Мой декаданс

О ПОЭТЕ

ДЖИП:

Первые шаги в Хип-Хоп мною были сделаны лет 12-13 лет назад. Точный год, честно говоря, не помню. О том, как появились «К.Т.Л. Ди Л.Л.» я уже много рассказывал, поэтому здесь буду краток. Я танцевал в одной группе, Тюлень и Лось в другой - «Мальчишник». Так что дальше? А дальше Айс. Я его давно заметил. На вечеринках он был самым выразительным и приметным. Круто выделялся из общей массы белых рэпперов. Первая встреча К.Т.Л. (котлов) - она же должна была быть первой репетицией, кончилась мощной пьянкой.

Несмотря на неудачные первые шаги в Хип-Хоп, первые трэки были уже записаны через несколько дней. И «котлы» сразу стали популярными чувачками. Мы тогда были самой сильной тусовкой. Нас постоянно окружали самые разные персонажи, начиная с роллеров, кончая скинхедами - самой крутой поддержкой на многих наших выступлениях. И как-то мы очень быстро, даже сами не заметили как, познакомились с Джа. Он стал для нас всем: едой, воздухом и богом. Тюленя распирало. Он писал, мы читали…Джа. Чуть позже по причинам, о которых я не хотел бы говорить, я смылся в армию. На этом как таковая закончилась история «котлов». Ребята не записали ни одного трэка. Они познакомились и даже подружились с более крутым «существом». И это знакомство было куда интереснее. Через 1,5 года я вернулся и, не без помощи моих друзей, сел. В принципе я никогда не сопротивлялся, даже наоборот, вел себя как прилежный ученик. Как вспоминаю тот период жизни, блевотина к горлу пробирается.

Но в отличие от других «котлов» я продолжал читать, хотя внешне и на рэппера не походил, больше на хиппи из семидесятых. Работать приходилось очень мало. Только в тех проектах, в которые приглашали. И, конечно, мечтал о полноценном мощном проекте. Где-то подсознательно я знал и чувствовал, что должен появиться в моей жизни человек, который с моей помощью создаст этот проект. И этот человек не заставил себя долго ждать. Лига однажды сказал, что есть один персонаж, который хотел бы познакомиться со мной. Первый раз мы встретились у Лиги дома. «Джип, это Грюндиг; Грюндиг, это Джип». Одет он был так просто и в то же время с таким вкусом: майка в кленовые листья, чуть приспущенные неширокие джинсы, кеды, а в зубах он держал швейную иголку. Лелик по жизни жевал какие-то иглы. Лига рассказывал, откуда у Лелика появилась такая привычка. Раньше такими иголками Лелик подкалывал широкие джинсы к подошвам кроссовок, а так как после еды надо было поковыряться в зубах, то самое удачное было - воспользоваться этой иголкой. Мы познакомились. Лелик сказал, что давно является поклонником творчества Тюленя. Мы быстро нашли общий язык. Через несколько минут мы общались так, как будто знали друг друга много лет. Мало того, я сразу влюбился в этого человека. У него была такая чумовая улыбка и такой счастливый взгляд. Весь ее облик незамедлительно располагал к себе. На следующей нашей встрече мы уже думали, как назвать наш дуэт. Помимо нас при этом историческом событии присутствовали Лига, Sir-J и Симона. Лига, пока мы угорали со смеху, выдумывал идиотские имена для группы, сидел молча, опустив голову. Через несколько минут он выпалил поверх нашего смеха: «Рабы Лампы». Все засмеялись еще громче. Но я замолчал и остановил Лелика. Мы посмотрели друг на друга, и с этой минуты мы стали «Рабы Лампы». Ко мне это название сразу прилипло, как имя, данное родителями. Я почему-то принимаю его намного ближе и глубже, чем просто название группы. Мое «Я» стало «Рабы Лампы». Лелик сразу нарисовал наш лейбл. Этот знак навсегда останется в его легендарном и всем нам хорошо знакомом блокноте. А на следующий день Лелик дал мне не то стихи, не то тексты, которые он отложил из этого блокнота специально для группы. Я был потрясен красотой рифмы, смысловой нагрузкой, настроением, подстать моему. И самое интересное, я сразу знал как их надо читать. У меня никогда не возникало проблем с читкой его стихов, какой бы не была мелодия, сколько бы ударов не была композиция. Складывалось такое впечатление, что он писал специально для меня. Это было так близко мне, что я подумал, будто он видит меня насквозь. Да, лучше Лелика никто не писал и не сможет написать. Это факт.

Первые два трэка мы записали у моего знакомого, который работал еще с «котлами». Он остался в глубоком шоке, а мы оба еще какое-то время не могли прийти в себя, не верили, что это сделали мы сами. Я и по сей день офигиваю от этих песен («Одиночка», «Нет надежды впереди»). А теперь представьте себе реакцию людей, на нашем первом выступлении. В зале царило глубокое молчание. Никто за эти несколько минут даже не пошелохнулся. Народ никак не ожидал такого депрессионного тяжеляка, хотя перед нами работали D.O.B., у которых в репертуаре был такой хардкор, что мамочка дорогая… Вся московская рэп-тусовка приняла нас с жутким восторгом.

Потом мы стали работать на другой студии с Мутантом. Там мы записали еще пару трэков, таких же гениальных, как и первые два («Рабы Лампы», «TV shit»). Наша беда была в том, что мы предпочитали не выходить на сцену трезвыми, а в меру пьяными. Раз уж работать, то в дерьмо. Поначалу это забавляло и нас, и публику. Но вы срывали одно выступление за другим, и вскоре это всем надоело, и нас вообще перестали куда-либо приглашать. Но последнее наше выступление было абсолютно чумовым. Мы так завели публику, что весь зал ходил ходуном. Мы спрыгнули со сцены к публике и читали, окруженные толпой пацанов. Это было круто, мы были в ударе.

Но на этой красивой ноте наша сценическая деятельность окончилась. Осталась лишь студия и наши отношения с Леликом, которые постепенно заходили в тупик. В моей жизни появился человек, из-за которого изменился мой взгляд на самого себя, на окружающий меня мир. Я понимал, что конец нас обоих, как и многих других, ждет один, и он будет не радостным. Лелик это тоже прекрасно знал, но по-другому, видимо, не хотел, и он меня прекрасно понимал. Однажды он сказал, что в жизни есть вещи, за которые надо бороться, и я открыл для себя эти «вещи». Мы стали встречаться все реже и реже, но часто созванивались. Точнее он звонил. Никогда в жизни себе не прощу, что был невнимателен к нему, не удосуживался лишний раз поднять трубку и набрать его номер. А он звонил часто, рассказывал о себе, читал свои новые стихи. Он вообще любил, когда его стихи читают и слушают. Наверное, тем он хотел больше рассказать людям о себе, о своем душевном состоянии, а я этого тогда еще не очень понимал. Лелик продолжал писать тексты и работать на студиях. Он так много стал сочинять, что даже не успевал записывать. Я знаю, он даже хотел купить диктофон. Помню его выступление в каком-то ДК. Лелик вышел на сцену один, поставил перед собой колонку, положил на нее свой легендарный блокнот и стал по нему читать под какой-то минус. Это продолжалось минут тридцать. Я был в восторге. Он безусловно гений.

Мы продолжали записывать альбом. В основном всю работу проделывал Лелик. Когда я приезжал на студию и слушал новый минус, то не уставал удивляться, у него получалось все лучше и лучше.

Вне студии мы встречались не так часто. Раньше мы все время тусовались у Лиги дома, но в эти дни его уже не было в России, нам с Леликом просто приходилось шататься по улицам. Иногда мы смотрели на луну и типо болтали с Лигой. А Лига нас типо слышал. После таких встреч я часто оставался на ночь у Лелика дома. Мы выключали свет, включали тихонько музыку и так, болтая, засыпали.

В это время запись альбома подошла к концу. Последние трэки мы писали вообще порознь. Он свои слова в один день без моего присутствия, я - в другой. Позже созванивались и обсуждали проделанную работу. Так, например, была записана моя любимая песня «Последняя Ода». Для нашего совместного творчества и для жизни Лелика она действительно оказалась последней.

Я помню нашу последнюю встречу. Мы договорились встретиться, но в назначенное время он не пришел, я немного подождал и пошел к Лиге (он уже вернулся). Вечером объявился Лелик. Мы посидели минут тридцать, не проронив ни слова, так зыркали телик. Потом ушли к нему домой и только по дороге разговорились. Дома мы обсуждали проект нового альбома «Рабов Лампы», читали тексты, послушали пару сэмплов. И вот сидели мы чего-то, терли, и я вдруг обратил внимание, что пропала эта его сияющая улыбка, стала она какой-то очень грустной. Тогда он сказал мне, что скоро умрет. После глубоко непродолжительного молчания мы еще о чем-то немного поговорили, но о чем не помню. Через две недели Лелик умер.

Sir-J:

Грюндиг, Лелик, Леха…Алексей. Нас познакомил Лига, уже и не вспомню в каком году. Леха так и остался у меня в памяти, как вечно улыбающийся персонаж, за улыбкой которого, тем не менее, скрывался довольно одинокий, скорее непонятый человек. Я считал, и считаю, его гением. Это не просто яркое словцо, а довольно точное определение этого талантливого, во всех отношениях, человека. Всегда было интересно слушать его произведения. Иногда Грюндига так и перло, он мог позвонить ночью и прочитать, поделиться, только что написанным стихом или зарисовкой. Приятно было услышать это из первых уст, теперь я этим просто горжусь. Сейчас немного стыдно за то, что мы так много не успели сделать вместе, хотя планы были грандиозные.

Помню все «олдскуловые» тусовки на ВДНХ на хатах, часто прогоняю те события в памяти. Что-то особенное было в то время, позитивное и теплое, не смотря на огромное количество спиртного. Лелик был всегда честен, откровенен и говорил правду в лицо, но это не звучало обидно, скорей ставило тебя не место. К его мнению прислушивались, стихам поражались, он буквально прыскал творческой энергией. Поначалу, признаюсь, я не до конца понимал, о чем тот или иной текст, видимо, надо было дозреть до уровня его понимания жизни. Однако, при всей серьезности тем, он относился к окружающей среде с иронией, с долей инфантилизма, но при этом, далеко не являясь ребенком. В сущности, это недопонимание и делало общение с Грюндигом еще более живым и интересным. С ним я отдыхал душой, хотя были и конфликтные моменты, но они секлись мгновенно еще на стадии зарождения и превращались в шутку.

В последнюю нашу встречу, мы пили пиво на Китай-городе, Лелик сказал, что написал куплет на песню «Мы». Я обещал, как буду на местности, подскочить, обсудить, после чего мы разъехались.… Встретиться вновь уже было не суждено.

СТИХИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИК

СТАТЬИ