Глава 11

В четверг Дина решила пойти к Ахмадам только после обеда — она понимала, что ее присутствие приятно не всем в этом доме. К тому же мог позвонить Констентайн с рассказом про Акабу.

Но утром телефон так и не зазвонил. Она сама не могла понять, почему не уехала раньше. Это же ее последний день с близнецами, пока… пока они не вернутся в Нью-Йорк. А если ничего не получится… Об этом она думать не могла. Сотый раз она ругала себя за то, что оказалась в таком идиотском положении. В сотый раз напоминала себе, что это Карим, а не она тайком увез близнецов из Америки. Почему он это сделал? Неужели только из-за Джорди? Или же разговоры о «моральных ценностях» и «обеспечении стабильной атмосферы» были прикрытием, а на самом деле все дело в страхах и комплексах самого Карима?

Другая женщина? Естественно, Дина думала и об этом. Но, кажется, никакой другой женщины у Карима не было. Иначе Сорайя намекнула бы об этом. Когда она пыталась представить Карима с другой, Дина не чувствовала ревности, ее только злило, что эта другая попытается переманить на свою сторону детей.


Судя по всему, семья делегировала Сорайю общаться с Диной. Свояченица открыла ей дверь. Вид у нее был слегка растерянный. Неужели Дине все-таки придется присутствовать на семейном ужине?

— Как я рада, что ты пришла, — сказала Сорайя.

— Что-то случилось?

— Да нет. Просто Сюзанна с Али… они все время ссорились.

— Почему?

— Кто их знает? Жарко. Волнуются перед поездкой. — Она помолчала и добавила: — К тому же ты уезжаешь.

— Да…

Сюзанна сидела на кухне, мрачно уставившись в книгу. «Гарри Поттер», заметила Дина. Сюзанна подняла глаза, увидела мать, и лицо ее мгновенно засветилось — словно лампочку включили.

— Мамочка!

Она кинулась к Дине, они обнялись.

— Радость моя! А где твой брат?

Лампочка счастья выключилась.

— Не знаю.

В окно Дина увидела Али — он был в саду. Сидел на скамейке в полном одиночестве, и лицо у него было такое же мрачное, как у Сюзанны.

Она постучала по стеклу. Реакция Али сильно отличалась от реакции Сюзанны: он нахмурился, нехотя встал со скамейки и уныло побрел в дом.

— Тигренок, что случилось?

— Ничего.

— Говорят, вы сегодня ссорились. В чем дело?

— Ни в чем, — хором ответили близнецы.

Может, они и ссорились, но это никого, кроме них, не касается. Дина до сих пор удивлялась тому, что для близнецов даже она посторонняя — ближе, чем все остальные, но все равно она за пределами их узкого, всего на двоих, круга.

— Ну ладно. Тогда просто расскажите, что происходило со вчерашнего вечера.

По-видимому, ничего — во всяком случае, ничего такого, о чем они желали рассказать. Поэтому рассказывать стала она — смешную историю про то, как торговалась в лавочке, где хотела купить шали. Сюзанна хохотала. Али все еще был мрачен, но все-таки дал ей совет:

— Когда тебе говорят, сколько это стоит, надо сразу начинать кричать и возмущаться. У тети Сорайи это отлично получается.

— Правда, Сорайя? Покажи, как ты это делаешь!

Али принялся изображать торговца, а Сорайя — покупательницу. Сюзанна помогала им обоим, и лед наконец растаял. Остаток дня они провели в мире и дружбе — как в лучшие времена в Нью-Йорке. По-видимому, близнецы не все выяснили, но по молчаливому соглашению решили не обсуждать это при маме.

Из кабинета вышел Хассан, присоединился к разговору, рассказал, как однажды охотился со старым королем. Женщин эта история почти не заинтересовала, но Али ловил каждое слово, и Дина готова была расцеловать старика — за то, что он вел себя как настоящий дедушка.

Маха не появилась. А вот Фатма пришла. Не обращая на Дину никакого внимания, она стала накрывать стол к ужину. Сорайя ей помогала. Примчались Нассер и Лина и затеяли какую-то бурную игру.

Карим появился, когда совсем стемнело. Он, сияя, обнял близнецов, сказал по комплименту Дине и Сорайе. Он принес на десерт мороженое, которое тут же отправили в холодильник, чтобы не растаяло.

За ужином, конечно же, собрались все — об идее «только мы вчетвером» пришлось забыть, в Иордании такое даже представить себе невозможно. Собрались все, кроме Махи, которая «плохо себя чувствовала», и Самира, который «задержался на работе».

Все было так тепло, так по-домашнему, что со стороны было и не догадаться, что скрывается за смехом и шутками.

Но когда заговорил Хассан, все опять пошло насмарку. Он сказал, как приятно было снова увидеть Дину, что он надеется, что она скоро окончательно воссоединится со своей семьей. Это была несуразная речь, и Дина даже удивилась: неужели он ни о чем не догадывается? Неужели никто не объяснил ему, что на самом деле происходит? Или это просто форма вежливости? Но Сорайя и Карим согласно кивали — словно Хассан не только выразил и их желания, но и верно описал происходящее.

А вот Сюзанна сидела и смотрела в одну точку, и вид у нее был совершенно несчастный.

— Что-то не так, Сюзи? — шепнула, наклонившись к ней, Дина. Девочка молча помотала головой.

Карим тоже обратил внимание на дочь и постарался все сгладить:

— Я понимаю, ты уже скучаешь по маме, радость моя, но она скоро вернется. А мы зато завтра поедем в Акабу.

Тут-то все и случилось. Сюзанна так стукнула кулаками по столу, что зазвенела посуда:

— Не хочу! Не хочу я ни в какую дурацкую Акабу! Не нужна мне ваша яхта! Я хочу домой!

Она начала с крика и тут же перешла на плач, и из глаз ее хлынули слезы. Все остолбенели. В этой стране дети не смели так разговаривать со взрослыми. Нассер и Лина ошарашенно смотрели на Сюзанну. Дина поняла, что они никогда прежде не видели, чтобы кто-то из детей так себя вел.

Карим побагровел от стыда и злости:

— Как тебе не стыдно, Сюзанна! Немедленно отправляйся к себе в комнату!

И тут Дина не выдержала.

— Нет! — сказала она громко и твердо. — Ты слышал, что она сказала? Вы все это слышали!

— Она расстроена, потому что ты уезжаешь. Одному Аллаху известно, что ты ей наговорила!

— Я ей ничего не говорила. Я не рассказала ей, как ты забрал ее и Али, не сказав мне ни слова. Я не рассказала…

— Замолчи, Дина! Не забывай — ты здесь гостья.

— Гостья? Ты забыл, негодяй, что я ее мать?

— Да какая мать позволит себя так вести себя при детях? Ты просто…

— Прекратите! — Голос Хассана прогремел как гром. — Прекратите! За столом так себя не ведут!

Его ястребиный взор был обращен на сына, но Дина все равно почувствовала себя нашкодившей девчонкой. У главы семьи был непререкаемый авторитет.

— Надо закончить ужин с миром, — заявил он. И, подавая пример остальным, снова принялся за еду.

У всех остальных аппетит пропал окончательно. Карим съел пару кусков — из уважения к отцу. Нассер и Лина тоже что-то поклевали. Сюзанна сидела, сложив руки на коленях. Али возил вилкой по тарелке кусок баклажана.

В душе у Дины все кипело. Завеса фальши на мгновение упала, и это мгновение было прекрасно. Но она с трудом заставляла себя молчать. Еще только два дня, напоминала она себе. Главное — не сделать ничего, что заставило бы Карима отменить поездку.

— А про мороженое-то мы забыли! — воскликнула Сорайя с воодушевлением — видно, хотела разрядить обстановку. На это никто не прореагировал.

Хассан отодвинул тарелку и встал. Ужин был окончен. Карим молча проследовал за ним в гостиную. Нассер и Лина испарились. К Дининому удивлению, с ними ушел и Али. Сорайя начала убирать со стола. Дина взялась ей помогать. Сюзанна, подумав, присоединилась к ним.

Дина поставила стопку тарелок на стол и обняла дочь:

— Все будет хорошо, Сюзи! Я тебе обещаю. Скоро ты окажешься дома.

Сюзанна прижалась к матери.

— Я знаю, мамочка! — Девочка с трудом выдавила из себя улыбку. — А когда это будет? Папа ничего не говорит. Ты же знаешь, какой он.

— Да… — Когда-то Дине действительно казалось, что она его знает.

И тут вернулся Карим. То ли буря стихла, то ли он взял себя в руки; только его взгляд был по-прежнему мрачен.

— Извини, Дина… Я не хотел устраивать сцену. Надеялся, что мы побеседуем… иначе.

— Ситуация у нас непростая, — пожала плечами Дина.

— Да… Ну что ж, поздновато уже. Детям надо сегодня лечь пораньше — завтра у них трудный день.

— Нет, еще немножко, ну пожалуйста… — заныла Сюзанна.

— Да нет же, — успокоил ее Карим. — Я не сказал, что вы прямо сейчас ложитесь. Пойди приготовься ко сну. Нам с мамой надо поговорить. А потом она придет и пожелает тебе спокойной ночи.

— Иди, Сюзи, — сказала Дина. — Я скоро приду.

— Ну-у-уу… — недовольно протянула Сюзи, но ушла.

— И брату скажи! — крикнул ей вслед Карим. — Пойдем в сад? — предложил он Дине. — Вечер чудесный.

— Пошли.

Он был прав — вечер действительно выдался чудесный, не жаркий, почти прохладный. Серебристый свет луны падал на верхушки деревьев. Дина вдруг поняла, что за все время, проведенное в Иордании, почти не была на улице вечером. И стоило ей об этом подумать, как тут же вернулось ощущение полной нереальности происходящего.

Как получилось, что она оказалась здесь, как получилось, что она занимается тем, чем занимается? Гуляет по саду с мужчиной, который все еще считается ее мужем. Собирается попрощаться с детьми. И думает о том, что же придумал другой мужчина, чтобы украсть ее детей.

— Что ты здесь делаешь? — Карим задал вопрос в лоб. — Что ты на самом деле здесь делаешь?

Она даже немного испугалась — он словно прочитал ее мысли.

— Не понимаю, о чем ты. Я приехала навестить детей. Наших с тобой детей.

— Не лги, Дина. Ты приехала их забрать.

— Что ты такое говоришь?

— Ты прекрасно меня понимаешь.

— По-моему, у тебя разыгралось воображение.

— Не делай из меня дурака, Дина. Я отлично все понял.

— Ты что, думаешь, что я схвачу детей в охапку и повезу их в аэропорт?

— Очень может быть.

Отрицайте все, велел Констентайн.

— Говоришь, не надо делать из тебя дурака? Тогда сам посуди: если бы я планировала что-то в этом роде, неужели я призналась бы тебе? Так что к чему этот допрос?

— Да, Дина, ты вся в этом.

— И вот еще что. Даже если бы я собиралась забрать детей… Разве ты не сделал то же самое?

Тут он уже не мог сдерживаться:

— Нет, дорогая моя, это совсем не то же самое! Думаешь, мне легко было на это решиться?

— Тебя кто-то заставлял?

Это был не просто неприятный разговор, но еще и бесполезный. Но она решила не отступать.

— Ты не хуже меня знаешь, почему я так поступил, Дина! Ты… — Карим внезапно замолчал. — Господи, разве можно было себе представить, что мы с тобой сцепимся, как две собаки?

И снова его слова совпали с ее мыслями, и ее злоба сама собой испарилась. На одно короткое мгновение ей даже захотелось протянуть руку, дотронуться до него. Погладить по щеке. Но это было лишь мгновение. Прилив — не любви, нет, с этим было покончено, — а нежности. Ведь их столько всего связывает, и не только дети. И не простой случай свел их в этот чудесный вечер здесь, в саду, под луной, в этом странном и загадочном мире.

— «Почему именно этот бар — из всех баров всех городов мира?» — процитировала Дина фразу главного героя из фильма «Касабланка».

Карим даже рассмеялся — это был их с Диной любимый фильм.

— Я сделал так, потому что уверен: для детей так будет лучше, — сказал он. — Во всяком случае, для Али.

Она промолчала. Не хотела спорить. Воцарилась тишина. Наконец Карим тихо сказал:

— Я вот что подумал… Может быть, пойдем на компромисс? Может быть, ты заберешь в Нью-Йорк Сюзанну?

Она не верила собственным ушам.

— А Али оставим здесь? — Она не нашла других слов.

— Думаю, ему будет лучше здесь, со мной. А Сюзи, быть может, лучше будет с тобой.

А что, если это ловушка?

— Ты хочешь разлучить близнецов? Поделить их — вот твоя доля, а вот моя…

— Я это представляю совсем иначе. Пытаюсь найти оптимальное для всех решение. — Он обернулся к ней и строго сказал: — Тебе тоже стоит как следует подумать. Уж не знаю, что ты решила предпринять, но ничего у тебя не получится. Я тебе не позволю. И не забывай, я здесь у себя дома.

— Не угрожай мне, Карим. Ты сейчас меня… просто огорошил.

— Понимаю, для тебя это полная неожиданность. — Голос его стал мягче. — Я вовсе не хочу, чтобы мы с тобой отравляли жизнь нашим детям, чтобы мы ругались и ненавидели друг друга. Я очень надеюсь, что ты не станешь держать на меня зла. Я сделаю все, чтобы тебе было удобно видеться с Али. Могу, например, привозить его в Ливан, к родственникам твоего отца. Но ты должна пообещать мне, что не станешь пытаться увезти его тайком в Америку.

Пообещав это, Дина бы косвенно признала свою вину. Поэтому эту фразу она пропустила мимо ушей.

— Карим, ты это серьезно? Ты действительно разрешишь мне забрать Сюзанну домой?

Он грустно вздохнул:

— Ей здесь тяжело. Поначалу она чувствовала себя прекрасно. Но она очень скучает по тебе. Ты сама видела…

— А Али?

— У него никаких проблем нет. Ему здесь нравится. Можешь его спросить. По-моему, они с Сюзанной из-за этого и ругались.

Так вот в чем причина, подумала Дина.

— Ну, Дина, ты согласна забрать Сюзанну?

Разумеется, она была согласна. Но все не так просто. Они же близнецы. Они всю жизнь были неразлучны. Кроме того, если удастся, через два дня она заберет обоих.

— Я не могу решить вот так, сразу, — сказала она.

— Ты собиралась улетать в субботу. Может быть, тебе стоит задержаться на несколько дней? Я обещал детям прогулку на яхте и не хотел бы ее отменять. К завтрашнему утру ты определишься?

— Видно, придется. Очень не хочется срывать ваши планы.

— Не издевайся, Дина.

— Кстати, а если я соглашусь? Вы с Али все равно отправитесь на яхте?

— Не знаю. — Он говорил совершенно искренне. — Может, он сам откажется. Или, наоборот, решит уехать. Или Самир с сыном поедут с нами. Отправимся в чисто мужской компании и постараемся забыть про все наши горести.

Какие у Карима-то горести, подумала Дина. По ней он особенно не тоскует.

— Пойду пожелаю близнецам спокойной ночи, — сказала она. — А утром обязательно тебе позвоню.

— Спасибо, — ответил он.

Она позвонила и вызвала Нури, а потом пошла в комнату Сюзанны. Та опять читала — книжку про Гарри Поттера. Увидев Дину, она отложила книжку и обняла мать.

— Радость моя, мне пора идти. Я очень тебя люблю.

— И я тебя люблю, мамочка!

— Слушай, я обещала тебе, что скоро ты вернешься домой. А что, если ты уедешь в Нью-Йорк, а Али останется здесь? Пока что. Ты все равно согласишься?

Сюзанна серьезно посмотрела на нее.

— Да, — ответила она твердо.

Когда Дина пришла к Али, мальчик уже засыпал. Дина обняла его.

— Спокойной ночи, мам, — сонно пробормотал он.

— Али, скажи, родной, ты хочешь вернуться домой? В Нью-Йорк?

— Зачем?

— Ты просто скажи, хочешь или нет?

Али сел в кровати, потер кулачками глаза.

— Конечно, хочу, — сказал он. И добавил: — Когда-нибудь…

— Не сейчас?

— Нет. — Он понял, что его ответ ее обижает, и постарался объяснить: — Мам, пока тебя не было, я очень по тебе скучал. Но мне и с папой тоже нравится.

В этом не было ничего удивительно. В этом возрасте любой мальчишка обожает отца. Отца, который может показать реактивный истребитель, с которым можно выйти в море на яхте. Это совершенно естественно. Но у Дины сжалось сердце.

— Спокойной ночи, любимый, — сказала она.


По дороге в отель Дина лихорадочно думала. Ей была невыносима мысль о том, что близнецам придется расстаться, хотя бы на время. Но внутренний голос нашептывал: «Зато хотя бы дочь будет с тобой». А если Али действительно привезут в Ливан… Кто знает, что там случится? Она может обещать Кариму все, что угодно, но она не обязана выполнять эти обещания. Есть еще план с яхтой. Как же поступить?

Она не слышала, что говорит Нури, и ему пришлось повторить вопрос несколько раз:

— Так вы согласны?

— На что?

— На то, чтобы повидать вашего друга Джона. У меня дома.

— Джона? У вас дома?

— Да. В моей квартире. Он ждет.

— Ой, да, конечно!

Нури жил в двухэтажном доме на несколько квартир. Дом странным образом выглядел одновременно и новым, и обшарпанным. Нури постучал условным стуком, и дверь открыл Джон Констентайн.

Он загорел еще сильнее — наверно, в Акабе. Рубашка на груди была расстегнута, и Дина заметила белесый шрам, которого прежде не видела. Похож на пирата из кинофильма, подумала она.

— Нам надо прекращать наши тайные свидания, — пошутила она.

Он улыбнулся в ответ, пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— А я и не знала, что вы с Нури знакомы.

— Недавно познакомились.

Нури сварил кофе и сказал:

— Вы тут беседуйте. Я забыл в машине нужную вещь. Пойду схожу за ней.

Дина и Констентайн сели в крохотной гостиной.

— Итак… — сказали они хором, как только Нури вышел.

— Начинайте вы, — предложил Констентайн.

— Карим предложил отдать мне Сюзи.

— Что?

— Он сказал, что я могу забрать Сюзи домой. А Али останется с ним.

Констентайн нахмурился:

— Вас это устраивает?

— Нет, меня это совсем не устраивает! — взорвалась Дина. — Но я не знаю, как мне быть. — Она смотрела ему в глаза — ждала совета.

Он нежно взял ее за руку.

— Я не могу принять решение за вас, — сказал он, и голос его был таким же нежным, как прикосновение. — Я только могу помочь вам добиться того, чего вы сами захотите.

Дина прикусила губу, кивнула.

— А что вы мне хотели рассказать?

— Я побывал на месте и понял, что есть шанс провести операцию. На другой стороне Акабского залива находится израильский Эйлат. До него совсем недалеко.

Он задумчиво отхлебнул кофе.

— Можно действовать разными способами. Например, можно забраться ночью на яхту, еще в гавани, и вывести ее из строя. Она не потонет, просто, когда отойдет на несколько миль от берега, вдруг откажет рулевое управление. И рация сломается. У меня есть один знакомый, настоящий профи. К тому же занимается дайвингом.

Он ждал реакции Дины, но она молчала.

— Итак, яхта стоит без движения, но — о счастье! — рядом оказываемся мы с товарищем и предлагаем взять яхту на буксир. Раз-два, и готово — мы хватаем детей и направляемся в Эйлат.

— А где в этот момент буду я? — спросила Дина.

— В самолете на Нью-Йорк. Если согласитесь на предложение Карима, с вами будет Сюзи. Пусть Карим думает, что ему ничто не угрожает.

— А какой еще есть вариант?

Констентайн нахмурился:

— Нужно будет, чтобы мой человек с самого начала сопровождал яхту. На рассвете он объявится. И все возьмет в свои руки.

— Что это значит?

— Это значит, что ему придется угрожать Кариму. Но в любом случае без этого не обойтись. Просто второй вариант надежнее.

Дина задумалась.

— Думаете, это сработает? — спросила она наконец.

— Возможно, — ответил он уклончиво. — В теории все выглядит отлично.

— Но теория — это одно, а практика — совсем другое. И вы, кажется, сами не в восторге от этих планов.

Констентайн встал и подошел к окну. Он действительно хочет помочь мне вернуть детей, подумала Дина. Ему мы небезразличны. Он не такой, как Эйнхорн, для которого главное — деньги. Для него это не просто работа.

— Я уже говорил вам, Дина, я не люблю врываться в дом. Яхт я никогда не захватывал, но это почти то же самое. Но на море, если что-то сложится не так, ситуация может стать очень серьезной. Кроме того, я многого не знаю.

— Чего, например?

— Например, я не знаю, есть ли на яхте оружие.

Дина долго молчала.

— Не делайте этого, — сказала она наконец.

Констентайн обернулся к ней.

— Не делать? Вы имеете в виду второй вариант?

— Нет, вообще ничего не делайте. Давайте забудем о плане с яхтой.

Он снова сел.

— Вы меня наняли, — сказал он, — вам и решать. Вы здесь главная.

— Я решила, Джон. Я возьму Сюзанну.

— Что ж… — Он с трудом подбирал слова. — Это серьезный шаг.

— Я поняла это только что. Когда вы сказали, что все равно придется угрожать. Наверное, я догадывалась об этом с самого начала, но осознала только что.

Он кивнул.

— Риск, правда, небольшой. Но он есть. Я бы на вашем месте принял точно такое же решение.

— И вот еще что. Я задумалась об этом только недавно: если мы заберем детей или одного из них силой, они будут лишены отца. После такого он ни за что к ним не приедет. А в этом случае отец по-прежнему останется отцом.

— Это так. — Констентайн пристально посмотрел на Дину. — Значит, решение окончательное?

— Да. — Она заметила в его глазах искру сочувствия. — Возможно, я потом с ума сойду, думая об этом. Но если бы мы стали действовать и кто-нибудь пострадал, я бы этого себе не простила.

Констентайн кивнул, улыбнулся.

— Ну и славно, — сказал он. — Мир всегда лучше войны. Я так считаю.

— А мне кажется, я вас разочаровала.

— Нет, — сказал он тихо. — Вы меня нисколько не разочаровали. Я просто хотел помочь вам получить то, за чем вы приехали. Сюзанну и Али. — Он посмотрел на свои руки, сжал кулаки, разжал. — Ладно, — сказал он. — Забирайте Сюзи, и, быть может, мы придумаем способ забрать и Али.

— Мне надо срочно позвонить Кариму. Я хочу забрать дочь завтра же.

Она приняла решение и теперь хотела немедленно все выполнить.

Она позвонила Ахмадам. К телефону подошел Карим.

— Мой ответ — да! — сказала она. — Ты совершенно прав. Утром я заберу Сюзанну.

Она была готова к тому, что он откажется от своих слов, но он этого делать не стал. Он даже обрадовался:

— Это лучший выход, Дина. Ты сама в этом убедишься.

— Ну, значит, договорились, — сказала Дина.

— Да. Дина, послушай, я хочу, чтобы ты знала… Я бы очень хотел, чтобы все сложилось иначе. Но…

— Понимаю. На случай, если мы не увидимся завтра, давай попрощаемся сейчас.

— До свидания, Дина.

Она повесила трубку. Вот чем закончилось ее путешествие в Иорданию. Не понадобилось никаких хитроумных планов похищения, все свелось к одному сухому щелчку в телефонной трубке.

Джон Констентайн приобнял ее за плечи и повел к двери. И ей снова было приятно ощущать рядом тепло другого человека, смелого и сильного. И еще она почувствовала нечто совсем иное — то, что чувствовала раньше только в присутствии Карима.


Когда Дина приехала в дом Ахмадов, Маха не вышла. В гостиной оказались только они четверо. Четверо, некогда бывшие одной семьей. На Сюзанне было нарядное желтое платье. Дина не могла налюбоваться на дочь — та возбужденно улыбалась, готовилась к путешествию с мамочкой. Она не понимает, подумала Дина, что это значит на самом деле. Но скоро поймет. Дина взглянула на Али: тот, по-взрослому серьезный, сидел рядом с отцом, держал его за руку — словно искал подтверждения того, что все будет хорошо.

— Ну что ж, — сказал, откашлявшись, Карим, — может быть, хочешь, чтобы я вышел, пока ты будешь проща… пока ты будешь разговаривать с Али?

Дина не сводила глаз с сына. Нет, подумала она, пусть Али останется рядом с отцом — так мальчику будет спокойнее. Она покачала головой, обняла сына, поцеловала его.

— Я очень тебя люблю, мальчик мой, и буду очень по тебе скучать.

Он отвел ее руку.

— Тогда зачем ты уезжаешь? — спросил он. — И почему увозишь Сюзи?

На этот вопрос ответить было нелегко. Дина с Каримом уже пытались объяснить, почему приняли такое решение, но он никак не мог согласиться с тем, что им с сестрой придется расстаться. И теперь задавал те же самые вопросы, что и раньше. Дина вздохнула и сказала:

— Это наше с папой решение, родной. Мы скоро снова увидимся. Обещаю тебе. И с Сюзи ты увидишься.

Он сидел не шелохнувшись и, когда она снова обняла его, не прижался к ней. Бедный мой сынок, подумала она, он никогда не поймет, почему это происходит. Он понимает только, что это очень тяжело.

Она обернулась к Сюзи. Девочка тоже помрачнела. Она смотрела то на отца, то на брата. Карим раскрыл объятия, и Сюзи кинулась к нему.

— Моя маленькая принцесса, — сказал он ласково. — Ты скоро опять полетишь на самолете, тебе опять покажут кино, и скоро… скоро ты окажешься в Нью-Йорке.

Сюзи развернулась посмотреть, что делает Али. Тот сидел, сжавшись в комочек, и старался не расплакаться, поэтому расплакалась Сюзи — за обоих. Карим успокаивал ее, говорил, что они с Али скоро увидятся.

Он не был в этом уверен, но говорил так, потому что надеялся хоть как-то утешить дочь.


Полет был трудным: Сюзи всю дорогу рассказывала, как они летели с папой. Как они с братом болтали и играли. И время от времени, не в силах сдержаться, Сюзи плакала.

Это невыносимо, думала Дина. Она приняла решение, сделала это, чтобы не похищать детей, но на душе все равно было тяжело. Было трудно, когда Карим увез детей, но оказалось, что добровольно оставить одного оказалось не в пример труднее. Надо что-то придумать. Быть может, Джон ей поможет. Да, подумала она, вся надежда на Джона.


Домой они приехали под вечер. Дина огляделась: с семьей, которая недавно жила в этом доме, что-то случилось, и сам дом тоже изменился.

Сюзи устала и капризничала. Дина отвела ее наверх, уложила в постель, но она продолжала хныкать, спрашивала про Али. Что он сейчас делает? Наверное, играет в саду — без нее. Его папа спать укладывает? Дина посидела с дочкой, пока та не уснула, а потом пошла проверять почту и автоответчик.

Красный огонек на телефонном аппарате мигал. Дина улыбнулась. Наверняка это подруги позвонили — зная, что она приезжает. Она нажала на кнопку.

— Будь ты проклята, Дина! Будь ты проклята — за всю свою ложь! — Это был Карим, и он был вне себя. — Я хотел быть с тобой честным, но тебе ведь на это наплевать! Я слышал, как ты говорила Али, что вы скоро встретитесь. Я должен был тотчас же тебя остановить. Но мне и в голову не приходило, что ты его заберешь. Так знай: тебе это с рук не сойдет! Клянусь, я верну его!

За этим сообщением было следующее, потом еще одно. Карим был зол и напуган. Он психовал так, как, наверное, психовала она, когда поняла, что близнецов увезли. Но о чем, черт подери, была речь? Она не на шутку встревожилась. Если он решил, что она увезла Али, значит… Али пропал. О господи! Али пропал!

Дрожащей рукой она набрала номер Ахмадов.

К телефону подошел Карим.

— Ты, должно быть, гордишься собой, — начал он. — Перехитрила дурачка, который тебе доверился. Ты…

— Карим, прекрати! Я не забирала Али. Его со мной нет.

— Ты лжешь! Он…

— Карим, хватит. Клянусь дочерью, его со мной нет.

Наступила пауза.

— Боже, неужели он исчез? — спросила Дина.

— Я думал… я был уверен, что он с тобой.

— Я вернусь. Найду, с кем оставить Сюзи, и вернусь. Буду его искать.

— Нет, оставайся с Сюзи, — сказал он. — Ты здесь ничем помочь не сможешь. Я обращусь в полицию, и мы с Самиром тоже будем искать.

Ей пришла в голову безумная мысль: а что, если Констентайн все-таки выкрал Али без ее разрешения? Представился случай, и он им воспользовался… А вдруг? Нет, Джон обязательно дал бы ей знать, что забрал Али. Он бы знал, что она с ума сойдет от волнения.

Она вспомнила про Майора и про Нури. Да, надо обратиться к Констентайну, попросить связаться с ними. Может, они помогут с поисками. Она согласилась остаться в Нью-Йорке, но при условии, что Карим будет все время сообщать ей о ходе дела.

Подруги Дины приехали через час. Они рассчитывали увидеть Дину если не совершенно счастливой, то хотя бы довольной — она ведь вернула дочь.

Но по ее лицу сразу поняли, что что-то не так.

— Что такое? — спросила Сара. — Что случилось?

Она все рассказала.

Эм и Сара опешили.

— Что мы можем сделать?

— Ничего. Остается одно — молиться.


Карим и Самир уже несколько часов ездили по улицам. Самир вел машину, а Карим осматривал каждый закоулок. Всякий раз, когда он видел вдалеке какого-нибудь мальчишку, в душе вспыхивала надежда. Они обошли каждый дом по соседству, расспрашивали всех подряд, показывали фотографию Али. Но в Аммане тысячи мальчиков, похожих на Али. И многие одеваются по-американски. Многие видели кого-то похожего.

— Как ты думаешь, в этом районе кто-нибудь говорит по-английски? — спросил брата Карим. Они ехали по той части города, где в основном обитал рабочий люд.

— Конечно, — успокоил брата Самир. — Многие знают хотя бы пару фраз. Некоторые работают в отелях.

Карим недоверчиво хмыкнул. Весь день он переживал, что его сын знает по-арабски всего несколько слов.

Карим позвонил домой. Подошел Хассан.

— Есть новости? — спросил Карим.

— Нет. Но вечером обещали показать в новостях фотографию Али.

Все семейство принимало посильное участие в поисках. Сорайя и Маха обзванивали по мобильным всех знакомых, звонили в кафе и кондитерские, всюду, куда мог бы зайти проголодавшийся мальчишка. Звонили они и в больницы. Человек шесть родственников ходили по улицам, вместе с десятком нанятых помощников. Трудно было убедить Хассана остаться дома, но должен же был быть в доме мужчина. Карим попросил его возглавить «штаб операции».

Полиция тоже была оповещена. Карим обратился с просьбой помочь в поисках к самому высокому начальству.

Наверняка мальчик скоро найдется, верили все.

— Не мог же он взять и исчезнуть, — сказал Карим Самиру. Но, судя по всему, именно это и случилось.


Есть ли в Иордании сексуальные маньяки? А вдруг Али похитили и хотят потребовать выкуп? Или его выкрал некто, затаивший злобу на семейство Ахмад? Дине страшно было представить, что ее сыну угрожает опасность, она боялась, что его подвергают мучениям.

Эм и Сара старались ее успокоить. Али найдется, ничего с ним не случилось. Карим сделает все, чтобы найти сына. Но это были всего лишь слова.

— Я не должна была так поступать, — сказала она сквозь слезы. — Нельзя разлучать близнецов. Нельзя было оставлять Али одного, без сестры.

— Дина, дорогая, не могла же ты отказаться, когда Карим предложил отдать Сюзи, — сказала Эм. — Во всем виноват он, а не ты.

Дина покачала головой. Ни к чему винить теперь Карима — от этого все равно не легче. Она понимала, что он тоже не находит себе места. Но и это не было утешением. Она оказалась наедине со своим горем, и эта мука кончится, лишь когда Али найдется.

Господи, молила она, сделай так, чтобы все закончилось хорошо. Я согласна на все. Если такова будет Твоя воля, я готова отдать близнецов отцу.


А в семи тысячах километров от Нью-Йорка Карим стоял, не зажигая света, в комнате своего сына. Он дотронулся до подушки на кровати Али, погладил рукой пижаму, в которой Али спал.

Теперь он жалел только об одном: о том, что не отдал Али Дине. Тогда бы мальчик был в безопасности. Неужели это возмездие за то, что он, Карим, затеял? Но откуда ему было знать, что все обернется именно так? Поначалу ему казалось, что он спасет то, что осталось от семьи, на которую он возлагал такие надежды. Это далось дорогой ценой не только Дине, но и ему — он вынужден был оставить женщину, которую некогда так страстно любил. Она до сих пор была ему небезразлична. Он хотел одного — чтобы детям было хорошо, а все вот как вышло. Его ненаглядная дочь уехала. Его драгоценный сын… Нет, об этом даже думать не хочется.

В комнату вошел Самир, положил руку на плечо брата.

— Тебе надо отдохнуть, Карим, — сказал он. — Поспи часок, и мы снова отправимся на поиски.


Через два часа после полуночной молитвы Самиру наконец удалось уговорить Карима прекратить поиски до утра.

— Он сейчас в каком-нибудь доме, брат. На улице мы его не найдем.

Карим покачал головой, но без особой уверенности. Он понимал, что Самир прав. Сейчас на улицах никого нет, тем более детей.

— Его кто-нибудь наверняка взял переночевать, — сказал Самир. В голосе его звучала уверенность, но в глазах читалась тревога, которую он не мог скрыть. — Мы найдем его утром — да будет на то воля Аллаха.

Воля Аллаха, мысленно повторил Карим. Он пытался убедить себя, что какой-нибудь сердобольный человек пристроил потерявшегося мальчика на ночь, но в голову лезли мрачные мысли. Али достаточно сказать несколько слов, и в нем тотчас признают американца, а в Иордании многие не любят американцев.

А если мальчика похитили? Полиция в эту версию не очень-то верила, тем более что требований о выкупе не поступало, но и времени прошло немного.

Да, от езды по пустым улицам толку было мало.

— Ну ладно, — сказал Карим, — поехали домой.

Дома они застали Хассана, дремавшего у телефона. Сонный полицейский проверял телефонную линию, которую наладили на случай, если позвонят похитители. Он тут же вывалил на Карима кучу бесполезных фраз, наверняка почерпнутых из руководства по общению с пострадавшими.

— Советую вам пойти отдохнуть, — сказал он.

Но прежде чем идти спать, Карим позвонил Дине. Он постарался скрыть от нее свои безрадостные мысли, он сказал только, что Али непонятно каким образом ушел из дома. Скорее всего, он заблудился. Его ищут и в ближайшее время обязательно найдут.

— Карим, он же совсем маленький! Как это произошло? Он что, просто взял и ушел?

— Да, понимаю, это может показаться странным, но мальчики иногда так делают, а в незнакомом городе потеряться очень легко. — Карим понимал, что она напугана еще больше, чем он, и попытался ее утешить. — Я сам когда-то так поступил. Это было в Акабе. Я потерялся, и меня искали несколько часов. А когда нашли, отец не знал, что делать — то ли расцеловать меня, то ли наказать. В конце концов он сделал и то и другое. Не волнуйся, Дина, Амман — это все же не Нью-Йорк. Мы его обязательно найдем. С ним все будет в порядке, я обещаю тебе.

Он произносил эти слова и сам не верил в то, что говорит. Как он может что-то обещать, если не имеет ни малейшего представления о том, где его сын?


Дина ходила из угла в угол и понимала, что сойдет с ума, если немедленно что-нибудь не предпримет. Она пыталась дозвониться Констентайну и в офис, и домой, и на мобильный, но везде был включен автоответчик. Она просила его сразу же ей перезвонить. Она понятия не имела, где он. Быть может, до сих пор в Иордании. И снова она подумала: а вдруг Али забрал он? Нет, это невозможно! Но где же тогда ее сын?

И тогда она решилась на последнее средство. Набрала код Аммана и номер, который запомнила в супермаркете.

Трубку сняли не сразу — в Аммане была глубокая ночь.

— Да!

— Алия?

— Вы ошиблись.

Но Дина узнала голос.

— Подождите! Умоляю, не вешайте трубку! Я — та женщина, с которой вы встречались в супермаркете.

— Вы ошиблись номером.

— Прошу вас! — взмолилась Дина. — Простите за поздний звонок, но у меня пропал ребенок. Мой сын. В Аммане. Прошу вас, обратитесь к… к тому человеку, с которым вы работаете… Вдруг он сумеет помочь…

Пауза. А затем:

— Я ничего об этом не знаю.

— Просто скажите ему, в чем дело. И попросите…

— Хорошо. До свидания.

И Алия повесила трубку.

Дина не знала, выполнит ли женщина ее просьбу. Но второй раз звонить не решилась.

Она обернулась и увидела на лестнице Сюзанну. Вид у девочки был испуганный.

— Мамочка, что случилось с Али?

Дина подошла к ней, попыталась объяснить, что все будет хорошо, что Али потерялся, но папа его ищет и обязательно найдет.


Карим был вымотан до предела, но заснуть не мог. Его мучила одна и та же мысль: все произошло по его вине, он все это сделал своими руками. Каким же он был дураком. И его глупость может стоить Али жизни.

Заснул он уже на рассвете. Но перед тем, как погрузиться в сон, пообещал себе, что, если Али найдется живым и здоровым, он отправит мальчика к матери и сестре в Нью-Йорк. Хватит с него ошибок.


Когда зазвонил телефон, человек, известный под именем Майор, крепко спал. Он проснулся, снял трубку и выслушал все, что рассказала Алия.

Он видел в новостях сюжет про Али Ахмада. И решил, что к этому каким-то образом причастен Констентайн. Тогда он решил, что в таком случае скоро об этом узнает. А если мальчик просто потерялся, полиция и сама его найдет.

Он недолюбливал американцев, но история Дины Ахмад его тронула. В Иордании достаточно людей, которые не любят связываться с полицией. Многие из них регулярно общались с Майором, они сами добывали нужную им информацию. Он свяжется с этими людьми, объяснит им, как важно найти американского мальчика. И он взялся за телефон.


Карим проснулся в начале одиннадцатого. И к своему ужасу, понял, что все остальные уже давно на ногах. Постоянно звонил телефон, и на звонки отвечал Хассан. Но по позе отца, по устало опущенным плечам можно было догадаться, что звонит очередной доброжелатель. Хассан всякий раз вежливо благодарил за участие и заканчивал разговор, объясняя, что не хочет занимать телефон.

Раздался очередной звонок, и Хассан раздраженно снял трубку. Близкие уже не обращали на эти разговоры внимания, поэтому не сразу догадались, что речь идет о чем-то другом и что голос Хассана изменился.

— Да! — говорил он. — Да! Кто? Да, конечно! Вы уверены? — Он махал рукой Кариму — звал его к телефону.

Карим взял трубку, одновременно услышав, что отец что-то сказал родным и те разразились радостными криками. К Кариму обратился человек, представившийся офицером военной разведки. Карим никак не мог взять в толк, какое отношение имеет военная разведка к поискам его сына, но то, что сказал офицер дальше, сделало все расспросы ненужными.

— Он у нас, — сказал мужчина. — С ним все в порядке, разве что устал немного.

Карим вздохнул с облегчением. И, чтобы не потерять равновесия, ухватился за подлокотник.

— Где он?

— Едет домой. Я сам его везу. Хотите с ним поговорить?

— Да, конечно!

Через секунду Карим услышал голос Али:

— Папа? Это я… Я… я заблудился.

— Как ты, Али?

— Все в порядке. Только есть очень хочется.

Карим чуть с ума не сошел от радости.

— Обещаю, как только вернешься, мы тебя накормим до отвала. — Он вспомнил, что с ним приключилось в детстве, когда он заблудился в Акабе. — Или еще немножко поморим тебя голодом, чтобы ты получше понял, каково нам было и как мы все волновались.

— Папа, я больше не буду так делать! — с жаром пообещал Али. — Клянусь!

Трубку снова взял военный:

— Вчера поздно вечером вашего сына нашел один рабочий, и они с женой взяли его к себе в дом переночевать. Мы с ним, разумеется, побеседуем, но не думаю, что это было подстроено. По-моему, этот человек просто пожалел потерявшегося ребенка.

— Слава аллаху, что все обошлось. И вам огромное спасибо.

— Не за что. Мы скоро приедем.

— Подождите, прошу вас. Этот человек, который нашел Али. Вы сказали, что он рабочий. Он, наверное, небогатый человек?

— Совсем бедный. У него даже телевизора нет — иначе он бы узнал из новостей, что мальчика ищут. Мы нашли его через соседей.

— Если вы дадите мне его имя и адрес, он больше не будет ни в чем нуждаться, — сказал Карим.

— Значит, сегодня радость ждет не одну, а две семьи в Аммане.

Карим повесил трубку и стал на радостях обниматься со всеми родственниками. Про его щекам текли слезы — слезы счастья.


Али вернулся домой, и ни о каком наказании и речи не было. Маха отказалась от помощи Фатмы и Сорайи и сказала, что сама покормит внука. Она отвела его на кухню и выложила на стол всю «чужестранную» еду, к которой обычно относилась с таким презрением: кукурузные хлопья, шоколадки, кока-колу.

— Нет, бабушка, — сказал Али, — дай мне твоей еды.

— Что пожелаешь, золотце мое, — сказала она, прижимая его к груди. И тут же приготовила ему тарелку кефты и картошку. А потом с умилением смотрела, как он все это поглощает.

Карим вышел проводить офицера до машины. Он вспомнил, что некогда знал этого человека — во всяком случае, слышал о нем.

— Не хочу показаться навязчивым, — сказал он, — но никак не возьму в толк, как это ваше подразделение оказалось задействованным в поисках моего сына.

Мужчина, известный некоторым под именем Майор, добродушно улыбнулся. Так он улыбался только хорошим людям. Он никак этого не ожидал, но Карим ему понравился. Ему были свойственны недостатки, которыми страдает большинство людей, но его любовь к сыну была очевидной.

— Я разве вам не сказал? Я узнал об этом из новостей. И решил, что не помешает подключить к поискам моих людей. Вот и все.

— Я вам так признателен!

Они подошли к машине. Военный после секундного колебания сказал:

— Заранее прошу у вас прощения, господин Ахмад. Это, конечно, меня не касается. Но когда мы нашли вашего сына, он спросил, отвезем ли мы его домой. Я ответил, что да. И тогда он сказал: «Домой в Нью-Йорк?» Вы понимаете, что он имел в виду?

Карим ничего не сказал, только кивнул. Он так обрадовался возвращению Али, что и думать забыл об обещании, которое дал на рассвете самому себе. И теперь этот достойнейший человек словно напомнил ему об этом.

Офицер, почувствовав, что зашел слишком далеко, вежливо сказал:

— Для меня большая честь оказать помощь вашей семье. Да хранит Аллах вас и ваших близких.

— И вас да хранит Аллах! — сказал Карим. В дом он возвращался, твердо зная, что он будет делать.


Али лежал в кровати — спать очень хотелось, но возбуждение мешало заснуть. Он думал, что его накажут, но его, наоборот, только обнимали и целовали. Он не понимал этого, как не понимал и того, почему увезли сестру.

Все восприняли отъезд Сюзи как должное. Вот поэтому-то он и решил, что сам должен ее отыскать. Он сказал маме, что хочет остаться, но разве в этом дело? Иногда его раздражало, что они с Сюзи близнецы, но без нее он не желал здесь оставаться.

И на яхту без Сюзи ему не хотелось. Он думал об аэропорте. Туда уехали Сюзи и мама. Они сели на самолет и улетели домой. Именно это люди и делают в аэропорту — садятся в самолет и улетают. Он знал, что есть еще какие-то билеты, но решил, что все получится само собой.

И тогда он тихонько оделся и вышел из комнаты. Зашел на кухню, сунул в карман ветровки две питы и немного леденцов. Хотел даже написать записку и прикрепить ее магнитом к холодильнику, но не нашел чем и на чем ее написать. Здесь все было не так, как дома, в Америке.

Он вышел на улицу, тихонько прикрыв за собой дверь. Машины с двумя мужчинами на улице не было. На улице было темно, и ему стало немного страшно.

Он догадывался, в каком направлении аэропорт. Они добрались оттуда до дома Ахмадов довольно быстро. И Али пустился в путь.


Он все шел и шел. Питы и леденцы были давно съедены. Он устал, проголодался, заблудился. Сначала он думал, что аэропорт такой большой, что найти его будет легко. Но, наверное, пошел не по той улице. Али решил, что, если будет идти дальше, все равно доберется до аэропорта. Но вскоре он уже перестал понимать, в какую сторону надо идти. Потом к нему пристали какие-то мальчишки. Когда они поняли, что он не умеет говорить по-арабски, они его поколотили и сорвали с него ветровку. У него даже кровь из носа шла.

Мама учила его не разговаривать с незнакомыми людьми, но пару раз он пробовал спросить, где аэропорт. Слово аэропорт люди понимали, но он не мог разобрать, что они отвечают. Он хотел назвать имя папы. Или дедушки. Дедушку все знают, думал он. Но тогда пришлось бы вернуться назад, и его бы стали ругать, а Сюзи там все равно не оказалось бы.

Он шел, пока окончательно не выбился из сил. Тогда он сел, прислонившись к стене какого-то дома. Стена нагрелась от солнца, но солнце уже садилось. Али заплакал.

По улице шли двое мужчин. Они остановились около Али, один что-то спросил. Али не понял ни слова, но догадался, что его спрашивают, что случилось. Он ответил. Мужчина пожал плечами и что-то сказал спутнику. Тот тоже обратился к Али, и Али опять ничего не понял. Тогда первый жестом попросил Али подняться. Тот замешкался, и мужчина помог Али.

Ему не разрешали разговаривать с незнакомцами, значит, идти с ними куда-то тоже было нельзя. Но мужчина крепко держал его за руку, а Али слишком устал и не мог убежать. Они шли по узкой улочке. Прохожие здоровались с мужчинами. Перебрасывались фразами — Али догадался, что говорят о нем. И все пытались обратиться к Али. Но тот только пожимал плечами.

На углу улицы второй мужчина что-то сказал первому, пожал ему руку и ушел. Первый мужчина ввел Али в какой-то дом. Они поднялись по лестнице и оказались в маленькой темной комнате. Глаза Али не сразу привыкли к темноте. А потом он разглядел еще нескольких детей — двух мальчиков постарше его и одну девочку помладше. Еще там была женщина, и пахло едой. Али понял, что мужчина привел его к себе домой. Дом был немногим больше, чем ванная комната в доме отца Али. По радио играла какая-то музыка, наверное, иорданская, и Али она не понравилась. Телевизора не было.

Женщина что-то спрашивала, мужчина ворчливо отвечал. Женщина подала ужин — хлеб, фасоль, оливковое масло. Все жадно набросились на еду. Старший из мальчиков обратился к нему.

— Англески?

Али ответил, что да, он говорит по-английски.

— Англески, — повторил мальчик, обращаясь к родителям. Это было единственное иностранное слово, которое он знал.

Вместо кровати был старый ковер на полу, на который положили его и мальчиков. Но Али так устал, что заснул сразу, как только лег.

Когда он проснулся, было уже светло. Он затосковал по сестре, маме, папе — по всем, кто любил его. Папа говорил ему, что мужчина должен быть храбрым, но Али все равно расплакался.

Али было неприятно вспоминать, как он плакал. Зато потом случилось хорошее. На улице раздались крики, кто-то постучал в дверь. Пришли люди, одного Али узнал — он видел его вечером. Второй был постарше, он вел себя как начальник и был одет лучше других. А потом все произошло очень быстро. Хорошо одетый человек забрал Али, посадил в машину. Али понял, что он в безопасности. Но все равно ему было плохо — потому что рядом не было Сюзи. И хотя он велел себе быть сильным и смелым, он снова расплакался.


Два дня спустя Карим стоял у дверей дома, в котором прожил двадцать лет, и держал сына за руку. Он в сотый раз спрашивал себя, правильно ли он поступает. Он дал клятву, но что же будет с Али? Каким он вырастет? Не станет ли он стыдиться своего имени и происхождения? Не растеряет ли он это в огромном котле под названием Америка? Карим тяжко вздохнул. От этих мыслей можно сойти с ума. И Карим позвонил в звонок, словно это был не его дом, а чужой.

Дина открыла дверь, увидев сына, вскрикнула.

Она прижала мальчика к себе, стала осыпать его поцелуями. Карим откашлялся.

— Спасибо тебе, Карим, — сказала Дина.

Он кивнул. Никак не мог заставить себя сказать: «Не за что». Это ведь его сын, его гордость, его надежда. Он не хотел его отдавать, но понимал, что сейчас это единственно правильное решение.

Его, наверное, надо пригласить в дом, подумала Дина. На самом деле ей этого не хотелось — ей не хотелось, чтобы Карим думал, будто имеет на этот дом какие-то права.

— Сюзи дома нет, — сказала она наконец. — Я не знала точно, когда вы приедете, и отправила ее в школу.

— В таком случае я, пожалуй, пойду, — сказал Карим.

Дина промолчала. Карим обнял на прощание Али, и к горлу подступили слезы. Он не мог медлить: боль была слишком сильной, а перед Диной выказывать свои истинные чувства он не хотел. Он расцеловал сына и сказал:

— Веди себя хорошо. Пиши мне. Я буду звонить каждую неделю. И мы скоро увидимся, — пообещал он, хотя и сам не знал, когда это случится.


Сколько радости было, когда Сюзи пришла из школы. Она показала Али его портрет, который сама нарисовала и повесила над кроватью.

— Я очень по тебе скучала, — сказала она. — И очень хотела, чтобы ты поскорее вернулся домой.

— Я тоже хотел вернуться домой, — сказал Али. Ему было стыдно признаться, что он тоже скучал по сестре. — Я не хотел оставлять папу, но…

— Понимаю, — сказала Сюзи. — Я тоже.

Через два часа, когда Дина готовила ужин, сверху раздались знакомые звуки — близнецы ссорились. Она улыбнулась и вздохнула с облегчением. Будем надеяться, подумала она, что рано или поздно все придет в норму — все будет так, как было раньше.

Загрузка...