Мышонок по имени Вольф

Глава третья ПЕНИЕ

Он обрадовался ещё больше, когда его двенадцать братьев и сестёр покинули родной дом.

С некоторых пор запас молока у мамы Мэри стал убывать, и у мышат вошло в привычку следовать за матерью во время её ночных походов в поисках пищи. После полуночи они обходили весь дом, уделяя особое внимание кухне и столовой. Они передвигались своими обычными путями, обшаривая полы, столы и буфеты в поисках чего-нибудь съедобного.

Вскоре те, что похрабрее, вообще перестали приходить в норку за ножкой рояля, а немного погодя уже только Вольф возвращался домой. С мамой он чувствовал себя в большей безопасности, а ей было приятно, что он пока при ней. Ему же, в свою очередь, нравилось, что, привыкнув слышать обращённое к нему уменьшительное имя, она сама стала его употреблять и называла сына Вольфганг Амадей, лишь когда сердилась на него (что бывало редко).

С первых же недель своей жизни Вольф привык слышать звуки фортепьяно, так как хозяйка играла ежедневно.

Остальные мышата, заслышав музыку, выражали недовольство.

— Ну и грохот! — ворчали они. — Интересно, как нам днём выспаться при таком шуме?

Вольфу, однако, этот шум очень нравился, и теперь, оставшись при маме один, он стал внимательно прислушиваться к музыке (Мэри в это время крепко спала под звуки рояля).

Хозяйка обычно играла дважды в день — поздним утром и ранним вечером. Вечерний концерт доставлял Вольфу особенное удовольствие, потому что он успевал днём выспаться и к вечеру чувствовал себя бодро. Он взял себе за привычку садиться у самого входа в норку около ножки рояля и слушать музыку, звучавшую у него над головой.

Обнаружилось, что, даже когда рояль умолкал, в голове у Вольфа продолжала звучать услышанная мелодия, и он напевал её про себя почти беззвучно, пока они с мамой рыскали по ночному дому.

— Хотелось бы мне, чтобы мыши умели петь, — сказал он как-то маме, — а не только пищали. Вот если бы я умел петь…

Ночные поиски у Мэри выдались не очень удачные, она устала и проголодалась.

— Мыши? Петь? — воскликнула она. — Не говори глупостей, Вольфганг Амадей.

«Ну вот, она на меня рассердилась», — подумал Вольф и не стал больше говорить на эту тему. Но думать не перестал. На другой же день ему даже приснилось, как он поёт.

Проснулся он в середине дня, когда (будь ему это известно) хозяйка дома обычно ложилась вздремнуть после ланча. Мама Мэри тоже спала крепким сном, и Вольф потихоньку выбрался из норки, залез наверх по ножке рояля, прошёл по клавиатуре и уселся на среднем «до», как раз под изящной надписью «Стейнвей и сыновья».

Он сидел и думал об одной мелодии, любимой мелодии хозяйки. Она играла её так часто, что Вольф знал её наизусть.

«Вот если бы мыши умели петь, — думал он. — Сейчас самый идеальный момент, самое идеальное место и, по мне, так идеальная песня. — И он вздохнул. — Увы! Может, если не спою, так попытаюсь пропищать».

Он откинул назад голову и открыл рот. И вдруг, к полному его изумлению, из его рта раздался прелестный высокий и чистый голосок, и мышонок пропел с абсолютной точностью всю мелодию. Он пел, словно птичка, разве что ни одна певчая птица в мире не спела бы так красиво.

— Ла-ла-ла! — заливался мышонок. Слов-то он, конечно, не знал. Но это не имело значения, поскольку выбранная им мелодия входила в сборник народных песен Мендельсона, которые композитор сам назвал «Песни без слов».

Вольф пел долго и громко, снова и снова повторяя мелодию, вне себя от восторга, поражённый открытием, что утверждение «мыши не могут петь» не вполне верно. Одна мышь может! Но ещё до того как он наконец умолк, в доме нашлись те, кого разбудило его громкое и долгое соло.

Мэри пробудилась от крепкого сна, покинула норку и взобралась наверх по ножке рояля. Рот у неё открылся от величайшего изумления, но из него не раздалось ни звука.

В разных норках в разных углах дома братья и сёстры Вольфа ворчали, разбуженные какими-то странными звуками.

Дремавшей у себя в спальне хозяйке показалось, будто где-то в нижнем этаже слышится знакомая мелодия Мендельсона, но, решив, что ей это снится, она опять заснула.

Но когда до одной пары ушей в кухне донеслись звуки мышиного пения, они пробудили в их обладателе любопытство. Кот спрыгнул со своего ложа у печки, потянулся, расправил когти, после чего, бесшумно ступая, направился в гостиную.