Жаклин УилсонМоя сестра Джоди

Jacqueline Wilson

MY SISTER JODIE

Text copyright © Jacqueline Wilson, 2009

This edition is published by arrangement with David Higham Associates Ltd. and Synopsis Literary Agency.

Иллюстрация на обложке Валентины Яскиной

Иллюстрации Виктории Тимофеевой


© Мольков К.И., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Глава 1

Джоди. Это было самое первое слово, которое я сказала в своей жизни. Большинство детей первым делом лепечут «мама», «папа», «пить» или «мишка». Возможно, каждый ребенок самым первым называет то, что больше всего любит. Я сказала Джоди. Моя сестра. Ну ладно, на самом деле я сказала Доди, потому что не могла еще справиться с «дж», но точно знала, что я имею в виду.

С ее имени начиналось мое каждое новое утро.

– Джоди? Джоди! Просыпайся. Пожалуйста, просыпайся!

Разбудить ее утром – дело почти безнадежное. Сама-то я просыпаюсь рано, в шесть часов, иногда и раньше. Когда я была маленькой, я возилась в своей кровати, чтобы отыскать трех своих «ночных» медвежат, а затем устраивала им утреннюю пробежку вверх и вниз по моему одеялу. Я поднимала коленки, и медвежата взбирались по ним вверх, а затем скатывались вниз как с горки. Потом медвежата усаживались, зарывшись глубже в одеяло, и начинали с удовольствием завтракать воображаемой овсянкой.

Мне так рано съесть что-нибудь не дозволялось. Мне даже вставать не разрешали. Хорошо стало, когда я начала читать. Иногда до звонка будильника я успевала прочитать целую книжку. Затем я лежала, глядя в потолок и придумывая разные истории. Так я ждала, насколько хватало сил, а затем забиралась в постель к Джоди и, шепча ее имя и слегка тряся сестру, начинала рассказывать ей свою новую историю. Мои истории всегда были про двух сестер. Они, эти сестры, вместе попадали сквозь платяной шкаф в волшебную страну, или поступали в театральную школу и становились знаменитыми актрисами, или отправлялись на бал в великолепных длинных платьях и танцевали там в своих хрустальных туфельках.

Как я уже говорила, разбудить Джоди утром ох как непросто. Ночью она словно проваливается в глубокий темный туннель, и ей нужна целая вечность, чтобы выбраться из него назад, на поверхность. Но вот наконец она приоткрывает один глаз и тут же машинально обнимает меня. Я прижимаюсь к Джоди и продолжаю свой рассказ. Время от времени мне приходится подталкивать ее локтем и спрашивать:

– Ты уже совсем проснулась, правда, Джоди?

– Я не сплю, – бормочет она в ответ, но я продолжаю легонько толкать ее, чтобы убедиться, что так оно и есть.

А когда Джоди в самом деле просыпается, она иногда начинает рассказывать свою историю, например, о том, как две сестры, словно две королевы, вдвоем правят волшебной страной, и ежедневно выступают в своей телевизионной мыльной опере, и весь вечер, до самой полночи, танцуют на балу. Друг с другом.

У Джоди истории всегда получаются намного лучше моих. Я уговаривала, умоляла ее записывать их, но Джоди и слышать об этом не желала.

– Давай-ка лучше ты записывай их для меня, – сказала она. – Это же ты у нас хочешь стать писательницей, а не я.

Да, это правда, я хотела сочинять свои собственные истории. И сама же их иллюстрировать.

– Если хочешь, я буду помогать тебе с темами, – предложила Джоди. – А еще ты можешь сделать все рисунки, а я их раскрашу.

– Если только ты будешь делать это аккуратно и правильными красками, – сразу предупредила я, потому что Джоди иногда может раскрасить лица зеленым, а волосы сделать синими. Просто так, потому что это прикольно.

– О’кей, мисс Привереда, – согласилась Джоди. – Я тебе помогу, но только это вовсе не то, чего мне хочется по-настоящему. Я хочу стать актрисой, вот чего я хочу на самом деле. Представляешь, я стою на сцене, кругом горят огни, и все смотрят на меня и слушают, боясь пропустить хоть одно мое слово!

– Может быть, из какой-нибудь моей истории можно будет сделать пьесу, и ты сыграешь в ней главную роль.

– Да, и это будет бешеный успех, и мне предложат миллион миллионов за то, чтобы я снималась в фильмах, и мы с тобой будем жить в большом-большом особняке, – подхватила Джоди.

– А на что он похож, этот особняк? – спросила я. – У него есть башня? А можно, наша комната будет наверху той башни?

– Там все комнаты будут нашими, но, конечно, мы устроим одну особую комнату на самой вершине башни, только я не позволю тебе отращивать слишком длинные волосы, – она откинула в сторону одну из моих косичек. – Не хочу, чтобы ты вывешивала их из окна и позволяла забираться по ним в башню всяким злым старым ведьмам.

Тут Джоди толкнула меня в бок локтем. В последнее время Джоди часто спорила и ругалась с нашей мамой. Она часто называла ее ведьмой – и даже хуже (но это только себе под нос).

– Не волнуйся. Мои косички всегда будут аккуратно связаны. Ведьмам вход запрещен, – ответила я, хихикая. Правда, при этом мне было чуточку жаль маму.

– А как насчет прекрасных принцев?

– Вот это уж точно нет, – заверила я. – В Особняке с башней будем только мы с тобой и станем там жить вдвоем. Долго и счастливо.

Это было нашим обычным дурачеством, утренней игрой, хотя я относилась к ней серьезнее, чем Джоди. Я нарисовала наш воображаемый особняк без передней стены, наподобие кукольного домика, чтобы можно было изобразить каждую комнату. В них я нарисовала для нас с Джоди огромный черный плюшевый диван с двумя сидящими по его краям большими игрушечными черными пумами. Еще там были две настоящие черные кошки, которые лакали молоко из блюдечек на кухне, и два живых, свернувшихся в своей корзинке, пуделя, и два черных пони, щипавших траву в загоне, устроенном позади нашего розария. Каждую розу в нем я раскрасила очень аккуратно, по отдельности, сделав одну темно-красной, другую просто красной, персиковой, очень бледно-розовой, желтой и белой. Я даже попыталась нарисовать отдельно каждую травинку и пыхтела над ними полчаса, пока у меня рука не заболела.

Еще я нарисовала нам кровать с балдахином с красными бархатными занавесками и рубиновую люстру, а одну из стен у меня целиком занял телевизионный экран. Еще у нас в подвале особняка был выложенный изумрудной плиткой бассейн (в нем плавали два ручных дельфина) и садик на крыше между башнями, где среди веток цветущих деревьев порхали дрозды и жаворонки.

В библиотеке я крошечными буковками написала на корешках название каждой книги и нарисовала каждую баночку и тарелку на кухонных полках. Я подарила нам с Джоди комнату для игр с батутом и трапецией, с музыкальным автоматом и одной из тех машинок, из которых с помощью специального приспособления можно выуживать маленьких плюшевых медвежат. Маленьких медвежат всех цветов радуги я тоже нарисовала, и еще полку с большими медведями в нашей с Джоди спальне, и еще полку со старомодными куклами, у которых настоящие волосы и стеклянные глаза, а еще прекрасного коня-качалку, достаточно большого, чтобы на нем можно было усесться вдвоем.



О нашем особняке я говорила с Джоди так, словно мы в самом деле со временем будем в нем жить. Порой я настолько живо представляла себе этот дом, что он казался мне настоящим. Я даже знала, где он стоит и как к нему попасть – для этого я просто должна вычислить, по какой дороге нужно выйти из города, затем завернуть за угол – и сразу увидишь башню особняка. Я увижу его, и вбегу сквозь красивые железные кованые ворота, и поднимусь по крыльцу к парадной двери с висящим на ней молоточком в виде львиной головы. Но стучать я не стану – я знаю, где нажать на львиную морду пальцем, чтобы дверь тут же распахнулась, и тогда я войду внутрь и увижу Джоди, которая уже здесь и ждет меня.

Нет, я не была настолько глупой, я знала, что Особняк с башней – выдумка, но мне на это было совершенно наплевать.

А затем настало утро, когда за завтраком все изменилось. Буквально все. Я сидела за кухонным столом и обкусывала сэндвич с медом. Я любила разлеплять сэндвич и слизывать мед, чувствуя, как он растекается у меня по языку, но делать это приходилось быстро и украдкой, пока не видела мама. Она у нас, знаете ли, очень строго следит за тем, как мы ведем себя за столом. Мама постоянно пристает к нам со своими придирками – сиди прямо, не греми ложкой, когда зачерпываешь из миски кукурузные хлопья, и так далее. Сегодня Джоди после маминых замечаний нарочно сгорбилась еще сильней, и начала стучать ложкой по фарфоровой миске так, что того и гляди расколет ее. Тогда мама схватила Джоди за плечи и начала трясти.

– Опять ты изводишь меня, упрямое маленькое ничтожество! – цедила мама, встряхивая Джоди на каждом слове – трюх, трюх, трюх!

Джоди напрягла плечи, а голова ее резко качалась то вперед, то назад.

– Прекрати, ты делаешь ей больно, – встревожился папа, опуская свою «Дейли Экспресс».

– А мне не больно, – выдохнула Джоди, продолжая мотать головой, и вдруг запела припев из одной старой жутковатой песни – «Богемной рапсодии» Квинов[1]: – Мама-а, ду-ду-ду-ду, – ну, то самое место, где все начинают раскачиваться и размахивать горящими зажигалками.

– Прекрати паясничать! – крикнула мама. – Считаешь, что это забавно?

А папа вдруг начал хохотать и тоже трясти головой.

– Ты взаправду чокнутая, Джоди, – сказал он.

– Прекрати ее поощрять, Джо, – рассердилась мама. – Почему ты всегда становишься на сторону Джоди?

– Потому что я папина дочка, – ввернула Джоди и захлопала папе своими ресницами.

Что верно, то верно. В последнее время Джоди постоянно влипала в неприятности, потому что прогуливала школу и поздно возвращалась домой. Мама могла трясти ее сколько угодно, могла голову оторвать, но сладить с Джоди ей было не под силу. А вот папа иногда мог заставить Джоди и понуриться, и даже заплакать оттого, что она доставляет им с мамой столько хлопот.

При этом папа никогда не говорил о Джоди ни единого дурного слова.

Вот и сейчас он сказал:

– Это не ее вина. Хорошо, согласен, она всегда была слегка упрямой, но в общем-то она очень добрая малышка. Просто сейчас попала в дурную компанию, вот и все. А так она ничуть не хуже своих подружек по школе.

– По школе! Конечно! – продолжала бушевать мама. – Муркрофт – дрянь, а не школа. Ничему хорошему детей там не учат. Они растут настоящими дикарями. Половина из них уже имели неприятности с полицией. Это была наша самая большая в жизни ошибка – отправить Джоди в эту школу. Нашу дочь ждут большие, очень большие неприятности. Ты только посмотри на нее! На кого она похожа?

А по-моему, Джоди прекрасно выглядела. Раньше у нее были какие-то серенькие, мышиные волосики, заплетенные в жиденькие косички, а сейчас она покрасила их в темный оранжево-красный цвет с золотистыми кончиками – загляденье! И больше не заплетает косички, а завязывает волосы в чудесный конский хвост, а спереди носит челку, которую сама же и подстригает. Папа говорит, что Джоди похожа на банку с мармеладом, и шутит, что намажет ее как-нибудь себе на бутерброд, когда она отвернется. Мама же считает, что Джоди загубила свои волосы и теперь выглядит грубой и вульгарной. Джоди была в восторге, когда это услышала. Ей очень хотелось выглядеть грубой и вульгарной.

Джоди долго упрашивала маму разрешить ей сделать пирсинг на торчащих из-под волос ушах.

Мама ни за что не соглашалась, но в последний год Джоди совершенно вышла у нее из-под контроля и проколола уши без спросу. И не раз. Сейчас у нее в одном ухе было целых пять маленьких колечек.

– У тебя в ушах теперь больше дырочек, чем в дуршлаге, – заметил по этому поводу папа.

Мама же от каждой новой дырочки готова была сойти с ума.

– Да ладно, будет тебе, – успокаивал ее папа. – Это всего лишь маленькие симпатичные сережки. Это же не кнопка в носу и не тату.

Пока что, – шепнула мне Джоди.

А насчет тату она уже ходила в салон, но там сказали, что она еще слишком мала. Тогда Джоди моими фломастерами нарисовала у себя на руках и ногах бабочек, и дроздов, и цветочные гирлянды. В нижнем белье, со своими красно-золотыми волосами, кольцами в ушах и фальшивыми тату моя сестра выглядела просто потрясно, но вот верхняя одежда у нее была в основном такой же скучной и девчоночьей, как у меня. На свои карманные деньги Джоди мало что могла купить. Так что одежду нам покупала мама – на свой вкус, разумеется. Папа мог бы дать Джоди денег, но не решался из-за мамы. Тогда Джоди наплела ему про свои неудобные школьные ботинки, которые натирают ей ноги, и папа дал ей сорок фунтов, чтобы она купила себе новые. И Джоди купила свою первую пару настоящих туфель – потрясающих, сверкающих, красных, на высоких каблуках – и цокала в них по дому, сияя от счастья. Мама была вне себя от ярости. Джоди дала мне примерить эти туфли. Каблуки оказались такими высокими, что я сразу же грохнулась и подвернула лодыжку, но это ерунда. В них я чувствовала себя Дороти, щеголяющей в своих рубиновых туфельках по страницам «Волшебника из страны Оз».

Сегодня утром Джоди была в корявых школьных башмаках и серой форме школы Муркрофт. Она сделала все возможное, чтобы как-то улучшить ее вид, – до предела укоротила юбку и приколола разноцветные значки к блейзеру. А еще нарисовала фломастером маленькие фигурки мультяшных героев на школьном галстуке. Мама начала было ворчать по поводу испорченного галстука, но вдруг замолчала, услышав, как звякнула крышка нашего почтового ящика.

– Почта, Перл. Пойди принеси ее, детка.

Перл – это я. Мое имя означает «жемчужина». Когда я родилась, мама стала называть меня своей чудесной маленькой жемчужинкой, а потом мне дали это имя. Я появилась на свет недоношенной и первый месяц своей жизни провела в специальном инкубаторе. Весила я всего один килограмм и была такой маленькой, что, когда меня разрешили брать на руки, умещалась на одной папиной ладони. Родители очень беспокоились насчет того, как меня воспримет Джоди. Она была в то время маленькой девчонкой-сорванцом, то и дело отрывала головы своим куклам и пинала своих плюшевых мишек – но ко мне всегда относилась очень внимательно и нежно. Осторожно брала меня на руки, целовала мой крошечный сморщенный лобик, гладила мои мягкие жиденькие волосики и говорила, что я самая лучшая младшая сестренка на всем свете.

Я открыла почтовый ящик. Пришел каталог для мамы (она выписывала их все подряд – каталоги одежды, мебели, декоративных тарелок, копии фарфоровых кукол, одним словом, всего, что, по ее мнению, могло бы украсить наш дом и придать ему больше «шика»), и еще в ящике было письмо, адресованное мистеру и миссис Уэллс (это папа и мама). Настоящее, солидное письмо в конверте, а не какой-нибудь склеенный по краям счет.

Интересно, кто бы мог прислать им это письмо? Хотелось надеяться, что это не письмо от директора школы Муркрофт с жалобами на Джоди. Я знала, что раз-другой ее засекали, когда она курила со своими подружками, а еще они частенько удирали из школы во время ланча, чтобы купить чипсов, после чего редко удосуживались вернуться на уроки. На самом деле Джоди не нравилось курить, об это она сама мне говорила. От табачного дыма ее мутило и у нее кружилась голова. Еще Джоди призналась, что школьные чипсы лучше покупных – бледных, жирных, в пластиковых пакетиках, но она не хотела отставать от своих подружек, Мэри, Сиобан и Шейнис. Это три самые отъявленные оторвы в классе, где училась Джоди. Если они были на твоей стороне, можешь ни о чем не заботиться.

– Перл? – позвала меня мама.

Я сжала конверт в пальцах, прикидывая, нельзя ли сунуть его под школьный свитер, чтобы сначала распечатать над паром и прочитать вместе с Джоди. Но тут в холле появилась мама и увидела письмо раньше, чем я успела его спрятать. Она лишь мельком взглянула на каталог, хотя это был каталог ее любимых эмалированных расписных коробочек, сразу же схватила письмо и сунула палец под заклеенный край.

– Это и для папы тоже, – поспешно заметила я. Если это неприятное письмо, пусть его лучше прочитает папа, он всегда относился к Джоди мягче, чем мама.

– Тут написано «мистеру и миссис Уэллс», – возразила мама, распечатывая конверт.

В конверте было письмо и что-то вроде буклета. Я присмотрелась и успела прочитать слова «школа-интернат». Мое сердце забилось. Школа-интернат, школа-интернат, школа-интернат! О боже, они, кажется, намерились отправить Джоди в школу-интернат! Я этого не перенесу.

– Нет, мама! – воскликнула я пискнувшим от волнения голосом.

Мама тем временем внимательно читала письмо, слегка покачивая головой.

– Что – нет? – пробормотала она, продолжая читать.

– Не отсылайте Джоди из дома! – сказала я.

Мама посмотрела на меня и удивленно моргнула.

– Не говори глупости, – сказала она, возвращаясь с письмом на кухню. Там она помахала письмом перед папиным лицом и сказала: – Смотри, Джо, смотри! Здесь все написано – черным по белому!

– Чтоб мне провалиться! – ахнул папа.

– А что я тебе говорила? – торжествующе воскликнула мама.

Джоди отодвинула в сторону миску с хлопьями и поднялась из-за стола, надеясь, что этого никто не заметит.

– А ну сядь на место, Джоди, – сказала мама.

– Я в школу опоздаю, – ответила Джоди.

– Сейчас это неважно, – одернула ее мама. – Сядь на место! И ты тоже, Перл. Нам с папой нужно вам что-то сказать.

– Что еще? – спросила Джоди, неохотно присаживаясь на краешек своего стула. – Что вы разводитесь?

– Глупости не говори!

– У вас будет ребенок?

– Замолчи! Закрой наконец свой рот, хоть на пару секунд!

Джоди состроила гримасу, показывая, как сильно она сомкнула губы. Я повторила за ней то же самое.

– Перестаньте обезьянничать за своей сестрой, мисс! – вспыхнула мама. – Джоди, постыдись, какой пример ты подаешь? Это неприлично! Поверить не могу, до чего ты в последнее время распустилась.

– Вы собираетесь загнать ее в эту школу-интернат? – взвыла я.

– Какую еще школу-интернат? – растерянно спросила Джоди. – Вы что, решили от меня избавиться?

– Нет-нет, конечно же нет, – сказал папа. – Мы все туда отправляемся. Я получил новую работу. Точнее, мы оба – ваша мама и я.

Мы с Джоди уставились на них. Новую работу? Папа работал плотником в маленькой фирме, а мама служила официанткой в чайной «Дженни» напротив ратуши.

– Вы будете учителями? – недоверчиво спросила я.

Папа расхохотался:

– Боже, сохрани любого, кого я начну учить читать и писать! Нет-нет, лапочка. Я собираюсь стать школьным сторожем, а ваша мама – школьной поварихой. Мы увидели в газете предложение для семейной пары и, похоже, подошли им.

– Нам пора переехать, девочки, – сказала мама. – Мы хотим увезти вас в приличное место, где вы станете больше похожими на юных леди.

Джоди громко – совсем не как леди – шмыгнула носом:

– А нам и здесь все нравится, правда, Перл? И мы не хотим переезжать в какую-то поганую занюханную школу-интернат.

Я взяла школьный буклет и вздрогнула, увидев на нем цветную фотографию огромного серого здания Викторианской эпохи. Провела пальцем по его главной башне и маленьким боковым башенкам. Здание школы называлось Мельчестер Колледж, но выглядело точь-в-точь как Особняк с башней моей мечты.

– Взгляни! – сказала я, показывая фотографию Джоди. – Нет, ты только взгляни, Джоди!

Джоди взглянула и, прикусив губу, стала перебирать ряд маленьких колечек-сережек на левом ухе.

– Вот здесь мы будем жить? – спросила она.

– При школе есть специальная квартира для сторожа, – ответил папа.

– Дом старый, но в нем есть все удобства, – добавила мама.

– Значит, вы там уже были? Когда? – прищурилась Джоди. – И почему ничего нам не сказали? Решили все обстряпать потихоньку от нас?

– Ну-ну, никто ничего не обстряпывал, – сказал папа. – И в колледже мы с мамой не были. Просто прошли собеседование в одном лондонском отеле, пока вы обе были в школе. А ничего не говорили вам потому, что не хотели понапрасну обнадеживать. Сказать по правде, я и не думал, что мы им подойдем. Я, конечно, неплохой столяр, но водопроводчик и маляр неопытный.

– Не скромничай, Джо, ты прекрасный столяр и вообще мастер на все руки. Лучшего и желать трудно.

– Нет-нет, я думаю, мы получили эту работу благодаря тебе, – ответил папа, похлопывая маму по руке. – Это ты произвела на них неотразимое впечатление на собеседовании, Шэрон. Как ты им с ходу составила меню, которое можешь приготовить! Это просто фантастика!

– А где находится этот… Мельчестер Колледж? И почему мне нельзя остаться в Муркрофт? Если надо будет ездить на автобусе, я согласна, – сказала Джоди.

– Нет, на автобусе оттуда не наездишься, это далеко, почти сотня километров отсюда, в пригороде, – ответила мама. – Так что и ты будешь учиться там, слава богу.

– Нет, не буду, – сказала Джоди. – Я остаюсь со своими подружками в Муркрофт.

– Ненавижу это слово – подружки, – отрезала мама. – Из-за них-то мы в первую очередь и переезжаем. Мне становится плохо, когда я думаю о том, как ты шатаешься повсюду со своей бандой и перенимаешь от них самые дурные привычки. Мы переезжаем, и немедленно, пока ты не начала серьезно готовиться к экзаменам на аттестат и пока Перл не перешла в среднюю школу. Вам, девочки, необходимо взяться за ум, и теперь для этого появилась прекрасная возможность, – мама погладила пальцами глянцевый буклет и медленно, с чувством, добавила: – Мельчестер Колледж.

Название колледжа у нее прозвучало торжественно и веско, словно какое-то волшебное слово, вроде «абракадабра».

– Мельчестер Колледж! – с издевкой повторила Джоди. – Отстой! Тут сказано, что в колледж принимают детей в возрасте от четырех до тринадцати лет. Интересно, кто посылает в школу-интернат четырехлетних малышей?

– Там не только интернат, есть и обычная школа. Между прочим, туда принимают далеко не всех. Колледж гордится своим уровнем преподавания, прекрасными условиями для учащихся и красивой окружающей природой, – процитировала мама то, что было написано в буклете.

– И что это означает? – спросила Джоди.

– Это означает, что Мельчестер Колледж – хорошая школа, – отрезала мама. – Послать туда своего ребенка стоит больших денег. Этот колледж – прекрасная возможность для вас обеих.

– То есть вы решили, что мы будем учиться там? – уточнила Джоди.

– В том-то все и дело, – ответила мама. – За последний год в Муркрофте вы совершенно ничему не выучились. Так что тебе придется заново, по-настоящему пройти восьмой класс.

– Я не стану париться лишний год в школе, да еще с малявками, которые все младше меня! – заявила Джоди.

– Зато, проучившись лишний год как следует, ты сможешь сдать общий вступительный экзамен и получить грант на обучение в одной из закрытых частных школ, – сказала мама.

– Что?! Мам, ты с ума сошла? Я не поеду. Ни за что! – Джоди уже не говорила, а кричала.

– Тихо, тихо, Джоди, послушай меня, – сказал папа. – Мы проведем там все летние каникулы, так что у тебя будет масса времени, чтобы обжиться. Когда мы переедем, тебе там понравится, я уверен.

– Нет. Не хочу. Ненавижу этот колледж. Я не еду. И вы меня не заставите. Не можете.

– Можем, не сомневайся. Все будет так, как мы скажем. Ты же наша дочь.

– Хотела бы я не быть вашей дочерью! Слушайте, а может, я не ваша дочь? Может, вы удочерили меня? Поэтому мы с вами такие разные и никак не притремся друг к другу, – завывала Джоди.

– Не заводись, Джоди, у меня уже мозги набекрень, – сказал папа. – Не пытайся все испортить. Как уже сказала мама, вам предоставляется прекрасная возможность. Мы думали, что вы будете в восторге, девочки.

– А мы вовсе не в восторге, правда, Перл? – сказала Джоди, глядя на меня.

Я беспомощно посмотрела на нее.

– Ты что, действительно хочешь поехать туда? – удивилась Джоди.

Я не знала, как мне быть. С одной стороны, я постоянно копировала Джоди, даже если это оборачивалось для меня неприятностями. Но с другой стороны, это не означало, что мы всегда одинаково мыслим, хотя и очень близки. Вначале Джоди и школу Муркрофт ненавидела. Первое время ее жутко дразнили за девчачьи косички, опрятную школьную форму и хорошие манеры. Кончилось тем, что Джоди коротко постриглась, сменила одежду, научилась грубить и дерзить, после чего подружки приняли ее в свою шайку, и с тех пор моя сестра стала превосходно себя чувствовать. Теперь кое-кто из младшеклассников стал откровенно ее побаиваться, и ей это нравилось. Честно говоря, я и сама побаивалась бы Джоди, не будь она моей старшей сестрой.

Про себя я знала, что не смогу по-настоящему прижиться в Муркрофте. Когда приближался сентябрь, а вместе с ним и начало нового учебного года, мне начинали сниться кошмары. Сейчас я училась в шестом классе, и если бы вы только знали, как меня донимали в этой школе! Я все еще была очень маленькой для своего возраста и выглядела совсем по-детски. Я хорошо училась и была первой ученицей в классе. Я была балластом в любой спортивной команде, зато постоянно читала какую-нибудь книжку. Я краснела каждый раз, когда учитель обращался ко мне во время урока. Я никогда не знала, что сказать или ответить своим одноклассникам. Одним словом, у меня на лбу словно было написано «Дразни ее!».

Мельчестер Колледж представлялся мне сейчас местом, где все ходят в опрятной школьной форме, прилежно учатся и стараются стать первыми учениками. И даже если в новой школе придется ой-ей-ей как вкалывать, мы с Джоди будем наконец жить не в воображаемом, а в самом что ни на есть настоящем Особняке с башней. А может быть, нам повезет и наша с Джоди комната окажется как раз на вершине этой башни! Вот было бы здорово!

– Ты не можешь хотеть поехать туда, Перл, – сказала Джоди.

– Мне кажется, могу, – пролепетала я в ответ.

– Ну, а я не хочу, – отрезала Джоди, складывая руки на груди. – Итак, ты едешь, Перл. Отлично. Но меня поехать туда никто не заставит.

– Я не могу ехать без тебя, – сказала я и заплакала.

– Ну вот, ты уже довела свою сестру до слез. Можешь собой гордиться, – ввернула мама. – Ну почему ты всегда умудряешься все испортить, Джоди? Бедная маленькая Перл. Попроси у нее прощения, Джоди, иначе она все глаза выплачет.

– Я думаю, это вы должны у меня просить прощения за то, что пытались заставить ехать в эту идиотскую школу для выскочек. Я не еду. И решения своего не изменю даже через миллион лет, вот! – крикнула Джоди и выбежала из кухни, громко хлопнув дверью.

Но той же ночью, когда я, лежа в постели, вновь принялась плакать, Джоди вздохнула и нырнула ко мне под одеяло:

– Хватит реветь, глупышка. Скажи, Перл, ты в самом-самом-пресамом деле хочешь поехать в этот Мельчестер Колледж?

– Да. Но только вместе с тобой, – ответила я, шмыгая носом.

– Придет время, и тебе все равно придется обходиться без меня, – сказала Джоди, но тут же добавила: – Ну хорошо. Я тоже поеду. Просто для того, чтобы присматривать за тобой. Договорились?

– Ты правда поедешь в Мельчестер Колледж? – переспросила я, не веря своему счастью, и крепко обняла сестру за шею.

– Да. Ненавижу этот колледж, но поеду. Только ради тебя, – ответила Джоди. – А теперь кончай меня душить, откатывайся и спи.

Загрузка...