Мой учитель - инопланетянин

Глава первая ПРОПАЖА УЧИТЕЛЬНИЦЫ

— Ну ты, дубина стоеросовая! — завопил Дункан Дугал, вырывая книгу из рук Питера Томпсона. — Что ты все читаешь? Телевизора тебе, что ли, не хватает?

Бедняга Питер! Я видела, что ему хочется отнять книгу у Дункана. Но я знала, что стоит ему только попытаться, как Дункан тут же поколотит его.

Временами мне казалось, что мать Дункана уронила его в детстве вниз головой. Что же еще заставляло его постоянно издеваться над другими людьми? И почему большую часть времени он преследовал именно такого мальчика, как Питер Томпсон? Питер никого не трогал. Господи, да единственное, о чем он мечтал, — это чтобы его оставляли в покое, когда он сидит с книгой!

Мне-то такая страсть не казалась сверхъестественной. Но Дункан воспринимал любовь Питера к чтению как личное оскорбление.

Итак, начался первый день занятий после весенних каникул (мы еще даже в школу не успели войти), а по лицу Дункана Дугала я поняла, что весенний сезон боевых действий уже открылся.

Прижав к груди футляр с флейтой, я наблюдала, как бледное лицо Питера заливается краской. Питер краснел по любому поводу. Он был высоким, тощим и носил очки с толстыми стеклами. И еще, он был самым умным человеком, какого я когда-либо встречала, включая взрослых.

Вся беда в том, что знания его были исключительно книжными. Питер не имел ни малейшего понятия, как обращаться с такими придурками, как Дункан. Вообще-то я тоже этого не знала, а если бы знала, то постаралась бы прекратить безобразие. Однажды, попытавшись встрять между Дунканом и Питером, я получила синяк под глазом.

Дункан, конечно, утверждал, что это произошло случайно. «Сьюзен наткнулась прямо на мой кулак», — заявил он таким тоном, словно я сама была виновата. По правде говоря, мне кажется, что Дункан специально мне врезал. Обычно ребята не бьют девочек, но Дункану плевать, кто стоит перед ним. Просто таким способом он предупредил меня, чтобы я не совала свой нос в его дела.

Перехватив злобный взгляд Дункана, устремленный на Питера, я поняла, что шестой класс может оказаться опасным местом, если не держаться начеку.

В нескольких метрах от Питера, прижавшись к стене школы, с испуганным видом стояла Стэйси Бенуа. Стэйси невероятно приличная девочка, у нее никогда не бывает неприятностей. А драки она ненавидит даже больше, чем я.

Только она двинулась ко мне, как Дункан топнул ногой в лужу и окатил джинсы Питера грязной водой.

— Прекрати, Дункан, — попросил Питер.

— Прекрати, Дункан, — передразнил его Дункан писклявым, блеющим голосом.

Любому, кто хорошо знает Дункана, было понятно, что он нарывается на драку. Не обязательно с Питером; Питер-то терпит любые его выходки. И я подумала, что Дункан просто решил поразмяться. Поэтому я слегка удивилась, когда он швырнул книгу Питера прямо в лужу.

Даже Дункану известно, что такого с Питером проделывать нельзя.

— Ой! — издевательски воскликнул Дункан, — Я ее уронил!

Я услышала, как ахнула Стэйси, когда Питер рванул от стены и врезался головой Дункану в живот. Через секунду они оба катались по траве.

— Ненавижу драки, — заметила Стэйси, когда мальчишки с подбадривающими криками окружили Питера с Дунканом.

Драка не продлилась и десяти секунд. Появившийся неизвестно откуда высокий блондин быстро протолкался сквозь толпу. Не сказав ни слова, он растащил драчунов в стороны и поставил их на ноги.

«Ого! — подумала я, увидев, как он приподнял их над землей. — А парень-то сильный!»

— Прекратите! — скомандовал он. Потом встряхнул их и поставил на землю.

— Питер первый начал, — объявил Дункан. Он такой придурок, что, наверное, даже не замечает своего вранья!

Питер вытер рот тыльной стороной ладони.

— Неправда, — мрачно произнес он.

Я видела, что рука у него дрожит.

— Больше не деритесь, — приказал высокий человек так, будто его совершенно не интересовало, кто начал первым, — Тебе понятно?

— Да, сэр, — буркнул Питер.

Мне захотелось встряхнуть его. Судя по его тону, можно было подумать, что драка произошла по его вине.

— А тебе понятно? — снова спросил высокий человек, переведя взгляд на Дункана.

— Конечно, — ответил Дункан. — Я все понял.

— Вот и прекрасно. — Он повернулся на каблуках и промаршировал обратно в школу.

Дункан, скорчив ему вслед гримасу, отправился на поиски новой жертвы.

— Кто это? — поинтересовался Питер, когда я протянула ему насквозь промокшую книгу.

— Понятия не имею, никогда его не видела. Может, новый учитель? Ладно, пошли в класс.

Мы с Питером обычно приходили в школу первыми; правда, ненамного раньше остальных. В нашем классе все приходили рано. Понимаете, наша учительница, мисс Шварц — это просто чудо! Больше всего я люблю ее за то, что она единственная учительница в Кентукки-Фоллс, которая ставит со своим классом спектакли. Мне всегда хотелось стать актрисой, когда я вырасту, но до шестого класса у меня не было возможности выяснить, на что это похоже. Спектакль — наш последний грандиозный замысел, и мы планировали начать репетиции сразу же после весенних каникул.

К сожалению, когда мы вошли в класс, мисс Шварц там не оказалось. Около ее стола стоял высокий блондин, беседовавший с низким, краснолицым, почти совсем лысым человеком — нашим директором, мистером Бликманом.

Где же мисс Шварц? Мы с Питером разошлись по своим местам. У меня совсем испортилось настроение.

— Красивый учитель, — прошептала Стэйси, вошедшая в класс вслед за нами.

— Вроде бы, — неохотно согласилась я, — А как ты думаешь, где мисс Шварц?

Стэйси пожала плечами:

— Может, заболела. А может, ее самолет не прилетел вовремя. Такое однажды случилось, когда я училась в третьем классе.

Я кивнула:

— Ладно, переживем! Обидно попадать после каникул к другому учителю, но день-два потерпеть можно.

В класс вошли остальные ребята. В присутствии мистера Бликмана все вели себя очень тихо. Прозвенел звонок, и мы заняли свои места.

— Доброе утро, дети, — поздоровался мистер Бликман. — Позвольте представить вам мистера Джона Смита. Он будет вашим учителем до конца года.

До конца года! Я не верила своим ушам. Что случилось с мисс Шварц?

Не задумываясь, я выпалила этот вопрос вслух.

Глава вторая РОКОВАЯ ЗАПИСКА

Мистер Бликман взглянул на меня.

— Сьюзен, если ты хочешь что-нибудь сказать, ты должна поднять руку, — суровым тоном произнес он.

«Ах, извини-и-ите!» — подумала я.

Но ухудшать и без того плохое положение не имело смысла, поэтому я подняла руку. Когда мистер Бликман указал на меня, я как можно вежливее поинтересовалась:

— Что случилось с мисс Шварц?

— Это личное дело, — ответил он.

Что бы это значило? Она беременна? Заболела страшной болезнью? Уволилась? Что бы там ни было, почему она не предупредила нас? Почему не попрощалась? Совершенно не задумываясь над тем, что я делаю, я встала и воскликнула:

— Но я хочу знать, где она!

Мистер Бликман с изумлением поглядел на меня. Его щеки побагровели.

— Вы понимаете значение слова «личное», мисс Симмонс? — спросил он.

— Да, сэр, — тихо ответила я и шлепнулась на стул. Пока я кипела от безмолвного негодования, мистер Бликман трепался о том, что он ждет от нас хорошего поведения при новом учителе. Потом он оставил нас на мистера Смита и покинул класс.

Глядя ему вслед, я все гадала, не уволил ли он мисс Шварц втайне от всех. Я всегда подозревала, что он не любит ее, особенно потому, что она занималась с нами не «по учебнику». Однажды, когда я забыла тетрадь и вернулась в школу, я услышала, как они спорят из-за этого.

— Мисс Шварц, я прошу вас относиться более уважительно к учебному процессу, — говорил мистер Бликман, когда я вошла в класс.

Слышали бы вы, как взорвалась мисс Шварц!

— Не могли бы вы относиться уважительно к тому факту, что дети учатся познавать? — сердито спросила она. От волнения она принялась поправлять прическу, обеими руками отбрасывая назад пряди кудрявых черных волос.

— Послушайте, Хорас, за шесть недель постановки спектакля ребята узнают больше, чем за шесть месяцев обучения согласно указаниям и инструкциям, — добавила она.

Внезапно мне пришло в голову, что появление мистера Смита означает отмену нашего спектакля.

Я снова замахала рукой.

— Да, мисс Симмонс? — спросил мистер Смит. Опять мисс Симмонс! Мы что, станем так общаться до конца года?

— А мы будем ставить спектакль? — поинтересовалась я.

Мистер Смит изумленно поднял светлую бровь.

— Спектакль? — переспросил он — Разумеется, мы не будем ставить никаких спектаклей. Мы находимся здесь, чтобы работать!

Я опустилась на место. Шестой класс тухнет быстрее, чем дохлая рыба в жаркий день!

Остальные начали протестующе бурчать. Мистер Смит стукнул линейкой по столу.

— Мистер Бликман нанял меня, чтобы исправить этот класс, — заявил он. — Я вижу, что он говорил о вас чистую правду. Похоже, дела здесь вышли из-под контроля.

На самом деле, это лишь наполовину было правдой. Наш класс не вышел из-под контроля, просто мистер Бликман не держал его в кулаке. Так как большинство из нас проучилось пять лет в классах, где учителя преподавали так, как того требовал директор, мы прекрасно понимали, какими он нас хочет видеть.

Конечно, класс мисс Шварц не соответствовал общепринятым нормам, но что касается наших знаний, тут дело обстояло прекрасно. И не только потому, что мы чудесно проводили время. Мы и занимались больше, чем когда-либо.

По словам моего папы, мы и учимся, и отлично проводим время — а все потому, что мисс Шварц умеет нас заинтересовать.

Например, в первый день занятий мисс Шварц, встав лицом к классу, показала нам книгу для чтения «Ракеты и флаги» (больше известную под названием «Рахиты и фанаты»).

— Эта книга никуда не годится, — объявила она и, взяв ее двумя пальцами, словно сопливый носовой платок, швырнула в нижний ящик стола. — Есть книги получше, — добавила она. — На самом деле мне известны сотни книг лучше этой.

И она, вытащив из-под стола огромный картонный ящик, вынула из него кипу романов в бумажных обложках и раздала их нам.

Весь год мы читали настоящие книги. Иногда мы все вместе читали одну книгу, а порой разные.

Я помню уроки чтения, когда мы все время спорили о том, что бы мог совершить какой-нибудь герой. Те, кто раньше не любил читать, стали увлекаться книгами.

К несчастью, мистер Смит не верил в такой метод обучения. Первое, что он сделал после проверки присутствующих, это раздал нам «Ракеты и флаги».

Мисс Шварц читала нам вслух, иногда дважды в день. Она приносила замечательные книги, такие, как «Хоббит» и «Меч в камне». Когда кто-то спросил мистера Смита, будет ли он читать нам вслух, он ответил странным взглядом и буркнул, что это, мол, «пустая трата времени».

В общем, вам, должно быть, уже все ясно. В следующие несколько недель мистер Смит вовсю «исправлял» нас. Но какая же это была тоска! Нас больше не ждали сюрпризы. Мы почти перестали смеяться в школе. Дела принимали ужасный, прямо-таки зловещий оборот.

Даже на площадке для игр не было так весело, как прежде. Да, мистер Смит не давал Дункану Дугалу колотить мальчишек, зато он чуть не спятил, когда кто-то впервые включил радио. Радиоприемники и магнитофоны были изгнаны с площадки для игр. Мистер Смит не просто ненавидел рок-н-ролл, он ненавидел всякую музыку! Он вздрагивал каждый раз, когда я вынимала свою флейту и отправлялась на урок музыки.

Через три недели такого существования я пожаловалась учителю музыки, мистеру Бам-Бум Бамуику. (Вообще-то его зовут Милтоном, но мы его прозвали Бам-Бумом, потому что он обожает оглушительные марши.)

— Сьюзен, пойми, не все ценят истинное искусство, — с тяжелым вздохом заметил он.

Я поняла, что большего от него ожидать не приходится. Вы же знаете, как учителя защищают друг друга.

Когда я вернулась в класс, нам устроили контрольную по математике. Я написала ее быстро, а поскольку меня раздражало отношение мистера Смита к моей флейте, то решила написать Стэйси записку.

«Мистер Смит — настоящий придуркозавр», — написала я. Мне так понравилось придуманное мной слово, что я решила продолжить: «Он совершенно испортил наш класс. Весь год вылетел в трубу. Этот тип — ужасный филистер!»

Филистер — новое слово, которому научил меня отец. Оно означает человека, который не умеет ценить искусство и красоту. Мне очень понравилось это слово, и я употребляла его при каждом удобном случае.

Еще несколько предложений, и записка была готова. Целое письмо получилось! Под конец я нарисовала комично высокого и костлявого мистера Смита, держащегося за уши в то время, как я играю на флейте.

Конечно, я поступила не слишком хорошо, но мне все-таки стало веселее. Я спрятала записку под контрольную и стала ждать удобного момента, чтобы передать ее Стэйси. Размышляя о том, как она отреагирует на мое творчество, я представила, что она захлебнется от смеха и упадет со стула.

На беду, пока я грезила, мистер Смит начал собирать тетради. Когда я заметила, что он идет вдоль моего ряда, было уже поздно. С ужасом я увидела, как он схватил мою контрольную вместе с запиской.

Меня охватила паника. Я смотрела вслед мистеру Смиту, который удалялся с моей отвратительной запиской.

Закрыв глаза, я судорожно сглотнула. Я обречена!

Глава третья НЕСУСВЕТНЫЙ ШУМ

Оставшуюся часть дня я думала только о том, как заполучить записку обратно.

На перемене я подошла к Стэйси и рассказала ей о происшествии.

— Что мне теперь делать? — воскликнула я.

— Понятия не имею, — ответила она. — Но лучше что-нибудь придумай, ведь если на записке стоит мое имя, мистер Смит разозлится и на меня.

— Может, он ее не заметит? — предположила я.

— Шутишь? — фыркнула Стэйси. — Он проверяет каждую бумажку, какую получает от нас.

Стэйси не ошибалась. Мистер Смит в самом деле очень тщательно проверял наши работы; наверное, это было лучшей его чертой. И он всегда возвращал контрольные обратно. В них отсутствовали замечания или комментарии, он лишь обводил красным карандашом ошибки и ставил отметку. Если такое происходит с математикой, меня это не волнует, но подобное обращение с сочинениями меня жутко раздражает. Когда мисс Шварц проверяла наши сочинения и изложения, она всегда писала карандашом свое мнение, и всем было ясно, что ее интересуют наши мысли.

Когда же мистер Смит возвращал сочинение, оно выглядело так, будто во время проверки рядом с ним работал мясник. Этот тип, должно быть, покупал красные карандаши целыми пачками, но пользовался он ими только для того, чтобы обводить отсутствующие запятые и ошибки в словах. Он обращался с нашими сочинениями, как с диктантами!

Ну скажите мне, какой смысл что-либо писать, если в ответ получаешь такую муру?

Наконец я решила пробраться в школу, чтобы тайком стащить записку. У мисс Шварц я бы спросила, нельзя ли выйти в туалет, но мистер Смит считал, что площадку для игр нельзя покидать по столь легкомысленной причине. Он заявлял, что в шестом классе о таких вещах следует помнить заранее. В первые три дня после его появления в школе около двери выстраивалась очередь озабоченных ребят, ожидающих конца перемены.

Второй способ удрать с площадки — сказаться больным.

— Увидимся в классе, — шепнула я Стэйси. Затем, схватившись за живот и сморщившись, я поплелась к мистеру Смиту.

Позже я вспомнила, что он глядел прямо на солнце. Но в тот момент меня волновала только записка, и мне не пришло в голову, что таким образом он может ослепнуть.

— О-ооо, — застонала я, стараясь подвывать как можно жалобнее.

Мистер Смит посмотрел на меня сверху вниз.

— Что-нибудь случилось, мисс Симмонс? — спросил он.

— Мне нехорошо, — пожаловалась я. — Мне надо к медсестре.

Мистер Смит поколебался, потом посмотрел на часы.

— Все равно уже пора идти в класс, — сказал он. — Постройтесь вместе с остальными. Обратитесь к миссис Глак, когда войдем внутрь.

Что теперь? Если бы я притворилась, что меня тошнит, он, может, и отпустил бы меня. Но так как он все равно вел всех в школу, у меня не хватит времени найти записку.

— Хорошо, — простонала я. Надеюсь, он почувствует себя виноватым! Мне даже хотелось, чтобы меня стошнило. Я бы изо всех сил постаралась попасть ему прямо на ботинки.

Понятно, что, как только мы оказались внутри, мне пришлось идти в медчасть, хотя чувствовала я себя превосходно. Миссис Глак велела мне лечь. Я не удивилась: это главное ее лекарство от всех болезней. Таким образом, мне пришлось лежать, глядя на потолок и беспокоясь о записке.

В конце концов, я решила пойти за мистером Смитом к нему домой. Может, еще не поздно и я что-нибудь придумаю? Уверяю вас, в тот момент у меня не было никакого грандиозного плана, просто я была очень расстроена.

Я не знала точно, где жил мистер Смит, но, видимо, не очень далеко, так как он приходил в школу пешком. Поэтому после окончания последнего урока я выскочила на площадку и стала поджидать его.

Я настолько ушла в себя, что чуть не выскочила из туфель, когда Питер Томпсон позади меня произнес:

— Эй, Сьюзен, что ты здесь делаешь?

— Тебя это не касается! — прошипела я. — Оставь меня в покое!

Худое лицо Питера скривилось так, словно он собирался заплакать.

— Послушай, — сказала я. — Это секрет, понятно?

— Конечно, — ответил Питер — Не стану тебе мешать.

Он сунул книгу под мышку и пошел прочь, пытаясь насвистывать. Свист получился очень жалобным. Подумав, я с изумлением поняла, что я — единственный человек, кого он может считать своим другом.

Мне стало грустно. Не потому, что он считает меня своим другом. Дело в том, что у меня полно друзей, и к Питеру я никогда не относилась серьезно. Он мне, конечно, нравился, но он был не тем человеком, с которым я проводила большую часть свободного времени.

Интересно, а есть ли вообще кто-нибудь, кто проводит с ним время?

Мои размышления были прерваны появлением мистера Смита. Подождав минуту-две, я крадучись последовала за ним. Я старалась держаться на расстоянии, ныряя то за дерево, то в кусты, чтобы он не засек меня. Со стороны я, наверное, выглядела по-идиотски, но единственное преимущество детства состоит в том, что можно вытворять разные глупости, не привлекая к себе внимания.

Дом мистера Смита оказался гораздо дальше от школы, чем я предполагала. Он жил на краю города в старом белом доме с черными ставнями, стоявшем в глубине улицы. Густая живая изгородь окружала двор со всех сторон.

Я остановилась у изгороди, чувствуя себя последней дурой. На что я надеялась, преследуя учителя?

Но мне повезло. Сквозь просвет в ветвях я увидела, что мистер Смит поставил портфель на крыльцо и пошел внутрь. Было тепло, и я решила, что ему захотелось попить. Потом он выйдет наружу посидеть на крыльце и проверить контрольные…

Мне предоставился шанс! Я пролезла сквозь изгородь. Но только я собралась с духом, чтобы открыть портфель, как раздался несусветный вой, как будто кто-то пытался запихать кошку в миксер!

Несмотря на жару, я вся окоченела. Что там происходит? Может, кто-нибудь напал на мистера Смита? Я не сходила с ума от любви к нему, но мне не хотелось, чтобы его пытали или делали с ним что-нибудь страшное, а звуки явно свидетельствовали о том, что с ним происходит что-то ужасное.

Бежать за помощью или войти внутрь? Но о какой помощи мне просить? Я могу лишь сообщить, что слышала страшный шум. Никто не звал на помощь, никто не выбегал наружу с пистолетом.

Тут мне пришло на ум, что мистер Смит и вправду заталкивает кошку в миксер или вытворяет что-нибудь еще похуже. А в таком случае ему никак нельзя преподавать в школе!

И я решила выяснить все сама.

Глава четвертая БРОКСХОЛЬМ

Дверь была отперта. Стараясь не шуметь, я повернула ручку и толкнула створку.

Она бесшумно отворилась. Поколебавшись минуту, я вошла внутрь и оказалась в коридоре. Слева я увидела пустую комнату, по-настоящему пустую. За исключением занавесок, там не было ни мебели, ни обоев. Стены и потолок были совершенно голыми.

Я вздрогнула, когда наверху раздалось кошмарное клокотание и ворчание.

Сделав глубокий вдох, я стала на цыпочках подниматься вверх по лестнице. Хорошо, что на мне теннисные туфли!

На полпути я остановилась и задумалась: «Что я делаю? Надо как можно быстрее убираться отсюда!»

Можете мне не верить, но я не ушла лишь потому, что мистер Смит, возможно, и впрямь попал в беду. Хотя он мне и не нравился, я не хотела, чтобы с ним случилось несчастье.

Поэтому я сглотнула и сделала еще один шаг вперед. Шум прекратился. Неужели все кончилось, и мистер Смит сейчас пойдет вниз и обнаружит меня на лестнице? Только я собралась удирать, как новое клокотание и ворчание дали мне знать, что все продолжается.

Мне все еще хотелось убежать, но я боялась… боялась, что если я убегу, то прочту завтра в газетах о несчастном случае с мистером Смитом, который я могла бы предотвратить. Конечно, мне было страшно идти туда, но я решила, что другого выбора нет.

Я сделала шаг, потом еще один. Я держалась за перила, словно за границу жизни и смерти. С каждым шагом у меня все сильнее покалывало в желудке.

Добравшись до верха, я легла на живот. Я где-то читала, что если вы хотите заглянуть за угол, то лучше это делать, пригнувшись к земле: тогда вас могут не заметить, поэтому я пригнулась как можно ниже. Как было бы здорово, если бы я умела вытягивать глаз и заглядывать им за угол!

В коридоре было так же пусто, как и внизу: ни картин на стенах, ни ковра на полу. Сквозь открытую дверь в конце коридора была видна маленькая голубая ванная.

Справа от меня виднелась другая дверь. Страшные звуки, казалось, исходили оттуда. Решив передвигаться как можно тише, я поползла на животе по коридору и добралась до двери.

Я вздрогнула. Звук был таким, словно тигр точил когти о классную доску, словно на зубах хрустела алюминиевая фольга. Что это может быть?

Когда я, собравшись с духом, наконец заглянула в комнату, то увидела, что мистер Смит сидит за туалетным столиком и смотрится в зеркало. Стэйси оказалась права: он и впрямь красивый. У него было длинное узкое лицо, квадратная челюсть, прямой нос и скулы, о которых можно только мечтать.

Только все это оказалось подделкой. Мистер Смит коснулся пальцами нижних век. Внезапно, проведя кончиками пальцев по вискам, он схватил себя за уши и начал снимать лицо!

Я ахнула. К счастью, страшные звуки, раздававшиеся в комнате, заглушили мой крик. Мне хотелось вскочить и убежать, но от страха я не могла двинуться с места.

Вместо этого меня всю затрясло. Кем бы ни был мистер Смит, я была совершенно уверена, что лицо, которое он медленно обнажал, не принадлежало никому из родившихся на Земле! Когда он снял маску, я обнаружила, что цвет его лица похож на незрелый лимон. Огромные оранжевые глаза вкупе с носом напоминали крылья бабочки. От глаз к безгубому рту тянулись мышцы, выпиравшие словно рубцы.

Скоро прекрасное лицо «мистера Смита» улеглось на туалетный столик, а возникшее из-под маски существо начало массировать свое истинное лицо.

— О-оох! — выдохнул он. — Какое облегчение! — Он улыбнулся своему отражению в зеркале, обнажив два ряда закругленных пурпурных зубов.

Я заметила, что страшный звук исходил из двух плоских кусков пластика, висящих на стене. Но лишь когда мистер Смит начал «петь» вместе с этим звуком, я поняла, что плоские пластины — громкоговорители. Эти отвратительные звуки были музыкой! Или, во всяком случае, считались музыкой там, откуда прибыл мой учитель.

Я все еще пыталась собраться с духом, чтобы дать задний ход, когда инопланетянин выключил музыку и щелкнул выключателем на столике. Внезапно изображение «мистера Смита» сменилось другим инопланетным лицом, таким же кошмарным. За ним была видна комната, в которой суетились другие инопланетяне. По обстановке я догадалась, что это космический корабль.

Лицо в зеркале произнесло что-то вроде «Игн ррззникс иггн гнрр». Оно говорило тихо и раскатисто.

— Броксхольм докладывает, — произнес мистер Смит. Лицо в зеркале что-то пророкотало. — Как приятно слышать родной язык, — заметил мистер Смит, или Броксхольм, или как там его звали. — Никак не могу дождаться, когда вернусь на корабль, освобожусь от транслятора и смогу говорить на настоящем языке, а не на этом варварском наречии!

«Эй! — подумала я. — Чей язык ты называешь варварским?» Но не успела я рассердиться, как услышала кое-что еще… Кое-что, от чего у меня по спине побежали мурашки.

— Испытание идет по графику, — доложил Броксхольм. — Скоро я выберу учеников и доставлю их для изучения.

Доставлю для изучения? Я не могла поверить своим ушам. Мой учитель — инопланетянин! Но что еще хуже, он явился на Землю, чтобы похитить детей и увезти их в космос!

Глава пятая КАКОЙ НЮХ У ПРИШЕЛЬЦА?

Лицо на экране улыбнулось; во всяком случае, мне показалось, что улыбнулось. Трудно определить, когда видишь такое зрелище! Скажем так: стали видны все зубы. Потом оно произнесло долгую речь на их кошмарном языке. У меня возникло ощущение, будто кто-то скрежетал металлом прямо мне в ухо.

Не знаю, что он сказал, но он насмешил Броксхольма. Во всяком случае, мне почудилось, что Броксхольм смеется. У него тряслись плечи, словно от смеха, а от звуков, которые он издавал, у меня заболел живот.

Прекратив смеяться, Броксхольм выключил экран. Другой инопланетянин исчез из виду.

Пора смываться! Я поползла на животе обратно по коридору и вниз по лестнице. Когда я вновь услышала инопланетную музыку, мне стало полегче.

На крыльце я на секунду задумалась. Стоит ли мне пытаться отвоевывать свою записку? Шум в доме заставил меня принять решение. Какой бы скандал из-за этой записки меня ни ждал, это ничто по сравнению с тем, что я видела. Спрыгнув с крыльца, я понеслась домой и всю дорогу молилась о том, чтобы Броксхольм меня не заметил.

Знаете, как бывает, когда происходит что-нибудь страшное, а вы реагируете на это позже? Например, вас чуть не сбила машина, когда вы шли домой из школы, а затряслись вы лишь после ужина? Так было и со мной в тот день. Лишь когда я добралась до дома, до меня стало доходить, что произошло.

Вбежав к себе в комнату и пробравшись сквозь беспорядок, я плюхнулась на кровать и лежала там до ужина, пялясь в потолок и дрожа от страха. Что мне делать? Что бы вы стали делать, если бы обнаружили, что ваш учитель — инопланетянин? Пошли бы к директору? Рассказали бы родителям?

Подумайте минутку. Попытайтесь представить себе подобный разговор. Не очень здорово, правда? Единственный, кто мне может помочь, это чудик Питер Томпсон. Я решила обо всем ему рассказать. Если уж он мне не поверит, значит, не поверит никто!

Наверное, я ужасно выглядела, когда спустилась ужинать, потому что мама три раза спросила меня, чем я так расстроена. Правда, она любит суетиться по пустякам. Я стараюсь, чтобы она не слышала, как я чихаю, потому что тогда ей кажется, что у меня воспаление легких, и она спешит запаковать меня в постель на целую неделю. Ладно, я слегка преувеличиваю, но не очень. Они с папой вечно ругаются по поводу того, сколько мне можно позволять.

— Послушай, Маргарет, — говорит папа. — Она уже в шестом классе. Нельзя же обращаться с ней, как с младенцем.

— Ох, Эдвард, — отвечает мама, — ты думаешь, что с Сьюзен можно обращаться так же, как и с мальчиком.

Вы только подумайте, она и вправду так сказала! Как бы там ни было, за ужином она положила руку мне на лоб и стала кудахтать о том, как плохо я выгляжу. По-моему, она была сильно разочарована тем, что я не больна; по крайней мере, тогда она бы знала, что делать.

— Сьюзен, ты все еще переживаешь из-за мисс Шварц? — спросила она, накладывая мне в тарелку цветной капусты.

На самом деле, в этот момент я переживала из-за цветной капусты. Но на втором месте была мисс Шварц, и я кивнула.

— Что ж, я должна тебе сообщить, что мистер Бликман в этом не виноват, — продолжала она. — По правде говоря, его сильно задело, что мисс Шварц не подала ему заявление об уходе. Я говорила с Хелен. Мисс Шварц не хватило даже вежливости прямо объявить мистеру Бликману о своем уходе. В первый день каникул он получил письмо, в котором она извещала его, что больше не вернется в школу. У него оставалось шесть дней, чтобы найти кого-нибудь на ее место. Думаю, ему повезло, что он смог найти этого красивого мистера Смита за такое короткое время.

— Мистер Смит портит наш класс, — сурово произнесла я.

— Не драматизируй ситуацию, Сьюзен, — сказала мама.

Я хочу стать актрисой, когда вырасту. Кем же я теперь стану? Спортсменкой? Кроме того, этот так называемый учитель собирается похитить нескольких моих школьных товарищей и перебросить их в космос. Вдруг я поняла, что пытаюсь скрыть от себя правду. Он не собирается похитить кого-нибудь из моих школьных товарищей. Если он решит выбрать кого-то из моего класса, я тоже могу оказаться в его списке! И наверное, после того как он прочтет записку, я стану кандидатом номер один. Я тяжело вздохнула. Я просто умирала от желания рассказать обо всем родителям, но было совершенно ясно, что они мне не поверят. Вечером я попыталась дозвониться до Питера, но у него никто не отвечал.

— Пожалуйста, Питер, — шептала я в трубку. — Где ты? Ты мне нужен!

Я позвонила пятнадцать раз. Никто не отвечал. Через час я снова позвонила. Снова никто не ответил. Я вертелась словно уж на горячей сковородке. На следующее утро, когда пришла пора идти в школу, мне стало еще хуже. Вряд ли Броксхольм знал о моем визите, но вдруг я оставила какую-нибудь улику? Или же он обладает каким-нибудь инопланетным чувством, которое поможет ему узнать, что я была у него? У него такой чудной мускулистый нос. Интересно, может ли он ориентироваться по нюху? Узнает ли он по моему запаху, что я за ним шпионила? Придя в школу, я внимательно следила за его носом. Он не принюхивался и не косил в мою сторону, но это еще ничего не значило. Может, под маской его настоящий нос вынюхал меня. Может, именно сейчас он подает ему сигнал: «Это она! Та самая, что была вчера в доме!» Я села. Все во мне настолько напряглось, что казалось, я взорвусь, если кто-нибудь прикоснется ко мне. Мне хотелось послать Питеру записку с просьбой встретиться на перемене, но с меня уже хватало неприятностей с записками. Мы встали и произнесли Клятву Верности. Затем Смит-Броксхольм знаком попросил меня подойти к нему.

— Вы, кажется, что-то потеряли вчера, — произнес он. И протянул мне мою записку.

Глава шестая ПРИЗЫВАЮ ПИТЕРА

Я села за парту и уставилась на записку. Что происходит? В какую игру играет со мной Броксхольм? На секунду меня посетила мысль, что он на самом деле хороший парень, но я выкинула ее из головы. Хорошие парни не похищают шестиклассников и не переправляют их в космос. Я решила, что таким образом он просто предупреждает меня: «Я раскусил тебя, детка. Не лезь не в свое дело».

Меня настолько поглотили мысли о происходящем, что я едва смогла сосредоточиться на задании. Большую часть времени я просто сидела, уставившись на лицо Броксхольма, пытаясь понять, как крепится маска.

Когда я начала размышлять о том, как ее снять, мое воображение нарисовало ужасающую картину. Я представила, как хватаю Броксхольма за уши и тяну за них, пытаясь стащить маску. Но маска не снимается. Я тяну сильнее. Вдруг лицо его начинает растягиваться, извиваться и принимать различные формы.

Омерзительное зрелище. «Прекрати!» — приказала я себе. Но видение продолжалось. Иногда мой мозг поражает меня; создается впечатление, что он обладает собственной волей. Если бы он был действительно моим, то я, наверное, умела бы контролировать его гораздо лучше, правда?

Когда над этим вопросом задумываешься всерьез, разум кажется очень странной штукой.

Но не такой странной, как учитель-инопланетянин. Через некоторое время мне стало казаться, что вся эта история с пришельцами — просто дурной сон, в который невозможно поверить. Но я знала, что это не сон, а реальность.

Мой учитель — инопланетянин. Я никак не могла дождаться, когда смогу все рассказать Питеру. На перемене, стараясь выглядеть как можно спокойнее, я подошла к стене, у которой он обычно усаживался почитать. Он сидел на земле, скрестив ноги и стиснув в худых руках книгу под названием «Принцесса Марса».

Я опустилась рядом. Он вел себя так, словно не замечал меня. А может, и вправду не замечал. Он относился к тому типу ребят, которые бывают настолько поглощены книгой, что отвлечь их внимание можно лишь взрывом бомбы. Мне не хотелось ему мешать. Питер всегда казался мне немножко несчастным; он как будто понимал, что отличается от остальных. Я знала, что он бывает счастлив лишь в те минуты, когда читает фантастику. Он всегда прятал книгу под учебником. Самое потрясающее, что ему она совершенно не мешала: он такой умный, что, когда бы учитель ни задал ему вопрос, он всегда знал ответ. Не понимаю, почему его не оставят в покое и не дадут ему читать в свое удовольствие. С другой стороны, на то она и школа, чтобы учиться.

— Ну, как дела? — спросила я.

Идиотская фраза! Хорошо, что я девочка, потому что, когда я стану взрослой, именно парням придется произносить разные фразы, чтобы начать разговор. Такую работенку я предпочитаю уступить им!

Питер поднял глаза от книги и взглянул на меня так, будто это я была инопланетянкой. Он мигнул, и я поняла, что он пытается вернуться в реальный мир. Мне было неприятно отрывать его. В классе ему приходится читать, глядя одним глазом на учителя, а здесь он, наверное, хотел ненадолго скрыться от всех.

Я замялась на мгновение. С чего же начать? Наконец решимость вернулась ко мне.

— Мне нужна твоя помощь, — выпалила я.

Питер удивился.

— В чем? — спросил он.

До меня дошло, что все не так-то просто. Главное еще предстояло сказать.

— Обещай, что не станешь смеяться надо мной, — потребовала я.

Питер пожал плечами.

— Хорошо, обещаю.

— Тогда слушай. Я знаю, ты мне не поверишь, но вчера я узнала страшную вещь. Мистер Смит — инопланетянин. Он прибыл сюда, чтобы похитить кучу детей и перебросить их в космос.

Я затаила дыхание, ожидая его ответа. Я боялась, что он засмеется или попросит меня убраться, или, что пугало меня больше всего, громко закричит об этом. К моему удивлению, ничего такого он не сделал. Лишь посмотрел на меня так, будто собирался заплакать.

— Что случилось? — спросила я.

— Ты знаешь… — сказал он, шмыгнул носом и вытер лоб тыльной стороной ладони.

Что происходит? Внезапно мне показалось, что он тоже инопланетянин. Глупость, конечно! Но у меня в голове роились одни инопланетяне, и я никак не могла понять, что еще может быть не так.

— Я не знаю, — сказала я. — Честное слово.

Он посмотрел на меня такими грустными глазами, что мне тоже захотелось заплакать.

— Я всегда считал тебя единственным человеком в классе, который находится на моей стороне, — сообщил он. — Ты пыталась остановить Дункана, когда он бил меня. Я от любого мог ожидать, что меня будут дразнить. Но никогда не думал, что ты тоже будешь этим заниматься.

Наступила моя очередь разозлиться.

— Я не дразню тебя! — закричала я, а потом понизила голос: — Вовсе нет! Я говорю совершенно серьезно.

Питер уставился на меня.

— Это что, такая игра? — спросил он.

Я замялась. Если я скажу ему правду, он может не поверить мне. Если скажу, что это игра, он по крайней мере поможет мне собраться с мыслями. Затруднительное положение! Единственный способ заставить его поверить мне — это обмануть его.

— Ага, — сказала я. — Я подумала, что ты единственный в классе, у кого достаточно воображения для такой игры. Но ты все испортил.

— Нет, — возразил Питер. — Мы все равно можем играть. Просто сделай вид, что тебе пришлось сказать мне, будто это игра, чтобы заставить меня поверить тебе.

У меня закружилась голова. Питер воспользовался моей причиной лгать ему, чтобы сделать вид, что предполагаемая игра на самом деле является настоящей жизнью. Как-то сложновато для меня! Все произойдет в одну из ближайших недель. И единственный человек, на чью помощь я могу положиться, чтобы остановить инопланетное вторжение, считает, что это игра! Что ж, как говорит моя бабушка, придется брать что имеешь. А Питер был всем, что я имела. Поэтому я решила не беспокоиться о том, кто во что верит, и просто рассказать ему обо всем.

— Ну как? — спросила я, закончив свой рассказ. — Как ты думаешь, что нам делать?

Питер на минуту воззрился на небо. Он потер подбородок, будто и впрямь серьезно задумался.

— У нас нет выбора, — наконец сказал он. — Нам придется вломиться в дом Броксхольма, чтобы найти улики.

Глава седьмая НОЧНАЯ ВЫЛАЗКА

Самое ужасное, что Питер был прав. И что же я произнесла в ответ? В ту минуту, когда появился человек, который жаждал мне помочь и дал по-настоящему хороший совет, ответила ли я «Большое спасибо»?

Шутите? Я выдала:

— Ты спятил!

— Нисколько! — возмутился Питер. — Если мы собираемся разоблачить Броксхольма, нам нужны доказательства. А чтобы достать доказательства, придется забраться в дом и найти их.

Я задумалась. Иного варианта в голову не приходило. Как еще найти доказательства тому, что мы говорим правду?

Потом меня посетила другая мысль.

— Не думаю, что это поможет, — сказала я. — Там мы ничего не найдем. У него нет ни мебели, ни других вещей.

— Откуда ты знаешь?

— Я же говорила, я была там вчера.

— Ах да, — вспомнил Питер, — я забыл.

Я видела: он все еще считает, что я все выдумываю.

— Ты весь дом осмотрела? — спросил он.

Я кивнула.

— А в спальне? — усомнился он. — Или в чулане? Или на кухне… — Он просветлел. — Вот! — воскликнул он —На кухне! Кто знает, что едят на его планете? Уверен, у него полный холодильник мерзкой инопланетной слизи.

— Питер, ты гений! — воскликнула я. У меня действительно появилась надежда. Нам достаточно единственной улики, чтобы доказать свою правоту. — Итак, когда мы это сделаем? — спросила я. — Нельзя, чтобы он нас застукал!

Питер на минуту задумался.

— Завтра учительский и родительский совет, — пробормотал он. — Я слышал, как мистер Бликман говорил, что все учителя должны там присутствовать. Это единственное время, когда мы можем быть уверенными, что Броксхольма не окажется дома.

— Значит, завтра, — заключила я.

Это было в среду. Пока тянулся четверг, я постепенно превращалась в развалину. Целых два дня я сидела в классе, глядя на мистера Смита и зная, что его прекрасное лицо — всего лишь маска, за которой прячется страшный лик инопланетянина. Вдобавок никто из ребят не сходил с ума при виде мистера Смита; им даже в голову не приходило, что он не такой, как все. Только Питер знал тайну, а он считал ее игрой, которую я придумала.

— Как насчет мистера Бликмана? — спросил он меня на перемене.

— А что с ним? — удивилась я.

— Тебе не кажется, что он сообщник Броксхольма? По-моему, они здорово подружились.

Я отрицательно покачала головой.

— Мама сказала, что мистер Бликман по-настоящему рассердился на мисс Шварц, когда она неожиданно уволилась. Он бы не расстраивался, если бы хотел посадить Броксхольма на ее место.

Питер посмотрел на меня с изумлением.

— Разве ты не понимаешь, что это прикрытие? — возмутился он. — Естественно, он вел себя так, как будто расстроился! Если бы он так не поступил, все бы заподозрили его. Я думаю, что Броксхольм спросил мистера Бликмана, от кого из учителей тому хотелось бы избавиться больше всего. Потом он прикончил мисс Шварц, чтобы освободить себе место.

У меня мурашки поползли по спине. Питер просто играл, но в его словах был глубокий смысл. Я до сих пор не могла поверить, что мисс Шварц способна уволиться, не сказав нам ни слова. С ней наверняка что-то случилось. У меня кружилась голова. Участвует ли мистер Бликман в этом деле? Вправду ли Броксхольм замучил мисс Шварц? А если да, то что он тогда сделает с нами, если поймает у себя дома? А вдруг Броксхольм освободится, придет домой рано и обнаружит, что мы обыскиваем его дом…, убьет ли он и нас? Последнее предположение привело меня в ужас. Но если окажется, что Питер прав, надо немедленно заняться срыванием маски с Броксхольма.

— Как ты ухитришься удрать вечером из дома? — спросила я Питера.

— Что ты имеешь в виду? — удивился он.

— Что ты имеешь в виду! — передразнила я. — Как ты сможешь уйти из дома поздно вечером?

У меня-то проблем с этим не было. Мои родители-члены совета, и они всегда ходят на собрания. В начале года они пришли к выводу, что я уже большая и не нуждаюсь в няньках, поэтому не имело значения, когда я приду домой — лишь бы до их возвращения. Мне не хотелось обманывать их, но вопрос касался жизни и смерти. Питер с изумлением взглянул на меня.

— Ты что, и впрямь собираешься вломиться в дом мистера Смита? — спросил он.

— Он не Смит, — ответила я. — Он Броксхольм. И я действительно собираюсь обыскать его дом. (Я не могла заставить себя назвать это «взломом».) Я должна доказать любым способом, кто он такой на самом деле.

Питер встревожился. Он потер лицо худыми руками, а потом взглянул мне прямо в глаза и произнес:

— Это не игра, правда?

Я покачала головой. Питер широко раскрыл глаза, дважды сглотнул, потом сделал глубокий вдох и объявил:

— Не бойся, я пойду с тобой.

Мне захотелось обнять его.

Мы встретились с Питером в восемь часов вечера на углу Сосновой и Мейн-стрит. Он принес с собой фонарик, и я мысленно назвала себя дурой, поскольку забыла свой. Смеркалось. Стрекотали сверчки, поднялась луна. Несмотря на то, что уже стоял май, было довольно холодно. А может, мне было холодно от страха.

— Ты готов? — спросила я.

— Готов, — кивнул Питер.

Мы переглянулись и двинулись в путь к дому инопланетянина.

— Я боялась, что ты не придешь, — призналась я, когда мы прошли несколько кварталов.

Питер пожал плечами.

— Мне не хотелось отпускать тебя одну, — сказал он. — Был момент, когда я боялся, что ты решила подшутить надо мной. Я думал, что, когда я появлюсь из-за угла, ты выскочишь вместе с ребятами и начнешь хохотать.

— Послушай! — запротестовала я — Я никогда так не поступлю!

— Я так не думал, — объяснил Питер. — Это одна причина моего прихода. Вторая причина заключается в том, что я понял: если ты действительно собралась вломиться в дом мистера Смита, значит, ты говоришь правду. Ты не относишься к типу людей, которые способны на подобное, если это не серьезно.

— Поверь мне, — взмолилась я. — Это серьезно.

— Я верю тебе, — нервно произнес он.

Остаток пути до дома Броксхольма мы провели в молчании.

— Ну вот, — вздохнул Питер. — Мы пришли.

— Мы пришли, — повторила я.

Но никто из нас не двинулся с места. Мы просто стояли и смотрели на темный пустой дом. Не знаю, как Питер, а я пыталась уговорить себя сделать следующий шаг. Должна признаться, я боялась описаться от страха.

Глава восьмая ЛОГОВО ИНОПЛАНЕТЯНИНА

Не знаю, сколько времени мы простояли, стараясь собраться с силами, чтобы заставить себя войти внутрь. Помню, как мы смотрели на небо. Оно было темным, словно черный бархат, на котором подобно бриллиантам сверкали бесчисленные звезды. С какой из них прилетел ты, Броксхольм? И зачем ты прилетел сюда?

Поблизости вздохнул Питер.

— Правда, красиво? — спросил он, взмахнув рукой и указав на необъятный купол неба. — Тебе бы хотелось попасть туда?

— Ты читаешь слишком много фантастики, — осадила его я — Давай, нам пора приступать к делу.

Когда мы пролезали через изгородь, острые ветки царапали нам лицо. Оказавшись на другой стороне, мы встали на четвереньки и поползли по газону. Хотя мы были совершенно уверены, что Броксхольма нет дома, не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел и помешал нам.

Газон был весь мокрый от росы. К тому времени, когда мы доползли до крыльца, у меня насквозь промокли штаны на коленях, и я совсем замерзла.

— А как мы проникнем внутрь? — прошептал Питер.

Замечательный вопрос! Это может показаться глупым, но до сих пор меня больше беспокоил вопрос, что мы будем делать, а не как мы будем это делать.

— Не знаю, — прошипела я в ответ. — Как обычно вламываются в дома?

Питер недовольно взглянул на меня.

— Откуда я знаю? — спросил он. — Я не грабитель.

— Я тоже! — парировала я.

Я закрыла глаза. Ссора ни к чему не приведет.

— Давай обойдем дом, — предложила я. — Может, найдем открытое окно или дверь…

Мы крадучись пошли вокруг дома. Питер освещал фонариком окна, а я благодарила Бога за то, что за изгородью нас не видно с улицы.

— На этой стороне ничего, — прошептал он.

— Посвети пониже, — подсказала я. — Может, открыто окно в подвале?

Но все окна оказались закрытыми.

Питер жестом показал на другой конец дома.

Прямо за углом мы обнаружили покосившуюся дверь в подвал. На ней висел замок. Но дерево наполовину сгнило, и, когда Питер потряс засов, замок оказался у него в руке. Он отложил его в сторону и осторожно приоткрыл дверь. Мне показалось, что она скрипела целую вечность. Я вперилась в кромешный мрак.

— Темно, — прошептала я.

— Естественно, — заметил Питер. Он сделал шаг вперед. Я последовала за ним, гадая, не установил ли Броксхольм ловушки для незваных гостей. Интересно, какими ловушками пользуются инопланетяне: лазерами, которые отрезают ноги? Оглушающими орудиями? Замораживающими лучами? Ведь эти ребята прилетели из другой Солнечной системы. Кто знает, чего от них ждать?

Мы спустились на восемь ступеней вниз. Там мы наткнулись на деревянную дверь — такую старую, что у нее вместо ручки был крючок. Питер поднял его и толкнул дверь. Не вышло. Он уперся плечом в дверь и снова толкнул. Она раскрылась с ужасающим скрипом.

— После вас, мадам, — шепнул он.

— По крайней мере зажги фонарь, — прошипела я.

Он посветил фонарем в дверь. Ничего особенного — обычный пыльный подвал, такой же, как в любом доме.

— Пошли вместе, — прошептала я. Питер сжалился надо мной, и мы вошли вместе плечом к плечу.

— Мне кажется, здесь мы ничего не найдем, — сказал он, осветив все вокруг.

Я согласилась. За исключением печи, лестницы, ведущей наверх, и паутины, в подвале было пусто.

Он без разговоров двинулся к лестнице. Я вляпалась в паутину. Когда легкие нити зацепились за мою голову, я вздрогнула.

— Как ты думаешь, могут ли быть у Броксхольма здесь друзья? — поинтересовался Питер, когда мы дошли до середины лестницы.

Я остановилась.

— Не думаю, — немного помолчав, ответила я, — Он ни о ком не упоминал, когда разговаривал с этим типом на корабле.

Питер кивнул. Но он добился того, что я еще больше занервничала. А вдруг там есть другой инопланетянин? Что он сделает с нами, если поймает нас с поличным?

— Куда пойдем? — спросил Питер, когда мы добрались до верха.

— Может, на кухню? — Я подумала о пище инопланетянина. Но когда мы открыли холодильник, то обнаружили кучу холодных котлет, полпакета молока, кетчуп и две упаковки пива.

— Он питается не как инопланетяне, — сделал вывод Питер. — Ты уверена, что он с другой планеты?

— Пошли наверх, — предложила я. — Я покажу тебе ту штуку, в которую он говорил, — Питер закрыл холодильник. Но перед тем, как покинуть кухню, мы, по его настоянию, проверили буфет. Он даже открыл банку с ореховым маслом, чтобы удостовериться, что в ней действительно ореховое масло, а не внеземная слизь. На втором этаже было три комнаты. Я возлагала большие надежды на ванную, надеясь найти там какой-нибудь необычный шампунь или что-нибудь еще. Но ванная разочаровала нас так же, как и кухня. Даже в аптечке лежали обычные лекарства с обычными названиями.

— Как ты думаешь, мистер Смит действительно употребляет панадол? — поинтересовался Питер. — Или только для того, чтобы убедить других, что он учитель?

— Если бы он обставлял дом, чтобы обдурить шпионов, он бы поставил мебель, — возразила я.

Единственным местом, отдаленно напоминавшим другую планету, была комната, в которой Броксхольм разговаривал с типом на корабле. Оба громкоговорителя, похожие на куски плоского пластика, все так же висели на стене. Я посмотрела под стол и нашла выключатель, который нажимал Броксхольм, когда вызывал корабль. Я протянула руку, чтобы включить его, но потом отдернула ее. А если я включу и существо с корабля увидит нас с Питером?

— Ладно, — сказал Питер. — Надо уходить.

— Ты мне больше не веришь? — печально спросила я.

Питер пожал плечами. — Здесь необычно: ни мебели, ничего. Но ничто не говорит о том, что мистер Смит инопланетянин. Я знаю, ты веришь в то, что ты мне рассказала. Но правда это или нет… — Он повернулся, собираясь выйти из комнаты.

— Подожди, — попросила я, выходя за ним в коридор. — Мы еще не открывали эту дверь. Питер посветил фонариком в том направлении, куда я показывала.

— Это же мансарда, — заметил он.

Я уже поняла это, увидев узкую дверь, но какая разница?

— Ну и что? — воскликнула я. — Может быть, Броксхольм прячет там что-нибудь. Пойдем, Питер. Мы уже далеко зашли. Не можем же мы так просто сдаться!

— Ну хорошо, — согласился Питер. Он открыл дверь и стал подниматься наверх. Когда он прошел пол-лестницы, его голова оказалась на уровне пола мансарды. Я шла за ним вплотную, и когда он остановился, я налетела на него.

— Что там? — прошептала я.

Он ничего не ответил. Я рванулась вперед и закричала от ужаса.

Глава девятая СИЛОВОЕ ПОЛЕ НА ЧЕРДАКЕ

Мы долго молчали.

— Она живая? — наконец спросила я.

Питер не ответил.

— Питер, — прошипела я, ущипнув его за руку. — Как ты думаешь, она жива?

Питер повернулся ко мне. Его лицо было голубым от света, исходившего от штуки, занимавшей центр мансарды. У него был пустой и остекленевший взгляд. У меня возникло ощущение, что он забыл о моем присутствии.

— Питер! — прошипела я.

Он потряс головой.

— Так ты не шутила?

— Конечно, не шутила!

— Но ты понимаешь, что это значит?

— Да. Это значит, что мы попали в беду. Давай поднимемся и решим, что делать.

— Инопланетянин! — с благоговением произнес Питер. — Мистер Смит — инопланетянин! Мы не одни!

— Ты о чем? — прошептала я.

— Разумные инопланетяне. Человечество не одиноко во вселенной!

— В данный момент я чувствую себя ужасно одинокой, — возразила я. — Ты собираешься помогать мне или нет?

Питер закрыл глаза и потер лицо. Внезапно его благоговение сменилось ужасом.

— О, Господи, — выдохнул он. — А вдруг мистер Смит нас здесь застукает?

Я закатила глаза.

— А отчего же, ты думаешь, я вся тряслась, дурачок?

И тут я поняла, что происходит.

— Ты мне не верил? — разозлилась я, — Ты думал, я просто шучу!

Питер отрицательно покачал головой.

— Я поверил тебе, — сказал он. — Но я не понимал по-настоящему, что это значит, пока… пока я не поверил, вот так, — Он беспомощно пожал плечами, — Я не могу объяснить.

Это не имело значения. Я поняла, в чем дело. Его охватило то же чувство, что и меня, когда я увидела, как Броксхольм снимает свое лицо.

— Давай, — приказала я. — Пошли наверх.

Несмотря на храбрые слова, оставшуюся часть лестницы я поднималась очень медленно. Питер поднимался вместе со мной. Остановившись, мы уставились на ужасный предмет, который мы обнаружили.

Посередине мансарды возвышался столб голубого света. Он был шириной в три фута и простирался с пола до потолка. А в центре столба находилась мисс Шварц. Глаза у нее были раскрыты, но она ни разу даже не моргнула, пока мы смотрели на нее.

Ее кудрявые черные волосы торчали дыбом, словно ее поразил какой-то ужасный шок. Она стояла, повернув руки ладонями вперед и растопырив пальцы.

Я внимательно присмотрелась к ней, но не смогла определить, дышит она или нет.

— Она жива? — снова спросила я.

— Не знаю, — ответил Питер — Трудно сказать.

Мы шагнули вперед. Мисс Шварц не двигалась. В воздухе стоял какой-то странный запах. У меня зашевелились волосы, кожу как-то странно покалывало.

— Это силовое поле, — пояснил Питер, делая еще один шаг вперед.

Я знала, кого брать с собой! Только того, кто много читает фантастики и знает, как что называется. Если бы он еще знал, что делать в таких случаях! К несчастью, он не знал.

— Если бы я понял, откуда оно взялось, может, я бы отключил его, — сообщил он. — Но я не вижу никакого оборудования. И потом я боюсь навредить мисс Шварц.

Я кивнула.

— Как ты думаешь, с ней там все в порядке? — спросила я, сморгнув слезинку.

Каким образом Броксхольм это сделал? Может быть, этот красивый негодяй уговорил ее погулять с ним? Вот уж удовольствие — свидание с инопланетянином! Представляю, что он ей говорил: «Сходим в кино. А потом я приглашу вас к себе домой и помещу в силовое поле». Вот крыса!

— Ах, мисс Шварц, — простонала я. — Что же нам делать?

Я не могла просто стоять и смотреть, как она торчит в этой ловушке. Сделав шаг вперед, я протянула руки, пытаясь дотронуться до нее.

— Не трогай! — закричал Питер, увидев, что я делаю.

Но он опоздал. Я уже прикоснулась к голубому свету. И почувствовала, как все мое тело начало покалывать. На секунду меня охватил ужас при мысли, что меня тоже затянет в силовое поле. Но ничего подобного не произошло. Зато я внезапно услышала голос, зазвучавший у меня в голове: «Сьюзен, не беспокойся обо мне. Ты должна предупредить остальных!» Это говорила мисс Шварц.

— Питер! — завопила я. — Иди сюда! Коснись силового поля. Ты услышишь мисс Шварц!

Наверное, это звучало по-идиотски, но теперь он готов был поверить во что угодно. Пробившись сквозь наэлектризованный воздух, окружавший силовое поле, он приложил руки рядом с моими к столбу света. «Привет, Питер», — сказала мисс Шварц.

— Телепатия! — с благоговением прошептал Питер. — Потрясающие ребята.

«Совершенно верно, — произнесла мисс Шварц в нашем сознании. — Потрясающие и опасные».

— Чего они хотят? — спросила я.

«Вас!» — ответила она.

Я с криком отскочила от силового поля. Воздух вокруг казался густым, как суп. Я поняла, что потеряла связь с мисс Шварц, рванулась вперед и снова дотронулась до силового поля. «Прости, — извинилась мисс Шварц. — Я не хотела тебя пугать».

Я взглянула на ее лицо. Она глядела прямо перед собой.

Странно было слышать ее голос у себя в голове, когда она стояла так, словно замороженная.

«Обо мне не беспокойтесь, — продолжала она, — Прежде всего вам надо предупредить остальных».

— О чем предупредить? — поинтересовался Питер.

«О Броксхольме! У него задание выбрать здесь пять учеников, чтобы забрать их с собой. Он планирует взять самого лучшего, самого худшего и трех середнячков».

— И что он будет с ними делать? — спросила я.

Голос у меня в голове, казалось, зазвучал взволнованно: «Точно не знаю. План состоит в том, чтобы привести их сюда и переправить в космос ночью двадцать восьмого мая».

— Но это на следующей неделе! — воскликнула я.

Мисс Шварц мысленно застонала.

«Я не знала, что прошло так много времени, — прошептала она в нашем сознании. — Я не могла следить за ним, находясь здесь. Послушайте, вы должны как-нибудь снять с него маску. Если вы этого не сделаете, все будете в ужасной опасности».

И тут мы услышали, как хлопнула парадная дверь. Броксхольм вернулся!

Глава десятая НЕУДАЧНОЕ СОЛО

У меня пересохло во рту, затряслись руки. Питер так широко раскрыл глаза, что они стали размером с мячик от пинг-понга.

«Шшш! — предостерегла нас мисс Шварц. — Постарайтесь не издать ни звука».

Ценный совет, но я сама уже это поняла. «Что же нам делать?» — подумала я. К моему удивлению, мисс Шварц ответила мне. «Подождите, пока он не начнет докладывать, — посоветовала она — Тогда вы сможете убежать».

«Вы читаете у меня в уме?» — подумала я. «Лишь то послание, которое ты передаешь мне», — ответила она. Слава Богу! У меня много всего в голове, о чем бы мне не хотелось рассказывать никому, даже мисс Шварц.

Я огляделась вокруг. Если Броксхольм поднимется сюда, мы пропали. Спрятаться было негде.

Вдруг я снова услышала кошмарную музыку.

— Нам предоставляется удобный случай, — прошептала я. — Он, должно быть, в спальне. Держу пари, снимает лицо и готовится к связи со своим кораблем.

— Тогда пошли, — предложил Питер.

— Подожди, — растерянно сказала я. — А как же мисс Шварц? Нельзя же ее так оставлять!

«Вам придется, — подумала она. — Пока со мной ничего страшного не случится. Лучшее, что вы можете сделать для меня, это снять маску с инопланетянина».

Я все еще колебалась. «Идите!» — закричала она у меня в голове. Послание было таким сильным, что я отшатнулась от силового поля.

Бросив на нее последний взгляд через плечо, я взяла Питера за руку. Он не выдернул ее. Это была не романтика, а какой-то кошмар. Каждый из нас нуждался в том, чтобы другой держал его за руку, когда мы будем красться вниз по лестнице.

Дойдя до низу, Питер как можно тише открыл дверь. Слабый скрип затерялся в ужасном клекоте инопланетной музыки. Двигаясь медленно, он внимательно всматривался в темноту.

— Никого, — прошептал он.

— Тогда пошли!

Сердце стучало у меня в ушах. Я и не представляла, что человеку может быть так страшно. Мне казалось, что Броксхольм может в любую секунду выскочить и схватить нас. Потом мне пришла в голову страшная мысль: а вдруг зеркало на туалетном столике стоит под определенным углом и покажет наше отражение как раз в тот момент, когда мы будем выходить в коридор? Я представила, как Броксхольм несется вперед с висящим на подбородке лицом мистера Смита, собираясь превратить нас в две лужи на полу… или что там еще делают жители его планеты с теми, кто шпионит у них дома.

Клокочущая музыка продолжалась. Все так же медленно Питер закрыл за нами дверь. Сначала мне показалось, что он попусту тратит время, но потом я поняла: он боится, что плохо закроет дверь и она распахнется, когда он ее отпустит.

Малейший шум — и мы превратимся в отбивную. Опустившись на четвереньки, мы поползли вдоль стены. Проползая мимо комнаты Броксхольма, я не удержалась и заглянула внутрь. Инопланетянин сидел и снимал свое лицо. Я взмолилась, чтобы он не заметил меня, и поползла дальше.

Мы сползли с лестницы, выскользнули через парадную дверь и понеслись изо всех сил. Через три квартала мы остановились, чтобы перевести дух, но ненадолго. Ко всему прочему, я боялась, что раз Броксхольм вернулся, значит, родители тоже могли прийти домой.

Но когда мы дошли до моего дома, оказалось, что я их опередила. И неудивительно, ведь они часто оставались после собрания поболтать с другими родителями. А могло быть и так: собрание все еще продолжалось, просто Броксхольм удрал пораньше.

Питер проводил меня до двери. Я подумала, что он очень смелый, особенно когда увидела, как он уходит в темноту, и поняла, как страшно было бы мне возвращаться домой в одиночестве. Этот тощий парнишка был смелее всех, кого я знала.

Что касается меня, я была перепугана насмерть. Обойдя весь дом, я повсюду включила свет. (Не спрашивайте меня, почему я решила, что так будет лучше. Единственное, что я могу на это ответить, — от этого мне стало поспокойнее.) Потом я уселась в гостиной и стала ждать родителей, немного опасаясь, что Броксхольм может заявиться первым.

В целом, я пришла к выводу, что потрудилась не зря. Хотя я и не нашла доказательств для подтверждения своей истории, но теперь по крайней мере один человек знал о происходящем. И что более важно, мы нашли мисс Шварц.

Но что нам теперь делать? Главное — разоблачить Броксхольма. Но как это сделать, не превратившись в лужи на полу? Наше преимущество состояло лишь в том, что он не знал о нашем посещении. Если мы сумеем вести себя как следует, может, он и не догадается, что мы собираемся сделать.

Конечно, прежде всего надо снять с него маску. Но как снять маску с инопланетянина?

Я провела всю ночь, собираясь с силами, чтобы завтра совершить то, что я задумала.

В то утро мистер Бамуик запланировал для меня лишний урок. Как обычно, мистер Смит-Броксхольм вздрогнул, когда увидел, как я беру флейту. Пусть трясется! Если он меня похитит, я буду все время играть на флейте по пути в другую галактику.

Причиной для лишнего урока послужило желание мистера Бамуика, чтобы я поработала над соло, которое буду исполнять на весеннем концерте. Мы репетировали самый величайший марш всех времен: «Звездно-полосатое знамя» Джона Филипа Сузы. (Если вы его не знаете, зайдите в библиотеку, попросите пластинку и послушайте. Потрясающая вещь.) Во всяком случае, главнейшим моментом марша является невероятно красивое, невероятно трудное соло на флейте.

Мистер Бамуик еще в феврале рассказал мне, что семь лет мечтал, чтобы наш оркестр исполнил этот марш. Он долго ждал, когда появится хороший флейтист, способный исполнить соло, и теперь он считает, что нашел его, то есть меня.

Мне льстило, что он так высоко меня ценит. Проблема в том, что я себя так высоко не ценила. Конечно, большую часть соло я исполняла правильно… в общем и целом. Но под конец была одна трель, которую я все время портила. Должна вам сказать, что если собираешься выступать на концерте, то хочется сыграть не просто правильно, а превосходно.

Но мистер Бамуик твердо решил, что либо нынешней весной мы исполним «Звездно-полосатое знамя», либо умрем на репетициях. Судя по тому, как проходил мой урок в эту пятницу, создавалось впечатление, что мы умрем.

— Послушай, Сьюзен, — сказал мистер Бамуик после того, как я сфальшивила в третий раз. — Концерт на следующей неделе! Ты тренировалась вчера вечером?

Я отрицательно покачала головой.

— У меня не было времени, — объяснила я.

Я понимала, что подобная отговорка звучит неубедительно. Но как я могла ему растолковать, что не репетировала соло, поскольку рыскала по дому учителя в поисках доказательств его инопланетного происхождения?

Я видела, что мистер Бамуик старается держать себя в руках. Надо отдать ему должное: он сознавал, что доказывать ученику свою правоту — дело неблагодарное. Но мне было совершенно ясно, что он вот-вот взорвется. Когда я уходила ют него, я была очень расстроена.

Но это мне даже помогло. Злость придала мне силы совершить то, что я собиралась сделать. Я глубоко вздохнула и отправилась в класс. Закрыв за собой дверь, я пошатнулась, подошла к столу мистера Смита и сделала вид, что падаю в обморок.

Одновременно с этим я схватила его за ухо.

Глава одиннадцатая ОБЪЯСНЕНИЕ С ОТЦОМ

Неудача! Я надеялась, что упаду на пол с лицом мистера Смита в руке и весь мир увидит истинный облик Броксхольма. Вместо этого в руке у меня осталась лишь пригоршня воздуха, а на голове вскочила шишка.

Остальные ребята с криком выскочили из-за парт. Смит-Броксхольм жестом велел им сесть. Он попросил Майка Форана сбегать за медсестрой, а потом склонился надо мной. Он вел себя так ласково и так беспокоился, что я почти пожалела о своей неудачной попытке сорвать с него лицо. Но стоило мне вспомнить о мисс Шварц, заключенной в силовом поле в мансарде, как чувство вины тут же улетучилось.

— Сьюзен! Сьюзен, с тобой все в порядке? — спросил он, обмахивая меня.

Я простонала и захлопала глазами.

— Что… что случилось? — поинтересовалась я.

— Ты упала в обморок, — объяснил Броксхольм и потер себе голову. — Чуть не оторвала мне ухо, — добавил он. Он лукаво усмехнулся, и на его правой щеке появилась ямочка.

Между нами даже воздух сгустился от такой фальши. А может, он действительно не догадался, что я намеревалась сделать?

Через минуту вбежал Майк, за ним пыхтела миссис Глак. Она проверила мой пульс, пощупала лоб, а затем помогла мне добрести до ее кабинета, чтобы (вот уж сюрприз!) полежать.

Еще она решила вызвать мою маму. Это означало, что мне придется отправиться домой, затем к врачу, а потом провести оставшуюся часть дня в кровати. Мама суетилась вокруг меня и волновалась по поводу того, не начались ли у меня в первый раз месячные.

Она даже постановила, что и вечер я тоже проведу в постели, и принесла ужин ко мне в комнату.

— Господи, Сьюзен, — воскликнула она, распахнув дверь, — Твоя комната выглядит как после взрыва на распродаже. Неужели нельзя быть поаккуратнее?

— Я собиралась убрать сегодня, — солгала я. — Но после обморока у меня не осталось сил.

— Бедняжка, — посочувствовала она, поставив поднос на тумбочку.

Она казалась такой довольной, что мне не хотелось говорить с ней. Она никогда не понимала, что моя комната мне нравится такой, как есть.

После ужина я выскользнула из кровати и пошла к папе. Он сидел у себя в кабинете, строя из зубочисток Эмпайр Стейт Билдинг. Это его хобби — делать из зубочисток знаменитые здания. Мне-то его занятие кажется несколько странным, но он при этом выглядит счастливым, не то что другие взрослые. Так что, пожалуй, мне не стоит жаловаться.

— Привет, малыш, — воскликнул он, увидев меня. — Тебе уже лучше?

Я кивнула; мне не хотелось начинать разговор с вранья. Усевшись рядом с ним, я стала подавать ему зубочистки.

— Ну, что сегодня у тебя на уме? — полюбопытствовал он, взяв зубочистку и намазывая ее клеем.

— Папа! — произнесла я. Больше я ничего не смогла придумать. Я пыталась, но просто не могла заставить себя говорить. После минутного молчания он повернулся ко мне и спросил:

— У тебя все в порядке, Сьюзен? — Я поняла, что он по-настоящему беспокоится за меня, потому что в ожидании моего ответа он забыл о зубочистке, и на ней высох клей.

— Со мной все в порядке, — наконец ответила я. — Вернее, не совсем. У меня проблема.

— Какая? — спросил он и отложил в сторону зубочистку, полный внимания.

Кошмар! Вы бы смогли сообщить своему отцу, что ваш учитель — инопланетянин? Он же решит, что я спятила!

Но мне было необходимо что-то предпринять. Поэтому, сделав глубокий вдох, я сказала:

— Это касается мистера Смита.

Он кивнул, ожидая продолжения. Честное слово, я пыталась. Я действительно пыталась! Но я не могла заставить себя произнести вслух: «Мой учитель — инопланетянин».

После длительного неловкого молчания я наконец выговорила:

— Мне кажется, я не нравлюсь ему.

Папа сделал встревоженное лицо.

— Почему? — поинтересовался он.

— Ну, он всякий раз вздрагивает, когда видит, что я иду на урок музыки, — я надеялась, что мои загадочные слова вызовут следующий вопрос.

«Ну, папа, помоги мне! Задай правильный вопрос». Но он лишь рассмеялся.

— Раз мистер Смит ничего не говорит, я думаю, тебе нечего беспокоиться, — заключил он — Может, ему просто не нравится музыка. Не все же такие образованные, как мы. Может, он попросту филистер.

Ну да! Филистер с планеты Филис! Но вслух я сказала:

— Ага. Филистер.

Придя к выводу, что моя проблема решена, папа снова занялся зубочистками.

— Не бери в голову, малыш, — добавил он. — До конца года осталось немного. Тебе надо продержаться. А теперь тебе лучше смыться, а то мама тебя застукает.

Я обняла его, а потом потащилась к себе в комнату. Что теперь? Если я собираюсь что-нибудь предпринять, мне нужны доказательства, и побыстрее.

Я все еще пыталась что-нибудь придумать, когда позвонил Питер.

— Отличная попытка, — поздравил он меня. — Ты такая смелая! Надеюсь, что Броксхольм так и не понял, что ты хотела сделать.

Ничего себе! Это последнее, о чем мне хотелось думать.

— Я не смелая, — объяснила я. — Просто меня охватило отчаяние. Что бы я хотела знать, это как нам быть дальше? Нам нужно придумать, как разоблачить Броксхольма.

— Именно поэтому я и звоню, — сообщил Питер. — У тебя есть фотоаппарат?

— Конечно. А что?

Он замялся, а потом спросил:

— Ты готова к очередной вылазке в логово Броксхольма?

Впервые за этот день я улыбнулась.

— Чтобы сфотографировать мисс Шварц! Питер, ты гений. Только мы же не знаем, будет ли он дома?

— А если во время занятий?

— Питер, я не могу прогуливать школу! Мама убьет меня!

— Ты предпочитаешь быть похищенной инопланетянами? — поинтересовался он.

Я вздохнула.

— Хорошо. В понедельник я возьму фотоаппарат с собой в школу. Тогда и поговорим.

Повесив трубку, я решила не думать о том, что через два дня мне придется вернуться в логово инопланетянина.

По правде говоря, большую часть ночи я провела, стараясь не думать об этом.

Глава двенадцатая ДЕЛА ПРИНИМАЮТ СТРАННЫЙ ОБОРОТ

Когда Стэйси утром в субботу зашла ко мне, чтобы узнать, как у меня дела, это не показалось мне странным. В конце концов, она моя подруга, и она поверила, что я потеряла сознание на уроке. Тогда я не понимала, что своим смехом и заверениями в своем отличном самочувствии я лишь подтвердила ее самые худшие опасения.

И не понимала я этого вплоть до понедельника. Придя в школу, я обнаружила, что наш класс превратился в нечто из «Мертвой зоны»1.

До этого дня мне было о чем беспокоиться: например, о том, что делать с мисс Шварц.

Так как мама не выпускала меня из дома, я часами обсуждала с Питером по телефону силовое поле. Он уверял меня, что мисс Шварц в этой штуке находится в большей безопасности, чем если бы она просто гуляла по улицам.

— Ей лишь может там не нравиться, — говорил он. — Мне бы, например, не понравилось. Но ничего опасного в этом нет.

— А разве ей не нужно есть, ходить в туалет или еще что-нибудь? — нервно спросила я.

Я почти увидела по телефонному кабелю, как Питер пожимает плечами.

— Не думаю, — ответил он. — Мне кажется, что время внутри этой штуки останавливается. Так что, если она сходила в туалет до того, как он ее туда засунул, она чувствует себя превосходно. — Он помолчал, а потом добавил: — Ты только подумай, о таком силовом поле женщина может только мечтать: ведь она там нисколько не состарится!

— Не веди себя, как шовинистская свинья, — рассердилась я. — Я говорю серьезно.

— Я знаю, — отрезал Питер. — Но до понедельника мы ничего не сможем предпринять… если ты только не знаешь, когда Броксхольма не будет дома.

— Полагаю, ты прав, — согласилась я. Но мысль о мисс Шварц, заточенной в силовом поле, мучила меня всю субботу и воскресенье. Я должна вытащить ее оттуда!

Я томилась и в понедельник — до тех пор, пока дела не приняли такой странный оборот, что я ненадолго забыла о мисс Шварц.

Все началось с Дункана Дугала, который вошел в класс с таким огромным яблоком, какого я в жизни не видывала.

— Доброе утро, мистер Смит, — поздоровался он — Как вы поживаете? — У него был такой сладкосиропный голос, что меня чуть не стошнило.

Я было отвернулась, но потом повернула голову обратно с такой быстротой, что у меня затрещала шея. «Дункан?» — изумилась я.

Наш классный хулиган положил яблоко на стол мистеру Смиту, а потом пошел к своей парте, сел и аккуратно сложил руки перед собой.

Я зажмурилась, затем снова открыла глаза, чтобы проверить, не изменилось ли что-нибудь. Но яблоко продолжало лежать на месте, а Дункан сидел за партой и улыбался, как ангелочек.

Что происходит? Когда я открыла парту, то нашла в ней записку: «Ты самая смелая девочка, какую я когда-либо встречал». И подпись: «Твой друг».

Кто ее написал? И почему? Я огляделась, но все остальные, склонившись над партами, старательно трудились.

Я приступила к заданию, пытаясь понять, что происходит. Но даже это странное происшествие не подготовило меня к дальнейшим событиям.

— Ты, свинячий бабуин! — завопил знакомый голос. Стэйси? Стэйси Бенуа? Эту девочку можно было провозгласить святой при ее жизни!

Обернувшись, я увидела, что Стэйси стоит около парты и кричит на Майка Форана, единственного мальчика, который никогда, никогда не имел неприятностей с учителями.

— Заткнись! — завизжал Майк. — Заткнись, ты, уродина!

Когда Стэйси врезала ему по челюсти, я чуть не упала со стула.

Конечно, Стэйси не смогла ударить его как следует, так как раньше никогда не дралась. Поэтому удар получился слабым и легким. Но чтобы Стэйси Бенуа… Боже мой!

— Стэйси! — закричал мистер Смит, сидевший на другом конце класса с группой, занимавшейся чтением. — Майкл! Что происходит?

Он бросился к ним, но опоздал. Когда Стэйси ударила Майка, тот так резко отскочил, что перевернул свою парту. У него покраснело лицо. Лишь позже я поняла, что это было вызвано волнением перед выходом на сцену и исполнением своей роли.

— Твоя мать носит… э… э… твоя мать носит…

Мне хотелось ему подсказать. Трогательное зрелище, когда лучший мальчик в классе пытается выступить с уничтожающим обвинением!

Еще более трогательным оказалось то, что он наконец произнес:

— Твоя мать носит полиэстер!

Но эти слова оказали должное воздействие. От нанесенного оскорбления Стэйси завизжала так, словно ее резали.

Мистер Смит подоспел как раз в ту минуту, когда они были готовы вцепиться друг другу в глотки.

— Всем оставаться на местах, — приказал он. — Я вернусь через минуту.

И он вышел, таща за собой двух лучших учеников шестого класса. Они не переставали орать и пинаться.

Я закрыла глаза и потрясла головой. Я была уверена, что сейчас проснусь. Так что же происходит? Неужели это та самая планета, на которой я собираюсь жить дальше?

Я не могла дождаться перемены, чтобы все обсудить с Питером.

Глава тринадцатая СЛУХИ

— Правда, Стэйси и Майк отлично потрудились? — осведомился Питер во время перемены на площадке для игр.

— Что ты имеешь в виду? — изумилась я.

— Стэйси и Майк. Разве тебе не понравилось, какую драку они придумали?

— Придумали драку? — переспросила я. — Стэйси и Майк боятся, что Броксхольм сочтет одного из них лучшим учеником в классе и попытается похитить кого-нибудь из них, — нетерпеливо продолжал Питер. — Поэтому они решили изобразить драку… понимаешь, чуточку подпортить себе репутацию.

Внезапно все стало ясно.

— Так вот почему Дункан принес яблоко мистеру Смиту! — воскликнула я.

Питер захихикал.

— Правда, трогательно? Но может сработать. В данный момент Дункан — самая подходящая кандидатура на роль худшего ученика в классе. Но если он станет по-настоящему заниматься, то сможет подняться выше в списке. Ему известно: что бы он ни делал, ему никогда не подняться до самого верха, но если он чуточку поднажмет, то может оказаться не в самом конце.

Помолчав, Питер добавил:

— Я собираюсь позабавиться над ним в следующие три дня.

Три дня! Вот и все время, каким мы располагали до того, как Броксхольм составит список из пяти жертв.

— Не очень-то честно… — начала я. Но потом я вспомнила, как долго Дункан издевался над Питером, и решила, что не имею права осуждать Питера, даже если он захочет немножко отомстить. В подобной ситуации решение вести себя благородно должно исходить от самого себя.

Я решила переменить тему.

— Ответь мне, — потребовала я. — Как они обо всем узнали?

— Я им рассказал, — объяснил Питер.

— И они тебе поверили? _>

Вообще-то это имело смысл. Если они кому и поверят, так это Питеру. У него репутация самого честного человека в классе, доставившая ему немало неприятностей в прошлом. Он не знал, как «невинно лгать» людям, чтобы они не сердились на тебя. Но я сомневалась, что даже его репутация могла убедить людей поверить ему.

Питер улыбнулся.

— По правде говоря, ты сама послужила причиной того, что меня выслушали всерьез. Все началось со Стэйси. Она просто не поверила, что ты по-настоящему упала в обморок… а если и упала, то не стала бы хватать учителя за ухо. Поэтому она поняла: тут что-то не так. Позже она загнала меня в угол на площадке для игр и потребовала, чтобы я объяснил ей твое поведение.

— Почему тебя? — спросила я.

Питер покраснел.

— Тебе это не понравится, — промямлил он.

— Ходят слухи, что ты моя подружка, потому что мы часто разговариваем друг с другом на площадке.

— Скотство! — закричала я. — Вот скотство!

Внезапно до меня дошел смысл сказанного.

— Не принимай это в свой адрес, — попросила я.

— А я и не принимаю, — примирительным тоном произнес Питер. — Я с тобой согласен.

«Эй! — подумала я. — Что ты хочешь этим сказать?» Но у нас не было времени на объяснения.

— В любом случае, — продолжал Питер, — Стэйси была уверена, что я обязан знать, в чем дело. А так как я знал, то все ей и рассказал.

— Все-все? — задохнулась я.

Питер кивнул.

— Она, конечно, сначала не поверила. Но после того, как ты сказала ей в субботу, что ничего страшного с тобой на самом деле не произошло, она решила все-таки поверить мне. — Он засмеялся. — В субботу вечером телефонные линии в Кентукки-Фоллс раскалились докрасна.

— Откуда ты все знаешь? — поинтересовалась я — Почему никто ни о чем не спросил меня?

Питер пожал плечами.

— Так слухи не передаются. Люди никогда не сверяются с источником, они всегда спрашивают кого-нибудь еще. Не знаю почему, но это так. Много глупостей на деле оказывается правдой. В общем, Стэйси рассказала Майку, Майк еще кому-то, и так далее. Такие истории передаются быстро.

— И они все поверили? — ахнула я.

Питер покачал головой.

— Не думаю… во всяком случае пока. Кроме Дункана. Он такой тупой, что поверит всему, особенно если Стэйси и Майк этому верят. Он считает их всезнайками. Поэтому он так их ненавидит.

— Понятно, — ответила я, хотя не очень-то хорошо соображала — Как ты думаешь, если поверит большинство, то, может, взрослые обратят на нас внимание?

Питер посмотрел на меня так, словно я высказала предположение, что следующим президентом Соединенных Штатов станет Микки Маус.

— Смотри правде в глаза, Сьюзен, — сказал он. — Они объявят это очередной детской болтовней. Помнишь, как в прошлом году половина учеников в школе была убеждена в том, что президент собирается приехать в Кентукки-Фоллс и произнести речь?

Я кивнула. Я сама почти поверила в это — наполовину потому, что большинство моих друзей поверило, а наполовину потому, что мне очень этого хотелось. Я также помнила, как хохотал мой отец, когда услышал об этом.

— Если сто идиотов во что-то поверили, это еще не значит, что это правда, — заметил он.

Думаю, он прав. Но нам от этого не легче. И тут Питер решил усложнить мне жизнь новой проблемой.

— А что ты собираешься делать с собой? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… так как одним из учеников в списке Броксхольма будет лучший в классе, то, если мы не сможем снять с него маску, у тебя появится прекрасный шанс оказаться похищенной.

Это было лучшей шуткой, которую я слышала за последнее время.

— Ты спятил, — воскликнула я. — Я никак не смогу попасть в лучшие ученики!

— Ты преувеличиваешь. Все зависит от того, как он выбирает. Насколько я понимаю, лучшими в классе могут быть четверо: Стэйси, Майк, ты и я.

— Ты спятил, — повторила я.

— Послушай! Ты считаешь Стэйси и Майка — основными кандидатами на роль лучших учеников. Правда, они отлично постарались, чтобы выйти из игры… хотя, должен признаться, я не думаю, что Броксхольм выберет кого-нибудь из них. Они умные, но они не так уж много думают. Они верят всему, что скажет учитель. Не сомневаюсь, что у Броксхольма хватит ума понять: хороший ученик должен уметь думать самостоятельно.

Он помолчал.

— Теперь я, — продолжал он, — я по-настоящему умный, но непредсказуемый. Я не очень общителен. Ты же знаешь, как говорят: «Питер хороший ученик, но он не очень цельная личность». Я слышу это каждый год. Остаешься ты, Сьюзен. У тебя прекрасные оценки. Ты со всеми ладишь, ты занимаешься общественной деятельностью. Давай посмотрим правде в лицо: ты, может быть, не лучшая в чем-либо одном, но если собрать все вместе, то ты можешь считаться лучшей в классе.

Я в ужасе уставилась на него.

— Ты не шутишь?

Он отрицательно покачал головой.

Глава четырнадцатая НА ЧТО ГОДИТСЯ ДУНКАН ДУГАЛ?

Я не верила своим ушам. Я испугалась, что Броксхольм может и меня поместить в свой «список». Мне и в голову не приходило, что меня можно посчитать лучшей ученицей в классе.

— Питер, что же мне теперь делать? — взвыла я.

Питер пожал худыми плечами.

— Не волнуйся, — ответил он. — У меня есть план.

Я подумала, что он имеет в виду фотоаппарат. На самом деле я ошибалась, но тогда еще не знала об этом. Тот план, о котором он говорил, был настолько необычным, что мне бы и в голову такое не пришло.

Я сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.

— Хорошо, что ты вспомнил о нем, — я имела в виду фотоаппарат. — Кажется, я придумала, когда мне лучше всего забраться в дом Броксхольма.

— Ты хочешь сказать «нам», — уточнил Питер.

Я покачала головой.

— Я хочу сказать «мне», — настаивала я. — Я собираюсь это сделать завтра утром, во время урока музыки. Тогда мистер Смит ничего не заподозрит. Думаю, придется взять велик, чтобы успеть туда и обратно, пока меня не хватятся. Потом будут неприятности, но зато я получу нужное нам доказательство.

— Одна ты не пойдешь, — заявил Питер.

— Пойду, — твердо сказала я. — Если мы оба удерем, это будет выглядеть подозрительно, учитывая, сколько времени мы проводим вместе. Вдруг Броксхольм что-нибудь заподозрит, притворится больным и отправится нас проверять? Мы же не хотим, чтобы он наткнулся на нас в тот момент, когда мы будем фотографировать! Сомневаюсь, что мы сможем удрать из его дома во второй раз, особенно если он станет нас искать.

— Тогда пойду я, — предложил Питер. — У тебя может не хватить времени. А я просто прогуляю занятия.

— Да? И как ты собираешься это сделать? — полюбопытствовала я.

Питер вздохнул.

— Я все время пытаюсь объяснить тебе, что совершенно никому нет до меня дела. Пока я не нарушу закон, никто на меня и внимания не обратит.

— Питер, нельзя так говорить о своих родителях, — возразила я.

— У меня нет родителей, — выпалил он. — У меня есть отец, и его совершенно не заботит, чем я занимаюсь, пока со мной не происходит ничего страшного.

Я чувствовала себя идиоткой. С этим человеком я была знакома шесть лет и до сих пор понятия не имела, что у него нет матери.

— Хорошо, — согласилась я — Пойдем вместе.

— Почему бы мне не пойти одному? — спросил Питер.

Я покачала головой.

— Я заварила эту кашу, мне и расхлебывать.

На самом деле я вовсе не была так уж готова на подвиги. Просто мне хотелось повидать мисс Шварц и удостовериться, что она жива, а заодно посоветоваться с ней.

Питер пожал плечами.

— Что ж, ты сама лезешь в кипяток. Раз ты так хочешь, не стану возражать.

Пора было идти на урок. Несмотря на то, что самое странное событие сегодняшнего дня уже произошло, в классе ощущалась нервозность. Другие ребята не очень-то поверили, что мистер Смит — инопланетянин, но после небольшого спектакля, устроенного Стэйси и Майком, они стали гораздо серьезнее относиться к слухам.

Все это было бы смешно, когда бы не было так жутко. На следующее утро я поехала в школу на велике, положив флейту и фотоаппарат в рюкзак. Когда я вешала на переднее колесо замок, ко мне подкрался Дункан Дугал и произнес: «Если вы с Питером решили надо мной подшутить, я сделаю из вас ореховое масло».

Это может показаться странным, но от угроз Дункана мне стало лучше. По крайней мере, в мире еще сохранилось что-то, на что можно рассчитывать.

— Это не шутка, Дункан, — ответила я и перекрестилась.

Он с подозрением посмотрел на меня, потом кивнул.

— Ладно, — буркнул он. — И что нам теперь делать?

Вот уж чего я не ожидала, так это помощи от Дункана Дугала! «Думай быстро, — сказала я себе. — Такого может не произойти и в следующие десять лет».

Я окинула Дункана задумчивым взглядом.

— Можешь сегодня прогулять? — спросила я.

Он ухмыльнулся, обнажив огромную щель между передними зубами.

— Мне нравится прогуливать, — заявил он.

Он не сообщил мне ничего нового. Одной из причин, дающих возможность терпеть существование Дункана в классе, были его частые прогулы.

Нам всем было известно, что его старший брат пишет за него домашние задания. Но никто из нас не говорил об этом: не такие уж мы сумасшедшие, чтобы заставлять Дункана показываться в классе чаще, чем необходимо. К тому же если кто-нибудь из нас «настучит», а Дункан узнает, кто это сделал, то он не остановится и перед убийством.

Правда, Дункан может пригодиться… если только быть уверенной в одном вопросе.

— Ты в состоянии пойти куда-нибудь с Питером, не издеваясь над ним? — спросила я.

— Конечно, — ответил Дункан — Мне нравится Питер.

Я взглянула на него. К моему удивлению, он, казалось, вовсе не шутил.

Я покачала головой. Что тут скажешь?

— Хорошо, — продолжала я. — Делай все так, как когда ты прогуливаешь уроки. Я собираюсь выбраться из школы в четверть десятого. Жди меня на углу Сосновой и Паркера. Возьми велик.

Я хотела попросить его не воровать велосипед, но подумала, что он может обидеться.

Дункан кивнул.

— Куда мы пойдем? — поинтересовался он.

Взглянув ему прямо в глаза, я сказала:

— Мы с Питером собираемся забраться в дом мистера Смита и сфотографировать силовое поле, в котором заключена мисс Шварц. Я хочу, чтобы ты оставался снаружи и стоял на страже на тот случай, если мистер Смит заподозрит неладное и вернется домой.

Поколебавшись, я добавила:

— Надеюсь, ты не боишься смертоносных инопланетных лучей?

Наверное, я поступила гадко, сказав так, но выражение лица Дункана того стоило.

Глава пятнадцатая ПРОГУЛ ВТРОЕМ

Я так нервничала, что даже не взглянула на мистера Смита, когда настало время идти на урок музыки.

«Простите меня, мистер Бамуик», — думала я, пробегая мимо его кабинета и мчась к черному ходу.

Оглядевшись и удостоверившись, что вокруг никого нет, я рванула к велику, сняла с него замок и вылетела со школьного двора так быстро, как только могла.

Дункан ждал меня на углу Сосновой и Паркера, восседая на голубом гоночном велосипеде.

— За мной! — скомандовала я и поехала на окраину города. Я посмотрела на часы. С тех пор как я покинула класс, прошло двадцать минут. Если столько же мне потребуется на обратный путь, на фотографирование остается шестнадцать минут.

Питер ждал напротив изгороди у дома Броксхольма. При виде моего спутника улыбка на его лице сменилась мрачным выражением. Когда мы остановились, он побледнел.

— А что здесь делает Дугал? — спросил он. Я была потрясена. Питеру потребовалось огромное мужество, чтобы сказать такое прямо в лицо Дункану.

К моему изумлению, именно Дункан попытался все уладить мирным путем.

— Я просто пришел помочь, — объяснил он, причем произнес это несколько агрессивно, но одновременно протянул руки ладонями наружу, показывая, что пришел с миром.

— Он будет стоять на страже, — добавила я, надеясь, что Питер осознает мудрость моего решения.

Немного поколебавшись, он кивнул.

— Хорошо, — ворчливо согласился он. — Полагаю, ты можешь остаться.

Дункан выглядел довольным, словно нашкодивший щенок, которого только что впустили в дом.

— Что мне делать? — спросил он.

— Стой здесь, — велела я, показывая место в кустах, откуда хорошо просматривалась дорога.

— Если увидишь мистера Смита, беги на крыльцо и стучи в дверь, чтобы предупредить нас. А потом удирай со всех ног!

Дункан серьезно кивнул и занял свое место. Я взглянула на Питера, и мы пошли за дом.

К моему облегчению, сломанный замок оказался на том же месте, куда его засунул Питер после нашего приключения. Я предполагала, что как временный съемщик Броксхольм, по-видимому, не очень тщательно следит за вещами, нуждающимися в починке. Приятно было узнать, что я оказалась права.

Открыв дверь, мы устремились в логово инопланетянина. На этот раз я чувствовала себя более непринужденно. В конце концов, мы можем быть совершенно уверены в том, что Броксхольм остался в школе. Путь нам был известен, и снаружи стоял часовой.

Разве мы могли потерпеть неудачу? Ответ на этот вопрос оказался куда страшнее, чем я предполагала.

Первые несколько минут все шло гладко. Мы вылезли из подвала и, не тратя времени впустую, поднялись на чердак.

Ничего не изменилось. Столб голубого света все так же стоял на месте, и бедная мисс Шварц все так же находилась в нем.

Я подбежала к столбу и приложила руки к силовому полю. Почти в ту же секунду я услышала у себя в голове голос мисс Шварц:

«Привет, Сьюзен. Что ты здесь делаешь?»

«Мы пришли вас сфотографировать, чтобы получить доказательство», — подумала я в ответ.

Ее реакция привела меня в ужас. «Разве ты не была здесь несколько минут назад?» — спросила она, поставив меня в тупик.

Я закусила губу. Все ли с ней в порядке? Так как я подумала о мисс Шварц, то она, естественно, тут же уловила мою мысль.

«Я не уверена, — ответила она. — Здесь становится трудно думать».

Минуту помолчав, она спросила:

«Какой сегодня день?»

«Вторник, — подумала я. — Вторник, двадцать четвертое мая».

Ее реакция чуть не сбила меня с ног.

«Ты должна что-нибудь предпринять! — с отчаянием подумала она. — Осталось всего два дня, Сьюзен, ты должна что-нибудь сделать!»

«Я знаю, знаю!» — ответила я.

Ее страх проникал в меня так же отчетливо, как и ее мысли, и мне тоже стало страшно.

Питер прервал наш разговор.

— Сьюзен, у нас нет времени на болтовню. Нужно сделать снимки!

Конечно, он был прав. «Держитесь, мисс Шварц, — подумала я. — Мы вытащим вас отсюда».

Питер уже начал щелкать фотоаппаратом.

— Отлично, — заметил он. — Давай я сниму тебя пару раз рядом с ней. А потом отойди от силового поля, чтобы я сфотографировал мисс Шварц одну.

Как хорошо, что Питер пришел со мной! Я могла бы так заговориться с мисс Шварц, что у меня не осталось бы времени сфотографировать ее и вовремя вернуться в школу. Но он работал быстро. За несколько минут он использовал всю пленку; некоторые фотографии он делал со вспышкой, некоторые без нее, фотографируя с разных углов. Я ему помогала, и мы старались сделать все так, чтобы быть уверенными, что у нас получится хотя бы один хороший снимок.

Мы как раз искали последнюю подходящую точку, когда внизу раздался страшный крик.

— А-ааа! А-ааа!

Смысл слов я не смогла уловить, но голос узнала сразу. Он принадлежал Дункану Дугалу.

Глава шестнадцатая НЕЗАДАЧА С ДУНКАНОМ

Питер взглянул на меня. Я взглянула на него. Интересно, отразился ли на моем лице тот ужас, который я испытывала?

— Что он там делает? — прошептала я.

— Что с ним происходит? — прошипел Питер.

«И что нам делать?» — подумала я.

Поколебавшись секунду, мы поползли вниз по лестнице. Дункан продолжал кричать.

Дверь, ведущую в мансарду, мы оставили открытой на тот случай, если нам придется быстро смываться. Высунув голову, я посмотрела в ту сторону, откуда доносились вопли. Они шли из комнаты, в которой мистер Смит каждый вечер снимал маску.

Я схватила Питера за руку.

— Что делать? — спросила я одними губами.

Он указал на коридор и пошел вперед. Я двинулась за ним. Сделав два шага, мы легли на живот, доползли до двери и заглянули в комнату.

Я не могла поверить своим глазам.

Дункан был один! Он стоял напротив зеркала, вопя во все горло.

Но винить его не следовало: коммутатор был включен, и Дункан смотрел прямо на мостик космического корабля Броксхольма. А один из отвратительных инопланетян смотрел на него и говорил на своем клокочущем и ворчащем языке.

Сделав глубокий вдох, я проскользнула в комнату и быстро поползла по полу. Прошмыгнув прямо под стол, я щелкнула выключателем — так же, как делал Броксхольм.

Наступила тишина. Дункан перестал орать.

— Ты, идиот! — завопил Питер, вбегая в комнату, — Что ты здесь делаешь?

— Мне стало скучно, — захныкал Дункан.

Вот и рассуждай тут о чувстве времени. Он находился снаружи всего лишь пять— десять минут.

— Еще мне хотелось проверить, правду вы сказали или нет, — продолжал он, — Поэтому я обошел дом и спустился в подвал. Эта комната была единственной, в которой что-то стояло… ну, я и вошел. Когда я дотронулся до выключателя, эта… эта тварь показалась и начала ворчать на меня.

Дункан начал пускать пузыри, и огромные слезы проложили чистые дорожки на его грязном лице.

Повернувшись ко мне, он спросил:

— Мистер Смит выглядит так же?

Я кивнула. Дункан закатил глаза… и упал в обморок. К тому времени, когда мы привели его в себя и вытащили из дома, у меня оставалось всего десять минут, чтобы добраться до школы.

— Может, мне вообще не возвращаться? — предложила я.

Питер покачал головой.

— Тебе придется, — отозвался он. — Иначе нас еще больше заподозрят. По правде говоря, не думаю, что инопланетяне тебя видели… во всяком случае, твое лицо. Ты находилась внизу.

— А как же я? — ныл Дункан, — Как же я?

Питер задумался.

— Тебе придется спрятаться у меня дома, — заключил он. — Это последнее место, где тебя станут искать. Если ты поживешь у меня, то, возможно, будешь спасен. Иди, Сьюзен. Тебе нужно как можно скорее вернуться в школу. Не волнуйся о фотографиях, я о них позабочусь. Лети!

Я прыгнула на велик и понеслась в школу. Мчась изо всех сил, я поспела как раз к концу урока. Я была вся разгоряченная и потная и к тому же наткнулась на мистера Бамуика в тот самый момент, когда открыла дверь.

Он был в ярости.

— Сьюзен, где ты была? — закричал он. — Я сорок минут тебя ищу. Через два дня концерт, а моя главная солистка даже не является на урок!

Я сделала первое, что пришло мне в голову: горько заплакала. Мне это не составило труда, так как, по сути, я была уже близка к слезам.

— Простите, мистер Бамуик, — всхлипывала я. — Я так испугалась, что не смогла прийти на занятия.

Ого! Неплохо для начала: я почти сказала ему правду. Но потом мне стало не по себе, потому что мистер Бамуик, будучи и впрямь хорошим человеком, расстроился, что напугал меня, и начал извиняться передо мной.

В результате все закончилось лучше, чем я предполагала. Мистер Бамуик пошел к мистеру Смиту и объяснил, что с моим уроком возникла проблема, а так как впереди важный концерт, то нельзя ли ему подержать меня немного у себя… ну, и так далее.

Потрясающе! Меня простили, и я даже порепетировала свое соло.

В классе же все шло спокойно вплоть до конца уроков, когда Майк Форан начал плевать в Стэйси бумажными шариками. Я гадала, — не получают ли они от этого удовольствие. В конце концов, они несколько лет так хорошо себя вели, что, возможно, им не помешает немножко спустить пары.

Но не Стэйси и не Майка попросили в тот день остаться после уроков.

Нет, эта честь выпала мне. Я сидела за партой, размышляя о том, сойдет ли нам с рук авантюра с фотографированием, когда мистер Смит подошел ко мне и произнес:

— Мисс Симмонс, я прошу вас остаться после уроков. Мне необходимо поговорить с вами.

Просто поразительно, как два простых предложения могут вызвать в человеке такой страх!

Глава семнадцатая ОБЪЯСНЕНИЕ С УЧИТЕЛЕМ

Все ушли. Я осталась наедине с инопланетянином. Лишь Стэйси замешкалась у двери на несколько секунд, но мистер Смит повернулся к ней и сказал:

— Вам пора идти, мисс Бенуа. Мне надо поговорить с мисс Симмонс наедине.

Стэйси послала мне взгляд, означавший: «Я пыталась помочь!» Потом она ушла.

Броксхольм-Смит подошел поближе, сел на стул напротив моей парты и наклонился ко мне.

— Я знаю, что вы сегодня сделали, — сообщил он.

— О, — это все, что я смогла произнести. У меня возникло чувство, будто на сердце мне положили кусок льда. Но самое ужасное — я не могла толком понять, что он имел в виду. Что он знал? Что я прогуляла урок музыки? Или что я была у него дома?

Взглянув на дверь, я засомневалась, выйду ли я отсюда живой.

— Ну? — спросил Броксхольм.

— Простите, — прошептала я. Это единственное, что я могла ответить, и мой ответ был столь же неясным, как и его заявление. Я бы не смогла определить, за что прошу прощения.

Броксхольм смотрел на меня.

— Не понимаю, за что вы так невзлюбили меня, Сьюзен, — мягко сказал он. — Я просто стараюсь делать то, что считаю полезным для вашего класса. Вы же относитесь ко мне враждебно с первой же минуты, как я вошел сюда.

Ну и актер! Интересно, смогу ли я стать такой же хорошей актрисой? Поразительно, но он все еще делал вид, что он всего лишь учитель, у которого возникли трения с ученицей.

Внезапно он встал, подошел к двери и плотно закрыл ее.

— Так вот, — продолжал он, снова усевшись напротив меня. — Будем откровенны друг с другом — хорошо, мисс Симмонс?

Ответить ли ему? Сказать, что мне известен его секрет?

— Между прочим, а зачем вы здесь находитесь? — наконец спросила я, играя в его игру, то есть не говоря ничего, что могло бы быть воспринято однозначно.

— Я здесь, чтобы учиться, — спокойно ответил он. — В конце концов, для чего еще существует школа?

«Вот гад!» Но вслух я сказала:

— Я считала, что вы учите нас, а не учитесь сами.

Я старалась говорить так, чтобы голос не дрожал, но у меня плохо получалось.

Броксхольм заерзал.

— Хороший преподаватель всегда учится, — пояснил он. — Образование — это процесс отдачи и восприятия. Я обязан приобретать что-то для себя, чтобы учиться самому. И что я приобрел в этом классе? Сплошную чепуху. Сопливую чепуху.

Внезапно он взглянул мне прямо в глаза.

— Но мне придется приобрести еще кое-что, чтобы узнать все, что мне нужно… если вы меня понимаете, мисс Симмонс.

Я в ужасе отпрянула. Не знаю, как он это сделал, но я прямо-таки видела, как его жуткие инопланетные глаза просвечивают сквозь маску.

— И я не стану спокойно терпеть чье-либо вмешательство в мою образовательную миссию, — произнес он без всяких эмоций в голосе.

Во время разговора он взял «Ракеты и флаги». Теперь он начал сжимать книгу. Я следила за тем, как его пальцы впиваются в обложку, стискивая бумагу.

Я услышала громкий стук и в недоумении огляделась по сторонам, а потом поняла, что это стук моего сердца.

— Вселенная огромна, Сьюзен, — мягко сказал Броксхольм. Он отложил книгу. На обложке остались вмятины от его пальцев, в полсантиметра глубиной. Если бы мне удалось вынести ее отсюда, у меня наконец появилось бы доказательство. Но он, естественно, не собирался оставлять мне книгу. Он поднял ее и положил в портфель. — Она и вправду огромна, — продолжал он. — И там происходит многое, чего вы даже не можете себе вообразить. Важно изучать все, что только возможно, иначе могут произойти ужасные события. И в этом состоит моя работа — предотвращать ужасные события. Можете вы это понять, мисс Симмонс?

Я покачала головой. Наверное, следует сказать, что я покачала головой сильнее, чем раньше, поскольку я и так уже вся тряслась.

Он вздохнул.

— Что ж, возможно, вы когда-нибудь поймете, — сказал он. — А теперь я просто хочу, чтобы вы знали, что было бы умнее… и безопаснее… не впутывать в эти дела ваших старших родственников.

Он закрыл портфель.

— Увидимся завтра, мисс Симмонс, — промолвил он, — Уверен, что оставшуюся часть дня вы проведете в классе… и не станете больше без спросу входить в мой дом!

Я чуть не упала со стула. Он знал. Он все знал! Прежде чем я смогла произнести хоть слово, он вышел, оставив меня одну.

Глава восемнадцатая КОНЦЕРТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

На поездку домой у меня ушло почти двадцать минут. Я медленно катила на велосипеде, заглядывая за каждый угол. Мне казалось, что из кустов вот-вот выскочат инопланетяне и схватят меня.

Когда что-то и впрямь выскочило из кустов, я завизжала так громко, что удивилась, как уцелела уличная лампа.

Но это был всего лишь Питер.

— Хочешь, чтобы у меня был сердечный приступ? — спросила я, остановившись и сердито глядя на него.

— Это тебе за то, что ты притащила с собой Дункана Дугала, — заявил он.

Мне не хотелось ругаться; я так ему и сказала. Питер был настолько зол, что хотел продолжать, но, когда я стала рассказывать ему о случившемся после уроков, он так заинтересовался, что забыл о своем негодовании. Он настаивал на том, чтобы я вспомнила каждое слово, произнесенное Броксхольмом.

— Где Дункан? — спросила я после того, как окончила свой рассказ.

— Прячется у меня в туалете, — мрачно ухмыльнулся Питер. — Мы позвонили его родителям, и он намерен пару деньков проторчать у меня дома.

— И они ничего не спрашивали?

Питер засмеялся.

— Если бы ты была матерью Дункана, разве ты была бы не рада побыть немного вдали от него?

Мне не понравились его слова, но я решила пропустить их мимо ушей.

— Ты сможешь выдержать его присутствие до тех пор, пока все не закончится? — спросила я.

— Проблема лишь в том, чтобы не пользоваться своим преимуществом над ним, — печально признался Питер. — А это нелегко. Мне бы очень хотелось отомстить ему за то, как он обращался со мной, но он настолько перепуган, что у меня не хватает духу издеваться над ним. Боюсь, что, если я хлопну пакетом возле его уха, у него и вправду случится сердечный приступ и он умрет.

Я не выдержала и засмеялась.

— А твой отец? — поинтересовалась я.

Питер скорчил гримасу.

— Он даже не заметил Дункана, — сообщил он. — Кстати, я отнес пленку в фотолабораторию. Мы можем забрать фотографии завтра после школы.

— Если доживем, — заметила я.

— Успокойся, — сказал Питер. — Броксхольм со своими приятелями прибыл сюда, чтобы похитить нескольких людей. Я буду крайне удивлен, если они кого-нибудь убьют.

Его слова немного успокоили меня. Но только мысль о том, что, когда мы предъявим фотографии, вся эта история наконец закончится, спасла меня от сумасшествия в ту ночь. И все-таки я была так испугана, что не могла думать ни о чем другом.

К утру я превратилась в такую развалину, что репетиция с мистером Бамуиком закончилась полным провалом.

— Нет, нет, нет! — орал он. — Это си-бемоль, Сьюзен. Си-бемоль!

— Я ничего не понимаю, когда вы кричите на меня, — прошептала я, стараясь не заплакать.

Мне не в чем было обвинять бедного мистера Бамуика. До концерта оставался один день, а я с каждой минутой играла все хуже и хуже. Но я никак не могла сосредоточиться на музыке. Да и как сосредоточиться, если знаешь, что должно случиться? Смогли бы вы играть на флейте, зная, что нескольких ваших друзей, а может быть, и вас, собираются похитить инопланетяне?

— Ты не боишься? — спросила я у Питера на площадке.

— Не очень, — ответил он, и на его бледном лице заиграла широкая улыбка. — Я же говорил тебе: у меня есть встречный план.

— Послушай, Питер, — я взяла его за руку. — Это не фантастический роман, и ты не Индиана Джонс. Не увлекайся.

Он сердито отбросил мою руку.

— Это величайшее событие, когда-либо происходившее в нашем городе, — буркнул он — Не забывай об этом, Сьюзен!

Тут появились Стэйси и Майк, ругавшие друг друга последними словами.

Мы рассмеялись.

— Стэйси говорила, что ее мама сошла с ума, — поведал Питер — Держу пари, мама Майка тоже спятила.

Я кивнула. Мне было почти жаль их. Нелегко приходится, когда твой ребенок, не имевший неприятностей с детского сада, внезапно превращается в маньяка.

— У Стэйси с Майком нет выбора, — заметила я.

— Нет есть, — возразил Питер.

— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась я. Но он не ответил на мой вопрос.

— Просто смотри, — сказал он. — Скоро поймешь.

Глава девятнадцатая ВЫБОР ПИТЕРА

В этот день я начала понимать, в чем состоит «встречный план» Питера.

По правде сказать, мне не понадобилось много времени, чтобы понять это. Я знала, что с Питером происходит нечто странное: мальчик, который всегда знал правильный ответ, но никогда не утруждал себя объяснениями, вдруг начал поднимать руку, порываясь ответить на каждый вопрос.

Внезапно меня осенило. Питер хотел попасть в список Броксхольма. Он пришел к выводу, что ему предоставляется отличная возможность пережить фантастическое приключение, о котором он всегда мечтал. Он решил, что если постарается как следует, то и впрямь сможет превратиться из «умного, но непредсказуемого» в самого лучшего ученика в нашем классе.

Я почти видела, как сверкают странные глаза Броксхольма при виде того, как Питер дает волю своему блестящему уму. У нас как раз шел урок истории, и Питер безупречно отвечал на каждый вопрос.

Броксхольм стал задавать ему вопросы потруднее, но Питер даже глазом не моргнул; он выпаливал ответы на одном дыхании. Даже я не имела понятия, насколько он умен. (Что касается Броксхольма, то я была уверена, что инопланетянин знает наизусть всю энциклопедию, а может, она просто трансплантирована в его мозг. Кто знает, на что они способны?)

После занятий я оттащила Питера в сторонку.

— Ты спятил? — прошипела я, — Что ты делаешь?

— План Б, — ответил Питер. — Если мы не сможем снять с Броксхольма маску, я хочу быть одним из тех, кто попадет на корабль.

— Забудь о плане Б! — закричала я. — Ты не знаешь, что они могут сделать с тобой. Они плохие!

— Тебе об этом ничего не известно, — возразил Питер. — Они похитили мисс Шварц! — Он пожал плечами. — Все равно это не означает, что они плохие. Возможно, они настолько выше нас, что мы кажемся им муравьями или чем-то вроде этого.

Я не произнесла ни слова в ответ. По выражению моего лица он понял, что я считаю его заявление чушью.

— Может быть, они боятся нас, — предположил он.

Я расхохоталась.

— Я говорю серьезно, — убеждал меня Питер. — Вспомни вчерашний разговор.

— Не могу, — призналась я. — Мне страшно.

— Нет, ты вспомни, — настаивал Питер. — Может быть, пришельцы на самом деле мирные существа. Может быть, глядя на наши войны, они опасаются, что если мы проникнем в дальний космос, то начнем огромную войну.

— Тебе это неизвестно, — упрямилась я — Ладно, может быть, нам и не стоит волноваться по этому поводу. Пошли за фотографиями.

За фотографии нам пришлось выложить все свои деньги. Я подумала, не объяснить ли девушке за прилавком, что мы пытаемся остановить инопланетное вторжение, но решила, что ее этим не проймешь.

Мы заставили себя не открывать конверт, пока не пришли в парк.

— Открой ты, — попросила я, протянув конверт Питеру.

Поколебавшись, он вскрыл конверт и вытащил фотографии. У него вытянулось лицо.

— Что? — спросила я.

Он молча протянул мне фотографии. Когда я взглянула на них, у меня упало сердце. Питер проделал прекрасную работу. Брусы и балки на чердаке вышли превосходно. Фокус и выдержка — все было правильным. Но из силового поля с мисс Шварц получилась лишь голубая полоса, и все, — просто голубая полоса в центре каждой фотографии. Создавалось впечатление, что это дефект пленки или игра света. Мисс Шварц вообще не просматривалась.

— Они нам ничем не помогут, — простонала я.

Питер кивнул.

— Мне очень жаль, — прошептал он.

— Это не твоя вина, — ответила я, но вряд ли он мне поверил.

К четвергу вся школа оказалась на грани нервного срыва. Стэйси застукали, когда она рисовала на доске грязные картинки. Майк выдал новое слово, которое он узнал от своего дяди-моряка. А Питер размахивал рукой как сумасшедший каждый раз, когда Броксхольм-Смит задавал вопрос.

Труднее всех пришлось тем ученикам, которые считались середнячками. Понимаете, к этому времени все уже поверили, что наш учитель — инопланетянин. Полагаю, наша с Питером уверенность в своей правоте, в сочетании с тем, что мы не пытались никого убедить, послужили самыми вескими аргументами в нашу пользу. Они думали, что если это шутка, то мы станем морочить им головы. А так как мы этим не занимались, значит, все правда… или хотя бы похоже на правду.

Как бы там ни было, многие ребята стали изнывать от беспокойства. Они знали, что Броксхольм собирается забрать с собой трех средних учеников класса, но что значит «средний ученик»? Этого никто не знал. Поэтому никто не понимал, как себя вести, чтобы тебя не похитили. Большинство вело себя, как и прежде, только сильно нервничая. Каждый раз, как кто-нибудь отвечал на вопрос, создавалось впечатление, что он пытается решить: отвечать или не отвечать? Ребята словно спрашивали себя: «Попаду ли я на космический корабль, если отвечу правильно?»

— Я буду рада, когда все закончится, — сказала я Питеру на перемене.

— Я тоже, — ответил он. Но мне не понравился его мечтательный вид, когда он это говорил.

— Разве тебе не страшно? — требовательно спросила я.

— Мне очень страшно, — отозвался он. — Но я не изменил своего решения.

Обстановка в школе становилась все более напряженной. К тому времени, когда прозвенел последний звонок, у меня появилось впечатление, что каждый ученик слышал о грядущем вторжении инопланетян во время вечернего концерта.

— Ты слышал о вторжении? — спрашивали ребята. — Ты знаешь, что вечером сюда придут инопланетяне?

Мне хотелось крикнуть: «Нет, вторжения не будет! Инопланетяне просто похитят несколько человек». В то же время я понимала, что пришельцы хотят нас изучить, чтобы завоевать Землю когда-нибудь в будущем.

Больше всего мне было жаль мистера Бамуика. Он надеялся, что этот весенний концерт станет самым лучшим. Теперь дело шло к самому страшному провалу в его карьере.

— Я вычеркиваю «Звездно-полосатое знамя» из программы, — сообщил он мне днем. Он пытался говорить спокойно, но я видела, как он расстроен.

— Простите, — пробормотала я, — У меня никак не получается эта трель.

— Дело не только в тебе, — печально сказал мистер Бамуик. — Весь оркестр развалился. Не понимаю, что я делаю не так.

Как я могла объяснить ему, что он ни в чем не виноват? Просто его концерт случайно оказался на пути инопланетного вторжения.

Глава двадцатая СИЛА ФЛЕЙТЫ

Вечером за обедом я выяснила, что слухи о вторжении постигли и взрослых.

— Господи, Сьюзен, — сказала мама, накладывая в тарелку цветную капусту — Надеюсь, ты-то не веришь в эту чепуху?

«Верю? — подумала я. — Да я все это и начала!» Но вслух я этого не сказала. Вместо этого я отложила ложку в сторону и взглянула на маму.

— А если верю? — поинтересовалась я. Я старалась говорить серьезно, чтобы она не подумала, будто я бросаю ей вызов.

— Что ж, полагаю, в таком случае нам придется сводить тебя к психиатру, — ответила она.

Мне хотелось закричать. Очевидно, не имеет смысла просить помощи у родителей.

Я пошла наверх, чтобы переодеться. «Кого же выберут? — гадала я, надевая платье, — Кого хочет похитить инопланетянин?»

Взглянув в зеркало, я перекрестилась, молясь о том, чтобы выбор не пал на меня.

Родители отвезли меня в школу. Высадив меня, они поехали искать место для стоянки.

«Интересно, как он собирается это проделать? — думала я, входя в школу. — Может, он заморозит всех на месте? И с его корабля опустятся подъемные лучи, чтобы забрать свой груз? А может, он дождется, когда все лягут спать, проберется в дома и схватит их?»

Школа прямо-таки звенела от нервного возбуждения. Слухи об инопланетном вторжении достигли всех классов. Ученики третьего класса гуляли парами, оглядываясь на каждом шагу. Если бы я была не так напугана, я бы расхохоталась. Мне хотелось встряхнуть их и сказать: «Перестаньте волноваться, инопланетяне похитят не вас!»

— Привет, Сьюзен, — позвал меня Питер. — Подожди меня!

Питер пел в хоре. Хор был больше оркестра, почти каждый ученик шестого класса участвовал в нем. Они должны были выступить в самом конце программы.

Питер выглядел очень красиво. Он был в белой рубашке с красным галстуком. Его светлые волосы, зачесанные на пробор, сияли чистотой.

— Твой отец здесь? — спросила я.

Он уставился на меня.

— Ты шутишь? — поинтересовался он. Мы пошли в укромное местечко.

— Что же нам делать? — спросила я.

Питер пожал плечами.

— А что мы можем сделать? Не расслабляться. Быть готовыми звать на помощь, когда произойдет что-нибудь необычное. Больше я ничего не могу придумать. Броксхольм здесь?

Я кивнула. Все учителя явились посмотреть на нас, пока мы готовимся к выступлению. Я решила, что Броксхольм еще не готов показать свое истинное лицо.

Питер взглянул на часы.

— Лучше пошли в гимнастический зал, — предложил он. — Не имеет смысла ввязываться в новые неприятности.

Гимнастический зал был тем местом, где мы обычно ждали выхода на сцену. Он находился через коридор от столовой и аудитории, где проходил концерт. Мы вошли как раз в тот момент, когда хор третьего класса собирался идти на выступление.

— Идите сюда, вы оба, — прошипела мисс Томпкинс, самая старая на свете учительница пятого класса. — Скоро начинаем.

Проходя через зал, я услышала, как хор третьего класса начал петь. Они пропели всего три ноты, когда музыка вдруг остановилась. Я схватила Питера за руку. Неужели началось?

Оказалось, не началось; как выяснилось, Синди Фаркис упала в обморок. Руководительница хора, мисс Бинкин, остановила концерт, и двое родителей помогли Синди уйти. Потом пение возобновилось.

— Ложная тревога, — улыбнулся Питер.

Я кивнула, но улыбаться мне не хотелось. Вдруг я услышала знакомый голос:

— Оркестранты! Оркестранты, сюда!

Это был мистер Смит. Он стоял в дальнем конце столовой, подняв руку.

— Оркестранты, сюда! — кричал он — Мы пойдем в крыло начальных классов. Мистер Бамуик хочет с вами порепетировать.

— Держу пари, что Броксхольм не останется с вами, — заметил Питер. — Ведь он ненавидит музыку.

У меня возникла идея. Может быть, я не сделала бы этого, если бы не разозлилась до такой степени. Меня бесило, что мы так и не придумали, как остановить Броксхольма, а кроме того, он до сих пор держал в плену нашу лучшую учительницу. И я решила, что раз я не смогу победить инопланетянина, я сделаю все, чтобы довести его до белого каления.

Поэтому, как только мы пошли по коридору, я вытащила флейту из футляра и сложила ее. Многие из ребят уже держали инструменты наготове. Все нервничали, и не только от предконцертной лихорадки. Половину оркестра составляли ученики шестых классов. И естественно, именно они и были напуганы больше всех — особенно ученики нашего класса.

— Отлично, следуйте за мной, — приказал Броксхольм и двинулся по коридору.

Держа флейту за спиной, я встала впереди. Когда мы прошли полпути, я заиграла гаммы.

— Перестань! — закричал Броксхольм, когда я исполнила три ноты.

— Я репетирую, — возразила я.

— Не надо! — выкрикнул он. Никогда я не видела его таким раздраженным. Я и вправду достала его!

Я начала гадать, смогу ли я сломить его лживость, заставить признаться, кто он есть на самом деле. Приложив флейту к губам, я снова заиграла.

— Мисс Симмонс, прекратите! — снова приказал он. Но я не остановилась. — Пожалуйста! — взмолился он, прижав руки к ушам. — Мисс Симмонс, пожалуйста, прекратите!

Я не верила своим глазам! Он действительно страдал! Я заиграла громче.

— Сьюзен! — взвыл он, наклонившись ко мне. — Прекрати!

Я на секунду убрала флейту от губ.

— Ни за что… Броксхольм! — И я заиграла снова самую лучшую музыку для флейты, какую только знала, — соло из «Звездно-полосатого знамени».

— Прекрати! — закричал Броксхольм, спотыкаясь. — Прекрати, прекрати, прекрати!

— На помощь, ребята! — воскликнула я. Это оказалось большой ошибкой. Как только я перестала играть, Броксхольм повернулся и ухватил флейту. Но я держала изо всех сил, и он не смог вырвать ее у меня из рук. — Получай, инопланетный придурок! — заорала я и пустила высокое «си».

Он попятился, зажав уши. Я снова заиграла «Звездно-полосатое знамя», начав с первой ноты, и услышала, как ко мне присоединился саксофон Майка Форана. Затем подключился Билли Гутч с трубой. Мы двинулись на Броксхольма, играя во всю мощь. Он отступал по коридору с искаженным от муки красивым лицом.

Теперь вступили кларнеты и остальные трубы. Застучали барабаны. И напоследок зазвучал глубокий, низкий, мощный саксофон.

Мы играли просто фантастически! Мистер Бамуик выбежал из комнаты, где он ждал нас.

— Они играют! — радостно кричал он. — Они играют!

Но тут я услышала за нами обвиняющий голос мистера Бликмана.

— Что здесь происходит? — взревел он, — Смит! Бамуик! Вы что, не в состоянии держать ребят под контролем?

— Они играют! — радовался мистер Бамуик. — Семь лет я ждал этой минуты!

— Прекратите! — вскричал Бликман.

— Нет! — воскликнул мистер Бамуик. — Не останавливайтесь! Дайте мне послушать!

Остановиться мы не могли. Мы были на гребне. Никогда мы еще не играли так хорошо! И Броксхольм рухнул на колени перед нами.

— Прекратите, — молил он. — Прекратите, прекратите!

Из аудитории высыпали взрослые и столпились вокруг нас.

— Что происходит? — кричали они. — В чем дело?

Мы дошли до финала. Я исполнила сложную трель, как никогда раньше. Мы продолжали наступать на Броксхольма, и вскоре духовой оркестр начальной школы Кентукки-Фоллс загнал инопланетянина в угол.

— Чего вы хотите? — взмолился он. Я не переставала играть, так как знала, что с помощью флейты я держу его в безвыходном положении. Но Майк выступил вперед.

— Снимите маску! — приказал он.

— Маску! — завопили остальные. — Снимите маску!

— Что угодно! — сдался Броксхольм. — Только прекратите этот шум!

— Сначала снимите маску! — орали оркестранты. Даже мистер Бликман понял, что с его любимым учителем творится что-то неладное.

Он молча ждал. Я опять пустила звонкую трель. Броксхольм схватился за голову и стал снимать с себя человеческое лицо. Сзади завизжали люди. Кто-то закричал:

— Что это? Что происходит?

— О, Господи! — крикнул кто-то еще. — Мистер Смит… он… он инопланетянин!

Глава двадцать первая ПРОЧЬ ИЗ ЭТОГО МИРА

Я думала, что все кончено, но ошиблась. Броксхольм все еще сидел, скорчившись у стены в двух футах от входной двери. Остальные стояли в десяти футах, с ужасом уставившись на него.

Вдруг дверь слева от Броксхольма распахнулась. Это был Питер. Должно быть, он выскочил через парадный вход и обежал вокруг школы.

— Броксхольм! — закричал он, — Сюда! Бегите!

Инопланетянин подпрыгнул и рванул с такой скоростью, будто на нем были ролики с ракетными двигателями. Как только он выскочил за дверь, Питер ее захлопнул.

Остальные тоже побежали следом. Тогда Броксхольм вытащил из кармана какую-то штуку, похожую на толстый карандаш. Он показал им на дверь, и та начала плавиться, намертво прирастая к косяку.

Я задрожала от ужаса. Он мог ткнуть этой штукой в меня, если бы захотел! Он мог расплавить флейту прямо у меня во рту!

«Может быть, старина Броксхольм вовсе не такой уж плохой?» — думала я, прижавшись лицом к окну и глядя, как инопланетянин и мой лучший друг исчезают в ночи.

«Мой лучший друг?» — удивилась я. Но потом поняла, что это правда. Питер в самом деле был моим лучшим другом.

А теперь он исчез. Кто-то вызвал полицию. Вскоре машины с мигалками заполонили двор, с хрустом разбрасывая щебень. Мама всплескивала руками и волновалась, не подхватила ли я какую-нибудь инопланетную болезнь.

Из-за крика и шума полицейским потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в ситуации. Вскоре они посадили меня в патрульный автомобиль, и мы понеслись к дому Броксхольма.

Мы находились всего лишь в одном квартале от цели, когда раздался рев, сопровождаемый высоким свистом. И тогда эта штука… эта прекрасная огромная серебристая сфера с кольцом огней, вертящихся вокруг нее, поднялась в воздух.

— Остановите машину, — попросила я.

Не знаю почему, но они послушались… возможно, потому что корабль выглядел просто потрясающе. Я протиснулась мимо полицейского, сидевшего справа, и вышла на дорогу, глядя на столб багряного пламени, поднимающий инопланетный корабль в темноту ночи.

— До свидания, Питер, — прошептала я. — Счастливого тебе пути!

У меня было такое ощущение, будто что-то застряло в горле. Я смотрела, как корабль поднимается все выше и выше, исчезая среди мерцающих звезд.

Полицейские окружили дом на тот случай, если там остались еще инопланетяне. Когда они наконец решили, что опасаться нечего, я повела их к мисс Шварц.

Я боялась, что Броксхольм заберет ее с собой. Но когда мы поднялись на чердак, то обнаружили ее сидящей на полу и приговаривающей: «Никогда еще у меня так не болела голова!»

— Мисс Шварц! — закричала я и подбежала к ней. Она протянула мне руки, и я упала прямо в ее объятия. Мы обе так долго плакали, что, по-моему, очень смутили полицейских.

В остальной части дома было пусто, за исключением записки, которую Питер прикрепил к холодильнику. Он просил нас не беспокоиться и писал, что, возможно, когда-нибудь вернется.

Вот и все. Дела опять приходят в норму — во всяком случае, в то, что здесь считается нормой. Дункан пристает ко всем подряд. Майк и Стэйси восстановили свою репутацию ангелочков. (Хотя, сказать по правде, я не удивилась бы, если бы они решили еще немножко побезобразничать, хотя бы просто ради развлечения.)

Что касается меня, то все в полном порядке, за исключением тех минут, когда я играю на флейте. Тогда я вспоминаю о Питере.

Иногда по ночам я выхожу во двор и смотрю на звезды. Я стараюсь думать не о том, как далеко находится Питер, а о том, как сильно ему хотелось попасть туда. Мне и в самом деле интересно, где он теперь и увидел ли он все те чудеса, что воображал, когда читал свои дурацкие фантастические романы.

Конечно, я никогда не хотела улететь вместе с ним. В конце концов, у меня есть семья, которая меня любит. Мне нравится жить на Земле.

Но иногда я спрашиваю себя, каково это: путешествовать к звездам с инопланетянами?

А может, и с землянами. В последнее время я стала много заниматься математикой. Мне больше не хочется стать актрисой. Возможно, я стану ученой, когда вырасту.

И тогда я сконструирую корабль… корабль, который унесет нас из Солнечной системы… далеко-далеко к звездам, которые появляются ночью на небе.

К мирам, где уже мы будем таинственными инопланетянами. Правда, это было бы здорово?