Глава 8/1. МАРКУС

— Самое лучшее лекарство — это самовыражение, — так начал наш проводник в мир гармонии и искусства. — Сегодня нам выпала удивительная возможность рисовать океан. Это бурлящая и волнующая стихия, так много в ней тайн и загадок. Один цвет чего только стоит. Кто-то говорит, что вода синяя, кто-то, что она зелёная, а кто-то, не может до конца определиться, — говорит маэстро портретов и пейзажей.

Ангелика занимает место у мольберта в самом последнем ряду беседки, и я становлюсь рядом с ней. Использую каждую возможность, чтобы побыть рядом. Она уже приступила к рисунку, уверенно и размашисто водя карандашом по бумаге.

— Я предлагаю вам нарисовать то, что определенно волнует вас именно сейчас, то, что сидит в вашей голове. На следующем семинаре, мы сделаем разборы ваших работ, если, конечно, вы захотите.

— А если я не умею рисовать, — писклявым голосом произносит Хелен.

— Думаю, что океан сумеют нарисовать все. Здесь для нас важны сочетания, как вы пользуетесь мазками, какой диапазон цветов выбираете. Так что, я верю в вас.

Все приступают к выполнению задания, а я представляю, прекрасную картину: бурлящая стихия, песчаный пляж и она… волны с белой пеной накатывают на берег и нежно ласкают стройные ноги. Интересно, мои уроки рисования в детстве, совсем забылись со временем? Или я смогу, изобразить задуманное? Тренеры и коучи, не обязаны участвовать, но почти все пользуются возможностью и проходят все тренинги. Я неуверенно делаю набросок и краем глаза, сгорая от любопытства, поглядываю на мольберт Ангелики. Она уже взяла кисть, и бирюзово-голубые цвета окрашивают гладь океана.

— У вас профессионально получается.

— Я рисую с раннего детства и обожаю это делать. Моя комната до сих пор завалена эскизами и скетчами, — улыбаясь и не отрываясь от работы, говорит она. — Но помимо рисования мне нравится создавать красивое пространство. Именно поэтому я и стала дизайнером.

Время идёт, и я стараюсь не отвлекать Ангелику от процесса, которым я и сам не на шутку увлёкся. Сосредоточившись на женском силуэте, совсем забываю об океане. Тоненькая фигурка с, развевающимися на ветру, белокурыми волосами, поддерживая одной рукой длинное платье, вглядывается в горизонт океана. Хорошо лица я рисовать не умел никогда, поэтому девушка стоит спиной. Снова поглядываю на Ангелику. Она так мило закусывает губу, когда увлечена, что я засматриваюсь на её профиль. Поглощена процессом настолько, что не замечает этого, а я получаю удовольствие от созерцания этой картины. Она словно уходит в себя, в свой, никому неведомый, мир, где она счастлива и хорошо себя чувствует. Теперь я понимаю, что её по-настоящему сильно увлекает. Возвращаясь к своему рисунку, выбираю оттенок океана, пусть будет голубовато зелёный — цвет радости и умиротворения. Положительные эмоции — это сейчас у меня в душе. И это все она! Ангелика привнесла в мою жизнь какую-то юношескую беспечность, с ней мне хочется совершать необдуманное и незапланированное, что не вяжется с моим дотошным немецким принципом жизни, который был впитан мной с детства.

Например, сегодняшнее купание в одежде, хоть и случайное и напугавшее девушку, меня очень сильно взволновало, такой бури эмоций от её близости я уже давно не испытывал. Да и не помню испытывал ли когда-то вообще.

Всего один день, а я знаю о ней уже гораздо больше, чем за все наши встречи в моем кабинете. Я радуюсь этому и хочу познавать ее больше, углубляться в ее жизнь, решать ее проблемы и просто быть с ней рядом. Ангелика такая хрупкая, трогательная, романтичная и ранимая, что хочется её оберегать, но в тоже время, касаясь её, чувствуя вкус её поцелуя, неистово любить, накрыть лавиной страсти, поднимающейся внутри меня.

За мыслями о своих желаниях, я теряю счёт времени. Меня возвращает в реальность такой до боли знакомый голос, теперь не кажущийся мне приятным. Хелен…

— На сколько я поняла, задание было нарисовать океан, — ехидно говорит она, — но ваши мысли, Ангелика, заняты совсем не этим.

Смотрю в сторону этой бестии. Она нагло выхватывает лист с мольберта и так громко говорит, привлекая внимание абсолютно всех:

— Надо же, поразительно точное сходство, — наигранно восхищённо округляет глаза с притворной улыбкой на лице. — Это же ты, Марк.

Хелен разворачивает листок бумаги ко мне, и я вижу на рисунке Ангелики, стоящего на берегу океана, мужчину. Он в точности повторяет мой сегодняшний вид на пляже: разлетающаяся рубашка, светлые брюки, закатанные по икры, растрепанные ветром, непослушные волосы и улыбка на лице, которое Ангелика передала почти с фотографической точностью. Сегодня я улыбался, глядя на неё. Впервые за долгое время, искренне и от всего сердца.

Многие восхищенно перешептываются, высказывая восторг, а некоторые издают сдавленные смешки, поглядывая на меня. Щёки же Ангелики покрываются ярким румянцем. Она вскакивает со стула и почти бегом выходит с террасы.

— Как это неэтично, Хелен, — забрав рисунок, говорит коуч по искусству. — Каждый из нас здесь не для того, чтобы критиковать и смеяться. Не для других. Мы здесь для себя, чтобы выражать свои эмоции и чувства, — она строго смотрит на Хелен, а потом на рисунок Ангелики. — Превосходно, — с еле заметной улыбкой маэстро переводит взгляд на меня. — Думаю, владелица этой прекрасной работы, захочет её получить обратно. Не могли бы вы, гер Шольц, передать автору?

— Конечно, — отвечаю, взяв рисунок, а когда учитель отходит, одариваю Хелен сердитым взглядом. — Как это низко. Ведёшь себя как старшеклассница, задирающая новенькую. Повзрослей уже.

— Хм, — только хмыкает она в ответ.

Иду к бунгало Ангелики, раздумывая над ситуацией. Я всегда знал, что Хелен стерва, но не ожидал, что настолько. Прошло уже столько времени. Неужели они с Генрихом несчастны? Ради него, она сорвала нашу свадьбу. Я думал в тот момент, что вселенная рассыплется на миллионы осколков, ведь я был без ума от неё, но потом отпустил. Смог оправиться от такого удара. А сейчас… даже не понимаю за что я мог её любить. Оглядываясь в прошлое и анализируя наши отношения, понял, что она всегда была такой. Нас объединял только безумный, безудержный секс, а стать родственными душами мы так и не смогли. Теперь понимаю, что всё было даже к лучшему, и Хелен, сама не ведая того, не позволила мне совершить ошибку…

Сегодня, я не почувствовал к ней ничего. Эта ее игра, только раздражала. Мои мысли занимала лишь одна женщина… И именно к ней я сейчас иду и абсолютно не представляю, как начать наш разговор. Я ведь психолог, взрослый мужчина, а боюсь потерять дар речи или просто ничего не сказать. А что тут скажешь? Столько вопросов… Почему она рисовала меня? Значит ли это, что я ей не безразличен? Или ей двигало просто вдохновение, эмоции? Возможно, все совсем не так, как я себе нафантазировал? Возможно… Черт… Единственная, кто может дать мне все ответы — это Ангелика. Но стоит ли их требовать? Может лучше дождаться её первого шага? Хотя это как-то не по-мужски. Где же мой профессионализм?


Наш поцелуй, там на пляже, не был под эмоциями, когда она была потеряна и нуждалась в защите как в первый раз. Сегодня я чувствовал, что она сама этого желала. Ангелика всем существом тянулась ко мне. Её тело трепетало в моих руках. Я слышал её взволнованное сердцебиение. Она хотела этого также, как и я, этого нельзя было не почувствовать, не заметить…

А может это было оттого, что я спас ее? Она просто распереживалась? Но почему тогда эти крепкие искренние объятия? Нет, я уверен, что она не играла. Да, я сошёл с ума в тот момент от прикосновения её тела в мокром платье, льнущее к моему, от его волнующих изгибов, что я сжимал в своих объятиях, от чувственных и сладких губ, что так страстно отвечали на мои поцелуи. Я потерял голову и любую выдержку. Не удивительно, что все видели мое безрассудство. Только она не отстранилась, не ушла, и я понял, что она тоже чувствует наше притяжение, тоже жаждет моих ласк.

Неуверенно стучусь в дверь ее домика, прислушиваясь к звукам внутри. Ни звука. Она не отвечает.

— Ангелика. Это Маркус, — подаю голос, чтобы она поняла кто это.

Она не отзывается, и я в недоумении. Возможно, она не пошла сюда, а гуляет. Принимаю решение поискать её. Где же она может быть? Во мне начинает подниматься волна беспокойства. Тут же слышу, шорох и иду на звук. Обхожу бунгало и вижу Ангелику. Она сидит, оперевшись о стену спиной и смотрит вдаль на спокойную, лазурную гладь океана. Ее руки механически пересыпают песок. Каждая песчинка просачивается между её тонких пальчиков и, подхватываемая ветром, снова возвращается в свою вселенную.

Не говоря ни слова, сажусь рядом с ней. Некоторое время мы просто молчим, слушая умиротворяющий звук океана. Небольшие прибрежные волны омывают пляж, даря сокровища глубин. Птицы кружат над поверхностью, завораживая своим полетом.

— Знаете, Маркус, я ведь с детства привыкла к таким нападкам, издёвкам и смешкам от одноклассников, — тихо начала Ангелика. — Только в колледже мне стало легче. Там я чувствовала себя хорошо, потому что со мной учились такие же любители рисовать, тонко чувствующие окружающий мир и выражающие свои эмоции на бумаге и холсте.

Смотрю на её прекрасный профиль и впервые не знаю, что сказать. Её близкое присутствие стало напрочь отключать мои профессиональные навыки.

— Ведь дизайнеры, художники и просто люди искусства немного не от мира сего, — продолжает она. — Их часто не понимают. Многие из них остальным кажутся людьми со странностями. Но если это целая группа, одинаково мыслящих творцов, ты уже не белая ворона. Понимаете?

— Да, я понимаю вас.

— А вот другие нет, никогда не понимали. Ни отец, ни Альберт никогда не понимали мою страсть к рисованию, но потом я нашла себя в дизайне. Папа помог открыть фирму, и я вкладывала в неё время и душу. Но для себя я всё равно продолжала рисовать. А когда фирма поднялась и стала успешной, тогда все стали меня хвалить, но времени для моей страсти у меня не осталось.

— У вас действительно талант, и я считаю, что вы ни в коем случае не должны бросать творчество. Делайте то, что вам доставляет удовольствие, и вы не заметите, как жизнь заиграет другими красками, — Ангелика поворачивается ко мне и внимательно смотрит. — Научитесь жить не только для других, не пытайтесь быть удобной для отца, для кого-то ещё. Будьте собой.

— Это возможно?

— Конечно, — улыбаюсь ей. — Многие отдали бы все за возможность так четко выражать свои мысли на холсте. Например я, — протягиваю ей свой рисунок, который захватил с собой. Ведь я рисовал ее. Не так профессионально, не так детально, но думаю, она поймёт.

Ангелика берёт в руки рисунок и вглядывается в моё творение. Вижу, как ее брови взлетают вверх, а улыбка проявляется на грустном лице. Да, правильное решение, это то, что ей сейчас нужно. Она понимает, что не только её мысли занимала наша прогулка на пляже.

— Это я? Вы меня просто удивляете. Невозможно быть настолько талантливым во всем, Маркус, — она переводит свой взгляд, и я тону в ее бездонных глазах.

— Вы ещё не знаете, как я танцую, — шутливо говорю я, и она поддерживает меня. — Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться в город?

Смущенная улыбка, говорит о ее согласии, но это мое профессиональное чутьё подсказывает мне. Я же жду её словесного подтверждения.

— Думаю, ничего не будет плохого, если мы с вами сбежим и натанцуемся вдоволь, — настроение у неё значительно улучшается, это заметно невооруженным взглядом. Ангелика даже подмигивает мне, и я не могу сдержать улыбку.


Подходим к ресепшену, в надежде вызвать такси, но нам сообщают, что из-за удалённости этого места от автодороги такси сюда не приедет. Пешком идти совсем не вариант — устанем и сотрём ноги, не успев потанцевать. Выйдя на улицу у одного из домиков, где располагается обслуживающий персонал, видим прислонённый к стене мопед возле входа. Не сговариваясь, переглядываемся, и будто бы одна идея посещает обе наши головы одновременно. Ангелику прошу подождать, а сам же стучусь в домик и узнаю чей мопед. На мой зов выходит милый парнишка и на ломанном английском соглашается нам одолжить своё транспортное средство, за определённую плату естественно.

Наслаждаясь дорогой, прекрасными видами, свободой, тёплым ветром, ароматом океана и цветов, мы мчимся в сторону, что нам указали местные. Мне нравится ощущать, как руки Ангелики обхватывают мой торс, а на поворотах сжимаются ещё сильнее. Мне вообще приятна её близость, она волнует меня. А её искренний и звонкий смех, когда она видит разбегающихся с дороги обезьянок, разливается во мне теплом по всему телу.

Впереди показался шумный и ярко освещённый городок. Радуясь быстрому достижению цели, прибавляю газ.

Загрузка...