Моя жизнь в футболе

ОКТЯБРЬ 1977-ГО, или ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА ЗА «КРУГЛЫМ СТОЛОМ»

— Год назад за этим самым столом прозвучала фраза: «С такой игрой мы не скоро вернемся в высшую лигу». Всего год…

Прохоров.

Я не участвовал в прошлогодней встрече. Но знаю твердо: на нашей улице праздник потому, что к руководству командой пришел большой специалист, посвятивший всю жизнь футболу. И стал сплачивать единомышленников. И в нас наши руководители искали прежде всего единомышленников, не смущаясь тем, что многие новички — чуть ли не вчерашние школьники. Некоторые признанные знатоки футбола удивлялись: кого берете, зачем? А эта новая команда сумела сыграться и набраться ума за один-единственный сезон!

Булгаков.

Константин Иванович сбалансировал состав в атаке и обороне, обновив его на три четверти. Потому обновилась и игра… У нас на первом же общем собрании команды 1977 года пошел разговор о дружбе, о единстве. Мы стали сейчас одной семьей. Я в «Спартаке» не первый год, но не помню таких отношений в прошлое время. Бывало, отыграли — и разбежались. А теперь почти всегда вместе.

Старостин.

Считаю, что это был очень полезный урок — переход в первую лигу. О многом, с чем мы там познакомились, мы и представления не имели. Там каждая игра проходила на самом высоком накале. Почти каждый наш очередной соперник был одержим одной мыслью: «Обыграем «Спартак», а потом целый год будем ходить у себя дома в героях». Всюду — переполненные трибуны, давно забытые нами визиты болельщиков в гостиницу с чуть ли не слезными мольбами: «Помогите, достать билетик на ваш матч, проведите на игру!» Обстановка превращала каждую встречу в кубковую. Играть надо было только изо всех сил, потому что именно так играли против нас соперники. После нашего поражения в Кемерове тренер тамошнего «Кузбасса» заявил: «Никогда не думал, что мы можем так здорово сыграть!» В конце концов, эта борьба «не на жизнь, а на смерть» так закалила спартаковцев, что у них уже и в мыслях не возникала возможность выступить кое-как.

Ловчев.

А знаете, я думаю, что о «Спартаке» станут в будущем году скучать в первой лиге! Да и мы станем ее вспоминать с добрым чувством. Хоть и приходилось выезжать в другие города девятнадцать раз (!), причем нередко лететь пять-шесть часов, попадать из московской погоды то в жару, то в холод.

Прохоров.

Все ребята здесь, если я что не так скажу, возразят. Команда жила в этом сезоне, особенно в его второй половине, под девизом: «Нам забивают сколько могут, мы забиваем сколько нужно плюс еще чуть-чуть». В первом круге нам забивали сколько могли, он закончился с общим счетом 35:26. А второй — 48:18. Чувствуете разницу?

— Вопрос новобранцам команды: трудно быть спартаковцами?

Романцев.

Очень трудно. На тебя смотрят буквально миллионы глаз. Болельщики помнят былую команду и сравнивают: чего стоят нынешние? Первый раз я выступил за «Спартак» в московском матче против «Уралмаша». Меня сразу захватил настрой моих партнеров. После установки на игру все жалели, что нельзя немедленно вступить в бой, а надо ждать еще два часа…

— Значит, жив спартаковский дух?

Старостин.

«Дух» — понятие отвлеченное. Судите по делам. «Спартак» прошел трудный путь и вернулся в высшую лигу — значит, дух этот живет. Как его поддерживать? Прежде всего принципиальным и честным отношением к футболу. Нужны высокие и благородные цели, они делают каждого бойцом на поле, а всех вместе — дружиной, которая стремится только выиграть. И выиграть только честно! Каждый игрок должен чувствовать, что он — непосредственный участник всех дел команды, а не только спортивная человеко-единица.

Бесков.

Определяя состав на тот или иной матч, мы непременно проводили полутайное голосование. Каждый писал на листке свой вариант состава, затем эти листки оглашались без уточнения авторства. И представьте: у нас, тренеров, почти не было расхождения с мнениями футболистов в определении основных кандидатов на выступление в основном составе! Коллектив — чуткий барометр, он сразу реагирует, если кто-то начинает действовать ниже своих возможностей. Как видите, при всей строгой дисциплине у нас достаточно демократичности. Насколько известно, далеко не в каждой команде руководство советуется с игроками, кого выставить на ту или иную игру.

— Николай Петрович, вы самый спартаковский из всех спартаковцев вообще. Напоминает ли хоть в какой-то степени нынешний коллектив команду лучших лет «Спартака»?

Старостин.

У прежнего «Спартака» стиль был, как бы поточнее сформулировать, сугубо романтичным. Новый старший тренер внес в него реалистические черты, убрал разные «завитушки», архитектурные излишества, оставив все то, что во все времена нравилось трибунам: игру без компромиссов, вкус к атаке, волевую направленность, допустимый риск, натиск.

— Можно ли считать это сочетанием романтизма с рационализмом?

Старостин.

Слово «рационализм» отдает, знаете ли, излишним практицизмом, расчетливостью. Скажем лучше — неоромантизм.

Ярцев.

Есть еще одно обстоятельство. Нам было необычайно интересно. Уроки Константина Ивановича я сравнил бы с академией футбольного мастерства. Мне никогда прежде не приходилось слышать такие идеи, какие преподносил нам старший тренер: свежие, часто парадоксальные, даже ошеломляющие, а присмотришься, применишь на практике, освоишь в ансамбле — и голы быстрее получаются, и противник ошарашен… Могу только пожалеть, что большая часть моей футбольной жизни прошла вне этой школы, вне этого острого образа мышления, поиска нестандартных решений.

Бесков.

Чтобы вернуться в высшую лигу, надо было прежде всего создать модель игры, новую по всем параметрам — техническим, тактическим, физическим. Со многими пришлось в связи с этим кропотливо поработать, а с некоторыми, увы, расстаться: не все захотели или смогли перестроиться. Естественно, требовалось обновление состава, потому и вышел таким неровным первый круг, когда даже известные специалисты футбола не верили, что команда сумеет в конце сезона добыть право на выступление в высшей лиге. Не знаю почему, но большинство из нас верило: сумеет! Учебно-тренировочный процесс был построен так, чтобы отточить пас, улучшить отбор мяча, обводку, удар — основные элементы футбола.

В любой серьезной команде тщательно фиксируется, сколько этих элементов, этих игровых действий выполняет тот или иной футболист в течение матча, а также команда в целом. Например, начав выступать за «Спартак», Георгий Ярцев выполнял за матч 37—40 игровых действий, а к концу сезона — больше сотни! Вся команда начинала с 600—650 игровых действий, а, скажем, в московском матче с «Нистру» из Кишинева таких действий было выполнено больше тысячи.

— Константин Иванович, сказывалось как-либо в работе со спартаковцами то, что сами вы — закоренелый динамовец?

Бесков.

Я профессиональный тренер. Не возникает же никаких вопросов, когда режиссер одного театра переходит руководить творческим коллективом в другой театр… Не хочу убеждать в этом наших ребят, но, может быть, я привнес в их спартаковскую удаль долю динамовской собранности и дисциплинированности. Например, бывали в нашей жизни моменты, когда игры шли очень часто одна за другой, через два дня на третий или через три на четвертый; необходимо было восстанавливать после каждого матча силы, чтобы быть готовыми к следующему. Восстановление лучше и организованнее проходит на спартаковской базе, под наблюдением врача. Конечно, футболистам хотелось поехать после матча домой, побыть с семьей, с друзьями. Но они понимали, что для дела полезнее возвратиться в Тарасовку, и сами, причем охотно, ехали на базу. Сознательный народ! Однако я считал важным сохранить и даже подчеркнуть спартаковский дух, его значение. У команды должно быть свое идейное знамя.

Старостин

. Мне довелось поработать с Константином Ивановичем в олимпийской сборной. Я верю в интуицию и тренерский класс Бескова. Поэтому не вмешивался в учебно-методические, нередко и в тактические вопросы, взяв на себя сугубо воспитательную миссию… У нас впереди еще больше напряженной работы. В высшую лигу мы идем с боевым настроением и постараемся его сохранить. Могу заявить твердо: в первую лигу мы в 1978 году не вернемся!

Отчет об этой встрече опубликован: в «Неделе» № 44 за 1977 год. Третьей частью «недельской трилогии о «Спартаке» стал отчет о встрече в редакции в ноябре 1979 года, напечатанный в 48-м номере.