Мы спасаем попаданцев

– Отвернись, нахал, – потребовала девушка.

– Как скажешь, – пожал плечами Денис и, чтобы в очередной раз не злить ёжика, отошел за вешалку и стал переодеваться.

Через несколько минут процедура переодевания закончилась, и Фадеев с любопытством подошел к зеркалу: костюмчик, как с иголочки, цилиндр тоже смотрелся неплохо, но чего-то не хватало. Недолго думая, Денис повязал галстук-бабочку и вновь предстал перед зеркалом настоящим франтом.

– Лицо у тебя сильно пролетарское. – Юля вынырнула из-за рядов вешалок, в длинном синем платье, винтажных серьгах и алмазном ожерелье, наверняка являющимся дешевой подделкой. Нано-часы переместителя на ее запястье уже приняли форму изящного золотого браслета.

– Опять издеваешься? – Денис сдвинул брови и обиженно посмотрел на Юлю. Да, генеалогическое древо его семьи не уходило корнями в дворянские роды, но барские земли его предки тоже не копали!

– Не обижайся ты, – пожала плечами ёжик. – Просто чего-то тебе не хватает. Ага, знаю!

Юля подскочила к стеклянному шкафчику, на полках которого лежали парики, накладные бороды и прочие волосяные покровы. Найдя, что искала, девушка подошла к Денису и аккуратно налепила на него тонкие усики, а затем нежно пригладила их пальчиками.

– Вот, так гораздо лучше, – констатировала она.

Фадеев взглянул на себя в зеркало. Действительно, тонкие черные усики придали его образу завершенность. Денис сделал горделивый вид, примеряя на себя образ немного высокомерного столичного денди, и Юля вдруг рассмеялась:

– Ну, прямо граф Фадеев.

– Сударыня, вам что-то не нравится? – подпуская к голосу нотки высокомерия, осведомился Денис.

Юля подняла ручки перед собой:

– Ну что вы, граф, как можно. – Девушка рассмеялась и вновь принялась шарить в стеклянном шкафу. Через насколько секунд она извлекла на волю черный парик, сплетенный в замысловатую женскую прическу, модную среди дам высшего света в начале двадцатого столетия. Еще несколько минут потребовалось на то, чтобы придать этому парику должное положение на голове. Затем Юля аккуратно пристроила сверху шляпку, немного критично взглянула на себя в зеркало, задумалась, и, достав какую-то коробочку, извлекла оттуда мушку и налепила ее над верхней губой. Еще одним дополнением послужили длинные перчатки тонкого шелка до локтей.

– Мадам, вы истинная графиня, – восхитился Денис.

Юля сделала книксен.

– Благодарю вас, милейший, – улыбнулась она. – Но даме не хватает шубки. И подыщите себе какое-нибудь пальто, ведь в нашем суровом Петроградском климате, сами знаете, возможны и заморозки.

Денис отвесил поклон и удалился на поиски верхней одежды, а Юля осталась, чтобы припудрить личико и довести до совершенства и без того идеальный образ. Через несколько минут Фадеев вернулся в черном пальто с бобровым воротником и с коротенькой норковой шубкой.

– Боже, какая банальщина и безвкусица, – вздохнула Юля, увидев шубку. – Ну да ладно, времени на поиски новой уже нет. Мы и так израсходовали отпущенный нам запас. Держи. – Она протянула Денису импульсный пистолет. – Заслужил.

– Круто, – Фадеев спрятал пистолет за пазуху. – Так, глядишь, я вскоре и до волшебной ксивы дорасту.

– Возможно, – пожала плечами Юля и, поднеся золотой браслет к губам, нажала на кнопку переговорника. – Максим Эдуардович, мы готовы. Код 0267. Запускайте программу межвременного проникновения.

– Код принят, Юленька, – донесся голос профессора. – Программа запущена. Ни пуха, ни пера вам. Надеюсь, еще не поздно.

– К черту, – сказала Юля и, взяв Дениса за руку, нажала на кнопку переместителя.

В следующую секунду платья и костюмы в гардеробной заплясали вокруг, краски наполнились соком и закружились юлою, создавая историко-психоделический смерч. Очередная яркая вспышка, и видения из прошлого накрыли перемещающихся с головой. «Я ухожу», – прозвучала сакраментальная фраза Бориса Николаевича Ельцина, и порог двадцать первого века пройден, книга воспоминаний человечества, или же памяти самой Земли, перелистнулась назад, в век двадцатый. Очередная яркая вспышка и внимание всего мира приковала к себе Чернобыльская АЭС. Олимпийский мишка взметнулся ввысь, унося видения к небу и дальше, где в космосе произошла легендарная стыковка кораблей «Союз-19» и «Аполлон». Боль и страдания – перед глазами предстали ужасы Второй Мировой: безжалостные бойни, блокада Ленинграда – обессилившие, голодающие и замерзающие люди в страхе ожидают очередной бомбежки фашистских самолетов… Денис зажмурился и постарался отогнать кошмарные видения – блокада любимого города прошлась шрамом и по его семье, но ужасы двадцатого века на этом не заканчивались, они сменились печами Освенцима и Бухенвальда. Вынести подобное даже в видениях было не просто, и Фадеев сжал Юлину теплую ладошку, с облегчением почувствовав, как та крепко отозвалась, похоже, девушка сейчас переживала те же страхи, и поддержка оказалась необходима даже стойкому ёжику… Кровавый красный террор, разрушения храмов – кресты падают с церквей, расстрел царской семьи и довольное ухмыляющееся лицо главного экспериментатора всех времен и народов, породившего советский двадцатый век, Владимира Ильича Ленина на броневике – вот что последним увидел Денис, прежде чем его ноги ощутили твердую поверхность.

«Почему? Почему мы всегда стремимся все разрушать? – сверлило в мозгу, поскольку видения пусть и прошли, но пережитое не отпустило до конца. – Почему войн, крови и террора в истории человечества больше, чем счастливых светлых моментов прогресса и радости?..»

– Денис, отпусти меня, – раздался требовательный Юлин голосок.

Фадеев разжал руку и встряхнул головой, отгоняя горькие мысли.

– Прости, – ответил он и огляделся.

Было темно и прохладно, царствовала зимняя петроградская ночь. Вокруг лежал снег, белый мягкий и пушистый, хлопья сыпались сверху, покрывали обнаженные деревья, лавочки и совсем недавно вычищенную тропинку. Вдалеке тускло мерцали электрические фонари, и виднелось желтое здание бывших, или, в данный временной период, нынешних Казарм Павловского гренадерского полка.

Было спокойно как никогда, «кровавая революция» еще не пришла, но это спокойствие уже казалось обманчивым, как пресловутое затишье перед пресловутой бурей.

Фадеев взглянул на Юлю, белые снежинки, вальсирующие в воздухе, опускались и на нее, падая на шляпку и прикрывающую лицо сетку вуали. Из-под шляпки торчали черные волосы парика, алые губки стиснуты, а карие глаза взирали на Дениса с какой-то тревогой.

– Не думай об этом, – заявила Юля.

– Не думай, о чем?

– Я тоже при перемещении видела много чего ужасного, – произнесла девушка. – Поэтому я знаю, о чем ты можешь думать, Денис.

– И о чем же?

– Не важно! – Юля вдруг отвела взгляд и, глядя на блестящий снежный ковер, продолжила: – Важно лишь то, что историю менять нельзя и то, что уже случилось, включая все войны и ужасы, предотвращать ни в коем случае не стоит, как бы этого не хотелось. Пойми, я тебе как квантовый физик-теоретик заявляю, что предотвращение одной беды приведет лишь к всплеску возмущения времени, что в дальнейшем повлечет увеличение этих самых бед в геометрической прогрессии! Таков ответ времени на вмешательство в истинный ход вещей. Поэтому мы и стоим на страже истинности истории, не давая никому ничего изменить. Мы – не боги, Денис, мы не в праве ничего менять, мы лишь стражи времени, и такова наша работа.

– Это твои слова или слова Громова?

Юля опешила, брови ее нахмурились, и не сразу, но она произнесла:

– Какая к черту разница, Денис?!

– Да, в общем-то, никакой, – пожал плечами Фадеев. – В любом случае, я все это понимаю и про то, что ничего нельзя менять, и про то, как это опасно, и про твое теоретическое увеличение бед в прогрессии. Поэтому ни о чем подобном я и не думал, – соврал он.

– Точно? – Юля с подозрением прищурилась.

– Не суди меня по себе, – отмахнулся он.

– Да я.., – Девушка стиснула губки и покраснела. Похоже, Денис угодил в самое яблочко.

Юля сложила на груди руки и, зыркнув на него ёжиком, произнесла:

– И вообще, если хочешь знать, я просто хотела поддержать тебя!

«Опа! – опешил Денис. – А об этом я и не подумал». Он открыл рот, чтобы извиниться, но тут прохладный петроградский ветерок донес до них слова:

– Вот вы где! Ну, наконец!

Глава 6. Недоброе пророчество

К Денису и Юле стремительно приближался Громов, ступая лакированными туфлями по белому хрустящему снегу.

– Доброй ночи, шеф, – поздоровался Фадеев.

– Уже почти утро, Денис, – произнес Громов. – И не такое уж, я тебе скажу, оно доброе.

– Значит, наш попаданец все-таки наследил, – сразу поняла Юля.

– Наследил, это еще мягко сказано, – покачал головой шеф. – Пойдемте, я тут автомобиль реквизировал. По дороге все расскажу.

Они дошли до угла Миллионной улицы, где оказался припаркован отечественный автомобиль Руссо-Балт. Черный, квадратный, на высоких тонких колесах и с брезентовой крышей, он чем-то напоминал недавний Ford, на котором Денису довелось прокатиться в Америке эпохи сухого закона.

«Впрочем, то время еще даже не наступило», – подумал Фадеев и потому спросил:

– А какой сейчас год?

– 1916-й, – ответил Громов, заводя двигатель. – Если быть точным, – 16-е декабря по старому стилю. Садитесь.

Юля уселась на переднее пассажирское сидение. Фадеев с облегчением вздохнул, памятуя ее манеру езды и разместился на заднем.

– Куда направляемся, шеф? – спросил Денис.

– На Гороховую 64. Это нынешний адрес нашего попаданца. Игорек сейчас следит за его домом.

– И долго он уже здесь? – спросила Юля.

– Более десяти лет, – сухо ответил Громов и тронулся.

Автомобиль, медленно набирая скорость, двинулся вниз по Миллионной. Мимо проплывали знакомые здания исторического центра, только выглядели они гораздо новее и ухоженнее. Денис взглянул направо, в сторону Мраморного дворца, у кованых врат трудился одинокий дворник в тулупе, фартуке и с метелкой.

– Как я уже сказал ранее, наследил – это еще мягко сказано, – начал рассказ шеф. – Наш попаданец теперь птица высокого полета, он вертится в высших кругах, и к нему прислушивается сам государь. Хотя занимается он практически тем же, чем и в нашей реальности.