Мы с тобой одной крови

Глава 4

В четверг группа была в полном составе. Гуров и Крячко читали розыскные дела, Артем колдовал с компьютером.

Был июль, но жара не наваливалась, чему особенно радовался Гуров, который ее терпеть не мог. В этом году лето задерживалось.

Вчерашние труды Крячко, оперативников МУРа и района не принесли существенных результатов. Убийство совершили четвертого февраля. Тогда ближайшие дома да расположенные по другую сторону улицы обследовали довольно тщательно и получили приметы молодого мужчины, который, видимо, стрелял из подвала. Теперь искали следы другого человека, но нашли лишь чердак, с которого наиболее удобно было произвести выстрел из пистолета.

Но тут не повезло: с месяц назад на чердак занесли кровельное железо. Если в феврале кто и бывал на чердаке, следы его уничтожены. Нашлась одна старушка, живущая на четвертом этаже, непосредственно под интересующим оперативников чердаком, которая утверждала, что зимой на чердаке кто-то ночевал. В каком точно месяце над головой начали осторожно расхаживать, старая женщина не помнила, утверждала, что снег тогда еще был.

Баллистики исследовали пулю, установили, что выпущена она была из пистолета «вальтер» с глушителем и скорее всего в феврале, но точнее установить не представлялось возможным.

Крячко читал розыскное дело по убийству залетного из Чечни «авторитета». Человека расстреляли из автомата. Конечно, убийство заказное и для Гурова неинтересное, так как действовал явно не профессионал, а бандит из конкурирующей группировки. Кстати, подобных дел было большинство.

Гуров внимательно изучал собранные материалы по убийству банкира в феврале, отдавая должное Роману Веселеру – инициатору розыска. Дело велось профессионально, тщательно и скрупулезно, дополнительные оперативные мероприятия составлялись с умом и фантазией и явно не для проформы. Малозначительных, посторонних бумаг для «веса и солидности» в дело не подшивали.

Роман предпринял серьезную попытку выявить фирмы, банки, лиц, заинтересованных в смерти банкира Белоуса, обратился к профессиональным финансистам, которые ознакомились с делами банка, представили розыску список крупнейших партнеров, клиентов, высказали свои более чем туманные соображения. И тут Гуров понял, что неуемная фантазия завела его в дебри финансовых интересов и интриг, в которых сыщик абсолютно не разбирался, а следовательно, весь его опыт розыскника и психолога был попросту неприменим.

Крячко отложил одну папку, раскрыл другую, поднял глаза на Гурова и сказал:

– Упорство и упрямство – качества разные.

– Ошибаешься, они очень близки, различны лишь результаты. Если человек день и ночь через семь потов копал и после только ему известного количества бессонных ночей выкопал результат, то человека величают упорным фанатиком и умницей. Если через тот же пот и мучения человек устроился в койку для дистрофиков и душевнобольных, человека обзывают упрямым ослом. Сначала мы этот путь пройдем, потом выясним, кто мы есть на самом деле.

– А нас независимо от результата обзовут психами, – почему-то весело сообщил Крячко. – Требуется нарукавнички заказать, пиджаков не напасешься.

Гуров пожал плечами, взял папку, в которой были подшиты заключения экспертов, подошел к столу Ермакова, тупо взглянул на экран компьютера.

– Заряди эту информацию, Артем. Только не как она здесь собрана в виде винегрета, а придумай классификацию: банки отдельно, СП отдельно, фамилии в особый раздел. В общем, сообрази, на то ты и специалист.

– Не учите меня, господин полковник, – сухо ответил программист.

Гуров глянул на усмехнувшегося Крячко, вернулся за свой стол и открыл очередную папку. Не мог сосредоточиться на материале, мысли разбегались, возвращались в основном к событиям и разговорам прошедших дней, которые, казалось бы, не имели прямого отношения к делу.

Началось с вызова сыщиков к Бардину. Задание замминистра Гурова не насторожило, он не осуждал людей, стремившихся выдвинуться: здоровое тщеславие – не порок, а стимул к действию. Хочется человеку оказаться на виду, из глубины и из неизвестных замов стать личностью – пусть. Ничего зазорного, и общему делу польза: хоть на грамм, а авторитет милиции станет весомее. Но почему Бардину понадобился арест именно профессионального киллера, а не просто наемного убийцы? Для гражданина все наемные убийцы одинаково опасны, и это естественно. И сам Бардин профессионального киллера от дешевого, наемного не отличит. Кто-то генералу подсказал. Ясно, что не Петр. Тогда кто и с какой целью? Задание не касается конкретного дела – значит, месть как мотив отпадает. Но за этим заданием что-то стоит, наверняка нечто серьезное, раз без звука вернули в строй двух полковников, которые своим уходом из органов оскорбили честь мундира.

Гуров позвонил Орлову, попросил принять и через час вошел в кабинет начальника и друга.

– Что у тебя? – Орлов перестал писать, взглянул недовольно. – Как прошел вчерашний вечер?

– Хочу знать твое мнение и о вчерашнем вечере тоже, – сухо, в тон начальнику ответил Гуров, привычно присаживаясь на подоконник.

– Сядь немедленно в кресло. Мне надоело сворачивать голову набок и смотреть против света. И с каких это пор тебя интересует чье-либо мнение, окромя твоего собственного?

Гуров послушно пересел, но не в низкое кресло для гостей, а занял приставной стул у книжной полки.

– Меня всегда интересует ваше просвещенное мнение, особо когда я не имею своего.

– Вторая половина соответствует действительности. Продолжай.

Гуров рассказал о своих сомнениях и неудачном визите к Бардиным, не утаил и рюмку, выпитую у свояченицы высокого генерала, и намечающийся роман.

– К чему бы все это, Петр? – спросил он наконец и замолчал.

– М-да… – Орлов почесал в затылке. – Какие-то нескладушки… У супруги имеется сестра, ее пригласили, естественно, для атмосферы, так сказать. А учитывая, как женщины обожают устраивать чужие судьбы, так и говорить не о чем. Но при чем тут пьяный депутат? Доронин, говоришь? Кажется, я однажды о нем очень лестные отзывы слышал. И он оказывается в квартире, хотя ты за час предупредил, что придешь? Друзья молодости… Сегодня Бардин несколько зависит от Ионы Пантелеевича, однако… в этих кругах не принято являться без предупреждения, да еще нетрезвым.

– Пьяным, – уточнил Гуров.

– Ну, лишнюю рюмку депутат мог и за столом принять. – Орлов состроил недовольную гримасу. – Конечно, мог заскочить вроде бы на секунду и застрять, ведь не вытолкаешь! Но ведь мы с тобой не любим случайные совпадения?

– Я так сразу на другую сторону перехожу. Забыл сказать: по дороге к Бардиным я засек за собой наглое неквалифицированное наблюдение. Сегодня проверил: машина списана в таксопарке, принадлежит бывшему таксисту, который сегодня занимается частным извозом.

– В тебя не стреляли?

– Петр, ты в порядке? – Гуров покрутил пальцем у виска.

– Так это ты забыл сказать о наблюдении.

– Я не придал значения. Работали грубо, на одной машине, полагаю – элементарная ошибка.

– Ты покажись врачу, дружок. Сестра-красавица, пьяный депутат и открытая слежка – это даже не кино, а цирк. За кого они тебя принимают? Придется тебе в данной истории разбираться.

– Простите, господин генерал, но, как вам известно, я имею несколько иное задание.

– Ты меня на «понял-не-понял» не бери, сопляк! Сказано, будешь заниматься – значит, будешь, – Орлов помедлил. – В свободное от работы время, – и после паузы добавил: – С сегодняшнего вечера. Как сестренку кличут? Ирина? Прекрасное имя, сам говоришь, что очаровательная – отец бывший секретарь ЦК, сегодня не функционирует. Действуй. Дари цветы, целуй руки, укладывай в койку! Я не знаю, как это делается, а ты знаешь!

– Петр, ты толкаешь меня…

– Заткнись! – перебил Орлов. Видно, былые шуточки кончились, генерал встревожен. – Легенда простая: возникла неловкая ситуация, а полковнику Гурову врагов хватает, он хочет с новым заместителем министра если не дружить, то жить мирно.

– Лгать нехорошо. – Гуров вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Непьющий и дисциплинированный Борис Галей в фирме, где он работал охранником, был на хорошем счету. И когда вечером после встречи с Яковом Исилиным отставной майор позвонил начальству и попросил несколько дней отпуска за свой счет и старенький «жигуленок», объяснив, что больного брата требуется свозить к врачам, то получил и машину, и отпуск мгновенно.

Он знал, где живет Яков, подъехал к его дому спозаранку, позвонил из телефона-автомата. Услышав знакомый голос, повесил трубку и, загнав машину в соседний двор, стал ждать.

В свое время Галей работал в группе наружного наблюдения и вести слежку умел. Но одно дело – группа, когда за рулем профессиональный водитель и на связи еще несколько машин, с которыми можно поменяться местами, и иная история, когда ты один. Галей не знал, с какой целью решил понаблюдать за Исилиным, действовал интуитивно. Если Яков решит проверяться, то слежку придется сразу бросить, иначе засветишься, да и не усидеть на «Жигулях» за «БМВ».

Иномарка подошла к подъезду Исилина около девяти. Тот мгновенно спустился и, как большой начальник, сел не рядом с водителем, а расположился на заднем сиденье. Галей на своих «Жигулях» пристроился следом, пропустив вперед «Ниву», выкатился с улицы Строителей на проспект Вернадского, понял, что занимается делом пустым – сейчас у светофора «БМВ» прибавит и уйдет, но случилось иначе: иномарка замигала, показывая, что припарковывается, не доезжая до метро. Улицу очистили, сгребли снег и наледь к тротуару. Галей нашел «дверку», которую оставила стоявшая недавно машина, въехал в ее колею, выскочил из «Жигулей», смешался с потоком тружеников, торопившихся к метро.

Яков вышел из машины неторопливо, осторожно перешагивая через сугроб, шел не оглядываясь. «БМВ» остался ждать. «У него что – встреча у метро?» – гадал Галей, следуя за бывшим однокашником. Народ шел густо, торопливо, вести слежку было легко. Но Исилин к метро не подошел, остановился у будок с телефонами. Из трех автоматов работал, видимо, один, так как две кабины пустовали, а у ближайшей, где женщина в платке и с сумкой оттопыривала задом дверцу и, судя по напряженному лицу, что-то кричала в трубку, толклись парень с девушкой. Автоматы стояли вплотную к стене дома, у занесенного снегом газона, и люди обходили будки с двух сторон, создавая для Галея просто идеальную ситуацию. Он достал из кармана портативный магнитофон с присосками, закамуфлированный под комочек грязи, помогая какой-то девице на каблуках устоять на скользком асфальте, прошел рядом с таксофоном и пришлепнул аппаратик на нижний край бокового стекла.

Дождавшись своей очереди, Яков зашел в будку, набрал номер, говорил менее минуты, после чего заторопился назад, к машине.

Борис поблагодарил судьбу за удачу. Решил не искушать ее дальше, забрал магнитофон и поехал домой. Он много хитрой техники натаскал за годы службы в КГБ, оружия у него было, как уже говорилось, три ствола, а сейчас вот и японский магнитофончик пригодился. В спецслужбе трудились патриоты, но отечественную технику не уважали, предпочитая импортную.

«– Здравствуй. Переговоры прошли нормально, в принципе подрядчик за работу берется.

– А не в принципе? – прозвучал нетерпеливый молодой голос. – Переходи к своим «но», я же слышу, что они у тебя в наличии.

– Цену ладит, хочет сто двадцать штук.

– Мудак. Ты мелкий кусочник, никто и никогда не просит сто двадцать. Не на барахолке».

Галей выключил магнитофон и рассмеялся. Молодой хозяин Якова был далеко не глуп. Борис Галей был очень доволен, и не столько самим разговором, сколько тем, что удалось так быстро установить номер телефона главного заказчика. Галей не сомневался, что номер настоящий, а не посредника-телеграфиста, иначе Исилин позвонил бы из дома, а не прыгал бы по гололеду в поисках исправного автомата.

– Чего гогочешь? – спросил недовольно Сашка.

– Купим тебе машину с ручным управлением, бабку наймем, чтобы твои тряпки стирала.

– Попрекаешь? – Брат еще больше набычился. За последний год он похудел, голубоватая жилка билась на виске под серой пергаментной кожей.

– Дурак, – без обиды ответил Борис. – Я ради кого навоз таскаю, грядки окучиваю? Ладно, братан, не заводись, тебе волноваться вредно. Давай дослушаем, чем толковище закончилось. – Борис нажал кнопку воспроизведения.

«– Что еще? – спросил хозяин.

– Подрядчик просит месяц на строительство.

– Месяц? Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что человек, видно, солидный, плохо, что месяц придется ждать. Какая предоплата?

– Никакой. Расчет по окончании работы.

– Удивляюсь, Яша, откуда у тебя столь солидные знакомые. Заболтались. Отбой. Послезавтра встретимся, обговорим детали».

Гуров шел длинными коридорами министерства и встретился с малознакомым полковником в форме, кивнул, хотел пройти мимо.

– Привет сыщикам! – Полковник остановился. Гурову пришлось задержаться. – С возвращением, Лев Иванович. – Полковник говорил так, словно они были чуть ли не друзьями. Гуров не знал имени-отчества полковника, но, судя по тому, что тот был в форме, и по развязности, человек служил в управлении кадров.

– Спасибо. – Гуров сухо кивнул, собрался пройти, но полковник преградил дорогу.

– Как тебе известно, я у Серебрякова, меня на ваше управление переводят.

Генерал Серебряков был заместителем начальника управления кадров, следовательно, Гуров угадал.

– Бог располагает, а кадры предлагают! – Полковник довольно хохотнул. – Слышал, ты инспекторской работой занялся, что-то Орлов специалистами разбрасывается.

– Ну, извини. – Гуров развел руками. – Я сейчас как раз от генерала, в конце дня увижу, обязательно передам, что ты недоволен.

Пока кадровик подыскивал ответ, Гуров пошел дальше. Из кабинета выскочили две девушки, видно, торопились в буфет, увидев сыщика, приостановились и чуть ли не хором сказали:

– Здравствуйте, Лев Иванович… Мы рады…

– Я так просто в восторге. – Гурову было с девушками по дороге, он подхватил их под руки и зашептал: – Девчонки, посоветуйте, отпустить мне усы или как?

– Ой, Лев Иванович, все-то вы шутите!

– Какие шуточки, девочки! – Гуров подтолкнул девушек к лифту. – Серьезный вопрос, можно сказать. – И зашагал дальше.

Даже наука пока не может объяснить, откуда возникают неожиданные ассоциации. Гуров не думал о депутате, практически забыл о нем, но вот столкнулся с полковником-кадровиком, вспомнил об убийстве, и потянулась цепочка. Одно звено крепко цеплялось за другое. И глаза у наглого кадровика круглые, и ничем он себя не выдал, однако…

Гуров выбил условную дробь по двери своего кабинета, отстранил откинувшего засовы Артема и уселся за стол.

– Станислав, что сказал Роман Веселер, когда позавчера покидал сию обитель?

Видно, вопрос Гурова сбил Крячко с какой-то важной мысли, потому что он болезненно поморщился, заложил ручкой лежавший перед ним том и вздохнул.

– Рома чего сказал? – Он потер висок, явно думая о чем-то другом. – Черт тебя подери, господин полковник! – Крячко бросил быстрый взгляд на Артема, увидел, что парень занят делом и не слушает перепалки старших. – Чего сказал? Что депутата какого-то в начале июня пришили. Они только осмотр начали, наехали прокуратура, кагэбэшники или как их иначе величать, и ментов от дела отстранили, бумажки и тело увезли в неизвестном направлении.

– Ты вчера весь день с Романом провел. Об этом деле разговора не было?

– Мы о футболе говорили, – почему-то обиженно сказал Крячко. – Убивают каждый день, а первенство мира по футболу раз в четыре года. А у нас опять четыре сбоку и вместо игры объективные причины. Я сызмальства в футбол не играл, но выпусти меня, так только мертвого бы принесли. Я бы их хоть перекусал…

– А они на твоем месте всех бы преступников словно бабочек сачком переловили! – перебил Гуров. – Значит, о последнем убийстве разговора не было?

– Нам не хватает? – Крячко указал на стопку дел.

– Я помню, Рома сказал, что депутата застрелили, а из чего стреляли?

– Из пистолета, – ответил Крячко, – но не «вальтер» и не «девятка».

– Да откуда ты знаешь, коли их прямо с осмотра убрали? – рассердился Гуров, пододвинул телефон, набрал домашний номер знакомого контрразведчика и услышал мягкий интеллигентный голос.

– Слушаю.

– Здравствуй, Юрий Петрович…

– Здравствуй, Лев Иванович. Пока с поздравлениями воздержусь.

– Умен шибко, – огрызнулся Гуров. – Все вы слыхали, словно я диктор телевидения. Я по тебе соскучился. Как бы проще решить данный вопрос?

– Подскакивай в низинку, где мы последний раз с тобой толковали, скажем…

– Через два часа, – подсказал Гуров.

– Прекрасно, я думал, ты торопишься. Ты меня дома застал случайно, я вновь служу… Запиши телефончик, суп стынет… Не ради старой дружбы. Значит, договорились.

Гуров позвонил по внутреннему телефону в приемную Бардина.

Полковник мог связаться с заместителем министра непосредственно, но решил предоставить Бардину возможность от разговора уклониться. Когда секретарь ответил, Гуров сказал:

– Здравствуйте, говорит полковник Гуров. Николай Ильич у себя?

– Приветствую, Лев Иванович! Какие проблемы? – раздался тут же голос Бардина.

– Здравия желаю! Надо бы посоветоваться. Когда вы, Николай Ильич, можете меня принять?

– Минут через пятнадцать.

– Спасибо. – Гуров повесил трубку, усмехнулся. – Наш новый зам большой демократ.

– Не привыкай, у него это скоро пройдет.

– Извините, Лев Иванович, – вмешался Ермаков. – Указывая приметы человека, довольно редко называют цвет глаз, а мне это крайне желательно.

– Какой цвет глаз у генерала Орлова? – глянув на часы и поднимаясь из-за стола, спросил Гуров.

– У генерала? – растерянно переспросил Ермаков. – Кажется, карие.

– Молодой человек, запоминаются лишь темные глаза и светлые, а если свидетель называет точный цвет, значит, он или врет, или придумывает… Запри за мной. – Гуров подмигнул покрасневшему лейтенанту и вышел.

– Здравствуйте, рад, что заглянули. – Бардин кивнул на кресло, приглашая Гурова сесть.

– Спасибо, я буквально на несколько минут, – опускаясь в низкое кресло, которых терпеть не мог, ответил Гуров. – Дело в том…

– Лев Иванович, ты нас с супругой извини за вчерашнее, – перебил Бардин. – Иона отличный мужик, но стоит выпить – дуреет.

– Пустое, Николай Ильич. – Гуров беспечно улыбнулся. – В России не пьют только больные да хитрые, и я не встречал ни одного, кто от спиртного умнеет.

– Девочки так хотели познакомиться с легендарным сыщиком, – Бардин тоже улыбнулся. – Будет возможность, на следующей неделе сообразим. Так я вас слушаю.

– Восьмого июня в Москве, адреса не знаю, застрелили депутата Думы, материал забрала контрразведка. А мне на те бумаги надо взглянуть. Они ребята с гонором, везти сюда папки могут отказаться, так вы скажите, что мент, который делом интересуется, человек не гордый, подъедет, куда скажут.

– Хорошо, Лев Иванович. – Бардин сделал пометку в блокноте. – Вам завтра сообщат.

– Извините, Николай Ильич. – Гуров поднялся. – Они отказать вам не откажут, но могут начать резину тянуть: сотрудник в командировке либо еще чего, так вы не настаивайте. Мне, конечно, интересно взглянуть на оперативные материалы, но для начала сгодится и следственное дело, которое в прокуратуре.

– Спасибо за совет. Думаю, мы получим и оперативные материалы, – сухо, с явной обидой в голосе ответил Бардин.

– Не берите к сердцу, Николай Ильич, – беспечно произнес Гуров. – У нас с соседями любовь давняя, взаимная. Разрешите идти?

Полковник контрразведки Юрий Петрович Еланчук, сорока четырех лет от роду, выглядел на удивление моложаво, можно сказать, даже несерьезно. Такое впечатление о Юрии Петровиче создавалось за счет его невысокой худощавой фигуры и привычки франтовато одеваться, носить вместо галстука шейные платки. К тому же у него были тонкие, интеллигентные черты лица, открытый доброжелательный взгляд и манера тихо, напевно говорить. Он много лет прослужил в разведке, в совершенстве владел английским и свободно изъяснялся на немецком и французском. Объездил, что называется, полмира, а в другой половине побывал ненароком, походя. Если Гуров, не желая того, источал силу, даже опасность, то Еланчук воспринимался окружающими как эдакий франт, человек образованный, но поверхностный. Он имел несколько боевых орденов, был блестящим аналитиком и прекрасным вербовщиком-агентуристом, но не только это роднило его с Гуровым. Еланчук не любил начальство и не желал врать и угождать, за что и был уволен более года назад. У него была семья, любимые дочки-двойняшки, которых он обожал и был обязан достойно содержать.

Уволенный из органов, он пытался найти свое место под солнцем, которое бы прилично оплачивалось. Устроился в коммерческую структуру и поначалу, не ведая того, начал способствовать транспортировке через Россию наркотиков, а когда проведал, то увяз в деле по уши. Здесь ему подфартило: хозяин наркопредприятия налетел на Гурова и разбился. Сыщик первым расшифровал Еланчука, сумел перед развязкой перетянуть его на свою сторону, а в финале спас ему жизнь и репутацию. О том, что Юрий Петрович Еланчук был замешан в наркобизнесе, знал только один человек. Гуров практически всю свою жизнь в уголовном розыске коллекционировал умных, информированных должников, словно скупой рыцарь. Хранил их в своей памяти, никогда без острой нужды не беспокоил и уж ни при каких обстоятельствах не напоминал о долге. К должнику можно обратиться с просьбой и только с просьбой – так понимал сыщик Гуров смысл агентурной работы, и половина его силы, а порой и больше, состояла из многочисленных знакомых, одни из которых были ему должны пустяки, иные не рассчитались бы и по гроб жизни.

Еланчук, сам прекрасный агентурист, когда дело по разгрому одного из звеньев наркоцеха закончилось и бывший разведчик прошел по делу лишь свидетелем, прекрасно понял, что рано или поздно полковник Гуров объявится.

Сегодня такой день настал, и два так внешне не похожих друг на друга человека прогуливались по тенистой аллее на Воробьевых горах. С одной стороны поблескивал окнами университет, с другой на смотровой площадке толкались туристы, за лентой реки простиралась, громоздилась наша любимая и нелюбимая, гостеприимная и чертовски опасная Москва.

Последний раз оперативники виделись на этой же аллее. Была ночь и непогода, рядом шастала смерть, разговор шел тяжелый и рваный. Сегодня светит солнце, на лавочках грелись пожилые люди, целовались молодые, мамы и бабушки с колясками – нормальная жизнь, не имевшая никакого отношения к профессии двух хорошо одетых, мирно разговаривающих мужчин.

Поздоровавшись и справившись о здоровье семьи, Гуров не спросил, где нынче Еланчук обитает, чем занимается, полагая, что, возможно, того вернули в строй, а возможно, на него обратил внимание Интерпол, что, учитывая биографию разведчика и последние дела, в которых он замазался, было очень даже вероятно.

– Ты не женился? – спросил Еланчук. – Все по крышам да чердакам?

– Обязательно, там и ночую, для удобства кладу «вальтер» под ухо.

Еланчук хотел было спросить, сколько можно и не устал ли коллега, но понял, что вопрос получится грубым и риторическим, и сказал:

– Ну, тогда выкладывай. Считай, я верю, что пригласил ты меня со скуки и от безделья, а вопросы твои к делу отношения не имеют.

– Юрий Петрович, ты будешь очень смеяться, но практически так оно и есть. Видишь ли, попросил меня вельможа доставить ему киллера, да не просто убийцу окаянного, каких сейчас в городе как котов недавленых, а настоящего, взаправдашнего. Подозреваю, что вельможа не знает, какого точно зверя он хочет, и ему можно любого окровавленного подсунуть, но мне моя сыщицкая суть жульничать не велит.

– Верно, грех неразумных людей обманывать, – поддержал Еланчук. – А вельможа не подсказал, где конкретно взять того киллера?

– Нет, коллега сказал, мол, Москва большая.

Словно усомнившись, Еланчук взглянул на каменное громадье до горизонта и спросил:

– А он, твой вельможа, положением своим недоволен? Надеется за счет твоей добычи лишнюю висюльку от царя получить?

– Для вельмож лишних висюлек не бывает, – наставительно произнес Гуров. – По сути, мой вопрос в том и состоит. Я же с тобой встретился не киллера в долг попросить. Зачем человеку нужен киллер, если человек волка от дворового пса отличить не может?

– А какую он легенду предложил? Он чего-то придумал, иначе зачем ему именно такой зверь нужен? Наверное, об общественном мнении говорил, о спокойствии?

– Точно. Главное, только не смейся, я эту «тюльку» проглотил. Решил, задержим киллера, начальство, как положено, щеки надует, грудь выпятит. Плевать, главное – дадут широкую прессу, телевидение, раструбят. Решил, пусть себе играются, а люди увидят, что менты хоть и сами полудохлые, а мышек еще ловят. Лишь позже подумал: что-то тут, зайка, не так, уж больно проста морковка.

– А может, на воду дуешь? – неуверенно произнес Еланчук. – «Киллер» – слово красивое, иностранное, употребляют повсеместно, а первоначальное значение утеряно. Твой генерал наслушался, начитался и повторил. А ты всерьез принял.

– Плохо то, что лично мой генерал тебе известен, он не профессор в данном деле, давно академик. Это министра либо какого-нибудь вертухая из президентской команды можно на козе объехать, а моего генерала ни голыми руками, ни в каких рукавицах не возьмешь. С просьбой обратился человек вышестоящий.

– А с вышестоящими пусть твой умный генерал договаривается.

– Ты меня не учи! – рассердился Гуров. – Как из петли выскочить и сбежать, сам соображу. Я тебе конкретный вопрос задал, изволь думать.

– Так я в убийцах меньше тебя понимаю, раз в несколько меньше.

Гуров остановился, оглядел бывшего гэбэшника, пожал плечами.

– Ты, Юрий Петрович, не придуривайся. Я тебя не о преступниках спрашиваю, а о политиках. Я газеты мельком просматриваю, по «ящику» спорт и мультяшки смотрю. Ну, АО «МММ», Леню Голубкова знаю. А ты в политических интригах ас. Чего вельможные задумали или могли задумать? Зачем им киллер понадобился? Не желаю, чтобы меня словно слепого кутенка втемную использовали!

– А ты, Лев Иванович, оказывается, тоже живой и нормальный, вон как сердишься, – усмехнулся Еланчук, изучающе поглядывая на Гурова.

Еланчук говорил пустые слова, явно тянул время, обдумывая ответ, решая, что можно полковнику сказать, а что необязательно. Приняв решение, нехотя произнес:

– Тогда мне фамилии твоих графьев желательно знать.

Гуров назвал Бардина и депутата Доронина.

– Иона Пантелеевич – не рядовой депутат, далеко не рядовой. Ориентация его неясна, характеризуется как человек сильный, принципиальный, врагов имеет значительно больше, чем друзей, что при таком раскладе естественно.

– Ты информирован, Юрий Петрович. Может, знаешь ребят, которые по убийству депутата Сивкова работают? – спросил Гуров как бы между прочим.

– Нет. Ты знаешь, к расследованию убийств я отношения не имею.

– Ну-ну, – Гуров пожал плечами, – не хочешь, не говори.

– Я покручу твой кубик-рубик, – уклонился от продолжения разговора Еланчук. – Если что, звонить в приемную Орлова?

– Лучше всего. – Гуров повернул в сторону, где стояла их машина. – Я не рассчитывал, что ты мне вывалишь слиток золота, но какого-то результата, признаюсь, ожидал.

– Ну, какой-то я могу тебе предложить. К примеру, Харви Освальда готовили не один год. Парень убил или кто другой, но человека, которого на весь мир объявили убийцей, спецслужбы облизывали долго и тщательно.

– Если я возьму киллера, он больше никого не убьет… – Гуров запнулся, и Еланчук хлопнул его по плечу.

– Вот именно, уважаемый Лев Иванович, вот именно. – Он отключил у своего «Вольво» сигнализацию. – Ты задумался, а это уже кое-что, значит, твои труды по спасению моей облезлой шкуры в свое время не были уж совсем напрасными.

Гуров проехал мимо высокого забора правительственной резиденции, свернул на набережную, двинулся в сторону Киевского вокзала, припарковался неподалеку от поста ГАИ. Начал раскручивать идею, подсказанную гэбэшником.

Действительно, кто сказал, что розыскникам дадут взять киллера? Приказано его выявить. Когда опыт ментов будет использован, нужный человек найден, исполнителей нетрудно будет при надобности заменить, а дело передать в другое ведомство.