Мудрец

«Больше ты не увидишь свободы, если погибнет хотя бы одно яйцо! – не оборачиваясь, бросил Рессо. – Смертоносец-Повелитель не желает тебя видеть. Смертоносец-Повелитель не может даже думать о тебе!"

Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась и Найл снова остался один. «Что-то случилось… – размышлял он. Произошло нечто неординарное… Кто же мог снова убить самку? Кто мог похитить ее яйца?"

Мысль его беспокойно искала ответа. Он не испытывал страха, но всей душой надеялся, что его друзья и подданные все-таки настолько благоразумны, что не станут ради освобождения своего правителя сразу штурмовать паучье логово.

Найл отгонял от себя мысли о возможной атаке и рассчитывал прежде всего на благоразумие Симеона, – хотя врач и не занимал официального поста, все в Совете Свободных знали, как Глава ценит его сдержанность и рассудительность.

Кроме того, никто не осмелился бы идти на штурм только с холодным оружием. Выступать против пауков-смертоносцев с острыми клинками было бы обыкновенным безумством, с таким же успехом можно было выходить охотиться на хищных зверей с детскими рогатками в руках.

В таких ситуациях помочь могли бы только лазерные разрядники.

А «жнецы»… «жнецы», согласно давнему Договору, находились под замком, и никто из людей без особого разрешения не смог бы получить к ним доступа.

Несомненно, что именно сейчас, как никогда, горожане нуждались в вожде. Им был необходим руководитель, способный здраво размышлять и направлять события в нужное русло.

Но что Найл мог сделать теперь, обвиненный в тяжких злодеяниях, которых он не совершал, и опутанный липкими нитями паутины, не уступающими по прочности корабельным тросам? Кто мог прийти ему на помощь в этой тесной камере и выручить из беды?

Неожиданно он почувствовал сильный ментальный импульс.

Совершенно очевидно, что кто-то в этот момент вызывал его, находясь на очень близком расстоянии. Когда Найл открыл глаза и бросил взгляд вокруг, то, конечно, ничего не обнаружил.

Но в тот момент, когда он повернул голову и глаза поднялись к потолку, – к темному отверстию эксплуатационной шахты, он подумал, что его посетила болезненная галлюцинация…

Из мрака колодца на него смотрела какая-то бурая огромная физиономия! От удивления Найл даже захрипел и дернулся вперед, забыв про стягивающие его крепкие нити, потому что в нескольких метрах от него виднелась физиономия паука Хуссу!

Найл, задыхаясь от радости, не показал своего удовольствия, а наоборот, с нарочитым театральным недовольством протянул:

– Ага, пожаловал… наконец-то… Почему так поздно? Где ты пропадал, дружище? Он не отказал себе в удовольствии произнести эти слова вслух, хотя знал, что человеческая речь ничего не значит для глухого Хуссу, а мысли попадают сразу в его сознание, представая в виде особого единого образа.

Тут же пришел ответный импульс, и внутренним слухом Найл словно услышал скрипучий, ехидный паучий голос:

«Где пропадал?.. Долго думал, как подобраться сюда и все размышлял: стоит ли тебя спасать? Стоит ли выручать тебя в очередной раз, дружище?"

В свое время, несколько лет назад, Найл не только спас пустынника от неминуемой смерти, но и, в какой-то мере, стал его наставником, опытным воспитателем. Чудом уцелевшее паучье яйцо случайно попалось Найлу на глаза, когда он проезжал мимо пепелища лесного пожара, вспыхнувшего жарким летом в фисташковой роще.

Потом он даже не мог объяснить себе, почему подобрал покрытое гарью яйцо, завернул в пушистый клочок луизианского мха и отвез в Город.

Скорее всего, им двигало только чувство любопытства, – любознательный хайбадский мальчишка-экспериментатор все еще продолжал жить в его душе, и это оказалось решающим для судьбы маленького, еще не освободившегося от своей оболочки паучка-пустынника.

Через несколько дней забавный, пушистый, влажный паучок прошел через первую в своей жизни линьку и выбрался из высохшего яйца, из своего морщинистого убежища. Восьмилапый детеныш осмотрелся по сторонам, неуверенно повернул кожистую головку, и первым живым существом, которое он увидел в своей жизни, оказался Найл. Это и стало самым главным в их дальнейших тесных отношениях.

– Х-с-с-у! – тоненько, едва слышно просипел крошечный пустынник, точно на свой, особый манер приветствуя человека. — Х-с-с-у! Х-с-с-у!..

Безумно довольный Найл безудержно рассмеялся, и вопрос, как назвать новорожденного паучка, оказался решен сам собой.

С тех пор детеныш навеки получил свое имя, признавая на свете лишь только своего хозяина.

Появление на свет нового существа прошло на глазах у Найла, и он сразу попытался проверить свои телепатические способности. Он и раньше делал попытки вклиниться в головы взрослых пауков, но всегда каждый раз отчетливо ощущал, какая бездна лежит между его и их мозгом. Взрослые, уже окрепшие особи, как бы воздвигали некую ментальную преграду, противясь постороннему вторжению в их сознание.

А этот беззащитный паучок с первых же секунд своего существования точно не сознавал различий между Найлом и собой.

Их сущности непроизвольно слились воедино.

Получалось, что на ум пустынника можно было влиять так же, как пауки-смертоносцы до этого воздействовали на человеческую волю!

Найл вполне мог связываться с сознанием пустынника в любое угодное ему время, избегая делать это только в двух случаях, – в то время, когда Хуссу охотился в своем загоне на кроликов или индюшек, и тогда, когда повзрослевший паук отправлялся куда-нибудь в фисташковую рощу на жаркое свидание к одной из своих многочисленных возлюбленных паучих.

В свое время старый паук-смертоносец, именовавшийся Квизибом, настойчиво проникая в сущность человека, сделал одно великое открытие.

Он изучал секреты человеческой души и взял к себе новорожденного сына умершей при родах молодой женщины. Младенец по имени Джарак попал в лапы к одной из дочерей Квизиба, которая не сожрала малютку, а стала холить его, как ручного зверька.

Со временем Джарак подрос и оказался глубоко привязан к этой дочери, и к самому Квизибу, считая себя больше пауком, нежели человеком.

Подобрав яйцо пустынника, Найл вспомнил об этой истории, и в его голову пришла мысль провести подобный эксперимент, только поменяв направление.

И опыт оказался удачным! Человеческое сознание сопрягалось с паучьим, образуя своего рода телепатическую замкнутую систему, связанную незримой пуповиной, внутри которой безболезненно циркулировали огромные пласты самой различной информации.

Найл обладал невероятными телепатическими способностями от природы, но пользовался еще и медальоном.

С помощью ментального рефлектора он умножал концентрацию сознания, осваивая за короткое время немыслимое количество знаний.

Когда в его жизни появился Хуссу, он сделал еще одно потрясающее открытие, обнаружив, что может использовать память паука, как сектор своей собственной.

Часть информации он, словно по телепатической сети, сбрасывал на своеобразное хранение в мозг пустынника и брал оттуда все необходимые данные.

Взять своего восьмилапого друга с собой на встречу с Владыкой, так неожиданно закончившуюся пленением, он никак не мог.

С древних времен, с эпохи царствования Вакена Мудрого между черными огромными смертоносцами и серыми пустынниками, значительно уступающими им в размерах, существовала непримиримая вражда.

В те седые времена, в разгар кровавой борьбы со смертоносцами пустынники однозначно встали на сторону человечества, они по приказу Вакена пробирались в логово паучьих владык, выведывали тайны, возвращались и докладывали о них людям.

Найл отправился в одиночку, но Хуссу, даже находясь на значительном расстоянии от Дворца Смертоносца-Повелителя, не прерывал контакта со своим хозяином. Пустынник не оставил его в трудную минуту и нашел в безнадежном заточении.

Поэтому Найл, умирая от бессилия в своей темнице, испытал приступ такой безумной радости, обнаружив бурую голову пустынника, высовывающуюся из вентиляционного отверстия.

Несмотря на свои солидные габариты, при необходимости Хуссу мог удивительным образом группироваться и складываться до такой степени, что легко проходил в очень узкие проемы.

Он успешно пользовался этим у себя дома, во Дворце Главы Совета Свободных. Спокойно передвигаясь по внутренним коммуникациям, паук всегда мог плавно перемещаться из зала в зал, разыскивая своего хозяина и никогда не пользуясь дверьми.

Все обитатели резиденции Найла давно привыкли к этому, и слуги уже не пугались, завидев огромную мохнатую лапу, высовывавшуюся где-нибудь высоко под потолком.

Внутри стен Дворца Смертоносца-Повелителя существовали такие же скрытые лабиринты, но никто из черных гигантов не мог даже заподозрить, что по ним может спокойно передвигаться живое существо.

Хуссу выкарабкался из узкого жерла шахты и отряхнулся, скидывая толстый слой известковой пыли с бахромы жестких волос, покрывавших все туловище и длинные мощные лапы.

«Неплохо… – иронично протянул пустынник, внимательно окидывая восьмеркой своих глаз сплошную каменную кладку стен. Ты недурно устроился тут, дружище…"

«Недурно…» – подтвердил Найл.

«Останешься здесь? Или пойдешь со мной?"

«Если ты приглашаешь, дружище, могу составить тебе компанию…"

«Приглашаю! Теперь пора! – выпалил Хуссу. – Не будем терять времени!"

Пустынник легко двинулся вперед, приблизился к лежанке из сухих трав, и острые клыки в одно мгновение распороли паутину, стягивающую руки и ноги пленника. Найл еще не успел ничего сообразить, как Хуссу тут же, в воздухе подхватил тот конец, который уходил в круглое отверстие, связывая узника с единой сигнальной сетью смертоносцев и склеил обрезанный конец с другим жгутом, тоже упиравшимся в стену.

Трудно было не восхититься смекалке пустынника, – если бы эластичная нить безвольно упала бы на пол, стражники быстро обнаружили бы неладное, и вскоре во Дворце поднялась бы тревога.

А Хуссу сделал так, что напряжение по-прежнему сохранялось, и извне могло показаться, что обрыва нет, что все остается по-прежнему.

Сердце Найла возбужденно забилось, когда он, наконец почувствовав после долгого времени свободу, стремительно вскочил на ноги. Дрожащими от волнения руками он первым делом нащупал у себя на груди ментальный рефлектор.

Как знать, если бы отражатель мысли висел был повернут активной стороной во время беседы со Смертоносцем-Повелителем, может и удалось бы хоть как-то повлиять на его разъяренное сознание.

Времени размышлять об этом не было. В любое мгновение в камере могли появиться охранники.

С этого момента уверенность настолько овладела им, что каждый свой шаг он стал видеть на несколько секунд раньше, чем это требовалось сделать. Действия его были точными и четкими, словно он не один раз уже спасался от угрозы в подобной ситуации.

Пустынник уже направился к шахте, но Найл остановил его требованием:

«Нужно запереть дверь!"

«Дверь и так закрыта.» – отозвался ничего не понимающий Хуссу.

Его глаза выразили полное недоумение, и сам он застыл, пока не получил четкого приказа: «Сделай так, чтобы никто не смог забраться сюда из коридора!"

«Паутина?» – на всякий случай переспросил восьмилапый.

«Действуй!"

Пустынники значительно уступали смертоносцам в размерах, они были не ядовиты, но победили в борьбе за выживание за счет хитрости, гибкости и проворности. Кроме того, выпущенные ими клейкие нити ничуть не уступали в прочности нитям черных гигантов-людоедов.

Любой, даже молодой пустынник вполне мог меньше чем за полминуты опутать шелковистой сетью взрослого мужчину, укутав его в кокон с головы до пят.

Найл отодвинулся к тому углу, в котором чернел вентиляционный колодец.

Хуссу, тем временем, повинуясь приказу, стал стремительно метаться по темнице, с легким шипением выпуская прочнейшие влажные жгуты.

На первый взгляд его движения выглядели хаотичными, он словно подпрыгивал к металлической двери, набрасывал очередную петлю и тут же отскакивал в разные стороны, но вскоре стало заметно, что громоздкая ручка, выступающая изнутри на металлической створке, уже связана многочисленными ячейками с деревянными брусьями-подпорками, с железными подставками для факелов, с заметными выступами на стенах.

Можно было с уверенностью сказать, что теперь из коридора практически невозможно открыть дверь, наглухо замотанную прочной паутиной со стороны темницы.

Возбужденный Найл не смог больше стоять на холодном каменном полу и вплотную подошел к тому углу, из которого недавно появился пустынник.

Запрокинув голову, можно было заметить узкий колодец, отвесно уходящий ввысь, и представлявший собой огромный вертикальный цилиндр из древнего закопченного бетона, душную трубу, тянувшуюся из подвала к крыше внутри высокой стены.

Путь к свободе казался близко, но при всем своем желании любой, даже самый тренированный человек не смог бы запрыгнуть в отверстие, располагающееся на высоте трех метров от пола.

Все оказалось бы просто безнадежно, если бы рядом не было пустынника.

Хуссу не испытывал никакого неудобства, передвигаясь по вертикальной плоскости, он спокойно прошел по кирпичной кладке к сводам и свесил оттуда спасительный трос паутины, поднимаясь по которому Найл и проник в жерло лабиринта.

Этот ход, замурованный внутри толстых стен, задумывался зодчими прошлого как служебная шахта и вряд ли предполагался как способ нормального передвижения по разными уровнями черного Дворца. Сжав плечи к груди, Найл с трудом протискивался в полной темноте, продирался вверх, подтягиваясь на редких стальных скобам, выступающих из шершавого бетона, и невольно поражался, как удается массивному пауку протащить свое шершавое туловище сквозь тесную трубу, диаметром едва превосходящую человеческую голову.

Хуссу полз наверху, впереди него и, судя по всему, не испытывал никаких особых трудностей, поднимаясь плавно и ровно, как кабина лифта.

Не так легко бегство далось Найлу, совершенно не привыкшему к подобным путешествиям.

Сердце колотилось, как бешеное, дышать было трудно, воздуха постоянно не хватало, и один раз он начал по-настоящему задыхаться, жадно хватив воздух губами и вдохнул облако плотной цементной пыли.

Сверху из-под мощных лап паука на его макушку постоянно сыпались куски штукатурки, иногда мелкие, а порой и более крупные.

Однажды сверху на темя прилетел такой булыжник, что Найл из глаз брызнул пучок ослепительных желтовато-белых искр.

«Дружище, если ты хочешь прикончить меня, сделай это, пожалуйста, в другом месте, – метнул Найл наверх телепатическую просьбу. Мне совершенно не хочется погибать в таком гнусном месте»

«Не нужно тут говорить! – сурово одернул его пустынник. За стеной смертоносцы. Могут почуять!"

Тут же Найл сообразил, что Хуссу оказался прав.

В этот момент они продирались по колодцу где-то на уровне Главного зала, Смертоносец-Повелитель мог находиться в своем логове, в каком-нибудь десятке метров отсюда и вполне мог уловить обрывки телепатического контакта.

Эта мысль заставила Найла замолчать, зашторить на всякий случай сознание и притаиться до конца пути.

Выход колодца упирался в небольшую неосвещенную комнату с деревянными перекрытиями, чем-то похожую на нижнюю темницу, в которой смертоносцы держали своего пленника.

Здесь никого не было видно и Найл, осторожно следуя за бесшумно передвигающимся Хуссу, попал в длинную крытую галерею, разделенную ажурными сводами арок.

Стены здесь с одной стороны были пронизаны длинными высокими окнами, сквозь которые внутрь изливался мутный белесый лунный свет.

На плоском потолке, низко нависающем над головой, змеились бесчисленные пучки толстых тенет, переплетенные в ячейки и пересекавшие помещение в разных направлениях. Сверху вниз, вдоль старых кирпичных стен тянулись такие же жгуты паутины, уходящей на другие этажи.

С другой стороны прохода, на расстоянии метров пяти друг от друга, из-под белесой паутины виднелись какие-то двери, но за каждой стояла абсолютная темнота и тишина.

За все годы взаимного сосуществования с пауками Найл не раз бывал с визитами во Дворце Смертоносца-Повелителя, но никогда не поднимался выше Главного зала; правитель Города находился в полной уверенности, что никого из людей пауки не пускают во внутренние покои.

Сейчас он шагал здесь, в омерзении зажимая нос, и только с некоторой завистью поглядывал на Хуссу, невозмутимо продвигающегося вперед и не чувствующего ничего особенного.

Всюду стояла невыносимая вонь, запахи затхлости, и вся атмосфера, несмотря на сильные холода, отличалась особой душностью.

Как опытный проводник, Хуссу следовал в темноте, уверенно минуя переходы и поворачивая на зловонные лестницы. Наконец они приблизились к самому верху здания, проскользнули между рядами треугольных стропил и оказались на ржавой металлической лестнице.

Буквально несколько мгновений понадобилось, чтобы выскользнуть из чердака и очутиться на крыше Паучьего Дворца, этого черного угрюмого утеса, отвесно вздымающегося в морозную ночную дымку. Отсюда открывался живописный вид на заснеженный Город, на белые кварталы, отчетливо разделенные на две половины черной извивающейся лентой все еще незамерзшей реки.

Как ни прекрасен был зимний Город в этот час, совершенно не оставалось времени даже на лишний шаг, – в любое мгновение смертоносцы могли обнаружить пропажу узника.

Предстояло еще каким-то образом спуститься вниз…

И снова без помощи Хуссу он никак не обошелся бы.

В полумраке, в желтоватом бледном лунном свете Найл без раздумий перевалился через бетонное ограждение крыши, сгруппировался, удерживая тело на узкой обледенелой полоске, и на какую-то долю секунды замер, напряженно вглядываясь в темноту перед собой.

«Тут невысоко…» – скрипучим бесстрастным голосом доложил Хуссу, только глянув вниз, поверх балюстрады.

«Да, дружище, согласен с тобой, – иронично улыбнулся Найл. – Всего пятьдесят этажей, сущая безделица…"

«С тобой ничего не случится! – успокоил его паук. Я буду рядом!"

«Я тоже буду рядом…"

Оставалось лишь пересилить свой страх, секундную слабость, и ринуться в эту мрачную бездну, обмотавшись вокруг пояса крепчайшей влажной шелковистой нитью.

Пустынник уперся одной четверкой мощных лап с одной стороны в парапет, а другой в белоснежные плиты крыши. Обосновавшись так основательно, он начал так стремительно выпускать паутину из своего брюха, что у Найла, почти слетающего вдоль темной стены на пружинистом жгуте, свистело и закладывало в ушах.

Порой он со звучным шорохом задевал выступы, чувствительно врезаясь локтями и коленями в каменные блоки, а ледяной ветер обжигал колючим дыханием щеки и стискивал грудь.

Стремительный спуск проходил нормально. Казалось, что все неприятное уже позади, и через несколько секунд Найл сможет спрыгнуть на землю.

Неожиданно раздался тихий хруст, тонкий противный щелчок.

Напряжение, связывавшее его упругим жгутом со стоящим на крыше пустынником, исчезло. Как сразу пропало и ощущение надежности.

На морозе эластичная паутина замерзла, потеряла упругость и от резкого движения внезапно сломалась где-то наверху, над головой, хотя до земли оставалось преодолеть порядочное расстояние.

В груди у Найла похолодело, когда он понял, что ничего не может сделать, что никак не способен себе помочь. Тело провалилось в пустоту, и он безнадежно полетел вниз с десятиметровой высоты…

Постоянно бывая в Белой башне, Найл каждый раз общался с седовласым наставником, неизменно опекавшим его на протяжении последнего десятка лет. Старец не был живым человеком, он являлся аватаром, компьютерным воплощением гениального ученого прошлого по имени Торвальд Стииг, олицетворявшим гигантский электронный мозг Капсулы времени.

К две тысячи сто семьдесят пятому году, ко времени эвакуации на Новую землю, на планете существовало пятьдесят таких капсул, пятьдесят гигантских компьютеров, возвышающихся белоснежными утесами в разных точках земного шара и работающих в режиме полного само обеспечения.

Все эти самодостаточные башни-компьютеры были порождением могучего интеллекта великого Торвальда Стиига. Естественно, что ученый, решив персонифицировать безликий кремниевый мозг Белой башни, смоделировал виртуальный четырехмерный персонаж по своему образу и подобию, получивший имя Стигмастер.

Почтенный старец на протяжении долгого времени не только обучал Найла, насыщая его память огромными массивами информации, но и раскрепощал его мозг, помогая преодолевать собственные комплексы. Невозмутимый Стигмастер всегда работал над тем, чтобы его подопечный смог искоренять в себе страх, как таковой. В том числе, он научил Найла избавиться от боязни высоты.

Компьютер моделировал ситуации, заставлявшие преодолевать древние инстинкты самосохранения и превозмогать первобытный ужас.

Изощренный кремниевый мозг возносил его на макушки самых великих вершин мира, и Найл замиранием сердца балансировал в воздухе над долинами, раскинувшимися во все стороны на сотни и сотни миль. Повинуясь приказам, он освобождал свой мозг, избавлялся от страха, и белоснежные верховые облака ласкались у его ног, плавно проплывая и прикасаясь к обнаженным ступням холодными языками.

В тот вечер, спасаясь бегством из Дворца Смертоносца-Повелителя, Найл понял, что уроки Стигмастера прошли не зря. Только выдержка спасла от гибели, позволив мгновенно собраться во время падения. Страх вспыхнул и мгновенно исчез, уступив место закаленной выдержке. Он успел приготовиться, смог перед стремительно приближающейся заснеженной площадью сноровисто спружинить ногами, хотя, все равно, от резкого столкновения круги поплыли перед глазами.

Все бы ничего, он остался цел и очень умело приземлился, только высота оказалась весьма значительной, и удар вышел чересчур жестким.

Острая боль от столкновения в первое мгновение пронзила его.

Найл непроизвольно вскрикнул, и от удара дыхание как будто перехватило. Лишь мгновение он лежал, глубоко дыша и стараясь прийти в себя, пока рядом на безупречно белый снег не опустилась темная тень пустынника.

Хуссу не стал втягивать в себя остаток остекленевшей на морозе нити паутины, а обломал ее наверху и сам спустился, проскользнув вниз головой вдоль обледеневших стен так быстро, что со стороны никто бы не смог ничего заметить.

Путь до резиденции Главы Совета Свободных не занял много времени. Дворцы Найла и Смертоносца-Повелителя в географическом отношении находились не очень далеко друг от друга, – только внезапно вспыхнувшая вражда словно отбросила их мгновенно в разные концы Города.

Утопая в пушистых сугробах, Найл вместе с Хуссу пробрался в свои владения и вскоре попал в объятия друзей.

Несмотря на поздний час, никто не спал, и все пребывали в ожидании, точно знали, что именно сейчас Хуссу должен был освободить своего хозяина.

Просторная гостиная была заполнена его друзьями, – Симеон, Биллдо, Фелим, Бойд, Джелло и многие, многие другие. Примчался во Дворец и давно ждал тут и старший брат Вайг, все время пребывавший в яростном возбуждении.

Радости встречи не было предела, но было видно, что от завтрашнего дня люди не ждали ничего хорошего.

Наоборот, судя по их настроениям, все готовились к самому худшему.

Непокорная седая шевелюра Симеона за это время приобрела воинственный вид, его густые светлые волосы стояли дыбом, как защитный шлем воина, а под мохнатыми серебристыми бровями грозным блеском сверкали неукротимые глаза.

– Приветствую Главу Совета Свободных! – пробасил он и гостиная взорвалась гулом радостных приветствий. Мы ждем тебя давно, и уже окончательно потеряли терпение! Еще бы немного, и…

– Что тут происходило без меня? – спросил Найл после крепких объятий. Как у вас дела? – Плохо! – без обиняков отозвался старина Биллдо, сурово сдвигая брови. Так плохо давно не было!

– Что же произошло?

Все переглянулись, точно пребывая в некоторой нерешительности, но никто не решился ничего сказать.

– Давайте! Я внимательно слушаю! – потребовал Найл. – Мы – мужчины, и должны вести себя решительно!

– Джелло, начинай! – промолвил седовласый Симеон, традиционно пользовавшийся в обществе непререкаемым авторитетом. Расскажи обо всем…

Начальник дворцовой стражи беспрекословно подчинился. Он вышел вперед, на центр комнаты, гулко откашлялся в кулак и произнес:

– Плохие дела! Сегодня утром поступил сигнал от соседей некоего Шиллиха, живущего в одном из южных районов. Соседи забеспокоились потому, что уже два дня не видели никого из его семьи…

– Вы выезжали туда? – спросил Найл.

– Конечно! В ту же минуту мы направились на место! – оскорблено отозвался Джелло, сотрясая в воздухе продолговатым цилиндром пневматического гарпуна.

– Что же вы обнаружили? Предчувствие беды становилось все более и более явственным. Это было почти физическое ощущение тягостного давления.

… Хотя Найл и задал друзьям этот вопрос, в глубине души он уже знал, какой получит на него ответ. Интуиция его не подвела и только лишь поэтому слова Джелло, прозвучавшие через мгновение, не ввергли его в состояние шока.

– В том то и дело, что мы никого не обнаружили там! – угрюмо ответил начальник охраны. Никого в доме не оказалось, ни самого Шиллиха, ни его жены, ни троих его детей…

– Так же, как и в доме Флода? – едва слышно прошептал Найл.

– Все точно также, – подтвердил Джелло. – Дверь была закрыта, а жилище совершенно пусто… И в точности также, как и у Флода, все стены забрызганы кровавыми пятнами…

В комнате повисла тяжелая, плотная тишина.

Все угрюмо молчали, на лицах людей читался бушующий гнев. Такого уже долгое время не случалось, и Найл физически чувствовал, как внутри каждого из его друзей клокочет негасимая ярость.

– Думаете, это месть смертоносцев? – прервал он молчание, обводя взглядом всех присутствующих.

Все одновременно зашумели в знак согласия, беспорядочно заговорили, но даже этот возмущенный гул прорезал яростный звучный голос Биллдо. – Что тут думать! Несчастные горожане не просто пропали без вести, их убили! Причем убили жестоко! Это совершенно точно, мохнатые раскоряки снова решили отведать вкуса человеческой крови! – авторитетно заявил он. Нечего даже сомневаться! Преступления совершены одинаково, везде один и тот же почерк!

– Мы тоже так думаем! – кивнул Симеон. Кто еще может выкидывать такие гнусные номера?

Они переглянулись и Биллдо требовательно спросил у Найла:

– Что думаешь предпринять? Как мы будем действовать теперь?

Судя по выражению глаз Доггинза, у него самого, как и у всех остальных, ответ уже был готов еще до появления Главы Совета Свободных, поэтому Найл выдвинул встречный вопрос:

– Что вы решили? О чем вы говорили без меня?

– Предстоит большая драка, и мы должны думать, как защищать наши семьи!

– Думаешь, без драки мы не обойдемся?

– Восьмиглазые объявили нам войну! – вскинулся Биллдо. – Пролито уже немало человеческой крови! Никто из этих вонючих черных раскоряк, прах их побери, не собирается останавливаться! Мы не можем сидеть у камина и ждать, пока нас уволокут в подвалы и обглодают до костей, как жирных кроликов!

– Что же ты предлагаешь?

Биллдо обвел глазами всех присутствующих и торжественно объявил:

– Без оружия мы пропадем! У нас ведь только кинжалы, копья и гарпуны… детские игрушки, одним словом… Если так и пойдет дальше, смертоносцы легко справятся с нами, эти поганые насекомые сожрут нас и наши семьи, они снова поработят людей, всех до единого. Мы снова должны снова взять «жнецы» в руки!

– Ты уверен, что это единственный вариант?

– Конечно! Будь я проклят, если это не так!

Найл давно знал воинственную натуру своего друга и привык всегда с большой осмотрительностью относиться к его советам. Не первый год Билл Доггинз находился рядом с Главой Совета Свободных.

Все прекрасно знали, что этот бывший подрывник, как мальчишка, любит оружие и предпочитает все спорные вопросы решать только силой.

– Мы больше не можем ждать! – настойчиво, даже укоризненно повторил Биллдо. – Неужели ты до сих пор не понимаешь? Нам нужно возвратить себе «жнецы»!

В знак одобрения и поддержки все снова загудели, но только из груди Найла вырвался тяжелый вздох. Он разделял искренние чувства своих друзей, стремившихся снова взять в руки смертоносное оружие, но и понимал, к каким чудовищным последствиям это может очень скоро привести…

Лазерные разрядники, в просторечии именуемые «жнецами», обладали чудовищной мощью, за короткий отрезок времени легко превращая в обугленные руины густо заселенные городские кварталы.

Изобретение «жнеца» пришлось на середину двадцать второго века и создатели разрядника, отдавая дань глубокой старине, придали ему внешний вид обычного стрелкового оружия, распространенного уже и в двадцатом столетии.

Лазерный расщепитель смахивал на обыкновенный автоматический карабин с массивным прикладом, хотя обладал такой невероятной разрушительной силой, какая только в самых страшных снах могла присниться людям прошлого.

Но «жнецы» сразу после изобретения были засекречены и не получили такого широкого распространения, как, скажем, автоматические карабины двадцатого века. Правящая верхушка общества приложила все силы к тому, чтобы изолировать новое оружие от широких масс.

Лучшие умы сделали все, чтобы количество «жнецов» было ограничено, – никогда разрядник не поступал в свободную продажу, и его нельзя было купить ни за какие деньги.

Каждый экземпляр имел свой неповторимый электронный идентификационный номер, позволяющий силовым структурам в случае необходимости за несколько секунд точно определить, в какой точке Земли находится тот или иной «жнец».

Спецслужбы могли не только запеленговать лазерный разрядник, но и заблокировать его действие, находясь на расстоянии в сотни километров.

Власти больше всего на свете боялись, что чудовищное оружие попадет в руки бандитов и террористов, державших в страхе правительства всех стран.

К двадцать второму веку на Земле почти не осталось краев, не затронутых раздором, девять десятых территории планеты в те годы полыхали огнем. Даже в таких глухих местах, как Арктика и Антарктика, развернулись боевые действия между разными странами, когда стало известно, что в этих безлюдных краях обнаружены залежи уникальных полезных ископаемых.

Легко было себе представить, как решались бы территориальные споры с помощью «жнецов»!

Их мощь в сочетании с компактностью и простотой использования делала их самым невероятным порождением человеческого ума. Любой подросток, взявший в руки такую игрушку, мог за короткое время обратить в пепел целый город!

Потом за лазерными разрядниками стали охотиться не только злоумышленники крупного, планетарного масштаба, но и отчаявшиеся люди, стремившиеся получить место на космических эвакуационных ковчегах.

Всем жителям Земли стало известно, что из глубин космоса на них надвигается мрачная тень кометы Опик.

Цивилизация была обречена, и к последней четверти двадцать второго века мир непоправимо раскололся на две неравные части, – на тех, кто улетал на Новую землю и тех, кто оставался.

Сто миллионов богатых и знаменитых, удачливых и талантливых нашли себе место в исполинских ковчегах, сто миллионов землян получили свои пропуска в будущую жизнь, забрав с собой в галактические края все самое ценное, чего достиг человеческий разум за тысячелетия эволюции. Часть из них за огромные деньги купила билеты, часть получила места от правительства, кто-то из счастливчиков выиграл свой единственный шанс в планетарной компьютерной лотерее.

Миллиарды самых обыкновенных людей никуда не смогли скрыться, десятки миллиардов остались на Земле. Выжили лишь единицы, а девяносто процентов из оставшихся сгинули в губительном дыхании радиационного шлейфа кометы.

Уставшие от жизни дряхлые старики погибли вместе с маленькими наивными детками, зрелые мужи погибли рядом со своими матронами, пылкие юноши и привлекательные девушки, все они в расцвете сил не смогли получить места на громадных космических транспортах. Волей судьбы, обернувшись миллиарды людей превратились в радиоактивный пепел, обернулись облачками ядовитого дыма…

Перед началом эвакуации обстановка на Земле достигла высшей точки напряжения и напоминала Найлу панику на обреченном «Титанике», гордо вышедшем в плавание без должного количества спасательных шлюпок. Он изучал историю последних дней перед глобальной катастрофой и знал, что страсти накалились в те дни до предела, что всемирная ненависть достигла тогда наивысшей точки кипения.

Все члены экипажа этого огромного дредноута под названием планета Земля и все пассажиры стремились в 2175 году получить место для себя и для своих близких на спасательных транспортах.

Но мест было очень немного, и лучшие умы человечества отчетливо представляли себе, что может произойти, если кто-то из отчаявшихся завладеет хотя бы одним лазерным разрядником.

Мощный разрушительный луч «жнеца» вполне был способен испепелить любой объект, он с легкостью мог разрезать на мелкие части самый крупный космический транспорт, причем даже в том случае, если стрелок находился бы на значительном расстоянии, ведь радиус действия этой игрушки составлял более двух миль!

Правящая верхушка, вполне резонно рассчитывающая вовремя улететь с Земли, приняла решение законсервировать полный запас самого губительного оружия всех времен в секретном подземном арсенале.

Интеллектуальная элита просчитала все возможные варианты и стремилась избежать неожиданных террористических актов, способных поставить под вопрос саму возможность эвакуации.

Местоположение единственного хранилища являлось одной из самых строгих тайн двадцать второго века.

Многие пытались разгадать секрет, немало людей погибло, охотясь за зашифрованной картой, но спецслужбы так организовали процесс изоляции разрядников и их охраны, что ни одной из подпольных группировок так и не удалось в конце концов завладеть заветными «жнецами».

Долгие годы, прошедшие после Великого Исхода, древний арсенал верно хранил свои тайны, много веков боевое оружие пролежало в недрах земли, надежно укрытое несколькими уровнями защиты.

Но великий ученый Торвальд Стииг оставил данные о хранилище в Капсуле памяти, справедливо рассудив, что будущим поколениям это может понадобиться.

Настало время, и кремниевый мозг Белой башни всего через тысячу лет выдал людям совершенно точные координаты секретного арсенала.

Туда проник Найл вместе с членами небольшой экспедиции…

Так жалкая горстка повстанцев, восставших против паучьего рабства, завладев легендарным оружием, смогла уничтожить чудовищный режим.

Билл Доггинз, старина Биллдо, вот кто по-настоящему в душе был бойцом. Он обожал все военные средства и получал огромное наслаждение, рассматривая противотанковый таран или автоматический лазерный расщепитель.

Именно он много лет назад и ввел впервые Найла в мир вооружений, когда они вместе ворвались в подземное хранилище и обнаружили там не только «жнецы», но и целый арсенал самых разных орудий уничтожения двадцать второго века, от ножей с молибденовыми лезвиями до зажигательных бомб.

После Договора люди согласились избавиться от оружия, и лазерные разрядники, едва выглянув на свет после многовекового заключения, снова оказались сконцентрированы в одном месте.

На этот раз для подобной цели Найл присмотрел один из пустующих складов на городской окраине.

По условиям Соглашения, никто из людей не имел права туда входить, а охраняли новый арсенал только смертоносцы.

Десять лет никто из горожан и не вспоминал о «жнецах», но сейчас… сейчас неожиданно возникла другая ситуация.

– Давайте подождем немного, – предложил Найл своим друзьям. Мы до конца не понимаем, что случилось на самом деле… До сих пор мы не можем сказать, что произошло? Нужно, как говорится, всего семь раз отмерить…

Его слова повисли в мрачной тишине не вызвали никакого сочувствия у собравшихся. Напротив, Биллдо даже грозно насупился и проворчал:

– О чем ты? Неужели для тебя неясно, что смертоносцы просто устали носить маску? Веками они только и делали, что пожирали людей, они поработили наших предков и безраздельно царствовали на Земле. Пауки привыкли к власти, потом людям надоело терпеть и мы хорошенько врезали этим мохнатым тварям. Неужели ты забыл об этом?

– Дружище, я никогда ничего не забываю, – коротко бросил Найл. – Но сейчас речь идет о другом. «Жнецы» находятся под охраной пауков, все об этом прекрасно знают. Так предусматривают условия Договора, и десять лет назад мы дали согласие, что не сможем взять оружие без разрешения Смертоносца-Повелителя.

– Значит, мы должны плюнуть на это разрешение и забыть обо всем, – невозмутимо пожал плечами Доггинз. – Если мохнатые раскоряки первыми нарушили Договор, мы можем поступать так, как нам необходимо!

– Так считают все? – спросил Найл после минуты раздумья.

Голоса всех присутствующих слились в единодушном порыве. Протестовать никто не стал.

– Вы ведь понимаете, что мы нарушаем Договор? – вздохнул он еще раз. Если соглашения не будут действовать, начнется война…

– Война! – энергично крикнул Биллдо и глаза его сверкнули оживленным блеском. Только война! Мы должны захватить «жнецы» и сделать это как можно быстрее. Вопрос только в том, кто пойдет со мной?

В гостиной повисло тяжелое, напряженное молчание.

Народу здесь было много, почти все были членами Совета Свободных, но не все жаждали рисковать своей жизнью, а никто не сомневался, что смертоносцы так просто, без боя, отдадут лазерные расщепители.

– Кто согласен отправится в арсенал немедленно и отобрать у грязных черных тварей наши «жнецы»? – повторил Доггинз, обводя взглядом всех присутствующих.

Некоторые опускали глаза, кто-то морщил лоб и отворачивался…

– Я пойду! – с готовностью рявкнул Джелло. – Старина, без меня ты никак не управишься!

– Проклятие! Ты мог бы об этом и не говорить! – укоризненно развел руками Биллдо. – Точно я не знаю своего старого друга, этого свирепого медведя…

Начальник охраны внушительно поднялся с места, упираясь сначала ладонями в могучие колени, и выдвинулся вперед, к своему давнему другу.

Гастурт и Марбус быстро переглянулись, обменялись понимающими взглядами и Гастурт звонким голосом попросил:

– Мастер, возьмите нас обоих с собой! Мы справимся! Мы поможем в деле!

– Хорошая мысль, возьми-ка этих медвежат, – тихо посоветовал Доггинз. – Клянусь своим волосатым брюхом, они никогда не простят тебе отказа!

– Хорошо, мы зачисляем вас обоих в отряд, – кивнул Джелло. – Вам это действительно пригодится в будущем. Настоящий мужчина должен расти на опасностях!

Довольный Биллдо расправил плечи и заявил:

– Вот и прекрасно! Вчетвером мы сможем свернуть горы. Мы сможем взбаламутить весь океан, а не то, что заломать мохнатые лапы этим гнусным тварям…

Из угла раздался голос Вайга:

– Я хорошо знаю помещение, где хранятся расщепители… я тоже иду с вами!

Он неторопливо, со значительностью выбрался из толпы и вышел на центр просторной комнаты.

– Вам нужен врач… – неожиданно прервал молчание Симеон. Вдруг кто-нибудь будет ранен? Я тоже иду с вами!

– Вот и достаточно! Шесть человек уже есть, – воскликнул Биллдо, сразу по старинной привычке взявший на себя роль предводителя. Небольшой отряд собрался, и этого будет достаточно!

После этого он оглядел заполненную народом комнату и спокойным, невинным голосом обратился к Правителю:

– Глава Совета Свободных, куда прикажешь поместить «жнецы», когда мы доставим их в твою высочайшую резиденцию?

– Еще пока не знаю… – хмуро буркнул Найл, пронзая взглядом старого плута и покусывая щеку с внутренней стороны. Этот вопрос я решу, когда мы вместе вернемся во Дворец…

Сначала вокруг царила тишина, а потом все словно взорвалось возбужденными криками и грохотом мебели.

Оживленный гул прокатился по гостиной после его решения. Десятки глаз испытующе уставились на него.

Когда человек совершает важный выбор, он всегда оказывается в центре внимания.

– Значит, если мы верно поняли, ты идешь вместе с отрядом? – с лукавым взглядом уточнил Доггинз. – Правильно ли мы расслышали твои мудрые слова?

– Да, правильно! И не делай вид, что это для тебя неожиданность! – с напускной строгостью отрезал Найл, легко поднимаясь со своего места. Ты, старый злодей, с самого начала прекрасно понимал, что я пойду вместе с вами! Нечего было разыгрывать целую сцену!

– Надо же, решился, – иронично хмыкнул Симеон. А мы думали, что ты будешь сейчас у камина греть ноги и штопать тунику, порванную пауками во Дворце Смертоносца-Повелителя!

Найл резко обернулся и бросил на него быстрый испытующий взгляд.

Глаза его впились в доктора, но густая седая бородища давала тому некоторые преимущества: никогда нельзя было понять, улыбается он или нет…

Сначала они всемером двигались по набережной, вдоль реки, окутанной облаками морозного тумана.

Силуэты многоэтажных заснеженных небоскребов-башен возникали из мглы, как огромные, влажные, белые корабли, плывущие во мраке безбрежного океана.

Ледяной панцирь впервые за много лет сковал широкое русло реки, и мороз выписывал на гладкой поверхности крупные причудливые узоры, напоминающие фантастические цветы.

Такое в этих засушливых краях случалось не часто. Неожиданные холода застали теплолюбивую природу врасплох и многое погубили.

Роскошные шапки пальм даже не были видны под толстым слоем снега. Тенистые кроны сикомор, обледенев, ломались под жестокими порывами ветра, нежные араукарии пригибались к земле, пытаясь спастись от жестоких морозов, а цветущие душистые кустарники безнадежно погибли в течении всего лишь нескольких минут.

Мощеная набережная заканчивалась. На высоком обрыве реки чернел кряжистый ствол с двумя облетевшими толстыми ветвями. Старый приземистый платан основательно врос в каменистую почву и сопротивлялся морозам, хотя беспощадный ветер со студеным ливнем и облепил его ледяной коростой от вспученных корней до кроны.

Свернув влево, небольшой отряд осторожно пересек пустынную большую площадь у древнего моста и оказался на сонной городской окраине, усыпанной одноэтажными деревянными хибарами с плоскими крышами. В некоторых еще вовсю дымились печные трубы.

Жители бедняцких районов спасались от морозов, протапливая на ночь вонючие домишки и заодно торопились приготовить себе на ужин что-нибудь вкусное.

Миновав еще несколько кварталов, Найл со своими спутниками очутился в царстве угрюмых каменных зданий, среди необитаемых блочных коробок, сложенных в глубокой древности из массивных бетонных плит.

– Вот и склад, – небрежно бросил Найл, обращаясь к своим молодым охранникам. Видите этот чудесный дворец за забором? Не хуже, чем у Главы Совета Свободных… Может быть, стоит переселиться сюда в старости? Молодые люди взглянули в указанном направлении и увидели только выщербленную кирпичную стену с высокими запертыми воротами.

На воротах висел впечатляющий металлический замок, размером с добрую столовую тарелку.

«Да нам сюда никак не проникнуть…» – подумал Найл и, к своему стыду, неожиданно почувствовала облегчение.

Видимо, ментальный импульс от него отлетел довольно чувствительно, потому что Симеон тут же переглянулся с Джелло, потом с Вайгом, и все они только проницательно усмехнулись, точно прочитав паникерские мысли Главы Совета Свободных.

Не отставал от них и Вайг. Старший брат непреклонным голосом заявил:

– Ты думаешь, нам никак сюда не подобраться? А мы вот сейчас попробуем в конце улицы свернуть налево… Разведаем там обстановку…

Это был один из тех районов Города, где жилые дома уже почти кончились, уступив место сплошным продовольственным складам, ангарам для скунсовых губок, механическим мастерским, овощным хранилищам. Места здесь выглядели мрачно, особенно глухим поздним вечером.

Медленно, словно бесцельно прогуливаясь, они всемером прошли по улице и не встретили ни единой живой души.

Остановившись у кирпичного забора, Джелло упер мускулистые руки в бока и, закинув голову, стал разглядывать его, точно читая какую-то невидимую надпись, расположенную примерно на трехметровой высоте. Судя по всему, препятствие нисколько не испугало его и начальник дворцовой охраны собирался каким-то образом переправляться на другую сторону.

– На торце каменного забора рассыпано битое стекло, – с тяжелым вздохом предупредил Найл, ежась от холода. И еще там, на самом верху, протянута особая колючая проволока, нашпигованная острыми ядовитыми шипами… Стоит только чуть уколоть руку, как человека сначала парализует, а потом наступает мучительная смерть… Биллдо, ты же помнишь, как погиб Каприан?

– Помню, прах и пепел… – неохотно отозвался Доггинз и пояснил молодым охранникам: – Это было еще до Свободы, когда мы в первый раз разыскивали Арсенал. Тогда все перелезали через такую же стену, украшенную этими погаными иголками. Все пролезли нормально, а один… Один из наших ребят, парнишка по имени Каприан, умудрился только едва пораниться, задеть плечом отравленный шип и все… корчился в муках, извивался, все губы были в пене, а мы никак не смогли помочь бедолаге…

– Он умер? – нервно сглотнув, встрял здоровенный Гастурт. Вместо ответа Джелло бросил на него взгляд, исполненный такой суровости, что молодой охранник тут же стушевался и даже приложил ладонь к губам в знак своего дальнейшего молчания.

– Так что не говорите мне, что мы сможем разбежаться, как следует, и по очереди перепрыгнуть через это препятствие, не задев отравленные колючки… – угрюмо бросил друзьям Найл. – Через забор нам не перебраться.

Его раздирали противоречивые чувства.

Как и каждый нормальный человек, живущий в Городе, он клокотал от ярости, вспоминая о кровавых преступлениях смертоносцев, и всеми силами души хотел, чтобы «жнецы» как можно скорее оказались бы у людей в руках.

Но как Правитель, как Глава Совета Свободных он прекрасно понимал, к каким тяжелым и непредсказуемым последствиям может привести первый же разряд, выпущенный из ствола смертоносного расщепителя. Поэтому он и колебался, стараясь оттянуть самый важный момент.

Только слишком уж решительно настроены все его спутники…

Их глаза сверкали воинственным блеском и было видно, как молодые Гастурт и Марбус умирают от нетерпения, желая как можно скорее взглянуть на легендарное оружие, с помощью которого десять лет назад люди избавились от тяжелого гнета рабства.

Хотя теперь мало кто вспоминал, что победы людей над черным племенем смертоносцев начались совсем не тогда, когда в их руках оказались лазерные расщепители.

Конечно, были в Городе горячие головы, считавшие что только «жнецы» покончили с многовековым господством огромных пауков, и они не часто вспоминали, что решающую роль в свое время сыграл не кто иной, как Найл, причем сумел сделать это даже без оружия в руках.

Никакой другой человек не смог бы одержать верх в тяжелом противоборстве, если бы до этого долгие годы не освобождал бы свое сознание от страха, если бы не научился противостоять ужасу, излучаемому смертоносцами на любом, даже очень значительном расстоянии.

Десять лет назад пауки безраздельно властвовали над человеческой волей, и нормальный, обычный обитатель города, даже и овладев сокрушительным оружием, никогда не смог бы выстрелить в паука, как бы ни старался.

Никто не смог бы даже шевельнуть пальцем, лежащим на спусковом крючке «жнеца». Прежде, чем из разрядника вырвался бы смертоносный луч, невероятная власть паучьего мозга сковала бы человеческую волю и стиснула бы тело невидимыми тисками, заставив недвижно стоять на месте в ожидании неминуемой тяжкой смерти. Единственным, кому удалось преодолеть эту чудовищный телепатический гнет, стал Найл, и он прекрасно понял тогда, что любое, даже самое мощное, оружие не является подлинным решением всех кровоточащих проблем.

Напротив, мир был сохранен только тогда, когда люди отказались от использования разрядников и согласились навсегда закрыть их на складе.

«Жнецы» олицетворяли силу человека, но они несли с собой и полное разрушение сложившегося в последнее время порядка. Поэтому Найл и находился в таком трудном положении, очутившись вместе со своими решительными друзьями у высокого кирпичного забора.

– Для того, чтобы нам удалось проникнуть внутрь, мы должны будем взорвать стену, – с сомнением покачал он головой. Для этого нужно тащить сюда жуков-бомбардиров, а пока они прибудут сюда, дежурные смертоносцы по телепатической сети уже оповестят всех остальных. Тогда точно в склад не сможет войти никто, как ни старайся. Пауки даже не будут нападать на нас, они только раскинутся по земле единым колоссальным кольцом. Даю вам слово, что сквозь психическое воздействие этой цепи никто из нас не сможет прорваться…

– Нет никакой необходимости взрывать старинную стену. Она стоит уже тысячу лет и может прослужить еще столько же, – спокойно ответил Вайг. – Мы заберемся внутрь и так… Раскрой глаза пошире! Видишь?

– Что я должен увидеть? – недовольно буркнул Найл. – Выражайся ясней, мне совсем не хочется топтаться на таком морозе и разгадывать твои невнятные загадки!

– Неужели непонятно… – досадливо сморщился его старший брат. Ворота огромные, массивные, но в любых, даже крепко запертых воротах имеется, как правило, маленькая дверь, в которую может проскользнуть только один человек. Смертоносцы всегда открывают только большие створки, а люди здесь не бывают, и пауки даже не замечают узкой… Вот она, в стороне от нас, по правую руку…

Действительно, в самом углу, на краю громоздких обледенелых ворот, отчетливо выделялся небольшой прямоугольник.

– Если мне не удастся отворить эту самую дверцу, считайте, что лучшие годы своей жизни я потратил напрасно, – заявил Вайг.

Он неторопливо приблизился к мрачным ржавым воротам, поскрипывая свежевыпавшим снегом, а все остальные раскинулись за его спиной полукругом, зорко поглядывая по сторонам.

Но темный проезд оставался совершенно пуст, ни один силуэт не мелькал вдали. Вайг достал из небольшого заплечного мешка какие-то непонятные приспособления и наклонился над замком. Все насквозь промерзло… нельзя и сдвинуть с места, – с досадой сказал он вполголоса. Зажгите огонь!

Гастурт с готовностью запалил небольшой креозотовый факел, и через секунду коптящий язык пламени начал струиться по обледеневшей поверхности.

Примерно около минуты все стояли и молча смотрели, как огонь с шипением слизывает остатки старой краски.

– Кажется, хватит… – кивнул Вайг. – Теперь не мешайте мне. Все нужно делать быстро, пока мороз снова не схватил…

Глухо звякнул разогретый металл, раздался противный скрежещущий звук, и вскоре запор, на удивление легко, заскрипел и поддался.

– Наверное, из него получился бы отменный взломщик! – обращаясь к Найлу, с некоторым восхищением заметил Симеон. В другие времена без работы бы он точно не остался…

– Теперь идите за мной! – прошептал Вайг, на губах которого играла довольная улыбка.

Он был явно польщен словами доктора и первым проскользнул в ворота, причем с таким уверенным видом, точно проделывал эту процедуру каждый день.

Чувствуя, как учащенно забилось сердце, Найл последовал сразу за ним, третьим пошел Симеон, поправляя заплечный громоздкий мешок, а за ним внутрь ринулись и Гастурт с Марбусом.

Джелло напоследок осмотрелся вокруг, притворил неприметную дверцу, и замок с противным металлическим щелчком захлопнулся.

В полумраке Найл увидел, что на губах его свиты играли легкие азартные улыбки, – несмотря на все переживания, они явно наслаждались опасностью, таившейся за каждым углом.

Мужчины безумно честолюбивы, и они никак не могли пережить жестоких убийств горожан, да вдобавок еще и позорного плена Главы Совета Свободных.

Как ни странно, но только сам Найл относился к этому философски, пытаясь найти объяснение необычному происшествию, а все остальные были настроены решительно. Вайг, Джелло и Симеон, не говоря уже о горячих Гастурте с Марбусом, все они сейчас мечтали лишь взять реванш и показать паучьему миру, какие они на самом деле герои.

Проскользнув в ворота, они очутились в большом заснеженном дворе.

Справа тянулось высокое, этажа в три, кирпичное здание основного склада: небольшие зарешеченные оконца в два ряда, один выше, другой ниже. В дальнем конце двора виднелось закопченное временем одноэтажное строение, сложенное из грязных бетонных панелей. Шли они осторожно, но снег под подошвами предательски скрипел, и Найлу казалось, что звук многочисленных шагов раздается на весь двор.

– Что же мы будем делать? – нервно спросил он. Тут обязательно должна быть охрана. День и ночь тут дежурят сторожевые пауки.

– Охрана обычно торчит у центрального входа, но обязательно должны быть и другие двери. Когда-то я смотрел план склада и знаю это совершенно точно, – прошептал Вайг. – Мы подберемся с другой стороны и посмотрим, что там творится… Не могут же они десять лет подряд оберегать все входы и выходы!

Стараясь держаться только теневой стороны, они гуськом обогнули передний фасад склада и оказались в узком закоулке, в небольшом тупике. Около высокого забора громоздились кучи заснеженных ящиков и коробок, стояли остовы каких-то древних механизмов, ржавые бочки и груды непонятного мусора.

– Так и есть. Вот и боковой выход! Твой брат опять оказался прав! – снова обращаясь к Найлу, удовлетворенно мурлыкнул Симеон, указывая на неприметную дверь, чернеющую в центре кирпичной стены. Только бы она не запиралась навесным замком изнутри… Тогда ничего нельзя будет сделать. Ну, сейчас проверим…

В полном молчании все наблюдали за ловкими действиями Вайга.

Все стояли тихо, почти не дыша и наблюдали, как он вставил в замочную скважину стальной изогнутый прут и, сконцентрировавшись, начал еле заметно шевелить им, прощупывая недра мощного запора. Взгляд его словно остекленел, в этот момент Вайг ничего не видел, сосредоточив все внимание только на своих ощущениях и на движениях замерзших, но чутких пальцев.

Никогда Найл не смог бы понять, как можно открыть без ключа надежный замок, но старший брат и не собирался в этот момент ничего объяснять.

Внезапно послышался громкий металлический щелчок, и Вайг, удовлетворенно выдохнув, осторожно вытащил из глубокой скважины свою чудесную отмычку.

– Вот так-то лучше, друзья, – тихо заметил он и осторожно потянул на себя массивную круглую ручку. Ну что, пойдем, посмотрим?

С противным скрежетом дверь подалась и они оказались в маленькой комнатке, совсем не походившей на склад. Скорее, это можно было назвать темной кладовкой.

Дверь вела в небольшое приземистое помещение без окон, очевидно, служившее паукам подсобным целям.

Но сделав пару шагов внутрь, все остановились, как вкопанные и сокрушенно переглянулись. Выходило, что все усилия Вайга пропали впустую, – дальше нельзя было продвигаться!

Все пространство, как и во Дворце Смертоносца-Повелителя, опутывали толстые жгуты паутины…

Бесчисленные нити, пересекавшие комнату в разных направлениях, виднелись на потолке, низко нависающем над головой, на стенах, во всех углах, они перегораживали проход сверху вниз, выписывая самые причудливые узоры.

Треугольники и параллелепипеды, ромбы и трапеции сливались в одну прихотливую вязь и образовывали плотную сеть.

Возникало такое ощущение, что даже самая маленькая мушка не смогла бы спокойно пролететь к двери, темнеющей в глубине. Крошечный, едва заметный червячок не смог бы преодолеть расстояние до следующего прохода без того, чтобы не запутаться в узких ячейках пыльных тенет.

Луч газового фонаря заплясал по стенам и выхватил впереди еще одни массивные двери. Действительно, за ними в глубине склада хранились «жнецы», и людям, чтобы завладеть оружием, оставалось бы преодолеть всего-навсего метров десять.

Договор о мире был заключен десять лет назад, и его положения казались незыблемы для всех. Но изощренный ум Смертоносца-Повелителя давно предусмотрел развитие событий, которые могли бы развиваться и по другому сценарию.

Владыка слишком хорошо знал убийственные аргументы, вырывающиеся из стволов лазерных разрядников и на будущее предпочел обезопасить свое племя от подобных неприятных неожиданностей.

Сделать и пару шагов вперед к двери невозможно было бы без того, чтобы не соприкоснуться с одной из этих проклятых упругих нитей, заполонивших все пространство.

– Видите, как тут устроена защита? – Найл обратил внимание своих спутников на толстые жгуты, уходящие в куда-то внутрь стен. Мало того, что неопытный человек обязательно вляпается в паутину… Если он начнет освобождаться из нее и даже тихонько дернет один из концов, по всей сети пойдет сигнал и стражники, торчащие у центрального входа, сразу поднимут тревогу!

– А если сжечь ее? – предложил Биллдо. – Если спалить факелами? Тогда мы сможем прорваться к двери и взломать ее!

– Не годится, – тихо, но твердо сказал Найл. – Сейчас охранники ориентируются по напряжению паутины. Вибрации паутины для них это своего рода язык, где каждое движение нитей подобно слову. Если спалить хотя бы одну ячейку, упругая сеть ослабеет, и пауки сразу переполошатся. Не успеем мы взломать двери, как смертоносцы уже будут здесь… Думаю, что нам нельзя даже громко говорить сейчас, иначе они смогут уловить колебание воздуха… Так что ведите себя спокойно и не орите без надобности.

Из глоток Гастурта и Марбуса одновременно вырвался вздох разочарования.

Молодые ребята мечтали дорваться до «жнецов», они уже предвкушали тот упоительный момент, когда можно будет приложить тяжелый приклад к бедру, как внезапно все рушилось!

С одной стороны, Найл тоже испытывал вполне объяснимую обиду из-за того, что столько трудов пришлось затратить впустую. С другой… он опять испытал чувство банального облегчения.

В его голове сразу промелькнула мысль, что теперь нужно осторожно отступить, отправиться домой и искать какой-то другой выход из трудной ситуации.

– Здесь мы ничего не сможем сделать, – со вздохом покачал он головой. До разрядников нам не добраться. Нужно возвращаться и собирать полный Совет Свободных, нужно собирать представителей со всех районов Города и вместе решать, что будем делать.

Только слишком плохо он знал своих спутников.

Никто даже не сдвинулся с места. Все буравили взглядами густую паутину и, казалось, хитроумно сплетенные сети должны через мгновение вспыхнуть от той ненависти, которая полыхала в глазах людей.

– Неужели ты и в самом деле хочешь вернуться с пустыми руками? – внезапно спросил Симеон. Ты, действительно, думаешь, что мы сможем что-то решить на заседании Совета Свободных, пока смертоносцы в очередной раз будут расправляться с мирными беззащитными горожанами.

Черные глаза доктора сверкали из-под густых серебряных бровей. Взгляд его оказался наполнен такой убежденностью, что в этот момент Найл перестал колебаться.

Натура его уже не раздваивалась и он снова превратился в энергичного, цельного, волевого Правителя.

Пока все угрюмо молчали, он напряженно думал. Мысль его металась в поисках верного решения.

– Все-таки внутрь можно проникнуть… – сообщил он после раздумья.

– Через крышу, да? – спросил Вайг, проницательно щурясь. Заберемся наверх, разберем кровлю и спустимся внутрь?

– Нет, это не годится…

Найл прекрасно помнил, что во Дворце Смертоносца-Повелителя все пространство даже под сводами было опутано густыми прядями паутины.

Кто мог дать гарантию, что внутреннее помещение склада не защищено под потолком точно такими же липкими ловушками?

Ему совершенно не хотелось, пробравшись в здание через кровлю, вместе со своими друзьями угодить точно в расставленные сети. По своему вчерашнему опыту он знал, что освободиться от паутины практически невозможно, и чем энергичнее жертва старалась вырваться из пут, тем сильнее увязала в прочных тенетах.

– Через дверь идти нельзя. Через крышу спускаться тоже слишком опасно, – заметил он. Остается только один вариант. Попробуем пробраться под землей…

– Что же ты предлагаешь? – хмыкнул Симеон. Взять в руки мотыги и быстро сделать подкоп?

Вместо ответа Найл отошел немного в сторону и присел на корточки, что-то высматривая на полу. Потом попросил Джелло:

– Дружище! Посвети, пожалуйста, в этот угол!

Светлый желтоватый луч уперся в какую-то круглую крышку, смутно выглядывающую из толстого слоя пыли, покрывавшего бетонную подушку пола.

Десять лет назад, во время заключения Договора было решено не уничтожать все оружие, а только изолировать его в одном месте, чтобы в случае внезапной внешней агрессии люди смогли бы оказать отпор появившемуся врагу.

Пауки не умели, да и физически не смогли бы пользоваться разрядниками, все эти годы они только стерегли арсенал. Найл вместе с Вайгом тогда сам подыскивал подходящее помещение для хранения «жнецов», он в свое время пересмотрел с десяток пустующих складов на окраине Города, пока не остановился на этом.

Естественно, что в силу своей дотошности он тогда досконально изучил не только особенности планировки здания, но и все окружающие окрестности.

Он прекрасно помнил, что все пространство под мрачным трехэтажным зданием с древних времен пронизано сетью подземных коммуникаций.

– Дружище, попробуй открыть люк! – приказал он начальнику охраны. Сейчас мы глянем, что творится внутри. Будем надеяться, что смертоносцы забыли про этот ход и не опутали его своей паутиной!

Джелло расчистил пыль подошвой сапога, ловко подцепил крышку тупым концом гарпуна, и она с глухим скрежетом сдвинулась с места.

Здоровенный охранник без малейшего усилия отвалил в сторону невероятно тяжелый диск, и их взглядам открылось круглое отверстие колодца.

– Прикройте наружную створку, чтобы сквозняк не шевелил охранную паутину!

– скомандовал Джелло юношам.

– Слушаемся, мастер! – негромко, но одновременно отозвались Гастурт и Марбус.

Они разом, чуть не столкнувшись головами, ринулись к выходу и плотно затворили дверь, а их начальник направил луч фонаря вглубь, заметив:

– Что же, пока сетей там не видно… не так и плох…

Найл не стал ждать, пока створки плотно закроются, а решительно спустил ноги в колодец и исчез внутри, углубившись в черную зловонную дыру.

Сначала шла вертикальная узкая шахта длиной примерно метров в пять, ведущая в прямоугольный туннель со сводами, покрытыми толстыми слоями слизистой зеленоватой плесени. Он соскочил с последней ступеньки и остановился.

За его спиной Симеон и Джелло, бесшумно спустившись по ржавой металлической лестнице, одновременно запалили газовые фонари. В свете пары тусклых лучей перед глазами замелькали немыслимые изгибы старых грязных труб и проводов, тянущихся в черную бесконечность лабиринта.

– Пока что не двигайтесь! – предупредил Найл.

Внимательные взгляды ощупывали буквально каждый дюйм пространства, пытаясь отыскать хоть какие-то следы тенет смертоносцев. Несколько минут никто из них троих не двигался, они изучали новую обстановку, но следов охранной паутины нигде не было видно.

– Вперед! Теперь можно идти! – запрокинув голову, скомандовал Найл оставшимся наверху. – Кажется, сигнализации здесь нет. Похоже, что восьмилапые совсем забыли об этом подземном проходе!

Отряд двинулся по душной горизонтальной шахте, высотой примерно метра в два и шириной метра в полтора. Все притихли и настороженно оглядывались, впервые попав в такое место.

Никто из них, пожалуй, кроме Найла, и не подозревал, что под Городом расположена огромная разветвленная система подземных коммуникаций.

В древности, еще до Катастрофы, эти скрытые от глаз проходы составляли единое целое с видимой, надземной частью мегаполиса.

Разветвленная сеть подземных проходов представляла собой множество глухих коридоров, устроенных так, что каждый неизбежно пересекался с другими, и была неотделима от многоэтажных башен и просторных площадей, от небольших приземистых домов и широких улиц.

Как предполагал Найл, здесь не существовало ни центра, ни периферии, одна линия перетекала в другую, как сеть кровеносных сосудов. Безграничный и неисчерпаемый мир подземных лабиринтов был почти незнаком ему и представлялся одним гигантским тупиком.

Но все-таки ситуация требовала смелых поступков, казалось, что предстоит преодолеть совсем небольшое расстояние, и он решился провести по лабиринту своих товарищей, чтобы завладеть оружием.

В полумраке, в неверном свете фонарей и креозотовых факелов, ориентироваться оказалось не так и легко. Неверные тени мелькали и метались по скользким стенам, а в тишине приглушенно раздавался шум осторожных шагов.

Спертый воздух заполнял легкие непередаваемым, головокружительным смрадом. Даже копоть смолистых факелов казалась тут какой-то ароматной…

Дышать было трудно не только Гастурту и Марбусу, выросшим в цивилизованных городских условиях, но даже и закаленному Найлу.

Он привык спокойно переносить разные дурные запахи, проведя большую часть своего детства в душной, раскаленной хайбадской пещере, постоянно наполненной зловонием, – там немытые люди спали, хранили запасы съестного и готовили пищу, в одном углу ужинали, а в другом углу отправляли свои естественные надобности.

Да и тот, кто хоть раз в жизни летал на паучьем шаре наполненных смердящим запахом скунсовых губок, навсегда получал иммунитет к самому оголтелому зловонию. Но чудовищная атмосфера подземного лабиринта постоянно заставляла содрогаться даже его.

Дорога оказалась не так коротка, как он предполагал вначале, и сначала заставила всех пережить ужасные минуты.

Сперва отряд двигался по горизонтальной шахте, в которую вел узкий колодец и казалось, что вскоре они окажутся прямо под арсеналом…

Но сразу после поворота лабиринт внезапно стал поворачивать влево и по всем расчетам начал уводить в сторону.

Когда стало ясно, что эта линия лишь отдаляет от цели, все остановились.

– Что будем делать? – надсадно просипел Биллдо, прикрывая рот воротником туники. Вернемся и поищем другой путь?

– Давайте продвинемся еще немного вперед… – тяжело дыша, предложил Симеон. Кто его знает, вдруг скоро этот коридор снова повернет, на этот раз в сторону арсенала…

Предусмотрительный Вайг оставил на стене опознавательный знак и отряд отправился дальше.

Часть этого отрезка пути им пришлось пройти по щиколотку в какой-то непонятной густой жидкости. Пришлось срочно выпустить капюшоны туник, чтобы проскользнуть под монотонным дождем смердящих вязких капель, сочившихся с прогнившего потрескавшегося потолка.

– Как ты думаешь, что это такое? – едва слышно спросил Найл у Симеона.

Доктор, казалось, каким-то особым образом распушил свою густую бороду и использовал ее в качестве противогаза. Судя по его внешнему облику, на него окружающий смрад действовал не особенно эффективно, – выглядел он самым бодрым, несмотря на то, что был старшим в их небольшом отряде.

– На отравляющее вещество не очень похоже, – задумчиво произнес Симеон. Хотя это | и мало приятная штука, но, мне почему-то кажется, для человеческой жизни это не особенно опасно.

Через несколько десятков метров шахта стала заметно расширяться.

– Смотрите, как стали гореть факелы… – первым обратил внимание Вайг. – Раньше все время пламя загибалось назад, а теперь нет. Что там, впереди?

Биллдо остановился на мгновение, послюнил палец и поднял его вверх.

– Действительно, движения воздуха здесь никакого нет, – согласился он. Похоже, что там какой-то тупик…

– Поворачиваем! – предложил Найл. – Нужно вернуться к колодцу и попробовать обойти другим коридором.

– Подождите, подождите! – вмешался рассудительный доктор. Мы столько прошли, столько перетерпели из-за этого смрада. И что, возвращаться так просто?

– Что же ты предлагаешь?

– Пусть Гастурт и Марбус продвинутся вперед и разузнают обстановку. Мы пока останемся здесь и немного передохнем, – сказал Симеон. Время уже позднее, неизвестно, сколько нам еще блуждать тут. Мы должны думать о том, чтобы сберечь как можно больше сил.

Предложение это Найл счел вполне разумным, но Джелло не отпустил ребят одних. Несмотря на свою кажущуюся суровость, грозный начальник охраны внимательно и с большой любовью относился к своим питомцам и в глубине души всегда считал их маленькими детьми.

– Я тоже пойду с ними, – буркнул он, высовывая губы из-под воротника туники. Я еще совсем не устал, так что отдыхать мне не время.

Захватив газовый фонарь и один из креозотовых факелов, трое охранников отправились во мглу.

Оставшимся троим даже нашлось небольшое место для отдыха, Найл вместе с ними притулился на крупной старой трубе, тянувшейся вдоль темного коридора и выглядевшей еще достаточно надежно.

– Мы пока промочим горло, насладимся волшебным напитком, – сказал Симеон, тяжело вздыхая. Нужно немного поддержать себя…

Из внутреннего кармана своей туники доктор достал круглую, почти плоскую флягу, изготовленную особым образом, – для этого был использован высушенный плод утреннего делиума.

Это необычное, очень редкое растение, произрастающее только в районе Великой Дельты, было знаменито тем, что его ягоды, покрытые толстой прочной кожицей, сохраняли свои качества даже через много лет. Поэтому так ценились бутылочки, искусно сделанные из высушенных плодов.

Простая речная вода, наполненная во флягу из делиума, уже через пару часов приобретала изысканный, нежный аромат. Вкус у воды совершенно изменялся, становился чуть вяжущим, прекрасно утолял жажду и заметно бодрил, придавая сил.

– Попробуй, дружище! – предложил ему врач. Такой напиток нисколько не помешает!

В очередной раз Найл, с наслаждением сделав только один глоток, поразился чудодейственным качествам этого растения. Вода не туманила, не кружила голову, как спиртное и разум оставался совершенно ясным. В тоже время организм ощущал мощный прилив сил, причем почти сразу, словно ароматная влага, попадая в кровь, невероятным образом сразу удаляла из тела усталость.

Если бы его еще можно было использовать почаще!

Только давно уже было доказано, что утренний делиум, как и все растения Дельты, нельзя использовать в больших дозах, – тогда он начинает вредно действовать на многие внутренние органы, словно сжигая их и очень скоро может привести к неизлечимым тяжелым болезням.

В подземном лабиринте настой этого редкостного растения оказался как нельзя более кстати.

Мудрый Симеон рекомендовал сделать всего по паре глотков, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Найл перестал так обостренно чувствовать окружающее зловоние, перестал испытывать недостаток свежего воздуха и усталость, ноющую в теле после всех испытаний, который пришлось пережить за последнее время.

Неожиданно с той стороны, в которой скрылись охранники, раздался глухой крик.

– Что это? – встрепенулся Вайг. – Вы слышали?

Звуки повторились еще раз. Оттуда до слуха совершенно отчетливо доносились взбудораженные вопли.

– Что-то случилось! Проклятие! – выругался Найл, мгновенно соскочив с трубы. Скорее бежим к ним!

Воображение уже рисовало ему ужасные картины стычки его людей с пауками. За одно мгновение сознание успело перебрать бездну различных вариантов, но в глубине души он был уверен, что Джелло со своими воспитанниками угодил в ловушку, запутавшись в охранной паутине, и теперь нужно ждать появления дежурных смертоносцев.

Он бежал туда, готовясь к самому худшему, и все же действительность оказалась еще страшнее… Через несколько мгновений из мрака вынырнули фигуры Гастурта и Марбуса. Ребята в глубине души считали себя закаленными бойцами, но в этот момент даже беглого взгляда на них было достаточно, чтобы понять, как охранники напуганы. Даже в тусклом свете было заметно, – их лица побледнели настолько, что выступают из мглы слабо светящимися дисками.

– Что случилось?! – спросил Найл. – Где Джелло?!

– Мастер остался там… – прерывающимся, чуть дрожащим голосом ответил Гастурт.

– Мастер послал нас за вами…

– Он жив?

– Жив…

– С ним что-то произошло?

– Нет…

– Так почему вы кричали?!

Гастурт и Марбус переглянулись друг с другом, ужас еще сильнее проступил на их лицах и Найл только с досадой махнул рукой.

– Ладно, разберемся! – коротко бросил он. Вперед!

Расширяющий ствол шахты ощутимо шел вверх и вскоре уткнулся в небольшое помещение, отделенное от коридора полукруглым сводом арки.

У низкого проема с факелом в руке неподвижно, словно изваяние, стоял Джелло.

Таким еще Найлу не приходилось его видеть…

Грубое, суровое лицо начальника дворцовой охраны в этот момент выглядело, как каменное. Стиснутые челюсти, угрюмо сверкающие глаза…

Казалось, что он, того и гляди, разорвет пополам любого врага, попадись тот сейчас ему на пути. Ментальные импульсы, излучаемые мозгом Джелло, заставили Найла внутренне содрогнуться.

Сгустки отрицательной психической энергии, вибрирующими кольцами исходящие от всех троих охранников, уже наполнили сознание Найла страшными, гнетущими ощущениями.

Только впервые в его жизни действительность даже превзошла интуицию. Ко всякому он готовился внутренне, но то, что он увидел через несколько секунд собственными глазами, ошеломило его.

– Что произошло? – спросил Найл. – Что вы обнаружили тут?

Без слов начальник охраны кивнул на темное помещение, замыкавшее ствол тупика.

Желтое пятно фонаря заплясало по нависающему потолку, по влажным облупившимся стенам и уткнулось в какую-то непонятную кучу, неясно белеющую во мраке среди комнаты.

– Проклятие… Неужели это возможно?.. – хрипло спросил Найл, с напряжением всматриваясь в полутьму. Что здесь произошло? Но вопрос повис в воздухе. Никто не мог даже вымолвить слова.

За его спиной стояли Вайг с Симеоном. В тишине, казалось, было слышно, как яростно вибрирует ужас в их головах.

Капли пота выступили на пульсирующих висках Найла. Сердце колотилось, как бешеное, оно начало разрастаться в груди и подступать к горлу липким комком тошноты, стоило ему только рассмотреть, из чего состоит эта странная светлая куча.

В конце тупика, замыкающего одну из шахт подземного лабиринта, на прямоугольной бетонной плите возвышалась массивная пирамида, аккуратно сложенная из множества человеческих черепов, взирающих во тьму коридора бесчисленными пустыми глазницами…

Многое Найлу довелось увидеть за свою жизнь. Во время жизни в Северном Хайбаде мрачная тень смерти постоянно надвигалась не только на него самого и его родственников, но и на каждого из обитателей пустыни.

Когда он был еще ребенком, на его глазах однажды чудовищных размеров скорпион едва не уволок в свое логово младшую сестренку Мару.

Долго еще потом в памяти Найла возникали воспоминания о гигантских клешнях, безжалостно сжимавших ее тщедушное детское тельце, а в нос каждый раз шибала вонь темной пещеры, усеянной останками жуков и сверчков, раскромсанными мощными клыками скорпиона…

День и ночь вокруг их жилища рыскали в поисках добычи полчища хищные насекомых-гигантов, жаждавших вволю полакомиться человеческим мясом.

Чего стоила одна только неутомимая фаланга, чье бездонное мохнатое чрево, казалось, готово было проглотить всех обитателей пустыни, попавших в поле ее зрения.

Найл не раз наблюдал издалека, как ненасытная фаланга настигает свою добычу, набрасывается на нее и за несколько мгновений разрывает ее на куски пыльной плоти. Не отставали от фаланги и проворные, фантастически прожорливые жуки-скакуны, раскусывавшие шипастыми челюстями даже самые твердые и неприступные хитиновые панцири своих жертв.

Ему казалось, что ничего опаснее и страшнее, чем жизнь в пустыне, быть не может, но оказалось, что жестокая воля пауков-смертоносцев несет с собой гораздо более сильный заряд ужаса.

Во времена рабской жизни в Паучьем городе смерть ходила по пятам за каждым жителем, почти без исключения.

Голодный паук мог обрушиться на любого горожанина сверху, из тьмы, паук мог вонзить в него гигантские клыки и взмыть вверх на нити паутины, причем с такой быстротой, что окружающие не успевали порой даже закричать от ужаса.

Но почти в каждом случае речь шла о жестокой борьбе за выживание. Для жертв, конечно, это не имело значение, но хищные насекомые убивали только для того, чтобы насытиться.

Сейчас же, в подземном лабиринте Найл всеми силами души чувствовал, что черепа несчастных людей собраны здесь не просто так, а для какого-то непонятного, чудовищного, немыслимого обряда. Они лежали не беспорядочной кучей, а изображали некую фигуру.

Интуитивно он ощущал, что здесь недавно побывала какая-то неведомая сила. Его телепатические импульсы смутно чувствовали ее, но не могли пробиться к ее энергетической сущности.

Даже на подсознательном уровне он не мог приблизиться к неизвестной субстанции, и от этого странно покалывало в кончиках пальцев.

Ему давно было известно, что часть смертоносцев поклоняются не только Богине Дельты, не только Повелительнице Великой реки Нуаде.

Некоторые паучиные семьи из них с древних времен чтили черного, зловещего паучьего бога по имени Иблис.

Неужели ужасная находка представляла собой свидетельство тайного жертвоприношения?

Богиня Дельты, исполинское растение, наделенное сознанием, давала паукам жизненную силу.

Смертоносцы выросли до гигантских размеров и овладели телепатическим искусством за счет своей способности улавливать ментальную вибрацию, излучаемые колоссальным мозгом Нуады. Сознание космической пришелицы, постоянно пульсирующее, описывало своеобразные окружности, с каждым витком расширяясь все дальше и дальше в пространстве, пока не раскидывалось огромным чутким кругом, охватывающим все доступные ей пределы. В тот миг, когда в разные стороны расходилось самое большое вибрирующее кольцо, ментальные импульсы на несколько мгновений исчезали, и тут же все начиналось сначала, с небольшого дрожащего радиуса, опоясывавшего только сам массивный корпус растения-властителя.

Своей невероятной энергией Богиня Дельты подпитывала пауков, но не требовала ничего взамен.

Ей достаточно было сложившейся в мире гармонии, установившегося динамического равновесия, при котором разнонаправленные силы людей и смертоносцев не нарушают хрупкого баланса.

О другом паучьем кумире, о безжалостном Иблисе, Покровителе Черной Ночи, Найл мало что знал.

Те восьмилапые, с которыми он раньше общался, очень неохотно делились сведениями об нем.

Из скупых фраз-импульсов можно было только сделать вывод о том, что это тайное божество отличается жестокостью и служение ему постоянно требует кровавых ритуальных обрядов.

Естественно, что в качестве своих жертв пауки никогда не приносили баранов или коров.

Бессердечная натура черного Иблиса требовала только теплой человеческой крови. Не случайно, что главным его поклонником во все времена был Смертоносец-Повелитель по имени Хеб, жуткий стоокий тарантул, первым научившийся читать человеческие мысли и много лет назад проникший в тайны человеческой души.

Неужели в Городе появилась группа пауков, втайне поклонявшихся проклятому Иблису? И знает ли об этом Смертоносец-Повелитель?..

Все эти мысли мрачным вихрем пронеслись в голове Найла, когда он увидел груду человеческих черепов. Спутники не меньше его были раздавлены зрелищем страшной находки.

– Теперь ты понимаешь, почему мы должны завладеть «жнецами», – с трудом сдерживая свою ярость, промолвил Биллдо. – Смертоносцы убивают наших горожан… пауки утаскивают их живыми сюда, под землю… здесь над нашими братьями и сестрами издеваются и даже после смерти не дают покоя… их черепа громоздят друг на друга! По обычаю наших предков после смерти тело человека должно быть предано земле, а Восьмиглазые твари измываются над замученными людьми… Горло Доггинза перехватывало от ненависти и злобы. Да и все остальные клокотали от ярости и отвращения, каждый мечтал только о мести.

Найл и сам ощущал, как внутри него пульсирует мысль о скором возмездии, как с каждым невидимым толчком эта идея разрастается в его рассудке пухлым кровавым пятном и постепенно затмевает в сознании все остальное.

Чувство мести в отношении Смертоносца-Повелителя, принявшее облик ненасытного зверя, глодало и выжигало его мозг до такой степени, что он потерял на время рассудок и был лишен способности думать о чем-либо другом.

– Ты можешь сказать, как долго они лежат в лабиринте? – задумчиво спросил Найл у притихшего Симеона. Когда убили всех этих несчастных?

У него в душе теплилась слабая надежда, что гора черепов хранится здесь давно, долгие годы, еще со времен рабства, когда пауки безраздельно владели Городом и занимались людоедством совершенно безнаказанно. В этом случае мысли о мести нужно было бы отбросить, – находка была действительно страшна, но если все происходило до заключения Договора, люди не имели никакого права на возмездие.

С трудом Симеон заставил себя приблизиться к ужасной пирамиде. Он приказал Гастурту и Марбусу встать с фонарями по обе стороны от кучи и безжизненные лучи уставились на черепа.

Как бы не было тяжело Найлу, как бы ни хотелось ему отвернуться, он приказал себе не отводить взгляда.

Мрачные мысли одолевали его, когда желтые полосы света выхватывали из тьмы пустые глазницы, провалы носов, разверстые в страшной ухмылке рты…

Когда-то все это были живые люди. Они радовались и печалились, плакали и смеялись. А потом некая безжалостная сила вдруг ворвалась в их жизнь и выпила дыхание, превратив цветущих людей в жалкие бледные обломки, наваленные друг на друга в подземном тупике…

– Мне трудно сказать, сколько времени лежат здесь все черепа… – сообщил, наконец, Симеон. Мне нужно было бы разобрать всю груду, рассмотреть все кости по очереди… Могу утверждать только одно, самые верхние попали сюда совсем недавно. Самые верхние выделяются от других по цвету, они самые белые, потому что еще не успели потускнеть под землей… Там, на самой вершине кучи лежат совсем маленькие черепа, непохожие на остальные. Думаю, что это были детские головки…

– Хочешь сказать, что это ребятишки хромоногого Имро Сапожника и его друга Флода? – уточнил Найл. – Не знаю… но все может быть…

– Что будем делать? – сурово спросил Вайг. – Нельзя же их оставить здесь? Мы не можем сделать вид, что ничего не обнаружили!

– У нас есть цель! – решительно возразил Найл своему брату, заслужив горячее одобрение Биллдо и Джелло. – Прежде всего, мы должны завладеть «жнецами» и отомстить Смертоносцу-Повелителю, вместе со всеми его прихвостнями… Потом мы обязательно возвратимся сюда и останки наших горожан будут преданы земле!

– Совершенно согласен! – угрюмо прорычал Доггинз. – Мы не забудем об этом даже тогда, когда спалим все паучьи гнезда!

Отряд повернул обратно и вышел из тупика.

Все шли в молчании, никому не хотелось больше говорить. Никто не смог бы с уверенностью сказать, сколько жителей города нашло мученическую смерть в этом гнусном месте.

Для того, чтобы хоть как-то поддержать дух в своих спутниках, Симеон попросил об остановке. Полы его походной туники распахнулись, а из одного из бесчисленных карманов была извлечена небольшая бутылочка.

Лишь только горлышко этого сосуда освободилось от пробки, зловоние подземного коридора прорезал необычайно свежий и сладкий аромат.

Для Найла не составило труда припомнить, что этот запах принадлежит раствору легендарного ортиса.

«Надо же, как бывает, – невольно усмехнулся он про себя. На днях этим раствором Симеон врачевал безутешного Имро Сапожника, падавшего от слабости, а теперь, чтобы успокоиться, приходиться вдыхать ортис и всем остальным, лучшим воинам…"

– Попробуйте немного, это сейчас каждому необходимо, – угрюмо посоветовал доктор и они тронулись дальше в путь.

Вскоре они достигли колодца, через который проникли в лабиринт, и на этот раз повернули в другую сторону.

Очередной рукав вывел их на громоздкую металлическую дверь, в центре которой виднелся поворотный круг внутреннего замка, напоминающий штурвал.

– Это по моей части, – поспешил сообщить Вайг.

Несколько томительных минут он колдовал над замком, приникнув ухом к холодной створке. Потом, действительно, отворил тяжелую дверь, повернув с ржавым скрипом гигантское кольцо.

– Похоже на то, что нам, действительно, нужно именно сюда, – подтвердил Найл, проверив направление.

Миновав еще несколько узких секций тоннеля, когда они в очередной раз завернули за угол, Найл сверил координаты и сообщил: – Все. Кажется, добрались… Если мы с братом не ошибаемся, арсенал должен находиться сейчас точно над нами.

Отвесно вверх уходила вертикальная лестница, напоминающая ту, по которой они не так давно проникли в лабиринт.

– Я пойду вперед! – приглушенно сказал начальник дворцовой охраны, поправляя на спине тускло поблескивающий цилиндр пневматического гарпуна.

Несмотря на свои внушительные габариты, двигался он с удивительной легкостью. Ветхая лестница поскрипывала и шаталась под настойчивым напором, а он, несмотря ни на что, цепко и проворно взлетел наверх.

Скоро над головой послышался тихий скрежет.

Джелло отодвинул в сторону массивную крышку люка и внутрь туннеля внезапно полились лучи тусклого желтого света. Сердце Найла настороженно замерло. Он представлял себе, что если там, в арсенале, горит свет, значит кто-то внутри есть.

Но, к его удивлению, начальник охраны никого не обнаружил и скоро сверху раздался его сдавленный голос:

– Тут пусто! Я жду вас!

Он первым выбрался наружу, освобождая проход для остальных.

Поднявшись по отвесной металлической лестнице, покрытой толстым слоем скользкого налета, отряд очутился в просторном высоком помещении каземата без окон, освещенном десятком тусклых факелов.

Снизу до самого верха стены были облицованы грязно белыми плитками, а по обеим сторонам зала тянулись узкие галереи, своеобразные металлические мостики, уходящие ввысь, в тьму неопределенности.

В противоположном углу каземата, на расстоянии примерно пары десятков метров от колодца, виднелось то, ради чего они пришли сюда, несмотря на смертельную опасность.

Там громоздились продолговатые узкие металлические ящики-футляры с аббревиатурами «А. Л. Р.", каждый сантиметров десять шириной и длиной с полметра.

Все выглядело так же, как и десять лет назад, когда Найл, согласно заключенному Договору, привез сюда все имеющиеся «жнецы», предварительно упаковав их для сохранности в специальные военные футляры.

Не все друзья целиком и полностью одобряли его, – старина Биллдо просто сгорал от ярости при одной мысли о том, что люди остаются без оружия.

Доггинз, к примеру, был абсолютно уверен, что сразу после консервации разрядников в арсенале смертоносцы вероломно начнут войну, и дело закончится кровавой резней, за которой последует очередное безрадостное рабство.

Десять лет его мрачные предчувствия не сбывались, хотя Биллдо постоянно брюзжал о коварстве «мохнатых раскоряк». Но вот, кажется, наступил момент, когда необходимо сделалось признать правоту старого подрывника…

Глаза Доггинза засветились, когда он снова, после долгого перерыва, увидел металлические футляры. В этот момент он напоминал человека, наконец достигшего своей заветной жизненной цели.

– Ну, что, приятели, знаете ли вы, что означают буквы «А. Л. Р."? – спросил он у молодых ребят. Это, братцы, мощь в чистом виде! Сила, способная переделать весь этот долбаный паучий мир по твоему желанию! Торжество человеческого разума! Автоматический лазерный разрядник, прах побери всех этих мохнатых раскоряк! Теперь оружие у нас в руках! Будь я проклят, если мы снова не превратились в настоящих мужчин! Сейчас я вам покажу эту красотищу!

Он решил, не медля ни мгновения, продемонстрировать Гастурту и Марбусу все великолепие «жнецов» и так воодушевился, что ринулся к противоположной стене каземата, забыв обо всем на свете.

Несмотря на предостерегающие крики, Доггинз смело направился к футлярам, прошел несколько метров и внезапно замер, как вкопанный.

Через мгновение он уже беспомощно барахтался в воздухе, натолкнувшись на невидимое препятствие.

– Проклятие! Прах и пепел… – ревел он с досадой. Что это за дрянь… Я во что-то вляпался!

Билл Доггинз топтался на месте, пытаясь освободиться и странно размахивая руками. Высокие своды помещения оглашались его громкими отборными ругательствами.

Как оказалось, все эти годы Смертоносец-Повелитель не доверял до конца людям. Владыка предусмотрел вариант, при котором кто-нибудь из горожан все-таки сможет проникнуть в каземат, минуя охрану. Поэтому вокруг «жнецов» и были расставлены едва различимые в полумраке ловушки.

Все пространство, отделяющее штабеля от остального пространства, снизу доверху было забрано тончайшей, почти незаметной сетью паутины.

От подъема радостных чувств Биллдо не увидел опасные серебристые ячейки и со всего маха врезался в западню.

Рассмотрев узкие, почти невидимые нити, Найл мог бы поклясться, что они никак не могут принадлежать смертоносцам. При всем желании черные гиганты не смогли бы выпускать из своего брюха такие тончайшие, но удивительно крепкие жгуты.

Память подсказала ему, что в хайбадских краях водились шатровики, пауки не очень небольших размеров, устраивавшие засады в зарослях кустарников. Шатровики охотились на существ среднего размера, но были очень опасны и для людей, – завидев одинокого человека, пауки молниеносно раскидывали на тропах липкие невидимые тенета. Шатровики очень быстро сплетали тонкие и очень прочные сети, от которых почти невозможно освободиться без посторонней помощи, особенно если во влажной паутине сразу увязали обе руки.

Скорее всего, при охране каземата дело не обошлось без этих хищников пустыни. Найл ума не мог приложить, каким образом черные смертоносцы сконструировали такую систему защиты, да еще и держали в арсенале шатровиков, ведь, судя по влажности нитей, паутина была соткана совсем недавно.

Несколькими взмахами острого клинка Джелло освободил взрывника из ловушки, но радоваться слишком долго не пришлось.

Невидимая сеть шатровика каким-то образом присоединялась к общей охранной паутине.

Как только воодушевленный Биллдо угодил в тенета, тотчас же по всем линиям пошли колебания, подавшие на главный вход сигнал тревоги.

Почти физически Найл ощутил, как основная паутина мощно задрожала от того, что по ней стремительно ринулись сторожевые смертоносцы.

– Вперед! Всем приготовиться! – крикнул он. Нет времени!.. Через несколько секунд они будут здесь!..

Отряд молниеносно бросился к металлическим футлярам, и впереди всех вырвался Доггинз, забавно размахивающий белесыми обрывками тонкой паутины, налипшей на рукавах туники.

Получилось так, что он побежал раньше всех и единственный умудрился схватить запакованное оружие.

Все остальные не успели, хотя им оставалось преодолеть всего лишь каких-то несколько метров…

Мрачные ожидания не подвели Найла.

Лишь взрывнику, лихорадочно рванувшему к «жнецам», каким-то чудом удалось ухватить в руки металлический футляр. В тот момент сверху посыпались смертоносцы. Три сторожевых паука черным смерчем пронеслись от своего поста по паутине, завешивающей потолок здания, и на толстых жгутах спикировали вниз, преграждая людям путь к лазерным разрядникам.

Один из дежурных смертоносцев, явно самый старший, грозно нацелился на Биллдо головой угольного цвета, испещренной глубокими извилистыми морщинами. Два других, явно помоложе, повернулись к своему начальнику спиной и застыли в напряженных позах, угрожающе выставив по направлению к отряду огромные клыки, блестящие в тусклом свете от густой обильной слюны.

Повинуясь какому-то бессознательному толчку, Найл быстро нагнулся и подобрал обрезок старой металлической трубы. Весь пол усеивали куски подобного хлама, и пауки, не видящие смысла в наведении порядка, не собирались ничего убирать вокруг, долгие годы безучастно взирая на кучи производственного мусора, валявшегося повсюду.

Судя по ощущениям, эта труба тянула килограмма на четыре с половиной, или даже на пять. Конечно, увесистая железка не могла принести никакой пользы в борьбе с колоссальными пауками, но, как ни странно, придала Найлу иллюзорное ощущение уверенности.

Между тем, Биллдо оказался отрезан пауками от остальных.

– Чего вам тут нужно, волосатые мешки с дерьмом? – свирепо кричал он и обращал свой гнев на старшего паука. Мохнатая ты падаль, тварь вонючая!

В свою очередь смертоносец неумолимо оттеснял его в сторону.

Подрывник пятился от надвигающейся на него громады, но не выпускал заветный футляр с надписью «А. Л. Р.", хотя тот и заметно оттягивал руки. При своих внешних миниатюрных размерах лазерный разрядник всегда поражал всех основательной увесистостью. Тянул он вместе с футляром килограмм на шестнадцать, поэтому Доггинзу приходилось нелегко, – он отходил спиной назад и одновременно пытался вытащить зачехленное оружие.

У Найла не оставалось никаких сомнений в том, что сторожевые пауки уже сообщили о нападении по единой телепатической связи, объединявшей их со всем племенем. Со всей уверенностью можно было сказать, что Смертоносец-Повелитель уже осведомлен обо всем и отдал приказ не убивать людей, а захватить их в плен живьем.

Только этим можно было объяснить, что сторожевые пауки не обрушились сразу на них, а только преградили доступ. Восьмерки их круглых глаз, охватывающих сферические черные головы по «экватору», зашевелились и гневно вспыхнули красными изогнутыми пунктирными полосами.

Стражники не двигались с места, а посылали мощные угрожающие импульсы, способные свалить неопытного человека с ног.

Найл успел вовремя развернуть ментальный рефлектор активной стороной к груди, но все равно, ему было очень нелегко отражать бесконечные атаки и отводить в стороны сгустки зловещей энергии, направленные не только на него самого, но и на остальных спутников.

Один из телепатических ударов больно задел Биллдо.

Найлу было хорошо видно, как Доггинз даже отшатнулся назад, а лицо его перекосила болезненная гримаса. Руки затряслись и чуть не выпустили увесистый футляр, который он все еще никак не мог открыть дрожащими пальцами.

Паук набычился и сделал движение вперед, выплевывая новый психический сгусток, отчего Биллдо болезненно вскрикнул и стал медленно оседать, по-прежнему не выпуская запакованный разрядник из пальцев.

Найл почувствовал, что задыхается от ненависти и отчаянно крепко сжал в руке металлическую трубку. В одно мгновение он смог сконцентрировать свои силы и послать в сознание морщинистого паука психический заряд такой интенсивности, что старший стражник вздрогнул и даже развернулся, на какое-то время оставив слабеющего Доггинза в покое.

– Чтобы ты сдох, урод! – крикнул Найл, и его нервно напряженный голос зазвенел под высокими водами каземата.

С помощью действия своего золотистого медальона он смог сделать то, над чем часто тренировался, – ему удалось скоординировать воедино мыслительные колебания мозга, сердца и солнечного сплетения. Через мгновение это вдохнуло в него новые силы, и он нанес еще один ментальный удар в сторону паука, нападавшего на Биллдо.

Пучок энергии вырвался, попав точно в сознание мохнатой твари. В тоже время Найл рефлекторно, без участия своей воли завел правую руку назад, как бы замахиваясь и натягивая невидимую тугую пружину для мощного броска.

Смертоносец явно не ожидал такого ощутимого ментального удара.

Он отшатнулся примерно на три метра назад, и глаза его изумленно задвигались в разные стороны, как будто существовали своей собственной жизнью.

Природа, помимо прочих способностей, наградила черных гигантских пауков и уникальным зрением.

Пара главных, длиннофокусных глаз, выпирающая двумя буграми в середине черной головы, могла не хуже бинокля приближать предметы, находящиеся на значительном расстоянии.

Вокруг этих крупных, выпученных, основных глаз, ожерельем раскинулись блестящие круглые бусины периферийных, обогащающих центральный обзор дополнительными ракурсами со всех сторон.

Боковые глаза, снабженные особыми мускулами, могли не только поворачиваться вверх и вниз, вправо и влево. Они были способны сдвигаться со своего места и при необходимости даже перемещаться по голове на небольшое расстояние.

От нацеленной концентрированной атаки смертоносец опешил и на пару мгновений даже потерял контроль за собой.

Глаза его, точно предоставленные сами себе, стали хаотично перемещаться по морщинистой полусфере черепа, как будто имели небольшие ножки.

В этот момент «пружина», согнутая мускулистой рукой Найла, распрямилась, и ржавый металлический снаряд полетел прямо в его сторону.

Пущенная пятикилограммовая трубка с такой силой врезалась в паучью спину, что отлетела на несколько десятков метров в сторону и врезалась в кафельную стенку, раскрошив несколько грязных облицовочных плиток.

Только мохнатый стражник точно даже и не почувствовал такого удара. Всем даже показалось, что его пасть ощерилась, изобразив что-то наподобие издевательской улыбки.

Восьмилапый развернулся, и было понятно, что через мгновение он снова займется бедолагой Доггинзом.

– Держись, старина! – громогласно взревел Джелло. – Прах их всех побери. Сейчас мы покажем мохнатым уродам, кто настоящий хозяин в Городе!

В его вскинутых руках матово блеснул широкий ствол пневматического гарпуна. Это древнее оружие, предназначенное для охоты на касаток и небольших китов, неизвестно как попало тысячу лет назад в Город. Может, кто из его бывших жителей подрабатывал этим морским промыслом, а может и сам изготовлял подобное снаряжение.

Начальник дворцовой охраны к своему восторгу обнаружил гарпун совсем недавно в одном из заброшенных подвалов здания Совета Свободных.

В соответствии с Договором, люди не имели права владеть лишь «жнецами» и огнестрельным оружием, а гарпун, по всем признакам, попадал в одну группу с холодным оружием, вместе с разрешенными ножами и копьями, поэтому после долгих раздумий Найл разрешил оставить эту игрушку во Дворце.

Находка пришлась Джелло по вкусу. Он обожал любое оружие и провел немало времени, изучая возможности находки и тренируясь в меткости стрельбы.

Не успел Найл ничего сказать, как начальник его охраны прицелился и рванул спусковую скобу.

Раздался упругий хлопок, напоминающий звук вылетающей из бутылки игристого вина тугой пробки…

Промаха Джелло не знал.

Массивный гарпун с широким наконечником, вырвавшись из цилиндрического жерла, с протяжным свистом рассек воздух и сбоку вонзился в череп смертоносца.

Зазубренное острие раскроило огромную голову с таким смачным хрустом, с каким острый топор входит со всего маха в толстый деревянный пень.

Несмотря на страшный зияющий разлом в голове, старый паук не сразу смирился с неизбежностью смерти.

Некоторое время он еще пытался сопротивляться ранению, постарался сделать пару шагов, но через несколько мгновений стало понятно, что он сдает.

Мохнатые лапы зашатались, потом передние странно выгнулись в суставах вперед, подломились и обмякшая туша с тяжким грохотом рухнула на бетонный пол.

Из глубокой раны потекла кровь, темная и густая, как растопленный на солнце свежий мед.

В отличии от людей, у пауков нет внутреннего скелета, его опорную функцию выполняет крепкая наружная оболочка, разрушение которой, как правило, оказывается для них роковым.

Паучья кровь никогда не сворачивается, гигантские насекомые обделены природой в этом смысле, поэтому через несколько мгновений на бетонном полу уже чернело огромное вязкое пятно, постоянно увеличивавшееся в размерах.

– Ну, что? Дождались, твари безмозглые? – раздался из угла торжествующий голос Доггинза. – Мохнатые вонючки, сейчас вы у меня начнете танцевать свой последний в жизни танец!

Воспользовавшись неожиданно предоставленной ему возможностью, он смог, наконец, распаковать футляр и вытащил оттуда лазерный расщепитель.

На лице его можно было прочитать невероятное ликование, хотя он еще не успел полностью оправиться от сильных волевых импульсов, нанесенных по нервной системе морщинистым смертоносцем.

Пока ему никак не удавалось привести «жнец» в боевое положение, ослабевшие руки еще не справлялись с увесистым оружием.

Основная тяжесть приходилась на цилиндрический ствол с рычагом-ограничителем, а сплошной приклад, переходящий в ложу с отверстием для спускового крючка был устроен так, что для устойчивости удобно упирался в бедро.

Но как только он смог снять блокировку и освободить скобу, лазерный разрядник тотчас ожил.

Радиус и сила действия «жнеца» регулировалась панелью управления.

Мощность имела градацию от «нуля» до «десятки», – последняя ступень означала, что стрелок собирается обратить в руины, как минимум, половину Города.

Для такого опытного воина, как Билл Доггинз, не составляло труда выставить нужную координату, так что он выбрал «единицу», ограничивающую убойную силу до двадцати метров.

Гастурт и Марбус впервые видели автоматический лазерный расщепитель в деле. Разинув рот, они восторженно наблюдали за скоротечной расправой за оставшимися смертоносцами, которую безжалостно учинил дорвавшийся до оружия Биллдо.

Бесшумная сверкающая струя, вырвавшаяся из ствола «жнеца», впилась лазурно-фиолетовым жалом в сочленения задних лап, без всякого труда срезав разрядом суставные утолщения.

В воздухе повис характерный тошнотворный запах горелой плоти и громоздкого паука перекосило, он накренился на сторону, а лазерный разрядник ударил без перерыва еще и еще.

На этот раз раскаленный жгут был направлен снизу вверх и врезался под кожистое блестящее брюхо.

Самое удивительное, что Биллдо действовал настолько ювелирно, что после этих выстрелов смертоносец был еще жив. Паук завалился на спину, беспомощно размахивая поврежденными опаленными лапами, от которых поднимались спиральные струйки дыма и отчаянно шипел в последней агонии.

Последний уцелевший сторожевой паук метнулся в сторону, пытаясь укрыться на паутине, но ему удалось преодолеть всего несколько метров. За это время неугомонный Доггинз успел переставить рычаг ограничителя на разряднике, увеличив интенсивность до «двойки». Он словно задался целью продемонстрировать молодым ребятам некоторые возможности этого оружия.

Тугая струя изумрудного света, бесшумно выпущенная с близкого расстояния из раскаленной добела пасти «жнеца», не только легко прошила насквозь грудь смертоносца. После переключения интенсивности разряд внешне напоминал светящуюся изнутри стеклянный фосфоресцирующий прут, диаметром примерно с бутылочное горлышко. Как острейшее лезвие, он мгновенно разрезал вдоль массивное туловище паука на две ровные половины, по четыре лапы на каждой. Они отвалились в стороны под собственной тяжестью, показав отвратительную картину опаленных паучьих внутренностей, и в воздухе повисло нестерпимое зловоние.

– Что, мешки с дерьмом, вы досыта нажрались? – торжествующе захохотал Биллдо, окидывая взглядом неподвижно лежащие окровавленные туши, покрытые туманной дымкой. – Посмотрим, каково теперь вам понравится на поганой помойке!

Радость в этот момент опьянила даже Найла.

Краем сознания он понимал, что всех этих убийств можно было избежать, но ужасное воспоминание о груде человеческих черепов, сложенных в катакомбах, подстегивала его ярость и оправдывала пролитую паучью кровь.

Каземат наполнился ликующими криками. Можно было подумать со стороны, что здесь только что была одержана самая важная победа в истории человечества…

Гастурт и Марбус, нетерпеливо, но почтительно спросив разрешения своего наставника, вскрыли металлические футляры и завладели парой «жнецов», рассматривая их с блестящими глазами. Несмотря на физическую мощь и хорошую подготовку, они еще были очень молоды, и Найл замечал, что в некоторые моменты эти парни удивительно напоминали детей.

Да и сам суровый Джелло мало чем отставал от своих воспитанников.

На его лице заиграла едва заметная улыбка, когда он принял боевое положение и приложил разрядник к бедру, как полагается настоящему воину.

– Старый медведь, как тебе это нравится? – с напускной грубостью обратился к нему Биллдо, потрясая в воздухе своим расщепителем.

– Неплохо, – со скупой улыбкой отозвался сдержанный на проявления чувств Джелло. – А тебе?

– Чувствую себя превосходно! Я точно помолодел сразу на несколько лет! Точно женился на молодой!– Лет десять сбросил? Не меньше? – проницательно хмыкнул начальник охраны. Ты ведь именно столько лет не держал «жнец» в руках?

– Ты угадал, как всегда… – коротко хохотнул Доггинз. – Кому завидую, так это твоим бравым медвежатам, они только знакомятся с этой чудесной штукой, первый раз дотронулись до легенды рукой! У них еще все впереди!

Заметив, что Гастурт и Марбус слишком оживленно начали орудовать со своими разрядниками, Джелло грозно прикрикнул:

– Эй, вы, розовощекие обезьяны, поосторожней с оружием! Вы можете в момент отрезать друг другу свои безмозглые головы! Пока не сдвигать рычажок ограничителя. Держать его только на «нуле».

– И ни в коем случае не наводить «жнец» на человека, – в тон ему приказал Биллдо и добавил совсем тихонько, так что слышали только старшие: – Если, понятное дело, вам не хочется этого человека поскорее разрезать на мелкие ломтики…

Во всеобщем веселье не принимали участие только Найл с Симеоном.

Они стояли в стороне и наблюдали, как с оживленным хохотом остальные осваивают разрядники.

Хотя цель была достигнута и «жнецы» снова оказались у горожан, на душе у Найла было тревожно.

Неспокойное чувство тяготило его, и он понимал, что хмельная вспышка временной эйфории очень скоро сменится ощущением массы навалившихся проблем.

Оружием они завладели, но все пошло под откос. Все разваливалось, и в отдельные мгновения казалось, что весь мир рушится…

– Как ты думаешь, теперь не миновать войны? – спросил Симеон. Мы уже убили трех смертоносцев, а пауки этого не прощают… Смертоносец-Повелитель вряд ли сможет забыть об этом. Будет война?

– Все даже гораздо хуже, чем ты предполагаешь… Жестокая война уже идет, а мы проморгали ее начало! – со вздохом отозвался Найл. – Мы давно несем потери, а только сейчас стали их замечать… Кто похитил семьи Флода, Имро и Шиллиха? Кто собрал черепа в подвале? Сколько человек там окончило свою жизнь? Можешь ли ты сказать?

– Да, восьмилапые начали первыми, – кивнул седой головой доктор. Смертоносец-Повелитель даже взял тебя в заложники и если бы не твой друг Хуссу… Даже не знаю, как бы мы отбили тебя без «жнецов». Даже до разрядников мы бы без тебя не добрались, завязли бы в сплошной паутине и вляпались навеки!

– Дело еще хуже, чем ты думаешь. Я до сих пор не знаю, кто убил двоих паучих и похитил детенышей? Ты не задумывался об этом?

– Нет, пока еще даже не думал, – откровенно признался Симеон. Все это время мы думали только о тебе. Кто же мог прикончить их?

– Этот вопрос меня самого ставит в тупик! Ума не приложу… Вряд ли кто-то из горожан смог бы провернуть такое… Кто это сделал? Ты знаешь?

– Даже не знаю, что ответить…

Озадаченный Симеон даже почесал в голове, с трудом нащупав пальцем макушку, скрытую за копной седых волос.

– Да, об этом я еще не успел подумать, – растерянно повторил он. Сначала появился этот хромоногий Имро Сапожник, потом тебя заарканили во Дворце Смертоносца-Повелителя, после этого пропал со всей семьей Шиллих… Об убийствах смертоносцев я даже не размышлял… Да и к чему это мне?

– Договор нарушен! – резко констатировал Найл. – Но мы не знаем, кто первым пренебрег Соглашениями! Смертоносцы считают, что это сделали люди. Мы уверены в обратном. Убийцы не пойманы, и кто поручится, что завтра не повторится то же самое?

– Никто… – согласился доктор, задумчиво поглаживая ладонью бороду.

Внезапно в этот момент паутина, видневшаяся на стенах каземата и под потолком, ощутимо пришла в движение. Добрая дюжина толстых жгутов задрожала и начала вибрировать, качаясь из стороны в сторону.

В несколько прыжков бдительный Найл преодолел расстояние, отделяющее его от футляров, схватил один и крикнул своим спутникам:

– Внимание! Тревога! Скоро здесь будут смертоносцы!

Все засуетились, настороженно озираясь вокруг, а он скомандовал:

– Мы должны встать вместе! Сомкнуться кольцом, спина к спине! Взять «жнецы» наизготовку, снять с предохранителей! Уровень интенсивности «двойка»! Но приказываю: без моей команды не стрелять!