Мой очаровательный снежный барс

Глава 3

Неделя до отъезда пролетела на удивление быстро. Но, по правде говоря, это было и не слишком-то удивительно. Так как перед приездом «высочайших господ», а точнее, как рассказывала мне матушка прямо на следующий день после «шикарно-издевательской» новости о частичной продаже фирмы, приедет не сам господин содиректор, а его представители.

Ну, собственно, я так и думала.

Они должны будут разобраться в документации, запустив в нее свои шаловливые ручонки, а также посмотреть на само предприятие и его работу.

Н-да. Печально все, в общем.

Сам содиректор ― имя которого почему-то оставалось в тайне, ― не спешил почтить нас своим присутствием. Когда сие событие должно будет произойти, пояснят те самые проверяющие представители таинственно господина.

Еще лучше.

Я же крутилась как белка в колесе, работая на голом энтузиазме, от мысли, что всего через неделю моя пытка работой закончится, и я таки выберусь из душного городка в такой чудесный заснеженный Ранийск.

Ух, как я этого ждала. Ух, как ждала!

А пока ― да, бегала как белка в том самом чертовом колесе, пытаясь честно, а что важнее ― аккуратно выполнять поручения Лизаветы Михайловны. И одновременно передавать «мое кресло» в другие заботливые руки.

Принимающей стороной моего такого всеми любимого «кресла» оказалась моя почти ровесница, только недавно окончившая университет, и на удивление строгая девушка по имени Лена. Пришедшая к нам на место ушедшей в декрет Савельевой Инги из аналитического отдела.

Высокая, выше меня на голову, в толстых смешных очках, которые почему-то ее совсем не портили.

Ну, не то чтобы я ей завидовала, да и со зрением у меня всегда был полный порядок.

Но, выставив лапки, сознаюсь, аки маленький медвежонок перед охотником: червячок легкой зависти засвербел в одном месте.

Белокурый хвостик и кислая натянутая улыбка довершали образ Леночки. Она действительно была серьезной и крайне неулыбчивой, а еще ― совсем неразговорчивой.

Сколько я ни пыталась ― честно пыталась, ― ее разговорить, спрашивая то про учебу, то откуда она к нам приехала.

В ее личном деле, которое я честно выпросила у Алинки.

И нет, мне не стыдно! К-хм, почти.

Ну, не могла же я оставить маман на непонятно кого! Все же совесть во мне еще осталась.

Да! Капелька, маленькая такая. Но все же совесть в наличии имелась!

В личном деле Леночки значилась абсолютно вся информация, подтвержденная главой службы безопасности.

Но мне страсть как хотелось с этой девушкой наладить контакт и подружиться.

Не то чтобы мне не хватало подруг… В принципе, у меня, кроме Алинки, никого собственно и не было.

А Леночка, на мой взгляд, подходила на эту важную роль очень хорошо.

Но увы, как уже говорила ранее, на контакт не шла.

Ну, да ладно. Подружимся со временем.

Я Лара Котикова или нет?

В последний мой рабочий, пятничный день ― когда, кстати, и должны были явиться те самые представители, я пришла на работу за полтора часа и обнаружила, к своему удивлению, порхающую за клавиатурой Лену.

А она ранняя пташка.

Удивленно подняв брови, негромко спросила:

– А чего ты так рано, Лен?

Девушка вздрогнула, хотя я специально понизила голос, дабы ее не испугать. Видимо, не ожидала моего появления. Оторвав от монитора взгляд цвета неба в грозу, посмотрела на меня поверх толстых очков, сухо ответила:

– Выполняю поручение Лизаветы Михайловны.

– Это она попросила тебя так рано прийти? – заинтересовалась я, щелкая по кофемашине и подставляя сразу две чашки ― для себя и Ленки.

– Нет, – коротко, как отрезала, ответила она.

– Тогда, какие-такие поручения ты выполняешь? – хмыкнула, встала возле нее, глянула поверх ее плеча и изумленно присвистнула.

Оказывается, исполнительная Ленка, просчитав родительницу наперед, составляла новый рабочий график, включая в него приезд гостей. Походы с ними по ресторанам и филиалам фирмы. Встречи с поставщиками и клиентами. И даже смогла впихнуть коротенький отдых, аж через неделю.

– Да-а, – пораженно протянула, во все глаза глядя на уж очень плотный график маман. – Если не спать, то можно еще несколько встреч поставить. Спать, как я понимаю, она вообще не будет?

Ленкины пальцы замерли, и она, подняв голову, так посмотрела мне в глаза, что я даже вздрогнула, передернув плечами.

И откуда у столь юной девушки взгляд цербера?

– Вы бы, Илария Владимировна, не паясничали, – сухо отбрила меня эта мелкая коза. – Да не в отпуск сматывались, а помогли бы Лизавете Михайловне в этот нелегкий период.

– Сматывались? – прыснула смешком. – Ого, ты даже такие слова знаешь. Да ты не такой уж и сухарь, Ленка, как я думала.

На удивление, я даже не обиделась на ее тираду.

Напротив, мне показались ее слова смешными, а еще заботливыми.

Что-то было такое в голосе Леночки, что заставляло меня думать о ней и ее словах именно в таком ключе.

По-дружески ткнув недовольно сопящую девушку в бок, поставила перед ней чашечку кофе и сама отпила глоточек, присела на рядом стоявший стул и замерла, чуть не выплюнув кофе обратно.

Растерянно хлопнув глазами, с недоумением посмотрела на снова склонившуюся перед монитором Ленку.

Я даже не обиделась на то, что она назвала меня полным именем. Да что там, даже и тени раздражения не было. Хотя, когда меня так называла мама и Алинка, бесилась и нервничала страшно.

Девушка, заметив мой ошарашенный взгляд, недовольно буркнула:

– Что?

– Да ничего, – притворно беззаботно пожала плечами. – Так, что там у нас по графику, Лен?

Дальше рабочий день потек плавно и на удивление спокойно.

Мы с Леной составили сводные ведомости, подшили документы в папки, разложив их по месяцам. Выпили по еще одной чашке кофе, под бурчание Лены: «Сами корите свою мать за кофеманство, а кофе-то пьете не меньше!»

Я же только весело смеялась и смешливо фыркала, совсем не обижаясь.

Удивительно.

К девяти часам явилась хмурая родительница, сходу попросила несколько чашек кофе, с которыми я благоразумно отправила Лену, а сама понеслась в бухгалтерию, забирать документы на подпись.

Затем подписала все у матушки и разнесла по отделам.

Потрепалась с Алинкой несколько минут. Коротко обсудив сложившуюся ― мягко говоря, очень дурно пахнущую ситуацию, в которую мы все влипли по вине моего папочки.

К слову, ему я так и не позвонила. Как и он сам не спешил звонить мне и пояснять, что за чертовщину он натворил. И зачем.

Обиделась, да.

Пока сам не позвонит, я точно не буду первой этого делать.

Сам накосячил, пускай сам и звонит. Вот!

Договорилась с Алинкой, что вечером она зайдет ко мне, проводить, так сказать, в путь-дорогу. И на дорожку посидеть заодно.

Мама, на удивление, за эту неделю ни разу не поднимала тему моей поездки, предпочитая хмуро отмалчиваться и выпивать в одиночку по бокалу вина.

Благо не больше.

А то пришлось бы вызывать соответствующие органы и, в веселой пижамке на пару с белыми тапочками, отправлять родительницу спасаться от алкоголизма.

А ближе к двенадцати дня появились они.

Представители заграничного владельца второй части Нашего семейного бизнеса.

Что б им!

* * *

Представители в количестве трех статных, холеных и не слишком-то уже молодых мужчин оказались действительно представительными.

Но плюс им в копилку – исполнительными.

И, хоть немного дотошными, но спокойными, внимательными и улыбчивыми.

И даже не обижались на гневное фырканье моей матушки при каждом произнесенном одним из мужчин уточнении, фразе или слове. Она совсем не старалась скрывать свое отвращение и неприятие всей этой некрасивой для нас ситуации, а еще бессильную злость.

И я ее очень хорошо понимала. Как не понять? Но старалась относиться к бедным представительным мужчинам более, к-хм, дружелюбно.

И надо сказать, у меня это получалось неплохо.

Не отлично, конечно, но зубы я не скалила и старалась давать те документы, которые у меня просили, спокойно и с пониманием.

Они ведь не виноваты, что так уж произошло.

Но вот матушку было откровенно жаль.

А когда пришла домой и застала ее в компании бокала вина, что-то внутри шевельнулось и воспротивилось всему этому.

И даже промелькнула трусливая мысль: отказаться от поездки.

Но, крепко зажмурившись, тряхнула волосами, прогоняя ее.

Нет. Мечты должны исполняться, Лара. Причин для ее невыполнения может быть много.

Нахмурившись от противоречивых эмоций, переоделась в домашнюю одежку, кинув взгляд на время и делая мысленную заметку, что Алинка должна прийти примерно через час, подошла к матушке и, обняв ее со спины, негромко сказала:

– Мам, может, хватить упиваться вином? Ты же должна понимать, вот это, – указала на высокий пузатый бокал с красной жидкостью, – не поможет.

Мама раздраженно дернула плечом, скинула мои руки и, отставив бокал на деревянную панель дивана, обернулась ко мне, прошипев:

– Я у себя дома могу делать что захочу. Не тебе меня жизни учить. Дожили!

Устало прикрыв глаза, покачала головой.

Так, все понятно. Мама нарушила главное правило нашего дома.

Работу ― оставляем на работе. Дом ― дому.

Переставив бокал в другое место, подальше от цепких лапок Лизаветы Котиковой, присела рядом с ней, сурово посмотрев в глаза:

– Мам, прекрати, пожалуйста. Ты забыла? Дома ты обычная женщина. Не шеф и не хозяйка большого предприятия, а мама…

– Уже не хозяйка! – не дослушав, рявкнула она, яростно помотав головой.

Закатив глаза, придвинулась ближе, взяла ее прохладные руки в свои.

– Мам, я не знаю, почему отец так поступил, но, значит, он посчитал нужными это сделать. Сделать именно так, как он и поступил. Что уж тут.

Я немного помолчала и, собравшись с мыслями, продолжила:

– Ты знаешь, я никоим образом не трогаю ваши дела. Никогда в них не лезла сверх меры и не лезу. И даже не спрашивала, почему вы развелись. Не спрашивала, зачем… Как думаешь, почему?

Мама вопросительно подняла брови, но отвечать не спешила. Вздохнула и ответила за нее:

– Да потому что это ваше дело. Только ваше и никого больше. Но отец… – сглотнула, – он точно не стоит того, чтобы плакать или упиваться вином, понимаешь? Неразрешимых ситуаций нет.

Матушка вздрогнула и опустила ресницы, тяжело вздохнув. Я не торопила ее, зная, что ей, как и мне, тоже нужна капелька времени.

– Знаю, родная, – наконец ответила она дрогнувшим голосом. – Прости, просто столько всего навалилось, – взмахнула она рукой. – Еще и ты через день уезжаешь, оставляя меня с этими пираньями, голодными до чужого бизнеса.

– Как они тебе, кстати? – заинтересованно подняла она голову, посмотрела мне в глаза и хитро прищурилась, а я не смогла сдержать улыбку, внутренне радуясь, что мама хоть немного, но пришла в себя. – Колоритные такие дядечки, прям медведи какие-то. А один из них вообще на кого-то из семейства кошачьих похож. Заметила?

Вспомнив плавные, как у кота, движения одного из тех самых холеных дядечек, нервно хохотнула, кивнув.

Персонажи были действительно колоритные.

Двое огромных мужчин, больше похожих на, действительно, как и сказала матушка, медведей. Нет, не неуклюжих, а просто больших таких ― как скала, и мощных. А третий, поменьше, но не слишком, просто более поджарый, что ли… запомнился мне почему-то больше всего.

Блондин с холодными глазами и ровным, приятным на слух голосом.

Когда слушала его вопросы по поводу документации, мне даже казалось, что у него проскальзывали мурчащие нотки, а когда один раз – случайно, правда, ― соприкоснулась с сим индивидом руками. Встретилась взглядом, не смога удержать судорожный вздох.

Мне на мгновение показалось, что его зрачок слегка вытянулся, становясь похожим на зрачки котиков.

Усмехнувшись, потрясла головой.

Н-да, Лара, ну, у тебя и фантазия! Зрачок у мужика, как у кошки. Вот уже привидится. Такого не бывает!

Освещение и игра света, не больше.

И главное ― про зрачок-то никому не ляпнуть, а то подумают еще невесть что.

– Да, – вырвал меня из воспоминаний о коллегах будущего содиректора голос матушки. – Те еще хищники! Особенно один из них. Лирански, кажется. Все пытался выведать у меня побольше информации.

Она немного привстала и, уперев руки в бока, понизила голос, делая его похожим на мужской, передразнила:

– А это откуда? А эти отчеты из Славинска, где сводная, почему нет сводной ведомости?! Где промежуточный отчет? Аналитическая справка! Как вы работаете?

Сморщив нос, она рухнула на диван, упираясь в него спиной, выплевывая:

– Сволочь!

Лизавета Михайловна возмущенно посмотрела на замершую с открытым ртом меня, и я, не выдержав, расхохоталась. Маман тоже не смогла сдержать слабой улыбки.

– У тебя хорошо получилось, – вытирая слезы смеха, похвалила покрасневшую матушку.

Откинувшись на спинку диванчика головой, посмотрела в потолок, протянула, вспоминая:

– Лира-а-ански. Это который? С длинными волосами в хвосте или с коротким русым ежиком? Точно же не блондин. У него вроде другая фамилия.

– Русый, – быстро, быстрее, чем следовало, ответила мама, отвернувшись.

Заинтересованно покосилась на нее, заметив смущенный румянец, распахнула глаза.

Что это такое происходит? Да она смутилась!

– Ма-ам? Он что? – сделала страшные глаза. – Тебе понравился, да? Понравился?

– Не говори глупости, – фыркнула родительница, пряча взгляд и рассматривая аккуратные ноготки.

А я убедилась в правильности своего предположения.

Да, понравился! Ого! Ну, ничего себе! Он же полная противоположность папы!

Как так-то?

– А как его зовут? – вкрадчиво спросила. – Далил? Дамид?

– Димитрий, – не выдержав, рявкнула она, возмущенно засопев.

– Хватит, Лара, ты лучше скажи, может, все-таки никуда не поедешь, а? Смотри, сколько сейчас проблем. Ну, на кого ты меня оставишь?

Подавив смешок, примиряюще выставила руки.

– «На кого ты меня покинула, бессовестная», – ехидно процитировала фразу из фильма и уже серьезней добавила: – Нет, мама. Я не могу. Ты будешь под присмотром Леночки, она точно тебя не оставит.

– Лара, Лара, – сокрушенно покачала головой матушка. – И в кого ты такая упрямая, а?

Звонок в дверь избавил меня от ответа.

«И действительно, в кого я такая?» – с сарказмом подумала.

Таинственно улыбнувшись, выпорхнула в коридор, громко, насмешливо прокричав:

– Димитрий, значит? А другие-то имена запомнила?

Гневное сопение матушки слышалось даже из коридора, как и ее шипение:

– Поганка! И кого я воспитала? Где были мои глаза?!

* * *

Вечер в компании Алинки и матушки прошел весело и спокойно.

Мы ненавязчиво обсуждали иностранных гостей. И даже Алинка восхитилась внешним обликом совсем не молодых, но еще не пожилых гостей.

Закатив глаза и соблазнительно облизнув губы, подружка простонала:

– Вот это самцы! Вот это мужчины.

Мы с мамой только переглянулись, весело фыркнули, покачав головой. Но спорить не стали.

Умеют же делать мужчин за границей этой.

По правде сказать, наши мужчины заметно проигрывали заграничным по всем фронтам.

Но, может, это только относительно этих хищных мужчин?

Очень может быть, других-то мы не видели.

Закончили посиделки мы поздно, довольные и чуточку навеселе.

А что? Нам можно, совершеннолетние и свободные девушки как-никак. Вот!

Уложив подругу в гостевой комнате и пожелав всем спокойной ночи, отправилась спать.

Завтра ― день последних сборов и утреннее воскресное волнительное отправление.

А затем каких-то два дня пути ― и встреча со снежным городком!

Скорее бы.