Муж, которого я забыла

1. Она

Приветствую всех на страницах своей новой истории!

Аннотация.

В этот особенный день, когда мы с женихом собрались отобедать в ресторане и подать заявление в ЗАГС, перед нашим столиком возник незнакомец, утверждающий, что он мой... муж и прошёл почти год, как я ношу чужую, незнакомую фамилию. В квартире, из которой я вышла около трёх часов назад, с августа прошлого года живут другие люди. А все мои вещи неожиданным образом очутились в незнакомом, но очень уютном семейном гнёздышке, обставленном нашими совместными фото. Только вот ничего этого я не помню. Есть, от чего сойти с ума! Или я уже..? А незнакомец смотрит на меня с любовью в глазах и целует так, что дыхание перехватывает, а сердце ускоряет ритм... Могут ли тело и душа помнить этого мужчину? Мужа, которого я забыла?

В тексте есть:    

- Одна загадочная история;

- Одна своенравная героиня;

- Один обаятельный герой;

- Тайны, покрытые мраком;

- Эмоции и чувства;

- Флирт, провокация, романтика;

- Забавные и пикантные ситуации;

- Постельные сцены (18+);

- Непременный ХЭ!

В тексте нет:

- Насилия и принуждения по отношению героя к героине;

- Издевательств, грубости по отношению героя к героине;

- Измен по отношению героев друг к другу.

Внимание! Могут встречаться нецензурные или грубые выражения.

И все Вы знаете о существовании волшебных кнопок: добавить в библиотеку, оценить книгу, оставить комментарий, отслеживать автора – это очень приятные мелочи для начинающего писателя :) Буду рада, если Вы воспользуетесь ими ♥ 

Так же приглашаю и в другие мои истории ♥

С любовью и уважением к Вам,

Автор.

1. Она

На короткое мгновение тёмный силуэт на периферии зрения загораживает свет от окна, и я невольно поднимаю взгляд. Передо мной незнакомец. Он смотрит исключительно на меня, начисто игнорируя сидящего рядом мужчину.  

- Луковка, ты не можешь подать заявление, - заявляет он как ни в чём не бывало и усаживается напротив. - Потому что ты уже замужем. За мной.

Я едва ли не давлюсь отпитым молочным коктейлем, делаю огромные глаза и бросаю смущённый взгляд на Олега.

- Что за..? Ты кто такой? - Моментально реагирует тот.

- Денис, - представляется незнакомец. - Я – муж.

Тёплый ветер врывается в помещение через воздушные занавески, пропуская яркие лучи солнечного света. На стене, на столе, на моём лице и на моих руках весело пляшут смазанные зайчики. Они отскакивают от хрустальных бокалов и начищенных до блеска столовых приборов и никак не способствуют концентрации внимания, отвлекая меня от сути разговора.

Я обхватываю губами соломинку и шумно отпиваю молочный коктейль, вызывая одновременно противоречивые эмоции на лицах моих собеседников.

Первый – мой будущий муж, Олег Шувалов, морщится от досады, второй – абсолютный незнакомец, которого я вижу впервые в жизни, усмехается и снова повторяет ту же глупость, что и несколькими минутами ранее:

- Луковка, ты не можешь подать заявление, потому что ты уже замужем. За мной.

И я снова готова рассмеяться от нелепости этой фразы.

Но он смотрит на меня так внимательно, что я призадумываюсь. Могла ли я выйти замуж и забыть об этом? Да чёрт его знает! Но я бы не забыла этого красавчика со смеющимися голубыми глазами. Ни за что! Предположим, у меня амнезия. Была. Временная. Но забыть такие невероятные глаза? Нереально!

- Мужчина, я вам ещё раз говорю, вы ошиблись, - от досады я закатываю глаза и снова торопливо втягиваю в себя остужающую жидкость.

- Лукерья, - шипит Олег. - Что это за цирк?

Я бы и ответила, да мне нечего. Но незнакомец жестом фокусника выкладывает передо мной свидетельство о заключении брака и свой паспорт, и там говорится, что...

«Акманов Денис Сергеевич, гражданин России, 13 августа 1988 г.р., и Голавлёва Лукерья Лукьяновна, гражданка России, 28 февраля 2000 г.р, заключили брак пятнадцатого июня две тысячи девятнадцатого года, о чём 2019 года июня месяца 15 числа составлена запись акта о заключении брака за номером 1666. После заключения брака присвоены фамилии: мужу – Акманов, жене – Акманова. Место государственной регистрации Отдел №2 ЗАГС ГУ ЗАГС по г. Москве». Дата. Подпись. Номер. Печать.

1.1

Торопливо нащупываю в крошечной сумочке свою бордовую книжку и открываю четырнадцатую страничку. Судорожно вдыхаю тёплый воздух и давлюсь им.

Потому что вижу в своём паспорте точно такую же печать, которой, я готова голову дать на отсечение, ещё вчера утром здесь не было. Перелистываю на самое начало, где меня ждёт очередной удар: в моём паспорте с той же самой фотографией теперь красуется совершенно незнакомая фамилия – Акманова!

- Вот дерьмо! - Вырывается у меня, и Олег грубовато выхватывает у меня из рук книжицу.  

- И как ты мне это объяснишь? - Свирепеет он и хватает меня за руку.

На глазах моментально выступают слёзы, потому что острые камушки моего браслета врезаются в нежную кожу запястья, царапая и травмируя её.

- Синяки останутся, я с тебя живьём шкуру спущу, - тихо говорит незнакомец, по совместительству – мой муж. Если верить документам.

Он спокоен, как удав. Безразлично смотрит на разыгрывающуюся перед ним сцену разборок между мной и моим женихом и ухом не ведёт. По крайней мере, мне так кажется. Если бы не явное предупреждение в его голосе. На которое моментально реагирует Олег и отпускает меня.

- Позвони, когда разберёшься с бардаком в своей жизни, - говорит Мужчина, Который Обещал Поддерживать Меня В Любой Ситуации, и просто оставляет наедине с незнакомцем, ретировавшись.

Назло ему (и ухмыляющемуся типу напротив) булькаю трубочкой в подтаявшую молочную жижу так шумно, как только выходит. Люди с соседних столиков возмущённо поглядывают в мою сторону, но тут же поспешно отворачиваются и тупят взор. А всё из-за того, что мой красавец-муж-незнакомец одним взглядом отбривает любой намёк на недовольство.

- Готовы расплатиться или предложить вам что-нибудь ещё? - Вырастает из ниоткуда официант.

- Луковка, ты желаешь продолжить пир? - С довольной улыбочкой спрашивает у меня псевдомуж.

- Нет, спасибо, милый, - улыбаюсь я в ответ. - Я готова расплатиться.

В моей голове моментально рождается гениальная мысль – на карте, на моей карте-то указана фамилия! Моя! А не этого типа!

Он скептически смотрит на меня, пока я выуживаю банковскую карту, изгибает бровь изящной дугой, когда я вдумчиво вчитываюсь в транслит на латинице, понимающе смотрит, когда я поднимаю смущённый взгляд.

- Всё в порядке? - Спрашивает официант, беспокоясь, видимо, о том, в силах ли я оплатить заказ.

Я и сама не знаю. В порядке ли? Потому что на моей карте, которую я юзаю по тысяче раз на дню, теперь тоже стоит фамилия незнакомца. Прямо после моего имени.

2.

В глубокой прострации я прикладываю карту к терминалу и ввожу пинкод. Свой пинкод, который вводила в течение последнего года, с тех самых пор, как получила в банке свою новую карту!

- Ты готова, Луковка? - Спрашивает у меня псевдомуж, глядя с опасением.

- К чему? - Удивляюсь я.

- Ехать домой.

- Ко мне домой? - На всякий случай спрашиваю я, и он тяжело вздыхает.

- Напомни адрес, - просит он, и я моментально воспроизвожу его вслух.

Мужчина бережно берёт меня за руку и выводит из ресторана. Подводит меня к незнакомому внедорожнику, помогает забраться на пассажирское сидение, мягко обхватив меня за талию. Он даже сам застёгивает ремень безопасности, расправляя его на моём теле так, словно делал это тысячу раз.

Позабывшись, незнакомец тянется ко мне губами, но я отворачиваюсь, и он с досадой ударяет по передней панели.

- Луковка, - тянет он. - Я понимаю, что ты обиделась, но это уже перебор.

- Что – это? - Непонимающе бросаю ему.

- Всё это, - смотрю, как он обводит руками воздух между нами. - Меня не было всего два с половиной месяца. Я уехал не куда-то, а в грёбанную командировку, Луковка! Я понимаю, что ты чувствовала себя потерянной, покинутой... но! Скажи, ты действительно собралась замуж за того напыщенного индюка?

Он смотрит на меня с горечью, берёт меня за руку и нежно гладит кончиками пальцев мою кожу. От его прикосновений меня кидает в жар.

- Пожалуйста, Луковка, - он пытливо заглядывает мне в глаза. - Успокой меня. Скажи, что ты не спала с ним! - Он усиливает хватку на моей руке, но внезапно совсем отпускает её. - Хотя нет, Лукерья, я не хочу этого знать.

Он захлопывает дверцу и шустро огибает автомобиль, усаживаясь за рулём. Он игнорирует меня всю дорогу до моего дома, а я даже не знаю, что сказать.

В моей голове так много мыслей, но ни одна не подходит к этой нестандартной ситуации. Я думаю, в частности, о том, убрано ли у меня, есть ли что-то в холодильнике, чтобы угостить этого странного гостя, не лежит ли на самом видном месте несвежий комплект белья, который я собиралась бросить в корзину для стирки, да так и забыла, кажется, на диване в гостиной. Или на пуфике в спальне? Чёрт! Куда же я его бросила?

Мой «муж» молча помогает мне выйти из машины и следует за мной до подъезда. Вот только там меня ждёт сюрприз – магнитный ключ не подходит к домофону. Незнакомец стоит рядом, уперев руки в бока, и просто ждёт, когда я прекращу бесполезные попытки.

Я готова зарычать от досады! Что тут вообще происходит? Я вышла из этого подъезда около трёх часов назад, села в такси и поехала на встречу с Олегом. Мы собирались пообедать и заехать в ЗАГС, чтобы подать заявление.

2.1

Внезапно дверь открывается. Из моего подъезда выходит мой сосед по лестничной клетке – Михаил Александрович, милейший человек. Он смотрит на меня и на моего спутника, расплывается в улыбке и говорит то, что заставляет меня крепко задуматься.

- Лукерья Лукьяновна! Денис Сергеевич! Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами?

- Так это... - Нерешительно говорю ему, - я домой приехала.

«Муж» обхватывает мои плечи и мягко смеётся.

- Михаил Александрович, здравствуйте. - Говорит он. - Лукерья забыла про небольшой тайник в квартире, только вспомнила. Там старые семейные альбомы...

- Ну конечно! - С сомнением бросает сосед. - Такая память!

Он смущённо кашляет и торопливо уходит, забыв попрощаться. А я врываюсь в подъезд, не заботясь, успевает ли за мной незнакомец.

Он, конечно, поспевает. Заходит за мной в лифт и смотрит таким взглядом, словно сейчас расплачется. Чёрт. Мне не нравится его взгляд. Как не нравится то, что происходит. Ничего не понимаю. Ни-че-го!

Выйдя на нужном этаже, сразу подхожу к квартире, отмечая, что обивка на двери другого оттенка. Пытаюсь вставить ключ, но он не лезет.

- Луковка, я прошу тебя... - Напряжённо говорит мне незнакомец.

Что он там просит, досказать не успевает, поскольку дверь распахивается. За ней – женщина в цветастом халате с ребёнком на руках.

- Здравствуйте! А я уж испугалась, - смеётся она. - Кто там к нам ломится?! А это вы!

Она отходит в сторону, впуская нас в квартиру. В мою квартиру, откуда я вышла около трёх часов назад и которую я абсолютно не узнаю сейчас.

Бесцеремонно прохожусь по комнатам прямо в обуви, внимательно осматриваясь. Трогаю руками другие обои, открываю чужие шкафы, чтобы увидеть на полках чужие вещи. На подоконниках стоят бесконечные горшки с цветами, в коридоре висят рамки с чужими семейными снимками. В спальне вместо моей уютной кровати с дорогущим ортопедическим матрасом и горой подушек стоит собранный диван и рядом – детская кроватка.

Голова идёт кругом, и я цепляюсь за чужой стол, усыпанный игрушками и детскими рисунками. Глаза застилают слёзы, потому что я вообще не понимаю, что происходит.

- Луковка, - мягко шепчет незнакомец и прижимается ко мне со спины. - Всё хорошо. Поехали домой.

- Давно вы здесь живёте? - Спрашиваю я у женщины.

Она удивлённо смотрит на меня, а потом переводит взгляд на незнакомца.

- Денис Сергеевич?

- Жена немного приболела, - говорит он. - Всё в порядке, скажите ей, пожалуйста.

- Мы с мужем купили эту квартиру в августе прошлого года. - Отвечает мне женщина. - Вы продали нам её.

Я смотрю на неё, но перед глазами всё плывёт, и я теряю сознание, в самый последний момент успев бросить взгляд на сочувствующее лицо незнакомца.

3.

Я не хочу открывать глаза, потому что мне страшно. Впервые с жизни я не чувствую себя... собой. Словно я сошла с ума и сама этого не заметила. 

Я лежу до тех пор, пока мочевой пузырь не начинает болеть, призывая меня справить естественную нужду. Открываю глаза и сразу же натыкаюсь на лицо незнакомца. Он... спит рядом со мной. В незнакомой комнате с незнакомыми запахами. А на мне... моя ночная сорочка. Вспыхиваю от мысли, что этот мужчина раздевал меня... Хотя... если он мой муж, то это нормально? Правда ведь? И то, что я не помню ни его, ни того, что я замужем уже почти год, это не оправдание?

Я блуждаю по большому дому, нахожу уборную. Задумчиво смотрю на свою зубную щётку, что стоит в паре с другой в одном стаканчике. Чищу зубы пастой, которую покупаю, сколько себя помню, и мажусь кремом, который вскрыла несколько дней назад. Вот на упаковке стоит дата, которую я проставила красным фломастером, который обнаруживается на полке рядом с маникюрным набором. Который лежал на прикроватной тумбочке в моей старой комнате ещё вчера. В той самой квартире, в которой с августа прошлого года живёт другая семья.

Чувствую лёгкое головокружение и торопливо выхожу из ванной. Не хватает ещё упасть и разбить голову!

Нахожу кухню, с удивлением обнаруживаю на стене, рядом с часами, рамку с совместной фотографией меня и незнакомца и открываю холодильник, набитый продуктами. Моими любимыми, которые я всегда покупаю.

Беру упаковку копчёного лосося, жарю яичницу, в последний момент разбивая дополнительно два яйца. Варю кофе. На двоих. Чёрт знает, что здесь происходит, но я разберусь с этим чуть позже. Возможно, когда поем и выпью кофе. Возможно, когда хорошенько осмотрюсь здесь.

Сзади раздаются шаги, и я оборачиваюсь на этот звук. Моментально зажмуриваюсь при виде незнакомца в одних трусах. Его потрясающее мускулистое тело потягивается в дверном проёме, и мужчина подходит ко мне, мягко целуя в макушку.

- Доброе утро, Луковка! Чем так вкусно пахнет?

- Я приготовила завтрак, - рассеяно отвечаю ему. - Послушайте, вас же Денис зовут?

Он застывает.

- Ты решила продолжить вчерашний день? - Он на мгновение прикрывает глаза. - Да, меня зовут Денис. А тебя – Лукерья. Мы поженились 15 июня прошлого года.

- Аааа, - разочарованно стону в ответ. - Послушайте, вчера я увидела вас впервые в своей жизни. Я не знаю, зачем вам всё это нужно, но... Пожалуйста, давайте вы просто скажете мне прямо, и мы это решим!

Он качает головой и резко уходит из кухни. А потом возвращается и кидает на стол фотокнигу. Долбанную свадебную фотокнигу с нашими фотографиями!

Я задумчиво листаю страницу за страницей, разглядываю наши счастливые лица, фотографии своих друзей и близких, фотографии незнакомцев. На одной фотографии этот «муж» держит меня в своих объятиях, нежно заглядывая в моё лицо. Мои глаза сияют от счастья, полные любви. Я осматриваю свадебное платье – именно о таком я всегда и мечтала. Переворачиваю страницу. На последнем фото, снятом из-за его спины, виден только мой взгляд. Мои глаза кричат о любви. О такой любви, от которой сносит крышу. От которой хочется кричать.

3.1

- Знаешь, Луковка, - мягко говорит он где-то за моей спиной, - сейчас я отдал бы всё на свете, чтобы ты снова так посмотрела на меня. Что с тобой случилось, маленькая? 

Я отрываю взгляд от фотографии и поворачиваюсь к нему. На его лице выражение скорби. Внезапные слёзы застилают мой взор.

- Денис, - шепчу я незнакомцу, - я ничего не помню.

В несколько размашистых шагов он приближается ко мне и наклоняется. А потом мягко целует меня. Первые секунды я не поддаюсь на внезапную ласку, но потом я раскрываю губы, и он углубляет поцелуй.

Я не чувствую ничего.

Мучительно.

Отчаянно.

Словно пытка.

Незнакомец захватывает мой язык и скручивает его в узелок.

Внутри меня вспыхивает небольшая искра, но тут же гаснет под гнётом сомнений, и я отстраняюсь от него.

- Извини, - шепчу я. Упрямые слёзы льются ручьями. - Я не...

- Луковка, я люблю тебя, - перебивает он. - Что бы не случилось, знай, что я рядом, и ничто, слышишь? Ничто этого не изменит.

Я ничего не отвечаю, и он просто выкладывает яичницу на тарелки, наливает кофе по чашкам и садится рядом. Я стараюсь не глазеть на него, правда. Но не могу отвести взгляда от его лица. А ещё меня очень привлекает тату на внутренней поверхности его руки, и наконец я могу её как следует рассмотреть. Там... две луковицы. Одна – целиком, вторая – в разрезе. Перед ними лежат два луковых колечка, образуя символ бесконечности. И там же мелким и строгим шрифтом выбита дата – 15.06.2019.

Во рту пересыхает. Хочется побольнее ущипнуть себя, чтобы проснуться. Эта татуировка кажется мне такой интимной, очень личной. Незнакомец перехватывает мой взгляд и проводит пальцами по рисунку. В его глазах столько нежности, любви и гордости, что мне трудно дышать.

Он улыбается, спохватившись, и достаёт из холодильника баночку с моими витаминами, наливает стакан воды и ставит передо мной.

- День нужно начинать с полезной привычки, - назидательно говорит мне мою же любимую фразу и отпивает кофе. - Мой любимый, спасибо, Луковка!

Мне кусок в горло не лезет, но я старательно ем маленькими кусочками. Перед глазами лежит фотоальбом с нашими свадебными снимками, только вот... свадьбу я совсем не помню. Как не помню своего мужа. Свадебного платья. Гостей. Первого танца. Росписи. Свидетельства. Своей новой фамилии. Продажи квартиры. Этого дома.

Меня тошнит, и я бегу в уборную. Сижу на коленях перед унитазом и рыдаю. А незнакомец неслышно подходит, садится сзади и обнимает меня, притягивая к своей груди.

- Всё хорошо, Луковка. Мы справимся со всем, маленькая, - баюкает он меня, пока я плачу.

Внезапно я холодею.

- Я, случайно, не беременна? - Ну а вдруг?

- Насколько мне известно, нет, - сухо отвечает он.

Я чувствую, как твердеет его тело рядом с моим.

- Я не спала с Олегом, - признаюсь я. - Насколько мне известно. Хотя... если уж я тебя не помню...

- Т-с-с, малышка, всё хорошо. - Он быстро целует мой висок и сильнее стискивает в своих руках.

- Как мы познакомились?

Я изворачиваюсь в его руках и смотрю прямо в потемневшие глаза.

3. Визуал

Доброго времени суток!

Решила показать героев :)

Татуировка Дениса

Не совсем, конечно, но максимально близко :)

А вот и фото, которое висит на стене, рядом с часами:

Как правило, я помещаю на обложку именно тех героев, которых вижу в процессе написания. Поэтому это моя самая первая арт-визуализация в книге. Немного боязно, даже страшнее, чем впервые публиковать написанное))

Ещё заметила, что сайт увы и ах очень сильно искажает качество обложки, пока я постигаю азы и учусь всё грамотно оформлять и настраивать, ещё пара картинок :)

И, возможно, что качество картинок со сторонних ресурсов тоже исказит, но я правда старалась. Однажды я со всем разберусь :D А пока – до новых встреч! ♥ Следующая глава  уже сегодня.

Обратная связь приветствуется)

С огромной любовью и уважением к Вам, 

Автор.

4.

Он не торопится отвечать. Отстраняет меня от себя, встаёт и подхватывает, словно пушинку, на руки. Отрывает прямо с пола и несёт в постель.

Мы лежим рядом. Смотрим друг другу в глаза. Незнакомец проводит пальцами по моему лицу и тяжело вздыхает.  

- В тот день внезапно пошёл дождь. Октябрь две тысячи восемнадцатого года выдался тёплым. Но именно в тот день, одиннадцатого числа, пошёл проливной дождь. - Он смотрит на меня с нежностью. - Я стоял под навесом у французской пекарни, решив переждать, пока ливень немного не успокоится. А ты бежала со стороны Старого Арбата, прикрывая голову своей сумкой. Неожиданно замок расстегнулся...

- И всё содержимое рассыпалось по тротуару, - вспоминаю я. - Затормозила. Встала, как вкопанная, рассматривая косметику и всякую мелочь, что тонула в потоках воды...

- Я посмотрел на твоё растерянное лицо и подумал: эта девушка будет моей женой. - Усмехается он. - А потом я помог собрать всё с асфальта и протянул тебе.

- А я сказала, что...

- Это бесполезно. - Мягко улыбается он. - Косметика испорчена безвозвратно.

- Ты не взял мой номер? - Спрашиваю у него.

- Нет, - кивает он. - Я подсмотрел в твой студенческий билет. И приехал ровно через неделю.

- Не помню, - с сожалением признаю я.

- Я помню. - Возражает он. - Я всё помню.

Я краснею от мысли, что могла забыть такую значимую часть своей жизни. Получается... он стал моим первым мужчиной? Разве это возможно забыть?

- Луковка, я не знаю, что с тобой случилось, пока меня не было, но я обещаю тебе, что однажды ты всё вспомнишь. - Он переплетает наши пальцы. - А пока... Я сделаю всё возможное, чтобы ты снова влюбилась в меня и посмотрела так же, как на том фото.

В действительности это так странно – лежать рядом с абсолютно чужим и незнакомым человеком противоположного пола в одной кровати, когда он еле сдерживает себя от желания постоянно тебя касаться, целовать, а ты не испытываешь к нему абсолютно никаких чувств.

Я вижу в его глазах обеспокоенность, страх, что он пытается маскировать, но, глядя на него, мне и самой становится страшно до жути. Что со мной произошло? Почему я забыла продолжительный временной отрезок своей весьма короткой жизни?

И я думаю, вдруг я тяжело больна? Вдруг у меня шизофрения, раздвоение личности, биполярность или что-то вроде того? Не опасно ли, в таком случае, незнакомцу находиться рядом со мной? Вдруг, я буйная?

- Ты должен показать меня врачу, - не верю, что на самом деле говорю это. - Понимаешь? Психиатру. Что если я зарежу тебя ночью?

- Луковка, нет, - он сжимает губы, - даже не думай. С тобой всё в порядке, просто...

Он задумывается, подбирая слова. Да только нет никаких объяснений!

- Денис, мне страшно, - признаюсь я. - Я ничего не помню. Вчера утром я вышла из квартиры, в которой живут другие люди, там было всё иначе, там были мои вещи. Вчера я собиралась замуж за любимого человека...

- Расскажи мне о нём, - ревностно просит незнакомец. - Раньше у тебя никогда не было от меня секретов... И ты любила меня. Я хочу понять, неужели этого всего не осталось? Неужели полтора года нашего счастья просто исчезли без следа?

4.1

- В том-то и дело, что я, как бы тебе сказать, - я с досадой прикусываю губу, - я помню всё, честно. Я помню вчера, неделю назад, месяц, два, полгода... Любой день. Просто в моих воспоминаниях всё... иначе.  

- Иначе? - Выдыхает он мне в лицо.

- Да, я помню всё. Просто я не помню тебя.

Он внимательно смотрит в мои глаза, наверно, ожидая, что я рассмеюсь, и всё окажется дурацкой шуткой. Но мне не смешно. Незнакомец протяжно выдыхает.

- Однажды, в одну из суббот, мы гуляли по Пушкинской набережной. С неба начали сыпаться пушистые снежинки. Они цеплялись за твои ресницы, и ты постоянно трогала своё лицо, переживая, что тушь растечётся по щекам. Твои пальцы, совсем красные от холода, дрожали, и я не выдержал. Взял твои ладони в свои руки и дышал на них, пытаясь согреть. Ты сказала, что никто никогда не согревал тебя своим дыханием. Я посмотрел на твои заснеженные ресницы, в твои удивлённые глаза, понимая, что влюбляюсь в тебя каждую секунду всё сильнее, и поцеловал. Я больше не мог терпеть. Не было сил. Всё, чего я хотел, это целовать твои сладкие губы. Неуверенно и робко, но ты всё-таки откликнулась на поцелуй. Мы стояли посреди дорожки, под первым снегом, мешая прохожим. Это был наш первый поцелуй, Луковка.

Я не помню. Слушая его страстный шёпот, я всеми силами пытаюсь сдержать рвущие меня на части эмоции. Я так хочу вспомнить, потому что я вижу его чувства. Он любит меня. Так чертовски сильно. А я... не чувствую ничего.

Он стирает мои слёзы, мрачнея всё сильнее. Я не хочу разбивать его сердце. Не хочу.

- А потом мы пошли к выходу из парка, и я купил тебе пушистые белые варежки из ангорки. Мелкий пушок постоянно летел во все стороны, лез в лицо, но ты упрямо ходила в них почти всю зиму. - Он мягко смеётся, а я рыдаю ещё сильнее, - Кажется, мы оба выдохнули, когда ты потеряла одну из них на горнолыжке.

Всё было. И варежки дурацкие. И пух, который щекотал нос и раздражал глаза. И горнолыжный комплекс, где я посеяла одну из них. Только его там не было.

- Ты так расстроилась, а я всё никак не мог взять в толк, не мог понять, почему. И тогда ты сказала мне, что так ты снова оказывалась в том счастливом моменте, когда я впервые поцеловал тебя, потому что ты никогда не хотела бы забывать этот день и этот момент...

Я рыдаю, не сдерживаясь. Давлюсь всхлипами и тону в слезах. А он, разбередивший мою душу незнакомец, притягивает меня к себе, покрывает поцелуями мою макушку. Держит меня, как самое драгоценное, хрупкое и ранимое.

А когда я успокаиваюсь, он приносит мне травяной чай с куском ягодного пирога, который я пекла позавчера на своей кухне в той самой квартире, где теперь живут другие люди, и садится рядом.

- Луковка, расскажи мне, - просит он. - Пожалуйста, если моя любимая жена не помнит мои, наши самые счастливые моменты, то я хочу знать, что и где пошло не так. И за что она полюбила другого мужчину.

5.

Я цепляю вилочкой кусок пирога, отправляю в рот и задумываюсь, пока жую. Незнакомец подхватывает у меня с тарелки вилку и тоже ест мой пирог. Усмехается в ответ на мой возмущённый взгляд.

- Прости, маленькая, никак не укладывается в голове, что ты теперь меня считаешь чужим мужиком. А я соскучился по тебе, по твоей готовке, сил нет!

- Когда ты уехал в командировку? - Спрашиваю с любопытством. - И куда?

- Четырнадцатого марта я улетел в Надым, устроился в квартире, созвонился с тобой. Ты была расстроена нашим расставанием, но понимала, что это временная мера. Мне нужно было настроить работу в местном офисе нашей новой дочки. Работал круглыми сутками, лишь бы поскорее вернуться к тебе. Да, я не был хорошим мужем, забывал тебе звонить, но я всеми силами сокращал срок своей командировки, Луковка.

- Ты всё закончил?

- Не стоит думать об этом, - тихо кидает он.

- И всё же?

- Когда мне написала Дашка Вышкова, что ты собралась подавать заявление, я бросил все дела и вылетел первым рейсом. Гори оно всё огнём, если тебя не будет рядом!

- Мне жаль, - шепчу я незнакомцу, удивляясь на его слова.

Дашка – моя лучшая подруга и однокурсница. И она, кажется, в курсе, что я замужем за этим мужчиной. Интересно! Я думала, что её фраза: «Луковка, ты, вероятно, сошла с ума! Ты не можешь выйти за этого Шувалова!» – относилась к поспешности принятого решения, но, получается, я ошиблась. Подруга имела в виду, что я замужем. Уже. И она поторопилась связаться с Денисом, чтобы я не набедокурила ещё больше.

- Нет, это мне жаль, что я оставил тебя на такой длительный срок. Они бы справились и без меня, но... Я слишком заигрался, хотел держать всё под личным контролем. Дурак! Если бы я только знал, к чему это приведёт... Обещаю, я больше никогда не поставлю работу на первое место. Только ты, маленькая. Всегда.

Мне жаль этого потерянного мужчину. Его грустный взгляд ранит меня. Его руки ни на секунду не успокаиваются, постоянно ищут контакта со мной. Я понимаю, как ему непросто. Пожалуй, даже хуже, чем мне.

Для меня он – незнакомец. Я ничего не чувствую к нему. Для него я – любимая женщина, которая внезапно стала чужой. Точнее, всё той же, но больше не доступной.

Смахивает на дурацкий анекдот, в котором муж неожиданно возвращается из командировки и застаёт жену на полпути в ЗАГС с другим мужчиной.

Только это не анекдот, а моя жизнь. И его жизнь. И каким бы он ни казался мне чужим и незнакомым, я не хочу быть причиной его грусти.

- Я помню, как попала под дождь. Помню, что ждала подругу, Дашку, в кафе. Она зависла с парнем и прогуляла пары. Мы договорились встретиться в нашем любимом кафе на Арбате, но она позвонила, что не придёт. Парень запер её, не хотел будить. - Я пью остывший чай, вспоминая тот день. - Всю неделю было так тепло, так солнечно! И надо же такому было случиться, что именно в тот день хлынул дождь! Я пустилась бежать. Накрыла голову сумкой. Она расстегнулась. Кто-то помог мне поднять содержимое. Он шутил, а я даже не вслушивалась в его слова. И даже не потрудилась запомнить. Всё, о чём я думала, было сожаление о том, что относительно новая и дорогая косметика безнадёжно испорчена.

Он усмехается, и я, не выдержав, впервые улыбаюсь ему. По-настоящему. Открыто и без зажимок. В его глазах столько счастья, что я готова просто вот так сидеть и улыбаться. Весь остаток дня. А, возможно, и всю жизнь.

5.1

- Я продолжала учиться, общаться с друзьями, и в моей жизни не случалось ничего примечательного. Моя жизнь была самой обычной. Я даже ни с кем не встречалась. Пока шестнадцатого марта не встретила Олега. Он был настойчив, и я согласилась пойти с ним на свидание. 

- Как вы познакомились? - В голосе незнакомца прорезаются стальные нотки.

- Глупость такая, честное слово, - кажется, я даже краснею! - Я собиралась переходить дорогу и подошла слишком близко к краю тротуара. Он окатил меня ледяной водой с головы до ног. Моментально остановился, раскланялся в извинениях, отвёз до дома, оплатил химчистку.

- Ты приглашала его домой? - Со странным выражением лица спрашивает мой муж.

- Блин, нет, конечно, я не приводила его сюда, - я обвожу взглядом спальню. - Он подвозил меня до моего дома... - Я запинаюсь. - Ну того, где мы были вчера.

Внезапно я замираю. Странно, почему почти за два с половиной месяца нашего бурного романа я ни разу не приглашала Олега в свою квартиру? Всегда прощалась у подъезда и дожидалась, пока он уедет, а потом... Я шла к себе домой. Верно?

- Ты можешь быть спокоен, я блюла целомудрие, - внезапно я начинаю хихикать, как школьница, и он прячет свою улыбку, чтобы не смущать меня. Я благодарна ему. Не могу вот так просто начать обсуждать нашу интимную жизнь. - В моей версии вселенной я всё ещё... кхм... ну ты понимаешь... Олег проявлял интерес, но я ему сразу честно сказала, что не планирую делать этого до свадьбы. Пусть это ужасно несовременно, но...

- Достаточно искренне, - заканчивает Денис, сияя, словно тульский самовар. - Принадлежать кому-то всецело, любить и быть любимой. Когда ты мне это сказала, я безоговорочно капитулировал. Тогда я понял, что это будет настоящим. Раз и навсегда. Ты и я.

Я прикусываю язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад. В его версии вселенной мы поженились спустя восемь месяцев. В своей версии – я собиралась выскочить замуж через три. Может, я просто заскучала в девках со своими принципами?

- Наш роман был стремительным, но поверхностным. - С сожалением признаю я. - Скорее всего, именно из-за моих принципов. Если бы я переспала с ним сразу, как он этого и хотел, ничего бы этого не было.

Денис меняется в лице.

- Я никогда прежде так сильно не любил твои принципы, Луковка, как сегодня. Никогда! - Он с силой сжимает руки в массивные кулаки. - Если бы не они, клянусь Богом, я бил бы этого щенка, пока он не захлебнулся бы в собственной крови. У меня крышу срывает от одной мысли, что ты... лежала бы под ним... стонала бы от его рук... его губ... Да ни в жизнь!

Некстати мне вспоминаются поцелуи моего... бывшего будущего мужа. Не только на губах. Вспоминается, как я смущённо терпела постыдные ласки на груди. Мне было так неприятно, когда он сильно засасывал соски и лизал их, что я мечтала только об одном – скорее бы это прекратилось.

Теперь я думаю, может, моё тело сопротивлялось чужим ласкам именно потому, что у меня уже был мужчина?

Смотрю на Дениса в нерешительности и быстро выпаливаю, чтобы не передумать:

- Потрогай мою грудь!

6. Он

От неожиданного перехода обсуждения её отношений с Шуваловым до её странной просьбы я, признаться честно, только об этом и думаю. 

Я так чертовски долго ждал нашей встречи, что могу вспыхнуть от одного невинного поцелуя. Но будет слишком некрасиво с моей стороны пользоваться её отчаянным бедственным положением.

Лукерья восхитительна, как и прежде, но в её глазах сейчас туман. Беспросветная пелена. И я – где-то далеко за ней. Меня бесит, что я ничем не могу ей помочь.

- Я думаю, что это поможет мне вспомнить тебя, - упрашивает она. - Ты же мой муж. Мы с тобой делали это. Разве ты не хочешь, чтобы всё скорее вернулось на круги своя? Я уверена, что это сработает...

Её голос срывается на хриплый шёпот, и каким бы рыцарем я не был, а устоять – выше моих сил. Смотрю на её губы, приближаясь медленно. Чтобы она успела остановить меня, если передумает. Но девушка лишь подаётся вперёд, стремительно сокращая расстояние между нами. Чёрт!

Касаюсь её пухлых губ. Смакую это райское наслаждение – целовать её. Её горячий язычок скользит в мой рот, вызывая заряд электрического тока вдоль позвоночника. Моё блаженство! Я грезил об этом долгие месяцы, будучи вдали.

Лукерья исследует руками мои плечи. Тонкие пальцы скользят по коже, впиваясь или слегка царапая ногтями. Её правая рука ложится мне на грудь, прямо в районе сердца.

- Погоди, Луковка, - с силой заставляю себя оторваться.

Тянусь к её прикроватной тумбочке и подхватываю статуэтку в виде кошки. На её золотом изогнутом хвосте – два кольца. Зажимаю руку своей жены и поочерёдно надеваю на безымянный палец: первое – с аккуратным бриллиантом в золотой оправе, второе – золотое гладкое, такое же, как у меня, обручальное кольцо.

Целую хрупкие пальцы, наслаждаюсь этим видом и отпускаю её руку. Лукерья смотрит во все глаза.

- Теперь всё как надо, - говорю ей и снова притягиваю к себе для поцелуя.

Я увлекаюсь. На самом деле увлекаюсь. Время теряет смысл. Всё теряет смысл. Потому что её податливые губы с жаром отвечают на мои поцелуи. Чёрт, как долго я этого ждал! Кажется, прошла целая вечность! И в ней были только мои мысли об этой потрясающей женщине.

Она шепчет что-то, едва отстраняясь. Я даже не сразу могу разобрать, что именно.

- Пора, - говорит она. - Мне нужно, чтобы ты дотронулся, понимаешь..?

Я понимаю, но это разрушает меня. Не хочу думать, почему она затеяла эту проверку после разговора о своём... любовнике. Моё шаткое равновесие сейчас под большой угрозой. Как и я сам.

Лукерья распахивает свой халат, и я медленно скольжу рукой к краю её сорочки. Мягкие очертания её груди в декольте уже будоражат мою плоть, а предвкушение ближайшего будущего оголяет все нервные окончания моего тела.

Чувствую себя грёбанным факелом – только поднеси спичку, вспыхну ко всем чертям!

Сминаю её губы, отчаянно нуждаясь в этом. И тут же спускаю сорочку с её груди. Накрываю нежные полушария ладонями и зависаю от этого прекрасного правильного чувства. Её идеальная грудь создана для моих рук. Она вся. Вся эта женщина создана для меня.

6.1

Я провожу пальцами по тонкой атласной коже, сводя их к самому центру. Размягчённые соски  моментально твердеют от моих прикосновений. Чувствую себя осоловевшим от счастья школьником.  

Лукерья отрывается от моих губ и безмолвно тянет мою голову вниз, но я тешу себя иллюзией, что это происходит по-настоящему, а не из-за вынужденной проверки её реакций, и, едва сдерживая рвущуюся наружу похоть, заставляю себя сказать жене:

- Луковка, ты должна озвучить своё желание, я не хочу навредить твоей психике.

Стараюсь быть понимающим и терпеливым. Если она сломается, боюсь представить, что меня ждёт.

- Мне нужно, чтобы ты поцеловал мою грудь, - шепчет она, отворачиваясь.

Ей нужно, но она этого вовсе не хочет! Чёрт!

Я злюсь на себя, что позволил себе поддаться, что согласился играть в её игру на проверку тактильных ощущений. А по факту, сейчас она меня просто сравнит с Шуваловым и отсеет в своей исключительной выборке, как неподходящий экземпляр!

Я понимаю, но одновременно и не понимаю эту смущённую женщину. Хочу спросить, зачем ей это нужно делать немедленно, но не решаюсь. Однако, поддаюсь давлению её руки на затылок и медленно опускаю голову.

Она пахнет цветами, мылом, ванилью. Её кожа такая гладкая и нежная, что мне страшно ненароком оставить на ней следы от щетины. Всегда только и думаю об этом рядом с ней.

Вот и сейчас тяну время. Понимаю, что потом пути назад не будет. У меня – так уж точно. Завоюю, захвачу бастион. Возьму в плен. Буду любить до потери сознания.

А пока вбираю в рот тугую вершину, вишенку на горе из взбитых сливок, слышу тихий удивлённый стон и еле сдерживаю торжествующую улыбку.

Признает. Всё равно будет моей. Пусть даже никогда и не вспомнит, но покорится. Потому что у неё просто нет другого выбора.

Пока мне разрешено приласкать это дивное создание, я не теряю времени даром. Заигрываю с её сосками, перекатывая их между пальцами или на своём языке. Лукерья усиливает хватку в моих волосах, тяжело дышит и кусает губы.

- Довольно, - просит она, но сама, при этом, подаётся вперёд.

Не хочу отрываться от неё, но так надо. Сейчас это необходимость. Иначе, она испугается. Иначе, замкнётся. А я не хочу ей навредить. У неё и так сейчас каша в голове. Спешка лишь усугубит и без того тяжёлое положение.

Сердце лихо гоняет кровь. Мне бы в душ. Ледяной. Но ошалело смотрю, как Лукеша медленно тянет сорочку на место и запахивает потуже халат.

- Ну что? - Спрашиваю у неё с придыханием.

Она поднимает на меня глаза, что горят безумным блеском, закусывает губу и качает головой.

- Приятно, - сдержанно говорит она. - Но я всё ещё не помню тебя.

Её щёки вспыхивают румянцем, словно ей пришла в голову очередная бредовая мысль.

- Возможно, я вспомню, когда мы займёмся... - Молчи, пожалуйста, я умоляю её мысленно, - любовью.

И я сгребаю её маленькое тело в охапку и со всей силы тяну на себя.

7. Она

Я бессовестно вру этому мужчине. Нет, конечно, чуда не произошло. Я не вспомнила всю нашу счастливую жизнь, словно по мановению волшебной палочки. Но теперь я точно понимаю одну истину – я не люблю Олега. Просто не могу.

Потому что, когда мой муж коснулся моей груди, всё моё тело запылало в безумном огне желания. Это было удивительное чувство, которое я никогда не испытывала раньше.

Хотя теперь я поостерегусь говорить это слово. Никогда. Вероятно, испытывала. С ним. Только забыла.

От того, что он делал там, у моей груди, так уверенно и привычно, словно неоднократно целовал меня так, я почувствовала острую жажду его прикосновений и на других частях моего тела. Нужду. Болезненную. Опустошающую.

Внутри меня назревал конфликт: тело отчаянно желало подчиниться пьянящему чувству, а разум вопил, что нам нужно прекратить. И когда я устала спорить сама с собой, я приказала остановиться.

Как оказалось, приказала ему.

И он послушно отступил, хотя и с трудом.

Я жалею, что заставила его пройти через эту пытку. Всё-таки он  – здоровый молодой мужчина, а я – его молодая и, вероятно, сексуальная жена.

По крайней мере, после моей опрометчиво брошенной фразы, когда Денис грубовато и нетерпеливо тянет меня на свои колени, я имею полное представление о том, как он ко мне относится.

Против моего пылающего центра оказывается большой и твёрдый, очень твёрдый и очень большой... орган, прикрытый тонкой раскалённой тканью его боксёров-брифов. Откуда-то в памяти всплывает название этой модели мужских трусов, но я даже не задумываюсь об этом. Не могу! Моя одежда позорно сбилась к талии, сама я – сижу в непотребной позе наездницы, а руки внезапного мужа мягко обхватывают мои ягодицы. Стыдно! Да так, что краска позора заливает моё лицо.

- Луковка, - зовёт меня мужчина. - Посмотри на меня. Пожалуйста.

Я поднимаю смущённый взгляд, робею от силы страсти, которая плещется в его глазах.

- Я никогда не причиню тебе боли, - растягивая слова, говорит он мне. - Я никогда не сделаю ничего против твоей воли. Прости, что не сдержался. Просто я скучаю. - Он упирается головой в мою грудь. - Я так безумно скучаю, маленькая. Мне тебя не хватает. Вернись ко мне.

Он еле шепчет последние слова. Словно у него внезапно кончился кислород. Словно он забыл, как создаётся звук. Словно ему больно.

Я хочу утешить его, да только что я могу сказать? Что пообещать? Если он для меня всё тот же незнакомец, которого я увидела впервые около двадцати четырёх часов назад.

- Прости, - я обнимаю его голову и целую макушку. - Хотела бы я сейчас сказать, что это был розыгрыш...

- Но ты не можешь, - кивает он и снимает меня с колен. - В понедельник я привезу психоневролога. Он тебя посмотрит. И, Луковка, - он заглядывает в мои глаза. - Могу я тебя попросить кое-о-чём?    

7.1

- Конечно, - беспечно отзываюсь я. 

- Пока мы не разберёмся, что за хрень с тобой произошла, я бы хотел, чтобы ты воздержалась от прогулок вне территории дома и разговоров с кем бы то ни было на эту тему, ладно?

Я смотрю в его обеспокоенные глаза и невольно киваю. Конечно, он боится, что меня упекут в дурку, если я начну всем рассказывать, что забыла собственного мужа!

- Вот и умница! Мне нужно отъехать ненадолго, уладить пару вопросов, возникших из-за моего спешного бегства из Надыма, а ты погуляй во дворе. Погода чудесная.

И я снова послушно киваю ему.

Пока он собирается, я кручусь на кухне, нарезая салат. Моё тело всё ещё опутывает слабость, и я не решаюсь съесть что-нибудь более сложное.

На мгновение я задумываюсь и не успеваю перехватить соскользнувший нож, разрезая кожу на пальце острым лезвием. Зажимаю палец во рту и иду в ванную, там стоит аптечка. Я видела.

Дверь приоткрыта, и горит свет. Я хочу развернуться и уйти, но ноги прирастают к полу, потому что я слышу мягкий смех Дениса.

- Нет, - говорит он невидимому собеседнику. - Тебе не о чем переживать, ты же знаешь. Конечно. Она? Уверен, что будет в порядке. Классная, да. Разве может быть иначе? Лучше не надо. Сейчас не самое подходящее время. У Лукеши сейчас непростой период времени, детка. Я не могу травмировать её. Позже, я тебе обещаю, я поговорю с ней. Ты такая вредная, совсем как заноза! - Он снова смеётся. - Мы это обсуждали. Нет. Об этом не может быть и речи! Я тебе запрещаю! Я понимаю, детка, что ты устала ждать, что тебе надоело делить... Нет. Нет. Нет. Лукерья не вынесет этого. Слишком тяжело. Слишком болезненно. Ты не понимаешь... Она действительно потеряна сейчас. Я просто не могу так с ней поступить. Ты знаешь почему. Господи, да что с того, что я люблю свою жену?! Для меня это не имеет никакого значения. И ничего не меняет. Ты меня утомила, детка. Скорую встречу не обещаю. Ладно, пока. Целую.

Я неслышно отхожу на несколько шагов назад, а когда дверь открывается, снова иду вперёд. Денис смотрит на меня с подозрением.

- Я порезала палец, - скромно улыбаюсь ему, - аптечка, вроде, в ванной, правильно?

- Ты помнишь? - С надеждой спрашивает муж.

- Я видела, когда умывалась, - качаю головой, и он хмурится.

В своём костюме он выглядит очень стильным, уверенным мужчиной. Уверена, он и есть такой по жизни. Наверняка за ним увивается много женщин. А тут я... Недоразумение с поехавшей кукушкой.

Он находит пластырь, смотрит на порез, промывает его водой, а потом перекисью, дует, забавно сложив губы дудочкой, и приклеивает пластырь. А потом целует поверх пластыря.

У меня на языке вертится один вопрос, но я не решаюсь его задать. Потому что я не уверена, что хочу узнать ответ.

Я ещё не успела вспомнить этого человека, а уже подозреваю его в измене. Потому что то, что я слышала, слишком смахивает на разговор с любовницей.

И самое важное открытие – меня это волнует.

Я не люблю его, нет. И я не помню его. Но я, чёрт возьми, ревную его!

8.

Это неожиданное чувство скользит холодным ужом по моим венам. Неприятно. Я никогда раньше не ревновала никого. Это разрушает изнутри. Особенно, когда ты и так находишься в непонятных условиях.

Я хочу плакать. Но не хочу – при нём. Потому что я совсем не уверена, смогу ли удержать внутри себя клокочущее, мерзкое чувство.

Денис смотрит на меня и улыбается.

- Луковка, скоро заживёт! - Успокаивает он и целует меня в висок. - Мне пора, но я скоро приеду. Туда и обратно, хорошо?

Я киваю, и он обходит меня стороной. Я иду за ним. Он обувается. Я подхожу ближе. Он смотрит неуверенно. Словно решается. Но я опережаю.

- Поцелуешь на прощание?

Его глаза вспыхивают от радости, и я облегчённо принимаю его поцелуй. И даже жмусь теснее, закидывая руки ему на плечи, запутываясь пальцами в его волосах на затылке. А он рычит в мои губы.

- Не могу уйти, не хочу!

- Ты должен скорее закончить свои дела, - я быстро целую его губы, - и вернуться домой. Я буду ждать тебя дома. С ужином. Что приготовить?

- Удиви меня, - усмехается он и уходит.

Я стою на пороге и смотрю ему в спину. На дорожке, залитой солнцем, среди аккуратного сочного газона, стоит его машина, и он машет мне рукой, улыбаясь, прежде чем устроиться за рулём, открыть ворота-автомат и оставить меня одну в незнакомом месте.

Я решаю осмотреться вокруг, пока его нет. Шныряю по дому, небольшому и аккуратному, больше похожему на двухуровневую квартиру. Нахожу свои привычные вещи в неожиданных местах, но... Я всё также помню вещи, но абсолютно не помню этот дом.

Хотя он сделан полностью в моём вкусе. Должна признать, я сама иначе и не захотела бы. Но это не отменяет главного вопроса: что произошло? Почему я не помню всё, что связано с моим мужем?

В доме много фотографий. Наших. Разных.

В кабинете незнакомца, прямо на его столе, стоит рамка с милым фото, снятым, по всей видимости, на телефон. Я лежу на его плече. Растрёпанная. Румяная. Счастливая. Он целует мои волосы, но смотрит прямо в кадр. Его взгляд... Не передать словами. В нём столько сильных эмоций, что это невозможно не заметить. Он любит её. Любит. Ну то есть меня, конечно. Ту меня, которая лежит на его плече. В их общей спальне.

Задумываюсь и извлекаю фото из рамки. На обратной стороне моим почерком написано: «На память о нашем первом брачном утре. Я люблю тебя. Что бы ни произошло. Всегда. Твоя Лукерья (теперь) Акманова».    

8.1

Я абстрагируюсь. Выбрасываю все мысли из головы. Решаю воспользоваться его советом и заканчиваю исследование комнат, надеваю сарафан и выхожу во двор.  

Неожиданно меня озаряет мысль, которую я тут же хочу проверить. В коридоре валяется моя сумочка, и я извлекаю из неё ключи. Этими ключами я вчера закрыла дверь квартиры, в которой живут чужие люди, давно и обстоятельно. И к той квартире ключ не подошёл. Но здесь...

Я осматриваю замок и наугад вставляю ключ, который идеально подходит к замку. Прокручиваю. Проверяю. Снова прокручиваю.

В прострации выхожу на дорожку и осматриваю калитку. Вижу небольшую чёрную коробочку. Прикладываю свой магнитный ключ, который не подошёл к домофону моего подъезда, и слышу характерный писк.

Распахиваю массивную металлическую калитку. Выглядываю на улицу. Аккуратный и душевный посёлок. Я хочу прогуляться, но помню данное мужу обещание. Вдруг я встречу знакомых, с которыми не смогу поддержать беседу? Стоит ли оно того?

Захлопываю калитку, бросаю ключи на комод и снова выхожу на улицу. На заднем дворе обнаруживается небольшой бассейн, несколько молодых фруктовых деревьев, альпийская горка возле небольшой беседки с мангалом и уютной зоной отдыха, кусты пионов вдоль невысокого забора.

Ограждение между нашим и соседским участком гораздо ниже того, что скрывает наш участок с дороги. Я смотрю на соседский дом – почти такой же, как наш, – и неожиданно натыкаюсь взглядом на лицо молодой девушки, которая расплывается в улыбке при виде меня.

- Лукерья! - Довольно тянет она, и я холодею. - Привет! Ты где пропадала?

- Привет, - вежливо улыбаюсь я и подхожу ближе к соседке.

Она еле видна за кустами, и я думаю, траву она что ли полет? Но вот я подхожу к ней, и едва сдерживаю удивление. Девушка совсем молодая, лет шестнадцати, искренне улыбается и направляет свою инвалидную коляску немного правее. Она задаёт мне вопросы, но я лишь медленно передвигаюсь, параллельно её движению. И вот она касается рукой забора, и потайная калитка между нашими участками раскрывается прямо передо мной.

- Твой уехал? - Спрашивает она. - Я слышала. Пошли поболтаем, пока есть время.

Я не решаюсь покинуть нашу территорию. Я же обещала. Но девчонка так умоляюще смотрит, что я не могу ей отказать.

Очевидно, у неё много свободного времени и большой недостаток общения. Потому что она вываливает на меня свои нехитрые новости. Судя по её поведению, мы дружим. Но, к сожалению, её я тоже не помню.

- Лукерья, так где ты пропадала? - Спрашивает девушка. - Твой Денис примчался вчера, злой, как дикий зверь. Я даже не рискнула спросить у него. Ты же знаешь, что я ему не особо по душе...

- Почему? - Вырывается у меня.

Она смеётся, словно я шучу. Но я ведь серьёзна, как никогда раньше. Внезапно мне становится так горько, что я начинаю плакать прямо перед ней. Мне даже неудобно: разве может мне быть хуже, чем девчонке в инвалидном кресле? Но события накопились в один огромный ком, который взрывается потоком горьких слёз.

- Ох, ты ж, горе луковое! - Вскидывает руки моя незнакомая подруга. - С Денисом поссорились?

- У меня амнезия, - всхлипываю я, и девчонка удивлённо ойкает.

- Та-а-а-ак! - Тянет она. - А ну не ной! Расскажи по порядку, я ничего не соображаю!

9.

Лина – так зовут нашу соседку – ведёт меня в свой дом. Там женщина средних лет, наверно, её мама, которая недовольно поджимает губы при виде меня, но сдержанно здоровается и оставляет нас вдвоём.   

- Когда ты меня видела здесь крайний раз? - Спрашиваю я у девушки.

- Дня три назад, - отмахивается она. - Но ты редко попадалась мне на глаза, стоило только Денису уехать в командировку. Уезжала на учёбу, потом пропадала где-то до позднего вечера, приезжала поздно... Я уж думала, что ты обиделась!

- Прости, Лина, я абсолютно ничего из этого не помню! На что я должна была обидеться?

- Когда твой Денис уехал, я сказала тебе, что для настоящей любви расстояние не препятствие, а если ты так сильно переживаешь, значит, скорее всего, не любишь его. Или не уверена в его чувствах.

- А теперь, представь себе, я вообще не помню своего мужа! И тебя! И того, что ты мне говорила!

- Надо же, я думала, что так бывает только в кино! - Восхищается она. - А у тебя из-за чего? Головой тюкнулась?

- В том-то и дело, что я не знаю. Это обнаружилось вчера... Точнее, я обнаружилась... Блин, так сходу и не расскажешь! Короче, Денис меня нашёл вчера, а сколько у меня амнезия, я не знаю. В понедельник приедет доктор, посмотрим, что скажет.

- А Денис что? - Прыскает она в ладошку.

- Привыкает к новой версии жены. Понятно, что произошло что-то очень странное... Или очередное обновление операционной системы сырое, или случайно произошёл сброс до заводских настроек.

Лина смеётся в голос, и я не могу сдержать улыбку. Пожалуй, самое лучшее, что было в этой версии моей незнакомой жизни, это моя маленькая подружка. Она так беспечно ко всему отнеслась, что мне становится немного легче. Лишь самую малость. Теперь, когда кто-то, кроме меня, знает про мою потерю памяти, мне даже становится легче дышать.

Наш разговор прерывает появившаяся женщина.

- Лина, время, - говорит она девушке, начисто игнорируя моё присутствие.

- Ещё пять минут, бабуля! - Просит Лина, и женщина сжимает губы, резко выходя из гостиной.

- Кажется твоя бабушка не в восторге от меня, - шепчу я, склонившись к подруге.

- Забей, - усмехается она. - Она всегда думает, что может контролировать всё на свете, и обижается, когда что-то идёт не по её сценарию. Но она привыкнет, я тебе обещаю!

Она довольно хохочет и крепко сжимает мою руку.

- Если бы я могла стоять, я бы обняла тебя, Лукерья. Я так ждала нашей встречи! Ты себе не представляешь!

И я наклоняюсь и обнимаю её. Она так крепко сжимает свои руки, что я почти задыхаюсь.

- Лина! - Слышится за спиной осуждающий крик.

Я тороплюсь разорвать наши дружеские объятия, чтобы не злить лишний раз эту женщину.

- Бабушка, ты могла бы быть более любезной с Лукерьей, - задорно бросает Лина, и я закатываю глаза.

- Лина, я просто не хочу очередного скандала с Денисом Сергеевичем, - она сощуривает глаза, глядя на внучку. - А этого не избежать, когда он узнает...

- Он не узнает, бабушка, - говорит Лина. - Лукерья ему ничего не скажет, а мы – тем более! Я провожу нашу гостью и сразу вернусь.

Я шмыгаю мимо женщины, но в последний момент останавливаюсь и смотрю прямо в её лицо.

- До свидания, - говорю ей. - Мне правда жаль, что у вас были проблемы с моим мужем. Надеюсь, больше это не повторится.

Она закатывает глаза и просто отворачивается от меня. Очень вежливо и культурно. Что ж, я пыталась.

9.1

Лина провожает меня обратно до калитки. Без неё я не смогла бы найти этот незаметный секретный проход.

- Спасибо, что навестила меня, Лукерья! - Радуется подруга. - Жалко, что с тобой произошёл такой казус, и ты ничего не помнишь! Но ты приходи, ладно? Не слушай бабушку.

- А о чём она говорила? Ну про Дениса и скандал?

- Зря она сказала, - вздыхает девушка. - Он слишком о тебе беспокоится. Всегда. Чересчур оберегает. Мне иногда так завидно становится. В хорошем смысле, конечно, ты не подумай! Скандал был из-за того, что моя мать, накачавшись наркотиками, попала в аварию. Я была в машине с ней. Она погибла, а я...

Я смотрю на девушку. Её нижняя губа дрожит, и я думаю, что она расплачется, но она быстро берёт себя в руки.

- И когда я стала инвалидом, это очень расстроило тебя. Твой муж... вспылил, словом. Поскандалил с бабушкой. Из-за нашего с тобой общения. Хотел оградить тебя от переживаний.

- Так странно, - задумчиво протягиваю я.

- Ну такой он, Денис Акманов, - усмехается она. - Если что вобьёт в голову, значит должно быть так. И никак иначе.

- Но мы всё равно общались? Тайно?

- Не совсем. Он смирился, конечно. Со временем. Но бабушка с тех пор его недолюбливает, и у нас у всех это взаимно. Но теперь, я уверена, всё будет хорошо. Тем более, он не узнает, что я знаю твой секрет. Только не говори ему, а то вдруг...

- Не переживай, - я сжимаю её руку. - Мы пока можем общаться только тайно, когда Денис на работе. Сама понимаешь, мне теперь нельзя общаться с людьми, пока не разберусь с амнезией.

- Да, конечно! - Улыбается она.

- Лина, твой урок испанского начнётся через три минуты, - кричит ей бабушка.

- Ладно, мне пора!

Я смотрю, как она шустро катится по дорожке в сторону своего дома, и тороплюсь на кухню. Не знаю, когда именно муж вернётся, но мне нужно начать готовить ужин к его приходу.

Вот только его всё нет и нет. Даже когда наступает глубокая ночь, Денис всё ещё на работе. Хотя я, кажется, уже поняла, на какую такую работу он спешно свалил сразу после моего эксперимента.

Конечно! Муж же не мог надругаться над женой в беспамятстве! Зато он вполне мог сбросить свою сексуальную энергию где-то за пределами нашего дома!

Слышу, как ключ тихо проворачивается в замочной скважине. Денис бесшумно проходит внутрь дома, разувается, не включив свет. Поэтому не сразу замечает меня, стоящую в дверном проёме кухни.

- Ну и где ты был, любимый? - Раздосадованно спрашиваю у него. - Что за ненормированный график с ароматом Чёрного Опиума свалился на мою и без того больную голову?    

10. Он

Лукерья в бешенстве. А я... Я в восхищении! Я всё-таки вызываю у неё хоть какие-то эмоции!

- Ты ревнуешь, Луковка? - Недоверчиво спрашиваю я, подходя вплотную.

Она поджимает губы.   

- Согласись, это было бы весьма странно, - поспешно говорит она. - Ведь это означало бы, что я испытываю к тебе какие-то чувства...

- Не соглашаюсь, - усмехаюсь я в ответ. - Потому что ты их испытываешь. Даже если ты об этом пока не знаешь.

- В любом случае, - вздыхает девушка, - это не отменяет моего вопроса.

Она меняет тему. Быстро. Поспешно. Когда я только и хочу говорить о её чувствах. Или о своих. Потому что у меня есть жена, для которой я – чужой мужик. Незнакомец. И мне не терпится изменить это.

Я почти чувствую себя преступником. Негодяем, что держит её под замком. Как будто у меня есть другой выход!

Она ждёт моего ответа. Чёрт! Я так надеялся, что она будет спать! Хотел переварить все события. Потому что, несмотря на её ошеломлённое состояние, мне тоже тяжело даётся новая жизнь.

- Итак, где ты был? - Спрашивает Лукерья, закусывая губу. - Или вернее спросить – с кем?

- Мне пришлось задержаться в офисе, - неохотно отвечаю я. - Несколько неотложных вопросов, не терпящих отлагательства. Да, это заняло больше времени, чем я рассчитывал, но зато до понедельника я свободен!

- Почему от тебя несёт Опиумом? Слишком тесное взаимодействие по рабочим вопросам?

- Это вообще притянуто за уши, - не выдерживаю я. - Из нас двоих кто-то собирался на полном серьёзе выйти замуж, и это был не я!

На лице моей жены застывает болезненная гримаса. Чёрт! Я моментально жалею, что сказал это. Должен был сдержаться. Она же не виновата!..

- Я иду спать, - чеканит она. - И тебе лучше лечь отдельно.

- Чёрта с два! - Рычу в ответ. - Я сплю с тобой. Точка.

- Не забудь принять душ, любимый. А то, знаешь ли, меня по-прежнему мутит от разных запахов. - Она очаровательно улыбается, разворачиваясь на босых пятках. - Может, я всё-таки беременна от Шувалова?

Я понимаю, чего она добивается, но не могу сдержаться. Против моей воли стиснутый кулак несётся в сторону зеркала, которое мгновенно разлетается по всей прихожей осколками. Совсем как наш брак.

- Ты – псих, - комментирует она и смотрит прямо на меня.

Моя грудь горит, часто вздымается и опадает. Я ревную. Да, именно так. Мне хорошо знакомо это чувство. Сидит во мне и сжирает зачатки разума.

Бью стену. Снова и снова. Пока белая краска не плывёт красноватыми разводами от разбитых в хлам костяшек  руки.

Я хочу, чтобы она ушла в спальню, но она продолжает стоять на том же месте. Как напоминание о том, что вся моя жизнь летит в пропасть, что вся моя жизнь перевернулась с ног на голову и никогда не станет прежней.

Она подходит ближе. Когда это последнее, чего я хочу. Не сейчас. Но Лукерья подходит осторожно, минуя осколки, касается моего плеча своей крохотной ладошкой, и я моментально остываю.

- Идём, Акманов, - говорит она. - Я позабочусь о тебе, а потом приберу этот бардак.

Чувствую себя послушным ребёнком, иду за ней, на её тепло, на её свет.

10.1

Она не смотрит в моё лицо, выполняя необходимые манипуляции, колдуя над разбитой рукой.

- Ты пожалеешь об этом завтра, - мягко произносит она.

- Я уже жалею, Луковка, - признаюсь я. - Я не должен был говорить тебе грубости. Я сорвался. Извини меня.

- Но ты ведь прав, - мягко усмехается она. - Не ты злодей. Это я забыла тебя и собиралась выйти замуж за другого.

Она поджимает губы, укоризненно вздыхает. Глубоко задумывается.

- Это так странно, Денис. Словно я никогда тебя не знала. - Выдаёт она. - Не могу сказать, что меня не тянет к тебе где-то на интуитивном уровне. Тянет. Влечёт. Но я абсолютно ничего не могу вспомнить.

- Тянет, значит, - зажмуриваюсь, но тут же пытливо заглядываю ей в глаза. - Как к Шувалову?

- Нет, - испуганно шепчет она. - Действительно влечёт. Я не такая девушка, я не бросаюсь на первых встречных. Но ты... Рядом с тобой я... Не знаю, как объяснить.

Она отворачивается, складывает в аптечку бинты и йод. Тихий щелчок оповещает меня о том, что она сейчас уйдёт в ванную, чтобы поставить аптечку на полку. Не хочу, чтобы уходила. Хочу прижать к себе и никогда больше не отпускать.

- Луковка, - тихо зову я.

- Что? - Она осторожно заглядывает в моё лицо.

Такая трогательная, беззащитная, что я снова чувствую себя полным ничтожеством.

- Не бойся, - беру её за руку и тяну на себя. - Меня не бойся. И чувств своих не бойся, маленькая. Это нормально – чувствовать. Я люблю тебя и никогда не дам в обиду.

- Денис, я... - Усаживаю её на колени. - Не уверена. Ни в чём. - Скольжу рукой под футболку. Её дыхание сбивается. - Что ты делаешь?

Целую её. Жадно. Торопливо. Очерчиваю губы и прорываюсь в её рот. Тонкие пальцы судорожно сжимают мои плечи. Лёгкий стон, зародившийся в её груди, прорывает последнюю плотину. И она целует меня в ответ.

Всё смешивается: сладость её губ, шелковистость кожи под моими настырными пальцами, тяжесть рваного дыхания, соединяющегося на стыке наших губ. Настойчиво бьётся мысль, что я не имею права так поступать, но я её торопливо отгоняю.

Лукерья быстро расправляется с мелкими пуговицами на моей рубашке и распахивает полы в стороны, проводя ладонями по моей груди.

Я срываю с неё футболку, подцепляю застёжку бюстгальтера и высвобождаю грудь, тут же накрывая её руками.

О. Мой. Бог. Чёрт!

- Лукеша, если ты хочешь остановиться, то нужно сделать это сейчас, - глухим шёпотом предупреждаю жену.

- Остановиться? - Непонимающе переспрашивает, и тут же губы расползаются в очаровательной улыбке. - Я, Денис, наоборот, хочу, чтобы ты не останавливался!

Отрезаю все возможные пути для раздумий и осовело касаюсь пальцами сморщенных тугих вершин груди.

- Ну вот и всё, - говорю ей в губы, - теперь сдохну, но не остановлюсь.

В меня летит короткая усмешка, а потом Лукерья прижимается к моим губам, я ловлю её нетерпеливый стон и понимаю, что точно сдохну, если она снова потребует остановиться.

11.

Не уверен, как долго это продолжается. Я завис  где-то между мирами снов и яви. Ласкаю руками нежную и красивую девичью грудь, а Лукерья льнёт острыми вершинами к моим рукам. Потрясающее чувство. Фантастическое. 

Не выдерживая напряжения, встаю и сажаю её на столешницу. До спальни просто не дотерплю. Повинуясь древнейшему инстинкту, моя жена прижимается своей жаждущей сердцевиной прямо к возбуждённому стержню. Прижимаю её к себе. Так тесно, что, несмотря на брюки и её шорты, ощущаю жар, исходящий от влажной, изнывающей плоти. 

Её трясёт. Усиливаю давление и сжимаю соски. Поглаживаю и снова сжимаю. Она скребёт пальцами мои плечи и невнятно бормочет что-то между требовательными движениями моих губ. А потом её тело дрожит напротив моего, и она, коротко всхлипнув, кончает, издавая сексуальные стоны. 

Она прячет смущённое лицо, упираясь лбом в мою шею. Я глажу её волосы, торопливо избавляясь от одежды. Лукерья поднимает на меня взгляд, в котором плещется страх. Чёрт!

- Потрогай меня, - с отчаянной мольбой шепчу ей в лицо, - потрогай.

Её глаза округляются. В них мелькает любопытство, но страх и неловкость быстро гасят эту эмоцию. Знаю, что не должен давить на неё. Знаю. Но все разумные мысли остались на будущее. Снова жадно впиваюсь в её губы. Терзаю их до стонов. А потом отрываюсь.

- Мы не зайдём дальше, обещаю. Я не причиню тебе зла, но то, что я сказал тебе, правда. Сдохну, Луковка, прямо на этом месте. - Беру её руку и кладу на раскалённый твёрдый член. - Потрогай.

На смену страху в её глазах приходит решительность.  Когда маленькая ладошка Лукерьи обхватывает мою плоть, меня шатает. Я пьянею от происходящего. Её прикосновения будоражат меня, разжигают немыслимое и страстное желание, хотя куда уж, казалось бы, больше! 

Но самый пик, горячий накал моего возбуждения достигается неизмеримо быстро, и я взрываюсь до чёрных точек в глазах и шумно ловлю губами воздух рядом с ней.

11.1

С трудом дотягиваюсь до полотенца и стираю липкие следы своей похоти с её окаменевших рук. Лукерья странно смотрит на меня.   

- Спасибо, - улыбаюсь ей и отвешиваю шутку, - теперь я точно буду жить.

- Это хорошо, - бормочет она, покраснев, - неловко было бы стать вдовой, едва узнав о наличии мужа.

- Тебе было приятно? Всё в порядке?

- Да, Денис, очень, - смущённо шепчет Лукерья и отводит взгляд. - Настолько хорошо, что... Даже не знаю, смогу ли я теперь быть в порядке.

- Мне приятно, тебе приятно, - пожимаю плечами, -  нам вместе приятно. Мы близки, Луковка, не бойся своих чувств, пожалуйста.

- Я попробую.

После такого зубодробительного вечера мы проспали до полудня. Пятничным днём я просыпаюсь с Лукерьей, спящей на моей груди, её руки доверительно обнимают меня, и я практически счастлив. Боюсь даже дышать в надежде не спугнуть удачу. Лежу, как последний кретин, разглядываю её лицо и улыбаюсь. 

Именно эту картину она видит, просыпаясь. 

- Доброе утро, Луковка, - оставляю на её губах лёгкий поцелуй. - Что бы ты хотела на завтрак?

- Доброе утро, Денис, - неуверенно улыбается она. - Тосты с авокадо и кофе.

Целую кончик её носа.

- Тогда поваляйся ещё немножко, сейчас всё будет!

Лукерья не выдерживает и всё-таки приходит ко мне в кухню как раз в тот момент, когда я заканчиваю колдовать над кофе.

Оборачиваюсь на звук её шагов, любуюсь ею краткий миг, вижу, как она бросает быстрый взгляд на стол, на котором мы вчера ласкали друг друга, и заливается восхитительным румянцем.

- Ты вовремя, - говорю её как ни в чём не бывало, - садись завтракать. Я, конечно, рассчитывал принести тебе завтрак в постель, но и так неплохо. Какие у нас планы на сегодня?

- Мы проведём день вместе?

- Я же тебе сказал, что свободен до понедельника, - удивляюсь я. - А в понедельник я отъеду в клинику за доктором и сразу вернусь обратно. Мы зададим ей все вопросы, она тебя осмотрит. Всё будет хорошо, вот увидишь!

Лукерья обдумывает мои слова.

- А если она скажет, что мне необходимо лечь в клинику?

- Ты не сошла с ума, - качаю головой. - Я никогда не допущу, чтобы тебя упекли против воли в больницу.

Она выискивает что-то в моих глазах, а когда находит, улыбается и садится за стол.

И я понимаю, что, даже если мне придётся противостоять целому миру, а не одной интересной организации, я готов сдержать своё слово. Лукерья не попадёт в дурку чего бы мне это не стоило.

12. Она

«Доживём до понедельника», – именно под таким девизом проходят три дня заточения в незнакомом доме с моим чертовски привлекательным незнакомым мужем. Я искренне надеюсь на его деликатность: обсуждать то, что произошло на кухонном столе, я была не готова. От слова совсем.

Мне вспоминалась каждая секунда этого мимолётного помешательства. В красках. Я вспоминала чувство легкомысленного возбуждения, ласки мужчины, его трение и надавливания, собственное глубокое удовлетворение... И возбуждалась снова.

А ещё больше – от его хрипловатого голоса, который на репите прокручивается в моей голове. «Потрогай меня... Потрогай».

И эти мысли заставляют меня краснеть.

Я стараюсь не смотреть на Дениса, но мне кажется, что он видит меня насквозь. После кухонного инцидента он нежен, уступчив, заботлив. Меня трогает такое трепетное отношение.

В пятницу мы гуляем по посёлку и окрестностям. Некоторые люди здороваются с нами. Денис держит меня за руку и без конца улыбается. Той самой улыбкой, что не сходит с его лица с самого утра.

Я не знаю, что служит причиной его поведения: то ли кухонный инцидент, то ли просто сам факт того, что он наконец вернулся к своей жене. Ко мне. Ко мне, конечно.

Ужин мы готовим вместе, и, когда я с перепачканными приправами и соусом руками стою у стола, выкладывая на противень рулетики из куриной грудки, Акманов подкрадывается ко мне сзади и украдкой покрывает мою шею поцелуями, вызывая целые полчища мурашек.

За такие поцелуи нужно казнить. Я чувствую, как внутри меня скапливается желание. Оно такое тяжёлое, хмельное, пьянящее. Я еле держусь на ногах. Голова кружится. Я до боли закусываю губу, лишь бы сдержать рвущийся стон, и мне удаётся. Отчасти. Потому что какой-то невнятный звук всё-таки срывается с моих губ.

За такие поцелуи нужно казнить. Особенно, когда они обрываются столь же неожиданно, как начались. Я чувствую, как набухшие соски упираются в мягкие чашки бюстгальтера, трутся о кружево, сводя меня с ума...

- Паста томатная или шпинатная? - Как ни в чём не бывало спрашивает мой муженёк.

- Что?

- Какую пасту на гарнир? Томат или шпинат?

Резко разворачиваюсь и натыкаюсь на его смеющийся взгляд. Да он издевается! Бросаю взгляд на своё отражение: щёки горят, глаза блестят, соски торчат. Огонь. Пожар. Пламя.

- Шпинат, - бросаю ему и возвращаюсь к своему занятию.

- Я поддержу любое твоё предложение, Луковка, - искушающе шепчет он мне. - Только предложи.

Знаю, на что намекает, но не дождётся. Громко хмыкаю, мою руки и ставлю противень в духовку.

- Поставишь пасту сам? - Спрашиваю с улыбкой.

- Конечно, не вопрос.

- Отлично, - коварно закусываю губу, - я хочу освежиться в бассейне перед ужином. А то здесь так горячо, что я уже вся влажная.

В глазах мужчины вспыхивают опасные огоньки, и я тороплюсь улизнуть.    
 

12.1

Я уверена, что он пойдёт следом. В глубине души я даже радостно потираю ручонки: жду его появления, скинув одежду в спальне, натягивая купальник, и чуть позже – рассекая водную гладь.

Плаванье ненадолго позволяет мне отвлечься от блудливых мыслей. Охлаждает. Снимает наваждение. Разум очищается, и я снова могу соображать.

Удивительно, как мозги влюблённых девушек превращаются в маршмэллоу, слегка подогретые на костре. Слишком сладко. Так, что дурманит.

Стоп! Я действительно сказала «влюблённые»?

Окей, вынуждена признать: Акманов покорил моё глупое и наивное сердце. Всё дело в его поведении, отношении ко мне, не иначе. А может, моё тело и моё сердце, все мои чувства, моя душа, – всё тянется по старой памяти, по выработанной привычке к мужу, которого сама я забыла?

У меня нет ответа на этот вопрос. Как я ни пытаюсь нащупать хотя бы что-то, отдалённо напоминающее о его присутствии в моей жизни, мне не удаётся. Я не помню Дениса, этого дома, нашей свадьбы.

Когда мышцы уже начинают побаливать от нагрузки, я с сожалением понимаю: не придёт. Выбираюсь из воды, кутаюсь в полотенце и тороплюсь в горячий душ. А когда снова появляюсь в кухне, Денис уже ждёт меня.

В его руке пузатый бокал с коньяком. Он расслабленно попивает и, судя по виду, переписывается с кем-то с довольной улыбкой. Ревность опять тычет в меня оголённым проводом, и я вздрагиваю.

- Луковка, садись, я поухаживаю за тобой, - суетится муж, - бокал вина?

Думаю, мне не помешает немного расслабиться. Я киваю. Принимаю бокал и выпиваю практически залпом.

Мы ужинаем в звенящей тишине, разрываемой короткими гудками его телефона, но он больше не уделяет внимание невидимому собеседнику. Как и мне.

После ужина он убирает со стола, запускает посудомоечную машину и закрывается в кабинете. А я просто ложусь спать.

В субботу я просыпаюсь одна. Даже не знаю, приходил ли он в спальню, где ночевал и спал ли вообще. После завтрака, приготовленного им, Денис уговаривает меня отправиться на Голубые озёра. Мы собираем корзину для пикника и уезжаем на целый день.

Здесь, на живописнейшем фоне природы, мой муж снова смягчается и уделяет мне внимание.

- У тебя проблемы на работе? - Проницательно спрашиваю у него.

А как ещё мне можно расценить его странное поведение? То дышать не даёт под своими пылкими взглядами, то холоден и отстранён.

Денис хмурится и внимательно смотрит на меня.

- Да, но не бери в голову. Ничего нерешаемого.

- Это из-за... меня? Из-за того, что тебе пришлось вернуться?

Он с досадой отворачивается, прежде чем ответить.

- Да, но тебе не о чем переживать. Я обо всём позабочусь и всё решу. Ты просто помни, что я не дам тебя в обиду. Никогда.

- Ладно, - киваю я.

Ничего не понимаю, но не развиваю тему. Неприятно быть виновницей проблем незнакомца, и я не хочу выпытывать у него подробности, а он не торопится выкладывать их.

Но когда я стягиваю сарафан, оставаясь в купальнике, и укладываюсь головой на ноги мужчины, Денис сменяет гнев на милость и лениво блуждает взглядом по моему телу, согревая меня улыбкой.

13.

Невесомые прикосновения скользят по моей шее, ключицам, с осторожностью обводят лиф купальника, пробегаются по животу, достигают резинки плавок...

- Ооох, - тяжело вздыхаю и распахиваю глаза.

- Ты заснула, - улыбается Акманов и убирает свою чёртову руку. - Солнце скрылось, боюсь, что погода портится. Ты можешь простыть, лучше оденься.

В его взгляде нет и намёка на издёвку, хотя я и подозреваю, что он затеял какую-то сложную для моего понимания игру. Надеваю сарафан и решаюсь.

- Поцелуй меня, Денис, - требую тихо и приближаюсь сама.

Он коротко усмехается, но целует. Его руки ложатся на мою спину и замирают... Я обхватываю его шею, зарываюсь пальцами в волосы, глажу щёки, покрытые жёсткой щетиной, а его руки прожигают две дыры на моей спине. Разочарованно отстраняюсь и начинаю собирать остатки еды в корзинку, громко сопя.

Руки мужа ложатся на мои плечи, сжимая и поглаживая их.

- Всё в порядке, Луковка? - Спрашивает, опаливая дыханием мою шею.

- Да! Нет!.. - Нервно всхлипываю. - Я не знаю.

Слишком поздно понимаю, что мои руки бьёт мелкой дрожью неспроста. И влага на лице – это вовсе не струящийся пот, не капли дождя. Господи, какая же я жалкая!

Вдруг остро понимаю, что... не выдержу. Больше ни секунды сомнений, тяжёлых мыслей и переживаний не выдержу.

Денис внимательно смотрит на меня, чуть заметно хмурится.

- Луковка?..

- У тебя появилась другая женщина? - Выпаливаю я, и у него отвисает челюсть.

На несколько бесконечно долгих мгновений между нами стоит абсолютная тишина, а потом она разрывается взрывом хохота моего мужа. Я чувствую себя ещё более неловко, чем пару минут назад.

- Другая женщина? - Отсмеявшись, переспрашивает он. - Нет, Лукерья, у меня нет другой посторонней женщины.  Поверь, мне хватает за глаза моей жены, которая считает посторонней себя. С чего ты это взяла?

- Ты не расстаёшься со своим телефоном... и общаешься с кем-то, - нерешительно перечисляю, - ты больше не целуешь меня так, как...

Затыкаюсь, краснея. Смущённо отвожу взгляд в сторону. Божечки! Не верю, что осмелилась сказать это незнакомцу, но на продолжение у меня просто не хватит духу.

Денис обхватывает пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть в глаза.

- Лукерья, я не могу, просто не могу, пойми, видеть этот панический ужас в твоих глазах каждый раз, когда я целую и ласкаю тебя, когда я хочу почувствовать на себе твои руки, когда я больше всего хочу ощутить твою близость. Мне невыносимо видеть твой страх.

Он приближается. Чувствую на лице его горячее дыхание. Акманов вглядывается в мои глаза, словно ждёт разрешения, а я близка к агонии. Если он сейчас же не поцелует меня, я просто взорвусь. Исчезну. Испарюсь. Распадусь на молекулы и атомы и никогда не склеюсь вновь.

- Что же ты делаешь со мной? - Невнятно бормочу я, и сама тянусь к его губам.

13.1

Он поддаётся, а потом перехватывает бразды правления. Больше я ничем не управляю. Покоряюсь натиску его губ и рук. Мне... невыносимо прекрасно и легко от этого. Думаю, что мне необходимо чувствовать его близость, его тепло, его любовь, чтобы не сойти с ума окончательно.   

Где-то на краю сознания маячит мысль, что я веду себя эгоистично, но я обещаю себе, что додумаю её после. А пока я сама забираюсь на него, прижимаясь всем телом. Неприлично? Вокруг ни души!

Мой муж проводит руками по моим бёдрам, ныряет под сарафан, на мгновение обрывая поцелуй.

- Сейчас самое время включить заднюю, - бросает грубо. - Если продолжим, то тебе придётся чётко озвучивать границы допустимого. Я просто не переживу снова увидеть твой страх!

Мной руководят неправильные мотивы, но долго я не думаю.

- Я хочу, чтобы ты снова сделал мне приятно, и хочу трогать тебя. На большее я пока не готова, - признаюсь честно, смущаясь. - Если тебя устроит...

- Шутишь? - Со свистом вырывается у него. - Меня устроит всё, что ты готова предложить!

Я не нахожусь с ответом, а он не ждёт от меня больше слов. Получив согласие, его руки отметают преграды и все мои сомнения. Пока его язык нагло ласкает мой рот, его руки блуждают по моему телу, касаясь каких-то важных точек. Внутри меня становится жарко, тесно, сладко, томительно. Напрягаюсь всем существом, а расслабляюсь – уже с несдержанным стоном, паря за пределами сознания, балансируя и удерживаясь на одной точке, там, где я соприкасаюсь с ним, там, откуда струится по венам экстаз, там, где его пальцы продлевают мой полёт уверенными движениями.

Сквозь туманную завесу слышу сдавленный хриплый голос мужчины.

- Заводная, идеальная, моя, - покрывает моё лицо нежными поцелуями. - Потрогай меня, маленькая, - и требовательно, - потрогай!

Не знаю, сколько минут или часов проходит, пока мы наконец не покидаем берег невероятно голубого озера. Воздух давно пропитался влагой. Поднялся ветер. Небо окончательно нахмурилось. Но весь мир померк в тот момент, когда я, залюбовавшись удовлетворённой улыбкой своего мужчины, вдруг осознала всю силу моей власти над ним.

14.

«Понедельник – день тяжёлый», – нервно выстукивает по вискам головная боль, я не могу расслабиться ни на секунду в ожидании врача. Берусь то за уборку, то за готовку, но не могу сосредоточиться на чём-то одном. Мне страшно. До ужаса. Внезапно до меня дошло осознание, что сейчас моё довольно шаткое положение зависит от Акманова.

Если он решит, что с него хватит заморочек с моей потерей памяти, то я вполне могу очутиться в больнице. И это уже совсем не смешно и вообще ни разу не шутка. Это какой-то фарс. Трагикомедия.

Потому что я должна довериться и поверить абсолютному незнакомцу.

Окей, пару оргазмов можно назвать более тесным знакомством? Сомневаюсь!

Морщусь от боли и всё-таки решаюсь выпить таблетку. В противном случае, не смогу говорить и слушать. Хочется спрятаться под подушку, укрыться одеялом и лежать.

А ещё лучше – целый день провести на диване с мужем, в тесных объятиях, за просмотром сериала. Как вчера.

Когда погода испортилась окончательно, у меня уже начала побаливать голова, но я храбрилась. Денис, видимо, и вправду хорошо меня знал, и про жутчайшие мигрени тоже, поэтому купил пару сезонов популярного сериала, который я давно собиралась посмотреть, устроил для меня королевское место на диване и просто держал за руку, играя пальцами, пока я лежала на его плече, не забывая периодически поить меня чаем и кормить вкусной едой и сладостями.

Какой же он..! Идеальный! Мой... муж!

Иногда я проваливалась в сон, но чаще притворялась – стоило мне лишь закрыть глаза и выровнять дыхание, как Акманов прижимался ко мне неторопливыми нежными поцелуями. И головная боль (как и все невзгоды) переставали иметь значение.

Были только мы. Я в заботливых руках мужа. Незнакомец, окруживший меня теплом.

Но дождливое хмурое воскресение сменилось ещё более дождливым хмурым понедельником.

После завтрака Денис уехал за врачом, а меня накрывало пучиной отчаяния. Не хочу! Не готова! Боюсь!

От хлопка входной двери я буквально подпрыгиваю на месте. Слышу приглушённые разговоры и нерешительно иду на звук.

14.1

- Лукерья, - на лице моего мужа вспыхивает улыбка, - разреши тебе представить, врач-психоневролог высшей категории Гордина Екатерина Георгиевна. Екатерина Георгиевна, это моя жена Лукерья, собственно, она и есть пациент. 

Мы с врачом рассматриваем друг друга. Она довольно молодая. Примерно ровесница моего мужа. Немногим за тридцать. Не нравится мне. Совсем. В её взгляде мне чудится усмешка. И что-то ещё. Слишком невесомое, чтобы я могла разобрать.

Я хочу другого врача, но, конечно, молчу.

Денис подходит ко мне и бережно обхватывает мои плечи. Бегло целует в висок, отчего на лице врача Екатерины Георгиевны вспыхивает брезгливое недовольное выражение, но она быстро берёт себя в руки.

- Здравствуйте, Лукерья, - почти вежливо обращается ко мне, и я почти ей верю, - давайте присядем и побеседуем о вашей проблеме? Денис Сергеевич ввёл меня в курс дела.

Она так быстро и пламенно стреляет глазами в моего мужа, что я бы и не заметила, если бы заранее не обозлилась на неё. И теперь у меня буквально сосёт под ложечкой: я вдруг понимаю, что эта женщина сделает всё возможное, чтобы дискредитировать меня в глазах мужчины.

Я поворачиваюсь к Акманову.

- Денис, ты будешь рядом? Пожалуйста...

- Конечно, Лукерья, не волнуйся. Я буду с тобой, - он слегка склоняется и заглядывает мне в глаза.

А большего мне и не нужно. Я поднимаюсь на цыпочках, прижимаюсь губами к его губам, запутываюсь пальцами в волосах, и он быстро и горячо целует меня в ответ. Прямо на глазах у обалдевшей врачихи. А вот и нечего на чужих мужей заглядываться!

- Вот теперь я, кажется, готова, - легкомысленно хихикаю я и ловлю усмешку Дениса.

Екатерина Георгиевна что-то совсем не разделяет нашего семейного веселья. И меня это радует. Очень. Несвойственно злорадствую. И мысленно потираю руки при виде её кислой мины. Этот муж дурно влияет на меня. Я никогда такой не была!

Врач-психоневролог Гордина внимательно выслушивает меня, задаёт уточняющие вопросы. С особым садизмом просит несколько раз повторить про мои отношения с Олегом – в это мгновение Денис особенно напряжён. Чувствую, как выпрямляется его тело рядом со мной, смещаюсь немного и касаюсь его руки, и он сжимает мои пальцы. Врачиха, не мигая, смотрит на это и выносит свой вердикт, разбивая все мои надежды в пух и прах.

- Боюсь, что Лукерье придётся всё же лечь в клинику для более точного обследования. Необходимо будет провести обследования головного мозга, различные тесты на наличие психических расстройств и отклонений... К сожалению, ситуация нетипичная. Лучше не рисковать.

Беспомощно хватаю воздух ртом и с нарастающей паникой смотрю на мужа. Он смотрит в ответ... безразлично..? Кажется, это конец. Меня упекут в дурку. Прямо сейчас.

15.

В дверь врываются огромные санитары; они удерживают меня силой, натягивают смирительную рубашку и завязывают узлом на спине, обездвижив руки; вкатывают мне сильнодействующее успокоительное, чтобы я не орала дурниной; в конце концов, я отрубаюсь, и они спокойно грузят меня в машину скорой помощи, фиксируя широкими кожаными ремнями моё тело на каталке, – я так живо представляю себе эту картину, словно она действительно происходит прямо сейчас, что не сразу разбираю слова мужа. 

А он... Он... Мой же хороший! Идеальный!

- Екатерина Георгиевна, я против госпитализации моей супруги, - отрезает он. - Не вижу причин для этого. Все обследования мы можем пройти амбулаторно, по направлению. 

Врач Гордина вспыхивает и недовольно поджимает губы.

- Денис Сергеевич, вы, вероятно, не отдаёте себе отчёта...

- Моя. Жена. Не. Ляжет. В. Клинику. - Давит на неё каждым словом Акманов, и она тушуется. 

Боже! Боже мой! Божечки! Какой он властный, грубый и... сексуальный прямо сейчас! Мой защитник. Мой мужчина. Мой!

Врачиха буравит меня взглядом.

- Вам нужна квалифицированная помощь, Лукерья. - Обращается напрямую, игнорируя смертоносный взгляд моего мужа. - Вы же понимаете? Понимаете, что это ненормально? То, что с вами происходит? Вдруг вы нестабильны? Это не безопасно...

- Спасибо за консультацию, Екатерина Георгиевна, - грубо затыкает её Акманов.

Он не даёт ей возможности давить на меня, говорить со мной, но я и так понимаю окончание её фразы: это не безопасно, в первую очередь, для моего мужа. 

- Даже не смей думать об этом, - с лёгкостью угадывает он мои мысли. - Я скоро вернусь, Луковка, приготовь, пожалуйста, обед.

Он бесцеремонно выводит врачиху из нашего дома, оставляя меня в смятении. Я правда стараюсь не думать о её словах, но... не могу. Она подтвердила мои опасения – я ведь с самого начала знала и даже сама говорила ему об этом..! Но услышать подтверждение из уст специалиста – это уже что-то другое, что-то опасное, пугающее.

15.1

Я готовлю в глубокой задумчивости, толком ничего не соображаю, довожу себя до состояния полуобморочного, предистеричного. Я должна лечь в клинику. Зря отказалась. Зря испугалась. Теперь меня пугает лишь вероятность навредить Денису!

- Господи, Луковка! - Бросается ко мне мужчина, едва увидев моё состояние. - Ты чего, маленькая? Ты чего, хорошая моя? Накрутила себя, да? Не плачь, Луковка. Не плачь.

Он прижимает меня к себе и позволяет выплакаться от души. Я реву и высказываю ему все свои опасения, а он твёрдо убеждает в неверности моих суждений.

- Ну же, Луковка, - мягко усмехается Денис, - сейчас послушай меня. Подумай, желаешь ли ты мне зла? Хочешь вскрыть глотку огромным ножом? 

- Нет, конечно, - отмахиваюсь я. - Глупости-то не говори! Как будто психи понимают свои ненормальные желания!

- А чего ты хочешь, когда думаешь обо мне? - Прищуривается он. - О чём думаешь? Подумай, Луковка. Не торопись. Закрой глаза и подумай обо мне. - Я выполняю. - Чего ты хочешь, Лукерья?

Его искушающий шёпот обволакивает. Я проваливаюсь в свои мысли, окунаюсь в них с головой. Это невероятно, но вдруг я так отчётливо вижу, чего хочу, что перестаю дышать и резко распахиваю глаза.

- Я хочу, чтобы в конце этой истории меня не поджидало разочарование, а моё сердце не оказалось разбитым, Денис. Я хочу, чтобы всё это оказалось правдой, а не каким-то изощрённым и извращённым шоу. Я хочу, чтобы ты действительно был моим мужем, даже если я никогда не смогу вспомнить тебя, а не оказался каким-нибудь аферистом. - Я перевожу дыхание под внимательным взглядом Акманова. - Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову за какие-то несколько часов. Я уже не знаю, кому могу верить, если я самой себе не могу доверять!

Он молчит некоторое время, обдумывая мои слова, довольно улыбается и гладит мою щёку кончиками пальцев.

- А теперь по пунктам, маленькая: это не шоу, а наша личная жизнь; я не аферист, а действительно твой муж и останусь им в любом случае, пусть ты меня никогда и не вспомнишь, и я никогда не дам тебя в обиду.  Буду защищать и поступать так, как будет лучше тебе. Постарайся поверить хотя бы в это. А с остальным мы будем разбираться по ходу пьесы.

Денис притягивает меня к своей груди, и вроде мне должно стать легче после этого разговора и выброса скопившейся дурной энергии, но где-то на подкорках сознания мельтешит мысль: он не обещал, что я не разочаруюсь, он не гарантировал целостность моего сердца.

16.

Следующие дни проносятся очень быстро. За всеми обследованиями, анализами и тестированиями, за многочасовыми беседами с психоневрологом Гординой, которая теперь чрезвычайно лояльна к моей персоне (и подозреваю, что это – заслуга Акманова), мне даже удаётся немного свыкнуться с размеренным течением новой, пока по-прежнему незнакомой для меня, семейной жизни.

По истечении месяца я уже убеждена: как раньше не будет. Даже если всё окажется дурацким розыгрышем, жестоким, циничным и беспощадным, мне никогда не стать прежней. Я – жена Дениса. Я ничего не хочу менять. Я срослась с этой ролью.

- Мой муж считает, что мне может помочь гипноз, - говорю я врачу на очередном приёме.

Она коротко усмехается. Не понимаю, то ли её  так сильно угнетает факт, что у такой ненормальной есть муж, то ли то, что он так сильно печётся обо мне, но факт остаётся фактом – каждый раз, стоит лишь упомянуть его в разговоре, врач Гордина едва ли не кривится.

- С каких пор ваш муж, Лукерья, стал профессиональным психологом, психотерапевтом или психоневрологом?

- Простите, - бормочу я и краснею.

Мне стыдно признаться, что я не помню, кем работает мой муж. Где работает. С кем работает. 

- Вероятнее всего, что именно гипноз вкупе с сильнодействующими препаратами стали причиной вашей амнезии. Пока мы не нащупаем в вашей памяти хоть что-то, отдалённо напоминающее воспоминание о вашем муже или любой, даже незначительной на первый взгляд, мелочи, что с ним связана, мы не можем рисковать и воздействовать на вас гипнозом. Психика может не выдержать. И тогда вы окончательно сойдёте с ума.

- Класс, - бурчу под нос.

Эта женщина – просто королева утешений! Мягкая, деликатная, трепетная, настоящий заботливый врач! И ещё миллион определений, которые физически невозможно применить к Гординой.

Возле клиники меня ждёт Денис. Не представляю, как ему удаётся проводить со мной так много времени, но на проблемы с работой он не жалуется, вызывается постоянно возить меня из нашего тихого пригорода и обратно, хотя я и пообещала ему, что не сбегу и не стану жаловаться окружающим на свою проблему. Даже намекнула, что бежать мне некуда, раз сама продала свою квартиру ещё в августе прошлого года. Но он совсем не улыбнулся и свободы мне не предоставил.

Стоило мне только кинутся ему на шею, как в сумочке затрезвонил телефон.

- Да? - Неуверенно спрашиваю я у абонента с незнакомым номером.

- Лукерья Лукьяновна Акманова? - Вежливо интересуется мужчина.

- Да, это я, - Нахожу взглядом глаза мужа, пугаясь и одновременно успокаиваясь. - А вы кто?

- Лукерья Лукьяновна, меня зовут Даниил Филатович Заруцкий, я адвокат Лукьяна Родионовича Цемского, вашего отца. Сожалею, но у меня плохие новости. Ваш отец скончался сегодня ночью...

- Что там, Луковка? - Спрашивает Денис. Очевидно я поменялась в лице.

- Папа умер, - шепчу я ему, и он удивлённо вскидывает брови.

Я и сама удивлена, если не сказать, что в глубоком шоке – своего отца я не видела ни разу в жизни.

- Вы должны приехать завтра на оглашение завещания, так как входите в число наследников моего клиента.

- Да, конечно... - Рассеянно киваю я. - Диктуйте адрес.

_____

Дорогие читатели! От всей души поздравляю Вас с наступающим 2021 годом! Пусть он унесёт все невзгоды! Пусть каждый из 365 дней будет наполнен радостью и счастьем!

До новых встреч! ♥ До новых книг! ♥

16.1

В богатом интерьере юриста Заруцкого за круглым столом собрались около пятнадцати человек. Если бы не Денис, я бы ни за что не осталась сидеть среди них, но он остаётся рядом, держит меня за руку, и я почти не обращаю внимания на злые взгляды некоторых из собравшихся.

Я не успеваю отслеживать реакции людей на строки завещания папеньки, но весь шквал эмоций обрушивается на меня именно в тот момент, когда Заруцкий озвучивает волю отца насчёт меня.

- Моей дочери, Голавлёвой Лукерье Лукьяновне, мои инвестиционный счёт и банковский счёт в банке «Тринити» и 54% акций компании «ЭлАСи Логистик» – по достижении 21 года или после замужества, в зависимости, что произойдёт раньше.

- Это немыслимо! Отец рехнулся на старости лет! Он не мог оставить практически всё своё состояние незаконнорожденной девице, с которой никогда не общался! - Взрывается ухоженная женщина чуть за тридцать. Или за сорок. 

Она из той категории женщин, которые вовсю практикуют пластику и косметологию. Рядом с ней с недовольным видом восседает седовласая дама. Она брезгливо кривит губы, глядя на меня.

Здесь, в кабинете Заруцкого, сидят пять бывших жён моего отца и все его отпрыски.

Я и не представляла, что у меня так много живых родственников со стороны отца. Но только они не настроены дружелюбно. Готовы загрызть меня за дурацкую предсмертную волю отца, которого я не знала.

Меня воспитывала мать, но она скончалась от осложнения после пневмонии, когда мне едва исполнилось восемнадцать, и я осталась одна. Жила в нашей квартире, пока не узнала, что вышла замуж и продала квартиру каким-то людям.

У нас с мамой был банковский счёт, который регулярно пополнялся. Мы не бедствовали. Отдыхали заграницей. Одевались в хороших магазинах. Я никогда не задавалась вопросами, откуда у нас деньги, а мама никогда не рассказывала об отце.

Мама окружала меня любовью и заботой, исполняла все желания... В моём идеальном мире не было места для мужчины, который не стремился найти нас.

Сейчас я думаю, что, если он всю жизнь обеспечивал мою безбедную жизнь? Это же очевидно! Вдруг у него были причины избегать общения? И он не забыл обо мне перед лицом смерти. Если верить одной из моих сестёр, оставил мне целое состояние.

- Я считаю, что она должна написать отказ в нашу пользу, - визгливым голосом говорит очередная родственница. - Это нечестно. Она самая младшая, вообще не факт, что она – родная дочь нашего папы. Может, её профурсетка-мать нагуляла ребёнка и выдала за папашиного? 

- Ага, - внезапно усмехается Акманов, - именно поэтому в её свидетельстве о рождении записан именно ваш отец, а так же имеются результаты ДНК анализа. 

- А вы кто вообще такой? - Ухмыляется заплывший тучный братец лет сорока.

- А я – муж Лукерьи Лукьяновны, - очаровательно улыбается Денис. - Денис Сергеевич Акманов. Извините, знали бы заранее, непременно позвали бы вас на свадьбу.

- Даниил Филатович, разве он вообще имеет право здесь находится? - Взрывается очередная сухопарая дама.

- Да, Мила Юрьевна, разрешено.

- Даниил Филатович, - бросает ему Акманов, - у нас время на исходе, я предупреждал, что приём к врачу не удастся перенести. 

- Да, конечно, - кивает он. - Лукерья Лукьяновна, позвольте, ваш паспорт и свидетельство о заключении брака.

Денис протягивает нужные документы, и я получаю несколько бумаг. Ставлю подписи, где необходимо. 

И становлюсь владелицей баснословного наследства моего отца.

Чувствую, что ничего хорошего от этого не светит, но сомневаюсь, что Акманов позволил бы отказаться от причитающейся мне на основании завещания доли.

17.

Всю дорогу до клиники я пытаюсь обдумать ситуацию, но, если честно, выходит так себе. Вдруг становятся слишком очевидными факты моей жизни, на которые я раньше не обращала внимание. 

Например, как мать-одиночка, ни разу не поднявшая тему моего папеньки, безбедно существовала с дочерью на руках? С самого детства я никогда ни в чём не нуждалась. 

Стоило мне увидеть игрушку, одёжку, да всё равно что, стоило чего-то захотеть, как у меня тут же это появлялось. Мама меня баловала. Сильно. Но я научилась ценить деньги, когда, учась в школе, услышала рассказы подруг, о том, как тяжело они зарабатываются.

Мне казалось это странным: моя мама работала по несколько часов в день, к моему возвращению всегда встречала горячим ужином. После школы я ежедневно посещала репетиторов, кружки, спортивные секции. Это тоже влетало в копеечку. 

При этом мы часто путешествовали по городам России, Европы, отдыхали в Турции и Египте, часто выбирались в кино, театры и музеи.

Очевидно же, что у мамы была для этого устойчивая материальная база. Кто-то неслабо поддерживал её финансово. И, опять же, очевидно, что это был мой отец.

От папеньки у меня остались не только текущий счёт, новообретённое наследство и отчество, но и целый ворох вопросов, на которые, учитывая обстоятельства, я никогда не получу ответов.

- О чём задумалась, Луковка? - Врывается в поток моих мыслей Денис.

Я обнаруживаю, что мы уже стоим на парковке перед клиникой.

- Да так... - Отмахиваюсь я. - Я пойду?

- Сегодня приходят очередные результаты МРТ и расшифровка последнего теста, - напоминает он. - Я зайду с тобой.

- Отлично, идём.

Я действительно рада, что он идёт со мной. Врач Екатерина Георгиевна Гордина вызывает у меня неизменное чувство паники. Если бы не настойчивость Дениса, боюсь, гнить бы мне в больничной палате отделения психиатрии очень долго.

Вот и сейчас, едва заглянув в мою карточку, она бросает сочувственный взгляд на моего мужа, начисто игнорируя моё присутствие.

- Результаты магнитно-резонансной томографии головного мозга и сосудов мне не нравятся. Частые головные боли и мигрени – это всегда первый звоночек, наблюдаются проблемы с проходимостью сосудов. Мы уделим больше времени исследованиям функционирования разных зон мозга, чтобы найти наиболее проблемные участки. К сожалению, сильные мигрени, тем более, ярко-выраженные, появляющиеся на фоне сильных стрессов, зачастую вызывают кратковременную потерю памяти. Но то, что мы можем наблюдать у Лукерьи на основании тестов на расстройство личности, скорее, диссоциативная амнезия генерализированного типа.

Она смотрит на меня с видом победителя. Абсолютно зря. Я ничегошеньки не понимаю из её речи. Все термины стучат вхолостую, безразлично отскакивая от меня.  

17.1

Врач Гордина понимает, что не возымела должного эффекта, и торопится добавить.  

- Этот тип амнезии присущ пациентам, пережившим тяжёлое потрясение или трагедию. - Хмыкает она. - Память блокирует воспоминания, как о самом ударившем потрясении, так и о предшествующих событиях, о людях, которые напрямую связаны с данным происшествием.

Денис резко вскакивает на ноги.

- Вы хотите сказать...

- Я хочу сказать, Лукерья, - чеканит она, не сводя тяжёлого усмехающегося взгляда с моего мужа, - если ваш супруг и все события, связанные с ним, исчезли из вашей памяти, то он и есть причина всех бед.

- Что это значит? - Я тоже поднимаюсь на ноги.

Почему-то я не обращаюсь к врачу. Исключительно к Акманову. Он смотрит на меня мягко, а потом испепеляет взглядом врача.

- Объяснитесь, - бросает резко.

- Это может быть любое происшествие, - гадко улыбается она. - Насилие, сексуальное, физическое или моральное, измена... Что-то, что могло травмировать вашу жену настолько, что её память ради защиты стёрла вас с орбиты её жизни. И пока мы не выясним, что именно произошло, что именно вызвало такие изменения, боюсь, мы вынуждены оградить вас от общения с вашей женой. Как вы понимаете, о таких случаях мы вынуждены сообщать в соответствующие органы, которые будут следить за сохранностью жизни и безопасности пациента.

В голове всё плывёт. Она говорит, что Денис... причинял мне боль? Такую, что моя память заблокировала все воспоминания об этом, как и о самом Денисе?

- Денис, я не понимаю... - Шепчу я с полными глазами слёз.

- Маленькая, не слушай эти глупости, - говорит он. - Ничего не было. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Я никогда не дам тебя в обиду.

- Я вынуждена настаивать, - продолжает Гордина, - на госпитализации, Лукерья. Во-первых, это поможет нам быстрее выяснить правду, во-вторых, это может уберечь вас от повторения. Что бы ни случилось между вами и вашим супругом, это сильно травмировало вас. А возможно, что и неоднократно. Как знать, как давно вы страдаете амнезией?

Я беспомощно смотрю на своего мужа, единственному оплоту моей жизни в последнее время, и не понимаю, где правда, а где ложь. 

Могу ли я доверять ему после слов врача?

Могу ли я доверять врачу, которая изначально вызывает у меня только негатив?

Могу ли я доверять себе настолько, чтобы сделать правильный выбор?

- Нет, Луковка, - скривившись говорит мне Денис. - Не думай... Я прошу тебя, даже не думай в этом направлении.

- Если вы станете давить на пациента, я напишу заявление в полицию раньше, чем вы успеете добраться до дома, - предупреждает врач. - Вас могут привлечь к уголовной ответственности, Денис Сергеевич.

- Да мне плевать! - Взрывается он. - Моя жена не останется в этой богадельне! Она не душевнобольная! И я не позволю вам пичкать её лекарствами! Я тоже подам жалобу на ваше непрофессиональное поведение, а так же буду требовать смены лечащего врача для моей супруги.

- Это ваше право, как и право самого пациента, но до того момента, как кто-то из моих коллег подтвердит или опровергнет мои слова, вам придётся смириться с тем, что пока именно вы опасны для неё.

Мне кажется, что Акманов сейчас просто прикончит моего врача. И тогда его точно посадят. А меня саму запрут здесь навсегда. Наследство ещё это... Как же всё не вовремя!

Я подхожу к Денису и крепко обнимаю его.

- Я верю тебе, Денис. Я знаю, что ты не мог причинить мне боль. Никоим образом. Я останусь по доброй воле, а ты организуй мне осмотр другим врачом. Или лучше двумя. Независимое мнение поможет поставить под сомнение этот диагноз. Всё будет хорошо, я обещаю. Езжай домой, Денис. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

- Луковка, ты не можешь остаться здесь, - он качает головой. - Это неправильно. В корне неправильно.

- Это ненадолго. Всё будет хорошо. Реши всё скорее и забери меня домой.

Он быстро целует меня и поворачивается к сияющей  самодовольством Гординой.

- Вам дорого будет стоить эта ошибка, Екатерина Георгиевна! - Отстранённо бросает он ей. - Если ваша некомпетентность навредит моей Лукерье, я вас...

- Это мы ещё посмотрим, - усмехается она. - Кто вредит ей больше.

Денис бросает на меня быстрый взгляд и идёт до двери.

- Скоро я заберу тебя, Луковка. Обещаю.

Я верю ему. И не верю врачу Гординой.

Но вынуждена остаться в обществе последней.