Дальше — кромешная тьма.
Бабы с ведрами снова ныряют под шлагбаум, и черные ватники сливаются с ночной темнотой. Крепкий бабий голос затягивает песню.
Летят утки,
летят утки
И два-а гу-у-уся.
И с разных концов, потому что бабы пошли каждая своей тропкой, без дороги, чтоб сократить путь домой, подхватывают пять или шесть голосов:
Эх, кого люблю,
кого люблю,
Не до-о-жду-у-ся.
Ерофей и Клава последними сгибаются под шлагбаумом и, разогнувшись, обнимаются. Ерофей прижимает ее к себе, гладит по голове.
Эх, кого люблю,
кого люблю, Не до-о-жду-у-ся,
— замирает вдали, перекликаясь, как эхо.
— Ничего, Клава, — шепчет ей в зареванное лицо Ерофей. — Перезимуем.
Болдер, штат Колорадо, Скалистые горы, Индиан пике, высота 11 тыс. футов; 1978-1980 гг.