Моя ненормальная (СИ)

Но я сижу. Тихо, как мышка, глотаю горькую слюну. Давлюсь ею и не могу пошевелиться.

Куда идти? За окном темнеет, у меня нет одежды даже, я уже молчу о деньгах. А чтобы добраться до своего капитала, мне нужен паспорт.

И самое главное — у меня не осталось сил.

Нужна просто передышка. Немного времени, чтобы выдохнуть, восстановиться.

Беру подушку с середины дивана и укладываю под голову. Подтягиваю ноги к груди и фокусируюсь на белоснежной двери ванной комнаты.

Там Евгений.

Парень, который обещая меня защитить в лучшем случае умрёт, а в худшем…

Не чувствую мягкости дивана, дано привыкла спать на тонком матраце на холодном полу.

Внутри наполняюсь внезапным чувством, о котором я уже и забыла.

Оно было когда-то очень давно, и я знаю его определение, но до жути боюсь прочувствовать. Дать волю, отпустить себя. Оно, смешиваясь с другими расползается по телу, заполняет проплешины и убаюкивает.

Покой, вот его название. То, чего у меня не было долгие-долгие дни, недели, месяцы…

Когда ты можешь лечь спать не боясь, что кто-то войдёт и захочет почесать об тебя кулаки, или ещё хуже…

Закрываю глаза на секунду, а открыв понимаю, что лежу в другом месте.

— Тише, — словно убаюкивает. — Спи, принцесса.

Аккуратно укладывает на кровать и укрывает одеялом, но не уходит. Садится рядом и смотрит. Замираю в тёплом коконе, безотрывно смотрю ему в глаза.

И мне впервые хочется, как в детстве, повиснуть на шее и всё рассказать. Найти защиту, как когда-то у мамы находила. Указать на обидчика, чтобы с ним разобрались. Вот только он не мама, хоть и пытается защитить.

Я разрываюсь на части. Делю себя осознанно — одна часть, та что прошла всё, что выпало на мою долю, стискивая зубы молчит. Вторая же, забившись в уголок рыдает и просит выпустить её, довериться Евгению.

— Раз ты не ушла, принцесса, значит будет по-моему, — не дышу слушая. — Можешь мне не рассказывать, я всё равно узнаю. Спи.

Закрываю послушно глаза и об одном молю — уходи!

Не сможешь ты узнать ничего. Все данные сожжены, а то что было в сети, я подчистила. Больше не существует Король Адамины.

Но ты попробуй…

Неожиданный гость.

Босыми ногами шлёпаю по полу, руками удерживаю ворот халата. В квартире тихо, как в склепе, лишь настенные часы отбивают минуты.

На душе неспокойно, хочется приложить подорожник, как в детстве и унять неприятные ощущения. Но это не поможет…

Где Евгений?

Открываю одну дверь за другой, напоследок оставляя ванную комнату и кухню, но его нигде нет. Шарю глазами по поверхностям…Записки тоже не оставил, только остывший завтрак на столе.

Сажусь на высокий стул и жадно жру глазами тосты с клубничным джемом, авокадо и яичницу. Первая же ложка встаёт по поперёк горла, остальные насильно запихиваю. В какой-то момент понимаю — хватит, иначе унесу всё съеденное в унитаз.

На автомате мою посуду, раздумывая что делать дальше. Жить в страхе быть пойманной? Избитой?

Не могу и не хочу.

Власть мне тоже не нужна, но чтобы от меня все отстали необходимо по закону передать её приемнику.

Брожу тенью по квартире, пока не подхожу к выходу. Идти мне некуда и не зачем. Сейчас необходимо прийти в себя и выстроить стратегию. Идеальным был бы вариант, дождаться дня рождения и собрать совет.

Вынести доказательства на всеобщее обозрение и казнить прилюдно Самсонова. Но пока этого сделать не могу. Не все люди были преданы отцу, а если выйду по незнанию на предателя, тот сразу же отдаст обратно в лапы твари.

Второй шанс я не профукаю!

Использовать Евгения не честно и не разумно, но и идти мне некуда. Осталось чуть-чуть и завещание вступит в полную силу. Вот тогда…тогда польются реки крови. Моих врагов! Поворачиваю внутренний замок и дергаю дверь. Закрыта.

— Он закрыл меня… — ошарашено смотрю на полотно. Дергаю ещё раз. — Он закрыл меня!

Будто умалишенная дёргаю ещё пару раз, но эффект тот же.

— Он идиот? — говорю в слух.

Пробегаюсь глазами по тумбочке, нахожу скрепку и монету. Этого достаточно.

Присаживаюсь на корточки, кручу из скрепки нужную фигуру и принимаюсь за дело.

Когда я была маленькой, Игорь всегда брал меня на тренировки. У богатеньких деток это были танцы и музыкальные школы, у меня же стрельба и вскрытие замков. Проще всего мне давались карманчики. Щипачом меня назвать ни у кого не повернётся язык, но, по сути, так и есть. Я щипач люкс класса. Если надо вытащить что-нибудь из кармана собеседника так, чтобы он не понял, то это ко мне.

Вскрытие замков для меня была целая наука, которую я ненавидела, как и все дети. Теперь же я мысленно благодарю отца за то, что настаивал на обучении.

Пара ловких движений и слышу заветный щелчок. Нажимаю на ручку и открываю дверь…

— Ого, а ты не так проста, как кажешься, — по ту сторону порога стоит рыжая девушка с ключом от двери.

От той, которую я только что открыла. Твою ж мать…

— Привет, Адамина.

Застываем друг напротив друга. В голове полный трэш, мысли напоминают клубок змей, и в данный момент я слышу только их шипение.

Кто она? Откуда знает моё настоящее имя? Что она здесь делает? Её Самсонов подослал?

Хватаю за руку и превозмогая боль в рёбрах, беру на удушающий.

— Кто ты? Как меня нашла? — сжимаю крепко в тисках её горло.

— Оу, потише, меня зовут Ева, я подруга Жени, — ослабляю хватку, но не отпускаю, так и топаем в гостиную слипшиеся. — Ты меня не помнишь, наверное, я была в больнице.

— Не помню, и Евгений не говорил, что мы ждем гостей, — отпихиваю девушку и она кулем падает на диван.

— А он и не знает, что я здесь. Ты присядь, — кивает на кресло напротив. — Нам есть о чём поговорить.

— Не думаю, — отрезаю, но всё же коряво сажусь в кресло. Ноги от слабости едва держат.

— А я другого мнения. Чтобы ты не думала, что я тебе враг, расскажу с самого начала. Меня зовут Ева, веду отдел кибербезопасности нашего президента, и я подруга Жени. Твои тайны давно уже вытащены из мировой паутины и собраны воедино в моём компе. Я получила данные сразу, как Матвей, Артём, Антон и Женя залезли в поисках твоей персоны в сеть.

— Даже так?

— Угу. Если честно в твоей истории масса пробелов и я не до конца понимаю, что именно ты скрываешь, но очень хочу узнать.

— Зачем?

— Скажем так, хочу помочь другу.

— Другу?

— Евгению.

— И теперь зная что-то обо мне будешь шантажировать?

— О, нет! — отмахивается улыбаясь. — У меня в этой игре другие планы. Я подтёрла все данные о тебе, теперь они только у меня. Даже мой жених не найдёт ничего.

— Для чего тебе это? На помощь другу совсем не тянет, — вот не верю ей совсем. Я вообще рыжим не очень доверяю.

— Помогать, Ада. Можно же сокращённо называть тебя? — киваю, так на самом деле привычнее. — Ваши разборки с Самсоновым и остальными меня не интересуют, а вот отношение Жени к тебе очень даже.

— Не понимаю.

— Евгений, единственный из всех нас более прагматичен и циничен, если можно так сказать. Ко всему относится обдуманно и взвешенно. И вот, что самое интересное, — не-а не нравится мне эта рыжая, но улыбается она красиво. — Всё, что касается тебя…его поступки…не поддаются логике и обсуждению. С тобой он другой и мне интересно куда это может завести. И пока я буду помогать тебе…Сколько времени тебе надо, чтобы решить свои проблемы?

Поверить ей на слово? Я даже Игорю и отцу не верила, а здесь какая-то деваха пытается убедить в чистоте своих желаний и действий.

Допускаю, часть правды в её словах есть. Возможно, она действительно подруга Евгения. И может я не сильна в дружбе, поскольку водить её не с кем было, но разве так поступают? За спиной друга вести игру?

— Времени на что?

— На то, чтобы собрать совещание, или как это у вас называется? Совет?

Если минуту назад ещё сомневалась, то теперь уверенна, она знает правду. Не всю, естественно, но многое.

— Решайся скорее, — демонстративно смотрит на часы. — Через полчаса в квартире будет ад и только от твоего решения будет зависеть — сгоришь ты в нём или нет.

Воскрешение.

Ответить я не успеваю, потому что ад начинает вовсе не через полчаса, а сию же минуту. Замок на входной двери щелкает и мы одновременно поворачиваемся в ту сторону.

— Быстро же ты, — бросает хмурый Евгений, глядя на рыжую.

— Я решила заскочить, привезти Аде вещи, ты же сто процентов о них даже не вспомнил, — как ни в чём не бывало, отвечает девушка. Округляю демонстративно глаза и поднимаю бровь. Вещи? И где же они? — Только их надо из машины забрать.

Евгений проходит по комнате с коробкой в руках, ставит на стол и поворачивается к нам.

— Ты её в ваш ковен не агитируй, она с нами ненадолго, — буравит тяжелым взглядом, а мне почему-то от его правдивых слов обидно становится, — Ключи давай, пакеты занесу.

И только за парнем закрываются двери, как рыжая достаёт телефон и быстро-быстро что-то печатает.

— Ну? Что решила? Помощь нужна?

— А если нет? — не соглашаюсь. Привычка не доверять людям взращивалась с молоком матери.

— Давай обрисую. Знаешь, что это? — кивает на коробку, которую принёс Евгений.

Знакомый логотип известного бренда гаджетов привлекает моё внимание.

— Комп. А в лифте ещё трое наших везут всё остальное, — поворачивает ко мне экран смартфона и я вижу кино с участием трёх парней в кабине лифта. А она молодец.

Улыбаясь, нажимает на кнопочку и поворачивается ко мне.

— Пусть посидят пока мы поговорим.

— Ты остановила лифт?

— Угу. Так вот, Ада, мой жених, Матвей, он…неплох в паутине, но не так хорош, как я. А всё это, — обводит наманикюренным пальчиком стол с коробкой. — Для того, чтобы раскопать инфу о тебе. Они её, конечно же, не найдут…пока.

— Шантаж, — хмыкаю.

— Да, блять, — закатывает красивущие глаза. — Я помочь хочу! Они будут рыть сами, если не получится пойдут к моему отцу, а там даже я тебя не спасу. Он в сети и мёртвого найдет. Не хочешь! Как хочешь!

По-детски отворачивается и надувает пухлые губы.

Ловлю себя на мысли, что разглядываю её. Восхищаюсь. Потому что красивая, изящная, женственная. Не тягаться мне с ней. Я сейчас даже бомжу фору дам. Женственность умерла вместе с мамой, дальше меня воспитывали, как бойца.

— Хорошо, — делаю вид, что сдаюсь.

Естественно, посвящать дамочку не собираюсь, но потянуть время с её помощью можно, а там недалеко день рождения и совет.

— Отлично! — хлопает в ладоши, нажимает на телефон и через пару минут входная дверь открывается опять.

— Привет, — здоровается блондин и не выпуская коробку из рук целует рыжую.

Красивая пара…

Дальше заходят ещё пара парней во главе с Евгением. Все симпатичные ничего не сказать. Эдакая четвёрка красавчиков, от которых крышу уносит. Только мне моя крыша дорога, поэтому держу её двумя руками. Ошибка в моём мире равна жизни.

— Знакомься, — Евгений называет каждого и тычет пальцем. — Матвей, Антон, Артём. Мои друзья.

— Спасибо, — говорю вместо приветствия. Наконец-то вижу всех спасителей и не могу не поблагодарить.

Реакция на простое слово поражает. Они кривовато улыбаются, стесняются что ли?

— Пустяки, — произносит Матвей.

— Не скажи. Не каждый рискнёт, а вы рискнули. Если бы вас поймали, то убили бы без раздумий.

— Но нас не поймали, а я ужасно хочу жрать, — говорит Артём. — Где там Мышка?

Набирает кого-то, в гостиной повисает тишина, все смотрят на парня.

— Мышка, ну вы где? — с той стороны отвечают, парень улыбается. — Сейчас спущусь помогу. — идет к двери, на ходу бросая. — Спущусь, а то не утянут.

Пока Артём ждёт какую-то Мышку, в квартире кипит работа. Трое друзей распаковывают технику и составляют столы.

— Идём, — берет меня за руку рыжая. — Пока Мышка не пришла, приведем тебя в порядок.

В спальню иду озираясь. Между лопаток свербит, то и дело поглядываю на занятых молодых людей. Ловлю то взгляд Евгения на себе, то Антона.

— Вещи брала на глаз, если не подойдут закажем новые, но пока придется походить в этом, — раскладывает одежду.

Беру зауженные джинсы и боди с каплевидным вырезом на груди.

— Я отвернусь, — быстро тараторит девушка, неправильно истолковывая моё замешательство.

— Да я не стесняюсь тебя, — спокойно отвечаю. — Просто…а бельё случайно не захватила?

— Точно! — спешно выходит, а возвращается уже с маленьким пакетиком в руках. — Держи.

— Вот не пойму я вас, — размышляю вслух. — Вы всегда такие?

— Какие? — не поворачиваясь.

— Участливые. Дружные что ли.

— Ты про нашу банду?

— Угу.

— Всегда.

— У нас у каждого своя история. Нам парни тоже помогали, больше, конечно, Тёма, а так…когда у Мышки были проблемы каждый внес свой вклад, и у Тохи тоже. Это я их бандой называю, а так мы-семья, Адамина.

— Ада, — перебиваю.

— Хорошо, Ада, так Ада.

— Я готова, — застёгиваю джинсы.

С размером рыжая угадала. Посмотрев на себя в зеркало, выдохнула.

— Ну, теперь я определенно выгляжу лучше, чем бомж, — выношу вердикт самокритично.

— Это потому что мы ещё не закончили. Садись, — приказывает, кивая на стул. — Воскресим тебя мумия.

— Грубо, — я почти обиделась.

— За то правда.

За дверью слышны девчачьи голоса. Машинально поворачиваю голову и тихонечко охереваю. В комнату входят ещё две девушки. На лицах счастливые улыбки, лучезарные, сногсшибательные.

— Знакомься поближе, — берет на себя роль хозяйки Ева. — Это Мышка — Юля, это Кира, может видела её выступления? Она фигуристка, серебряный призер чемпионата…

— Прекрати, — останавливает блондиночка. Вот с ней я бы могла подружиться. Сразу чувствуется в человеке борец живущий внутри, и пусть мы с ней в разных жизненных категориях, но к таким тоже уважение откликается.

Выступлений фигуристки я, естественно, не видела. В то время как она катала, я сидела в подвале. Не до спорта было. Слава Богу ответа моего никто не ждет, а девушка по имени Юля и вовсе перетягивает разговор в другое русло.

— Что вы делаете? — на пуфик присаживается девушка похожая на куклу. Вся такая миниатюрная и красивая, что хочется поставить её на полочку и пылинки сдувать.

— Мы хотим из Ады сделать красавицу.

— О, я помогу!

И спустя минут сорок не узнаю себя в зеркале. Мои колтуны мало того, что расчёсаны, так ещё и были выпрямлены. Ссадины и синяки затушевали с помощью тонального крема, глаза подведены, а губы покрыты матовой телесного цвета помадой.

— Ну, вот! — коварно улыбается рыжая в отражении зеркала. — Красотка!

— Ты права, — поддерживает Кира.

— Готова? — с нетерпением спрашивает Юля.

— К чему? — не разделяю их радости.

— К взрыву мозга, — улыбаются все трое.

Мы выходим как раз в тот момент, когда парни замучавшись нас ждать распаковывают доставленную еду и накрывают самостоятельно на стол.

Своим весёлым смехом девушки привлекают парней. Все как один поворачиваются в нашу сторону и затихают.

Останавливаюсь окруженная свитой из трёх красоток, сковываю кисти рук в замок. Мне неудобно под пристальным вниманием. Отвыкла от этого. Вот надменный, похотливый взгляд для меня норма, а вот такой… удивлённый, восхищённый с маленькими искорками в глазах…в новинку.

Евгений…

Второй день у меня не квартира, а проходной двор. Но я сношу молча, сам захотел — сам терплю.

Матвей выискивает всю возможную информацию на Король Виталия и его дочь. Пока особо ничего не нарыл, лишь поверхностная, обтекаемая информация. Редкие фото, и квитанции оплаты налогов. Если так посмотреть, то прям порядочная семья, исправные налогоплательщики, мать их.

Вот только я знаю, что всё не так. И до правды доберусь в любом случае, с её помощью или без. Отец, как и обещал помогает на пределе своих возможностей. И дело Самсонова уже почти готово. Он многим дорогу перешел за эти года. Из ниоткуда появились свидетели преступлений, а так же доказательства по двум нераскрытым убийствам. Даже знать не хочу откуда и как, меня не касается, главное результат. Самсонов должен сидеть за решёткой.

Выдыхаю злость, которая вспыхивает стоит мне только вспомнить этого пидораса. И сразу глазами ищу принцессу.

Ада весь день сидит на диване, ковыряется в планшете. Изредка отвечает на телефон, который дал ей для связи с ковеном. Евка затисалась со старта в подруги. Ничего не имею против в принципе, если бы не одно но, рыжая умеет попадать в неприятности почти наравне с Адой. А вдвоём — они ядерная смесь…Береги, Боже, меня и Матвея…

— Жек! — зовёт тот кого только вспомнил. — Смотри.

Тычет в экран. Залипаю. Сначала нихрена не могу разобрать, какие-то окна беспорядочные и вечно движущийся курсор, а потом начинаю читать…

— Твою ж…

— Тише будь, — тут же реагирует друг.

«На совете вы обязаны меня поддержать. Мой отец многое для вас сделал, так же вы прекрасно знаете, что подготовил он меня на высшем уровне. Я смогу возглавить…» Отвлекаюсь от экрана и смотрю на девушку. Ада сосредоточенно порхает пальчиками по экрану, при этом сексуально закусив губу. Бровки вразлёт хмуро сведены к переносице, интересная такая…Маленькая принцесса.

— Ты можешь от его имени ответить? Надо узнать, когда этот гребанный совет, — тихо спрашиваю Матвея.

— Могу, но он увидит это сообщение.

— Чёрт.

— Погоди, сейчас они закончат переписку, и я смогу вклинится.

Ещё некоторое время Ада переписывается с неизвестным. Напирает на него, давит могуществом отца и правом приемничества. После фыркнув вслух, отбрасывает гаджет и смотрит в одну точку.

— Пиши, — подгоняю друга. — Ему пиши, что просишь встречу сегодня вечером. У неё спроси, где и когда будет совет.

Матвей быстро накидывает сообщения, я же наблюдаю за девушкой.

Я в принципе почему-то часто подвисаю на ней. Она интересная. Я бы сказал — разная. Особенно сейчас, когда не оглядывается постоянно по сторонам, не нервничает на пустом месте и больше доверяет мне. Или делает вид…

Откормить за три дня, конечно же не реально, но уже то, что она передвигается без постоянного сморщивания маленького носика, говорит о том, что чувствует себя лучше.

Если честно, меня слегка размазало её появление в компании девушек моих друзей. Ей безусловно шла одежда и укладка, но разнесло меня не поэтому. Она так гармонично смотрелась среди них, это как принять в семью потерянного родственника. Просто знаешь, что он должен тут быть. На своём месте.

Возможно, после всего мы останемся друзьями. Я не против, но до финиша ещё далеко, всё только начинается.

— В десять неизвестный будет на кладбище, — вытягивает меня из фокуса друг.

— На каком, блять, кладбище?

— Не знаю, — нервно отбивает Матвей. — На каком кладбище они могут встречаться?

— Узнай где похоронен её отец.

И пока друг ищет инфу, я иду следом за Адой. Вхожу в её комнату без стука и застываю.

Девушка, стоя ко мне спиной, стягивает кофту. Кучерявые пружинки красивых волос россыпью укрываю хрупкие плечи. Отбрасывает ткань в сторону и тянется, словно кошечка.

Давай, Жека, двигайся! Чего застыл истуканом? Не видел тело девушек?

Видел. Конечно, видел. Может быть и покрасивее, но в этой что-то не так. Даже описать трудно. И дело не в маленькой татуировке свернувшегося в бублик дракончика на её спине. Выступающие острые лопатки, молочная кожа и тонкая талия выбивают все мысли из головы. Стою в проёме и молча глазами хаваю по кусочку её тело.

— Бля… — прикрываю глаза.

Ада взвизгивает и поворачивается ко мне.

— Ты чего пугаешь?

Открываю глаза и первое что вижу, это ажурный чёрный лиф, скрывающий небольшие холмики. Сглатываю рефлекторно.

Она не старается прикрыться. Вообще не стесняется. Стоит прямо и смотрит мне в глаза, а я как дебил малолетний, который только увидел девчачью грудь, пялюсь на неё.

— Воронцов, мои глаза выше к югу, — с трудом отрываюсь и поднимаю глаза.

На лице ехидная ухмылка. Уголки пухленьких губ приподняты вверх, а в глазах озорные огоньки.

— Уже язвишь? — прочищаю горло. — Значит идешь на поправку.

— На мне, как на собаке, — бросает небрежно и подходит к шкафу.

Перебирает задумчиво вещи и достаёт черный худи.

— Куда-то собираешься?

— Нет, замёрзла.

А врать не хорошо, принцесса. Тем более, когда не умеешь этого делать.

— Ты что-то хотел? — надевает стоя прямо передо мной. Миллиметр за миллиметром скрывая своё хрупкое тело.

— А-а-а, да. Я отъеду ненадолго. Ужин заказал, примешь доставку. Меня не жди.

— Хорошо, — отворачивается и спокойно складывает вещь, что недавно бросила на кровать.

Не нравится мне её поведение, будто не она минут десять назад, торговалась, боролась за свою жизнь с неизвестным. Она так много скрывает и я не знаю, хочу ли всё знать.

Может, действительно стоит посадить Самсонова и отпустить её. Пусть дальше сама крутится. Судя по переписке, девчонка вполне самостоятельная.

— Ну, что? Погнали? Я всё узнал, — разминаясь спрашивает Матвей.

— Я еду, ты остаёшься дома.

— Одного не пущу, хрен его знает кто там, — благоразумно.

— Я позвоню Тёмычу. А ты, посиди в кафе напротив дома. Понаблюдай.

— С чего бы? — подходит ближе. — Думаешь сбежит? Ты же двери запрёшь. Кодовый замок, что я поставил, надёжный. Да и ключ по спец заказу, Жек, его хрен вскроешь. Не загоняйся.

— И всё же, сделай, как прошу.

— Ну, окей. Хоть пожру по-человечески.

Расходимся в разные стороны. Я на парковку, друг в кафешку. Топлю педаль в пол. Рулю в сторону Тёмыча. Как и обещал Моту, один на встречу не еду.

В ночной темноте, на перекрестке вижу силуэт. Торможу и жду пока сядет.

— Светиться будешь перед этим чуваком? Или так посидим, посмотрим на него, — задаёт правильный вопрос Артём.

— Сам об этом думаю. Боюсь всё испортить. Как думаешь, что это за совет?

— Бандюков, наверное, — пожимает плечами.

Телефон экрана загорается в тот момент, когда я выруливаю на дорогу к кладбищу. На экране фото Матвея. Принимаю вызов и ставлю на громкую связь.

— Да, бро, — говорю громко.

— Ты знаешь, Жек, думаю пора менять замки. Твоя королева Ада свалила из дома, — с налётом восхищения в голосе говорит Матвей.

— Блять! — не сдерживаюсь. — Двигай за ней!

Доверенное лицо.

Состояние организма на пределе. Из-за пульса в ушах не слышу собственных шагов.

Мысленно благодарю небеса, что так всё случилось. Пусть рыжая и не моя подруга, а Евгения, но без её помощи, не смогла бы выйти на Дроздова.

В совете есть чёткая иерархия, и если мой отец, а теперь Самсонов, занимал первую позицию, то Дроздов вторую. Несколько лет назад он на сто процентов был предан Бесу, моему отцу. Изменилось ли его отношение я не знаю, но буквально через несколько минут всё станет ясно.

Чёрная толстовка скрывает мои кучерявые светлые волосы и половину лица. Ева предлагала поехать со мной, но я отказала. Какой бы бойкой эта девушка не была, встреча с одним из лидеров группировки по поставке оружия точно не для неё.

В переписке я устанавливала время и место, но по опыту и обучению Елисеева знаю, что устроить ловушку имея те ресурсы, что у Дроздова Никиты можно в рекордные сроки. Именно поэтому прихожу на место одна и на час раньше оговоренного времени.

Пока исследую периметр заброшенных доков, в голове выстраиваю свой вступительный монолог. Общаться с такими, как Дроздов Никита Сергеевич надо уверенно и безусловно авторитетно. По-другому, хищник почувствует твоё слабое место и совершит атаку, глазом не успеешь моргнуть.

Я обошла все возвышенности и ничего стоящего не увидела. Ни смотрящих, ни снайпера…А это значит лишь одно — меня не воспринимают всерьёз.

Спускаюсь с искусственно насыпанного холма к сооружению. Вздрагиваю от странного звука, будто чьи-то шаги за спиной. В руке сжимаю кухонный нож, честно стыренный из кухни Евгения…

Резко поворачиваюсь, но взгляд пронзает лишь темноту.

— Дыши глубже, Ада, — даю себе наставление.

Нервы ни к чёрту. Все навыки растеряла.

Спрыгиваю на бетонное покрытие и втянув голову в шею, пробегаю под фонарём к приоткрытой двери.

Огромный ангар сейчас пустой, лишь в самом конце пара блоков лежит. Вот за них то я и спрячусь.

Время тянется медленно, но меня устраивает, за это время отмечаю и прокладываю пути отступления, на случай если Дроздов прогнулся под Самсонова.

Гулкие множественные шаги заполняют тишину ровно в назначенное время.

— Зря мы сюда приехали, — этот мужской голос мне не знаком. — Даже если это и Адамина, что вряд ли, Ник. Думаешь Самсонов оставил бы её в живых? А если она жива, то точно на цепи сидит! Это подстава.

— Завались уже, Дым, — раздраженно рявкает знакомый голос.

— А если это проверка Самсонова?

— Значит, мы тут все сдохнем, — подглядываю за ними в щель. Они остановились ровно посередине ангара. — Но, если Ада жива, и есть возможность скинуть этого упыря, я её не упущу.

— Добрый вечер, — выхожу из укрытия и сразу же мужчины замолкают. — Рада тебя видеть, Ник.

— Адамина, — выдыхает с облегчением. — Значит, жива.

— Как видишь. Едва успели вытащить из лап упыря, как ты выразился.

— Значит, правда, что ты с ним была не по собственной воле?

— Хм…Я не принимаю наркотики, и столько алкоголя не пью, чтобы быть с Самсоновым по собственной воле. Но я не для этого тебя сюда позвала.

Кивает. Ждет оглашение моего решения.

— Выйдите, — приказываю парню, стоящему рядом с Ником и двум охранникам.

Впечатлённые моим приказом в первую секунду дергаются, но тут же замерзают на месте и смотрят на своего хозяина. Ник кивает и парни уходят оставляя нас один на один.

— Я хочу забрать своё по праву! — оглашаю то, что и так понятно. — Но для этого мне нужна помощь совета.

— Ты не поверишь, но я тоже хочу, чтобы у руля была ты, а не этот подонок. Вот только…большую часть совета Самсонов подмял под себя. А ещё… заручился связями в политических верхах. Теперь к нему просто так не подобраться.

— Послезавтра завещание потеряет силу, так как мне стукнет двадцать два. Я вправе буду руководить не только компанией отца, но и всем остальным. Включая совет.

— Не всем понравится, что ими руководит девчонка.

— Конечно, вот только выбора у них нет. Всё имущество переходит мне по праву. И то, что у меня есть на Самсонова… — замолкаю, решая стоит ли говорить Дроздову всю инфу. — В общем, от тебя необходим сущий пустяк, на самом деле. Где и во сколько будет совет я знаю, но пройти сквозь толпы охранников, которые меня не знают, вряд ли смогу. Поэтому в день совета, ты меня заберешь и проведешь.

— Как скажешь, — выдыхает. — Но ты должна понимать, что Самсонов тебя там будет ждать.

— Знаю.

— Готова рискнуть жизнью?

— Я…у меня кроме неё, Ник, ничего не осталось. Мне не за что бороться, только возмездие над Самсоновым. И если надо будет рискнуть, то я готова.

— Это суицид, Адамина. Давай сделаем по-другому без твоего участия.

— Как?

— Данные, что у тебя есть, озвучить и показать могу я. Мне поверят. Мы запишем твоё видеообращение, тебя же спрячем понадёжнее.

— Я должна присутствовать на совете, — категорично машу головой.

— Я могу быть твоим доверенным лицом, — возражает, но я не соглашаюсь, естественно.

Доверие надо заслужить, а пока единственный кому могу довериться…

— Я буду доверенным лицом Адамины, — с шипением выплёвывает каждое слово…Евгений.

Вскакиваем с блока одновременно с Ником. Смотрю на приближающихся парней и нервно сглатываю. Как они меня нашли? Как?

В глазах Евгения черти пляшут, его злость идет впереди него. Кожей ощущаю её и тот гнев, что плещется в глазах. Руки сжаты в кулаки и мне почему-то кажется, что он сейчас представляет в них мою шею.

— Женя… — выдыхаю в шоке.

— Это кто? — хмурит настороженно брови Ник.

Только сейчас понимаю, что Ник чем-то похож на Евгения. Такой же высокий, подкаченный и взрывной. Два особо опасных человека в одном помещении — это беда. Даже, можно сказать — катастрофа.

— Это Евгений, — судорожно прячу руки в карманы штанов. Они дрожат от вибрирующих внутри меня эмоций.

В смятении пытаюсь разложить их по полочкам, понять, что испытываю, но едкий страх не даёт этого сделать.

Да, блять! Чего я боюсь? Ни Ник, ни Евгений меня не обидят, в этом я уверенна, тогда почему я чувствую панику, которая топит мозг и не даёт здраво мыслить?

И только я вижу, как быстрым движением Никита выхватывает из-за пояса револьвер, тут же понимаю, какая природа у моего страха…

— Нет! — встаю между ними. С ужасом смотрю в лицо старого знакомого и осознаю, что паника топит меня из-за Жени. Я боюсь, что он пострадает в моей войне. — Евгений и парни спасли меня. Вытащили из лап Самсонова. Вылечили…

— Это не показатель, — цедит тихо мне в лицо Ник.

В момент парень изменился, черты лица заострились, всё тело напряглось и приняло боевую стойку.

— Для меня, показатель. Ни ты, ни кто-либо другой из совета, даже не удосужился узнать где я. Помочь мне. А он смог, поэтому опусти свою пукалку и успокойся.

— Самсонов говорил ты путешествуешь по миру, пытаешься оправится после смерти родителей.

— Не пиз… — обрываю себя, выдыхаю. — Никит, ты сам себя слышишь? После смерти родителей, первое время я даже выходила с этим уродом на мероприятия. Под конвоем, с кучей датчиков, чтобы не сбежала. А потом…раз и пропала и никто из вас не кинулся искать меня! Поэтому спрячь нахрен свой пистолет, пока я его не затолкала в твою задницу, блять!

Не хотела вываливать это, тем более в присутствии Евгения, но кажется, пришло время рассказать всё.

Медленно поворачиваюсь к Евгению лицом и застываю. Четыре дула пистолета направлены в мою сторону.

— Ада, иди ко мне, — спокойно просит Женя.

Теряюсь на секунду от увиденной картины.

Почему-то этих красивых ребят я представляла в виде отвязных мажоров, и оружие в их руках никак не вяжется с придуманным образом. Но по сосредоточенным лицам понимаю, каждый из них знает, что делает.

Стараясь не делать резких движений, иду к парням и лишь равняюсь с Женей, как он тут же хватает меня за руку и заводит за спину.

— Уведите её, — говорит Матвею и Артёму.

Отмечаю, что Антона в этот раз с ними нет.

Меня подхватывают как пленницу под руки и ведут к выходу. Поворачиваясь, вижу, как Евгений подходит вплотную к Нику и что-то говорит.

— Глупая ты, Ада, — говорит Артём.

Вопросительно смотрю на Юлиного парня, жду продолжения.

— Жека хочет тебе помочь, и чтобы ты понимала, выбора у тебя нет.

— Он не знает во что ввязывается.

— Поверь, — хмыкает с правого боку Матвей. — Жека просчитывает все ходы на перед. Если кто и сможет тебе помочь, так это он. Просто доверься.

У входа в темноте различаю силуэт, стоит привалившись спиной к стене. В руках подкидывает что-то железное.

— О, беглянка, — на свет выходит Антон. — Привет. Тебе не надоело попадать в неприятности?

Тяжело вздыхаю и леденею от тихого, пропитанного злостью голоса.

— В машину её, дома поговорим, — чеканя шаг проходит мимо.

Похоже варианта у меня нет. Евгений не отпустит меня, не даст всё решить самостоятельно. Только не понимаю зачем ему это всё нужно? Почему так старательно бережет меня?

Скажи, что-нибудь!

Когда за нами закрывается входная дверь квартиры, я цепенею ровно там, где останавливаюсь. Подсознательно боюсь реакции парня и прячусь за спинку дивана. Он, конечно же, вряд ли меня спасёт, но придумать сейчас что-то получше не в состоянии. Ощущение такое, будто меня сейчас накажут…накажут, как шаловливого ребенка. И я словно возвращаюсь в юность, когда вот так стояла перед отцом за любую провинность.

Нет, он не бил меня, но его нравоучения были гораздо хуже. Лучше бы отшлёпал, чем смотрел вот так, как сейчас на меня смотрит Евгений.

Вот этот пристальный, проницательный, взбешенный взгляд пробирает до мурашек. Таким я его не видела ещё. Всё то, что до этого момента выдавал Евгений не входит ни в какое сравнение с этим, новым состоянием.

Вспарывает колючим, внимательным, ожидающим каких-то действий с моей стороны, взглядом. Самое страшное, что в недрах знакомых, потрясающих мужских глаз, я вижу разочарование и враждебность.

— Женя, — нервно зову его.

Пытаюсь выбить его из того состояния, в котором он находится. Оно мне не нравится. Пугает. Словно хищник, слетевший с катушек, замер передо мной. Буравит взглядом и со злостью сжимает кулаки.

— Начинай говорить, Ада, — голос приглушен и до ужаса спокойный.

Молчу, не знаю с чего начать. Что он хочет услышать?

Оправдываться не стану. Я спасаю свою жизнь и в параллели его тоже.

— Говори, — металлические нотки голоса проходят по моим натянутым нервам, которые со звоном лопаются.

— Что ты хочешь услышать? — держусь за кожу на диване, вспарываю ногтями, кажется даже ломаю пластину, но нифига не чувствую. — Мне нужна была эта встреча, понимаешь?! Без него я не смогу стать свободной!

Срываюсь на крик. То ли от того, что боюсь, то ли от того, что пытаюсь достучаться до парня.

Вращает головой, как боксёр на ринге. Позвонки звонко хрустят, слышу тяжелое дыхание парня и едва успеваю перевести своё, как слышу неожиданный вопрос.

— Я же помочь хочу…Почему ты отталкиваешь?

Вопрос, с интонацией боли, выбивает так резко, словно патрон из ствола вылетает. Гул в ушах нарастает, набатом бьют слова в голове. Теряюсь с ответом.

Пока пытаюсь переварить вопрос, Евгений сокращает расстояние между нами.

— Скажи!

— Я… — голос пропадает. Хрипло откашливаюсь и пробую снова. — Я боюсь…

— Я смогу защитить тебя, — слегка обиженно выдаёт.

Улыбаюсь горько.

— Я боюсь, что не смогу тебя защитить, — поднимаю и с мужеством встречаюсь с ним взглядом.

— Меня? — не веря переспрашивает.

— Да. Ты не понимаешь во что ввязался. И друзей потянул.

— Так объясни, твою мать! Ты только врёшь мне.

— Объяснить?

— Да, — резко.

— Хорошо, сразу после того, как ты мне объяснишь, почему пытаешься меня защитить?

За доли секунды подмечаю всю гамму эмоций на его лице. И главенствующая, естественно, — неожиданность, ступор.

Теряется так же, как и несколько минут назад, но быстро берет себя в руки. И меня, кстати, тоже.

Хватает чуть выше локтя, цепко, но не больно удерживает. Тело вмиг каменеет…

Неужели он забыл…неужели…тоже воспользуется моим телом?

— Сам не знаю, — придыханием говорит правду. Ошалелым взглядом скользит по волосам, а после по лицу. — Изначальный план был просто помочь, но всё, как обычно пошло не по плану…

Склоняется к моему лицу, утыкается лбом о мой лоб. Крутит слегка головой и жадно тянет у виска мой запах.

— Почему? — почти заикаясь. Не двигаюсь. Сама задыхаюсь от него.

Потому что, Боже…он так близко…сейчас я чувствую не только одеколон, но и его собственный, мужской запах. Тело реагирует, верх берет банальная физиология.

Прикрываю на секунду глаза, перевожу дыхание. Гашу неуместную паническую атаку от мужской близости. А в следующую секунду каменею от услышанного и даже боюсь вдохнуть.

— Потому что ты понравилась мне. Понравилась, чёрт! — отходит так же резко, как и приблизился до этого. Зарывается длинными пальцами в короткие волосы и натужно выдыхает.

И я понимаю, ему не нравятся эти ощущения…

А мне?

А мне нравятся? Что чувствую я?

Если бы не напряженность, витающая в воздухе, я бы рассмеялась.

Впервые мне признаются в чувствах и я не знаю, как реагировать…

Нравится ли мне Евгений? Глупо отрицать, конечно же. Нравится.

Да и как он может не нравится? Высокий, спортивное телосложение, весь такой…мужественный, тестостероновый…красивый.

В его пользу безусловно играет неоценимая оказанная помощь. Он мой принц. Только моя жизнь не сказка, к сожалению.

— Скажи, что-нибудь, — отрываю глаза от пола и врезаюсь в его горящий взгляд.

Оторопело молчу…В груди грохочет сердце, все мыслительные процессы остановились, я даже приказать себе успокоится не могу. Хотя это вряд ли бы помогло.

— Можно… — хрипло говорит, смотрит в глаза. — Можно я тебя поцелую?

Поцеловал и ушёл!

Стою оторопело смотрю на Евгения. Тупо изображаю из себя статую «Родина-мать зовет». Такая же недвижимая. Примороженная.

Хлопаю ресницами и впитываю эмоции, что выдаёт парень. Их много, очень много. Главные, естественно, злость и желание. Их научилась различать, как никакие другие. От того, что вижу становится жутко страшно. Потому что когда эти эмоции ощущал Самсонов, мне влетало изрядно.

Сильные руки скользят по предплечью. Чувствую через ткань его прикосновения. Они обжигают кожу, пропитывают кислотой.

Накрывает паника, внутри рождается ужас. Старательно гашу его, поплывшим мозгом пытаюсь донести до себя, что это не Самсонов — это Евгений и ничего он со мной не сделает.

— Дыши, Ада, — говорит хрипло.

Выдыхаю застрявший воздух.

— Боишься меня? — в голосе разочарование.

Опускает руки и я сразу делаю шаг назад. Начинаю дышать чаще, будто получаю долгожданную свободу. Обнимаю себя руками и тру по тем местам, где проводил парень только что. Евгений подмечает этот момент. Ему скорее всего неприятна моя реакция, но тормознуть не могу. Это выше меня, оно внутри, въелось под кожу. Страх насилия, унижения и безысходности.

Так стыдно становится, одергиваю себя и отворачиваюсь.

— Почему, Ада?

— Что?

— В ангаре тебя под руки увели мои друзья, я носил тебя на руках, ты не протестовала. И Ева тебя касалась, ты пережила спокойно, почему сейчас так реагируешь?

— Это разные прикосновения. Вынужденные, понимаешь? — не поворачиваясь к нему отвечаю. Мне тяжело смотреть ему в глаза.

Евгений безусловно привлекательный молодой человек и при других обстоятельствах, если бы я была обычной девушкой, уверенна приняла бы его ухаживания, но сейчас…

— Не совсем, — слышу близко.

— Просто…я вижу в твоих глазах… — замолкаю, не зная, как объяснить.

— Страсть? — приходит на помощь сам. — Желание?

— Да. И оно пугает меня, — отвечаю честно.

— Почему? Что в этом плохого? — не унимается.

— Ничего, просто…Мне страшно, что ты…

— Возьму тебя силой, — огорченно заканчивает.

— Да.

— Как Самсонов… — завершает наш диалог, холодным, как лёд Арктики, голосом.

Минуту в квартире наступает полная тишина. Такая, что я слышу не только своё дыхание и стук сердца, но и звуки улицы.

А потом…ощущаю тёплое дыхание на затылке и прикосновение чего-то мягкого и нежного к шее. Следом оглушительным звуком разноситься по помещению чмок. Вздрагиваю, будто от выстрела.

Сердце разлетается моментально на тысячи кусочков, которые рассыпаются по всему телу и с новой силой начинают долбить уже на своих местах.

— Ада, маленькая принцесса, — шепчет позади моего одеревенелого тела. — Тебе не надо меня бояться. Кого угодно, но не меня…И ни к чему принуждать не стану. Если ты не хочешь меня поцеловать, значит не будем.

Не хочу?

В районе солнечного сплетения мелкой дробью выбивает один из обломков моего сердца. Неожиданно для самой себя, сердцевину нижней губы начинает покалывать. Подушечками пальцев трогаю и закрываю глаза.

И что делать будешь, Ада? Всю жизнь шарахаться от мужиков? Останешься старой девой со сбитой целкой?

Я хочу поцеловать Евгения, но не знаю как это…Вот грубые, властные, извращённые поцелуи-укусы — да, их я пережила. Знаю какого это и как к ним относиться, а здесь…

Что такое — поцелуй желанного парня?

Распахиваю глаза в ужасе.

Желанного? По-моему, я заигралась. О чём только думаю! Может ещё и семью с Евгением построить? Детишек нарожать? И универ закончить?

Идиотка! Я же будущая глава Совета. Мой удел незаконная деятельность и вечное состояние на грани смерти. Какие желанные поцелуи? Какие дети и семья?

Вон, отец пытался, и что получилось в итоге?

— Фух, — выдыхаю вслух, то, что всколыхнула внутри себя.

— Ада, — дергаюсь от резкого обращения. — Послушай внимательно. Я сейчас положу руки на твою талию, разверну тебя к себе лицом и поцелую в губы. Просто прикоснусь. Поняла?

Сглатываю гулко. Мир начинает вращаться, или это уже Евгений поворачивает меня. Перед глазами всё плывет. Зажмуриваюсь и чувствую прикосновение горячих ладоней.

Впечатление, будто я стою на краю утёса, а внизу бескрайний океан, холодный и тёмный. Полный загадочных, хищных тварей. И меня насильно толкают к краю.

Шаг…ещё один…и ещё…

Я не иду вперед, Евгений меня разворачивает, но так как глаза я до сих пор не открыла, мне кажется, будто он меня толкает к обрыву.

— Не думай. Дыши, — даёт наставления. Выдыхает каждое слово мне в губы.

Против воли своё берет физиология, лёгкие работают без команды мозга. Тяну кислород, плотно смешавшийся с запахом парня, он обжигает дыхательные пути, потому что в нём сейчас присутствует аромат корицы и миндаля, кофе и чего-то мужского.

Теряюсь от наплыва различных ощущений. Паника, вот главный мой спутник в данный момент. Тяжело перебороть себя и не стряхнуть его руки, не оттолкнуть и сбежать. Стою истуканом, уговариваю мысленно себя, что я сильная, смогу выдержать всего лишь один поцелуй. Он ведь спас меня от Самсонова и вроде бы пытается помочь. Я задолжала парню намного больше чем поцелуй, но желание отшатнуться и пообещать отдать наследство настолько велико, что его не перекрывает голос разума.

Захлёбываюсь, отрешаясь от происходящего. Но тут же меня возвращают на грешную землю.

Одним единственным прикосновением к моим губам…

Евгений задерживая дыхание, так же как и я, касается меня. Это даже не чмок, просто лёгкое прикосновение. Касание вскользь, как будто крылом бабочка задела.

Любая другая, наверное бы, и не почувствовала, но для меня это нечто новое. Абсолютно ни на что не похожее.

Раньше меня целовала мама, я помню это. Даже отец иногда баловал лаской, но память затёрлась. В ней остались только грубые, насильственные «ласки» монстра.

Стою с закрытыми глазами. Дышу рвано, через раз.

Прислушиваюсь к себе и своим ощущениям. На моём теле уже нет его рук и дыхание не смешивается с мужским, сознание не бьётся в конвульсиях.

Выплывая из собственного марева, слышу удаляющиеся шаги.

Евгений ушёл.

Поцеловал и ушёл…

А как ты понял???

Сказать, что у меня в спальне красивый потолок? Да, нет, обычный. Белый. Но я уже полчаса зависаю, рассматривая его, лёжа на кровати. Попутно размышляю о том, что учудил.

Идиот? Совершенно точно — да.

Тру лихорадочно ладонями лицо. Какой же я придурок.

Ада столько пережила, унижение, тяжкие телесные, изнасилование и я вишенка, блять, на торте.

Главное зачем? Что хотел-то?

Поцеловать…

Зачем, мать твою?

Сбилась первая установка — помочь и проститься. Появилась новая? Да хер его знает!

В какой-то момент где-то что-то надломилось. Даже не могу сказать в какой, если честно. Просто стоя перед ней, видя её растерянное, расстроенное лицо, захотелось что-то сделать. Исправить что ли, стереть эти жуткие эмоции. Страх в глубине глаз это вообще пиздец, как удар в солнечное сплетение. Сходу выбивает не только воздух, но и почву из-под ног.

А ведь ехал домой с твёрдым намерением прибить девчонку. Показательно наказать, а после поговорить. Вообще в дороге мелькали самые разные мысли. Не всегда они касались наказания. Точнее не в общепринятом смысле.

Фак! Понесло меня, конечно, пиздец.

Как в тот момент вспомнил о её приобретённой фобии, не понимаю. Адреналин бурлил, разрывая вены, видимо надавил на мозги, раз я такое ляпнул…А потом поцеловал.

Не так, конечно, как хотелось…но…

Тяну носом воздух и чувствую её запах. Это не духи и даже не мыло, а что-то уникальное, единственное в своем роде, принадлежащее только ей.

Выдыхаю со свистом, когда лёгкие начинают гореть.

Хочется свернуть себе шею, что посмел давить на девушку и стартануть с высокого старта в её комнату. Потому что слышу шевеление там, за перегородкой.

Как маньяк сижу прислушиваюсь к звукам. Ходит…что-то кладёт с естественным стуком, а после слышу, как открывается дверь и она шлёпает босыми ногами в ванную.

Размер ножки, как у маленькой девочки. Тридцать пять с половиной наверное, ну край тридцать шесть. Она вообще миниатюрная вся, аккуратная.

Да, бля…

Застываю с распахнутыми глазами и душу того монстра, что живёт во мне. Он уже готов броситься следом. Не растерзать, нет. Посмотреть, пощупать добычу. Просто ознакомиться.

Не виню его, так как сам виноват. Всю жизнь сдерживаю его, упаковывая в костюмы известных дизайнеров. А таких тварей как мой, стоит хотя бы изредка выпускать. Но после того разговора с отцом в двадцать лет, перестал давать ему свободу.

И вот он взбунтовался, воет внутри и просит, умоляет идти за девушкой. Не могу…

Была бы другая, не вопрос. Уже бы трахал во всю на диване. С Адой не вариант. Своим поведением и так напугал. Если сейчас вломлюсь в ванную, будет финиш.

Подрываюсь с кровати и пока ещё в адеквате, вылетаю из квартиры.

— Тюфяк ты, Евгений Яковлевич, — хмыкаю отражению в зеркале лифта.

Как говорит мой отец: не знаешь, что делать? Двигайся дальше, вернуться никогда не поздно.

— Алло, брат.

— Да, Жек? — тут же отвечает Матвей, несмотря на то, что уже глубокая ночь.

— Мне нужна твоя рыжая, — говорю со старта.

— Гм…что-то случилось? — понижает голос.

— Консультация нужна и помощь, — чо уж скрывать от него? Евка всё равно растреплет.

— Приезжай. Мы дома.

Через сорок минут я сижу на кухне друга. Напротив Евка шарится по сети, пытается найти то, что попросил.

— Во сколько совет этот? — Матвей разливает кофе.

Смотрю на наручные часы и натужно выдыхаю. Время летит ну как-то очень быстро. Мне его мало…

— Если по факту то, завтра. Сейчас уже два ночи. Совет в… — не успеваю договорить, за меня заканчивает рыжая.

— В три часа ночи следующего дня, на северных складах.

— Да, — зачем-то подтверждаю.

— Ну прям девяностые, склады, сходки, рэкет…

— Рэкета нет, не придумывай, — ляпаю не думая.

— Ну да, а то что Самсонов пытается отжать бизнес Беса, так это так, пустяк, — говорит дельную вещь.

— Так, — вклинивается Ева. Поворачивает комп ко мне. — Смотри, в совет входят вот эти четверо и Самсонов. Был ещё некто Елисеев Игорь Дмитриевич, но его слили.

— Убили? — перевожу жаргончик подруги.

— Да. И Бес. У Отца Ады самая большая доля нелегального бизнеса и равная легального. Из нелегального оружие и подпольные клубы. Самое прибыльное дело так-то. Поставляли всюду. Иран, Штаты и так далее, понимаешь да?

— И вашим и нашим, — подвожу итог. Евка кивает.

— Из легального тоже много чего. Гостиницы, рестораны, есть даже пара престижных салонов красоты. Этим видимо мама Ады занималась.

— Стоп, — влезает Матвей. — Откуда у тебя эта инфа? Я перешерстил всё и ничего не нашел.

Мхатовская пауза в данный момент нервно курит в сторонке. Красивые сапфировые глазки рыжей бегают от меня к Матвею, а губки приоткрываются пытаясь издать звук, но безрезультатно.

— Так это ты подчистила, зараза! — рычит на любимую Матвей.

— Моть, давай будем думать, что это риторический вопрос, а? — говорит и строит щенячьи глазки.

Не прокатило.

— Чего это?

— Ну, оба варианта ответа тебе не понравятся, — друг великодушно машет рукой типа «ну, давай, говори, разрешаю» — Если скажу, что ничего не скрывала, то тогда получается, что у тебя пальчики из жопки. Красивой, прошу заметить! А если скажу, что прятала, то ты ж мне голову открутишь, да?

Последнее слово почти пищит и лужицей стекает со стула. Косится на дверь в спальню и правильно делает, сейчас друга успокоит только хороший минет.

М-да…я бы тоже…мне бы не помешал тоже. Блять!

Вдыхаю глубже.

— Мот, погодь, — торможу озверевшего друга, хотя все присутствующие знают, что злится на рыжую Мот совсем не умеет. Показуха. — Евка, скинь мне их маршруты. И ещё номера машин.

— Ага, — на меня даже не смотрит. — Мотя…Любимый, не смотри так, ты же меня любишь?! Любишь я знаю!

Ухожу, оставляя парочку разбираться. Еду по следующему адресу. В ворота родового гнезда въезжаю, когда начинает заниматься рассвет. Охрана на посту пропускает спокойно.

Вхожу без проблем. Скидываю обувь и прохожу сразу на кухню. Жрать хочу умираю. Пока готовлю и жду, когда проснётся отец, опять анализирую своё поведение с Адой.

Дёрнуло же меня поцеловать её?! Столько страха в глазах у неё я не видел даже когда она впервые вошла в мою квартиру.

Но хуже всего то, что мне сука понравилось! Не страх, естественно. Понравилось держать её хрупкое, исхудавшее тело в своих руках и целовать Аду. Стискиваю чайную ложку, сталь под напором сгибается. Чувствую себя придурком с раздвоением личности. Один твёрдо уверен, что как только решит проблему отпустит девушку, второй охеревает от тупости первого и вопит, что хрен позволить отдалить от себя Аду.

— Не ломай казённое добро, сын. Оно ни в чём не виновато.

В дверях стоит отец. Судя по всему, только из душа.

— Не передумал? — уточняет.

— Нет, у тебя всё готово? — дожидаюсь кивка и усаживаюсь за стол, напротив падает папа со стаканом сока. — Па, а как ты понял, что мама та?

— Ну… — теряется сначала, но потом вспомнив улыбается и рассказывает. — Всё банально, убить хотелось сначала, а потом понял, что не хочу отпускать. Нужна была, чтобы рядом, всё время, на постоянной основе. Она же меня отшивала весь последний курс, сдалась уже летом, когда я за ней приехал к её бабке в деревню и купил соседский дом. Был там разваленный такой. Мне за копейки его отдали. Жил месяца полтора, ходил за ней попятам. Сдалась. Пошли на свиданку, на озеро. И вот после первого секса понял..

— Всё-всё! Я понял тоже, дальше не стоит продолжать.

Молчим, помешивая кофе ложкой. Каждый думает о своём, но уверен — о женщинах.

— Влюбился? — бросает коротко.

— Пф, нет, конечно, — тут же вырывается.

Первая реакция — отрицание. Технично отбрасываю ложку, кривлюсь показательно, хотя не привык к этому, а тут захотелось чтобы было убедительно. Только получилось, наоборот.

— Ну-ну, — улыбается. — Тяжело тебе будет.

Говорит то, что я и без него знаю. Киваю в подтверждение.

— У неё травма, ты понимаешь? Ей бы психолога. Чтобы поговорить, поплакать, — даёт совет родитель. Подвисаю слегка не спавши, но мозг генерирует идею за минуту. — Ты не походишь для этого, Жень. Нужна женщина желательно.

Психолога? Да, нужен! Психолог отличная идея, вот прям суперская!

Достаю телефон, смотрю на время.

— Блин, — досадно понимаю для звонка рановато, но похрен. Набираю и дожидаюсь сонного «да». — Евка, в два часа жду тебя с литром сороградусного пойла у себя. Только в квартиру не входи, позвони сначала, проинструктирую.

— Эм…хорошо.

Отбиваю звонок и выхватываю недоумённый взгляд предка.

— Это сейчас что было?

— Звонил психологу, — самодовольно улыбаюсь.

Как-то давно, мама Евы, Алексия сказала очень хорошую фразу — самый лучший психолог для русских это бутылка водки и друг. Вот пусть и лечатся пока я встречусь с советом. Заодно под ногами путаться не будет.

Всё закончилось!

— Сын, — напряжение в голосе отца бьёт током по расшатанным, но завязанным в крепкие узлы, нервам. Знаю, что он пытается у меня выпытать, но я и так на пределе. Думать ещё о чём-то сейчас не способен, но тем не менее прямо встречаюсь взглядом с предком. — Зря ты с ей не сказал. Ада должна знать о том, что ты собираешься сделать.

— Зачем?

Реально не понимаю нафига? Я решу этот вопрос. Решу так, чтобы она больше не боялась выйти на улицу и могла жить спокойной жизнью. Именно поэтому не понимаю давления со стороны отца.

— Не понимаешь? — устало выдыхает вопрос. Мотаю головой. — А если она хочет всё сохранить? Возглавить? А ты сейчас одним махом всё развалишь?

Мы стоим на пересечении двух улиц на выезде из города. Всех членов совета ведут не только мои друзья, но и куча ментов, ФСБ и ещё хрен пойми кто. Все они здесь по просьбе моего родителя. Я благодарен, как никогда, наверное, за помощь, потому что не смотря на сформированные связи и финансовую устойчивую подушку, сам организовать такую операцию вряд ли бы смог.

Тем более устроить всё так, чтобы к самой Аде было не подкопаться. Её будто стерли с базы данных. Теперь существует просто Король Ада— девушка с нехилым таким состоянием в придачу.

И вот прямо сейчас, когда уже всё просчитано, все роли в этой постановке выданы и каждый из задействованных лиц только ждет отмашки, он решает выстрелить, блять, в упор своим гребанным мнением.

— В смысле возглавить? — туканю да, потому что …да потому что нахрен такая жизнь девушке? Возглавлять банду упырей? Ей? Аде? Хрупкой, нежной и запуганной? Бред!

— В том смысле, сын, что это детище её отца. И давай по-честному, другой жизни она не знала.

— Бля, папа, — вырывается на нервах. Утыкаюсь в ладони скрывая раздражение и неприятие его слов. — Нет. Пусть учится новой жизни. У неё останутся другие активы, ты же договорился?

— Конечно, легальный бизнес никто трогать не будет.

— Вот и всё. Ей хватит на первое время, а там… — запинаюсь о собственные мысли, но в ужасе всё же выталкиваю их в массу. — А там, может найдет себе парня…мужа и…

На этом всё. У меня, мать вашу, просто пропадает голос. Был-был и нет. Будто наждачкой прошлись по горлу. Сглатываю сухой ком и тянусь к бутылке минералки.

— Конечно найдет. Ада вон какая красивая, толпы будут стоять, а с её приданным! — с каждым словом интонация предка поднимается и последние слова восклицает с особым энтузиазмом и весельем.

— Пап…заткнись, пожалуйста, — выцеживаю сквозь сжатые зубы.

Накрывает меня от чего-то. Да всё просто на самом деле — я нервничаю из-за операции. Да! А надо бы успокоиться, скоро всё начнется.

Мимо проезжает автомобиль, спустя пару минут мимо пролетают наши. Матвей и ребята в балаклавах. Серьёзные с чинами, с такими шутки плохи.

Изначально план был реально посадить дурёху на место Самсонова, но после позавчерашнего, я резко всё переиграл.

Когда утром вчера припёрся к отцу, понял, что не хочу в новостных сводках увидеть убитое тело этой девочки. Поэтому почти сутки, вместе с ребятами из спецподразделения мы разрабатывали операцию по захвату совета.

Благодаря рыжей, отследить передвижение членов банды было проще пареной репы. А уж здесь на месте ребята в спецодеждах, работая слаженным организмом, приняли все меры предосторожности, чтобы ни в коем случае ни одна тварь не сбежала. Включая того самого Ника, с которым встречалась Адамина.

Адамина…Капец какое красивое имя. Необычное, яркое, царственное. Перед такой хочется преклонить колено и, я уверен, когда Ада избавится от своих страхов и обретет уверенность, ей не будет равных. Стискивая зубы, соглашаюсь с отцом. Прав, блять, на сто процентов. У её дома очередь выстроится из долбодятлов всяких.

— Группа «Альфа» готова, — рация после длительно молчания начинает трещать. — Группа «Бета» готова, группа…

Наша машина катится, шурша шинами, ближе к ангару, где сидят упыри. В груди даже ничего не ёкает, я твёрдо уверен, что поступаю правильно. И Ада это только часть моей правоты, но есть ещё другая…без них, мир станет чище. Понятное дело, что их заменят другие утырки, и так же будут распространять и торговать оружием, наркотой, живым товаром…жесть. Но, я надеюсь, что этим поступком, хоть кому-то спасу жизнь.

Открываю дверь и выхожу из теплого салона машины. Четыре группы захвата врываются по команде с разных сторон. Не долгая автоматная очередь и тишина.

Я захожу последним.

По сути делать мне здесь нечего. Все четверо лежат мордой в пол…Прохожу по бетонному покрытию и останавливаюсь около громко матерящейся мрази.

— Да вы ахуели!? Вы хоть знаете кто я?! Вам крышка, ребята! Даже маски не спасут! Я вам обещаю, блять! — орёт визгливо.

Делаю знак бойцу и Самсонова рывком усаживают на задницу. Задыхается, зыркает по сторонам, моргает от попавшей грязи в глаза. Ничего, пусть привыкает сука. В тюрьме не хоромы.

— Ну привет, мудила, — улыбаюсь ему в лицо. — Вспомнил меня?

Щурится, вглядывается и по расширенным зрачкам понимаю…узнал гадёныш. Показательно сплёвывает кровь мне под ноги. Да, ребятки знатно помяли при захвате. Не стеснительные ни разу, короче.

— Я же тебе говорил, тогда в той квартире, отдай девушку. Что ж ты тупой такой?

— А ты умный сучёныш, — шкирится надменно, чуть расстроенно. — Решил все бабки себе прибрать? Правильно.

— Мне ваши бабки даром не нужны. Я из идейных.

— Дебил значит, — выносит свой вердикт Самсонов.

— Возможно, но так жить приятнее, знаешь ли. Я тебе кое-что задолжал, Мишенька.

Изумленно поднимает голову, когда я встаю.

— Решил эту шкуру вернуть? — ехидно цедит. — Не стоит. Она раздолбанная такая, что там паровоз пройдет. Я постарался.

Возможно… Только возможно! Он бы вышел из ангара с просто разбитым носом, но после сказанного…

Меня накрыло. Шоры упали, адекват внутри меня вышел нахуй.

Я чувствовал, как при ударе сломал ему нос. Потом была скула, а следом надбровная дуга. Лицо насильника приняло кровавое месиво, а я не мог остановиться. Хорошо, боец, что стоял рядом отвернулся. Просто сука отвернулся. Какой понятливый.

Очнулся уже когда над ухом ревел голос отца, а рука врезалась не в твердую кость, а в липкую, горячую жижу.

— Да вы чо блять, придурки?! — над ухом вой отца, он постепенно отрезвляет, возвращает в норму. — Вы какого хрена тут стоите, пока он его месит?

— Кто? Кого? — удивленно спрашивает боец, таращит глаза то на меня то на отца. — Так ничего не было, а Самсонов оступился и вот… — разводит руками мол «так случилось, мы то что?»

— Вот, блять, — уже тише выдыхает папа. — Ты как?

Поднимает мои отёкшие руки. С ним капает кровь…Самсонова. И это…это немного успокаивает, даёт чувство удовлетворенности и понимания, что избивал я не за то, что выхватил в квартире блондина по его приказу, а за то, что эта гнида позволила себе трогать Аду.

Сжимаю кулаки, ярость волной накатывает вновь, но усилием воли торможу все процессы.

Выдыхаем, Воронцов, все твари пойманы и будут посажены в клетки, где им самое место. Проблема решена. Ада может продолжать жить спокойно.

— Вы сможете подъехать дать показания? — рядом возникает командир всего этого выступления.

— Хорошо, — роняю скупо. — Спасибо.

Просто кивает и даёт команду бойцам паковать упырей.

Окровавленными руками поправляю пиджак и не оборачиваясь выхожу из ангара. Солнце слепит, слегка прохладный воздух первого месяца весны забивает лёгкие. Дышу активно, так, чтобы вытравить запах крови, которым пропитался.

У машины топчется отец с бутылкой воды.

— Давай, отмывайся, — открывает бутылку, поливает мне на руки. — Жесть, — выпаливает, разглядывая сбитую кожу. А я на адреналине даже боли не чувствую.

— Ну, вот! — к нам подходят мои парни. — Всё закончилось, так и не начавшись.

Тёма у нас боец и видимо хотел мяса и зрелищ. А все произошло быстро и без пыли. Молодцы ребята!

— А теперь что, Жек? — внимательно рассматривает меня Матвей.

— Поживём увидим, — отвечаю незатейливо. Я и сам не знаю, что там будет дальше.

— И жили они долго и счастливо? — в своей стёбной манере впечатывает шутку Тоха.

— Балбес, — улыбаясь констатирует отец. — Всё по домам. — даёт команду, а потом говорит уже нам с Матвеем. — Вам ещё вашего психолога с пациентом реанимировать. Нажрались там поди.

Особенный для меня

Как правильно назвать состояние, когда погружаешься в себя. Или же выпадаешь в параллельную реальность? Подобрать бы слова…

Хотя я знаю, как это называется! Хрень какая-то! Вот как.

Мне плохо. Настолько, что изнутри выворачивает от боли. Вот только физические травмы давно зажили. Да и морально я тоже в норме. Наверное. Была.

До того момента пока Женя не попросил поцеловать его.

А я не смогла. Не смогла. Почему? Почему я не смогла, твою мать, Адамина!

Бешусь ещё больше от полного имени и хочется биться головой о стену. Вот только до неё ещё доползти надо.

Откидываю голову на кровать и пару раз безболезненно бьюсь ею о матрац.

От бессилия что-то исправить, упала рядом с кроватью и сижу уже битый час. Ночь прошла мимо меня, как и половина дня.

Завтра совет, надо что-то решать, а я, как тряпка лежу на полу. Получается я — половая тряпка. Отец бы убил. Он всегда воспитывал во мне маленького воина. «Не мытьём, так катаньем» — всегда говорил он. — «Если Ада, не получается противника уничтожить силой, значит применяй хитрость». И чем мне сейчас поможет его совет? В ситуации с Женей точно — никак. Застрелиться что ли?

— О, смотрю я вовремя, — вздрагиваю и поворачиваюсь на голос.

Несмотря на то, что с рыжей мы поладили, сейчас видеть её, мне абсолютно не улыбается.

— Не закатывай глаза, будто ты не рада меня видеть, — прыскаю со смеху. — Лучше бы встречала гостей.

— Гостей?

Зашибись, она ещё и не одна.

— Конечно, я с потрясающим мужчиной. Горячим, волнительным, компанейским, таким м-м-м…сладким, огненным. Могу до безобразия долго перечислять его качества, — подмигивает.

— Евгений дома? — вырывается быстрее, чем мозг думает.

Но спустя секунду понимаю, что неправильно истолковала. Ева не стала бы такие слова говорить о постороннем парне. И озорной блеск в голубых, словно летнее небо, глазах сто процентов означает — меня спалили.

— Нет, не Жека, но пойло тоже ничего, — подаёт руку. — У тебя случайно знакомых пожарных нет?

Сбивает своим неожиданным вопросом всю неловкость ситуации. Или это только мне неловко?

— Не совсем понимаю тебя, — теперь настораживаюсь еще сильнее.

— Как бы тебе объяснить, — топает впереди в сторону кухни. — Как говорит Мотя, я ходячая катастрофа. И эта катастрофа принесла тебе самбуку! Просто так пить её не люблю, поэтому будем поджигать. А тут сама понимаешь, с моим везением…

По волшебству в руке девушки появляется прозрачная бутылка.

— Оу…Ты будешь пить? Здесь?

— Нет. Мы будем пить. Здесь.

Чувствуя себя как дома, рыжая достала бокалы, приготовила салфетки и трубочки. Из кармана вытащила черный шелковый мешочек с кофейными зёрнами. Ну, зашибись!

— А ты ответственно подошла к делу, — оглядываю стол с приготовлениями.

— У меня есть уважительная причина, — пафосно заявляет Ева.

— И ты меня, естественно, сейчас просветишь, — не нравится мне вся эта ситуация.

— Конечно. А ты проникнешься и будешь со мной бухать.

— Я не пью, — поднимаю лапки к верху. — У меня завтра совет, который решит мою дальнейшую судьбу.

На несколько минут на лице Евы появляется задумчивость и настороженность, а после хитрющая улыбка. И вот она меня окончательно убеждает, что происходит какая-то херня. Но уже через два часа я понимаю, это не важно.

А важно то, что Евка крутая девчонка, и мне безумно повезло в жизни…ик…что она вошла в неё.

— И что ты сказал…а? — пьяненьким голосочком пытает моя новоиспеченная подруга.

— Пф…а что можно тут сказать? Застыла статуей, как идиотка, — говорить получалось с трудом.

Мир периодически совершал жуткие кульбиты, особенно когда я резко поворачивала голову в сторону рыжей. Ещё не отъехавшим до конца мозгом сообразила, что координация потеряна и не стоит совершать резких движений. Иначе будет казус на красивом полу Евгения.

Евгений…чтоб его черти драли…

— Я настолько привыкла к…к…короче, наливай давай, — тыкнула пальцем в пустую, черт возьми, бутылку.

— А пить-то уже и не чего, — забавно надула губки Ева. — Хотя это же Жекина квартира, здесь всегда есть чем поживиться.

И пьяной походной поплелась к бару, который находится в углу.

— Ада, а можно нескромный вопрос? — стоя раком, рассматривая на самой нижней полке алкоголь, Ева задала вопрос.

— Давай, чего уж.

— Ада, а почему ты Ада? Ой! — рыжая быстро повернулась с бутылкой вина и видимо потеряла равновесие. — Надо срочно заземлиться с помощью бутербродов, как думаешь?

— Положительно.

— Так почему Ада?

— Адаминой меня назвал отец. Знаешь, что оно означает? — дождавшись отрицательного кивка, продолжила. — Гарантирующая. Я была гарантом для отца. Хотя это спорный вариант событий, мама мне рассказывала в детстве почему я Ада, но память сука избирательная и решила, что этот момент не особо важен. Помню отрывками

— А гарантом чего?

— Что не похерю его дело, бизнес. Я должна была занять его место.

— Оу, а ты хочешь? — с замиранием спросила девушка.

Хочу ли? Даже не знаю. Другого варианта у меня и не было в жизни. Всегда знала, что должна сделать в будущем.

— Я обязана, — отпив вкусное, сладкое, красное вино из запасов Евгения, продолжила. — Я обязана не просрать папин бизнес.

— Да-а-а, будет тяжело, — с сожалением протянула Ева.

— Угу, — соглашаюсь думая о том, что Евка говорит о моих способностях.

На тот момент не знала, что огорчилась она вовсе не из-за них.

— Слушай, — подливает в бокал ещё немного. — Как вы тут с Жекой? Как он тебе?

— Мне? — удивляюсь. — Ты вообще слушала начало нашего разговора? Я же тебе рассказала о поцелуе.

— Я не о том, ты лучше скажи, что к нему чувствуешь?

— О.

— Давай, только честно. Никто никогда не узнает, — подбадривала она меня.

— Честно, — протянула слово в задумчивости.

А по-честному я и не умею, по правде говоря. Как-то сама правда была не особо в почете в моей жизни. Но исходящее от рыжей тепло и доброта, и плюс множество выпитого алкоголя развязали мне язык.

— Женя…он особенный для меня, Ев, — начала тихо исповедь. Рыжая притаилась и кажется даже протрезвела. От этой мысли я хихикнула и следом икнула. — Не каждый бы рискнул спасти меня. Да и после…он же ни разу не потребовал деньги, или…или ну я не знаю, секса может…

— За что? — с неподдельным удивлением выпаливает рыжая.

— За всё, что сделал для меня. По сути абсолютно постороннего человека для него.

— А ты бы хотела? Ну с Женей?

Можно было бы съехать и прикинуться, будто не понимаю её вопроса, но это было бы глупо. Ева задаёт вопрос, на который я втихаря пыталась ответить себе пока сидела в комнате у кровати.

— А кто бы не хотел из девушек? — отвечаю вопросом. — Он тот, с которым не страшно и в шалаше жить. Красивый, добрый, пока не злиться.

— Это да…

— Спокойный, не тиран…

— Не Самсонов, — заканчивает Ева.

— Да, а тело? Видела? — Подруга мычит утвердительно, я киваю. Боже, ну и нажрались же мы! Молча опрокидываем остаток жидкости в бокалах. — Знаешь, что самое фиговое, Ев, я же даже не знаю как это отношения. Ну то есть даже не отношения, а обычные ухаживания, как принимать? Самсонов меня подмял под себя совсем ещё глупой и маленькой была. А с ним не было никакой романтики и нежности. Только боль, жгучая, всепоглощающая, давящая и садистская.

— Скажи честно чего ты боишься? Ада, отношения строить сложно даже с человеком, который тебя хорошо знает и любит. А уж с абсолютно чужим и подавно, но, что-то мне подсказывает, что ты не договариваешь, — рыжая наливает ещё и я без заминки выпивая алую жидкость.

— Фух, — подбираю слова и параллельно собираюсь с духом. — Я боюсь нормальных отношений. Там, где не бьют и не насилуют. Боже! Я просто не умею, не знаю как это должно быть, понимаешь? — утыкаюсь в свои коленки. Мне стыдно даже об этом думать, а говорить вообще ад. — Человек то, что его окружает, Ев. Меня всю жизнь окружали бандиты, дилеры, деньги, грязь, убийства. Мне убить человека не составит большо труда, наверное, а вот поцеловать Евгения…Капец просто.

— Спокойно, — проводит по моему плечу и с деловым видом говорит. — Давай разбираться. Представь, что я твой персональный психолог. Лучше было бы, конечно, чтобы на моем месте Юлька была, она отличный псих, а я, ну такое. Но на безрыбье и рыба рак.

— И рак рыба, — поправляю, еле ворочая языком.

— Похрен! Давай вываливай, а я подумаю, чем тебе помочь, душевная ты моя.

Личный разговор.

Умереть? Пожалуй, да!

Оставьте меня вот так, дохлым брёвнышком…

Организм дважды за ночь передал мне приветик через белого друга. Сегодня против меня не только печень, но и вся внутренняя армия. Нет, ну а что хотела? Самбука и вино? Ненормальная дура, вот кто я. И Ева. Она, пожалуй, даже больше, чем я. Идея-то её была.

Все же с детства знают, что градус понижать нельзя ни в коем случае. Хотя во все времена находятся такие придурки, как мы.

Который час?

Чтобы это узнать, минимум необходимо продрать глаза. А как это сделать если голова трещит так, будто ею бьют в Царь-колокол?

— М-м-м, — пытаюсь подняться на руки, так как лежа на животе меня начинает мутить. — Я убью тебя, Ева.

— Давай через часа два, я хоть накрашусь, и Мотю поцелую перед смертью, — бурчит сонное тело справа от меня. Затем протяжно стонет. — Бля-я, Мотя меня убьёт.

Продираю один глаз и сквозь рыжие волосы, что накрыли мою лицо, вижу свет в окне.

Значит утро. Надеюсь, я не опоздаю на Совет.

Как бы хреново не было, открываю второй глаз и показательно медленно скольжу взглядом по комнате.

О, вот мои штаны, аккуратно сложены на спинке стула. Там же кофта висит. Отлично. Хоть и была пьяная, но вещи сложила. На втором стуле одежда рыжей. И Евка молодец.

Всё-таки у женщин педантичность в крови.

С трудом отрываю голову от подушки и плетусь в ванную. Настраиваю душ попрохладнее и прикрываю глаза.

И что это вчера было такое?

Если честно, воспоминания какими-то кусками, и то слава Богу, потому что то, что я помню уже тянет на самоубийство. Стоит запомнить самбука хуже детектора лжи, а в тандеме с вином хуже ядерного взрыва.

Боже, как пережить сегодняшний день?

Тихо поскуливаю и спускаюсь спиной по кафелю вниз. Вот и правильно, надо заземлиться, так хотя бы не сильно мутит.

Глаза сами закрываются, здесь я не властна.

— Вот, давай по-честному, Ада, — берёт перерыв, вгрызается в бутерброд Ева. — Что ты испытываешь к Жене?

— Много чего…и в тоже время…ничего.

— Это как? — удивляется словно ребенок.

— Ева, блин, — устало выдыхаю перегар. Жесть. Мысли пьяными бабочками перекочевали из живота в голову и там наводят сумбур. — Нравится он мне! Пипец, как сильно, но…

— Что? — упрямо.

— Боже, как с тобой Матвей живёт…ик…ты же бесячая, — и совсем без тормозов, добавляю про себя.

— Он от этого тащиться. Я вношу в его унылую жизнь разнообразие и экстрим, — деловито отвечает. — Не съезжай с темы. Себе признаться не можешь, давай нам признавайся!

— Кому это вам? — обвожу взглядом гостиную. Никого кроме нас.

— Мне и вот этому вкусному вину. Говори, — рычит в конце. — Ты его любишь?

Бьёт прямо в лоб своим вопросом. Выбивает весь воздух, что успела вдохнуть за секунду.

Любишь? — словно на повторе.

Смотрю на рыжую и туго соображаю. Люблю ли? Пожалуй, нет.

— Нет, — отвечаю чётко.

— Хреново, — уныло раскисает на глазах девушка.

— Но определённо, что-то испытываю, — говорю вроде бы с ней, и в то же время будто сама с собой.

— Давай разбираться, что именно ты к нему чувствуешь?

— Благодарность…

— Это не любовь, — расстроенно бормочет она.

— Некую привязанность, заботу что ли. Трудно описать, — сдаюсь в самом начале, на меня не похоже.

— Пиздец, Ада, ты меня убиваешь. Ну, а влечение есть?

Шокировано округляю глаза. Она сейчас о чём вообще?

— Э, стоп, я не о сексе, если что, — тормозит мою израненную фантазию. — Может, тебе нравится когда он рядом, хочется прикоснуться к нему, смотреть на него. Я не знаю, блин. Поцеловать?

Опускаю голову и прислушиваюсь к себе. Вопросы бурным ульем жужжат в голове. Страх из ниоткуда выплывает на поверхность и топит мозг, отгоняя ответы, которые тихо пищат на задворках.

— Эй, выдыхай, не хочешь, не отвечай. Просто пытаюсь понять тебя. Мне правда жаль, что с тобой произошло, Ада. Если тебе станет легче, то я пережила попытку изнасилования и чуть не убила человека. После этого очень хотелось умереть.

— Легче? Ева, ты…ты…Господи! — взрывная волна захлёстывает и из меня прёт всё дерьмо, что сидело столько лет. — Ты равняешь свои проблемки с моими? Знаешь сколько раз меня насиловал Самсонов? Знаешь? Тридцать два раза! Тридцать два! Твою мать! Из них шесть ещё до восемнадцатилетия. Каждый раз сдохнуть хотелось. Всё остальное…побои…пренебрежительное отношение…просто туфта, Ева. Всё меркнет в тот момент, когда этот урод подходит и с маньячной улыбочкой достаёт свой стручок, тыкает в тебя и бьёт со всей силы так, что кожа трескается и кровь сочится на белые простыни. Я не знаю, как жить дальше, понимаешь?

Перевожу дыхание, лицо рыжей расплывается перед глазами. Вижу лишь силуэт…

— Каждый раз, когда он уходил, я говорила ему, что придет день и я отомщу, — понижаю голос, врываюсь в воспоминания. — А он всегда ржал и говорил, что я ничтожество, которое никому не надо, после него. Мой удел либо ублажать его, либо его псов. Вот после чего хочется умереть, Ева. Всё познаётся в сравнении.

— Говори, — тихий шепот, так не похожий на Еву. — Рассказывай дальше.

— Дальше, я попыталась сбежать. Но даже до ворот не успела добраться. Меня поймали и кинули в подвал. Никто в тот день меня не тронул. И я забившись в уголок, мечтала, чтобы обо мне забыли, — наивная была. Дурёха. — На следующий день, в подвал внесли плаху. Растяжку для извращенцев, знаешь такую?

— Видела, — шепчет.

— Неделю висела на ней, — всхлип вырвался сам и я испугавшись, прикоснулась к щекам. — Я плачу…Я плачу?!

— Да, — подтверждает мои слова. — Почти с самого начала.

— Господи, я забыла как это, — закрываю глаза. Они пекут и чешутся. — Потом меня отпустили и забыли обо мне. И я решилась на вторую попытку. А дальше ты знаешь.

Не знаю сколько времени мы молчим. Просто каждая думает о своём, при этом гипнотизируем почти пустую бутылку вина.

— Я не представляю, как ты это перенесла и при всём этом осталась человеком, Ада, — на полном серьёзе говорит рыжая. — Но одно могу сказать с уверенностью, ты сильная. Гораздо сильнее меня и всех остальных. И если в тебе хватило мужества и силы выжить, то ты сможешь жить дальше. Жизнь даёт тебе второй шанс в виде Евгения. Он добрый и нежный, поверь, я его знаю очень хорошо. С детства.

И я знаю, мысленно соглашаюсь с ней.

Нежный, красивый, добрый, сексуальный, чего уж греха таить.

— До тебя Женя был другой. Более эгоистичный, такой себе джентельменский сноб. Только для избранных он поднимет задницу с кресла и сделает что-нибудь, но для родных он мир перевернёт. Когда я узнала о тебе, точнее о том, что Жека помогает безвозмездно какой-то девушке, я полезла тебя искать. Потому что сразу поняла, что ты его зацепила.

— Не думаю, — выпаливаю неожиданно даже для себя.

— Ну и зря.

— Этот поцелуй ничего не значит, он со злости.

— Ну конечно, целуют-то только со злости, — гневно отвечает и густо краснеет.

— Может и нет, но других поцелуев я не знаю.

— Так дай ему шанс, Ада. Женя тебя отогреет. Вылечит твою душу.

— Зачем я ему такая, объясни? Он красивый, умный, нежный, добрый, сексуальный, самодостаточный, нереальный — я ему зачем? Разбитая, поломанная, использованная, грязная?

— Дура, что ли? — орёт на меня. — Послушай меня внимательно…

Зажмуриваюсь и открываю глаза. Возвращаюсь в реальность.

Как же пережить этот день?

Свободна

— …они арестованы, — заканчивает Евгений.

Смотрю на него мутным, не верящим взглядом.

Как он мог? Как мог так поступить? Решить всё за меня. Оборвать последнюю связующую нить с моим прошлым…семьёй…

В груди мышечный спазм, вроде бы так это называется? Но впечатление такое, будто Женя проломил грудную клетку и сжал трепыхающийся орган руками. Раздавил своей ладонью и остатки сердца вытекают сквозь его окровавленные пальцы.

Боль…

Что люди знают о ней?

До этого момента, я думала, что знаю о ней всё…Оказывается, нет.

Физическая боль ничто в сравнении с душевной.

Вдохи становятся всё реже. Я очень стараюсь, оставаться в адеквате.

Понимаю для чего всё это провернул Евгений. Элементарно, для моей защиты.

Но он всё испортил…всё…

— Ева… — глухо произношу имя, якобы подруги. Хотя какая она мне подруга после этого. — Ева знала?

— Ада, — произносит будто в мольбе.

— Знала, — киваю, принимая и этот удар.

— Я не понимаю твоей реакции. Неужели ты хотела жить так? Как они. Возглавлять бандитскую группировку, продавать оружие, наркоту? — наверное, не видя реакцию на моём лице, давит на больное. Добивает. — Девушек?! В сексуальное рабство.

— Хм, — улыбаюсь грустно.

Знал куда бить. По больному. В самую сердцевину. Удар достиг цели.

Вот только не принес ему ожидаемой реакции. Низко с его стороны.

Перевожу дыхание и встаю с дивана. Вытираю вспотевшие ладони об одежду, в прострации окидываю взглядом квартиру, служившую до сегодняшнего дня крепостью.

Что-то загостилась я здесь. Пора прощаться.

— Ты куда? — ловит за руку.

Тут же выдергиваю, и Женя отстраняется, вспоминает, что прикосновения табу для меня. Но не в данный момент. От его прикосновения в душе не возник страх, лишь отвращение.

— Спасибо за помощь, — выдаю каждое слово с болью. Глухо. Тихо. — Дальше я сама.

Ухожу.

Открываю и закрываю за собой двери. Все действия чистая автоматика. Голова не варит вообще и каждое движение приносит боль, только она гулкими ударами разносится по грудной клетке, а не по телу, как обычно при избиении.

Приваливаюсь спиной к стене и медленно съезжаю вниз. Холодные ступени первого этажа врезаются в копчик, когда я промахиваюсь ступенькой.

Всхлип вырывается сам собой. Нет, я не плачу, просто дышать тяжело.

Чувствую себя дерьмом, переработанным, паршивым, никому не нужным.

Нельзя раскисать. Не сейчас и не здесь.

Пересиливая себя, выхожу на улицу. Вдыхаю весенний, уже тёплый воздух. Ещё какой-то месяц, полтора и лето.

— Вы такси вызывали? — из окошка выглядывает пожилой мужчина.

— Да, — вру, не краснея и сажусь позади него.

— Куда?

— Прямо.

Без вопросов выехал и рулил туда куда я указала — прямо. Но, чёрт! Бесконечно ездить так не вариант. И ехать мне особо некуда. Подруг, как оказалось у меня нет. Знакомых тоже.

Остаётся только один вариант.

— Извините, а вы не могли бы отвести меня… — диктую адрес, который думала никогда уже не назову.

Спустя полчаса такси останавливается у особняка.

— Подождите здесь, я сейчас деньги вынесу, — открываю дверь машины и окидываю взглядом массивный особняк.

Величественный и уютный. Каждая комната в нем хранит жгучие воспоминания. Приехать сюда, всё равно что отхватить от жизни ещё один удар. Беспощадный. Но поучительный.

В тайнике нахожу ключ. Он, собственно, особо ничего не решает. Проникнуть в дом я могу и без него, но всё же приятно его просто держать в руках, будто реально имею право здесь находится. Набираю комбинацию из цифр и выключаю сигнализацию.

— Ну, здравствуй дом, — говорю тихо, но эхо разносит мой голос. — Вот я и дома.

Взяв в сейфе наличку, расплачиваюсь с таксистом.

Медленно, шаг за шагом, обхожу каждую комнату, каждый уголок. Множество воспоминаний обрушиваются нескончаемой лавиной на меня. Наверное, ничего удивительного, что меня это всё же сломало.

Ноги подкосились, и я упала на лестнице. Яркие картинки прошлого табуном пронеслись в голове. Будто гифы последних встреч мамы и пап…

И пап…Разве такое возможно? Оказалось — да. У меня их два. Биологический и тот, который вырастил.

Выдыхаю надсадно. В груди печет и прогорклый ком в горле душит с каждой минутой всё сильнее. Слёзы…забытые и абсолютно мне не нужные, катятся по лицу.

Меня раздирает от осознания, что всё могло быть по-другому! Я могла увидеть его, хотя бы узнать, где он похоронен. Смогла бы носить ему цветы…

А ведь я чувствовала…

Всегда ощущала его тепло и заботу. Никто из папиного братства не обращался со мной так, как он. И почему я раньше этого не понимала?

Мягко ступая по покрытию из белой сосны, дохожу до его кабинета. Святая из святых…

Когда я была маленькая, часто здесь оставалась. ОН забирал меня почти каждые выходные.

— Маме и папе необходим отдых от такой егозы, как ты, — улыбаясь, целовал макушку.

Боже, почему всё так?

Убираю белую простынь с дивана и стола. Кресло и картины не трогаю. Ложусь на диван и побитым котёнком сворачиваюсь в бублик.

Мне нужна передышка в несколько часов. Потом я обязательно разработаю план к дальнейшей жизни.

Одно хорошо, теперь мне не надо всё время озираться в ужасе. Самсонов получил по заслугам.

Я свободна.

Остальное не важно

Первые полчаса сидел неподвижно и пялился в сторону входной двери, за которой скрылась Ада.

Почему не пошел за ней?

Стоило догнать. Остановить. Вернуть.

Но я этого не сделал. А теперь искусно, с наслаждением разношу квартиру. Вдребезги. До крошки.

С дикой яростью и безысходностью трощу всё мало-мальски ломаемое. Выплёскиваю злость и обиду на предметы, которые, собственно, ни в чём не виноваты.

Во всей ситуации только я виноват!

Отец был прав. Стоило обсудить с ней свой план. А задержать Аду можно было как-то по-другому. Не подставляя Еву. Потому что теперь Аде даже не к кому пойти.

Насколько я знаю, друзей у неё нет, а гордость и обида не позволят обратиться за помощью к предательнице подруге.

Где она теперь? С кем?

Одна. И зная эту ненормальную, обязательно попадёт в неприятности.

В гостиной не осталось ни одной целой вещи, предмета. Руки в мелких порезах, но это херня, в сравнении с тем, что происходит внутри.

Ноги сами несут к её спальне. Комната где последнее время жила моя королева закрыта. Толкаю дверь и тёплый, цветочно-малиновый запах бьёт по рецепторам. Вздрагиваю и перестаю дышать. Пропитываюсь им, словно в каждую клеточку втрамбовываю.

Не заходил сюда, пока она была здесь. Старательно обходил границы, боялся спугнуть. Теперь можно…ей похер.

На пуфике лежит шелковая майка от пижамы. Сгребаю тонкую, лёгкую ткань и подношу к лицу.

— Сука, — шиплю захлёбываясь её запахом.

Внутри выкручивает и перемалывает. Поделом тебе, Воронцов! Сдыхай теперь, как шакал в одиночестве, раз головой думать не умеешь.

От душевной боли не знаю чего больше хочется — сдохнуть или позорно заплакать. Так как я даже в детстве не разводил сопли, то и сейчас не начну. А сдыхать…ещё рано! Надо сначала Аду устроить, убедиться, что с ней всё хорошо.

Осматриваю квартиру и накидывая куртку выхожу из дома. Оставаться здесь нет смысла, и желания. В воздухе витает аромат шампуня, или геля для душа Ады. А может это её запах. Цветочный. Сладкий. Вкусный.

Далеко идти нет сил, да и какая разница где бухать? Останавливаюсь у бара на соседней улице. Занимаю крайнее место за стойкой, в самом углу.

— Водки, — говорю бармену. Кивает понятливо.

Через минуту рядом со мной появляется рюмка водки. Опрокидываю.

— Запить, закусить? — предлагает парень за стойкой.

Отрицательно машу головой. Пусть печёт. Так хотя бы отвлекаюсь от раздирающего чувства за грудиной.

— Ещё налей, — толкаю к нему пустую тару.

Наливает. Пью.

— Ещё, — процесс повторяется. Желудок обжигает и глотку печёт, но это хорошо. Очень хорошо.

Если получится напиться так, чтобы свалиться под стул и уснуть, будет здорово.

— Ещё.

— Закусить бы, — тактично намекает на то, что скоро я буду вафли.

— Нет, — категорично.

— Рассказывайте, легче станет, — улыбается.

— Хм… — хмыкаю улыбаясь, хотя нихрена не радостно. — Ты типа психолог?

— Нет, я типа бармен. А тебе, нужна помощь, — последнее говорит, склоняясь ближе ко мне.

В последнем с ним согласен. Помощь мне нужна очень сильно. Желательно какая-нибудь волшебная, чтобы отмотать нахрен всё назад. Переиграть всё.

Но так ведь нельзя? Нельзя. Поэтому и накидываюсь. В гордом одиночестве.

На смартфон приходит смс. Это не Ада, а значит всё равно. Но я всё же достаю гаджет и игнорируя смс, набираю свой текст. Только адрес и в конце смайл рюмки. Отправляю друзьям. Кто сможет, приедет. А мне побарабану кто меня до дома дотащит.

— Ещё.

Парнишка качает головой. Порицает, молодец. Может он не такой долбоёб как я.

— Привет, красавчик, — рядом раздаётся женский голос.

— Пошла отсюда, — совсем не вежливо, да. Но мне даже посмотреть на неё тяжело.

— Хам! — бросает злобно.

Ну, окей, хам, так хам. Да, сегодня во мне умер джентльмен, что поделать.

— Ещё, — говорю и чувствую лёгкость в теле.

Водка начинает действовать. Это хорошо.

— Да… — слышу в этот раз знакомый голос. Поворачиваюсь и выдавливаю уродливую улыбку. — Решил бухать в одиночку, значит.

— А ты…вы быстро, — исправляюсь, когда замечаю всех друзей в баре.

— А мне чем-то напоминает эта встреча, — радостно говорит Артём. — Помните парни? Также сидели, Тоху в чувства приводили.

— Ой ли, — кривится друг на заявления Артёма. Ржут все вместе, смотрю на них и уже жалею, что позвал.

— Выкладывай, — стопорит всё веселье Матвей.

Кручу головой поджимая губы.

— И нахуя ты нас сюда позвал? — задаёт резонный вопрос Тоха.

— А вдруг вам скучно стало в вашей такой, блять, уютной семейной жизни? Дай думаю спасу друзей, — двумя пальцами подзываю бармена. — Ещё.

— Какая по счету? — спрашивает у бармена Матвей. Папочка твою мать. Закатываю глаза.

Парнишка молча достаёт почти пустую бутылку водки и кивает на меня. Реакцию Матвея обычно предугадываю запросто, но не сегодня.

— Четыре самбуки и четыре по сто виски, — говорит быстро. — Кофе крепкий без сахара и закусить чего-нибудь.

— Вот молодец, — хвалю, заплетающимся языком.

— Не оценила? — рядом плюхается Тоха.

— Не-а, — мотаю головой и мир слегка улетает. — Не оценила.

— А что ты сделал? — подключается Артём.

— Ни-че-го, — чеканю, и опрокидываю рюмку. Парни не отстают.

— Закусывай, ты тяжёлый, как боров, не хочу тебя тащить, — смеётся Артём.

Он счастлив со своей Мышкой. Да все они счастливчики и глядя на них я испытываю то, что никогда не чувствовал. Зависть.

Заливаю это поганое чувство следующей порцией алкоголя и роняю рюмку на стойку.

— Чёрт! — стряхиваю капли жидкости.

— Так всё, водолаз, поплыли домой, — под руку хватает Тоха и поднимает меня.

— Почему к тебе? — прислушиваюсь к ощущениям. Пьяный. Но не убитый. Значит, надо догнаться.

— Потому что только у меня девушка спортсменка и утром сможет тебя своими коктейльчиками оживить, — мысленно соглашаюсь. Это хороший вариант, но не мой.

— Не-е, я поеду к Евке, — перехожу в руки Матвея.

— Правильно, она тебя не только воскресит, но ещё и мозги выебет, — говорит Тоха и все дружно ржут.

Да, Ева она такая. Из нашей компании самая отбитая…была. Мот её облагородил, создал подобие девушки, а не оторвы. Правда она порой срывается, но это мелочи.

Не сопротивляясь, загружаюсь в машину, полностью опустошенный прикрываю глаза. Вот как чувствовал — не дошел до кондиции. Буквально ещё пара рюмок и я бы отключился без чувств.

— Выходи, — протягивает руку, словно барышне, Мот.

— Иди к чёрту! — отбиваю «пять» и соскребаю себя с пассажирского сидения.

Молча поднимаемся к ним в квартиру.

— Етить-колотить! — приоткрываю один глаз и вижу расплывчатое лицо подруги в дверном проёме. — Ты где это чудище подобрал?

— Пиздец, — выдыхаю пьяно. — Ещё утром был Женей, к ночи стал чудищем. М-да…

— Ты себя в зеркало видел? — это прилетает мне, а дальше уже Матвея. — Что с ним случилось? Где Ада?

— Ушла, — коротко и исчерпывающе, молодец Мот. Всё по факту.

— Куда ушла? — тут же активизируется мелкая рыжая ведьма. — К кому ушла? У неё же никого не осталось!

— Вот это, любимая, тебе и предстоит выяснить, пока я привожу это недоразумение в божеский вид.

Деградация на лицо, теперь я недоразумение. Отлично.

Заваливаюсь на диван и прикрываю веки в надежде уснуть. Но мне не дают, естественно.

— Чего развалился, — рыжая бестия, честное слово. — Иди в комнату, выспись. Утром ты должен быть огурцом.

— Зачем?

— Ты Аду возвращать собираешься?

— Не-воз-мож-но, — чеканю.

— Воз-мож-но! Или ты её не любишь?

— Люблю, — отвечаю быстрее, чем мой пьяный мозг успел проанализировать.

Естественно, удивляюсь своему ответу, но мне не пятнадцать лет, девственницу из себя корчить не собираюсь. Принимаю этот ответ.

Повторяю мысленно это слово, и будто припечатываю в сердце. Улыбка растягивает мои губы, блаженно закрываю глаза.

Люб-лю…Люблю, конечно. Если бы не это чувство, вряд ли стал бы помогать ей, переживать и чувствовать весь этот ад после её ухода. Поэтому, да! Просто принимаю его, тону в нём за секунду и тупо радуюсь.

Ну, вот и всё, финит-аля-комедия, Евгений. И ты встрял, увяз в девчонке также, как и парни.

— Хм, — улыбаюсь, немного смахивая на сумасшедшего.

Теперь, когда понял самое главное, я знаю, что должен сделать. Остальное не важно.

Ушел!

Стряхиваю пыль, вымываю полностью кухонный гарнитур и открываю шторы, впуская солнечный свет.

Зачем?

Я и сама не знаю. В этом доме оставаться на долго ни в коем случае нельзя, но так хочется…покоя и тишины, что я решаю задержаться на пару недель. Потом посмотрим, что будет дальше.

Смотрю на просыпающуюся природу и задерживаю дыхание. Хлопаю ресницами, будто пытаюсь запечатлеть фрагменты жизни. Весна — время любви и новых начинаний.

— Апчхи! Кошмар, — бурчу себе под нос.

На стене висит огромная плазма, но я её игнорирую, лишь пыль кисточкой стряхиваю.

Телефон полностью разряжен. Зарядки с собой конечно же нет.

Неспеша поднимаюсь на второй этаж. Каждый уголок знаком и любим. Растения полностью обезвожены и завядшие стоят на стойках.

Дохожу до спальни. Набираю в лёгкие кислорода и толкаю дверь.

Здесь всё также, как было когда я в последний раз была. Даже постельное бельё тоже.

Глаза начинает жечь, но слёз нет.

Почему я не узнала раньше, что он мой отец? Почему от меня это скрывали?

Сажусь на кровать и закрываю глаза, возвращаясь в прошлое.

— А сказку прочитаешь? — улыбаюсь Игорю.

— Ты уже взрослая для сказок, Адамина, — сам же достаёт сборник сказок из комода. — Но так уж и быть, принцесса, сегодня ты получишь свою сказку.

— Ура! — детский крик маленькой девочки стоит в ушах.

Это были лучшие мгновения в моей жизни.

В поисках подходящей зарядки перерываю все тумбы, но не нахожу. Открываю двери ведущие в ванную, гардеробную. Здесь тихо и мрачно, прям, как у меня на душе. Множество коробок из-под мужских ботинок заполняют целый стеллаж.

— И зачем ему столько ботинок надо было? — осматриваюсь, так и не найдя ничего спускаюсь вниз.

На кухне провожу ревизию. Съедобного не так много, но мне достаточно, чтобы не выходить из дома пару-тройку дней. Крупы, макароны, рыбы в жестяной банке, паштет и ещё какая-то банка похожая на тушенку, без опознавательных маркеров.

Ставлю кастрюлю на огонь. Решаю впихнуть в себя макароны с тушенкой. Очень надеюсь, что это именно она, а ни какая-нибудь рыба. Пока греется вода, зависаю на заброшенном саде, что за окном.

Раньше здесь было очень много роз. Игорь любил цветы, мы часто с ним собирали букеты для мамы. Пожалуй, это единственные светлые, детские воспоминания. Цветы и сказки.

Получается мама изменила папе? Но это же бред! Отец всегда знал, что происходит у него в городе, в доме, а в семье тем более. Не поверю, что они могли крутить роман на стороне и о нём никто не знал.

А если Бес знал, что мама ему изменяет, то как смог простить её и Игоря?

Беру в руки нож, чтобы вскрыть банку и подпрыгиваю на месте от звонка в домофон. Выключаю газ.

На цыпочках тихо крадусь к двери. И чертыхаюсь, когда в дверном полотне не нахожу глазок.

— Вот поэтому тебя Игорь и убили, ни ворот толком, ни глазка, — шиплю беззлобно.

Сердце стучит, как невменяемое. Кто может быть за дверью понятия не имею. Ни одна живая душа не знает об этом месте и вычислить меня тоже не могли…или могли?

Единственный человек, который мог найти даже иголку в стоге сена, была Ева!

Догадка осеняет и впрыскивает в кровь злость и обиду. Не раздумывая, открываю дверь, уверенная в том, что там рыжая, но замираю в шоке видя на пороге…

— Женя… — не Ева…

— Впустишь? — нагло заносит ногу, переступает порог.

— Как ты меня нашел? — иду за ним следом.

— Ева помогла и отец.

— Ну, конечно, — кто ж ещё-то. — Зачем пришел?

Несмотря на то, что я держусь и в общем выдаю всё твёрдо, внутри ловлю тремор. Сердце ёкает и видимо падает в обморок, потому что сейчас я слышу только шум в ушах и слова Евгения.

— За тобой, — вот так просто. — Не смотри так на меня, Ада. Я не могу тебя отпустить.

Последняя фраза, срабатывает, как триггер. Шарахаюсь в сторону от него. Так говорил Самойлов перед тем, как начинал воспитывать меня.

«…я не могу тебя отпустить, Ада. Ты же без меня сдохнешь в первой же подворотне…»

— Ты чего? — подлетает вплотную. — Ада, тише, это я, Женя. Не бойся. Перед глазами возникает гадкое лицо Самойлова.

— Уходи, — отталкиваю парня. Жмурюсь, но боль прошивает всё нутро от этих воспоминаний. Меня будто режут на две части. Одна хочет чтобы он ушел, испарился. Другая же, скулит и умоляет оставить его рядом. — Оставь меня в покое!

— Не могу. Я не могу без тебя. Ты нужна мне.

Зависаю перед ним. Слова на повторе прокручивает мозг, а я умираю от разношёрстных эмоций.

— Послушай, — заставляю себя посмотреть в его глаза. Делаю шаг к нему. Вовсе не для того, чтобы смотреть в его глаза, хотя и это тоже. Но по большей части, просто для того, чтобы втянуть его запах.

Неосознанно дышу глубже. Чаще. Ярче. Красочней. Мир взрывается новыми красками стоит аромату добраться лёгких.

— Слушаю, Адамина, — ласковый голос Жени сбивает негатив, что только что был во мне. Теряюсь, не знаю, что дальше делать.

Женя шагает ко мне и вот мы уже вплотную стоим друг к другу.

Это что-то новое для меня. Дрожь перебирает позвоночник, оживает сердце и расправив крылья трепещет в грудной клетке, как умалишенное.

Его близость на удивление не коробит и не страшит, наоборот, очень волнует. Но стоит Жене поднять руку, и я отшатываюсь.

Ненавижу себя за эту слабость. Закусывая губу, отворачиваюсь.

— Уходи. Я благодарна за то, что ты сделал, вытащил меня, социализировал, но на этом всё. С остальным я справлюсь сама.

Тишина огромного дома давит бетонной плитой. Почему он не двигается? Почему не уходит? Не могу находиться с ним рядом. Это выше меня, сильнее.

Я даже забыла, что он единолично решил вопрос с советом. Я просто…всё забыла, когда увидела его.

С силой сжимаю спинку стула. Держусь за него из последних сил, будто утопающий за спасательный круг.

В груди всё ломит и болит…Но это лишь боль, а ужас приходит пару секунд спустя, когда я слышу хлопок входной двери. Он будто оглушающий выстрел раздается в тишине, и я падаю.

Просто падаю вниз, в темноту, в бездну ужаса, к своим демонам, к благодарной тьме в лапы.

Он ушёл…оставил меня. Просто молча вышел. Не попрощался…

Из темноты выдёргивает что-то холодное и влажное. Ещё не открыв глаза улавливаю любимый запах Евгения. Или я в аду и это персональная галлюцинация? Или он рядом.

— Как ты себя чувствуешь? Ада, ты слышишь меня? — открываю глаза и вижу Евгения.

— Что ты тут делаешь?

— Думаю, живу, — произносит какую-то ересь.

— Где?

— Тут. С тобой.

— Не поняла, — приподнимаюсь на локти, осматриваю знакомую гостиную. Всё правильно, я в доме Игоря Елисеева, своего биологического отца. — Ты же ушёл?

— Не дождёшься, — серьёзное лицо расплывается в улыбке. — Я вышел за вещами. Они в машине лежали.

Кивает в коридор. Там брошена небольшая дорожная сумка. Перевожу взгляд на Женю.

— Я не понимаю…

— Ада, если хочешь сбежать от меня, то не получится. Проще убить сразу. Я не могу без тебя, поэтому если ты не хочешь возвращаться ко мне, то я пришел к тебе. Мы будем жить здесь вместе.

Гость

Первые два дня выходила из своей комнаты только за водой. Еду Евгений приносил на подносе и оставлял у запертой двери. Я не истерила, не пыталась его выгнать. Наверное, потому что глубоко в душе была рада его обществу.

Он вселял в меня спокойствие и надёжность, нерушимой скалой загораживал от всего дерьма, что могло постучаться в мои двери. И это так приятно, просто быть девушкой, чувствовать защиту и надёжность.

За два дня успела подумать, по выть от безысходности, и надавать себе оплеух. Возможно, было бы лучше поплакать, но у меня блокированы слёзные каналы и выдать хоть каплю не получается.

Несколько раз Ева пыталась до меня дозвониться. И если Евгения я простила сама того не осознавая, то с Евой всё было иначе. Она первая кому я доверилась…и предала.

Рука не поднялась заблочить её, поэтому я просто выключила звук на телефоне и перевернула экраном вниз.

Женя поселился в комнате через стену. Каждый его вдох и движение слышу так отчётливо, будто он тут, рядом.

Вчера поймала себя на мысли, что хочу его увидеть. Поговорить…

Поэтому сегодня решаюсь на вылазку для установления контакта.

Хватит! Прошлая жизнь, пусть останется в прошлом!

Совет за решеткой, некоторые погибли при задержании, можно не бояться. А могилу своего биологического отца, друга детства — Елисеева Игоря, я и так найду. Пусть это и займёт больше времени, чем я рассчитывала.

— Доброе утро, — застываю в дверном проёме кухни.

Евгений колдует у плиты, на нём белоснежная майка и низко сидящие спортивные штаны. На столе стоит шейкер, а в сковороде вкусно пахнет омлетом с беконом.

— Садись, будем завтракать, — как ни в чём не бывало приглашает меня.

Решил делать вид будто ничего не произошло? Что ж, может это даже к лучшему.

Жду свою порцию жадно облизывая мужскую спину. Широкие плечи, узкая талия и крепкая попа притягивают мой взгляд мимо воли.

Проклиная свои мозги и память, глядя на это великолепие. Я осознаю, что нравлюсь Жене, он мне тоже, но тот блок, что выстроил Самсонов не падает и даже не шатается. И что делать? Так и жить, облизывая его со стороны? И долго он будет рядом в таком случае?

— Чем планируешь заняться сегодня?

Обычный, будничный вопрос выбивает из колеи. Не знаю, что ответить. Какие могут быть планы? У меня вся жизнь в мгновение изменилась по его милости. Я даже не знаю, что будет дальше, а он говорит о каких-то планах.

Выдыхай, Ада, просто дыши. Он правильно сделал, как мужик решил всё за тебя. Просто не привычно. Ужасные годы сожительства с Самсоновым почти стёрли всё хорошее что было «до» и теперь необходимо учиться всему заново. Это как после сложнейшего перелома, так же больно, так же мучительно и так же долго.

В ответ на вопрос пожимаю плечами.

— Я провёл ревизию кухни и понял, что нам необходимо сделать набег на супермаркет. Давай доедай быстрее, и поедем затаримся, — Женя спокойно встаёт, моет посуду и выходит из кухни, не глядя на меня.

Мы сожители?

Доедаю вкусный завтрак и поднимаюсь к себе. Слышу, как он хлопает дверцей шкафа, как звонит его телефон…

Прислоняю ухо к стене…Да, я подслушиваю, мне интересно.

— Да, я уже с Адой. Не знаю, пока только вышла и то хорошо. Планируем поехать за продуктами… — замолкает. Видимо слушает собеседника. — Какие гости, Мот? Я сам ещё тут в гостях. Подождите хотя бы недельку другую.

Ева и Матвей хотят приехать в гости? А я хочу?

Не знаю, если честно. Меня задело поведение рыжей, очень, но если разобраться, то она, как и Женя, хотели мне помочь.

И помогли ведь. Что греха таить.

— Готова? — спрашивает Женя у порога.

— Угу.

Женя галантно придерживает дверь в магазине. Мне не удобно, не привычно, но стараюсь не показывать этого. Стеллажи находятся на равном небольшом расстоянии друг от друга, и мы идем, почти соприкасаясь плечами.

— Что больше любишь, мясо или рыбу? — задаёт вопрос, нарушая молчание.

— Мясо.

— Овощи? — продолжает.

— Любые, и зелень тоже, — выдыхаю, когда понимаю, что это простые вопросы о кулинарных пристрастиях.

— Всеядная, это хорошо, — складывает в тележку различные соусы. — Так, на вечер можно запечь мяско с картошечкой, как тебе?

— Отлично, только я не умею, — признаюсь смущаясь.

— Зато умею я, так что с голоду не умрём, — подмигивает, как бы между прочим, и дальше продолжает сгружать продукты. — На завтрак, что любишь?

— Блинчики, шарики с молоком, — закатываю глаза вспоминая вкус.

— Блинчики с мясом? — в голосе улыбка и я отражаю тоже самое.

— И с мясом тоже, обжаренные на сливочном масле…ммм…вкуснятина, — облизываю губы совершенно не специально.

Распахиваю глаза и врезаюсь в тёмный взгляд Евгения. Сглатываем одновременно, но первым глаза отводит он. Уходит с тележкой, я же продолжаю пялится на выбритый затылок.

Надо стараться не провоцировать его. А как это сделать? М?

Опускаю голову, мне стыдно и не удобно, за свою выходку, но я же не специально!?

— Яблоки берем? — слышу с той стороны стеллажа.

Пока я тут бичевала себя, он уже и забыл о стрёмной ситуации и спокойно покупает дальше.

— Да! — догоняю, скользя по плитке. — Красненькие есть?

Заглядываю ему через плечо, он вздрагивает и поворачивается ко мне. Втыкается горячими губами в мою щёку. Отпрыгиваю, как ужаленная…

— Прости…прости, я не хотела напугать тебя.

— Я не испугался. Удивился больше, что ты так близко.

Близко?

Осматриваю пространство и реально вижу, что нас разделяют жалкие сантиметров пятнадцать. Я даже ощущаю его выдох…или мне кажется?

Я буду рядом!

Пока Женя готовит мясо с гарниром, я делаю вид, что помогаю.

Сижу на стуле и не отсвечиваю. Гоняю помидорки черри по тарелке, изображаю бурную деятельность, выкладывая мишку из овощей.

— Подай, пожалуйста, соевый соус, — не поворачиваясь, просит.

Беру пузырёк и подхожу к Евгению.

— Держи, — протягиваю.

Берёт не глядя и дальше возится с готовкой.

Уйти? Не хочется…

Стою наблюдаю. Что-то изысканное и необычное есть в этом — в мужчине на кухне.

— Попробуй, — протягивает деревянную, резную ложку к моему рту.

Слизываю соус и от вкуснатищи закатываю глаза.

— Нереально круто, — облизываю остатки соуса с губ.

— Гм…садись, я сейчас подам, — отворачивается от меня.

Не смотря, на то, что партнёр у меня за всю жизнь был лишь один, и о романтике могла лишь мечтать, я не глупа в плане отношений между мужчиной и женщиной.

Понимаю, что ковыряю там, где больно. Поэтому ретируюсь крайне быстро.

Пока ужинаем обсуждаем всякую ерунду. Женя тактично обходит тему моей жизни, по большей части рассказывает о своей.

— Ближе, чем парни у меня нет никого, — пожимает плечами. — За каждого жизнь отдам не раздумывая.

— И они за тебя, — выдвигаю своё мнение. Женя вскидывает пытливый взгляд на меня. — Просто не каждый ввяжется в мою историю. А они не испугались. Хотя у каждого есть что терять.

— Да, — собирает тарелки. — Может что-нибудь посмотрим?

— Фильм? — загораюсь идеей. Оказывается, я соскучилась по общению и сейчас наслаждаюсь мужским обществом.

Кто бы мог подумать, что я буду получать наслаждение от общения и присутствия мужчины. Ещё полгода назад, я думала, что женский монастырь для меня самое то. А теперь с внутренним трепетом рассматриваю Женину спину и мне не хочется удрать.

— Как насчёт мультика? — улыбаясь, поворачивается. — Какой твой любимый?

— М-м-м, «Король лев».

— Отлично, — вытирает руки. — Идём?

Женя предусмотрительно из шкафчика берет чипсы, наливает лимонад в стаканчики. Переходим в гостиную к телевизору.

Угловой диван огромный, на нём может поместиться свободно человек шесть, но я выбираю самый дальний угол. Сажусь, поджимая ноги под себя.

С замиранием сердца жду, когда Евгений сядет.

Рядом? Или будет держать дистанцию.

Мне до жути страшно, что он попробует склонить меня к интиму, но с другой стороны, тянет к нему. Так как с ним, мне ни с кем хорошо и спокойно не было. Но как же переступить этот барьер?

Женя притягивает ко мне кофейный столик и выставляет вкусняхи. А потом просто садится у моих ног на пол.

— Не против, если я здесь сяду? — обыденно спрашивает.

— Нет, — спешно отвечаю, а у самой взрыв в голове происходит. И больше я не дышу.

Мимо меня проходит начало мультика, самый любимый момент. Я сижу в одном положении, едва дыша, потому что Женя, возможно, не умышленно, но каждый раз беря чипсы из вазочки, касается меня.

Это немного пугает и будоражит. Зависаю над ощущениями и понимаю, что не хочу его отталкивать. Такие ненавязчивые касания не вызывают у меня негативных эмоций, но страх червоточиной разрастается внутри. И как его вытравить не имею ни малейшего понятия.

— Ты почему не ешь? — задирает голову и смотрит снизу.

— Я наелась уже, — стараюсь улыбнуться и инстинктивно приглаживаю растрепавшиеся кудряшки.

— Я тебе мешаю? — хмурит брови. — Могу пересесть.

— Нет, — поспешно заверяю. Я не хочу, чтобы он уходил. Я хочу проверить на сколько меня хватит. — Мне…нормально.

Но выдерживаю ровно до середины мультика.

Психую на себя и свою неполноценность.

Я же понимаю, что он рядом не потому, что ему мультик хочется посмотреть. Он хочет меня себе…хочет…меня…себе… Так говорил Самсонов…

Срабатывает что-то в голове, меня подкидывает на месте.

— Извини, — бросаю едва слышно.

Вскакиваю и не дожидаясь ответной реплики, ухожу в сторону кухни.

Надрывно выдыхаю, едва соприкасаясь с поверхностью столешницы в кухне. Будто километр пробежала, дышу загнанно.

Чёрт!

— Ада, — подходит сзади. Близко…Горячее, мужское тепло обдаёт затылок, — Что-то случилось? Мы же жили вместе, в моей квартире. Ничего не поменялось.

Аха, не поменялось…

Тогда ты не претендовал на меня. Смотрел по-другому, не как на девушку. Чёрт! Я была для тебя даже не знаю… А сейчас…

— Женя, — поворачиваюсь к нему, врезаемся глазами. Он собран и категоричен во взгляде и я понимаю, сейчас будет огонь. — Тебе стоит уйти.

— Что произошло? — делает шаг ко мне, вскидываю моментально руку. Ставлю барьер между нами.

Зачем я ему такая? Побитая жизнью, использованная и сломанная.

— Я благодарна за всё, честно, — почти задыхаюсь от лживости слов. — Но ты мне больше не нужен. Ты должен уйти.

Повторяю, как мантру, эти слова. И сама пытаюсь верить.

Взгляд поднять выше, чем его плечи не хватает сил. Так и стою, слушая оглушающее сердцебиение в ушах. И он молчит…и смотрит…

— Значит так… — начинает, но я прерываю.

— Зачем тебе я? Я не смогу, Женя! — срываюсь, перехожу на крик. — Я не та, кто тебе нужна! Не смогу лечь с тобой в постель, понимаешь? Я…я не смогу, черт тебя дери!

— Ты можешь думать всё, что угодно! — в голосе сталь. И мне, кажется, что он сейчас развернётся и уйдёт. Оставит меня. Сделает так, как я прошу, но Женя лишь сокращает расстояние до жалких миллиметров. И теперь я могу вдохнуть его аромат. Мир кружится, то ли от его запаха, то ли от быстрого дыхания. Цепляюсь за столешницу до побеления костяшек. — Я никуда не денусь. Не оставлю тебя сколько бы ты не просила и не истерила. Потому что ты моя. Моя девочка…Я буду ждать, лечить твои раны и верить за нас двоих…

Поднимает руку, как кролик застываю перед ним в ужасе…Мозгами понимаю — не ударит, но страх сбивает ориентиры и шепчет другое.

В очередной раз Женя удивляет меня. Не касаясь лица, гладит воздух в сантиметре от кожи. Будто ласкает и утишает. Но не касается…И это так интимно и лично, гораздо больше, чем тактильные ласки. И я сдаюсь. Себе. Ему. Будущей жизни…

Выдыхаю натужно.

— А если я не смогу…пройдет время и…

— …и я всё равно буду рядом, Ада, потому что люблю. Ты мне ничего не должна и силой брать тебя не буду, но и оттолкнуть не позволю, поняла?

Киваю. Сказать что-либо не в состоянии.

— Мы будем бороться вместе, шаг за шагом, согласна?

— Да, — выдыхаю тихо.

Согласна.

Здесь ты хозяйка

Неделя проходит спокойно. Но без неловкостей, конечно же, не обходится. То и дело Евгений вгоняет меня в ступор и выводит из равновесия, которое сам же и создаёт. Буквально на следующий день после того, как он получил ожог, прорвало трубу. И у нас случился непредвиденный конкурс мокрых маек. Победил соответственно Евгений.

Он вообще, то и дело выбивает моё равновесие, то голым торсом в качалке, то мокрым из душа.

И теперь каждый раз, зажмуривая перед сном глаза, я выхватываю редкие картинки, отпечатанные в моей памяти навечно.

В какой-то момент, я даже почувствовала спокойствие рядом с ним. Нет, я всегда ощущая его ауру защитника, но это совсем другое. Словно он доказал делом, что не причинит мне вреда. В моей больной голове даже родилась идиотская мысль. Довести парня до кипения и посмотреть на его выдержку, сможет ли он меня ударить? Или изнасиловать…

Но этот вариант отмела сразу. Женя другой, он не Самсонов.

За моей спиной Евгений до сих пор курировал вопрос с Советом. Такая организация не может исчезнуть за один день. Всегда найдётся гиена, которая захочет прибрать власть к своим рукам и стать львом.

Естественно, самостоятельно он бы этот вопрос не решил, и даже друзья здесь бессильны. Насколько я поняла, вопросом занимаются родители Евгения, Евы, и Артёма.

Каждому из них я безмерно благодарна. Только как выразить эту благодарность?

— Малыш, — сзади останавливается Женя.

В последние пару дней он выбрал тактику — близко к телу. Без касаний, но крайне близко. Настолько, что я могу ощущать тепло и запах его тела.

— Что-то случилось? — не поворачиваюсь к нему. Смотрю через стекло окна.

— Нет, — поднимает в порыве руки, но не прикасается, а будто гладит силуэт.