Мы все еще живы (СИ)

=== Совсем новый мир ===

Кузнечики мирно стрекотали в высокой траве. Ветер теплыми волнами прогонял пушистые облака, медленно открывая все больше голубого неба. Облака менялись, принимали знакомые очертания и вновь их теряли, становившись чем-то совершенно иным.

Ия не смотрела на небо, она лежала с закрытыми глазами и дремала. Высокая трава зеленой стеной отгораживала ее от остального мира, пряча и защищая, как мать своего младенца. На землю совсем рядом что-то опустилось, мягко, как кошка, и вот Ия уже не спит, а внимательно слушает с закрытыми глазами.

— Так и думал, что найду тебя здесь, — сказал Капитан и присел рядом.

Теперь трава прятала уже не одну Ию, а их вместе. Девушка ему ничего не ответила и не открыла глаза. Его взгляд упал на шрам на ее шее, уродливый и рваный, который он сам же ей и оставил несколько лет тому назад. Тогда он еще думал, что она вынудила его подчиняться, и потому бунтовал. Естественно, ни один бунт так и не закончился его победой, но только лишь потому, что он выбирал изначально неверные установки. Сейчас он прекрасно осознавал, что никто не заставлял его, никто не приказывал. Да, это был не его выбор, но и не ее тоже, этот путь для них выбрала судьба. Если не она, то цепочка совпадений, начавшаяся задолго до их знакомства. Капитану вдруг стало стыдно за свое прошлое, за свои слова и поступки.

На руку ему легла ладонь Ии. «Все хорошо». Тот же жест, что и в ту ночь, когда она все ему рассказала, и он согласился быть с ней до конца. «Главное, чтобы никто не понял, что за появление осьминогов в ответе я, — тогда сказала она ему. — Они будут сопротивляться, а сопротивляться одному конкретному человеку легче, чем самой судьбе или природе, или черт еще знает чему. Проще принять рок, чем чужое решение». И это была их тайна. Впоследствии они разделили еще множество тайн, которых никто из них никому другому так и не выдал.

Они стали молчаливыми наблюдателями смены эпох и человеческой эволюции. С исчезновением последнего человека, который умер от старости, а не в битве, они, все они, наконец обрели внутренний покой. Многие горевали, но не отчаялись, начав выстраивать новое общество на руинах старого. Ия и Капитан не стали контролировать этот процесс, по крайней мере, не напрямую. Оружие все равно стало бесполезно, так как никого из новых людей им нельзя было убить. Осьминоги, в какой бы форме ни прибывали, отличались особой устойчивостью и скоростью реакций. Про автоматы быстро забыли, самолеты снова заросли кустами и травой. Лишь «свет Господень» все еще висел на стене в общем доме новых богов.

Постепенно люди приспособились и к растениям. Они стали создавать энциклопедии новых и старых видов, культивировали их и специально выращивали для различных целей. Нельзя сказать, что наука развивалась быстро, она развивалась с той скоростью, с которой это было нужно. Прогресс соответствовал целям и потребностям нового общества. Появлялись новые болезни, и от них тут же создавались новые лекарства. Постепенно люди заново научились покорять лес и камень, делать сплавы и строительные материалы для жилищ. Тогда Ие начало казаться, что скоро они достигнут того же уровня, что и люди до них, и все это было впустую. Возможно, люди новые уйдут даже дальше хрупких людей. Смогут открывать новые миры среди далеких звезд… Она этого всего не застанет.

Два бога нового мира еще не раз навещали своеобразные центры социума, но потом все равно возвращались домой. Капитану пришлось вынести всех чучел из прихожей, потому что однажды ночью он споткнулся об отвалившийся от лося рог и чуть не упал. Самому ему ничего не угрожало, но одна мысль о том, что то же может произойти с Ией, чей организм был более подвержен повреждениям, заставила его следующим же утром убрать весь хлам. Девушка особо и не противилась такому решению. Уж если начинать с чистого листа, так по полной. О прошлом не должно напоминать ровным счетом ничего. Хотя от собственных мыслей и воспоминаний она избавиться так и не смогла. Временами в ее голове голос отца говаривал: «Очшень хорошо, Ия. Ты все сделала правильно».

Наконец девушка села, разлепляя глаза и тряся головой, пытаясь скинуть с себя остатки сна. Сейчас она была готова говорить.

— Какие вести ты мне принес?

— В Северном городе запустили уцелевшую электростанцию. На юге восстанавливают добычу сорна для итриевых аккумуляторов. Совет Ио решил обновить свод законов и прав, общих одинаково для всех.

— Рано или поздно и из хаоса будет рожден порядок. Как там Туонн?

— Открыл трактир на первом этаже дома своей семьи. Я был у них двумя минутами ранее, они передали нам ящик пива и вяленое мясо кабана, — сказал Капитан с ухмылкой.

— Надо будет навестить их вместе. Посидеть вечером на веранде, — Ия тоже улыбнулась, вспоминая доброжелательного и общительного Туонна, соратника и старого друга.

Капитан продолжал ухмыляться какое-то время, пока ухмылка его не спала, и он не задумался о чем-то, хмурясь и вглядываясь сквозь траву.

— Можно ли было предотвратить гибель людей? — спросил он у пустоты.

— Да, — с уверенностью ответила Ия. — Думаю, я могла бы это сделать. Но зачем нам с тобой мир, который никогда нас не примет, и который никогда не примем мы?

Капитан задумался еще сильнее. Он помнил, что он чувствовал, когда еще был человеком, и что он впервые почувствовал, когда переродился. Слово «жажда» подходила этому чувству как нельзя лучше. Его смело можно было включать в список потребностей, наравне с голодом и сном. Но на той стадии он никак не смог бы себя контролировать. Первое время осьминоги подчинялись только жажде крови, забыв про здравый смысл, не отличая врагов от друзей (да что там, друзья их тоже не отличали от врагов). Когда все они обретали возможность возвращать себе человеческий облик, существа в полной мере могли осознать, что они натворили. У многих оставались воспоминания о том, как они убивали своих друзей или семью. Они не могли пережить такое, но и не знали, как себя убить. Они были вынуждены продолжать жить с этим. Поэтому не все остались в городах, возникших на месте лагерей, были такие, кто ушел и отдалился от мира, как и его боги. Однако некоторые все же преодолевали боль потери, восстанавливая мир и порядок. Так первые две недели Месяца Снега были объявлены Днями Великой Скорби, данью памяти своим близким, навеки ушедшим. Это были самые тяжелые дни новой эпохи.

— Ты что, так и считаешь меня вселенским злом? — Ия подняла брови и уставилась на своего собеседника, на минуту потерявшего связь с реальностью.

— Нет, — не раздумывая ответил он, — нисколько. Просто… кто мы такие, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?

— Такие же смертные, как и все вокруг, вот кто. Мы убивали лишь чтобы выжить. У нас была строгая необходимость. Либо они, либо мы. Третьего не дано. Кроме того, уж лучше это, чем какая-нибудь глобальная катастрофа. Огромный взрыв, разорвавший бы планету пополам. Эпидемия неизлечимого вируса. Резкая смена климатических условий…

— Все. Хорошо. Я понял. Мы — меньшее из зол.

— И необходимое. Может, я и ты — лишь инструмент. Кто знает.

Никто этого не знал. Не знал и Капитан, не знала и Ия. После разговоров с ней ему становилось легче. Вне зависимости от того, сколько всего плохого он успевал себе надумать.

«Проще принять рок, чем чужое решение, — повторила Ия про себя. — И проще убедить человека, что он невиновен, чем разгребать то, что он натворит в гневе».

— Как хорошо, — заметил Капитан, — что мы все еще живы.