Мужчина из мечты

Глава 5

Нина переминалась с ноги на ногу, не решаясь открыть эту дверь. Она с испугом озиралась по сторонам. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее здесь. Нина стояла у входа в секс-шоп.

Мысль посетить это заведение пришла ей в голову после неудачной попытки добыть прядь волос Андрея, чтобы сделать из них любовное зелье. Теперь Нина решила действовать более земным способом.

«Все же зелье — это изначально ненадежно, сильно смахивает на шарлатанство, — рассуждала она. — Надо найти что-то, что действует безотказно».

И тут она вспомнила, как когда-то один молодой актер из их театра принес на репетицию журнал для мужчин весьма специфического содержания. Тогда вся труппа окружила Алика, так звали этого курчавого блондина с лицом вечного мальчика. Девушки артистки тоже проявили изрядный интерес к содержимому журнала, особенно к его иллюстрациям. И Нина, кстати, не являлась исключением. Ей не особенно понравилось разглядывать обнаженные мужские и женские тела, но одна страница ее заинтересовала.

Вот она-то и всплыла в ее памяти, когда Нина, уткнувшись лбом в холодное стекло окна, обдумывала следующий шаг борьбы, так пока и не давшей никаких результатов. На той странице было что-то вроде таблицы, где перечислялись сексуальные возбудители, носившие трудное название «афродизиаки». Они могли быть в виде таблеток, капель, мазей. Их рекомендовалось принимать перед половым актом людям с различными сексуальными затруднениями. Результат был обещан сногсшибательный, а главное, быстрый.

«Вот это-то мне и надо, вернее, ему! — осенило Нину. — Ведь это же химия, а значит, действовать должна на всех, независимо от всяких там мистических заговоров. Конечно, это тоже нечестно по отношению к бедному Андрею, но раз я уже вступила на эту скользкую дорожку, надо идти по ней до конца! Пойду в секс-шоп».

Ирку на этот раз Нина решила не посвящать в свои коварные планы. Та, конечно, была бы безумно рада поучаствовать в походе за сексуальным возбудителем. Одних разговоров об увиденном в секс-шопе ей потом хватило бы на полгода. Но Нине было стыдно за этот вынужденный визит даже перед собой, и делать кого-то свидетелем своего позора ей не хотелось.

Найти магазин не составило труда. Когда-то она, гуляя с Андреем по Арбату, обратила внимание на аляповатую вывеску, безвкусно намалеванную яркими красками. «Интим-салон «Казанова» значилось на ней, стрелка указывала куда-то в подворотню. Нина с Андреем тогда только усмехнулись, переглянувшись. Кто бы мог подумать, что она скоро будет стоять у входа в это низкопробное заведение и собираться с силами, чтобы войти внутрь.

Нине казалось, что в такие места ходят только неполноценные люди, о которых она могла думать не иначе, как с брезгливой жалостью. И вот теперь, оказывается, и она пополнила их ряды.

С работы она опять сегодня отпросилась, сославшись на головную боль. Последнее время начальство стало косо на нее смотреть и плохо переносить ее слишком частое отсутствие.

«Ничего, переживут! Все-таки профессиональных актеров у них только двое, я и Митька», — успокаивала себя Нина.

«До чего я дошла!» — вздохнула Нина и, толкнув тяжелую дверь, резко, как ныряют в холодную воду, шагнула вниз. Лестница вела в полутемный подвал. Там, перед другой дверью, гораздо более солидного вида, ее встретил пожилой швейцар, с незначительным лицом и кроличьей потрепанной ушанкой, надвинутой почти на глаза.

— Билетик, пожалуйста, — раздался из-под шарфа простуженный голос.

Оказывается, за вход надо было платить.

«Прямо как в музее!» — подумала Нина.

Вручив дядьке мятую тысячу, она получила право войти в подвал. Хозяева, видно, постарались придать своему заведению какое-то подобие развратного шика. Правда, дальше зеркального потолка, красных стен и обилия непристойных картинок их фантазия не пошла.

Противно Нине стало сразу, как только она увидела огромное количество мужских членов всевозможных форм и расцветок, понатыканных всюду, где только можно, как коробочки с лекарствами на полках в аптеке. Здесь были члены маленькие, средние и огромные, похожие на пособие по изучению слоновой болезни. Встречались и с моторчиками, волосатые, зеленые, сладкие, пахучие. К такой картине Нина была внутренне готова. Но, когда она в поисках нужного ей средства подошла поближе к витрине, вот тут ей стало по-настоящему тошно.

Там, аккуратно разложенные, красовались суррогаты женских половых органов. Взглянув на эти розовые, бесстыдно вывернутые подобия плоти, она почувствовала, как комок подступает к горлу.

«Неужели так это и выглядит по-настоящему? Какая гадость! Может быть, Андрею просто противно, тогда я его понимаю!»

Она поспешила отвернуться. Растерянно озираясь, Нина пыталась наконец найти то, за чем пришла в это мерзкое место. В утренний час посетителей почти не было, поэтому Нина невольно привлекла внимание молоденькой продавщицы.

— Девушка, у вас проблемы? Чем вам помочь? — обратилась она к Нине.

За толстым слоем косметики невозможно было разглядеть черты лица этой юной девицы.

«А почему бы мне не воспользоваться ее помощью, раз я сюда пришла?» — подумала Нина и кое-как объяснила продавщице суть своих затруднений.

— Мой муж перенес воспаление легких в очень острой форме, и теперь у него сложности с сексом. Мне нужны какие-нибудь капли, чтобы он быстрее возбуждался.

Любой грамотный человек в этой ситуации посоветовал бы Нининому мифическому мужу обратиться к врачу, но раскрашенная девица, не моргнув глазом, выложила перед Ниной не менее десяти различных средств, каждое из которых обещало стать панацеей от всех сексуальных расстройств.

Нина долго думала, вертела в руках пузырьки, читала инструкции, благо английский она забыть еще не успела. Наконец она остановила свой выбор на жидкости темно-коричневого цвета. Как гласила инструкция, трех капель, принятых за полчаса до акта, было достаточно для «успешного и эффективного» секса.

«Интересно, чем успешный секс отличается от эффективного? — размышляла Нина, нюхая капли. Попробовать их на вкус она не решалась. — Вроде ничем не пахнут. Надо брать!»

Заплатив тридцать тысяч, она с облегчением покинула подвал. План ее был таков: она незаметно капнет нужные три капли Андрею в чай. О том, что будет потом, Нина думать не хотела. Ей надоели пустые, холодные мечты. Ей нужен был Андрей, жар его рук, тепло его губ… И ради этого Нина была готова пойти на все!

Дома Нина, еще раз повертев в руках яркую коробочку с пузырьком, разглядела на ней надпись: «Держать в прохладном месте» — и, не долго думая, сунула капли в холодильник. Чувствуя усталость, она легла на диван и машинально ткнула пультом в телевизор. Там шел какой-то сериал.

Нина зевнула. Бурные страсти мексиканских героев нагнали на нее сон. Она сама не заметила, как заснула. Зато пробуждение свое она забыть не могла еще очень долго.

— Что это такое? Нет, ты ответь, что это такое?! — гремел над Ниной такой обычно мягкий голос Андрея, а сам он бесцеремонно, яростно тряс ее за плечи, как будто хотел вытрясти из Нины ее развратную душу.

С трудом разлепив веки, Нина с ужасом разглядела злополучный пузырек в руках Андрея. Оставив в покое ее плечи, он с ожесточением размахивал им у ее носа.

— Осторожно, прольешь! — спросонья воскликнула Нина.

От сказанной глупости Андрей пришел в еще большее неистовство.

— Да ты совсем спятила! Где ты взяла эту гадость? Отвечай немедленно!

Нина молчала. Андрей теперь бегал по комнате. Капли действительно привели его в страшное возбуждение, даже не попав внутрь.

— Что ты себе позволяешь? Сначала ночью ко мне с ножницами подкрадываешься! Думаешь, я ничего не понял? Да я просто не хотел осложнять наши отношения, которые и без того зашли в тупик!

— Но не по моей же вине! — вставила Нина.

— Лучше молчи! — Андрей был действительно взбешен. Он побледнел. Рот его превратился в узкую полоску, на Нину сыпались безжалостные слова.

Нина испугалась. Таким она его не видела никогда.

— Теперь ты покупаешь эту дрянь, чтобы тайком подлить мне ее в суп! Я все понял. Можешь ничего не говорить! Ты прожила двадцать пять лет, прочитала столько книг, имела кучу любовников, а так и не поняла, что нельзя манипулировать людьми, что любовь — это не секс, без которого ты жизни себе не представляешь, а прежде всего — доверие! Знаешь, я был о тебе лучшего мнения. А теперь с меня хватит. Я ухожу!

Андрей резко распахнул дверь платяного шкафа, выхватил свой чемодан и принялся складывать в него одежду. Нину потрясло то, что даже в такой момент Андрей остался верен себе — он не кидал вещи в чемодан, как это на его месте делал бы любой другой человек, а складывал их аккуратно, ловко и быстро.

Нина сначала не могла поверить, что он действительно может вот так взять и уйти. Она сидела на диване и безучастно наблюдала за ним. Ее начал бить странный озноб. Нина мелко дрожала как в лихорадке, между тем лицо ее пылало. Она сидела на кровати, закутавшись в одеяло, не замечая текущих по щекам слез.

Андрей этого тоже не замечал. На этот раз он был непреклонен. Сложив вещи, он оглядел комнату взглядом, в котором не было ни капли сожаления. Так деловой человек, покидая гостиницу, сухо проверяет, все ли он взял.

— Телевизор я тебе оставлю. Смотри, когда скучно станет. — Его короткие холодные фразы застревали в сознании Нины, причиняя ей невыносимую боль. — Книги я заберу потом. Все. Пока. Не поминай лихом. Надеюсь, с другим тебе повезет больше.

Дверь за ним захлопнулась.

На Нину напало странное оцепенение. Ей казалось, что все это происходит не с ней, что это похоже на дурной сон и надо сделать лишь усилие, чтобы проснуться. Но она даже пошевелиться не могла. Нина потом не могла вспомнить, сколько часов или минут пролежала вот так, без движения. Время остановилось для нее.

Наконец она заставила себя подняться. Сильно сутулясь, сотрясаемая внутренней дрожью, она прошлась по комнате, не замечая, что двигалась, как тяжело больной человек, и даже, неслышно для себя самой, постанывала. Ей надо теперь каким-то образом примириться с происшедшим.

Нина удивленно оглядела свою как-то сразу опустевшую квартиру, еще хранившую следы пребывания здесь Андрея. Вот здесь он повесил картинку, вот эту дверь он починил, вот его книги стоят как ни в чем не бывало на полках. Нина раскрыла одну наугад. Рассказы Киплинга. Хорошая книга, а Нина так ее и не прочла.

«Я не читала его книг, я слишком мало с ним говорила, я так и не узнала, что он за человек. И неужели так и не узнаю его? — Эта мысль заставила ее содрогнуться. — Так что же, это — все? Невозможно. Я не верю!»

Нина просто не могла в это поверить. Она уже не представляла своей жизни без Андрея, без его заботливого присутствия, без его шуток, горячих бутербродов по утрам… Нина почувствовала, что сейчас опять заплачет. Она не знала, что делать со своими воспоминаниями, то ли беречь их, как самую главную свою ценность, то ли поскорее расстаться с ними, чтобы не ранили ее так больно.

Неделю она не могла выйти из оцепенения. Это было похоже на болезнь, для которой еще не придумали названия. Целые дни напролет Нина проводила в постели, лежа ничком. Огромным усилием воли она заставляла себя подниматься, чтобы выйти на работу. Андрей оставил ей полный холодильник, вот только аппетит у нее пропал напрочь. Питалась она в основном горячим чаем.

Желания ее замерли. Ей не хотелось двигаться, говорить с людьми, причесываться, чистить зубы, раздеваться вечером и одеваться утром. Все эти действия она совершала через силу, преодолевая себя. Мысли были сосредоточены только на одном — на ожидании телефонного звонка от Андрея.

Это превратилось у Нины в навязчивую идею. Она боялась надолго уходить из дома. Она носила с собой телефон в ванную, благо длинный шнур это позволял. Ночью она, боясь не услышать звонка, ставила телефон рядом с собой. Телефон молчал. Он молчал день, два. На третий раздался звонок.

Нина, как обычно, лежала. Она испуганно подняла голову, потом быстро подскочила к зеленому аппарату, испускавшему истошные трели. И тут Нина почувствовала, что не может снять трубку. Ей стало страшно. Телефон звонил. После третьего или четвертого звонка она наконец протянула дрожащую руку.

— Алло! — выдохнула Нина.

— Галину Васильевну можно? — Незнакомый женский голос заставил ее содрогнуться.

Нина даже нашла в себе силы объяснить незнакомке, что Галины Васильевны здесь никогда не было, нет и, главное, не будет.

В эти кошмарные дни ей не звонила даже Ирка. Видимо, они с Вадимом начали так плотно общаться, что у нее, такой всегда болтливой, времени не оставалось на телефонные звонки. Конечно, Нина могла бы сама ей позвонить. Но, честно говоря, Нине не хотелось, чтобы подруга ее жалела и в предлагала очередной безошибочный план действий.

— Мы давно не виделись.

— Давно, и переменились оба во многом!

— Стало быть, ты уж меня не любишь?

Нина и Митя сидели в студии звукозаписи и записывали «Героя нашего времени». Маленькое подвальное помещение было буквально набито разной аппаратурой, в которой ни Нина, ни ее, как всегда, слегка пьяный коллега ничего не смыслили. Им говорили, куда садиться, в какой микрофон говорить и на какие кнопки нажимать. Митя говорил очень приятным, слегка хриплым голосом. Возможно, Печорин, сердцеед и циник, был чем-то на него похож.

— «… Я взглянул на нее и испугался, — продолжал Митя, глядя в книгу, — ее лицо выражало глубокое отчаяние, на глазах сверкали слезы».

— «Скажи мне, — наконец прошептала она, — тебе очень весело меня мучить?…Я бы должна тебя ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий». — «Ее голос задрожал, она склонилась ко мне и опустила голову на мою грудь».

Голос Нины задрожал тоже, и это заставило Митю оторваться от книги и взглянуть на нее. Нина, подобно княжне Мэри, еле сдерживала слезы.

— Все, стоп машина! — Митя выключил магнитофон. — С каких это пор на тебя так действует классика?

Нина молчала.

— Пойдем-ка прогуляемся. Я тут знаю одно местечко.

Нина послушно позволила отвести себя в какую-то забегаловку, где за грязными столами сидели одни мужчины и куда Андрей никогда не позволил бы себе привести женщину.

Митя выбрал стол почище и усадил за него мрачную Нину.

— Посиди, я сейчас.

Он с видом завсегдатая сквозь курящую толпу направился к стойке. Скоро он уже шел назад с двумя стаканами водки и тарелкой неаппетитных на вид пельменей.

— Тебе надо выпить. Не спорь со мной, ты только взгляни на себя со стороны, не девушка, а мешок соплей. Давай пей.

Его резкие слова немного взбодрили Нину. Она решила послушаться его совета и поднесла стакан к губам. Она знала, что водку надо пить залпом, но не умела этого делать. Вот и сейчас, едва эта жгучая жидкость попала ей в горло, Нина закашлялась, стала ртом резко хватать воздух. Вилку с пельменем Митя уже держал наготове.

— Ну вот и отлично! Сейчас тебе легче станет. А теперь рассказывай. Что, с Андреем поругалась?

Нина кивнула. Она почти машинально поведала Мите об их с Андреем проблемах. Ей так часто в последнее время приходилось все это в разных вариантах рассказывать разным людям, и никто так и не смог ей помочь. Может, хоть Митя что-нибудь придумает.

Он внимательно выслушал Нину и вынес заключение:

— Вы обе дуры, и ты и твоя Ирка. Правда, Андрей, судя по твоему рассказу, тоже умом не блещет.

— Ну хорошо, а что-нибудь более конструктивное ты можешь сказать? — обиделась Нина.

Редко пьющая крепкие напитки, она уже слегка опьянела. Приятное тепло разлилось по всему телу, в голове зазвучала какая-то веселенькая музычка, а главное, Нина стала гораздо оптимистичнее воспринимать все, что с ней произошло.

«Может, все еще наладится? Ну конечно, у нас все будет хорошо, ведь мы любим друг друга. А раз так, то все остальное ерунда!»

Приободрившись, Нина решила прислушаться к тому, что втолковывал ей Митя.

— Твоя ошибка, кстати, чисто женская, — невозмутимо продолжал Митя, — ты пыталась бороться со следствием, не зная причины. А ведь именно в ней и зарыта собака. Ты ведь не знаешь, почему он не может заниматься сексом.

— Нет.

— Зато ты знаешь, что причина этой ненормальности скрывается в его прошлом, значит, и надо до нее докопаться.

— Но как, он же ничего не рассказывает!

— Ты, кажется, говорила, что он был женат.

— Точно, у меня совсем это из головы вылетело! Но он и сейчас женат. Я видела его паспорт, там нет штампа о разводе.

— Тем более, надо найти его жену или хотя бы узнать, что с ней случилось. Я уверен, что именно с ней связан этот его страх перед сексом.

— А вдруг он ее убил! — Нина выпалила первое, что пришло ей в голову.

— Вряд ли. На убийцу он не похож. А вот тихо допечь женщину такие, как он, с виду прекрасные принцы, вполне могут. Так что, как говорят французы, cherchez la femme, то есть ищи его жену.

— Где же я буду ее искать?

— Нина, мы живем в цивилизованном мире. Пойди в справочную, и тебе по имени за умеренную плату найдут адрес человека, тот, где он прописан.

Нина так и сделала. Ей пришлось немало побегать, чтобы добыть нужный адрес. Зато эта суета отвлекла ее от мрачных мыслей. «Еще не все потеряно», — утешала она себя.

С заветной бумажкой в руках Нина месила ногами мокрый снег в одном из переулков Сретенки. Дома здесь стояли в беспорядке, из многих жильцы были выселены. Брошенные, они смотрели на зимний день пустыми глазницами окон. Нине стало уже казаться, что ее поиски напрасны. Толстая дворничиха, выглядевшая еще толще в огромной телогрейке, на Нинины расспросы только неопределенно махнула рукой куда-то вдаль. Нину выручило то, что она набрела на почтальона, молодого парня, катившего за собой разболтанную скрипящую тележку с письмами и газетами. Он-то и отвел Нину к нужному дому и оставил ее перед темным провалом арки.

— Войдете в арку, и первый подъезд направо — ваш, — сказал парень и покатил свою тележку дальше.

— Спасибо!

Нина в нерешительности остановилась перед старой деревянной дверью. Она с таким упорством искала эту Загрецкую Татьяну Николаевну, что как-то не обдумала их предстоящую встречу.

«Что же я ей скажу?» — подумала Нина и протянула руку к дверной ручке.

Неожиданно дверь распахнулась. Из нее вышел респектабельного вида мужчина средних лет. Он удивленно взглянул на Нину.

— Девушка, вы кого-то ищете, вам помочь?

— Нет, нет, спасибо! — Нина поспешила в темноту парадного.

Лифта в доме не было. Нина поднималась по мрачной полутемной лестнице, хранящей, как все лестницы в старых домах, запах кошек, сырости и долго варившейся еды. На третьем этаже у нее сбилось дыхание, скорее от волнения, чем от подъема. Она все еще не знала, что скажет хозяйке.

«Ладно, что-нибудь придумаю», — вздохнула она и решительно нажала на кнопку звонка.

Дверь долго не открывали, и Нина, почувствовав что-то вроде облегчения, уже хотела уйти, но вдруг за дверью послышались приближающиеся шаги. Нина напряглась. Дверь отворилась.

На нее в упор смотрел молодой человек, лет двадцати двух — двадцати трех. В прихожей, прямо над входной дверью, горела лампочка. Она ярко освещала короткий рыжий ежик на его круглой голове, большой рот, светлые глаза, вопросительно глядящие на Нину.

— Вы к кому?

— Здравствуйте… — Нина пыталась собраться с мыслями. «Может, она вообще здесь не живет?» — мелькнуло у нее в голове. — Я хотела бы видеть Татьяну.

— Татьяну? — протянул молодой человек, и в его интонации Нина почувствовала не столько удивление, сколько настороженность. — А кто вы ей будете?

«По крайней мере, я попала туда, куда надо», — поняла Нина.

— Мы с ней учились вместе, — сказала она первое, что пришло ей в голову.

— Да? — Юноша даже не предложил ей войти.

— А вы кто? — Нина в качестве средства защиты выбрала нападение.

— Я — Никита, ее брат. Что-то я вас не помню.

— Но разве вы можете помнить всех ее знакомых? — Нина вошла в роль, которую старалась сыграть так, чтобы не вызвать лишних подозрений у хозяина квартиры. — Я не москвичка, мы с Татьяной не виделись очень давно. Но у меня остался ее адрес, а сейчас я в Москве проездом. Ну вот и решила зайти узнать, как дела и вообще…

Говоря все это, Нина пыталась через плечо Никиты заглянуть в квартиру. Но все, что ей удалось разглядеть, — это двери комнат, длинный коридор, который упирался в большое старинное зеркало. В нем Нина могла увидеть отражение спины юноши. Себя она в нем не разглядела. «Даже вещи в этой квартире не хотят принимать меня», — подумала она.

Никита, видя, что Нина, несмотря на его холодный прием, не собирается уходить, помялся немного и спросил:

— А вы разве ничего не знаете?

— Нет, а что случилось?

— Таня уже два года как живет в монастыре.

— Она ушла в монастырь? — Нину настолько поразило это известие, что ей даже не пришлось разыгрывать удивление.

— Ну да. И более того, она категорически не хочет, чтобы кто-нибудь знал, где она находится, поэтому вряд ли вы сможете встретиться.

— Ну надо же! А почему она это сделала, с ней что-то случилось? — У Нины не умещалось в голове, как это молодая и наверняка, раз на ней женился Андрей, красивая женщина вдруг все бросила и ушла в монастырь.

— Этого я вам тоже не могу сказать. — Никита явно хотел от нее отделаться.

— Но, может, вы дадите мне адрес? — сделала Нина еще одну попытку. — Я бы ей написала. Я тоже интересуюсь всем таким… — Нина не знала, что еще сказать.

— Боюсь, что я ничем не смогу вам помочь. Разве что написать, что вы ею интересовались. Как все-таки вас зовут?

— Ляля Иванова. — С ходу Нина смогла придумать только это глупое имя.

— Ну что ж, я ей напишу, — недоверчиво посмотрел на нее Никита и взялся рукой за дверь, давая понять, что пора бы и честь знать.

Нине не оставалось ничего другого, кроме как попрощаться с братом странной женщины, унесшей за монастырские стены свою загадку.

«Ну вот, опять у меня ничего не вышло, — думала Нина, понуро шагая назад, — а я была так близка к разгадке. По крайней мере, я теперь уверена, что именно из-за Татьяны Андрей стал таким. Но что же могло у них случиться? Андрей явно выглядит пострадавшим. Но и она ведь наверняка не от хорошей жизни ушла в монастырь. Это ж надо до такого довести человека. Интересно, что же он все-таки с ней сделал?» Нина терялась в догадках.

Нина не была атеисткой, но, как всякий человек, далекий от религии, она была уверена, что в монастырь уходят лишь те, кто потерпел жизненный крах. Она тщетно пыталась представить себе прошлое Андрея, его жену и ту страшную катастрофу, которая привела ее — в монастырь, а его — к страху перед женщинами.

«Да, но что же мне теперь делать? Как странно, будто какой-то злой рок не дает мне докопаться до истины. Только я ухвачусь за ниточку, как она обрывается прямо у меня в руках».

Уже совсем стемнело. Нина не заметила, как добрела до Садового кольца. Она посмотрела по сторонам и, увидев у подземного перехода скопище людей и фонарей, поняла, что где-то там должна быть станция метро. Домой, где стало так пусто, ей ехать не хотелось. Но не шляться же по улицам, это глупо. Может, пойти куда-нибудь в кафе, где шум и суета помогут ей слегка развеяться.

Нина не заметила, как оказалась окруженной шумной толпой пестро одетых цыганок. Здесь были женщины разного возраста, от маленьких девочек до старух с крючковатыми носами и седыми космами, торчащими из-под платков. За юбки женщин цеплялись чумазые, нелепо одетые детишки. Младенцев женщины носили привязанными платками к груди или спине. И эта ноша, казалось, им совсем не мешала шагать легкой походкой.

Видно, цыганки выехали в один из своих рейдов на заработки в центр Москвы. Они бесцеремонно приставали к прохожим, навязчиво предлагая погадать, дети просто попрошайничали.

Одна представительница их шумного племени схватила Нину за рукав. И только тогда Нина обратила внимание на эту женщину средних лет, одетую в модную куртку, из-под которой пышными складками расходились юбки, зеленая, фиолетовая и красная.

— Эй, красавица, дай погадаю, судьбу расскажу! — хриплым голосом скорее потребовала, чем попросила цыганка. Ее черные глаза в упор смотрели на Нину.

И тогда Нина, неожиданно для себя самой, приняла странное решение.

— Послушайте, я прекрасно знаю, что вы тут дурите людей. Но ведь среди вас должны же быть настоящие гадалки. Вот вы могли бы мне помочь? Мне очень нужно, у меня, правда, не много денег, но я заплачу! — горячо заговорила Нина.

Видно, в ее голосе или взгляде было что-то такое, что заставило цыганку отступиться от нее. Женщина вздохнула. Нина поняла, что перестала быть для нее добычей, а стала просто вызывающей жалость женщиной.

— Ну, мое гадание тебе не поможет. Есть у нас одна цыганка, уже старая, она в город не ездит, дома сидит. Поедешь к ней?

— Поеду! — твердо сказала Нина, даже не спросив, куда надо ехать.

— А не забоишься? — усмехнулась цыганка.

— Нет.

— Тогда пошли.

И, крикнув что-то подругам на своем гортанном языке, женщина потащила Нину за собой в бурлящие толпой недра метро.

Нина действительно не боялась.

«А чего мне бояться? — рассуждала она. — Денег и ценностей при мне нет, воровать нечего. Похищать тоже смысла никакого нет, меня и не хватится никто, да и выкупать меня некому. А если вдруг на меня какой-нибудь симпатичный цыган глаз положит, что ж, может, это и к лучшему — переменю судьбу, буду ходить в цветастых юбках, научусь гадать».

У Нины были очень слабые, в основном навеянные русской классикой представления о цыганской жизни. Ей виделись романтика вольной жизни, шатры, костры, песни и все такое. Ей казалось, что они с цыганкой сейчас поедут куда-то далеко, в табор, где похожая на ведьму старуха будет предсказывать ей судьбу.

Каково же было ее удивление, когда они приехали в обычную трехкомнатную квартиру, даже не на самой окраине города. По дороге Нина познакомилась со своей проводницей. Ее звали Лялей.

«Странное совпадение, — поразилась Нина, — совсем недавно этим именем назвалась я, а теперь женщина, которую так зовут на самом деле, взялась помочь мне».

Ляля открыла дверь своим ключом. Нина оказалась в стандартной квартире с очень странной обстановкой. Вернее, обстановкой тут назвать было почти нечего. Мебель стояла лишь на кухне, там было все как обычно: пластиковые полки, стол, большой импортный холодильник. Зато комнаты поражали своей пустотой. Из мебели, если это можно назвать мебелью, здесь были только матрасы и одеяла на полу. Дорогой музыкальный центр и пианино на этом фоне выглядели довольно странно.

Их встретили шумные ребятишки, которым Ляля, оказывается, везла гостинцы — сладости из коммерческих ларьков. Она прикрикнула на них по-своему, и те убежали делить подарки. Неожиданно откуда-то вышел мужчина. Он сухо поздоровался с Ниной и о чем-то недовольно спросил Лялю. Та, горячась, ему ответила. По их красноречивым взглядам и жестам Нина поняла, что речь идет о ней. Она почувствовала себя неловко. Но все обошлось, и Ляля повела ее в глубь квартиры. Оставив Нину возле закрытой двери, Ляля сперва постучалась, потом зашла сама и, лишь поговорив там с кем-то, махнула Нине, чтобы та заходила.

Эта маленькая, слабо освещенная комната была обставлена совсем обыденно. Старый ковер на полу, кровать, покрытая простым шерстяным одеялом около стены, в углу перед маленьким столиком кресло. На нем важно восседала пожилая женщина в темно-красной кофте и черной пышной юбке. Плечи она кутала в черный платок с яркими цветами. Таким же платком, но поменьше была аккуратно повязана ее седая голова. От женщины веяло спокойной добротой. Назвать ее ведьмой просто язык не поворачивался.

Напряжение, охватившее Нину с того момента, как она вошла в квартиру, куда-то исчезло. Хозяйка комнаты внимательно смотрела на нее добрыми, окруженными лучиками морщинок глазами.

— Ну что, девушка, беда с тобой приключилась, — женщина не спрашивала, а скорей подтверждала этот печальный факт, — иначе Ляля ко мне тебя не привела бы.

Нина начала было свой рассказ, но старуха энергично замахала на нее рукой.

— Ты мне всего не рассказывай, мне это знать не надо. Я вижу, ты ищешь кого?

— Ну да! Одна женщина, которую мне очень надо найти, ушла в монастырь, не знаю в какой. Ну как мне теперь ее искать?!

— Не переживай! Дай я на тебя сперва карты раскину.

Цыганка достала откуда-то из складок юбок старую колоду карт и начала раскладывать ее на столике перед собой. При этом она что-то бормотала. Казалось, она разговаривает с картами, как со своими знакомыми, задает вопросы, спорит с ними.

— Ну что я тебе скажу? Ждут тебя две дороги, одна ближняя, другая дальняя. Кого ищешь — найдешь. Поможет она тебе. Будут любить тебя два короля, один бубновый, другой пиковый. Кого выбрать — тебе решать. А судьба твоя счастливая, только хлопот много. Ну, это уж характер такой, — подняв голову от карт, сделала неожиданное заключение старуха.

Нина была слегка ошарашена. Какие-то две дороги, какие-то два короля, между которыми она должна сделать выбор. Странно, но эта цыганка, в отличие от женщины, работающей под знахарку, вызывала у нее доверие. Вот только о том, как найти покинувшую мир Татьяну, цыганка ничего Нине не сказала. Вдруг, будто заглянув в ее мысли, старуха заявила:

— А пропавшую твою, красавица, тебе письмо найти поможет. Прямо сегодня.

— Это как? — не поняла Нина.

Старуха отвернула широкий рукав кофты. На ее смуглом запястье неожиданно блеснули японские электронные часы.

— Ну-ка, который час? Всего девять. Беги-ка быстрее к ней домой, там в почтовом ящике письмо от нее лежит с обратным адресом.

— Откуда вы знаете? — Нина не могла скрыть удивления.

— Знаю и все, а откуда — сказать не могу. Что, не веришь мне? — Старуха весело улыбнулась, сверкнув золотом зубов.

— Верю! — Нина не кривила душой. — Только как я этот ящик открою, у меня же ключа нет.

Старуха молча покопалась в складках юбки и извлекла оттуда связку ключей. Она отделила от нее один маленький ключик и протянула его Нине.

— Вот возьми, должен подойти.

Нина, у которой вдруг стало легко на душе, не знала, как благодарить цыганку. Но та с усмешкой отмахнулась и велела пойти на кухню, чтобы Ляля там ее покормила. Нина не смела ослушаться, к тому же она изрядно проголодалась к этому часу. Пока она ела очень вкусное тушеное мясо с овощами, Ляля рассказала ей про старую цыганку, которая приходилась ей теткой. Оказывается, на деревню, где жила гадалка, во время войны упала бомба, ее тетю, тогда еще совсем девчонку, контузило взрывной волной. Три дня она пролежала без памяти, а после выздоровления у нее открылся дар предсказания. Видно, удар, наложившись на присущую всем цыганкам интуицию, дал такой потрясающий эффект.

Опасливо озираясь, Нина вошла в уже знакомый подъезд старого дома на Сретенке. Всю дорогу, сгорая от нетерпения, она мысленно подгоняла поезд метро, потом почти бежала, не различая дороги. И вот этот дом. В подъезде, как и три часа назад, было темно. Все тихо, на лестнице — никого.

«Только бы не нарваться на Никиту! — думала Нина. — А вдруг он уже взял письмо, или в ящике вообще пусто. Ну нет, цыганка не могла ошибиться». — В этом Нина почему-то была уверена.

При свете спички, обжигая пальцы, Нина нашла нужный почтовый ящик. Она осторожно извлекла из кармана ключик, и… какое счастье — замок поддался. Ее рука нырнула внутрь, сердце бешено застучало — там что-то было. Схватив это, Нина стремительно выбежала на улицу, к фонарю.

Да, это письмо. И внизу, под обратным адресом, стояла нужная фамилия.

«Интересно, что она пишет? А что, если стащить письмо, ведь никто не узнает, решат, что на почте потеряли. Нет, так нельзя!» — отогнала Нина недостойную мысль и потянулась в рюкзак за ручкой и блокнотом.

Она обратила внимание на почерк, которым был надписан конверт. Буквы стояли прямо, без наклона, обычно женщины так не пишут.

«Наверно, необычный она человек, хотелось бы с ней познакомиться, вот только удастся ли мне это?» — вздохнула про себя Нина.

Боясь быть застигнутой, Нина быстро переписала обратный адрес. Какая-то деревня Кокошкино во Владимирской области. Она понятия не имела, где это может быть.

«Ничего, дома по карте посмотрю, главное, адрес у меня, остальное пустяки».

Домой Нина добралась совсем поздно, часам к одиннадцати. Как всегда в это время, пришлось очень долго ждать автобуса. Стоя на занесенной снегом остановке, Нина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Мысленно она уже была там, в далеком монастыре, куда убежала от земных проблем незнакомая ей женщина.

Дома Нина, сбросив куртку, сразу же кинулась к верхней полке шкафа, где пылились ее старые учебники, школьные карты. Вместе с книгами на нее вдруг посыпался ворох старых фотографий. Нина невольно начала их разглядывать. Вот она совсем маленькая, курчавая девочка с обиженным лицом. Вот уже постарше, в окружении одноклассников, с двумя пышными бантами в косичках. Она вглядывалась в напряженное лицо девочки-подростка. На всех фотографиях ее выделяло среди сверстников грустное выражение лица.

«Ведь мое детство, мое прошлое никуда не делось, оно и сейчас со мной. Я изменилась внешне, научилась подстраиваться под обстоятельства, а ведь по сути — я та же испуганная девочка, какой была, сколько себя помню».

Ей стало так грустно, что она поспешила убрать этих немых свидетелей прошлого и вернуться к настоящему, которое тоже было не слишком весело.

Она таки откопала подробную карту и нашла в пятидесяти километрах от Владимира крохотную точку с нужным названием. Как туда добраться — совершенно не понятно. Надо сначала доехать до Владимира, а там видно будет.

Она решила не откладывать поездку и выехать как можно скорее. Кроме хлопот, связанных с дорогой, что-то смутно беспокоило ее еще — она не знала, как вести себя в монастыре, во что одеться. Эта сторона жизни была ей совершенно неизвестна. Чуть свет она была уже в пути к ближайшему храму.

Несмотря на солнечное утро, в церкви было сумрачно. Немногочисленные молящиеся стояли около алтаря, где что-то заунывно и непонятно полуговорил-полупел священник. Сама Нина не решилась пройти туда, она стояла у входа, прислонясь к стене, и наблюдала за происходящим.

Нина обратила внимание, что все молящиеся женщины были одеты очень похоже: длинная юбка, платок на голове, никакой косметики и украшений. Их отличала тихая походка и какое-то особое, смиренное выражение лица.

Крещенная в младенчестве, Нина очень редко заходила в церковь, и сейчас ей стало немного не по себе. Она почувствовала здесь присутствие стоящей над людьми высшей силы, и ей захотелось обратиться к ней. Но как? Молиться она не умела. Купив свечку, Нина зажгла ее перед иконой. У святой, изображенной на ней, были добрые глаза, вот почему Нина ее выбрала. Уходя, она попыталась перекреститься, но непослушные руки не подчинились ей.

Пора было собираться.

Дома Нина откопала свою самую длинную и самую скромную юбку, нашла под стать ей платок и засунула все это в рюкзак. Ехать в таком виде Нине казалось диким.

«Переоденусь на месте», — решила она и вышла из дому.