Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991

Война в кадре и за кадром

В том же 1975 году страна отмечала славный юбилей – 30-летие Победы советского народа над фашизмом. По этому случаю деятели кинематографа выдали «на-гора» большое количество фильмов о войне – несколько десятков. Если приплюсовать к ним еще большее количество книг на эту тему, спектаклей, разных поэм и ораторий, то картина получится весьма масштабной, когда практически ни один деятель советского искусства и литературы не обошел своим вниманием эту важную тему.

Между тем по-настоящему выдающихся произведений в этом поистине «девятом вале» произведений о минувшей войне были единицы. Остальные представляли из себя вполне стандартную, по меркам тогдашнего советского искусства и литературы, продукцию, которая на нынешнем этапе развития советского общества уже не вызывала большого отклика у публики. Взять тот же кинематограф.

Например, каких-нибудь несколько лет назад фильмы на военную тему становились безусловными лидерами проката (так, в 1970 году первые два фильма эпопеи «Освобождение» собрали аудиторию в 56 миллионов человек; в 1971 году фильм «Офицеры» собрал 53 миллиона 400 тысяч зрителей, в 1972 году «А зори здесь тихие…» – 66 миллионов). В юбилейном же 75-м, несмотря на обилие военных фильмов, ни одному из них не удалось не только перекрыть показатели упомянутых блокбастеров, но даже хотя бы сравняться с ними. Так, фильм Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» по одноименному роману М. Шолохова хоть и оказался по показателям сбора лучшим среди военных фильмов, однако так и не смог дотянуться до 50-миллионной отметки своих предшественников: его посмотрели 40 миллионов 600 тысяч зрителей.

Еще меньшей «кассы» удостоились другие заметные фильмы о войне: «Помни имя свое» Сергея Колосова – 35 миллионов 700 тысяч зрителей; «Блокада» (1-й и 2-й фильмы) Михаила Ершова – 27 миллионов 700 тысяч зрителей; «Фронт без флангов» Игоря Гостева – 27 миллионов 600 тысяч.

Это падение зрительского интереса к недавно любимому жанру должно было стать тревожным звонком для руководителей советского кинематографа. Ведь именно жанр военного кино являлся основным в деле патриотического воспитания подрастающего поколения. И если молодежь (а именно она составляла львиную долю зрителей, посещавших кинотеатры) голосовала рублем, игнорируя подобный кинематограф, то это сигнализировало о явном неблагополучии именно в деле патриотического воспитания.

Между тем все перечисленные фильмы проходили как госзаказ, поскольку все они (кто в большей мере, кто в меньшей) рассматривались их заказчиками и создателями сквозь призму «холодной войны», которая продолжала бушевать в мире с не меньшей силой, чем раньше, даже несмотря на начавшуюся разрядку. Взять, к примеру, картину «Они сражались за Родину».

Это было второе обращение Сергея Бондарчука к прозе Михаила Шолохова. В первый раз это случилось в конце 50-х, когда он экранизировал рассказ «Судьба человека». Как мы помним, то обращение к прозе великого писателя тоже было продиктовано скорее запросами идеологического характера. Во-первых, оно поднимало на щит «русскую» тему, которая явно потерялась на фоне либеральной атаки на власть, ставящей целью сделать главными мучениками сталинского режима евреев, во-вторых – должно было поднять на щит имя самого Михаила Шолохова, против которого советские и западные либералы начали массированную атаку именно как на одного из признанных вождей державного направления. В итоге советская интеллигенция разделилась на две части: на сторонников Шолохова и его противников. Власть в итоге приняла сторону первых, что и стало поводом к мощной атаке державников на шолоховском направлении.

В том же кинематографе конца 50-х свет увидели сразу две выдающиеся экранизации произведений Шолохова: «Тихий Дон» (1957–1958) Сергея Герасимова (лидер проката в СССР – 1-е место; призы на кинофестивалях в Москве, Брюсселе, Карловых Варах, Мехико; диплом Гильдии режиссеров США как лучшему иностранному фильму 1958 года) и «Судьба человека» (1959) Сергея Бондарчука (лидер проката в СССР – 5-е место; призы на кинофестивалях в Москве, Минске, Мельбурне, Сиднее, Канберре, Карловых Варах, Джорджтауне; Ленинская премия 1960 года). Оба эти фильма открыли шлюзы в советском кинематографе для многочисленных экранизаций шолоховской прозы. Только в первой половине 60-х на разных киностудиях страны были сняты сразу несколько великолепных фильмов по произведениям великого писателя: «Поднятая целина» (1960) Александра Иванова, «Нахаленок» (1962) Евгения Карелова, «Донская повесть» (1965) Владимира Фетина.

Тем временем по мере роста славы Шолохова – особенно после присуждения ему Нобелевской премии в октябре 1965 года – за рубежом ширились нападки как на него лично, так и на его творчество. Этим занимались идеологические центры западных спецслужб, которые продолжали вбрасывать своим гражданам мысль о том, что Шолохов – плагиатор. В Советском Союзе тоже находились люди, которые эту идею всячески поддерживали и старались распространить посредством провоза на территорию страны изданий, где пропагандировалась все та же мысль о «плагиаторстве» Шолохова.

Особенно эта кампания усилилась после того, как в начале 1966 года Шолохов выступил на ХХIII съезде КПСС и поддержал суровый приговор суда двум советским писателям еврейского происхождения – Андрею Синявскому и Юлию Даниэлю (их осудили на несколько лет тюрьмы за то, что они тайком печатали свои антисоветские произведения на Западе). А сказал писатель следующее:

«Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием, ох не ту меру получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о «суровости» приговора…»

После этого в кругах так называемых советских либералов ненависть к Шолохову достигла наивысшей точки. Она стала тем водоразделом, которая окончательно и бесповоротно разделила советских интеллигентов на два лагеря: на тех, кто почитал Шолохова (патриоты-державники), и тех, кто его ненавидел (либералы-западники).

Бондарчук относился к первым и прекрасно видел мимикрию многих своих коллег: когда они с высоких трибун произносили громкие слова о гениальности Шолохова, но в душе тайно его ненавидели. Бондарчук всем своим поведением доказывал обратное: он не только вслух говорил о величии Шолохова, но и в своем творчестве старался подтверждать правоту этих слов. В итоге в середине 70-х он вновь решил обратиться к его прозе. Хотя поначалу подобных планов у него не было.

Долгое время в планах Бондарчука была экранизация чеховской «Степи». Потом на него вышел сам министр обороны СССР А. Гречко, который, напомнив режиссеру, что в 1975 году страна собирается отмечать 30-летие Победы, предложил ему экранизировать свою мемуарную книгу «Битва за Кавказ». Однако Бондарчуку это произведение как материал для фильма не понравилось. А поскольку у него было правило не работать с материалом, который не ложился ему на сердце, ситуация складывалась патовая. И вдруг она разрешилась самым неожиданным образом.

В том же 75-м страна готовилась отмечать еще одну знаменательную дату – 70-летие М. Шолохова. Это событие не желали пропускать мимо своего внимания и недруги СССР, которые собирались отметить ее новой антишолоховской кампанией. И поведал Бондарчуку об этих планах недругов другой высокий чин – заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун.

Этот человек не только симпатизировал державникам, но и имел непосредственное отношение к кинематографу: как мы помним, на основе его романов о партизанском движении в Великую Отечественную войну на главной киностудии страны «Мосфильме» в 1973 году затеяли снимать (руками режиссера Игоря Гостева) трилогию о храбром чекисте майоре Млынском, который организовал в фашистском тылу партизанский отряд (о первом фильме этой трилогии – «Фронте без флангов» – речь уже шла выше).

Основываясь на докладах оперативных источников, Цвигун рассказал Бондарчуку о том, что в советских диссидентских кругах готовятся к переправке на Запад несколько новых книг против Шолохова (среди этих книг будут: «Стремя «Тихого Дона» И. Томашевской с предисловием и послесловием А. Солженицына и «Кто написал «Тихий Дон» Роя Медведева). По мнению Цвигуна, эти книги должны были поднять новую антишолоховскую волну, которая ставила своей целью скомпрометировать писателя-патриота как за рубежом, так и у него на родине. В итоге Бондарчук решил взяться за постановку романа Шолохова «Они сражались за Родину», тем самым решая обе задачи: он не оставлял без внимания День Победы и поднимал голос в защиту своего друга и духовного наставника.

Таким образом, Бондарчук вновь оказался одним из тех, кто своим творчеством вступился за честное имя писателя. Фильм «Они сражались за Родину» явился достойным перенесением прозы великого Шолохова на широкий экран, одним из лучших советских фильмов о Великой Отечественной войне. Поэтому не случайно в этой ленте согласились играть большинство русско-советских актеров, кому тоже было не безразлично честное имя Шолохова: Василий Шукшин, Вячеслав Тихонов, Юрий Никулин, Нонна Мордюкова, Георгий Бурков, Иван Лапиков, Николай Губенко, Евгений Самойлов, Лидия Федосеева-Шукшина, Ирина Скобцева и сам Бондарчук, который, помимо режиссуры, сыграл в картине одну из главных ролей.

Фильм Бондарчука имел широкую рекламу не только у себя на родине, но и за рубежом: его купили более 40 различных стран. Кроме этого, фильм был премирован на кинофестивалях в Панаме и Карловых Варах, а также удостоен Государственной премии РСФСР (1977). Успех ленты за пределами Отечества можно назвать вполне весомым как в финансовом плане, так и в идеологическом. Ведь на Западе именно с первой половины 70-х стали предприниматься новые попытки переписать историю Второй мировой войны в свою пользу. Там стали выходить произведения (фильмы, книги), где, по сути, обелялись фашисты. Критик С. Фрейлих отмечал в те годы :

«Переоценка фашизма стала сегодня важным звеном в системе буржуазной пропаганды. Вот только несколько фактов: в Англии издаются книги, авторы которых о Гитлере и его генералах пишут как о героях; во Франции предпринято переиздание газет и журналов периода оккупации; в ФРГ с 1974 года выходит журнал «Дас дритте Райх» («Третий райх»), само название которого уже говорит о его политических намерениях; вслед за выставками произведений живописи и скульптуры, созданных под эгидой Геббельса, стали устраиваться и характерные кинофестивали. Так, на одном из них, посвященном Второй мировой войне, антифашистские картины показывались рядом с фашистскими, демонстрировался, в частности, фильм «Триумф воли» Лени Рифеншталь – главного гитлеровского идеолога в кино. (Уже в наши дни, в начале ХХI века, имя этой женщины-режиссера в России будет прославлено господами либералами во всех СМИ, начиная от газет и заканчивая телевидением. – Ф.Р.)

Этой «объективностью», всепрощением пронизаны и некоторые современные произведения киноискусства, как, например, игровой фильм итальянки Лилиан Кавани «Ночной портье», который не обойден вниманием нашей критики.

В подобных фильмах жертвы и палачи уравнены; конечно, такая позиция является предательской не только по отношению к памяти миллионов жертв нацизма, но и по отношению к сегодняшним борцам против различных форм неофашизма…»

А вот еще одно свидетельство тех лет, на этот раз исходящее непосредственно от немца – кинорежиссера Х. Мейнеке. А рассказал он следующее:

«В ФРГ вы сейчас без труда можете купить пластинки фирмы «Эми-Электрола» с записью мюзикла под названием «Фюрер». А мемуары военных преступников, а дневники доктора от пропаганды Геббельса? А сам Гитлер – герой многочисленных книг? А диски с записями речей Гитлера и его сатрапов? И все это в продаже, все в открытую. Ныне подобную продукцию выпускают не только «правые» маленькие фирмы. Крупные концерны, среди которых Бертельсман, Хофман и Ко, Шпрингер, включились в доходный бизнес. В соответствии с мощностью концернов растут и тиражи, и расходы на рекламу. Несколько примеров: дневники Геббельса – 75 тысяч экземпляров, биография Гитлера, написанная Иоахимом Фестом, – более 500 тысяч экземпляров; фильм о Гитлере по телевидению видело не менее 100 тысяч человек…»

Переоценка фашизма, которая происходила на Западе в 70-е годы, была не случайна. В ней прежде всего были заинтересованы идеологи «холодной войны», которые таким образом хотели убить сразу двух зайцев. Во-первых, наносили удар по своим левым (тот же Х. Мейнеке рассказывает: «В стране велика безработица среди молодежи. Кто виноват? Подросткам втолковывают, что виноваты левые. При Гитлере, мол, безработицы не было, промышленность работала во всю мощь»). Во-вторых, били по СССР, используя неофашизм как очередной таран против социализма (в свое время Запад выпестовал Гитлера именно с целью, чтобы натравить его на СССР). Поэтому произведения искусства и литературы, где фашисты представали в образе храбрых и даже обаятельных героев, не только продолжали появляться на Западе, но некоторым из них сопутствовала широкомасштабная реклама по всему миру. Так, к примеру, будет с фильмом известного американского режиссера Сэма Пекинпы «Штайнер – Железный Крест» (1976; Великобритания – ФРГ), в котором повествование велось от лица фашистского сержанта – храброго вояки Штайнера.

Стоит отметить, что и в СССР в это же время стали появляться картины, где офицеры и солдаты вермахта и даже деятели СС представали в образе умного врага: например, сериал Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» (1973). Правда, в нем сотню умных эсэсовцев на протяжении 12 серий водил за нос один хитрый и умный русский – разведчик Исаев-Штирлиц. В «Штайнере» же русские представали исключительно в образе мишеней для немецких вояк.

Совсем иной ситуация выглядела в случае с Андреем Тарковским и его фильмом «Зеркало» (1975). Там как раз проповедовался тот самый «всепрощенческий пацифизм», который получил большое распространение в годы разрядки в советской либеральной среде. По этому поводу сошлюсь на воспоминания тогдашнего зампреда Госкино Бориса Павленка:

«Один из эпизодов «Зеркала» я считал фальшивым. Речь идет о мальчишке-пацифисте, отказавшемся в школе на военных занятиях взять в руки оружие. Даже при всей условности некоторых ситуаций сюжета этот мотив был надуманным, притянутым из современности. Я отвоевался, едва выйдя из мальчишеского возраста, и хорошо знал ребячью психологию времен Отечественной войны. Пацана, который не захотел взять в руки винтовку, когда каждый мечтал убить фашиста, другие пацаны объявили бы фашистом, и его жизнь среди сверстников стала бы невыносимой. В глухом российском городишке могли и прибить. Мою претензию Тарковский отверг:

– Я так вижу своего героя…»

Тарковский своего добился – упомянутый эпизод в картине остался. Пацифисты торжествовали. Более того, спустя десять лет они приведут к власти своего ставленника – Михаила Горбачева, который разоружит страну, что называется, по полной программе. Причем в одностороннем порядке. А началось-то все вроде с пустяков – с «невинных шалостей» в кинематографе.

Но вернемся в середину 70-х.

Высшее советское руководство прекрасно понимало суть происходящих на Западе процессов, обеляющих фашизм, и не скрывало этого. Так, 12 февраля 1975 года (то есть накануне празднования 30-летия Победы) в газете «Известия» была опубликована статья председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного, где он заявил следующее:

«Великая Отечественная война была, по сути дела, глобальным столкновением между двумя противоставными силами нашей эры: германским фашизмом, представителем наиболее реакционных и наиболее агрессивных кругов Старого Мира… и первым в мире социалистическим государством, Советским Союзом, оплотом всех прогрессивных и демократических сил планеты, основным препятствием авантюристических планов империалистической реакции. Исход этой борьбы определил судьбу человечества на многие десятилетия».

То есть Подгорный прямо заявил о том, что война велась не только с Германией, она велась с империалистической реакцией, которую олицетворяли (и продолжали олицетворять) реакционные круги ведущих западных стран. Именно от этих кругов в 70-е и исходил заказ деятелям литературы и искусства выдавать «на-гора» произведения, в которых фашизм подвергался переоценке в сторону его обеления. Фильм «Штайнер…» был одним из них, причем самым удачным. Во всем мире его посмотрели миллионы людей, привлеченные рекламой, в которую были вложены баснословные деньги.

Советский кинематограф пытался адекватно отвечать на подобные вызовы, создавая такие произведения о войне, которые могли бы конкурировать с западными на мировой арене. То есть параллельно с появлением пафосных картин, нацеленных прежде всего на внутренний рынок, на свет производились ленты из разряда нетрадиционных, где жестокая правда о войне подавалась без прикрас. И для создания таких картин специально привлекались режиссеры, у которых на Западе была репутация киношных диссидентов. К примеру, Лариса Шепитько и Алексей Герман.

Первая пришла в большой кинематограф в первой половине 60-х и прославилась фильмом «Крылья», где речь шла о нелегкой послевоенной судьбе бывшей фронтовички-летчика. Официальные власти встретили картину неласково, отпечатав всего лишь 534 ее копии (вместо положенных нескольких тысяч). В итоге в прокате 1966 года «Крылья» собрали всего 8 миллионов зрителей.

Через год Шепитько угодила в еще больший скандал: сняла новеллу «Родина электричества» по А. Платонову для киноальманаха «Начало неведомого века», которую киношное начальство посчитало идеологически вредной (как и две другие новеллы, снятые другими режиссерами: А. Смирновым и Г. Габаем) и положило весь альманах на полку (он увидит свет только в горбачевскую перестройку – в 1987 году). Потом Шепитько сняла психологическую драму «Ты и я» (1971), которая тоже вызвала неприятие у киношного начальства. В этой ленте Шепитько показывала метания советского интеллигента, который ощущает себя лишним человеком в обществе. Фильм был сокращен цензурой и получил ограниченный прокат, собрав в итоге провальную кассу – 4,8 миллиона зрителей. Правда, в Венеции-72 он был отмечен призом, но во многом именно из-за своей нелегкой судьбы на родине (советская либеральная критика записала фильм в неудачи Шепитько, а критик В. Демин даже заявил, что «в фильме Шепитько не было бесстрашия», имея в виду бесстрашие в деле создания разного рода «фиг»).

После этого провала Шепитько молчала пять лет, пока не прочитала повесть Василя Быкова «Сотников». Это произведение настолько сильно захватило ее, что она решила во что бы то ни стало его экранизировать. В его сюжете она обнаружила явственные параллели с современностью, а именно: утрату советским обществом людей высокодуховных (их олицетворял главный герой повести – лейтенант Красной армии Сотников) и массовое появление людей иного склада – таких, как партизан Рыбак и фашистский прихвостень Портнов. Рыбаки – это люди, которые в силу своей природной трусости готовы пойти на предательство, выдавая его за тактическую хитрость, портновы – предатели сознательные, которые убеждены, что все люди готовы поступить подобным же образом, поскольку каждым человеком в основном управляют лишь животные инстинкты. Хитрость-трусость Рыбака и просвещенный цинизм Портнова – две важные составляющие тех процессов, которые происходили в недрах партийной советской системы на рубеже 70-х. В повести размышления Рыбака выглядят следующим образом:

«Как в жизни, так и перед смертью у него (Сотникова) на первом месте твердолобое упрямство, какие-то принципы, а вообще все дело в характере. Но ведь кому неизвестно, что в игре, которая называется жизнью, куда с большим выигрышем оказывается тот, кто больше хитрит».