Мой Бюсси [СИ]

Глава 18

Лувр встретил довольно дружелюбно. Вернее, что меня было встречать-то? Я же не персона номер раз, а всего-навсего скромный слуга, вернее, посыльный.

Конечно же, дворец впечатлил своими размерами, пышным убранством, роскошью, росписями стен и потолка, длиной залов и множеством переходов. Дверей столько, что можно сбиться со счета.

Придворные набились в Лувр, будто селедка в консервную банку, не протолкнуться. Они, раскрашенные во все цвета радуги, как бы подчеркивали свое превосходство друг перед другом яркими нарядами. Напыщенные до смешного, розовощекие франты так мало походили на своих сограждан — серых и безликих. Какими были заполнены привычные уже для меня унылые в своей простоте улочки окраин Парижа.

Вначале все еще опасалась, что Жан-Антуан узнает меня, но потом поняла, что его мало интересовал неброский мальчишка в моем лице. Одной из основных задач в данном положении оставалась одна — удержаться за это место. Поэтому я старалась изо всех сил угодить господину, который, только благодаря приятным воспоминаниям о «Катрин», принял участие в судьбе её «брата».

Господин д'Анжлер нагрузил меня работой сразу по самое «не надо». В первый же день службы отправил с поручением в Ле-Ман. Нужно было передать письмо трактирщику, а потом со всей прыти лететь обратно.

В Лувре у меня теперь имелась собственная комната, не броско обставленная, но со вкусом. Крыса, правда, боялась пока оставлять одного, поэтому моему дружку пришлось претерпевать дорожное путешествие вместе с непутевой хозяйкой.

Конь подо мной оказался хороший, неноровистый. Главное — крепко держаться в седле и не сбиться с пути. Дорога в Ле-Ман вела одна и была довольно протоптанной, так что шансов затеряться не имелось, к тому же попадались указатели. Мне повезло, что в последнее время не случались дожди, по сухой дороге, пусть и пыльной — ехать значительно легче.

Два дня пути: шесть часов до Шартра (там мы сытно покушали, сменили коня и запаслись водой) и столько же от него до трактира в Ле-Мане, отдых на ночь и путь назад — выбили меня из сил почти полностью. Никогда не была заядлой наездницей. Все тело болело так, словно меня переехал автомобиль, причем несколько раз — и вдоль, и поперек. Укладываясь на ночлег, боялась, что утром не смогу подняться вообще. Но, тем не менее, проснулась с первыми лучами солнца.

Путь 'домой' лежал неблизкий, и нам с Роки следовало хорошенечко подкрепиться, да взять провиант в дорогу. Кроме всего прочего, на этот раз хотелось поскорее закончить утомительные скачки, поэтому выбрала еще одного скакуна на смену моему жеребцу. Мне думалось, что так будет намного быстрее, не нужно делать дополнительную остановку в Шартре. Во время пути, я часто останавливалась на отдых, чтобы не загнать коня, да и нам с Роки необходимо было разминаться. Мягкое место у меня болело так, что на стуле сидела с очень большим трудом.

Раньше, читая в книгах о конных путешественниках, никогда не задумывалась о том, каково это на самом деле. Редко кто описывает, как воняет от всадника конским потом — до тошноты. Даже в трактир не пускают, пока не окатишь себя ведром воды у входа в него, чтобы хоть как-то сбить неприятный запах. Думала ли я об этом, когда пускалась в свою авантюру? Конечно — нет!

Вот поэтому теперь и приходилось терпеть все, оставленные в книгах за кадром, неприятности. Я торопилась назад, в Лувр. Боялась, что скажется моя неопытность и время улизнет, а стало быть, деньги и место работы — тоже. Очень хотелось в глазах своего господина получить одобрение, словно награду за мучения, встреченные на пути. Не знала, что быть посыльным — это тяжкий труд, особенно для избалованной цивилизацией москвички.

Вернулась так быстро, насколько смогла. Скачка изрядно утомила. Спешившись у ворот Лувра, назвала свое имя страже и меня пропустили без задержки, видимо, им уже были даны распоряжения на мой счет. На трясущихся ногах вошла во дворец.

Теперь мне самой предстояло путешествие по его коридорам. Не запутаться бы!

Стараясь ровно держаться и идти не шатаясь, прошла несколько коридоров и свернула в нужном направлении. Навстречу шел, нет, почти летел мой господин.

— Антуан! Ну, наконец-то! — воскликнул он в нетерпении, — Ответ есть?

— Да.

Я протянула ему серый конверт и прислонилась к стене, обрела опору, чтобы не упасть от усталости. Сложно было не привлекать к себе внимание окружающих и удерживаться от того, чтобы не пялится на лепнину стен и узоры потолка — давалось сие с большим трудом, поскольку ни разу в жизни не посещала эту достопримечательность, к счастью, сохранившуюся и до наших дней. Хотя Лувр много раз менял внешний облик, все же не терял своего великолепия, из века в век оставался внушительных размеров — дворец всем дворцам. Короли не всегда жили в его стенах, но это не мешало им влиять на внутреннее убранство Лувра. Каждый из «Величеств» привносил с собой что-то новое в его облик.

Мой господин изрядно удивил меня тем обстоятельством, что не только имел еще одно имя, но и был не просто состоятельным вельможей (как я представляла себе вначале нашего знакомства), а еще являлся самой приближенной персоной к королю.

Настоящее имя в Лувре у него было забыто, и он носил неброское звание — шут Шико — придворный любимец Генриха Валуа. Но, не смотря на этот титул, господин шут никогда не давал уронить свое достоинство в грязь. Я часто слышала, как в словесных перебранках с миньонами, он неустанно повторял им, что тоже дворянин и вызов на дуэль может быть чреватым для многих неприятными последствиями — приводящими к летальному исходу. Что я знала о господине де Шико из книг Дюма?

Да ничего особенного — гордый, честолюбивый и очень умный человек, в чем мне пришлось убедиться самой и не раз.

Париж, 1578 год. Во Франции идет борьба за власть между Генрихом III и его братом герцогом Анжуйским. Мой господин, как фигаро — успевает везде и повсюду. А мне приходится по долгу службы сопровождать его и днем, и ночью, не оглядываясь на погоду и самочувствие. Здоровье подводило не часто, в основном раз в месяц по известным для женщин неприятным дням. Иногда мне удавалось задержаться в Лувре на эти дни, но далеко не всегда.

Два месяца в виде посыльного пролетели довольно быстро. Возможно, они тянулись бы, если мне не пришлось бы мотаться с одного конца страны на другой. Козни, интриги, все то, чем кишел дворец в то время, мало меня задевали. Я четко выполняла свою работу, за которую хорошо платили. Была почти тенью своего господина: ни во что не вмешивалась, никого не задевала. А вот меня старались задеть довольно часто друзья короля. Которым было любопытно, где шут раздобыл такого быстрого, ответственного, но молчаливого парнишку. Поскольку ни на один из выпадов и колкостей господ, я ни разу не ответила, они считали, что у меня нет языка. И однажды решили проверить свою догадку на этот счет.

— Эй, ты! Как там тебя… Антуан что ли? — раздался за моей спиной вальяжно-ленивый голос Келюса, любимчика короля.

Я внутренне собралась, готовая в любую минуту выбежать за дверь залы, где находилась в ожидании господина де Шико, который почему-то задерживался.

— Он молчит! Сударь, да вы дурно воспитаны…, — пробасил Шонберг.

Вразвалочку приближаясь ко мне. Сердце сжалось в плохом предчувствии, я развернулась к выходу, но его мне перегородил Можерон.

— Клянусь, честью! Он нем, как рыба!

— Да еще и глух!

— А ну хватай его! — воскликнул Келюс, и первым бросился ко мне, — Сейчас мы тебя проучим, господин молчун!

Заметалась по зале в поиске спасения и поняла, что рассчитывать могу только на чудо. Бегала я быстро и в первый момент мне повезло, ужом проскочила под ногами Келюса и увернулась из лапищ Шонберга, но Можерон поймал за руку и сжал запястье железными тисками.

Взвыла от страха, словно раненый зверь и укусила обидчика за палец. Он боли и непривычно-оказанного сопротивления, тот разжал хватку, и я кинулась к проему двери.

Господин де Шико вошел в момент освобождения, и мы чудом не столкнулись с ним.

— В чем дело, господа? — закрыл он меня своей спиной, без объяснения уловив, что я нуждаюсь в защите и тихо шепнул, — Жди за дверью!

— Господин де Шико, выдайте нам своего посыльного, у нас есть к нему небольшой счет…, — выдавил запыхавшийся Шомберг.

— Господа! — развел д'Анжлер (он все еще оставался для меня под этим именем) руки в стороны, давая мне возможность незаметно выскочить за дверь. — Какие у вас могут быть счеты с моим слугой. О чем вы, господа?! Если мой посыльный вам задолжал, я могу оплатить его долг. Назовите сумму, которая вас устроит в полной мере.

— Дело не в сумме, господин шут, вы что издеваетесь? — взревел Келюс.

— Нет, дорогой мой, Келюс. Просто пытаюсь понять, что за сведение счетов у столь славных господ с каким-то мальчишкой посыльным.

— Он укусил меня за палец! — голосом маменькиного сынка, возвестил Можерон.

— Вас не учили в детстве, не совать пальцы куда попало, дорогой Можерон? Обещаю вам, я всыплю парнишке десять плетей за ваш укушенный орган и давайте на этом забудем этот, право слово, не имеющий глубокого подтекста инцидент.

Десять плетей! О, Боже! Меня пугала эта цифра. Я не согласна, господин де Шико! Чтобы не разреветься от несправедливости, отошла от двери к окну. Синее глубокое, словно озеро, вышедшее из берегов, небо смотрело на меня без сожаления. Сама виновата. Сама выбрала себе такую участь. К чему теперь слезы…

Во внутреннем дворе Лувра спешивался наездник. Когда он посмотрел вверх, я узнала в нем Бюсси. Сердечко трепетно забилось в груди. За все время, что я жила во дворце, мы ни разу с ним не встречались. Я часто думала о том вечере, который изменил мою судьбу и развел нас с Люком по разные стороны жизни. Бюсси был отчасти виновен в моих бедах и теперешнем положении. Проще обвинить кого-то, чем признать свои собственные ошибки. Я обвиняла сеньора д'Амбуаза.

— Антуан, идемте! — позвал меня мэтр Шико. Повинуясь своему господину, почти бегом припустила за его быстрым шагом. Заметила такую особенность, когда он нервничал или находился в гневе — его шаг приобретал скорость «сапогов-скороходов». Он резко притормозил напротив своих апартаментов и, пропустив меня перед собой, плотно затворил за нами дверь.

— Антуан! Черт возьми! Во что вы вляпались, негодный мальчишка?!

— Я… я тут ни при чем. Миньоны сами начали…

— Не оправдывайтесь! Детский лепет! «Сами начали» — передразнил он меня и сплюнул в сердцах под ноги. — Вы мужчина, черт возьми, или избалованная барышня?!

В этот момент мэтр был слишком близок к истине. Но я предпочла — молча выслушать его гневную тираду, не опровергая и не подтверждая возможные домыслы.

Судя по тому, как его взбесили миньоны, мое наказание отменяется — и это не могло не радовать. Поэтому выбирая из двух зол меньшее, я чуть ли не улыбалась его разъяренным справедливым гневом словам.

— Господин де Шико, но что я мог сделать… они — друзья короля…

— А вы — дворянин! Или ваше имя ничего не стоит?! Как можно бесчестить себя? Да я бы каждого из них вызвал на дуэль и бился бы насмерть, но никогда. Слышите — НИКОГДА бы не позволил, вытирать о мое имя ноги!

О, этими словами он задел меня за живое и надо сказать — сильно.

— Вам легко говорить, господин д'Анжлер! Вы умеете постоять за себя. Я довольно плохо владею шпагой, но свою честь тоже не позволю попирать никому!

Он с прищуром посмотрел на меня и расхохотался в голос. Да так заразительно, что спустя мгновение мы смеялись вместе:

— Да, мой друг! Не перебью, так перекусаю! Ату их всех, ату! — вытирая слезы от смеха, сказал господин Шико, и я поняла, что буря прошла мимо.

— Я научу вас защищаться более достойным методом, — сказал он и вновь увлек меня по коридорам Лувра. Покинув дворец, мы верхом проскакали несколько лье, пока не оказались в удивительно уединенном местечке: за тенистыми елями, растущими вкруг, открылась просторная поляна.

— Тут нам никто не помешает проводить уроки фехтования, — сказал мэтр, спешившись.

Я последовала его примеру.