Муж-незнакомец

Глава 14

Рис мог бы привести тысячу причин, почему он торчал поздним вечером посреди сада Хэммонда, но из них только одна соответствовала истине. И сейчас она, скромно улыбаясь, направлялась прямо к нему.

– Я очень надеялась, что найду вас здесь, – сказала Эбби, протягивая ему обе руки, на которых отсутствовали перчатки.

Ухватив зубами кончик пальца своей перчатки, Рис стянул ее с руки, так что, приняв ладонь девушки в свою, он смог полностью насладиться ощущением ее обнаженной кожи. Это простое скромное прикосновение словно огнем опалило его, и Рис сделал то, чего ни в коем случае не полагалось делать джентльмену, – он притянул Эбби к себе.

– О Господи! – прошептала она, широко раскрыв глаза. – Мне нравится, когда вы изображаете повесу.

– Я могу сделать гораздо больше, чем просто изображать, – предостерег он, – если вы не прекратите меня домогаться.

– Мне показалось, что это вы домогаетесь меня.

– Вам следует держаться от меня подальше, Эбби. Видно, я совсем схожу с ума, когда дело касается вас.

– А я женщина, которой в высшей степени приятно, может, даже совершенно необходимо, чтобы красивый мужчина сходил от нее с ума. Этого со мной никогда не происходило, вы же знаете.

В душе Риса происходила жестокая борьба. Но совесть, в конце концов, позорно проиграла битву. Он обхватил ладонью затылок Эбби и завладел ее ртом. Она была такой тоненькой, такой хрупкой, но тут же встала на цыпочки и с такой страстью ответила на его поцелуй, что едва не сбила его с ног. Нежный аромат ее духов смешивался с запахом вечерних цветов, и ему страшно захотелось окунуться в этот запах, кататься по кровати в его волнах.

Сегодня она оделась по-другому. Изящное платье из золотистого шелка превосходно облегало ее фигуру. Узнав, как ее беззастенчиво преследовали охотники за приданым, Рис теперь понимал ее стремление прятаться по углам в скверно сшитой, неприметной одежде и скрываться в темных садах. Подняв голову, он пробормотал:

– Вы представляете себе, куда вас могут завести подобные встречи?

Она утвердительно кивнула, прерывисто дыша. Грудь ее лихорадочно вздымалась и опадала совсем близко с его телом.

– Известно ли вам также, куда они не могут привести? Мое положение налагает определенные ограничения. Я должен принимать их с достоинством, и мне следовало бы сейчас же уйти, но я слаб…

Она заставила его замолчать, прижав пальцы к губам Риса, Ее пикантное личико озарилось ослепительной улыбкой.

– Меня как раз очень устраивает, что вы не собираетесь на мне жениться. По-моему, это вовсе не слабость, а ваша сильная сторона.

Рис удивленно заморгал:

– Простите, не понял?

– Это отметает всякие сомнения в том, что вы хотите меня, а не мои деньги. Это просто замечательно, правда.

– Неужели? – растерянно пробормотал Рис. Плоть его отвердела, словно камень. Он никак не мог понять, какого дьявола эта женщина так на него действует.

– Да. Мужчины с такой внешностью, как у вас, никогда не считают женщин, подобных мне, привлекательными.

– Болваны по большей части. – Убежденность в его голосе прозвучала вполне искренне.

Эбби с тихим смехом прижалась щекой к его груди.

– Конечно. Почему мужчин, подобных лорду Грейсону, привлекают такие женщины, как леди Грейсон, когда я тоже тут, – абсолютно неразрешимая тайна.

Рис замер, потрясенный отчетливой вспышкой ревности, внезапно охватившей его.

– Вас привлекает Грейсон?

– Что? – Эбби отшатнулась. – Я, безусловно, нахожу его привлекательным. Сомневаюсь, что найдется хоть одна женщина, думающая иначе. Но лично меня к нему не тянет, нет.

– О-о… – Он откашлялся, прочищая горло.

– Как вы будете меня соблазнять?

– Малышка. – Рис покачал головой, но не смог сдержать снисходительной улыбки. Проводя тыльной стороной ладони вдоль ее щеки, он любовался ее глазами, отражавшими лунный свет. – Пойми, я намерен получить больше, чем урвать несколько поцелуев и отделаться несколькими непристойными ласками. Я хочу обнажить твое тело, раздвинуть бедра и похитить бесценный дар, предназначенный твоему супругу.

– Это звучит безнравственно, – прошептала она, с восхищением глядя на него.

– Так оно и будет. Но уверяю тебя, ты будешь наслаждаться каждым мгновением.

Однако ему предстояло скорее всего до конца жизни терзаться угрызениями совести. Но он так отчаянно хотел ее, что решил – такое удовольствие стоит будущих мучений.

Рис очень нежно прильнул к ее губам, ладонь, лежавшая на ее талии, скользнула ниже, обхватив то, что оказалось очень соблазнительной попкой.

– Ты уверена, что действительно этого хочешь?

– Да, мне уже двадцать семь. За свою жизнь я встречала сотни джентльменов, и ни один из них не вызывал во мне таких чувств, как вы. Что, если ни одному мужчине, кроме вас, это больше никогда не удастся? Я бы сожалела всю жизнь, что не рискнула испытать высочайшее наслаждение, упустив возможность воспользоваться вашей благосклонностью.

Сердце его болезненно сжалось.

– Утратив невинность с таким проходимцем, как я, ты создаешь себе проблемы, которые дадут о себе знать в первую брачную ночь.

– Нет, это мне не грозит, – уверенно успокоила его Эбби. – Если я и выйду замуж, то только за человека, который будет безумно меня любить и не станет придавать значение подобной мелочи. Ведь лорд Грейсон именно так поступил с леди Грейсон.

– Чувства Грейсона никак нельзя назвать «безумной любовью», – сухо заметил Рис.

Эбби беззаботно махнула рукой:

– Как это ни назови, он ничему из ее прошлого не придает значения. Мой будущий муж отнесется ко мне точно так же.

– Ты так в этом уверена?

– Да. Видите ли, чтобы завоевать мою руку, он должен будет без памяти любить меня, и для него не будет иметь значения отсутствие крошечного кусочка порванной плоти. В сущности, я собираюсь рассказать своему будущему супругу всю правду о вас и…

– Боже милостивый!

– Ну, не буквально, – поторопилась успокоить его Эбби. В ее взгляде появилась мечтательность. – Я просто расскажу ему о мужчине, от одной улыбки которого меня охватывала дрожь и сердце начинало учащенно биться. Поведаю, какое счастье принес мне этот человек, какую радость позволил испытать впервые после смерти моих родителей, оставивших мне жизнь, полную страданий. И он меня поймет, лорд Трентон, потому что когда любишь кого-то, это значит, ты его понимаешь.

– Какая же ты мечтательница, – усмехнулся он, пытаясь скрыть, как глубоко тронули его ее слова.

– Разве? – Нахмурившись, Эбби отстранилась от него. – Наверное, вы правы. Моя мама предупреждала меня когда-то, что любовный роман – это практические действия, а не романтическая болтовня.

Рис удивленно поднял бровь, затем взял ее за руку и увлек к ближайшей скамье.

– Ваша матушка так сказала?

– Она сказала, что глупо со стороны женщин думать, что любовные романы случаются по великой страсти и непременно заканчиваются браком. Она сказала, что все как раз наоборот. Любовная связь, всего лишь способ удовлетворять потребности, и ничего больше. Брак – это обязательство на всю жизнь, опирающееся на глубокие, прочные чувства. Моя мама была прогрессивно мыслящей женщиной. В конечном счете, она действительно вышла за американца.

– Ах да, верно! – Усевшись, Рис притянул Эбби к себе на колени. Она почти ничего не весила, и он прижал ее теснее, положив подбородок ей на макушку. – Значит, это она повинна в том, что твоя головка забита всей этой любовной чепухой.

– Это не чепуха, – огрызнулась Эбби. – Мои родители были без ума друг от друга и были очень, очень счастливы. Их радость, когда они вновь встречались после разлуки… Сияние их лиц, когда они обменивались улыбками за обеденным столом… Это такое чудо.

Коснувшись языком ее горла, Рис склонился к ее уху и прошептал:

– Я могу показать тебе чудо, Эбби.

– О Боже! – Она задрожала. – Клянусь, у меня все внутри перевернулось.

Ему нравилось, что он так воздействует на нее, нравилось, как невинно и чутко она откликается на его ласки. У нее был безупречный характер. Не потому, что она была наивна, она ясно сознавала все сложности мира, но потому, что малопривлекательные черты человечества не лишили ее иллюзий. Да, на нее открыли охоту сомнительной репутации джентльмены. Но она понимала, отчего это происходит, из-за тупого упрямства и жадности некоторых мужчин. Всему остальному миру она по-прежнему доверяла.

Подобный оптимизм Рис находил неотразимым. Овладев ею, он, скорее всего, обречет себя на вечные муки, но с этим он ничего не мог поделать. Мысль о том, что ему никогда не держать ее в объятиях, никогда не разделить с ней восторгов страсти, была просто невыносима.

– В каком крыле здания расположена твоя комната? – пробормотал он.

– Позвольте мне прийти к вам.

– Почему?

– Потому что вы более опытный и пресыщенный из нас двоих.

– Какое это может иметь значение? – Когда же эта женщина перестанет наконец ставить его в тупик?

– У вас такой особый запах, милорд. Смесь вашего одеколона, мыла и крахмала. Он очень приятный, и когда ваша кожа разогревается, я иногда чувствую, что почти теряю сознание. Могу только вообразить, насколько его действие усилится в результате физического напряжения во время занятий любовью. Сомневаюсь, что мне удастся хоть на мгновение сомкнуть глаза среди простыней, пропитанных этим запахом. Для вас же, напротив, запах секса не представляет ничего особенного, поэтому пусть уж лучше ваши простыни хранят мой запах, чем мои ваш.

– Понятно.

И прежде чем он сам сообразил, что делает, Рис уложил ее на скамейку и, опустившись перед ней на колени, с такой страстью впился ей в губы, какой не испытывал уже с… с… Проклятие! Кого, к дьяволу, интересует, когда это было? Это, чёрт побери, происходило сейчас.

Его ладони накрыли нежные выпуклости ее грудей, слегка сжимая их, и из ее горла невольно вырвался стон, который, нарастая, разнесся по саду. Их вполне могли обнаружить, но все равно Рис не мог заставить себя прерваться. Его опьянял ее запах, ее ответная реакция, то, как она выгнулась в его объятиях и тут же, испугавшись, отпрянула назад.

– У меня вся кожа горит, – прошептала Эбби, извиваясь.

– Тише, милая, – успокаивал он ее, не отпуская ее губ.

– Меня… меня бросает в жар!

– Тш-ш, я помогу тебе, – Он гладил ее тело, пытаясь смягчить то, что вскоре грозило перерасти в бурную страсть.

Ее ладони скользнули ему под сюртук, тонкие пальцы впились ему в спину. От этого кровь яростно запульсировала в его напряженной плоти, и Рис отплатил тем, что сжал кончиками пальцев ее отвердевшие соски. Одна его рука была в перчатке, другая – нет. Он думал, что двойственные ощущения должны свести ее с ума.

– Господь всемогущий! – задыхаясь, прошептала она, затем обхватила его ягодицы и резко притянула к себе, так что их бедра соприкоснулись.

Его прерывистое дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Она непроизвольно вскрикнула. Он произнес:

– Эбби, нам нужно найти комнату.

Она уткнулась лицом ему в шею, покрывая поцелуями влажную от пота кожу.

– Возьми меня прямо здесь.

– Не искушай меня, – пробормотал Рис, не сомневаясь, что еще несколько минут, и он именно так и сделает. Если кто-нибудь наткнется на них сейчас, ему уже не отвертеться. Он прижимался к ней как завзятый распутник. Она была девственницей, не сумевшей устоять под напором опытного повесы.

Как они могли дойти до такого? Подумать только, стоило ему минуту или две побыть в ее обществе, и он уже готов нарушить свое основное правило: никогда не иметь дела с девственницами. Какая в этом радость? Быстро не отделаешься, будет кровь, слезы. Ему следовало обхаживать ее должным образом, не спешить, отложить собственное удовольствие…

– Милорд, умоляю вас!

Тысяча чертей! Это звучало божественно!

– Эбигейл! – Он хотел поторопить ее, чтобы они могли встретиться обнаженными в более подходящем месте, но ему было так трудно оторвать пальцы от, ее сосков. Да, у нее были маленькие груди, но соски… Он не мог больше ждать.

Ее красивое платье порвалось, когда он сдернул плечо вниз и обнажил ей грудь. Она снова вскрикнула, когда он, опустив голову, взял сосок в рот. Такие длинные, бесподобные соски! Они перекатывались под его языком, как вишни, и были такими же сладкими.

– Прошу вас, о-о-о, пожалуйста, милорд! – Эбби выгибалась дугой навстречу его рту, и он едва не кончил. Ее волнообразные движения невыносимо дразнили его готовую взорваться плоть.

Только звуки приближающегося смеха спасли ее от окончательного грехопадения на садовой скамейке.

– Проклятие! – Рис быстро встал, поднял ее со скамьи и оправил лиф ее платья. Сосок, который он прежде ласкал, игриво топорщился под шелком, и он не смог удержаться и прижал его большим пальцем.

– Не останавливайтесь! – громко запротестовала она, вынудив его зажать ей рот ладонью.

– Кто-то идет сюда, милая. – Рис дождался, пока она кивнет ему в знак того, что понимает. – Ты знаешь, где моя комната? – Эбби снова кивнула. – Скоро я буду там, не задерживайся. Иначе я пойду тебя искать.

Эбби широко раскрыла глаза, затем решительно закивала:

– Иди.

Рис наблюдал, как она направилась к дому по боковой дорожке и скрылась из вида. Затем он укрылся под ближайшим увитым лозами деревом и притаился. Им нельзя было возвращаться в дом слишком быстро друг за другом. Даже если их никто не видел или заметили только одного из них, им следовало соблюдать крайнюю осторожность.

– Но обращаться в парламент, Селеста? – послышался голос леди Хэммонд с ближайшей дорожки. – Подумайте, какой будет скандал!

– Я только об этом и думаю последние пять лет, – ответила вдовствующая леди Грейсон. – Я никогда не испытывала такого унижения, как сегодня днем, когда они не явились на обед. Который, кстати сказать, оказался превосходным.

– Благодарю вас. – Последовала долгая пауза, затем: – Грейсон, видимо, очень увлечен своей женой.

– Только в самом примитивном смысле, Ифигения. Кроме того, она не хочет оставаться замужем. Она не только доказала это своим поведением за последние четыре года, но сама мне сказала об этом.

– Не может быть!

Рис прищурился. Не могла Изабелла сказать подобную чушь матери Грейсона!

– Сказала, – повторила вдова. – Мы с ней договорились помочь друг другу.

– Вы шутите!

Боже милостивый! Рис чуть не зарычал с досады. Белла не обрадуется, когда они встретятся в следующий раз. Будь он проклят, если ему не придется опять вытаскивать ее из очередной неприятности!

Дождавшись, пока дамы отошли подальше, Рис выбрался из своего укрытия и тайком направился через сад к дому, где его ждали греховные удовольствия.

Эбби помедлила немного возле двери Трентона, раздумывая над тем, нужно ли ей постучать, прежде чем войти, или теперь она имеет право прямо входить без доклада. Она все еще не решила, как поступить, когда дверь распахнулась и сильная рука втащила ее внутрь.

– Какого дьявола ты возишься так долго? – недовольно сказал Трентон, закрывая задвижку. В его сердитом взгляде сквозило восхищение.

У нее снова все внутри перевернулось.

На Рисе был бордовый шелковый халат, открывавший взгляду завитки темных волос на груди и волосатые икры ног, выдававшие, что под халатом на нем ничего нет. Подбоченившись, он разве что не притоптывал ногой, олицетворяя собой жгучее нетерпение.

Ждал ее.

Как же он прекрасен! Само совершенство! Эбби громко вздохнула. У него, скорее всего не все в порядке с глазами, раз он не замечает отсутствия у нее физической привлекательности, но ей не стоит на это жаловаться.

Он протянул к ней руки, и она поспешно отступила в сторону.

– Подождите!

– Чего? – Он еще сильнее нахмурился.

– Я… я должна вам кое-что показать.

– Если это не ты, обнаженная и изнывающая от страсти, – фыркнул он, – то меня это не интересует.

Эбби рассмеялась.

Она наблюдала за ним во время обеда, отметив его природное обаяние и шутливую манеру общения. Дамы, сидевшие по обе стороны от него, были полностью очарованы, но она часто чувствовала на себе его взгляд.

– Уделите мне минутку. – Эбби требовательно изогнула бровь, когда он открыл рот, чтобы возразить. – Это мне предстоит расстаться с девственностью. Как только мы окажемся в кровати, я уступлю руководство этим процессом вам. И все же до тех поря бы предпочла, чтобы вступительная часть проходила под моим контролем.

Губы Трентона подергивались, в глазах пылало пламя, заставившее ее дрожать от предвкушения. Если судить по его поведению в саду, он был готов проглотить ее.

– Как пожелаешь, милая.

Зайди за небольшую ширму, она начала раздеваться. Все происходило совсем не так, как Эбби рисовала в своем воображении, представляя себе расставание со своей девственностью. Не было нежного, терпеливого мужа, который ждал бы ее и обращался с ней как с тонким фарфором. Не было кольца на ее пальце и имени, добавленного к ее собственному.

– Какого черта ты там делаешь? – заворчал Рис, словно она была самой прекрасной женщиной на свете, заслуживающей столь жадного интереса.

Он умел посмотреть на нее так, что она и вправду чувствовала себя прекрасной.

– Я почти готова. – Эбби выбрала платье, которое можно было легко снять без посторонней помощи, но все же это потребовало определенных усилий. Наконец она все-таки освободилась от него и приготовилась. Набрав в грудь побольше воздуха, она вышла из-за ширмы.

– Какого черта… – Его слова потонули в молчании, когда он прекратил шагать из угла в угол и повернулся к ней лицом.

Она боязливо застыла под внезапно опалившим ее пламенем его взгляда.

– Привет.

– Эбби! – Всего одно слово, но полное благоговения и желания. – Боже мой!

Она беспокойно теребила пальцами глубокий вырез красной ночной рубашки.

– У мамы грудь была больше, поэтому, боюсь, мне не удалось показать этот наряд с лучшей стороны.

Трентон приблизился к ней со свойственной ему утонченной грацией, щеки его пылали, губы слегка приоткрылись от участившегося дыхания.

– Если бы этот наряд оказался тебе впору, я бы не устоял на ногах.

Покраснев, она отвела взгляд, упиваясь чувствами, которые он пробуждал в ней.

– Благодарю вас.

– Нет, милая, – пробормотал Рис; голос его слегка, хриплый и более низкий, словно струился, журча, по ее спине. – Это я благодарю тебя. Я высоко ценю чудный дар, который ты отдаешь мне.

Приподняв пальцем ее подбородок, он припал, к ее губам. Поцелуй, начавшийся нежно, становился все более страстным, и наконец его рот лихорадочно впился в ее губы, так что она не могла уже дышать и у нее закружилась голова. Эбби дрожала в его руках, и Рис, крепче прижав ее к своему сильному телу, поднял ее и уложил на кровать.

Потом, казалось, он был везде. Его ладони гладили и ласкали ее. Пальцы блуждали по всему телу, тянули, щипали, его рот покрывал ее поцелуями, зубы нежно покусывали. Хрипловатый голос шептал ласковые слова, ободряя и восхваляя ее.

– Трентон! – взмолилась Эбби, не сомневаясь, что может умереть, пока ее тело изнывает от желания, которое он, судя по всему, намеренно разжигал, но не спешил утолить. При всем его нетерпении прежде, теперь он не торопился.

– Рис, – поправил он ее.

– Рис…

Не зная, что ей делать, что говорить, она только гладила его плечи, его прекрасные волосы, его напряженную, покрытую каплями пота мускулистую спину. Он был истинным произведением искусства. Его тело одним своим видом возбуждало ее. Никто из мужчин не был так одарен природой, как он, и Эбби понимала, что ей крайне повезло делить постель с таким бесподобным представителем сильного пола.

– Скажи мне, как доставить тебе удовольствие?

– Если ты сделаешь для меня больше, милая, мы оба пожалеем об этом.

– Разве это возможно?

– Поверь мне, – пробормотал он и завладел ее ртом. Его ладонь скользнула вдоль ее ноги к бедру, и прежде чем Эбби успела запротестовать, его пальцы уже раздвигали нежные лепестки ее заветного места.

Рис застонал, когда его рука плавно скользнула сквозь влагу, скопившуюся там.

– Ты влажная.

– Извини. – Эбби почувствовала, что краснеет до корней волос.

– Боже милостивый, не надо извиняться! – Рис склонился над ней, побуждая раздвинуть бедра шире. – Это замечательно! Ты само совершенство.

Она-то знала, что это не так, далеко не так. Но по тому, с каким благоговением он прикасался к ней, Эбби поняла, что, по крайней мере, в этот момент он действительно думает то, что говорит.

Поэтому она прикусила губу и сдержала рыдания, когда широкая головка его каменной плоти ворвалась в нее, затем пронзила ее и безжалостно растянула. Несмотря на твердую решимость стать любовницей, которая подарит ему наслаждение, она попыталась вырваться.

Рис, прижав ее бедра к постели и удерживая на месте, неумолимо проникал в нее.

– Тише… еще немножко… я знаю, что это больно…

А потом преграда внутри ее вдруг взорвалась, пропустила его, и твердая пульсирующая плоть заполнила ее полностью.

Он обхватил ее лицо ладонями, большими пальцами утирая слезы на ее щеках, и с благоговением прильнул губами к ее губам.

– Малышка, прости меня за эту боль.

– Рис! – Она прижалась к нему, полная благодарности, понимая, что доверие, которое она ему оказала, – это редкий, драгоценный дар. Почему этот мужчина, этот незнакомец, так действует на нее, Эбби не могла понять. Она просто радовалась тому, что она с ним, что хотя бы короткое время он будет принадлежать ей.

Рис обнял ее, утешал и успокаивал, расточая похвалы. Она была такая мягкая и приятная, так прекрасно подходила ему. Он был так растроган этим моментом! Эбби сомневалась, что муж мог бы оценить ее лучше.

Когда она успокоилась, Рис начал двигаться. Его плоть мучительно медленно выдвигалась из ее набухших глубин, а затем скользила назад. Всякая боль исчезла, и взамен разливалось удовольствие, распускаясь, подобно цветку, так что, незаметно для себя, Эбби начала выгибаться навстречу его движениям, пока он не заговорил.

– Да, так, так! – пророкотал Рис, кожа его покрылась потом. – Двигайся вместе со мной.

Следуя настойчивым указаниям его голоса, Эбби обхватила его бедра ногами и почувствовала, как он проник невероятно глубоко. К таинственному местечку внутри ее.

– Слава Богу, – пробормотал Рис, когда она, задыхаясь, изумленно расслабилась в блаженной разрядке.

Затем он, содрогнувшись, оросил ее лоно жаркой струей. Сжав ее так сильно, что трудно стало дышать, Рис воскликнул:

– Эбби!

Она прижала его к сердцу и улыбнулась особой, женской, улыбкой.

Нет, все произошло совсем не так, как она представляла себе в мечтах, рисуя свое расставание с девственностью.

Все было намного лучше.

Рис проснулся, услышав тихо произнесенное ругательство, и открыл глаза. Повернув голову, он едва смог разглядеть Эбби, прыгавшую на одной ноге, держась за другую.

– Какого черта ты бродишь там, в темноте? – прошептал он. – Возвращайся в постель.

– Мне нужно идти. – При тусклом свете, исходившем от затухающего огня, он заметил, что на ней то же самое платье, в котором она была, когда он открыл ей дверь.

– Нет, не уходи! Иди сюда. – Рис приглашающим жестом откинул покрывало и простыню.

– Тогда я снова усну и не смогу вернуться в свою комнату.

– Я тебя разбужу, – обещал он, уже скучая по ее стройному телу рядом с собой.

– Разве это практично – спать здесь, чтобы вы разбудили меня через пару часов, а потом снова заснуть, уже в своей комнате, где меня разбудит моя камеристка?

– Милая моя, – Рис вздохнул, – зачем быть практичной в одиночестве, если можно быть непрактичными вдвоем?

Он едва различил в полутьме, как она покачала головой.

– Милорд…

– Рис.

– Рис.

Вот это уже лучше! Эти мягкие мечтательные нотки в ее голосе, когда она произносит его имя…

– Я хочу задержать тебя немного дольше, Эбби, – попросил он, похлопывая ладонью по кровати рядом с собой.

– Мне нужно идти.

Она двинулась к двери, а Рис ошеломленно лежал, чувствуя себя покинутым, смущенный той легкостью, с которой она оставила его, когда он так отчаянно хотел, чтобы она осталась.

– Эбби!

Она остановилась.

– Да?

– Я хочу тебя. – Голос его слегка охрип со сна, и он надеялся, что это позволит скрыть, как у него стеснило горло. – Мы могли бы встретиться снова?

Пауза, последовавшая за этим, заставила его заскрипеть стиснутыми зубами.

Наконец она ответила тоном, которым обычно принимают приглашение на чай:

– Ничего не имею против.

Затем она ушла, как ушла бы любая практичная, здравомыслящая ветреница или дама легкого поведения. Без прощального поцелуя или сердечного объятия.

И Рис, мужчина, который всегда отличался здравомыслием и практичностью в своих любовных делах, почувствовал себя неблагоразумно уязвленным.

– Это совсем не то, что я предполагал, когда ты пригласил меня поехать с тобой, – ворчал Спенсер, взгромождая тяжелый камень на место.

Джерард улыбнулся и отступил назад, чтобы оценить успехи, которых они достигли на постройке низкой каменной ограды. Первоначально в его намерения не входило заставлять Спенсера работать, но когда они проезжали мимо своих многочисленных арендаторов, выбивающихся из сил, он решил воспользоваться удобным случаем. Тяжелый труд и ноющие мускулы многому научили его. В частности, как заглянуть себе в душу и черпать удовольствие и удовлетворение в простых вещах, таких, например, как хорошо выполненная работа. Это был урок, который он собирался преподать своему брату.

– Долго еще после того, как мы с тобой, Спенс, отойдем в мир иной, эта стена останется стоять. Каждый из нас только часть чего-то вечного. Если ты оглянешься назад, на свою жизнь, сможешь ли ты вспомнить хоть что-нибудь, что оставило след в этом мире?

Его брат выпрямился и нахмурил брови. Испачканные, в рубашках с закатанными рукавами, в потертых сапогах, они мало походили на знатных лордов, которыми являлись.

– Только не говори мне, что ты к тому же ударился в философию. Хватило того, что ты с ума сходишь из-за своей жены.

– Полагаешь, что сходить с ума из-за чужой жены было бы лучше? – холодно осведомился Джерард.

– Будь я проклят, если это не так! В этом случае, когда она тебе надоест, рыдать из-за нее придется другому мужчине, а не тебе.

– Поразительно, как ты еще веришь в меня, младший братец, принимая во внимание способность моей жены доводить мужчин до слез.

– Ах да, приятного мало! Я тебе не завидую. – Спенсер отер пот со лба тыльной стороной ладони и ухмыльнулся. – Однако, когда Пел отшвырнет тебя, растоптав каблуком, как надоедливого жука, я буду наготове, чтобы помочь тебе оправиться. Вино, женщины, и ты будешь как новенький.

Качая головой, Джерард со смехом отвел взгляд в сторону, и его внимание привлекла потасовка между двумя парнями чуть ниже по заросшему травой холму. Обеспокоенный, он направился к ним.

– Не стоит волноваться, милорд, – послышался грубый голос сбоку. Грей обернулся и обнаружил внушительного вида мужчину, стоявшего рядом. – Это всего лишь мой сын Билли с другом.

Джерард снова посмотрел в ту сторону и увидел, что парни бегут друг за другом с холма к ровной площадке внизу.

– Ах, припоминаю похожие деньки из моей юности!

– Думаю, мы все можем вспомнить подобное, милорд. Видите молоденькую девушку, сидящую на изгороди?

Взглянув в направлении, указанном ему пальцем, Джерард почувствовал, как сердце его замерло при виде хорошенькой блондинки, со смехом смотревшей на двух приближавшихся к ней парней. Серебряные волосы, сверкающие под солнцем, соперничали по блеску с ее ослепительной улыбкой.

Она была прекрасна.

И очень походила на Эмили.

– Эти двое уже несколько лет состязаются за ее благосклонность. Она питает слабость к моему сыну, но, по правде говоря, я надеюсь, что у нее хватит ума выбрать другого.

Джерард оторвал взгляд от юной красавицы и удивленно поднял обе брови:

– Почему?

– Потому что Билли только вообразил себе, что любит ее. Он готов состязаться с кем угодно, доказывая, что лучше всех. И хотя он понимает, что она не подходит ему, он просто не может вынести, что лишится ее обожания. Это чистый эгоизм. А вот другой парень, тот действительно ее любит. Он всегда помогает ей в работе, ходит с ней в деревню, заботится о ней.

– Понимаю. – И Джерард действительно понял. Понял то, чего не понимал раньше.

Эмили.

Он ни разу не вспомнил о ней за все время своего путешествия по Европе. Ни разу. Слишком был занят распутством, чтобы думать о любящей его девушке, оставленной позади, в родной стране. Только вернувшись домой и обнаружив, что она замужем, он возмутился. Неужели он был таким, как Билли? Просто хотел вернуть привязанность, которой не ценил, пока она не была отдана кому-то еще?

«Вы всегда желаете тех женщин, которые принадлежат кому-то другому».

Силы небесные!

Джерард повернулся, подошел к законченной части изгороди и сел, уставившись в пространство невидящим взглядом, потому что он смотрел внутрь себя, а не вокруг.

Женщины. Внезапно он вспомнил их всех. Всех, встретившихся на его пути.

Неужели только соперничество с Харгрейвзом заставляло его так отчаянно желать Пел?

Теплое пламя возникло в его груди и распространилось вокруг, когда он подумал о своей жене. «Я хочу тебя». Чувства, которые он испытал при этих словах, не имели никакого отношения к Харгрейвзу. Они не имели отношения ни к кому, кроме Изабеллы. И теперь, когда он словно увидел себя в зеркале, Джерард отчетливо осознал, что она – единственная женщина, сумевшая пробудить в нем подобные чувства.

– Мы закончили?

Подняв взгляд, Джерард увидел стоявшего перед ним Спенсера.

– Нет еще.

Охваченный чувством вины за свое поведение с Эмили, Джерард яростно принялся за работу, делая то, чем он занимался долгих четыре года, – изгонял терзавших его демонов, изнуряя их трудом.

– Леди Грейсон!

Подняв взгляд от книги, которую она читала, сидя на задней террасе усадьбы Хэммонда, Изабелла увидела приближавшегося к ней Джона и встретила его ласковой улыбкой. Рядом, чуть справа, расположился Рис в обществе мисс Эбигейл и четы Хэммондов. Слева граф и графиня Анселл наслаждались чаепитием в компании леди Стенхоп.

– Добрый день, милорд, – поздоровалась она с ним в ответ, любуясь его сверкающими глазами и прекрасной фигурой.

– Могу я присоединиться к вам?

– Пожалуйста, сделайте одолжение. – Несмотря на то, что многое между ними оставалось невысказанным, она была признательна ему за компанию. В особенности после чаепития с вдовой, которая, к счастью, только что ушла:

Захлопнув роман, она отложила книгу в сторону и сделала знак слуге принести еще закусок.

– Как ваши дела, Изабелла? – спросил он, усаживаясь напротив нее и внимательно изучая ее взглядом.

– Прекрасно, Джон, – заверила она его. – Все просто отлично. А как вы?

– Я тоже в порядке.

Она огляделась кругом, затем понизила голос:

– Пожалуйста, скажите мне честно. Я причинила вам боль?

Он улыбнулся так искренне, что сразу же успокоил ее.

– Моя гордость пострадала, верно. Но сказать по правде, мы медленно приближали конец нашей связи, разве нет? Я просто не замечал этого, как не замечал многого другого, после того как леди Харгрейвз оставила нас.

Сердце ее наполнилось сочувствием. Потеряв когда-то любимого, она отчасти знала, как это больно. Для Джона это должно было быть еще хуже, потому что его тоже любили.

– Время, проведенное с вами, много для меня значит, Джон. Несмотря на то, что наша связь оборвалась так внезапно, вы ведь знаете это, не правда ли?

Откинувшись на спинку кресла, он поймал ее серьезный, искренний взгляд и сказал:

– Я знаю это, Изабелла, и ваши чувства ко мне позволяют облегчить понимание целей этой связи и дать ей достойное завершение. Мы с вами сошлись, чтобы утешить друг друга. Нам обоим пришлось много выстрадать в связи с браком, мне из-за смерти любимой жены, вам из-за смерти не слишком любимого мужа. В наших отношениях не было никакого обмана, никаких требований, никаких целей, только дружеское участие. Разве я могу обижаться на вас, если в вашей жизни появилось нечто более глубокое?

– Благодарю вас, – с жаром сказала она, с вновь пробудившейся симпатией вглядываясь в его красивое лицо, – Благодарю вас за все.

– По правде говоря, я завидую вам. Когда Грейсон подошел ко мне, я…

– Что? – Она удивленно заморгала. – Что означает это «он подошел» к вам?

Джон рассмеялся.

– Значит, он вам не сказал. Мое уважение к нему возрастает вдвойне.

– Что он сказал? – спросила она, сгорая от любопытства.

– Что он сказал, не имеет значения. Вот страсти, с которой он говорил, ей я завидую. Я бы тоже хотел испытать ее и думаю, что в конечном счете я уже готов к этому благодаря не в малой степени вам.

Ей очень хотелось пожать ему руку, которую он небрежно положил на стол, но она не могла себе этого позволить. Вместо этого Изабелла сказала:

– Обещайте, что мы навсегда останемся друзьями.

– Изабелла! – В его голосе сквозила улыбка. И стальные нотки. – Ничто в мире не помешает мне оставаться вашим другом.

– Правда? – Она приподняла бровь. – А что, если я сыграю роль свахи? У меня есть подруга…

Джон притворно содрогнулся:

– Ну вот это скорее всего помешает.

Как только Джерард и Спенсер вернулись в усадьбу Хэммонда, они сразу же направились в свои комнаты, чтобы смыть с себя грязь, пот и запахи, которыми пропитались задень.

Джерарду очень хотелось сразу пойти к Изабелле, и ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы побороть это стремление. Ему нужно было поговорить с ней, поделиться своими открытиями. Он хотел найти у нее утешение и успокоить ее страхи, сообщив ей, что она для него превыше всех женщин. Более того, Джерард подозревал, что так будет всегда, и он хотел, чтобы она об этом знала.

И кроме того, ему хотелось ее обнять, а для этого ему нужно было привести себя в порядок. Поэтому он погрузился в горячую ванну, откинув голову на край, и отпустил Эдварда.

Когда некоторое время спустя дверь отворилась, он улыбнулся, но не открыл глаза.

– Добрый вечер, чаровница. Соскучилась по мне?

Гортанный звук, подтверждавший его слова, заставил его улыбнуться еще шире.

Изабелла подошла ближе, и в предвкушении кровь его быстрее заструилась по жилам. Разомлевший от усталости и горячей воды, он потерял несколько драгоценных мгновений, прежде чем заметил запах чужих духов, когда женщина склонилась над ним. Затем послышался звук открывающейся двери…

– Какого черта…

…как раз перед тем, как чужая рука опустилась в воду и сжала его жезл.

Джерард дернулся от неожиданности, расплескав воду через край ванны, и, открыв глаза, встретил испуганный взгляд Барбары. Он не раз замечал манящие соблазнительные взгляды, которые она бросала в его сторону, но посчитал ее достаточно умной, чтобы правильно истолковать его хмурый вид и усвоить предостережение, высказанное им ей на балу у Хэммонда в городе. Как видно, он ошибся!

Он сжал ее запястье, как раз когда она подняла взгляд, и тут глаза ее наполнились ужасом.

– Если вы хотите сохранить в целости свою руку, – донесся голос Изабеллы от двери в смежную комнату, – я настоятельно советую вам убрать ее из ванны моего мужа.

При этих словах кровь в его жилах застыла, несмотря на высокую температуру воды, в которой он сидел.

Дьявол и десять тысяч чертей!