Изучая архивы Изумрудного города
Забавное письмо
Во время моего последнего визита в Изумрудный город довелось мне побывать в тамошнем хранилище государственных бумаг. Провёл меня туда по дружбе старина Фарамант, который, как выяснилось, добровольно возложил на свои хрупкие плечи ещё и обязанности архивариуса. Хранилище сие находится в подвалах Дворца Гудвина и содержится благодаря Фараманту в образцовом порядке. К сожалению, времени у меня было до обидного мало, на следующий день мне необходимо было отправляться в Жёлтую страну, но я успел всё же отыскать среди великого множества всевозможных «единиц хранения» несколько любопытных документов и даже переписать содержимое некоторых из них в свою записную книжку.
Вот краткий перечень моих находок:
1. Переписка Гудвина с Бастиндой. Признаюсь честно, я и подумать не мог, что такая переписка имела место. Ещё больше меня удивил тот факт, что колдунья обладала своеобразным — хотя и весьма мрачным — чувством юмора. Письма её сочатся сарказмом и тонкой издёвкой. Кажется, теперь мне известна причина, по которой Великий и Ужасный столь безоглядно ввязался в войну с хозяйкой Фиолетовой страны.
2. Подлинник ультиматума, который Кагги-Карр доставила Энкину Фледу. На мой взгляд, это всё же копия, поскольку сам ультиматум должен храниться в столице Мигунов. Однако подпись Чарли Блека сомнений не вызывает. Возможно, ультиматум был написан в нескольких экземплярах. Текст его, что самое интересное, имеет значительные расхождения с каноническим и отличается несколько более разухабистым тоном.
3. Указ короля Граммино об обязательном поименовании приписанных к королевской конюшне Шестилапых с высочайше одобренным списком дозволенных имён. Имена очень забавные: Топталло, Шерстилло, Ворчалло, Бодалло — всего более шестидесяти. Одни из самых забавных — Смерделло и Линялло.
4. Совершенно чистая страничка, вырванная, если верить каталогу, из магической книги. Как мы помним, такие книги были у каждой волшебницы. И они относились к ним весьма трепетно. Поэтому трудно представить обстоятельства, при которых произошло столь варварское деяние. Видимо, что-то до такой степени вывело из себя хозяйку, что она безжалостно избавилась от страницы. Вряд ли это были Стелла или Виллина. Вряд ли.
При внимательном рассмотрении на страничке проявляется изрядно выцветшая надпись: «Пароль неверен. Попробуйте ещё раз».
5. Донесение, в котором некий Ланкин Бат сообщает Гингеме о том, что Жевуны втихомолку называют её вредной старухой, и просит за свой смелый верноподданический поступок освободить его на пять лет от сбора пиявок и лягушек. Самое любопытное в этом документе — грубые каракули через весь лист: «Налог Жевунам удвоить. Ланкина Бата наградить связкой сушёных мышей. Очень вредная старуха». Похоже, что написано это птичьим когтем. Неужели Гуамоко умел писать?
6. Былина о грядущем пришествии огненного божества, записанная знаменитым фольклористом Таром Ярмиго в одном из поселений Марранов. Очень древний свиток, ему лет четыреста. Интересно было бы узнать, как учёному удалось не только проникнуть в страну Прыгунов, но и вернуться оттуда целым и невредимым. Впрочем, невредимым ли? В предисловии автор жалуется на плохое самочувствие и позволяет себе весьма нелестные высказывания в адрес неблагодарных аборигенов.
7. Полное собрание магических заклинаний, труд всей жизни доктора волшебных наук Мориля с комментариями самого Урфина Джюса. Здесь можно найти как традиционное «Пикапу, трикапу», так и малоизвестное «Свет мой зеркальце, скажи». Комментарии Урфина однообразны и неоригинальны. «Не работает», «не работает», «ерунда», «полная ерунда» и «какой идиот это придумал?»
8. Весьма забавное письмо Флима Кокуса, как я понимаю, брата того самого Према Кокуса, адресованное правителю Страшиле Мудрому. В письме этом почтеный Жевун жалуется на подрастающее поколение и требует… Впрочем, лучше это письмо опубликовать целиком.
«Многоуважаемый правитель Изумрудного города Страшила Трижды Премудрый!
Пишет Вам старший секретарь совета старейшин Голубой страны Флим Кокус. Я уже отправлял письма во все печатные издания Волшебной страны — и в «Изумрудную правду», и в «Воскресную болтушку», и в «Миг за мигом», и в «Жёлтый вестник», и даже в «Подземные факты», не говоря уже об отечественном «Голубом огоньке». И что же? Ни ответа, ни привета. Как у нас говорят, «даже серебряными бубенчиками из вежливости не позвенели». Такое впечатление, что всем плевать на то, каким будет наше подрастающее поколение!
Поэтому после долгих раздумий я и решился обратиться к Вашей Мудрости, воспользовавшись, так сказать, давним знакомством (помните ли вы нашу краткую, но увлекательную беседу о семи способах предохранения соломы от мышей?) и в надежде, что Вы услышите мой глас вопиющего в пустыне. Брату я об этом письме ничего не сказал, поскольку, зная его характер, не жду от него ничего, кроме упрёков и поучений. А я, между прочим, на семь лет старше. Вот что делает с человеком власть.
Что я хочу сказать? Ах, да… До каких пор это безобразие может продолжаться?! Если не принять мер, то через несколько лет я даже боюсь представить, что мы получим! И что характерно, никому нет дела. Прошу простить, если я выражаюсь несколько сумбурно… Просто накипело! Речь вот о чём. Каждый год в Голубой стране мы отмечаем годовщину первого появления Феи Убивающего Домика. Хороший, чинный праздник, давно ставший традиционным. Украшенные флагами дома, всеобщее благожелательное ликование, трепетное обувание серебряных туфелек, торжественное шествие от пещеры Гингемы к дороге из желтого кирпича, уважительное снятие с шеста Страшилы (очень похожее на Вас чучело, совершенно, увы, безмозглое несмотря на отборную солому, которой его набивают), вечернее угощение с танцами в поместье брата. Сколько лет празднуем и никогда этот праздник ничем не омрачался. Бывали, правда, споры между нашими кумушками о том, кому изображать раздавленную домиком колдунью, но это мелочи, на которые никто не обращал внимания и которые придавали подготовке к празднику некоторую пикантность… Однако в последнее время я стал замечать, что наша молодёжь на этот праздник не только не ходит, но даже и как-то вызывающе его игнорирует. Даже, я бы сказал, позволяет себе подшучивать над участниками шествия. Их веселит, что Жевунья, изображающая Фею Убивающего Домика, слишком дородна, что плюшевого пса Тотошку тянут на верёвочке, что из чучела Стра… прошу прощения, из чучела, изображающего Вашу Мудрость, торчит солома.
Казалось бы, посмеиваются, ну и пусть себе. Они не застали тёмные годы правления Гингемы, для них это давняя история, над которой можно и пошутить.
Так нет же! Не в этом дело! Они придумали себе другой праздник. Не знаю, с чего всё началось и кто был зачинщиком, но вот уже несколько лет буквально вся наша жевунская молодёжь почти поголовно празднует… что бы Вы думали? Они отмечают начало похода Урфина Джюса на Изумрудный город. Каково?
Безумие начинается недели за две. Они — я имею в виду наших недорослей — с жаром принимаются за изготовление костюмов. Они делают себе костюмы дуболомов. У некоторых, надо сказать, получаются даже слишком похожие на настоящих солдат Урфина. Увидишь такую оскаленную рожу в собственном дворе — перепугаешься до смерти. Испытал, как говорится, на собственном опыте.
Затем начинается, извиняюсь, само торжественное безобразие. Со всех сторон Голубой страны в Когиду прибывают негодники в обличье дуболомов. Они выстраиваются в шеренги и с шумом, грохотом, топотом выступают в поход. И ведь договариваются же заранее, кто в какой цвет будет выкрашен и какую цифру себе на груди следует намалевать. Маршируют с воинственными криками через всю деревню, идут по дороге из жёлтого кирпича чуть ли не до Тигрового леса — только пыль столбом. Вот уж праздник так праздник!
Я помню, как это было на самом деле, и уверяю Вас, что та, настоящая армия дуболомов выглядела не столь пугающе и шагали они не с таким ужасным грохотом, и вообще их было раз в десять меньше, чем, скажем, собралось на шествие в прошлом году. Боюсь, что в этом году их будет ещё больше. Мои внуки уже который день мастерят себе костюмы капралов. Запретить им я не могу, советов они не слушают.
Разумеется, на празднике не обходится без предводителя. Выберут самого высокого и горластого, приклеят ему густые брови, каких у Урфина сроду не бывало, вырядят во всё зелёное — смотрите и радуйтесь! Великий завоеватель. Ездит на медведе и обсыпает своих дуболомов живительным порошком. Потом этот порошок по всей деревне ветром гоняет, никакого спасения.
А о медведе вообще речь особая. Неладное что-то с ним. Не бывает такого похожего чучела. Ну не настоящего же они себе отлавливают! И есть у меня сомнение, что медведь этот — самый что ни на есть настоящий Топотун. Нарочно, наверное, на праздник прибегает, чтобы вспомнить былое.
При этом надо заметить, что против самого Урфина Джюса (кстати, дальнего родственника моей жены) я уже давно ничего не имею. Исправился человек, осознал, раскаялся… Но почему, хотел бы я знать, он не приедет к нам и не прекратит раз и навсегда это безобразие? Почему не проведёт среди молодёжи лекцию на тему «Ошибки моей угрюмой молодости» или «Как я постепенно стал хорошим»?
На днях встречался с одним торговцем, приехавшим из Фиолетовой страны. Оказывается, там те же проблемы. Молодёжь совсем отбилась от рук. Не боится даже Железного Дровосека. На прошедшем недавно Фестивале Спасительной Воды юные негодники устроили массовое обливание водой из ведра. Причём, обливали только несчастных старушек. К счастью, ни одна не растаяла… то есть, не заболела. Ну и что с ними делать? Бастинды с Гингемой на них нет, не к ночи они обе будь помянуты.
Нет, не та нынче пошла молодёжь. Нас воспитывали иначе. И вот что я думаю. Не можете ли Вы, многоуважаемый Страшила, запретить своим высочайшим указом этот неправильный праздник и назначить вместо него какой-нибудь другой на ваше усмотрение. Сам я сколько ни бился — ничего придумать не смог. Даже жевать на время разучился. Видимо не хватает моей голове отборных отрубей с булавками. А делать что-то надо. Потому что, уверяю Вас, дойдёт и до того, что однажды вся эта наша орава заявится под стены Изумрудного города, возьмёт его штурмом (а уж Руфов Биланов среди городской молодёжи найдётся немало, это я вам говорю), и устроит праздник «Воцарение Урфина». А Вас, извиняюсь, традиционно посадят в сторожевую башню. Тьфу-тьфу, искренне надеюсь, что такого не случится.
Сколько раз я пытался собственными силами повлиять на негодников, вразумить их… Всё напрасно. Скалятся в ответ деревянными рожами и кричат: «Да здравствует Урфин!»…
Дописываю через день, запершись в своём доме. Моя вчерашняя пылкая полемика со лжедуболомами привела к тому, что мои же собственные племянники объявили меня Кабром Гвином и пообещали, что сегодня они вместе с Чарли Блеком придут меня свергать. Мол, это будет крутым завершением вчерашнего праздника. И ведь придут!
Вот уже стучат в двери. Уже кричат: «Выходи, предатель! Судить его! Отправляйся в рудники!» Боюсь, засовы не выдержат.
Трижды премудрый правитель, в минуту смертельной опасности я требую, чтобы это безобразие было немедленно запрещено!!! Спасите меня, я слишком стар для этих игр!
Тайна пещерного колдуна
Посетив в очередной раз Изумрудный город, я не отказал себе в удовольствии заглянуть в хранилище государственных бумаг. Торопиться мне было некуда и я мог спокойно и обстоятельно знакомиться с малоизвестными страницами истории Волшебной страны. К моему немалому удивлению — и вполне объяснимой радости — я обнаружил огромный отдел, целиком посвящённый Стране Подземных Рудокопов. Оказывается по просьбе тамошних архивариусов наш премудрый правитель Страшила любезно позволил переправить архивы Подземного королевства в хранилище Изумрудного дворца. Сделано это было с целью предохранить ценные рукописи от вредного воздействия пещерного воздуха. Многие документы спасти уже было невозможно, но большую часть архива успешно разместили в хорошо проветриваемых помещениях, избавили от плесени, просушили и теперь трудятся над восстановлением и классификацией. Мне посчастливилось подружиться с тремя жителями Подземной страны, которые с похвальной и завидной самоотверженностью трудятся в архиве. Это старший архивариус Вентабо и два его помощника: младшие магистры Сванеро и Ультего. Я весьма благодарен им за помощь в расшифровке некоторых древних свитков времён короля Бофаро.
Для того чтобы просмотреть хотя бы самые любопытные документы, не хватит и года, поэтому я старался изучить только те, что относятся к эпохе переселения в пещеру. Но однажды Сванеро показал рукопись, относящуюся к гораздо более позднему периоду. К сожалению, точнее дату установить невозможно, однако по характеру письма, по качеству пергамента и некоторым косвенным признакам Сванеро сумел приблизительно определить время создания этого любопытного во всех смыслах документа. С большой долей вероятноти, он был написан лет через пятьсот после обретения усыпительной воды.
Это отчёт, как бы мы сейчас сказали, разведывательной экспедиции, которая отправилась составлять подробную карту неисследованной части юго-востока подземной страны. Начинается он с поимённого перечисления участников экспедиции и заканчивается не менее подробным перечислением израсходованных средств, продуктов и инструментов.
Опубликовывать его здесь целиком вряд ли стоит, я позволил себе привести лишь самый любопытный отрывок, благодаря которому этот, в общем, вполне сухой и слишком многословный документ и заинтересовал подземных исследователей.
Вот что писал в приложении к отчёту руководитель экспедиции старший охотник Ильведо:
«… поэтому я решил, что сначала мы исследуем дальний коридор, а затем, вернувшись к развилке, попробуем пройти вниз по берегу реки.
Дорога была довольно трудна, дважды путь нам преграждали завалы, преодолеть которые удалось не сразу. Кроме того, несколько раз нам попадались следы Шестилапых, мы замечали клочья светящейся шерсти на стенах пещеры, поэтому продвигаться приходилось с опаской, соблюдая все меры предосторожности. Исследуемый коридор постепенно поднимался всё выше, и на второй день мы уже отчётливо различали в воздухе слабое дуновение воздуха. Трепещущее пламя факелов также не оставляло сомнений в том, что мы приближаемся к выходу на поверхность.
Нужно ли говорить, как нас всех это взволновало. Новый выход во внешний мир! Причём достаточно далеко от Торговых ворот. Каким он будет? Что мы там увидим? Сколько проблем сразу возникнет! Придётся ли его замуровывать или через него мы сможем организовать ещё один пункт торговли с верхними людьми? Мы строили самые невероятные предположения и продолжали двигаться все выше и выше.
Меня удивляло, что, по всей видимости, никто до нас здесь не бывал, даже охотники на Шестилапых. Впрочем, скорее всего это произошло потому, что в одиночку перебраться через пропасть очень сложно. Нам это удалось не сразу, и я до сих пор с содроганием вспоминаю ужасную багровую глубину провала, в который я едва не сорвался, когда плохо закреплённый крюк вырвался из стены. Какое бы решение впоследствии ни вынес королевский совет, через тот провал придётся строить мост. Иначе сюда не пройти.
И вот наконец мы достигли самой верхней точки коридора. Каково же было наше разочарование, когда обнаружилось, что наше восхождение было напрасным! Мы упёрлись практически в тупик. Коридор сузился настолько, что протиснуться в него не смог бы даже ребёнок! Воздух, струившийся снаружи нельзя было назвать свежим, он был ощутимо затхлым, в нём различалось что-то неприятное. Мой помощник Азаро даже предположил, что там дальше находится логово драконов.
Итак, это не был выход наружу. Мы испытали одновременно и разочарование и облегчение. Безопасности подземного королевства ничто не угрожало. Однако нам хотелось узнать, что скрывается в глубине прохода.
Мы решили прорубить проход и попытаться пройти дальше. Продуктов у нас оставалось почти на неделю, поэтому, устроив лагерь чуть ниже, мы без колебаний принялись за работу. Надо сказать, что порода нам попалась довольно крепкая, но мы трудились неустанно, сменяя друг друга и уже спустя восемь часов нам улыбнулась удача. Большой кусок скалы откололся, и мы могли продолжить путь. Первым пошёл я, следом за мной — Азаро. С трудом протиснувшись друг за другом в тесную щель, мы оказались в довольно просторном зале, разглядеть который внимательнее мне не удалось, поскольку сильный порыв ветра разом загасил факел в моей руке.
Мы оказались в полной темноте. В этот момент в дальнем конце зала вдруг распахнулась дверь, и в проёме возникла ужасная фигура, освещаемая струящимся багровым светом. Не могу сказать определённо, почему она нас так напугала, но было в ней что-то невыносимо жуткое. Обычный человек так выглядеть не может! Бесформенное безногое туловище, худые костлявые руки, вытянутая остроконечная голова, на которой свирепо сверкали два огромных глаза.
Оцепенев от ужаса, мы молча смотрели на неподвижную фигуру. Почему-то я сразу решил, что мы своим невольным вторжением потревожили какого-то могущественного колдуна, который скрывался в глубине пещеры. И почти сразу моя догадка самым страшным образом подтвердилась.
Воздев руки над головой, колдун прохрипел какое-то непонятное заклинание, повторить которое я при всём желании не сумею, а затем нас ослепила настолько яркая вспышка, что все мы невольно зажмурились. Раздался гром, меня толкнуло в грудь, руки мои обожгло нестерпимым жаром…
Объятые ужасом, мы бросились к проходу. К счастью, паника не совсем лишила нас разума, и мы не уподобились безумцам, способным в минуту опасности думать лишь о своём спасении. Помогая друг другу, мы с Азаро протиснулись в щель и бросились бежать. В глазах ещё плавали круги от колдовского огня, мы ничего не видели перед собой, и если бы на нашем пути оказалась пропасть, мы непременно угодили бы прямо в неё. А вослед нам неслись хриплые вопли колдуна, и стены пещеры то и дело озарялись яркими вспышками.
Во время моих странствий по подземной стране я не раз встречался со всевозможными опасностями, я сражался с Шестилапыми, ловил диких драконов, но никогда я не испытывал такого всепоглощающего ужаса. Азаро, которого я всегда знал, как одного из самых отважных охотников, позже признался мне, что впервые в жизни не смог противиться охватившему его страху. Похоже, что так на нас подействовало какое-то колдовское заклинание. Ничем иным наш испуг я объяснить не могу.
Когда мы достигли стоянки, спутники наши, остававшиеся там, перепугались настолько, что тоже едва не бросились убегать. Опасаясь, что разъярённый нашим вторжением колдун бросится в погоню, мы собрали все свои вещи и поспешили покинуть опасное место. А в самом узком месте мы обрушили своды пещеры, чтобы задержать колдуна, если тот решит нас преследовать. Разумеется, все мы понимали, что существуют и другие, неизвестные нам, пути к его логову, ведь он сам каким-то образом туда попал. Возможно даже, что у него есть выход на поверхность… Но в одном мы теперь абсолютно были уверены: этим путём теперь никто пройти не сможет.
Потрясение было настолько сильным, что нам пришлось прервать экспедицию и вернуться в город. Мне пришлось долго лечить обожжённые руки, а одежда моя пришла в полную негодность. От колдовского огня пострадал и Азаро: он едва не лишился левого глаза и на щеке у него остался безобразный шрам от ожога.
Рассказ наш поначалу восприняли с недоверием, но припомнив о множестве бесследно пропавших в том районе охотников…».
К сожалению, в этом месте документ сильно пострадал от плесени, и следующую страницу прочитать почти невозможно. Зато в конце отчёта сохранилось несколько строчек, сделанных другой рукой:
«… королевским указом. Заложить наглухо все проходы и обрушить карниз, дабы никто не мог перебраться через провал ни с этой ни с той стороны. Слухи об обитающем в пещере колдуне пресекать, а виновных в их распространении сурово наказывать. Выставить дополнительную стражу для охраны торгового прохода».
Как же много тайн ещё хранят пещеры! Что это за колдун, откуда он взялся, жив ли он ещё, можно ли его отыскать — и нужно ли? Сванеро в разговоре со мной подтвердил, что в стране рудокопов до сих пор бытует поверье о хозяине юго-восточных пещер, который охраняет несметные сокровища и сжигает волшебным огнём всех, кто осмелится забрести на его территорию. И даже при свете яркого дня мой друг, человек умный и образованный, рассказывая о нём, невольно понижал голос и даже пару раз испуганно оглянулся. Видимо, страх перед жутким колдуном рудокопы впитывают, как говорится, с молоком матери.
«Мы все были уверены, что это всего лишь легенда, пришедшая из глубины веков. — сказал мне младший магистр. — Но благодаря этому отчёту стало ясно, что легенда возникла не на пустом месте. Пещерный колдун существовал на самом деле. Значит, не зря эта часть подземной страны даже в наши дни считается местом, в которое лучше не забредать».
Меня чрезвычайно заинтересовала эта тайна, но больше никаких серьёзных упоминаний о существовании колдуна мне обнаружить не удалось. Затем подступили другие дела, отыскались другие, не менее любопытные, документы… Но я время от времени мысленно возвращался к отчёту охотника Ильведо. Тайна колдуна не давала мне покоя.
И вот тут я могу похвастаться. Тут я могу себя похвалить с полным на то основанием. Я разгадал эту загадку. И это наполняет мою душу вполне понятной гордостью. Отныне в летописях Волшебной страны будет и мой вклад. Пусть очень скромный, неважно.
А помог мне докопаться до истины… один чрезвычайно интересный человек, с удивительнейшей биографией, человек, известность которого давно перешагнула через Кругосветные горы. Я остановился погостить у него на обратном пути и как-то вечером, когда мы беседовали, сидя на веранде, я упомянул сам не знаю зачем о таинственном пещерном колдуне. И вот тут-то он и рассказал мне…
Злая волшебница была недовольна. Скажем больше — она была рассержена. Она была настолько рассержена, что у неё даже слегка поднялось настроение. Утро началось отвратительно, всё вокруг шло до отвращения хорошо. Погода (как всегда в этой ужасной стране) ранила душу невыносимо ярким солнцем, омерзительно голубым небом, полным отсутствием даже малейшего намёка пусть не на ураган, но хотя бы на бурю. Птицы в окружающих пещеру рощах чирикали как никогда беззаботно, от одуряющего аромата чересчур ярких цветов начинала кружиться голова… Ни одного болота! Ни одной пересохшей пустоши! Даже неурожаев здесь не бывает! С ума можно сойти! Порой просто не на ком сорвать злость!
И вот такой подарок судьбы! Похоже, что сегодняшний день пройдёт не напрасно.
Гингема зловеще улыбнулась и окинула многообещающим взглядом склонившихся перед ней в глубоком поклоне Жевунов.
— Это что такое? — проскрипела она вполголоса.
Жевуны содрогнулись. Они не смели поднять наполненные слезами глаза. Они боялись волшебницу до ужаса. Предусмотрительно снятые шляпы с давно надоевшими бубенчиками лежали, к сожалению, на земле, а то бы она сейчас им всем устроила весёлый перезвон.
— На что ЭТО похоже?! — уже громче вопросила Гингема, и в голосе её прозвучало обещание неминуемого наказания.
Жевуны содрогнулись ещё отчётливее и упали на колени.
— Ваша Милость, — чуть слышно произнёс старший Жевун, имени которого Гингема не знала и знать не желала. — Это всё, что мы сумели собрать. Мы очень старались.
Сидящий у волшебницы на плече молодой филин Гуамоколатокинт негромко бормотнул:
— Его зовут Мар Дигус. Их деревня стоит за Оленьим ручьём. Работает плохо, приказывать не умеет.
Гингема недовольно поморщилась. Приказывать он не умеет. Сейчас мы его научим.
Она стукнула посохом по стоящей перед ней корзине. Извивающиеся в ней пиявки отливали на солнце жирной чернотой.
— Это всё, что вы ЗАХОТЕЛИ собрать! — загремела волшебница. — Это всё, что вы ПОСМЕЛИ мне принести! И вы думаете, что вот этой жалкой корзины мне будет довольно? Буридо, фуридо!
Упоительная ярость требовала выхода. Гингема распалялась, с удовольствием ощущая, как от её злости праздничный мир вокруг меркнет, съёживается, теряет краски, становится… да, становится намного лучше и уютнее.
Жевуны тряслись от страха, готовясь к худшему. Волшебница рвала и метала. Ужасные заклинания собирались над головами бедных человечков, искрили молниями и вот-вот готовы были испепелить провинившихся. Гингема наслаждалась своей властью, своей мощью, своим несдерживаемым гневом, своей волшебной непредсказуемостью… Мантия развевалась за её спиной, словно крылья огромной летучей мыши… Кстати, о мышах!
— Почему здесь нет ни одной летучей мыши?! — прогремела Гингема. — Разве я вам не приказывала принести два мешка мышей?
— За Оленьим ручьём летучие мыши не водятся, — успел вставить Гуамоколатокинт. — Зато там очень много слизняков и улиток.
— Если не водятся, пусть покупают в других деревнях! — рявкнула Гингема. — И ничего не хочу слышать! Через неделю принесёте мне три мешка мышей и две корзины слизняков. И не таких мелких, а самых отборных. Вы всё поняли?
Жевуны вряд ли сейчас что-либо соображали, да, впрочем, от них этого никто и не ждал. Когда потребуется, филин напомнит им всё до последнего слова, да её и добавит от себя. Ему ведь тоже нужно чем-то питаться.
— ВАМ ВСЁ ПОНЯТНО?!!!
— Да, Ваша Милость, конечно. Мы всё поняли. Мы всё исполним, — забормотали Жевуны. Кажется, на этот раз гроза прошла стороной. Только бы не разозлить повелительницу каким-нибудь неловким словом или движением. — Мы очень постараемся.
— Ну, то-то же, — уже спокойнее сказала Гингема. — И смотрите у меня.
Она ещё раз окинула окрестности свирепым взглядом, от которого испуганно съёжились все цветы на соседних деревьях, развернулась и удалилась в пещеру.
— Заносите корзину в кладовую, — велел Жевунам филин. — Да поосторожнее, не опрокиньте, как в прошлый раз.
Испуганные до полуобморока Жевуны поволокли тяжеленную корзину в глубину страшной пещеры. Они закрывали глаза, они очень боялись увидеть там, в тёмных коридорах что-нибудь совсем жуткое. А когда филин разрешил им удалиться, они со всех ног бросились к выходу и исчезли так быстро, что едва успели подобрать свои музыкальные шляпы.
— Хорошие пиявки на этот раз, — сказал филин, усевшись перед миской и проглотив для начала парочку копчёных мышей. — Надо бы их замариновать, пока не испортились.
— Ну, так в чём же дело? — недовольно отозвалась Гингема. Она подложила себе ещё одну порцию тушёных лягушек и щёдро приправила их сушеными пауками. — Ты же знаешь, где хранятся мариновальные заклинания. Вот и займись. А у меня и других дел хватает.
Гингема открыла глаза и некоторое время настороженно прислушивалась к ночной тишине. Что её разбудило? То ли голос, то ли стук. Неужели показалось?
Но не успела она вновь захрапеть, как до её слуха вновь донёсся некий посторонний звук. Звук, которого в её пещере просто не должно было быть.
Волшебница некоторое время сидела на постели, склоня голову набок и сверля темноту взглядом. Вот опять! Из глубины пещеры доносился еле слышный стук. Это не было похоже ни на шаги (да и кто бы осмелился ходить ночью в её пещере?), ни на привычную возню филина, вернувшегося с охоты.
Накинув ночную мантию, Гингема подхватила посох и шаркающей походкой отправилась в сторону дальней кладовой. Именно оттуда доносился разбудивший её стук.
— Если это пещерные крысы, заставлю филина выловить их всех до одной, — бормотала волшебница, зевая.
Дальняя кладовая была расположена, разумеется, в самом дальнем коридоре пещеры, там, где хозяйка бывала очень редко. Видеть в темноте Гингема так и не научилась, хотя, как и у всякой злой волшебницы глаза её в темноте светились жутким багровым огнём. Но их света явно не хватало, поэтому пришлось прихватить с собой магический светильник и заставить неугасимый пламень сиять поярче.
Однако на полпути планы пришлось изменить. Гингема к ужасу своему (а злые волшебницы тоже, как ни странно, умеют пугаться и даже порой испытывают самый настоящий ужас) обнаружила, что разбудивший её стук доносится вовсе не из дальней кладовой. Она теперь отчётливо услышала, что стучат гораздо ближе. И… не может этого быть! У волшебницы подкосились ноги, ей пришлось опереться на стену. Стучали в тайном хранилище! Сердце Гингемы сжалось в предчувствии неминуемой беды.
Переведя дух, она ринулась в хранилище. Успеть! Перехватить! Схватить! Уничтожить! Спасти!
Случилось то, о чём она всегда боялась даже подумать. Воры! Пронюхали! Вызнали! Прокрались!
Дверь в хранилище была закрыта на все засовы. И стук — настойчивый, уверенный, звонкий — доносился прямо из-за этой двери. Гингема принялась открывать хитроумные запоры, зазвенела замками. Сколько их здесь наверчено и всё зря! Воры пробрались с другой стороны! И магические запоры им не помешали.
За дверью что-то с грохотом упало, казалось, это рухнула стена. Шипя от бессильной ярости, страшась опоздать, Гингема открыла последний замок, распахнула дверь и, воздев светильник над головой, окинула безумным взором хранилище.
Воры были уже здесь! Две маленькие фигуры притаились в углу, рядом с ТЕМ САМЫМ СУНДУКОМ и смотрели на волшебницу нагло посверкивающими глазками. В руках злоумышленники сжимали кирки, которыми они, очевидно, и прорубили себе ход в хранилище. Поднятая ими пыль ещё не успела осесть на пол, из пробитой в стене трещины тянуло глубинным холодом.
Гингема не помнила себя от ярости. Прокричав первое пришедшее ей на ум заклинание (она так и не вспомнила потом, какое именно заклинание она произнесла), волшебница размахнулась и запустила в грабителей магическим светильником. Неугасимый пламень расплескался по стенам, по полу, окатил разбойников с головы до ног. Несколько капель угодило и на сундук.
— Сусака, масака!!! — завопила Гингема. — Буридо, фуридо! Воры!!!
Грабители, поняв, что спасти их может только бегство, с удивительной ловкостью протиснулись в узкую щель. Кто это был? Откуда они пришли? Люди ли это были или какие-то неведомые подземные существа? Разглядеть их подробнее Гингема не успела. Да она не очень-то и стремилась их разглядывать. Убедившись, что грабители удрали, она бросилась к сундуку и принялась сбивать с него капли неугасимого пламени. К счастью, сундук был изготовлен ещё в ТЕ времена и из ТОГО САМОГО дерева. Поэтому он почти не пострадал. Но — главное — не пострадало его содержимое, до которого уже почти добрались дерзкие воришки.
Злая волшебница тут же поспешила убедиться в этом. Она откинула крышку сундука, с трепетом развернула шелковую ткань. Туфельки были на месте. Они были здесь. Сверкая мягким серебром, они грели душу, они ласкали взор, они убеждали, что её всемогущество не подорвано, что она, она, она — единственная и полноправная их владелица. Ульфания О» Гаворра Гин Турридо, Сайданго и Гемма. Скрюченная Гемма. Гингема. Могучая колдунья. Повелительница ураганов. Хозяйка башмачков. Старая, но ещё очень крепкая. И очень злопамятная. И я ещё всем вам отомщу!
А теперь надо срочно перетащить сундук в другое место. А вход в это хранилище понадёжнее замуровать. И поставить побольше защитных заклинаний. И почаще проверять даже самые дальние уголки пещеры.
— Гуамоко! Гуамоко! Где ты, проклятый лодырь? Пока ты шлялся неизвестно где, твою хозяйку чуть не ограбили!
— «Бесформенное безногое туловище, худые костлявые руки, вытянутая остроконечная голова, на которой свирепо сверкали два огромных глаза», — ещё раз прочитал Урфин. Мы посмотрели друг на друга. Удержаться от смеха было невозможно.
— Очень точное описание, — сказал Урфин, вытирая слёзы. — Старая ведьма в ночном колпаке и халате кого угодно могла испугать своим видом. Бедные рудокопы.
Он опять засмеялся.
— Гингема рассказывала мне о том, что её однажды пытались ограбить. Правда, я ещё не знал тогда, что хранится в её сундуке. Встреча с предполагаемыми грабителями так напугала волшебницу, что прорубленный рудокопами ход она велела замуровать намертво, а дверь в хранилище запечатала неоткрываемым заклинанием. Как-то, уже после смерти волшебницы, я проходил мимо и почувствовал на себе недобрую силу этого заклинания. Прошло уже много лет, но до сих пор никому не удалось открыть ту дверь. Многие пытались взломать её в надежде найти там припрятанные Гингемой сокровища. Как мы теперь понимаем, никаких сокровищ там нет.
— Вот и разгадана ещё одна загадка Волшебной страны, — сказал я с сожалением. — Благодарю вас, Джюс, за помощь. У меня такое ощущение, что я своими глазами видел встречу рудокопов со злой волшебницей.
— С ужасным пещерным колдуном, — поправил он меня, улыбаясь. — Вы ведь завтра, если я не ошибаюсь, в Голубую страну направляетесь. Мой вам настоятельный совет. Сходите в пещеру Гингемы. Там теперь музей. Признаюсь, несколько интересных экспонатов для него пожертвовал и ваш покорный слуга. От посетителей, как говорят, нет отбоя. Восковая Гингема и сегодня кого угодно способна напугать. Вы не поверите, Андрей, но там есть даже я. Прем Кокус уверяет, что восковый Урфин больше похож на меня, чем я сам. И вот чего я опасаюсь…
Урфин Джюс помедлил, затем лукаво посмотрел на меня из-под седых бровей:
Заговор Виллины и Стеллы
Конспирологическая версия
(Сокращённый вариант статьи, опубликованной в прошлую пятницу в еженедельнике «Изумрудная правда»)
«Мы читали — и не видели, перечитывали — и не замечали. Кто стоял за кулисами известных событий, кто был режиссёром, кто дёргал за волшебные верёвочки? Добраться до истины проще, чем перейти через Тигровый лес, нужно всего лишь ответить на вопрос вопросов: «Кому выгодно?»
Каков был расклад магических сил в Волшебной стране непосредственно перед появлением в ней Элли Смит? А расклад был весьма незатейлив. Два лагеря, две стороны силы, две чётко разграниченных оси, пересекающихся в изумрудном центре.
Тёмная ось — злые колдуньи Бастинда и Гингема, мрачно-унылые сестрички, ненавидящие всех и вся и готовые на любую подлость.
Ось светлая — добрые Виллина и Стелла. Скрытные, незаметные, никуда не лезут, ни во что не вмешиваются. Их словно бы и нет.
И ещё есть Гудвин. Тот самый изумрудный центр. Он точно не на стороне колдуний, он наш, он за добро, но… Он Великий и Ужасный. И он сам по себе. Уже одно это заставляет относиться к нему с опаской.
На первый взгляд положение достаточно устойчивое. Однако всё портят колдуньи. От них не знаешь чего ожидать. Сестрички способны отколоть такое… И Гингема, как мы знаем, отколола. Обозлилась ни с того ни с сего на весь мир и решила наслать сразу на всё человечество (а чего мелочиться?) ураган. Не иначе тухлыми лягушками отравилась.
Понятно, что Виллину и Стеллу существующее положение устраивать никак не могло. От соперниц необходимо было избавляться. Предыдущие попытки успеха не принесли. Достоверно известно только о последней, в которой был задействован некий отставной лицедей Джеймс Гудвин, попавший в Волшебную страну благодаря прямому вмешательству Стеллы. На него возлагались определённые надежды, но он этих надежд, увы, не оправдал. После того, как Летучие Обезьяны в пух и прах разгромили его войско, смертельно перепуганный правитель Изумрудного города ушёл в тень.
Тогда волшебницы разработали новый, вполне гениальный план. И незаметно для всех остальных игроков начали претворять его в жизнь. Гингема сама предоставила им прекрасный повод — за что и поплатилась. С первой проблемой было покончено достаточно легко. Вся «вина» за гибель колдуньи легла на Фею Убивающего Домика. То, что Элли во время урагана оказалась не в погребе, а в улетающем фургоне — всецело заслуга Тотошки, незадолго до того завербованного агентами волшебниц.
Тот же Тотошка позаботился и о серебряных туфельках, на которые давно уже положила глаз вечно юная Стелла. Он «бегал на разведку, вошёл в пещеру и не испугался больших птиц со страшными глазами». И все поверили. Какой умный и отважный пёсик!
Перепуганную, растерянную девочку нужно было отправить в Изумрудный город. Мудрая Виллина очень красиво это провернула. В её волшебной книге, видите ли, было написано, что… Ну, все вы помните о Гудвине и трёх желаниях. Добрые тетёньки цинично решили использовать отзывчивое сердце невинного ребёнка.
Кстати, о книге. Волшебства в ней не было ни на грош. Виллина выдавала свой записной блокнот за волшебную книгу, в которой якобы записано всё и даже больше. Между нами, там были записаны только её очень, очень добрые замыслы и невероятно человеколюбивые идеи. Ну а увеличить или уменьшить этот блокнот для старушки не составляло труда. Волшебница всё-таки.
Понятно, что девочка одна ни за что не дошла бы до цели. Ей нужны были попутчики. Бодигарды. Желательно умные и сильные.
Умным стал Страшила. Неужели никто не задумывался над таким простым вопросом: каким образом обычное чучело вдруг ожило? Почему не оживали другие чучела Голубой страны? Почему не сумели несколько позже ожить вполне человекообразные дуболомы Урфина? Почему им понадобился для этого живительный порошок?
Ответ прост. Страшилу тоже оживили и тоже с помощью порошка. Кто это сделал? Да кто же это мог сделать, кроме глубоко законспирированного агента Виллины вороны Кагги-Карр. Она посыпала чучело полученным от Виллины порошком и подкинула в его соломенную голову идею о мозгах.
Сильным спутником стал Дровосек. Тут надо признать, что Железным он стал исключительно по вине Гингемы. Виллина и Стелла просто использовали ещё один удобный случай. Вот вам хороший охранник и второе желание.
Лев потребовался только для того, чтобы перенести Элли и её спутников через первый овраг. Ну и для третьего желания.
Людоед появился очень некстати. Незапланированный форс-мажор. Пришлось срочно вмешиваться и использовать мощное усыпительное заклинание. Бедняга захотел спать в самый неподходящий момент. «Устал я точить этот большой нож! Пойду-ка, отдохну часок-другой». Нормальные людоеды так поступают?
С помощью белки (агент Квирр из страны Болтунов) Людоеда устранили. Без крови не обошлось, но то была кровь злодея, и никто не огорчился.
Дальше всё шло в полном соответствии с планом, и Элли благополучно достигла Изумрудного города.
Нетрудно было просчитать, что Гудвин, узнав о смерти Гингемы, захочет избавиться и от более опасной соседки. Виллина со Стеллой и тут не ошиблись. Даже давнее поражение Гудвина сыграло им на руку. Взрослый мужчина, правитель, называющий себя Великим и Ужасным, не дрогнув сердцем, отправил маленькую девочку на борьбу со смертельно опасной колдуньей. И кто он после этого?
Гибель Бастинды — самая тёмная страница нашей истории, самая, можно сказать дип-пёрпловая. Лет через пятьсот мир, возможно, узнает всю правду, если, конечно, вечно юная решится рассекретить кое-какие архивы. Сегодня же нам остаётся только гадать, каким образом было устроено «финальное обливание», что за «вода» оказалась в роковом ведре, и только ли Элли лила эту воду на немытую колдунью. Вызывает смутные сомнения некая Фрегоза, слишком отважная и предприимчивая для обычной дворцовой кухарки и имеющая по некоторым сведениям родственников в Розовой стране. Она вполне могла стоять с запасным ведром где-нибудь за дверью.
После столь удачного устранения главных соперниц всего-то и осталось избавиться от уже ненужного Гудвина. Что и было проделано без затей. Как прилетел, так и улетел. Использовали и отправили восвояси.
Отпускать с ним Элли было нельзя, потому что тогда Стелла не получила бы вожделенные башмачки. Именно поэтому вдруг, среди ясного дня откуда ни возьмись налетел вихрь. Вот просто так взял и налетел! Гудвин отправился в Канзас один. Впрочем, его это ничуть не огорчило. Можно поспорить, что, проносясь на своём воздушном шаре над пиками Кругосветных гор, он пел от счастья. Маленькая владелица серебряных башмачков и страшной Золотой Шапки пугала его до дрожи. Великий обманщик ожидал подвоха даже от наивной и чистой девочки. А вдруг бы новая хозяйка Летучих Обезьян вздумала наказать его за всё то зло, которое он её причинил! Нет уж, пусть добирается домой самостоятельно.
Путешествие в Розовую страну. Ещё один спорный и тёмный момент не самой красивой истории. Наводнение на реке слишком похоже на попытку устранения ненужных свидетелей. Наивные читатели в негодовании воскликнут, что добрые волшебницы на такое не способны, что даже думать об этом — кощунство. Но… Похоже, что здесь пути заговорщиц несколько разошлись. Добрая старушка сообразила, что Стелла завладеет сразу и башмачками и Золотой Шапкой. Вряд ли это её могло обрадовать.
И вновь непогода, гроза, дождь, наводнение. Не слишком ли много непогод на голову одной маленькой девочки? И это в чудесной стране, где даже обычный дождь — весьма редкое явление.
На этот раз нашу героиню спасло не волшебное, а самое настоящее чудо. Её вновь выручили друзья. Льву за это нужно поставить памятник. Царём зверей он стал вполне заслуженно.
Виллина поскрипела вставными зубами и смирилась. Вынужденная подлость не удалась, совесть осталась чистой. Тоже неплохо.
Донельзя довольная Стелла честно отправила Элли в Канзас, перед тем беззастенчиво выцыганив у неё Золотую шапку. Туфельки тоже остались в Розовой стране, потому что волшебница «забыла» сказать девочке о том, как правильно с ними обращаться. В итоге Элли улетела, а туфельки после третьего шага вернулись на место последнего старта.
И вот вам итог заговора. На всю Волшебную страну остались только две влиятельные волшебницы, которым нечего (до поры до времени) делить. Ну так уж сложилось и получилось, что они друг другу были не соперницы, а соратницы. Коллеги. Подельницы.
Имелась ещё спящая в пещере Арахна. Но о ней по известной причине «всеведающая» книга Виллины хранила молчание. Так что волшебницы могли почивать на лаврах. Изумрудным городом вместо непредсказуемого Гудвина стал править мягкий во всех смыслах Страшила. Правителем Фиолетовой страны, опять же не без подсказки Фрегозы выбрали удобного и неопасного Дровосека (всё та же Фрегоза надёжно обеспечивала единый, розово-фиолетовый политический союз). Ставший царём зверей Лев вообще никого не интересовал. Голубая страна без шума и пыли попала в зону ответственности Виллины.
Вуаля! Виллина и Стелла получили всё, что хотели. Теперь почти вся Волшебная страна так или иначе управлялась магическим тандемом (тандемы в политике вообще с недавних пор вошли в моду).
Жевуны и Мигуны тоже оказались в выигрыше. Покой и процветание пришли в их страны, правда, ненадолго.
Элли в итоге не получила ничего, кроме приятных — и не очень — воспоминаний и оставшихся в далёком-далеке друзей. Что, между нами, совсем не мало.
Принёс ли заговор добрых волшебниц пользу Волшебной стране? Дозволено ли добру пускать в ход не слишком чистые кулаки? Каждый решает сам. Но мне, кажется, того же результата можно было достичь, не вмешивая в опасные колдовские разборки маленького ребёнка.
«Мы читали — и не видели, перечитывали — и не замечали. Кто стоял за кулисами известных событий, кто был режиссёром, кто дёргал за волшебные верёвочки? Добраться до истины проще, чем перейти через Тигровый лес, нужно всего лишь ответить на вопрос вопросов: «Кому выгодно?»
Каков был расклад магических сил в Волшебной стране непосредственно перед появлением в ней Элли Смит? А расклад был весьма незатейлив. Два лагеря, две стороны силы, две чётко разграниченных оси, пересекающихся в изумрудном центре.
Тёмная ось — злые колдуньи Бастинда и Гингема, мрачно-унылые сестрички, ненавидящие всех и вся и готовые на любую подлость.
Ось светлая — добрые Виллина и Стелла. Скрытные, незаметные, никуда не лезут, ни во что не вмешиваются. Их словно бы и нет.
И ещё есть Гудвин. Тот самый изумрудный центр. Он точно не на стороне колдуний, он наш, он за добро, но… Он Великий и Ужасный. И он сам по себе. Уже одно это заставляет относиться к нему с опаской.
На первый взгляд положение достаточно устойчивое. Однако всё портят колдуньи. От них не знаешь чего ожидать. Сестрички способны отколоть такое… И Гингема, как мы знаем, отколола. Обозлилась ни с того ни с сего на весь мир и решила наслать сразу на всё человечество (а чего мелочиться?) ураган. Не иначе тухлыми лягушками отравилась.
Понятно, что Виллину и Стеллу существующее положение устраивать никак не могло. От соперниц необходимо было избавляться. Предыдущие попытки успеха не принесли. Достоверно известно только о последней, в которой был задействован некий отставной лицедей Джеймс Гудвин, попавший в Волшебную страну благодаря прямому вмешательству Стеллы. На него возлагались определённые надежды, но он этих надежд, увы, не оправдал. После того, как Летучие Обезьяны в пух и прах разгромили его войско, смертельно перепуганный правитель Изумрудного города ушёл в тень.
Тогда волшебницы разработали новый, вполне гениальный план. И незаметно для всех остальных игроков начали претворять его в жизнь. Гингема сама предоставила им прекрасный повод — за что и поплатилась. С первой проблемой было покончено достаточно легко. Вся «вина» за гибель колдуньи легла на Фею Убивающего Домика. То, что Элли во время урагана оказалась не в погребе, а в улетающем фургоне — всецело заслуга Тотошки, незадолго до того завербованного агентами волшебниц.
Тот же Тотошка позаботился и о серебряных туфельках, на которые давно уже положила глаз вечно юная Стелла. Он «бегал на разведку, вошёл в пещеру и не испугался больших птиц со страшными глазами». И все поверили. Какой умный и отважный пёсик!
Перепуганную, растерянную девочку нужно было отправить в Изумрудный город. Мудрая Виллина очень красиво это провернула. В её волшебной книге, видите ли, было написано, что… Ну, все вы помните о Гудвине и трёх желаниях. Добрые тетёньки цинично решили использовать отзывчивое сердце невинного ребёнка.
Кстати, о книге. Волшебства в ней не было ни на грош. Виллина выдавала свой записной блокнот за волшебную книгу, в которой якобы записано всё и даже больше. Между нами, там были записаны только её очень, очень добрые замыслы и невероятно человеколюбивые идеи. Ну а увеличить или уменьшить этот блокнот для старушки не составляло труда. Волшебница всё-таки.
Понятно, что девочка одна ни за что не дошла бы до цели. Ей нужны были попутчики. Бодигарды. Желательно умные и сильные.
Умным стал Страшила. Неужели никто не задумывался над таким простым вопросом: каким образом обычное чучело вдруг ожило? Почему не оживали другие чучела Голубой страны? Почему не сумели несколько позже ожить вполне человекообразные дуболомы Урфина? Почему им понадобился для этого живительный порошок?
Ответ прост. Страшилу тоже оживили и тоже с помощью порошка. Кто это сделал? Да кто же это мог сделать, кроме глубоко законспирированного агента Виллины вороны Кагги-Карр. Она посыпала чучело полученным от Виллины порошком и подкинула в его соломенную голову идею о мозгах.
Сильным спутником стал Дровосек. Тут надо признать, что Железным он стал исключительно по вине Гингемы. Виллина и Стелла просто использовали ещё один удобный случай. Вот вам хороший охранник и второе желание.
Лев потребовался только для того, чтобы перенести Элли и её спутников через первый овраг. Ну и для третьего желания.
Людоед появился очень некстати. Незапланированный форс-мажор. Пришлось срочно вмешиваться и использовать мощное усыпительное заклинание. Бедняга захотел спать в самый неподходящий момент. «Устал я точить этот большой нож! Пойду-ка, отдохну часок-другой». Нормальные людоеды так поступают?
С помощью белки (агент Квирр из страны Болтунов) Людоеда устранили. Без крови не обошлось, но то была кровь злодея, и никто не огорчился.
Дальше всё шло в полном соответствии с планом, и Элли благополучно достигла Изумрудного города.
Нетрудно было просчитать, что Гудвин, узнав о смерти Гингемы, захочет избавиться и от более опасной соседки. Виллина со Стеллой и тут не ошиблись. Даже давнее поражение Гудвина сыграло им на руку. Взрослый мужчина, правитель, называющий себя Великим и Ужасным, не дрогнув сердцем, отправил маленькую девочку на борьбу со смертельно опасной колдуньей. И кто он после этого?
Гибель Бастинды — самая тёмная страница нашей истории, самая, можно сказать дип-пёрпловая. Лет через пятьсот мир, возможно, узнает всю правду, если, конечно, вечно юная решится рассекретить кое-какие архивы. Сегодня же нам остаётся только гадать, каким образом было устроено «финальное обливание», что за «вода» оказалась в роковом ведре, и только ли Элли лила эту воду на немытую колдунью. Вызывает смутные сомнения некая Фрегоза, слишком отважная и предприимчивая для обычной дворцовой кухарки и имеющая по некоторым сведениям родственников в Розовой стране. Она вполне могла стоять с запасным ведром где-нибудь за дверью.
После столь удачного устранения главных соперниц всего-то и осталось избавиться от уже ненужного Гудвина. Что и было проделано без затей. Как прилетел, так и улетел. Использовали и отправили восвояси.
Отпускать с ним Элли было нельзя, потому что тогда Стелла не получила бы вожделенные башмачки. Именно поэтому вдруг, среди ясного дня откуда ни возьмись налетел вихрь. Вот просто так взял и налетел! Гудвин отправился в Канзас один. Впрочем, его это ничуть не огорчило. Можно поспорить, что, проносясь на своём воздушном шаре над пиками Кругосветных гор, он пел от счастья. Маленькая владелица серебряных башмачков и страшной Золотой Шапки пугала его до дрожи. Великий обманщик ожидал подвоха даже от наивной и чистой девочки. А вдруг бы новая хозяйка Летучих Обезьян вздумала наказать его за всё то зло, которое он её причинил! Нет уж, пусть добирается домой самостоятельно.
Путешествие в Розовую страну. Ещё один спорный и тёмный момент не самой красивой истории. Наводнение на реке слишком похоже на попытку устранения ненужных свидетелей. Наивные читатели в негодовании воскликнут, что добрые волшебницы на такое не способны, что даже думать об этом — кощунство. Но… Похоже, что здесь пути заговорщиц несколько разошлись. Добрая старушка сообразила, что Стелла завладеет сразу и башмачками и Золотой Шапкой. Вряд ли это её могло обрадовать.
И вновь непогода, гроза, дождь, наводнение. Не слишком ли много непогод на голову одной маленькой девочки? И это в чудесной стране, где даже обычный дождь — весьма редкое явление.
На этот раз нашу героиню спасло не волшебное, а самое настоящее чудо. Её вновь выручили друзья. Льву за это нужно поставить памятник. Царём зверей он стал вполне заслуженно.
Виллина поскрипела вставными зубами и смирилась. Вынужденная подлость не удалась, совесть осталась чистой. Тоже неплохо.
Донельзя довольная Стелла честно отправила Элли в Канзас, перед тем беззастенчиво выцыганив у неё Золотую шапку. Туфельки тоже остались в Розовой стране, потому что волшебница «забыла» сказать девочке о том, как правильно с ними обращаться. В итоге Элли улетела, а туфельки после третьего шага вернулись на место последнего старта.
И вот вам итог заговора. На всю Волшебную страну остались только две влиятельные волшебницы, которым нечего (до поры до времени) делить. Ну так уж сложилось и получилось, что они друг другу были не соперницы, а соратницы. Коллеги. Подельницы.
Имелась ещё спящая в пещере Арахна. Но о ней по известной причине «всеведающая» книга Виллины хранила молчание. Так что волшебницы могли почивать на лаврах. Изумрудным городом вместо непредсказуемого Гудвина стал править мягкий во всех смыслах Страшила. Правителем Фиолетовой страны, опять же не без подсказки Фрегозы выбрали удобного и неопасного Дровосека (всё та же Фрегоза надёжно обеспечивала единый, розово-фиолетовый политический союз). Ставший царём зверей Лев вообще никого не интересовал. Голубая страна без шума и пыли попала в зону ответственности Виллины.
Вуаля! Виллина и Стелла получили всё, что хотели. Теперь почти вся Волшебная страна так или иначе управлялась магическим тандемом (тандемы в политике вообще с недавних пор вошли в моду).
Жевуны и Мигуны тоже оказались в выигрыше. Покой и процветание пришли в их страны, правда, ненадолго.
Элли в итоге не получила ничего, кроме приятных — и не очень — воспоминаний и оставшихся в далёком-далеке друзей. Что, между нами, совсем не мало.
Принёс ли заговор добрых волшебниц пользу Волшебной стране? Дозволено ли добру пускать в ход не слишком чистые кулаки? Каждый решает сам. Но мне, кажется, того же результата можно было достичь, не вмешивая в опасные колдовские разборки маленького ребёнка.
Рапорт Уорры
Ещё одна любопытная бумаженция, которую Фарамант отыскал для меня в хранилище государственных бумаг.
«Правительнице Фиолетовой страны
Волшебнице высшей категории
Наследной владелице Золотой шапки
Её Магической Немилости госпоже Бастинде
от полевого командира мобильной группы
Летучих Обезьян капитан-авиатора У.М.Уорры
Настоящим имею честь с прискорбием доложить о нижеследующем:
Во вверенном мне подразделении за период, прошедший с момента выполнения Вашего второго желания, наметились крайне негативные тенденции.
А именно.
Личный состав подразделения испытывает резко отрицательное воздействие вынужденного безделья. На фоне чрезмерно затянувшегося ожидания реальных боевых операций рядовые и сержанты утрачивают моральный дух и теряют физическую форму. Остановить эти катастрофические процессы дополнительными нагрузками и незапланированными полевыми учениями не представляется возможным, поскольку данные действия не предусмотрены контрактом.
В результате мы имеет то, что имеем.
Так на прошедших в начале прошлого месяца плановых учебных вылетах рядовые Порра и Морра при транспортировке манекена, изображающего Вашу Немилость, не справились с управлением, потеряли ориентацию в пространстве, вошли в неконтролируемый штопор и врезались в макет фиолетового дворца на уровне первого этажа. В результате данного инцидента оба рядовых угодили в лазарет с переломами крыльев, ослабив тем самым подразделение на две боевые единицы на длительный срок. Макету дворца нанесён серьёзный ущерб (выбито два окна, проломлена стена и межкомнатное перекрытие), манекен Вашей Немилости восстановлению не подлежит.
В подразделениях процветает пьянство, справиться с которым сержанты не в состоянии, поскольку принимают в попойках самое активное участие, зачастую являясь их инициаторами. Где они умудряются доставать огненное пойло, мне до сих пор выяснить не удалось, могу только клятвенно заверить Вашу Немилость, что ни одной ёмкости и жидкостью на территории Фиолетового дворца не обнаружено, и я принимаю все возможные меры для того, чтобы такое не случилось и впредь.
Участились случаи невыполнения приказов вышестоящего командования. Так, например, две недели назад взлёт-сержант Ирра явилась на утреннее построение в неподобающем для военнослужащего виде, употребив для покраски губ Вашу фиолетовую помаду, наклеив мешающие круговому обзору чрезмерно длинные накладные ресницы и повязав на хвост бант некамуфляжной расцветки. В ответ на моё справедливое замечание взлёт-сержант заявила, что «в гробу она всех видала, ей давно пора замуж, а ненакрашенную бледную немочь никто под венец не позовёт». Мне пришлось закрыть глаза на данное нарушение, в результате чего на следующий день вся женская половина мобильной группы стояла на построении в вызывающе демаскирующем макияже. Особенно отличилась старт-капрал Мымрра, выкрасившая боевые крылья в ярко-розовый цвет.
Три недели назад имел место ещё более вопиющий случай. Хвост-капрал Борра отказался разгонять воронью стаю, оккупировавшую полётный сектор над полигоном и мешающую учебным полётам молодого пополнения. Мотивировал он свой отказ нежеланием наносить вред природе, поскольку является убеждённым защитником исчезающих видов. Когда хвост-капралу было приказано отправиться на гарнизонную обезьянвахту, он в порыве неконтролируемого гнева ударил командира, совершенно забыв при этом, что Летучие Обезьяны тоже относятся к исчезающим видам и в Красной книге записаны под номером четыре. Командиру (мне) оказана своевременная медицинская помощь, нарушителя отконвоировали на обезьянвахту принудительно.
В результате проведённого в начале недели внезапного тренировочного марш-броска на Изумрудный город подразделение потеряло рядового Йурру. После трехдневных поисков предполагаемый дезертир был обнаружен на маковом поле в состоянии глубокого сна. Пострадавший был вовремя доставлен в лазарет, а маковое поле уничтожено с целью недопущения впредь подобных случаев. Сегодня утром на торжественный подъём флага не пришёл никто, поскольку вся (!) мобильная группа находилась в лётной казарме, пребывая в глубоком наркотическом опьянении. В ходе произведённого тут же обыска из каптёрки было изъято три мешка свежей маковой соломки. Поскольку по агентурным данным таковых мешков изначально было в два раза больше (шесть), следует с огромной долей вероятности в ближайшем времени ожидать повторения подобного безобразия.
Учитывая вышесказанное, прошу Вашу Немилость принять срочные меры к исправлению сложившегося на данный момент положения. Как один из вариантов, предлагаю передать Золотую шапку во временное пользование какому-либо особо доверенному лицу (например, вашему покорному слуге), дабы оное могло с пользой и во благо использовать полагающиеся ему желания. В противном случае вверенное мне подразделение либо саморасформируется в результате тотального дезертирства, либо всем составом угодит в наркологический диспансер, что ничуть не лучше.
Такое-то число такого-то месяца.
Через весь лист размашистый автограф красными чернилами:
Рапорт принят во внимание, в просьбе ОТКАЗАТЬ! Дураков нет.
Самая страшная тайна Волшебной страны
(или о чём молчат добрые волшебницы)
Несколько дней назад на исторической кафедре Изумрудного университета случилось прискорбное событие: ушёл в мир иной профессор историомагии Аграмант. Кончина его, произошедшая в силу естественных причин, надо признаться, никого особенно не взволновала. Почтенный профессор родственников не имел, преподавательской деятельностью давно уже себя не утруждал, и вообще слыл человеком — как бы это помягче выразиться — несколько странным. Умер он буквально на рабочем месте, за своим письменным столом.
Рукопись, над которой уважаемый профессор трудился перед смертью… Собственно, всё дело именно в этой рукописи. Младший секретарь, разбиравший бумаги покойного, прочитав её, пришёл в страшное волнение, потребовал личной аудиенции у правителя, после чего рукопись эту больше никто не видел. А младший секретарь получил за своё рвение очень даже неплохой и весьма доходный пост в торговой палате.
Ниже мы приводим практически целиком этот таинственный документ. Стилистические огрехи и некоторая неровность изложения объясняется тем, что это всего лишь черновик. Профессор Аграмант, к сожалению, не успел закончить свой труд, но самое главное он всё-таки написал.
Итак:
«История Волшебной страны хранит немало удивительных загадок и мрачных тайн. Особенно тот её период, который в последнее время принято называть доЭллинским (т. е. до прибытия в нашу страну Элли Смит). Об этом времени написана уже масса книг, монографий, исследований, статей, романов и даже поэм. Многие загадки успешно (якобы!) разгаданы, многие тайны (вроде бы!) уже перестали быть таковыми, но… Но ни в одной из этих книг, статей и научных монографий вы не отыщете ни малейшего намёка на Самую Страшную Тайну Волшебной страны. Что, впрочем, не вызывает у меня ни малейшего удивления. Слишком могущественные силы заинтересованы в том, чтобы эта тайна не только навеки осталась нераскрытой, но и в том, чтобы о ней вообще никто никогда ничего не узнал.
Дни мои сочтены, бояться мне уже некого и нечего, поэтому я и решился рассказать о том невероятном открытии, которое сделал, всего лишь внимательно изучая архивные документы и сопоставляя незначительные, казалось бы, факты. Страшная правда, открывшаяся мне, сжигает мою душу, терзает меня днём и ночью, требует обнародования… Несколько лет я молчал и терпел, но больше я молчать не могу!
Времени у меня осталось мало, старость и болезни подточили мои силы, поэтому, чтобы не толочь воду в ступе я начну сразу с главного. И задам для начала очень простой вопрос, который до меня не задавал никто:
А существовали ли на самом деле злые волшебницы Гингема и Бастинда?
Не спешите скептически улыбаться, вертеть пальцем у виска и брезгливо отбрасывать этот лист в сторону, мол, мало ли мы читали сумасшедших разоблачителей! Такого вы ещё не читали, уверяю вас!
Итак, повторюсь. Кто сказал, что в те далёкие полумифические годы в Волшебную страну одновременно (ха!) пришли сразу четыре волшебницы? Откуда мы это знаем? Ах, это всем известно! Ах, об этом написано там-то и там-то! Ах, об этом нам в школе рассказывала учительница, и разве можно ей не верить!
А кто, позвольте поинтересоваться, рассказал об этом вашей учительнице?
Долгие годы работая с архивами, изучив массу исторических документов, прочитав буквально всё написанное о наших уважаемых — и не уважаемых — волшебницах, я в ясном уме и твёрдой памяти заявляю:
Из внешнего мира к нам явились всего две волшебницы! Всего две! И одеты они были, поверьте мне, вовсе не в чёрное и фиолетовое.
Вот она страшная в своей невероятности правда: никогда в Волшебной стране не было двух злых и двух добрых волшебниц. Были только мудрая Виллина и вечно юная Стелла. И всё!
Столкнувшись лицом к лицу в новом для себя мире, они не обрадовались, но и ссориться не стали. Они ведь были добрые волшебницы. Поэтому они договорились о разделе сфер влияния и заключили мирный договор. Однако осадочек остался и у той и у другой. Делиться властью неприятно даже добрым волшебницам.
Стелле достались страны Розовая и Фиолетовая. Виллине — Жёлтая и Голубая. Очень удобно получилось. И началась обычная жизнь. Спокойная и устроенная. Сытая и благополучная. Наши волшебницы без особых усилий сделались по-настоящему всевластными правительницами. В своих владениях они могли творить всё, что их душе было угодно. Они могли творить добро налево и направо, с утра и до позднего вечера. Они могли осчастливить буквально каждого из своих подданных… Они были почти богинями. Казалось бы, живи, царствуй и радуйся.
Как бы, однако, не так!
Дело в том, что быть вечно доброй — это ужасно скучно. Более того — это просто невыносимо. С ума можно сойти, честное слово. Ты делаешь добро сегодня, завтра, послезавтра, ты делал его год назад, десять лет назад, сто лет назад… Ты будешь делать его всю жизнь, и свернуть с этого пути невозможно! Жизнь превращается в пресное, сонное, до отвращения добропорядочное болото. Ни радости, ни волнений, ни новизны. А энергия бурлит и требует выхода. Волшебные силы нужно куда-то применять. А на что их тратить, когда вокруг всё правильно и хорошо? На борьбу добра с другим добром? На улучшение лучшего? На преобразование прекрасного в совершенное?
Нужно было что-то делать? Необходимо было каким-то образом разорвать эту убийственную монотонность приторного благополучия. И выход нашёлся!
Сейчас уже невозможно выяснить, в чью голову пришла спасительная идея. Я подозреваю, что это была Стелла. Я уверен, что это была именно Стелла. Уж слишком она вся такая правильная, безвредно-розовая, умильно-непорочная. До того зефирная, что аж зубы сводит. Не бывает таких людей, не бывает таких волшебниц. Вся её вечная юность — это всего лишь тщательно придуманный образ, гламурная вывеска, маска, за которой скрывается вполне живой, одержимый страстями и желаниями человек. Могущественный человек, умеющий и хотящий многое.
Итак Стелла кое-что придумала. А придумав, с жаром принялась претворять в жизнь. Первым делом она разделила свою страну на две провинции, которые, впрочем, и без того были разделены Большой рекой. В Розовой части она стала править сама, а в Фиолетовой стране появилась новая правительница. Это была сухая, вредная, чрезвычайно злобная одноглазая старуха по имени Бастинда. Волшебница, само собой. Злая волшебница. Колдунья. Полная противоположность Стелле. Она рухнула с небес на парадную лестницу Фиолетового дворца, запугала подданных и воцарилась на троне. И для ни в чём не повинных Мигунов наступили воистину чёрные дни. Дни, растянувшиеся на годы и столетия.
Бедные Мигуны поначалу были уверены, что добрая Стелла спасёт их от вредной старухи, что она появится во всём своём розовом всемогущем великолепии и вышвырнет отвратительную колдунью прочь. И в их жизни всё опять станет хорошо и спокойно.
Слишком многого они хотели! Стелла напрочь забыла о своих бывших подданных, а Бастинда вела себя так, словно она была уверена в своей полной безнаказанности. Ну ещё бы!.. Откуда наивным и простодушным Мигунам было знать, что эта вредная старуха и вечно юная повелительница Розовой страны на самом деле — одна и та же женщина.
Отныне Стелла часть своего времени проводила в Розовой стране, ведя дела справедливо и благородно, одаривая Болтунов своими милостями, поражая всех вокруг своим великолепием и учтивостью. Когда розовый цвет приедался, она, тайно воспользовавшись Золотой шапкой, вызывала Летучих Обезьян… И в Фиолетовом дворце выбиралась из своей тёмной опочивальни страшная, всем недовольная Бастинда, которая до дрожи пугала Мигунов, которая обожала наказывать и распекать, которая была настоящей ведьмой, проклятием для подданных и вечной угрозой всем соседям.
Отведя душу, вдоволь назлобствовавшись, всласть наоравшись и напритеснявшись, Бастинда втихомолку напяливала Золотую шапку… И на какое-то время исчезала. К великому облегчению Мигунов. Байку о том, что Летучие Обезьяны исполняют только три желания владельца, придумала, очевидно, сама Стелла. Зачем? Попробуйте поинтересоваться у неё. Вряд ли она вам ответит.
И у Стеллы всё стало очень хорошо. Её жизнь вошла в нужную колею, в которой хватало места и светлым устремлениям души и мрачным страстям подсознания.
Виллина с помощью своей книги почти сразу выяснила, что произошло у соперницы. И поначалу была изрядно удивлена шокирующей правдой. Но некоторое время спустя, обдумав ситуацию, она поступила точно так же. Идея пришлась ей по душе. И в Голубой стране появилась злая колдунья Гингема. Жизнь Жевунов повернулась к ним чёрной стороной.
Утончённая, чопорная старушка, которая в своём Желтом дворце почти неслышно перемещалась по этажам, благосклонно кивая многочисленным служанкам, в Голубой стране превращалась в настоящее чудовище. О, с каким наслаждением она орала на Жевунов; о, как ей нравилось изображать из себя смертельно опасную ведьму; с каким восторгом она обживала мрачную пещеру… Она даже по-настоящему полюбила пиявок и лягушек. Она ела их! Она ела даже пауков! Тёмная половина жизни нравилась ей намного больше, чем затхлая добропорядочная скука Жёлтого дворца. Серебряные башмачки доставляли её в нужное место в мгновение ока, поэтому у неё не было нужды исчезать надолго. Утром она могла нежиться в жёлтой спальне, благосклонно кивая молчаливым и послушным служанкам, а вечером метать громы и молнии, принуждая бедных Жевунов собирать для неё пиявок и лягушек.
Вот таким образом добрые волшебницы раздвоились. Так они поделили свои жизни, словно сутки — на день и ночь. Так что правильнее было называть их не Виллина и Стелла, а, скажем, Вильгема и Бастелла.
И никто даже подумать не мог, что в действительности скрывается за добротой волшебниц и почему они с таким непонятным равнодушием относятся к царящему в Голубой и Фиолетовой стране произволу, почему никогда не вмешиваются в дела своих злобных соседок, почему не покончат с ними раз и навсегда.
Порой случались досадные проколы. Иногда какой-нибудь особенно назойливый Болтун, чрезмерно утомивший правительницу своим многословием, вдруг испуганно замолкал, увидев, как искажается вдруг в кошмарной гримасе юное лицо Стеллы, как загораются злобным огнём её чудесные лучистые глаза, а нежные изящные руки скрючиваются в изуродованные подагрой старушечьи лапки.
Или Виллина, не выдержав бесконечного молчания своих жёлтокафтанных подданных, вдруг срывалась на пустом месте и, прохрипев не своим голосом «Сусака, масака!», шваркала об стену посохом и вздымалась пугающей тенью над упавшими в спасительный обморок служанками. Или же уставшая орать и запугивать Гингема присаживалась вдруг на скамеечку, улыбалась тихой умильной улыбкой (от которой Жевунов охватывал мертвящий ужас) и застывала, любуясь порхающими над цветочными полянами бабочками. А уж когда одноглазая Бастинда вопрошала вдруг нежнейшим хрустальным голоском: «А не выпить ли мне розового чая?», у служанок Мигуний случалась настоящая истерика.
Нельзя не признать, что при всём при том настоящими злодейками наши двуличные особы всё-таки не стали. Видимо, воспитание не позволяло им переступить ту невидимую черту, которая превращает злобного правителя в кровавого тирана. Присмотревшись повнимательнее, любой может увидеть, что злые и страшные повелительницы Голубой и Фиолетовой страны ничего такого слишком уж ужасного за всё время своего правления не совершили. Ну притесняли, ну ругались и проклинали, ну заставляли платить дань (смешную, если разобраться), ну пугали своих подданных до дрожи… И всё! Это, конечно, тоже очень плохо, но как-то… по-сказочному плохо. Ненастоящие они были злодейки. Искусственные.
Но, тем не менее — они были.
Так не могло продолжаться бесконечно. Во-первых, всё когда-нибудь надоедает. Даже такая разнообразная добро-злодейская жизнь. А во-вторых, у обоих волшебниц за прошедшие века накопилось слишком много претензий друг к другу, в основном, разумеется, надуманных. Но тёмные стороны их волшебных душ делали своё недоброе дело. Когда Виллина была Гингемой, она на полном серьёзе подозревала Стеллу в коварстве. Точно так же, преображаясь в Бастинду, Стелла начинала видеть в жёлтой старушке своего главного врага, которого необходимо опасаться и от которого неплохо было бы как-нибудь избавиться.
Кроме того, Виллине не давала покоя принадлежащая Стелле Золотая шапка (золото к золоту, а как же иначе!), а Стелла спала и видела себя последней и единственной владелицей серебряных башмачков (надоело летать на Обезьянах — долго, несолидно, неудобно!). И чем дальше, тем сильнее им этого хотелось.
Напряжение в Волшебной стране нарастало, зависть успешно подтачивала даже и светлые стороны наших двуликих владычиц… И тут появился Гудвин. Надо ли говорить, что появился он не сам по себе. Это было дело рук Виллины. Она решила ввести в игру нового игрока, который должен был помочь ей справиться с соперницей.
Идея была не слишком удачной, но в результате в центре страны вырос великолепный Изумрудный город. Виллина видела его своей будущей резиденцией, своей столицей, из которой она будет править всей Волшебной страной (после того, как успешно разберётся со Стеллой).
Гудвин не был волшебником. Великий и Ужасный на самом деле был великим трусом. И он ужасно боялся Бастинду. Но он исправно исполнял свою роль, надеясь в итоге получить обещанное вознаграждение, мечту жизни — бакалейную лавку в Канзасе. Что ему в итоге и удалось. Ему не нужен был изумрудный трон, ему милее был деревянный прилавок и небольшой круг постоянных клиентов.
Спровоцированное Виллиной нападение изумрудного войска на Бастинду с целью захвата Золотой шапки завершилось полным разгромом. После этого Виллина на Гудвина махнула рукой и принялась обдумывать очередные проекты по устранению соперницы.
Наиболее успешным оказался проект, названный ею «Маленькая Фея». К тому времени маска Гингемы старушке уже изрядно приелась, с жизнью на два фронта пора было заканчивать, поэтому она без колебаний инсценировала гибель злой колдуньи. Она даже пошла на весьма рискованный шаг, отдав Элли серебряные башмачки, хотя сердце её при этом обливалось кровью. Но это был единственный способ подобраться к Стелле на расстояние неотразимого магического удара.
Спутников для девчонки Виллина подобрала толковых, и всё прошло как по маслу. Элли, отправленная послушным Гудвином в Фиолетовую страну, завладела Золотой шапкой, случайно облив Бастинду-Стеллу водой.
И вот тут случилась непонятка. Виллина никак не могла взять в толк, с какой стати Стелле вздумалось морочить всем голову, устраивая показательное растворение во вполне безобидной воде. Неужели ей тоже надоела раздвоенность, неужели она тоже воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от своей тёмной половины? Но тогда с какого перепуга она отдала девчонке бесценную Золотую шапку?
Сколько Виллина не ломала себе голову, сколько ни пытала свою волшебную книгу, приблизиться к разгадке столь нелогичного поведения соперницы ей не удалось. И она решила, что Стелла на этот раз сплоховала. Сглупила, проще говоря.
Однако глупостью здесь и не пахло. Дальновидная Стелла вела свою игру, вела тонко и умно. Просчитав все ходы заранее, она подхватила задумку Виллины, обратила все её интриги в свою пользу и в итоге получила желаемое легко и даже изящно. Элли не только вернула ей Золотую шапку, но и доставила ей серебряные башмачки в самом лучшем виде.
Стелла отправила Элли домой, ухитрившись каким-то образом оставить башмачки у себя. Видимо, на такое её волшебного умения вполне хватило. Так или иначе, точно известно, что девочка лишилась башмачков во время перелёта в Канзас.
Вот так вечно юная изящно переиграла вечно старую. Победила, как говорится, молодость. Виллина поскрипела вставными зубами и… Нет, не смирилась. Принялась обдумывать следующий ход. Ответный удар, главную роль в котором должен был сыграть один хорошо ей знакомый угрюмый столяр из страны Жевунов.
Нельзя не признать, что жизнь в Волшебной стране заметно оживилась. Повеяло переменами (далеко не всегда в лучшую сторону). Скука исчезла без следа (хотя многие из нас лучше бы поскучали). Откуда ни возьмись начали появляться вдруг то деревянные армии, то племена варваров, то забытые всеми Подземные рудокопы, то проснувшиеся вдруг великанши…
А виновны во всём этом безобразии две очень милые, весьма приятные на вид, предельно утончённые, бесконечно мудрые, удивительно добрые волшебницы. Кто бы мог подумать! Кто бы мог их в этом заподозрить? Да никто и никогда!
Но мы-то с вами теперь об этом знаем, не так ли. И если вам доведётся встретиться когда-нибудь с правительницей Розовой ли, Жёлтой ли страны, вглядитесь внимательнее в их лица, в их очень добрые и приятные лица… Ручаюсь, вы теперь без труда различите в них зловещие черты кошмарных старух. Потому что зло не исчезает. Оно может прятаться, может маскироваться и притворяться добром, но стоит только сдёрнуть маску, как оно покажется вам во всей своей… .»
На этом рукопись обрывается.
Что с ней сделал Страшила, никому не известно. Трудно сказать, поверил ли он невероятной догадке полусумасшедшего профессора или просто посмеялся. Но факт остаётся фактом. С тех пор наш трижды премудрый правитель больше ни разу не посещал ни Розовую страну ни Жёлтую. И ни разу с тех пор он не назвал повелительниц этих стран добрыми волшебницами. Ни разу. «Уважаемая госпожа Стелла», «Досточтимая госпожа Виллина», — только так отныне он к ним обращался, когда политическая необходимость вынуждала его встречаться с волшебницами на нейтральной территории. При этом он как-то чересчур внимательно вглядывался в лица царственных особ, словно пытался разглядеть в них что-то, известное лишь ему одному.
Неизлечимый недуг
Завершающая часть лекции, прочитанной доктором Борилем в медицинской академии Розовой страны 7 сентября прошлого года.
«… на волшебника, как говорится, надейся, но лекарство принимай. Ярчайшим примером такого подхода к решению сложных медицинских проблем является уже ставший хрестоматийным случай с губительным жёлтым туманом. Как известно для того, чтобы противостоять вредному воздействию этой магической взвеси на организмы всех живущих в Волшебной Стране, оказалось достаточным всего лишь использовать обычные древесные листья. Ну и где здесь волшебство? Наука, друзья, и только наука. А так же смелый подход и умение размышлять, чего, между нами, не всегда хватает некоторым докторам. Не будем сейчас из присущего истинным врачам милосердия упоминать никаких имён. (Сдержанные смешки в аудитории).
Итак, на чём я остановился? Если мне не изменяет память, на листьях. Давайте теперь поговорим о некоторых лекарственных растениях, произрастающих в вашей прекрасной стране. В первую очередь, это, разумеется, розы… Так, внимание, кто это там всё время болтает? Болтуны? Какие бол… Ах, да, как же я мог забыть! Действительно, Болтуны.
Так вот, о болтунах. (Вновь смешки в аудитории). Должен заметить, что среди не самых худших представителей нашего цеха тоже встречаются порой излишне говорливые… м-м-м… господа, переспорить которых ну совершенно невозможно. Они настолько уверены в своей правоте, что даже самые очевидные факты не убеждают их в ошибочности поставленного диагноза. Так совсем недавно некий всем известный доктор буквально довёл меня до белого каления, упорствуя в своём чудовищном заблуждении и убеждая всех, что именно его диагноз верен, а мой ошибочен. Ха-ха-ха! И ещё раз ха-ха! Как вам это нравится? МОЙ диагноз ошибочен!
Что вы сказали? Ошибался ли я когда-нибудь в постановке диагноза? Однако, юноша, у вас и вопросы к преподавателю! Впрочем, к чему скрывать, разумеется, ошибался. Отрицать это было бы глупо. Не ошибается лишь тот, кто никого не лечит. Ведь чем настоящий врач отличается от самодовольного шарлатана? Настоящий врач учится на своих ошибках и никогда их не повторяет. Запомните это хорошенько.
Так, я вижу, что в третьем ряду одна очень хорошенькая девушка усиленно мне подмигивает сразу двумя глазками. (Смех во всех концах аудитории). Наверное, у неё тоже появился вопрос, который она хотела бы мне задать. Ну, не стесняйтесь, вы же не стеснялись мне подмигивать. Встречались ли в моей практике больные, которых я не сумел исцелить? Мда-а-а, милочка, озадачили вы старика. Кстати, можете мне больше не подмигивать, хватит с меня и одного вашего вопроса. (Смех, переходящий в хохот).
Должен вам сказать, что Волшебная страна, к нашему с вами счастью, отличается от остального мира ещё и тем, что в ней не бывает эпидемий и неизлечимых болезней. Но тем не менее припоминается мне один чрезвычайно интересный случай, когда я как раз и столкнулся с воистину неизлечимым недугом. Скажу больше, я не только не сумел вылечить беднягу, подхватившего такой недуг, но даже и не пытался это сделать. Да-да, и не испытываю по этому поводу ни малейшего сожаления.
Произошло это недавно, буквально в начале лета. Как-то утром во время приёма, ко мне ворвался уважаемый Дин Гиор — мой постоянный пациент, между нами, здоровье которого остаётся великолепным во многом благодаря именно моим неустанным усилиям… Ворвался и сразу спросил, лечу ли я только людей, или же вообще всех живых существ? На что я ему, естественно, заявил, что я врач, а не ветеринар. С чем наш доблестный солдат и удалился. Как выяснилось впоследствии, он удалился в соседний кабинет к доктору Робилю. Признаюсь, меня это не слишком заинтересовало, поскольку я осматривал очередного пациента.
Но вскоре Дин Гиор примчался вновь и попросил меня прибыть в тронный зал для консультации. Догадавшись, что мой высокоучёный коллега в очередной раз сел, мягко говоря, в лужу (сдавленное хихиканье в аудитории), я поспешил за солдатом. В тронном зале присутствовал наш уважаемый правитель, его советница ворона Кагги-Карр, учитель танцев Лан Пирот, несколько придворных и, собственно, доктор Робиль, куда же от него денешься (хихиканье в первых рядах), по лицу которого сразу было видно, что он пребывает в полной растерянности. Что, между нами, является для него весьма привычным состоянием. (Лёгкое оживление в аудитории).
— Что у нас случилось? Кто заболел? — поинтересовался я.
Ответил мне сам Страшила, и слова его меня немало удивили.
— Мы полагаем, что заболел наш несравненный учитель танцев, — сказал правитель, указывая своей мягкой, но властной рукой на Лана Пирота. — Он в последние несколько дней ведёт себя очень странно. Пропускает занятия с учениками, отвечает невпопад, стал ужасно рассеянным и вообще просто не похож на себя! Уважаемый Бориль, не затруднит ли вас осмотреть больного и высказать свои ре-ко-мен-да-ции по его скорейшему исцелению.
Я врач. Я лечу живых людей. Иногда, очень редко, мне приходилось лечить животных. Но я никогда ещё не лечил людей деревянных. Тем более, бывших генералов. Но, как вы понимаете, отказаться я не мог, тем более что рядом присутствовал доктор Робиль, который, судя по выражению его лица, был уверен, что и я тоже потерплю фиаско.
Поклонившись в знак согласия нашему уважаемому правителю, я приблизился к больному. Лан Пирот стоял неподвижно, глядя куда-то вдаль, и не обращал совершенно никакого внимания на всё происходящее. Поводив рукой перед его стеклянными глазами, я определил, что он мою руку не видит. Машинально я попытался прослушать с помощью стетоскопа его сердце, что вызвало такие же сдержанные смешки, какие я время от времени слышу в этой аудитории. (Ещё более сдержанные смешки со всех сторон).
Разумеется, в деревянной груди никакого сердца не было, но зато я смог точно определить, что там отсутствуют также и жуки-древоточцы, на которых я, грешным делом, уже готов был возложить вину. К стыду своему в то время я ещё не знал, что в палисандре практически никогда не бывает жуков и термитов.
Так, молодые люди в первом ряду… Да-да, это я к вам обращаюсь. Могу ли я вас попросить не жевать во время лекции. Это страшно отвлекает. Вы что, не успели позавтракать? (Жизнерадостный смех в аудитории). Или вас здесь голодом морят?.. Как Жевуны? Какие Жевуны? Ах, Жевуны. По обмену? А почему одежда у вас той же цветовой гаммы? Форма такая? Гм-м, ну ладно, продолжим.
Итак, о цветовой гамме. (Разрозненные смешки в аудитории). Розамелия лекарственная представлена в изучаемом нами регионе тремя основными подвидами: розоватая, розовеющая и пунцовая… Что? Лан Пирот? При чём здесь Лан Пирот?.. Ох, прошу прощения, действительно, я слегка отвлёкся. Кхм-м!
Внимательнейшим образом осмотрев больного, я предположил, что палисандровому туловищу генерала катастрофически не хватает влаги. Как известно, древесина со временем высыхает, вследствие чего значительно уменьшается в объёме. Лан Пирот, очевидно, усох, его суставы стали работать хуже, отсюда и неважное самочувствие. Мой вечный оппонент доктор Робиль тут же выступил с опровержением, заявив, что с момента изготовления бывшего генерала прошло так много времени, что он уже десять раз мог высохнуть.
— На каком же тогда диагнозе настаивает уважаемый коллега? — спросил я тут же.
— Я уверен, что мы имеет дело с ослаблением действия живительного порошка, — заявил Робиль с таким видом, словно он сделал открытие мирового масштаба. (Сдавленный смех в аудитории).
Это был хороший ход. Изготовить живительный порошок мы не имели никакой возможности, следовательно и вылечить странный недуг учителя танцев не получится. Так изящно мой высокоучёный коллега попытался умыть руки, не поставив при этом под сомнение свой профессионализм.
Но мне отступать не хотелось. Поэтому я попробовал обратиться к самому больному. К сожалению, на все мои вопросы он отвечал преглупейшей улыбкой, восторженными взглядами куда-то в сторону, закатыванием глаз и невнятным бормотанием. Тут уж я заподозрил, что у нашего учителя не всё в порядке с головой, о чём и сообщил вполголоса правителю.
— Неужели мы его потеряли? — опечалился Страшила Мудрый. — Не могу в это поверить!
— Предлагаю отправить больного к его создателю Урфину Джюсу с объяснительным письмом, — предложил доктор Робиль. — Пусть Урфин хорошенько его переберёт, смажет суставы, отполирует, обновит, вправит ему, так сказать, мозги. Может быть, тогда и живительный порошок не потребуется.
Как бы я ни относился к моему уважаемому коллеге, должен признать, что порой ему удаётся высказывать не самые глупые идеи. (Оживление в аудитории).
Это предложение поддержал и Страшила Мудрый.
— Совершенно верно, — сказал он. — Я сам ре-гу-ляр-но обновляю отруби и иголки в своей голове, и это помогает поддерживать мои мозги в превосходном состоянии.
К нашему удивлению, против выступил сам Лан Пирот.
— Нет-нет, — испуганно заявил он, доказав тем самым, что всё прекрасно слышит и понимает. — Я никуда не поеду! Ни в коем случае! Я должен оставаться во дворце!
— Но вы же больны!
— Да, — согласился он. — Я болен. Я поражён в самое сердце. И мне это нравится.
И вот тут-то, друзья мои, я начал прозревать. Встречал я уже такие затуманенные взгляды, несвязные речи, рассеянность и прочие странности поведения. Более того, я и сам в молодые годы переболел точно таким же недугом и так же был поражён в самое сердце одной весьма прехорошенькой особой.
— Кто она? — спросил я напрямую.
Лана Пирота надо было видеть. Дерево не умеет краснеть, но палисандровый учитель запунцовел до такой степени, что на его теле отчётливо проступили все прожилки и узоры. Бывший генерал засмущался как юноша, и я понял, что угадал правильно.
— Она самая прекрасная женщина на свете, — прошептал Лан Пирот и покраснел ещё больше.
Бывший командир свирепых дуболомов влюбился.
— Но кто же всё-таки ваша избранница? — изнывая от любопытства, спросил Дин Гиор. — Мы её знаем?
Ответ Лана Пирота удивил нас настолько, что какое-то время все присутствующие лишились дара речи и не могли вымолвить ни слова.
— Морская Дева, — промолвил влюблённый учитель.
(Удивлённый гул и переглядывания в аудитории).
Да-да, я вижу, вы тоже удивлены. Лан Пирот именно так и сказал: «Морская Дева». Когда мы слегка опомнились, доктор Робиль выразительно посмотрел на меня и осторожно покрутил пальцем у виска, подтверждая появившиеся и у меня сомнения. Дин Гиор смотрел на беднягу с сочувствием, Страшила погрузился в раздумья, а Кагги-Карр не удержалась от восклицания:
— Но ведь она же не живая! Эту куклу сделал Гудвин!
— Меня тоже сделали, — возразил Лан Пирот, и возразить на это было нечем.
Выяснилось, что несколько дней назад на глаза нашему учителю случайно попалась фигура Морской Девы, которую вместе с чучелом шестилапого и Живой Головой вынесли для проветривания. Лан Пирот влюбился в неё моментально. И с тех пор места себе не мог найти от распиравшего его палисандровую грудь волнительного чувства. Жизнь без Девы потеряла для него всякий смысл.
— И что мы будем делать? — спросил Дин Гиор.
Мы с доктором Робилем одновременно пожали плечами.
— Здесь мы бессильны, — сказал я. — Любовь лекарствами не вылечишь.
— Нашего больного может исцелить только время, — добавил доктор Робиль. И это был тот редкий случай, когда я не захотел его опровергнуть.
(Полная тишина в аудитории)
Вы, конечно, спросите меня, чем же всё это кончилось? Поспешу вас успокоить, кончилась эта история очень хорошо, лучше просто не бывает. Наш трижды премудрый правитель, нашёл такое неожиданное и оригинальное решение, что всеобщее уважение к нему с тех пор вознеслось на совершенно недосягаемую высоту.
— Вот как мы поступим, — сказал Страшила, и голова его в ту минуту обильно топорщилась иголками и булавками. — Следует аккуратно вырезать из груди Лана Пирота кусочек дерева в виде сердца и вставить это сердце в Морскую Деву. И не будь я обычным ожившим пугалом, если переполненное настоящим чувством палисандровое сердце не оживит вашу прекрасную избранницу.
Так оно и получилось. И когда Морская Дева самостоятельно открыла глаза и посмотрела сияющим взором на стоящего перед ней Лана Пирота, наш правитель тихонько пробормотал:
— Гудвин был бы мною доволен.
Так наш бывший генерал обрёл своё счастье. Недели три спустя мне довелось побывать у него в гостях. Они встретили меня чрезвычайно приветливо. Более красивой и влюблённой пары я в своей жизни, поверьте, не встречал. Лан Пирот светился от счастья и буквально порхал, а Морская Дева, сидя на краю специально для неё устроенного бассейна, обмахивалась веером и не спускала влюблённых глаз с того, кто подарил ей не только истинную любовь, но и своё сердце.
(Сдержанные всхлипывания со всех сторон).
«… на волшебника, как говорится, надейся, но лекарство принимай. Ярчайшим примером такого подхода к решению сложных медицинских проблем является уже ставший хрестоматийным случай с губительным жёлтым туманом. Как известно для того, чтобы противостоять вредному воздействию этой магической взвеси на организмы всех живущих в Волшебной Стране, оказалось достаточным всего лишь использовать обычные древесные листья. Ну и где здесь волшебство? Наука, друзья, и только наука. А так же смелый подход и умение размышлять, чего, между нами, не всегда хватает некоторым докторам. Не будем сейчас из присущего истинным врачам милосердия упоминать никаких имён. (Сдержанные смешки в аудитории).
Итак, на чём я остановился? Если мне не изменяет память, на листьях. Давайте теперь поговорим о некоторых лекарственных растениях, произрастающих в вашей прекрасной стране. В первую очередь, это, разумеется, розы… Так, внимание, кто это там всё время болтает? Болтуны? Какие бол… Ах, да, как же я мог забыть! Действительно, Болтуны.
Так вот, о болтунах. (Вновь смешки в аудитории). Должен заметить, что среди не самых худших представителей нашего цеха тоже встречаются порой излишне говорливые… м-м-м… господа, переспорить которых ну совершенно невозможно. Они настолько уверены в своей правоте, что даже самые очевидные факты не убеждают их в ошибочности поставленного диагноза. Так совсем недавно некий всем известный доктор буквально довёл меня до белого каления, упорствуя в своём чудовищном заблуждении и убеждая всех, что именно его диагноз верен, а мой ошибочен. Ха-ха-ха! И ещё раз ха-ха! Как вам это нравится? МОЙ диагноз ошибочен!
Что вы сказали? Ошибался ли я когда-нибудь в постановке диагноза? Однако, юноша, у вас и вопросы к преподавателю! Впрочем, к чему скрывать, разумеется, ошибался. Отрицать это было бы глупо. Не ошибается лишь тот, кто никого не лечит. Ведь чем настоящий врач отличается от самодовольного шарлатана? Настоящий врач учится на своих ошибках и никогда их не повторяет. Запомните это хорошенько.
Так, я вижу, что в третьем ряду одна очень хорошенькая девушка усиленно мне подмигивает сразу двумя глазками. (Смех во всех концах аудитории). Наверное, у неё тоже появился вопрос, который она хотела бы мне задать. Ну, не стесняйтесь, вы же не стеснялись мне подмигивать. Встречались ли в моей практике больные, которых я не сумел исцелить? Мда-а-а, милочка, озадачили вы старика. Кстати, можете мне больше не подмигивать, хватит с меня и одного вашего вопроса. (Смех, переходящий в хохот).
Должен вам сказать, что Волшебная страна, к нашему с вами счастью, отличается от остального мира ещё и тем, что в ней не бывает эпидемий и неизлечимых болезней. Но тем не менее припоминается мне один чрезвычайно интересный случай, когда я как раз и столкнулся с воистину неизлечимым недугом. Скажу больше, я не только не сумел вылечить беднягу, подхватившего такой недуг, но даже и не пытался это сделать. Да-да, и не испытываю по этому поводу ни малейшего сожаления.
Произошло это недавно, буквально в начале лета. Как-то утром во время приёма, ко мне ворвался уважаемый Дин Гиор — мой постоянный пациент, между нами, здоровье которого остаётся великолепным во многом благодаря именно моим неустанным усилиям… Ворвался и сразу спросил, лечу ли я только людей, или же вообще всех живых существ? На что я ему, естественно, заявил, что я врач, а не ветеринар. С чем наш доблестный солдат и удалился. Как выяснилось впоследствии, он удалился в соседний кабинет к доктору Робилю. Признаюсь, меня это не слишком заинтересовало, поскольку я осматривал очередного пациента.
Но вскоре Дин Гиор примчался вновь и попросил меня прибыть в тронный зал для консультации. Догадавшись, что мой высокоучёный коллега в очередной раз сел, мягко говоря, в лужу (сдавленное хихиканье в аудитории), я поспешил за солдатом. В тронном зале присутствовал наш уважаемый правитель, его советница ворона Кагги-Карр, учитель танцев Лан Пирот, несколько придворных и, собственно, доктор Робиль, куда же от него денешься (хихиканье в первых рядах), по лицу которого сразу было видно, что он пребывает в полной растерянности. Что, между нами, является для него весьма привычным состоянием. (Лёгкое оживление в аудитории).
— Что у нас случилось? Кто заболел? — поинтересовался я.
Ответил мне сам Страшила, и слова его меня немало удивили.
— Мы полагаем, что заболел наш несравненный учитель танцев, — сказал правитель, указывая своей мягкой, но властной рукой на Лана Пирота. — Он в последние несколько дней ведёт себя очень странно. Пропускает занятия с учениками, отвечает невпопад, стал ужасно рассеянным и вообще просто не похож на себя! Уважаемый Бориль, не затруднит ли вас осмотреть больного и высказать свои ре-ко-мен-да-ции по его скорейшему исцелению.
Я врач. Я лечу живых людей. Иногда, очень редко, мне приходилось лечить животных. Но я никогда ещё не лечил людей деревянных. Тем более, бывших генералов. Но, как вы понимаете, отказаться я не мог, тем более что рядом присутствовал доктор Робиль, который, судя по выражению его лица, был уверен, что и я тоже потерплю фиаско.
Поклонившись в знак согласия нашему уважаемому правителю, я приблизился к больному. Лан Пирот стоял неподвижно, глядя куда-то вдаль, и не обращал совершенно никакого внимания на всё происходящее. Поводив рукой перед его стеклянными глазами, я определил, что он мою руку не видит. Машинально я попытался прослушать с помощью стетоскопа его сердце, что вызвало такие же сдержанные смешки, какие я время от времени слышу в этой аудитории. (Ещё более сдержанные смешки со всех сторон).
Разумеется, в деревянной груди никакого сердца не было, но зато я смог точно определить, что там отсутствуют также и жуки-древоточцы, на которых я, грешным делом, уже готов был возложить вину. К стыду своему в то время я ещё не знал, что в палисандре практически никогда не бывает жуков и термитов.
Так, молодые люди в первом ряду… Да-да, это я к вам обращаюсь. Могу ли я вас попросить не жевать во время лекции. Это страшно отвлекает. Вы что, не успели позавтракать? (Жизнерадостный смех в аудитории). Или вас здесь голодом морят?.. Как Жевуны? Какие Жевуны? Ах, Жевуны. По обмену? А почему одежда у вас той же цветовой гаммы? Форма такая? Гм-м, ну ладно, продолжим.
Итак, о цветовой гамме. (Разрозненные смешки в аудитории). Розамелия лекарственная представлена в изучаемом нами регионе тремя основными подвидами: розоватая, розовеющая и пунцовая… Что? Лан Пирот? При чём здесь Лан Пирот?.. Ох, прошу прощения, действительно, я слегка отвлёкся. Кхм-м!
Внимательнейшим образом осмотрев больного, я предположил, что палисандровому туловищу генерала катастрофически не хватает влаги. Как известно, древесина со временем высыхает, вследствие чего значительно уменьшается в объёме. Лан Пирот, очевидно, усох, его суставы стали работать хуже, отсюда и неважное самочувствие. Мой вечный оппонент доктор Робиль тут же выступил с опровержением, заявив, что с момента изготовления бывшего генерала прошло так много времени, что он уже десять раз мог высохнуть.
— На каком же тогда диагнозе настаивает уважаемый коллега? — спросил я тут же.
— Я уверен, что мы имеет дело с ослаблением действия живительного порошка, — заявил Робиль с таким видом, словно он сделал открытие мирового масштаба. (Сдавленный смех в аудитории).
Это был хороший ход. Изготовить живительный порошок мы не имели никакой возможности, следовательно и вылечить странный недуг учителя танцев не получится. Так изящно мой высокоучёный коллега попытался умыть руки, не поставив при этом под сомнение свой профессионализм.
Но мне отступать не хотелось. Поэтому я попробовал обратиться к самому больному. К сожалению, на все мои вопросы он отвечал преглупейшей улыбкой, восторженными взглядами куда-то в сторону, закатыванием глаз и невнятным бормотанием. Тут уж я заподозрил, что у нашего учителя не всё в порядке с головой, о чём и сообщил вполголоса правителю.
— Неужели мы его потеряли? — опечалился Страшила Мудрый. — Не могу в это поверить!
— Предлагаю отправить больного к его создателю Урфину Джюсу с объяснительным письмом, — предложил доктор Робиль. — Пусть Урфин хорошенько его переберёт, смажет суставы, отполирует, обновит, вправит ему, так сказать, мозги. Может быть, тогда и живительный порошок не потребуется.
Как бы я ни относился к моему уважаемому коллеге, должен признать, что порой ему удаётся высказывать не самые глупые идеи. (Оживление в аудитории).
Это предложение поддержал и Страшила Мудрый.
— Совершенно верно, — сказал он. — Я сам ре-гу-ляр-но обновляю отруби и иголки в своей голове, и это помогает поддерживать мои мозги в превосходном состоянии.
К нашему удивлению, против выступил сам Лан Пирот.
— Нет-нет, — испуганно заявил он, доказав тем самым, что всё прекрасно слышит и понимает. — Я никуда не поеду! Ни в коем случае! Я должен оставаться во дворце!
— Но вы же больны!
— Да, — согласился он. — Я болен. Я поражён в самое сердце. И мне это нравится.
И вот тут-то, друзья мои, я начал прозревать. Встречал я уже такие затуманенные взгляды, несвязные речи, рассеянность и прочие странности поведения. Более того, я и сам в молодые годы переболел точно таким же недугом и так же был поражён в самое сердце одной весьма прехорошенькой особой.
— Кто она? — спросил я напрямую.
Лана Пирота надо было видеть. Дерево не умеет краснеть, но палисандровый учитель запунцовел до такой степени, что на его теле отчётливо проступили все прожилки и узоры. Бывший генерал засмущался как юноша, и я понял, что угадал правильно.
— Она самая прекрасная женщина на свете, — прошептал Лан Пирот и покраснел ещё больше.
Бывший командир свирепых дуболомов влюбился.
— Но кто же всё-таки ваша избранница? — изнывая от любопытства, спросил Дин Гиор. — Мы её знаем?
Ответ Лана Пирота удивил нас настолько, что какое-то время все присутствующие лишились дара речи и не могли вымолвить ни слова.
— Морская Дева, — промолвил влюблённый учитель.
(Удивлённый гул и переглядывания в аудитории).
Да-да, я вижу, вы тоже удивлены. Лан Пирот именно так и сказал: «Морская Дева». Когда мы слегка опомнились, доктор Робиль выразительно посмотрел на меня и осторожно покрутил пальцем у виска, подтверждая появившиеся и у меня сомнения. Дин Гиор смотрел на беднягу с сочувствием, Страшила погрузился в раздумья, а Кагги-Карр не удержалась от восклицания:
— Но ведь она же не живая! Эту куклу сделал Гудвин!
— Меня тоже сделали, — возразил Лан Пирот, и возразить на это было нечем.
Выяснилось, что несколько дней назад на глаза нашему учителю случайно попалась фигура Морской Девы, которую вместе с чучелом шестилапого и Живой Головой вынесли для проветривания. Лан Пирот влюбился в неё моментально. И с тех пор места себе не мог найти от распиравшего его палисандровую грудь волнительного чувства. Жизнь без Девы потеряла для него всякий смысл.
— И что мы будем делать? — спросил Дин Гиор.
Мы с доктором Робилем одновременно пожали плечами.
— Здесь мы бессильны, — сказал я. — Любовь лекарствами не вылечишь.
— Нашего больного может исцелить только время, — добавил доктор Робиль. И это был тот редкий случай, когда я не захотел его опровергнуть.
(Полная тишина в аудитории)
Вы, конечно, спросите меня, чем же всё это кончилось? Поспешу вас успокоить, кончилась эта история очень хорошо, лучше просто не бывает. Наш трижды премудрый правитель, нашёл такое неожиданное и оригинальное решение, что всеобщее уважение к нему с тех пор вознеслось на совершенно недосягаемую высоту.
— Вот как мы поступим, — сказал Страшила, и голова его в ту минуту обильно топорщилась иголками и булавками. — Следует аккуратно вырезать из груди Лана Пирота кусочек дерева в виде сердца и вставить это сердце в Морскую Деву. И не будь я обычным ожившим пугалом, если переполненное настоящим чувством палисандровое сердце не оживит вашу прекрасную избранницу.
Так оно и получилось. И когда Морская Дева самостоятельно открыла глаза и посмотрела сияющим взором на стоящего перед ней Лана Пирота, наш правитель тихонько пробормотал:
— Гудвин был бы мною доволен.
Так наш бывший генерал обрёл своё счастье. Недели три спустя мне довелось побывать у него в гостях. Они встретили меня чрезвычайно приветливо. Более красивой и влюблённой пары я в своей жизни, поверьте, не встречал. Лан Пирот светился от счастья и буквально порхал, а Морская Дева, сидя на краю специально для неё устроенного бассейна, обмахивалась веером и не спускала влюблённых глаз с того, кто подарил ей не только истинную любовь, но и своё сердце.
(Сдержанные всхлипывания со всех сторон).
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги