Только с тобой

Глава 9

– Венька, бисово семя, куда тебя черти гонят? – нёсся по улице сердитый женский голос, и прохожие испуганно оборачивались, а потом, улыбаясь, качали головой.

Маленький мальчик, сверкая синими глазёнками из-под низкого козырька бейсболки, удирал на самокате от бабушки. Та семенила за ним, опираясь на палку, но не успевала. Вот ребёнок остановился поодаль, показал розовый язычок, подождал, пока пожилая женщина приблизится, и снова, смеясь, помчался вперёд.

Оля стояла на крыльце сельской больницы и с улыбкой наблюдала за проказником-сыном. Одна и та же картина каждый день. Венька сбегал от бабушки, которая не успевала уследить за перемещениями активного мальчика, и ехал на самокате к матери. Вот он бросил свою машину, бегом поднялся на крыльцо и уткнулся в белый халат, обняв родные колени.

– Ты почему бабулю не слушаешься? – упрекнула сына Оля.

– А что она пристает! Ешь кашу, ешь кашу, большой будешь! – передразнил Венька бабушку, которая наконец, задыхаясь от спешки, приблизилась к ним.

– А разве это неправда? – погладила по голове мальчика Оля. – Смотри, тебе уже пять лет, а ростом ты ниже своих друзей. Все они едят утром кашу.

– Б-е-е-е… невкусная, с соплями, – скривил лицо ребёнок.

Оля посмотрела на маму.

– Обычная каша, геркулесовая, – пожала плечами Галина Семёновна. – Ты совсем его избаловала. Все позволяешь, вот он и ведёт себя, как хочет.

– Мама, не ворчи. Потерпи немного, скоро осень, откроется садик, и тебе легче станет. Ты же знаешь, я не могу бросить работу.

Галина Семёновна молча отвернулась, на глазах появились слезы. Сердце Оли болезненно сжалось: последние несколько лет ангелы-хранители отвернулись от их семьи. Нападение на Олю на выпускном вечере запустило целую цепочку трагических событий, и, казалось, что череда неприятностей и горя не закончится никогда.

***

Варвара Петровна умерла осенью того же года: изношенное сердце не пережило второго инфаркта, вызванного известием о беременности Оли.

Если бы мама не жила так лихорадочно в последние месяцы, возможно, как более опытная и взрослая, она бы заметила первые признаки новой беды. Олю тошнило по утрам, иногда кружилась голова. Некоторые запахи просто сводили с ума. Она сначала резко похудела, а потом поправилась на несколько килограммов, хотя внешне выглядела стройной, как тростинка. Часто болел живот, но, занятая уходом за бабушкой, работой в стационаре, поступлением в медицинский колледж, девушка не обращала внимание на эти боли.

Оля загружала себя работой, чтобы отключить голову и избавиться от отчаяния. «Не думать, не вспоминать, не мечтать, не планировать», – это был новый лозунг ее жизни.

День прошёл, и ладно.

Наступил новый – отлично.

На улице жарко – значит, лето.

Идёт дождь – близится осень.

Бабушка съела две ложки каши и улыбнулась – счастье.

Простая жизнь, примитивные чувства.

Не жизнь, а выживание.

В ноябре Оля заметила, что к тянущим болям в животе прибавилось странное ощущение: будто кто-то постоянно щекотал брюшную стенку изнутри. Любимые джинсы застегивались теперь с трудом. Если раньше она бегом спускалась по лестнице, то сейчас поймала себя на мысли, что двигается осторожно. Организм включился в работу по защите новой жизни, а сознание ещё не догадывалось о ее существовании. Раскрыла глаза на проблему, как всегда, баба Аня.

Однажды, когда Оля бежала к бабушке в больницу через сквер возле дома, она услышала своё имя и остановилась. Оглядевшись, она увидела стайку пенсионерок, сидевших на скамейке. Наклонив головы к бабе Ане, они внимательно ее слушали.

– Олька Звонарёва. Вот шалава! Сначала жизнь Шереметовым испортила, а теперь ещё и дьявольское отродье в пузе носит.

– Ладно тебе, Анюта, хватит девчонку клевать! Не лезь сама в чужую жизнь и к тебе никто не полезет, – заступилась за Олю старушка с узлом седых волос на голове.

– А откуда ты знаешь, что она беременная? – поинтересовалась другая.

– Да ты на неё посмотри. Грудь в лифчике не помещается, джинсы на животе того и гляди лопнут. Лицо отечное, один нос торчит. Ясно дело, залетела.

Оля на ватных ногах вышла из кустов и побрела обратно. С ребёнком своё состояние она никак не связывала. Даже мысли такие ей в голову не приходили. После изнасилования в качестве профилактики нежелательной беременности ей сделали массаж матки и вкололи какое-то лекарство. Они с мамой успокоились, а тут… на тебе… получи новый подарок судьбы.

На полдороге она остановилась и поехала в больницу. Сразу направилась к главврачу, который так по-отечески отнёсся к ней в начале лета и даже помог с поступлением, и рассказала о ситуации. Он молча выслушал ее, а потом позвонил знакомому врачу. Из кабинета гинеколога Оля вышла в полуобморочном состоянии. Как приехала домой, совершенно не помнила.

У себя в комнате Оля разделась и подошла к зеркалу. Все выглядело так, как сказала глазастая баба Аня. Втянутый ранее живот и правда слегка округлился. Лицо отекло и покрылось темными пятнами. Изнутри Оля опять почувствовала щекотание и положила руку на это место. Кто-то стукнул в ладонь.

Девушка села на диван и уставилась в чёрный экран телевизора. Слез не было, мыслей тоже. Она тупо пыталась осознать новую информацию и отказывалась в неё верить. В этом положении и застала ее Галина Семёновна.

– Ты почему меня не сменила? – упрекнула она дочь и прошла сразу на кухню.

– Мама, я беременная, – выпалила Оля, – что делать будем?

– Что? Это ты о чем сейчас говоришь? – Галина Семёновна вышла из кухни и остановилась в дверях с хлебом и ножом в руках.

– У меня ребёнок будет.

– Какой? Откуда? Когда успела? – все ещё не понимала мать, а потом охнула и без сил сползла по стенке на пол. Хлеб и нож выпали из ослабевших рук. – Ол-я-я-я! Как же так? – в голос завыла она.

– Не знаю.

– Вставай, пошли в больницу. Надо избавиться от плода.

– Я уже была у врача. Срок большой. Почти шесть месяцев. Мальчик. Он шевелится, – заплакала Оля, уткнувшись лицом в подушку.

Бабуле сообщила о беременности внучки все та же словоохотливая сплетница Аня, когда пришла ее навестить. Варвара Петровна схватилась за сердце, потеряла сознание и к вечеру умерла, не попрощавшись с родными. Хоронили ее всем домом, в котором она прожила без малого семьдесят пять лет. Галина Семёновна добросовестно провела поминки и девятый день, а к сороковому попала в больницу: ноги отказали, нервы не выдержали напряжения последних месяцев.

Вот так на руках у Оли осталась полупарализованная мать и крикливый и шустрый мальчишка с синими глазами. Сначала она перебивалась, как могла, цеплялась всеми силами за привычный образ жизни, старалась совмещать учебу с работой и уходом за сынишкой и больной мамой. А потом плюнула на городские муки, сплетни и косые взгляды, продала их большую трехкомнатную квартиру в городе и купила домик в пригородном посёлке. Здесь же устроилась на работу в местную районную больницу.

Жизнь потихоньку налаживалась.

***

Оля из-под руки посмотрела вдаль: по дороге к больнице приближалась скорая.

– Мама, забирай Веньку и иди домой. Мне работать надо. И ещё… перестань звать его «бисовым семенем».

– А что тут такого? – обиделась мать. – Он такой и есть.

– Семя, может, и бисово, но в мальчишке половина и нашей крови. Пока Венька не понимает, что эти слова означают, но скоро подрастёт. Что будешь делать, если спросит?

– Ладно! Не буду! Иди уже, – махнула рукой Галина Семёновна. – Венечка, – залебезила она перед внуком, – пойдём домой. Я тебе яичницу сделаю. И какао с молоком.

– А конфету дашь? – тут же поинтересовался хитрый мальчишка.

– Ну, что с тобой делать, пострелёнок, дам, конечно.

Галина Семёновна взяла внука за руку, и они медленно пошли обратно. Оля смотрела на них любящими глазами, в которых стояли слезы, и внезапно ощутила такой прилив счастья, какой не испытывала вот уже шесть долгих лет.

Скорая уже показалась из-за последнего поворота, поэтому Оля побежала в приемный покой.

– Кого везут? – поинтересовалась она у врача, полноватого и вечно потного разводящего терапевта, Владимира Владимировича Зотова.

В обязанности врача входил первичный осмотр больных и распределение их по степени тяжести и срочности. Будучи очень осторожным человеком, доктор Зотов не брал на себя большую ответственность, а вызывал нужного специалиста для лечения пациентов. В перекладывании своей работы на чужие плечи ему не было равных. Но держали его в приемном покое не за лень и ненадежность. Как раз наоборот: в экстремальной ситуации доктор никогда не паниковал, чётко отдавал распоряжения и умел принимать сложные решения. Оля недолюбливала его за стойкий запах пота, вызывавший у неё плохие ассоциации, но уважала как высококлассного специалиста.

– Рабочий на лесопилке под нож пилы попал, – ответил Зотов, задумчиво глядя в окно и наблюдая, как скорая разворачивается у крыльца. – Говорят, нога висит на коже.

– А к нам зачем? – проворчала Оля и села за свой стол дежурной медсестры. – Пусть бы везли в городскую травматологию. У нас ни ресурсов, ни специалистов нет.

– Боятся, что по дороге мужик концы отдаст от болевого шока. А сегодня Анисимов дежурит. Сама знаешь, хирург от бога. Кстати, предупреди его и операционную закажи. Все, прибыли, – подскочил доктор, увидев в окно каталку с раненым, вокруг которого суетились врачи. – Иди, встречай!

– Это не моя работа, – привычно огрызнулась Оля, – сами встречайте. Я в хирургию звоню. Она демонстративно схватила телефон.

– Ну, почему ты такая? – досадливо махнул рукой врач и засеменил к двери. Оля пожала плечами: пусть сам выкручивается.

И завертелось…

Рабочая рутина не оставляла ни одной свободной минуты до самого вечера. После раненого с лесопилки привезли мальчика с аппендицитом, осложнённым перитонитом. Бедный ребёнок три дня мучился болями в животе, так как в дальней деревне, где он жил, давно не было медика, чтобы своевременно поставить диагноз. Он лежал на кушетке в ожидании своей очереди и стонал. Бледное лицо покрывала испарина. Оля жалела паренька, но операционная и хирург были заняты.

Потом доставили старичка с инсультом, за ним девушку, покрытую красными пятнами аллергии: наелась клубники в огороде у бабушки. А ещё через полчаса в процедурном кабинете приемного покоя освободившийся после двух операций хирург вскрывал фурункул, а Оля ему ассистировала.

Иногда одновременно лежали на кушетках несколько человек, и Оле тогда приходилось тяжело. Спасал Владимир Владимирович. Он садился за ее стол и начинал размашистым почерком заполнять медицинские карты, пока медсестра делала укол, или брала анализы. Здесь же крутилась и татарка Гульнара – санитарка приемного покоя, шустрая, активная и скандальная тетка. Но она как никто могла поставить на место зарвавшегося пациента, остановить истерику у обезумевшей матери, вынужденной отдать ребёнка на срочную операцию. Ее громкий голос с татарский акцентом слышен был из каждого уголка больницы.

Приемный покой районной больницы принимал всех страждущих от мала до велика, и от слаженной работы персонала зависело здоровье пациентов.

Суточное дежурство заканчивалось в восемь часов утра. К двум часом ночи наконец-то все успокоилось: одних больных оставили в стационаре, других отправили домой. Гуля вымыла полы, собрала использованный материал в пластиковый пакет и ушла подремать до утра в бытовку. Оля устало потёрла глаза, потянулась и пошла закрывать дверь приемного покоя на задвижку, чтобы тоже немного поспать. Для срочных больных есть специальный звонок. А о самых срочных сообщают дополнительно по телефону. Опасности, что из-за ее отдыха пострадает пациент, нет никакой.

Не успела она сделать два шага к приготовленной для сна кушетке, как филенка двери задрожала от яростного стука. Оля бросилась обратно: на крыльце стояли три человека, одетых по-походному. Двое держали под руки третьего, голова которого висела на груди.

– Помоги, – прохрипел парень.

Пот градом катился по его лицу и капал с носа. Внезапно он отпустил друга и сам стал оседать на пол.

– Гуля, – крикнула Оля, согнувшись под тяжестью мужского тела, повисшего на ней, – зови Зотова!

– Кого шайтан принёс среди ночи? – выглянула из бытовки маленькая и круглая татарочка. – Шляются и шляются, – проворчала она, но тут же прижала палец к кнопке срочного вызова.

Оля с помощью ещё одного рыбака дотащила больного до кушетки. С трудом уложила его на спину, но поднять его ноги не хватило сил.

– Сам сделай! – приказала она парню и побежала за следующим.

Молодой человек лежал ничком на полу и не шевелился. Он был высокого роста и крупного телосложения. Оля схватила его за запястье: пульс едва прощупывался. Она взяла его за плечи, уперлась в пол ногами и перевернула, приложила ухо к груди. Редкие удары сердца подсказывали, что с парнем случилась беда.

– Что тут у нас? – над ухом раздался голос Зотова, и Оля облегченно вздохнула.

– Не знаю. Он без сознания. Пульс слабый, брадикардия.

– Какого хера ты стоишь? – выругался Зотов. – Быстро тащи сюда нашатырь и зови на помощь!

Оля побежала к процедурному кабинету, по дороге доставая телефон. Когда она вернулась, Владимир Владимирович уже начал срочные меры реанимации. Из хирургии прибежал доктор Анисимов и занялся вторым пациентом. Единственный человек, кто был в сознании, сидел на стуле и растерянно наблюдал, как врачи мужественно пытаются вытащить его друзей с того света. С мокрой одежды капала вода, которая чавкала и в болотных сапогах при каждом движении.

– Что случилось? – собирала анамнез Оля, автоматически выполняя необходимые процедуры. Гульнара тоже не сидела просто так. Она вскипятила чайник, чтобы напоить ребят чаем, когда они окончательно придут в себя. – Чтобы правильно лечить ваших друзей, надо знать, почему они в таком состоянии.

– Я сам не знаю, – тихо ответил парень. – Я рыбачил, а ребята остались на стоянке: надо было поставить палатку, приготовить место для ночлега, ну, и остальное… Я пришёл через час, а Илюха блюет в кустах и машет рукой в сторону палатки. Заглядываю: Серега без сознания лежит. Я их дотащил до машины и сюда…

– Чем обогревались? – крикнул из-за шторки Анисимов между подсчетами нажимов на грудную клетку.

– Горелкой… О, боже! – схватился за голову парень. – Вы думаете они угарным газом траванулись?

– А то! Радуйся, что легким отравлением отделались, – хирург вышел из кабинки, где оказывал помощь пострадавшему, и раскрыл штору. – Оля, вызови лаборантку, пусть возьмёт у горе-рыбаков анализ крови.

Из коридора показался и Зотов, который с помощью Гули вёл пострадавшего. Высокий парень почти висел на маленьком докторе. Длинные волосы закрывали его лицо. Зотов осторожно положил его на кушетку и задернул штору.

– Но… Как же так? – ничего не понимал мокрый рыбак. – В палатке же вентиляция, да и ребята не спали, а только готовились ко сну.

– Вот так и получается. Мы твоих друзей на ночь в травме оставим, понаблюдать надо. Гуля, найдите этому горемыке что-нибудь из одежды. Пусть снимет мокрое. Ты в озеро свалился, что ли?

– Да. Лещ попался здоровый. Я его пока вываживал, оступился и – в омут с головой. Потому и пошёл к палатке. А там…

– Значит, так судьба распорядилась. Не пришла пора твоим друзьям концы отдавать.

– П-и-и-и-ть… – попросил пострадавший из второй кабинки. Оля сорвалась с места и замерла: что-то знакомое почудилось ей в его голосе. Сердце пропустило один удар, другой, а потом заколотилось, как безумное. Дрожащей рукой девушка взялась за шторку.