Моя двойная жизнь (ЛП)

Глава 10

Пятничным утром позвонил Грант и сказал, что у него есть копия книги Лорны. Он подумал, что у меня уже есть планы на вечер и спросил, могу ли я встретиться с ним за за обедом. "Деловой обед", сказал он, как будто в другом случае я отказала бы ему.

Я не отказала бы ему. Я хотела прочитать, что написано в книге о моем отце и Кари. Не смотря на заверения Марен, что Кари страдала только от плохого планирования расходов, я волновалась за неё. Я сказала Гранту, что встречусь с ним в ресторане.

Марен сделала мое расписание менее насыщенным после того, как я вернулась из поездки. У меня все еще были уроки танцев, упражнения и учеба, но днем я была свободна. Марен проводила дни, утрясая детали мега-концерта Кари в Сан-Диего и сказала мне, что в награду за работу я могу пойти за покупками. Фактически, она оставила список приемлемых и неприемлемых мест.

Ресторан, как я заметила, не был в списке неприемлемых мест, поэтому формально я подчинялась её указаниям. Жить с Марен было хорошо тем, что папарацци не ходили кругами вокруг её дома. Все, кто искал Кари, разбивали лагерь у её дома.

Я позвонила Бао-Джи, чтобы он забрал меня, написала Кари, что получу книгу от Гранта и направилась из дома.

В этот раз Грант благоразумно выбрал элитный ресторан, в который мы могли войти через заднюю дверь и сесть в отдельной комнате, так что мы могли не волноваться о папарацци. Я была звездой всего несколько дней и уже ненавидела их за то, что они сильно осложняли мою жизнь.

Я сказала Бао-Джи, что ему не нужно ждать, пока я пообедаю, я позвоню ему, когда он мне понадобится. Я говорила себе, что я сделала это потому что не любила тратить время Бао-Джи. Это не имело отношения к тому, что я заметила зеленый Ягуар Гранта на парковке, или к тому, что я хотела продлить время, проведенное с ним.

Не успела я выйти из машины, парень в смокинге вышел из ресторана встретить меня. Он отвел меня наверх с отдельную комнату с видом на город. Грант был уже там и сидел за столом. Один его вид заставил меня споткнуться. О чем думал Бог, когда создал настолько привлекательного парня? Он не был подарком женской части населения, он был орудием пыток. Я не должна была смотреть на него, если он не мог бы быть моим.

Он улыбнулся, и мое сердце завязалось тугим узлом. Я села и улыбнулась в ответ.

Он подвинул двухдюймовую пачку бумаги на мою сторону стола.

— Вот то, что написала Лорна. Она все еще пишет несколько глав, поэтому есть пропуски.

Он откинулся назад в кресле и я пыталась не пялиться на каждое движение его широких плеч.

— Я прочитал её вчера вечером, — сказал он.

Я пробежала глазами вступление, которое оказалось историей о том, как Кари уволила Лорну потому что Лорна пыталась помочь директору больницы с концертом в пользу больных детей. Я не успела прочитать много и у меня вырвался вздох отвращения:

— Это ужасно.

— Что именно?

— Эта женщина не умеет писать. На первых страницах говорится "Не беспокоясь ни о ком, концерту для больных детей было отказано". Кроме того, что это звучит так, словно концерт ни о ком не беспокоится, в предложении в страдательном залоге несвязный оборот. Уже только это предложение вызвало бы приступ гипертонии у учителя английского.

Грант поднял стакан воды и сделал глоток:

— Это то, что тебя беспокоит? Несвязный оборот в этом предложении?

— Ну, я ожидала, что остальное будет плохо, — я вздохнула, читая о том, как Лорна брала интервью у нескольких людей, и т.д., и т. д. и производила разного рода методичные исследования.

Я перешла к следующей главе под названием "Родилась Принцесса". Она рассказывала историю о том, как Алекс Кингсли потерял свою молодую жену, находясь в турне.

"Чувство вины и сожаления оглушили его на годы", писала Лорна. "Он компенсировал это дорогими подарками дочери. В игрушках и одежде у маленькой Кари было всё, что она хотела, включая толпу нянь, детский Хаммер, личный бассейн и Шетландский пони.

Она продолжала перечислять его траты и то, как он с головой окунулся в работу. Он выпустил четыре альбома за пять лет. Он брал Кари и её няню в турне, в некоторые годы играя по сто двадцать пять концертов.

" Кари научилась с детства", писала Лорна, "что единственно важной жизнью была жизнь на сцене".

В текст была включена фотография их двоих. Кари выглядела примерно на четыре года. Она была одета в ковбойскую шляпу, плиссированную юбку и ботинки со стразами. Он поднимал её перед толпой.

Я уставилась на неё и к моим глазам подкатили слёзы. Слова расплылись и я даже не знала, почему плачу. Было ли это потому, что я ревновала к времени и вниманию, которое Кари получила от отца, которого я никогда не знала, или к тому факту, что он был так оглушен чувством вины и болью, что он хотел купить ей то, чего у неё не могло быть, мать?

Я не заметила, что Грант обошел стол, чтобы сесть со мной рядом, до тех пор, пока он не заговорил.

— Может быть, это плохая идея. Ты уже плачешь, и это еще не самое плохое место. Почему бы тебе не прочитать это позже?

Но я не хотела ждать.

— Все будет в порядке.

Всё было не в порядке. Я добралась до предложения "Друзья пытались убедить Алекса снова жениться, но его ответ всегда был одним и тем же: он уже доказал, что из него не получится хороший муж." И я заплакала снова. В этот раз я знала, почему. Я плакала о своей матери, и о том, что её мечта не сбылась, не могла сбыться, потому что она связала их с кем-то слишком сломанным и недостижимым, чтобы полюбить её в ответ.

Грант отодвинул от меня рукопись.

— Слушай, такие вещи постоянно говорят о знаменитостях. Люди не верят и половине этого, а до остального им нет дела. Даже если это попадет в печать, ты не потеряешь поклонников из-за дурацкой книги.

Я кивнула, но слёзы все равно лились. Я стала слишком впечатлительной здесь, в Калифорнии. Я не плакала так много по отцу с младшей школы, когда я поняла, что никогда не смогу пойти на завтраки с пончиками для пап и детей, которые они проводили раз в год.

Грант обхватил мои плечи рукой, и я положила голову на его плечо. Мне не стоило так прижиматься к нему, но я не могла с собой ничего поделать. Я хотела поддержки.

Он сказал:

— Правда, не волнуйся об этом. Таблоиды однажды сообщили, что в моих песнях подсознательные сообщения, которые промывают мозги детям, чтобы они сделали что бы я ни попросил. Очевидно, я пытаюсь завоевать мир с помощью армии зомби-подростков, — он пропустил кончики моих волос сквозь пальцы. — Я вставил это в рамку и отправил моему школьному учителю по гражданскому праву. Она думала, что я никогда не слушал на её уроках о правительстве.

Я рассмеялась не смотря на то, что всё ее плакала, но я не могла говорить. Я взяла салфетку со стола и вытерла ей слёзы. Когда проводишь много времени с основой, консилером и бронзатором, то не хочешь, чтобы всё было разрушено одним махом.

— Просто мне тяжело читать об отце, — я догадалась, что Грант не понимает, поэтому добавила. — Мы сейчас отдалились друг от друга, но я не хочу, чтобы так было. По меньшей мере, я думаю, что не хочу. Это часть проблемы — я не знаю — и я хочу поговорить с ним, но я боюсь. Я не знаю, что он скажет. Я даже не знаю, хочет ли он моего присутствия в своей жизни.

В какой-то момент я перестала быть Кари и стала Алексией. Мама сказала, что она не сообщала мне, что Алекс Кингсли — мой отец, потому что она не хотела, чтобы я почувствовала себя опустошенной, если бы он отверг меня. Это казалось уклончивым ответом в то время, но сейчас я была здесь в Калифорнии, считая дни до встречи с ним и понимала, что она была права.

— Конечно, твой отец хочет видеть тебя в своей жизни, — сказал Грант. И потом он прижал меня еще ближе. Я позволила своей голове упасть ему на плечо и оставалась там, слушая его дыхание, чувствуя, как медленно опускается и поднимается его грудь. Никто из нас не двигался долгое время.

Наконец, он сказал:

— Могу я задать тебе вопрос?

— Да.

— Ты обещаешь ответить честно?

— Нет.

Он рассмеялся и мне понравилось чувствовать это щекой.

— Зависит от того, что ты спросишь, — сказала я.

— У тебя действительно зависимость от азартных игр?

Я села от него подальше, но не очень далеко. Его рука все еще обвивала мои плечи. Я хотела отвечать за себя, но знала, что должна ответить за Кари.

— Надеюсь, что больше нет. Я всю неделю работала, давая концерты, чтобы заплатить долги. Правда, это честный ответ. Я прямо сейчас могу показать тебе свой танцевальный номер к "Двум сердцам порознь", чтобы это доказать.

— Пожалуй, я пас, — его рука вернулась к моим волосам, лениво перебирая их между пальцами. — У тебя действительно бывают вспышки гнева, когда ты расстроена?

Он спрашивал о Кари. Но когда его урка держала меня и аромат его одеколона подбадривал меня, я не могла быть Кари. Я снова расслабилась в его объятиях.

— У меня нет вспышек. Ну, я действительно толкнула Терезу Девидсон в мусорную корзину в кафетерии, когда мне было одиннадцать лет. И недавно было происшествие с книгами на полу. Но я делаю все, чтобы измениться. Это честный ответ.

— Ещё один вопрос — его пальцы все еще были переплетены с моими волосами. — Есть какая-нибудь возможность того, что мы можем быть не только друзьями?

Я не отвечала целую минуту. Я просто смотрела на стол и чувствовала тепло его руки вокруг моих плеч. Наконец я сказала:

— Я всё еще считаю Майкла своим парнем.

Грант не двигался. И я тоже.

— Ты не сказала, что это честный ответ, — сказал он.

— Я знаю.

Он подвинулся, чтобы лучше меня рассмотреть. Его глаза были серьезными, изучающими. Потом его взгляд скользнул вниз, останавливаясь на моих губах. Он наклонился вперед, собираясь поцеловать меня. Я должна была подвинуться, отвернуться, что-нибудь сказать. Но я этого не сделала.

Потом зашел официант.

— Ох, — сказал он, его взгляд метался между нами с очевидным смущением. — Вам нужно время обдумать заказ?

Грант выпрямился, взял свое меню и взглянул на него.

— Пивной стейк, средней прожарки, — он отдал меню официанту и переключил внимание обратно на меня.

— Ты знаешь, чего хочешь? — только то, как он это сказал, заставило меня подумать, что он говорит не об обеде.

Я смотрела в меню, но моё сердце билось слишком быстро и мне было сложно сконцентрироваться на словах.

— Извините, — сказала я официанту. — Я ищу что-нибудь вегетарианское.

Он перечислил несколько блюд, но мне на них тоже было сложно сфокусироваться.

Грант значительно сказал "Х-м-м-м", и я взглянула на него. Его глаза озорно блестели.

— Ты уверена, что не хочешь сжульничать? — и в этот раз он точно говорил не об обеде.

— Жульничать плохо, — сказала я.

— Ты права, — он послал убийственную улыбку в моем направлении. — Я не хочу, чтобы ты жульничала. Я хочу, чтобы ты изменила мнение. Выбрала то, что лучше для тебя.

Я отдала меню обратно официанту.

— Извините, сегодня я не буду жульничать. Я выбрала вегетарианскую лазанью.

Грант покачал головой с притворным разочарованием, или может быть это было настоящее разочарование, было сложно сказать, потому что он все еще улыбался, но он больше не поднял эту тему.

Мы провели остаток обеда, обсуждая вещи, такие как куда мы хотели бы поехать. У меня были мечты, которые я выдала за планы. Он спросил меня, какое у меня любимое обыкновенное чудо, и я сказала:

— Океан.

— Я не думаю, что это формально обыкновенное чудо.

— Для меня да. Я люблю плавать в волнах.

— Я имел в виду например Гранд Каньон.

Не думая, я сказала:

— Я там никогда не была.

Я поняла, что сделала ошибку, когда его глаза расширились:

— Ты никогда не была в Гранд Каньоне?

Кари, вероятно, была но я не могла забрать слова обратно, поэтому я пожала плечами:

— Я слишком занята, чтобы выделять время на такие вещи.

Он покачал головой с недоверием. Я знала, что мне нужно сменить тему разговора.

— Так какие у тебя были любимые предметы в школе?

— В школе? — он откинулся в кресле, как будто ему было нужно дополнительное пространство, чтобы обдумать это. — Вероятно, математика. Она всегда логична. В отличие от английского, экономики и девушек.

— И как именно ты планируешь захватить мир, если ты не понимаешь экономики?

— Я найму советников. На самом деле, я найму тебя.

— Ладно. Дай мне знать когда твоя армия зомби-подростков будет готова.

Я не хотела, чтобы обед заканчивался. Я заказала шоколадный десерт, не смотря на то, что я была больше не голодна, и Марен не одобрила бы, что я ем что-то настолько калорийное. Я просто хотела продлить время, проведенное с ним.

Но наконец исчезло и это, и у меня не было причин дольше задерживать его. Мы оба встали и он сказал:

— Я провожу тебя до машины.

— Я отпустила водителя, — сказала я. — Сейчас я позвоню ему.

— Хорошо, тогда я отвезу тебя домой.

Оглядываясь назад, могу сказать, что будучи с Грантом я не могла мыслить трезво. Когда я спросила знает ли он, как добраться до моего дома и он казал да, я больше об этом не думала. Он уже отвозил меня к Марен, и конечно мне туда и было надо. Я так увлеклась разговором с ним, что не поняла, что он отвез меня в дом Кари, до тех пор, пока мы не проехали по подъездной аллее и он не спросил код. Потом он сказал:

— Ох, забудь. Похоже, мы едем за обслуживанием бассейнов. У тебя хороший бассейн?

Вероятно. Если только обслуживание бассейнов не приезжает по другим причинам. Я улыбнулась ему.

— Он нормальный.

Потом я сделала глубокие вдохи, внезапно поняв, что следующие несколько минут могут быстро стать очень плохими по многим причинам.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — спросила я, пытаясь, чтобы мой голос звучал нормально.

— Когда Лорна впервые пришла в больницу после того, как ты её уволила, я отвез её сюда, чтобы поговорить с тобой. Однако, тебя не было дома, — он взглянул на меня и улыбнулся. — Интересно, что бы случилось, если бы мы тогда встретились? Как думаешь, все повернулось бы по-другому?

О да. Все повернулось бы совсем по-другому. Настоящая Кари спустила бы на них всех собак. Тогда в клубе Грант понял бы, что я — подделка с самого начала. Но я пожала плечами, как будто это была загадкой и осмотрела двор и деревья, чтобы убедиться, что настоящая Кари не вышла а прогулку.

К счастью, я её не увидела.

Грузовик остановился около дома. Они собирались позвонить в дверь? Кари выйдет поговорить с ними?

Грант остановился около гаража и заглушил мотор. Я не двигалась. Я просто уставилась на двор, пытаясь придумать правдоподобную причину, по которой мы должны немедленно уехать.

Латиноамериканец в возрасте вышел из грузовика. Он вынул ящик с инструментами из кузова и направился к задней части дома.

Я даже не знала, была ли Кари дома в тот момент. Кто знал, была ли её машина в гараже на четыре места. В доме и правда был гараж на четыре места. Как будто её Порше устраивал пижамные вечеринки. Грант вышел из машины, но я все равно не двигалась. Мои мышцы совершенно перестали работать. Что если она увидела, как мы подъехали и подошла к окну, чтобы посмотреть кто это?

Очевидно, Грант подумал, что я жду, что он откроет для меня дверь, потому что именно это он и сделал. Я вылезла и осмотрела окна дома, пока мы шли к парадной двери. Ничего. Я открыла сумочку и копалась в ней до тех пор, пока мы не дошли до ступенек крыльца.

— Я.. ох, это так неловко. У меня нет ключей. Но я знаю, что у моей ассистентки есть запасная копия. Я позвоню ей и она...

Грант наклонился и подергал ручку двери. Она распахнулась.

— Тебе повезло. Ты еще забыла закрыть дверь.

— Ох, — сказала я. — Отлично.

Почему Кари никогда не запирала двери? Она не знала, что это было небезопасно? Я посмотрела внутрь. Признаков Кари не было. Я переступила через порог. Я сказала ей, что получу рукопись, поэтому она может быть не будет удивлена, увидев меня в своем доме, но она определенна удивится, увидев Гранта. И он будет очень удивлён, увидев её.

— Спасибо за обед и за рукопись. Я...

Он вздохнул и вошел вслед за мной.

— Слушай, нам надо поговорить. Знаешь, о том, что случилось за обедом. Или о том, что я хотел, чтобы случилось за обедом. Не смотря на то, что ты сказала о Майкле, я думаю, что ты тоже этого хотела.

Что я должна была на это сказать? Я открыла рот и из него ничего не вышло. Потом я услышала шаги, отдающиеся на плитке с левой стороны дома, приближающиеся к нам.

Глава 11

Я схватила Гранта а руку и потащила его направо.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила я. — Пойдем в кухню.

Мы прошли через комнату с панорамным окном, выходящим на лужайку.

— Это моя комната для чтения, — угадывала я. — Здесь я читаю письма от поклонников.

В комнате было две двери. Я провела его через ту, что была в задней части помещения, и мы вошли в комнату, уставленную полками с фарфоровыми куклами и антиквариатом.

— А эта моя, гм, комната с коллекцией кукол, и ты видишь, что у меня много керамических кошек, потому что их никогда не бывает слишком много.

Комната оказалась тупиком. Я потащила его обратно. Он вопросительно поднял бровь, но не спросил, почему я заблудилась в собственном доме.

— Я подумала, что могла бы провести тебе экскурсию, раз уж ты здесь, — сказала я, пытаясь объяснить. — У меня не много посетителей, поэтому я люблю хвастаться домом, когда у меня есть такая возможность.

Потом я потащила его через другую дверь в комнате для чтения. Мы оказались в коридоре. Я не слышала, чтобы Кари шла за нами, но это не значило, что мы не наткнемся на неё в любой момент. Я взглянула на дверь, но не зашла внутрь.

— Это мой кабинет, — сказала я.

Он вежливо заглянул внутрь:

— Красивый.

Я потащила его дальше по коридору.

— Здесь гостевая спальня, — мы прошли еще несколько футов. — И еще одна гостевая спальня. — Потом мы достигли конца коридора с дверьми на обе стороны. — И еще две гостевые спальни.

Он заглянул в каждую.

— Для кого-то, у кого не бывает много гостей, у тебя очевидно много места, чтобы разместить их.

— Ну, керамическими кошками можно наполнить только несколько комнат.

— Ты избегаешь разговора о нас?

Я потащила его обратно по коридору.

— Нет, совсем нет. Ну, может быть, немного.

Где эта глупая кухня? Я производила достаточно шума, чтобы Кари либо держалась от меня подальше, либо появилась в коридоре с топором наперевес. Или, может быть, дом был настолько большим, что она даже не знала что кто-то зашел внутрь. Закричит ли она, если внезапно увидит нас? И как я объясню своего кричащего двойника в собственном доме?

Я добралась обратно до первого коридора, и на этот раз пошла в противоположном направлении. Он перешел в большую гостиную с колоннами в романском стиле и арочным потолком. Вазы, полные красных роз Майкла, стояли на журнальном столике, столах и вообще повсюду. Я заметила кухню с другой стороны комнаты, и все горизонтальные поверхности тоже были ими покрыты.

— Как я понимаю, тебе нравятся красные розы, — сказал Грант.

— Да, — я не стала больше ничего объяснять и повела Гранта в кухню. — Я не знаю, что у меня есть выпить, — сказала я и стала решать следующую проблему.

Я не знала, где были стаканы, и еще хуже, я нигде не видела холодильника. Нас окружали ряды сервантов и шкафов вишневого дерева, и огромный остров с черной гранитной столешницей стоял посреди комнаты. Но у неё должен был быть холодильник, разве нет? У всех есть холодильники. Я повернулась один раз, потом другой. Может быть, он был в другой комнате?

Он сделал шаг ко мне и наклонил голову, изучая выражение моего лица.

— Ты из-за меня волнуешься?

— Нет, нет. Я попросила служанку всё переставить и я не помню, куда сказала ей поставить стаканы.

Он подошел и взял меня за руку.

— Тне не нужно ничего пить. Я просто хочу поговорить с тобой.

— Хорошо, — это на самом деле не было хорошо. Я держал его за руку и от этого мое сердце ускорилось, и я должна была сказать ему, что я хотела, чтобы Майкл был моим парнем, что было сложно сделать убедительно, поскольку я почти поцеловала Гранта в ресторане. Подумает ли он, что я лицемерка, или просто дразню его?

Я заставила себя посмотреть в его голубые глаза и попыталась не утонуть в их глубине. Я должна быть сильной. Кари хотела Майкла, и это всё. Алексия Гарсия не имела права выбора. Такой человек как Грант никогда бы не заинтересовался бедной девушкой из Западной Вирджинии.

Потом я снова услышала шаги, а этот раз они приближались к кухне.

Я взглянула наружу через раздвижные стеклянные двери и увидела огромный бассейн, распростёртый на заднем дворе.

— Давай поговорим снаружи, — я потащила его туда, тянув за дверь до тех пор, пока она не открылась.

Мы вышли на тёплый двор и я закрыла дверь. Это, как я поняла, было идеальным решением моей проблемы. Когда Кари пройдет и увидит нас, закрытая дверь приглушит её вскрик или злой возглас, или какой будет её нормальная реакция на то, что твой двойник проводит время с другим подростковым идолом у бассейна. Если внимание Гранта будет приковано ко мне, он не будет смотреть назад в дом. И когда Кари увидит, что мы здесь, она поймет, что надо прятаться до тех пор, пока Грант не уйдет.

Я неторопливо прошла несколько футов до бассейна. По всей своей длине он был поразителен. Воду окружали тёсаные камни, как будто земля разверзлась и создала для неё озеро. По обеим сторонам шумели водопады, большая джакузи пузырилась в углу. Один из водопадов испускал только тонкую струйку воды и бедный мужчина стоял рядом, наблюдая за ним с неудовлетворением.

Грант заметил его:

— Ты уверена, что это лучшее место для разговора?

Но я не собиралась вести Гранта обратно в дом, зная, что Кари разгуливает внутри.

— Я скажу ему, что он может уйти, — сказала я. Я оставила Гранта и подошла к мужчине средних лет. Я не подходила слишком близко, на случай, если он сможет отличить меня от Кари. — Извините меня, но вы можете придти в другой раз?

Мужчина посмотрел мимо меня на Гранта и кивнул.

Он говорил с сильным акцентом, поэтому я догадалась, что английский для него — не родной.

— Ладно. Если вы хотите, я приду завтра. Тогда я исправлю и уровень хлора. Хорошо?

— Да. Спасибо большое.

Мужчина подобрал ящик с инструментами и канистру с реактивами, потом пошел вдоль дома. Я знаком показала Гранту следовать за мной к группе из нескольких шезлонгов. Я села на один. Он сел на другой.

— Теперь мы можем поговорить, — сказала я ему.

Он положил локти на колени и наклонился ко мне. Я заметила, как свет играл на его каштановых волосах и как его глаза казались на тон светлее на солнечном свете.

— Я знаю, что это для нас обоих неожиданно, — сказал он. — Если бы кто-то сказал мне неделю назад, что мне понравится Кари Кингсли, я не поверил бы ему. Но теперь я узнал тебя, и ты совсем не такая, как я думал. Ты умная и забавная и ты была так добра к детям в больнице. Персонал, кстати, уже устал слушать твой диск. Дети хотят, чтобы играл только он. Они попросили меня узнать, когда выходит твой следующий альбом.

— Недостаточно скоро для того, чтобы они сохранили рассудок.

Он улыбнулся и взял меня за руку, нежно лаская мои пальцы.

— Я хочу узнать тебя лучше. Думаю, нам обоим это понравится.

Я бы ответила ему, но мужчина,обслуживающий бассейн, вернулся из-за угла дома, и быстро пошел к водопаду.

— Я думала, вы уходите, — крикнула я ему.

Он не посмотрел на меня. Он бросил ящик с инструментами на землю и встал на колени рядом с механизмом.

— Я иду к машине и ты кричишь на меня что я не закончил работу. Теперь я закончу работу. Я починю водопад, потом отрегулирую уровень хлора, чтобы он не жег тебе глаза.

Он открыл механизм, взял ключ и что-то яростно повернул.

Грант посмотрел на мужчину, потом перевел на меня вопросительный взгляд.

Я понизила голос и пожала плечами.

— У него проблема с выпивкой, но я держу его потому что он проходит терапию.

— Мы можем пойти обратно внутрь, — сказал Грант.

Я покачала головой, и на этот раз перешла на испанский, разговаривая с мужчиной.

— Мне действительно жаль, что я продолжаю просить вас уйти, я не могу объяснить вам, но возвращайтесь обратно в грузовик, и если я снова буду на вас кричать, напомните мне что у меня гостьу бассейна, гость, которого надо держать в тайне.

Мужчина остановился с поднятой рукой и уставился на меня:

— Ты говоришь по-испански? — спросил он.

— Да, — сказала я.

— Хорошо, — сказал он и добавил по-испански. — И, гм, я сожалею о том, что говорили мои люди, когда приходили чистить твой бассейн. Они не знали, что ты понимаешь.

Он подобрал ящик с инструментами, все еще извиняясь за то, что сказали его работники, потом помахал на прощание в моем направлении и пошел вдоль дома.

Обернувшись к Гранту, я обнаружила, что он смотрит на меня с удивлением.

— Я думал, ты не умеешь говорить по-испански. Это в первой главе — твой папа никогда не знакомил тебя с твоими культурными корнями.

— Нет. Но это не значит, что никто этого не делал, — лучше было пожать плечами и сказать, "Ну, не нужно верить всему, что написано в книге Лорны". Но лгать ему становилось всё труднее. Я сменила тему разговора, прежде, чем он смог спросить, где я выучила испанский. — В любом случае, о чем мы говорили?

— Ты говорила мне, что собираешься бросить Майкла и дать нам шанс.

Я улыбнулась ему:

— Я не думаю, что так говорила.

— Однако, ты об этом думала. Я догадался.

Может быть, я так и думала, но я не могла этого сказать. Я взглянула на небо, набираясь сил, наслаждаясь последними минутами, прежде чем между нами воцарится неловкость. Наконец, я снова повернулась к нему, гладя в глаза того же цвета, что и небо.

Он улыбался и ждал моего ответа.

Я сказала:

— Тебе за всю жизнь ни разу не отказывала девушка, да?

— Не-а, — он лениво провел своими пальцами по моим. — Не разрушай мою счастливую полосу.

Он сказал это таким обычным тоном, так уверенно, доказывая еще раз, что знаменитости жили над всеми остальными, получая всё, что захотят и выбирая, когда любить, а когда оттолкнуть нас.

— Тебе никогда не отказывали?

Он пожал плечами.

— В первом классе была Хейли Пауэлл. Я попросил её выйти за меня замуж, и она показала мне язык. Отбила у меня желание делать предложение.

.

— Х-м-м-м-м, — сказала я, пытась выглядеть, словно я обдумываю это. Это было сложно. Он притянул мою руку к себе, заставляя меня склониться ближе.

Звяканье ящика с инструментами разрушило момент. Мужчина, обслуживающий бассейны, подбежал к механизму и бросил свои инструменты с драматическим лязганьем.

— Я сейчас позабочусь о водопаде! — кричал он. — Видишь? Теперь ты не играть в твои маленькие игры. Это потому что Энрике сказал "Ella cree que su caca no huele." Поэтому ты пытаешься свести меня с ума, нет?

Я сказала на испанском:

— Разве вы не объяснили...

— Да, я объяснять, — сказал он. — Но тогда ты мне сказала, что не говоришь по-испански.

Ох. Думаю, мне стоило ему упомянуть, что с Кари нужно говорить на английском.

Я повернулась обратно к Гранту.

— Я думаю, он перестал принимать лекарства. Может быть, нам стоит дать ему закончить и продолжить беседу в другой раз.

Я собралась встать, но Грант сжал мою руку и понизил голос.

— Нам не нужно ждать другого раза. Просто скажи да.

— "Да" чему?

— "Да" нам.

Я наклонилась ближе, держа взгляд на его руках, чтобы мне не пришлось смотреть ему в глаза.

— Это не так просто. Сейчас всё достаточно запутанно, запутанно так, что я не могу объяснить. Но ты мне нравишься, я говорю тебе правду. Просто... — я подняла взгляд и увидела Кари, стоящую за стеклянной дверью с открытым ртом. Уперев руки в бока, она смотрела на нас. Грант сидел к ней спиной. Но увидев моё потрясенное выражение лица, он повернул голову, следуя за моим взглядом.

— Грант! — позвала я, снова приковывая его внимание к себе.

— Что? — спросил он.

Я должна была что-то сделать. Я не могла позволить ему снова обернуться. Поэтому я наклонилась к нему, поставив колено на его кресло, чтобы сохранить равновесие. Я взялась за его плечи и поцеловала его. И это был не лёгкий поцелуй, это был поцелуй не-смей-открывать-глаза полноценный поцелуй.

Только я держала глаза открытыми, потому что Кари беззвучно говорила:

— Что ты делаешь?

Одной рукой я помахала в направлении Кари, говоря ей уйти, поскольку в этот момент я действительно не могла ничего произнести. Но я перестала махать, когда Грант обхватил мою спину руками.

Кари сердито взглянула на меня, потом повернулась на пятках и исчезла из вида. Она не была этому рада, но, по меньшей мере, она знала, что нужно прятаться до тех пор, пока Грант не уйдёт.

Это значило, что мне можно было перестать целовать Гранта. Только я чувствовала, как его руки медленно двигаются вниз по моей спине, и это заставило сердце в моей груди подпрыгнуть. Я не хотела двигаться. Я закрыла глаза, расслабилась в его объятиях и не заканчивала поцелуй еще несколько секунд. Наконец усевшись обратно в свое кресло, я могла только смотреть на него и тяжело дышать. Я не знала, что сказать.

— Я полагаю, это было "да", — сказал он.

Это был неизбежный вывод, разве нет? Как я теперь могла сказать "нет"? Я посмотрела на пустую стеклянную дверь.

— Нам нужно быть осторожными. Никто не должен о нас знать. Никто не должен видеть нас вместе.

— Правильно, — сказал он. — Пусть папарацци пристают к кому-нибудь другому.

Я совершенно забыла о мужчине, обслуживающем бассейн, до тех пор, пока он не крикнул:

— Я закончил. Всё хорошо, — потом он помахал гаечным ключом и застенчиво улыбнулся. — Я теперь понимаю, почему я думал, что схожу с ума. Я видел вас двоих вместе... — он, очевидно, не мог вспомнить слово "близнецы" на английском и сказал на испанском "Gemelas". Потом он направился обратно вокруг дома на этот раз уверенной легкой походкой.

Грант наблюдал, как он уходит.

— Gemelas?

— Gemini, — сказала я. — Ну знаешь, знак зодиака.

Строго говоря, это было правдой. Gemini — это знак Близнецов.

— Близнецы сводят его с ума? — Грант моргнул в замешательстве. — Я — Весы.

Я пожала плечами:

— Некоторые люди просто несут бессмыслицу.

Он взял мою руку, словно это не стоило его раздумий, и снова поцеловал меня.

Сердце кувыркнулось у меня в груди. Может быть, я заставлю это работать. Может быть, я смогу найти способ быть с ним, и он никогда не поймет правду. Или может быть, после того, как я буду уверена, что ему нравлюсь я, не Кари, я смогу рассказать ему правду обо всем. Было слишком много "может быть", бегающих вокруг, как мыши под ногами, но это всё, что у меня было.

Он отстранился, улыбаясь.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Я бы хотела, чтобы ты мог остаться еще, но у меня сегодня днём всё расписано.

— Всё хорошо, — казал он. — Мы сможем встретиться завтра или послезавтра. Когда у тебя есть время?

Я встала и взглянула на дверь. Всё еще никого.

— Я проверю расписание и позвоню тебе, — я была свободна после обеда, и могла видеться с ним, не сообщая Марен. Он встал и мы прошли через дом, держась за руки, в этот раз, к счастью, не заблудившись.

Он в последний раз поцеловал меня около выхода, потом мы попрощались и я закрыла дверь. Как только я это сделала, вошла Кари, уперев руки в бока.

— Это было совершенно отвратительно. Я не могу поверить, что увидела себя, целующуюся с Грантом Делреем.

— Сожалею, — сказала я, хотя на самом деле я не раскаивалась, ну я не жалела о поцелуе, в любом случае.

— Знаешь, когда ты сказала, что принесешь книгу, я не поняла, что ты приведешь еще и моего врага.

— Это получилось случайно. Он хотел отвезти меня домой, и я не поняла, что он знает, где ты живешь. Потом он вошел внутрь, потому что хотел поговорить, и кстати, почему у тебя в кухне нет холодильника? У тебя четыре гостевые спальни, и комната с керамическими кошками, но нет холодильника?

— Он у меня есть. Он встроенный.

Я не понимала, что она имеет в виду.

— Встроенный что?

Она вздохнула.

— У него деревянная панель сверху, поэтому он сливается со шкафами.

Это казалось бессмысленным: прятать холодильник.

— Ты шутишь.

— Они есть в многих дорогих кухнях, — она уперлась одной рукой в бок. — Ты достала копию книги Лорны?

Я кивнула на антикварный сундук, где я оставила её, войдя. Я хотела прочитать её перед тем, как отдал Кари, но теперь, когда она её увидела, я не смогла бы вырвать книгу из её рук.

Она взяла её и пролистала несколько страниц.

— Это прекрасно! Я скажу Марен, чтобы она дала тебе за это премию.

— Спасибо, — сказала я, но это было не искренне. Внезапно мне стало казаться, что я использовала Гранта.

Она пролистала еще несколько страниц, на её лице было выражение ледяной решительности.

— Теперь, когда мы это получили, Грант нам больше не нужен. Ты должна будешь порвать с ним. Я очень не хочу с ним отношений.

Я не ответила, но она, казалось, этого не заметила. Она пошла в сторону гостиной.

— Я собираюсь это сейчас прочитать.

Я последовала за ней.

— Я вероятно тоже должна знать, что в ней. Это исследование. Ты можешь отдавать мне прочитанные страницы.

Так мы оказались на её диване и большая часть дня прошла за чтением в порядке очереди. Она не сильно отреагировала на слова об её отце, но я прочитала и перечитала это. Он отвёз Кари на Гавайи на всё лето, когда ей было семь лет. Мне было почти пять в это время и я жила в дешевом доме, в котором не было даже двора, на котором можно поиграть.

Действительно страшной частью в рукописи была пометка Лорны, говорящая о том, что интервью с менеджером Алекса Кинсли откладывается. Я смотрела на это предложение в течение минуты, позволив другим страницам лежать кучей на диване рядом со мной. Моя мать позвонила его менеджеру и сказала, что она была беременна. Вспомнит ли он об этом? Упомянет ли?

Наконец, я перешла к более взрослым годам Кари, в текст были включены цитаты друзей по школе. Ну, возможно, "друзья" было неправильным словом. Друзья бы не стали говорить о ней такого. Я представила, что Лорна нашла версию Терезы и Приспешников из жизни Кари и взяла у них интервью. Я догадывалась, когда Кари читала новый рассказ. Иногда она кричала "Это не правда!" или "Любой человек бы что-нибудь бросил после того, как журнал People написал, что его вечернее платье выглядело как ожившая занавеска" Она также много ругалась, не смотря на всю шумиху о том, что она была объектом для подражания молоденьких девушек.

Книга рассказывала, что в подростковом возрасте Кари выпивала, что она целыми днями ходила по магазинам, и что после её заявления о том, что она не делает ничего, чтобы быть зелёной, и не празднует День Святого Патрика, она отказывалась выходить в люди в течение двух месяцев. Книга также говорила о парнях в её жизни: рок-звёздах, актёрах телевидения, спортсменах. Это заставило меня задуматься о том, чего Грант ожидал от своей девушки.

Я положила рукопись на колени.

— Кари, ты бы когда-нибудь стала встречаться с кем-нибудь, кто не знаменит?

Её внимание было приковано в бумагам.

— Конечно. Парень не должен быть знаменит, чтобы проводить со мной время, если он, ну знаешь, действительно богат и влиятелен.

— Ты бы стала встречаться с обычным парнем?

Она пожала плечами.

— Какой в этом был бы смысл?

— Может быть, у вас было бы много общего.

— Нет, если он не богат и не знаменит.

Ох. Я вернулась в рукописи, читая её теперь менее внимательно, и думая, ответил ли бы Грант так же.

Мы почти закончили чтение, когда передняя дверь открылась и мужской голос закричал:

— Кари?

Глава 12

Мы с Кари посмотрели друг на друга.

— Вернулся Грант, — сказала я. — Прячься.

Она покачала головой.

— Это Майкл. Это тебе нужно спрятаться, — она повернула голову на звук. — По крайней мере, я думаю, что это Майкл.

Мы обе встали. Никто из нас ему не ответил.

Паника снова сдавила мне грудь. Что мы должны делать, если никто из нас не знал, кто в доме?

— Почему ты никогда не запираешь входную дверь? — спросила я.

— Ты последняя заходила, — сказала она. — Ты тоже её не заперла.

— Кари? — снова прозвучал голос. — Ты дома?

— Майкл, — сказали мы хором.

— Секунду! — крикнула она в ответ, чего её не стоило делать, потому что шаги направились в нашем направлении.

У меня не было времени. Я осмотрелась, пытаясь вспомнить, куда ведет какая дверь. Могла бы я дойти до раздвижной двери? Нет. Услышит ли он шаги, если я побегу по плитке? Кари прошептала:

— Прячься! Прячься! — и затрясла руками.

Я нырнула за диван, услышав, как он вошел в комнату. Со своего места на полу, я увидела пару коричневых лоаферов. Носков не было видно.

— Кари, — сказал он, превратив слово в счастливое восклицание. Я могла представить его, даже не смотря на то, что не могла его видеть. Я видела его мыльную оперу, он играл угрюмого плохого мальчика, чья темная челка постоянно закрывала один глаз. Таким образом, он мог откидывать волосы каждые пять минут и посылать на камеру драматические обжигающие взгляды.

Черные туфли Кари присоединились к его ботинкам на полу. Я догадывалась, что они обнимались.

— Привет, милый.

— Мне нравится то, что ты сделала с помещением, — сказал он. — Как в цветочном магазине.

— Еще раз спасибо за цветы.

Тишина. Я догадывалась, что они целовались.

Уведи его отсюда, думала я. Возьми его за руку и отведи в другое место.

Хотя мы с Кари выглядели как близнецы, очевидно, у нас не было духовной связи близнецов. После еще одной минуты поцелуев, Кари сказала:

— Так что привело тебя сюда?

— Я должен был увидеть самую красивую девушку в мире.

Кари снова захихикала. Возможно, они снова целовались.

— Что за бумаги на диване? — спросил Майкл.

Кари наконец вспомнила, что я была в комнате, потому что она сказала:

— Ох, ничего. Просто книга. Давай пойдем во двор.

— Книга? — спросил Майкл. — Ты пишешь книгу?

Вместо того, чтобы уйти, он подошел к дивану. Я затаила дыхание и попыталась слиться с плиткой на полу. Потом послышалось шуршание бумаги.

— Что это за книга?

— Плохая книга. Лорна Бек смешивает меня с грязью.

— Ты шутишь, — он сел. Диван заскрипел. — Она может это сделать на законных основаниях?

Диван снова заскрипел и я поняла, что Кари присоединилась к нему.

— Мой адвокат пытается остановить её, — она испустила тяжелый вздох. — Видишь, это проблема того, что ты нанимаешь бедных людей. Им всё равно, что ты можешь подать на низ в суд. Что им терять? Лорна водит Киа, ради всего святого. Как будто я захочу иметь её в хозяйстве.

Я снова услышала шуршание бумаги. Майкл сказал:

— Она упоминает меня?

— Да. Она говорит, что я отталкиваю тебя своей вспыльчивостью.

Он неодобрительно проворчал:

— А я всегда думал, что это происходит из-за того, что ты продолжаешь флиртовать с другими парнями.

— Именно, — сказала Кари. — Лорна не имеет понятия, о чем говорит.

— Я хочу её прочитать, — сказал он, и единственным звуком в течение долгого времени оставался шелест бумаги, если не учитывать то, что мои мышцы со скрипом сводило от того, что я пыталась не двигаться и не дышать громко.

Наконец, Кари сказала:

— Я хочу пить. Ты можешь принести мне апельсиновый сок, а я продолжу искать?

— Конечно, — он встал и его ботинки направились в сторону кухни. Кари помахала рукой за диваном, как будто я могла не понять, что Майкл ушел. Я сняла туфли, чтобы они не стукали по плитке и на цыпочках пошла туда, где, как я полагала, был выход из комнаты, но это оказался только альков с сиденьем на подоконнике. Гитара Кари лежала поверх нотной бумаги. Я повернулась, чтобы уйти, но потом услышала возвращающиеся шаги Майкла.

Поэтому я прижалась к стене. Я была в ловушке, но, по меньшей мере, не на виду. Мйкл мог видеть стену напротив меня, но не ту, где я стояла.

Я считала, что это хорошо, до тех пор, пока не поняла, что напротив меня висит огромное зеркало. Я отчетливо видела их двоих: Майкл отодвинул бумаги, чтобы освободить место и сесть. Кари взяла у него стакан апельсинового сока.

Возможно, я произвела какой-то шум. Или сказала что-то недостойное подражания. Майкл посмотрел в моем направлении. Его глаза встретились с моими в зеркале. Я застыла от страха. Меня поймали. Должна ли я что-то сказать, или пусть Кари объясняет?

Но взгляд Майкла скользнул мимо меня и вернулся к Кари.

— Мне нравится твой новый портрет в уголке для творчества.

Тогда Кари посмотрела на меня и оказалась гораздо меньше обрадована новым портретом в уголке для творчества. Она действительно смотрела на меня так, как будто я сделала это специально. Как будто я сказала себе:

— Зачем уходить, если можно стоять и притворяться фотографией Кари?

Но я стояла в той же позе, на случай, если Майклу вздумается снова взглянуть в зеркало. Прошло добрых пять минут, прежде, чем Майкл прочитал страницы, которые Лорна написала о нём, и Кари смогла убедить его, что им нужно выйти осмотреть бассейн.

Я не хотела надевать обратно туфли. Выбежав из комнаты, я пробежала по коридору и не переставала бежать, пока не достигла ворот дома Кари. Я позвонила водителю, чтобы он меня забрал, но моё сердце не переставало учащенно биться, пока мы не достигли дома Марен.

***

Один из ассистентов Кари завез книгу для Марен на следующее утро. Она читала её во время завтрака. Было странно видеть, как она спокойно перелистывала страницы и ела йогурт с мюсли. Я ожидала, что она будет хоть немного защищать Кари.

К тому моменту, когда я вернулась с уроков танцев, она не только закончила читать рукопись, она сделала копии. Она положила одну из них в бумажный конверт для адвоката Кари, вторую — в другой конверт. Она позвонила по телефону. Её строгий профессиональный голос изменился, стал более интимным и желающим угодить. Я осталась в кухне, медленно отхлёбывая воду, чтобы послушать.

Она говорила о книге Лорны с большим сожалением и эмоциональностью, чем когда читала её.

— Я отправляю копию её адвокату, — сказала она. — Я тебе тоже пришлю, если хочешь.

С кем она разговаривала? С моим отцом?

Через минуту тишины она снова заговорила.

— Ну, не смотря на это, я думаю, что вижу прогресс. Она усердно трудится, придерживается бюджета. Она немного отстает с альбомом, но нагоняет.

Ответ на это, каким бы он ни был, заставил Марен улыбнуться.

— Я принимаю все задания, которые ты мне даешь, всерьез, и, кроме того, я обожаю Кари. Я думаю, ей нужно женское влияние.

Мои пальцы застыли на бутылке. Это был он. Мой отец был на другом конце беседы. Годы страданий по нему, размышлений о том, что он сказал бы мне, годы, когда я чувствовала себя покинутой, внезапно всплыли на поверхность.

Марен продолжила ворковать о том, какая Кари удивительная девушка, а я боролась с желанием выхватить телефон у неё из рук. Это было бы не нормально. Я не хотела, чтобы первое впечатление моего отца обо мне говорило о том, что я сумасшедшая, которая врывается в чужие беседы.

Однако я не могла отвести глаз от Марен.

Наконец она попрощалась и закрыла телефон со счастливым вздохом. Только тогда она заметила мой взгляд.

— Это был Алекс Кингсли, да? — спросила я.

— Да, — её тон стал обычным деловым. — Я подумала, он должен знать о книге. Опять же, он звезда первой главы.

Я пыталась понять то, что услышала.

— Он попросил вас исправить финансовое положение Кари?

Она подняла руку, как учитель, поправляющий ученика.

— Алекс просто заботливый отец. Конечно, он хочет помочь своей дочери. Однако, не упоминай эту беседу при Кари. Я не хочу, чтобы она думала, что я помогаю ей в качестве услуги ему.

И потом она снова улыбнулась.

Слишком поздно. Кари уже поняла, что Марен пыталась подбивать клинья под её отца.

Я наблюдала за тем, как Марен опустила телефон обратно в чехол на поясе. Она всегда носила его на поясе. И в нем был номер телефона моего отца.

Я не планировала звонить ему, я хотела встретиться лицом к лицу. Однако, это всё усугубляло. Мой отец был на расстоянии нажатия одной кнопки, и у меня всё же не было возможности поговорить с ним.

Приняв душ, я взяла сапфировое колье и надела его на шею. Я решила, что буду всегда носить его. Возможно, это была внешняя перемена, но мой отец мог заехать, чтобы встретиться с Марен. В этом случае я хотела быть готовой.

***

Я провела неделю, участвуя в шоу в Техасе, Оклахоме и Нью-Мексико, пока Кари пряталась в своем доме, писала и репетировала песни. Марен поехала со мной и я заметила, что она никогда не оставляла телефон без внимания. Днём он висел у неё на поясе, и она по ночам заряжала его в своем номере. Однажды, когда мы завтракали в отеле, я притворилась, что заинтересована в покупке нового телефона и прямо спросила её:

— Можно посмотреть твой?

Она сжала губы в улыбке, как будто ей нравилось говорить мне нет.

— Я никогда его никому не даю. В нём личная информация.

Ясно, что добыть у неё номер моего отца не получилось бы.

Я много думала о нём, переезжая между представлениями. Казалось, а сцене я ближе у нему. Иногда, когда я в одиночестве смотрела в гостиничное окно, он появлялся в моих мыслях и моя рука рефлекторно тянулась к сапфировому колье.

Я думала о его решениях, и о том, как многие решения влияют не только на тех, кто их принимает. Обдумывание этого факта привело бы к тому, что я почувствовала бы себя ответственной или парализованной, я не точно не знала.

К счастью, я нечасто оставалась одна. Какие-нибудь ассистенты, или мои, или людей, для которых я пела, всегда сновали неподалёку.

Мне становилось легче играть роль Кари. Мне особенно нравилось быть вежливой с персоналом, с которым я контактировала: техники, работающие со звуком и светом, швейцары, официанты, работники отелей. Я провела всю жизнь незамеченной, я хотела отметить и поблагодарить их за работу. И они всегда были так приятно удивлены тем, как мила была Кари Кингсли.

Даже когда происходило что-то, что в обычных условиях расстроило бы меня, например, когда звук не был готов, и мой концерт задержался на двадцать минут, я не обращала на это внимание. Я не хотела быть вспыльчивой. Таким образом, никто не мог упрекнуть мою сестру в том, что она примадонна.

Грант звонил каждый вечер, пока меня не было и его звонок всегда был лучшим моментом за весь день. Не громовые апплодисменты, которыми меня награждали после каждой песни, и не толпы людей, жаждущие увидеть меня. Моя кожа начинала гореть, когда я расслаблялась у себя в номере и слышала голос Гранта по телефону. Он назначил встречу в первый вечер после моего возвращения забрасывал меня идеями.

— Прыжок с парашютом?— спрашивал он. — Прыжок со страховкой? Как насчет того, чтобы побегать с быками в Памплоне?

Я продолжала ему говорить, что это не должно быть что-то феерическое.

— Пицца и DVD прекрасно подойдут.

Я знала, что у нас не может быть отношений. Между нами было слишком много препятствий, и не самым последним было то, что он считал меня моей сестрой. Но после поцелуя в доме Кари, я не могла сразу же порвать с ним. Кари бы выглядела так, словно она использовала его. И кроме того, я хотела снова увидеть Гранта. Я сгорала от желания.

Поэтому я решила, что позволю себе сходить еще на одно свидание и скажу ему, что между нами ничего не получится. Иногда так и происходит. Он, вероятно, не будет возражать. Парень, которому никогда не отказывали, с легкостью найдет себе новую подружку вместо меня. Мне просто нужно сделать так, чтобы мои чувства не были задеты. Я должна держаться на плаву.

Грант сказал, чтобы я не наряжалась и надела теннисные туфли на свидание, но я не имела представления о том, что он задумал. Я также не знала, что сказать Марен о своем отсутствия или о том, как я смогу выйти так, чтобы со мной никто не пошел. Это стало своего рода игрой — придумывать способ бегства.

Прилетев обратно в Калифорнию, мы с Марен заехали к Кари. Арт-директор прислал варианты обложек для нового диска, и Марен хотела обсудить их с Кари.

Кари открыла дверь с пластырем на носу и синяками под глазами. Я уставилась на неё с открытым ртом, гадая, кто е побил. Марен практически уронила обложки.

— Что с тобой случилось? Ты в порядке?

— Ты вызвала полицию? — спросила я, почти одновременно.

— Ах, это... — Кари аккуратно дотронулась до своего носа. — Я сделала дос как у Алег'сии.

Мы оба уставились на неё.

— Ты что? — спросила я.

— Когда опухоть спадед, од будет пдекдасен. Всем пондавится.

— Да, мне уже нравится, сказала я, пытаясь скрыть ужас. — Потому что это мой нос.

— Точно. Он ходошо на тебе смотдится, поэтому я сздала, что он подойдет к моему лицу.

Я хотела сказать:

— Ты не можешь скопировать мой нос без моего разрешения, — что, конечно, было глупо. Она уже это сделала, и мы пытались выглядеть похоже, но всё-таки. Мой нос был одним из немногих вещей, которые были моими, а не её.

Марен стиснула зубы.

— Ты должна была работать над песнями. Ты должна была их записывать. Мы уже объявили, что ты представишь две новые песни в Сан-Диего. До концерта осталось меньше месяца.

.

— Я ге могу даписывать в таком состоянии, — сказала Кари. — Я восстадавливаюсь после опедации. У меня отёки, синяки и я говодю в нос.

Марен начала злобно ворчать, но не закричала. Она только сказала:

— Поговорим о твоем расписании завтра, — и мы ушли.

***

Операция Оказалось благом для меня по многим причинам.

Следующим утром, вместо того, чтобы планировать мой день, Марен решила, что ей нужно провести время с Кари. Когда она собирала свой ноутбук и портфель, я сказала ей:

— Я собираюсь по магазинам. Меня возможно долго не будет.

— Возьми Николая и Бао-Джи, и ходи только в одобренные магазины, — сказала она и пробежала мимо меня к двери, ничего не добавив.

Сбежать только что стало гораздо проще.

Я не обиралась брать Николая на свидание с Грантом, но поскольку молчание Бао-Джи можно было купить хорошими чаевыми, я попросила его отвезти меня на встречу. Место встречи оказалось на дороге, ведущей в никуда. Я чувствовала себя как шпион, который прилагает усилия, чтобы его не вычислили, но я не хотела, чтобы кто-нибудь сделал фотографию нас вместе.

Когда мы добрались, я передала Бао-Джи стопку купюр, сказала, что позвоню ему, когда он мне снова понадобится, и забралась в Ягуар Гранта.

Я должна была привыкнуть к тому, как он выглядит, к его квадратному подбородку и слегка волнистым волосам, но он посмотрел на меня и я потеряла способность разговаривать. Все, что я могла сделать — это промямлить:

— Привет.

Грант выехал на дорогу.

— Ты рада, что вернулась домой?

Дом Марен никогда не стал бы для меня домом.

— Да, — сказала я.

Грант позволил своему взгляду скользнуть от дороги к моему лицу.

— Я скучал по тебе.

Эта фраза нанесла удар по моему плану оставаться равнодушной, но я пыталась его придерживаться. Я сдвинулась на сиденье, чтобы увеличить расстояние между нами. Он не заметил. Он снова смотрел на дорогу. Я пыталась сохранить голос деловитым.

— Так где будет наше загадочное свидание?

— Это всё еще загадка, — сказал он. — Ты не узнаешь, пока мы не доберемся.

— Я правильно одета?

Он обвел меня взглядом, задержавшись на моём лице.

— Ты выглядишь прекрасно.

Это не то, о чем я спрашивала, но мне все равно нравилось это слушать.

Мы немного поболтали, потом наконец приехали в аэропорт.

— Что мы здесь делаем? — спросила я.

Он не ответил, просто повернул в сторону от терминалов. Мы проехали к взлетной полосе и остановились около частного самолёта.

Я уставилась, не веря. Я должна была знать, что это не то же самое, как встречаться с парнями из Моргантауна.

Когда мы вышли из машины, я нервно засмеялась. У меня в мозгу внезапно поселился страх: может быть, он узнал, кто я и отправлял меня обратно в Западную Вирджинию. Вместо этого он взял меня за руку и вошел со мной в самолёт. Он был почти идентичен тому, на котором я приехала в Калифорнию, вплоть до бежевых кожаных сидений.

Я села и пристегнулась, рада, что я уже была в самолетах, и знала, как пользоваться ремнями безопасности.

— Куда мы едем, что нам нужен самолёт?

— Ты узнаешь, когда мы доберемся.

— Я думаю, это то, что говорят, когда похищают человека, а не встречаются с ним.

Он рассмеялся, но не сказал мне. В течение следующего часа мы ели обед, состоящий из утки, глазированной малиной и артишоковых сердечек. Словно мы были в элитном ресторане. И не важно, как я спрашивала, он не говорил мне, куда направляется самолет.

Когда мы приземлились, он вынул темную повязку и надел её мне на глаза.

— Есть еще догадки о том, куда я тебя веду?

— Прямо сейчас я думаю о расстреле.

— Опять неправильно, — он взял мою руку и медленно повел меня к выходу. Только я ступила наружу, меня обдало волной горячего воздуха.

— Ты знаешь, где мы? — спросил он.

— Духовка? Ад?

— Лас-Вегас, — сказал он.

— Зачем мы в Лас-Вегасе? — я протянула руку к повязке, но он не позволил мне её снять. Он провел меня по дорожке, потом помог мне войти еще в одну машину. Он забрался рядом со мной, пристегнул мой ремень безопасности, потом надел на меня наушники. — Тебе они понядобятся через минуту.

Прежде, чем я смогла спросить почему, машина затряслась и послышался громкий режущий звук. Я снова протянула руку к повязке, но Грант взял меня за руку.

— Еще нет, — сказал он, перекрикивая шум.

— Где мы? — спросила я.

— В вертолёте, — он не отпускал мою руку. Я переплела пальцы с его и попыталась понять, куда мы могли бы направляться. Что было около Лас-Вегаса, куда нельзя доехать на машине?

Что бы это ни было, добираться до этого было утомительно. Но, наконец, Грант протянул руку к моему затылку и развязал повязку. Я моргнула от света, привыкая, и передо мной развернулся Гранд Каньон.

Я раньше видела его фотографии. И я знала, что слово "Гранд" означает большой, но я никогда не могла представить, что он будет таким огромным. Я чувствовала себя песчинкой в море скал. Мир внезапно стал состоять из слоёв оранжевого и коричневого.

Я вскрикнула и наклонилась к окну:

— Он удивительный.

— Лучше, чем пицца и DVD?

Я сжала его руку, но продолжала смотреть в окно. Вертолёт лениво спускался, поэтому Каньон, казалось, вырастал вокруг нас.

— Ты знаешь, ты создал действительно плохой прецедент первого свидания, — сказала я. — Как кто-нибудь сможет превзойти это?

Я в первый раз повернулась к нему. Он наблюдал за мной, а не за пейзажем.

— Я привез тебя сюда, потому что хотел увидеть выражение твоего лица, когда ты увидишь это место, — он улыбнулся и моё сердце перевернулось. — Это стоило поездки.

В итоге вертолёт приземлился в отдаленном месте. Нам не нужно было волноваться, что нас увидят. Пилот передал нам пару рюкзаков с водой, средством от солнца и шляпами. Потом мы ступили в обширный пейзаж с возвышающимися скалистыми стенами. Река Колорадо вытянулась перед нами.

Задолго до того, как Грант снова взял мою руку, что мой план оставаться отстраненной исчез где-то между слоями раскаленного солнцем камня.

***

В том, что Кари сделала операцию вместо того, чтобы работать, хорошим было то, кто Марен чувствовала необходимость проводить с ней каждый день на протяжении следующих двух недель, чтобы "помочь ей сосредоточиться на песнях". Должно быть, это была непростая задача. Когда она возвращалось по вечерам, ей требовалось много времени, чтобы разжать челюсти. Даже когда она была дома, она всегда была занята разговорами с агентами Кари, её публицистами, телохранителями или хореографом. Если я заходила в кабинет Марен, то слышала обрывки разговоров о фото съемках, интервью или концертной программе. Поскольку у меня не было приближающихся поездок, она едва ли обращала на меня внимание.

Также, потому что у Кари все еще был отец и синяки после операции, она оставалась вдали от публики, что значило, что мне не приходилось волноваться о том, чтобы одновременно с ней не появляться в разных местах.

Почти каждый день, закончив домашнюю работу, тренировки и уроки танцев, я говорила Марен, что иду по магазинам. Тогда Бао-Джи отвозил меня на Родео-Драйв, Грант забирал меня, чтобы чем-нибудь заняться вдвоем. У Бао-Джи были убийственные чаевые.

Несколько раз я брала с собой Николая и на самом деле ходила по магазином. Я купила джинсы Прада и несколько дизайнерских топов. Я должна была сделать это на случай, если у Марен возникнут подозрения. Кроме того, они идеально на мне сидели и девушка должна выглядеть лучшим образом для кого-то вроде Гранта Делрея.

Но большинство моих походов в магазины состояло из обедов очень уединенных ресторанах с Грантом и посещения его дома в Малибу. Как и у Кари, у него был забор вокруг дома и ворота, чтобы держать прессу на расстоянии. Поэтому мы могли плавать в его бассейне и даже играть в баскетбол у него во дворе. Он всегда позволял мне жульничать в баскетболе и обычно я все равно проигрывала. Я не возражала. Для меня, смысл игры был в том, чтобы наблюдать, как работают его бицепсы.

Однажды мы надели шляпы и солнечные очки и пошли гулять в Каньон Топанга. Казалось опасным и немного порочным выходить туда, где проходящий турист мог узнать нас. То, о чем бы я не стала размышлять, будучи в Западной Вирджинии, внезапно стало рискованным.

Я придумывала предлоги, чтобы держать его подальше от дома Кари.

— Папарацци следят за моим домом как сумасшедшие, — говорила я ему.

Я знала, что это не могло долго продолжаться. Каждый раз, когда мы были вместе, я хотела рассказать ему правду, но боялась, что между нами всё закончится, как только он узнает, кто я на самом деле.

Его поцелуи вызывали зависимость. Я никогда так открыто и глубоко не влюблялась в парня. Это ощущалось как свободное падение, и у меня не было ничего, за что можно держаться, никак не обрести равновесие. Все выходило у меня из-под контроля.

Я даже не могла убедить себя быть разумной и сказать: "Эй, может быть, где-то есть другой парень, который мне больше понравится." Это был Грант Делрей. Привлекательный, талантливый, богатый, сотни и тысячи девушек обожествляли его, и они не знали остального — что он был земным, умным и мог заставить людей смеяться в любой момент, когда этого желал.

Кроме того, всё изменится через несколько недель, когда я встречусь с отцом. Я подожду, чтобы посмотреть, что произойдет и потом решу, как преподнести новость Гранту.

Глава 13

На последней неделе апреля я проводила пять коротких концертов. Марен не рассчитывала, в скольких событиях я смогу участвовать вместо Кари, когда предложила мне работу. Кари была на пике популярности, и все хотели, чтобы она участвовала в их мероприятиях. Цифра на моем счету достигла шестидесяти восьми тысяч долларов. Долги Кари почти можно было оплатить доходами от моих выступлений, но Марен пришлось использовать эти деньги для того, чтобы оплатить кредиты и налоги.

Я предложила маме купить ей новую машину, но она отказалась брать деньги. Возможно, это случилось потому, что я не хотела их тратить. Несмотря на мое недовольство бедностью, теперь, когда у меня были деньги, единственным, что я хотела купить были вещи для неё.

После возвращения в Лос-Анджелес всё ещё больше усложнилось. Я знала, что когда отек уйдет с лица Кари, она снова будет выходить в свет, но всё равно не ожидала увидеть её на передней странице Us Weekly за руку с Майклом. Большой заголовок гласил: Снова вместе!

Грант положил экземпляр журнала мне на колени, когда забирал меня после похода по магазинам и посмотрел на меня, подняв брови.

Я уставилась на его привлекательное лицо. Я могла всё рассказать ему. Я должна была. Но вместо этого я пожала плечами и сказала:

— Должно быть, это старая фотография.

И он мне поверил. И просто так, он не возвращался к этому больше, я надеялась, что навсегда. В конце концов, отношения Кари и Майкла не были занимательной темой. Это уже случалось много раз. Кроме того, папарацци не могли сделать много новых фотографий Кари с Майклом. Только не тогда, когда она была занята работой над новым альбомом и репетициями для мега-концерта.

Два дня спустя, когда я приехала домой к Гранту, он передал мне номер National Enquirer. Я посмотрела на боковой заголовок и прочитала "Кари и Майкл воссоединились!" и у меня пересохло во рту.

Я умудрилась пожать плечами и передала журнал обратно.

— На первой полосе я, а не реалити-шоу и инопланетяне. Круто.

Он не улыбнулся. Вместо этого он опустил подбородок.

— Почему пресса продолжает утверждать, что ты вернулась к Майклу?

Я выдавила улыбку.

— Ну, National Enquirer знаменит своими неточностями. Кстати, а как продвигаются твои планы порабощения мира?

Я пыталась скользнуть к нему в объятия и поцеловать его, но он положил ладони мне на плечи и держал на расстоянии вытянутой руки. Его голубые глаза были затуманены подозрениями:

— Ты же не встречаешься с нами обоими, да?

— Нет, — но в его глазах все еще была тень.

Мне внезапно стало тяжело смотреть на него. Я уставилась на надпись на его футболке, на его шею, на изгиб его плеча. И даже тогда я чувствовала тяжесть его взгляда всем сердцем.

Это был конец. Я должна была сказать ему правду, и немедленно.

Я позволила своим рукам упасть и сложила их на груди, чтобы они не тряслись.

— Дело вот в чем. Мне жаль, что я не сказала тебе раньше, но я не та, кто ты думаешь. Я не Кари Кингсли. Я на самом деле... её... хм... — как я могла об этом сказать? — Я её сводная сестра из Западной Вирджинии, о которой никто не знает.

Он закатил глаза.

— Очень смешно.

— Совсем нет. Она встречается с Майклом, а я встречаюсь с тобой, и так оказалось, что мы выглядим одинаково. Ну, это не совсем совпадение, потому что она сделала пластическую операцию на носу, чтобы выглядеть как я.

— Ладно-ладно. Ты доказала свои слова. На первый раз я тебе поверю, — он наклонился и поцеловал меня, а я обдумывала, что делать дальше. Это прошло не так, как я ожидала. Однако стоять в его объятиях и целовать его было гораздо лучше, чем реакция, которой я боялась.

Наконец, он отступил от меня, но продолжал держать меня за руку по пути в гостиную. Его дом не был таким большим и роскошным, как у Кари, и он едва ли украсил его. Гостиная по большей части состояла из дивана, телевизора с большим экраном и черного рояля.

Мы сели на диван, всё еще держась за руки. Я надеялась, что он не будет развивать эту тему. Я просто надеялась, что этого хватит еще на две недели, оставшиеся до концерта отца, и потом я расскажу Гранту всё.

Грант обхватил меня рукой за плечи и лениво провел пальцами по кончикам моих волос.

— Мы должны подумать над тем, чтобы рассказать людям и наших отношениях.

— Зачем?

— Потому что тогда моя группа не будет думать, что я сочиняю насчет того, что встречаюсь с тобой и члены моей семьи не будут заезжать, чтобы дать мне журналы с тем, чтобы я был в курсе личной жизни моей девушки.

Слова "моя девушка" ошарашили меня на несколько секунд и я просто смотрела на него.

— Я знаю, что у нас не будет ни минуты покоя, когда папарацци узнают, что мы вместе, — сказал он. — Но они рано или поздно всё равно узнают.

— Пусть будет поздно.

Он продолжал водить пальцами по моим волосам.

— Это будет хорошей рекламой для твоего следующего альбома. Мы с тобой будем на фотографиях на каждом журнале в каждом магазине и киоске в Америке.

У меня перехватило дыхание. Если папарацци узнают, что я, что Кари, встречалась с Грантом, когда должны была встречаться с Майклом, моё лицо действительно могло появиться на всех журнальных обложках страны. И если так случится, смогут ли люди отличить меня от Кари? Узнают ли меня в родном городе?

Грант отклонился от меня, на его губах появилась внезапная улыбка.

— Я не хотел давать тебе сейчас это, но думаю, что отдам, — он встал, подошел к роялю и вернулся с несколькими листами нотной бумаги. — Я собирался подождать, пока не закончу. Мне надо поработать над некоторыми шероховатостями, но ты поймешь главную мысль.

Он передал мне листы. Это была песня, которую он сочинил, она называлась "Второй шанс для первых впечатлений".

Ноты, написанные карандашом на бумаге, ничего для меня не значили — я не могла читать их глазами — но я видела, что стихи разделены на партии. Он написал песню, которую нужно петь дуэтом. Моя абсолютная паника шла в разрез с милыми словами, которые он написал:

"Если бы я поверил, что это правда, я бы упустил твою любовь."

Он любил меня? Это просто запоминающаяся строчка, или он действительно хотел это сказать?

— Тебе нравится? — спросил он.

— Очень.

На его лице появилась улыбка, освещая его глаза.

— Я надеялся, что ты так скажешь. Давай прямо сейчас начнем репетировать.

Он взял меня за руку, пытаясь потащить меня в сторону пианино, но я оставалась сидеть на диване.

— Не сейчас, — в ту же секунду, когда я спою ему хоть одну ноту, он поймет, что это не голос Кари. Я пыталась придумать хорошее оправдание для отказа. — Я никогда не смешиваю бизнес с удовольствием или работу с романтическими отношениями, или пение и поцелуи со своим парнем на диване.

Мой парень. Мне нравилось это слово и он не вздрогнул, когда я произнесла его. Мой парень. Грант Делрей был моим парнем. Я хотела сказать это еще несколько раз, просто чтобы почувствовать вкус этих слов во рту.

— У мня нет таких правил, — сказал он, и, не отводя от меня взгляд, он спел первый куплет песни. Если там и были какие-то шероховатости, как он утверждал, я не заметила. Я слышала только его гипнотически прекрасный голос, окружающий меня. В ту секунду у меня не было большего желания, чем петь вместе с ним.

Я найду какой-нибудь способ спеть с ним дуэтом, придумаю оправдание своему изменившемуся голосу. Он наклонился и его губы нашли мои, и никто из нас ничего не говорил несколько минут.

***

Отвозя меня обратно на Родео Драйв, Грант сказал мне, что пришлет мне по почте запись нашей песни, чтобы я могла репетировать. Я ничего не ответило. Моё позитивное мышление начало рассыпаться на части. Не важно, как сильно я этого хотела, я не смогу спеть с ним. Но сколько я смогу откладывать это?

— Я думаю, что должен предупредить тебя о том, что моя мама хочет пригласить тебя на ужин, — сказал он. — Она тренируется готовить вегетарианские блюда, чтобы выбрать то, что тебе может понравиться.

— Правда? — спросила я. Я не хотела знакомиться с его семьёй. Уже достаточно плохо было то, что я лгала ему насчет себя, и я не хотела распространять ложь внутри его семьи. — Ты не думаешь, что для этого еще рановато?

Он пожал плечами.

— Ты уже встречалась с моим отцом, а я встречался с твоим.

— Что? — спросила я. — Когда ты встречался с моим отцом?

Грант послал мне взгляд, который говорил о том, что я должна была это знать.

— Я входил в группу, которую он собрал для концерта перед военными в прошлом году.

— Ох, точно, — сказала я. Слова звучали резко, даже для меня. Я не знаю, почему сказал их в таком тоне.

— Он — хороший человек, — сказал Грант. — Ты иногда напоминаешь мне его своим чувством юмора и манерами.

Со мной очевидно было что-то не так. Нормальный человек не тал бы плакать, услышав это. И я даже не знаю, почему я начала плакать, из-за того, как нечестно было то, что Грант знал моего отца лучше, чем я сама, или потому что это был первый раз, когда кто-то мне сказал, что я похожа на него. Могло ли у меня быть его чувство юмора? Это наследственное?

Я ничего не смогла поделать с собой и подумала с большим отчаянием, чем готова была признать, что если я похожа на него, то он увидит себя во мне и, возможно, полюбит.

Грант посмотрел на меня и резко вдохнул.

— Что? — спросил он. — Что случилось?

Я покачала головой.

— Ничего, — но я знала, что он не удовлетворится этим ответом, поэтому добавила. — Просто между нами с отцом всё не так, как я хотела бы.

Голос Гранта стал мягче.

— Ты можешь изменить это, если захочешь.

— Это не так просто.

— Почему бы тебе не взять телефон и не позвонить ему?

Для начала, у меня нет его номера.

Я подумала, просто чтобы притвориться, что это можно сделать, если ли его номер у Гранта. Сколько друзей, знакомых и почти незнакомцев разговаривали с ним каждый день? Но если у Гранта был номер Алекса Кингсли, я не могла спросить его. Как объяснить парню, что ты не знаешь номер собственного отца, не вызвав подозрений?

Я вытерла слёзы со щёк, злясь на себя, что у меня такая бурная реакция каждый раз, когда я что-нибудь узнавала о своем отце. Он не потратил ни унции нервов, думая обо мне.

— Я знаю. что вы больше не общаетесь, — сказал Грант. — Это глава девять в книге Лорны, но я уверен, что он так же сильно хочет возобновить отношения, как и ты.

Вероятно, нет.

Я надела пару солнечных очков и взяла шляпу с заднего сиденья. Мы прибыли на Родео Драйв, и он собирался выпустить меня. Когда Грант остановил машину, я протянула руку и сжала его ладонь.

— Спасибо, что пытаешься помочь. И песня прекрасна. Она много для меня значит.

Он наклонился и поцеловал меня. Было глупо позволять ему это на людях, но я не отвернулась. Находиться на расстоянии шести дюймов от него очевидно лишало меня способности рационально мыслить. Кроме того, это заняло три секунды. Какова вероятность того, что кто-то направил на нас камеру именно в эти три секунды?

***

На следующий день Грант прислал мне по почте обновленную версию его песни. Он прислал не только ноты, но еще и видео с ним, поющим свою часть, чтобы я могла репетировать.

Марен не было. Она уехала в студию присматривать за Кари. Поэтому я сидела в гостиной, репетируя дуэт до тех пор, пока не запомнила слова. Я старалась петь как Кари. Я пыталась имитировать её сильный, богатый голос. Хорошие новости: я пела довольно хорошо, легко и лирично. Плохие новости: не важно, сколько раз я это повторяла, мое пение не было похоже на Кари. Это всё еще был мой голос.

Что я буду делать в следующий раз, когда увижу его? Он захочет репетировать. Мне придется притвориться, что у меня болит горло, и как долго он будет в это верить?

Забавно, что иногда мы волнуемся о том что все повернется плохо, даже не предполагая, что всё будет гораздо хуже.

На следующий день, когда я делала домашнюю работу, Марен вернулась с одной из встреч с Кари. Не говоря ни слова, она бросила два журнала передо мной.

На первой странице одного из них, я выходила из ресторана бок о бок с Грантом, на другой — я целовала Гранта в его машине. Заголовок на первом гласил: "Тайная связь гранта и Кари!". Второй заголовок говорил: "Кари изменяет Майклу!". Пока я смотрела на них слова Марен упали на меня, как глыбы льда:

— Друзья Кари позвонили ей, чтобы рассказать. Майкл их тоже видел. Представь что у меня был за день.

— Я сожалею...

Она выбросила руку в моем направлении.

— Ох, я отлично преобразила тебя в Кари. Даже её парень подумал, что это она.

У меня сжалось в животе.

— Он правда расстроен?

— Мы узнаем, насколько он зол сразу же, когда он начнет снова с ней разговаривать.

— Я не хотела...

Она положила ладони на стол, наклонилась ко мне и закричала:

— Мне плевать, чего ты хотела! О чем ты думала, прячась по углам с Грантом Делреем?

Я не могла ответить ей. Это было не важно, потому что она не стала ждать ответа.

— Ты позвонишь ему и порвешь с ним. Потом ты больше никогда не будешь к нему приближаться. Ты поняла?

Я не двинулась. Лицо Гранта смотрело на меня с обложки. Точеное лицо Гранта рядом с моим. Марен подошла к шкафу, где я хранила сумочку и вытащила оттуда мой телефон. Она сунула его мне в руку.

— Сделай это сейчас же, или я позвоню ему в качестве твоего ассистента и порву с ним вместо тебя. И я не буду мила.

— Нет, — сказала я. — Вы этого не сделаете.

Её глаза стали жестче, как будто я бросила ей вызов и она открыла мой телефон.

— Смотри.

Я села прямее, настаивая на своем.

— Если вы позвоните ему, я не буду больше работать. Сколько денег Кари еще должна казино и по кредиткам?

Её пальцы замерли на кнопках, пока она обдумывала мои слова.

— Я знаю, что это для вас значит, — сказала я. — Вы не устраивали это все, чтобы помочь Кари. Вы хотите помочь Кари заплатить долги, чтобы Алекс Кингсли понял, какой вы будете для неё чудесной матерью.

Марен закрыла телефон, но выражение её лица было далеко не побежденным. Она неожиданно спокойно начала копаться у себя в сумочке.

— Ты права. Ты знаешь, что для меня важно, но я тоже знаю, что важно для тебя, — она вытащила два листка и подняла их: билет на концерт Алекса Кингсли и пропуск за кулисы. — Я просто не знаю, почему.

Она опустила подбородок, ожидая моего ответа. Я ничего не сказала, и она шумно вздохнула.

— Он годится тебе в отцы.

— Я, я на самом деле об этом знаю.

Она постукивала билетом по своей ладони, наблюдая за мной и просчитывая. Её губы слегка поднялись наверх, это было больше похоже на оскал, чем на улыбку.

— Ты выбросишь работу из-за Гранта? Ему в любом случае на тебя плевать, ты же это знаешь, не так ли? Гранту Делрею плевать на девочку из Западной Вирджинии. Ему нравится Кари Кингсли. И не важно, как ты похожа на неё, ты никогда не будешь ей. Между вами ничего не может быть.

Я не ответила. Во мне кипел гнев, но я не могла поспорить с ней. Я сама думала о том же. Эти мысли приходили мне в голову, и я пыталась отмахнуться от них, но я боялась, что это правда.

— Заключим сделку, — Марен передала мне телефон, потом вытянула руку с билетом и пропуском. — Ты порвешь с Грантом, и я тебе отдам это. В обратном случае, ты уволена, и я скажу персоналу Алекса, что им нужно ожидать двойника Кари, который преследует её и считает себя ей. Ты никогда не пройдешь через охрану, чтобы встретиться с ним.

Я встала, думая о том, как Кари решала проблемы методом бросания ламп. Запустить одну из ламп Марен через комнату казалось отличной мыслью. Однако, я этого не сделала. Я думаю, что контролировала свое поведение в качестве Кари так долго, что контролировать поведение в качестве Алексии оказалось не сложнее.

Марен сложила руки, убирая из виду билет и пропуск.

— И даже не думай о том, чтобы доставить мне неприятности. Помни, у меня есть чеки, где ты подписывалась именем Кари, чтобы купить одежду. Конечно, это было частью нашей маленькой игры, но закон этого не знает. Если я сообщу, что кто-то украл одну из карт Кари, полиция расценит твою подпись как подлог, — она сделала несколько медленных шагов в моем направлении, обходя меня, как хищник. — Я представляю, как будет впечатлён Грант, если тебя упрячут в тюрьму. И, конечно, Алекс будет сверху вниз смотреть на человека с криминальным прошлым. Он очень серьезно к этому относится. Ты так хотела встретиться с ним? Может быть, он сможет придти в участок, чтобы подтвердить, что ты действительно не его дочь.

С каждым предложением, которое она произносила, я чувствовала, как кровь отливает от моего лица. Ни разу я не думала, что она прибегнет к шантажу. Теперь я понимала, что рисковала этим всё время. Марен дала мне карту на имя Кари, чтобы я могла расписываться за покупки, пока я притворялась ей. Конечно. всем покажется, что я обкрадывала Кари.

Я почувствовала приступ тошноты. Вот каким будет обо мне первое впечатление моего отца, что я воспользовалась своим сходством с Кари, чтобы залезть в её банковские счета.

— У меня есть копия контракта, — сказала я. — Может быть, полиции будет интересно на него взглянуть.

Марен махнула рукой, словно прогоняя муху. Ни признака беспокойства не мелькнуло в её глазах.

— Я скажу, что это подделка. Полиция поверит менеджеру Кари Кингсли, а не девочке-подростку, которая украла её карту, — она покачала головой, и на этот раз её улыбка была настоящей, почти сочувствующей. — Я должна заметить, что твой персонал будет верен мне. Тебе нужно понять, что я всегда прикрываю себя.

Я сжала руки, чувствуя себя в ловушке. Какие у меня были доказательства, что я действовала по указанию Марен? Я отчаянно пыталась придумать, что я могла предложить властям в свою защиту.

Марен подошла еще на шаг.

— Не обязательно до этого доходить. Я действительно надеюсь, что этого не будет. На данный момент у тебя есть очень хорошая работа, — она протянула мне билет и пропуск. — Так что ты выберешь: Грант Делрей, который всё равно не может быть твоим, или работа и встреча с Алексом Кингсли?

В эту секунду я вспомнила свою жизнь, в первый раз со стороны, наблюдая за тем, что я сделала с тех пор, как обнаружила, что Алекс Кингсли — мой отец.

Убежав от мамы в отеле, я сказала ей, что хочу узнать, кто я. Я узнала. Я была девушкой, которую можно уговорить что-то сделать, если назначена правильная цена, девушкой, которая обманывала тысячи людей, которые платили, чтобы увидеть рок-звезду. И еще хуже, я лгала парню, которого любила.

И эту девушку я хотела представить своему отцу?

Как я стала такой фальшивой за такое короткое время?

Я подошла к Марен и взяла билет и пропуск.

— Вы правы. Пришло время поговорить с Грантом. Я сделаю это лично — я перевернула билет и пропуск в руке и разорвала их пополам. Потом я отдала их обратно Марен. — Можете считать это моим заявлением об увольнении.

Я повернулась ушла от неё, взяв сумочку и выходя в парадную дверь. Я ожидала, что она окликнет меня, скажет или "Если ты больше на меня не работаешь, не возвращайся, можешь ехать сразу в аэропорт", или, может быть, "Не торопись, Алексия, ты все еще можешь заработать много денег".

На улице меня встретило голубое небо, яркий пейзаж и мой желудок скрутился так, что мне казалось, что меня стошнит. Я вызвала такси по сотовому и сказала водителю, что я иду по Монтана Авеню. Я не знала, с кем мне встретиться первым, с Грантом или с Кари. Гранта мне будет сложнее видеть, с Кари будет труднее говорить, особенно учитывая, что она злилась на меня из-за таблоидов.

Я сначала должна поехать к Кари. Она была моей сестрой. Я должна была объяснить ей всё или по меньшей мере извиниться.

Но мой ум не хотел отпускать Гранта и слова, сказанные Марен. "Гранту Делрею плевать на девочку из Западой Вирджинии. Ему нравится Кари Кингсли. И неважно, насколько ты похожа на неё, ты никогда не будешь ей."

Я шла по улице, чувствуя нарастающую слабость с каждым шагом, потом я позвонила единственному человеку, который поймет меня: моей маме. В Западной Вирджинии было едва ли восемь утра. Я попыталась представить, что она делает.

Она взяла трубку после нескольких гудков.

— Привет?

— Мама, это Лекси. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала. Ты можешь подойти к книжному шкафу в моей комнате?

— Хорошо, подожди секунду, — я слышала, как она идет по дому. — Я тут.

— Рядом с моим дневником лежит журнал. Я хочу, чтобы ты взяла его и посмотрела на парня на обложке.

Я услышала, как она шелестит книгами и потом она шумно выдохнула:

— Oh, qué guapo.

— Да, он великолепен. Мы встречались несколько неделю и я абсолютно влюблена в него.

Мамин голос стыл выше от беспокойства:

— Что ты имеешь в виду, говоря что абсолютно влюблена?

— Совершенно, глупо, и не могу думать больше ни о чем. Но проблема вот в чем: он думает, что я Кари, — потом мой голос сорвался. Я чувствовала себя так, словно повторяю жизнь моей матери. — Я нравлюсь ему только потому, что похожа на неё.

— Это единственная причина, почему ты ему нравишься?

— Ну, нет, но он думает, что я Кари — знаменитая рок-звезда. Я не могу скрывать от него правду. Таблоиды увидели нас вместе и теперь они говорят, что Кари изменяет своему парню, и Кари не спустит это с рук. Да, кстати, не пускай бабушку какое-то время в магазин. Я вроде как на обложке National Enquirer целуюсь с Грантом.

Она выплюнула:

— Ты что?

У меня не было времени пускаться в объяснения.

— Мама, я не знаю, что делать. Я так боюсь его потерять.

Несколько секунд она ничего не говорила. Я подумала, вспоминала ли она о своих чувствах к Алексу Кингсли. Потом она сказала:

— Ты должна сказать ему правду. Он должен знать, кто ты на самом деле.

Я ждала, что она скажет что-нибудь еще. Она молчала.

— Мама, для тебя это не очень сработало. Алекс Кингсли знал, кто ты и не позвонил тебе. Однако, я видела его спутниц на Гремми. Это старлетки, певицы и супермодели.

Её слова стали болезненно тихими:

— Я знаю. Но ты нравишься Гранту не из-за того, какая ты есть, он просто этого не стоит.

Это была правда, и всё же я так не чувствовала. Я думала, считает ли что Алекс Кингсли того не стоил. Мне казалось, что она так не думала, иначе она сожгла бы эти плакаты много лет назад.

— Чем больше ты откладываешь, тем это будет сложнее, — сказала она.

Мои шаги на тротуаре стихли и я едва ли двигалась.

— Я знаю, — я не ожидала, что она скажет мне другого. Она не могла предложить никакого волшебного решения. Однако, мне нужно было знать, что по меньшей мере один человек понимал, как это сложно.

— Я сказала Марен, что ухожу, — сказала я. — Я постараюсь купить билет на сегодня.

— Ты уедешь, не встретившись с отцом?

На секунду я подумала о том, чтобы остаться и попытаться встретиться с ним, но мой желание испарилось. Я не могла себе представить, что говорю ему, что я сделала или притворяюсь, что этого не было.

— Когда я вернусь домой, я подумаю о том, чтобы связаться с ним через адвоката. Потом, если он захочет со мной познакомиться. он может приехать в Западную Вирджинию.

— Поговорим, когда ты приедешь, — сказала она. Я знала, что она хотела успокоить меня, но это только усугубило мою неудачу.

Я повесила трубку и написала сообщение Гранту, спрашивая, где он. Он ответил:

— Я закончил с клипом и собираюсь домой. Где ты?

— Еду к тебе, — написала я. Такси появилось через десять минут и я сказала ему адрес Гранта.

Глава 14

На протяжении всей поездки в такси, я пыталась придумать, как сказать Гранту правду. Когда машина подъехала к его дому, я всё еще ничего не придумала. Я заплатила водителю сверх счетчика и попросила его подождать меня. Я надеялась, что не скоро поеду к Кари, но подумала, что лучше подготовиться.

Грант встретил меня в дверях объятьями и закрыл за мной дверь. Я прильнула к нему, вдыхая запах его туалетной воды и запечатлевая его у себя в памяти.

— Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, — сказал он. — Ты видела сегодняшние таблоиды.

— Марен мне показала.

Он положил руки мне на плечи и держал меня на расстоянии, заглядывая мне в глаза.

— Судя по выражению твоего лица, ты не очень счастлива.

— Это всё усложняет.

Его руки скользнули от моих плеч к ладоням, и он снова притянул меня к себе.

— Я знаю. Моему пресс-секретарю звонят с телевидения и из журналов, чтобы узнать, в каких мы отношениях, — он наклонился ближе ко мне, держа взгляд прикованным к моим глазам. — Я подумал, что стоит с тобой поговорить, прежде чем что-либо рассказывать.

Но он не стал разговаривать. Он наклонился и поцеловал меня. Я обвила руками его шею, чтобы навсегда запомнить, каково это обнимать его. Если бы я просто продолжала целовать его, я бы никогда его не отпустила.

Он поднял голову и потер мою спину рукой.

— Этот поцелуй значит что "они счастливы вместе и у них больше нет комментариев"?

— Нет, этот поцелуй значит "нам нужно это обсудить".

Он улыбнулся и его глаза вспыхнули:

— Если мы так буде это обсуждать, я буду счастлив говорить об этом вечно.

Он наклонился, и его губы снова прикоснулись к моим.

Я отступила от него.

— Нет, я имела в виду, что нам действительно нужно об этом поговорить.

— Ладно, — он взял меня за руку и потянул в гостиную. — Кстати говоря, ты репетировала дуэт?

— Да, это красивая песня, особенно часть о том, что нужно давать людям второй шанс...

Мы дошли до дивана и сели. Я села рядом, замечая мелочи, которые я в нем любила. Широкие плечи. Изгиб подбородка. Глубокий каштановый цвет волос.

— Я рад, что тебе нравится, — сказал он. — Если мы поторопимся и немного порепетируем, то можем представить её на твоем концерте в следующую пятницу.

Нет, мы не сможем. Я провела рукой сквозь волосы, внезапно возненавидев их светлый цвет. Я хотела, чтобы они снова стали темными, чтобы по меньшей мере хоть что-то во мне снова стало настоящим.

Он потянул меня за руку, спутав мою растерянность с чем-то другим.

— Я знаю, что ты много работаешь над подготовкой к концерту, поэтому у меня есть для тебя сюрприз. Думаю, тебе понравится.

Он раньше не говорил, что придет на мой концерт, но я должна была знать, что он захочет. Почему я позволила всему этому зайти так далеко? Как я могла позволить себе попасть в такое положение? Это всегда висело надо мной, как Дамоклов меч, просто я не видела этого. Даже если бы Марен не угрожала мне, я все равно оказалась здесь и вела бы эту беседу через несколько дней.

Он сжал мою руку.

— Почему ты так серьезна?

Я подняла свои глаза к его, вглядываясь в их глубину. Его глаза будет запомнить проще всего.

— Ты действительно хочешь всем рассказать, что мы вместе?

Он подал плечами, как будто это было очевидно.

— Конечно.

— Позволь мне задать тебе вопрос. Ты все равно захотел бы, чтобы все узнали, что мы вместе, если бы я не была знаменитостью?

Я знала, что он скажет да. Не важно, действительно ли он так думал, но я была уверена, что он скажет да.

Вместо этого он отпустил мою руку и обхватил меня за плечи.

— Слушай, я знаю, что ты беспокоишься из-за долгов и книги Лорны, но ты слишком молода, чтобы волноваться о том, что ты станешь прошлым. Кто знает, может быть, книга — это хорошо. После её выхода ты можешь пойти на телевидение, дать опровержение и спеть что-нибудь из нового альбома. Это будет отличной рекламой. И People заплатит уйму денег за первое интервью о том, как тебе больно потому, что твоя бывшая сотрудница так тебя подставила. Может быть, Лорна оказывает тебе услугу.

Я не это имела в виду. Я снова попробовала:

— Ладно, но я имею в виду, если бы я была девушкой из маленького города, живущей в... ну...маленьком городе, если бы я просто была обычным человеком. Ты все равно интересовался бы мной?

Он обвел меня взглядом и по его лицу скользнула улыбка.

— Ты слишком талантлива для того, чтобы быть обычным человеком. Песни обычных людей не крутят по радио, — как будто чтобы это доказать, он встал и потащил меня с собой. Он подвел меня к большому зеркалу, висевшему в прихожей. — Посмотри на себя.

Я посмотрела. Я посмотрела на свои длинные светлые волосы и на него, стоящего рядом со мной, его руки лежали у меня на плечах. Я посмотрела на его сильные руки и идеальные черты лица.

Он опустил голову и мягко сказал мне на ухо:

— Ты уже давно не обычный человек, и ты не сможешь снова стать безымянной массой. Когда о наших отношениях узнают, мне будут завидовать все парни.

Нет, не будут.

Он улыбнулся моему отражению.

— Таблоиды скажут, что это неравный союз, и я не буду возражать, потому что они будут правы и я рад этому.

Его руки обхватили меня и он наклонил голову набок, чтобы поцеловать меня в шею. Я наблюдала за нашими отражениями в зеркале и оцепенела. Он ответил на мой вопрос. Просто ответ был не таким, каким я хотела. И не смотря на мои намерения, я не могла рассказать ему, кто я такая. Я не могла встретить отторжение так стойко, как моя мама. Я не хотела уезжать в Западную Вирджинию и лелеять его фотографию на журнальной обложке и ждать звонка, которого никогда не будет.

Ну, я буду лелеять его фотографию, но я буду делать это с гордостью. Однажды он поймет правду. Он наткнется на настоящую Кари раньше или позже, но меня к этому времени давно уже не будет.

— Я тебе лгала, — сказала я.

Он поднял голову, не очень беспокоясь, пока не увидел выражение моего лица. Потом его глаза стали острыми.

Я с трудом сглотнула.

— Я лгала тебе о многом, — оцепенение изнутри пробирало меня до костей, протягивало ледяные щупальца к моему сердцу. Я дрожала и не могла остановиться. — Мне жаль.

Он уронил руки по бокам.

— Ты лгала? О чём? О Майкле?

Я заставила себя кивнуть.

— Мы вместе и всё, что писали таблоиды — правда. На самом деле, много всего из книги Лорны тоже правда. Я не та, кто ты думаешь.

Я отвернулась от зеркала и от него. Я причинила ему боль, и не могла вынести шокированного выражения в его глазах.

Я направилась через комнату. Когда я открыла дверь, он взял меня за предплечье.

— Это всё? Это всё, что ты собираешься сказать? Я даже не заслуживаю объяснения?

Прежде, чем у меня появилась возможность ответить, он посмотрел на ожидающее такси. Увидев его, он резко выдохнул и его обвиняющий взгляд переместился на меня.

— Ты попросила такси подождать. Ты пришла только затем, чтобы порвать со мной, разве нет? — он отпустил мою руку, как будто внезапно почувствовал ко мне отвращение. — Не позволяй мне тебя задерживать. Я уверен, у тебя много дел.

Я вышла, заставляя себя двигаться. Каждый шаг казался деревянным, неловким. Я слышала звук своих шагов по дорожке. Я смутно понимала, как ни смехотворно это было, что Кари не одобрила бы мою походку. Потом подошла к такси, открыла дверь и упала внутрь.

Я не собиралась оглядываться. Не было смыла смотреть, закрылась ли дверь, но я не смогла остановить себя. Я повернулась на сиденье и увидела Гранта, стоящего в дверях, его руки были сложены, глаза прищурены, и он наблюдал, за тем, как я уезжаю.

*

Я сказала водителю отвезти меня в дом Кари, и потом в аэропорт. Я не хотела возвращаться в дом Марен, чтобы забрать одежду и вещи. Пока я была сосредоточена на том, что должна сделать, я могла пережить это. Я могла бы даже притвориться нормальным пассажиром, а не свернуться в клубок в уголке и рыдать.

Я попрощаюсь с Кари, извинюсь за неприятности, которые причинила ей из-за Гранта и отдам ей сапфировое колье. Я думаю, оно должно быть у неё, поскольку оно было куплено для её матери.

Моя рука потянулась к цепочке вокруг шеи и я стала смотреть на проезжающие мимо машины. Я носила его столько дней подряд, что начала думать, будто оно принадлежит мне. Но я не могла больше держать его у себя и я не могла больше владеть другими частями жизни Кари. Ничто из этого не было моим. Эта мысль разбила мою силу воли. Слёзы, которые я сдерживала от дома Гранта, прорвались наружу.

*

Добравшись до дома Кари, я собралась. Я должна была. Машина Марен была припаркована на подъездной аллее. Я должна была снова увидеть её, и я не хотела при этом плакать. Я оставалась на заднем сиденье такси еще несколько минут, обмахивая лицо руками, как будто от этого мои глаза стали бы менее красными. Несколько раз глубоко вдохнув, я вышла из такси и пошла к двери Кари.

— Сколько мне ждать на этот раз? — спросил водитель.

Я не осмеливалась думать о том, насколько большим будет счет за такси.

— Недолго, — сказала я.

Даже не успев войти в дверь, я услышала их голоса, кричащие друг на друга.

Мои шаги замедлились. Они ругались из-за меня? Была ли Кари зла на то, что Марен заставила меня уволиться, или Кари просто кричала из-за фотографий нас с Грантом в таблоидах? Может быть, она обвиняла Марен в том, что она плохо за мной следила.

Я с тоской посмотрела на такси, потом постучала в дверь. Что бы ни было причиной ссоры, я должна встретить это с высоко поднятой головой.

Никто не ответил. Возможно, они меня не слышали. Я толкнула дверь и обнаружила, что она открыта, конечно, и распахнула её.

Кари сидела на полу в прихожей в окружении пакетов из магазинов. По меньшей мере, дюжины. Там были коробки с обувью, коробки со шляпами и платье я прозрачном пластике. Было похоже на Рождество без ёлки.

Марен держала теннисный браслет( прим пер Этот браслет представляет собой изящную линию одинаковых бриллиантов, инкрустированных в один ряд на гибкой основе, и символизирует вечную любовь.), тряся его перед Кари.

— Как ты могла потратить на него двадцать тысяч долларов, когда у тебя уже есть такой же!

— Мне нужно было поднять себе настроение! — кричала Кари в ответ.

Они обе взглянули в моем направлении, когда я вошла в дверь, но никто из них не заговорил со мной.

Марен показала на пакеты и коробки.

— Ты все это вернешь. Все вещи до одной. На самом деле, я сделаю это за тебя и сейчас же, — она взяла один из пакетов, но Кари протянула руку и схватилась за другой конец.

— Нет! — закричала Кари. — Это будет унизительно! Продавцы подумают, что я не могу себе этого позволить.

— Ты не можешь себе этого позволить! — Марен отпустила пакет, на взялась за другой. У тебя долгов почти на миллион. Ты знаешь, сколько это стоит? — она рывком подняла с пола еще один пакет. — В мире существует вещи, которой бы у тебя уже не было, и ты дала слово, что ты не будешь делать покупки, пока не закончишь альбом.

Она схватила еще два пакета и в её руках больше ничего не помещалось. Она посмотрела на беспорядок на полу, явно сожалея, что придется оставить это Кари. Она пнула пакет на полу и закричала:

— Ничего не трогай! — потом повернулась и понесла свой груз наружу.

Как только она вышла за дверь, Кари повернулась ко мне, её губы были сжаты в тонкую линию.

— Ты знаешь, каково это было увидеть себя целующейся с Грантом Делреем на обложке Enquirer? Как ты могла это сделать, Алексия? Предполагалось, что ты больше не увидишь Гранта. Я тебе говорила об этом.

— Я знаю. Мне жаль.

— Ты уволена! — она взяла два пакета и стояла с ними так, как будто не знала, что делать дальше. Она сделала шаг, взглянула на меня и остановилась. Потом она всхлипнула и рухнула обратно на пол. — Не смотри на меня так! Я знаю, что у меня проблема, да? Я это знаю.

Она обвела взглядом коробки и пакеты, окружавшие её, так, будто видела их в первый раз.

— Я не виновата. Я должна что-то делать, когда я расстроена. И все видели фотографии в таблоидах, — она сунула руку в пакет и вытащила кремовую кожаную мини-юбку. Положив её на колени, она погладила её, словно будущая мать, ласкающая детское одеяльце. — Я так красиво выглядела, когда примеряла её в магазине. Сам владелец выбрал её и продавщицы сказали, что мне нужно надеть её в следующем клипе. Я не могу вернуть её.

Она пожала плечами и на её глазах показались слёзы.

— Я не могу вернуть ничего из этого. Люди будут обсуждать, и они уже говорят обо мне гадости. Они думают, что я изменяю своему парню.

Этот приступ шопоголизма случился из-за меня. Я уставилась на пару туфель из змеиной кожи и подумала о том, сколько они могли стоить.

— Прости меня за фотографии, — сказала я. — Я не хотела, чтобы всё зашло так далеко, — я подошла к стене, рядом с которой сидела Кари и скользнула вниз рядом с ней. — Я была слишком влюблена в Гранта, чтобы ясно мыслить. Но всё будет хорошо. Я порвала с ним.

Кари проворчала:

— Не удивительно, что ты так ужасно выглядишь, — она подняла юбку с колен и положила её на мои. — Держи, тебе она нужна больше, чем мне.

— Марен не позволит никому из нас оставить её.

— Ты думаешь, я не могу обмануть её? — Кари встала, подошла к антикварному сундуку в прихожей и положила юбку внутрь. Она села обратно прямо перед тем, как вошла Марен. Не говоря ни слова никому их нас, она подняла еще два пакета и несколько обувных коробок. Она сунула их под мышки и направилась обратно к машине.

Кари открыла коробку, стоящую сбоку от неё. Она осторожно разорвала пакет и вынула блестящую фигурку сиамской кошки размером не больше ладони.

— Тебе нравится? — она перевернула кошку в руках. — Когда я была маленькой, всегда хотела котенка, но у меня аллергия, поэтому папа купил мне стеклянного. Теперь у меня их больше сотни.

Я посмотрела на кошку у неё в руках и с трудом сглотнула.

— Он тебя любит, ты знаешь?

Она начала трясти головой не останавливаясь.

— Он перестал давать мне деньги. Больше ни цента. Ему не нравится, как я их трачу, но дело в том, что причина этому — он сам, — она сжала кошку в руке. — Я пила, когда расстраивалась, как Лорна и написала в своей книге. Он заставил меня пообещать, что я перестану. Поэтому теперь я только играю или хожу по магазинам, когда у меня плохое настроение, и почему все не могут просто радоваться, что я не делаю ничего похуже? — она подняла кошку над головой. — Он виноват в том, что ему всё равно, ты виновата в этих дурацких фотографиях, а вина Марен в том, что она оставила мне кредитки, зная, что я шопоголик.

На последнем слове она бросила кошку в стену и она разлетелась на сотню осколков.

— Ну, — сказала она с удовлетворением, — думаю, Марен это уже не вернет.

Я вздрогнула, глядя на кучу осколков и не смогла остановить слова, вылетевшие у меня изо рта:

— Сколько это стоило?

Она подняла коробку и тоже бросила её в стену.

— Немного. Вероятно, десять минут от твоего следующего появления на сцене.

— Я больше не буду работать на тебя. Я уже сказала Марен, что ухожу, и, кроме того, ты только что меня уволила.

Она моргнула, словно её застали врасплох.

— Ну, теперь я тебя разувольняю. Вместо этого я хочу, чтобы ты работала сверхурочно. Ты мне должна.

Я покачала головой.

— Я пришла, чтобы попрощаться, — мне было трудно произносить эти слова. Я должна была закончить. — Если ты когда-нибудь захочешь мне позвонить, или написать... я буду очень рада.

Голос Кари стал выше на октаву, её лицо выражало панику.

— Ты не можешь уйти! Ты мне нужна!

Я не слышала, как вернулась Марен, но она собирала остальные вещи.

— Это еще одна причина, по которой ты должна сократить расходы, Кари. Алексия устала быть тобой.

— Ты устала быть мной? — Кари повторила каждое слово так, словно оно сопровождалось пощечиной.

— Дело не в этом,— я наблюдала, как Марен направилась обратно к дверям и понизила голос. — Мне не стоило этого делать с самого начала. Я причинила людям боль.

Кари положила ладонь на мою руку.

— Но я прощаю тебя за Гранта. Не нужно уезжать из-за этого.

Я была рада, что она меня простила, и пожелала, чтобы так же легко можно заслужить прощение Гранта.

— Спасибо, — сказала я. — Но мне нужно домой. Однако, у меня есть для тебя подарок.

Я потянула за цепочку, вытаскивая сапфировый кулон.

— Мой отец подарил это моей матери прежде, чем оставил её. Это единственная вещь, которую он когда-либо дарил нам. Ты знаешь, каково это не помнить свою мать? Ну, я никогда не знала своего отца. Я знаю, каково это, расти с чувством, что у тебя нет половины, — я сняла колье и протянула ей. — Я хочу, чтобы оно было у тебя.

Я ожидала, что она будет тронута, растрогана этим жестом. Вместо этого её глаза с ужасом смотрели на колье.

— Я не могу его взять.

— Я хочу, чтобы ты взяла. И когда ты будешь надевать его, ты вспомнишь, что ты не одна. Столько людей тебя любят — твои поклонники, отец, я.

Она покачала головой потом сложила руки, словно для того, чтобы я не положила колье ей в ладонь.

— Не говори, что любишь меня, тебе все равно что происходит. Ты уходишь, когда нужна мне больше, чем когда-либо. Я больше не выйду на публику. Нет.

— Кари, ты танцуешь и поешь лучше, чем я когда-нибудь смогу. Ты можешь сделать всё, что делала я.

— Я не могу. Я никогда не пойду туда, где папарацци снова могут найти меня, — она положила голову на колени и простонала.

Я не знала, что я сказала, чтобы расстроить её, но потом услышала голос Марен. Она вернулась в дом и вместо того, чтобы собрать оставшиеся пакеты, стояла в дверном проеме, уперев руки в бока.

— Кари, ты что-нибудь сказала прессе, пока сегодня ходила по магазинам?

Кари снова простонала.

— Что ты на этот раз сказала?

Кари не ответила.

Марен подошла к ней, всё еще упирая руки в бока.

— Просто скажи мне, насколько все плохо.

Кари взглянула поверх колен, обхватив руками колени.

— Я пыталась избегать их. На мне были очки и шляпа. Должно быть, их навел кто-то из Гуччи. Когда я вышла из магазина, там ждал оператор. Он спросил, встречалась ли я с Майклом и Грантом.

Марен положила руку себе на висок.

— Что ты сказала?

— Не одновременно.

Марен простонала и закрыла глаза.

Кари вытянула руку, защищаясь.

— Что я могла сказать? Все видели фотографии, гд я целуюсь с Грантом.

Марен взглянула на потолок и вздохнула:

— Ты не могла придумать ничего менее разоблачающего?

— Я не думаю, когда мне в лицо направляют камеру, — Кари положила голову обратно на колени. — Поэтому я больше не выйду на публику. Никогда.

Марен позволила своему взгляду упасть обратно на Кари.

— У тебя концерт в Сан-Диего ровно через неделю.

— Я не буду его проводить.

— Ты должна. Тебе нужны деньги. Ты потеряешь дом, если снова пропустишь платежи.

Кари подняла голову и посмотрела на меня:

— Это может сделать Алексия.

Я покачала головой.

— Нет, не могу.

Она моргнула и свежие слёзы потекли по её щекам.

— Мой парень думает, что я прячусь по углам с Грантом Делреем. И я не могу его винить в этом, потому что весь остальной мир тоже так думает. Они все меня ненавидят. Если бы ты держалась подальше от Гранта, как должна была, ничего из этого не произошло бы. И теперь ты меня покидает. Миллион благодарностей. Вот вкратце и всё.

Я смотрела на неё с открытым ртом. Я ужасно чувствовала себя из-за того, что я сделала, но я не хотела оставаться ни на минуту дольше. Кроме того, одно дело петь под фонограмму несколько песен на родео и подобных мероприятиях, другое — проводить настоящий концерт. Это было большое событие. Не смотря на занятия с Жаклин, у меня не было умений, чтобы провести это.

— Я не знаю всех твоих танцев и не могу одурачить твою подтанцовку. Они поймут, что я — не ты.

Кари кивнула, словно составляя список.

— Нам придется нанять новых танцоров.

Я повернулась к Марен, ожидая, что она вступит в разговор и укажет на то, что я не смогу провести полноценный концерт всего через неделю. Вместо этого её взгляд стал расчетливым. Она посмотрела на меня, потом на Кари.

— Я помогу Алексии с этим при одном условии.

— Что? — спросила я, хотя я имела в виду "о чем вы говорите?" а не "Что за условие?".

Марен не обратила на меня внимания.

— Кари, ты должна начать лечиться.

Кари уронила колени на пол.

— Думаешь, мне нужно пройти реабилитацию?

— Тебе нужна помощь, чтобы ты справлялась со своими проблемами как здоровый человек.

Кари сложила руки и отвернулась от нас.

— Нет. Я не буду.

Марен подняла оставшиеся пакеты, но вместо того, чтобы унести их, она бросила их на колени Кари.

— Отлично. Тогда Алексия уезжает домой, я увольняюсь, а ты сама будешь придумывать, как оплатить счета.

Кари стиснула пакет так, что бумага протестующе заскрипела.

— Пресса съест меня заживо, пока я на лечении. Я потеряю всё, что еще осталось.

— Они не узнают, — сказала Марен. — Потому что Алексия проведет вместо тебя концерт.

— Минуточку... — сказала я, но никто из них не слушал.

Кари простонала:

— Ладно. Ты выиграла. Я буду лечиться.

— Хорошо. Когда я тебя устрою, займусь подготовкой Алексии, — Марен смотрела на меня так, словно я была платьем, которое надо перешить.

— Я не говорила, что согласна, — возразила я.

Марен холодно подняла бровь.

— Ты это говоришь после того, как только что сообщила Кари, что ты её любишь? Если это правда, ты захочешь, чтобы она получила помощь.

Я посмотрела на Кари, на её глаза, припухшие от слёз. Она не только потеряла своего парня, её будут публично высмеивать и это была моя вина. Как я могла не согласиться? Я подняла руки и позволила им упасть.

— Ладно, я проведу концерт, но когда он закончится, я возвращаюсь домой, — я встала, расстроенная настолько, что мне хотелось что-нибудь пнуть. Я должна была уйти, когда у меня была возможность. Я должна была прислать её это глупое колье по почте. — Такси всё еще ждет. Мне лучше сказать ему, что он свободен.

Марен улыбнулась:

— Я уже сказала.

Это значило, что она все время знала, что я останусь. Я посмотрела на неё, но она отвернулась от меня, собрала оставшиеся покупки Кари и пошла обратно к машине.

*

В течение следующих шести дней я не занималась ничем, кроме репетиций. В концерт были добавлены разнообразные новые движения. Для первого номера я выходила на сцену через лифт в полу, когда огни гасли. Я пела одну песню на качелях, иногда стоя на них, иногда сидя и качаясь, иногда вращаясь так, что у меня темнело в глазах. К концу второго дня репетиций, я мне так надоели непрерывно игравшие песни Кари, что я возненавидела каждую из них.

Я работала с танцорами, которых Марен наняла только для одного концерта. Они без усилий освоили движения, а я старалась и забывала, что дальше. А у них были более сложные партии.

Развлекательные передачи уделяли много внимания личной жизни Кари. Поздние передачи тоже комментировали ситуацию. Они говорили что-нибудь вроде:

— Ну, кто бы мог подумать? Похоже, что Кари Кингсли — натуральная блондинка.

Я вздрагивала каждый раз, когда кто-нибудь что-нибудь о ней говорил. Я не могла забыть, что фотографии с Грантом были моей ошибкой. Я просто была рада, что Кари не разрешали смотреть телевизор во время лечения. Она была где-то в горах Юты, осознавая истинные ценности и работая над внутренней силой. Выпуск её альбома снова отложили.

Она несколько раз за неделю позвонила мне, чтобы узнать, как продвигаются дела. Я практически умоляла её вернуться и провести концерт каждый раз, когда разговаривала с ней. Возможно, поэтому она не звонила чаще. И не смотря на то, что она работала над недостатком внутренней силы, у неё она всегда находилась, чтобы отказать мне.

— Мне нужно быть здесь, — говорила она. — Я узнаю о себе много нового.

Я тоже узнавала о себе много нового. Например то, что я едва могу ходить после того, как полдня делала махи ногами.

Грант прислал мне сообщение после того, как импровизированной интервью Кари в первый раз вышло на экран. Он написал: "Я не удивлен, что ты лгала о нас. Я просто не могу понять, почему ты играла дурочку на камеру."

Я не знала, что ответить. Должно быть я смотрела на телефон десять минут. Я хотела позвонить ему. Я хотела услышать его голос. Отчасти я все еще хотела, чтобы между нами всё сложилось каким-то образом. Однако я не могла позвонить. Он задал бы слишком много вопросов, на которые я не смогла бы ответить. Я ответила:

— Извини.

В день концерта я так волновалась, что едва ли могла есть. Однажды Марен пришлось заставлять меня класть еду в рот. Она сказала, что мне нужна вся энергия, которую я могу получить.

Утром я репетировала в концертном зале и мы спели всё. Техники продолжали настраивать свет, звук и спецэффекты, но танцы прошли хорошо. Я сделала несколько ошибок. Я не привыкла к большим прожекторам и фонтанам фейерверков, шипящих рядом со мной.

Я немного отдохнула в гостинице, потом отправилась обратно в концертный зал, чтобы сделать прическу и макияж. Мой костюм состоял из черно-золотого трико и расшитой золотыми блестками мини-юбки. Я выглядела как тигриная версия танцовщицы из Лас-Вегаса.

Марен, должна признать, была в своей стихии. Она держала на расстоянии от меня всех, включая репортеров и ведущих радиопередач, которые хотели знать о моих отношениях с Грантом и Майклом. Официально, у Кари не было комментариев. К счастью, у Гранта и Майкла тоже.

От Марен я знала, что Майкл расстался с Кари и сказал ей, что когда она разберется со своими проблемами, то может ему позвонить. Она не могла сказать ему, что ей нужен он и только он пока не пройдет концерт. Иначе он появится и обнаружит меня.

Что означало, что Кари так же хотела, чтобы концерт закончился, как и я.

Церемония открытия началась, и меня оставили в зелёной комнате, где я сосредоточенно повторяла в уме танцевальные движения. Я чувствовала, что дрожу, но в то же время я была так полна адреналина, что не могла сидеть на месте. Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Все выглядело хорошо. Покрыто блестками, но хорошо. Я сделала несколько глубоких вдохов. Предполагается, что это должно успокаивать. Или, может быть, это должно помогать в родах, я уже не помнила.