Мой, и только мой

Глава 5

Следующим вечером Кэл сидел на своем привычном месте, ближе к хвосту зафрахтованного самолета, на котором «Старз» возвращались из Индианаполиса в Чикаго. Свет в салоне потушили, футболисты спали или, надев наушники, слушали музыку. Кэл размышлял.

Болела лодыжка, травмированная в четвертом периоде. На замену выпустили Кевина. Отыграл он без особого блеска, но один бросок ему удался: на пятьдесят три ярда, приведший к победному «заносу».

Травмы досаждали ему все чаще: вывих плеча на тренировочном сборе, здоровенная гематома на бедре в прошлом месяце теперь вот это. Врач команды диагностировал сильное растяжение. Это означало, что Кэл не сможет тренироваться всю неделю. В свои тридцать шесть он старался не вспоминать что даже великий Монтана ушел с поля в тридцать восемь Не думал он и о том, что восстанавливается после травм не так быстро, как раньше. Помимо лодыжки ныли колени, болели ребра, а бедро жгло как огнем. Кэл знал, что добрую часть ночи ему придется отмокать в ванне с гидромассажем.

Уик-энд выдался крайне неудачным. Сначала Розибад, потом эта травма. Кэл до сих пор не мог поверить, что не воспользовался презервативом. Такого он не позволял себе даже в юности. А тут и не вспомнил об этом до ее ухода. Едва он увидел ее, вспыхнувшая страсть заставила забыть обо всем.

Может, у него поехала крыша, думал Кэл. Будь на месте Розибад другая фанатка, он бы не пустил ее на порог. В первый раз он еще мог сослаться на то, что крепко выпил, но для Индианаполиса оправданий не находилось. Он ее захотел, он ее и взял — просто, как ясный день.

Кэл даже не понимал, чем она привлекала его. Одна из привилегий хорошего спортсмена — право выбора, и он всегда выбирал самых молодых и красивых женщин. Что бы она ни говорила, ей никак не меньше двадцати восьми, а на таких старух он обычно и не смотрел. Ему нравились свеженькие красотки, с высокой грудью, ртом-бантиком, запахом росы.

От Розибад же пахло ванилью. И еще ее зеленые глаза. Она не отводила взгляда, даже когда лгала. Он к этому не привык. Ему нравились женские глаза, в которых читались флирт и обожание. В глазах Розибад такого не просматривалось. Забавно, конечно, учитывая, что она постоянно ему врала.

Кэл думал об этом и на пути в Чикаго, и чуть ли не всю следующую неделю. Запрет на тренировки тоже не способствовал улучшению настроения. И лишь в пятницу самодисциплина наконец-то взяла верх, заставив его забыть обо всем, кроме предстоящего матча с «Денверскими жеребцами».

Матч, полуфинал кубка конференции, Кая, несмотря на боль в плече, отыграл достойно. Однако потери в защите не позволили им сдержать атаки соперников. «Денвер» победил двадцать два — восемнадцать.

На том и закончился пятнадцатый сезон Кэла Боннера в НФЛ.

Мэри, секретарь, которого Джейн делила с двумя другими профессорами кафедры физики в Ньюберри, протянула ей несколько листков розовой бумаги.

— Звонил доктор Нгуен из Института Ферми. Он хочет переговорить с вами до четырех часов. Доктор Давенпорт назначил заседание кафедры на среду.

— Спасибо, Мэри.

Несмотря на суровое лицо секретаря, Джейн с трудом удержалась, чтобы не обнять ее. Ей хотелось танцевать, прыгать до потолка, бегать по коридорам, говоря всем и вся, что она беременна.

Искушение поделиться своей радостью было велико, но Джейн сдержалась: прошел только месяц, и она могла принимать желаемое за действительное. А уж Мэри, известная сплетница, раззвонила бы об этом по всему колледжу.

Один человек, впрочем, уже обо всем знал, и Джейн это тревожило. Двумя днями раньше Джоди заглянула к ней и заметила книги по проблемам беременности, которые Джейн опрометчиво оставила на кофейном столике. Впрочем, вечно скрывать свое состояние от Джоди она бы не смогла, а потому не стала ничего отрицать. Но ее смущало, что в доверительницы к ней попала эгоистка, которая едва ли сохранит в тайне обстоятельства зачатия ее ребенка.

Хотя Джоди и обещала, что унесет этот секрет в могилу, Джейн особо в это не верила. Однако Джоди так искренне порадовалась за Джейн, что последняя, закрывая за собой дверь кабинета и включая компьютер, решила, что волноваться об этом не стоит.

Прежде всего она соединилась с библиотекой Лос-Аламоса, чтобы узнать, какие новые материалы поступили со вчерашнего дня. С этого начинали работу практически все ведущие физики мира. Большинство людей первым делом открывали утреннюю газету. Физики связывались с библиотекой Лос-Аламоса.

Но этим утром, вместо того чтобы сосредоточиться на новых поступлениях, Джейн думала о Кэле Боннере. Джоди говорила, что большую часть февраля он проведет в поездках по стране, выполняя коммерческие обязательства, а в начале марта уедет в Северную Каролину, где жили его ближайшие родственники. То есть она могла не беспокоиться, что столкнется с ним в соседнем супермаркете.

Это успокаивало, но тревога все-таки не покинула ее. Джейн гнала от себя эти мысли, пытаясь сосредоточиться на экране, но слова расплывались перед глазами. Вместо них она видела детскую, которую намеревалась отремонтировать.

Она уже решила, что выкрасит ее в желтый цвет и нарисует радугу, которая протянется от стены к стене через потолок. Губы Джейн разошлись в улыбке: ее бесценный ребенок будет расти, окруженный прекрасным.

Джоди злилась. Парни обещали ей ночь с Кевином Такером, если она найдет подарок на день рождения Бомбера, но уже подходил к концу февраль, то есть со дня рождения прошло больше трех месяцев, а своего она так и не получила. Вот и сегодня Кевин флиртовал с какой-то из своих подружек. Джоди это просто бесило.

Мелвин Томпсон устраивал в «Зебре» вечеринку, и на нее пришли все футболисты, еще остававшиеся в городе. Хотя официально Джоди работала, она не отказывалась выпить с гостями и наконец достаточно набралась, чтобы решить вопрос с Джуньером Дунканом. После полуночи она нашла его у стола для бильярда в компании Джермайна Кларка.

— Мне надо поговорить с тобой, Джуньер.

— Позже, Джоди. Разве ты не видишь, что мы с Джермайном не закончили партию?

Ей хотелось вырвать кий из его рук и отдубасить по голове, но так набраться она еще не успела.

— Вы, парни, мне кое-что пообещали, а футболки с двенадцатым номером в моем шкафу по-прежнему нет. Наверное, вы в отличие от меня забыли про Кевина.

— Я же тебе говорил, мы над этим работаем. — Джуньер послал шар в среднюю лузу, промахнулся. — Черт!

— Вы мне это говорите уже три месяца, так что словами я сыта по горло. Когда же я пытаюсь обратиться к нему, он смотрит на меня так, словно я невидимка.

Джуньер отступил от стола, пришла очередь Джермайна, и Джоди порадовало смущение, проявившееся на его лице.

— Дело в том, Джоди, что с Кевином у нас определенные сложности.

— Он не хочет спать со мной, так?

— Дело не в этом. Он встречается с двумя другими женщинами, так что тут все не просто. Вот что я тебе скажу. Давай я устрою тебе Роя Роулинза и Мэтта Труата?

— Не болтай ерунды. Если бы я хотела этих вечных запасных, то трахнула бы их давным-давно. — Она скрестила руки на груди. — Мы договорились. Если я нахожу вам шлюху, которую вы дарите Бомберу на день рождения, то получаю ночь с Кевином. Свою часть сделки я выполнила.

— Не совсем.

От явственного Каролинского выговора, раздавшегося у нее над ухом, по спине Джоди пробежал холодок. Она повернулась, чтобы встретиться с ледяным взглядом светло-серых глаз Бомбера.

Откуда он здесь взялся? Вроде она видела, как две блондинки повисли на нем у стойки бара. Что он делает в бильярдной?

— Ты ведь нашла не шлюху, не так ли, Джоди? Она облизала губы.

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— А я думаю, знаешь. — Она подпрыгнула, когда его длинные пальцы сомкнулись на ее запястье. — Извините нас, парни. Мы с Джоди выйдем на минутку. Нам есть что обсудить.

— Ты чокнулся. На улице собачий холод!

— Долго мы там не пробудем. — И Бомбер увлек ее к двери черного хода.

Весь день радио предупреждало о похолодании, и когда они вышли в темный проулок, при каждом их выдохе воздух тут же обращался в пар. Джоди дрожала всем телом, чему, похоже, Бомбер только радовался. Деться ей было некуда, а потому он не сомневался, что она ответит на все его вопросы.

Кэл настороженно относился к любым загадкам, как в футболе, так и в жизни. По собственному опыту он знал, что загадка означала одно: кто-то собирался сыграть не по правилам, а он сюрпризов не любил.

Конечно, он мог получить все ответы у парней, но ему не хотелось, чтобы они заподозрили, что Розибад запала ему в душу. Об участии Джоди в этой затее он узнал, лишь подслушав ее разговор с Джуньером.

Дело в том, что он действительно не мог забыть Розибад. Мыслями он то и дело возвращался к ней. Его волновало, в скольких еще номерах побывала она в последнее время со всеми ее разговорами о пэ-сэ-у и духовных наставниках. К примеру, она могла обратить свое внимание на «Медведей», и Кэл поневоле гадал, с кем из них она трахается не раздеваясь.

— Кто она, Джоди?

Зубы Джоди выбивали дробь: рабочая одежда, короткая юбчонка и легкая блузка не спасали от холода.

— Шлюха, которую я нашла.

Инстинкт самосохранения подсказывал Кэлу, что на этом стоит остановиться. Вдруг он узнает то, чего знать ему вовсе не следует? Но он стал одним из лучших куортербеков еще и из-за сильно развитого чувства опасности. Вот и теперь, по еще неведомой ему причине, волосы у него на затылке встали дыбом.

— Не дури мне голову, Джоди, ты знаешь, я этого не люблю. — Он отпустил ее руку, но зато придвинулся вплотную, прижимая к стене.

Ее взгляд метнулся в сторону.

— Одна моя знакомая.

— Имя.

— Я не могу… Понимаешь, сказать не могу. Я обещала.

— Напрасно.

Она начала потирать руки, зубы продолжали стучать.

— Господи, Кэл, тут холоднее, чем в Сибири.

— А по-моему, нормально.

— Она… Ее зовут Джейн. Это все, что я знаю.

— Я тебе не верю.

— Это твое дело! — Она попыталась протиснуться мимо него, но он, чуть переместив корпус, блокировал ей путь. Кэл видел, что девушка напугана, и это его вполне устраивало. Ему хотелось как можно быстрее поставить точки над i.

— Фамилия?

— Я забыла. — Джоди обхватила плечи руками. Ее упорство начало раздражать Кэла.

— Тебе нравится крутиться среди наших парней, так? Она подозрительно взглянула на него.

— Парни как парни.

— Я думаю, ты недоговариваешь. Я думаю, что для тебя они — смысл жизни. И я знаю, что ты очень расстроишься, если никто из них больше не придет в «Зебру». И никто не захочет иметь с тобой дело, даже запасные.

Он знал, что загнал ее в угол, но Джоди предприняла последнюю попытку уйти от ответа:

— Она — хорошая женщина, для которой настали тяжелые времена, и я не хочу, чтобы ей стало еще хуже.

— Фамилия!

Джоди помялась, но все-таки сдалась:

— Джейн Дарлингтон.

— Продолжай.

— Это все, что я знаю.

Кэл понизил голос до шепота:

— Последнее предупреждение. Рассказывай все, что я хочу знать, или тебя не подпустят к команде на пушечный выстрел, — Ну ты и дерьмо.

Он молчал, ожидая ответа.

Джоди потерла застывшие плечи, злобно глянула на него.

— Она — профессор физики в Ньюберри.

Он ожидал услышать все что угодно, но не такое.

— Профессор?

— Да. И работает в какой-то лаборатории. Названия не помню. Очень умная, но мужиков у нее нет и… Она не хотела ничего плохого.

Чем больше узнавал он, тем сильнее ощущал надвигающуюся опасность.

— Почему она выбрала меня? Только не говори, что она фанатка «Старз», я знаю, что это не так.

Джоди дрожала от холода.

— Я ей обещала. Важнее этого для нее ничего нет.

— Мое терпение на исходе.

Перед Джоди стояла трудная дилемма: или спасать свою задницу, или предавать подругу. Но Кэл знал, к какому она придет выводу, еще до того, как девушка заговорила.

— Да, она мечтала заиметь ребенка! И не хотела, чтобы ты знал об этом.

Кэла окатило холодной волной, но отнюдь не потому, что температура воздуха понизилась до нуля. Джоди исподлобья смотрела на него.

— Она не собиралась обращаться к тебе после рождения ребенка и требовать деньги. У нее хорошая работа, она умная, поэтому почему бы тебе не забыть обо всей этой истории.

С трудом Кэлу удалось вдохнуть.

— Ты хочешь сказать, что она беременна? Она использовала меня, чтобы забеременеть?

— Да, но ребенок как бы и не твой. Ты был донором спермы. Так она думает.

— Донором спермы? — Он чувствовал, что сейчас взорвется. Если не сам, то голова разлетится точно. Кэл ненавидел постоянство во всех его проявлениях, даже в одной квартире не жил подолгу, и на тебе — ребенок. Невероятным усилием воли ему удалось взять себя в руки. — Почему я? Скажи: почему она выбрала меня?

В глазах Джоди мелькнул страх.

— Тебе это не понравится.

— Готов спорить, что ты права.

— Она — гений. Потому что она была умнее всех, в детстве ее считали выродком. Естественно, она не хочет такого для своего ребенка. Вот она и искала для донора спермы не такого, как она сама.

— Что значит не такого? О чем ты?

— Кого-нибудь из тех… Ну, не гения.

Кэлу хотелось тряхнуть ее так, чтобы все зубы посыпались на землю.

— Что ты несешь? Говори прямо, почему она выбрала меня? Джоди опустила глаза.

— Потому что думает, что ты глуп.

— Изотоп с тремя протонами и семью нейтронами нестабилен. — Повернувшись спиной к восьмерке своих студентов, шесть юношей и две девушки, Джейн продолжала рисовать на доске. — Отнимем у лития-одиннадцать один нейтрон, и за ним последует второй. Оставшийся литий-девять и два нейтрона образуют систему из трех тел.

Она так углубилась в объяснение нейтронного облака в изотопах лития, что не обратила внимания на легкий шумок за ее спиной.

— Литий-одиннадцать называют… — скрипнул стул, она услышала шепот, — называют… — шуршание бумаг, снова шепот. В недоумении она обернулась, чтобы понять, что отвлекает студентов.

И увидела Кэла Боннера. Он привалился плечом к стене, сложив руки на груди.

Кровь бросилась в лицо Джейн, впервые в жизни у нее возникло ощущение, что сейчас она лишится чувств. Как он ее нашел? Что он здесь делает? На мгновение она попыталась убедить себя, что ему не узнать ее в деловом наряде: строгое шерстяное платье, забранные назад волосы и очки! Он же никогда не видел ее в очках. Но похоже, он ее узнал.

В классе повисла мертвая тишина. Студенты как зачарованные уставились на футбольную знаменитость. Он же не обращал на них ни малейшего внимания, не отрывая взгляда от Джейн.

Такой неприкрытой ненависти она еще не видела. Ледяные глаза, тяжелые складки у рта. А она сама словно превратилась в тот самый неустойчивый изотоп, о котором она только что рассказывала студентам.

Однако до конца урока оставалось еще десять минут, и Джейн нашла в себе силы совладать с нервами. Прежде всего, решила она, надо выпроводить его из класса, чтобы она могла закончить лекцию.

— Вы не могли бы подождать в моем кабинете, мистер Боннер, пока мы не закончим. Он дальше по коридору.

— Я отсюда никуда не уйду. — Тут он повернулся к студентам:

— Урок окончен. Уходите.

Студенты быстренько поднялись, закрывая блокноты, хватая пальто. Противоречить ему Джейн не решилась, но последнее слово осталось за ней:

— Мы практически выполнили намеченное на сегодня. Продолжим в среду.

Один за другим студенты вылетели из класса, с любопытством поглядывая на столь странную парочку. Когда последний переступил порог, Кэл оторвался от стены, подошел к двери, запер ее на замок.

— Откройте дверь. — Джейн не на шутку перепугалась, оставшись с ним наедине в маленьком, без единого окна классе. — Мы сможем поговорить в моем кабинете.

Кэл занял прежнюю позицию у стены, со скрещенными на груди руками. На шее пульсировала синяя вена.

— Мне так и хочется разорвать тебя на куски.

Джейн охватила паника. Теперь она поняла, почему руки скрещены у него на груди, а пальцы упрятаны под мышки: он едва сдерживал себя.

— Нечего сказать? Как же так, доктор Дарлингтон? При наших прежних встречах слов вам хватало с лихвой.

Джейн пыталась успокоить себя, убедить, что волноваться не о чем, он просто узнал, что она совсем и не шлюха, и пришел, чтобы излечить рану, нанесенную гордости воина. Господи, мысленно взмолилась она, не допусти ничего другого.

Кэл медленно двинулся к ней, она инстинктивно подалась назад.

— Как ты можешь с этим жить? — рявкнул он. — Или мозгов у тебя так много, что не осталось места для сердца? Ты думала, что мне наплевать, или рассчитывала, что я никогда ничего не узнаю?

— Узнаешь? — едва слышно выдохнула она, упираясь спиной в исчерченную мелом доску.

— Так вот, профессор, мне не наплевать. Не наплевать! Джейн бросило в жар, одновременно ее прошиб пот.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Чушь собачья. Ты лгунья.

Он надвинулся на нее, ей же горло словно забила вата.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Конечно, хочешь. — Их лица почти соприкасались. Она уловила запахи мыла, шерсти, ярости. — Я говорю о ребенке, профессор. О том, что ты решила забеременеть с моей помощью. И насколько мне известно, сорвала банк.

Силы покинули ее. Она оперлась локтем о подставку для мела.

Только не это. Господи, только не это.

Ей хотелось уползти в темный угол, свернуться калачиком, чтобы никто ее не видел.

Кэл больше ничего не сказал. Просто ждал.

Она глубоко вдохнула. Уже поняла, что уверения в обратном не помогут, но едва сумела найти нужные слова:

— Теперь тебя это не касается. Пожалуйста, забудь об этом. В ту же секунду он схватил ее за плечи и оторвал от классной доски. Губы его побелели. Вены набухли еще сильнее.

— Забыть? Ты хочешь, чтобы я забыл?

— Я не думала, что тебя это так взволнует! Я не думала, что для тебя это будет иметь хоть какое-то значение!

Его губы едва шевельнулись:

— Имеет.

— Пожалуйста… я мечтала о ребенке. — Она скривилась: пальцы Кэла впились в предплечья. — Я не хотела втягивать тебя Считала, что ты ничего не узнаешь. Я никогда… никогда такого себе не позволяла. Я ничего не могла с собой поделать… а по-другому не получалось.

— Ты не имела права.

— Я знала… знала, что поступаю нехорошо. Но в то же время ничего нехорошего в этом не видела. Я могла думать лишь о ребенке.

Он отпустил ее, и Джейн видела, с каким напряжением дается ему контроль над собой.

— Были и другие способы. Без моего участия.

— Банки спермы исключались.

В его взгляде сквозило презрение.

— Исключались. Надо же. Извини, я в ученые не вышел. Деревенщина, знаешь ли. Уж объясни почему.

— Мой ай-кью — сто восемьдесят.

— Поздравляю.

— Моей заслуги в этом нет, так что гордиться нечем. Такой я родилась, но иногда это скорее проклятие, чем дар Божий, и я хотела обычного ребенка. Поэтому так тщательно выбирала отца. — Она тоже скрестила руки на груди, подбирая слова, дабы еще больше не разозлить его. — Мне требовался мужчина с… э… со средним интеллектом. А в банки сперму обычно сдают студенты-медики.

— Не каролинские тупицы, которые зарабатывают на жизнь гоняя мяч по полю?

— Я знаю, что использовала тебя, — ее пальцы начали крутить пуговицу на платье, — но в данный момент я могу только извиниться.

— Ты можешь сделать аборт.

— Нет! Я люблю этого ребенка всем сердцем и не хочу даже слышать об аборте!

Джейн думала, что он начнет спорить, но Кэл молчал. Она повернулась и отошла к стене, на безопасное расстояние, оберегая себя, оберегая ребенка.

Она слышала, что он идет за ней, чувствовала спиной его буравящий взгляд.

— Тогда поступим следующим образом, профессор. Через несколько дней мы оба отправимся в соседний Висконсин, где репортеры не будут нам докучать. Там и поженимся.

Джейн ахнула, с такой ненавистью он выплюнул последнее слово.

— И не рассчитывай на рай в коттедже с розовыми стенами, потому что этот союз рожден в аду. По окончании церемонии мы расстанемся до рождения ребенка. Потом разведемся.

— О чем ты говоришь? Не пойду я за тебя замуж. Ты не понимаешь. Мне не нужны твои деньги. Ничего мне от тебя не нужно.

— Мне без разницы, что тебе нужно, а что — нет.

— Но почему? Зачем?

— Не хочу плодить беспризорников.

— Этот ребенок не будет беспризорником. Я…

— Заткнись. У меня вагон прав, и я позабочусь о том, чтобы получить их все, вплоть до договора о совместной опеке, если я сочту, что он мне необходим.

— Совместная опека? — вскинулась Джейн. — Этому не бывать! Ребенок мой.

— Зря ты так думаешь.

— Я тебя к нему не подпущу!

— Ты потеряла право голоса, как только приступила к исполнению своего мерзкого плана.

— Я не пойду за тебя.

— Пойдешь. И знаешь почему? Потому что я скорее уничтожу тебя, чем допущу, чтобы мой ребенок родился вне брака.

— Сейчас другое время. Одиноких матерей миллионы. Люди не придают этому никакого значения.

— А я придаю. И послушай меня. Попытаешься взбрыкнуть, я потребую полную опеку! И затаскаю тебя по судам, пока не разорю.

— Пожалуйста, не делай этого. Ребенок мой! И только мой!

— Скажешь об этом судье.

У нее перехватило дыхание. Боль в груди не давала произнести ни слова.

— Я привык валяться в грязи, профессор, и, по правде говоря, меня это особо не волнует. Более того, даже нравится. Поэтому или мы договоримся полюбовно и останемся чистенькими, или вынесем все на публику, где придется запачкаться, не говоря уже о том, что обойдется все это в кругленькую сумму. Так или иначе, я своего добьюсь.

Она пыталась осознать его слова.

— Но почему? Ты же не хочешь ребенка.

— Ребенок мне действительно не нужен, и я буду проклинать тебя, пока не умру. Но он не виноват в том, что его мать — лживая сучка. Как я и сказал, не хочу плодить беспризорников.

— Я на это не пойду. Этого я не хочу.

— Тяжелое дело. Мой адвокат свяжется с тобой завтра. Он подготовит толстый брачный контракт. Там будет все прописано — и о нас, и о ребенке. Я не смогу пользоваться твоими деньгами, ты — моими. И моя материальная помощь пойдет только ребенку.

— Мне не нужны твои деньги! Разве ты не слушал меня? Я смогу позаботиться о ребенке сама! Мне ничего от тебя не нужно!

Кэл проигнорировал крик ее души:

— Мне скоро уезжать в Северную Каролину, поэтому мы займемся этим немедленно. За неделю покончим со всеми формальностями, поженимся, а все вопросы, связанные с ребенком, будем решать через моего адвоката.

Он не оставил камня на камне от ее грандиозных планов. Перед ней разверзлась бездна. Как она сможет отдавать ребенка этому варвару, даже на короткое время?

Она будет с ним бороться! Он не имеет никаких прав на ее ребенка! Плевать ей, сколько у него миллионов и как дорого обойдется ей судебный процесс. Ребенок ее! Она не позволит ему и близко подойти к нему. Он не имеет права…

И тут заговорила ее совесть, Право у него есть. Все права. Благодаря ее дьявольской хитрости он стал отцом ребенка и, нравится ей это или нет, имел полное право принимать участие в его судьбе.

Джейн сумела взглянуть правде в глаза. Даже если у нее найдутся деньги на длительный судебный процесс, она на это не пойдет. В эту ситуацию она попала только потому, что пренебрегла принципами, по которым жила, убедила себя, что цель оправдывает средства. Идти дальше по этому пути она не могла. С этого мгновения в своих решениях она должна исходить только из одного критерия: что лучше для ребенка?

Джейн собрала бумаги, направилась к двери.

— Я об этом подумаю.

— Подумай, подумай. Время у тебя есть. Подписать все бумаги ты должна в пятницу, до четырех часов дня.

— Доктор Дарлингтон едва успела к назначенному сроку. — Брайан Дельгадо, адвокат Кэла, постучал по брачному контракту, занимавшему центральное место на его столе. — Она появилась здесь около четырех, очень расстроенная.

— Хорошо. — За неделю Кэл так и не отошел: его по-прежнему переполняла ярость. Слишком уж большую свинью подложила ему Джейн. Он вновь увидел ее в классе. Темно-оранжевое платье с двумя рядами золотых пуговиц, забранные назад волосы, большие очки, скрывающие зеленые глаза. Она больше напоминала какого-нибудь ГУКа[19], чем женщину, побывавшую в его постели.

Кэл подошел к окну, посмотрел на автостоянку. Через два дня он женится. Все его существо бунтовало против этого решения, все, за исключением моральных принципов, на которых его воспитывали: мужчина не должен бросать своего ребенка, даже нежеланного.

Он не хотел в своей жизни ничего постоянного. Во всяком случае, до тех пор, пока мог играть в футбол. А он еще мог и хотел, находясь в самом расцвете сил. Он выполнит свой долг перед ребенком, но Джейн Дарлингтон заплатит за то, что посмела манипулировать его жизнью. Он никому не позволял шпынять себя. Не позволял и не позволит.

— Я хочу наказать ее за это, Брайан. Узнай о ней все.

— Что именно тебя интересует?

— Я хочу знать, где у нее слабое место.

Кэл знал, что Дельгадо идеально подходит для такой работы: еще молод, но глаза акулы, а хватка железная. Он представлял интересы Кэла уже пять лет. Умный, агрессивный, умеющий хранить секреты: ничего лишнего за пределы его конторы не выходило. Иногда желание ублажить своего важного клиента перехлестывало у Дельгадо через край, но Кэл полагал, что с таким недостатком можно мириться. Пока с этой историей он разбирался быстро и эффективно, так что Кэл не сомневался, что и дальше у Дельгадо проблем не возникнет.

— Она не должна выйти сухой из воды, Брайан. Я женюсь на ней, потому что должен, но это еще не конец. Она должна узнать, что ошиблась с выбором. Я не из тех, кого можно использовать как сортирную бумагу.

Дельгадо задумчиво постукивал ручкой по договору.

— Вроде бы она живет очень тихо. Едва ли я найду в ее шкафу много скелетов.

— Найди все, что только можно. Пусть этим займутся твои лучшие люди. Выясни, что для нее самое важное в работе, в карьере. Этого мы и постараемся ее лишить.

Кэл буквально видел, как крутятся колесики в голове Дельгадо, оценивая сложности, которые могли возникнуть при выполнении этого поручения. Менее агрессивный и честолюбивый адвокат скорее всего отказался бы. Но не Брайан. Ему нравилось «убивать».

Уходя от Дельгадо, Кэл принял еще одно решение: он должен защитить наиболее дорогих ему людей от последствий того, что натворила Джейн Дарлингтон. Его семья еще не пришла в себя после смерти Черри и Джейми, и он не будет вываливать на них новые горести. Что же касается ребенка… Да, насколько он себя помнил, его считали жестким, даже жестоким, но и справедливым. И он не собирался наказывать ребенка за грехи матери.

Мысли о ребенке он тут же выкинул из головы. Думать об этом рано. Сейчас его заботила только месть. Да, на это потребуется время, но он больно ударит ее, так больно, что она никогда этого не забудет.

В ночь перед свадьбой Джейн не находила себе места от ужаса. Не могла ни есть, ни спать, но сама церемония прошла очень уж буднично. В кабинете висконсинского судьи они пробыли меньше десяти минут. Обошлись без друзей, цветов, поцелуев.

По окончании церемонии Брайан Дельгадо, адвокат Кэла, сообщил ей, что Кэл отбывает в Северную Каролину и всю необходимую информацию она будет получать или передавать через него. Кэл не говорил с ней вовсе.

Уехали они, как и прибыли в Висконсин, каждый на своей машине. Вернувшись домой, Джейн почувствовала безмерное облегчение. Все кончено. В следующий раз она увидит его не скоро.

К сожалению, она не приняла во внимание вездесущесть прессы. Через два дня спортивный комментатор «Чикаго трибюн», по наводке пожелавшего остаться неизвестным висконсинского клерка, опубликовал статью о тайном бракосочетании самого знаменитого в истории команды куортербека и доктора Джейн Дарлингтон, профессора физики Ньюберри-колледж.

И началась журналистская вакханалия.