Мужчины не боятся темноты

День 2

На следующее утро, ровно в девять часов, они снова собрались, но уже в другой комнате. Комната для совещаний, как и спальни, как и кухня, как и вчерашняя гостиная, находилась все на том же этаже. И без окон. Но обстановка на этот раз была по сравнению с гостиной убогой, то есть — деловой. Напоминало комнату совещаний в захудалом офисном центре. Рудольф предположил, что их хозяин, Меир, ненавидит ступеньки, и поэтому построил огромный одноэтажный дом. В пустыне. В скале. Без окон. Все это было довольно странно. Он осмотрелся. Какая-то картина, стоимость которой наверняка была даже более безумно неадекватной, чем изображенные на ней абстракции. Скучные белые стены, проектор, черный овальный стол.

Миша Цемель сразу принял деловой вид и даже расчесал пятерней шевелюру. Он достал ноутбук, блокнот и всем своим видом показал, как сильно сосредоточился. Беня Зайнц попытался как-то ему соответствовать, но у него ничего не получилось. Рудольф буквально отзеркалил действия Михаила, разве что у него была расческа и вместо бороды — выбритый до синевы подбородок. Он был уверен, что выглядит при этом гораздо представительнее лохматого профессора.

Наконец вкатился Моня.

— Все на месте. Ну, так к делу. Итак, Беня, — он смущенно улыбнулся. — Ничего, что я так вас называю, вы же совсем молодой человек? — и, дождавшись от Бени подтверждения его не обиженности, продолжил: — Михаил? Наша с вами задача проста и лаконична. Рассказать и доказать Рудольфу, что будет, если удивительным и неожиданным образом на нашу землю вернется магия, прямо как в сказке. А главное, что после этого будет с нами. Ну, а Рудольф должен сказать, если он заметит, что мы несем чушь. Если мы выстроим стройный и интересный сюжет, я дам сто тысяч шекелей Бене и Михаилу и пятьдесят тысяч Рудольфу. А если Рудольф нас раскритикует, и мы ни к чему не придем, то наоборот.

— Это как-то нечестно… — начал было Беня.

— Это было в договоре, двойная оплата при успешно сделанной работы, не заставляйте меня делать грубость, я вам не гой, не надо крутить меня на гонорар, займитесь сразу делом! — жёстко прервал его Моня, против обыкновения не улыбаясь. Повисло тягостное молчание.

— Волшебства нет, потому что если бы оно было, то у вас, Моня, были бы эксперты по этому вопросу, с разложенными по полочкам рекомендациями, — заявил Рудольф. — Я победил, давайте деньги.

— Ха! — хмыкнул Беня. — Я все понял! Дайте я вам скажу, почему я тут! Я писал книгу, хорошую книгу, под именем Артура Рида, и вы должны знать, что я там написал, эта книга много покупалась, называется «Происки Богов», ну?

— Никогда не слышал, — признался Рудольф.

— Так это вы, Беня? Боже мой, я думал, что вы хоть немного приличный человек! — Михаил осуждающе покачал головой. — А вы ужасный человек, который компрометирует археологию!

— Ах, оставьте, Цемель, — отмахнулся Беня. — Я написал плохую книгу, которая хорошо продается, я заработал денег, теперь я буду вкусно кушать и писать хорошие книги, которые никто не купит. Я, кажется, припоминаю, однажды я прочитал ответ на мою книгу от коллектива ученых, среди которых была ваша фамилия. Ой, вы, конечно, в пух и прах разбивали мою книгу, и это было прекрасно! Мне было так приятно, так приятно, что серьезные, умные люди читают мою книгу. И немного стыдно за них. Ну в самом деле, если человек верит в такую чушь, что у меня написана, значит, он идиот, и чем вы теперь ему поможете?

— Вы отвлекаетесь, — вставил Моня.

— Да, сосредоточимся! Мне надо покурить, можно, Моня? — Беня вскочил, достал сигареты и начал взволнованно расхаживать по комнате. — Ну да, теперь все сходится. Итак, я привел интересную теорию в своей книге, я предположил, что боги существовали на самом деле! Вы ведь все знаете эти легенды, они так похожи у всех народов, и есть хорошее высказывание, как же там было… Ах да! — он остановился и процитировал, словно школьник, который читает на уроке стихи с выражением: — Достаточно продвинутая технология неотличима от магии! Не помню, кто это сказал, но он точно был из наших…

— Это нам не подходит, мне надо, чтобы это была именно магия! — вставил Моня.

— Зато я точно датировал исчезновение магии из мира, это смерть великого бога Пана, и в свидетелях был сам император Тиберий!

— Это было у Плутарха, он пересказал местечковую легенду, подтверждений современников нет, — хмыкнув, пояснил Рудольфу Михаил Цемель.

— Вы на чьей стороне?! — возмутился Беня. Он строго посмотрел на Михаила и снова принялся расхаживать, размахивая незажжённой сигаретой. — Почему может умереть бог? Только потому, что нет магии! Но теперь у нас есть точная дата, когда она ушла, это же важно! Когда это было, Михаил?!

Беня сел и отложил так и не подожжённую сигарету. Вошел Игорь и поставил рядом с Беней пепельницу.

— Не суть важно, когда это было, важно, что это было, — сказал Рудольф. — И как мы определим, что она вернулась? Мерлин с королем Артуром приплывут в Англию и предъявят претензии на трон королевы?

— Это смешной разговор, господин Меир, — сказал Михаил Цемель, повернувшись к Моне. — Думаю, я не скажу ничего неожиданного, если предположу, что все мы трое имели дела раньше с вами или вашей организацией. И вполне серьезные дела. А тут вдруг вы приглашаете нас обсудить сказки. Давайте, вытаскивайте ваши такие государственные и секретные жёлтые папочки на съедобной бумаге, и приступим к серьезному разговору.

— Я представляю частную организацию! — возмущённо замахал руками Моня.

— Вы еще не начали, а я уже сказал хватит! — неожиданно веско для такого маленького человека, — заявил Беня. — Мы тут все знаем, что это частные организации поймали большую часть нацистов и поубивали этих поцов с той самой Мюнхенской олимпиады. Мы же имеем к вам уважение, мы воспитанные люди, мы же не говорим вслух слово Моссад, но давайте и вы будете говорить с нами с уважением!

Меир, не переставая улыбаться, сделал рукой призывающий жест, и через минуту в комнату вошел крупный мужчина, похожий на Игоря, как брат.

— Это Юрий, — представил его Моня, — мой второй домработник.

Юрий разложил перед каждым из присутствующих по электронному планшету и вышел.

— Скажу сразу, в них почти ничего нет, — сказал Моня. — Ну а то, что есть, от себя расскажу вкратце. Вы, наверно, слышали, тут недалеко, в Ираке, случилась заварушка. Примерно тогда все и началось. Так вот, у нас в Багдаде были дела, в музее. Надо было кое-что посмотреть, может, даже прибрать, чтобы не потерялось. Мы были готовы, хорошие надежные люди ждали начала штурма Багдада американцами, чтобы воспользоваться хаосом, и проникнуть в музей. И что бы вы думали? Нас обскакали.

Какие-то удивительно организованные мародеры взяли Национальный Музей Ирака и натворили там беспорядка. Украли золото, конечно. Но не только. В общем, они вывезли все! Ой, ну ладно, многое. И в процессе этих диких мародеров в арафатках как-то плавно сменили американские солдаты. Это стало нам интересно. Ну, мы стали смотреть, кому это нужно. И не нашли. То есть нашли, конечно. По всему выходило, что американские военные яростно выполняли пожелания американских и английских археологов. Такой, знаете ли, вызывающий ложный след. А мы не очень любим, когда так себя ведут — мы дали делу ход, выделили ресурсы. Начали с того, что решили узнать, зачем люди в осажденном городе первым делом захватывают музей. Решили посмотреть, что украли. Было трудно, из пятнадцати тысяч наименований в музее уцелело только четыре тысячи. Но похищенные артефакты начали всплывать. Некоторые в частных коллекциях, многие в музеях Европы. Даже золото Нимрода нашлось! Но кое-что пропало насовсем, — Моня взял у Рудольфа планшет, немного покопался в нем и положил его на середину стола. — Можете посмотреть на фотографию. Прекрасный образец.

— Что это? — спросил Рудольф, посмотрев на фотографию.

— Пазузу. Точнее, статуэтка, которая его изображает, — сказал Цемель.

— Демон древнего шумера, — покивал Беня. — Говорят, на его совести разрушение Урука.

— Кто говорит? — искренне удивился Миша.

— Позавчера в аэропорту одна бабка рассказала, — раздраженно ответил Беня. — Да, я помню, что вы у нас эксперт, я не претендую, простите, впредь буду сдержанней.

Миша покивал, повернулся к Рудольфу и пояснил:

— Это статуэтка, изображающая Пазузу. В аккадской мифологии злой демон, повелитель демонов ветров, сын бога Ханпы. Пазузу часто изображался с телом человека, с искаженным гримасой лицом, увенчанным длинными развевающимися волосами, либо с головой льва или собаки, с львиными лапами вместо рук и с птичьими ногами либо просто с когтями на ногах, с двумя парами крыльев, с жалом скорпиона и пенисом в виде змеи. Наиболее распространённая его поза — с поднятой правой рукой и опущенной левой, что символизировало жизнь и смерть, созидание и разрушение, — Михаил помолчал. — Ну, можно еще добавить, что Пазузу — это демон юго-западного ветра, который приносил засуху и голод в засушливые сезоны и потопы — во влажные. Фигура Пазузу нередко использовалась при создании амулетов, призванных бороться с зловредной силой Ламасу, который мог причинить вред ребёнку и матери во время родов. Также Пазузу выступал в роли защитника людей от чумы и злых сил.

Потом повернулся к Моне и сказал:

— Статуэтка довольно распространенная, не понимаю, что вы в ней нашли. Таких по музеям мира больше семи сотен.

— Было. В основном в запасниках. Сейчас вы сможете найти только сорок штук. Мы выборочно проверили тридцать девять. Все оказались подделками.

— Вот как?! — искренне удивился Рудольф. — И кто же у нас такой фанатичный коллекционер?

— А вот это мы выяснить и не смогли, — сказал Моня. — И вы, наверно, понимаете, что нам это очень удивительно. Как же так, мы ведь такие любопытные, мы, бывает, и не такое узнаем! Да мы пароли от миллионных счетов у самых скрытных людей и то знаем, а вот тут… — Моня развел руками. — Собственно, это-то нас и заинтересовало всерьез. Очень странно было узнать, что кто-то так хорошо умеет быть неизвестным, — Моня помолчал. — В нашей работе мы не любим такие секреты, без подписи. Это очень неприятно, когда ты знаешь, что есть такие люди, которые что-то скрывают, но не знаешь, кто они и что у них за секреты.

— Это понятно, — покивал Беня, который все это время копался в планшете. — А что там со статуей?

— Статуей Пазузу, в Лондоне. На крыше современного института, заметьте, — пояснил Моня.

— Какой неожиданный выбор, — покачал головой Михаил. — И вы теперь будете говорить, что это тоже часть злого плана, и что это так страшно, что мы теперь будем все бояться?

— Не то чтобы да, но и не совсем нет, — Моня пожал плечами. — Ну да, те, кто решал вопросы по внешнему виду нового главного корпуса, были подкуплены. Да, это и невооруженным взглядом видно, вы посмотрите на это похожее на теплицу сооружение, и как они бестолково прилепили Пазузу, который явно не в своей тарелке.

— Крыше, — поправил Беня.

— Конечно, немного странно, что выбор пал именно на точную копию поддельной статуэтки из Лувра, и таки да, мы опять не нашли, кто их подкупил. А вот это уже было очень странно. Вы же понимаете, в тот момент, когда в уравнении появляются деньги, это уже решение. Деньги — это не просто след, это дорога, это дорога с люминесцентными указателями, на которой очень редко бывает темнота, — на последнем слове голос Мони дрогнул. Похоже, Меир не привык читать лекции. Он прочистил горло, отпил из стоявшей перед ним бутылки с водой и продолжил: — Но мы не нашли владельцев. Счета с парой миллионов просто всплыли из ниоткуда. Деньги, которых словно бы никогда не было. А это уровень правительств крупных стран и некоторых других серьезных организаций. Тогда мы решили скормить все, что было, аналитикам и посмотреть, что будет.

— То есть нам, — сказал Беня и вальяжно прикурил. — Ну что же, я могу вам сказать…

— Да нет же, настоящим аналитикам, — перебил его Моня. — Это такие люди, которые хорошо умеют думать. Они вскрыли много интересного, о чем мне сейчас лень рассказывать, и выдали солидное заключение на двадцать страниц.

— Которое мы, конечно, никогда не увидим, — понимающе покивал Цемель.

— Ну конечно, — охотно согласился Моня. — Если в двух словах, они решили, что с 99.6 %-й вероятностью это деза. Дезинформация, с мутными целями.

— Да ну, бред, — решил поучаствовать в разговоре Рудольф, — какая-то сомнительная операция…

— А вот очень похоже на правду, — перебил его Беня Зайнц и, жестикулируя сигаретой, продолжил: — Некоторые игры разведок могут быть очень просты с виду и иметь далеко идущие последствия. Так, например, СССР в свое время удивительно весело накручивал хвосты американцам. Ну с Аполлоном вы все знаете, — он посмотрел на Рудольфа и пояснил: — Советы первыми запустили спутник, первыми вывели человека в космос и сказали, что теперь построят город на Луне, или что-то вроде того…

— Станцию на Луне, яблони на Марсе, — вставил Моня.

— Неважно. В общем, после Гагарина они плотно занимались ракетами и спутниками, не считая своей орбитальной станции, они даже не почесались про Луну. Да, были исследовательские миссии, но совершенно не сравнить с той истерией, которая творилась в Америке. Американцы запустили на Луну почти четверть своего военного бюджета в первый же год. Очень боялись, что русские их обгонят. Это был прекрасный развод на деньги, промышленные мощности и время лучших ученых, которые в этот момент не участвовали в гонке вооружений. Русские до сих пор лидируют в ракетостроении. А вторая масштабная кампания дезинформации была уже перед самым развалом, и вот она была просто прекрасна, — Беня сделал эффектную паузу и закончил: — Паранормальщина. Трудно сказать точно, но, похоже, КГБ слил американцам информацию, что в России есть десяток спецучреждений, в которых сотни экстрасенсов считывают шифры на запуск ядерных боеголовок прямо из мозгов американских генералов.

— Ха-ха, — засмеялся Цемель. — Я помогал готовить дипломную работу по этой теме одному студенту. Он касался этого вскользь, но да, примерно в восьмидесятые американцы только на гранты по телепатии потратили огромную сумму денег. Это потрясающе, вы только вдумайтесь, Рудольф, всяким сомнительным шарлатанам, изучающим несуществующее, в 1987 году выделили денег больше, чем на исследование проблемы рака!

— А когда случилась гласность и перестройка, оказалось, что все исследования, связанные с НЛО и прочими полтергейстами, действительно проводились в России, — сказал Моня, — но даже не имели грифа «секретно». Это в стране, где даже устройство простейшего копировального аппарата было засекречено! И, разумеется, во всех исследованиях доказывалось, что этого не существует. Силами трех доцентов, заметьте. А в USA целые институты в поте лица пытались догнать русских в их страшной и непонятной технологии чтения мыслей на расстоянии. Да, такого плевка американцы не ожидали. Они, конечно, тут же свернули все программы, но в узких кругах над ними до сих пор много смеются.

— Надо сказать, что по русским это ударило бумерангом, — сказал Цемель. — После перестройки из-за того, что всяких полусумашедших, считающих себя обладателями сверхспособностей, всерьез изучали, население относилось к ним без предубеждения. Вы знаете, чем это кончилось, — Цемель снисходительно помахал в воздухе рукой. — Банки с водой перед телевизором и прочие глупости.

— Чем безумнее ложь, тем легче в нее поверить, — кивнул Рудольф.

— И это не объясняет нашего присутствия, — хмуро сказал Беня, обращаясь к хозяину дома. Видимо, он немного обиделся на Моню из-за того, что тот не счел его достаточно умным, чтобы сойти за «настоящего аналитика». — Раз вы решили, что это утка одной из разведок, то я думаю, что проект был закрыт. А раз мы тут, то, видимо, было что-то еще? Почему мы тут, такие специфические?

— А дальше был труп, — сказал Моня. — У человека была такая хорошая работа, — Моня покачал головой. — Он работал в Моссаде, в самом центральном офисе! В теплом архиве, где не стреляют, представьте себе! Просто прекрасный был молодой человек, все при нем. Ум, внешность, мама, папа, жена и любовница, перспективный работник архива. Он бы далеко пошел.

— А как он умер? — оживился Беня.

— А мы не знаем, — словно и сам удивляясь, развел руками Моня. — Мы его так и не нашли!

— Но как это вы знаете, что он умер?! — возмутился Беня. — Может, он просто убежал. Вы же сами говорите, — Беня начал загибать пальцы, — мама, папа, жена, любовница…

— Полтора литра его крови, прямо на его рабочем месте, — ответил Моня и поднял руку. — Да, да, кровь точно его. Все странно. Он ночью остался на работе, спрятавшись от охранников. Потом кто-то перерезал провода на этаже, потом слышали крик, потом прибежала охрана, — Моня чуть понизил голос и сказал: — И вы же понимаете, его работа такое место, где охрана прибегает быстро, — снова откинулся на спинку своего кресла и продолжил: — Вокруг кровь, человека нет, все непонятно, все нервничают, не знают, что делать. Ну и, видимо, наверху решили проимитировать деятельность, — Моня доброжелательно улыбнулся, обводя руками присутствующих. — Растолкали меня, старого дурака, и заставили устроить адвоката дьявола, как будто мне нечем больше заняться, — Моня помолчал. — И вы уже, наверно, догадались, молодой человек занимался нашим делом. В порядки хобби, знаете ли, искал Пазузу в интернете, можно сказать. Книжку даже написал. Ну она, конечно, не такая популярная, как у Зайнца, но кое-кто купил. А в книжке, как не трудно догадаться, про Пазузу то, что вы и сами сейчас знаете. Он же работал в архиве, вы понимаете, и фактически начал свое расследование. Не знаю, в шутку или всерьез, но он закрутил лихую интригу про некую мегакорпорацию, которая планирует призвать древнего демона, — Моня осторожно размял покалеченную руку. — В общем, это было бы смешно, но это единственное, за что можно бы было его убить. Диагноз от аналитиков прежний. Нас кормят дезой. Но теперь я должен выступить «адвокатом дьявола».

— Но почему мы тут? — спросил Цемель.

— Давайте я объясню, — сказал Рональд. — Видите ли, «адвокат дьявола» — это такой термин. Взят от Римской Католической Церкви. Когда Папа Римский канонизирует своего святого, есть специальный человек который должен найти причины, которые могут не позволить это сделать. В нашей стране, я говорю про Израиль, этот термин появился в результате подведения итогов по изучению провала военной разведки в анализе развединформации накануне Войны Судного дня 1973 года. В общем, решение было найдено в том числе и в организации подразделения, работающего по принципу «вероятная противоположность» — подвергать сомнению любой анализ и предоставлять командованию худшие варианты вероятного сценария, исходящие от аксиомы, что разведка никогда не может дать полную информацию, — Рудольф замолчал.

— Вы не поняли мой вопрос, я не спросил, что мы тут делаем, я спросил, почему мы? — ответил Цемель.

— Вы тут, потому что я вам плачу, — отрезал Моня.

— Если бы вы были тем, кого мы тут не называем, — вмешался Беня, — вы бы собрали человек десять, а может, двадцать всяких студентов, задали им кучу вопросов и ничего не рассказывали. А потом все, что они наговорят, уже внимательно анализировали те ваши люди, которые умеют думать, — Беня, видимо, намекнул, что таких в комнате нет. — Так было бы проще.

— С вами, Беня, будет потяжелее, — согласно кивнул Моня.

— Ладно. Мотив вызова Пазузу довольно очевиден, — сказал Миша. — Тут все просто.

Он помолчал, оглядывая присутствующих.

— Ну, разумеется, никто не знает, кроме Меира, но он будет молчать. Единственная причина, почему люди могут вызвать древнего демона, несущего засуху болезни и разрушения, только одна. Другой демон. Демон худший, чем Пазузу. Демон тьмы. Ламашту, или Ламасу. Это такой специальный демон, убивающий детей.

— Клин клином вышибают? — хмыкнул Рудольф.

— Можно и так сказать, — кивнул Миша. — Или из двух зол выбирают меньшее.

— Хорошо, ладно. Итак, у нас есть древний демон. Что это вообще такое? Давайте определимся, чем он, например, отличается от бога? Нет, стоп. Тогда нам надо будет сначала определиться, что есть бог, а с этим будет еще труднее, — попытался вернуть разговор в деловое русло Рудольф.

— Скорее полегче, — задумчиво пробормотал Михаил.

— Полегче с датами, но потруднее в том смысле, в котором вы и сами поняли, — пояснил Беня и зажег новую сигарету. И тут же положил её в пепельницу. — Вы же понимаете, все это похоже на телешоу. А ведь даже мне не хочется говорить глупости на людях. А Мише это может разрушить карьеру.

— Поэтому мы все подписали договор, в котором есть некоторые слова о неразглашении, и, собственно, я буду следить, чтобы так и было, — успокаивающе сказал Моня.

— Я не боюсь, я просто не хочу скандалов, — сказал Цемель. — Поймите, я серьезный человек, и мне просто не нужно все вот это! Это похоже на дурацкий розыгрыш!

— Я вас понял, их не будет, — ответил ему твердым взглядом Моня.

— А если вас понял я, то мы будем говорить об одном всем нам хорошо известном боге. И я тут же вам могу сказать сразу — вы ничего о нем на знаете! — теперь вскочил Михаил и принялся расхаживать по комнате. — Давайте я скажу так, сейчас бога нет, поэтому и ждем мессию. Будем исходить из предпосылок Зайнца, что боги были, но ушли или умерли. Давайте определимся, когда это было? Ну, можно вспомнить, что у нас был ковчег, он же ковчег завета, рядом с ним первосвященник, который говорит от имени бога. Это было, и есть в библии, но там нет ничего о том, что бог умер или ушел. Но бог точно был, в храме который сам и построил. Он присутствует лично, само помещение храма предназначено для бога, а вот святая святых уже для ковчега. Однако в какой-то момент священник с ковчегом говорит за бога. Ну и точно бога не было, когда нас пленили вавилоняне!

— Давайте примем как крайнюю точку Вавилонский Плен, — закивал Беня.

— Нам не нужен Вавилонский Плен, нам надо знать, что будет если… — начал Моня, но Цемель его перебил:

— Ай, подождите, давайте определимся, когда бог есть, увидим, как тогда дела, и мы поймем, что будет, если он появится снова.

— Ай вы молодцы, — заулыбался Моня и повернулся к Рудольфу:

— Принимаем как отправную точку, что до пленения бог был…

— Подождите, — сказал Рудольф. Он не успевал за разговором. — Стоп. Что мы делаем?

— Определяемся с магией, — удивился Беня, — что же еще! Сейчас узнаем, что было, когда она была, и быстро поймем, что будет, когда она будет! Вы успеваете за моей мыслью?

— А. Эм. Может по датам, когда это было? Я же сказал, я не очень…

— Ай, тут все не очень! — перебил его Беня. — Если верить Торе, это было…

— Давайте верить археологии, — перебил его Миша и схватил из Бениной пачки сигарету. — Это было при Навуходоносоре с 598 по 539 год до нашей эры. У нас есть хорошие доводы что это так. Но это не важно. Важно, что с вами, Рудольф, тяжело об этом говорить, вы же ничего не знаете!

— А что мы знаем сами? — возмущенно воскликнул Моня. — Что я могу знать кроме того, что говорит мне ребе?

— Ай, много чего, — замахал руками Беня. — Смотрите на меня, я все расскажу. Мы знаем, что Яхве пользуется в бою луком, у него есть лучники, его войска ездят верхом…

— Откуда мы это знаем, — искренне удивился Моня.

— Послушайте, — нервно прикуривая, сказал Миша. — Тора — сложная книга, и давайте посмотрим прямо, её писали люди. К тому же со времен Моисея часто переписывали. Там можно найти всякое, вот, например, фраза из книги пророка Амоса: «Господь стоял на отвесной стене, и в руке у него свинцовый отвес», — Миша ещё раз затянулся и яростно затушил в пепельнице окурок. — Типичный пример. Для иудея или христианина это может показаться странным, но в библии, особенно в до пленной, бог довольно человекоподобен. Он сам участвует в битвах, он лично принимает дань, он принимает парады и участвует в постройке храма. Хотя при этом, чуть позже, он же называется невидимым, вездесущим… Этому за последние две тысячи лет придумали сотни объяснений. Нам нужны теологические споры? — Миша внимательно посмотрел он на Моню. Тот отрицательно помотал головой.

— Хорошо, — сказал Рудольф, — я проясню ситуацию. Для нашего уважаемого хозяина мы должны прикинуть что будет, если на минуту допустить, что примерно семь веков до нашей эры, по меньшей мере у евреев, был бог. И были демоны. Особенно Пазузу. Хорошо. И вот теперь, через две с половиной тысячи лет, они возвращается. Понятно, что тут становится интересен скорее момент с божественным возвращением, и пока я вижу это так: появляется мужик с огромным чувством собственного достоинства, на коне и с луком в одной руке и свинцовым отвесом в другой, и требует построить ему храм. Его запрут и окажут психологическую помощь, я полагаю. Соберитесь, господа, формулируйте ваши предположения.

— Вам так хорошо жить, вы никогда не читали тору. Я бы смеялся всю жизнь если бы мог быть на вашем месте, — сказал Беня и затянулся сигаретой. — Ну давайте я таки начну. Что требовал от евреев бог, когда Моисей увел их от египтян? Миша, я понимаю, вам это сложно, но давайте, растрясите вашу энциклопедию в голове.

— Все, — емко сказал Миша, который в этот момент что-то набирал на клавиатуре своего ноутбука. — Шкуры, скот, людей…

— Людей? — удивился Рудольф.

— Ну да, у вас еще нету детей, — сказал Моня. — Скоро вы узнаете еще об одном обряде, у нас, у евреев. Он называется «Выкуп сына» (pidyon ha-ben) и входит в число 613-ти заповедей иудаизма, и совершается на 31-й день после рождения первенца мужского пола. Вы как отец ребёнка обязаны отдать его Яхве в лице жреца, когена. Ну а после выкупить обратно за 5 шекелей. Это порядка 100 граммов серебра. Родственники жены уже дарили вам серебро?

— Какой неприличный вопрос! — возмутился Беня. — Так дарили?

— Ну вот, книга Чисел, наставления Аарону, — задумчиво сказал Цемель, смотря в ноутбук. — Я могу перевести почти дословно, — он прокашлялся и прочитал с монитора: «Всё, открывающее утробу (peṭer reḥem) у всякой плоти, которую приносят Яхве, из людей и из скота, да будет твоим; только первенец из людей должен быть выкуплен… а выкуп за них: начиная от одного месяца, по оценке твоей, бери выкуп пять сиклей серебра… но за первородное из волов, и за первородное из овец, и за первородное из коз, не бери выкупа: они святыня; кровью их окропляй жертвенник, и тук их сожигай в жертву, в приятное благоухание Яхве».

— Тут скорее имеет смысл обратить внимание на Исход, «Отдавай мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею», — снова встрял Беня, — но мы углубляемся не туда. Яхве нужно все, боже мой, как же он обдерет бедных евреев, когда вернется, вы не представляете.

— Как? — заинтересовался Рудольф. — Конкретно.

— Хм. Ну в общем система побора, по-видимому, осуществлялась по родам. Собственно в то время видимо у нас был общинный строй. И над родами были свои старейшины, как бонды скандинавов или главы семейств Китая. Они же и принимались как административная единица, — рассудительно начал Михаил. — Он требовал не только скот и людей, но и отдельно, и особенно настойчиво золото, серебро…

— Вы не поняли вопроса, — сказал Рудольф, — все эти древние истории, конечно, ужасны, кровавы и жестоки, но что может заставить современных, разумных людей подчиниться таким требованиям?

— Вот сейчас вы хорошо сказали, я бы конечно мог лучше, но не успел, — оживился Моня. — И как он нас заставит?

— Явится в славе своей, — хмыкнул Михаил Цемель, задумчиво глядя на пачку сигарет, так и валяющуюся на столе рядом с Беней.

— Вы не совсем понимаете, Рудольф, — сказал Беня Зайнц, убирая пачку в карман, — с чем вы будете иметь дело. Как правильно подметил мой коллега, он придет в славе своей, и у нас просто не будет выбора.

— Нашлет на нас змей? Сожжет серой с неба? — предположил Рудольф.

— Давайте сейчас я скажу, как будто умный, — сказал Зайнц и, порывисто поднявшись, начал расхаживать по комнате. — Сейчас мы можем прыгнуть в мутное философское болото теологии и утонуть в спорах о природе бога. Но вам повезло, у вас есть я, я вас спасу, вам даже понравится, — Цемель попытался что-то сказать, Зайнц решительным жестом остановил его. — Не надо меня сбивать, я и сам смогу сбиться. Итак, давайте возьмем самую суть, то, что вас так интересует, именно физическое проявление божественности Яхве. И тут, как ни странно, у нас есть хороший, годный материал, с которым можно работать. Да-да, Рудольф, я о библии. У Яхве есть Слава. Но это слово из синодального перевода библии не корректно.

— В оригинале это звучит кхабод, — подхватил Миша, — огненно-световой ореол, окружающий собственный образ Яхве. Это слово, образованное от глагольного корня с первичным значением «быть тяжёлым», начиная с Септуагинты традиционно переводится на европейские языки как «слава»…

— Сама природа Яхве полностью соответствует месопотамским представлениям о природе богов, — отмахнулся от Цемеля Беня. — Месопотамских богов окружает ослепительный нимб, — он очертил круг над своей головой, — который приводит созерцающих его людей в состояние смертельного ужаса. И поэтому при встрече с нами боги скрывают свой подлинный вид в тумане или облаке или принимают образ человека.

— А вот это мне знакомо, — отметил Рудольф. — И вел он по пустыне в столпе облачном…

— А нам не интересно, что вам знакомо, — перебил Беня — Дальше я хотел сказать… Я сбился!

— И тут надо кое-что пояснить, — поднял указательный палец Михаил.

— Все это не отвечает на мой вопрос! — повысил голос Рудольф. — Что нам мешает его пристрелить?

— Тише! Мы все уже устали, — сказал Моня. — Это понятно, мне надо было дать вам подготовиться. Мне только что позвонили, мне надо уехать. Но вы можете посидеть, поговорить, а может быть, даже изложить свои соображения на бумаге. И давайте продолжим завтра.

В дверь тут же вошел Игорь. Или Юрий. Рудольф пока не очень хорошо их отличал, когда те были по отдельности. Прожив в Израиле пятнадцать лет, однажды он с удивлением обнаружил, что теперь для него все славяне на одно лицо. Видимо, один из «домработников» постоянно находился поблизости от Меира, может, вообще в лучших традициях телохранителей подпирал дверь спиной. Но что происходило в комнате, он явно слышал и видел. Моня развернул свое кресло и покатился к выходу, на ходу давая последние указания:

— Вы можете еще поговорить, а меня ждут дела. Хочу завтра иметь пару ответов по моему вопросу, а то сегодня вы свернули куда-то не туда. Когда захотите есть — идите на кухню, берите все, что захотите. Но не забывайте за собой убрать! Встретимся завтра, все обсудим на свежую голову, — с этими словами он выехал в коридор. Домработник вышел за ним и прикрыл за собой дверь.

— Я немного забыл, — сказал Беня, — а какой был вопрос?

— Магия, — ответил ему Михаил. — Что будет, если в мире появится магия…

Вечер этого дня Рудольф провел у себя в комнате, разговаривая по скайпу с женой. Вообще эта явно гостевая спальня и в самом деле ужасно напоминала номер неплохого отеля. Был регулятор температуры и даже влажности, минибар, телевизор. Но отсутствие выключателей электричества и окон создавало странное чувство неправильности. Благодаря скайпу и минибару вечер мог бы даже считаться сносным. Но весь вечер Рудольфа преследовало неприятное ощущение пристального взгляда. А ночью, вдобавок, еще и приснился кошмар.