Мой хозяин

Пролог

Вандор

Человек, который привел меня в небольшой, с фантазией отделанный кабинет, услужливо положил на стол папку в обложке из чёрно-красной кожи. В интерьере вообще было много предметов в этой цветовой гамме: чёрно-красный настольный светильник с ножкой в виде обнажённой женской фигуры, чёрно-красные портьеры на окнах, чёрный диван возле стены и красный ковёр под ногами. Как по мне – пошло, но зато фантик целиком соответствует начинке. Развалившись в удобном кожаном кресле я стал ждать.

— Может быть, кофе? – предложил мой сопровождающий.

Не глядя на него, я кивнул:

— Чёрный. И три тростниковых сахара рядом.

За спиной послышались тихие шаги, я же взглянул на сидящего напротив мужчину и неспешно проговорил:

— Надеюсь, сделка выйдет удачной для обеих сторон.

Мужчина кивнул, но на лице его при этом не отразилось ни одной эмоции.

Открыв папку, я мельком пробежался по первой анкете. С фотографии на меня смотрела маленькая шатенка с доходящими до задницы волосами. Глаза большие, испуганные, руки болтаются вдоль тела. Ничего так, на один раз. Но искал я другое. Девушка со второй фотографии оказалась рыжей. Двадцать один год, рост сто шестьдесят три, вес…

В комнату вернулся сопровождающий с кофе. Поставил блюдце на стол передо мной.

— Если что-то ещё потребуется, я за дверью, — сказал он, обращаясь сразу и ко мне, и к своему шефу.

Лениво откинувшись на спинку кресла, я отпил глоток. Хороший кофе, крепкий. Как раз то, что нужно. Положив каталог на колени, перелистнул ещё несколько страниц. В сущности, все фотографии были какими-то одинаковыми – распущенные волосы, вполне привлекательные формы. Груди с большими и маленькими сосками, нежно-розовыми и коричневыми, гладко выбритые лобки. Разве что одна выделялась татуировкой на бедре. Я даже невольно заострил на ней внимание. Взгляд слишком дерзкий, стрижка короче, чем у остальных. Нет, вот такого мне точно не нужно.

— Вандор, может быть, Вы хотите пройти в демонстрационный зал?

Оторвавшись от каталога, я поднял глаза на хозяина заведения и усмехнулся.

— За те деньги, что переведены на ваш счет, демонстрационный зал вы устроите там, где я захочу, — холодно выговорил и вернулся к фотографиям.

А вот и она. Да. Длинные, доходящие до поясницы чёрные вьющиеся волосы, большие голубые глаза, веснушки... Как и остальные, девушка на снимке была голой, и я с удовлетворением отметил, что грудь у неё отличная: не слишком большая и тяжёлая, но и не маленькая. Талия узкая, ноги длинные. То, что нужно. Пробежался по кратким характеристикам.

Имя: Милана

Возраст: восемнадцать лет

Рост: сто шестьдесят пять

Вес: пятьдесят два

Цвет глаз: голубой

Девственность: да

Последнее было для меня принципиальным. Как говорил мой отец, нахрена брать то, что уже брали до тебя, если можешь выбирать. А выбирать мы с ним можем, да ещё как. Вынув фотографию из файла, я кинул её на стол перед владельцем чёрно-красной комнаты.

— Мне нужна эта.

Взяв фото, тот поджал губы и посмотрел на меня. Взгляд у него был спокойным и равнодушным.

— Её уже пообещали другому покупателю.

Я прищурился. Какого дьявола?! Если я сказал, что хочу эту девчонку, значит, мне нужна именно она. А кто и что кому обещал…

— Меня это не волнует, — отрезал я, вставая с кресла. – Я заплачу двойную цену. Тронув спинку кресла, снова глянул владельцу притона в глаза и невзначай заметил: — У меня много друзей, Стас. В самых разных областях. Ты же понимаешь?

Конечно же Стас понимал. Понимал, что лишаться крыши ему нельзя. И что проблемы ему не нужны, он тоже понимал.

— Вечером девушку привезут в указанное Вами место, — нехотя отозвался Стас после недолгого молчания.

Я лишь удовлетворённо кивнул. Люблю понятливых. К чему усложнять жизнь, если сложностей в ней и без того достаточно? А сучка красивая… Блядь! Действительно красивая.

Дорогие читатели! Добро пожаловать на страницы моей новой истории! Она будет бесплатной в процессе написания, и я буду очень благодарна за вашу всесторонюю поддержку! Пожалуйста, ставьте "мне нравится" (звездочки), делайте репосты в соц.сети, пишите комментарии. Я буду рада каждому из вас! Заранее огромное спасибо!!
И, конечно же, не забывайте подписываться на мою страницу, совсем скоро нас всех ждёт еще одна горячая и очень эмоциональная история, о которой вы узнаете самыми первыми!

Визуализация героев

Милана


Вандор

1

Милана

Куда мы едем, я не имела ни малейшего представления. Объяснить мне что-либо никто не посчитал нужным. Правильно, зачем? Кто мы для них? Товар, да и только. Разве спрашивают собак в питомниках, хотят ли они попасть к тому или иному хозяину, хотят ли быть проданными? Нет. Вот и нас ни о чём не спрашивали.

За два часа до этого ко мне в комнату пришла одна из тех женщин, что никогда с нами не разговаривали. Положила на постель светло-серое платье с запахом и кивнула в сторону ванной. За проведённые в питомнике два месяца я научилась понимать эти немые жесты. Очевидно, мне стоило принять душ и одеться. Спорить не было смысла. По первой я пыталась возражать, упиралась, но мои попытки противиться сломали быстро. Несколько жёстких ударов плёткой кого хочешь поставят на место. Мне тоже пришлось смириться. Лучше уж принять ванную по требованию, чем потом скулить, зажавшись в угол и неделю зализывать болезненные ушибы.

Едва я выполнила требуемое, всё та же женщина указала на низкий, больше походящий на пуфик стул возле зеркала. Стоило мне присесть на него, волос моих тут же коснулась расчёска. С каждой секундой тишина угнетала всё сильнее, но вместе с тем в душе просыпалась надежда. Неужели Матвей всё-таки нашёл меня? Господи, он же обещал…

— Зачем всё это? – не выдержав, спросила я.

Поймала в зеркале взгляд женщины и протяжно выдохнула. Конечно же, она ничего не ответила. Достала пузырёк и прыснула мне на ключицы несколько капель духов, потом проделала то же самое с запястьями. Запах казался мне тяжёлым – слишком много жасмина, но кого интересует моё мнение? Выдохнув, я стала ждать. Горничная оставила волосы распущенными, чуть распушила их у корней и позволила рассыпаться по спине и плечам. Я смотрела на себя в зеркало и думала о том, что будь я менее привлекательной, скорее всего здесь бы не оказалась. Глаза большие, голубые, ресницы длинные, пушистые, лицо правильной формы, красивые скулы. Разве что веснушки, рассыпанные по лицу, спине и плечам могли бы испортить впечатление. Но, судя по всему, мужчинам они нравились. Моему Матвею нравились… За то время, что я провела здесь, я передумала столько всего… Только и оставалось – думать и думать. В ожидании своей участи.

Вскоре за мной пришли двое мужчин. И вот тут меня накрыла паника. Одного из них я видела прежде – охранник, а вот второй был мне не знаком. Взяв за локоть, незнакомый подтолкнул меня к двери, но уже на пороге остановил и, достав из кармана повязку, закрыл ею мои глаза. Я почувствовала, как запястья оплетает прохладная лента – мягкая, но от того не менее надёжная.

— Зачем это? – прошептала я, обернувшись к мужчинам, хотя видеть их всё равно не могла.

— Ты едешь в своему новому хозяину, — донеслось в ответ, а после меня подтолкнули в спину.

— К хозяину? – споткнувшись, переспросила я.

На этот раз ответом меня не удостоили. Через минуту мы вышли на улицу и почти тут же оказались в машине. Видеть я не могла, только чувствовать, и от того невольно сосредоточилась на доступном мне: звуках и запахах. Вот только звуки были самыми обыкновенными. Шуршание шин, да и только. Ни слов, ни имён, ни указаний мест. А запахи… обычный запах дорогого кожаного салона и чуть заметный – мужского парфюма. Вот и всё, что мне осталось. Хозяин… Боже! Если бы меня везли к Матвею, наверняка бы так и сказали. Хозяин…

Машина несколько раз свернула и плавно остановилась. Дверца открылась, и одновременно с тем, как меня вновь ухватили за локоть, дыхание перехватило. Я почувствовала приступ паники. Если там, в так называемом питомнике, мне было перманентно страшно, то теперь страх захлестнул с головой.

— Я никуда не пойду, — выдохнула, упираясь.

— Тебя никто не спрашивает. – Меня выволокли из машины.

Попыталась вырваться, но куда там! Через мгновение меня уже тащили по какой-то лестнице. Звуки улицы стихли, под ногами появился мягкий ворс ковра. Дом… Господи, что это за дом?! Внезапно меня с силой толкнули в спину, и я очутилась на полу. Ударилась бедром и коленкой, всхлипнула, но долго лежать мне не дали. Дёрнули вверх и заставили встать на колени. Кто-то стянул с моего лица повязку…

Подняв взгляд, я увидела сидящего передо мной мужчину. Вальяжно развалившись в кресле, он смотрел прямо, так, что у меня мурашки побежали по телу. Ледяные синие глаза… В горле встал ком, я невольно сглотнула. Он был красив: тёмные, чуть вьющиеся на висках волосы, твёрдые черты лица, крупный рот, щетина на скулах. Но глаза… Он словно гипнотизировал взглядом, проникал внутрь и выворачивал душу. У меня даже сомнений не возникло – вот он, мой новый хозяин. Потому что… Потому что так смотреть может только хозяин. Хозяин жизни. Не только моей, а вообще жизни.

Я всхлипнула. Он всё смотрел на меня с холодным равнодушием, презрением, и до слёз моих дела ему не было. Стянутые лентой руки болели, а внутри была пустота. Паника и пустота.

Что он со мной сделает?! Если теперь я его собственность, его игрушка, он может сделать со мной всё, что захочет. Абсолютно всё! Окружающего пространства я почти не различала. Вроде бы, тёмные стены, вроде бы, узорчатый ковёр. Вроде бы. Всё вроде бы. Я видела только его: крупного и поджарого, с пронзительными глазами, взгляд которых пугал меня с каждым мигом все сильнее.

— Вставай, — сказал он тихо, почти неслышно, и звук его голоса вновь вызвал у меня мурашки. Под кожу словно бы воткнули миллион маленьких ледяных иголок.

2

Милана

Кое-как я заставила себя успокоиться. Укуталась в ничего толком не скрывающий халат и принялась шарить по постели в поисках того самого осколка, коим несколько минут назад задела своего хозяина. Умом понимала, что делаю что-то глупое, что ничем мне этот жалкий черепок не поможет, но это, в сущности, было единственным, что я могла делать. Потому что… Потому что стоило остановиться, и на меня с оглушительной неизбежностью накатывало отчаянье.

Вещь, которой он будет пользоваться, когда захочет… Тщетность поисков была очевидной, и я уселась на скомканное одеяло, поджав под себя ноги. Осколок я так и не нашла. Наивная дура! Неужели он не забрал бы его? Конечно же, забрал… Только когда? Я и не заметила. Впрочем, движения его были такими стремительными, неуловимыми, что оно и не мудрено.

Меня бил озноб и, чтобы хоть как-то согреться, я укуталась в одеяло. Как же хотелось, чтобы рядом оказался Матвей. Просто прижаться к нему, услышать его голос, больше мне ничего не надо. Мой спокойный, тактичный Матвей… Правильно говорят, что люди совсем не ценят то, что у них есть и осознают, как много у них было, лишь потеряв. Я так долго не решалась сделать следующий шаг в наших отношениях, заставляла Матвея ждать, а что теперь? Теперь у меня нет права выбора.

Уснула я с трудом. Помимо беспокойных мыслей терзало меня и чувство голода. Весь минувший вечер я провела в одиночестве: никто не заходил ко мне, не стучал. Серые сумерки сменила ночная мгла, звуки, время от времени доносящиеся до меня сквозь дверное полотно стихли, дом погрузился в молчание. Сделав несколько глотков воды прямо из-под крана, я, как была в халатике, забралась под одеяло и закрыла глаза. Есть хотелось так, что живот, казалось, прилип к позвоночнику, но не орать же мне сквозь дверь. Судя по всему, так хозяин решил наказать меня за мою бездумную выходку. Что же, могло быть и хуже. Я представила себе родной город, Матвея… В моих мыслях мы с ним сидели в ресторанчике неподалёку от центра и ели печёную с сыром картошку. Он наполнял вином бокалы и говорил мне о будущем… О нашем будущем. Нормальном, где я не просто Милана, а его жена, где у меня есть фамилия, семья и право выбора.

Проснулась я от того, что кто-то резко раздвинул в комнате шторы. Прищурившись от яркого солнца, посмотрела на стоящую возле окна горничную. Та закрепила шторы лентами и, мазнув по мне взглядом, проговорила:

— Доброе утро, Милана. Вандор Александрович ждет Вас через полчаса в столовой.

Господи, какое лицемерие… Будто бы обеим нам не известно, кто я такая. Вандор Александрович ждет меня… А если я скажу, что не хочу, что она сделает? Несмотря на заманчивость идеи, я выдохнула:

— Хорошо.

К чему провоцировать человека, от которого целиком и полностью зависит моя жизнь? Вчера лишили еды – урок понят. Я – вещь. Если хозяин желает, чтобы вещь его переместилась из одной комнаты в другую, вещь должна подчиниться. Только так и никак иначе. Только вот как же тошно от этого… С трудом проглотив вставший в горле комок, я поднялась с постели.

— Мне нужно принять душ, — зачем-то сказала я горничной прежде, чем пойти в ванную.

Той, ясное дело, дела до моих нужд не было, лишь бы Вандор Александрович в итоге остался доволен.

— Платье будет лежать на кровати, — сухо проговорила она мне в спину, и я, на миг остановившись, кивнула как покорная марионетка.

Сегодня меня желают видеть в платье. И снова у меня нет выбора. Закрыв дверь ванной я прижалась к ней спиной и тяжело выдохнула. Новый день… Когда-то я слышала, что самое разумное – ставить перед собой небольшие цели и двигаться от одной к другой. Мол, так легче. И какую цель мне нужно поставить? Пережить это утро? Пережить этот день? Наверное. Но только что дальше? Выбор – вот что отличает человека от животного. А я, чёрт побери, человек! Я хочу выбирать! Хочу выбирать, что мне съесть, что надеть, с кем лечь в постель. Стиснув зубы, я подошла к ванной и включила воду. Ни к чему сейчас подобные мысли, до добра они не доведут. Пока я должна пережить это утро.

В столовую я спустилась в сопровождении охранника. Благо, к тому моменту, когда он вошёл в мою «темницу», платье надеть я уже успела. Короткое, оно едва доходило до середины бедра и струилось по телу белым шёлком. Ни трусиков, ни, тем более, лифчика на постели я не нашла и потому пришлось надеть его прямо на голое тело. Возможно, для кого-то и обычное дело ходить без белья, для меня – нет. Чувствовала я себя крайне неуютно. Что это? Ещё один способ унизить меня, указать на моё место? Или простая прихоть?

Стоило мне войти в столовую, я тут же увидела Вандора. Высокий и статный, он сидел на углу обеденного стола из красного дерева и смотрел на меня в упор, словно ждал, когда я войду. Увидев нас, он отсалютовал фарфоровой чашкой, которую держал в руках и поднёс её ко рту.

Я остановилась в нескольких метрах от него. Как и вчера, на нём были чёрные джинсы и чёрная рубашка. Жилистое запястье украшали чёрные наручные часы, а в вырезе виднелась цепочка из какого-то светлого металла. Серебро, белое золото или платина. Почему-то я склонялась в сторону двух последних вариантов.

— Проголодалась? – спросил он с лёгкой усмешкой, задевшей лишь уголок его рта.

Я не ответила. К чему, если он и сам прекрасно знает ответ. Его это, однако, не удовлетворило, и он спросил более вкрадчиво, с некоторыми угрожающими нотками в голосе:

3

Оказавшись на улице, я бросилась прочь от дома. Каждый миг мне казалось, что за спиной вот-вот раздастся окрик или звук выстрела. Трава щекотала босые ноги, а воздух врывался в лёгкие жадными, разрывающими плоть глотками. Впереди виднелись какие-то деревья, отделённые от дома широкой полоской изумрудно-зелёного газона. Только бы добежать туда… Мне хотелось обернуться, но это бы отняло драгоценные мгновения и поэтому я просто бежала вперёд. Сердце стучало в груди, в висках, пульсом отдавалось в каждой клетке моего тела. Что будет, если меня поймают, я даже думать боялась! В питомнике одна девушка как-то попыталась бежать… Господи, её крики после ещё долго звучали звоном у меня в голове. После я видела её – совершенно измученную и сломленную. Что с ней сделали никто из нас так и не узнал, но я уверена, — ничего хорошего. Если уж за малейшую провинность каждую из нас могли наградить ударом хлыста, что говорить о попытке побега… И всё же там мы были товаром. А кто станет портить собственный товар?

Добежав до деревьев, я юркнула меж стволов и помчалась дальше. Мелкие веточки больно впивались в ступни, раз я даже споткнулась и едва не упала. Куда теперь? На миг остановившись, лихорадочно обернулась по сторонам. Поодаль, меж скрывающих меня стволов, виднелся особняк. Двухэтажный, каменный, похожий на миниатюрный готический замок. Кажется, я даже башенку заметила… В горле стоял ком страха и отчаянья. Сделав глубокий шумный вдох, я побежала дальше. Деревья, деревья… Дом у кромки леса. Надо только затеряться в чаще и…

Внезапно передо мной выросла мощная фигура мужчины в чёрной форме. Не успела опомниться, как он с силой стиснул мою руку и, достав рацию, проговорил в неё коротко и чётко:

— Это Михаил, Вандор Александрович. Девушка со мной.

Я дёрнулась. Дыхание, шумное, перемешанное с хрипом и чем-то, напоминающим жалобный писк, вырвалось из груди рваными толчками. Ком подкатил выше и почти перекрыл доступ кислорода, глаза наполнились слезами. Я почувствовала, как из меня медленно уходят силы. Что теперь будет? Посмотрела в лицо охраннику в надежде хотя бы на каплю сочувствия, участия, но черты его были непроницаемы. Абсолютно спокойный, лишь немного оценивающий взгляд и мёртвая хватка на моём локте.

— Пожалуйста, отпустите меня, — взмолилась я, едва в силах шевелить губами. Слезы потекли по лицу. – Пожалуйста…

Не знаю, чего я хотела добиться. Наверное, это был последний крик отчаяния, агония. Понимая тщетность попыток избежать дальнейшего, я хваталась за соломинку, пусть и знала, что соломинка эта мало того, что слишком короткая, существует лишь в моём воображении.

Не обращая внимания на мои попытки упираться, охранник поволок меня обратно к лужайке. В стопу врезалась какая-то палочка, и я, вскрикнув, споткнулась. Тащивший меня мужчина даже не замедлил шаг. Думаю, если бы я упала, он бы просто поволок меня по земле.

Вандора я увидела ещё до того, как мы оказались на поляне. Он стоял в лучах солнца – одетый во всё чёрное и на фоне своего собственного замка казался лордом. Должно быть, у меня начиналась истерика, потому что вдруг захотелось рухнуть на колени и засмеяться.

Я снова споткнулась. От прикосновения прохладной травы к ногам стало чуточку легче, но это было так ничтожно по сравнению с происходящим, что облегчение продлилось не дольше секунды. Подтащив меня к Вандору, охранник встал истуканом. Я же практически повисла, удерживаемая его рукой – растрёпанная и жалкая.

— Спасибо, Михаил, — отрезал мой хозяин как будто спокойно. Однако от меня не укрылись холодные, угрожающие нотки в его голосе.

Должно быть, не укрылись они и от охранника. Он кивнул, но руку мою не выпустил.

— Можешь идти, — снова заговорил Вандор. – И скажи своим свободным ребятам, что, — он лишь мазнул по мне взглядом, а после снова посмотрел на охранника, — у меня для них есть… бонус. Думаю, они не откажутся от услуг нашей гостьи.

Уголка его рта едва заметно коснулась циничная усмешка, мне же стало по-настоящему жутко. Он предупреждал, что отдаст меня, если я ещё раз что-то вытворю, но…

— Пожалуйста, не надо, — в истерике проскулила я, дрожа всем телом. Михаил отпустил меня, и я едва держалась на ногах. – Пожалуйста! – рыдая, ухватила Вандора за рукав рубашки.

Он снова посмотрел на меня – холодно, с безразличием и, почти не шевеля губами, выговорил:

— Я тебя предупреждал, Милана. Повторять дважды – не в моих правилах.

— Прошу тебя, Вандор! – Я вцепилась в его руку крепче. Смотрела в его непроницаемое лицо и понимала – напрасно. Ему всё равно. Он преподаст мне такой урок, который я запомню на всю жизнь. Только вот в том, что после этого урока мне всё ещё будет хотеться жить, уверена я не была.

Мне хотелось казаться стойкой, сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства. Я стиснула зубы, но куда там. Из груди вырвался очередной жалобный всхлип, а потом ещё и ещё. Я рыдала, глядя на него, а он стоял и смотрел.

— Не надо, пожалуйста, — прошептала и мотнула головой. – Я всё что угодно сделаю, только не отдавай меня им! Пожалуйста! – с губ моих слетел истошный крик. – Вандор!

Он молчал, я же подогнула одну ногу, вторую, и опустилась перед ним на колени. Обеими луками обхватила его запястье и, задрав голову, посмотрела снизу вверх. Он же поджал губы и отвернулся.

— Прошу тебя… — ткнулась носом ему в ладонь. Господи, ну должны же у него быть хоть какие-то чувства! Хоть что-то же должен он чувствовать?! Есть же у него сердце, пусть даже и чёрное!

4.1

Не знаю, чего я ожидала. Может быть, что меня приволокут в дом и бросят в ноги Вандору, как это случилось накануне, может быть, что окажусь у него в кабинете. Но к хозяину меня не повели.

Я плохо помню, как меня волокли по лестнице на второй этаж. Ужас пережитого был настолько велик, что озноб не то что не прошёл, напротив, стал лишь сильнее. Я не сразу осознала, что стою у двери своей комнаты на втором этаже, и опомнилась только, когда меня втолкнули внутрь. Услышав звук проворачивающегося в замке ключа, я обернулась и сделала нетвёрдый шаг к постели. Но не дошла – так и упала, словно подкошенная, посреди комнаты на колени. Зажала рот ладонью и почти беззвучно заплакала.

Грудь болела, между ног всё ещё чувствовала чужие пальцы, грубые отвратительные прикосновения, тело казалось грязным и липким. Больше всего на свете я хотела встать под горячую воду и смыть с себя всю эту мерзость, но для этого надо было вначале просто встать. А встать в данный момент было выше моих сил.

Ещё несколько часов назад эта комната казалась мне тюрьмой, теперь же я молилась о том, чтобы дверь оставалась запертой. Не вытирая слёз, глянула в сторону выхода, словно хотела убедиться, что я в безопасности. Подтянула к себе согнутые в коленях ноги и, уткнувшись в них лбом, снова всхлипнула. Разве это жизнь?! Вот так, в постоянном страхе? С пониманием, что за любой твой проступок последует наказание? Что ты – бесправное существо, предназначение которого лишь в том, чтобы ублажать собственного хозяина?

Нет. Я не хочу так, не смогу! Лучше взять и разом прекратить это. Кое-как я встала с пола и, пошатываясь, прошла в ванную. Осмотрелась по сторонам, лихорадочно ища что-нибудь, что можно было бы использовать как… Что могло бы прекратить всё это. Взгляд наткнулся на белый шёлковый халат. Если взять поясок и привязать к чему-нибудь…

Вынув пояс из петелек, сжала его в кулаке и почти тут же отбросила на пол. Снова закрыла рот ладонью и зарыдала. Нет! Я хочу жить, я люблю жизнь. Почему я должна вот так?! Почему?! Плечи судорожно затряслись, и я, сама не зная зачем, помотала головой. Нет!

Дошла до ванной и как была – в платье, залезла внутрь. Включила воду и только потом принялась раздеваться. Платье липло к телу, а мне казалось, что это и не платье вовсе, а вся та мерзость, что я пережила. Я будто бы снова чувствовала прикосновения похотливых мужских рук, грубые пальцы, настырные губы, и это доводило меня до исступления, до истерики.

Кое-как раздевшись, я вновь подтянула ноги к груди и уткнулась в коленки. Шумно выдохнула. Из-за ранок стопы сильно щипало, и это было, наверное, тем единственным, что удерживало меня в реальности, не давало рассудку затуманиться. Я хочу жить. Хочу жить. Только… Потихоньку заскулив, прикусила кожу на колене. Не думать, не вспоминать. Просто забыть этот день, словно и не было его никогда. Словно всё, что произошло после моего побега – далёкий ночной кошмар. Забыть. И не делать больше опрометчивых поступков. Матвей, Господи… Ты же должен был выкупить меня! Ну почему?! Почему ты за мной не приехал?! Милый мой Матвей…

Я понимала, что выбора у меня нет. Лучше уж добровольно сдаться, подчиниться воли Вандора, чем ещё раз пережить то, что я пережила этим утром. Потому что этим утром он передумал, но если всё повторится… К горлу подкатила тошнота, и чтобы унять её, мне пришлось сделать глубокий вдох. Вдох получился неровным, надрывистым. Я выпрямила ноги и, повернувшись боком, погрузилась в воду до самого подбородка. Уставилась на чёрную стенку ванной и почему-то подумала, что я, должно быть, играю в данный момент роль жемчужины. Жемчужина…

Весь день ко мне никто не приходил. Я немного успокоилась, хотя при каждом доносившемся из-под двери шорохе вздрагивала, словно от удара плетью. Солнце за окном достигло зенита и потихоньку покатилось к закату, постепенно дом начали окутывать сумерки. Весь день мне очень хотелось спать. Слёзы и эмоциональное потрясение, должно быть, вытянули из меня все силы, но уснуть не давало постоянное напряжение и преследующее меня чувство страха. Стоило закрыть глаза, как тут же вздрагивала. Комната вновь стала моей тюрьмой. Про меня словно бы забыли, и это беспокоило меня. Потому что в то, что Вандор действительно про меня забыл, я не верила. Чего он выжидает? Что это, один из психологических приёмов, призванных довести меня до срыва? Так я и без того на грани. Лучше бы он пришёл сразу, лучше бы сделал уже всё, что хочет…

Сидя у окна, я смотрела на залитый кроваво-алым закатным солнцем горизонт. Будет ли у меня когда-нибудь ещё хотя бы капля свободы? Я столько в жизни не видела, не знала… Чёрт подери, мне было себя жалко! Именно жалко! Потому что я знала – ничего хорошего меня уже не ждёт. И всё-таки моё глупое сердце, душа, отчасти наивная, ещё на что-то надеялись. И я надеялась. На что? Не знаю… Просто знала – если во мне умрёт эта надежда, умру и я сама.

Ключ в замке провернулся, и я, моментально напрягшись всем телом, резко обернулась. В комнату вошла горничная. Я посмотрела на неё с вопросом. Хотелось есть, и в тайне я надеялась, что она принесёт мне хоть немного еды, но руки её были пусты.

— Господин Вандор Александрович ждёт Вас, — только и сказала она безучастным голосом, ожидая, когда я подойду.

Тянуть я не стала. К чему? Наряду с очередным приступом страха я испытала какое-то облегчение. Вот и всё…

Встав с мягкого пуфика, я приблизилась к женщине и, смерив абсолютно твёрдым взглядом, ответила с той же холодной учтивостью, что звучала в её голосе:

4.2

Мы прошли по длинному, устеленному мягким ковром холлу и оказались возле широких двойных дверей. Постучав, горничная открыла их и вошла внутрь. Взору моему тут же открылась огромная спальня, выполненная опять же в тёмных тонах, на этот раз – в тёмно-коричневом и каштановом. Тёмно-коричневые тяжёлые портьеры на окнах, покрывало на постели с абстрактным рисунком, мягкий ковёр под ногами. Несмотря на царящий в комнате мрак, большое пространство не создавало ощущение давления. Я уловила лёгкий запах сандала и табака, нечто терпкое – такой же запах исходил от самого Вандора.

— Ожидайте господина тут, — сказала горничная, подведя меня к постели, сама же направилась к двери.

Значит, у этой восковой куклы приказ оставить меня тут одну. Впрочем, нет. Я прислушалась. Из-за двери, находящейся в углу спальни, слышался шум льющейся воды. Должно быть, Вандор в ванной… Поняв это, я сглотнула. Горничная направилась к двери, но вслед я ей уже не смотрела. Сама того не замечая, сжала руки в кулаки и поняла это, только почувствовав боль от собственных ногтей, впивающихся в кожу. Несколько секунд стояла и неотрывно смотрела на закрытую дверь ванной, а потом опустилась на край постели. Должна ли я что-то говорить ему? Должна ли я вообще что-то говорить? Ведь я кукла, вещь, игрушка, а игрушки не разговаривают.

Плотно сдвинув ноги, я стала ждать. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем шум воды стих. Спустя ещё минуту дверь распахнулась, и я увидела стоящего в проёме Вандора. Волосы его были влажными, а бёдра обёрнуты тёмно-коричневым полотенцем. Готический принц… В этом тёмном царстве есть хоть один лучик света?!

Заметив меня, он прошёлся по мне оценивающим взглядом и, ни на чём не задерживаясь, вошёл в комнату. Выглядела я не очень: веки всё ещё были немного припухшими, а лицо очень бледным, и я знала это. Но не надеялся же он, что после того, что едва не случилось в том низком доме из серого камня со мной будет всё в порядке? Не будет. Возможно, не будет уже никогда.

— Поможешь мне одеться, — бросил Вандор, не поворачиваясь.

Одеться? Я посмотрела на него с недоумением. То есть я должна помочь ему одеться?! И как мне это сделать?! Помочь просунуть ему руки в рукава или подержать трусы, когда он будет просовывать ноги в прорехи?! Он же взрослый мужчина, так неужели ему нужна чья-то помощь?!

— Подойди, — вновь бросил он, и я послушно встала.

Приблизилась и, почувствовав исходящий от него запах мыла смешанного с исходящим теплом, сглотнула. Вандор медленно, лениво обернулся и посмотрел на меня – вначале в лицо, потом в вырез халата. Под его холодным, стальным взглядом я съежилась. Пальцем он провёл по коже вдоль ворота, чуть отодвинул край в сторону и оголил мою грудь. Я заметила, как в глубине его ледяных глаз вспыхнуло чёрное пламя. Думала, он дотронется до меня, но он этого не сделал, только отодвинул и другую сторону халата так, что теперь грудь моя была голой.

— Опустись на колени, — тихо приказал он.

Поначалу я не совсем поняла, чего он от меня хочет. Он пугал меня – сила, исходящая от него, колкий лёд его взгляда, поросль тёмных волос на его груди, его тихий бархатный голос, не оставляющий мне права выбора. Взгляд мой метнулся к его лицу, а он, не произнеся больше ни слова, указал на пол. Я подчинилась. Опустилась на колени, и как была, в наполовину распахнутом халате, посмотрела на него снизу вверх. Он чутка дёрнул подбородком, и только теперь мне стало ясно, что означал этот приказ. Прямо перед моим лицом было полотенце. То самое тёмно-коричневое полотенце, что скрывало его бёдра.

В горле мигом пересохло, и я снова сглотнула вставший в горле тугой ком. Выдохнула. Пальцы мои нерешительно дёрнулись, и я несмело тронула узел. Противиться даже не подумала – слишком хорошо запомнился сегодняшний урок. Кара за неповиновение будет очень суровой, и Вандор ясно дал мне это понять.

Ткань полотенца топорщилась, я понимала, что он уже возбуждён, и боялась увидеть это. Снова посмотрела снизу вверх, но стоило мне сделать это, рука Вандора опустилась на мой затылок, и он резко подтолкнул меня вперёд. Я подползла совсем близко. Потянула узел, и в следующий миг полотенце упало на пол.

Член его был огромным. Таким огромным, что у меня заколотилось сердце. Как мне сделать это?! Я же никогда не делала ничего подобного. Против воли вырвался всхлип, а к глазам подступили слёзы.

— Бери его, — донеслось до меня. – Иначе я могу и передумать.

Он действительно мог передумать, и я понимала это. Только от понимания легче мне не становилось, напротив, затрясло почти так же, как и днём. Слёзы покатились по щекам, из груди вырвался новый всхлип. Вандор снова толкнул меня, и я впечаталась в его пах. Шумно вдохнув, он намотал мои волосы на свою ладонь и ткнул носом. Невольно я упёрлась ладонями ему в бёдра.

— Давай, поработай ртом, — по-прежнему спокойно проговорил он, и я, ведомая одной лишь интуицией, кое-как обхватила его пальцами.

Он был таким большим, что сделать это я смогла с трудом. Провела от основания до головки и, не давая себе времени думать, приоткрыла рот. Провела языком по самому кончику и постаралась взять глубже, но тут же закашлялась. Выпустила его, но Вандор снова толкнул меня. Пальцами я чувствовала набухшую венку. Погладила по ней, а потом ладонью назад-вперёд. И снова… Опять обхватила губами и стала ласкать, не особо понимая, что делаю.

— Давай, — процедил он, и начал двигать бёдрами, одновременно насаживая меня на себя. Его член проникал в самую глотку, мне не хватало воздуха, а по щекам бежали слёзы. Он трахал меня в рот, а я ничего не могла с этим поделать…

5.1

Милана

Уснуть не получалось, хотя в тот момент, когда я, свернувшись на огромной постели, укрылась одеялом, казалось, что сон настигнет меня, едва голова коснётся подушки. От переживаний и слёз ныло в висках, а горло неприятно саднило. В какой-то момент я снова почувствовала желание расстаться с жизнью, но быстро отогнала его, запретив себе даже думать об этом. Я выдержу. Обязательно всё выдержу. Не бывает же так, что чёрная полоса длится вечно, пусть даже сейчас кажется, что выхода нет.

Вот и случился мой первый сексуальный опыт… Воспоминания вызывали отвращение, жалость к самой себе и горькое разочарование. Я понимала, что это, вероятнее всего, продолжение наказания за мою опрометчивую попытку побега, но легче от этого не было. Говорят, некоторые девочки из питомника попадают в хорошие, добрые руки…

Тяжело вздохнув, я присела в постели и дотянулась до тумбочки, где лежал небольшой пакетик с имбирным печеньем. Я обнаружила его, когда горничная привела меня обратно в комнату. Был ещё картонный стаканчик с чаем – достаточно горячий и вкусный. Его я выпила практически сразу, несмотря на душившие меня слёзы. Так и сидела, отхлёбывая глоток за глотком, невидящим взглядом смотрела в стену и не переставая ревела о своих так и не сбывшихся мечтах о семье, о будущем, о собственном доме, о жизни, которую так хотела прожить…

Разбудило меня небрежное прикосновение к талии. Распахнув глаза, я дёрнулась в сторону, но меня тут же вернули обратно. Я почувствовала едва ощутимый запах сандала и дорогого алкоголя, услышала шумный выдох. В темноте комнаты едва угадывался силуэт нависшего надо мной мужчины. Я узнала его, несмотря на то, что ничего толком не видела, и сжалась, словно маленький напуганный кролик перед удавом. Вандор.

Склонившись ко мне, он шумно втянул воздух возле моей шеи, ладонь его скользнула к груди. Горничная забрала моё платье, и я решила приберечь халат, потому что боялась, что он – единственное, что мне оставили, а потому легла спать совершенно обнаженной. И сейчас мой хозяин уверенно и настырно гладил меня, а я лежала одеревеневшая, и боялась даже дышать.

Губы его коснулись шеи, я почувствовала прикосновение тёплого, чуть влажного языка. К ложбинке меж ключиц, к коже, к венке, где лихорадочно бился пульс. Вцепилась пальцами в простынь. Неужели сейчас это и случится? Внутри всё сжалось от паники. Я понимала, что должно произойти, понимала неизбежность этого, но горло моё ещё болело, а в сознании отчётливо отложились воспоминания о только-только пережитом унижении. Если он будет столь же беспощаден и теперь… Я знала, насколько огромен его член и понимала, что не выдержу этого. Он разорвёт меня, не оставит от меня ничего живого.

Пальцы Вандора заскользили вокруг моего пупка, и я с трудом сдержала готовый сорваться с губ всхлип. Самое страшное, что сейчас его прикосновения были столь нежными, что могли бы быть даже приятными. Могли бы. Могли бы, если бы я не помнила, какой он на самом деле.

— Ты такая сладкая, — услышала я горячий бархатный шепот, и вновь ощутила запах спиртного. – У меня от тебя яйца трещат.

Судя по тому, что в бедро мне упирался его огромный твёрдый член, он не врал. И это пугало меня. Задрожав, я сжалась, Вандор же поцеловал меня в скулу, легко прикусил кожу. Я почувствовала, как его пальцы, протиснувшись меж моих ног, коснулись плоти. Новый вдох у моего лица, мягкие поглаживающее движения…

— Блядь, — пробормотал Вандор, и опустился рядом на кровать.

Развернул меня спиной и вжал ягодицами в свой пах. Я поняла, что он обнажен точно так же, как и я. Член его упёрся в меня так сильно, что у меня снова перехватило дыхание. И снова он не дал отстраниться. Ни на сантиметр. Едва я пошевелилась, хозяин властно прижал меня рукой к своему телу. Ладонь его лежала у меня на животе, и я чувствовала тяжесть его руки. И снова это было приятно. Очень страшно и волнующе приятно одновременно. Если бы он только был со мной немного нежным…

— Я обещаю… — зашептала было, но он оборвал меня одним лишь резким:

— Заткнись и лежи спокойно.

Я тут же замолчала. Недавний опыт лучше всяких напоминаний подсказывал мне, что противостоять этому мужчине не стоит даже в мелочах, а уж сейчас, когда он пьян, тем более. Лежи спокойно… Я лежала, боясь даже пошевелиться. От руки его исходил жар, от его жилистого крепкого тела исходил жар, и этот жар проникал в меня.

Неужели он снова меня не тронет? Что это? Продолжение игры, правила которой мне даже неизвестны? Хочет довести до отчаянья, до истерики, до нервного срыва. Так я уже! Уже, чтоб его! Ожидание — самая худшая из всех возможностей. Пусть бы уже всё случилось. Он ведь купил меня для того, чтобы трахать, так чего тянет? Или решил загнать, как кот мышку? Помучить перед тем, как вонзить зубы в шею?

На глаза навернулись слёзы. Я ещё не отошла от того, что случилось утром и после, в его комнате, а теперь это… Нервы не выдерживали, сознание ломалось. А Вандор лежал позади и размеренно дышал, даже во сне прижимая меня к себе так, что я понимала – мне не вырваться. Как ни странно, сейчас прикосновения его были даже приятны. По крайней мере, не вызывали отторжения. Но это только сейчас. Иллюзия ночи. Утром же… Я знала, что стоит увидеть его ледяные глаза, поймать пробирающий до костей взгляд, и иллюзия растворится. Потому что я – вещь.

5.2

Вандор

Похмельем я страдал крайне редко, и этот день не стал исключением. С самого утра курьер привёз бумаги из главного офиса, и, чтобы уделить этому время, мне пришлось выбраться из постели ещё до семи. Отцу моему принадлежала крупная корпорация, занимающаяся грузоперевозками по всему миру, я же руководил её дочерним ответвлением в России. Доход корпорация приносила внушительный, но и внимания, несмотря на огромный штат надёжных, проверенных работников, требовала предостаточно.

Бросив взгляд на укрытую лишь по пояс девчонку, я стиснул зубы. Красивая, сука! Как увидел её в том каталоге, сразу понял – вот оно, а уж когда её привезли мне… Сразу захотелось послать всё к чёрту и оставить себе. Только нахрена она мне?! Хотя… Я снова окинул голую девицу взглядом, и уголок моего рта дёрнулся. Блядь!

Стоило разобраться с бумагами, охрана оповестила меня о том, что приехал Алекс. И какого дьявола ему потребовалось в начале двенадцатого?! Зевнув, я встал с кожаного кресла и потянулся, разминая затёкшие мышцы. Мысленно отметил, что несколько сеансов тайского массажа мне не повредят и сделал заметку после ухода лучшего друга дать указания кому-нибудь из обслуги, чтобы привезли ту девчонку, что была у меня пару недель назад.

Друг вошёл в кабинет через несколько минут и протянул руку. Я ответил на рукопожатие и тут же хлопнул по плечу. Внешне Алекс разительно отличался от меня – волосы светлые, глаза серые, но во всём остальном… Я хмыкнул. Пожалуй, он был единственным человеком, которому я доверял едва ли не больше, чем самому себе.

— Неважно выглядишь, — заметил Алекс, и я снова усмехнулся.

— Пришлось вчера заскочить на одну частную вечеринку. Сборище ослов… А сегодня еще и бумаги с самого утра подоспели.

— То-то я и смотрю, — отозвался друг, усаживаясь в моё кресло.

— А ты какого лешего с самого утра?

— Да был неподалёку, — лениво отозвался Алекс и вытянул ноги. — Заскочил на подарок посмотреть, — губы его искривила усмешка. – Показывай, что там. И неплохо было бы кофейку организовать.

Хитрый лис. Так вот значит, что его принесло. А говорят, что любопытные твари – бабы. Впрочем, после того, как я описал ему девчонку, не мудрено, что другу захотелось на неё взглянуть. Думаю, мне бы тоже захотелось, тем более, что у самого Алекса в последнее время интересного ничего не случалось, как, в общем-то, и у меня.

— Детка-конфетка, — в свою очередь усмехнулся я, а после снял трубку внутренней связи и попросил приставленную к Милане горничную: — Приведи девчонку в кабинет. – Пару секунд подумал и добавил: — Нет. Сделай нам с Алексом два кофе, и пусть она принесёт его. И пошевелись. У тебя на всё десять минут.

В ответ горничная выдала дежурное «конечно, господин Вандор», но меня это не обмануло. Ленивая сука, такая же, как и та, что я выпер позавчерашним вечером, лишив не только рекомендаций для будущего нанимателя, но и денег за последний месяц работы. На предплечье моём до сих пор красовалась царапина, оставленная девчонкой в первый же день её тут пребывания. И, учитывая, кто именно готовил комнату, наказание для горничной следовало бы выбрать куда более жёсткое. Оправдания её меня не волновали. Осколок разбитой пару недель назад вазы был красноречивее всяких слов. Ладно, чёрт с ней! Найти бы теперь другую, только толковую. Не моя забота, конечно, но…

Через несколько минут раздался тихий стук, и дверь приоткрылась. В кабинет, неся в руках серебряный поднос с расставленными на нём чашками, вошла Милана, а следом за ней показалась горничная. Легко кивнув, я отпустил последнюю и переключился на девчонку. Сегодня она была бледнее, нежели накануне, веки немного припухли, но это её нисколько не портило. Да еб твою мать! Стоило скользнуть взглядом по её длинным подтянутым ногам, по скрытому лишь тонким шёлком короткого халатика заду, как почувствовал знакомое напряжение в паху. Так бы и поимел её прямо тут, на глазах у Алекса.

— Хороша, — присвистнул Алекс, когда девка, ставя поднос на стол, чуть нагнулась и, ухватив за поясок халата, подтянул к себе. Погладил по бедру и шлёпнул по заду, словно породистую кобылу. К своему удивлению я понял, что мне это не по нутру. Под халатом она была голая, и это заводило, вызывало непонятное раздражение. Но другу я, ясен хрен, ничего не сказал. Пусть развлекается, если хочет, только, естественно, в пределах разумного. Судя по ухмылке, друг мою покупку оценил.

— Слушай, я бы себе такую заимел, — проговорил он и заставил опуститься девку к себе на колени.

Её огромные голубые глаза распахнулись, будто у фарфоровой куклы, волосы, чёрные, волнистые, качнулись тяжёлой волной. Тихо вскрикнув, она обмерла и уставилась на меня не то с ужасом, не то с мольбой. Заметив руку Алекса, опустившуюся на её голую острую коленку, я отвернулся и занялся кофе. К своей собственности я всегда относился достаточно ревностно, но эта злость, это недовольство… Хренова сука! Трахнуть её и дело с концом! Как вспомню её полные слёз глаза… Но какой у неё рот! Не помню, когда в последний раз получал такое удовольствие от минета. Нужно было, конечно, быть с ней поаккуратнее. Судя по анкете, девочка совсем нетронутая, вот только стоило мне почувствовать её мягкие губы, её язык, сил сдерживаться не осталось.

Глотнув кофе, я снова посмотрел на Алекса. Тот в ответ не сводил взгляда с меня. Прищурившись, он неспешно цедил кофе, придерживая одной рукой Милану за талию. Потёрся подбородком о висок девчонки и снова поднёс чашку ко рту.

6.1

Милана

Проснулась, едва за окном забрезжил рассвет. От природы жаворонком я не была, любила поваляться в постели, но могла подстроиться под нужный режим. В детском доме режим был столь же неотъемлемой частью моей жизни, как ограничение личного пространства и свободы. Нет, совсем уж плохо не было. С детства я отличалась достаточно покладистым характером и умела терпеть, а потому нянечки меня любили. Помню, как одна из них подсовывала мне конфеты, когда я была ещё совсем маленькой, а другая уже позже взяла в парк аттракционов вместе со своими детьми. Нянечки меня любили, и там, в далёком-далёком детстве я наивно надеялась, что одна из них удочерит меня, но…

Перевернувшись на другой бок, я уставилась в окно, на сереющее рассветное небо и подумала о Стэлле. Она оказалась единственной девушкой в питомнике, кто хоть как-то помог мне в первые дни. В те дни, когда мне было особенно страшно. Что с ней будет? В отличие от меня, за годы в детском доме научившейся приспосабливаться, она почти всю жизнь провела на улице и походила на волчонка. Увидев её в первый раз, я подумала, что она, должно быть, настоящая сука… По сути, она и была сукой: закрытая, резкая и зачастую отстранённая. И всё же, она оказалась единственной, кто обнял меня в мою первую ночь в питомнике, когда я, испуганная, беззвучно плакала, боясь разозлить охрану. Это уже после меня, как одну из самых перспективных в плане продажи, поселили в отдельную комнату, поначалу же нас было человек десять.

Но дело не во мне… Сейчас, глядя на то, как полоска неба в зазоре меж штор из грязно-серой превращается в бледно-голубую, я всё отчётливее понимала, что долго Стэлла в питомнике не продержится. Владельцу не нужны проблемы. А надеяться на то, что ей повезёт, и она попадёт к хорошему хозяину… Вряд ли. Я видела, каких девушек выбирают: милых, длинноволосых и послушных. Девушек со светлой кожей и розовыми сосками, без татуировок на теле. Таких, как я. И не важно, что она очень красивая. Мужчинам, готовым платить большие деньги, нужно другое. Как бы мне хотелось знать, что с ней всё в порядке…

Прикрыв глаза, я выдохнула и укуталась в одеяло. Что у нас осталось? Что у каждой из нас осталось? Воспоминания о прошлом, о детстве, о Стэлле застряли комом в горле, и я поспешила отогнать их. к чему это, если изменить я ничего не могу?

Примерно в десять утра в комнату ко мне вошла горничная. Та самая, что приходила вчера. Тактично и безэмоционально поздоровавшись, она поставила на тумбочку возле постели поднос с кофе и тарелкой чего-то, напоминающего украшенную свежими фруктами овсянку, и сказала, что через час я должна быть готова.

— К чему я должна быть готова? – не сдержав непонятно откуда взявшегося раздражения, осведомилась я и перевела взгляд с тарелки на женщину.

— К встрече с господином Вандором, — ответила она и пошла к двери.

Внезапно захотелось выругаться матом. Неужели нельзя двигаться нормально, говорить нормально, отвечать нормально?! Мне так и казалось, что если сдёрну с неё униформу, на спине у неё обнаружится прикрытая крышечкой выемка для батареек. Точно такая, как были у старых кукол в моём детском доме. Перевернёшь их, и они завякают своё однотонное «мама», а если уложишь на спину, закроют стеклянные глаза.

— А что господину Вандору от меня потребовалось? – не сдержавшись, осведомилась я.

— Он мне не сообщил, — тут же сказала горничная, обернувшись ко мне лишь на мгновение, и, поняв, что больше задавать вопросов я не намерена, вышла из комнаты.

Обхватив стаканчик с кофе ладонями, я подошла к окну. Окна комнаты выходили на внутренний двор. Поодаль виднелся край открытого бассейна, а правее – беседка, утопающая в тени старых плодовых деревьев. Господин Вандор… Ненавижу его! Господи, как же я его ненавижу! Отпив кофе, я заставила себя успокоиться. Просто не думать, не чувствовать. Я – кукла, точно такая же, как та, что только что вышла за дверь моей спальни. Нужно отключить чувства. Стэлла говорила мне, что тело – это только тело. Если тебе делают больно, нужно просто отключить чувства и спрятаться. Туда, где когда-то было хорошо, в потаённый уголок. Всё, что делают с телом можно пережить. Нужно только спрятаться.

Когда я в сопровождении горничной спустилась вниз, Вандор, одетый в чёрные джинсы и чёрную рубашку, стоял у последней ступеньки лестницы. Увидев меня, он кивнул горничной и сказал:

— Пойдём.

— Куда? – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать, стоит ли вообще открывать рот.

Губы его, красиво очерченные, исказила едва заметная ухмылка, а на щеке появился намёк на ямочку. Почему-то это привело меня в ступор. Ямочка… Я смотрела на него и не могла понять, почему меня это так удивило. У тысяч людей на щеках ямочки, и нет в этом ничего такого.

В сопровождении охраны мы прошли в гараж. Передо мной открыли дверцу огромного чёрного внедорожника, и я замялась. Куда он собирается меня отвезти?! Обратно в питомник или куда ещё? Почему-то мне стало дико страшно, так страшно, что ноги стали ватными, а руки покрылись мурашками.

— Куда мы едем? – спросила практически шепотом. На мне был лишь шёлковый халатик, прихваченный пояском. Ни обуви, ни белья. Я почувствовала, как похолодели мои руки, а внутри всё перевернулось.  – Вандор… Господин Вандор…

— Просто Вандор, — глянув на меня, отчеканил он.

6.2

Вандор

Не знаю, что заставило меня устроить этот фарс, тогда как всё необходимое запросто можно было заказать через интернет. Одежду, обувь, аксессуары и даже нижнее бельё. Дёрнул же меня чёрт!

Стоя возле стойки одного из элитных бутиков, я с сомнением осмотрел ряды увешанных тряпками стеллажей и проговорил, отвечая на вопрос девушки администратора:

— Думаю, сделаем упор на платья. Нам нужно несколько – пять-шесть. Ещё несколько маек, джинсы и шорты. И, конечно, нижнее бельё.

Я усмехнулся. Стоящая рядом Милана не произнесла ни слова за то время, что я обсуждал её будущий гардероб, но на последних словах вскинула голову. Мне показалось, или во взгляде её промелькнуло что-то похожее на протест?

— Можете пройти в примерочную, — вежливо ответила администратор. – Наши консультанты подберут для вас всё, что нужно.

Я шлёпнул Милану по заду и кивнул в указанную девушкой сторону.

— Пошла.

Она снова посмотрела на меня, а после направилась к отгороженному шторой отсеку с примерочной. Я осмотрел её со спины. Хороша, что уж! Ноги длинные, но не тощие, лодыжки тонкие, ступни маленькие, аккуратные, а задница… задница как орех. Пожалуй, всё-таки стоит её раз-другой поиметь.

— Необъезженная ещё, — вновь усмехнувшись, сказал я, и администратор с пониманием кивнула.

Я направился вслед за Миланой, по пути вскользь осматривая открывающиеся моему взору манекены. На одном было длинное платье тёмно-синего цвета, на другом – короткий зелёный сарафан. Нет… Проходя мимо вешалок с короткими белыми платьями, я обратил внимание на одно – кружевное, полупрозрачное. А вот это самое то. Взял вешалку и, присмотревшись, перекинул через руку. Пожалуй, это может быть интересно…

— Я думала… — начала было Милана, когда я вошёл за ней в примерочную кабинку.

— Думать – не твоё дело, — отрезал я и посмотрел на неё так, что она тут же притихла. – Снимай халат.

Когда она коснулась пояска, я заметил, что руки у неё подрагивают. Боится? Вот и хорошо, пусть боится. В следующий раз будет думать, прежде чем выкинуть какую-нибудь глупость. А её попытка побега была ничем иным, кроме как глупостью. И думаю, урок она получила запоминающийся. Пусть скажет спасибо, что я вовремя остановил ребят. Другой на моём месте мог этого не сделать. Тот же Алекс, к примеру. Уверен, он довёл бы дело до конца, чтобы уж наверняка. Я бы, возможно, тоже довёл, если бы ситуация была несколько другой. А так, можно сказать, девчонке повезло.

Дождавшись, когда полы халата разошлись, я сдёрнул его с её плеч и вручил ей платье. Взяв его, она прикрыла кружевом грудь и смущённо отвернулась. Мне открылся прекрасный вид сзади. Если она думала, что так выглядит менее вызывающе… Я шлёпнул её по голым ягодицам, а после не удержался и, обхватив обеими ладонями, с силой сжал. Девчонка тихо пискнула, напряглась, а я провёл ладонями вверх, по спине. Придвинулся к ней, обхватил грудь.

— Не надо… — прошептала она.

Я слышал, как дрожит её голосок. Тонкий, девчоночий, и это вызывало во мне странное раздражение. Что не надо?! Что, мать её, не надо?! Да окажись на моём месте другой, она бы уже давно стояла раком и скулила. Она вообще соображает, кто она и что?! Решу, что хочу, чтобы сосала – будет сосать, решу развлечь друга – будет лежать под ним. Надо – не надо – об этом ей лучше забыть раз и навсегда. Давно было пора забыть!

— Ты, по-моему, не уяснила, — жёстко выговорил я, резко дёрнув её за локоть и развернув к себе лицом, — что права голоса ты не имеешь.

— Я тоже человек! – внезапно выпалила девчонка, в упор глядя на меня своими огромными голубыми глазищами. – Я чувствую так же, как любой человек, я…

В глазах её заблестели слёзы. Я сжал её локоть сильнее и, чётко выговаривая каждое слово сказал:

— Ты – вещь. Я купил тебя, Милана. Тебе должны были объяснить это.

— Я человек, — возразила она совсем тихо, каким-то сдавленным шёпотом. – Человек, а не вещь.

Мне захотелось ударить её. Видимо, желание это отразилось на моём лице, потому что она съежилась. Моргнула, и две крупные капли покатились по побледневшим щекам.

— Не смей перечить мне, не смей мне говорить, что нужно делать, а что нет, — продолжил я. – У тебя нет права выбирать, нет права командовать, нет права указывать мне. В твоих интересах вести себя так, чтобы меня это устраивало.

— А на что у меня есть право?! – всхлипнув, с истеричными нотками в голосе спросила она. – На что?!

— Ни на что, — тут же ответил я и оттолкнул её от себя. – И прекрати истерики. Чтобы я больше не видел твоих слёз! Меня это раздражает.

Губы её задрожали, подбородок тоже. Не хватало мне только соплей безымянной девки, купленной для одной цели. Либо она безнадёжно глупая, либо слишком смелая. Паршиво и то, и другое. В питомнике мне обещали покладистую девочку с мягким характером, так что это всё мне нахрен не нужно.

— Надень платье, — прочеканил я.

Она снова развернулась ко мне задом и принялась натягивать кружево. Движения её были какими-то рваными, более резкими, пару раз до меня донеслись тихие всхлипы, и это вызвало новую волну раздражения. Перед тем, как повернуться, девчонка вытерла слёзы практически неуловимым движением. Умница. Возможно, не всё с ней так безнадёжно.

7.1

Вандор

Четыре дня вне дома сделали своё дело: я устал и был зол. Люди частенько раздражали меня неумением вовремя заткнуться и просто подумать мозгами, но представители собирающейся заключить с нами сделку компании превзошли многих. После каждой из двух встреч, что пришлось посетить, голова начинала трещать от того количества лишних слов, что въедались в мозг, и хотелось лишь одного – побыстрее оказаться дома.

На столе меня ждало несколько анкет из агентства по подбору персонала. На сей раз я решил проконтролировать это лично, и теперь с огромным нежеланием взялся за бумаги. Фотографии казались одинаковыми: совершенно одинаковые взгляды, позы, выражения лиц. Отложив бумаги, я нажал кнопку на устройстве для внутренней связи и приказал:

— Приведи ко мне Милану, — а потом, ухмыльнувшись воспоминаниям, добавил: — Пусть принесёт кофе.

После возвращения я ещё не видел её. Самолёт приземлился поздно ночью и, честно говоря, устал я так, что было не до этого. Сейчас же… Кофе мне в действительности не помешает.

Девчонка вошла в кабинет, едва я успел прочитать пару анкет. Что-то подсказывало мне, что их содержимое, в сущности, окажется таким же одинаковым, как и фотографии: безупречный послужной список, возраст, навыки.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась Милана. Подошла к столу и встала по другую сторону, не выпуская из рук поднос с кофе. Я кивком отпустил горничную и, когда дверь закрылась, жестом приказал поставить кофе на стол. Платье на девчонке было бледно-розовое, короткое, с круглым вырезом. Достаточно скромное и в то же время стильное – я специально выбрал его для дома.

— Посиди, я пока занят, — проговорил, указав ей на кресло, и она покорно опустилась в него.

Замерла, словно натянутая струна, я же принялся дальше просматривать анкеты. Через несколько минут отодвинул их и сделал ещё один глоток кофе. Скользнул взглядом по столу и заметил ещё одну анкету, не имевшую отношения к прочим. Анкета самой Миланы. Сам не зная зачем, подвинул ближе. Имя, рост, вес… фотография. В жизни она, пожалуй, даже привлекательнее, чем на снимке. Красивая девчонка. Губы, глаза, веснушки. Дата рождения. Я перечитал ещё раз и посмотрел на притихшую девчонку. Сделал новый глоток, потянулся.

— Говоришь, ты тоже человек? – не удержался я от усмешки.

Глаза её в непонимании распахнулись, и я уловил промелькнувший во взгляде страх. Маленькие ладони сжались в кулачки, а губы приоткрылись в нерешительности.

— Я… — начала было она, но я жестом заставил её замолчать.

— У тебя же сегодня день рождения, так?

— Так, — прошептала она.

— Людям обычно дарят на дни рождения подарки. – Несмотря на усталость, настроение у меня было хорошее. Сделка, как ни крути, прошла успешно, важный клиент в кармане. Даже отец поздравил с самого утра, а уж чтобы дождаться от него одобрения, нужно постараться. – Иди сюда, – поманил Милану пальцем.

Она немедля встала, подошла. Застыла в ожидании. Я открыл ящик стола и, вытащив оттуда флакончик с духами, отдал ей. Ненавижу парфюм на женской коже, но этот запах мне понравился. Очень тонкий, свежий – малина и едва уловимые нотки мяты.

— Держи, — протянул духи.

Она посмотрела мне в лицо, потом перевела взгляд на флакончик в моей руке и снова уставилась в глаза.

— Бери, — повторил я. – Можешь считать, что это подарок на день рождения.

Милана несмело протянула руку и взяла пузырёк.

— Спасибо, — сказала она и, сняв крышку, поднесла к носу.

— Нравится? – пристально наблюдая за ней, спросил я, и она кивнула. Брызнула на запястье. До нюха моего тут же донёсся запах малины, и это вызвало во мне какое-то смутное удовлетворение. Запах ассоциировался у меня с ней и казался для неё идеальным. Неожиданно в голову пришла ещё одна мысль, и я подманил девчонку ещё ближе. Указал на анкеты. – Выбирай.

— Что это? – удивлённо спросила она и вновь посмотрела на меня.

— Анкеты горничных. Та, что сейчас занимается тобой, делать этого больше не может.

— Почему? – поинтересовалась она, но интереса в её голосе я не заметил.

— Потому что это не её обязанности. Или она тебе нравится?

Милана отрицательно мотнула головой. Я коснулся её голой ноги, пальцами погладил кожу. Она напряглась, но вида не подала. Отложила одну анкету, другую… Через несколько минут тяжело вздохнула и проговорила:

— Они… Они все такие же. Одинаковые.

Я прищурился. Снова пристально взглянул на неё и переспросил:

— Одинаковые?

Она опять кивнула, нерешительно прикусила губу изнутри, заправила прядь волос за ухо. Как ни странно, в этот момент я почувствовал желание чем-нибудь побаловать её. Хрен с ними, с горничными. Они и правда все одинаковые.

— Сам выберу, — отрезал я, отодвигая анкеты. – Раз у тебя сегодня день рождения… Чего бы ты хотела? – Заметив её недоумение, добавил: — В пределах разумного, само собой.

— Я не знаю… — замялась она.

— Учти, второй раз спрашивать не стану, Милана.