Мой порочный Новый Год (СИ)

Глава 12

Аня

Ммм, тепло-то как! После всех сегодняшних потрясений я засыпаю, как младенчик. Только вот просыпаюсь от весьма странных ощущений.

— Ммм… что? — приоткрываю один глаз, чувствуя нарастающий жар в теле.

— Проснулась? — томный шёпот обжигает ушко.

Андрей. Он же со мной заснул? Что он делает? Спросонья я с трудом понимаю.

— Повернись ко мне, — следует жесткое требование, от которого внизу всё увлажняется.

Подчиняюсь, продолжая прикрывать глаза. Пока сознание спит, проснулись лишь инстинкты. И они требуют этого мужчину. Я наслаждаюсь своим состоянием. Потому что нет запретов, есть лишь желания тела.

— Андрей, — шепчу, пока он покрывает поцелуями мою шею.

Внимательно, горячо. Не переходя начертанных нами границ. Но с каждым касанием его губ я всё сильнее жмусь к мужчине. Трусь пахом о его стояк. И мы оба знаем, чем эта игра кончится.

— Хорошо? — проводит языком по моей шее, — вот так?

— Дааа… — стараюсь быть тихой, — еще… не останавливайся…

— Или так лучше? — прикусывает кожу до колкой боли.

— Андрей… ах… — кусаю губы.

Мы не видим друг друга в темноте, только чувствуем. И это незабываемо! Миг, пока ещё не проснулись. Мы настоящие сейчас. Голодные друг до друга. Мужчина целует всё ниже.

Пояс халата уже развязан. Но Андрей не срывает его с меня. Он лишь немного приоткрывает грудь, дарит жаркие поцелуи. Пальцем ведёт по ложбинке между грудей.

Медленно сдвигает ткань, открывая мои стоячие соски. Касается их пальцами. Ведет по ареолам. Он ласкает медленно, разжигая пламя. Не спешит. Ведь у нас вся ночь впереди.

— Нравится? — надавливает на сосочек, снова очерчивает, а я выть хочу.

Ведь моя киска уже готова. Всё тело горит от желания. Но мощная мужская сила Андрея подчиняет меня. Он не позволяет перехватить инициативу. А мне нравится быть такой: маленькой, зависимой, нежной.

Ничего не решать. Отдаться в сильные мужские руки. Позволить ему управлять моим удовольствием.

— Очень… продолжай… — шепчу.

Мужчина опускается, целует ложбинку между моих ключиц. Тихо рычит. По его напряженным мышцам я чувствую, чего стоит ему эта плавность и размеренность.

— Я хочу… — тихо постанываю, — войди в меня.

— Рано, Аня. Тем более, ты же запретила трахать тебя, — от его низкого рыка низ живота скручивает еще более мощным спазмом.

Никогда так отчаянно не желала мужчину. До трепета, отчаянной дрожи. Я вся трясусь от пяток до кончиков пальцев на руках. Между ног у меня словно извержение вулкана.

Но Андрей избегает самых горячих мест моего тела, словно хочет оставить на сладкое. Или помучить меня.

— Ты такая красивая, крошка, — шепчет, жадно целуя мою грудь, — тоненькая, аккуратная. Совершенная. Я так влюблён, Ань…

— Ах! МММ! И я… я тоже…

— Кажется, что вся моя жизнь, — он резко распахивает мой халат, — была пустая без тебя… понимаешь?

— Д-да, — обнимаю его.

Я чувствую, как его внутренние замки срывает один за другим. Как они щёлкают, выпуская то, что этот непростой бородач скрывает внутри. Огонь, способный вознести женщину на небеса.

— Я влюбился… блядь… так сильно, Ань, — бормочет, уже не сдерживаясь, — иди ко мне, девочка… вот так…

Андрей слегка приподнимает меня. Укладывает на себя, втискивает бедро между моих ног.

— Ты уже мокрая? — шепчет, пока я судорожно облизываю губы, тыкаюсь носом в его кожу, вдыхая самый сладкий аромат.

— Проверь, — провоцирую.

— Я хочу, чтобы ты сказала… — рычит, обхватывая ладонью мою шею, — Ань, скажи… крошка… блядь, у меня яйца разорвутся сейчас.

— Да, я… очень мокрая… и жду твой член, — смелею.

— Как вы играли в ванной? — спрашивает, затем врывается в мой рот.

Засовывает язык, поглаживает мой. Мы сплетаемся в безумном мокром поцелуе.

— Почему тебе это так интересно? — зарываюсь пальцами в густые волосы мужчины, — ты злопамятный.

— Нет, просто у меня обостренное чувство справедливости, — рычит он, натягивая мои волосы на кулак, — скажи мне…

— Мы просто… мы не… ааах! — трусь промежностью о бедро бородача, чувствуя, как намокаю всё сильнее, — он был между моих ног, но без проникновения.

— Освободи мой член, малышка, — приказывает.

Оттягиваю резинку его боксеров.

— Ты такой огромный… ммм… — стягиваю бельё, плотно облегающее упругую накачанную задницу мужчины.

— Рад, что тебе нравится, — ухмыляется.

Снова целует. Быстро проскальзывает между моих бёдер. Огромный, горячий. Боже!

— Пиздец ты мокрая… Анютка, у тебя все ножки влажные… сукааа…

— Господи, — шепчу, пытаясь прижаться плотнее, — ммм… еще!

Но я хочу большего. Плевать на приличия, мне нужен его член. Внутри.

— Андрей… прошу… вставь мне, — от желания хочется плакать, — не могу больше… умоляю…

— Нет уж, ты сама сказала мне не наглеть, — вижу, как в темноте блестят его глаза, — или передумала?

Он двигается тихонько, скользит между моих бёдер. Лишь слегка касается клитора. Достаточно, чтобы свести меня с ума, но недостаточно, чтобы дать кончить. А я ёрзаю, извиваюсь. Не могу сдержаться!

— О да… да, моя хорошая… вот так… — бормочет он, жадно целуя, стискивая мою попку.

Движения мужчины становятся быстрее, интенсивнее. Между нами нет секса, но это так порочно! Боже мой! Не могу!

— Ммм… ещёёё… — отдаюсь во власть мужских рук, — как же хорошо…

Но мне мало. Чертовски мало того, что есть! Хочу получить полноценный жаркий секс. И спермы в киске хочу… кажется, я подсела на этих мужиков.

— Блядь… мать твою… не могу! — срывается Андрей, давит на мою попку и входит в меня, — сууука… как же круто! В тебе очень жарко… вот так… ох, бляяяя!

— МММ! Дааа! — еле сдерживаю крики, — боже мой! БОЖЕ МОЙ! Андрей…

— Аня… Анечка… моя горячая, сладкая девочка… ммм… как же в тебе круто. Блядь!

Обнимаю мужчину, стискиваю его бёдрами. Он двигается быстрее, сильнее. Мы уже никого не стесняемся.

— Я почтиии… боже мой! Андрей… Андрюша… сильнее, ммм! — он глушит мой вой поцелуем.

Оргазм разрывает меня на части. Огромный член распахивает интимные мышцы, раскрывает изнутри. Мне до одурения круто.

— Не могу… пиздец… прости… — он делает последние толчки, изливается внутрь, — сука… Анютка, ты лучшая… ох… аж в ушах зазвенело.

Хихикаю, жмусь к Андрею. Меня, как магнит, притягивает его внутренняя мужская сила. Не болтун, человек дела. Порой молчаливый и даже угрюмый. Но в постели безумный, порочный, сильный.

Наутро я просыпаюсь с первыми лучами солнца. Лёши уже нет, кресло-кровать заправлено и собрано. Мне вдруг становится стыдно. Он волновался обо мне, тогда в душе. Сдерживал себя. А я… так просто отдалась Андрею.

Мужчины уже на кухне. Помогают дедушке с завтраком. Валера сидит, качается на стуле.

— Доброе утро! — пищу, Андрей мне подмигивает.

— Доброе, доброе, дочка, как спалось? — хихикает дедок.

Краснею. Нас все слышали? На лице брюнета ни одной эмоции. В чем дело?

— Лёш, привет! — не нравится мне его поведение.

— Утречка, — сухо отвечает мужчина и отворачивается.

Упс! По-моему, в нашем трио наметились проблемы.

Мне очень неловко. Кажется, что я предала Лёшу. Он такой ласковый, как котик. Заботливый. А я… блин. Между нами с Андреем этой ночью случилось что-то невообразимое. Ни с кем у меня такой бешеной химии не было. Но Лёша… он ведь вызывает во мне похожий отклик.

И если ему больно, то мне тоже…

Пока мы завтракаем, Андрей задаёт какие-то вопросы дедульке, тот охотно отвечает. Потом мы переодеваемся, загружаем наши лыжи на багажник дряхлой «четверки».

Садимся в машину. Семен Ильич, так зовут дедушку, и Андрей на передние, а мы на задние сиденья. Лёша по-прежнему очень холоден со мной. Это душит, мне плакать хочется. Я чувствую себя предательницей.

— Ничего, через пять минут приедем в ваши «Петушки», — бодро рапортует старичок.

— Лёш, все хорошо? — тихо спрашиваю.

— Да, а что? — его равнодушный голос режет без ножа.

— Хочу поговорить.

Он молчит, лишь пожимает плечами. Дедуля подвозит нас к главному корпусу. Ещё очень рано, основная масса отдыхающих спят. Андрей крепко меня обнимает, целует. А брюнет даже не смотрит.

— Вы заезжайте, если хотите. Веселые ребята, — он окидывает взглядом нас троих, — и не ссорьтесь. Непростые у вас отношения, но крепкие, я вижу.

— Спасибо вам! — искренне благодарю.

— Приезжай с наследником, дочка. Познакомлю тебя с моей Людмилой, может, подружитесь, — подмигивает старичок, — и мужиков своих привози. Зимой у нас красиво, но летом вообще загляденье. В речке искупаться можно, по грибы сходить.

Крепко его обнимаю. Он не дал нам замерзнуть. Обогрел, накормил. Всё-таки наши люди самые душевные на свете!

Мужчины снимают лыжи.

— Валерон, — басит Андрей, пристально глядя на меня, — пойдем, вернем инвентарь. Нас потеряли, небось. Заодно расскажу, как стать мужиком и лучшую птичку в сети поймать.

— Пошли! — воодушевляется дрищ и следует за бородачом.

Дедуля уезжает. Мы с Лёшей остаёмся вдвоём.

Неловкость зашкаливает.

— Пойдем, — он разворачивается и быстрым шагом топает к домику.

— Лёш! — бегу за ним.

Молчит. Хватаю его за руку.

— Подожди!

— Ну что такое? — устало спрашивает.

— В чём дело? — умоляюще гляжу на него, — ты всё утро как в воду опущенный! Я… беспокоюсь!

— Правда? — выгибает бровь, — когда с Андрюхой трахалась ночью, тоже беспокоилась?

Он ревнует?

Слова Лёши, словно пощёчина. Неужели это так отвратительно? Опускаю взгляд, шмыгаю носом.

— Прости, — он быстро подходит ко мне, — хуйню сморозил. Прости, помпончик. Я идиот… просто…

Но слёзы уже не остановить. Это было обидно. Я вдруг почувствовала себя последней шлюхой. Пытаюсь отстраниться, но брюнет меня не отпускает.

— Не плачь, Аня… я кретин. Просто ты рядом с ним такая… аж светишься. Я в себе неуверен пиздец. Такая девочка… ты ведь лучшая, Ань. Хочу быть важным для тебя.

— Я и рядом с тобой такая. Вы оба мне нравитесь, — всхлипываю, — оба важны. И если вы будете из-за меня ссориться…

— Прости… пожалуйста, — он поправляет мою съехавшую шапку, берет лицо в руки, — у тебя слезы на щечках замёрзнут. Ну?

Лёша заглядывает мне в глаза. Выглядит совсем виноватым. Вся моя обида в миг проходит. Но просто так я это не оставлю! Отхожу.

— Думаешь, одним извинением отделаешься?

Он смотрит на меня. Такой красавчик! Лёша очень привлекательный. Разворачиваюсь, иду к ближайшему сугробу. Беру горсть снега в руку.

— Аня, что ты… — брюнет договорить не успевает.

Хрясь!

И плотный снежок влетает в его лицо. Поделом. Мужчина ошарашенно глядит на меня. Потом стряхивает снег.

— Ну всё, хулиганка! — рычит, подбегает.

Мы начинаем кидаться снежками. Вся неловкость мгновенно исчезает. Задорно смеёмся, уворачиваемся от метких и не очень бросков. Спустя минут пять оба уже все в снегу. Он всюду: на лице, за воротниками, в волосах.

— Иди-ка сюда! — Лёша хватает меня, обнимает и мы вместе падаем в белый сугроб.

Начинаю бултыхаться. Но мужчина крепко держит.

— Я влюбился, Ань. Как безумный, одержимый, — чмокает меня в губы, — прости! Ты нужна мне!

— Ладно, — приникаю губами к ледяному носу Лёши, — на первый раз прощаю. Но чтобы я больше такого не слышала.

— Как скажешь, мой помпончик, — он впивается губами в мои.

— Ну что, всё выяснили? — Валерон и Андрей возвращаются, — вижу, что да. Погнали, лыжные ботинки тоже сдать надобно.

Он знал? Бородач помогает нам подняться.

— Ну что, айда в домик? — подмигивает Андрей, — у нас ещё дела есть с Анечкой.

— Эм… — Валерон мнется.

— Так! Я тебе сказал! — гремит мужчина, — всё сделаешь и тогда встанешь на путь нормального мужика. Нет, и всю жизнь будешь под мамкиной юбкой прозябать.

— Я подумаю… — гундосит Валера, как вдруг со стороны главного въезда слышится вой сирен.

Мы все разворачиваемся. Две полицейские машины подъезжают, из одной вываливается грузная маманя Валеры и бежит к нам.

— Сыночек! Милый! Ах вы! — она наступает на мужчин, — похитили моего мальчика! Товарищ милиционер!

— Мы полицейские, — устало потирает нос немолодой мужчина в форме, — вы сына нашли, с ним все нормально… мы поеха…

— НЕТ! — верещит она, затем злобно зыркает на меня, — это ты всё! Окрутила мальчика моего!

— Мам… — пищит айтишник.

— Ведьма! — рычит тётка.

— Так, стоп! — гаркает Андрей, — девушку нашу не трогайте!

— Пусть она оставит моего Валерика в покое! — брызгает слюной.

— Да нужен он мне! — выплёвываю, — как собаке пятая нога.

— Милый! Они держали тебя в плену? Увезли силой? Товарищ полицейский! — верещит тетка.

— Это правда? — спрашивает уставший представитель силовых структур.

Валера пучит глазёнки. Клянусь, если он ляпнет неправду, я его окуну в сугроб башкой! Дрищ открывает рот и произносит то, что повергает нас всех в шок…