Мужчины и другие животные

Глава 6

– Вы сказали, что телефон Карины у вас… – начала я.

Софья кивнула.

Я умоляюще сложила руки:

– Подарите его мне!

– Зачем он вам?

– Просто на память. У меня же ничего от Кариночки не осталось.

Девушка колебалась, и я предложила:

– Тогда продайте.

Соня с гордым видом вытащила мобильник и протянула мне:

– Я не наживаюсь на смерти друзей! Берите даром!

Рассыпаясь в благодарностях, я повернулась к выходу. Открыв дверь, я заметила, как Мария Михайловна подозрительно быстро удаляется по направлению к кухне. Дама обернулась и притворно округлила глаза:

– Уже уходите?

За моей спиной тяжело вздохнула Софья. Я посочувствовала бедной девушке: назойливая мамаша не дает ей продыху. Знаю я такие семьи: разменявшая четвертый десяток дочь и мать-пенсионерка, ястребом следящая за личной жизнью «девочки». Если в течение ближайших лет Соне не удастся вырваться в отдельное жилье, ее ждет незавидная участь. Мария Михайловна превратится в капризного и болезненного ребенка, при малейшем намеке на появление в жизни Софьи мужчины у нее будет случаться то почечная колика, то сердечный приступ. Соня состарится раньше времени, выйдет на заслуженный отдых, и две пенсионерки станут доживать свой век вместе, обвиняя одна другую в своем одиночестве.

Софья, не подозревавшая о своей горькой участи, тепло со мной попрощалась.

– А кто занимается похоронами? – запоздало поинтересовалась я.

После секундного замешательства она ответила:

– Кажется, мать Мишки вызвалась.

– Больше-то некому, – добавила из-за ее спины Мария Михайловна, – у Сонечки аврал на работе.

– А где вы работаете?

– В библиотеке, – кисло отозвалась Соня и закрыла дверь.

Спустившись на первый этаж, я включила телефон Карины. Он сразу же принялся вибрировать, на экране одна за другой появлялись надписи: «У вас новое sms-сообщение».

Все сообщения оказались от одного и того же абонента, в записной книжке Карины он значился как «Сергей-художник». Я ни секунды не сомневалась, читать мне их или нет. Конечно, читать, ведь речь идет не о праздном любопытстве, я расследую убийство!

«Где ты?», «Почему не отвечаешь?», «Что случилось?», «Ответь мне, я волнуюсь», – и так далее в том же духе. Всего семнадцать сообщений за сегодняшний день.

Хм, очень похоже на нервные послания, которыми жена забрасывает загулявшего мужа.

Когда я читала очередное сообщение, зазвонил телефон. Определился номер – «Сергей-художник». Опять он! Я «сбросила» звонок. Ясно, что этот мужчина не замешан в убийстве. Если бы он убил Елохову, то не слал бы сейчас эсэмэски. Какой в этом смысл, ведь покойники обычно не отвечают на сообщения.

Стоп! А если это уловка? Вдруг он убил девушку, а теперь специально названивает, чтобы его не заподозрили в убийстве? Когда через секунду телефон заиграл опять и на экране высветился номер Сергея-художника, я нажала «прием».

– Да, – невнятно сказала я.

– Слава богу, жива! – воскликнул Сергей. – Я уже черте-те что думал!

– С кем имею честь разговаривать?

– Каринка, не дури. Между прочим, это совсем не смешно – пропадать на целые сутки. Что у тебя с телефоном?

– Я его выключила, потому что была на свадьбе.

– Чьей?

Хм, Сергей с Кариной на «ты», они явно приятельствуют, однако девушка почему-то не сообщила ему о предстоящем бракосочетании.

Вздохнув, я сказала:

– Я была на свадьбе Карины Елоховой.

Повисла пауза. Кажется, до мужчины начало доходить.

– Каринка, это правда не ты, что ли?

Ну, и как прикажете отвечать на этот вопрос?

– Правда.

– Карина вышла замуж?! – вскричал мужчина. – Почему у вас ее телефон? Кто вы такая?!

– У меня к вам аналогичный вопрос. Предлагаю встретиться, чтобы все обсудить.

– Да чего тут обсуждать, когда… – начал собеседник, но я его перебила:

– Знаете кафе «Одноногий Джо» на Тверской?

– Да, но…

– Успеете прибыть туда через полчаса?

– Да, но…

– Вот и отлично, значит, увидимся там.

– Но как я вас узнаю?

– Узнаете. Я такая… заметная и незабываемая.

Его я вычислила сразу, как только вошла в кафе. Только у одного из присутствующих мужчин на руках и футболке были следы краски. Он сидел около барной стойки и нервно крутил головой. Худощавый, с небольшой бородкой, волосы редкого цвета «пепельный блондин», неопределенного возраста, ему могло быть и тридцать, и все сорок пять.

Я подошла к нему.

– Вы Сергей?

Мужчина кивнул.

– Я только что говорила с вами по телефону. Меня зовут Людмила.

Едва скользнув по мне взглядом, он без всяких галантных расшаркиваний типа «приятно познакомиться» задал вопрос, который, очевидно, терзал его последние полчаса:

– Карина вышла замуж?!

– Свадьба была назначена на вчерашнее число, – осторожно сказала я.

– Кто жених? – продолжал допытываться Сергей.

– Один программист, его зовут Михаил.

С трагическим выражением лица собеседник переваривал новую информацию.

– Почему же она мне не сказала, что выходит замуж? Как она могла?!

– Вероятно, не посчитала нужным. Вы кем ей приходились?

Художник мгновенно вцепился в последнее слово:

– Почему вы говорите о ней в прошедшем времени? С Кариной что-то случилось?

Я решила повременить с правдой.

– Нет, ничего не случилось, просто она уехала. Далеко. В Америку.

В глазах Сергея застыл ужас.

– С мужем? Навсегда?!

– Скорей всего. Так все-таки, кем вы ей приходились?

Он глотнул из стакана жидкость, по цвету напоминающую виски, и ответил:

– Я был для нее никем, она для меня – всем.

Красиво сказал! Похоже, Карина разбивала мужские сердца, как семечки щелкала: и Мишку, убежденного противника брака, она повела в ЗАГС, и художник этот был у ее ног… Вот бы мне так научиться!

Бармен, который давно прислушивался к нашему разговору, деликатно кашлянул. Сергей понял намек:

– Людмила, что будете пить?

– Какой-нибудь коктейль.

Бармен принялся перечислять:

– «Ванильное небо», «Ночь с Казановой», «Блондинка и брюнетка»…

– Пожалуй, я возьму последнее, только все-таки с учетом гендерных различий.

– В смысле?

– Сделайте мне коктейль «Блондин и брюнет».

Бармен кивнул и принялся мешать ингредиенты. Через минуту я получила высокий стакан, на дне которого плескался яичный ликер, а сверху его украшал взбитый шоколад.

– М-м-м, вкусно, – пробормотала я, втянув коктейль через трубочку, – только слишком приторно.

– Потому что блондинок и брюнеток лучше употреблять поодиночке, – мрачно отозвался художник.

Его замечание напомнило мне о цели своего визита:

– Сергей, а как вы познакомились с Кариной? По Интернету?

Мужчина оскорбился:

– За кого вы меня принимаете? Я не знакомлюсь с женщинами по Интернету! Карина пришла ко мне по работе. Она искала картины Николая Кулебякина для своего музея, я ей помог. Знаете такого художника? Мы с ним одно время дружили. Он, кстати, тоже уехал в Америку, эмигрировал в начале девяностых, как только подняли «железный занавес». И чего они все туда едут, медом, что ли, там намазано?

Я пожала плечами:

– Ясно чего – страна больших возможностей. Сегодня ты продаешь газеты, а завтра…

– …а завтра снова продаешь газеты, – подхватил Сергей. – Американская мечта – это миф. Мол, стоит только ступить на эту землю обетованную, как сразу на тебя свалится роскошный автомобиль, дом с бассейном и солидный счет в банке. На самом деле там можно научиться только одному – вкалывать с утра до ночи. И стоит ради этого тащиться на другой конец света? Если у человека нет покоя в душе, ему везде будет плохо.

Я не стала спорить, хотя придерживалась противоположной точки зрения. Лично знаю несколько человек, которые уехали в США и стали там довольно состоятельными гражданами. Конечно, богатство на них не с неба упало, они всего добились упорным трудом. А вот в нашей стране упорный труд не в почете. В России от большой работы у человека может вырасти только маленький горбик.

Собеседник отпил из бокала и продолжил:

– Где родился, там и пригодился, – знаете такую поговорку? Взять хотя бы Кольку Кулебякина. В Америке он кем только не работал: и дворником, и официантом, даже выгуливал собак богатых дамочек. Как художник он там никому не был нужен, его картины никто не покупал. Справедливости ради надо заметить, что и на Родине ему никто персональных выставок не устраивал. Но ведь здесь он не собачьи какашки убирал, правда? У него была мастерская, и довольно приличная, практически в центре Москвы. Не всегда картины удавалось продать, большей частью Колька раздавал свои творения. Но он дышал полной грудью, творил, летал над серыми буднями, вы меня понимаете? А в Америке он прожил всего пять лет. Пять лет выгуливал чужих собак – и умер на улице, с собачьим поводком в руках. Официальная версия смерти – приступ астмы, который не успели снять. Символичная смерть, вы не находите? Он просто задохнулся, в этом мире лжи и чистогана.

– Тем не менее его картины понадобились музею, – заметила я, – значит, чего-то он в Америке достиг? Ведь не зря же Карина интересовалась именно его творчеством?

Сергей пренебрежительно фыркнул:

– Подумаешь – музей! Мои картины тоже висят в музее Волгодонска, я же не кричу об этом на каждом углу. Да, Карине был нужен именно Кулебякин, потому что она устраивала выставку «Городской нативизм семидесятых», а Колька, как выражаются искусствоведы, являлся ярчайшим представителем именно этого направления. Но все его работы, разумеется, были выполнены здесь, в Советском Союзе. У меня лично сохранились две картины, я отдал их Карине. Позже она попросила сделать с них копии, я сделал. У Кольки оказалась такая прилипчивая манера, что потом долгое время я не мог от нее избавиться.

Если честно, я абсолютно не разбираюсь в живописи, и разговор начал меня утомлять. История жизни незнакомого художника Николая Кулебякина, безусловно, занимательна, однако меня больше интересует биография другой незнакомки – Карины Елоховой. Софья уверена: ее подругу погубили неразборчивые связи с обеспеченными мужчинами. Сергей одет весьма скромно, подозреваю, что церковная мышь по сравнению с ним – олигарх. Если его не связывала с Кариной постель, то он вне подозрений.

Я не знала, как подобраться к главному, поэтому спросила прямо:

– Извините за любопытство, у вас с Кариной были интимные отношения?

Моя беспардонность развеселила собеседника:

– Опаньки! Что за странный вопрос? Почему вы интересуетесь?

Я замялась лишь на секунду, гениальное решение пришло само собой:

– Дело в том, что у Карины обнаружили заболевание, передающееся половым путем. Она уехала в Америку лечиться. Перед своим отъездом она поручила мне деликатную миссию – обзвонить всех мужчин, с которыми у нее были сексуальные контакты, и сказать, чтобы они сдали анализы. Если болезнь не лечить, гарантирован смертельный исход.

– Так она уехала в Америку лечиться или с мужем? Карина вышла замуж или нет?!

Я во все глаза уставилась на Сергея. Если в данных обстоятельствах его волнует лишь это, то даю руку на отсечение: постель они не делили. Либо художник напрочь лишен чувства самосохранения.

– Она вышла замуж? – с настойчивостью маньяка вопрошал Сергей.

Я сжалилась над ним:

– Нет, не вышла. Уехала на лечение в США.

Его лицо осветила надежда, и я поспешно добавила:

– Но оно будет очень, очень длительным. Лет пять, а то и дольше. Все в руках божьих.

– Что за болезнь?

– Я не могу сказать, это врачебная тайна. Вот если бы вы были любовником Карины, я бы сказала…

– Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе.

Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день?

Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился:

– Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин?

Меня несло на крыльях вранья:

– Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить?

У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном:

– Не знаю.

– Болезнь очень серьезная, – напирала я, – чем раньше человек о ней узнает, тем эффективнее будет лечение. Если у вас есть какие-то догадки, пожалуйста, не скрывайте! Речь идет о жизни и смерти!

– Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил!

– Ну что вы, у меня и в мыслях не было.

Конечно же он за ней следил. Карина приехала к художнику в мастерскую, чтобы забрать копию картины, была, как обычно, мила и недосягаема. По-дружески чмокнула в щечку и упорхнула, а он не удержался и вышел вслед за ней. Как будто бы за сигаретами, но на самом деле – чтобы напоследок увидеть, как любимый силуэт направляется к метро. Однако Карина к метро не пошла. Около подъезда ее ждал мужчина на роскошной иномарке. Карина села в машину – и с диким ревом автомобиль умчался со двора.

– С чего вы взяли, что у них отношения? – спросила я. – Мало ли кто ее подвозил.

– Это сразу чувствуется. Как она на него смотрела, как он дотронулся до ее руки… Такое невозможно объяснить, просто чувствуешь – и всё.

– А как можно найти этого мужчину?

– У него дорогая машина – «Porsche Cayenne», знаете такую? Новая стоит как двухкомнатная квартира в Москве.

– «Porsche» – это, безусловно, ориентир, – насмешливо протянула я, – только в Москве таких никак не меньше тысячи. Как насчет имени, домашнего адреса и места работы?

– Пожалуйста, записывайте: Вадим Григорьевич Архангельский, домашний адрес не скажу, а работает он на Главпочтамте, что на Варшавском шоссе.

Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся:

– Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение.

Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из-за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление».

– Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите.

Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора.

– Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей.

– За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей.

– Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро.

– Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски.

Упоминание Швейцарии еще больше разозлило тетку.

– Принесите справку из Министерства культуры, что картина не имеет художественной ценности, – прошипела она, – тогда я вам поверю. Только имейте в виду, что очередь на экспертизу расписана на полгода вперед. Следующий!

Если бы в посылке была какая-нибудь шмотка, то художник махнул бы на нее рукой. Но картина – альпийский пейзаж – была ему дорога, потому что получилась на удивление удачной. Сергей, человек в принципе не скандальный, отправился жаловаться к начальнику таможенного отдела.

Каково же было удивление посетителя, когда в кабинете он увидел того самого мужика, который подвозил девушку его мечты!

– Вы знакомы с Кариной Елоховой? – вырвалось у Сергея.

Мужчина и бровью не повел:

– А вы, собственно, кто? По какому вопросу?

Художник объяснил. Начальник пообещал разобраться, и через пять минут та самая инспекторша, фальшиво улыбаясь, поставила на таможенном уведомлении Сергея штамп «К выдаче разрешить».

Я выслушала рассказ Сергея, но у меня остались сомнения:

– А вы точно узнали этого Вадима Григорьевича? Вообще-то он не подтвердил, что знаком с Кариной.

– А зачем ему подтверждать? Он женат, однозначно. К чему лишний компромат? Но вот то, как молниеносно была решена моя проблема, – это показатель. Знает он Карину, поэтому и оказал мне небольшую услугу. – Помолчав немного, Сергей развел руками: – Собственно, это всё, чем я могу помочь.

Я поблагодарила художника и направилась к выходу. Уже на улице он меня догнал.

– Людмила, у меня к вам просьба, обещайте, что выполните!

– Смотря какая.

– Когда Карина вернется, дайте мне знать.

Я вздохнула. Любовь – это удивительная возможность подарить свою жизнь человеку, который вам абсолютно не подходит. Похоже, Сергей всё еще горит желанием вручить ценный подарок.