряглась, услышав последнее предложение, вспомнив наш разрыв с Соколовым в прошлом году, а мужчина продолжил, совсем не обращая внимания на мою реакцию:

- Лена, у тебя были внезапные приступы паники и страха до знакомства с Марсом?

- Нет, - раздражено буркнула и вдруг вспомнила один из случаев.

Когда мне было семнадцать, я с Максом поехала в Севастополь на байк-шоу. И на выступлении Кипелова* я потерялась. Обезумевшая толпа просто снесла меня, словно сильное течение. И тогда меня накрыла тоже такая невероятная волна паники и страха, что я стала биться против этого течения, в желании вырваться из него. Но легче было бы, наверное, справиться с настоящим потоком, чем с толпой людей. Я стала задыхаться, и была уже в шаге от того, чтоб упасть в обморок и быть затоптанной в толпе. Спас меня один из "Ночных волков"*, который случайно нарвался на меня и чуть ли не вынес из толпы. Ирония в том, что Кипелов в этот момент как раз пел песню "Я свободен", в то время как меня хлестала паники и лишь одно желание вырваться на свободу. После этого у меня с этой песней всегда были плохие ассоциации, и я перестала ее слушать, хотя она была одной из моих любимых*.

[ Кипелов* - бывший солист группы "Ария".

"Ночные волки" - организаторы байк-шоу.

* - это реальный случай из жизни автора. И это пипец, как было страшно! Огромное спасибо тому дяденьке, который спас меня!]

Подобное со мной случилось впервые, и я не придала этому внимания, решив, что паника была вызвана тем, что я осталась одна в толпе незнакомых и на эмоциях людей, которые орали, кричали, прыгали и совсем не обращали внимания на человека, пытающегося вырваться от них.

Я рассказала этот случай и получила в ответ задумчивое "хм".

- Ты вполне могла пробудиться в тот момент: одна в толпе, без возможности вырваться. Пробуждение вызывает только сильные негативные эмоции. Есть даже теория, что мы пробуждаемся, пытаясь защитить себя от нервного срыва. - Андрей Петрович поджал губы и задумчиво выдал: - Жаль-жаль. Пробуждение в толпе, конечно, вызвало бы много проблем и работы... но все равно жаль. - Отхлебнув кофе, мужчина посмотрел на Марса и спросил: - Когда свадьба?

Я поняла, почему жених положил наши руки на стол - чтоб показать кольцо на моем пальце и это меня слегка взбесило.

- Этим летом, - ответил Марс.

- Твоя сила еще не исчезнет, - парировал его отчим.

- Ленор дал мне два-три месяца.

- Нет, - коротко возразил мужчина. - До осени точно хватит.

Соколов пожал плечами, а Андрей Петрович перевел на меня взгляд, от чего мне вновь стало не по себе, и произнес, словно приговор:

- Надеюсь, ты сделаешь все, чтоб Марс никогда не пожалел о своем решении.

- Дядя, - предупреждающе прорычал Соколов.

Тот посмотрел на него, так знакомо приподнял в удивлении бровь и ответил:

- Что? Я не могу дать напутствие своей невестке? - Голос был вроде бы спокоен, но я все равно в нем слышала отголоски издевательства и снисхождения.

В общем, я решила: если не разберусь с отчимом Соколова сейчас, то в будущем не избегу подобных "напутствий".

- Я понимаю, что вам не нравится выбор вашего сына, - резко произнесла я, не сумев придать голосу спокойного, холодного тона, - и на моем месте вам бы хотелось видеть совсем другую "невестку", - произнесла последнее слово с тем же оттенком, что и он, - и вы, наверное, думаете, что я для Соколова словно зверюшка, с которой он наиграется и поймет, что ошибся...

- Лена, - предупреждающе произнес Марс, но я продолжила:

- Я все прекрасно понимаю. Но подобное никогда не случится, потому что я сделаю все, чтоб Соколов никогда не пожалел о своем решении, - закончила я, вернув ему его же слова.

- Вы так в себе уверены? - усмехнулся мужчина.

- А вы так не уверены в Марсе?

- Я не уверен в тебе, - ответил холодно Андрей Петрович.

- Справедливо, - согласила я. - Мы без малого знакомы час.

- Тебе никогда не понять, отчего он собирается отказаться ради тебя...

- Отец! - повысил голос Соколов.

- Да, не понять, - согласилась я. - Но я не заставляла его сделать этот выбор. Марс сделала его сам. И раз он так решил, значит, взвесил все "за" и "против". Я не думаю, что он принял такой серьезный шаг лишь под воздействием минутного порыва. Если бы это было так, то уж поверте, я первая послала бы Марса куда подальше. Потому что не собираюсь разделять свою жизнь с человеком, который будет упрекать мне в том, что я поломала ему жизнь.

Андрей Петрович несколько секунд смотрел мне в глаза, потом хмыкнул и произнес, с ухмылкой, но не издевательской, а скорей покровительственной:

- Жаль, что ты не сможешь пробудиться. Такие храбрые люди нам бы пригодились.

- Кстати, а кто на меня поставил блок? - вспомнила я, о чем хотела спросить еще, когда услышала об этом.

- Твой отец, - уверено отчеканил мужчина. - Только он может поставить такой сильный блок. Возможно, он хотел задержать твое пробуждение, пока сам не выйдет на тебя. Так что вам нужно быть предельно осторожными, и если твой отец появится, то тут же мне сообщите.

- Хорошо, - ответил за меня Соколов. - И еще одно: я отдал Лене свой "щит", но когда моя энергия иссякнет, то опустеет и он. Ты сможешь потом наполнить его?

- Это против правил.

- Я получу разрешение.

- Когда получишь, тогда и обсудим. Но сейчас она должна его отдать.

- Нет! - Соколов выкинул вправо руку, словно отгораживая меня от своего отчима.

- Это опасно, и в первую очередь для нее, - мужчина говорил спокойно, не обращая на руки Марса и капли внимания.

- Только человек моей крови может его почуять, - ответил Соколов.

- Или ее, - возразил Андрей Петрович.

- Но снять только моей, - упрямо повторил жених, - и с ним на нее не смогут напасть неожиданно.

- Хорошо, - сдался мужчина. - Но выбивать разрешение будешь сам.

- Я и не думал, просить тебя о помощи.

- Вырос, - произнес его отчим с гордостью, но усмешка была грустная.

- Все когда-то вырастают, - поджал плечами Марс.

Кухню вновь накрыл полог тишины, но неловкости уже не было.

Допив кофе большим глотком, Андрей Петрович поднялся и произнес:

- Нам пора.

- Нам? - переспросила я, и взглянула на Марса, прищурив глаза.

Я думала, он в этот раз проведет со мной все выходные, а не как в прошлый, лишь день!

- Я в коридор обуваться, - явно предчувствуя надвигающуюся бурю, произнес Андрей Петрович и быстренько убрался из кухни.

- Извини, милая, - извиняющееся улыбнулся мне жених, притянул за стул меня к себе и крепко обнял. - Я смог выбраться всего на сутки.

- А когда ты вернешься? - спросила я, стараясь не предавать голосу обиды.

- Дней через десять, - бесстрашно сознался он, в отличие от своего отчима явно не чувствуя застывшей над его головой угрозы.

- Отлично, - произнесла я и поцеловала его.

Когда руки жениха полезли под майку, я резко прервалась, отодвинулась, поднялась на ноги, игнорируя непонимающий взгляд, и лилейно произнесла:

- Продолжим через десять дней, любимыиийй! - последнее слово пришлось крикнуть, выбегая из кухни, так как меня пытались нагло схватить, а затем и вовсе бежать в прихожую под зашиту Андрея Петровича. Точнее, я думала, что под защиту, так как меня догнали и принялись целовать, он сделал вид, что очень занят натиранием гуталином своим ботинок.

- Время, - коротко произнес он через пару минут, не повышая голоса, но Марс меня тут же отпустил. Мы быстро обулись, спустились на улицу и меня отвезли домой. Перед тем как выйти из машины, Соколов обнял меня и шепнул на ухо:

- Люблю тебя.

- И я тебя, - я быстро поцеловала его в губы, попрощалась с Андреем Петровичем и выскочила из машины, а потом стояла и смотрела, как машина уносится от меня вдаль, чувствуя на сердце щенячью грусть.

Впереди меня ждали десять дней тоски и страдания, так как я забыла у Соколова взять номер телефона!

***

Три месяца пролетели для меня в тянувшихся нервных неделях и мгновенно пролетающих днях с Соколовым. Как под такими эмоциями я умудрилась сдать экзамены и получить неплохие оценки, осталось для меня загадкой. Наверное, помогло подсознание, так как сознание бешено носилось, словно у него наступило ПМС... затянувшееся на два месяца. Ко всему Соколов - сволочь он, а не жених! - так и не дал мне своей номер телефона, обусловливая тем, что ему и так тяжело, а если будет слышать мой голос, то, вообще, может сорваться и бросить все. А это делать не стоило, потому что оставался последний месяц, по прогнозам, и расставаться с организацией на плохой ноте ему не хотелось.

"Потерпи, милая" - стали моими самыми ненавидемыми словами. Как только жены могут отправлять своих мужей в долгосрочные рейсы - ума не приложу. Я неделю не могу вытерпеть, чтоб хоть раз не представить что-нибудь ужасное.

Я в последнее время, вообще, стала какая-то слишком эмоциональная. Это заметили все, и поэтому кто как мог, пытался меня отвлечь. Друзья и подруги постоянно вытягивали гулять, купаться на пляж и пытались отвлечь от поганых дум. Бабушка постоянно готовила мои любимые блюда, братья с сестрой старались меньше меня доставать, особенно, после одной ссоры, которая началась с шутки, но и закончилась моей истерикой и чуть ли не слезами. Родители пытались несколько раз отправить меня в путешествие заграницу, но я отказывалась, так как представила, как Соколов приезжает, ищет меня, а меня нет, так всякое желание любоваться заграницей отпадало.

Ко всему эта неделя выдалась ужасней всех. Мы с Соколовым впервые серьезно поругались. У нас и раньше случались ссоры, но они были мелкие и быстро заканчивались. Но на этот раз все кончилось тем, что я собралась посередине ночи и уехала домой на такси.

Все началось совсем невинно: мы, после бурной встречи, нежились в объятьях друг друга. Мне было приятно лежать в его объятиях и ощущать, что он рядом со мной. Неважные мысли неспешно крутились в голове, и сознание было уже в дымке сна, как Соколов произнес:

- Давно хотел тебя спросить.

- О чем? - сонно спросила я, крепче прижимаясь к горячему телу своего жениха.

- Об фалоиметаторе с именем Александр, - спокойно ответил Соколов, а меня словно в грудь ударили, выбив весь воздух из легких.

Я подскочила, уставилась на жениха и с нарастающим раздражением спросила:

- Откуда ты знаешь?

Лучше бы я не спрашивала! Я впервые испытала такой стыд, злость и раздражение. А уж когда Соколов спокойно добавил, что Эллай думал, что я приобрела его из-за Соколова, то я просто взорвалась, как бутылка шампанского. И началось...

Я кричала, что они не имели никакого права лезть в мою комнату. Орала, что это мое личное дело и Соколов не имеет к нему некого дела. И наговорила много грубостей. В общем, меня понесло, словно после выпитого молока и съеденной банки с солеными огурцами. Марс слушал меня, молча, и это еще больше раздражало, поэтому я на эмоциях и воскликнула:

- А трусы они мои часом не мерили?!

После этого взорвался и Соколов. Я впервые видела его настолько разъяренным, но поступить разумно и прекратить ссору уже не могла.

Я сама не знаю, чего так завелась. Ведь я могла спокойно ответить, что этот лишь глупый подарок моей подруги и посмеяться над этим. Но в последнее время, повторюсь, эмоции были у меня через край, и я словно нашла повод их выплеснуть.

А потом пошли упреки... неважные, нелепые, необоснованные, но от этого не менее ядовитые и болезненные. И самое ужасное, что Марс даже на эмоциях ни в чем меня не упрекнул, хотя имел намного больше права это сделать.

- Закрой рот, Лена! - Соколов первый понял, что пора остановиться иначе мы перейдем через черту, через которую никогда не сможем, переступить назад.

Но я не сдержалась:

- Ты еще мне не муж, чтоб рот... - и я замолчала, вытаращила на Марса глаза и поняла, что он заставил меня замолчать магией.

- Так будет лучше, - устало произнес он, прикрыв глаза рукой. - Ты и так наговорила достаточно. И на утро тебе будет очень стыдно, только это меня и останавливает... - он резко замолчал, словно ляпнул лишнего.

Но я поняла, что он не сказал, и уже неслась из комнаты, схватив свою сумку, быстро влезла во вьетнамки, громко хлопнула входной дверью, спустилась по лестнице, на ходу звоня в такси.

...И мне, вправду, было стыдно. Да что там! Мне уже четвертый день было ужасно стыдно и плохо! Тем утром я отошла и вернулась, но Соколова в квартире не оказалось, поэтому теперь я не знала, когда он вернется... и вернется ли вообще.

***

- Да помиритесь вы! - уж в какой раз раздраженно произнес Максим. - Играй, давай!

Но игра мне не доставляла никакого удовольствия, не смотря на то, что я выигрывала с отрывов в три шара.

Я забила сразу два, и счет увеличился до пяти. Макс догнать меня не смог и проиграл.

Не везет в любви, повезет в удаче. Так ведь? Захотелось заплакать.

- Только мокроту не разводи! - предупредил друг и протянул мне почти полный стакан.

Пить совсем не хотелось. И курить в последнее время тоже. Ко всему я подсела на шоколад, хотя особого пристрастия у меня к нему не было даже в детстве.

- Не хочу, - отмахнулась я от стакана и произнесла, пытаясь придать голосу веселья: - Что ж, я победила, пошли к бару, тянуть шараду.

- Это вымученная улыбка еще хуже, - буркнул друг.

- Что ты тогда от меня хочешь? - рассердилась я.

- Ничего! - зло воскликнул Макс и направился вниз по лестнице.

Я догнала его уже у бара. Антон кинул на мое лицо взгляд и спросил:

- Что-то случилось, Лена?

- С парнем поругалась, - нехотя буркнула, хотя часто болтала с Антоном, который, как любой профессиональный бармен, умел слушать, но мне сейчас совсем не хотелось в очередной раз обмусоливать тему ссоры с Соколовым.

- Помиритесь, - со знающей улыбкой ответил бармен и протянул Максу банку с желаниями.

Друг быстро достал одно, развернул и выругался.

- Что там? - заинтересованно спросил Антон.

Макс без слов протянул бумажку, бармен прочитал желание и присвистнул:

- Повезло.

- Как утопленнику, - добавил хмуро друг и протянул шараду мне.

Почерк я узнала сразу. У Кати была манера писать букву "т", как крестик.

Желание гласило следующее:

" Если выƗянула Лена - провсƗречаƗься с парнем по имени: Александр, Владимир или Максим не меньше двух недель.

Если выƗянул Максим - провсƗречаƗься с девушкой по имени: Надежда, Любовь или Вера не меньше двух недель"

- Это тупое задание и я не буду его исполнять! - прорычал Максим и со злостью скомкал записку. - И не справедливое по отношение к девушке, с которой я буду встречаться!

- Предложи Надьке, - озвучила я мысль, которая появилась сразу же, как я прочла желание.

- Я вытяну другое, - прорычал он и потянулся к банке, но я поймала его руку.

- Это желание вполне выполнимое.

- А если бы ты не встречалась с Соколовым и вытянула бы это желание, то что бы ты сделала? - накинулся друг на меня.

- Предложила бы тебя, - пожала я плечами. - Случай, если бы тут не было имени "Максим" и "Надя", то я бы посчитала его не выполнимым, но Катя написала их, зная, что мы так и сделаем. Притом, что такое две недели? Сходите с Надей на пару свиданий в кинотеатр или кафе, да и все!

- Тебе легко говорить! А если Надя не согласится, что мне делать?!

- Когда не согласится, тогда и будем решать. Или поговори с Катей, и пусть она перегадает желание.

Подобного у нас еще ни разу не было. Мы всегда исполняли желания, которые вытягивали, и это казалось мне вполне исполнимым: Катя же не написала, что он должен делать с девушкой что-то неприличное, и я не понимала, с чего это Макс завелся. Мне недавно, вообще, попало желание сходить на свидание с девушкой, но я ж не возмущалась!

Это случилось две недели назад, тогда как раз моя подружка Саша Шторм приехала на недельку, и мы с ней пошли на свидание в парк аттракционов. И вели мы себя как примерная парочка: держались за ручки, ворковали и флиртовали, заставлял людей на нас странно поглядывать, а в конце вечера, вообще, шутя, чмокнули друг друга в губы.

- А черт! - воскликнул друг, достал телефон, набрал номер и через пару гудков произнес: - Алло. Надя? Я тут вытянул одно желание и мне нужна твоя помощь...

***

Разбудил меня телефонный звонок, нашарив на тумбочке телефон, нажала на красную кнопку, поднесла уху.

- Алло.

В ответ раздался Надькин голос:

- Что мне делать?

- Ты о чем?

- О предложение Максима!

- Так ты ж вчера согласилась, - с непониманием ответила я и проснулась.

- Знаю, а теперь боюсь, как бы мои братья об этом не прознали и не сделали Максу харакири.

- Господи, это всего на две недели.

- Ты знаешь, какие у меня братья.

- Да и встречаетесь вы понарошку. Сходите на пару свиданий, да и все.

- Он меня сегодня в кинотеатр пригласил. На премьеру "***".

- Точно, сегодня же двадцать шестое. Я тоже хотела сходить на премьеру этого фильма.

- Так давай с нами, - ее голос прозвучал моляще и испугано.

- Господи, да чего ты боишься? - раздраженно спросила я.

- Я на свиданиях уже лет сто не была! - Надя заметно нервничала.

- Ну, так представь, что это не свидание, а просто ты с Максом пошла кино смотреть.

- Может, ты все же пойдешь с нами.

- Нет, тогда это будет не свидание.

- Ладно, черт с тобой. Пойду собираться.

- Удачки, - ответила я и отключилась. Кинула телефон на тумбочку и уже хотела вновь погрузиться в мир Морфея, как внезапная мысль резанула сознание.

- Двадцать шестое?! - с криком воскликнула я, вновь схватила телефон и включила календарь. Пересчитала дни и с ужасом протянула: - Не может этого быть!..

***

Со стороны мы явно выглядели очень подозрительными личностями. Три девушки в пайтах, в кепках, накинутых капюшонах и солнцезащитных очках, уже минут пятнадцать топтались возле входа в аптеку, делая пару шагов к двери и вновь отходя назад.

- Чего мы, вообще, боимся? - ворчливо шептала Катя.

- Я боюсь! - со слезами в голосе протянула я. - Я ни разу презервативы не покупала, а тут...

- Лучше уж ты презервативы бы покупала, - проворчала Надя.

- Так спокойно! Тут нет ничего страшного! Так что пошли! - Катя, как самая смелая и, возможно, опытная, в плане покупки защитных средств (все же с Миров она уже давно встречалась) пошла вперед, я следом, а за мной Надя.

На породе я застыла и стала пятиться в постыдном бегстве, но Надя заслонила вход и подтолкнула меня вперед.

Минут пять мы еще мялись возле витрины, ожидая, пока очередь слегка рассосется, потом подошли к одному из окошек и Катя храбро протарахтела:

- Здрасти-нам-тест-на-беременость!

Фармацевт явно была опытной, потому что переспрашивать не стала и деловито спросила какой нам.

- Любой, - вклинилась я, увидев, что в аптеку зашел молодой и парень и направился в нашу сторону.

Не мог ко второму окошку подойти! Там всего на два человека стоит!

- Я бы посоветовала вам...

- Мы-согласны-давайте! - выдохнула Надя, за которой и пристроился парень.

- Сколько вам? - уточнила продавщица.

- Три! - выпалила Катя.

В глазах фармацевта впервые промелькнуло удивление.

- Разных, - поспешно добавила Катя, обернулась и произнесла: - Так надежней.

Расплатившись, мы мгновенно вылетели из аптеки, поймали такси и направились к Наде домой. У нее дома мы рассмотрели покупки, прочитали инструкции, и, оказалось, что на один нужно пописать, а другие два поставить в баночку с анализами на пару минут.

Вручив мне пол-литровую банку, за не именем меньшей, меня отправили проводить тест.

- Ах, да, кстати, - остановила меня у двери Надя. - У меня в туалете защелка поломалась, и так крючок дядя Коля прибил ниже.

Надя жила в доме, который был разделен на две половины и принадлежал двум хозяевам - брату и сестре. И хоть вход в части домов был отдельный и на разных улицах, но вот огород был один, и туалет тоже.

- А если кто-то вломится? - испугано спросила я, представив какая шокирующая картина откроется перед глазами в этом случае.

- Да кто к тебе вломиться? - фыркнула подруга.

- С моим счастьем обязательно кто-то вломится, - прискорбно выдохнула и направилась к выходу из дома.

- С ее счастьем обязательно никто не вломится, - услышала я в спину смешок Кати.

Через несколько утомительно долгих минут мы нервно ерзали на диване, словно проходили испытание с горошиной и оказались все чистокровными принцессами, и как тот Кощей над златом, чахли над табуреткой, прикрытой кухонным полотенцем с вышитыми утятами и их уткой-мамой.

- Уже можно? - проскулила я, грызя ногти на руках.

Катя ударила меня по рукам и строго произнесла:

- Не грызи ногти.

- Сколько еще? - я перестала грызть ногти, но взамен принялась выдергивать из подстилки на диване нитки.

Надя увидела это и тоже надавала мне по рукам.

- Все можно, - произнесла Катя, сверившись с часами.

Я ждала этот момент, но когда он настал, поняла, что не могу заставить себя сдернуть полотенце и увидеть результат.

- Не могу, - проскулила я.

Катя кинула на меня взгляд и резко сдернула полотенце вверх.

Я зажмурилась.

Тишина была какой-то звенящей. Словно у меня при посадке самолета, заложило уши.

- Ну что там? - нерешительно спросила я.

- Сама смотри, - ответила Катя.

Я открыла глаза и уставила на три теста, на двух из которых виднелись две полоски.

- Я ж говорила: надежнее, - в звенящей тишине выдохнула подруга, и следом раздался мой крик:

- Я беременна!

***

В связи с тем, что пить мне нельзя, подруги хлебали домашнее вино одни, но с двойной силой. Я мелкими глотками пила морковно-яблочный сок, хотя никогда не питала к нему особой любви, и думала о том, что я скажу родителям.

- Вы точно всегда использовали презервативы? - уж в какой раз уточнила Катя.

- Точно, - соврала уж в какой раз я.

Соколов сказал, что ими можно не пользоваться, так как магией он все контролирует... До контролировался, блин! Контролер хренов! Его бы на переквалификацию отправить, талончики в трамвае пробивать, а не контролировать процесс зачатия во время того самого! Да и еще дура - поверила!

- Значит, попался дырявый, - уж какой раз произнесла Надя.

- Поэтому я пью противозачаточные, - опять-таки, уж в какой раз, с упреком покосилась на меня Катя.

- Хватит, уже и так тошно, - поморщилась я, отпив сока и заев глоток молочной шоколадкой с орехами.

- Привыкай, - пьяно хихикнула Надя, - теперь тебя будет тошнить... сколько там месяцев?

- Не знаю, - развела руками Катя.

- Интересно: мальчик или девочка? - спросила Надя.

- Хочу девочку! - потребовала Катя.

- С мальчиком намного проще, - возразила Надя. - Ему не нужно куча игрушек и одежды.

- Зато девочка - это девочка!

- Аргумент, блин!

- Девчонки, а если Соколов не вернется? - озвучила я самую страшную мысль, пока они выпивали.

- Акстись, дура! - дала мне Надя шелбан. - Ну, поругались вы, с кем не бывает.

- Я тогда столько ему наговорила, - проскулила я.

- Зато теперь порадуешь, - ответила Катя.

Стало еще страшнее. В голове появились какие-то дикие мысли о том, что Соколов начнет утверждать, что это не его ребенок, из-за его гребаной магии!

Подруги увидели, как у меня побледнело лицо и принялись на перебой успокаивать и обещать кровавую расплату новоиспеченному папаше, если он хоть слово недовольное вякнет.

- Хватит нервничать! - не выдержав моих завываний, строго произнесла подруга.

- В твоем положении нельзя! - добавила вторая.

Я вновь разревелась.

- Ну, чего ты плачешь, глупая? - пошли они на попятные.

- Страшно? - взвыла я. - Вот посмотрю я на вас, когда тоже забеременеете!

- Я хочу, - серьезно произнесла Катя. - Но Мир пока не хочет, и я понимаю его. Но все равно хочу.

Мирослав был младше Кати почти на два года, без двух месяцев.

- А как же учеба?

- Господи, Лена, ну что такое учеба по сравнению с маленьким созданием, которому ты дашь жизнь? - она посмотрела на меня с такой снисходительностью, что мне показалась она старше меня не на год, а на лет десять. - Я хочу родить много детей. Троих минимум. Двух девочек и мальчика.

- Дай угадаю, - прищурилась Надя. - Варвару, Василису и Мирослава?

- Угадала, - фыркнула подруга в кружку.

- А ты уже думала, как назовешь? - повернулась ко мне Надя.

- Нет, - честно призналась. - Я, вообще, думала, что раньше двадцати пяти не забеременею.

- Поэтому никогда нельзя загадывать заранее, - подытожила подруга.

Посовещавшись, мы пришли к выводу, что если девочка, то будет Ева, если мальчик - Александр. Все же это, как-никак, мое любимое имя.

***

Родителям я пока каяться не стала. На следующий день, под две ручки своих подружек, мы пошли в женскую консультацию, которая, к смеху сказать, находилась возле тренажерного зала и магазина техники с вывеской "Для настоящих мастеров!". Вывеска меня с чег-то совсем позабавила, и входили мы в гинекологию под мой истеричный смех.

Гинекологом оказался молодой мужчина лет тридцати - Степан Николаевич Уступен.

- Прилетели, голубушка? - заявил он мне с широкой улыбкой.

Я зависла на пороге. Мозг с трудом переварил фразу, сообразил подтекст и выдал ответ:

- Да вот мимо пролетала, дай думаю, залечу поздороваться. Здрасте.

- Здравствуйте-здравствуйте, голубушка, - с той же широкой улыбкой покивал доктор головой и указал на стул по ту сторону своего стола. - Присаживайтесь. В ногах, как говориться, правды нет.

Я вновь зависла, так как, помниться, в предыдущие разы мне с порога предлагали раздеваться. Хотя тогда была женщина. Дотошная, как работница паспортного стола, и выглядевшая, как вобла, которую забыли в холодильники. Тут же вспомнились ее злорадные слова, во время прошлого осмотра, когда я пискнула от боли, а она в ответ выдала: "Терпи! Рожать больней!".

Мне, действительно, захотелось присесть, а ноги вдруг с чего-то стали подкашиваться.

Дальше пошел опрос, а потом осмотр, после которого мне вынесли вердикт - шесть недель.

- Как шесть? - опешила я. - У меня же в прошлом месяце месячные были!

Мне пояснили, что такое случается: кровь идет через плод. У некоторых женщин кровь может идти и три, и четыре месяца, и лишь потом они обнаруживают, что беременные.

Потом мне дали кучу наставлений, поставили на учет, выписали витамины и отправили восвояси до следующего осмотра, на которые теперь я должна буду ходить с завидной регулярностью.

Выходила я из кабинета, словно из мясорубки. Одно дело, когда тебе тест сообщает: дескать, пипец, две полоски на кедах... тьфу ты, на тесте! И другое, когда гинеколог заявляет: все, голубушка, дое... леталась ты!

В коридоре подруги оперативно схватили меня по руки, как опытные сотрудники ОМОНа нарушителя порядка, а женщина лет тридцати пяти, что стояла за нами, взглянула на мое бледное лицо и спросила:

- Первая беременность?

В ответ я кивнула, и она утешительно сжала мое плечо и ободряющее улыбнулась.

- Держись. В первый раз всегда страшно. Главное, глупостей не наделай. Это только, кажется, что молодость долго длится, а она - пшик! - и прошла.

- Я и не думала ни о чем подобном! - со злостью выдернула я плечо.

- Молодец, - произнесла она и зашла в кабинет.

- Пошлите быстрей, - попросила я подруг.

Было мерзко от того, что она могла подумать подобное обо мне.

Потом мы еще несколько часов просидели в кафе, разговаривали, представляли, как оно будет, и пытались просчитать реакцию моих родных.

По голове меня, конечно, никто гладить не станет, но и до розгов тоже, думаю, дело не дойдет. А вот то, что меня с Соколовым первым делом отправят в ЗАГС - не нужно даже к гадалке ходить. Он, скорее всего, даже обрадуется: я ведь отнекивалась и просила дать мне время, а тут убойный аргумент в плане штампа в моем паспорте. Если он, конечно, вернется...

Мою голову опять заполнили пессимистичные мысли. И хоть я понимала, что это все нервы и моя больная фантазия, и что для его задержки есть тысяча и одна причина, но мысли в голове все появлялись и появлялись. И я так в них ушла, что даже не сразу поняла, что меня кто-то настойчиво зовет по имени.

Оглянувшись, я увидела мужчину... и я, скорей, не узнала, а почувствовала, кто он, потому что ни одной фотографии у мамы не осталось. Она говорила, что он, вообще, не любит фотографироваться.

Он был высоким, поджарым, с сединой в висках и какими-то безумными глазами, словно из психушки сбежал для того, чтоб спустя двадцать один год повидаться с дочкой.

- Ленчик.

Обращение резануло по уху.

- К продавщице в наливайке так обращаться будешь, - зло ответила я, но Сергей меня не слышал.

Я поняла это по тому, как зло сузились его глаза и разозлили его явно не мои слова, а то, что он увидел на моей шее.

- Уже под них прогнулась? - со злостью кинул он мне, и я рефлекторно шагнула назад. - Я ж блок поставил! Твари, все равно нашли!

К Сергею шагнул еще один человек и положил руку на плечо.

- Успокойся, Сергей. Ты пугаешь девушку.

Незнакомец был немного ниже, но шире в плечах. Волосы коротко стрижены, и одет он был, так же как и Сергей, в простой черный костюм.

Если у Сергея глаза были безумны, то у него словно выцветшие, не живые. Но вдруг в них отразилось что-то не менее безумное, чем у моего биологического отца.

Незнакомец поддался вперед и пораженно выдал:

- Не может быть... Ты... ты знакома с моим сыном?

Я сделала еще один испуганный шаг назад.

Воооот уж, здрасте, приехали!

- О чем ты Артем? - спросил Сергей, кинул на того взгляд.

- Я чувствую силу моего сына, - ответил он и шагнул ко мне.

Я сделала несколько шагов назад и предупредила:

- Не подходите, или закричу.

За спиной раздался хриплый издевательский смех.

Оглянувшись, я увидела еще двоих - женщину и мужчину, в таких же костюмах.

Ну, просто пародия на людей в черном! Солнцезащитных очков только не хватает! Может, предложить им как взятку, чтоб меня отпустили?

Когда я обернулась назад, Артем стоял уже возле меня, от чего я испугано вскрикнула и попыталась отпрянуть, но впечаталась в чью-то спину.

- Какая сыкливая у тебя дочь, Серж, - издевательски произнес женский голос.

- Какая хамовая у тебя баба, Серж, - передразнила я, и мое плечо сжали с силой, заставив поморщиться. Плечо, правда, тут же отпустили, стоило Артему хмуро глянуть на женщину у меня за спиной.

- После пробуждения она изменится, - произнес Сергей, то же подходя к нам. - Она пробудится и все поймет.

Он взглянул на меня так, отчего ноги мои задрожали. Мне казалось, что я подопытная свинка, а Сергей - сумасшедший ученый, прикидывающий, что свинка еще сможет стерпеть перед тем, как сдохнет от очередного эксперимента.

Артем же глядел на меня так, словно я была телеведущей "Жди меня", которая заявила, что мы нашли его пропавшего сына, и сейчас вытягивала торжественную паузу, чтоб дать женщинам в зале вволю нареветься и ему проникнуться моментом.

- Ты ведь знакома с моим сыном? Это он дал тебе этот кулон?

- Да он, наверное, решил от нее подзарядиться, - презрительно выдала женщина. - Он ведь из этих... - она осеклась, вновь словив взгляд Артема.

- Еще одно слово, и тебя будут соскребать с этой дороги.

Я хоть и не знала этого дяденьку, но предупреждением прониклась, а женщина, поди, и подавно, не зря же так резко отпрянула, перестав меня подпирать, как тот падающий столб.

- Артем, успокойся, - это произнес третий мужчина у меня за спиной. - Она сказала правду. "Захваченным" нужно подзаряжаться и твой сын, видно, вышел на дочь Сергея.

- Только у организации ничего не получится, - самодовольно усмехнулся Сергей. - Мой блок никто не способен снять. Так что они обьебались с выбором аккумулятора.

Я решила перестать претворяться памятником самой себе и угрюмо спросила, посмотрев на биологического отца:

- Что тебе от меня надо?

- Я пришел за тобой. И ты пойдешь с нами, - был мне ответ.

И все? А куклу там подарить? Денег на мороженое дать? Или обойдемся без периода приручения в связи с моим непригодным к дрессировкам возрастом и перейдем к сути этой встречи?

- Разлетелась, - буркнула я, поняла, что сказала и захихикала. - В смысле, разбежалась. Видишь, вон пятки сверкают, папаша.

Мои слова его не зацепили. Даже лицо не дрогнуло: как была на роже самодовольная ухмылка, так и осталась. А потом он покровительственно так заявил:

- Когда я сниму блок, и ты пробудишься, то ты сможешь и быстро бегать, и даже летать.

- А если мне ваше пробуждение в одном месте надо? - раздраженно уточнила я.

- Глупая, - ухмылочка стала шире и в ней, как и голосе, появилась покровительственная нотка, - ты не понимаешь, отчего пытаешься отказаться. Когда пробудишься, то все поймешь. - Затем он повернулся к Артему. - Сними с нее защиту.

Тот заколебался и Сергей оскалился:

- Она моя дочь!

- Дочь? - издевательски переспросила я. - Ты ничего не путаешь, папаша? Ладно бы, ты появился перед моими очами спустя двадцать один год и начал интересоваться, как жила и что, вообще, выросло - это я еще стерпеть могу. Но вот так просто взять, заявиться ко мне и начать качать непонятно какие права? А тебя не смущает, что у меня есть своя жизнь и пробуждение в нее никак не входит? Нет?! - не сдержалась я.

- Ты все поймешь, когда пробудишься, - заела у него пластинку.

- Что пойму, блин?!

- Хватит, - в его голосе проскользнуло раздражение. - Сейчас наш разговор ни к чему не приведет. Поговорим, как ты пробудишься. Артем, снимай защиту и пойдемте.

Я не вырывалась, ни когда с меня сняли кулон, который я впервые увидела, так как до этого он был невидимый, ни когда меня отконвоировали к джипу и усадили на заднее сидение между незнакомым мужчиной и женщиной. Сергей занял переднее сидение, Артем - водительское.

Я не вырывалась, потому что во мне жила маленькая жизнь уже шесть недель. И я боялась, что если попробую рыпнуться, со мной могут сделать что-то, что может навредить ребенку. Да и куда мне человеку тягаться с четырьмя магами? Язык им разве что показать, да неприличные жесты пальцами.

Окна были затемненные, поэтому куда мы ехали, я смогла увидеть, только когда машина остановилась, и меня попросили на выход. Это оказалась фабрика игрушек.

Ничего так себе прикрытие!

Мы зашли внутрь и направились по лестнице на второй этаж, притом по дороге женщина, Артем и Сергей куда-то слиняли, поэтому до места заключения меня в гордом одиночестве довел незнакомец. Камера, которую мне выделили, отличалась от настоящей только отсутствием раковины и ведра, а так: лежанка (из коробок и матраса!), небольшой столик, решетка на окнах. Еще в комнате валялись мотки ваты и несколько коробок, в которых обнаружились пластмассовые глазки и уши разных форм.

У меня даже мысль мелькнула, что меня сюда засадили на рабский труд шить плюшевых зверьков. Но нитки с иголкой мне никто не выдал и нормы выработки не обозначил. Привели, забрали сумку (телефон отобрали еще в машине), указали на койку, сообщили, что скоро будет ужин и оставили наедине с собой.

- Эй, хоть книжку принесите какую-нибудь, иначе я умру от скуки! - крикнула я, когда спина дяденьки скрылась за дверью.

Мне не ответила и это я расценила как положительный ответ, ведь согласие - знак молчания. Но, как прежде, так и сейчас, экстрасенсорные способности у меня не пробудились, так как незнакомец, который и конвоировал меня от самого места похищения, кроме еды и бутылки с минералкой, мне ничего не принес.

- А книжку? - растеряно спросила я.

На меня зыркнули, что-то пробурчали под нос и ушли. Правда, вернулись минут через пятнадцать и кинули на лежанку потрепанную книжку жанра детектив.

Ладно, явно у них тут нет библиотеки с моими любимыми авторами.

- Спасибо, - поблагодарила я. - А как вас зовут?

- Глеб Сергеевич, - представился мужчина.

- Извините, Глеб Сергеевич, а долго меня тут будут держать?

- Пару дней, - с неохотой буркнул он.

- Я думала, с меня тут же снимут блок и заставят пробудиться.

Он несколько секунд молча буравил меня тяжелым взглядом, потом воздохнул, словно я была маленькой девочкой, приставшей к большому дяде со своими глупыми расспросами, и ответил:

- Блок сильный. Просто так не снять. Сергей готовиться.

- Спасибо, - ответила я, понимая, что большего с него вытрясти не смогу.

Но главное я узнала, у меня есть пара дней, и это значит, нужно напрячь мозги и придумать, как отсюда выбраться.

Схватив книжку, я сделала вид, что разговор окончен и я вся во власти чтения.

- Если что надо - стучи погромче, - бросил он на ходу и вышел.

И вот когда он ушел, на меня накатилась истерика, которую я не могла себе до этого позволить. Хотелось разрыдаться, завыть в голос и разгромить тут все. Но я не поддалась этому чувству, лишь сильней вцепилась в стол и глубоко задышала.

"Мне нельзя волноваться. Мне нельзя волноваться. Мне нельзя волноваться" - повторяла я, как мантру.

Все обязательно наладится. Я не вернусь домой, и родители начнут меня искать. Первым делом позвонят девчонкам и Максу, а у того отец из органов. Да и моя семья с подругами землю будут рыть носом в моих поисках. А я пока постараюсь разведать обстановку внутри.

Разведка ничего не дала: дверь была деревянной и закрывалась на ключ с той стороны, окна были в решетке, ко всему рама залита белой краской и явно пару лет не открывалась. Можно было ночью втихаря ее расколупать, если у меня не отберут вилку, так как другого инвентаря в наличие не было. Но если мне удастся расколупать краску и открыть окно, то, что я буду делать дальше? Кричать помогите в надежде, что кто-то сжалиться надо мной и поможет? Персонал здесь явно или подкуплен, или загипнотизирован. Кто этих магов знает? Или надеяться, что кому-то левому приспичит прогуляться вдоль завода и меня услышат, перед тем как прибегут на крики о помощи маги? Был бы завод разрушен, то можно было надеяться на подростков, но он вполне рабочий, значит, окружен забором и колючей проволокой. И это не говоря о магической защите, ведь, опять-таки, кто знает этих магов? Хотя может меня по ней и найду, ведь маги могут чувствовать чужую силу. Если, конечно, вернется Соколов и поймет, что меня украли.

Стало тоскливей некуда. Ведь если бы не он, то я... хотя, даже если бы Соколов не вышел на меня, мой папаша все равно бы за мной пришел. Только тогда у меня было бы намного меньше информации, так что Марса еще и поблагодарить надо бы. Хотя, даже если бы я не знала об этих магах, организации и предателях, то я все равно не стала бы лезть в их разборки. Ну не прельщает меня неведомая сила. Так что за блок я благодарна, и была бы признательна еще больше, если б его с меня не хотели снимать!

Пока я летала в раздумьях "а чтобы да кабы", на улице потемнело, и молодой месяц заглянул в окно.

Дверь в мою тюрьму скрипнула (ну это я так к слову, так как петли они явно смазывали регулярно) и в нее вошел Артем.

- Здравствуй, Елена, - неуверенно поздоровался он, топчась на пороге. - Я отец Сережи Вереницкого... хотя его сейчас, скорей всего, по-другому зовут.

Признаться, я опешила. Это что получается? Настоящее имя Соколова - Сергей? Я б от такого тоже отказалась бы! И это имя ему совсем не идет! Уж лучше Александр, или Марс!

Я молчала. Артем (как его по батюшке? А то непривычно к взрослому дяде по имени обращаться) молчал. Когда молчание стало давить на нервы сильнее его требовательно и совсем непонятного взгляда, я повернулась к мужчине и спросила:

- Что вам нужно?

- Я отец Сережи, - дал он совсем непонятный ответ.

- Вы это уже говорили, - холодно отрезала я. - И?..

- Я хотел узнать: как он? - Артем прошелся дальше и присел на тюк с ватой.

Да уж... разговор обещает быть долгим.

- Хорошо, - с неохотой ответила я и добавила, не сдержавшись: - У вас на него тоже планы, как и у моего папаши?

- Нет-нет, - в голосе, почему, звучал испуг. - Я просто хотел узнать, как он живет. Я... я не имею права... - и замолчал, склонил голову и уставился на кулон, который снял с меня пару часов назад.

Я помнила, как Соколов рассказывал мне об этом человека. С какой болью, ненависть, злостью. Но... но сейчас, глядя на этого осунувшегося мужчину, почему-то не сдержалась и произнесла:

- У него все хорошо. Он вырос прекрасным человеком. Добрым и храбрым. И заботливым, порой даже через меру. И он хочет все оставить, и жить как обычный человек. Завести семью, построить дом, вырастить дерево.

Артем поднял голову и ошарашил меня фразой:

- Я так и понял.

Словив мой недоуменный взгляд, мужчина поднял кулон и ошарашил повторно:

- Сила пропала.

Значит, Марс стал человеком?!

И я знаю, что это была эгоистичная мысль, но она все же промелькнула у меня в голове: "И именно тогда, когда его сила могла меня спасти".

- Вы с ним... - Артем кивнул, и я запоздало вспомнила про кольцо на указательном пальце.

А я на него уже совсем не обращаю внимания, а вот другие обращают и даже выводы правильные делают.

- Да, - кивнула я, и у меня вдруг возникло дико желание спрятать кольцо и просить Артема о нем не рассказывать. Я вспоминала взгляд Сергея, и мне стало страшно за Соколова. Вдруг мой папаша уже до того тю-тю, что эта новость совсем не обрадует? Понимаю, мысль дикая и ненормальная, но сейчас у меня в голове творился полнейший хаос и бедлам.

Артем резко поднялся, заходил по комнате туда-сюда, бормоча под нос:

- Я должен что-то сделать... Я уже лишил его... Не могу вновь... Должен что-то делать... Я не могу повторить еще раз... Должен... Он может меня простит... Я не могу все так оставить... Не могу повторить вновь... Лишить еще одной женщины... Должен что-то сделать... - Он резко остановился и посмотрел на меня в упор... холодные змеи страха поползли по мои ногам, коленям и вверх... это был безумный взгляд человека, которому терять уже было нечего. - У тебя есть его номер телефона.

- Нет, - испугано выдохнула я.

- Почему?! Ты же его невеста?! - закричал он со злостью и шагнул ко мне. - Нет-нет! - поднял он руки в жести "стоп" - Не бойся! Я не причиню тебе вреда! Я хочу помочь. Я хотел позвонить ему и сказать где ты, чтоб он тебя забрал. Но у тебя нет номера. Что же делать... - Он вновь заходил нервно по комнате и забормотал, только теперь о том, как можно с ним связаться.

Раз он решил мне помощь с побегом, то может, поможет и в решение некоторых терзающих меня вопросов?

- Извините.

Артем резко остановился и взглянул на меня.

Сглотнув комок в горле, я спросила:

- Зачем я понадобилась своему отцу?

Мужчина заколебался на пару секунд, но потом ответил:

- Эксперимент.

- Чего?! - эмоционально взорвалась я, точно не ожидая такого паподалова.

Вот тебе и папаша с его: "Здравствуй. Ленчик, ты мне нужна!".

- Я не знаю всех подробностей, но он хочет твоим пробуждением заполнить других.

- Но ведь это не реально! Затянуть можно только тех, к кому ты сильно привязан эмоционально, - вспомнилась лекция Лээс.

Артем усмехнулся:

- Ты много знаешь. Но твой отец придумал способ, как можно это делать без эмоциональной привязи. Для этого он и поставил на тебе блок, чтоб ты раньше времени не пробудилась.

- Тут папаня ошибся: я, вообще, не хочу иметь никакую силу! Мне она нах не сдалась, с вашей организацией и разборками. Я хочу жить как человек, работать, выйти замуж детей родить... - я осеклась и еле сдержалась, чтоб не прижать к животу руки.

А безопасно это чертово пробуждение будет для ребенка?! Если с ним что-то случится, я не знаю, что сделаю с этими чертовыми магами! В клочья порву, как тузик грелку!

- Твой отец слишком... полагается на силу, - замялся Артем.

- Я знаю, что у него от силы крыша поехала. Мне уже сообщили.

- И еще он хочет свободно ей пользоваться. Без надзора и условий со стороны организации.

- Хочет еще один крестовый поход организовать? - с сарказмом спросила я. - А он не подумал о том, что сейчас у людей намного развитей оружие? Или ваша магия может защитить от пули в лоб?

- Нет, но ты думаешь только об одной стороне медали. Предстать на что магия способна, скажем, в медицинской сфере. Рак мы еще лечить не умеет, на что будет способна магия и наука, если ее объединить?

- А сколько оружия можно сделать, покруче ядерных бомб! И думаете, люди примут вас с распростертыми объятьями? Вы сильней, не спорю, но людей больше. - Я замолчала от осознания одного факта и с презрительной усмешкой произнесла: - Поэтому нужно больше людей. И поэтому меня папаша хочет использовать. И они пойдут на пушечное мясо, потому что всех наделить огромной силой мое пробуждение явно не сможет. Скольких я смогу захватить?

- От трех до семи, в зависимости от энергии во время пробуждения, - спокойно ответил мужчина, а я аж поморщилась, настолько противно звучало это безразличие. - Но не волнуйся, я свяжусь с сыном, и он тебя заберет. Я не дам этому случится.

Вот это "этому сличаться" особенно резанула ухо, и вдруг поняла еще одно истину: Артем явно что-то не договаривает, раз хочет меня побыстрей отправить Соколову.

- Что со мной случится? - голос дрогнул.

Артем отвел взгляд, и я спросила с упором:

- Что со мной случится, если проведут этот... эксперимент?

- Физически ничего, - помедлим, произнес он. - Но психологически... это слишком серьезное потрясение для мозга.

- У меня спекутся мозги?! - ахнула я.

- Нет, - помахал он головой. - Просто ты перестанешь чувствовать. Станешь ко всему безразличной.

Я истерично захихикала.

Так вот значит, папаня, как я тебя пойму? Мне просто станет все равно! Стану бесчувственной куклой!

- Правда, у некоторых появляются вспышки гнева и огрести. Еще депрессии. Попытки суицида...

- Ну да, любой прогресс невозможен без жертв, только у жертв забыли поинтересоваться, хотят ли они, стать этими самыми жертвами?

- С тобой ничего не случится, - вновь забормотала Артем. - Я что-нибудь придумаю. Я свяжусь с сыном. Я спасу тебя.

Он, не прощаясь, быстро вышел из моей камеры. Я уставилась на молодой месяц в решетке и тихо плакала, тут же стирая дорожки слез и благодарила судьбу, что свела меня с Соколовым, иначе быть мне куклой со вспышками гнева, депрессиями и попытками суицида.

***

Днем заходил папаня. Пытался интересоваться, как я бедная жила все эти годы без его участия в моей жизни, но легче было разговорить стену, чем меня. Я чувствовала: произнесу хоть слово - не сдержусь и выскажу ему все, что думаю, о его лицемерной любезности. А он тогда, точно, поймет, откуда язык у моей осведомленности растет, и наш план по спасения меня родимой канет в лету.

Из его лепета были и крупицы полезной информации: оказалось, у меня есть братики и сестрички. Что они стали куклами бесчувственными и живы ли вообще - он не упомянул, но спишем это на возраст и прогрессирующий маразм. Потом, что блок с меня снимут через два дня и почему-то он думал, что я сразу пробужусь. Это меня насторожило, и я решила потом уточнить у Артема, могут ли они как-то вызвать пробуждение. Еще папаня заявил, что после пробуждения я смогу сходить домой и сообщить всем, что у меня все хорошо и нечего переживать. Ага, представляю, как я терминатором вхожу в дом и произношу металлически: "Айм бе бек!", или как там он говорил? Чертово не знание английского!

Когда нервы папеньки поняли, что башню под именем "Елене Пехова" не взять, то он плюнул на душевней разговор и ушел, напоследок вновь пообещав, что я пойму все после пробуждения. Вот только теперь я слышала в этой фразу жестокое предупреждение и обещание не лучшей участи.

К вечеру я истоптала дорожку в своей камере. Хотелось занять себя каким-то делом, а не вариться в мыслях от представлений, ибо фантазия у меня всегда хорошо работала. Поначалу я хотела отвлечься и почитать книгу, но, оказалось, даже под страхом участи хуже смерти, мой мозг смог осилить только две страницы этого бульварного романа с элементами детектива, вышедшего из-под пера подражательницы Донцовой.

Ночью, когда в мою клетку тихо приоткрылась дверь, я готова была даже завести душевно-плаксивый диалог с папаней, лишь бы занять себя хоть чем-то. Или попросить иголку с ниткой и начать практиковаться в пришивания глаз к ушам. Других частей тела в коробках не обнаружилось. Но в мою камеру крадучись вошел Артем. Приложил палец к губам и прошептал:

- Идем? Только тихо.

Кивнув головой, я направилась за Артемом, вон из осточертевшей мне камеры.

Крадучись словно воры, залезшие в дом, где по сводкам обитают собаки, но куш слишком сладок, чтоб не рискнуть, мы спустились по лестнице на первый этаж, вышли на улицу и... раздался звук сирены, зажглись прожектора, закричали люди.

Лаянье собак только не хватает!

- Беги! - крикнул Артем и я побежала. - Не туда! На право! Не на то...

Его крик оборвался, я рефлекторно обернулась и увидела в свете прожектора папеньку с еще тремя мужиками и как Артем падает на щебенку, которой тут был все усыпано.

- Лена! - услышала самый родной голос на свете, и я кинулась к нему, но добежать не успела.

Меня дернуло вверх. Я перекувырнулась в воздухе, упала на спину и словно с горки покатилась по щебенке, прикрывая руками и коленями самое дорогое - живот. Боль была адская, тело вдруг превратилось в комок боли, но все это было не важно, по сравнению с важностью маленькой жизни.

- Лееенаа! - взревел Соколов, но сейчас поднять голову и посмотреть на него я не могла.

Мне нужно было посмотреть и убедиться...

Впервые за эти два дня ада я не смогла сдержать эмоции. Крик... мой безумный крик разнесся над головами.

- НЕТ!!!

Светло-голубые бриджи были в крови.

Руки схватили меня, обняли, крепко прижали к себе.

- Лена...

Я подняла голову, встретилась взглядом с Марсом, показала кровавые руки и выдохнула с болью:

- Мой ребенок!

В следующую секунду руки Марса прижали меня к себе со всей силы и...

...и начался действительно Ад...

... страх, ужас, паника залезли мне под кожу. Я билась в крепких руках. Вопила, ревела, орала. Я царапала то, до чего могла дотянуться: ноги, грудь, лицо, волосы. Свои и его. Пыталась влезть ногтями под кожу, что вырвать с корнем непонятно что в теле. Если бы не захват Марса, то я содрала бы с себя кожу и скальп, в попытке выдрать этот паршивое чувства...

... лопнули мои барабанные перепонки... или мир просто нажал на кнопку "стоп" на пульте. Хотя это было больше похоже на замедленную съемку, только без звуковых эффектов...

... и начался Рай...

... в меня потек невидимый поток. Кипяток, в котором, я горела и захлебывалась. И в тоже время оживала и напивалась. Казалась, что я пью это поток не только ртом, но и всем телом, каждой частицей, клеткой, молекулой. И они наполняется им. Они пьют его словно святой нектар...

... эйфория заполнила меня. Стало так легко и радостно. И появилось такое возвышенное чувство, словно ты - сам мир. Но это чувство схлынуло мгновенно, не дав сполна в нем искупаться...

... Вновь была ночь. Звук сирены, прожектора, крики людей. Галька, врезающаяся в кожу. Крепкие руки Соколова. И сфера силы, за которой опускалась пыль.

Марс разжал объятья и взглянул мне в лицо.

В его глазах еще плясали частички эйфории и радости. Не знаю, что было в моих глазах, но он вновь прижал меня к себе и прошептал на ухо:

- Извини.

Затем Соколов выпустил меня из объятий и поднялся. Я понимала, что сейчас он хочет сделать, но допустить подобного не могла, поэтому схватила его за ноги и сказала:

- Не убивай их!

Ответ я не услышал. Пришел откат, и я потеряла сознание.

***

Это случилось в 21 час 17 минут 28 секунд...

Марс лежал на кровати и глядел на телефон. Он уже тысячу и один раз набирал номер Лены, но не звонил. И причина тому была не их недавняя ссора. Напротив. Марс знал, что Лена быстро вспыхивает, но так же быстро остывает, и если сейчас он позвонит ей, то она тут же начнет извиняться. Тогда он точно сорвется и этого ему не хотелось. Ведь осталось совсем немного, и это время он хотел посвятить только себе.

Марс имел на это право. Всю сознательную жизнь он исполнял приказы, сражался за чужое счастье и напоследок - жертвовал частью души во имя любви. Поэтому он имел полное право немного побыть эгоистом и посвятить последние два дня себе.

Он плескался в остатках своей силы, словно в ванной. Чувствовал, как вода остывала, и не в силах был подлить кипятка.

И в 21 час 17 минут и 28 секунд это случилось.

Его энергия, сила, магия исчезла.

Удушающая тоска навалилась на Марса. Мир словно выцвел. Звуки стихали. Запахи исчезали. Вкусы потеряли оттенки. Холод заполнил нутро. Чувства поблекли.

Казалось, все шесть чувств исчезли вместе с силой.

Ужас скрутил его тело. Но лишь на несколько секунд. Стоило Марсу вспомнить Лену, ее озорные зеленые глаза, веселую улыбку, смех, лицо, волосы, запах шампуня, руки, гладившие его плечи, вкус поцелует, доверчиво прильнувшее тело, шепот его имени...

Мир вновь наполнился светом, звуком, вкусом, запахом, теплом и чувствами.

Да, с силой он потерял часть своей души. Но ему уже было не страшно, потому что он нашел ту, кто сможет заполнить эту пустоту. Он нашел половинку своей души.

И в 21 час 18 минут и 04 секунды Марс принял свою судьбу, набрал номер и позвонил.

Лена не брала долго. Марс даже подумал, что, возможно, она на него в обиде из-за долго отсутствия. Все же он исчез на две недели.

Когда гудки сменились принятием вызова, Марс мысленно вздохнул и наигранно бодрым голом произнес:

- Милая, я тебя прощаю и не обижаюсь. А ты на меня?

В трубке пару секунд молчали. Марс подумал, что девушка все же обиделась и поэтому молчит, как раздался совсем не Ленин голос.

- Сережа...

Рука с силой сжала телефон и в грудь, словно с размаху ударили, выбив из легких воздух.

- ТЫ?!

- Сережа, успокойся и послушай. - Он говорил быстро и тихо, словно боялся, что сын не станет его слушать или, наоборот, что услышат чужие уши. - На Лену вышел ее отец и сейчас она у него. Ты должен ее спасти, иначе она...

Годы тренировок помогли. Сделав глубокий вздох, Марс холодно спросил:

- Где она?

- Улица Переселенская 3. Фабрика мягких игрушек.

- В городе, где живет Лена?

- Да.

- Сколько есть времени?

- Не больше двух дней.

- Дай мне Лену.

- Не могу. Я не смогу пронести к ней телефон.

- Если это ловушка...

- Нет, Сережа. Это не ловушка. Я хочу спасти твою невесту и хоть этим искупить свой грех.

- Ты сможешь вывести Лену из фабрики, - перебил Марс мужчину. Не желая слушать то, что не касается спасения его невесты.

- Да, - коротко ответил Артем, поняв желания сына.

- Завтра в одиннадцать.

- Хорошо. Завтра в одиннадцать я выведу ее на улицу. И Сережа...

- Мое имя Марс, - произнес и отключился.

Несколько секунд он дал гневу, ненависти, злости гореть в его крови, затем успокоился, вышел из комнаты общежития при главном центре организации и отправился к тому, кого считал отцом. У него уже не было права собрать отряд воинов и отправиться спасать свою невесту. Но были дядя Андрей и друзья, которые, точно, не откажут в помощи бывшему товарищу.

***

Они подъехали к фабрике игрушек, уже когда стемнело. Оставили машины в паре кварталов от пункта назначения и, скрыв себя невидимостью, направились к фабрике.

Главы не только не отказали Марсу в помощи, но и выделили в два раза больше людей, чем он рассчитывал. Конечно, их интересовала не его невеста, а ее отец, за которым организация гонялась уже не один десяток лет.

Насколько Сергей Веслов был безумен, настолько же и гениален. Когда-то он служил организации, пока один из его сотрудников не раскрыл правду о его запрещенных экспериментах над людьми. Подобного не смогла стерпеть даже организация, которая могла лояльно отнестись к тем, кто хотел и мог перевоспитаться. Сергею вынесли вердикт - смертная казнь, но ему удалось сбежать, залечь на дно и столько лет водить организацию за нос. И вот теперь появился шанс его захватить.

- Уже без пятнадцати одиннадцать, - произнес дядя Андрей, сверившись с часами, и покосился на Марса. - Не волнуйся.

- Я не волнуюсь, - солгал парень.

Конечно, он волновался. Но не за себя и тем более не за операцию, а за Лену.

Даже лишившись силы, Марс мог постоять за себя, ведь он с детства учился не только управлять силой, но и пользоваться холодным и огнестрельным оружием. У него даже мысль мелькнула теперь податься в правовые органы.

Воины оцепили фабрику кольцом. Ближе пока не подходили. Территория была окружена не только забором, но и сферой силы, притом необычной, а точно поставленной Сергеем. Тронешь ее , и ему об этот тут же станет известно. Среди организации мало было людей с подобным уровнем силы, да и они все занимали верхние посты и на подобные операции не выезжали. Хотя дядя Андрей все же выехал - он был главой отдела "воинов", но до уровня Сергея Веслова все же не дотягивал.

Наконец-то часы показали одиннадцать. Выждав еще четыре длинных минуты, Марс наконец-то увидел, как из дверей выходит Артем, а за ним Лена.

Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой.

Следом раздалась тревога - реакция на пересеченную черту защиты.

Андрей выругался - кто-то из его парней поспешил - и подал сигнал "в бой".

Если бы кто-то из обычных людей сейчас наблюдал за происходящим, то мог подумать, что здесь просто выпустили погулять душевно больных.

Воины и проклятые кидались друг в друга силой, но не было не световых эффектов, не звуковых, не ярких вспышек и выкрикивания заклинаний. Со стороны казалась, что брутальные дяденьки в защитных костюмах и обычные граждане в цивильном, с чего-то размахивают руками и матерятся. Вот только если кто-то падал на пол, то уже не вставал.

Просто обычные люди не способны были чувствовать энергию, а вот для необычных воздух звенел от силы, от энергии, от мощи.

- Лена! - Марс увидел, что девушка бежит совсем в другую от него сторону и окрикнул ее.

Она обернулась на его колос, но не сделала и двух шагов, как чужая энергия схватила ее и потянула к себе. Андрей выругался сквозь зубы и своей силой попытался дернуть девушку к себе.

Две энергии встретились, взорвались... Лену подкинуло воздух, повернуло несколько раз в полете и отдачей покрутило еще по земле.

- Леееннааа!

- НЕТ! - ее крик был страшен и безумен.

Люди на секунду даже застыли, загипнотизированные настолько поглощающим чувством боли, в каком-то первобытном порыве защитить женщину. Но в следующую секунду наваждение схлынуло, оставив в душе непонимание, и они вернулись к своим соперникам.

Только Марс подбежал к Лене, упал на колени, крепко прижал к себе и прошептал с облегчением и тревогой:

- Лена...

Руки схватили меня, обняли, крепко прижали к себе.

- Лена...

Девушка подняла голову, посмотрела на Марса с такой болью и обреченностью... а затем она протянула к нему руки. Он вначале не понял этот жест, а потом увидел, на них кровь... и ее голос... нет, крик души:

- Мой ребенок!

Мир Марса взорвался... и замедлился, стих, словно они оказались на дне океана.

Марсу хорошо было знакомо это чувство, и только единая мысль успела проскользнуть в мыслях: "Блок!" и еще две секунды, чтоб прижать крепко Лену к себе.

... Ему уже доводилось это чувствовать... но тогда это было совсем другое чувство... Тогда он только принимал в себя энергию, а сейчас она лилась из него, словно сок из дерева.

ПОТОК. НЕКТАР. ЭНЕРГИЯ. СИЛА.

Можно назвать, как угодно. Угадать и ошибиться.

Это была душа. Чистый свет души, которым он делился со своей второй половиной.

Разделял свет на двоих...

Лена кричала. Брыкалась. Царапалась. Кусалась.

Марс лишь сильней прижимал ее к себе, не чувствуя боли. Сейчас его тело стало словно чужое. Казалось, душа вышла земной оболочки, как при смерти, и наблюдала за всем сверху.

... а затем поток обрушился на него. Вбил назад в тело и стал наполнять энергией.

Успокоилась и Лена. И они вдвоем пили нектар и ощущали себя единым миром. Только их ...

Когда пробуждение закончилось, Марс посмотрел в лицо Лены и увидел непонимание и испуг.

- Извини, - попросил он за то, что разделил с ней силу; за то, что перевернул будущую жизнь; за то, что теперь не мог дать того, чего она хотела; за то, что теперь никогда не сможет отпустить ее; за то, что теперь ей придется пожертвовать частью себя для него...

Для Марса и Лены пробуждение, казалось, длилось несколько часов, но на деле не прошла и минута. Люди продолжали сражаться друг с другом, и Марс чувствовал, что перевес не на их стороне из-за Сергей Веслова... но теперь он мог справиться с ним.

Он поднялся и взглянул в сторону самой большой вспышки энергии - там сражался Сергей и Андрей.

Марс уже хотел шагнуть вперед, как Лена схватила его за ноги и произнесла:

- Не убивай их!

Он понял, что она просит не только, за своего биологического отца... Ему трудно было сдержаться, ведь столько лет он грезил о мести. Но сейчас, глядя в глаза Лене, Марс понимал, что она просит совсем не для них...

И он ответил, но Лена уже потеряла сознание.

***

Марс пришел в себя резко, словно от звона невидимого будильника в голове. Даже не открывая глаза, он знал, что в комнате находиться еще кто-то... точнее чувствовал. Теперь он мог чувствовать намного больше, чем раньше...

- Сколько я был в отключке? - привстав на локтях, хрипло спросил он.

Лэс протянула ему стакан с водой и ответила:

- Девять часов и тридцать три минуты.

Напившись, Марс задал следующий вопрос:

- Лена уже пришла в себя?

- Еще нет. Для нее это большое потрясение, поэтому в себя она по статике не придет еще ближайшие пять-семь часов.

- А ребенок?.. - У Марса все внутри похолодело, когда он задавал этот вопрос.

- Все с ним нормально. Ребенку ничего не угрожало. Лена просто распорола обо что-то бедро.

Марс перевел дыхание, ощущая, как тяжелая плита сваливаться с его плеч.

- Тебя можно поздравить, - произнесла Лэс с улыбкой и добавила: - Дважды.

- У нее двойня?! - удивился и обрадовался Марс.

- Нет. Я про назначение. Теперь тебя, точно, повысят. Ты все же третий "повторно пробудившийся".

Марс закрыл глаза и со стоном повалился на больничную кушетку.

Он был рад этому... и в тоже время, радость разъедало чувство вины.

Лэс, как всегда, его прекрасно поняла и спросила:

- Лена?

- Мы ведь хотели жить как обычнее люди, - пояснил терзающие его чувства Марс.

Аналитик присела на кушетку и произнесла:

- Я никогда не могла понять и принять, то твое решение. Я уверена, ты бы жалел, что отказался от силы.

- Знаешь, когда энергия исчезла я... я испугался. Это было странное и страшное чувство. Казалось, что у меня отняли часть души, и мир словно поблек. Поблекли чувства и эмоции. Но потом я вспомнил Лену, и все вернулось в норму. И я понял, что никогда не буду жалеть, потому что у меня есть она. Я готов был сделать этот шаг, и я сделал его. Я откинул свою жизнь ради нее.

- А она готова будет сделать тоже самое, Марс? - Лэс уставилась на нее в упор, своими холодными глазами. - Ты затянул ее и теперь ее жизнь изменится. И сможешь ли ты принять ее после того, как она пройдет обучение?

- Нет. Она не будет проходить обучение, - решительно произнес Марс.

- Организация этого не допустит. Она - неуравновешенна, легко поддается чувствам. Если она не научится подавлять эмоции, то не сможет контролировать силу. А ее у нее много.

- Я буду ее "заглушать", а со временем она сама научится контролировать силу. Я хочу, чтоб она повзрослела сама, без принуждения. Я не хочу ей нашей участи.

- Как ты намериваешься это сделать? - скептически спросила Лэс.

- Если я стану главой, то никто не посмеет приказывать моей жене.

Лэс покачала головой.

- Еще попробуй им стать.

- Я уже на их уровне и моя сила будет расти. Ведь ты сама сказала, что я третий из "повторно пробужденных".

- Надеюсь, у тебя все получится, - с добротой улыбнулась девушка.

- А что насчет операции?

Марс сдержал слово и никого не убил. Он успел вырубить Сергей и еще пятерых предателей, перед тем как откат затянул в обморок и его.

Лицо Лэс превратилось в холодную маску.

- Удалось всех захватить с минимальными потерями. Все-таки наши появились неожиданно и застали предателей врасплох. И то, что потом нашли аналитики... это ужас. Даже такая циничная сука как я прониклась. На фабрике игрушек, - девушка мрачно усмехнулась, - они, действительно, делали игрушки из людей. Кукол наделенных силой. Веслову удалось создать машину, которая могла "затягивать" людей в пробуждение, не используя эмоциональные привязки. И если "затянутые" могли переносить этот процесс без серьезных психологических травм, то "пробужденные" сходили с ума. Показать?

Марс, поколебавшись, кивнул. В конце концов, он должен знать, с чем может столкнуться в будущем.

Лэс прижала ладони к его вискам и направила фрагмент воспоминания в голову.

... Это были клетки, прутья которых обтянули ватой. И в них были люди.

Некоторые сидели расслаблено на полу и смотрели вверх, не реагируя ни на что.

Некоторые кидались на прутья в безумном гневе.

Некоторые бились головами об обтянутые ватой прутья и молили убить их.

Среди таких он увидел знакомое лицо - Света Березова, подопечная Эллая, которую они не успели спасти.

- Ты говорила ему? - спросил Марс, когда девушка убрала руки.

- Нет, - отрицательно кивнула она головой. - Как бы он не хвастался своей теорией о пустой бутылке, я-то знаю, что сердце у него в груди есть.

- И подобное могло случиться с Леной?

Лэс промолчала, и Марса заполнил гнев и ненависть.

- Успокойся, - схватила подруга его за руки. - С Леной все нормально, а пострадавших мы отправили на реабилитацию. Вдобавок, многие раскололись и наши уже отправились на другие "фабрики". - Помолчав, Лэс неуверенно добавила: - Приговор уже вынесли...

Марсу захотелось откусить себе язык, когда он произнес:

- Когда?..

- Через четыре часа. Главы опасаются, что может повториться побег Веслова, как в прошлом, поэтому и ускорили суд. И решили казнить всех сразу...

Лэс вскочила на ноги, и Марс поднялся следом, вышел палаты и направился на нижние уровни.

Зачем он шел туда?

Весь путь он задавал себе этот вопрос, но так и не смог найти на него ответа.

- Сережа? - Артем выглядел удивленным и встревоженным.

Он тоже не понимал, зачем Марс пришел? Или все же понимал, раз упал перед ним на колени и принялся сбивчиво, нервно говорить:

- Прости меня. Прости меня, Сережа. Прости...

Марс смотрел на заплаканное лицо своего отца и... и ничего не чувствовал. Внутри была непривычная пустота, которая, казалось, всего секунду назад заполняла собой желание мести.

За то, что отнял у него мать. За то, что разрушил детство. За то, что оставил одного.

Но сейчас, глядя на заплаканное лицо, на котором была такая мука, боль, сожаление... Лицо совершено незнакомого человека... Марс понял, что жизнь уже давно за него отомстила...

Так и не проронил ни слова, Марс развернулся и спокойно зашагал к выходу.

За спиной была тишина. Артем больше не просил прощения, он тоже понял...

... Лена спала в позе эмбриона, прижав колени и руки к животу, словно даже во сне пыталась защитить маленькую жизнь внутри нее.

Марс умилено смотрел на нее пару секунд, потом аккуратно, старясь не разбудить, лег рядом набок. Девушка словно почувствовала его, распрямилась и прижалась с груди. Обняв Лену, Марс поцеловал ее в макушку и прошептал:

- Спасибо тебе.

Именно здесь была его жизнь.

***

Я проснулась оттого, что у меня ужасно затекла рука. Попытаюсь перевернуться на другой бок, но чьи-то руки не дали, наоборот, крепче прижали, отчего я носом впечаталась в чью-то грудь.

- Мой ребенок?! - резанула мысль, и я резко поднялась на локтях.

Соколов тоже приподнялся и быстро ответил:

- Лена, успокойся, с ним все хорошо!

- Но кровь?.. - спросила я и прижала руки к груди.