Мятежное сердце

Глава 27

Горизонт заливало оранжево-красное зарево, столб белого дыма вздымался в небо, словно большой кулак, пытающийся наказать за что-то ночь. Огонь пожирал его дом: языки пламени, похожие на когти, раздирающие живую плоть, лизали стены. Рейн на ходу соскочил с коня и побежал к ступенькам, а испуганное животное метнулось прочь от огня и дыма.

Снаружи никого не было. Дверь заперта.

Он ударил в нее плечом, затем они с Расти вдвоем разбили толстый английский дуб, и на них обрушилась волна пламени и обжигающего воздуха. Рейн позвал Микаэлу.

— Иди туда! — сказал он, махнув в сторону коридора. Расти, прикрывая от дыма рот и нос рукой, двинулся внутрь, к нему хотел присоединиться вбежавший в дом Темпл.

— Вынеси его наружу, — сказал Рейн, указывая на Фади, который лежал возле лестницы. — Обойди дом и посмотри, можно ли войти через кухню!

Темпл взвалил убитого на спину и нырнул в объятую пламенем дверь, а Рейн бросился в кабинет, молясь, чтобы Микаэла оказалась там. Сердце замирало в груди, легкие готовы были разорваться при каждом вдохе, он яростно переворачивал горящую мебель, боясь, что за следующим предметом может оказаться тело жены.

— Микаэла! — кричал он, пока не охрип.

Потом наткнулся на что-то мягкое, с трудом разбросал мусор и нашел Микаэлу, скорчившуюся под письменным столом. Рейн подхватил жену на руки и бросился сквозь огонь прочь из дома. Пламя обжигало спину, он споткнулся, упал и покатился по земле, крепко прижав жену к себе в попытке защитить.

Он уложил ее на спину, откинул ей волосы с лица. Она не дышала.

— Микаэла! Ради Бога, пожалуйста, не надо! Пожалуйста, любимая, прошу тебя! — Рейн тряхнул жену, ее голова бессильно свесилась набок. — Микаэла! Черт побери, женщина, неужели ты хочешь и теперь отвергнуть меня!

Он прижался губами к ее рту, вдыхая в нее воздух и силы. «Вернись, любимая, вернись ко мне, дыши», — заклинал Рейн.

Она выгнулась, зашлась в приступе кашля и перевернулась на бок.

— Господи, я думал, ты умерла. — Прижав к груди, он стал покачивать ее, гладить по голове.

— Именно это и произойдет, — задыхаясь, ответила Микаэла, — если ты не перестанешь меня душить.

Она сделала глубокий вдох, ее безмятежное выражение сразу напомнило Рейну о том, какой безжизненной она была всего несколько секунд назад.

— Ты до смерти испугала меня.

Микаэла посмотрела на него, и что-то болезненно сжалось у нее в груди. Его лицо почернело от сажи, на волосах лежал белый пепел, но взгляд был ясным и внимательным, словно Рейн пытался найти в ней какие-то изменения.

Она дотронулась до его щеки, и он уткнулся лицом в ее ладонь.

Раздался треск, западная стена дома рухнула.

— Кабаи? Где Кабаи? И Энди. — Она схватила мужа за руку и села. На лужайке было восемь из двенадцати человек. — Энди пропал. Я их не вижу. Он еще внутри. — Микаэла попыталась встать, но он удержал ее.

— Ты с ума сошла?

— Перед тем как начался пожар, Кабаи пошел наверх за пистолетами. Он там.

Рейн с трудом поплелся к дому, но в это время начали рушиться перекрытия, окно столовой разлетелось вдребезги, из пролома выпала человеческая фигура, ударилась о землю и откатилась в сторону.

Рейн оттащил человека подальше, и когда Микаэла опустилась на колени рядом с ними, перевернул тело.

— Кабаи! Ох, Кабаи, почему ты не выходил?

Он протянул ей деревянный ящик, который прижимал к груди.

— Я живу, чтобы служить, моя госпожа.

— Мы еще обсудим, как далеко ты должен заходить в желании доставить мне удовольствие. — Она вытерла подолом юбки сажу с его лица. — Тебе известно, что я довольно уступчивый человек?

— С каких это пор? — усмехнулся Рейн и лег на землю.

— Хорошо, что ты вернулся домой целым и невредимым. — Ее взгляд говорил о том, что серьезный разговор еще впереди.

— А ты могла бы сделать то же самое к моему приезду.

— Столько прекрасных вещей сгорело, — нахмурилась Микаэла.

— Их можно заменить. А тебя — нет.

Рейн провел большим пальцем по ее губам, приподнялся на локтях и поцеловал жену.

Кабаи тихо кашлянул, поднялся на ноги и жестом показал, что они могут продолжать.

Микаэла окинула его внимательным взглядом. Штаны прожжены на бедре, изорванная рубашка почернела от копоти.

— Ты не ранен?

— Со мной все будет в порядке. — Он даже не взглянул на свою обожженную руку.

— Нужно посмотреть, как остальные. — Рейн открыл ящик, проверил, заряжены ли пистолеты, затем протянул один Микаэле. — Возможно, эти мерзавцы еще тут.

Она кивнула и, опираясь на него, двинулась в сторону деревьев. Рейн взглянул на своих людей, с удовлетворением отметив, что Лилан практически не пострадал от огня и пуль.

— Слава Богу, негодница, — сказал подошедший Расти. — А вот Бушмара погиб.

Микаэла вскрикнула и, подбежав к мавру, упала на колени и откинула с его лица волнистые черные волосы.

— О нет, — всхлипнула она. — Кто-нибудь еще… пострадал?

Сержант опустил глаза, а Рейн молча поднял ее с земли.

— Скажи мне.

— Энтони жив, но Рене Жильбер умер. Она заплакала, не дослушав.

— Нет. О нет. Это моя вина.

— Не плачь, дорогая. — Рейн обнял жену и отвел в сторону.

— Будь они прокляты! — всхлипывала она, уткнувшись ему в грудь. — Прокляты!

— Никто же не мог этого предвидеть.

Она решительно кивнула, но слезы продолжали катиться у нее из глаз, и каждая была для Рейна словно острый нож.

— Никто не знал, что я была здесь… что мы были здесь. Кто мог это сделать?

Темпл кашлянул. Он стоял неподалеку и, держа в руке пистолет, осматривал местность.

— Боюсь, это моя вина, — произнес он. — Я не знал, что ты прячешь ее. Кто-нибудь мог проследить за мной.

— Ничего не поделаешь. — Рейн взглянул на жену и слабо улыбнулся. — Нельзя было столько времени держать тебя при себе.

— Если эти люди полагали, что ты похитил меня, то поджог дома не лучший способ вернуть заложницу семье, — гневно ответила Микаэла.

— Думаешь, охотились за тобой?

— Они несколько раз выстрелили в окно. В меня.

Она повернула голову, показывая царапину от осколка. Рейн осмотрел порез, вытащил кусочек стекла, затем оторвал рукав и прижал ткань к запекшейся ране.

— Я в порядке. — Микаэла оттолкнула его руки. — Наверное, они кинули в окно завернутые в горящую тряпку камни. Все произошло так быстро. Они продолжали стрелять, даже когда начался пожар. Я не могла выйти.

Рейн сел на землю, крикнув, чтобы привели лошадей. Слава Богу, конюшни не пострадали.

— Я скомпрометирована, — пробормотала Микаэла, теребя обрывок платья.

— Я стараюсь, — усмехнулся Рейн. Даже под слоем копоти и пыли он видел, как она покраснела.

— Думаю, «Сыны свободы» посчитали, что я выдала их секреты.

— Люди, которым ты помогала в течение трех лет, пытаются убить тебя?

— Я прекрасно сознавала опасность, когда ввязывалась в это дело, Рейн. И понимала, какие будут последствия, если меня поймают. Я представляю серьезную угрозу.

Ладно, он поставит в известность Николаса и теперь уже никоим образом не позволит жене снова ввязаться в их проклятые игры. Он увезет ее из страны. Немедленно. Рейн не мог придумать места безопаснее, чем Убежище.

Войдя в каюту, Микаэла взглянула на почерневшие стены, затем удивленно посмотрела на мужа. Тот смущенно кашлянул.

— Многовато… неконтролируемой энергии.

— Я рискую сгореть?

— Только если захочешь сама, — прорычал он ей в ухо и подтолкнул вперед.

Она сделала всего три шага, когда из-под скамьи вылезла пантера.

— Рейн!

Пантера негромко зарычала, обнюхивая ее обгоревшую юбку.

— Стой спокойно, — прошептал он.

— Она ручная! — громким шепотом сказала Микаэла. Как иначе животное могло оказаться здесь?

— Да. Раджин, это моя жена. Раджин подняла голову и села.

Микаэла протянула руку к великолепной морде животного. Пантера втянула носом воздух, наверное, почувствовала запах Рейна и ткнулась головой в ее ладонь. Микаэла улыбнулась, почесывая зверя за ушами, и Раджин негромко заурчала.

— Будем союзниками. Мы же с тобой девочки, — прошептала Микаэла.

Продолжая ласкать большую кошку, она снова окинула взглядом каюту. В прошлый раз она ничего не видела, кроме Рейна и его раны, поэтому сейчас внимательно рассматривала обстановку, в которой ей предстояло провести несколько днел. Слева длинный стол, окруженный стульями, вдоль стены шкафы с книжными полками, справа ниша с зеркалом в резной раме, комодом, тазом, маленьким столиком и скромных размеров ванной. Около кормового иллюминатора и правой переборки стоял письменный стол Рейна, кожаное кресло, потертый кожаный диван и пара таких же потертых стульев. Рабочий кабинет.

Единственным значительным предметом мебели была кровать с вырезанной на спинке эмблемой «Белой императрицы», балдахином и стойками с натянутой сеткой от москитов. Кровать напомнила об Индии. Бархатные покрывала, казалось, дразнили Микаэлу, и все случившееся в последние дни тут же забылось. Через несколько часов они с Рейном должны разделить это ложе.

— Твоя ванна готова.

Она вздрогнула, и Рейн мучительно остро чувствовал ее смятение. Когда же она наконец обретет мужество доверить ему свои тайны? Он подержал ладони над водой, от которой тут же поднялся пар, а Микаэла рассматривала человека, ставшего ее мужем. Очарователен, несмотря на грязь и усталость, в его стройном теле намного больше силы, чем казалось на первый взгляд. Ее восхищала его забота о людях, его доброта, которую он скрывал сам от себя, восхищала непоколебимая решимость. Он не терял времени на пустую болтовню, просто делал то, что необходимо, и всегда был на шаг впереди других. Когда Рейн достал ей мыло и полотенце, она поняла, какое это счастье назвать его своим мужем.

«Став его женой, ты сможешь быть с ним так же честна, как он с тобой?» — спросил назойливый внутренний голос.

Микаэла взглянула на терпеливо ожидавшего Рейна, подошла к нему и повернулась спиной.

Он молча расстегнул ей платье.

— Боюсь, мне нечего предложить тебе, кроме халата. Она молча кивнула, и он подумал о тех мгновениях, когда душа Микаэлы готова была покинуть ее тело, вспомнил, как она безжизненно лежала в пыли. Ему хотелось обнять жену, ласкать, пока она не закричит от удовольствия. Но Микаэле нужно сейчас отдохнуть, выспаться. И все-таки Рейн не удержался, притянул ее к себе. Она положила голову ему на грудь, и он провел ладонью по обнаженной спине, почувствовав, как она глубоко вздохнула, а потом обняла его за талию.

— Иди в ванну и спать. — Он поцеловал жену в макушку.

— Это приказ, капитан?

— Да. Раджин, охраняй ее. — Пантера лениво направилась к кровати. — Э нет, ты знаешь куда.

Пантера растянулась на полу у двери. Рейн легонько коснулся губами рта жены, и Микаэла ответила таким же нежным прикосновением губ и языка. Это был интимнейший из поцелуев, когда их тела едва касались друг друга, а сдерживаемый огонь пылал в крови.

— Я должен осмотреть корабль.

Рейн заставил себя выйти, удивляясь, насколько быстро эта женщина способна довести его до безумия. Выбравшись на палубу, он приказал готовиться к отплытию.

Пусть Николас делает свое дело, а он даже близко не подпустит Микаэлу к Англии, пока тот не найдет предателя. Как она будет себя чувствовать в его семье, когда он снова отправится на поиски родного отца? Рейн поморщился. Он должен поскорее покончить с этим.

Час спустя он увидел Кабаи, вышедшего из каюты с охапкой испорченной одежды Микаэлы. Хмурое лицо араба заставило Рейна насторожиться, и он заглянул в открытую дверь. Жену он не видел, слышал только плеск воды.

— Все еще в ванне?

Кабаи беспомощно пожал плечами. Рейн протиснулся мимо него в каюту, захлопнув за собой дверь. Раджин негромко мяукнула, посмотрев сначала на него, потом на свою новую хозяйку. Волосы у Микаэлы были уже вымыты и скреплены заколкой, но она продолжала яростно тереть себя губкой. Подойдя к ванне, Рейн согрел воду, присел на корточки и перехватил руки жены.

— Я еще грязная.

— Нет, ты…

— Да! — Она принялась тереть шею, плечи и скрытую под мыльной пеной грудь.

— Микаэла, ты сотрешь всю кожу.

Она посмотрела на него со стыдом и раскаянием.

— Оно не сойдет, — упавшим голосом сказала она.

— Что не сойдет?

— Пятно.

— Не вижу никакого пятна.

— Оно здесь.

Рейн с болью смотрел на нее, ощущая полную растерянность.

— А если бы оно сошло, тогда что?

— Тогда я смогла бы быть тебе настоящей женой.

— Ты уже моя жена. Ничто этого не изменит.

— Ты достоин лучшей, Рейн.

— Надеюсь, я достоин тебя. — Он поднял ее из воды, завернул в мягкое полотенце и отнес на скамью под иллюминатором. Микаэлу била дрожь, и он начал растирать ей руки и плечи.

— Мы вместе справимся с тем, что тебя гнетет, дорогая. Она коснулась пальцами его намокшей рубашки.

— Глупо, правда? Ничего уже не изменить.

— Осознание своих ошибок — испытание для живущей на земле души.

— Учись в этой жизни, и следующая будет свободна от бремени. Карма. Реинкарнация, — улыбнулась она, заметив его удивление. — Я тоже кое-чему научилась в Индии.

— Облегчи свою душу, Микаэла. Это бремя терзает тебя. С тяжелым вздохом она выскользнула из его объятий, и Рейн кивнул на приготовленный для нее халат. Микаэла быстро закуталась в тяжелый бархат, еще хранивший, казалось, его тепло и запах, и села, повернувшись к иллюминатору, за которым исчезала вдали Англия.

Еще во время венчания Микаэла осознала, что ей больше нельзя прятаться от Рейна, это слишком несправедливо по отношению к нему. Он раскрыл свое прошлое, свою душу, значит, оставалось только одно: вручить ему свое будущее.

— Мы с майором Уинтерсом должны были пожениться, — едва выговорила она.

— Знаю. После твоего исчезновения ходили такие слухи. Микаэла пожала плечами, словно ей было все равно.

— Когда-то я думала, что безумно влюблена в него. Он казался таким красивым и смелым в мундире. Несколько раз мы поцеловались в саду, — пробормотала она, подумав, что те поцелуи нельзя даже сравнивать с поцелуями Рейна. — Нас еще не обручили, когда он явился в мою комнату. Я была шокирована, но больше всего меня потрясло, что он думал, будто я до свадьбы лягу с ним в постель.

Рейн сжал кулаки.

— Я отказалась. Тогда он пытался добиться своего лестью и насмешками. Дескать, мои поцелуи говорят о том, что я хочу его. — Рейн даже на расстоянии почувствовал ее боль и унижение. — Это неправда. Я хотела быть любимой, иметь семью, детей. Но только после того, как получу на это право. Когда я попросила его уйти из комнаты, он меня ударил. От потрясения я в первый момент никак не отреагировала, и он принял это за согласие, а когда я начала сопротивляться, повалил меня… — У нее вырвался сдавленный жалобный звук. — И потом взял то, что должно принадлежать мужу.

Рейн следил за выражением своего лица, пряча бушующую в нем ярость. Он предполагал нечто подобное, но его разум отказывался представить себе Микаэлу, беспомощно сопротивлявшуюся человеку, который хотел всего лишь удовлетворить свою похоть, не заботясь о последствиях.

— А твой дядя?

— Майор Уинтерс первый рассказал ему все, заявил, что я соблазнила его, заманила в свою комнату и отвергла, когда он уже не мог остановиться. — Микаэла склонила голову, и ее слова прозвучали на удивление невинно. — Отказ есть отказ. Неужели это трудно понять? — Она безутешно заплакала.

— Даже глупец понял бы, — ответил Рейн, но она, казалось, его не слышала.

— И знаешь, дядя поверил ему. Он сказал, что я всегда была дикой, что я развязна, неразборчива, и если бы не его строгость, то я превратилась бы в шлюху. Даже синяки не убедили его. Господи, как я ненавидела дядю за это! — Микаэла презрительно сплюнула. — Я была его родственницей, но он поверил своему адъютанту, а не мне. Будь довольна, что Уинтерс еще хочет тебя, сказал он, настаивая, чтобы я вышла замуж за майора. Я отказалась. Тогда он стал угрожать, мол, объявит всем, что я соблазнила Уинтерса, а потом вышвырнет меня на улицу. Я испугалась, не знала, что делать. Никто еще так ужасно со мной не обращался. — Она выглядела покинутой и одинокой. — Я не могла за него выйти, но если у меня не будет мужа, то все мое наследство перейдет к дяде. Я согласилась вести хозяйство в обмен на крышу над головой. Он сдержал обещание, никому не рассказал о случившемся, хотя постоянно напоминал мне, что я недостойная женщина и выбор у меня невелик: либо до конца своих дней жить по его правилам, либо идти со своим недавно приобретенным опытом на улицу. Уин-терс не оставлял попыток соблазнить меня, пока я не проткнула его кинжалом.

— Ему повезло, что у тебя не было пистолета. Микаэла слабо улыбнулась.

— Почти каждый день мне приходилось видеться с виновником моего позора. Николаса я встретила на благотворительной кухне, и он, похоже, слышал, что я думаю о мятежниках. Неделю спустя я начала шпионить за дядей.

Она замолчала, глядя в окно, а Рейн смотрел на нее.

— Он заслуживает смерти.

В его светлых глазах сверкала угроза, его жажда мщения одновременно согревала и пугала Микаэлу.

— Да, он должен получить по заслугам. Но я же не умерла, моя кровь не пролилась.

— Ты страдала три года, Микаэла. Теперь его черед.

— Не надо мстить за мою утраченную невинность, — чуть слышно произнесла она и добавила: — Она должна была принадлежать тебе.

Сердце у Рейна сжалось.

— Ты думаешь, что стала менее желанной для меня? — Микаэла кивнула, и он крепче обнял ее, прошептав: — Открою тебе секрет. Я не девственник.

— Может, я действительно поощряла его? Мне хотелось, чтобы он целовал меня.

— Это страсть, Микаэла, только страсть. Ты имеешь на нее право, как и любой человек.

— Дядя сказал, что я не лучше шлюхи…

Рейн не дал ей договорить, испытывая желание немедленно разделаться с генералом за его жестокость и равнодушие.

— Он был не прав, Микаэла. Просто абсурд, что он мог такое заявить. Ведь ты даже не сознаешь, насколько соблазнительна. — Она недоверчиво хмыкнула. — Я покорен, ты владеешь моей душой, я не могу этому сопротивляться, я полностью в твоей власти. Разве ты этого не знаешь?

Она знала. Он мог требовать и предъявлять права, но уступал ее страхам. Даже когда она хотела быть с ним. И он так легко воспринял ее рассказ.

— Спасибо.

Рейн прижался губами к ее дрожащим губам, и Микаэла утонула в его объятиях. Корабль накренился под ударами волн, но Рейн продолжал обнимать ее, чувствуя, как она слабеет и тает в его руках. Будет ли она ощущать себя так же спокойно в его объятиях, когда он запретит ей заниматься шпионажем?