Моя сводная Тыковка (СИ)

Глава 32. Всё не так!

Я бы лучше ещё десять марафонов пробежала, честно! Даже если бы умерла после этого, это не так ужасно, как оказаться перед мамой, её мужем и совершенно незнакомым человеком в красной сеточке с кружевами на все свои обнажённые сто килограмм!

И пусть Марат быстро закрыл меня своим телом, я осознаю, что уже поздно. Неожиданные гости прекрасно всё успели рассмотреть. Жаль, что я, как Ахматгариев, не догадалась надеть штаны без дырок…

Позор-то какой!

— Таня, — лепечет мама, которая превратилась в соляной столб, но теперь начинает оттаивать. — Что ты делаешь?

«Будто не понятно, что!» — кусаю губы и в панике цепляюсь за мужчину.

Дамир срывается с места, на ходу сбрасывая пальто, и закрывает меня им, а после смотрит на Марата так, что удивляюсь, как тот не задымился.

— С тобой позже поговорим. Сначала обсуди дела с тренером. — И добавляет почти рыча: — На улице!

Тренера в дверях уже нет, и я не знаю, когда он ушёл. Ахматгариев кивает и смотрит на меня. С трудом разжимаю пальцы, отмечая, что на торсе мужчины остаются следы от ногтей, но Марат даже не кривится. Стоит с каменным выражением лица, когда мама подхватывает с дивана покрывало и укутывает меня, а потом выходит из дома.

Мама и её муж ведут меня к лестнице, и я бормочу в жутком смятении:

— Простите, мы не ожидали, что вы так рано вернётесь.

— Мы это и так поняли, — невесело фыркает мама и открывает дверь в мою комнату, до того, как я успеваю её остановить. И замирает, хлопая ресницами: — Что… Что это такое?!

Зажмуриваюсь, не желая смотреть на сломанную кровать.

— Это не то, что вы подумали…

Неожиданно мне прилетает подзатыльник.

— Да как ты могла?!

— Света, это моя вина, — вступается Дамир и оттесняет мою маму к выходу. — Я плохо воспитал сына. Но он у меня получит!

— Не говори ерунды, — злится мама и тычет в меня пальцем. — Будто я свою дочь не знаю. Если бы она не захотела, ничего не было! Я же просила не влюбляться в брата!..

— Он мне не родной брат, — поспешно вставляю я.

— Ты мне ещё поговори! — в сердцах топает мама. — Ты хоть понимаешь, в каком свете ты нас всех выставила?

— Светочка, Таня не может быть единственной виновной, — не отступает Дамир, но мама не слушает.

— Я разочарована в тебе!

Вдруг начинает плакать, и у меня сердце проваливается в желудок. Руки трясутся, мысли путаются. Так хочется сказать, что мы с Маратом уже взрослые, что отношения — это нормально, но не удаётся выдавить и слова. К горлу подкатывает ком, на глаза набегают слёзы.

Только и могу, что топтаться рядом со сломанной кроватью и кутаться в покрывало, проклиная сексуальный красный наряд.

— Света, тебе надо успокоиться, — Дамир осторожно уводит жену и бросает на меня взгляд, от которого сначала хочется сжаться, но отчим и не думает меня корить. — Таня, пожалуйста, оденься и поставь чайник. Думаю, нам всем стоит поговорить.

— Хорошо, — киваю и, ощутив бессилие, медленно сажусь на кровать.

О том, что она сломана, вспоминаю уже на полу. Но боль в бедре будто отрезвляет, вырывая из ступора, и я подскакиваю. Стремительно запираю дверь и бегу к окну. Марат и его тренер стоят слишком далеко, чтобы услышать, о чём они говорят. Но сразу ясно, что беседа не из приятных.

Ахматгариев с сумрачным видом листает страницы на планшете, а его тренер зло что-то говорит, размахивает руками и кривится так, будто каждое слово доставляет ему физическую боль. Я же смотрю на плечи Марата, которые так сильно напряжены, что бугрятся мускулы, на его тело, напоминающее натянутую тетиву, и в животе закручивается тугой узел.

Кажется, неприятности от того, что нас застукали родители, лишь мелочи по сравнению с тем, что пришёл обсудить тренер. Марат даже не замечает, что стоит на холоде босиком. Он же только выздоравливать начал!

Вздрогнув, кидаюсь к шкафу и дрожащими руками вытаскиваю одежду, в которой путаюсь из-за спешки. Кое-как приведя себя в порядок, выскакиваю из комнаты и замираю, слыша со стороны маминой спальни рыдания и тихий мужской голос. Не решаюсь зайти за одеждой Марата, а беру то самое покрывало, в которое куталась сама.

Внизу нахожу тапочки Дамира и пулей вылетаю из дома.

Подбегаю к мужчинам, которые замолкают при моём появлении. Марат отводит руку с планшетом, явно не желая показывать то, что читал. Я же кидаю тапочки:

— Быстро надень! Ты же болеешь…

Накидываю на его плечи покрывало, но Марат не двигается с места, и оно соскальзывает. Мужчина поворачивается к тренеру и твёрдо говорит:

— Это моя личная жизнь.

— Тогда выбирай! — требует тренер.

— Уже выбрал, — не отступает тот.

Тренер окидывает меня таким взглядом, будто я только что с улыбкой воткнула нож в спину Ахматгариева, и презрительно цедит:

— Из-за какой-то толстухи испортишь себе карьеру?!

Мгновенный удар, и мужчина отшатывается, но тут же ответно бьёт Марата по лицу. Брызгает кровь…