Мой неизвестный Чапаев

Глава 13. Колчак

Весной 1919 года, усилив свои армии свежими пополнениями, обмундировав и вооружив их с помощью иностранных капиталистов, Колчак устремился к югу в Уфимском направлении. Его армии, захватив Уфу, Белебей, Бугульму, Бугуруслан, двигались к Волге. На всех вагонах, в которых перебрасывали колчаковцы свои войска, было написано яркими красками: «На Москву!»

Колчаковский генерал Белов писал: «Если иметь в виду полную разруху на железных дорогах в тылу у красных, дальнейшее их сопротивление возможно только как акт отчаяния».

Фрунзе предложил создать ударную группировку наших войск для контрнаступления во фланг и тыл колчаковских армий.

Наступление колчаковских войск началось 4 марта ударом Сибирской армии встык между 2 и 3 армиями. С захватом Оханска и Осы Сибирская армия стала развивать наступление на сарапульском направлении. В течение всего марта армии вели ожесточенные бои, сдерживая натиск противника, но уже первого апреля были сданы Воткинск и Сарапул.

За месяц боев 2-я армия потеряла до 10 000 человек. Большие потери несла и 3-я армия. В то время как Сибирская армия Колчака сумела продвинуться на 80-130 километров.

Западная армия Колчака нанесла удар в центре Восточного фронта по левому флангу 5-й армии и б марта смяла его. 10 марта колчаковцы захватили Бирск, 14 марта — Уфу. Притом в Уфе в руки белых попали большие запасы хлеба, фуража, суда речной флотилии.

Мост через Белую остался неповрежденным. Это позволило противнику воспользоваться железной дорогой и в тот же день захватить станцию Чишмы. Центр Восточного фронта оказался прорванным. Потеряв половину своего состава, 5-я армия отходила по двум расходящимся направлениям: вдоль железных дорог на Бугульму и на Белебей. Это еще больше расширило прорыв. В тылу советских войск вспыхнули контрреволюционные мятежи. Они охватили Самару, Сызрань, Сенгилеевск, Ставрополь и Меликесский уезд...

В ночь на 11 марта в Самаре взбунтовался и захватил склады с оружием 175-й полк.

ЦК РКП(б) и Советское правительство признали Восточный фронт главным фронтом Республики и решили провести срочные мероприятия по его укреплению.

За короткое время на Восточный фронт было отправлено около 55000 человек пополнения. А с других фронтов переброшены воинские части и соединения, вооружение и боеприпасы.

Для борьбы с колчаковскими соединениями на главном самаро-уфимском направлении Михаил Васильевич Фрунзе перебросил с оренбургского направления значительные силы, в том числе и 25-ю дивизию.

ИЗ ПРИКАЗА ВОЙСКАМ ЮЖНОЙ ГРУППЫ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА О НАЗНАЧЕНИИ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА ЧАПАЕВА НАЧАЛЬНИКОМ 25-Й СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ

№ 3, г. САМАРА 22 МАРТА 1919 г.

Параграф 1

Командира 1-й бригады бывшей Александрово-Гайской стрелковой дивизии т. Чапаева допускаю к исполнению должности начальника 25 дивизии.

Bp. командовавшему дивизией т. Луговенко обратиться к исполнению своих прямых обязанностей по должности начальника штаба 25-й стрелковой дивизии...

КОМАНДУЮЩИЙ ЮЖНОЙ ГРУППОЙ

И ЧЛЕН РЕВВОЕНСОВЕТА М.ФРУНЗЕ

ПОМОЩНИК КОМАНДУЮЩЕГО ГЕНЕРАЛЬНОГО

ШТАБА НОВИЦКИЙ

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ЮЖНОЙ ГРУППЫ

ВОСТОЧНОГО ФРОНТА

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ЛАЗАРЕВИЧ

До января 1919 года 25-я стрелковая дивизия входила в состав IV армии, являясь ее старейшей и наиболее боеспособной. Но в январе командование Восточного фронта подчинило ее командующему 1-й армией. И только став командующим Южной группой, Фрунзе воссоздал 25-ю дивизию. Оставшиеся без войск управления дивизии с 224 полком были также возвращены в IV армию.

В самом начале апреля несколько военных специалистов выехали в Москву, чтобы доложить во всех подробностях об обстановке на участках фронта. Они везли с собой карты, планы контрнаступления, сводки агентурных сведений о силах и моральном состоянии колчаковских армий. Но самая главная цель этой поездки заключалась в том, чтобы рассказать о переломе, который намечался в частях советских войск. Рассказать, как живые свидетели, о новых подготовках к борьбе...

Трамваи уже не ходили по Москве. Жители столицы, замотанные, завязанные чем только возможно, заиндевевшие, с хмурыми, обмороженными лицами, цепочками двигались среди сугробов. Они волочили за собой самодельные, грубо сколоченные салазки с дровами, щепой, мороженой картошкой. В магазинах с запыленными витринами было пусто. Вывески «Магазин Елисеева», «Братья Бландовы» уже ничего не означали. Теперь имели значение лишь новые вывески, небрежно намалеванные бледными красками: «Военная комендатура», «Призывной стол».

В Реввоенсовет Республики попали не сразу. Около часа добивались пропуска, бегая от окошечка к окошечку со своими командировочными удостоверениями. Из подвалов Реввоенсовета пахло перловой кашей, а на лестницах лежали дорогие ковры.

Начальник Полевого штаба, пожилой человек с усталым лицом, долго звонил по четырем аппаратам, стоявшим на столике перед ним, и наконец сказал:

— Председатель Реввоенсовета ждет вашу делегацию в своем кабинете в 16.00.

В назначенное время военные входили в кабинет и от волнения не могли ни на чем сосредоточить внимание. Мелькали мрамор и бронза, люстра с хрустальными подвесками. А за обширным столом сидел человек среднего роста, старающийся держаться величественно и прямо. Перед ним стоял чернильный прибор и статуя витязя в шишаке.

Брови Председателя Реввоенсовета были устрашающе приподняты и черная бородка запятой делала его похожим на Мефистофеля. Вероятно, он об этом знал и старался еще больше подчеркнуть сходство.

Это был Лев Давидович Троцкий.

— Странные представления о дисциплине в Четвертой армии! — сказал он голосом, которому постарался придать металлические нотки. — Через голову штаба фронта вы обращаетесь к главному командованию и ездите ансамблем, как странствующие музыканты! Уж не думает ли командующий армией, что, послав шестерых гонцов, он сделает свои доводы в шесть раз убедительнее?

Он не садился и делегатам тоже пришлось все выслушивать стоя.

— Я знаю о плане Фрунзе, — сказал Троцкий. — Мне о нем сообщили. Я назначил комиссию из авторитетных специалистов. Мы не располагаем реальными возможностями для контрнаступления. А, как говорят французы, самая красивая девушка не может дать больше того, что она уже имеет.

Он был доволен своим остроумием. А еще чеканностью речи. Казалось, что Лев Давидович слушает только сам себя.

— Но сейчас появились новые факты, — попробовал возразить руководитель группы военных Осьминин, специалист высокого класса, бывший штабс-капитан царской армии.

— Новые факты? Игра в бирюльки! — возвысил голос и еще выше поднял брови Троцкий. — Есть один решающий факт: мы не можем выставить никакого заслона против колчаковских армий, кроме Волги, естественного водного рубежа. Наступление Колчака идет широким фронтом. Булавочные уколы на том или ином микроскопическом участке не решат судьбу кампании. Любой фронт, как шахматная доска, допускает возможности для неисчислимых комбинаций; одна только комбинация исключена — пешка не может ходить как ферзь, слон или ладья. Разве я меньше вас хочу победы? Я такой же слуга партии, рядовой солдат революции, как вы! — воскликнул он, раскатывая «ррр». В гулком кабинете прокатилось «паррртия», «ррреволюция»...

Приказом от 17 марта 1919 года определялся состав соединений и частей Южной группы, порядок их комплектования и формирования. Этим приказом было положено начало воссозданию 25-й стрелковой дивизии.

В день подписания этого приказа Василий Чапаев и Дмитрий Фурманов уже выехали по вызову Фрунзе из Александрова-Гая в Самару.

ИЗ ДНЕВНИКА ФУРМАНОВА:

Его личность поглотила мое внимание. Я все время к нему присматриваюсь, слушаю внимательно, что и как он говорит, что и как он делает. Мне очень хочется понять его до дна и окончательно. Во время пути мы были все время вместе, ехали неразлучно в одной повозке и наговорились досыта. Я говорю о поездке из Алгая в Самару на лошадях. Путь грандиозный, свыше четырехсот верст. Мы были в пути четыре дня: выехали семнадцатого в час дня, приехали двадцать первого числа в три часа дня.

Чапая всюду встречали восторженно; в Совете лишь только узнали, что приехал Чапай, — начали говорить шепотом, один другому передавал, что приехал Чапай, и молва живо перебрасывалась на улицу. Стекался народ посмотреть на героя, и скоро Совет сплошь набивался зрителями. А когда уезжали, у ворот тоже стояли любопытные и провожали нас взорами. Популярность его всюду огромная, имя его известно решительно каждому мальчугану. В одном селе как раз попали на заседание Совета. Его пригласили «хоть что-нибудь сказать», и он рассказал крестьянам о положении наших дел на фронте. Крестьяне шумно выражали ему свою благодарность.

В другом селе мы никак не могли найти Совет — он оказался заброшенным куда-то в овраг, на далекую окраину и помещался почти что в сарае. Приехали мы часов в девять вечера. Там никого из советских не было, дежурил только дедка-сторож.

Немедленно вызвали председателя; тот вошел и стал как то по-рабски кланяться, стоял нерешительно, уныло и опасливо оглядываясь. От вестового он уже знал, что его требовал Чапаев. Чапай распек его на все корки и на утро же «приказал» перенести Совет куда-либо в центр села, в хорошую квартиру, а в Совете назначить бессменное дежурство. Вообще он поступает весьма самостоятельно в делах, и не только военных.

Мы с ним за эти четыре дня, повторяю, говорили очень много. Он еще подробнее рассказывал мне о своем прошлом житье-бытье и все горевал, что судьба у него сложилась нескладно.

Говорили мы немало и на темы политические. Он все внимательно и жадно слушает. Потом высказывается сам — просто, хорошо и правильно. Мысль у него правильная и ясная. По пути мы заезжали к нему в семью, которая живет в деревне Вязовка, Пугачевского уезда, верстах в пятидесяти от Пугачева. У него там старик со старухой, трое ребят (два мальчугана и девчурка) и еще женщина-вдова со своими двумя

ребятами. Там у него полное хозяйство, есть живность, есть и пашня.

Ну, наконец, после долгих мытарств, добрались до Самары. Явились к Фрунзе. Он рассказал нам, пока в общих чертах, о положении на всех фронтах, вечером пригласил к себе пить чай и окончательно договориться о нашей дальнейшей работе. Тов. Сиротинский пришел за мной прежде времени. Я сначала не понял, зачем он меня увлекает, — оказалось, это Фрунзе хотел меня спросить относительно Чапая.

Фрунзе назначает его начдивом Самарской, в которую войдет, между прочим, и наш Иваново-Вознесенский полк. У нас, как известно, под Уфой, «... во всех частях Четвертой армии были произведены преобразования. В каждой дивизии было создано рабочее партийное ядро. К примеру, 220-й Р1вановский полк, Пугачевский полк и полк имени Стеньки Разина вошли в состав 25-й стрелковой дивизии. Фрунзе говорил ивановцам:

— Вы должны стать цементом дивизии...

В дивизии, конечно, не обходилось без трений, особенно первое время. Чапаевцы, увидев низкорослых и узкогрудых текстильщиков, презрительно говорили:

— Эти навоюют!

А еще они падали от смеха, глядя, как ивановцы ездят верхом. Было смешно видеть, как какой-нибудь ткач взбирается на лошадь, словно на шаткий забор.

В полку Стеньки Разина подтрунивали над ивановцами:

— Что вы за бойцы! Там, где вас целый полк идет, у нас одному батальону делать нечего.

И это было правдой...

В своих воспоминаниях Федор Федорович Новицкий писал:

...Высшее военное командование, возглавлявшееся председателем Троцким, «не видело» средств, чтобы приостановить движение Колчака к Средней Волге. Поэтому решением партии отвествениейшая задача не только приостановить дальнейшие успехи врага, но и разгромить его была поруче- на М.В. Фрунзе. Он к этому времени своими искусными действиями в роли командующего Четвертой армией обратил на себя внимание Ленина. И дальнейшие события показали правильность выбора...

Михаил Васильевич Фрунзе полностью оправдал оказанное ему доверие и в течение двух месяцев разгромил самого опасного, самого мощного тогда врага — Колчака.

ИЗ ПРИКАЗА ПО 25-Й СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ О ВСТУПЛЕНИИ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА ЧАПАЕВА В КОМАНДОВАНИЕ ДИВИЗИЕЙ

№71 г. Бузулук 9 апреля 1919 года

1. Прибыв сего числа, я вступил в исполнение должности начальника 25-й стрелковой дивизии.

Временно командовавшему дивизией т. Луговенко обратиться к исполнению своих прямых обязанностей по должности начальника штаба 25-й стрелковой дивизии.

Справка: приказ войскам Южной группы Восточного фронта от 22 марта сего года за № 3...

3. Прибывшего со мной военно-политического комиссара дивизии т. Фурманова зачислить в списки штаба дивизии и полагать налицо с 9 апреля...

НАЧАЛЬНИК ДИВИЗИИ ЧАПАЕВ

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМИССАР ФУРМАНОВ

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ЛУГОВЕНКО

---

ПРИКАЗ ПО 25-Й ДИВИЗИИ ОБ ОБРАЗОВАНИИ В РАЙОНЕ БУЗУЛУКА УДАРНОЙ ГРУППЫ

№058, г. Бузулук 11 апреля 1919 года

Согласно приказу командующего Восточным фронтом от 10 апреля 1919 года за № 01161 в целях объединения действий против наступающей уфимской группы противника, который, овладев Стерлитамаком и Белебеем, продолжает теснить части 1 и 5 армий и угрожает одновременно выходом в тыл левого фланга 5 армии в районе Бугульмы и тем отрезать 5 армию от 1, в состав Южной группы включаются 1 и 5 армии.

Вверенной мне группе поставлена задача: «удерживая натиск противника с фронта, образовать ударную группу в районе Бузулука под начальством командующего 1 армией с тем, чтобы, перейдя этой группой в решительное наступление, ударом в левый фланг противника отбросить его к северу».

Вверенные мне 73 и 7 5 стрелковые бригады входят в состав ударной группы, и для выполнения поставленной мне задачи приказываю:

Командиру отдельного кавалерийского дивизиона выступить 12 апреля сего года с места настоящей стоянки, выслав головной отряд по направлению на север, по большой дороге от Бузулука на Бугуруслан через села: Березовка, Троицкое (Жданова), Кушниково (Горки), Троицкое (Тоузаново), где и расположиться, и ожидать дальнейших распоряжений, на пути следования исправлять дороги и переправы через текущие ручьи.

Саперной роте 73 бригады выступить 12 апреля из Сорочинского с прикрытием кавалерии для устройства переправ через реки по путям следования бригады.

Командиру 73 бригады с вверенными полками, за исключением 218 стрелкового полка, выступить 13 апреля в 7 часов по нижеследующим путям:

217 стрелковому полку из Сорочинской по направлению на север через с. Никольское, что в 15 верстах от Сорочинской, до с. Скоковка, где и расположиться на ночлег.15 -апреля выступить на с. Игнашкино, где сделать дневку, после чего выступить на Луговое, чтобы таковое было занято не позже 18 апреля, где и расположиться, ожидая дальнейших распоряжений.

4. Штабу бригады совместно с 219 стрелковым полком двигаться через села Пьяновка, Пронькино, Яшкино на Грачевку, где и расположиться на дневку и оттуда выступить на с. Бабинцевка (Новоселье) и Чибриновка, каковые занять не позже 18 апреля сего года, где расположиться и ожидать дальнейших распоряжений.

5. Командиру 218 стрелкового полка со вверенным полком выступить 14 апреля на г. Бузулук по большой дороге через Троицкое, что восточнее большой дороги в 5 верстах, где сделать дневку. В дальнейшем следовать на Безводновку, где остановиться и ждать дальнейших распоряжений.

6. Командиру 75 стрелковой бригады со вверенной ему бригадой, за исключением 224 полка, продолжать переход в район Бузулука. По прибытии расположиться в районе Тримихайловка (Сухоречка), Яковлевка.

7. Командиру 74 стрелковой бригады со вверенной ему бригадой оставаться в г. Самара в резерве Южной группы.

8. Всем складам и учреждениям отдела снабжения перейти в район ст. Богатое.

9. Штабу дивизии, управлению начальника артиллерии, общей канцелярии отдела снабжения, ветеринарному управлению, управлению артиллерийского снабжения, батальону связи и всем прочим командам и учреждениям оставаться на месте.

10. Начальнику отдела снабжения озаботиться устройством при станции железной дороги Погромное и Бузулук баз для питания довольствием частей дивизии.

11. Заведующему артиллерийским снабжением озаботиться устройством баз на станциях Погромное и Бузулук для непрерывного питания частей дивизии огнеприпасами .

12. О получении приказа и исполнении его срочно донести.

13. Заместители мои: начальник штаба т. Луговенко и командир 73 стрелковой бригады т. Кутяков.

НАЧАЛЬНИК 25 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ ЧАПАЕВ

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМИССАР ФУРМАНОВ

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ЛУГОВЕНКО

ПРИКАЗ ПО 25-Й ДИВИЗИИ О ВВЕДЕНИИ ОСАДНОГО ПОЛОЖЕНИЯ В РАЙОНЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ ДИВИЗИИ

№76, г. Бузулук 13 апреля 1919 года

1. Ввиду того, что местности, ограниченные селениями на юге Сухоречкой, на севере Зимнихой и на востоке Безводновкой (ст. Слободка), Усакла и Луговое Бузулукского уезда, входят в район военных действий 25 стрелковой дивизии, а потому все села, входящие в состав этого района, объявляются на осадном положении.

Все власти указанных районов подчиняются командиру 218 стрелкового полка.

2. Всяким требованиям, исходящим от военных властей, волостным и сельским Советам (входящим в район, указанный в пункте 1) оказывать полное содействие. В случае неисполнения распоряжений военных властей виновные будут преданы военно-революционному суду.

3. Всякие бесчинства, грабежи и хулиганства в указанном районе будут наказываться самыми решительными мерами, вплоть до расстрела.

НАЧАЛЬНИК ДИВИЗИИ ЧАПАЕВ

ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМИССАР ФУРМАНОВ

---

ДОНЕСЕНИЕ

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО КОМИССАРА

25 ДИВИЗИИ Д. А. ФУРМАНОВА КОМАНДУЮЩЕМУ ЮЖНОЙ ГРУППОЙ М.В. ФРУНЗЕ

О ПРИЧИНАХ ИЗМЕНЕНИЯ ПЛАНА ПЕРЕБРОСКИ 73 БРИГАДЫ

16 апреля 1919 года

Чапаев получил телеграмму № 01047. Взволнован, и его с трудом удалось удержать от опрометчивого решения. Свидетельствую, что он работает честно и в высшей степени напряженно. Посылаю разведку из Сорочинского, окончательно убедившую нас, что бездорожье, вздувшиеся речки без мостов лишь могут погубить бригаду. Первоначальный план переброски 73 бригады был тот же, что дали вы, и только неизбежность заставила его изменить.

ФУРМАНОВ

ИЗ ДНЕВНИКА ФУРМАНОВА:

«По телеграмме главнокомандующего можно было понять, что, приехав в Бузулук, мы немедленно пойдем в бой. Но пока что в бой не пошли. А обстоятельства вынудили измученных дорогою, не отдохнув, ехать снова. Мы поехали в Сорочинское, где разместились Пугачевский и Домашкин ский полки.

Кутяков, командир первой (73) бригады, — нервный, измученный вояка, израненный, перенесший уже много боев на своей спине.

Кутяков с Чапаевым работает давно. У Чапая есть определенный план — везде и всюду ставить своих — на командные и даже на штабные должности. Возле него находится всегда несколько человек из «свиты», которые моментально и беспрекословно выполняют все его приказания. Он с собою привез таких ребят несколько десятков человек. Вот почему у него все создается и разрешается так быстро и точно — ему есть на кого положиться, есть кому поручить.

Кутякову, совсем еще молодому человеку, годов 22-24, он поручил бригаду.

Приехав в Сорочинскую, распорядились, чтобы созвали командный состав в кинематограф «Олимп». Когда армейцы узнали, что приехал Чапай, повалили в кинематограф и за полнили его до предела: всего присутствовало человек тысячу. Митинг прошел великолепно, все остались очень довольны. А когда окончился митинг, на сцене появилась гармошка, загремел-зарыдал «комаринский», и Чапай уже отделывал на все корки. Он пляшет браво и красиво. Армейцы хлопали ему без конца; скоро появились другие плясуны — и тут пошла плясать губерния. Поднялось такое восторженное веселье, что и не описать. Армейцы были рады и счастливы тем, что вот, мол, дивизионный начальник и тот, посмотри-ка, пляшет «русского». Это обстоятельство служило цементом, который еще ближе, еще крепче спаивал командиров с красноармейскою массой. Одно время, с самого начала, мне было неловко, что Чапай выступил в качестве плясуна, а потом я увидел и понял, что в данных условиях и в данной среде это прекрасно и весьма, весьма полезно. Полки, все время находившиеся в боях и передвижениях, не знающие совершенно долгих стоянок, они теперь отдыхали и радовались, а с ними веселились и командиры. Дальше, за пляской, открылся кинематографический сеанс. Я слышал разговоры армейцев — они в восторге от митинга и вообще от всего вечера; у них получилось самое лучшее впечатление от этой неподдельной, очевидной дружбы с ними их, даже высших командиров. Наутро мы вернулись в Бузулук.

Вступив в командование Южной группой нового большого состава, М.В. Фрунзе в приказе № 021 от 10 апреля 1919 года поставил войскам следующую задачу: «Удерживая натиск противника с фронта, образовать ударную группу в районе Бузулука под начальство командующего 1-й армией, с тем чтобы, перейдя этой группой в решительное наступление, ударом в левый фланг противника, отбросить его к северу».

Для выполнения этой задачи 5-й армии приказывалось, «приведя войска в порядок с применением решительных мер, во что бы то ни стало положить предел дальнейшему продвижению противника в направлении на Бугуруслан. А так же вдоль Бугульминской железной дороги, прикрыв, таким образом, тракт Бузулук-Бугуруслан-Бугульма».

Ударная группа создавалась из Туркестанской армии без одного полка 31 дивизии, находившегося на обороне Оренбурга вместе с местными рабочими полками, и без бригады 24 дивизии I армии.

В сам состав ударной группы намечалось включить две трети всей имевшейся пехоты и артиллерии. Да еще всю армейскую конницу Южной группы войск. Район сосредоточения ударной группы прикрывался с востока 20-й стрелковой дивизией I армии, с севера — 73 бригадой 25 стрелковой дивизии, куда ей приказывалось прибыть не позже 18 апреля. В приказе требовалось от всех «проникнуться сознанием крайней необходимости положить предел дальнейшему развитию успеха противника, дабы при содействии ожидаемых из областей подкреплений перейти к контрудару и нанести врагу решительное поражение».

Рассчитывая на содействие ожидавшихся из областей подкреплений, Фрунзе, вопреки намерениям командующего фронтом, главкома и тем более Троцкого, не ставил начало наступления в зависимость от их прибытия. Никак нельзя было упускать время.

Сосредоточение ударной группы требовало значительной перегруппировки войск в сжатые сроки. Перебрасывалось 18 полков пехоты и конницы по железным дорогам и походным порядком. Все это составляло от трехсот до пятисот, а то и более километров. В том числе и 75-я Александрово-Гайская бригада из Уральска через Сызрань. Надо учитывать, что в условиях ограниченных возможностей железнодорожного транспорта того времени эта задача была не из легких. Её выполнение Михаил Васильевич Фрунзе взял под свой личный контроль. С огромными трудностями было связано всестороннее обеспечение войск. «Доводим до вашего сведения, — докладывали Фрунзе из политотдела Реввоенсовета Южной группы, — что, согласно сообщению завполитотделом 25 стрелковой дивизии от 22 сего месяца, вновь прибывшие в Бузулук на пополнение полков части присылаются тылом разутыми и раздетыми».

Ведя огромную работу по перегруппировке войск, формирование новых частей, всестороннему их обеспечению и в первую очередь вооружением, М.В. Фрунзе продолжал уточнять свой план в соответствии со складывавшейся обстановкой. Приходилось учитывать, что 24 дивизия I армии, достигшая 10 апреля Стерлитамакского тракта, только 13 апреля начала движение на Шарлык, до которого было не менее трех суточных переходов. А ослабленная 20 дивизия этой же армии под давлением противника отходила от Мелеуза ближе к Оренбургу. Поэтому было принято решение не производить большой и длительной перегруппировки 24 дивизии в район Бузулука и не разрывать ее побригадно. А сосредоточить в районе Шарлык, образовав там дополнительно ударную группу.

На первую армию возлагалась задача нанесения одновременного удара с бузулукской группой в северо-западном направлении во фланг и тыл Бугурусланской группировки противника и удержание Оренбурга. В связи с изменившимися задачами I армии командование бузулукской ударной группой возлагалось на командарма Туркестанской. К тому же командующий I армией считал приказ Фрунзе о нанесении контрудара запоздалым и неосуществимым. I армия, по его докладу, поражена упадочническим настроением и через неделю будет вынуждена совершать беспорядочное отступление. Такое настроение командарма послужило дополнительным поводом к его замене, хотя командарм Туркестанской также был пессимистичен и, по мнению командующего фронтом, не являлся подходящей кандидатурой.

Вновь назначенному командующему ударной группой Михаил Васильевич Фрунзе указывал, что войска, предназначенные в группу, сосредотачиваются севернее Бузулука. Прибывавшие в Бузулук эшелонами части Туркестанской армии, до приезда туда штарма 31-й дивизии, должны поступать в подчинение начдива 25 Чапаева для объединения действий.

Сосредоточение войск шло медленно, с большими трудностями. Опасаясь за оборону Бугуруслана, Фрунзе 14 апреля сообщал командарму 5, что направляет из Самары формировавшуюся гам 74 бригаду 25 дивизии в составе не менее 3,5 тысяч штыков, артиллерийского дивизиона и саперной роты. «Части эти, — предупреждал он, — не обстреляны, но по составу хорошим ядром полков являются: одного — Иваново-Вознесенский батальон, а другого — батальон интернационалистов; оба полка пополняются за счет мобилизации местных рабочих. Крайне важно, чтобы до их прибытия Бу- гуруслан нами удерживался. При помощи их и того, что сумеете набрать у себя, я думаю, можно нанести, по крайней мере, короткий, но сильный удар противнику, двигающемуся вдоль линии железной дороги. Этот удар будет поддержан ударом с юга на север от Бузулука частями 1 (73-й) бригады той же дивизии. К сожалению, мне не удалось до сих пор сосредоточить в Бузулуке более крупных сил».

Нанести удар не удалось. 16 апреля, до подхода частей, Бу- гуруслан пал. 17 апреля на помощь из Самары на станцию Толкай был направлен 223 полк 75 бригады.

По настоятельной просьбе командарма 5 командование фронта требовало от Фрунзе передать 25 дивизию в эту армию. Но, во-первых, резко ослаблялась сила ударной группы, так как части 31 дивизии Туркестанской армии, по мнению Михаила Васильевича, были «сравнительно плохо снабжены и подготовлены». Во-вторых, выхолащивало идею замысла операции — мощного удара во фланг и тыл главной группировке противника и его фронтального вытеснения. Однако под давлением командования дивизию без 73 бригады из ударной группы пришлось отдать. Передавая, Фрунзе потребовал использовать ее на правом фланге V-й армии, где она могла принять участие в предстоящем ударе.

Белые армии продолжали наступление, которое все отчетливее принимало характер «комбинированного» похода совместно с Деникиным и Юденичем. В директиве от 12 апреля начальник штаба Колчака писал: «Ударами наших армий противник на всем фронте разбит, деморализован и отступает. Уральские казаки продолжают борьбу... Ген. Деникин начал теснить красных в Донецком каменноугольном бассейне. Ген. Юденич теснит большевиков на псковском и нарвском направлениях. Верховный правитель и верховный главнокомандующий повелел действующим армиям уничтожить красных, оперирующих к востоку от рек Вятки и Волги, отрезав их от мостов через эти реки... Сибирской ар- мии преследовать красных, прижимая их к реке Вятке и отрезая от мостов через нее у Котельнича и Казани... Западной армии, продолжая преследование, отбросить красных от Волги на юг, в степи, и правым флангом быстро выдвигаться к переправам через Волгу, у Симбирска и Сызрани. Искать соединений с уральскими казаками. Оренбургской армии — овладеть районом Оренбург, Илецк, Актюбинск... Командующему речной флотилией иметь ввиду овладение устьем реки Камы. Волжский корпус и Сводный казачий корпус... сосредоточить в районе западнее Уфы в резерве верховного главнокомандующего... Сибирской и Западной армиям заранее организовать захват мостов через Волгу у Казани, Симбирска и Сызрани, дабы помешать красным их испортить...»

ИЗ ДОКЛАДА КОМАНДОВАНИЮ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА

19 мая 1919 года, 2 ч 25 мин.

Оставление противником Белебея и явное отсутствие серьезного сопротивления в районе нынешнего наступления наших войск выдвигают вопрос о необходимости немедленного проведения операции с целью овладения районом Уфы...

Проведение Уфимской операции мне представляется в следующем виде:

Для овладения районом Уфы назначается Туркестанская армия в составе 31, 25 дивизий, двух бригад 2-й дивизии, 3 кавалерийской дивизии и 24 дивизии, объединяемых командованием Туркестанской армии.

Указанные дивизии наступают для овладения фронтом: Стерлитамак исключительно, Уфа включительно, причем 24 дивизия, составляя правый фланг армии, направляется примерно на фронт р. Белая на участок пристань Табынск, устье реки Сим с целью охвата Уфы с юга и выхода в тыл. Одновременно с этим конница Туркестанской армии, стянутая к правому флангу армии, должна быть брошена впереди 24 дивизии в район южнее Уфы для перехвата железнодорожных сообщений противника в глубоком тылу. 25 дивизия, составляя левый фланг армии, направляется для непосредственного овладения Уфой.

Операция прикрывается с севера 2 6 дивизией, нацеливаемой на фронт Базилевка, Бирск, имея задачей овладение переправой у Ахлыстина с целью перерезать реку Белая для воспрепятствования передвижению по реке неприятельской боевой флотилии. Операция эта должна предшествовать овладению Уфой.

Уфимская операция обеспечивается справа и с тыла выдвижением из состава Первой армии одной бригады 20 дивизии, направляемой для овладения районом Стерлитамака.

После овладения Уфимским районом, подготовляясь к ведению дальнейших операций, район Стерлитамака занимают башкирские части, развивающие отсюда свои действия для овладения всей Башкирией и привлечения башкирского населения на сторону Советской власти и усиления Красной армии. В это же время наличная конница Туркармии при поддержке башкирских частей и, если позволит обстановка, частей 24-й дивизии направляется рейдом через Стерлитамак на Верхнеуральск в целях привлечения на нашу сторону оренбургского трудового казачества и усиления нашей конницы, без наличия которой в достаточном числе задача покорения казачьих областей чрезвычайно затруднительна.

Михаил Фрунзе-Михайлов

ИЗ ДНЕВНИКА ФУРМАНОВА

...На другой день Пасхи, 21-го, мы с Чапаем поехали на позиции. Точно мы их не представляли себе, донесение последних дней страдали неточностью. Взяли с собой человек пятнадцать конных и поутру направились через Сухаречку на Ждановку около которой в Крутенькой стоял штаб 73 бригады. День светлый, чистый, праздничный. По селам в цветных сарафанах, в цветных рубахах гуляет, поет, играет молодежь. На завалинках сидят сгорбленные старухи в шубах, ради светлого праздника и солнечного дня выползшие на волю. У Совета толпится народ, не зная, куда подевать свободное время. По деревне ехать трудно: ручейки размыли пугь, наделали много поперечных выбоин. Сейчас же с коней долой — и к Совету: выгнать всех крестьян и обязать каждого перед своим домом сравнять выбоины! Нам ждать некогда, наша артиллерия ломает повозки, поживее, живее, товарищи! Председатель сейчас же делает предписание, и скоро по деревне кипит работа. (На обратном пути, проезжая через Сухаречку, видно было, что народ работал крепко.)

Едем дальше. Кони устают, дорога скользкая, местами еще крыта обвалившимся снегом. Кони проваливаются, скользят по льду, спотыкаются.

«Эй, Копчик! — покрикивает Жуков на пристяжного. — Копчик, вывози!» Дальше он поясняет нам, какой это благородный и умный конь, Копчик, как он несет в работу «почти всю проценту», то есть что Копчик, дескать, работает и за коренного. Скоро ехать стало невозможно — мы слезли с фаэтона и сели на верховых. Доехали до Крутенькой, пришли к Кутякову.

Приехав к нему, сейчас же, разумеется, справились о точном расположении частей бригады. Оказалось, что наши стоят по этому (левому) берегу Боровки, а неприятель — по правому. Комиссар Горбачев, предводительствуя эскадрон кавалерии, кинулся вплавь, окунулся с головкой, вынырнул и — айда на тот берег. Кавалеристы за ним. Так плыли они двадцать-двадцать пять саженей. Мокрые и грязные после разведки, вернулись обратно, собрав нужные сведения и оставив на том берегу несколько человек «на случай».

Вот как работают настоящие комиссары. Его работа слита неразрывно с работой командира бригады, функции объединяются, сплетаются, перевиваются. Дальше он рассказал такой случай:

— Наши ребята приехали в одно село и притворились белогвардейцами .

«Вы колчаки?» — спросили их крестьяне. «Да, колчаки, а есть тут у вас красные?» — «Нету, ни одной сволочи нету.» — «А где же они находятся?» — спрашивают ребята. «Где находятся, — а вот где...» И крестьяне начинают излагать сведения, которое каким-либо образом получили. Тут же, среди всех, и даже особенно деятельно, сообщает председатель Совета.

— А вы вот что сделайте, запишите-ка нам все, что говорите, да печать приставьте, — говорят ребята. Балда председатель написал этот «смертный приговор себе», приложил печать, подписался и вручил красноармейцам. Тогда они с уликами в руках уехали, а через некоторое время вернулись, забрали председателя и еще двух кулаков. Это известие, верно, облетело окрестные селения, ибо, когда мы с Чапаем на обратном пути заехали в Екатеринославовку, крестьяне ежились, мялись и ничего не отвечали или отвечали уклончиво, не зная, за кого нас принять: за белых или за красных.

— Совет есть?

— Совет... Да был вот здесь Совет, — отвечают мужички, показывая на большой дом.

— А теперь где?

— А вон там где-то, на селе, в конце...

— И староста есть?

— И староста есть...

— И молоко есть?

— И молоко есть...

Мужички ежились, отворачивались, отмалчивались, ничего не говоря определенно и ссылаясь один на другого. Потом, когда они нас узнали определенно, сознались, что заробели от неопределенности, боясь открыться сразу. Таково неопределенно и тревожно их положение.

Хорошо. Об этом довольно.

До глубокой ночи выясняли по карте возможное месторасположения противника и наиболее удобные для нас позиции, а рано по утру, взяв человек восемь конных, отправились на позицию. Тут оставалось верст двенадцать-пятнадцать. Скоро стали слышны выстрелы, а когда проехали Алексеевку и осталось до позиции всего несколько верст, можно было думать, что стреляют из-за ближнего сырта. Проехали еще какую-то крошечную деревеньку. До Казаковки оставалось версты полторы, не больше. Перестрелка возобновилась с удвоенной силой. Они нас приметили с горы и, видимо, намеревались прикрыть по пути. Лишь только мы выехали к овинам, как от сырта, что раскинулся по правому берегу Боровки, открылась по нас стрельба. Пули завизжали, зазвенели, мы ударили коней и ускакали за высокий стог сена, спешились, постояли минут пять и один по одному, от сарая к сараю, стали перебегать, чтобы попасть на деревню. Чапаев остался последним. Я нарочно остался около ближнего сарая, чтобы посмотреть, как он будет себя вести во время перебежки. Коня своего он отправил вперед, а сам, пеший, высунулся из-за стога, прошел шагов десять прямо и вдруг побежал обратно, видимо, заслышав вокруг себя свистящие пули. Затем постоял за стогом и тихо направился в сторону овинов, по другому направлению. Обошел стогами и пробрался к деревне, явившись последним. По деревне было ходить опасно. Она изрезана проулками, и по этим проулкам противник, лишь только заметит проходящего, открывает пальбу. Пока мы прошли от штаба полка, пришлось сделать пять-шесть перебежек.

Одного красноармейца ранило, разбило локоть. Пальба не умолкала. Наши ребята разбросались по стогам, по крышам сараев, по овинам и оттуда охотились по бегающим на другом берегу белогвардейцам.

Те высовывались из-за сырта, мелькали черными точками и быстро скрывались снова...

Совершенно невозможно было подумать, что здесь кругом витает смерть, если б не выстрелы и эта неумолчная пальба, здесь бы была самая настоящая светлая пасха. Крестьяне ходили спокойные, переезжали медленно по тем местам, где наши мчались в карьер. Они как-то совершенно не думают о смерти, не боятся ее.

Мы пробыли там часа три. Затем поседлали коней и поехали в Бузулук. Тут было верст пятьдесят-шестьдесят. Приехали уже поздно, часов в одиннадцать. Затем до двух часов простояли у прямого провода, переговаривая с помощником командующего Южгруппой Новицким. Нам приказано срочно выехать из Бузулука с оперативной частью в расположение и распоряжение командующего V-й армией. От 73-й бригады уходим. Жалко. Если начнем теснить врага к Бугуруслану, соединимся снова. Сейчас выезжаем.

ИЗ ПРИКАЗА ПО 25 ДИВИЗИИ ОБ ОТЪЕЗДЕ В.И. ЧАПАЕВА НА ФРОНТ И ОБЪЯВЛЕНИИ БЛАГОДАРНОСТИ КОМАНДИРАМ

И РАЗВЕДЧИКАМ 218 ПОЛКА ЗА ЗАХВАТ ПЛЕННЫХ И ДОКУМЕНТОВ ПРОТИВНИКА

№83, г. Бузулук 21 апреля 1919 года

Отъезжая сего числа на фронт с политкомом т. Фурмановым, предлагаю начальнику штаба т. Луговенко вступить во временное исполнение должности командира дивизии, также с исполнением своих обязанностей, а политкому штаба т. Чакину — во временное исполнение должности военно-политического комиссара дивизии, также с исполнением своих обязанностей.

От лица Реввоенсовета Южной группы приношу великую благодарность товарищами стрелкам 218 стрелкового полка, входящим в состав самоотверженной разведки, захватившим в тылу у противника, в Карамзино, трех белогвардейцев первого гусарского полка со столь важными оперативными приказами 7 Уральской' дивизии горных стрелков за № 045, 046, а также командиру полка товарищу Михайлову за умело поставленную разведку в полку, командиру первой бригады тов. Кутякову и военно-политическому комиссару бригады тов. Горбачеву за непосредственное участие в боевых операциях 218 стрелкового полка.

С получением сего приказываю сообщить в штаб дивизии фамилии и имена стрелков, вошедших в названную разведку, для представления их к революционной награде...

НАЧАЛЬНИК ДИВИЗИИ ЧАПАЕВ

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМИССАР ФУРМАНОВ

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ЛУГОВЕНКО

---

ИЗ ПРИКАЗА ПО 25 ДИВИЗИИ О ВОЗВРАЩЕНИИ В.И. ЧАПАЕВА С ФРОНТА

№ 84, г. Бузулук 23 апреля 1919 г.

1. Прибыв сего числа с военно-политическим комиссаром дивизии товарищем Фурмановым из служебной поездки на фронт, я вступил в командование дивизией.

Временно и. д. начальника дивизии начальнику штаба тов. Луговенко обратиться к исполнению своих прямых обязанностей.

Временно и. д. военно-политического комиссара дивизии политическому комиссару штаба товарищу Чакину обратиться также к исполнению своих прямых обязанностей. . .

НАЧАЛЬНИК ДИВИЗИИ ЧАПАЕВ

ВОЕННО-ПОЛИТ.КОМИССАР ФУРМАНОВ

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ЛУГОВЕНКО

В штабе Южной группы Восточного фронта было известно, что на правом фланге Западной армии генерала Ханжи на от Камы до Бугульминской железной дороги наступал 2-й Уфимский корпус. Южнее, по обеим сторонам Самаро-Златоустовской железной дороги, — 3-й Уральский корпус. Еще южнее и уступом наступал 6-й Уральский корпус, состоявший из 11-го и 12-го Уральских дивизий. Через Южный Урал выдвигались части армейской группы генерала Белова в составе 5-го Стерлитамакского и 4-го Оренбургского корпусов. На Оренбург с востока и юго-востока двигались 1-й и 2-й Оренбургские казачьи корпуса генерала Дутова.

Более известны были сведения о 3-м Уральском корпусе, теснившем правый фланг 5-й армии. Скудные и недостоверные сведения были и в 6-м корпусе.

Фронт перед корпусом был открыт. Поэтому при наступлении ударной группы от Бузулука на север имелась опасность подставить свой правый фланг под удар. Но выяснить место нахождение и направление движения противника было особенно необходимо.

Очень кстати помог случай. В 73 бригаде 25 дивизии, выдвинутой к 18 апреля на прикрытие бузулукской группировки с севера, в тот же вечер были задержаны трое вестовых противников с двумя боевыми приказами, в том числе и для 11-й дивизии. Приказы были доложены начдиву Чапаеву и немедленно им лично переданы по телефону в штаб М.В. Фрунзе.

Из приказов было видно, что 11-я дивизия находилась на направлении удара Бузулукской ударной группы. В них широко раскрывалась группировка противника, так как на обороте были выписаны две части, в которые приказы рассылались.

19 апреля Фрунзе отдал приказ, в котором 5-я армия, усиливаемая 25 дивизией (без 73 бригады), получала задачу не только остановить наступление противника в направлениях Бугульминской и Самаро-Златоустской железных дорог, но и овладеть районом Бугуруслан. Ударной группе в составе 73 бригады 25-й дивизии, 31-й дивизии (без бригады) и Оренбургской казачьей бригады из района севернее Бузулука наступать в направлении на фронт Заглядино, Бугуруслан.

Во взаимодействии с V армией разгромить бугурусланскую группировку противника и отбросить ее к северу, отрезав сообщение с Белебеем. Конницей обеспечить правый фланг группы. Держать связь с первой армией. Развить действия в тыл противника в район Сарай-Гир.

От I армии требовалось сковать противостоящие части корпуса противника. При этом перейти в решительное наступление. Также на нее возлагалась задача обороны района Оренгбурга.

IV армия в составе 22 дивизии, Савинского стрелкового, 9-го кавалерийского полков, Киргизской кавалерийской бригады под общим командованием начальника 22-й дивизии приказывалось прочно удерживать занимаемый район в Уральской области. Время общего наступления должно было быть указано дополнительно.

19-го апреля, получив донесения о боях на левом фланге 1-й армии, в которых была установлена принадлежность частей противника, Фрунзе приказал I армии усилить свой левый фланг всем, чем только можно, и перейти в решительное наступление. Главное — не дать противнику возможности объединить усилия.

По требованию командования Восточного фронта, 23 апреля Фрунзе докладывал план операции Южной группы:

Основная идея операции Южной группы Восточного фронта — удар в разрез между частями 3-го и б-го корпусов противника, в общем направлении на Бугуруслан, Загляди но, Сарай-ikp, с целью окончательного разобщения этих корпусов и разгрома их по частям. Операция выполняется путем атаки на правом фланге 5-й армии двумя бригадами 25- ой стрелковой дивизии в полосе между речками р. М. Кинель и Кутулук и частями 26-й дивизии севернее р. М. Кинель. Одновременно с этим на левом фланге 5-й армии производится частями 27-й дивизии атака в районе Бугульминской железной дороги с охватом Бугульминской группы противника с севера; атака имеет целью сковать противника и не позволить ему перебросить свои части на юг к Бугуруслану. Главный удар наносится с юга частями 31-й и одной бригадой 25-й стрелковых дивизий, которые составят ударную группу и, сосредоточившись в районе Дураковка (Озерье), Сергеев- ка, Кирилловка, Могутово и Подсолнечное, наносят удар во фланг и в тыл 7-й горной дивизии противника...

Для охраны правого фланга ударной группы выдвигается в район Никольское, Боровка конная бригада. Гая армия упорно обороняет частями 20-й стрелковой дивизии и местными формированиями район Оренбурга и, обеспечивая направление Стерлитамак, Оренбург на правом фланге, должна частями 24-й дивизии сковать находящиеся перед нею части и не допустить до тактического соединения с частями бугурусланской группы противника...

IV-ая армия частями 22-й стрелковой дивизии должна продолжать упорную оборону района Уральск и железной дороги Уральск — Саратов. В резерве группы остаются в районе Самара — Иващенково две бригады 2-й стрелковой дивизии, которые предполагается использовать для развития успеха.

План Михаила Васильевича был одобрен начальством и 21 апреля 1919 года он выступил с речью перед чапаевцами...

Сегодня я счел своим долгом явиться и поговорить с вами перед тем, как отправиться вам на фронт. Всякий из вас должен ясно осознавать и чувствовать ту цель, во имя которой он призван идти сражаться. Цель эта заключается в том, чтобы навеки закрепить завоевания революции, чтобы вам самим и потомству вашему в будущем не пришлось терпеть и страдать под игом буржуазно-помещичьего гнета. Наша российская революция есть предтеча мировой революции, и мы знаем, что по нашим стопам пошли и Венгрия, и Бавария, и Турция... Не сегодня завтра мы узнаем, что и другие страны вступили на этот путь. Ясно, что народы земного шара осознали необходимость ввести новые порядки и стремятся утвердить всюду господство труда.

Многие укажут на различные непорядки в нашей республике, на безобразия, творимые так называемыми «коммунистами», примазавшимися к Коммунистической партии. Но вы должны знать, что при постройке всякого дома много скапливается разного мусора и нечисти, но после того как леса и весь мусор убирается, перед взором предстоит прекрасное выстроенное здание. Так и тут, при постройке нового общественного порядка многое делается не так, как бы должно делаться, но мы с этим боремся, и первая пуля наша всегда предназначена тому, кто, прикрываясь высоким званием коммуниста, творит безобразия. К моменту увенчания социализмом нового строя вся нечисть уберется и новый строй предстанет перед нами во всей своей величественной красоте.

И вот в то время, как в деле утверждения нового общественного порядка к нам идет с Запада и Юга помощь, у нас на Востоке не все благополучно. Там собрались явные и тайные контрреволюционеры, капиталисты и помещики. Они напрягают все силы, чтобы свергнуть рабоче-крестьянскую Советскую власть — власть трудящихся и утвердить свое господство — господство капиталистов и помещиков над трудящимися. С этой целью они стремятся пробиться к Волге, отрезать от нее центр и лишить последней возможности снабжения хлебом.

Действительно ли банды Колчака опасны единством мысли и идеи, что агенту мировых капиталистов Колчаку удастся достигнуть намеченного плана — уничтожить Советскую власть? Нет, мы знаем, что там обманутые солдаты идут из- под палки и кнута. Даже при отступлении мы забираем сотни и тысячи пленных. Так, в ночь с 19-го на 20 апреля на Оренбургском направлении во время боя к нам перешли казаки 42-го Троицкого полка с винтовками и пулеметами, предварительно перебив своих офицеров. Это определенно говорит за то, что разложение в его войсках зашло далеко, и нам достаточно один только раз его войско толкнуть, но толкнуть хорошо, как оно с еще большей поспешностью покатится назад. К этому толчку я вас и призываю.

Прошло то время, когда мы были рабами, теперь рабами мы не будем никогда. Последний оплот мировых капиталистов — Колчак должен быть и будет уничтожен, и тогда мы вернемся к мирному труду и станем за плуг и станок. (БУРНЫЕ АПЛОДИСМЕНТЫ И ГРОМОВОЕ «УРА».

---

ИЗ ДНЕВНИКА ФУРМАНОВА:

...Все эти дни мы с Чапаем в походах. Наши стали теснить белых по всему фронту. 25 дивизия идет авангардом. Весело идти: здесь Чапай, а справа уж давно хлещет Кутяков со своей стальной бригадой. Он разбил уже около трех вражьих полков, захватив пленных, пулеметы, кухни и т. д.

Вчера вечером мы приехали в Подколки. Наши части вошли сюда несколько часов назад, выбив и поколотив противника. У нас легко поранено восемь человек, их потери неизвестны. Куда-то пропал без вести пастух, смертельно ранили пахаря в поле, да убило двух крестьянских лошадей. Мне вчера сильно нездоровилось. Мы ехали верхами, и последние

десять-пятнадцать верст я уж едва сидел в седле. А когда приехали — закипела работа: полетели во все стороны телеграммы и распоряжения. Я ткнулся на постель и заснул. Чапаев разбудил обсудить одну телеграмму. И всю ночь через каждый час он все меня будил что-нибудь обсудить и решить. Чапаю изумляюсь, он неутомим.

Он всю душу вложил в это дело и отдается ему весь без остатка. Он живет. Чем больше тревоги и опасности, тем он веселее, тем прекраснее. Я любуюсь Чапаем, когда он командует. У него все просто и ясно, он без обиняков всегда режет с плеча: что говорит за глаза, то повторяет и при свидании. Он свежий, сильный духом человек. Удивительная у него память: каждую мелочь, каждый- то случай — все помнит.

Мне часто бывает неудобно перед ним; спросишь что-нибудь, а он:

— Да ты ведь сам подписывал.

— Когда?

— А помнишь... — И он припомнит какую-нибудь бумажонку, которую где-то и когда-то я подписывал, про которую совершенно забыл. Мы с Чапаем сдружились, привыкли, прониклись взаимной симпатией. Мы неразлучны: дни и ночи все вместе, все вместе. Вырабатываем ли приказ, обсуждаем ли что-нибудь, данное сверху, замышляем ли что новое — все вместе, все пополам.

Такой цельной и сильной натуры я еще не встречал. Мы часто с ним предполагаем: что будет, как тяжело будет одному, когда другого убьют. И когда заговорим — обоим станет тяжело. Замолчим и долго-долго ни о чем не говорим. На него много клевещут, его понимают даже наши «лучшие» (члены Реввоенсовета (неразборчиво) Смирнов) как авантюриста и только. Ему мало доверяют. И этот товарищ Смирнов, например. Сообщил мне, что «лишь только Чапаев немного покачнется, мы его живо уберем».

Из-за дров они не видят леса, они, эти будничные люди, не могут простить плотнику Чапаю его грубость, его дерзость и смелость решительно во всем: будь тут командующий и раскомандующий. Они не знают. Не видят того, как Чапай не спит ночи напролет, как он мучится за каждую мелочь, как он любит свое дело и горит, горит на этом деле ярким полымем. Они не знают. А я знаю и вижу ежесекундно его благородство и честность — поэтому он дорог мне бесконечно. В защиту от клеветников и узколобых я уже неоднократно писал дорогому Фрунзе про истинного, про настоящего Чапая.

Теперь мы в походе, нашей дивизии дана боевая задача: руководить борьбой с обнаглевшим Колчаком.

Итак, Фрунзе готовился к нападению и самым тщательным образом еще раз пересматривал свой план. Но и у командования фронтом тоже был план, который совсем не совпадал с разработкой Фрунзе.

Сохраняя нанесение главного удара за Южной группой, фронтовое командование готовило защиту Казани, а также Симбирска со стороны Бугульмы. Оно считало симбирское направление незащищенным и полагало, что контрудар из района Бузулука не даст больших результатов. Резервы старалось распылить на казанское, симбирское и самарское направления. А еще к западу от Волги. Все это свидетельствовало о подготовке к пассивной обороне.

Командующий фронтом не соглашался с угрозой на самарском направлении, где противник стремился овладеть железнодорожным узлом Кинель. А также не видел намерений противника разобщить их с остальными войсками, отрезать от баз снабжения и оттеснить в степь от Волги.

Не будучи посвященным в планы командования фронта и главкома, Михаил Васильевич Фрунзе считал необходимым начать наступление внезапно и намного раньше. Из этого расчета им было назначено наступление на 28 апреля. Это решение встретило резкое осуждение со стороны командующего фронтом по прямому проводу 25 апреля. Однако Фрунзе не отступил. Он проявил решительность и настойчивость. Назначенный им срок остался без изменений.