Муравьиное масло

Рябиновая ветка

За лесом прокричал паровоз. Зычный басовитый гудок запутался в мохнатых еловых лапах, и до деревни долетело только глухое, усталое «Уу-у-у-у…»

— Скорый прошел… Четыре часа уже… — Володька сел на край канавы, свесил ноги в широкие, жилистые лопухи и лениво, одним глазом посмотрел на Симку.

Симка пыталась схватить прилепившуюся к высокой травинке пеструю, рогатую гусеницу, сложила щепоткой пальцы, надула щеки.

— Р-раз…

Гусеница угрожающе выгнула спину.

Симка отдернула руку, покосилась на брата.

Володька сплюнул, не разжимая губ, и сильно поддал по травинке ногой… Гусеница перелетела на другую сторону канавы.

Остренькие Симкины реснички задрожали, нижняя губа, став квадратной, дернулась, поползла к подбородку.

— Только зареви, — встану и совсем раздавлю твоего червя…

Симка шмыгнула носом, подобрала губы и повернулась к брату спиной.

— Во-олодька-а!..

От колхозного гаража, размахивая руками, мчался Володькин дружок — Ильюшка Шершень. Загорелый, в отцовской тельняшке, с желтыми патлатыми волосами и облупленным до ссадин носом, Шершень затормозил у канавы пяткой…

— Стоп, машина!.. Володька, кончай антимонию разводить. Айда на станцию!.. Там сегодня кино показывать будут.

— Не могу, — Володька отвернулся к забору. — За Симкой глядеть надо…

— Чего за ней глядеть-то?.. Не украдут, небось… — Шершень покружил вокруг Симки, потрогал зачем-то ее плечи, приподнял подбородок и заглянул ей в глаза. — Заберем с собой!.. Сейчас со станции шофер приехал, говорит, про шпионов картина.

Володька приподнялся.

— Честное слово?..

— Чтоб мне ни разу в кино не ходить!.. Чтоб меня…

— Ладно… — Володька задумчиво поскреб исцарапанное колено. — Все равно с Симкой нельзя, — не дойдет она…

Шершень тряхнул головой.

— Дойдет, она выносливая.

— Я может, еще дальше твоего дойду, — заявила Симка.

Володька метнул на нее уничтожающий взгляд:

— Ты молчи, когда говорят старшие. — Потом он сжал кулак и протянул его к самому Симкиному носу. — На, разожми!

Симка насупилась.

— Не буду… Он грязный.

— Эх ты, принцесса!.. Мазут от грязи отличить не можешь… Нет, Шершень, не пойду. С нею по дороге натерпишься.

— Брось ты. — Шершень расправил плечи, поискал на своих длинных, по колено, трусах карманы и важно добавил. — Я ее на свою ответственность беру… Идти-то всего три километра.

Володька подумал еще, но уже больше для авторитета, и согласился: «Ладно… Только мамке ни гу-гу… Поняла?»

Сначала они шагали по пыльной, изрытой колесами машин и телег дороге, затем свернули на тропинку. Справа, за густыми кустами, тянулось полотно железной дороги, слева — лес. Шершень шел впереди и разглагольствовал.

— Шпионы — самый зловредный народ… — Он подобрал с земли кривой, похожий на пистолет корень и ткнул им в старую замшелую ель.

— Руки вверх!.. Хватит, полковник Штрунк… Мы с вами еще в гражданскую войну встречались; тогда вы были удачливей!.. Отпираться бесполезно!..

— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.

Шершень подошел к ней и нагнул увешанную алыми кистями ветку.

— Натура такая хлипкая, навредят, потом выкручиваются.

— Пошевеливайся!.. Это еще зачем?.. — Володька подтолкнул сестренку в спину. — Не за ягодами пошла.

Симка сунула в рот горьковатую блестящую ягодку и подвинулась ближе к Шершню.

— Вот бы шпиона поймать, — продолжал Володька. — Идем, а он тут как тут… Только в нашей местности они не водятся, — заводов нету.

Шершень заложил руку с корнем за спину и снова зашагал по тропинке.

— Ты не смотри, что заводов нету, зато у нас железная дорога… По ней все возят. Я читал, как шпионы под рельс мину заложили.

В лесу было тихо. Пахло сухим мхом, муравьиными кучами. А на маленьких, звенящих от неутомимой воздушной живности полянках стоял аромат густого шмелиного меда.

— Вот, может, мы идем, а шпионы лес поджигают…

«Дзинь… Дзинь…» — послышалось из-за кустов.

Симка споткнулась.

— Иди, иди… Это обходчик костыли подколачивает…

«Дзинь… дзинь…» — снова зазвенел рельс.

Ребята остановились.

Шершень заправил выбившуюся из трусов тельняшку, приложил палец к губам и нырнул в кусты. Скоро оттуда послышался легкий, переливчатый птичий посвист. Володька растерянно посмотрел на сестру.

— Ты, Симка, за мной иди… На два метра…

Шершень лежал под кустом.

— Смотри, — кивнул он в сторону насыпи.

Там, на рельсе, сидел согнувшись мужчина в светлой шляпе и полосатой рубашке с короткими рукавами. Через плечо у него висел фотоаппарат.

«Шпион, как есть шпион…» — В животе у Володьки стало тоскливо, словно он натощак проглотил ложку уксуса.

— Шпион, да? — дернула его Симка.

Володька тихонько цыкнул на нее, приказал лечь рядом с Шершнем.

Мужчина на насыпи поднялся, посмотрел себе под ноги, смешно попрыгал на одном месте и зашагал в сторону станции.

— Песок притоптывает… Это их первая повадка, — шепнул Шершень.

Через несколько минут над насыпью высунулись три головы и снова спрятались, — мужчина еще не дошел до поворота.

— Симка, беги в кусты, прячься!.. Мину разрывать буду.

Шершень на животе перевалил через рельс и начал осторожно разгребать песок в том месте, где было больше всего следов.

Володька потащил его за ногу.

— Не рой!.. Бабахнет — косточек не соберешь…

Глаза у Шершня стали круглые… Медленно, не дыша, вытащил он из песка руки. Облизал пересохшие губы и ткнул пальцем в шпалу.

Там, на самом краю, лежал блестящий металлический шпенек. Один конец его был острым, другой закручен в колечко.

— Чека! — выдохнул Шершень — Предохранитель… — он быстро схватил шпенек и посмотрел по сторонам.

На полотне уже никого не было.

— Упустили!.. Шпиона настоящего упустили, диверсанта!.. — У Шершня был вид человека, понявшего вдруг, что он никуда не годится и нет ему в жизни места. Наконец Шершень повернулся к Володьке. — Ты вот что, оставайся здесь с Симкой, а я побегу за ним.

— Да он тебе, как цыпленку, шею свернет, — возразил Володька. — Вдвоем нужно.

— А мина?!

Симка сидела, наклонив голову, и торопливо перебирала оборочки своего голубенького сарафана.

— А что надо делать? — прошептала она.

— Молчи!.. Гусениц ловить, — прикрикнул Володька.

— Что делать? — Шершень схватил Симку за руку. — Дождаться обходчика и рассказать про мину… А если поезд пойдет, помахать чем-нибудь красным…

— А чем? — спросила Симка. Пальцы ее еще проворнее забегали по волнистым голубым оборочкам.

Ребята беспокойно оглядели друг друга.

— Всегда так: когда нужно, — ничего нет. — Шершень засопел от досады. — Знаешь что?.. Ты просто рукой маши и кричи. Машинист услышит, — остановится.

Володька тяжело вздохнул.

Симка кивнула, и голова ее при этом опустилась еще ниже.

Скоро мальчишки уже бежали, пригнувшись, по тропинке вдоль насыпи. Володька то и дело оглядывался и бормотал в затылок Шершню:

— Будет сидеть и реветь…

Они миновали поворот, когда их снова остановил звук ударов об рельс: «Дзинь… дзинь…»

Ребята юркнули в кусты.

— Вторую мину закладывает, наверняка… Если на первой осечка получится, то, значит, здесь, на второй… — Шершень набрал побольше воздуха, зачем-то прищурился, отодвинул ветку и выглянул из куста.

Мужчина в полосатой рубашке сидел на рельсе к ним спиной.

— Ну, чего?.. — Володька навалился на приятеля, стараясь выглянуть из-за его плеча.

Мужчина сердито проворчал себе под нос, махнул рукой, и какая-то блестящая железка упала прямо к ногам ребят.

Шершень быстро нагнулся. Володька, напиравший сзади, полетел в куст.

Вот тут они, наконец, разглядели лицо неизвестного. Красные, обожженные солнцем щеки, большие очки в светлой оправе и совершенно выгоревшие брови.

— Кхе-е… — кашлянул мужчина. — Мальчики, нет ли у вас веревочки… или проволоки?

Володька попятился на четвереньках:

— Бежим!.. Связать хочет!..

Но Шершень исподлобья глянул на диверсанта, проглотил какой-то противный, ставший поперек горла, комок.

— Нет у нас веревки… У нас соб-собака с собой… Треззор, с-спокойнее!..

Володька почувствовал удар пяткой в бок.

Мужчина удивленно поднял брови, очки у него смешно шевельнулись.

— Что? — сказал он. — Собака?.. А зачем мне собака? Может, у вас хоть шнурочек какой-нибудь найдется?..

— Ишь, крутит, — шептал Володька. Он уже поднялся и стоял рядом с Шершнем. — Шнурочек ему, паразиту, понадобился…

Мужчина быстро нагнулся к рельсу.

Шершень с Володькой шмыгнули в кусты и зарылись носами в колючую траву.

Но ничего не взорвалось, — в руке у мужчины нелепо торчала обыкновенная сандалия.

— Куда ж вы, мальчики?.. Пряжка у меня вот сломалась… Всю дорогу чинил, чинил и совсем доломал… — Мужчина смущенно улыбнулся, глянул на каленые ребячьи пятки и добавил: — А босиком не привык еще…

— Привыкать нужно… — Володька помигал глазами и покосился на приятеля.

Шершень поднялся красный, потный… Шпенек, который он принял за предохранительную чеку, был явно от пряжки. Шершень незаметно разжал руку, бросил шпенек в куст и, хмурясь, подошел к мужчине. Около рельса не было видно ничего подозрительного. Только валялась половинка разломанной пряжки.

— А булавка вам не пригодится? — Шершень оттянул резинку трусов, вытащил приколотую ко шву булавку. — Вот… У нас вода в речке ключевая… Всегда ношу на случай судороги: кольнешь — и все пройдет…

Мужчина взял булавку, прикрепил ею ремешок сандалии, встал и потоптался на месте…

— Ну, вот теперь крепко… Только я же отдать ее не смогу.

Шершень великодушно махнул рукой.

— Ладно, пусть вам на память.

Мужчина взглянул на часы.

— Десять минут до поезда… Побегу! — Он поблагодарил ребят и, придерживая одной рукой очки, другой — фотоаппарат, побежал.

— Дачник… — покачал головой Шершень.

— Сандаль… — процедил сквозь зубы Володька. Он вдруг присел и уставился на Шершня.

— А Симка-то! Поезд ведь сейчас пойдет!!

Шершню словно подзатыльник дали; он подпрыгнул, лягнул в воздухе ногами и зачастил по шпалам. Володька бежал впереди него, делая большие скачки. За поворотом ребята увидели худенькую Симкину фигурку. Она одиноко и как-то очень беззащитно голубела на пустынной насыпи.

Невдалеке послышался гудок, и, опередив состав, уже несся по рельсам, как по проводам, дробный сливающийся цокот колес.

Услыхав за спиной шаги, Симка обернулась. Лицо ее было бледным, губы сжаты, а пальцы крепко сжимали ветку рябины с тремя тяжелыми красными гроздьями.

— Упустили, да?..

Володька схватил ее за руку, и все трое мигом слетели с насыпи.

Из-за леса надвигалась черная громада поезда.

Симка вырвалась, начала махать веткой, держа ее высоко над головой… Из паровозной будки высунулся машинист, обтер руки паклей и весело улыбнулся ребятам.

— Дачный прошел, — машинально отметил Володька. — Шесть часов…

— В кино опоздали, — проворчал Шершень, морщась и разминая отбитые о шпалы пятки.

— Опоздали?.. — губы у Симки дрогнули, но за шумом мелькавших мимо вагонов не было слышно, всхлипнула она или сдержалась.

Когда поезд прошел, Володька оправил на сестренке сарафан, а Шершень заглянул ей в глаза, виновато улыбнулся и сказал:

— Ну, Симка, не горюй!.. Кино завтра к нам в деревню привезти обещали…