Моя мишень

Глава 4

Сашок спрашивает в электронном письме, не скучно ли мне в провинции. Город-миллионник для него – село, мой босс в своем репертуаре! Черным по белому прозрачно намекает, что я в любой момент могу прервать свой никчемный отпуск и прилететь в Сочи: он как раз снимает сюжет про игорную зону, уровень сервиса и доступные развлечения. Выходит баснословно дорого, интересно, но меня в каком-нибудь откровенном красном платье на заднем фоне явно недостает.

«Нет, милый, спасибо, мне нужен тайм-аут. Помнишь, о чем я говорила тебе? Увидимся, как и договаривались, в июле. Уверена, у тебя там жара!»

Усилием воли заставляю себя не заходить в социальные сети, не читать комментарии и посты. У меня отдых. Конечно, трешка родителей на седьмом этаже с окнами, выходящими на остановку, – далеко не домик в деревне, но и холодновато пока для досуга на природе. День за днем родные работают, а я отсыпаюсь, готовлю, гуляю и читаю книги. Хожу в кино. Делаю все то, чего хочется именно мне, о такой роскоши долгое время приходилось только мечтать.

До судьбоносной встречи с Александром, – которого за глаза весь наш дружный коллектив любя зовет попросту «Сашком», хотя тот и жутко бесится такому сокращению, – я умирала от избытка свободного времени. Сейчас же мечтаю хотя бы о трех личных часах в неделю. И о свидании. Крошечном таком, совсем маленьком, но настоящем.

– Рита, я ухожу, ключи у тебя есть? – кричит мама из коридора.

– Да, конечно. Хорошего дня, мамуль! – быстро подхожу и клюю ее в щеку. – До вечера.

– Дядя Глеб звонил на днях, папа говорил тебе или снова забыл? Тот узнал, что ты приехала погостить, и пригласил нас на юбилей. Несколько раз настаивал, представляешь! Будет что-то грандиозное! Как и всегда у них, впрочем, – она взмахнула рукой и закатила глаза, мы посмеялись. – В выходные съездим в торговый центр, подберем что-нибудь из одежды.

– Хорошо, сделаем. Только я не уверена, что хочу пойти.

– Из-за Кати? Или Леши?

– Нет, конечно, причем здесь он? – в основном из-за его девушки, конечно.

– Обсудим вечером. Он больше не звонил тебе?

– Нет. Вот один пропущенный, я перезвонила – он не ответил. И тишина. Все, беги, а то опоздаешь.

Наверное, он ошибся номером. А набрать меня снова – причину не нашел. Я думала о нем, но разве это достаточный предлог, чтобы писать чужому мужчине? А идти на день рождения к его отчиму?

Я закрываю дверь на замок, мешкаю, выбирая, отправиться спать или пойти завтракать. Выбираю второе.

Так вот. Мне уже двадцать пять лет а у меня до сих пор не было отношений. До операции – понятное дело, извращенцев в Сибири не нашлось. Да и не хотелось мне с извращенцем. Хорошо бы с обычным парнем, чтобы чувствовал ко мне хотя бы что-нибудь. Потом начались комиссии, обследования, которые привели, наконец, к нескольким пластическим операциям с последующей реабилитацией и работой на камеру. Тяжелый период. Затем мы с Сашком всем объявили себя парой, переименовали его канал в «СашкинуМарго» и начали разыгрывать красивые романтические отношения. Наша легенда была прекрасной: чудовище в моем лице и прекрасный принц, что влюбился в ее зеленые глаза и расшибся в лепешку, чтобы сотворить чудо. На деле же все оказалось прозаичнее: любовь лучше продается. Бизнес.

История одной бедняжки никому не интересна. И вот если эту бедняжку за что-то безумно любят и боготворят – это любопытно и стоит внимания.

Поначалу меня ужасно смущал тот факт, что мы обманываем сотни тысяч людей, но со временем я привыкла и даже вжилась в роль его бессменной верной спутницы. Нужно было вернуть деньги, которые он в меня вложил, отплатить услугой за услугу. Таким образом в свет вышел документальный пятичасовой сериал о моем превращении, с последующим развитием событий на ютубе. Новые выпуски появляются каждые две недели, не считая прочих проектов, на которых мы также зарабатываем.

И все шло хорошо, пока я не устала. Смертельно устала от игры на камеру днем и одиночества ночью.

Недавно мой психолог и вовсе начала бить тревогу. Мне необходимо сосредоточиться на себе и своих потребностях, хотя бы на некоторое время отпустить свою жизнь и просто расслабиться. Иначе… я просто сгорю, как батарейка.

Подруг в этом городе у меня нет, но с одноклассниками мы все же списались и условились встретиться. Я стала инициатором, написала Катьке, той самой, которая Лехина сестра, та создала группу в вотсаппе, кинули клич – больше половины подтвердили, что будут.

Для встречи выбрали один из самых модных клубов, я бы предпочла уютный ресторанчик, где можно поговорить в спокойной обстановке, но в голосовалке клуб вырвался вперед со значительным отрывом.

Пришли в итоге к назначенному времени из шестнадцати человек – пятеро. Причем самые ярые активисты попросту не отвечают на звонки. Трое парней, Вика, с которой мы в принципе даже не здоровались никогда, ну и я. Ребята в первые полчаса накидываются до плачевного состояния, Вика постоянно с кем-то переписывается в телефоне, за что я ее совершенно не осуждаю, так как поговорить из-за громкой музыки все равно невозможно.

Чтобы не грустить, я заказываю себе бокал вина и огромный сет роллов, молча жую, наблюдая развлекательную программу, в глубине души надеясь, что приедет еще хотя бы кто-нибудь! Ну пожалуйста. Раньше меня не замечали из-за уродства, сейчас… – а сейчас-то что не так?

После десяти вечера одноклассники потихоньку начинают отписываться, извиняться. У всех через одного приболели дети, появились внезапные проблемы на работе и так далее. Многих не отпустили в клуб жены или мужья.

Боже, как скучно! Пару раз ко мне подходят незнакомые мужчины, предлагают угостить напитками, но я упорно отказываюсь, а потом корю себя за трусость. Почему бы не надраться и не сделать это хоть с кем-нибудь? Открыть сезон охоты. Получить опыт, которым можно поделиться с подружками. Обрадовать своего гинеколога, в конце концов!

Если бы я могла вот так просто решиться переспать с кем-то, давно бы уже это сделала. Не знаю, сколько лайков под фотографиями мне должны поставить непредвзятые люди, чтобы я искренне поверила в собственную привлекательность.

Поразмыслив о том о сем, я решаю вызывать такси. Возможно, Сашок прав – я теряю в этом городе время.

Леха тоже не звонит. Мы обменялись телефонами, как итог – оставили на мобильных друг друга по одному пропущенному и на этом, в общем-то, все, четыре дня тишины.

Оплатив счет, я мешкаю, прикидывая, сколько оставлять чаевых, как вдруг музыка резко замолкает, в зале включается свет. Перемены настолько неожиданные, что на миг я чувствую себя оглушенной и дезориентированной. Никто ничего не понимает, нам с остальными гостями заведения остается лишь беспомощно переглядываться и пожимать плечами. Из динамиков раздается громкий голос:

– Уважаемые посетители клуба и персонал, настоятельная просьба занять свои места и сохранять спокойствие. Работает наркоконтроль. Мы быстро посмотрим ваши документы, после чего вы вернетесь к общению и своим напиткам. Просим прощения за беспокойство, – договаривает представитель власти таким тоном, словно он просит чего угодно, но не прощения. Я вижу силовиков в черной форме на первом этаже. Человек десять в общей сложности, в масках, шлемах, вооружены до зубов. Проходят между столиками, по танцполу, заглядывают в лица гостей, через одного просят показать паспорт, одному человеку заламывают руки и выводят на улицу.

Вот невезуха! Я, конечно, умирала от скуки и мечтала, чтобы хоть кто-нибудь присоединился к нашей провалившейся встрече выпускников, но явно ведь речь шла не о… наркоконтроле. Теперь сиди жди, пока силовики закончат работу. Широко зевая, я кручу в руках мобильный, находясь в шаге от того, чтобы установить «Лайфграм», как слышу у самого уха:

– Ваши документы, девушка, – мужчина в черной маске смотрит на меня в упор. Огромный, в бронежилете, с автоматом за спиной.

– Мои? – едва ли не теряю дар речи от неожиданности. – Я разве похожа на наркоманку? Эм, да, разумеется, минуту, – торопливо лезу в сумочку, достаю паспорт и протягиваю. Интересно, чем я могла вызвать подозрение? Выпила максимум полбокала вина, мои зрачки в полном порядке, раз уж на то пошло.

Силовик смотрит в паспорт, потом на меня, снова в паспорт, достает рацию и зовет подкрепление. А вот это уже неприятно. Бояться нечего, моя совесть чиста, но почему-то необъяснимое ощущение беспомощности разгоняет пульс, а страх скручивает нутро до тошноты. Пальцы дрожат, когда я дергаю молнию на сумочке туда-сюда. Как я могу противостоять этим людям?

Теперь двое пялятся в мой паспорт, и тут меня осеняет! В обычной жизни я всегда пользуюсь заграном, а российский документ всё не доходят руки поменять, там старая фотография. Именно сейчас мой загран находится в паспортном столе, закончились страницы для виз.

– Это правда я, но до пластической операции, – объясняю, но при этом изрядно нервничаю, – смотрите на глаза.

– Девушка, вам придется пройти с нами, – говорит один из них вежливо, но таким тоном, что отказаться не представляется возможным.

– Уточните, пожалуйста, на каких основаниях?

– До выяснения личности, – заключает он. Я поднимаюсь и под любопытные взгляды окружающих выхожу из зала в коридор, затем в холл, где вовсю хозяйничают оперативники, а напуганный до смерти персонал стоит по стойке смирно.

Вместе с еще одной женщиной и двумя мужчинами нас усаживают в микроавтобус и оставляют вот так сидеть, видимо, в ожидании еще кого-то. Женщина изрядно пьяна и разгорячена, ведет себя неадекватно, судя по всему, она находится на своем месте. Что-то кричит, брызжет слюной, пытается вылазить из автобуса, отдавила мне все ноги. Трижды ее возвращают на место, в очередной раз силовик встряхивает бунтарку так, что она, наконец, затыкается. Мужчину рядом со мной выворачивает наизнанку. Я забиваюсь в угол, понимая, что этот город не просто не рад мне – он меня люто ненавидит. И что-то мне подсказывает, к утру это чувство станет взаимным.

Сумку с телефоном у меня изъяли и бросили на переднее сиденье, но меня осеняет, что они не заметили умные часы на правой руке в форме браслета. Что же делать? Позвонить Сашку? Он в казино за тысячи километров. Отцу? Отвернувшись к стенке, я поспешно набираю номер Лехи, два гудка, он не берет трубку. Тогда я оставляю шепотом сообщение: «Была в «Романтике», наркоконтроль везет в КПЗ до выяснения личности. Можешь помочь? Мне страшно».

В этот момент на место напротив меня не то усаживают, не то зашвыривают еще одного мужчину, на сей раз – с разбитым лицом. Его взгляд безэмоционально скользит по соседям и спотыкается об меня. Широкая улыбка расползается по лицу.

– В этот раз у нас компания приятная! Кто ты, карамелька? Соня золотая ручка?

– Господи. Боже. Мой.

– Иди ко мне на коленки, сладкая. Вот это сиси!

– Рот закрыл, блть! – гаркает тот, что в черной маске, падает в салон и с грохотом закрывает за собой дверь. Благо пассажиры при нем всю дорогу помалкивают, только мужик напротив смотрит на меня неотрывно, да так, что волоски на коже стоят дыбом. Мои глаза перманентно круглые. Я пытаюсь прикрыть руками вырез на платье, но это его лишь сильнее забавляет.

– Свои такие сиси, а? – уточняет. Силовик поворачивает голову в нашу сторону и тот сразу же поднимает ладони: – Молчу, молчу, начальник. Ни слова!

На дорогу уходит минут тридцать-сорок, после чего машина останавливается, открывается дверь. Силовики выгребают пьяную женщину, ее компаньонов. Отмечая, что с моими попутчиками не церемонятся, я поднимаю ладони:

– Я сама! Я сама, честное слово! – и торопливо, по возможности обходя грязь, выбираюсь на свежий воздух. Свет тусклый, смотрю под ноги, чтобы не навернуться, а когда, наконец, поднимаю глаза, вижу в нескольких метрах своего Леху Марченко. О, Господи, спасибо, что он есть! От облегчения колени становятся мягкими, приходится приложить усилие, чтобы не рухнуть к его ногам от счастья.

Алексей разговаривает с мужчиной в гражданской одежде – возможно, оперативником. Его взгляд цепляется за меня, в этот раз он узнает меня мгновенно, кивает, жестом подзывает к себе.

Окружающие не могут сдержать смешков, так резво я стартую с места, устремляясь к своему спасителю. Он обнимает меня одной рукой, а затем – видимо почувствовав, настолько я замерзла, – поспешно снимает куртку и закутывает меня. Тренч остался в клубе, я совсем о нем позабыла.

– Короче, эта была такая ржака, мы охренели, – договаривает начатую мысль опер и закатывается хохотом. Леха тоже смеется, качает головой:

– Трындец, – отвечает. – Ну а чему ты удивляешься? Раскачались – и вперед.

– Ага, не говори. Твоя подруга? – спрашивает опер, кивая на меня. – Дождались.

– Она самая, – Леша делает шаг в мою сторону и покровительственно кладет руки на плечи.

– Здравствуйте, – решаюсь вставить пару слов.

– Вечер добрый. Ладно, еще раз извиняй, очень твоя знакомая подходит под наводку, и документы ее смутили, – окидывает меня быстрым внимательным взглядом. – Просим нас понять и простить, работа такая, – он наигранно разводит руками. Ясное дело, искренних угрызений совести не испытывает.

– Забудем. Ты без претензий? – обращается Марченко ко мне.

– Без, – ляпаю первое, что приходит в голову, лишь бы это приключение скорее закончилось. Мне хочется, чтобы Леха продолжал обнимать меня – в его куртке, конечно, тепло, но лучше бы вплотную к его телу. Все снова смеются, оперативнику приносят мою сумку, тот галантно вручает ее мне, на что я выдаю: «Спасибо, большое».

– Нам пора, буду на связи, – Леха протягивает руку собеседнику, тот пожимает ее, после чего отворачивается от нас и начинает командовать своими людьми. Вокруг суета! Полицейские машины с мигалками и без, горящие фары, кого-то привозят, кого-то увозят, люди в форме, какие-то крики… Жизнь кипит. Я смотрю под ноги, когда мы быстрым шагом покидаем территорию полицейского участка.

– Это ж надо так сильно озадачиться поиском причины для звонка! Просто бы написала, что соскучилась, – говорит мне Алексей, когда мы оставляем позади ужас этой ночи. Шутит? Мне пока что-то невесело. Я даже не сразу понимаю, о чем он, а когда до меня доходит, бросаю на мужчину раздраженный взгляд. Показываю ему свой паспорт в раскрытом виде, он кивает, поджав губы. – Да, я бы тоже зацепился за этот документ. Новый, словно вчера напечатали, хотя дата старая. Фотка будто чужая. Кажется, что лажа.

– Спасибо, что так быстро отреагировал. Я просто в шоке, – говорю ему. – Они имели право так поступить? Я могу потребовать компенсацию морального вреда?

– Первый раз? – спрашивает он.

– Надеюсь, и последний.

– Ты случайно попала, помурыжили бы до утра и отпустили.

– «Помурыжили», – повторяю я мрачно.

– Испугалась?

– А ты как думаешь?

– Да, неприятненько. Ты, кстати, с кем была в клубе?

– С одноклассниками. Катька не приехала, не переживай. Загребли только меня.

– «Загребли», – посмеивается он, жестом предлагая сесть в машину.

– Этот город меня презирает, ему не нравится мое лицо, каким бы оно ни было, – страх практически отступил, я чувствую злость и обиду, мне хочется рвать и метать. Или плакать. Это так несправедливо!

– Мне кажется, для личного опыта каждый человек хотя бы раз в жизни должен скататься в обезьянник, – пожимает плечами мой невозмутимый собеседник. Я вздыхаю и откидываюсь в удобном кресле.

– Выглядишь уставшим, у тебя все хорошо? – спрашиваю, немного успокоившись. Мы уже подбираемся к моему дому. Печка приятно согревает колени, но я все равно продолжаю кутаться в его куртку. Не представляю, как он умудрился так быстро выяснить, куда меня везут, и приехать раньше моего сопровождения. Либо находился поблизости, либо летел хорошо за сотню, благо ночь, и дороги свободные. От благодарности отмахнулся, дескать, ерунда, но мне отчего-то кажется, что он остался должным тому оперу.

– Все нормально, я и правда замотался. Со смены только вот вернулся, глаза слипаются. Высотники с ума посходили, весь день карабкались в, мать его, – вертолет(!) и спускались оттуда, башка гудит, на руках мозоли, – он морщится и потирает пальцами. – Если бы еще хотя бы раз этот навык в черте города пригодился.

– Может быть, все впереди?

– Надеюсь, нет. Чтобы вертолеты подняли, что-то серьезное должно случиться.

– Выходит, ты тоже как-то связан с наркоконтролем?

– Нет, я же в СОБРе, наш отряд ответственен за немного другое, но за «этими», – неопределенно кивает в пустоту, брезгливо скривив губы, – тоже иногда выезжаем. Раз на раз не приходится. Извини, что так вышло. Проколы случаются, жаль, что именно в этот раз. Насмотрелась, – кажется, он мне сочувствует. Ого!

– Да ладно, я отдышалась уже. Все понимаю. Расскажи, у тебя не было проблем с трудоустройством после армии? До меня только сейчас дошло, что звания-то не засчитываются.

– Засчитываются. Как уволился из армии майором, так и восстановился в полиции.

– Майором? Да ладно. Так быстро?

– В горячих точках идет льготное исчисление выслуги лет. Этого тебе отец не рассказывал? Только про хулиганские выходки? – подмигивает, вызывая у меня улыбку.

– Получается, ты воевал? На самом деле? А где? В Сирии?

Он поглядывает на меня, хитро улыбается:

– Любопытная какая.

– Ты меня только что вытащил пьяной из обезьянника, какие у нас после этого секреты?

– Я же закончил школу снайперов – естественно, воевал. Не за стрельбу же по банкам мне дали майора в двадцать семь?

– А, – я прикусываю губу. За ликвидацию террористов, не за банки. У него своя собственная история. Стыдно, но все эти дни меня волновало только наличие Ники в его жизни. Кажется, пришло время действительно важных вопросов. – Это очень тяжело, я даже не представляю себе.

– И не надо. Это такая работа… – он морщится. – Знаешь, вечно в грязи, практически всегда в одиночестве, максимум в паре. Задрало. Теперь у меня не жизнь, а сказка. Работаю, чтобы не заржаветь.

– Денег много нарубил?

– Надо? Хер пойми, куда столько девать. Отсыплю без проблем.

– Семью заведешь, счет в банке только пискнет.

– Да, начальство требует жениться. Если в армии этого не допускалось, здесь прям давят сверху. Слушай, ты мне кофе сваришь так, чтобы родителей не разбудить? – он трет глаза. – Или это совсем неудобно?