Мой наглый босс

Глава 49

Катя

— Хорошо, — нервно выкрикиваю, глядя на братца. — Отвези меня к маме, — от волнения, дыхание сбивается. Ноги немеют, а в уголках глаз скапливаются слезы.

— Быстро ты передумала, — насмешливо выдает он. — Падай в тачку, поговорим по дороге.

Бросаю беглый взгляд в окна Лёшиного кабинета.

«Если б ты меня выслушал. Дал бы шанс сказать то, что у меня на душе» — проносится в моей голове.

— Тебя долго ждать?

— Иду, — в груди неприятный осадок. Почему же всё настолько сложно?

Порой люди так глупы. Одна фраза, слово, взгляд и всё рушится. Недоговоренность. Вот что действительно рушит всё в этом мире. Умолчал, не сказал, подумал что не важно, а по факту оказывается иначе. Одно слово может спасти и убить одновременно.

— У меня к тебе предложение, — по-деловому начинает братец.

— Слушай, если я согласилась, чтоб ты подвёз меня до больницы, это не значит, что я готова пойти на твоё предложение, — решительно отказываюсь я.

— Выслушай сперва. Че истерить то раньше времени? Ныть будешь потом, когда мама в гробу лежать будет, — безжалостно произносит он и я каменею от его слов.

— Не говори при мне подобного. Моя мама в надёжных руках. У неё есть все лекарства, чтоб нормально жить, — говорю я, будто стараясь саму себя убедить в этих словах.

— Ладно, потом обсудим лечение. Сейчас просто выслушай, — выдает он.

Безразлично отворачиваюсь к окну, стараясь не думать о его словах про маму.

— Короче тема такая. На компе у твоего босса есть невзрачная папка с названием: «договора». В ней вся его клиентская база. Тебе не надо делать ничего сверхестественного. Придёшь к нему в кабинет и скопируешь её на флэшку. Потом отдашь мне и на этом всё. Правда ведь легкотня? Тем более для тебя. Я смотрю ты неплохо сблизилась с ним, — он продолжает говорить колкости, намекая на нашу связь с Лешей, а я не могу думать ни о чем кроме здоровья мамы.

Почему ей стало хуже? Разве лекарства не должны помочь?

— Эй, ты меня слушаешь вообще? — его рука касается моих пальцев и от неожиданности я вздрагиваю, ударяясь головой о дверцу машины. — Че пугливая то такая? Я ж так, спросить.

— Не трогай меня, пожалуйста. По поводу твоего «мега-умного» плана, я сразу скажу — нет. Ты нашёл не того человека, чтоб творить гадости. Тем более я догадываюсь как это важно для моего босса, — обрубаю я, потирая ушибленное место.

— Не пори горячку. Я подожду тебя у крыльца. Интересно послушать как ты переобуешься, — наигранно смеется он, паркуясь неподалёку от входа в больницу.

Тревога волнами заполняет меня изнутри. Откуда у него столько уверенности?

— Это напрасно, — отвечаю, покидая салон. — Спасибо, что подвез. Надеюсь больше не увидимся с тобой. Забудь нашу семью точно так же как делал все эти годы. Мы чужие люди.

— Ох, Катюша, какая же ты наивная. Думаешь нехорошо предавать свою компанию?

— Я честный человек и не собираюсь никому вредить.

— Никому кроме собственной семьи? И всё ради чего? Ради Лехи? Да у него таких как ты сотни. Ты очередная дурочка, которая сохнет по нему и не видит ничего вокруг. Иди к матери, я всё же подожду. Мало ли ты передумаешь.

— Исключено. Даже если Лёша относится ко мне как к наивной девочке, это не повод рушить то, что он создавал годами! Не все люди такие гнилые как ты.

— Иди, посмотри кто еще с гнильцой, — буркнул он и перегнулся через сиденье, чтоб закрыть мою дверь.

В полном замешательстве, на трясущихся ногах я направилась в приёмный покой. Сердце бешено билось в груди, отбивая пугающий ритм.

Без всяких возражений меня пропускают. Это странно, ведь в прошлый раз меня хотели прогнать и если бы не лечащий врач мамы.

Эхо моих шагов разносится по пустым коридорам. Из палат доносятся тихие всхлипы.

Я словно попала в фильм ужаса. Ещё немного и из-за угла обязательно должен появиться монстр.

Дыхание спирает.

Триста шестая палата, триста седьмая, смотрю на номера палат, всё ближе подходя к заветной двери.

Триста восьмая.

Касаюсь прохладной ручки и неуверенно толкаю её вперёд.

Картина, что предстаёт перед моими глазами шокирует. Ноги подкашиваются. Опираюсь на косяк двери, не веря своим глазам.

— Мама! — с губ срывается истошный крик.