Мрачный похититель

Глава тринадцатая

Изабелла

Туман поглощает мой взгляд, быстро заполняя все вокруг. Так быстро, так густо.

Он такой густой, что я могла бы разрезать его ножом. Серость начала подниматься, как дым, поднимаясь, как будто она исходит от последних тлеющих углей, и все, что осталось, — это пепел.

И тут я вижу это. Лестницу. Я снова на лестнице в доме в России.

Сейчас я как будто смотрю фильм о себе и знаю, что делать.

Иди, чтобы случилось то, что должно произойти.

Я не могу покинуть этот мир кошмаров, пока не сделаю этого. Поэтому я иду.

Я иду, а затем бегу, когда слышу крик.

Мама…

Я останавливаюсь, когда захожу в гостиную и вижу, что моя мать лежит на земле. Мой отец стоит на коленях над ней и снова и снова наносит ей удары ножом в живот.

Крик срывается с моих губ, и я кричу снова, когда ее голова откидывается набок, и я вижу, как смотрят ее глаза.

Она смотрит на меня, но не так, будто видит меня, и она не двигается.

Кровь повсюду. На полу, на моем отце, везде.

— Мама! — кричу я и тут замечаю за спиной отца чью-то темную фигуру.

Тень… потом лицо. Лицо, которое я почти забыла.

Это мужчина. Когда я присматриваюсь, чтобы увидеть, кто он, туман поглощает мое окружение, и все растворяется в темноте…

И тут откуда ни возьмись чья-то рука хватает меня за горло и начинает сильно сжимать, выжимая из меня жизнь. Убивая меня. Передо мной маячит лицо Дмитрия. Он рычит, как дикий зверь, показывая, каким монстром он является. Демон прямиком из ада.

Когда он сжимает сильнее, я вижу кувалду в его руке. На этот раз он не собирается использовать ее на Эрике. Он собирается использовать ее на мне.

Он поднимает ее…

Я просыпаюсь ото сна и спрыгиваю с кровати, держа руку у горла. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на землю, держась на руках. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что Дмитрия здесь нет.

Здесь…

Я смотрю вперед, и мой взгляд останавливается на море, разбивающемся о скалы вдалеке.

Мое сердце колотится в груди так сильно, что оно вот-вот взорвется, и на секунду мне кажется, что так и есть, но саркастический смех срывается с моих губ.

Это действительно сарказм и ирония в чистом виде.

Нет. Дмитрия здесь нет, но меня похитили, и я даже не знаю, где мы.

Настал еще один день. День второй. Вчера было ужасно. Когда Тристан вернулся, чтобы снова донимать меня, выпытывая местонахождение отца, я просто держала рот закрытым. К его большой ярости.

Я подумала, что лучше ничего не говорить. Просто сиди спокойно и смотри на него. Зачем тратить силы, если мой ответ не будет услышан?

Боже… Я молилась, чтобы я могла сбежать от отца, и вот где я оказалась. Это жестокая шутка, которую вселенная, должно быть, сыграла со мной. Еще один пинок, когда я уже лежу, катаюсь в грязи, пытаясь подняться на хрен.

Я прижимаю колени к груди и пытаюсь успокоиться. Этот кошмар наложил на меня отпечаток. Они никогда не были такими мрачными и яркими. Реальными. Я никогда так не реагировала. Но жизнь становилась все хуже с каждым годом. Долгое время мне приходилось мириться только со смертью матери. Затем, почти десятилетие спустя, пришел Эрик.

Повторяющиеся кошмары, которые у меня были раньше, включали либо смерть моей матери, либо Эрика. А не смесь того и другого.

А что касается кошмаров моей матери? Ну, это было другое.

В этом было что-то другое. После того, как я стала свидетелем того, что сделал мой отец, он сказал мне, что то, что я видела, на самом деле не произошло, и пытался заставить меня поверить в ту же чушь, которую он рассказывал всем остальным. Я почти поверил ему, пока он не пригрозил убить меня, если я заговорю. Помню, я так много плакала, а потом просто остановилась.

Десять лет и ему угрожают смертью? Я ему поверила. У меня не было причин сомневаться, что он этого не сделает. В конце концов, я видела, как он убил маму. Я не хотела, чтобы он зарезал и меня, поэтому я сделала то, что он сказал, и попыталась забыть. Он заставил всех врачей приходить ко мне, и они сказали мне, что иногда дети выдумывают.

Я тоже делала вид, что верю им, и действовала так, как будто верю, хотя я никогда не говорила. Но я всегда держала правду запертой в своих кошмарах. Запертой в своей голове.

Только что было лицо мужчины. Он никогда раньше не появлялся, и я не могу вспомнить, как он выглядит.

Мое сердце снова забилось, когда дверь открывается и входит Тристан с подносом с завтраком.

Я поднимаюсь на ноги, желая, чтобы на мне было нижнее белье, но еще больше желая, чтобы он просто отпустил меня.

Он входит с этим хладнокровным видом, оценивая меня. Я вижу по его глазам, он думает, что я лгу. Он думает, что я лгу, чтобы защитить своего отца. Он никогда не узнает, что это последнее, что я сделаю.

Моему отцу никогда не понадобятся такие, как я, чтобы защитить его, потому что он не дал мне ничего, что могло его выдать. Вообще ничего. Даже ни малейшего намека.

— Я скоро принесу тебе одежду, — говорит Тристан. Я не отвечаю.

Что я должна сказать? Спасибо? Я не говорю спасибо, и я не собираюсь вести себя так, будто я благодарна, хотя это так.

— Я принес тебе завтрак, — добавляет он.

— Я не хочу, — отвечаю я. Я ничего не хочу. Еда — это последнее, о чем я думаю.

Не то чтобы я не голодная, я голодна. Я просто не хочу есть.

— Ты это съешь.

— Нет, не буду, — бросаю я в ответ.

Это всего лишь второй день, а он уже выглядит так, будто я ему надоела. Он выглядит так, будто он готов меня убить.

— Изабелла, не вынуждай меня, — угрожает он.

Или что?

Вот что я хочу сказать. Я хочу спросить его, что будет, если я не поем, но передумываю.

Я не знаю, почему я продолжаю помнить, каким он был, когда мы впервые встретились, потому что очевидно, что он кто угодно, но не тот добрый незнакомец, которого я встретила в парке. Воспоминание возвращается ко мне и тянет мое сердце. Я была права, когда сказала, что он носил маску. Он носил.

Он действительно обманул меня, и теперь, когда я оказалась в этой ситуации, мне придется не согласиться с ним по поводу смерти.

— Ты ошибался… — шепчу я.

— О чем?

Мне не стоило так заводиться. Наверное, я все еще злюсь, что он дурачил меня. Он такой же, как и все остальные, кто думал, что может обращаться со мной как с дерьмом.

— Ты сказал, что смерть хуже. Это не так. Ты хуже. Ублюдок, — шиплю я, но сразу жалею об этом, когда он бросается ко мне. Мне следовало промолчать.

Несмотря на это, я продолжаю говорить, будто во мне есть хоть капля храбрости, хотя на самом деле её нет. Страх разрывает меня изнутри, затуманивая мысли. Если бы я могла мыслить ясно, то знала бы, никогда нельзя злить человека, который тебя похитил. Особенно такого, кто не только нашёл меня, но и раскрыл, кто я, чтобы украсть у моего отца. На это способен лишь кто-то действительно могущественный.

Он швыряет поднос на кровать с такой силой, что напиток едва не проливается. Я пытаюсь бежать, но он быстрее. Пока мой мозг отдает приказ ногам двигаться, он успевает поставить поднос и схватить меня.

Я кричу, когда его рука сжимает мое запястье и тянет меня к себе. В отчаянии я хватаю подушку и бью его. Глупо. Очень глупо.

С рычанием Тристан вырывает её из моих рук с такой силой, что ткань рвется, и перья разлетаются вокруг нас. Он бросает остатки подушки в сторону и резко толкает меня к стене.

— Ты думаешь, я, блядь, хуже смерти? — рычит он, впиваясь мне в лицо и прижимая мои руки к стене. Он снова слишком близко. Мне это не нравится.

— Иди на хуй, — кричу я. — Отвали от меня. Убери от меня руки. Я человек, а не вещь. — Я кричу эти слова, словно я говорю не только с ним. Как будто все, кто обидел меня, находятся здесь, в этой комнате, с нами.

Я замечаю изменение в его взгляде, словно я привлекла его внимание, поэтому продолжаю свою тираду.

— Что я тебе сделала? Ни черта. Ты думаешь, что можешь так со мной обращаться, потому что я дочь Мортимера Вигго? Ты, должно быть, подумал, что я какая-то дура, когда увидел, как я плачу в парке. Легкая мишень. — Жалость к себе берет верх. Я не знаю, что мне делать, и хотя я не хочу умирать, я не знаю, что делать, чтобы жить. — Ты взглянул на меня и подумал обо мне как о вещи. Вещи, которая для тебя ничего не значила. Вещи, которую ты мог бы…

Он крадет мои слова поцелуем.

Буквально одним быстрым движением крадет слова и мое дыхание, и я замолкаю.

Я пробую его на вкус и ясно вспоминаю, что я чувствовала той ночью, когда мы впервые поцеловались.

Шок пронзает меня, сначала затопляя мой разум, а затем проносясь по моему телу. Он проносится сквозь меня, подпитываемый возбуждением, которое поет по моим венам, и его вкусом.

Все, что я чувствую, это то, что происходит внутри моего тела. Я не могу понять, что происходит и что он делает, потому что я думала, что все, что он делал до сих пор, было игрой.

Я думала, что он обманул меня, я думала, что он играл с моими чувствами, чтобы заманить меня в ловушку. Поцелуй, который он мне дарит, говорит правду.

Поцелуй шепчет глубоко в самую сокровенную часть меня, говоря мне, что это было реально. Он был реален, и хочу я верить или нет, он не притворялся, когда мы впервые встретились, и не в клубе.

Тогда это было для меня реальностью. Этот поцелуй ощущается и сейчас.

Когда его губы пожирают меня, пробуя меня на вкус. Я действительно позволяю себе ускользнуть в опьянение потребности и желания этого мужчины, которого я не должна хотеть.

Он углубляет поцелуй, скользя своим языком по моему, заставляя меня поддаться желанию. Я хочу снова сказать ему, чтобы он отошел от меня, не трогал меня, оставил меня в покое. Но желание парализует меня и вытаскивает на свет то, чего я действительно хочу и в чем нуждаюсь. Прямо сейчас, это чтобы он был рядом со мной, касался меня, оставался со мной.

Желание заставляет меня желать ту ночь, которая, как я думала, у нас будет. Ночь, которую я выбрала как свою последнюю свободу, и я выбрала его.

Когда он отпускает мои руки, я могу надавить на твердые мускулы его груди. Я скольжу рукой вверх и опираюсь на его плечи, чувствуя ширину и силу твердых мышц под кончиками пальцев.

Его пальцы пробегают по моему животу, и меня охватывает жар, когда он задирает подол моего платья до бедер.

Он держит свои губы на моих, но я задыхаюсь, когда его пальцы скользят в мою киску. Я уже знаю, что я мокрая и готова для него. Теперь он тоже это знает, и это знание, кажется, заставляет его целовать меня сильнее.

Звон пряжки его ремня звучит в моем ухе как сигнал, предупреждение о том, что мы собираемся делать дальше. Это было предупреждение, шанс отступить, если бы только желание не сделало меня жадной до того, чтобы он был внутри меня.

Он отрывается от поцелуя и достает свой член. Я не успеваю его увидеть, так как он поднимает мою ногу и обхватывает ею свою, затем держит меня так, чтобы он мог погрузиться прямо в меня.

Я кричу, когда он врезается в меня и хватается за свою рубашку. Он обхватывает мой затылок, удерживая меня на месте, чтобы он мог меня трахнуть.

Я знаю, что я тугая. Прошли годы с тех пор, как я последний раз занималась сексом, и я чувствую, как моя тугая киска действует на него. Его член пронзает меня, растягивая меня, чтобы принять ширину и длину, заполняя меня полностью.

Как только я потянулась, чтобы взять его, он начал ускоряться и по-настоящему трахать меня. Это слишком.

Я кончаю несколько мгновений спустя, крича от дикости его яростных толчков. С этими словами он прижимает меня к стене, трахая меня сильнее.

— Тристан, — кричу я его имя.

На этот раз он поймал мое лицо и, кажется, замедлился.

— Я буду трахать тебя сильнее, принцесса, держись крепче.

Я едва успеваю последовать его предостережению, прежде чем он жестко трахает меня, как и обещал.

Он начинает вбиваться в меня так сильно, что мне приходится обхватить его шею руками и прижаться к нему. Тристан прижимает меня к себе, и мы кончаем вместе.

Горячая сперма течет в меня, когда его член пульсирует внутри, и когда она покрывает мои стенки, реальность бьет меня по лицу.

У нас только что был дикий секс.

Я только что занялась сексом с мужчиной, который меня похитил.

Я проснулась и осознала, что только что сделала, но заворожённый взгляд в его глазах приковывает и удерживает мое внимание.

Тристан кладет одну руку мне на голову, и всего на несколько секунд я почти забываю, что и кто мы. Но, как и в прошлый раз, он моргает, и момент уходит. Молчаливое осознание реальности, кажется, тоже настигает его, и он отпускает меня. Он вытаскивает член, и его сперма стекает по моим бедрам.

Ярость занимает место этого очарования, и я наблюдаю, как он заправляет себя обратно в штаны. С разочарованием он уходит, оставляя меня ошеломленной у стены.

Ошеломленной и не понимающей, что, черт возьми, только что произошло.

Или что это значит.