Мужчина моей мечты (ЛП)

- Этот игрок – важная часть выигравшей Кубок защиты «Чинуков», - продолжил комментатор. – Он всегда один из самых больших и самых пугающих парней на льду.

Второй комментатор засмеялся:

- Если вы видите, что приближается Леклер, лучше убраться с его дороги. Когда его команда отстает на одну шайбу, он будет искать кому бы хорошенько врезать.

Сэм подъехал к кругу вбрасывания с левой стороны от ворот «Чинуков». Опустил клюшку на лед и ждал. Стальной взгляд голубых глаз был прикован к противнику, стоявшему напротив. Шайба коснулась льда, и Леклер вступил в борьбу, выбивая ее. Он бросил шайбу по льду, но она оказалась у игрока «Далласа», который имел нахальство катиться к воротам «Чинуков». Желающий «хорошенько врезать» Сэм налетел на него, оторвав его коньки на целый фут ото льда и впечатав парня в плексиглаз. Другой игрок «Старз» врезался в Сэма, тот повернулся и ударил соперника. Образовалась куча-мала из игроков обеих команд, и Отэм не могла сказать, бьют они друг друга или разнимают. На лед полетели перчатки и клюшки, а два рефери наконец-то засвистели и начали проталкиваться в самую гущу свалки. Леклер ткнул пальцем влево, споря с судьей, но в итоге поправил белый свитер, поднял со льда перчатки и клюшку и направился на скамейку штрафников. Его глаза сузились, но уголок рта изогнулся в улыбке. Сэм вовсе не раскаивался.

Конечно, он вообще редко в чем-то раскаивался.

Отэм вспомнила первый раз, когда посмотрела в эти голубые глаза. Она была такой невероятно наивной, а он был таким невозможно красивым. Она оказалась одна в Вегасе. Совсем одна в Городе греха. Девчонка из провинции. А Вегас казался ей чужим и непохожим на все то, что она испытывала прежде. Может быть, если бы она не была так одинока, то не оказалась бы такой уязвимой и не стала бы жертвой чар Сэма.

Может быть, если бы она не заплатила не подлежащие возмещению деньги за семь дней и шесть ночей проживания в «Цезаре», ей бы хватило одного взгляда на распутство в этих прекрасных глазах, чтобы убежать домой. Может быть, если бы мать не предупреждала ее о пороках Вегаса, Отэм не желала бы так сильно увидеть все сама.

Она провела два года, ухаживая за матерью и улаживая ее дела после смерти, и ей нужен был перерыв. Перерыв от своей жизни. У нее имелся список всего, что ей хотелось сделать в Вегасе, и она решила потратить все до последнего цента на эти каникулы.

Первый день свободы Отэм провела, гуляя по Стрип, глядя на людей и собирая карточки стриптизеров и хукеров. Она поглазела на витрины «Фенди», «Версаче», «Луи Виттон». Нашла браслет из розовых бусин у уличного продавца и немного поиграла на автоматах в «Харра», потому что где-то читала, что там останавливался Тоби Кейт, но скармливала автомату монетки лишь до тех пор, пока не потеряла двадцать баксов. Даже тогда она очень бережно относилась к деньгам.

Отэм отдохнула у бассейна, а вечером надела белый сарафан, который купила в «Уоллмарте», и отправилась в «Пьюр». Она слышала об этом ночном клубе в «Цезаре». Читала в журналах «Пипл» и «Стар», что знаменитости устраивают там вечеринки.

Сначала все в «Пьюр» шло неспешно.

«Это оно и есть? То, что все так нахваливают?» - удивлялась Отэм, попивая вино и глядя на голые белые стены и бегущие приглушенные огни.

Но к одиннадцати стало интересней, а к полуночи она уже танцевала и веселилась. К часу ночи танцпол был полон разгоряченных тел, и Отэм находилась в самом центре толпы, крутила задницей, как Джек Джонсон, выбросив все из головы, и чувствовала себя молодой, получая больше удовольствия, чем за многие годы.

В толпе возбужденных тел, согретая текилой, Отэм сразу же почувствовала большие ладони на своей талии. Секунду или две она не слишком-то беспокоилась из-за этого. Танцпол был забит, и люди сталкивались друг с другом. Она приняла это прикосновение за случайность, но когда ее затуманенному алкоголем разуму стало очевидно, что прикосновение не было случайным, Отэм ударила локтем в крепкую стену мышц и посмотрела через плечо. И подняла взгляд вверх к ясным голубым глазам и лицу, при виде которого у нее упала челюсть. Желтые огни скользили по волосам незнакомца и освещали его как золотого бога. Он не улыбнулся и ничего не сказал. Даже «привет». Он просто смотрел на Отэм, легко касаясь ладонями изгиба ее талии, и в красивых глазах не было ни капли сожаления от того, что он трогает ее. Голубые и зеленые вспышки освещали прекрасное лицо, и от парня горячими волнами исходила сексуальная аура. Он посмотрел Отэм в глаза, и она сразу же распознала приближающиеся проблемы. Поняла это по тому, как сжался желудок и сбилось дыхание. Она знала, что должна бежать.

Но не побежала. Вместо этого стояла там, чувствуя пульсацию музыки от ног до самого сердца. Она стояла там, глядя в эти чарующие голубые глаза, как будто впала в какой-то невероятный ошеломляющий транс. Или так, или она выпила больше текилы, чем думала.

Незнакомец опустил голову и прошептал ей на ухо:

- Испугалась?

Его глубокий низкий голос коснулся ее шеи и заставил волоски на затылке встать дыбом.

Испугалась ли она?

Нет, но, определенно, должна была. Может быть, все дело было в алкоголе, в Вегасе или в нем. А возможно, во всем сразу. Отэм покачала головой, золотой бог отстранился, глядя на нее, пока уголки его губ приподнимались в легкой уверенной улыбке.

- Хорошо. – Он поднял ее руку к своему плечу и снова положил ладони ей на талию. – Очень хорошо.

Для такого большого парня он хорошо танцевал. Был подвижным и в идеальном согласии с собственным телом. Он притягивал Отэм все ближе до тех пор, пока ее сарафан почти коснулся его голубой футболки. Почти. Отэм чувствовала аромат мыла, кожи и пива. И жар, исходящий от широкой груди. Незнакомец двигал бедрами вместе с ней, его колено вклинилось между ее ног. Руки Отэм скользили по мускулистым плечам, обхватывая мощную шею. Этого не могло быть. Подобные вещи не случаются с Отэм Хэйвен. Ни сумасшедшие удары сердца, ни горячая пульсация внизу живота. Все это было ненастоящим. И совершенно точно этого не было в ее списке.

Веки незнакомца чуть опустились, когда он смотрел на нее, их тела двигались в едином ритме, его бедра флиртовали с ее, но не касались.

- Я увидел тебя, - прошептал золотой бог ей на ухо. – И мне понравилось, как ты двигаешься.

Ей тоже нравилось, как он двигался. Любой мужчина, который мог двигаться так, будто занимается любовью на танцполе, должен был отлично знать, как заниматься любовью в спальне. Отэм не была девственницей. У нее были бойфренды. И некоторые из них даже очень неплохо проявили себя в постели, но она чувствовала, что этот парень знает кое-что. То, что приходит с большим опытом и практикой. То, что заставило ее загореться огнем.

- Ты танцовщица?

Отэм чуть не оскорбилась, но она же была в Вегасе.

- Ты имеешь в виду стриптиз?

- Ага.

- Нет. А ты?

Он засмеялся. Низкий рокот рядом с ее шеей.

- Нет, но если бы был стриптизером, бесплатно станцевал бы для тебя приватный танец.

- Вот черт. Мне никогда не танцевали приватных танцев. – У нее было чувство, что он не мог сказать того же.

- А я никогда не танцевал для кого-то, но для тебя готов попробовать.

Когда Отэм отстранилась, чтобы взглянуть незнакомцу в лицо, его губы скользнули по ее щеке и коснулись уголка рта. Она втянула воздух, ее грудь сжалась. - Но не здесь. Пойдем со мной.

Отэм не знала его. Даже не знала его имени, но хотела узнать. Хотела узнать о нем все. Хотела пойти с ним куда угодно.

Бежать!

В этот раз она послушалась. Сделала шаг назад, и парень убрал руки. Приподнял бровь, и Отэм отвернулась, прежде чем полностью потеряла разум. Золотой бог потянулся к ней. Она почувствовала прикосновение его ладони к своей руке, но продолжила идти. Шаг за шагом. И так до шестого этажа. Зашла в номер и заперла. Его снаружи или себя внутри, она не знала точно.

Подобные вещи не происходят с Отэм Хэйвен. Она не танцует подобным образом с мужчинами, которых не знает. Она не смотрит на их губы и не размышляет, каково было бы поцеловать их.

Ее мать была права. Лас-Вегас - развратное, опасное место, и Отэм нуждалась в этом предупреждении. Здесь ничто не было реальным.

Ни канал в отеле «Венеция», ни вулкан в отеле «Мираж», ни люди в «Пьюр». Красивые мужчины не смотрели на Отэм Хэйвен, как будто она была единственной женщиной в баре, полном красоток. А она, Отэм Хэйвен, не подумывала, как бы заняться сексом с совершенным незнакомцем. Даже с незнакомцем, который выглядел как тот парень из бара.

Она упаковала вещи, но когда проснулась на следующее утро, в голове прояснилось, и Отэм а решила, что слишком сильно отреагировала. Она, должно быть, слишком много выпила и раздула из мухи слона. Ее воспоминания о предыдущей ночи были немного размытыми, но она была точно уверена, что на самом деле не могла серьезно думать о том, чтобы переспать с каким-то парнем. Прикосновение его ладоней к ее талии не было таким уж жарким, он не был таким невероятно красивым, как показалось ее затуманенному текилой разуму. Но даже если все это было правдой, шансы на то, что это повторится, были примерно такими же, как на то, что она столкнется с тем же парнем в городе полном сотнями тысяч других парней.

Большую часть утра Отэм провела в номере, страдая от легкой головной боли, которой обзавелась прошлой ночью. После ланча она надела черное с золотыми сердечками бикини, на которое раскошелилась в «Фэшн Шоу Молле». Щедро намазала себя солнцезащитным кремом, засунула тюбик вместе с несколькими журналами в пляжную сумку и направилась к бассейну.

Из проспекта отеля Отэм узнала, что бассейн называется «Сад божественных водных оазисов». Что очень хорошо описывало замысловатые бассейны, массивные колонны и урны, ряды пальм и львов с крыльями. Читая проспект, Отэм подумала, что к описанию отеля нужно добавить слово «развратный».

«Сад божественных бассейнов и развратного оазиса».

К тому моменту, как Отэм дошла до бассейна, было начало второго, а температура приближалась к 38 градусам. Солнце припекало голову. Отэм вытащила из сумки большую шляпу и нашла белый шезлонг в углу под пальмами. Натуральные рыжие волосы плохо сочетались с палящим солнцем. Отэм или сгорала, или покрывалась веснушками. Ничто из этого не было особо привлекательным.

Официант принял ее заказ, и Отэм расслабилась с высоким стаканом чая в руках. Не Лонг-Айленд. По крайней мере, не прямо сейчас. Надвинув шляпу на левый глаз, она откинулась на спинку шезлонга с журналом «Космополитен» и остановилась на статье про самую эрогенную зону у мужчины. По мнению автора, такая зона находилась прямо под головкой пениса и называлась «уздечка». Отэм никогда прежде не слышала о ней и поднесла журнал к глазам, чтобы получше рассмотреть схему.

примерно такуюSmile осторожно рейтинг НЦ-17!!!

- А вот и ты, Золушка.

Захлопнув «Космо», Отэм приподняла край соломенной шляпы. Посмотрела вверх на солнечные очки «Окли», скрывавшие, как она помнила, прекрасные голубые глаза. Золотой бог оказался еще больше и красивей в солнечном свете. На нем были серые широкие шорты «Квиксильвер» и белая майка с глубоко вырезанными проймами вокруг массивных плеч.

- Что читаешь?

- Советы по макияжу. – Она попыталась вести себя спокойно, засовывая «Космо» в сумку. Как будто не читала про пенисы и как будто возмутительно красивые мужчины каждый день разговаривали с ней. – Ты за мной следил?

Рассмеявшись, он сел на шезлонг, стоявший рядом.

- Просто смотрел в оба.

- Почему?

Он засунул руку в задний карман и передал ей розовый браслет, который был на ее запястье прошлой ночью.

- Ты потеряла.

Это Вегас. Здесь ничто не реально. И уж точно нереален этот красивый мужчина, выследивший ее, чтобы вернуть дешевый браслет. Отэм протянула руку, незнакомец уронил браслет ей на ладонь: бусинки все еще хранили тепло его тела.

- Спасибо.

- Я был пьян прошлой ночью. – Золотой бог нахмурился и огляделся: – Есть что-то, за что мне нужно извиниться?

- Нет.

- Черт. Я вроде как надеялся, что мы влипли в неприятности. – Он снова посмотрел на нее. – Почему ты прячешься здесь в углу?

- Я не прячусь. Просто избегаю солнца.

- Похмелье?

Она покачала головой:

- Я сгораю.

Он подарил ей ту самую легкую ленивую улыбку, которую Отэм видела прошлым вечером. Ту, которую считала плодом своего затуманенного текилой воображения.

- Я могу намазать тебе спинку кремом.

Отэм убрала руку от шляпы и наклонила голову, чтобы посмотреть на него. Здесь мог быть только один благоразумный выбор. Убежать, пока она не влипла в неприятности.

Большой парень поднял руки, будто был совершенно безобидным. Отэм этот жест не одурачил.

- Я не трону тебя там, где ты не захочешь.

Но она не хотела бежать. Она была на каникулах. А на каникулах ничто не считалось. И определенно, ничто не считалось в Вегасе. Разве не таков их девиз? Все, что случается в Вегасе, там и остается?

- Прости. Но я уже намазалась.

- А я нет. - Он посмотрел на палящее солнце и поежился. – Я почти чувствую, как моя кожа горит.

Отэм указала на пальмы:

- В тени?

- Я чувствительный.

- Ну-ну. – Она протянула руку к пляжной сумке и вытащила тюбик с кремом. – Здесь защитный фактор сорок и… - Золотой бог сбросил майку, и Отэм чуть не свалилась со стула. Твою-то мать! У него были огромные грудные мышцы и плечи, и убийственный набор из шести кубиков пресса. Она никогда не видела подобных ему мужчин. Не вживую. Не настолько близко, что можно было облизать. И вероятно, больше никогда не увидит. Откуда он приехал? Чем зарабатывал на жизнь? Поднимал небольшие здания? – Как тебя зовут?

- Сэм.

Он был похож на Сэма.

- Отэм, - сказала она, спуская ноги с кушетки. - Отэм Хэйвен.

Он тихо рассмеялся.

- И это твое настоящее имя? Без дураков?

- Без дураков. – Она всегда ненавидела свое имя. – Я знаю. Оно звучит как название дома престарелых. Как «Мидоу Лейкс» или «Саммер Виллидж». – Она смотрела ему в лицо в отчаянной попытке не пялиться на его грудь и не пускать слюни. Хотя, на самом-то деле, глядеть на его лицо было не таким уж и тяжким испытанием. – Вот, держи. – Отэм подтолкнула крем к Сэму.

Вместо того чтобы взять тюбик, он откинулся на спинку стула.

- Твое имя не звучит как название дома престарелых. Больше похоже на название одного из этих райских местечек.

«Блядская дорожка» из тонких золотистых волос бежала вниз по самом центру этих его шести кубиков, окружала пупок и исчезала за резинкой шорт, указывая путь к его райскому местечку. Боже, помоги! Отэм хотела сказать что-нибудь умное. Что-нибудь язвительное и сексуальное, но ничего не могла придумать. Не тогда, когда вся кровь отлила от головы.

- Тех, где все включено, - добавил он. – Тех, что обещают бесконечное наслаждение и кухню ешь-сколько-влезет.

У Отэм был выбор. Убежать сломя голову. Снова. Убежать и спастись от бесконечного наслаждения и кухни ешь-сколько-влезет, раскинувшегося перед ней подобно шведскому столу, полному греха.

Она встала с шезлонга, посмотрела вниз на весь этот вкусный соблазн и сняла крышку с тюбика.

ГЛАВА 6

Мужчина моей мечты: вписывается в мою жизнь

Сэм не стал глушить двигатель пикапа и тихо застонал, поднимая Коннера на руки. Под неопреновой повязкой со льдом, примотанной к талии, мышцы напряглись, все еще протестуя против удара, которым Модано в третьем периоде наградил Сэма. Он чуть наклонился влево и понес сына по дорожке - подошвы кожаных мокасин стучали по бетону.

Он стареет. В тридцать пять тело уже не может сносить то же грубое обращение, что в двадцать пять.

Слабая лампа на крыльце осветила голову Сэма, когда он позвонил в дверь. Холодный воздух просачивался сквозь плотную ткань тонкого серого свитера.

Дверь распахнулась, и в проеме появилась Отэм, омытая мягким светом. На ней была желтая футболка с нарисованной таксой, бело-желтые фланелевые брюки и белые тапочки в виде собачек. Золотисто-каштановые волосы сияли как огонь под медной люстрой, и Отэм не выглядела очень раздраженной тем, что Сэм стоял перед ней.

Не так как в последний раз.

- Он заснул примерно десять минут назад.

Открыв дверь пошире, Отэм позволила Сэму войти. Он последовал за ней по лестнице и дальше по коридору с фотографиями на стенах. Дом пах уютно. Как домашняя еда, лак для дерева и старый ковер. Это был не тот дом, в котором Сэм ожидал увидеть Отэм со своим сыном. Дом был неплохим.

Он не сильно отличался от того, где Сэм жил ребенком, но бывшая жена могла позволить себе что-то поновее. Они прошли в спальню, разрисованную героями мультиков, и мышцы Сэма запротестовали, когда он укладывал сына на кровать под одеяло с Барни.

Коннер ненавидит Барни. Разве нет? Сэм выпрямился, а Отэм заняла его место. Она расстегнула куртку Коннера, и его глаза распахнулись.

- У меня есть поролоновый палец, - сказал он.

Руки Отэм двигались по сынишке, она помогла ему приподняться, снимая куртку.

- Хорошо провел время, маленький наггет?

Он кивнул, зевая.

- Ага.

Сэм отошел к дверям и наблюдал, как Отэм осторожно вытаскивает руки Коннера из футболки с логотипом «Чинуков». Прошло два года с тех пор, как Леклер наблюдал за матерью и сыном вместе. Он не думал, что когда-нибудь видел Отэм такой… мягкой.

- Папа рассказал мне шутку.

Отэм повернула голову, сделав большие глаза.

Сэм поднял руки:

- Шутку «тук-тук».

- Было смешно, - засмеялся Коннер, сонный и вялый. – Тук-тук.

Отэм снова принялась раздевать сына.

- Кто тут?

Коннер подождал, пока она не стянула ему майку через голову, прежде чем ответил:

- Козел в… козел спрашивает… - Он лег, и Отэм подошла к краю кровати, чтобы расшнуровать его ботинки. – Я забыл.

- Пойди к двери и выясни, - подсказал Сэм.

Развязывая шнурки, Отэм повернулась и посмотрела на него. Уголок ее губ приподнялся в улыбке, и она закатила зеленые глаза, будто оказывалась в подобной ситуации по сто раз на день.

- Ты прав. Это смешно. – Она сняла ботинки и носки с сына и положила их на пол. - Фу-у-у! - И помахала рукой перед своим лицом. – Это самые дурно пахнущие ноги на планете.

- Ты всегда так говоришь, мам.

У Коннера и Отэм был целый ритуал, целая жизнь, о которой Сэм ничего не знал и которая никак не была связана с ним. Конечно, он всегда понимал это, но когда увидел вживую, то почувствовал себя немного неуютно и в самом деле не мог сказать почему.

Он сделал шаг назад.

- Пойду принесу поролоновый палец.

- И мою шайбу, пап.

Посмотрев в сонные глаза Коннера, Сэм кивнул.

- Хорошо.

Он прошел по коридору, мимо стен, завешанных фотографиями Коннера с Отэм и Коннера с идиотом Винсом. Поясница чертовски болела, когда Леклер спустился по ступеням, выходя в холодный ночной воздух. Когда вернется домой, приложит к спине пакет с горохом. Сэм предпочитал горох всему остальному. Горошины отлично подходили к спине или колену, или плечу, а когда они был твердыми, то даже как-то массировали мышцы подобно холодным бусинкам.

Двигатель «Форда Ф250» все еще работал, и Сэм подумал было заглушить его, но потом решил, что это займет много времени, и оставил заведенным. Парни, которых беспокоит расход топлива, не покупают «Ф250». Сэм водил эту машину из-за ее грузоподъемности, и потому что у нее было впечатляющее количество лошадиных сил. И хотя он никогда не возил ничего тяжелее спортивной сумки, было приятно осознавать, что машина обладает достаточной мощностью, если ему вдруг приспичит отбуксировать двадцать четыре тысячи фунтов.

Подойдя к пассажирской двери, Сэм нашел поролоновый палец и шайбу: ее дал сыну Йохан, пока Коннер с Нат сидели в холле в ожидании Сэма, который заканчивал разговаривать с репортерами и должен был еще привязать лед к пояснице в раздевалке. По тому, как Коннер обращался с шайбой, можно было подумать, что она сделана из золота. Дерьмо. Если бы Сэм знал, что его ребенок будет так взволнован из-за шайбы, то бы подарил ее Коннеру несколько лет назад.

Захлопнув дверцу, Сэм направился к дому. «Ты должен был знать. Ты – его отец», - напомнила совесть. В последнее время, казалось, совесть стала более активной, и это беспокоило его так же сильно, как и чувство вины. Ему не нравилось чувствовать себя в чем-то виноватым. Но вид Отэм после стольких лет привел в действие какой-то механизм у него в душе, а вид сына, жившего в старом разноуровневом доме в Киркланде, пока сам Сэм обитал в студии стоимостью пять миллионов в самом центре Сиэтла, тоже не доставлял удовольствия.

Когда Сэм открывал дверь старого дома, она заскрипела. Отэм могла позволить себе что-то получше. Он платил ей достаточные алименты, чтобы быть уверенным, что его ребенок имеет все самое лучшее. Он платил достаточно, чтобы больше не испытывать чувства вины.

Поднявшись по ступеням, Сэм осмотрел гостиную. Дубовую мебель, софу и диванчик из прочной микрофибры. Дом был завален рукодельными безделушками и арт-проектами. Повсюду стояли фотографии Коннера всех возрастов и на всех этапах его жизни. У Сэма тоже были фотографии сына, но ничего похожего на это.

В заднем кармане черных шерстяных брюк зазвонил телефон. Сэм вытащил трубку. На экране высветился номер Вероники, и Сэм переадресовал звонок на голосовую почту. Леклер устал и был не в настроении разговаривать о Милане или Париже, или о чем-то еще. А если по воле случая Вероника была в Сиэтле, он и для этого был не в настроении. Иногда хотелось просто вырубиться. И сегодняшний вечер был как раз таким.

Сэм положил поролоновый палец и шайбу на кофейный столик и подошел к каминной полке. Протянув руку мимо снимка Винса с Коннером, сидевшим на плечах дяди, взял фото Отэм на качелях где-то в парке. Коннер сидел у нее на коленях, улыбаясь. Он выглядел совсем маленьким, может, год от роду. Его мать тоже выглядела очень молодой. Возможно, дело было в ее улыбке. Сэм уже очень давно не видел подобной улыбки у Отэм. Он поставил фото обратно и посмотрел на другие снимки, которые висели над камином. Каждая фотография была помещена в рамку с черно-белым паспарту, а главной темой оказался Хэллоуин.

Коннер в возрасте трех лет, одетый в костюм мышонка, стоит рядом с Отэм, одетой в костюм кошки. Не сексуальной кошечки. А просто черной кошки. На другом фото были изображены Коннер в костюме теленка и Отэм в костюме доярки. И снова ничего сексуального. Когда Коннер был малышом, Отэм нарядила его в костюм обезьяны, а сама надела костюм в виде банана. На каждой вечеринке в честь Хэллоуина, которую посещал Сэм, женщины вовсю старались продемонстрировать свои прелести. Сексуальная Белоснежка. Сексуальная полицейская. Сексуальная дьяволица. Сексуальные наложницы и сексуальные монахини. Именно для этого и существовал Хэллоуин.

- Он снова спит без задних ног, - сообщила Отэм, заходя в гостиную.

Оглянувшись, Сэм повернулся обратно к фотографиям.

- Кем Коннер будет в этом году на Хэллоуине?

- Он еще не решил. В последнее время говорил о вампире, но я уверена, что до тридцать первого числа он еще не раз передумает.

- Может сложиться, что в этом году я буду в городе. – Вот почему он никогда не поднимал шума из-за того, что не видит Коннера на Хэллоуин. Сэм был уверен, что тридцатого числа будет в Торонто, но тридцать первого вернется в Сиэтл. Он помнил это, потому что Логан говорил что-то о посещении бара в центре, известного своими дикими конкурсами костюмов. Несколько лет назад Сэм был приглашенным судьей и запомнил одну Алису из страны чудес, которая забыла надеть белье. По причине, которую он никогда не мог понять, но приветствовал, Хэллоуин, казалось, давал нормальным, сдержанным женщинам право одеваться как шлюхам и обжиматься друг с другом.

Благослови их Господь.

- Я положил палец и шайбу сюда, - сказал Сэм, указывая на стол. – Думаю, сегодня Коннер хорошо повеселился.

- Думаю, да. - Отэм подняла руки и откинула волосы назад, собрав их в хвост и скрутив в какое-то подобие свободного узла, который тут же развалился. – Теперь, наверное, проспит до полудня.

В Отэм не было ничего откровенно сексуального. Ни в одежде, ни в манере вести себя. Ни даже в том, как ее футболка натягивалась на груди так, что изображение таксы искажалось: задняя часть собачки приподнималась, а голова, наоборот, опускалась под правую грудь. В этой футболке с таксой и тапочках Отэм выглядела мамочкой. А Сэма никогда не привлекали мамочки. У мамочек имелся багаж. И речь шла не о детях. Уж этот багаж Сэму-то был хорошо известен. Он знал, что когда Отэм встречается с подругами и говорит об «этом сукином сыне», она имеет в виду его. И все же Сэм не мог перестать спрашивать себя, нравится ли ей все еще, когда ее целуют в изгиб шеи. Прямо там, где ворот футболки касается теплой кожи.

- Я немного удивился, увидев, что вы живете в таком доме, – сказал Сэм, чтобы сменить направление своих мыслей. Побыстрее, пока они не пошли по опасному пути.

Пути, ведущему к ложбинке меж ее грудей.

Отэм скрестила руки:

- И что не так с моим домом?

Очень многое. Начиная с ковра, который выглядел, будто его следовало выбросить еще десять лет назад. Не говоря уж об омерзительном бордюре на стенах. Сэм увидел, как глаза Отэм сузились, будто она вот-вот взорвется. Он не хотел ругаться, поэтому сказал:

- Ничего. Просто, кажется, ему нужен небольшой ремонт, а я никогда не считал тебя любительницей ремонтов.

- Возможно, потому что ты на самом деле не знаешь меня.

Сэм мог бы заметить, что знал о родинке в виде штата Оклахома на ее попке, но подозревал, что не это подразумевалось под «ты не знаешь меня».

- Ты хорошо управляешься с молотком и гвоздями?

Отэм немного расслабилась, опуская руки.

- Нет, - она покачала головой, и рыжие волосы коснулись плеч. – Я могу управиться с клеем для горячего склеивания и потрясающе справляюсь с сервировкой стола. – Обведя глазами комнату, она вздохнула. – Когда я купила этот дом, то думала, что к нынешнему моменту уже полностью его отремонтирую, но у меня просто нет времени.

Сэм задал вопрос, который считал очевидным.

- Почему не купить дом, который не нужно ремонтировать?

Отэм пожала плечами.

- По нескольким причинам. Одна из которых такова, что я хотела милое, безопасное место, где мог бы играть Коннер. – Она направилась к кухне, махнув Сэму, чтобы следовал за ней. – Я покажу тебе, что привлекло меня в этом доме.

Сэм прошел мимо дубового обеденного стола, в центре которого стояли свежие розы в розовой вазе. Кухня оказалась на удивление современной и без всех этих кружевных штучек, которые так любят некоторые женщины.

Отэм включила огни снаружи, осветившие огромный задний двор с одним из тех игровых наборов, в котором были крепость, горка, разные качели и гимнастическая стенка, и сказала:

- Коннеру здесь нравится.

- Он взбирается на стенку?

- О да, но, думаю, ему больше нравится взбираться на горку.

Неужели они в самом деле стоят так близко друг к другу и не ругаются? Так близко, что плечо Отэм почти касается его руки? В последний раз, когда они находились так близко и не кричали друг на друга, они были обнажены.

Сэм посмотрел на профиль Отэм. На гладкую белую кожу ее лба, прямой нос и полные красные губы. Он и его бывшая жена могли стоять близко, так близко, что Сэм чувствовал аромат ее волос, но все же между ними была огромная пропасть.

- Тебе не видно, но за забором прекрасный лес. – Отэм подняла руку и указала наружу. – Иногда мы завтракаем среди деревьев за маленьким столом, который для нас сделал Винс.

Засмеявшись, она сказала что-то еще. Что-то о слизнях, но внимание Сэма было приковано к паре ангельских крыльев, вытатуированных у нее на запястье. Крылья были голубыми, очерченные черным, и полностью скрывали то, что находилось там прежде.

- …и убежал с криками во двор так быстро, как только позволили его маленькие ножки. Я сказала ему…

Она перебила татуировку с именем Сэма. Хорошо. Это очень хорошо. Он много лет назад перебил татуировку с ее именем. И должен чувствовать облегчение. И он чувствует облегчение. Точно.

Отэм чему-то засмеялась. Тихий задыхающийся звук заставил Сэма вздрогнуть, и он отшатнулся от нее безо всякой на то причины.

- Мне надо идти. Я не выключил двигатель в машине.

- О, - повернувшись, Отэм посмотрела на Сэма. На его щеке было красное пятно, возможно, из-за драки, которую она видела этим вечером, а волосы выглядели чуть влажными, как будто он недавно принимал душ. Она рассказывала Сэму о смешной боязни Коннера слизняков. Пыталась быть с бывшим мужем милой. Пыталась доказать себе, что может вести себя цивилизованно с этим придурком. – Я провожу тебя.

Не интересоваться историями о собственном ребенке - как похоже на Сэма.

В кармане его брюк зазвонил мобильник. Сэм засунул руку внутрь и выключил его, не посмотрев, кто звонит.

- Я буду в городе до среды. А после этого у меня начинается марафон из шести игр, - сказал он, пока Отэм шла за ним через гостиную. – Следующая домашняя игра будет в пятницу тридцать первого. Я попрошу Натали посмотреть мое расписание и позвоню тебе.

Отэм хотела сказать, что жизнь Коннера не вращается вокруг расписания отца, но во время длинного хоккейного сезона все так и было. И как результат - ей тоже приходилось подстраиваться.

- Хорошо.

Открыв дверь, Сэм повернулся посмотреть на Отэм. Она стояла на ступеньку выше его - холодный ночной воздух проникал внутрь - и, обхватив себя руками, ждала, пока Сэм уйдет. Он не уходил. Вместо этого, наклонив голову набок, разглядывал ее. Его взгляд двигался по ее лицу, как будто Леклер что-то искал.

- Ха, - прошептал он.

Отэм подняла руку ладонью вверх:

- Что?

Он покачал головой.

- Ничего. – Повернулся на каблуках своих мокасин «Прада» и закрыл за собой дверь.

Отэм шагнула вниз и заперла ее. Ну, хорошо, она не знала наверняка, были ли его туфли от Прада, но решила, что это беспроигрышный вариант. Сэм предпочитал лучшее во всем - от ботинок до женщин.

Вот почему она вписывалась в его жизнь не больше, чем он в ее. И так было всегда. И вероятно, именно по этой причине ему не понравился ее дом. Он не был новым и роскошным. Не самая последняя модель. Отэм засмеялась, спускаясь в кабинет, находившийся в задней части первого этажа. Судя по тому, что она читала в сети, самой последней моделью в жизни Сэма была Вероника дель Торо. Высокая. Большие губы. А сиськи еще больше. Ну, это же Леклер.

И да, время от времени Отэм читала статьи о Сэме и его эскападах. Она же мать Коннера. Это часть ее обязанностей. Маленькая, но все-таки часть, которая заключалась в том, чтобы знать, влиянию каких женщин подвергается Коннер, хотя Отэм никогда не слышала, чтобы сын упоминал кого-то, кроме «ассистенток».

Она подошла к большому кожаному стулу, развернула его и села. На столе лежали папка с планом мероприятий, несколько свадебных журналов и красный ноутбук. Когда Отэм вводила в Гугле имя Сэма, то находила несколько статей, которые обычно начинались с: «Когда Сэм Леклер готовится сделать удар, защитники приседают, форварды спасаются бегством, а голкиперы молятся, чтобы шайба попала им туда, где щитки потолще». Или же ссылок, которые вели к материалам типа «Самые лучшие хоккейные драки» или «Хоккеисты-драчуны», или «Сэм Леклер против Доми или Бруна, или Парроса, или еще кого-нибудь». Это было нелепо, и Отэм изо всех сил старалась научить Коннера, что жестокость – это не выход. И намного лучше быть с людьми милым.

Она открыла папку, которую собрала для вечеринки в стиле Вилли Вонка, и взяла ручку. Исправила цены на кейтеринг и стала искать, где бы сэкономить.

Последнее, чего хотела Отэм, – это чтобы Коннер вырос похожим на отца. И в ее силах было сделать так, чтобы сын относился к людям лучше, чем Сэм. Относился лучше к женщинам. Никаких поверхностных моделей. Никаких постоянно открытых дверей в его спальню. Никаких браков в Вегасе с девушками, которых он не знает. А лучше всего держаться подальше от Вегаса и от всего штата Невада.

Когда в тот день у бассейна в «Цезаре» Отэм открыла крышку солнцезащитного крема, ее жизнь изменилась навсегда. Когда провела руками по всем этим четко очерченным мышцам пресса и груди, она кувырком полетела в похоть. Сэм был великолепным мужчиной, который считал ее райским местечком. Оглядываясь назад, ей бы хотелось сказать, что противилась глубокому желанию, затягивавшему ее в свой омут, но на самом деле ничего такого не было.

Вместо того чтобы схватить пляжную сумку и убежать от этого шведского стола греха, лежавшего прямо перед ней, Отэм опустилась на колени рядом с его шезлонгом, выдавила себе на ладонь крем и, опустив тюбик на землю, спросила:

- Ты здесь один?

Скрываясь за полями шляпы, Отэм взглянула на безымянный палец левой руки Сэма. Кольца там не было, но это не значило, что он не женат или не встречается с кем-то.

Он покачал головой, поворачиваясь лицом к солнцу:

- Я здесь с парой друзей.

И это так же ничего не значило, но Отэм уже во второй раз видела его одного. Она втерла крем ему в плечи, затем коснулась мышц живота.

Жар кожи Сэма согрел ее ладони и вызвал покалывание в запястьях.

- А ты здесь с друзьями? – спросил он. Его голос... такой спокойный и холодный, как будто ее руки не оказывали на Сэма никакого влияния. Как будто только она чувствовала покалывание по всему телу.

- Нет. Я одна. Я приглашала подругу, но она не захотела поехать.

Сэм посмотрел на нее. Яркое солнце Невады пробивалось сквозь листья пальм у них над головой и высвечивало уголок его рта и кусочек левой щеки.

- Почему?

Отэм пожала плечами, большие пальцы ее рук коснулись дорожки волос на его твердом животе, когда она провела руками вверх к четко очерченным грудным мышцам. Отэм спросила себя, не приехал ли он в город на какие-нибудь соревнования по бодибилдингу.

- Сказала, что не любит Вегас.

Именно таким и было оправдание, но истина, как подозревала Отэм, заключалась в том, что подруга росла в другой среде, чем друзья, которые были у них с Винсом до болезни матери.

- Но ты все равно приехала, - сказал, констатируя факт, Сэм. Его голос все еще звучал спокойно, но мышцы под ее пальцами напряглись.

- Конечно. - Последние несколько лет были тяжелыми. – И у меня есть список того, что нужно сделать.

- В самом деле? – Уголок его рта приподнялся. – И что в нем?

- Много чего. – Боже, она что, действительно втирает крем в кожу потрясающего незнакомца? – Кое-что я уже сделала. – Очевидно, да.

- Например?

И наслаждается этим.

- Например, посмотрела фонтаны Белладжо и купила фламинго из «Фламинго». - Она растерла лосьон по его твердой груди. Из-под полей шляпы посмотрела на четко очерченные мышцы и загорелую кожу и сглотнула. - А вчера вечером я пошла в «Пьюр».

- Я помню. – Ее большие пальцы коснулись плоских коричневых сосков Сэма, и он со свистом втянул воздух.

- Что еще осталось?

Отэм улыбнулась.

- Я очень хочу увидеть прощальный тур Шер здесь в «Цезаре», но не могу достать билеты.

- Шер? Ты, должно быть, шутишь.

Отэм покачала головой, скользя ладонями по его животу прямо над шортами.

- Тебе не нравится Шер?

- Черт, нет. – Он выдохнул, когда ее ладони коснулись пояса шорт. – Шер нравится только геям.

- Неправда. – Отэм откинула голову и посмотрела ему в лицо. Шляпа съехала чуть влево. Голубые глаза Сэма были горячи и полны греха. Жар растекся у нее по коже. Тот жар, который не имел никакого отношения к солнцу Невады.

- Могу с чертовски полной уверенностью гарантировать это.

Отэм снова обратила свое внимание на его рельефный пресс, борясь с внезапной потребностью упасть лицом на этот теплый живот и поцеловать Сэма там. Позволить своим рукам и рту экзотические каникулы и поглотить его как ешь-сколько-влезет меню.

- Не все парни на концерте Шер – геи.

- Может, и есть несколько жалких натуралов, который позволяют притащить себя на концерт Шер. – Он прокашлялся. – Но я могу гарантировать, что они просто сидят там, слушают ее и наблюдают за отстойным световым шоу, потому что отчаялись получить секс.

Сев на пятки, Отэм засмеялась:

- А что ты думаешь насчет Селин Дион?

- Я никогда настолько не отчаивался получить секс. – Он сел и схватил Отэм на запястья. Поднимаясь с шезлонга, потянул ее за собой. В этом маленьком затененном местечке в углу Сада Богов Сэм провел ладонями по рукам Отэм до ее плеч. - А я есть в этом списке?

Даже если бы она догадалась внести втереть-крем-в-кожу-горячего-незнакомца в свой список, то не смогла бы представить Сэма.

- Нет, но могу записать. – Она коснулась его талии и груди, везде, куда смогла дотянуться. – Прямо после «встретить подражателя Элвиса».

Сэм тоже трогал ее. Ее руки и плечи, и изгиб обнаженной талии. Его большие пальцы прошлись по животу Отэм, вперед и назад, и прижались к пупку. Она оторвала взгляд от четких мышц его груди и посмотрела ему в глаза, такие же горячие и дымчато-голубые, как небо Невады над его головой. Волоски на ее руках встали дыбом, а по позвоночнику пробежала дрожь. Соски и низ живота Отэм напряглись, когда Сэм провел ладонью по ее пояснице. Он медленно притягивал ее к себе до тех пор, пока кончики ее грудей не коснулись его груди. Снял с нее шляпу. Отбросил на шезлонг и посмотрел Отэм в глаза.

- Эта шляпа сводит меня с ума. Дразнит мельканием твоего красивого лица. – Его взгляд скользнул по ее щекам и остановился на губах. – Что-то в тебе заставляет меня хотеть схватить тебя и потрогать везде.

Ей было знакомо это чувство. Отэм приподнялась на цыпочки.

- Здесь жарко, - прошептал он ей в губы.

Да. Даже в тени было невероятно жарко и душно.

Его ладонь скользнула по ее руке.

- Пойдем.

- Куда?

Отэм нравился Сэм. Нравилось разговаривать с ним и очень нравилось трогать его. Она хотела провести с ним больше времени, но не была уверена, что хочет провести это время в постели. Ну, ладно, она хотела, но знала, что не должна.

- Куда-нибудь, где прохладней. – Он поднял голову, и Отэм опустилась обратно на полную стопу.

Прохладней?

Повернувшись, Сэм провел ее по горячему бетону, мимо львов и колонн к краю бассейна. Отпустил ее руку и опустился в воду, которая доходила ему до талии. Отэм села на край бассейна и свесила ноги.

- Боишься зайти? – Солнечный свет превращал пряди его волос в золото, а вода ласкала пупок.

- Нет. Просто я не очень хорошо плаваю. – И она не хотела намочить волосы.

Сэм провел ладонями по ее бедрам и встал у нее между колен.

- Я не позволю тебе утонуть. – Его пальцы играли с золотистыми завязками нижней части бикини Отэм. – Ты мне слишком нравишься, чтобы позволить тебе утонуть.

Что вызвало вопрос.

- Почему?

Почему она из всех женщин в Вегасе?

- Почему ты мне нравишься? – Он поднял глаза от завязок, прошелся взглядом по ее животу и груди до лица. - Ты симпатичная, и мне понравилось, как ты танцуешь. И твои волосы нравятся.

- Они рыжие.

- На самом деле?

- Да.

- Я никогда не был с настоящей рыжей. – Он сверкнул улыбкой и скользнул пальцами под золотистую завязку. Отэм почти ждала, что он сделает какое-нибудь тупое замечание насчет того, что у нее огненный пах. Как делали некоторые парни, с которыми она встречалась, но этого не произошло. Вместо этого Сэм сказал: - Я хочу больше узнать о тебе, Отэм Хэйвен. Намного больше.

Отэм втянула воздух, который комом застрял у нее в груди.

- Например, не замужем ли я, нет ли у меня детей и не разыскивает ли меня полиция?

Они оба знали, что он не это хотел узнать. Хотела ли Отэм большего? Она знала, что не должна.

- Для начала.

- Нет. На все три вопроса.

Она скользнула ладонями по его рукам до твердых мышц плеч. В жизни было много того, что Отэм не должна делать. Много того, что она пропустила за последние два года.

- А ты?

- Не женат. Детей нет. – Он обхватил ее бедра и стянул с края бассейна. Отэм обвила ногами его талию, и Сэм прошептал: - Никаких преступлений, но к тому времени, как закончится этот уикенд, я вполне могу сделать кое-что, за что меня посадят в тюрьму.

Пах Отэм прижался к его шортам. К его длинному, твердому члену. Под водой она сжала ноги вокруг Сэма, борясь с жарким давлением, возникшим меж ее бедер. Много вещей. Например, секс.

- Что, например?

- Не знаю. Я живу в США всего два года и не знаю, что здесь незаконно. – Он поднял мокрую руку и откинул ее волосы за плечи: прохладные пальцы прошлись по спине Отэм до самой попки. – В сексуальном плане.

Прохладная вода плескалась вокруг ее ног и ягодиц, и их горячих прижавшихся друг к другу тел. Ощущение жара и прохлады усилило чувствительность Отэм, и она оглянулась на других людей, лежавших в шезлонгах или стоявших в большом бассейне. Они с Сэмом были совсем не одни.

Их могли видеть люди. Это было на нее не похоже. Она не занималась подобными вещами. Не с мужчиной, которого только что встретила. Не на людях.

- Откуда ты?

- Родился в Саскачеване. – Он начал пятиться, пока вода, ласкавшая ягодицы Отэм, не достигла ее груди. – Канада.

В детстве Отэм жила неподалеку от канадской границы в трех разных штатах. Она призвала на помощь свой лучший канадский акцент и, обвив руками Сэма за шею, прижалась твердыми ноющими сосками к его груди.

- Я ду-у-умаю, все за-а-а-конно в Вегасе, ага? – прошептала она ему на ухо.

Низкий смех зародился глубоко в его горле и закончился стоном, когда Сэм подхватил ее под ягодицы обеими руками и чуть приподнял.

- Все?

Отэм медленно скользнула вниз по его телу. Вниз, касаясь твердой груди и еще более твердого пениса. Сэм поцеловал ее в шею, прямо там, где она переходила в плечо. Он втянул кожу в свой жаркий рот, и все сомнения, которые могли возникнуть у Отэм по поводу пребывания в постели золотого бога, сгорели дотла под жарким солнцем Невады.

Ее голова откинулась, а грудь приподнялась.

- Все.

ГЛАВА 7

Мужчина моей мечты: хорош в постели

Слово «хорошо» даже приблизительно не описывало секс с Сэмом. Он был больше, чем хорош. Больше, чем удовлетворителен. Лучше, чем все, что Отэм испытывала в своей жизни. Секс был жарким и жадным. Липким и разбивающим душу на кусочки. Сэм был методичным и спонтанным, грубым и нежным. Отэм было двадцать пять, и она не была девственницей, но этот мужчина знал свое дело.

Он знал намного больше, чем просто где коснуться. Он знал как.

Леклер привел ее в спальню в своем номере площадью четыреста квадратных метров. Отэм лишь мельком увидела солидную кожаную мебель, белый мрамор, полный бар и высокие окна, прежде чем была брошена на кровать королевских размеров, покрытую темно-синим бархатом. Сэм сказал, что делит номер со своими приятелями, но Отэм их не увидела. И не услышала.

Они с Сэмом не занимались любовью, но это было больше, чем просто секс. Больше, чем просто несколько веселых часов в кровати. Все тело Отэм вдруг ожило. Как будто она ехала со скоростью сто миль в час, возбужденная, неслась к оргазму, который заставил ее поджать пальцы на ногах и выгнуть спину. Сексом они занимались дважды. Во второй раз намного медленней и методичней, чем в первый, который начался раньше, в бассейне, а закончился, когда они свалились с кровати на пол.

Когда Отэм вышла из номера через три часа после того, как вошла в него, локоть у нее болел, а колени немного жгло. Она не помнила, когда ударилась локтем, но также не помнила, чтобы ударялась коленями.

Уголок ее губ приподнялся в улыбке, когда она забиралась в ванну в своем номере. Сэм сказал, что позвонит после того, как примет душ. Отэм хотела верить золотому богу. Хотела верить, что была чем-то большим, чем послеобеденный секс, но даже если это не так, она не расстроится. Сэм использовал ее не больше, чем она использовала его. У нее не было ожиданий и не было сожалений.

Отэм взяла белую мочалку и развернула маленькую упаковку мыла. С крана в ванну упала капля воды, комнату наполнил аромат мыла, пока Отэм мыла лицо и то место на шее, где Сэм целовал ее. Она провела мыльной мочалкой по груди и животу и скользнула в воду, пока ее затылок не оказался на краю ванны. Она поджала ноги и закрыла глаза. Прежде Отэм никогда не спала с незнакомым парнем. С тем, о котором ей вообще ничего не было известно. Секс на одну ночь, который случался у нее раньше, всегда был с мужчинами, которых она знала. Хоть как-то. Она даже не была уверена, что это считалось сексом на одну ночь. Хотя в большинстве случаев, когда Отэм оказывалась без одежды, после наставало серое утро, полное стыда.

В этот раз она не чувствовала стыда. Хотя, вероятно, должна была. Ее так воспитали. Так, чтобы верить, что цена греха - не хорошо проведенное время, а страшные угрызения совести.

После того как отец Отэм ушел из семьи, мать с головой погрузилась в религию. Прижимая к груди Отэм как щит. Ей было семь, Винсу – десять, когда все, что они знали, изменилось. Вместо полной семьи они теперь жили с матерью, которая была не в состоянии принять перемены в своей жизни. В первые несколько лет мать Отэм просто сидела и ждала, пока муж вернется. Когда тот снова женился, и у него появилась новая семья, и стало, наконец, ясно, что он не вернется, Джойс Хэйвен обратилась к Богу. Им она заменила мужа.

Как правило, у Отэм не возникало проблем с религиозными людьми, которые жили своей верой. Если религия делала человека лучше, более уравновешенным, тогда Отэм была обеими руками «за». Но у нее возникали проблемы с людьми, которые не могли принять решение, не спросив совета у Господа. Во всем, начиная с покупки машины и заканчивая угрозой радиации. Отэм верила, что Бог дал ей мудрость и мозги решать самой. А те неправильные решения, которые ей случалось принимать, просто были частью жизненного опыта.

Почти два года она откладывала свою жизнь на потом, чтобы заботиться о матери. Упорно боролась, чаще всего упорнее, чем Джойс, но в итоге ничего не вышло. Отэм не негодовала из-за того, что пришлось заботиться о матери: она любила ее и скучала каждый день. Пустота - вот, что было в сердце, жизни и семье Отэм. И если бы у нее был шанс, она бы снова поступила так же. Не задумываясь.

Но сейчас... Сейчас ее жизнь стала пустой. Винс уехал, Отэм осталась одна, и ей пришлось решать, что делать. Она могла вернуться обратно к учебе и получить бизнес-образование. До болезни матери Отэм училась в университете Айдахо и работала на двух работах. Днем – флористом, а вечером – официанткой в местной кейтеринговой компании. Ей нравились обе работы, и она бы не возражала получить их обратно, когда вернется к учебе.

Отэм почувствовала, что кожа на пальцах сморщилась, и открыла слив воды в ванне. Взяла полотенце и посмотрела на часы, лежавшие рядом с раковиной. Полшестого. Прошел час и десять минут с того момента, как она покинула номер Сэма. Телефон не звонил.

Он не звонил ни когда она втирала кокосовый лосьон в кожу, ни когда завернулась в пушистый халат. Ни когда почистила зубы и высушила волосы. Отэм полагала, что больше не увидит Сэма. И в этом не было ничего странного. Она не возражала бы увидеть его снова, но у нее имелся список, и следующим пунктом в нем значилась поездка на американских горках «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

Отэм вышла из ванной и, услышав стук в дверь, подпрыгнула. Прижимая ладонь к пустившемуся вскачь сердцу, посмотрела в глазок на Сэма, стоявшего в коридоре в джинсах и черной рубашке-поло. Чтобы сдержать улыбку, готовую появиться на губах, Отэм прикусила щеку изнутри.

- Потерялся? – спросила она, открывая дверь.

Сэм наклонил голову набок.

- Ты не одета?

- Я только что из ванной, - она впустила его и прижалась спиной к двери.

У него на губах появилась улыбка, в которой не было ни грамма раскаяния.

- А я надеялся застать тебя голой.

Он коснулся губами ее губ и скользнул рукой под халат. Обхватил ладонью грудь, и они остались в номере Отэм до следующего утра. Они заказали еду в номер, включили канал с фильмами и не выбирались из постели. Перекусывая жареным ягненком, Отэм узнала, что Сэм живет в Сиэтле и играет в хоккей за «Чинуков». Она не очень много знала о хоккее, но то, что Сэм оказался профессиональным спортсменом, было резонно, учитывая его мышцы и невероятную выносливость. И каким-то образом этот факт делал их пребывание вместе ограниченным во времени. Не то чтобы Отэм думала, что их дружба, или что бы это ни было, продлится дольше завтрашнего дня. Но знание того, кем он был, чем он был, пресекало на корню любую мысль о продолжительных отношениях. В колледже Отэм встречалась с футболистом, но он бросил ее ради чирлидерши. Спортсмены в итоге всегда начинали встречаться с девчонками из группы поддержки или со старлетками.

Сейчас в Вегасе Отэм хотела просто насладиться временем, проведенным с Сэмом. Столько, сколько можно. Он нравился ей. С ним было легко. Он был восхитителен в постели. Или в ванной, или на полу, или у стены. Своим ртом Сэм вытворял то, что заставляло Отэм кричать. И когда-нибудь, когда станет старой и будет едва в состоянии проковылять по коридору дома престарелых, она вспомнит эту дикую ночь в Вегасе с потрясающим хоккеистом и улыбнется, а другие пожилые леди, шаркающие рядом, просто посчитают ее маразматичкой. Они не узнают о Сэме. Никто не узнаете о Сэме. Никогда. Он навсегда останется ее маленьким грязным секретом.

В тот день они ушли из «Цезаря» в «Венецию», где ели суп из омаров, вырезку с грибами и спаржу в «Дельмонико». Все это сопровождалось бутылкой красного вина. Сэм расспрашивал Отэм о ее жизни. Отэм рассказала ему, что отец ушел, когда она была ребенком, и о том, как заботилась о матери.

- У меня есть брат, но он где-то в Афганистане, делает то, что делает. - Отэм взяла кусочек нежной спаржи, посмотрела на Сэма, сидевшего напротив, и сказала себе, что легкая боль в желудке – это от голода, а не из-за голубых глаз, смотревших на нее. - А что насчет тебя? Есть братья или сестры?

Он сделал большой глоток и обвел взглядом ресторан, полный людей.

- У меня была сестра.

Когда Сэм не стал продолжать, Отэм подтолкнула:

- И..?

- И она умерла.

- Когда?

- Несколько лет назад.

Отэм положила ладонь на руку Сэма:

- Мне жаль.

Он посмотрел на Отэм: его челюсти сжались. Злость исходила от него как черная тень, переливаясь через стол.

- Что в твоем списке?

Тема закрыта.

Отэм оставила ладонь лежать на его руке, поглаживая сильные пальцы. Ко всей этой злости примешивалась темная боль. Отэм видела ее. Чувствовала. Острую и реальную. Ту боль, которая была ей слишком хорошо знакома. Ту, которая лишает тебя дыхания, если ты позволяешь ей сделать это.

- Сегодня я хотела покататься на американских горках в «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Думаю, будет классно посмотреть сверху на залитую огнями Стрип.

Сэм снова отпил вина, и Отэм почувствовала, как напряжение отпускает его, прячась обратно туда, где находилось обычно.

- Сегодня вечером я должен встретиться с парнями в «Вуду Лаундж». Почему бы тебе не пойти со мной вместо американских горок?

Отэм убрала руку и положила ладонь на колено. В ее теле имелась только одно место, которое должно болеть из-за Сэма, и это не сердце.

Все, кроме желания, было слишком рискованным. Она покачала головой:

- Почему бы нам не встретиться прямо там?

Он нахмурился, а уголки его губ приподнялись в удивленной улыбке:

- Ты что, изображаешь недотрогу?

Отэм нужно было притормозить. Остановиться хоть на чуть-чуть, чтобы вздохнуть и прочистить голову, прежде чем совершит немыслимое и начнет что-то чувствовать к Сэму.

- Может быть.

- Милая, уже немного поздно. Ты так не считаешь?

Может быть, но она должна попытаться. Отэм боялась, что если не сделает этого, то начнет думать о Сэме как о чем-то большем, чем просто дикий секс в Вегасе. А подобное не могло случиться. Это просто невозможно.

Сэм открыл бумажник и вытащил ВИП- карточку.

- Это поможет тебе пройти, - сказал он, передавая пропуск через стол. – У нас столик на балконе. Постарайся не слишком опоздать.

Как нужно опоздать, чтобы это не оказалось слишком? Отэм была пунктуальной девушкой и никогда не понимала идеи стильных опозданий. Но в ту ночь она появилась в «Вуду Лаундж» после одиннадцати. Ожидание до этого часа чуть не убило ее. Она провела время, гуляя по магазинам, где купила платье без бретелек и черные стринги. Долго принимала ванну, уложила волосы крупными волнами. Наложила чуть больше макияжа, чем обычно, и под черное прямое платье надела лишь маленькие трусики. Отэм в последний раз взглянула на себя в зеркало, прежде чем покинуть номер. Она выглядела самой собой, только не такой, как обычно. Она выглядела… сексуальной. Что было ново для нее. Особенно учитывая последние несколько лет.

И все это из-за Сэма. Сэм заставил ее почувствовать себя хорошо. Тем, как смотрел на нее. Прикосновениями рук. Тем, как шептал ее имя. Он заставил Отэм чувствовать себя желанной и сексуальной.

«Вуду Лаундж» находился на пятидесятом и пятьдесят первом этажах «Рио», и Отэм, подойдя к администратору, взмахнула своим ВИП-пропуском. У нее никогда никуда не было ВИП-пропуска. Ее немедленно провели в стеклянный лифт и доставили в фойе с флуоресцентными лампами. Как и большинство баров, «Вуду» был темным и пах выпивкой и слишком большим количеством духов. Его освещали неоновые розовые и голубые огни, а в углу маленького зала играла хип-хоп группа.

Отэм встала на носочки черных туфель на шпильках и оглядела толпу. Не заметив Сэма, она направилась через бар к большому балкону. Ветер разметал ей волосы, и она заправила их за уши. В одном углу диджей крутил записи шестидесятых и семидесятых, а по периметру балкона располагались угловые столики и кресла. И Сэм.

Он оказался в группе людей, состоявшей в основном из женщин, смеялся и болтал, и хорошо проводил время. На нем была синяя рубашка с закатанными рукавами. По сравнению с окружавшими его женщинами Отэм выглядела консервативно. Платиновая блондинка в маленьком платье с тигровым принтом и завязками на шее положила ладонь на руку Сэма, и его, казалось, это не беспокоило. Отэм повернулась к бару и стала изучать меню. Джентльмен, сидевший рядом, посоветовал «Знахаря», но Отэм не хотела ничего большого и объемного, что пришлось бы держать двумя руками. Она заказала мохито и засмотрелась, как бармен подкинул шейкер в воздух и поймал его за своей спиной. Потом взглянула через плечо на Сэма, который все еще был занят. В этот раз одна из женщин касалась его груди. Повернувшись обратно, Отэм вытащила двадцатку из маленькой черной сумочки, висевшей на серебряной цепочке у нее на плече. Парень, сидевший рядом, попытался купить Отэм выпивку, но она отказалась. Парень казался нормальным, и, если бы не Сэм, она могла бы задержаться и поболтать с ним. У него были короткие темные волосы, мощная шея, и он чем-то напоминал Винса.

Она указала на дымок, поднимавшийся от большого стакана соседа.

- Что в твоем «Знахаре»?

- Ром, кокосовый ром, банановый ром и снова ром. Хочешь глоточек? – Он повернул соломинку к ней.

Покачав головой, Отэм рассмеялась.

- Нет, спасибо. Четыре шота рома - это на три больше, чем мне нужно.

Передав двадцатку бармену, она почувствовала, что Сэм позади нее, мгновением раньше, чем он скользнул руками по ее талии и убрал прядь волос от лица.

- Кто этот осел? – прошептал он ей на ухо.

Отэм полагала, что могла бы стать всей такой ревнивой и возмущенной из-за того, что Сэм позволил женщинам трогать себя, но она не имела на это никаких прав, а ревность – такая отвратительная эмоция.

- Привет, Сэм.

- Что делаешь?

- Покупаю выпивку.

- Я вижу. – Его голос был темным, соблазнительным рокотом на ее коже. – Что тебя так задержало?

Она улыбнулась бармену, который положил ее сдачу и поставил мохито на стойку.

- Покупала нижнее белье.

- М-м-м. Какое?

Убрав сдачу в сумочку, Отэм повернулась к Сэму.

- Черные стринги.

От него немного пахло алкоголем. Как будто он уже какое-то время развлекался здесь.

Одна черта, которую Отэм заметила в Сэме, кроме его шести кубиков и чрезвычайной красоты, заключалась в том, что он много пил. По крайней мере, по ее мнению, а она провела три года в университете Айдахо. Известное своими вечеринками учебное заведение. Но это же Вегас. Почти все много пьют в Вегасе.

- Сексуально.

В первый раз за очень долгое время она чувствовала себя сексуальной.

- Попозже я тебе продемонстрирую.

Еще одна черта, которую Отэм заметила в Сэме, помимо его сильного голоса и еще более сильных рук, заключалась в том, что он никогда не выглядел пьяным. Он не бормотал чушь и не шатался. Он никогда не был противным, и вся эта выпивка не доставляла ему никаких проблем в постели. Он никогда не забывал презерватив или то, что должен делать.

Сэм поцеловал Отэм в шею, потом взял за руку, и они направились через танцпол к столику с края, пройдя мимо большой лестницы, которая вела на крышу, где на ветру трепетал большой американский флаг.

Сэм представил Отэм парню по имени Даниэль и другому парню по имени Влад. Первый оказался шведом, второй – русским. И оба были большими, и у обоих на руках висели женщины. Под звуки песни «Милый дом Алабама», игравшей на заднем плане, парни представили своих спутниц. Акцент Влада был так силен, что Отэм показалось, будто она расслышала имена Джаззззззззз и Тиииииина, но она бы не стала спорить на это.

Насмешливый взгляд Даниэля, казалось, разобрал Отэм по косточкам, а затем собрал обратно.

- Ты – та причина, по которой Сэм не смог прийти в «Скорс».

- Или в «Чиииитаз», - добавил Влад.

Эти парни явно любили стрип-клубы, и Отэм стало интересно: женщины, что были с ними, зарабатывали на жизнь, танцуя у шеста?

- В первый вечер, когда мы встретились, Сэм подумал, что я танцовщица. – Она сделала глоток и поставила бокал на столик. – Думаю, он разочаровался.

- Я не разочаровался. – Сэм обнял ее за талию и притянул ближе к себе.

Даниэль нахмурился:

- Ты в порядке, Сэм?

- Ага. – Он повернулся к городу, сиявшему внизу. Сверкающая, вспыхивающая огнями Стрип и близлежащие улицы освещали пустыню как звезды. – Хочешь уйти отсюда?

Она посмотрела на его профиль, на синий неоновый свет и ночные тени, расчертившие его щеку и подбородок.

- Что-то не так?

Рука на талии Отэм сжалась сильнее.

- Сегодня тринадцатое.

- Ты суеверен?

Последние аккорды «Милый дом Алабама» растворились в ветре, заглушенные звуками города.

- Да. – Сэм взглянул на нее. – В твоем списке есть «секс в лимузине»?

Отэм почувствовала, как его хватка превратилась в нежную ласку.

- Нет.

- Хочешь добавить?

Он, должно быть, шутит.

- У тебя есть лимузин?

- Ага. – Сверкнув улыбкой, Сэм вытащил мобильник из кармана брюк и сказал: - Всем хорошей ночи, - передвигая ладонь на спину Отэм.

И они направились к выходу. В лифте по пути вниз ладонь Сэма скользнула ей на попку и оставалась там, пока они не вышли из «Рио».

Длинный «Хаммер» ждал у тротуара, и Отэм поняла, что Сэм не шутил. Он помог ей забраться в огромный автомобиль и на секунду остановился, чтобы поговорить с водителем, прежде чем сесть рядом с ней.

- Он знает, что ты собираешься делать? – спросила Отэм, когда дверца захлопнулась, закрывая их в темном салоне. Бегущие огоньки освещали пол как в «Боинге 747», а на панели управления светилась маленькая лампочка. Даже если Сэм и не шутил насчет секса в лимузине, могла ли Отэм пройти через это?

- Возможно. – Сэм поиграл на клавишах, и перегородка скользнула вверх.

- У меня никогда не было секса при свидетелях. – И она не была уверена, что сможет сделать это сейчас.

- Он не увидит.

- Ты уверен?

- В разумных пределах. - Он выбрал радиостанцию и прибавил громкость “Boulevard of Broken Dreams” «Грин Дэй».

В темном салоне машины Сэм нашел губы Отэм, и в его поцелуе было какое-то отчаяние, которого она не ощущала прежде. Какая-то нужда и жадность.

Как будто он хотел съесть ее. Проглотить, прямо тут на заднем сиденье «Хаммера».

Через несколько коротких дней Отэм уедет. И Сэм тоже. Она никогда больше не увидит его, и заниматься сексом, мчась по Вегасу, намного лучше, чем думать о возвращении домой в одиночестве. Машина отъехала от тротуара, и салон наполнил голос Билли Джо. Пока он пел об одиночестве и пустых сердцах, Отэм села верхом на колени Сэма и обхватила ладонями его лицо. Она целовала его долго и глубоко, пока сильные руки двигались вверх по ее бедрам, потому что это Вегас, и, очевидно, у нее не возникало проблем с сексом в лимузине. Пусть даже лишь с уверенностью в разумных пределах, что водитель не увидит их. Здесь ничего не было реальным. Ни фасады зданий, ни фальшивые каналы, ни вулканы. Ни обещания легких денег или чувства, грозившего взять верх над благими намерениями. И уж точно ни отношения, которые не имели ничего общего с любовью.

Сэм скользнул руками по бедрам Отэм и выше по ее животу. Потянул за лиф платья, пока оно не оказалось на талии, а обнаженные груди не легли ему в ладони. Большими пальцами рук Сэм ласкал ее отвердевшие соски и говорил.

- Ты мне нужна, - стонал он. – Мне нужно, чтобы ты заполнила меня.

Он говорил и другое. Грязные слова. О том, что хочет сделать с ней и как. О том, что хочет, чтобы она сделала с ней. Слова, которые только такой мужчина, как Сэм, мог говорить безнаказанно.

Он скользнул рукой меж бедер Отэм и забрался под стринги. Коснулся ее там, делая то, о чем говорил. Позже в номере Отэм делала с ним то, что заставляло его стонать и молить ее не останавливаться. То, что вызывало улыбку на его губах.

Было так хорошо видеть его улыбающимся.

А на следующее утро она проснулась в одиночестве. И не знала - расстраиваться или радоваться. Перевернувшись на другой бок, Отэм снова заснула. В полдень Сэм позвонил ей в номер и попросил встретиться с ним в лобби в шесть и надеть что-нибудь удобное, но не вьетнамки. Ей стало интересно, что он планирует, и, когда пришло время, она надела джинсовую юбку, белый топ без бретелек и кожаные босоножки. На Сэме были джинсы и футболка Клинта Иствуда. Они ели китайскую еду и пили пиво «Циндао».

- Что еще осталось с твоем списке? – спросил Сэм, делая большой глоток из зеленой бутылки.

- Много чего. Я еще и половины не сделала.

- Ага. – Он улыбнулся, опуская бутылку. – Прости за это.

- Ты не выглядишь раскаивающимся.

Он пожал плечами:

- Могла бы поблагодарить меня. Твой список – полный отстой.

Отэм задохнулась:

- Нет. Неправда.

- Никогда не видел более отстойного списка. Он выглядит так, будто ты начиталась путеводителя «Фроммер» и выделила то, что хотела бы увидеть.

Отэм скрестила руки на груди:

- «Фодор он-лайн».

- Никакой разницы. Меня в твоем списке не было. И секса в лимузине не было. Черт, ты же в Вегасе, а в твоем списке нет ни одного хренова стрип-клуба. Даже с мужским стриптизом. Если бы я не знал наверняка, то решил бы, что ты монахиня.

- У меня в самом деле нет никакого желания смотреть, как мужчины танцуют вокруг меня, тряся своими сосисками, - поморщилась Отэм.

Сэм моргнул:

- Не могу поверить, что ты только что сказала «сосиска».

Отэм проигнорировала его и оглядела китайский ресторан: удостовериться, что никто не слышит их беседу.

- Я не хочу, чтобы яйца какого-нибудь парня летали у меня вокруг головы, а если один из них положит свой… пенис… мне на плечо, я сойду с ума.

Откинув голову назад, Сэм расхохотался. Он смеялся долго и громко, привлекая внимание. Отэм было все равно. Смех Сэма был великолепен, и она хотела слышать его чаще.

- Не могу поверить, что ты та самая девчонка, которая прошлой ночью запрыгнула на меня в лимузине.

Отэм прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.

Чуть приподнявшись, Сэм вытащил два билета из заднего кармана и передал ей. Отэм открыла рот от удивления.

- Шер? – Она посмотрела ему в лицо. – Как ты достал билеты?

- У меня свои секреты.

- И ты пойдешь на Шер со мной?

- Вот почему тут два билета.

Он же ненавидит Шер.

- Но ты не гей и не боишься, что тебе не обломится секс.

- Это правда.

- Тебе не нравится Шер.

Он улыбнулся.

- Мне нравишься ты.

О, нет. У Отэм возникла проблема. Большая плохая проблема со светлыми волосами и улыбающимися голубыми глазами. Горло сжалось, а в легких вдруг не осталось воздуха. Сердце, казалось, начало стремительно увеличиваться в размерах. И если не перестанет сейчас же, то просто-напросто взорвется. Прямо здесь в «Пекинской лапше», номер девять. Глаза Отэм увлажнились. Это было ужасно. С самого первого вечера она знала, что Сэм – та проблема, которую ей следует избегать. Отэм просто не поняла, что он сокрушит ее и заставит влюбиться в себя.

- Не плачь. Это же просто Шер, да и места на галерке. Не велика важность.

Еще как велика! Просто огромна. Отэм с трудом сглотнула большой комок, застрявший в груди. Ей было наплевать на Шер. Пойти хотелось просто потому, что оказалась в Вегасе, а это прощальный тур. Она вытерла слезы под глазами.

- Даже не знаю, что сказать.

И не сказала ничего. Несмотря на то, что Отэм знала о последствиях, в ней росло опасное чувство к Сэму. Оно было глупым, поспешным и настоящим. Оно казалось настоящим, но она не знала, чувствует ли Сэм то же самое.

Во время концерта Отэм держала Сэма за руку и смотрела яркое шоу на сцене и парад костюмов Шер. Представление понравилось ей больше, чем она ожидала, но когда Сэм начал храпеть, она разбудила его, и они ушли, не дождавшись конца. Они отправились в казино, играли там в блэк-джек, кости и рулетку. В основном играл Сэм, а Отэм смотрела. Они пили бесплатную выпивку до часа ночи. Отэм чувствовала легкость и туман в голове, и в шутку купила Сэму футболку с Шер. Когда он надел ее, они оба хохотали так, будто это было очень смешно. А когда Сэм сказал, что они должны найти двойника Элвиса, Отэм подумала, что это отличный план. «Двойник Элвиса» был в ее списке, но, к сожалению, единственный, который до сих пор не спал, находился в свадебной часовне «Вива Лас-Вегас».

Даже годы спустя Отэм точно не помнила, как они добрались до часовни или чья была идея зайти внутрь и посмотреть, как Элвис женит людей. Но одно она помнила ясно – как стояла перед часовней, глядя вверх на шатер и яркие сверкающие имена тех, кто только что поженился. Большими оранжевыми буквами: молодожены Донна и Даг.

- Мы должны пожениться.

Отэм посмотрела на Сэма. Оранжевый свет омывал его лицо и сиял в светлых волосах.

- Шутишь?

Он покачал головой:

- Нет. Просто это кажется таким правильным.

Сердце Отэм внезапно загрохотало в груди - бум, бум, бум, а в желудке возникло чувство тошноты.

- Сэм, - она с трудом сглотнула, - я не думаю…

- Не думай.

Он притянул Отэм к себе, и его губы прижались к ее в жадном, жарком поцелуе, который лишил дыхания и сокрушил те небольшие остатки благоразумия, что еще были у нее. Отэм любила Сэма. Каким-то образом она влюбилась в него и хотела быть с ним. Может быть, это судьба. Должна быть. Любовь с первого взгляда. Ведь так?

Сэм отстранился. Его губы припухли от поцелуя. Он смотрел на Отэм из-под полуопущенных век.

- Скажи «да».

- Да.

Он улыбнулся, и через час они стали мистером и миссис Сэмюэль Леклер. Он оплатил «Особенного Кобеля», что, оглядываясь назад, было очень в тему, учитывая кобелиное поведение Леклера. Но... нам не дано предугадать, и тогда «Особенный Кобель» означал бонусы, которые включали в себя «сладкие» свадебные фотографии, розы и плюшевого Кобеля на память. Выйдя из часовни, Отэм с Сэмом увидели свои имена, сверкавшие ярким неоном, а вместо колец на их телах вытатуировали имена друг друга. К тому времени, как они вернулись в гостиницу, солнце еще только поднималось над пустыней. Они заказали еду в номер и занялись любовью без презерватива. По крайней мере, Отэм считала это любовью. Она чувствовала ее каждой частичкой своего тела, включая сердце.

Отэм проснулась вскоре после полудня в полном одиночестве, если не считать набивного Кобеля. Сэм ушел, но ее это не обеспокоило. Он вернется. Он всегда возвращался, а теперь они были женаты. Им суждено быть вместе. Сэм никогда напрямую не говорил, что любит ее, но он должен был любить. Он преследовал ее с того первого вечера в «Пьюр», а прошлой ночью они пообещали «нежно любить друг друга». Улыбнувшись, Отэм потянулась. Конечно, этот брак был импульсивным и поспешным, но она не сожалела.

К трем часам она немного забеспокоилась, а к четырем стала волноваться, что с мужем что-то случилось. У нее не было номера мобильника Сэма, поэтому пришлось позвонить администратору. Отэм попросила соединить с номером Леклера и была проинформирована, что он и его друзья выписались из отеля.

Выписались? Она засунула ноги в сланцы, схватила ключ от номера и направилась в апартаменты Сэма. Если не считать горничных, менявших постель, в номере никого не было. Ни чемоданов. Ни Сэма. Он, должно быть, выписался, чтобы перебраться в ее комнату. Но где же он тогда?

Остаток дня и ночь Отэм провела в ожидании того, что он придет и постучит в ее дверь. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо номера, сердце у Отэм останавливалось, но каждый раз это был не Сэм. Она не могла поверить, что он ушел, не сказав ни слова. Она была озадачена. Где он? Глядя на их свадебное фото, где они стояли перед двойником Элвиса, Отэм сказала себе, что Сэм вернется. Обязательно. Он должен, потому что они женаты.

Она говорила себе, что он вернется, пока ждала и беспокоилась, и смотрела новости в ожидании репортажа о несчастном случае. Она даже осталась на один лишний день, но Сэм не позвонил. К концу следующего дня ей стало ясно, что он не собирался возвращаться, и она села на маленький самолет до Хелены. Четыре часа спустя Отэм оказалась дома, ошеломленная, больная и озадаченная. Хоть что-нибудь из того, что случилось, было настоящим? Два последних дня точно казались настоящими, и ее сердце болело так, будто все произошедшее было настоящим.

Свидетельство о браке тоже было настоящим. Сэм вскружил ей голову, разбил сердце и выбил почву из-под ног. И что ей теперь делать? Он женился на ней и бросил в номере отеля. Отэм не знала, должна ли лететь в Сиэтл и поговорить с Сэмом. Его, вероятно, было бы нетрудно найти. Она не знала, что делать, и чувствовала, будто живет в тумане. Когда же, наконец, хоть что-то услышала от мужа в конце следующей недели, это оказалось требование о разводе, предъявленное адвокатом Леклера. Он оставил ее ошеломленной и с разбитым сердцем. Очень плохо, что этого для него оказалось недостаточно.

Месяц спустя Отэм сообщила его юристу о беременности. Она была так испугана и одинока. И надеялась… надеялась, хотя знала наверняка обратное… что Сэм скажет, мол, все в порядке. Что он будет с ней и ребенком. Что он поможет ей, чтобы она не была совсем одна. Вместо этого Сэм потребовал сделать тест на отцовство.

В следующий раз Отэм увидела Леклера, когда дала ему подержать Коннера. На носу у Сэма был лейкопластырь, а один глаз заплыл черно-синим. Ее сердце сжалось, а горло заболело от необходимости сдерживать эмоции. Леклер посмотрел на нее, будто совсем не помнил, и вся любовь, что она чувствовала к нему, превратилась в глубокую, сжигающую ненависть. Прямо там, в офисе адвоката. И Отэм хотела быть той, кто ударил Леклера. Если бы он не держал на руках ее сына, она могла бы так и сделать.

Отэм закрыла ноутбук и встала с кресла. Теперь она ничего не чувствовала. У нее в сердце поселился покой. Она вышла из офиса и стала подниматься по лестнице. Жизнь была хороша. Сын спал в своей комнате напротив ее спальни. Бизнес развивался, и она не ненавидела Сэма. Отэм была уверена, что он всегда будет злить ее. Он эгоистичен и не может справиться с собой, но она не ненавидела его. Ее сердце не болело, а голова не готова была взорваться, когда он входил в комнату. Когда этим вечером Отэм открыла дверь и увидела Сэма с Коннером на руках, то просто почувствовала облегчение, что сын дома. В безопасности.

Ее не кидало то в жар, то в холод. Она была свободна от рывков и толчков любви. Свободна от любых чувств к Сэму. Абсолютно ото всех.

ГЛАВА 8

Мужчина моей мечты: не состоит на девяносто процентов из тестостерона

Ожидая выхода на лед, Сэм стоял в туннеле арены «Джо Луис». Он ненавидел играть в Детройте. Ненавидел этого отвратительного «паука».

Леклер стоял позади Логана Дюмона и перед Блейком Конте. Капитан Уолкер Брукс первым шагнул на лед, попав прямо в эпицентр заходившихся от свиста фанатов «Ред уингз». Сэм всегда находил свистевшую толпу занимательной. Он питался всей этой страстью, и не было никого, кто любил бы спорт более страстно, чем хоккейные фанаты. Когда пришла очередь Сэма выйти на ледовое поле, он засунул перчатку под мышку и, приветствуя толпу, покатился по арене, будто был героем-победителем. Посмотрел вверх на заполненные места и засмеялся. Может, он и ненавидел играть в «Джо Луис», но любил играть в хоккей. Леклер играл на выезде уже больше недели и чувствовал себя истощенным и потерявшимся во временных поясах. Но в ту секунду, когда шайба была вброшена, все это исчезло. Адреналин запульсировал в венах и пронесся по коже. Леклер доминировал на синей линии, используя свое тело, чтобы подстрекать и запугивать. Он закрывал линии удара и провел четыре минуты на скамейке штрафников за толчок в спину клюшкой и задержку клюшкой игрока. Последнее было полной чепухой. Не вина Сэма, что Зеттерберг запутался в его клюшке. Пусть отправляется обратно в Швецию и научится играть как большой мальчик.

Изнеженная задница.

Иногда тренеры сучились из-за глупых штрафов, но все знали, что Сэм так работает.

Такова цена победы в их деле. И когда «Чинуки» выигрывали, как это случилось тем вечером в игре против «Ред Уингз», не сучился никто. Леклер получал зарплату – а она у него большая, с кучей нулей – за сильные удары, за то, что сбивал с ног соперников, забивающих голы, и обыгрывал уингеров. У него один из мощнейших щелчков в Лиге и один из сильнейших правых хуков. Сэму нравилось думать, что он использует обе опции разумно. Конечно, это не всегда бывало так. В большинстве случаев он затевал заварушку, чтобы запугать и не дать забыть о своем присутствии. Заставить противника колебаться. Сделать ошибку. Но иногда Леклер затевал заварушку просто чтобы затеять заварушку. Иногда он дрался просто потому, что ему это нравилось. Сэм не дрался столько же, сколько Андре, но, как постоянно повторял Марк Бресслер, Андре – силовой игрок и драки – его основная обязанность.

После игры в Детройте «чинуки» погрузились в самолет команды и отправились домой. Сэм провел в Сиэтле неделю, прежде чем улететь в Феникс, Нэшвил и Питтсбург. Пока он был в городе, то делил свое время между работой, Коннером и парой подружек. Но когда сел в самолет, направлявшийся в Феникс, то думал не о женщинах. И к тому времени, как через неделю они приземлились в Питтсбурге, Сэм скучал не по женщинам. Он скучал по своему сыну, хоть и разговаривал с ним несколько раз по телефону. Раньше Сэм всегда звонил Коннеру, когда был на выездных играх. Всегда думал о нем, но в этот раз чувствовал более сильное притяжение. То, что он стал проводить с Коннером больше времени, заставляло Сэма скучать по глупым «тук-тук» шуткам сына и по его рисункам. Он скучал по вопросам обо всем и скучал по крепким объятиям Коннера.

Тем вечером игра против «Пингвинов» началась отвратительно и покатилась прямиком к черту. Все шло из рук вон плохо с первого же вброса шайбы. «Питтсбург» доминировал в центре, а номер восемьдесят семь – Сидни Кросби - был в ударе. Малыш из Новой Шотландии забил гол и ассистировал шайбе, отскочившей от клюшки Леклера. Который был так зол, что ответил на это и отсидел двойной малый штраф. А пока был заперт на скамейке штрафников, «Пингвины» забили в большинстве и выиграли со счетом 4-3.

Тем вечером Сэм сел в самолет, включил в айподе воспроизведение в случайном порядке и воткнул наушники. Об этой игре просто хотелось забыть. Не думать об отскакивавших шайбах и штрафах. Сэм на самом деле не хотел ни о чем думать. Так было легче жить.

Но он думал о своей сестре Элле почти всю прошедшую неделю или около того. Чаще, чем обычно. Может быть, потому что сделал попытку больше времени проводить с Коннером. Беря на себя больше ответственности за сына. Груз этой ответственности чертовски пугал. Подобный груз был не нов для Сэма. Просто уже долгое время он не обременял себя им.

После смерти отца Сэм стал главой семьи. Ответственным за мать и сестру – Эллу. Не финансово, тогда еще нет, но ответственным. И он серьезно воспринял эту обязанность. Или, по крайней мере, настолько серьезно, насколько может ребенок. Его мать была сильной, самодостаточной женщиной. И такой и осталась, но Элла… Элла без отца чувствовала себя потерянной. Потерянной и опустошенной. И Сэм заполнил эту пустоту. Он присматривал за сестрой и следил, чтобы с ней не случилось ничего плохого. Когда мог, брал ее повеселиться. Летом сияющий светлый хвостик сестренки всегда был в поле зрения Сэма. А во время учебного года он следил, чтобы Элла делала домашнюю работу и общалась с хорошими ребятами.

В девятнадцать Леклера выбрали в первом раунде драфта, и он уехал почти за пятьсот миль от Эдмонтона. Но приезжал домой так часто, как только мог, и общался с Эллой почти каждый день. Когда ей исполнилось шестнадцать, Сэм купил ей машину, а когда сестра закончила школу, отвез ее в Канкун отпраздновать это событие. Тем же самым летом его продали в «Мэйпл Лифс», и Элла переехала с братом в Торонто. Она поступила в Йоркский университет, который закончила со степенью бакалавра. Сэм так гордился сестренкой. Она была красивой и умной, и веселой, и ей были открыты все дороги.

Но она познакомилась с Иваном. И изменилась. Вскоре после второго свидания Элла стала замкнутой, угрюмой и скрытной. Когда Сэм в первый раз увидел синяк у нее на лице, то нашел Ивана на стройке, где тот работал, надавал пинков по его заднице, поставил ботинок четырнадцатого размера на грудь парню и пообещал убить, если еще раз увидит синяк на Элле.

В результате этого вмешательства Сэм стал видеть сестру все реже и реже. Но через полтора года американских горок, которые представляли отношения Эллы и Ивана, она наконец-то бросила его. Сэм отвез сестру обратно домой в Реджину, и она поселилась в маленькой квартирке недалеко от матери. Он чувствовал радость и облегчение. Элла возобновила знакомство со старыми друзьями и постепенно превращалась в саму себя. В последний раз, когда Сэм видел сестру, ее большие голубые глаза излучали полный жизни свет, присущий прежней Элле.

Леклер был дома в Торонто, когда ответил на звонок, который изменил его жизнь навсегда. Было 13 июня. Сэм только что закончил партию в гольф с парнями и сидел за обеденным столом, ел сэндвич из кукурузной муки и чипсы, которые купил по дороге домой. Он уже съел почти половину, когда позвонила мать и сказала, что Эллу убили. Этот Иван проехал через всю Канаду, чтобы найти ее, а когда она отказалась вернуться к нему, пристрелил сначала ее, потом себя. Красивая, умная Элла была мертвой. С пулей в голове. И одной из трагедий этой ситуации, но, конечно, не самой большой, стало то, что этот Иван тоже был мертв, потому что Сэм горел желанием убить его.

Элла умерла. Сэм не смог помочь ей. Его не было там, когда она так нуждалась в нем. Он был главой семьи, но не смог сохранить и обезопасить жизнь сестры. Первые несколько лет после смерти Эллы были полны кошмаров. Дымкой из неумеренных вечеринок и саморазрушения. Во время этого пути на дно жизнь Сэма становилась четкой, приобретала хоть какой-то смысл лишь в то время, которое он проводил на льду. Ведя борьбу. Выплескивая свою вину на любого, кто осмеливался оказаться в его личном пространстве. Вне льда Сэм бежал ото всего, что хоть как-то походило на ответственность за любого, кроме самого себя. Он мог заботиться только о Сэме Леклере, но иногда по-царски лажал и в этом.

Он закрутил с Отэм в годовщину смерти Эллы. Когда оказался на самом дне. Когда чувствовал внутри безграничную пустоту, которую оставила смерть сестры.

Ничто не могло заполнить эту пустоту, но в те дни в Вегасе Сэм очень старался. Он налегал на выпивку и секс. Большую часть этого времени Леклер не помнил, но знал, что несколько коротких дней он не чувствовал себя таким чертовски пустым. Потому что заполнил пустоту рыжеволосой девушкой с темно-зелеными глазами.

Было в ней что-то. Что-то, что заставляло его преследовать ее, как будто она могла спасти его от самого себя. А потом он проснулся - с похмельем, женатым и трезвым в первый раз со дня приезда в Неваду.

Теперь Леклер больше не чувствовал потребности заполнить пустоту выпивкой или незнакомыми женщинами. Хотя эта пустота была все еще в нем. Ничто не могло заменить ему сестру.

Она всегда будет недостающей частью его семьи, но Сэм перестал заниматься такого рода саморазрушением. Женщины в его жизни перестали быть незнакомыми. Больше никаких фанаток и поклонниц, хотя у него по-прежнему не было длительных отношений. Он всегда держал эту часть своей жизни скрытой от сына. По крайней мере, так Сэм думал, пока Коннер не упомянул фотографию, где отец льет пиво на моделей в бикини. Коннер стал достаточно взрослым, чтобы жизнь Сэма влияла на него. Достаточно взрослым, чтобы понимать, что у его отца находится время на других людей, но не на своего сына.

Сэм всегда чувствовал, что Коннеру будет безопаснее с Отэм. Что она лучше сумеет позаботиться о нем, чем он сам. И это, вероятно, все еще было правдой, но в отце Коннер тоже нуждался. Не в каком-то парне, которого видел в спортивных роликах и в редкие уикенды. Сыну нужно было, чтобы Сэм взял на себя ответственность.

Гул двигателей самолета изменился, когда тот начал снижаться над Сиэтлом. Было около трех часов ночи с пятницы на субботу. Сэм посмотрел в окно на огни внизу. Он планировал проспать следующие десять часов, а вечером парни собирались встретиться в центре, чтобы побыть членами жюри на конкурсе костюмов для Хэллоуина. Когда раньше Сэм разговаривал с Коннером, то узнал, что сын решил нарядиться хоккеистом. «Чинуком», как и его отец. Увидеть Коннера в свитере со своим номером Сэм не возражал бы, но Хэллоуин - не его праздник, а Отэм очень строго относилась к посещениям в праздники. Раньше Сэм бы рискнул заявиться и навлечь на себя негодование бывшей, но после ночи, когда он завез Коннера домой после игры, они с Отэм поладили. Хотя, может быть, поладили – это небольшое преувеличение. В те несколько раз, когда, вместо того чтобы переложить это на плечи Нат, Сэм завозил сына сам, они с Отэм вели себя цивилизованно, и он не чувствовал потребности прикрыть яйца. Поэтому решил, что до тех пор, пока не привезет Коннера поздно без предупреждения или не попытается вторгнуться в праздник Отэм, его пах может не опасаться ее ноги.

Сэм увидится с Коннером на следующий день после Хэллоуина. Может быть, возьмет сына в тот пассаж, который ему так нравился. Для Сэма было важно проводить больше времени с сыном, но начать более серьезно относиться к жизни Коннера не значило, что Леклер должен забросить все другие дела, которыми занимался свободными вечерами. Типа заглянуть в бар, полный пошлых Белоснежек и шаловливых медсестер.

- Винс?

- Да?

В темноте ночи Хэллоуина Отэм наблюдала, как Коннер бежит между мерцающими огнями фонарей из тыквы и стучит в дверь соседа в нескольких кварталах от их дома. В одной руке - корзина сладостей, поверх куртки - свитер «Чинуков».

- Как думаешь, я отпугиваю мужчин?

- Что? – Винс посмотрел на нее. – Как это?

- Несколько недель назад Шилох сказала, что я веду себя так, будто источаю ауру, которая отпугивает мужчин.

Коннер подбежал к ним. Синяк, который Отэм ему нарисовала, немного смазался, но красный шрам все еще украшал щеку.

- У меня есть несколько конфеток «Нердс».

Отлично. Чистый сахар.

Они перешли к следующему дому, и Винс сказал:

- Не обращай внимания на Шилох. Она из тех девушек, которые ни к чему не относятся серьезно. Она не похожа на тебя.

- Это что значит?

Коннер несся теперь к двери, украшенной пауком.

- Это значит, что ты – мама и бизнесвумен. Ты многого добилась и ко многому стремишься.

- Да, но я бы хотела думать, что мужчины считают меня привлекательной. Что я больше, чем мама и бизнесвумен.

Винс обнял ее за шею:

- Ты – прекрасная женщина. И если захочешь мужчину в своей жизни, он у тебя будет.

Они с Винсом всегда были так близки, даже когда тот уезжал, но он все же был ей братом и солгал бы, чтобы поберечь ее чувства.

- Ты в самом деле так думаешь?

- Да, но не начинай ходить по барам, чтобы познакомиться. Это не сработает так же хорошо, как в последний раз.

Отэм засмеялась:

- Точно.

Они обогнули угол, и через полквартала Отэм увидела красный пикап, припаркованный рядом с «Харлеем» Винса на ее подъездной дорожке.

- Папа приехал. – Коннер переложил корзину из одной руки в другую.

- Ага. – Винс убрал ладонь с шеи Отэм.

Это не день Сэма. Так что он здесь делает?

- Не беги, - крикнула Отэм, когда сын рванул по дорожке. Он бежал в озерцах света от фонарей, затем пересек двор, полный счастливых пугал и улыбающихся тыкв.

Рядом Винс пробормотал что-то, что Отэм не расслышала. И это, вероятно, было к лучшему. Затем он спросил:

- Чего этот идиот хочет?

- Не знаю. Я думала, он не в городе.

В тени от дома Сэм встал с нижней ступеньки крыльца, и Коннер исчез в полах его черного шерстяного пальто. Как это по-сэмовски - запросто решить, что может заявиться без звонка.

- Он что, внезапно решил стать отцом года?

- Что-то вроде того, но долго это не продлится. – Она покачала головой, и «хвост» коснулся ее куртки. Они приближались к Сэму: подошвы ботинок Винса стучали тяжело и зловеще.

- Обещай, что ты не будешь ничего начинать.

Шов его кожаной куртки натянулся, будто он напряг мышцы как Невероятный Халк. Винс был добрым, любящим братом и хорошим дядей. Защитником. Но у него были некоторые проблемы с управлением гневом. Также он умел помнить обиды дольше, чем все, кого Отэм знала. Даже дольше, чем она.

Пока Отэм старалась освободиться от своих горьких чувств к Сэму, Винс этого не делал и, скорее всего, никогда не сделает. Хоть их мать и была очень религиозной, «забудь и прости» не стало заповедью для ее детей. Особенно для Винса. И хотя Отэм пыталась освободиться от плохих чувств, она не могла сказать, что простила Сэма. Не то чтобы тот нуждался в ее прощении. Он никогда не говорил, что сожалеет, а она никогда ничего не забывала. Это невозможно. Слишком много всего понамешалось в их отношениях. Больше, чем можно просто отпустить и перестать думать.

Когда они с Винсом вышли на подъездную дорожку, от напряжения между Сэмом и ее братом у Отэм стало покалывать голую шею, а «хвост» показался слишком тугим.

- Веди себя хорошо, - шепнула она Винсу. Останавилась перед Сэмом и посмотрела тому в лицо. Свет от дома заливал ему лоб, чуть искривленный нос и верхнюю губу. - Не знала, что ты в городе.

- Я в городе.

Что ж, она заметила.

- Не знала, что ты собираешься прийти.

- Я и не собирался, но вдруг решил. Полчаса назад. – Он чуть вздернул подбородок. – Винс.

- Сэм.

- Мне нужно поговорить с тобой минуту, - сказал Сэм, глядя в упор на Винса.

- Со мной?

- Нет, с твоим братом.

Этого Отэм и боялась. Она схватила Винса за руку:

- Не бей его.

Винс отцепил ее пальцы от своей куртки:

- Я не ударю его первым.

Сэм усмехнулся.

- У тебя не будет шанса ударить меня вторым, водолаз. – Он прошел мимо Отэм и Винса к краю дорожки и остановился в чернильно-черной тени старого дуба.

Винс тоже засмеялся, но в его смехе не было веселья. Его учили убивать, но Отэм видела, как Сэм вырубает людей. Людей, больших по размерам, чем Винс.

- Обещаешь?

Он направился по дорожке, и его «нет» последовало за ним.

- Что значит «водолаз»?

Отэм взглянула на сияющую светлую макушку сына. Скорей всего, нужно отвести его в дом, но она не думала, что парни начнут драться на глазах у Коннера. Хоть они и ненавидели друг друга, Коннера они любили больше. По крайней мере, Отэм надеялась на это.

- Думаю, это значит «морской котик».

- О. Папочка собирается побить дядю Винса?

- Конечно, нет. – По крайней мере, Отэм надеялась на это. – Они просто шутили.

- О чем они говорят?

Она напряглась, чтобы услышать, о чем говорят Сэм с Винсам, даже чуть наклонилась вперед, но до нее долетал только низкий рокот голосов.

- Мужские дела.

- Что такое мужские дела?

Будто бы она знает.

- Машины.

- У дяди Винса нет машины. У него мотоцикл и пикап. Но его пикап не такой большой, как у папы.

Из того, что Отэм могла видеть, казалось, будто руки Сэма все еще лежат на его бедрах, а руки Винса все еще скрещены на груди.

И снова она услышала, как Сэм усмехнулся, а затем вышел из тени и прошел по дорожке к Отэм.

- У тебя есть «Риз» в корзинке? – спросил он Коннера.

- Десять или двадцать штук!

- Отлично. Можешь дать своему старику-отцу штучку?

- У меня много сладостей. Заходи и увидишь.

Сэм оглянулся на Отэм:

- Не возражаешь?

Будто это имело значение. Она покачала головой, глядя, как из тени к ней направляется Винс.

- Обними дядю на прощание, - сказала Отэм сыну.

- Хорошо. – Уже набивший рот сладостями Коннер побежал к Винсу и обнял его за талию: - Пока, дядя Винс.

- До скорого, Наггет. Дай пять.

Коннер поднял сжатый кулак и тут же отдернул его.

- Слишком медленно, Джо. – И побежал обратно к Сэму, взял его за руку и потянул вверх по ступенькам.

Отэм подождала, пока они не исчезли в доме, прежде чем спросить:

- Что это было?

- Мы пришли к пониманию.

- К какому пониманию? Что он сказал?

Винс перекинул ногу через «Харлей» и выпрямил байк.

- Выкинь из головы.

- Винс! К какому пониманию?

Винс вздохнул:

- Он сказал, что собирается чаще бывать здесь, так что мне лучше привыкнуть к его виду.

- И?

- Ничего.

Мотоцикл низко заурчал, наполнив ночь двойным выхлопом и положив конец беседе. Винс задним ходом вывел мотоцикл с дорожки и уехал, оставив Отэм смотреть ему вслед.

Там было что-то большее, чем просто «ничего». Отэм знала Винса слишком хорошо, чтобы поверить.

Она выдохнула и пошла вверх по ступенькам к входной двери, украшенной дружелюбным призраком.

За последние три часа она устала от выпрашивания сладостей и надеялась, что Сэм не планирует остаться надолго. На утро у нее была назначена встреча с двумя будущими невестами, так что нужно быть в форме.

Открыв дверь, Отэм поднялась по ступенькам, пока Коннер рассказывал свою последнюю «тук-тук» шутку. Сэм смеялся, будто эта шутка была верхом остроумия.

Хотя она таковой не была.

Коннер сидел рядом с отцом на светло-зеленом диване, его куртка валялась на столе. Две светлые головы склонились друг к другу, пока отец и сын рылись в корзинке со сладостями, стоявшей между ними. Большой номер шестнадцать на маленьком свитере Коннера принадлежал не только Сэму: очевидно, этот номер носил также кто-то по имени Бобби Кларк.

«У Бобби мощный щелчок, - сообщил Коннер Отэм несколько недель назад. – Но у папы мощнее. Он три раза становился игроком с самым сильным щелчком».

- Отличный синяк, - похвалил Сэм фингал Коннера.

- Он прям как у тебя. В прошлом сезоне.

- Но шрама на щеке у меня нет.

- Знаю. Но, наверное, будет.

Отэм сбросила куртку и прошла в столовую.

- Не объешьтесь этими конфетами.

Коннер притворился, что не слышит ее.

- Можешь взять «Кит кат», пап.

- Мне нравится «Дотс». Обычно я приклеивал конфеты разных цветов к зубам и гонялся за Эллой.

- Кто это Элла?

- Моя сестра. Я рассказывал тебе о ней.

- А, да. Она умерла.

Отэм повесила куртку на кресло и вернулась в гостиную. Она привыкла к мужчине в доме. Винс был здесь почти все время, но Сэм принес с собой иную энергетику. Та не была агрессивной или оборонительной, как в прошлом, но и уютной не была. Ее было слишком много.

Слишком много притягивавшего тестостерона, который исходил от расположившегося на диване мужчины и наполнял комнату.

- Тебе лучше отдать эти «Дотс» мне, чтобы у тебя зубы не сгнили, - сказал Сэм, роясь в корзине. – И может, эти «M&M’s» тоже. Там должны быть зеленые, а я знаю, как сильно ты ненавидишь все, что напоминает овощи.

Последнее, в чем нуждался Сэм Леклер, были зеленые «M&M’s».

- Можешь забрать все.

Взглянув на Отэм, Сэм снова посмотрел в корзину.

- Спасибо, но я… - он резко вздернул голову и уставился на Отэм так, будто она внезапно превратилась в пришельца. Его брови взлетели на лоб, а голубые глаза сузились.

В злого пришельца

Отэм оглянулась, ничего не увидела и снова повернулась к Сэму:

- Что?

Он указал на ее белый свитер:

- Какого черта на тебе надето?

- Хоккейный свитер. – Она опустила глаза и ткнула пальцем в пингвина спереди. – В этом году хоккей – наша тема на Хэллоуин.

- Это «Питтсбург». - Его голос был тихим. Убийственным.

- Мне он нравится. У пингвина на лапах маленькие коньки. – Отэм посмотрела на Сэма. – Он симпатичный.

- Он гей.

- Сэм! Язык!

- Свитера не должны быть симпатичными. – Сэм нахмурился и ткнул в нее обвиняющим перстом. – На тебе номер Кросби.

Она посмотрела на номер 87 на рукаве.

- Чей?

- Иисусе. Ублюдка, который только что забил чертову шайбу, отскочившую от моей клюшки. Он должен был смутиться, а не кататься кругами, как королева выпускного бала.

Что бы это ни значило. Отэм кивнула в сторону Коннера, который ловил каждое слово Сэма.

- Следи, пожалуйста, за языком.

Коннер покачал головой:

- Я ей говорил, пап.

Отэм задохнулась:

- Говорил что?

- Надеть номер папы, как и я.

Ага. Размечтались.

- Мне нравится этот свитер.

Сэм откинулся на спинку дивана и скрестил руки на тонком бежевом свитере.

- Пингвины не носят коньки.

Она указала на свитер Коннера.

- Рыбы тоже не бьют по шайбам хвостами.

Открыв упаковку «Дотс», Сэм бросил несколько конфеток в рот. Пожевал, глядя на Отэм, и сказал:

- Кросби все время ноет – девчонка.

Отэм пожала плечами:

- Он симпатичный.

- Ты серьезно?

На самом деле, она не знала, как выглядит Кросби, но вот Сэм выглядел раздраженным. Что, вынуждена была признать Отэм, ее забавляло.

- Да. Я не хочу, чтобы мой парень был уродом.

- Твой парень? Ты выбираешь номер хоккеиста, потому что считаешь его симпатичным?

Нет.

- Да. – Так же, как женщины выбирали номер Сэма, потому что он был горячим. Но Отэм ему такого никогда не скажет. Не то чтобы он сам уже это не знал. – А по какой еще причине?

- По какой еще причине? – Сэм встал и бросил пустую коробочку на кофейный столик. – А как насчет очков? Как насчет количества лет в НХЛ? Как насчет умения держать удар как настоящий мужчина? Как насчет того, чтобы не реветь как девчонка? Как насчет того, что мать моего ребенка должна оказать небольшую поддержку и не надевать свитер «Питтсбурга»?

Сэм выглядел серьезным, а Отэм начала смеяться.

Он встал руки в боки:

- Что тебя так рассмешило?

Она прижала ладонь к животу.

- Ты. – Не переставая смеяться. Не могла перестать. – Ты нелеп. – Коннер задохнулся, будто мама сказала богохульство.

Сэм махнул рукой:

- Сними.

- Щаз-з-з. - Как будто он мог прийти в ее дом и раздавать ей приказы. Ни за что.

Сэм обошел кофейный столик, направляясь к ней.

- Ты снимешь его?

- Нет, - Отэм покачала головой, делая шаг назад.

- Тогда ты не оставляешь мне выбора. – Он последовал за ней в столовую. – Мне придется самому снять с тебя свитер. – Уголки губ Сэма изогнулись в улыбке, будто он шутил, но в глазах была твердая решимость сделать так, как сказал.

- Ты не посмеешь.

- Посмею. Я все время снимаю с женщин одежду.

- Здесь нечем хвалиться.

- Я и не хвалюсь. Я просто способный. – Он поднял три пальца и начал загибать их по одному.

- Ладно, ты способный. – Она не стала ждать, пока Сэм согнет третий палец, повернулась на каблуках и побежала. И была остановлена твердой рукой, которая схватила ее за свитер и притянула к мощной груди. – Сэм!

- Коннер, давай, помоги мне, - крикнул тот, обхватывая Отэм своей большой рукой прямо под грудью.

- Коннер, нет!

Маленький предатель вбежал в кухню и выжидательно посмотрел на отца:

- Что мне сделать?

- Держи подол ее майки, чтобы мне не снять ту вместе со свитером.

- Стоп, - запротестовала Отэм сквозь смех. – Коннер, иди в постель! Я серьезно.

- Ни за что. – Он засунул маленькие ручки ей под свитер и схватил уже задравшийся подол термомайки с длинными рукавами.

- Я – твоя мать. Ты должен быть на моей стороне.

- Мы можем сделать это безболезненно, – сказал Сэм где-то у ее макушки. – Или жестко. Выбирай.

Отэм попыталась вывернуться из его рук, но все оказалось бесполезно.

- Я сохраню свой свитер с «Питсбургом». Он стоил мне почти две сотни баксов. – Лишенный мышц и управления свитер сдернули ей через голову. На короткую секунду он зацепился за ее хвост, а затем Отэм обнаружила, что занимается перетягиванием свитера с сыном. - Отпусти.

- Держи… ее… пап, – умудрился выдавить Коннер между взрывами дикого хохота и мычанием от прикладываемых усилий. Обхватив Отэм двумя руками, Сэм прижал ее крепче.

- Забери его и спрячь где-нибудь, - велел он Коннеру.

- Ты серьезно попал, - предупредила она сына. – Больше никаких мультиков.

В ответ он потянул так сильно, что все лицо покраснело. Отэм приподнялась на цыпочки, но сын вырвал свитер у нее из пальцев. Пролетел через кухню и убежал.

- Не отпускай ее, пока я не спрячу его, пап!

- Она никуда не денется.

Руки сжались еще сильнее, и Отэм внезапно с потрясающей ясностью осознала, что Сэм прижимается к ее попке и спине.

Внезапно осознала, что окружена тяжелым мужским телом, выбрасывавшим волны жара. Она застыла, пока этот жар проникал ей в кожу. Двумя пальцами Сэм касался ее талии там, где задралась майка.

Последним мужчиной, касавшимся Отэм, если не считать родственников или случайных рукопожатий, был тот, кто трогал ее сейчас. Да, она чувствовала жар и истинно мужскую наглость Сэма. Как и много лет назад в Вегасе. Но вот чего она не чувствовала в этот раз, так это того, что пульс участился.

- Сэм. Отпусти.

ГЛАВА 9

Мужчина моей мечты: уважает мое личное пространство

- Коннер, ты закончил? – крикнул, переводя взгляд от двери к макушке Отэм, Сэм. Ее спутанный «хвост» щекотал ему щеку. Прошло много времени с тех пор, как Сэм находился так близко к женщине и был при этом полностью одетым. Особенно к этой женщине. Он почти ждал, что она ударит его локтем в живот, а головой по подбородку.

- Еще нет, пап.

Вместо этого Отэм опустилась на пятки, скользнув по его телу: медленное трение, которое разожгло огонь, устремившийся от желудка Сэма к его паху. Пальцами он прижался к ее обнаженной коже, не в силах совладать с собой. Это просто случилось, и в груди у него завибрировал глубокий низкий стон. Тот звук, который всегда значит только одно, и Сэм чертовски надеялся, что Отэм ничего не заметила.

- Я хочу пить. – Она повернулась, чтобы посмотреть на него. – Хочешь холодной воды?

На таком близком расстоянии ее глаза казались очень зелеными. Не как изумруды. Теплее. Как наконец-то распустившиеся деревья в Саскачеване.

- Нет, - он убрал руки и отвернулся.

Деревья в Саскачеване? Откуда, черт возьми, это взялось? Да. Ему нужна холодная вода. Чтобы вылить себе в штаны.

Сэм прошел в гостиную и взял пальто с дивана.

- Мне нужно идти.

Прежде чем он сделает что-то совершенно безумное, например, начнет задумываться о матери своего ребенка в сексуальном плане. Об Отэм. Женщине, которая ненавидела его и смущала больше, чем любая другая женщина на планете.

- Коннер! – крикнул Сэм, надевая шерстяное пальто, которое, к счастью, скрыло зарождающееся обещание полноценной эрекции.

- Да, пап? – Сын бежал по коридору уже без свитера в руках. – Ты уже уходишь?

- Неделя была тяжелой. – Правда. Но причина ухода не в этом. – Я позвоню тебе в понедельник после тренировки, и, может, мы сходим в один из тех детских развлекательных центров, которые тебе так нравятся.

- А мы можем сыграть в гольф? Я хорошо играю.

Из кухни, держа в руке стакан воды, вышла Отэм. Волосы у нее были все еще в диком только-что-занималась-сексом беспорядке, голубая термомайка облегала тело как вторая кожа.

- Конечно, - сказал Сэм, глядя вниз на пуговицы своего пальто.

- Я буду работать примерно до двух часов. Так что он будет у няни в понедельник после школы.

- Я пришлю за ним Натали.

Сэм поглядел на Отэм, которая, отойдя в другой конец комнаты, прислонилась плечом к дверному косяку. Этой ночью в ней было что-то необычное. Она была мягче. Легче шла на контакт, но дело было не в этом.

- Может, ты знаешь моих новых клиенток? – Он заметил это несколько недель назад, когда Отэм стояла на нижней ступеньке лестницы и смотрела на него. – Близнецы Росс, - продолжила она. – Одна из них выходит замуж за Марка Бресслера. Кажется, он – твой тренер.

- Да, я знаю. Мини Пит и Маленький Босс.

Всего несколько месяцев назад на вечеринке в честь Кубка Стэнли он флиртовал с Челси. Она нравилась ему, она была симпатичной, но в основном Сэм хотел вывести из себя Марка. Ведь друзья существуют именно для этого.

- Другая сестра, Бо, выходит замуж за кого-то из администрации «Чинуков». Кого-то по имени Джулиан.

- Джулс Гарсия? – Сэм поманил Коннера, чтобы тот подошел обняться на прощание. – Я не замечал, чтобы у них к тому шло.

В основном потому, что Мини Пит пугала хоккеистов до чертиков, а Джулса большинство «чинуков» считало геем. Сэм так никогда не думал, но этот парень любил пастельные тона в одежде, увлажняющие крема и средства по уходу за волосами.

Сэм крепко обнял Коннера и лишь в своем пикапе по дороге домой понял, что изменилось в Отэм.

Ничего.

Он проехал на Четыреста пятую улицу через Белльвью. Огни города размытым пятном скользили по лобовому стеклу, а Сэм думал об Отэм и ее глубоких зеленых глазах.

Когда она смотрела на него, в глазах у нее не было ничего. Ни обиды, ни ненависти. Ни страсти, ни гнева.

Хорошо. Ничего было намного лучше гнева, который Сэм видел в глазах у Отэм столько лет. Он сам стал причиной этого гнева. Заслужил по полной. Но никто никогда не ненавидел его так, как Отэм. Даже хоккеисты, которых он впечатывал в борта. Ее ненависть всегда была прискорбным фактом для Сэма. Тем, что затрудняло его отношения с Коннером.

Но что теперь? Сэм просто не мог представить себя и Отэм друзьями. Во-первых, у него не было женщин-друзей, а во-вторых, между ними было слишком много горечи и ненужного груза прошлых лет. Они слишком долго были противниками, сражавшимися на точке вбрасывания. Настороженными. Готовыми к борьбе. Если не считать сегодняшнего вечера. Сегодня Отэм казалась умиротворенной, и Сэм позволил своей осторожности ускользнуть прочь. И на короткое мгновенье все стало таким простым. Может быть, слишком простым. Звук смеха Отэм напомнил ему о девушке, которой она была давным-давно. Той, что шутила и смеялась, и целый день занималась любовью. Леклер много чего не помнил о том времени в Вегасе, но и помнил он достаточно. Достаточно, чтобы голова у него начинала кружиться, а в желудке возникала боль от чувства вины и смущения.

Отэм была матерью его сына. Переменчивой как осень. И самой последней женщиной на планете, из-за которой он хотел бы заиметь головокружение и какую бы то ни было боль.

И меньше всего - боль между ног.

***

Отэм сидела за столом напротив Челси и Бо Росс: образец деловой женщины в черном креповом платье в стиле сороковых с короткими цельнокроеными рукавами и пуговицами из горного хрусталя.

В тот самый момент, как одинаковые близнецы вошли к ней в офис, Отэм поняла, что двойной свадьбы, которую они хотели, не получится. Темный маленький хвост и черный костюм Бо заставляли ее выглядеть чужеродной в кабинете Отэм. Челси же была буйством красок в пурпурно-розовом платье от Пуччи и красных туфлях на каблуке и плато. Сестры оказались невысокими и симпатичными с большими бюстами и огромной харизмой.

Челси, наклонившись вперед, положила руку на стол:

- Мы выбрали третью субботу июля.

- Хоккейный сезон закончится, - пояснила Бо.

- Мы с Марком переедем в наш дом в Чапел-Хилл.

- А мы с Джулсом, надеюсь, к тому времени тоже найдем дом. – Бо положила ладонь поверх руки сестры. - Мы думали о свадьбе в стиле минимализма. Черное и белое с вкраплениями олова.

- Сомневаюсь, что Джулс думал о черном и белом. А Марку все равно, если его не заставляют участвовать в подготовке, – улыбнулась Челси, убирая руку из-под ладони сестры. – Я хочу садовую тему с большим количеством красок. Пурпурный и розовый с брызгами красного и желтого.

- Нет.

- Черное и белое – скучно. В твоей жизни должно быть больше красок.

- А тебе нравятся абстрактные картины, которые никто кроме тебя не понимает.

- Дамы, - вмешалась Отэм. – Как сильно вы настаиваете на двойной свадьбе?

Сестры посмотрели на Отэм так, будто она говорила на языке, который они не понимали.

- Мы обручились с разницей в несколько дней.

- Это кажется правильным, - сказали они одновременно.

- Двойная церемония - коварная штука. – Отэм наклонилась вперед, положив руки на стол. – И каждая невеста заслуживает дня, организованного специально для нее. Бо, ты любишь минимализм, а ты, Челси, смелая и любишь краски. Вы обе заслуживаете своего момента, но, боюсь, ваши вкусы такие разные, что противоречат свадьбам вашей мечты.

- Но нашей семье придется дважды летать в Сиэтл.

Бо покачала головой:

- Нет, если одна свадьба будет в пятницу, а другая в субботу.

- Точно, - улыбнулась Отэм.

- Тогда мне субботу.

Бо покачала головой:

- У Джулса больше родственников. Так что субботу мне.

- Нам не нужно решать это сегодня, - вмешалась Отэм, меняя тему беседы на ту, что очень любили невесты. – Вы уже выбрали платья? Я могу помочь вам с этим или дать адреса великолепных магазинов.

- Я не буду выбирать платье до Рождества, - сказала Челси. – На двадцать девятое у меня назначена операция по уменьшению груди, так что я в самом деле не вижу смысла примерять платья сейчас.

Бо, нахмурившись, посмотрела на сестру:

- Я читала статистику о количестве людей, умерших от пластической хирургии.

- Это не пластика.

- Нет пластика.

- Нет, не пластика.

- Это расчленение.

Челси закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

- Мы действительно должны говорить об этом сейчас? – Она повернулась посмотреть на сестру. – Сегодня?

- Нет, - Бо покачала головой. – Прости. Можешь забрать субботу.

- Нет. У Джулса большая семья. Забирай субботу ты.

Отэм почувствовала резкую пульсирующую боль в центре лба. И, почти боясь ответа, спросила:

- Насколько сильно женихи будут вовлечены в процесс подготовки?

- Марк совсем никак. Кроме двух недель отпуска, которые он берет для моей операции, он будет на выезде с «Чинуками» до весны. – Челси махнула рукой. – И он все равно не особо хорошо умеет планировать.

В честь нашего любимого Марка

- Джулс поможет. Хотя… - задумалась Бо, - его любовь к пастельным тонам может стать проблемой.

Челси улыбнулась сестре:

- У Джулса прекрасный вкус. Ты должна позволить ему работать с Отэм вместо себя.

Когда близнецы отказались от идеи двойной свадьбы и перестали спорить о том, чей вкус хуже, встреча стала проходить спокойней. Отэм быстро обнаружила, что обе сестры очень организованны и знают, чего хотят. Они знали, сколько хотят потратить и насколько каждая хочет участвовать в круговерти планирования свадьбы. Они были очень похожи на саму Отэм в этом отношении, и все трое быстро и тщательно обговорили контракт.

Близняшки Росс выходили замуж за птиц высокого полета. Особенно Челси. Марк Бресслер в Сиэтле был хоккейной легендой, и Отэм задумалась, будут ли сестры возражать, если она разместит фотографии их свадеб в профессиональных журналах: когда познакомится с близнецами получше, то закинет удочку.

Бо стянула резинку, державшую хвост, затем снова собрала волосы на затылке.

- Думаю, мы тут почти закончили, и мне нужно кое-что сделать. – Она нахмурилась, глядя поверх плеча Отэм. – Этот мальчик кажется мне знакомым. - Отэм обернулась и посмотрела на множество фотографий Коннера на полках за ее спиной. - Он похож на ребенка, который был в подтрибунном помещении на нескольких последних играх. Его приводит одна из высоких, темноволосых, большегубых девиц Сэма.

Челси сложила руки под грудью:

- Твоего самого страшного кошмара.