Мой прекрасный враг

Глава 11

Максим

О Полине Королёвой я знал не понаслышке. И дело было вовсе не в слухах, которые распустил придурок Щукин, якобы в отместку за унижение его чести и достоинства. На самом деле, так ему и надо, в ином случае я бы может и сам по смазливой физиономии проехал уроду. Но тут Королёва постаралась на славу, опередила меня, спустив парня на грешную землю.

Однако, моя горе-сестрица Оксана не оценила доблестный поступок соперницы, она рвала и метала, от еды отказывалась, одним словом депрессовала. Мне тогда даже мать позвонила, попросила приехать, мол, сестра от горя окончательно с катушек съехала. И я приехал, пусть мы особо не общались после развода родителей, разошлись по разным берегам, однако родная кровь ведь, да и матери отказывать не особо хотелось. Она и без того обиделась, что я со стариком остался.

Как сейчас помню тот день. Переступил порог комнаты Оксаны, а там такой мрак, хоть на стену лезь. Она дня три ничком лежала на кровати, ревела без остановки, едва не захлебываясь. Я уже думал, пойти за шкирку этого Мишку притащить, усадить на кровать к горе Джульетте. А тут Оксана застонала на всю комнату не своим голосом:

– Проклятая Королёва, да чтоб ей пусто было! Стерва! Лицемерка! Сама на Власова заглядывается, слюной истекает, а на моего Мишку еще позарилась. Все бы волосы ей повыдергивала! Гадина!

– Слушай, ну хочешь я ему по морде дам? – предложил первое, что пришло в голову.

– Ей лучше дай! Да посильней! – не унималась сестра. Девушек, ясное дело, я никогда не обижал. В плане руку там поднять, ударить, от силы послать мог в грубой форме, но не более. Все-таки девушка есть девушка. Пусть она и стерва, как эта Королёва.

– Прекращай, мама о тебе волнуется, скоро отца подключит, – пытался призвать зачатки разума, что верно канули от любви к мудаку.

– Да ты видел ее, Макс? – подскочила с кровати Оксана. Злость подвинула бесконечные слезы, и сестра начала расхаживать из угла в угол, словно важный генерал, вынашивая план мести.

– Нет, в душе не чаю, кто такая, – честно пожал плечами.

В универе я появлялся нечасто. На первом курсе еще учился, зависал на парах, а на втором в первом семестре влез в неприятность.

На нашем факультете тогда новый преподаватель появился, мужик лет сорока, такой весь важный из себя гусь. Парни его особо не интересовали, а вот девчонки очень даже. Приглянулась ему наша тихушница, он ей проходу не давал. Ну не прям палевно, конечно, то лишний раз по плечу погладит, то руки коснется. Все это видели, обсуждали, однако в глаза помалкивали.

А однажды я застал эту тихушницу в туалете в слезах. Подвывала на весь коридор, раскачиваясь. Я сперва испугался, мало ли, плохо человеку, подошел, стал расспрашивать. Оказалось, мужик грязно домогался ее, с угрозой, что если девчонка не поддастся, он устроит веселую сессию. А так как одногруппница была из бедной семьи, училась по степухе, то и терпела.

Ситуация малость напрягла. Ну а в силу своего вспыльчивого характера, вопрос с дракой напрашивался сам собой. Дальше, конечно, предсказуемо. Меня на ковер в деканат, тихушницу тоже, ее родителей, моих, ну и любителя шантажа пригласили. Мужик все отрицал, мол, да он, да никогда, тут же святые стены, мать его. Одногруппница моя, значит, сникла на фоне басен, замолкла, словно в рот воды набрала. В общем, отказалась давать показания.

По итогу мне дисциплинарное взыскание – отстранили от учебы на месяц с полной отработкой потом этого самого месяца. Преподу ничего, хотя после я узнал, что он сам перевелся. Видать, побоялся со мной на одной территории находиться. А девчонка с извинениями прикатила. Я честно пытался сдержаться, понять, найти логику в ее поведении, но не получилось, в итоге послал и больше мы словом не обмолвились.

Отец после всего мне тоже, конечно, устроил нагоняй. Помню, тачки тогда лишил, карточки отобрал, грозился из дома выгнать, да только я – птица гордая, сам ушел. Пожил пару дней у кента, и, правда, понял, что без денег тяжко, прикатил обратно. Старик носом покрутил, но карточки вернул. Однако выдвинул условие: иди, мол, сынок, осваивай работу, будущие владения. Я и согласился, в конце концов, с головой проблем не было, юридическая сфера мне нравилась, да и в офисе сидеть – не улицы мести.

В итоге стал реже появляться в унике, чаще зависать в отцовском клубе, с людьми разными знакомиться, договора изучать, за персоналом следить. И жизнь вроде налаживалась, ну разве что Оксанка немного выбила из колеи.

Она так расклеилась из-за дурацкого разрыва, что на этом фоне мы неожиданно сблизились. Правда, все диалоги сводились к Полине Королёвой и к идиоту Щукину.

О Снежной королеве, а за глаза просто высокомерной стерве, я в те дни узнал достаточно. Что и нос она задирает, и от ребят в сторонке держится, и даже на посвящение не пришла, якобы не ее уровня был клуб. Плюс факт, что Мишке она пообещала отношения, а в итоге публично бросила, не добавлял, конечно, звездочек в ее карму.

В универе я несколько раз замечал Полину, она и внешне мне показалась надменной, словно корона на голове мешала. И пускай в отношении Щукина я был ей в чем-то благодарен, но в целом, блондинка меня раздражала.

Так что, когда блокнот с тайнами свалился на голову, я и не планировал ничего, думал, отдам, забуду и дело с концом. Но откуда ни возьмись, на пороге нарисовалась Королёва, вся такая уверенная, дерзкая. Идея сама в голову стукнула. Проучить, спустить с небес на землю. Не только ж одной моей Оксанке страдать, пусть и Снежная барышня почувствует, какого это быть обычной смертной.

В дневник я залез больше из вредности, открыл последнюю запись, а там сплошные дифирамбы Власову, смазливому перваку. Мажорик, который сутками зависал в клубах, прожигал бабки родителей и менял девчонок как перчатки. В общем-то, моя полная копия два года назад, за исключением, драк. Егор был тихий парнишка, я же вечно влезал. Характер, мать его, не пропьешь.

Оксанке, ясное дело, я ничего отдавать не собирался. Она вроде только ожила, общаться с друзьями стала, так что бередить старые раны – себе дороже. Однако проучить стерву Королёву, посмотреть, как ломается брешь в ее короне, показалось очень даже хорошо.

Может еще и поэтому меня задел ее поступок с договором. Он шел в разрез с образом в моей голове. Ведь Полина могла запросто проучить своего врага, потом злорадно хихикать, а она наоборот, рассказала отцу. Да еще как рассказала, спектакль целый устроила, зашифровала. Главное, все поверили, даже этот усатый Леня, который мне с первого дня знакомства не нравился.

Ну и старик, конечно, оценил поступок Королёвой, велел мне ей премию выписать. Ясное дело, он знать не знал, на каких правах эта девчонка тут вообще оказалась.

Чуть успокоившись, я вышел на улицу и принялся ждать, когда Полина спуститься. Мимо меня проскользнул Аркадий Львович, вполне уважаемый мужик, повернутый на деньгах и своей тачке. Мы обменялись любезностями, и он шмыгнул за ворота, к себе в машину. Следом выскочила и Королёва, в своем этом белом пальто, россыпью пепельных волос, что лежали на ее худеньких плечах. Ну Снегурочка, не иначе.

– Поехали, – кинул я ей, выходя первым за территорию клуба.

– Я сюда больше не приеду, – буркнула Полина, усаживаясь на пассажирское сидение. К моему удивлению, и в этом моменте она держалась больно скромно, скованно. Не было в ней раскрепощенной уверенности, с которой девчонки прыгали ко мне в тачку. Если бы не рассказы Оксанки, я бы в жизни не поверил, какая блонда на самом деле стерва.

– Если хочешь получить обратно дневник, приедешь, – напомнил я, выруливая с площадки. Может, и стоило закончить на этом, но в голове так и звучали рыдания сестры. Однозначно одного дня мучения будет мало.

– Вот скажи честно, – блонда кинула на меня такой строгий, до ужаса хмурый взгляд, что по идее я должен был проникнуться, но стало наоборот весело. И нет, не потому, что я чувствовал себя главным в данной ситуации, просто Полина выглядела забавной. На ее лице мелькали неподдельные, живые, в какой-то степени даже детские эмоции, которые не присущи современным девушкам.

– Что именно ты хочешь услышать?

– За что ты на меня взъелся? Ну что, – со вздохом произнесла она. – Было бы лучше, если бы твой отец подписал этот проклятый договор?

– Тебя это вообще не касается, – сжав крепче руль, я отвернулся. Ситуация с договором меня и самого злила, и дело было даже не в Королёвой. Выходит на фирме у отца, прямо у нас перед носом, завелась крыса, которую мы благополучно вскармливали на своих плечах.

– Вот именно, – зачем-то пояснила блонда, но уже понизив голос. – Мне просто показалось, что это неправильно. А я не люблю, когда неправильно, это… против моих убеждений.

Я скосил взгляд на девчонку, задаваясь вопросом: откуда взялась эта, так называемая, правильность и где она была, когда мою сестру бросил Щукин? Неужели Королёва в самом деле думает, что я дурак, развешу уши и съем ту лапшу, которую она активно пытается навешать?

Уровень наивности зашкаливает, серьезно.

– Завтра к четырем будь готова, – сообщил, когда мы подъехали к подъезду. И снова этот взрывной взгляд с яркими вспышками огоньков.

– Ты просто ужасен! – кинула блонда, выскакивая из машины и громко хлопнув дверью. Что ж, кажется, это первая девушка, которая настолько меня ненавидит.