Моя чужая жизнь (сборник)

1 – 3

– Водитель Mitsubishi, сбивший на своей машине семерых человек, должен пройти полное психиатрическое обследование. Экспертизу сегодня назначил районный суд Москвы, который таким образом удовлетворил просьбу защиты. По их мнению, водитель мог быть не в себе на момент аварии, ударившись о подушку безопасности. Этим, по мнению защитников, можно объяснить его неадекватное поведение сразу после ДТП. Врачи должны определить, повлияло ли это на психологическое состояние мужчины в момент аварии и самое главное, нуждается ли обвиняемый в принудительном психиатрическом лечении. На время обследования суд приостановил рассмотрение уголовного дела. По словам адвоката потерпевшей стороны, ранее у суда ни на стадии предварительного следствия, ни в ходе самого судебного разбирательства не возникало сомнений относительно вменяемости мужчины.

Напомню, в сентябре прошлого года мужчина, управляя автомобилем, на полной скорости врезался в автобусную остановку, на которой находилось семь человек. В декабре мужчину приговорили к трем годам лишения свободы с отсрочкой наказания на четырнадцать лет до тех пор, пока его малолетний ребенок не достигнет совершеннолетия. Однако суд высшей инстанции это решение отменил и отправил дело на новое рассмотрение.

Видеозапись ДТП попала в интернет, в связи с чем, дело получило широкий резонанс. Пользователей сети смутило, что, выйдя из машины, обвиняемый не подошел к потерпевшим, а стал рассматривать повреждения автомобиля и куда-то звонить по телефону.

2 – 3

– Чертов будильник. Как ты надоел звонить, – пробормотал он сквозь сон. – Такой сон мне испортил.

Как же все-таки тяжело вставать на работу в семь утра, да еще и после бурных выходных. Так и хочется полежать хоть пять минуточек, и в итоге они перейдут в целый час.

– Дорогая, выключи будильник, – сквозь зевоту сказал он жене.

Вы, наверно, тоже не любите такой момент, когда ваш сон нарушает будильник, и вам так лениво его выключать. А он продолжает звонить и продолжает. Но вы все терпите и терпите, и с каждым пиканьем вас это все больше раздражает и раздражает. И в какой-то момент вам хочется взять его и кинуть об стенку, чтобы он замолк, и продолжить свой сладкий сон. Но, как некстати, именно в этот день вам нужно ехать на работу, учебу или просто по делам. Будильник останется в целости, вы его выключите и пойдете собираться, бормоча себе под нос, что сегодня вы обязательно ляжете пораньше, чтобы выспаться. И в очередной раз этого не случится.

– Дорогая?

В ответ лишь тишина, пронзаемая пиканьем этой маленькой бестии. Все еще лежа в постели и находясь в полусонном состоянии, лениво ища рукой будильник, ему удалось его нащупать. И теперь самое сложное – это отключить его. Не раскрывая глаз, он пытается нащупать эту заветную кнопку. И вот, в очередной раз, маленькая, но все же победа была одержана утром.

– Милая, нужно вставать. Только ты первая иди умываться, а я еще полежу, – укутываясь одеялом, сказал он.

В ответ все так же тишина. Перевернувшись на другой бок, он обнаружил, что вторая часть кровати пустая. Скорее всего, жена уже умывается или готовит завтрак. Нужно потихоньку вставать. И вот, собравшись с силами, выбрался из-под одеяла и уселся на краешек кровати, осматривая комнату и небрежно зевая.

Спальня не представляла собой ничего грандиозного. Большая просторная комната, которая вмещала в себя двуспальную кровать, шкаф для одежды и пару тумбочек по обоим краям кровати. Обои комнаты были цвета моря, и порой, когда ты засыпаешь, тебе кажется, что перед тобой расстилается морская гладь, сразу чувствуешь на душе спокойствие и удовлетворение. На стенах висели несколько фоторамок, часть которых была до сих пор без фотографий. Он все обещался распечатать какие-нибудь фотографии, но то ли замотался в делах, то не было времени или просто забыл про них. На подоконниках стояли два каких-то растения, названия которых он все не мог запомнить. Одно вроде бы называлось «денежное дерево», так его в народе называли. Листья большие, овальные и гладкие, даже блестят. Говорят, что именно это дерево притягивает удачу и деньги. Название второго растения он не знал, даже и не пытался запомнить. Оно очень похоже на пальму, только в сто раз меньше ее, и листья более длинные, но такое же красивое. Телевизора в комнате не было, скорее, по инициативе жены. Она вычитала или услышала где-то, что телевизор, да и вся техника в целом, в спальне негативно влияет на ритм сна и половую жизнь супругов. Ее, наверное, больше волновала вторая причина, нежели первая.

– Милый, ты проснулся? Завтрак уже готов, – донесся голос с кухни.

Поднявшись с кровати, он направился к ванной, чтобы умыться и привести себя в порядок.

– Я скоро приду, – сказал он, захлопывая дверь в ванной.

Подойдя к раковине, он первым делом взглянул на себя. Перед собой он видел взрослого кареглазого мужчину в полном расцвете сил, приятной внешности и плотного телосложения, со слегка взъерошенными густыми светлыми волосами и небольшой щетиной. На голове с правой стороны у виска имелся шрам, простирающийся до нижней челюсти. Он получил его, когда помогал лучшему другу с ремонтом, можно сказать производственная травма. Хотя сам лично он не помнит этот момент, поэтому эту историю он знает только со слов того самого друга. Да и важно ли это в данный момент. Если захотите, я потом вам расскажу об этом.

Почистив зубы и умыв лицо, он смочил руки водой и пригладил торчащие в разные стороны волосы. Теперь вид был намного лучше. Правда, бриться он не стал, уж слишком у него чувствительная кожа, не хотелось идти с раздражением на лице на работу. Осталось надеть костюм, позавтракать и можно ехать на работу.

– Дорогая, ты вчера погладила мой костюм? Куда ты его повесила? – спросил он, выходя из ванной.

– Он возле гладильной доски висит. Тебе яичницу с сыром делать?

– Да, потри только побольше.

Он пошел в соседнюю комнату, взял костюм, висящий на крючке, и отправился в спальню одеваться. Спустя несколько минут он пошел показаться жене.

– Ну, как я выгляжу? – спросил он, заходя на кухню.

На нем был прекрасный темный костюм, сшитый на заказ от очень знатного кутюрье, рубашка цвета слоновой кости, лакированные черные туфли. Особое внимание он уделял аксессуарам: запонки должны гармонировать с металлом циферблата часов, пряжкой ремня, кольцами, зажимом для галстука. Галстук должен сочетаться с костюмом и рубашкой (к темному костюму и светлой рубашке – темный галстук в тон костюма), и своей длиной он должен прикрывать пряжку ремня. Платочек-паше должен быть одного цвета с галстуком или резко контрастировать с ним. Ремень должен сочетаться с цветовой гаммой костюма.

– Прекрасно. Только дай поправлю воротник рубашки, – сказала жена. – Ты отвезешь меня до работы, а то я немного опаздываю – не рассчитала время.

Он сел за стол и пододвинул к себе тарелку с завтраком. На тарелке красовалась яичница – глазунья, сверху с потертым на нее сыром.

– Хорошо, а к чему такая спешка? – спросил он, пережевывая свой подстывший завтрак.

– К нам на работу приезжает сегодня комиссия с проверками. Сам понимаешь, нужно подготовиться, каждому приготовить конверт с деньгой. Как мне уже надоела вся эта суматоха, хочется найти себе работу просто для души, пусть и с небольшой зарплатой, но зато чаще бывать вместе.

Выйдя из-за стола, он положил грязную посуду в раковину и направился в прихожую. Перед выходом посмотрелся еще раз в зеркало, убедиться, что выглядит хорошо. С вешалки взял своё черное пальто, одевать не стал, все равно в машине тепло и открыл входную дверь. С улицы повеяло морозной свежестью, а снег, видимо, падал всю ночь, так как дорожки уже замело, хоть снег Андрей и убирал вчера вечером.

3 – 3

– Вы не против, если наш разговор я буду записывать на диктофон?

– Да в принципе нет. Если вам это хоть как-то пригодится, то, пожалуйста, – ответил пациент.

Прозвучал щелчок диктофона, и на нем загорелась красная лампочка. Доктор положил его на край стола, откинулся на спинку кресла и приготовился выслушивать пациента, попутно делая пометки в своем блокноте.

– Ну, значит, начнем. Для выявления нашей проблемы я хотел бы узнать о вас поподробнее. Расскажите, пожалуйста, о своей семье, доме, в котором родились, свои воспоминания – самые яркие и, возможно, даже самые горестные. Прошу.

– Детство. Детство, – повторял себе под нос это слово пациент, ложась поудобнее на лежак. – Родился я в большой семье и в принципе дружной. Нас было пятеро детей: я и четыре сестры, из них одна старшая. Мы жили в собственном доме, который находился в небольшой деревне. Хотя мой одногруппник всегда прикалывался, что я живу не в деревне, а в коттеджном поселке. У нас был просто большой двухэтажный дом с большим участком. Мы сами строили его год за годом. Начали строительство с одной комнатки наши бабушка с дедушкой, продолжили родители и до сих пор продолжаем мы. Эта такая вечная проблема – ремонт. Всегда нужно что-то починить, сделать, приделать, достроить. Итак, комнатка за комнаткой дом рос и превратился в то, чем является сейчас, – закончил предложение пациент, огладываясь на доктора, будто боясь сказать что-то не так.

– Не бойтесь, продолжайте свой рассказ. Я вас внимательно слушаю, – сказал психиатр, поправляя очки.

– Все свое детство я провел в этом доме. И как полагается живущим в деревне, у нас был свой огород. Выращивали всякие яблоки, груши, клубнику, смородину, огурцы, помидоры, картошку, фигошку и так далее. Я, как образцовый сын, помогал своим родителям по хозяйству. Честно скажу, вначале я это очень не любил делать. Только представьте себе: вы учитесь в школе, уже вот 10 класс, а вы не ходите гулять с друзьями на протяжении всех этих лет. Да, я понимал, что мы все же жили вдали от всех моих друзей, которые жили в городе, и что родители переживают за меня. Но гулять тоже хотелось. Порой мне приходилось обманывать родителей, что я иду на какую-то важную олимпиаду по немецкому языку и поэтому в определенные дни я буду допоздна на учебе, так как нужно к ней подготовиться. Я даже прогуливал подготовительные курсы по химии для поступления в университет. А сам шлялся по городу с друзьями, ходили в кафе, лазили на крыши. Это было здорово. Я был рад этому, так как думал, что нашел друзей, с которыми я проведу всю свою жизнь, будем помогать друг другу по жизни и выручать при любой проблеме. Но скорее всего так думал только я, потому что мы не остались друзьями, не помогали больше в бедах друг другу. Кто-то из них стал извлекать выгоду из общения со мной, знали, что я слишком добрый и наивный человек. Пытались воспользоваться этим, и, к их счастью, им это удавалось. Я только думал, что делаю благое дело, помогая им во всем, одалживая определенные суммы денег, вытаскивая из самой помойки. Это был опыт – горький, но опыт. В университете я тоже спотыкался на этих же граблях, так как надеялся все же на человечность, понимание и доброту. Из моих 8–9 друзей, на тот момент я думал, что они, прям, друзья, остался всего один. С другим другом я познакомился во время учебы в университете. Да, я никогда не собирал на день рождения толпы людей, которые тебя вроде, прям, любят и уважают, что аж готовы выпить всю бутылку водки залпом, чтоб доказать, что он твой друг. Вместо этого я собирал на дни рождения всего пару друзей, но зато именно друзей. Они, если выпьют за меня рюмку, то я знаю, что они скажут тост и выпьют точно за меня и уважают меня, так же, как я уважаю их. А не просто пришли сюда выпить, потому что на халяву наливают или даже не знают, по какому поводу их позвали, и даже знать не хотят. В любом случае у меня было скромно, но по-настоящему. Я был доволен, и мне кажется – это самое главное.

Наступила небольшая пауза в рассказе пациента. Он просто лежал и разглядывал потолок в тех местах, где отшелушилась краска. Скорее всего, ремонт здесь уже давно не делался. А паркет на полу было бы полезно прошлифовать и пройтись лаком, а у двери вовсе заедал замок.

– Что ж, в таком случае я задам вам пару вопросов, – слегка потягиваясь, сказал доктор. – Мне бы хотелось узнать поподробнее о вашей семье. Какие отношения у вас с вашими родителями, сестрами?

– Ну, с родителями у меня в принципе были хорошие отношения. Точнее с моей мамой у меня были хорошие отношения. С отцом как-то было не так все. С виду он хороший, тоже помогал мне в чем-то, помог с работой, с покупкой моей первой машины. Но все равно было не так, как у других или даже не так, как должно быть. Мы не ходили с ним на улицу попинать мяч, не ходили на пруд зимой играть в хоккей, не ходили на рыбалку, я не получал от него ценных советов по жизни, не рассказывал ему про свои отношения в личной жизни. Почему-то вместо него все это делали моя мама, бабушка, дядя и даже, бывало, что рабочие, которые строили у нас дом, проводили со мной больше времени, чем отец со мной. Ну и все пришло к тому, что нас стало мало связывать то, что связывает отца с сыном. Я просто помогал ему в каких-то делах по дому, но, конечно, относился все равно к нему, как к отцу, любил так же и переживал за него, если с ним что-то случалось. Вот, к сожалению отцовской поддержки не было. Мать стала в какой-то мере заменять мне отца. Я мог спокойно спрашивать ее совета по любой проблеме, и я не комплексовал перед ней, я знал, что она всегда подскажет, как нужно поступить.

Отец был какой-то грубый, злой, порой, ему будто не нравилось, что всем вокруг хорошо, он словно старался поссорить всех вокруг. Говорил про нас друг другу за глаза, оскорблял всех и придумывал то, чего мы не делали и не говорили. Он порой признавал свою вину, вел себя довольно-таки прилежно и хорошо, только этого хватало буквально на несколько дней, и все оставалось по-прежнему. Самым добрым человеком на земле он становился, когда выпьет, а пил он часто. В какой-то степени, как бы грубо это ни звучало, мы этому радовались. Он не был злым, не ругался на всех. Ходил просто добрый и довольный. Даже будучи ребенком, отпрашивался гулять именно в эти дни, потому что, когда он трезв, то начинал на меня орать, что я не делаю дел по дому, не помогаю никому и сижу просто ничего не делаю. Хотя на само деле, все было по-другому. Весь день мы делали какие-то дела по дому, и к вечеру уже, вот, сядем попить чайку и передохнуть, возвращается отец с работы и видит нас, сидящими за столом. И как вы думаете, что он думает в этот момент? Он думает, что мы сидим целый день на кухне и жрем, и кроме этого ничего не делаем. Ну, как можно быть таким человеком, как вообще можно объяснить этому человеку что-то, если он даже не пытается что-то понять. Меня он, наверно, вообще считал за слабоумного. Порой, когда нужно было что-то сделать по дому, он объяснял, как нужно сделать, и это было весьма обидно. Казалось бы, что тут обидного? А фокус в том, что он досконально объяснял, как сделать то или другое дело. Например, мне нужно сходить за баню и принести оттуда что-то. Отец подробно начинает объяснять мне, где на нашем участке находится баня, как пройти к ней, где повернуть и так далее. Хотя мне уже двадцать лет, и я прекрасно знаю, где находится баня. И таких моментов было много. Однажды он мне даже план нарисовал. Это было нечто. И знаете, когда на протяжении всех этих лет тебе говорят, что ты дебил или подразумевают это, то начинаешь потихоньку задумываться и верить в это. Очень обидно и обидно до слез, ты ведь это слышишь не от соседа, даже не от одноклассника, а от родного отца, – огорченно произнес пациент.

Доктор, сидя в своем кожаном кресле и делая заметки в своем блокноте, остановил руку, медленно поднял голову и пристально стал смотреть на пациента.

– А вы не пытались с ним поговорить? Объяснить ему, что вы уже не маленький и способны отвечать за свои поступки, – спросил доктор.

– Пытался, честно пытался. Но все это так и оставалось только в моих мыслях, о том, как я с ними поговорю, и всё встанет на свои места, мы станем ближе друг к другу, засияет радуга, и вокруг нас будут благоухать ромашки. Но этого не произошло. Вот, сами подумайте, как можно переубедить человека, который живет уже сорок пять лет на тот момент, по своим сложившимся принципам и понятиям. Он не признает чужой критики вообще, даже если он на сто процентов не прав в том, что говорит, отец будет уверять, что он на сто – пятьсот процентов прав, а мы все сговорились просто и делаем ему наперекор. И так каждый раз. Например, он говорит вам, что вы дурак. Как умный человек вы не соглашаетесь с ним и говорите, что это не так. Но к вашему несчастью отец докажет, что вы не правы, что вы правда дурак, и докажет это. И вам останется просто стоять с открытым ртом и просто удивляться, что такое может произойти с вами, в собственном доме, и услышать это всё можете от вашего отца. И самый лучший выбор из этого, поверьте, это лучший выбор – это согласиться, развернуться и уйти. Первые 18–19 лет вы будете еще кое-как стараться противоречить ему в его же высказываниях, пытаться доказать истину и правоту своих действий. Но в 21–22, как я, вы поймете, что это все без толку и плюнете на это, и будете жить дальше, зная, что вы не дебил, руки у вас растут не из жопы, можете ориентироваться на местности, умеете работаться со строительным инструментом, не ленивы – вы просто адекватный и здравомыслящий человек.

Я помню одну такую попытку поговорить с ним. Это не было запланировано или задумано, просто заступился за сестру старшую. Это было летом, нам еще тогда к дому делали пристройку. Половина второго этажа была разобрана, такой бардак был на тот момент, вы не представляете, доктор. Я пошел уже спать ложиться. Прилег и что-то долго уснуть не мог, не помню, почему, даже. Обычно всякие мысли, на ночь глядя приходят, и попытайся тут уснуть. Или просто было жарко. Одно из двух.

И через какое-то время слышу, что с кухни доносится разговор на повышенных тонах. Ну, думаю, ладно, такие разговоры обычное дело и не придал этому значения. И через несколько минут слышу, что разговор перешел уже на ор, крики и оскорбления. Я встал и подошел поближе к кухне, чтоб понять суть этого разговора и узнать его участников. На кухне за столом сидели мама со старшей сестрой моей, отец стоял напротив них. Сестра сидела вся в слезах, но этому я не был удивлен. Она была по жизни немного истеричная, не могла выслушать, порой, спокойно, сразу в слезы и ор. Прям, как отец, точная его копия. Дословно о чем они говорили, не помню, но обычно суть их ругани было в том, что сестра сидит, вышивает целыми днями и не помогает по дому, она хвалится своим красным дипломом и не может найти нормальную и хорошо оплачиваемую работу, умничает в чем-то и далее по списку. В этот раз оказалось всё то же самое, только на обсуждение добавилось и папино зачастившее на тот момент выпивание. Если посмотреть на этот разговор трезво, то каждый из двух сторон был прав, не во всем, но прав. Например, я согласен с отцом, что сестра не помогала по дому, сидела и вышивала на кухне, когда в этот же момент мать кашеварит, убирает по дому. С отцом не согласен в том, что сестра моя хвалилась на весь дом своим красным дипломом и сует его во все щели, а вот работу не может найти, раз она такая умная. Да, она порадовала нас своим дипломом по окончании университета, как и положено. Но чтоб она бегала и орала на весь дом, что мы бестолочи, а она умная – вот такого не было. И работу ей было трудно найти, это факт. Брали либо в частную клинику медсестрой, хотя она закончила на стоматолога, либо в государственную больницу за копеечную зарплату, но врачом. Конечно, лучше быть врачом и получать копейки, но в таком случае у тебя будет стаж, а на такой работе без него вообще никуда. В этом плане я был на стороне сестры. И вот так в чем-то прав отец, в чем-то права сестра. А мама была просто сдерживающим барьером, иначе они бы просто порвали друг друга на части, доказываю свою правоту.

И получилось так, что меня заметил отец и привел на кухню в качестве свидетеля, чтобы сестра не наврала про меня того, чего я не говорил или не делал. А получилось все наоборот, я опровергал папины слова, так как он говорил полный бред и чепуху, и под эту песенку я ему и высказал все, что наболело за это время. В тот момент он забыл, что с сестрой моей ругался, так как был в шоке и не ожидал от меня такого, думал, что я всю жизнь буду молчать в тряпочку и терпеть его оскорбления. Итог этой ругани был такой: я сидел на кухне и пил чай, немного трясясь от шока, отец отказался от меня с сестрой, обещал забрать машины и все, что нам купил, наболтал еще всякой фигни. Ах, да, еще он уехал из дома на пару дней куда-то. Потом вернулся, и получилась аналогичная ссора, только уже на основе предыдущей, только ко всему добавилось, что мы должны просить у него прощения. И опять же он уехал на пару дней из дома и вернулся.

Прошел примерно месяц. С нами отец толком не общался. Вру. Он с нами вообще не общался и ходил на нас бычился. И потом произошел полный коллапс. Мы с отцом разругались один на один. Итог: я убегал от пьяного отца, который хотел меня побить. К моей радости под руку мне попалась большая палка, и отец при виде ее остановился. Там такой мат шел друг на друга. Это было что-то. Такие вещи, доктор, вам и нужно записывать на диктофон, – пошутил пациент. – Мать пошла успокаивать отца в его комнату, а я стал подслушивать, так как знал, что он опять же начнет говорить того, чего не было.

– Извините, что перебью. Но мне хотелось бы знать, а в чем была причина вашей ссоры, что вам даже пришлось убегать от отца? – улыбаясь, спросил психиатр.

– Ааа… Совсем забыл рассказать, – постукивая себя по лбу ладонью, сказал пациент. – Я сидел то ли на кухне, то ли у себя в комнате. И слышу, идет он. Собрался с мыслями и был готов ко всему. Я ошибался, к такому не был готов.

– Где ключи от сарая? – спрашивает меня отец, злобно глядя на меня.

– Не знаю, – ничего не подозревая, отвечаю я.

– Что ты врешь, сучонок. Я вчера видел, как вы с Гришей туда ходили. Где ключи, козел?

Самым лучшим выходом в этой ситуации было найти ключи или сделать новые.

– Да, мы ходили туда, но сарай был открыт.

– Чтоб принес ключи мне, козел, – пробурчал отец, выходя из комнаты.

И тут я произнес фразу, которую даже не хотел говорить, даже в мыслях не было, машинально случилось. Вы сами в детстве отвечали, небось, так на любое обзывательство.

– Сам козел, – крикнул я ему вслед.

И тут понеслась. Отец резко остановился и повернулся в мою сторону.

– Что ты сказал? – возмущенно произнес он, подходя ко мне.

Я шагнул назад, так как увидел, что он замахнулся на меня и хотел резать, так, хорошенечко. Но оказалось, что он просто на понт взял.

– Ах, ты, сыкло, – насмешливо сказал отец.

И опять тоже самое, замахнулся и не ударил. Вообще, эта вся ссора была похожа на ругань школьников, не поделивших горшок.

– Петух, ты, бля. Подстригся, как петух.

У меня просто на тот момент была стрижка ирокез, совсем не большой длины.

– Принеси мне ключи, – сказал отец, уходя.

– Ничего я тебе не принесу, – крикнул я ему.

Отец не отреагировал, я подумал, что не услышал меня, все же пьяный был. Он поднялся на второй этаж к себе в комнату. Я ушел в прихожую и просто стоял, будто ждал, пока он спустится. Через пару минут слышу, что он уже на первом этаже и подходит ко мне.

– Нашел ключи?

– Я ничего тебе искать не буду!

– Что? – возмущенно крикнул он.

Глаза его наливались кровью, кулаки сжимались. И тут я понял, пора бежать, а отец за мной – вдогонку. Если бы я был очевидцем со стороны, то уржался бы от смеха. И как я вам уже рассказывал, мне под руку попалась палка. Отец притормозил. Тут бестолковое обзывание друг друга, и он ушел к себе, говоря, что припомнит мне это.

Через пару минут к отцу пошла мама, успокаивать его. Отец говорил ей, что пришел ко мне добрый и пушистый, вежливо попросил у меня ключи от сарая, а я ему нагрубил и послал. Я не выдержал обмана и открыл дверь его комнаты.

– Отец. Все ты врешь, такого не было. Ты сам пришел ко мне и стал оскорблять меня.

Он, не ожидая увидеть меня на пороге его комнаты, вскочил и хотел-было бежать за мной, но его притормозила мама и стала удерживать, как могла. Я успел спуститься по лестнице на первый этаж и просто стал ждать, что будет дальше. Отец вышел к лестничной площадке на втором этаже, мать продолжала его сдерживать. И пошла ссора – я на первом этаже, он с мамой на втором. Продолжалась ссора минут двадцать. Отец продолжать утверждать, что это я его гнал из комнаты, что во всех этих ссорах я был не прав и нужно просить прощения у него, на мою свадьбу он не придет, машину продаст, от меня отказывается, моя невеста меня бросит и так далее. Он говорил всё, что могло обидеть, неважно, что это вранье, главное, что обидно звучит.

Мы не виделись с ним до вечера следующего дня. Он приехал с работы, и тут произошло то, чего я не ожидал, вообще не ожидал. Я был готов, что он в драку полезет, оскорблять будет. Но отец подошел ко мне и обнял, сказал, что думал об этом всю ночь и извиняется передо мною. На кухне стояла еще мама, она, как и я, была в шоке. От этого человека можно ждать что угодно, но только не это.

– В конечном итоге, вы простили своего отца? – спросил доктор.

– Вижу с отцом у вас пока самые яркие воспоминая. Конечно, порой вы перескакиваете с мысли на мысль, и тогда не сразу понимаешь, о чем вы говорите. Так что, вам следует поработать над этим. Посмотрим, что будет дальше. К сожалению, на сегодня наше время вышло. Продолжим в следующий раз, – сказал доктор, убирая свои очки в чехол.

– Хорошо. Значит до следующего раза в то же время и в том же месте.

Доктор просто кивнул ему в ответ. Пациент встал с лежака, подошел к вешалке и снял с нее пальто. Не надевая свое черное пальто, стал выходить из кабинета.

– Спасибо и до свидания, – сказал пациент, закрывая за собой дверь.

– До свидания, – сказал психиатр в пол шепота.

Это был его последний пациент на сегодня. Неужто он отработал сегодня свой день и с чистой совестью может идти домой к родному очагу. Доктор просто сидел и смотрел в окно на всю эту суету: вечные автомобильные пробки, бегущие люди с работы и на работу, выхлопы и газы, пыль и грязь, мусор, перекатывающийся по асфальту, как перекати-поле. Картина не меняется двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, пять недель в месяц, двенадцать месяцев в год, тридцать шесть лет, прожитых в его жизни. Все это до боли ему знакомо. Сейчас он наденет свою куртку, спустится на первый этаж, выйдет из дверей этого здания и станет частью этой бесконечной серой массы, которая поглотит тебя, если попытаешься отделиться от нее или стать чем-то иным, не похожим на всех остальных.

Зевнув, психиатр взял со стола ключи от своего кабинета, в другую руку схватил куртку. Через пару минут он уже был на первом этаже этого многоэтажного небоскреба. Подходя к дверям, он немного замялся и с небольшой медлительностью стал открывать двери.

Трудно сохранять в себе человечность, попадая в эту серую массу. На нас не нужно сбрасывать атомную бомбу, травить едой с ГМО и БАДами, ввозить в страну наркотики – все это нас не уничтожит. Мы готовы поубивать друг друга, если на тебя посмотрели косо, ты не похож на других цветом кожи, национальностью или верой, болеешь за другую футбольную команду или просто не такой, как все. Мы толкаемся и оскорбляем друг друга в общественном транспорте, не помогаем друг другу в беде, не придерживаем двери для сзади идущих, грабим богатых, перед этим обокрав бедных. Проходя мимо лежащего на асфальте человека, посмеемся и пройдем мимо, может, еще сфотографируем на телефон и выложим эту фотографию в социальную сеть. Мы деремся друг с другом из-за футбольных команд. Интересно, а эти футбольные команды готовы передраться между собой ради своих фанатов? Мы стараемся не пропустить вперед себя ни одного человека, будь это автомобильная пробка или очередь, например, за билетами в кино. Нас погубит только наше хамство, алчность, равнодушие, ложь и эгоизм. Закройте нас всех в одной комнате, и мы найдем миллион миллиардов причин, чтобы уничтожить друг друга. Сейчас пишут много книг о пост апокалиптическом будущем, воображая, что это разрушенные города, недостаток ресурсов, выживание любой ценой, борьба за еду и кров. А теперь посмотрите в окно, разве оно уже не наступило это будущее. Но, несмотря на все это, мы находим силы и выживаем, находясь друг с другом. Мы такие разные, что до ужаса похожи друг на друга.

– Вы будете проходить или так будете стоять в дверях? – недовольно спросил охранник.

– Да, я уже выхожу, – вежливо ответил доктор. – Что и требовалось доказать.

– Чего? – не понимая сути, спросил охранник.

Собравшись с мыслями, психиатр все же улыбнулся, легко вздохнул и отправился в свой долгий путь, погружаясь в эту серую массу.