Мысли объ устройствѣ будущей Россiйской вооруженной силы

Очеркъ 1-ый ЦѢЛЬ ТРУДА

СОДЕРЖАНIЕ: Задача труда. Переходный перiодъ и основн. планъ созиданiя русской вооруженной силы. Опытъ гражданской и опытъ большой войны. Предостереженiя противъ переоцѣнки опыта гражданской войны.

Задачей предпринимаемаго труда является намѣтить тѣ пути, по которымъ должно пойти возрожденiе Россiйской Вооруженной Силы.

Несомнѣнно, что этотъ созидательный процессъ вынужденъ пройти черезъ болѣе или менѣе продолжительный переходный перiодъ, обуславливаемый внутренними политическими обстоятельствами, въ которыхъ будетъ происходить возстановленiе освободившейся изъ подъ ига III-го Интернацiонала Россiи. Въ этотъ переходный перiодъ новая власть будетъ нуждаться въ оказавшейся на-лицо къ моменту переворота вооруженной силѣ для обезпеченiя въ странѣ закона и порядка. Срочность и напряженность требованiй минуты вынудятъ также новую власть прибѣгать къ упрощеннымъ методамъ формированiя и устройства войсковыхъ частей, примѣняя въ этомъ отношенiи прiемы, выработанные опытомъ гражданской войны.

Но эти прiемы не многимъ отличны отъ методовъ веденiя серьезной войны на внѣшнемъ фронтѣ. Изученiе войнъ эпохи Французской Революцiи показываетъ, что Французской армiи пришлось, пережить трудный перiодъ, въ теченiе котораго она нѣсколько разъ была на краю гибели, если не случилось разгрома, то только потому, что враги Францiи въ этотъ перiодъ оказались въ военномъ отношенiи совершенно несостоятельными. Высокiй патрiотическiй подъемъ, сопровождавшiй Французскую Революцiю, помогъ французской армiи использовать опытъ войны на внѣшнемъ фронтѣ и переродиться въ настоящую нацiональную ооруженную силу, оказавшеюся затѣмъ въ рукахъ Наполеона почти непобѣдимой.

Несостоятельность вооруженной силы, построенной на принципахъ веденiя гражданской войны, еще болѣе подтверждается на опытѣ Красной Армiи. Выигравъ въ концѣ концовъ войну на внутренемъ фронтѣ, она оказалась несостоятельной въ борьбѣ съ врагомъ внѣшнимъ: на Наровѣ она не въ силахъ разбить преградившую ей путь наскоро сформированную Эстонскую дивизiю; на востокѣ всякая встрѣча съ японцами, хотя и во много разъ слабѣйшихъ числомъ, неизмѣнно кончается быстрымъ разгромомъ; наконецъ, въ Польскую войну, несмотря на низкое качество только что созидающейся тогда польской нацiональной армiи, наступленiе къ Варшавѣ кончается катастрофическимъ бѣгствомъ.

Не подлежитъ сомнѣнiю, что опытъ гражданской войны долженъ быть учтенъ. Но не надо забывать, что гражданская война, какъ и колонiальная, не можетъ дать той полноты опыта современной войны, которую даетъ война съ внѣшнимъ врагомъ серьезной силы и использующимъ современные методы веденiя войны и организацiи армiи. Въ подобной "большой" войнѣ все государство напряжено съ верху до низу и охвачено единой цѣлью и волей. Тутъ воюютъ не армiи, а цѣлые вооруженные народы со всѣми своими организованными государственными аппаратами, активно напрягая всѣ свои силы и средства. Въ колонiальной войнѣ, какъ и въ гражданской войнѣ борятся лишь армiи и классы. Хотя въ граждаской войнѣ населенiе страны страдаетъ, не меньше, чѣмъ въ "большую войну", но степень всенароднаго организованнаго напряженiя несравненно меньше; общiй развалъ государства особенно этому препятствуетъ. Поэтому ни колонiальная, ни гражданская война не двигали такъ рѣзко и радикально впередъ военную науку, какъ это дѣлали "войны большiя". Другое напряженiе народа, другой масштабъ. Съ этой точки зрѣнiя наша Японская, равно какъ и Англо-Бурская, быстро приняли характеръ "большихъ войнъ". Но наша борьба на Кавказѣ, въ Туркестанѣ, въ Китаѣ, борьба англичанъ въ Индiи и ихъ борьба съ махдистами въ Суданѣ, борьба французовъ въ Марокко — все это войны колонiальныя. Значительно меньшая степень организованности борьбы, численности силъ и мощности средствъ, съ которыми ведутся колонiальныя войны и гражданскiя, придаютъ имъ характеръ веденiя "малой войны", въ своихъ формахъ напоминающихъ войны прошедшихъ вѣковъ.

Вопросомъ особой важности является, чтобы новая власть въ тяжелый для нея перiодъ не утеряла подъ влiянiемъ потребностей ближайшаго дня государственной точки зрѣнiя и не сошла съ пути, ведущаго къ созиданiю вооруженной силы, годной для защиты страны отъ внѣшнихъ враговъ. На мѣры, которыя она должна будетъ принимать въ переходный перiодъ, она должна смотрѣть, какъ на мѣры временныя, какъ на компромиссы, отъ которыхъ она должна будетъ отказаться сейчасъ же, какъ только путь мирнаго строительства будетъ расчищенъ. Болѣе того: уже въ переходный перiодъ должно быть приступлено безъ промедленiя къ созданiю вооруженной силы, отвѣчающей требованiямъ веденiя современной "большой" войны. Между прочимъ, опасность для новой власти утратить правильную точку зрѣнiя велика. Первое время послѣ переворота въ командномъ составѣ непремнѣнно будетъ господствовать тенденцiя преувеличивать значенiе опыта гражданской войны. Большая часть лучшаго офицерскаго состава, на которомъ будетъ строиться будущая Россiйская Армiя, участвовала въ гражданской войнѣ на той или другой сторонѣ внутренняго фронта. Болѣе близкiй опытъ, связанный съ чрезвычайно тяжелыми личными переживанiями, заслонитъ собой опытъ войны, болѣе дальнiй и вызывающiй несравненно болѣе сложныя размышленiя. Отразится и тотъ фактъ, что въ Красной Армiи по причинамъ чисто политическаго характера опытъ гражданской войны искуственно раздувается и вокругъ него создаются цѣлыя легенды. Эти легенды, хотя и въ измѣненнномъ видѣ, останутся долго жить въ средѣ офицеровъ состава бьвшей Красной Армiи и послѣ переворота.

Повидимому, руководители Красной Армiи начинаютъ также понимать, что на опытѣ гражданской войны настоящей вооруженной силы не построишь. Объ этомъ свидетельствуютъ рѣчи Троцкаго (Бронштейна) и Фрунзе, произнесенныя въ 1924 году въ Красной Военной Академiи. Особенно показательна въ этомъ отношенiи рѣчь Фрунзе, изображающаго въ настоящую минуту нѣчто вродѣ начальника Генеральнаго Штаба и въ то же время и начальника Военной Академiи.

Но трагизмъ положенiя большевиковъ и заключается въ томъ, что при ихъ режимѣ невозможна никакая научная работа. Въ отвѣтъ на выраженныя Троцкимъ и Фрунзе пожеланiямъ они могутъ услышать лишь хоръ льстецовъ и политикановъ, подыгривающихся къ "сильнымъ" въ настоящую минуту.

Такимъ образомъ, научная разработка богатѣйшаго опыта минувшей большой войны въ настоящее время въ Россiи не можетъ быть произведена. А, между тѣмъ, такая работа должна быть произведена заблаговременно, такъ какъ новая нацiональная власть, которая придетъ на смѣну III-му Интернацiоналу, должна сразу видѣть пути, по которымъ необходимо должно пойти возрожденiе вооруженной силы освобожденной Россiи.

Очеркъ 2-ой ВОЕННАЯ ДОКТРИНА

СОДЕРЖАНIЕ: Что такое военная доктрина. Точка зрѣнiя Мольтке на созиданiе военной доктрины. Опытъ войны 1870-71 г.г. и минувшей большой войны полностью подтвердили правильность точки зрѣнiя Мольтке. Уставы (наставленiя, инструкцiи, положенiя) какъ внѣшнее выраженiе военной доктрины. Различiе въ характерѣ уставовъ различныхъ категорiй не должно приводить къ нарушенiю внутренняго единства доктрины. Центръ тяжести проведенiя въ жизнь избранной военной доктрины лежитъ въ прикладномъ обученiи войскъ. Единство доктрины можетъ вырасти только изъ единства въ научной мысли.

Какъ только Суворовъ вступалъ въ командованiе войсками, онъ тотчасъ же разсылалъ имъ свою "Науку побѣждать". Послѣдняя, изложенная своеобразнымъ Суворовскимъ языкомъ, понятнымъ рядовому нижнему чину, представляла собой своего рода катихизисъ, который всѣ генералы, офицеры и унтеръ-офицеры обязаны были знать наизусть, рядовымъ же соотвѣтствующiя выдержки изъ этого катихизиса должны были читаться ежедневно.

Какое первостепенное значенiе придавалъ Суворовъ пониманiю и усвоенiю своей "Науки побѣждать" свидѣтельствуютъ слѣдующiя заключительныя слова этого катихизиса: "…За немогузнайку офицеру арестъ, а штабъ-офицеру арестъ квартирный. Ученiе свѣтъ. Неученiе тьма. Дѣло мастера боится. И крестьянинъ не умѣетъ сохой владѣть… хлѣбъ не родится. За ученаго трехъ неученыхъ даютъ. Намъ мало трехъ. Давай намъ шесть; давай намъ десять на одного. Всѣхъ побьемъ, повалимъ, въ полонъ возьмемъ. Послѣднюю кампанiю непрiятель потерялъ счетныхъ семьдесятъ пять тысячъ, только что не сто, а мы и одной тысячи не потеряли. Вотъ, братцы, военное обученiе. Господа офицеры, какой восторгъ!"

Суворовская "Наука побѣждать" не есть уставъ; Суворовская "Наука побѣждать" есть Сувороская доктрина.

Слова "военная доктрина" были очень долго не въ почетѣ у насъ. Тутъ, конечно, имѣло нѣкоторое значенiе иностранное происхожденiе слова "доктрина" и то, что пониманiе этого слова, смѣшивалось съ понятiемъ "доктринерства". Опасамеся, что и до сихъ поръ въ массахъ нашего офицерства слово "доктрина" пользуется такимъ-же успѣхомъ, какъ слово "жупелъ" и "металлъ" въ комедiи Островскаго у замоскворѣцкой купчихи. Не любовь къ методичной, упорной и долгой работѣ, а, наоборотъ, пристрастiе къ "авось", да "небось", прикрываемое ожиданiемъ наитiя свыше, являются, къ сожалѣнiю, нашими отрицательными нацiональными свойствами. Вслѣдствiе этого наше обычное отношенiе къ вопросу "доктрины" является своего рода нацiональнымъ предразсудкомъ. Примѣръ Суворова — этого величайшаго русскаго полководца, не уступающаго въ своемъ генiи другимъ великимъ полководцамъ мiровой исторiи, тѣмъ болѣе поучителенъ.

Доктрина представляетъ собой чисто практическое приложенiе отвлеченныхъ выводовъ науки къ условiямъ опредѣленной войны. Военная доктрина создается для данной войны; если можно выразиться: для войны съ маленькой буквы и предшествуемой какимъ либо прилагательнымъ. Наука создается для войны вообще, для войны съ большой буквы. Условiями, обуславливающими созданiе доктрины, являются: свойства войскъ своихъ и противника, сила и свойства находящагося на лицо вооруженiя, государственныя, нацiонаьныя и экономическiя условiя, въ которыхъ приходится вести данную войну, условiя театра войны, т. е. все, что можно обобщить въ словахъ "реальная обстановка данной войны". Вотъ почему, если военная наука не можетъ различаться отъ того, что преподается ли она въ Военной Академiи въ Петроградѣ, въ Парижѣ или въ Берлинѣ, то доктрины русская, французская и нѣмецкая неминуемо будутъ заключать въ себѣ различныя черты. Болѣе того: доктрины одной и той же армiи въ различныя войны должны между собой отличаться. Въ современную же эпоху, вслѣдствiе быстраго совершенствованiя техники передъ каждой кампанiей должна вырабатываться новая или по крайней мѣрѣ, обновленная доктрина.

Противники доктрины указываютъ, что высшее военно-научное образованiе должно обнимать собой пониманiе, какъ вести войну при всякой обстановкѣ. Въ своемъ требованiи къ высшему военному образованiю они правы. Но въ своемъ выводѣ они грѣшатъ тѣмъ, что упускаютъ изъ виду, что дѣйствительное усвоенiе военной науки въ ея высшемъ отвлеченiи удѣлъ немногихъ. Массы же людей нуждаются въ болѣе практическихъ указанiяхъ. Это требованiе получаетъ особое значенiе въ условiяхъ современной войны, когда на борьбу выступаютъ не прежнiя профессiональныя армiи, а вооруженные народы.

Военная наука создается по преимуществу путемъ анализа. Военная доктрина представлятъ собой результатъ синтеза. Среди всѣхъ многочисленныхъ методовъ, на которые указываетъ военная наука, составители доктрины избираютъ комбинацiю методовъ, которые, по ихъ мнѣнiю, являются наиболѣе приложимыми къ обстановкѣ данной или ожидаемой войны. Какъ всякая систематическая работа, созиданiе военной доктрины требуетъ наличiя не только научно-аналитическаго ума, но и практически-созидательнаго таланта. Безъ этого военная доктрина превратится въ трафаретъ, противъ чего боролись всѣ великiе полкоодцы, хотя каждый изъ нихъ всегда создавалъ свою собственную доктрину.

Разительный примѣръ мы можемъ увидѣть въ военной исторiи, прослѣдивъ, какъ доктрина Фридриха II Прусскаго въ рукахъ его наслѣдниковъ по мѣрѣ измѣненiя условiй войны съ пути громкихъ побѣдъ короля-философа привела на путь разгрома у Iены и Аурштадта.

Военному генiю свойственна не только чрезвычайная чуткость къ текущимъ требованiямъ жизни, но и предвидѣнiе грядущихъ измѣненiй въ этихъ требованiяхъ. Соотвѣтствующая доктрина созидается ими также интуитивно, какъ творитъ свое произведенiе генiальный писатель или художникъ. Но вытекаетъ ли отсюда, что для созданiя доктрины армiя должна ждать появленiя великаго полководца? У насъ очень много сторонниковъ подобной точки зрѣнiя. Иначе посмотрѣли на это дѣло нѣмцы. Мольтке считалъ, что участь государства не можетъ быть поставлена на карту въ зависимости отъ рѣдкой счастливой случайности — появленiя во главѣ армiи генiальнаго полководца. А, между тѣмъ, Пруссiя времени Мольтке стояла передъ эпохой кровавой борьбы за созданiе единства Германiи. И вотъ Мольтке стремится поставить участь Пруссiи внѣ зависимости отъ случайности. Въ основу организацiи высшаго управленiя Прусской, впослѣдствiе Германской вооруженной силы онъ кладетъ расчетъ на коллективную работу многихъ людей, научно образованныхъ, часто талантливыхъ. Собственно говоря, избранный имъ путь — путь свойственный всѣмъ областямъ современной жизни.

Точка зрѣнiя Мольтке не отрицаетъ великаго значенiя генiя. Если ему суждено явиться, онъ только найдетъ въ подготовленной Мольтке средѣ мощную помощь. Ему не будетъ грозить трагическая судьба генiальнаго Наполеона. А если генiю не суждено придти, то все-таки возможны хотя и не ошеломляющiе своимъ блескомъ результаты, то все-же достиженiе побѣды, пути къ которой являются при такихъ условiяхъ не заказанными; ибо какъ сказалъ Виллизенъ: "отъ знанiя до искусства разстоянiе гораздо меньше, чѣмъ отъ невѣжества".

Правильность этой точки зрѣнiя проста до самоочевидности. Трудности заключались въ ея осуществленiи. Успѣхъ на войнѣ, болѣе чѣмъ гдѣ-либо, зависитъ отъ осуществленiя единства дѣйствiй. Поэтому въ военномъ дѣлѣ путь коллективной работы чреватъ большими опасностями. Генiальность Мольтке и заключается въ томъ, что онъ находитъ нужный регуляторъ. Этимъ регуляторомъ и должно было служить единство доктрины. Для постоянной творческой работы надъ нею онъ создаетъ свой Большой Генеральный Штабъ. Эта основная задача Большого Генеральнаго Штаба служитъ той научной лабораторiей, въ которой должно было выковываться единство точки зрѣнiя команднаго состава германской армiи, оставалась долго не вполнѣ понятой сосѣдями Германiи. Съ чувствомъ радости констатируетъ это самъ Мольтке незадолго передъ смертью, утверждая, что хотя вѣроятные враги Германiи многое заимствовали у нея, но создать Большого Генеральнаго Штаба въ истинномъ значенiи этого слова они не смогли.

Война 1870 — 71 гг. подтвердила всѣ расчеты Мольтке. Общее управленiе германскими армiями, вторгнувшимися во Францiю, часто выскальзываетъ изъ рукъ Верховнаго Главнокомандующаго Короля Прусскаго и его начальника штаба Мольтке. Первыя крупныя сраженiя Шпихернъ, Вертъ, Коломбай-Нуйли и Марсъ-Ла-Туръ разыгрываются для верховнаго командованiя случайно. Тѣмъ не менѣе, единство дѣйствiй быстро возстанавливается, ибо на разныхъ точкахъ театра военныхъ дѣйствiй различныя начальники рѣшаютъ представшiя неожиданно передъ ними задачи одинаково и въ духѣ высшаго командованiя. Война 1870 — 71 гг. крайне поучительна еще и въ томъ отношенiи, что она уже воочiю показала, что при господствующемъ значенiи огня на поляхъ сраженiя настолько усложнялось, что даже генiю трудно справиться съ своей задачей при отсутствiи подготовленныхъ въ единой доктринѣ начальниковъ. Генiальность же самого Мольтке сказалась прежде всего въ провидѣнiи "научнаго" характера веденiя современной войны и въ осуществленiи этого на дѣлѣ. Вѣрная завѣтамъ своего великаго полководца Германiя со свойственной ей методичностью шла дальше по этому пути. Вспыхнула мiровая война. Генiя въ Германiи не оказалось. Война въ концѣ концовъ была ею проиграна. Но нужно отдать справедливость, что побѣда надъ Германiей была достигнута напряженнѣйшими усилiями почти всего мiра и притомъ съ большимъ трудомъ. Не смотря на конечное пораженiе Германiи, утвержденiя стараго Мольтке остаются вѣрными. Въ этомъ можно убѣдиться, изучая любую нѣмецкую операцiю минувшей войны. Въ особенности рельефно выступаетъ значенiе школы фельдмаршала Мольтке въ операцiи 8-ой германской армiи противъ армiи генерала Самсонова.

Для подробнаго ознакомленiя съ этой операцiей мы отсылаемъ къ нашей книгѣ "Изъ исторiи кампанiи 1914 г. на русскомъ фронтѣ; начало войны и первыя операцiи въ Восточной Пруссiи". Ни Гинденбургъ, ни тѣмъ болѣе Людендорфъ не одарены генiальностью; работа воспитаннаго въ единой доктринѣ команднаго состава восполняетъ это. Идея операцiи рождена коллективно, на разныхъ точкахъ театра военныхъ дѣйствiй. 8-го августа (стараго стиля) генералъ Шольцъ, командиръ XX-го германскаго корпуса, находившагося непосредственно на путяхъ наступленiя армiи генерала Самсонова, посылаетъ телеграмму командующему 8-ой германской армiей генералу Притвицу съ предложенiемъ сосредоточить свой корпусъ въ раiонѣ Гильгенбурга для удара въ лѣвый флангъ Самсоновской армiи въ случаѣ, если она пойдетъ на Алленштейнъ. Генералъ Притвицъ хотя и рѣшившiй подъ впечатленiемъ неудачи корпуса Макензена подъ Гумбиненомъ отойти къ Вислѣ, немедленно соглашается на это, причемъ осуществленiе предложенiя Шольца благопрiятствуетъ уже рѣшенная наканунѣ Притвицомъ перевозка I-го германскаго корпуса къ правому флангу Шольца, а также направленiе 3-ей резервной дивизiи къ Алленштейну. 8-го же августа изъ Кобленца начальникъ штаба Кейзера указываетъ Притвицу на ту же идею, настаивая при этомъ на притягиванiи къ группѣ Шольца еще двухъ корпусовъ XVII и I-го резервного. Въ тотъ же день, 8-го августа, повидимому, смущенный моральной подавленностью Притвица генералъ Мольтке запрашиваетъ мнѣнiе командира I-го германскаго корпуса генерала Франсуа, слѣдующаго въ это время въ поѣздѣ по желѣзнодорожной линiи Истенбургъ — Кенигсбергъ. Франсуа ничего не знаетъ о предложенiи Шольца; тѣмъ не менѣе онъ въ своемъ отвѣтѣ настаиваетъ на приближенiи станцiй высадокъ I-го корпуса къ правому флангу XX-го корпуса и высказываемъ мысли совершенно отвѣчающiя пожеланiямъ генерала Шольца. Когда Гинденбургъ и Людендорфъ прiѣзжаютъ въ Марiенбургъ, гдѣ первый вступаетъ въ командованiе 8-ой армiей на мѣсто отрѣшеннаго Притвица, имъ остается лишь продолжать уже принятое рѣшенiе.

То же поразительное единство взглядовъ команднаго состава мы обнаружимъ, если проанализируемъ управленiе 8-ой армiи во время самого сраженiя. Три раза распоряженiя штаба 8-ой армiи облегчаютъ выходъ центральныхъ корпусовъ армiи Самсонова изъ мешка, въ который они залѣзли, но окруженiе ихъ все-таки состоялось, такъ какъ на двухъ противоположныхъ флангахъ генералъ Франсуа (I-й корпусъ) и генералъ Макензенъ (XVII корпусъ), находились блтже къ мѣстамъ рѣшительныхъ дѣйствiй, по собственному почину измѣняютъ поставленныя имъ свыше оперативныя задачи; оба они рѣшаютъ задачу совершенно тождественно въ духѣ доктрины своего непосредственнаго учителя бывшаго начальника Генеральнаго Штаба генерала Шлифена[1], проводившаго въ германской армiи идею сраженiя съ наиболѣе рѣшительнымъ результатомъ, а именно съ производствомъ двойного охвата противника (Канны). Не будетъ парадоксомъ утверждать, что побѣда надъ армiей Самсонова одержана: стратегически фельдмаршаломъ Мольтке, тактически — фельдмаршаломъ Шлифеномъ.

Итакъ, военная доктрина есть комбинацiя прiемовъ боевыхъ дѣйствiй, которая устанавливается верховнымъ руководствомъ вооруженной силы не для войны вообще, а для опредѣленной войны.

Если представить себѣ эту мысль графически, то ее можно было бы изобразить такъ: въ обширномъ кругѣ, заключающемъ въ себѣ всѣ безчисленные методы, указываемые военной наукой, верховное руководство проводитъ внутреннiй кругъ, ограничивающiй въ себѣ методы, которые, по его мнѣнiю, являются наиболѣе отвѣчающими ожидаемой обстановкѣ. Само собой разумѣется, что остальные методы не исключаются, но предпочтенiе отдаваемое нѣкоторымъ изъ нихъ, облегчаетъ подготовку ворруженной силы, сводя предъявляемыя къ ней требованiя съ пути очень широкихъ абстракцiй на путь болѣе опредѣленныхъ требованiй. Изъ заоблачныхъ высей философскаго отвлеченiя научные выводы низводятся на землю съ неизбѣжными ея грѣхами и тренiями. Отвѣтственность, которую беретъ на себя въ этомъ случаѣ верховное руководство, очень велика. Если оно ошибется, то заложитъ начало пораженiй, а не побѣдъ. Человѣческая слабость заставляетъ иногда вождей уклоняться отъ отвѣтственнаго творчества, стремясь переложить эту отвѣтственность на подчиненныхъ. Благодаря этому, сохраняется возможность формальнаго оправданiя передъ современниками ссылкой на то, что подчиненные не согласовали свои дѣйствiя съ обстановкой. Эта формула всеобъемлюща, а потому и является излюбленной. Но исторiя не вынесетъ оправданiя подобнымъ вождямъ, ибо только высшее руководство военной силой можетъ предвидѣть тѣ данныя, которыя обуславливаютъ тотъ или другой характеръ ожидаемой въ ближайшемъ будущемъ войны.

Въ прежнiя эпохи созидать и проводить въ жизнь свою доктрину могъ единолично полководецъ. Уставы представляли собой лишь предписанiя узко формальнаго характера (строи, перестроенiя и т. д.). Но по мѣрѣ усложненiя веденiя войны, даже такъ называемые строевые уставы теряютъ свой исключительно формальный характеръ. Стоитъ только посмотреть хотя бы современные германскiе и французскiе уставы родовъ войскъ. Части ихъ, касающiяся боевыхъ дѣйствiй, приняли характеръ учебниковъ тактики. Такимъ образомъ, устанавливаемая доктрина уже въ строевыхъ уставахъ находитъ свое яркое отраженiе. Въ современную эпоху уже невозможенъ случай, имѣвшiй мѣсто въ Наполеоновскую эпоху, когда французская императорская армiя, ведшая свои бои на началахъ глубокой тактики, до конца своего существованiи въ 1815 г. имѣла въ своемъ распоряженiи уставъ 1791 года, построенный всецѣло на принципахъ линейной тактики. Подобное ненормальное положенiе вещей было и тогда терпимо лишь потому, что армiя Наполеона почти все время находилась на войнѣ, и войска усвоили доктрину своего полководца чисто практически, на боевомъ опытѣ.

Насколько выше Наполеона былъ въ этомъ отношенiи нашъ Суворовъ со своей "наукой побѣждать". Съ дальнѣйшимъ теченiемъ исторiи жизнь ярко подтаердила это. Мольтке подготовляет прусскую армiю къ побѣдамъ 1866 и 1870 — 71 г.г., несмотря на то, что эта армiя пребываетъ 50 лѣтъ въ мирѣ. Для настоящей эпохи методы Суворова и Мольтке и являются единственными соотвѣтствующими. Эти методы въ отличiе отъ прежнихъ методовъ, узко практическихъ, могутъ быть названы научными.

Значенiе военной науки для созданiя доктрины стало въ настоящую эпоху еще болѣе значительнымъ. Съ усложненiемъ матерiальной части чрезвычайно усложнились методы боевыхъ дѣйствiй и увеличилось число комбинацiй, между которыми приходится выбирать созидателю доктрины. Быстрота же совершенствованiя матерiальной части приводитъ къ тому, что опытъ минувшей войны быстро старѣетъ и только наука может предвидѣть дальнѣйшую эволюцiю военнаго искусства.

Сложность и измѣнчивость современной военной доктрины вноситъ большое затрудненiе въ дѣло обученiя войскъ. При современной системѣ кадровой армiи въ мирное время подъ знаменами обучаются миллiоны перемѣннаго состава, образующаго, послѣ краткаго срока своей дѣйствительной службы запасъ обученныхъ бойцовъ. Переучивать этотъ запасъ при объявленiи мобилизацiи представляетъ большiя трудности. Использованiе при мобилизацiи перволинейными войсками младшихъ сроковъ службы вноситъ нѣкоторое облегченiе въ рѣшенiе труднаго вопроса боевой подготовки армiи. Но кромѣ этого созидатели вооруженной силы должны учесть также сложность и измѣнчивость современныхъ военныхъ доктринъ при составленiи уставовъ: матерiалъ, подлежащiй изложенiю въ уставахъ, распредѣляется не только по спецiальностямъ (уставы родовъ войскъ, службъ и т. п.), но и по степени подверженности его измѣненiямъ. Практически это осуществляется слѣдующимъ образомъ.

Уставы родовъ войскъ (такъ называемые строевые уставы) должны заключать въ себѣ только тѣ элементарныя данныя, которые обуславливаются находящимся въ данную минуту у армiи вооруженiемъ. При этомъ эти уставы должны подраздѣляться на двѣ части: собственно уставъ со всѣми формальными наименѣе измѣняемыми данными и наставленiе для боевыхъ дѣйствiй въ рамкахъ не выше полка. Эта вторая часть можетъ подвергаться болѣе частымъ измѣненiямъ, но всетаки, въ виду того, что рамки ея ограничены разсмотренiемъ дѣйствiй малыхъ войсковыхъ единицъ, она будетъ болѣе устойчивой, нежели уставныя указанiя, касающiяся болѣе крупныхъ единицъ. По этому пути мы уже шли до войны, но мы считаемъ, что эта идея должна быть проведена гораздо рѣзче и полнѣе; въ строевые уставы должны быть перенесены и элементарныя формулы такъ называемой полевой службы войскъ, а именно: развѣдка, охраненiе, походныя движенiя, расположенiе на отдыхъ, а также вопросы управленiя въ рамкахъ полка.

Руководящiя указанiя для дѣйствiя войсковыхъ единицъ высшихъ, нежели полкъ, мы предлагаемъ распредѣлить на двѣ группы наставленiй или инструкцiй:

1. "Наставленiя для совмѣстныхъ боевыхъ дѣйствiй различныхъ родовъ войскъ" въ рамкахъ бригады, дивизiи и корпуса, а также всѣ инструкцiи, касающiяся работы различныхъ службъ связи, снабженiя и тыла, обезпечивающихъ успѣхъ боевыхъ дѣйствiй вышеуказанныхъ боевыхъ соединенiй.

2. "Наставленiе для вожденiя высшихъ соединенiй", посвященное методамъ оперативнаго руководства корпусомъ, армiей и группой армiй, а также "Положенiе о полевомъ управленiи войскъ" и сопряженныя съ нимъ другiя "положенiя".

При такомъ распредѣленiи инструктивнаго матерiала доктрины получается возможность саму редакцiю изложенiя уставовъ и наставленiй приспособить къ степени подготовленности того круга начальниковъ, къ которымъ каждый изъ этихъ уставовъ обращается. Вслѣдствiе этого наставленiя для совмѣстныхъ боевыхъ дѣйствiй различныхъ родовъ войскъ и въ особенности для вожденiя высшихъ войсковыхъ соединенiй могутъ всецѣло прiобрѣсти характеръ офицiальнаго научнаго тактическаго и стратегическаго руководства.

Подобное раздѣленiе имѣетъ и болѣе глубокое методологическое значенiе. Низшiе войсковые уставы будутъ заключать въ себѣ всю военно-воспитательную часть доктрины[2], среднiе — главную часть тактическихъ, а высшiе стратегическихъ идей доктрины. Вышеуказанное не значитъ, что низшiе войсковые уставы не будутъ касаться тактики, что "Наставленiе для совмѣстныхъ боевыхъ дѣйствiй различныхъ родовъ войскъ" не будетъ вовсе касаться стратегiи, а "Наставленiе для вожденiя высшихъ войсковыхъ соединенiй" — тактики. Вопросъ идетъ лишь о той основной точкѣ зрѣнiя, подъ угломъ которой будутъ трактоваться вопросы.

Низшiе уставы, предназначенные прежде всего для руководства подготовкой бойца и низшихъ войсковыхъ единицъ должны прежде всего быть проникнуты духомъ военной педагогики. Необходимость въ современномъ огневомъ бою болѣе глубокаго проникновенiя пѣхоты вглубь расположенiя противника, нежели это требовалось раньше, заставляетъ составителей этихъ уставовъ обратить особое вниманiе на воспитанiе пѣхоты и кавалерiи въ духѣ "Суворовской нападательной тактики". Прочное внѣдренiе въ психологiю бойца стремленiя проникновенiя вглубь непрiятельскаго расположенiя требуетъ развитiя въ немъ увѣренности въ своихъ силахъ при рукопашной схваткѣ съ непожелавшимъ сдаться врагомъ.

Наша армiя традицiонно воспитывалась въ сознанiи своего превосходства въ рукопашной схваткѣ. Поддержать эту историческую традицiю должно составить одну изъ цѣлей военной педагогики (низшихъ уставовъ). Для этого нужно культивировать, какъ важнѣйшiй военный спортъ, уколъ штыкомъ, рубка шашкой, стрѣльбу изъ револьвера, бросанiе ручныхъ гранатъ и даже кулачную или иную борьбу.

Но этотъ культъ, какъ результатъ военно-педагогическихъ требованiй, не долженъ внушать бойцу ложныхъ идей о современномъ огневомъ боѣ. Въ этомъ и была ошибка М. И. Драгомирова. Имѣя великую заслугу передъ русской армiей своимъ стремленiемъ возродить въ ней Суворовскую традицiю, онъ не учелъ того радикальнаго измѣненiя тактики, происшедшаго со времени Суворова.

"Наука Побѣждать" говоритъ:

"Береги пулю на три дня, а иногда и на цѣлую кампанiю, когда негдѣ взять. Стрѣляй рѣдко, да мѣтко, штыкомъ коли крѣпко; пуля обмишулится, а штыкъ не обмишулится; пуля-дура, штыкъ-молодецъ".

Эти Суворовскiя слова привели М. И. Драгомирова къ совершенно невѣрному заключенiю:

"Въ этомъ пунктѣ", пишетъ онъ, — "сдѣлана превосходная оцѣнка относительнаго достоинства холоднаго и огнестрѣльнаго оружiя". Суворовъ дѣйствительно дѣлаетъ оцѣнку огнестрѣльнаго оружiя, но своего времени, когда на 300 шаговъ хорошiй стрѣлокъ не могъ быть увѣреннымъ что попадетъ даже въ 5-ти этажный домъ. Изъ этой основной логической ошибки и вытекли всѣ тактическiе нелѣпости, которыя пытались вводить въ нашу армiю послѣдователи М. И. Драгомирова — Сухомлиновъ (на должности военнаго министра) и Бончъ-Бруевичъ (редакторъ новыхъ изданiй Драгомировской тактики).

Формула Суворова "пуля — дура, штыкъ — молодецъ", конечно сейчасъ абсолютно не примѣнима. Она даже вредна, ибо внушаетъ солдату недовѣрiе къ своему главному оружiю — ружью, пулемету и пушкѣ. Солдатъ, узрѣвшiй въ первомъ же бою, что современная пуля дура, въ томъ случаѣ, если онъ не вѣритъ въ наступательную силу своего огнестрѣльнаго оружiя, становится пассивнымъ. Въ этомъ и лежала главная причина тактической пассивности нашихъ войскъ въ Японскую войну. Между тѣмъ, японскiя войска, воспитанныя германскими инструкторами, были полны вѣры въ силу своего огня и потому проявили на поляхъ сраженiй самое ярко выраженное стремленiе впередъ.

На примѣрѣ вопроса обученiя штыку мы хотѣли обнаружить особенность низшихъ уставовъ. Вынужденные одновременно сочетать тактическiя и военно-педагогическiя стороны, они непремѣнно сталкиваются съ нѣкоторыми различiями въ требованiяхъ. И вотъ, при разрѣшенiи этихъ различныхъ точекъ зрѣнiя, нужно прежде всего остерегаться укладывать реальности жизни въ прокрустово ложе. Въ конечной своей формѣ эта вредная тенденцiя выражалась у насъ въ проповѣди "пуля — дура, а штыкъ — молодецъ", а у французовъ въ томъ, что ихъ солдаты остроумно называли "bourrer les cranes".

"Наставленiе для совмѣстныхъ дѣйствiй различныхъ родовъ войскъ" переноситъ центръ тяжести разсужденiя уже всецѣло въ область тактики. Солидарность общихъ дѣйствiй и уменьшенiе внутреннихъ тренiй для достиженiя съ наименьшей затратой крови наибольшихъ результатовъ — вотъ главная задача этого устава. Главнымъ оружiемъ борьбы для начальника дивизiи является его артиллерiя, ибо отъ 2/3 до ¾ потерь будетъ нанесено непрiятелю нашими пушками и гаубицами. Пѣхота подводится къ рукопашной схваткѣ только для использованiя результатовъ успѣшнаго огневого боя. Поэтому, если низшiе уставы должны съумѣть внушить бойцамъ постоянное, неудержимое стремленiе впередъ, то наставленiе для совмѣстныхъ боевыхъ дѣйствiй родовъ войскъ должно дать начальнику умѣнiе "придерживать" свою хорошую пѣхоту въ минуты нерѣшеннаго еще огневого боя съ тѣмъ, чтобы потребовать отъ нея крайняго напряженiя въ минуты, когда противникъ по образному выраженiю нѣмецкаго устава "созрѣетъ для штурма" (штурмрейфъ). Для этого начальникъ долженъ умѣть правильно оцѣнивать обстановку. Поэтому наставленiе для совмѣстныхъ дѣйствiй родовъ войскъ должно быть насквозь проникнуто словами Суворовской "Науки побѣждать":

"Два воинскiя искусства: первое — глазомѣръ: какъ въ лагерь стать, какъ идти, гдѣ атаковать, гнать и бить. Второе — быстрота". При этомъ обращаемъ здѣсь особенное вниманiе на обстоятельство всегда забываемое: Суворовъ ставитъ для военнаго искусства на первое мѣсто глазомѣръ, а не быстроту.

Вотъ въ своемъ предпочтенiи "глазомѣру" разсматриваемые нами теперь уставы средней категорiи должны нѣсколько отличаться отъ уставовъ низшихъ; въ уставахъ средней категорiи должна красной нитью проходить мысль: — "войска водятъ въ бой, а не на убой" въ уставахъ же низшей категорiи должна быть столь-же ярко проведена мысль: "войска должны быть готовы по первому приказанiю отдать свою жизнь".

Различiе въ этомъ отношенiи обѣихъ категорiй уставовъ могутъ быть обрисованы на слѣдующемъ примѣрѣ: части пѣхоты и кавалерiи должны умѣть рѣшительно атаковать или упорно обороняться (по нѣмецкому афоризму: здѣсть стою и здѣсь умру). Для дивизiи же въ ея цѣломъ вопросъ не рѣшается столь примитивно. Дивизiя можетъ не только рѣшительно наступать, но вести и затяжное наступленiе и оборону, она можетъ вести демонстрацiю, наконецъ, она часто будетъ строить свою оборону въ глубину. Послѣднее потребуетъ обороны двухъ позицiй: передовой и главной. Было бы ошибкой предполагать, что для этого дивизiя распредѣлитъ равномѣрно свое сопротивленiе на обѣихъ позицiяхъ или же, что войска на одной изъ позицiй будутъ обороняться менѣе упорно, чѣмъ на другой. Нѣтъ. Свое главное сопротивленiе дивизiя сосредоточитъ только на главной позицiи. Это выразится въ неравномѣрномъ распредѣленiи силъ дивизiи, начальникъ которой и сосредоточитъ главныя ея силы для обороны главной позицiи. Но въ проявленiи упорства обороны меньшей части дивизiи, обороняющей передовую позицiю, и большей части дивизiи, обороняющей главную, не должно быть различiя. Войска на обѣихъ позицiяхъ должны проявлять максимальное упорство, придерживаясь правила: здѣсь стою и здѣсь умру. Упорная оборона частей первой линiи кончается лишь послѣ приказанiя старшаго начальника объ отходѣ или по истеченiи того опредѣленнаго срока, который онъ заблаговременно укажетъ.

Когда мы перейдемъ въ область высшихъ уставовъ (Наставленiе для вожденiя высшихъ войсковыхъ соединенiй), то абрисы доктрины еще болѣе усложняются, но зато вступаетъ въ силу законъ большаго числа. Командиръ корпуса, особенно же командующiй армiей или главнокомандующiй имѣетъ дѣло съ явленiями, заключающими въ себѣ такое огромное число отдѣльныхъ случаевъ, что влiянiе "случайности" до нѣкоторой степени парализуется взаимнымъ погашенiемъ крайностей и вырисовывается средняя линiя возможностей. Вотъ почему, если младшiй начальникъ не можетъ воевать не рискуя, то, чѣмъ выше начальникъ, тѣмъ большую роль въ его распоряженiяхъ долженъ играть расчетъ. Послѣднiй ему облегчается еще тѣмъ, что его освѣдомленiе о противникѣ получаетъ все болѣе объемлющiй характеръ и потому многое изъ данныхъ о противникѣ, что для младшаго начальника является случайностью, для старшаго представляетъ величину, научно учитываемую.

Всякiй расчетъ обуславливается возможностью использованiя опредѣленныхъ величинъ. Законъ большаго числа имѣетъ дѣло со "средними величинами" (примѣръ статистики). Такимъ образомъ, уже это одно подсказываетъ, что стратегiя болѣе точная наука, нежели тактика. Тутъ приходится обратить вниманiе на нашу основную ошибку въ стратегiи. Увлекаясь примѣромъ Суворова, требовавшаго крайняго напряженiя своихъ войскъ, мы забывали, что Суворовъ по условiямъ ограниченности тѣхъ силъ, которыми онъ командовалъ, совмѣщалъ въ себѣ одновременно главнокомандующаго, командующаго, командира корпуса, а часто и начальника дивизiи. Въ роли послѣдняго онъ умѣлъ потребовать отъ войскъ невозможнаго и не считалъ враговъ (примѣръ: его маршъ въ Пражской операцiи до Бреста). Но въ роли главнокомандущаго его методы другiе: здѣсь онъ считаетъ враговъ, и свои стратегическiя заданiя не основываетъ на такомъ же напряженiи, какъ въ тактикѣ. Полуторамѣсячная остановка у Бреста въ той же Пражской операцiи является другимъ примѣромъ. Командующiй армiей или главнокомандующiй постоянно кладутъ въ основу своихъ стратегическихъ расчетовъ у насъ крайнее напряженiе войскъ, не оставляя зазора для своихъ подчиненныхъ для проявленiя добавочной энергiи съ цѣлью преобороть непредвидѣнныя случайности. Операцiи срываются также точно, какъ проливается чаша отъ послѣдней переполнившей ее капли. Кроме того, нужно имѣть въ виду, что стратегiя имѣетъ своей задачей подвести войска къ полю сраженiя (поставить ихъ въ наиболѣе выгодное положенiе). Тактика же употребляетъ войска на полѣ сраженiя. Слѣдовательно, стратегiя должна подвести войска не измученными, а сохраняющими свой запасъ силъ. Вотъ почему основнымъ правиломъ стратегiи является расчетъ, основанный на среднихъ величинахъ. Въ этомъ отношенiи очень поучительно сравненiе расчета нашего и нѣмецкаго въ операцiяхъ въ Восточной Пруссiи въ 1914 году. Вотъ тутъ то и обнаруживается большая разница въ точкахъ зрѣнiя, которыя проводятся въ уставахъ, преимущественно тактическаго характера (низшiе и среднiе уставы) и уставахъ преимущественно стратегическаго характера (высшiе). Первые должны требовать отъ начальника умѣнiя потребовать отъ войскъ крайняго напряженiя, т. е. умѣнiя быть въ нужную минуту расточительнымъ. Вторыя должны требовать отъ начальника умѣнiя экономнаго рѣшенiя оперативныхъ задачъ съ тѣмъ, чтобы не растрачивать капиталъ энергiи войскъ до сраженiя.

Различiе въ требованiяхъ уставовъ различныхъ категорiй привело нѣкоторыхъ писателей къ мысли о существованiи трехъ доктринъ: одной воспитательной, другой тактической и третьей стратегической. Мы думаемъ, что подобное раздѣленiе можетъ повести къ затемнѣнiю одной изъ существеннѣйшихъ мыслей, а именно — единства доктрины. Послѣднее заключается, прежде всего въ томъ, что воспитанiе, и тактика, и стратегiя должны быть слиты въ одно логическое цѣлое. Отсутствiемъ подобнаго единства и грѣшили мы до войны. То что доктрина должна быть единой, не значитъ, что ея отдѣльныя части воспитательная, тактическая, стратегическая должны смѣшиваться въ одну кучу. Въ этихъ частяхъ могутъ быть различiя, но не должно быть внутреннихъ противорѣчiй. Чтобы выяснить мысль о различiяхъ, мы приведемъ слѣдующiй примѣръ.

Лучшимъ солдатомъ для выполненiя всякой тактической и стратегической задачи является солдатъ, воспитанный въ духѣ Суворовской "смѣлой нападательной тактики". Принимая во вниманiе, что та часть доктрины, которая внѣдряется въ массу войскъ, должна быть наименѣе подверженной измѣненiямъ, вполнѣ естественно воспитывать солдата въ наступательномъ духѣ независимо отъ того, придется ли начинать войну со стратегической обороны. Въ этомъ случаѣ въ уставахъ указанныхъ трехъ категорiй будутъ различiя, но не будетъ противорѣчiй.

Возьмемъ для дальнѣйшаго поясненiя нашей мысли доктрины германскую и французскую передъ войной 1914 г. Германцы пользуясь запаздыванiемъ сосредоточенiя всей Русской вооруженной силы готовились нанести быстрое рѣшительное пораженiе французской армiи съ тѣмъ, чтобы затѣмъ нанести такое же пораженiе Русской армiи. Поэтому германская доктрина во всѣхъ своихъ частяхъ должна была носить ярко наступательный характеръ. Въ воспитательной части она требовала дурхшнитсолдата, въ тактикѣ и стратегiи рѣшительнаго наступленiя съ самаго начала войны, причемъ эти идеи могли быть доведены до своей крайности. Стоитъ только прочесть упомянутый нами выше трудъ начальника германскаго Большого Генеральнаго Штаба графа фонъ-Шлифена подъ заглавiемъ "Канны". Вэ томъ трудѣ, имѣвшемъ исключительное значенiе для высшей части германской военной доктрины, фельдмаршалъ фонъ-Шлифенъ внушаетъ мысль нѣмецкому высшему командному составу и Генеральному Штабу, что идеаломъ формы сраженiя, къ которому должно стремиться германское командованiе, являются Канны, т. е. охватъ сразу двухъ фланговъ съ дальнѣйшимъ окруженiемъ врага. При подобной формѣ сраженiя — полное уничтоженiе врага, т. е. то, что какъ разъ требовалось основной мыслью плана: успѣть разбить враговъ Германiи порознь. Въ оперативномъ управленiи войсками нѣмецкая доктрина въ самой рѣзкой формѣ выдвигаетъ на первый планъ рѣшенiе вопроса "Чего я хочу?", вводя лишь въ видѣ поправки данныя о волѣ противника. Предъявляя подобныя требованiя, нѣмцы, конечно, отдавали себѣ отчетъ, что такое предъявленiе вело къ нѣкоторой предвзятости рѣшенiй начальниковъ. Но они учитывали, что въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ обстановка предстоящей Германiи войны потребуетъ именно такого "предвзятаго" рѣшенiя. Недостатки подобнаго образа дѣйствiй окупались преимуществомъ сохнаненiя иницiативы въ своихъ рукахъ и быстраго развитiя операцiи. Вмѣстѣ съ тѣмъ графъ фонъ-Шлифенъ и его преемники приняли всѣ мѣры, чтобы предъявленныя имъ требованiя не являлись бы только красивыми словами, непосильными для проведенiя ихъ въ жизнь. Матерiальная подготовка германской армiи передъ войной 1914 года можетъ считаться образцовой. Дивизiямъ и высшимъ войсковымъ соединенiямъ были даны такiя могущественныя артиллерiйскiя средства, что, дѣйствительно, онѣ могли осуществлять ту рѣшительность дѣйствiй, которая отъ нихъ требовалась. Внутреннее единство доктрины улавливается гораздо труднѣе, нежели ея внѣшнее. Трудъ "Канны", который въ Германскомъ Генеральномъ Штабѣ почитался за Евангелiе, не былъ даже переведенъ на русскiй языкъ, и мы увѣрены, что мало русскихъ офицеровъ Генеральнаго Штаба его штудировали. Во Францiи онъ прошелъ тоже незамѣченнымъ. Правда, передъ самой войной въ 1914 г. появился трудъ капитана Daille съ предисловiемъ одного изъ членовъ Верховнаго Военнаго Совѣта генерала Ruffey подъ заглавiемъ: "Essai sur la doctine strategique allemande d'apres "La bataille de Cannes" par de Feld Marechal de Schliffen". Чтенiе этого труда теперь можетъ лишь показать, насколько непонятнымъ оказался для французовъ внутреннiй смыслъ творенiя Шлифена. Капитанъ Дайль, главнымъ образомъ, полемизируетъ съ покойнымъ уже тогда Шлифеномъ на тему, что Наполеонъ былъ, какъ полководецъ, крупнѣе, чѣмъ Мольтке.

Если внутреннiй смыслъ германской до военной доктрины оказался непонятенъ французамъ, то съ другой стороны ихъ поразила внѣшняя ея однородность: наступленiе въ воспитанiи, наступленiе въ тактикѣ, наступленiе въ стратегiи. Любители "централизма", математическаго равенства, французы поддались на приманку внѣшней цѣльности германской доктрины. Безспорная истина, что только наступленiе ведетъ къ выигрышу войны, проведенное такъ просто и ярко въ германской доктринѣ, ударила по воображенiю французовъ. Незадолго передъ войной во французскомъ Генеральномъ Штабѣ появилось теченiе съ талантливымъ полковникомъ Гранмезономъ во главѣ, которое съ ярымъ осужденiемъ напало на существовавшую тогда французскую доктрину. Послѣдователи этого новаго направленiя, проповѣдуя наступленiе всегда и во чтобы то ни стало, дошли до отрицанiя значенiя обороны. Они требовали, чтобы доктрина французской армiи была бы столь же наступательной во всѣхъ своихъ частяхъ, какъ и германская. Но они упустили изъ виду, что во-первыхъ, именно по тѣмъ самымъ причинамъ, по которымъ Германiя должна была стремиться добиться возможно быстраго рѣшенiя, Францiя должна была всячески оттягивать рѣшительный перiодъ операцiй до окончательной готовности Россiи; этотъ перiодъ измѣрялся двумя мѣсяцами, но и всякiй выигранный день являлся стратегическимъ успѣхомъ для союзниковъ и проигрышемъ для Германiи, слѣдовательно, несмотря на громадное значенiе при веденiи войны наступательнаго образа дѣйствiй, въ данномъ случаѣ Францiя должна была начать со стратегической обороны. Послѣдняя при всѣхъ ея недостаткахъ имѣетъ одно преимщество: она оттягиваетъ рѣшительный перiодъ операцiй и даетъ выигрышъ времени, а это какъ разъ нужно было союзникамъ въ началѣ войны. Въ этомъ отношенiи та французская доктрина, которая браковалась съ пѣною у рта новымъ теченiемъ Французскаго Генеральнаго Штаба, несмотря на ея многiе тактическiе дефекты, конечно, несравненно болѣе отвѣчала требованiямъ обстановки начала войны 1914 года. Стратегическая оборона вовсе не всегда осуществляется обороной въ тактикѣ. Въ этомъ отношенiи напомнимъ безсмертные примѣры стратегической обороны генерала Бонапарта въ Италiи осенью 1796 года, а также стратегическую оборону Пьемонта Суворовымъ въ 1799 г. противъ армiй Макдональда и Моро. Такимъ образомъ, стратегическая оборонительная доктрина можетъ быть въ то же время и тактически наступательной. Вотъ это то обстоятельство и было совершенно упущено Гранмезономъ и его послѣдователями, требовавшими наступленiя вездѣ, всегда и во что бы то ни стало.

Они не поняли, что проведенiе въ германской доктринѣ идеи наступленiя во всѣхъ частяхъ этой доктрины являлось дѣломъ даннаго для Германiи случая. Смѣшавъ всѣ понятiя въ одно, французы ушли съ пути научнаго мышленiя и пошли по банальному пути "моды на наступленiе". Легковѣсность мысли французскихъ "младотурокъ", какъ они называли себя сами, увеличивалась еще тѣмъ обстоятельствомъ, что сама тактическая часть французской доктрины чрезвычайно отстала по сравненiю съ германской. Хотя она и была огневой, но всецѣло базировалась на идеѣ господствующаго значенiя ружейнаго огня, между тѣмъ какъ это значенiе перешло уже на долю артиллерiи. Такимъ образомъ, французскiе "младотурки" не только играли въ области стратегiи на руку нѣмцамъ, но въ то же время вели свои войска не въ бой, а на убой. Дорого пришлось заплатить за это Францiи. Французская армiя понесла пораженiе въ первомъ же сраженiи (Battaille de la frontiere) и для своего спасенiя должна была взывать о помощи къ своему союзнику Россiи. Россiя рыцврски исполнила свой долгъ чести, но ей пришлось за это пожертвовать частью своей армiи въ Восточной Пруссiи.

Правильно составленные уставы (наставленiя, инструкцiи, положенiя) являются частью работы по проведенiю въ армiи избранной военной доктрины. Представляя собой прежде всего практическое приложенiе выводовъ науки къ опредѣленной обстановкѣ, внѣдренiе доктрины въ еще большей мѣрѣ зависитъ отъ самаго хода обученiя войскъ и ихъ команднаго состава. Вотъ почему Суворовская "Наука побѣждать" заключала въ себѣ двѣ части: словесное поученiе и ученiе показное; причемъ второе составляло первую часть. Въ настощее время военное искусство настолько осложнилось, что оно не можетъ быть включено, какъ это было сдѣлано, правда съ большимъ мастерствомъ, Суворовымъ, въ узкiя рамки показного ученiя и одного общаго поученiя.

Какъ и въ области уставной, приходится раздѣлить инструктивный матерiалъ на рядъ категорiй въ зависимости отъ того, къ кому поученiе обращается, такъ же точно самый процессъ внѣдренiя въ армiю доктрины, въ особенности въ среду команднаго состава, вынужденъ пользоваться гораздо болѣе сложными методами, нежели въ эпоху Суворова. Тактическiя задачи на картахъ и на мѣстности, военныя игры на картахъ и на мѣстности, показныя ученiя, маневры войскъ — вотъ обширные отдѣлы воинскаго обученiя, которыя должны получить въ современную эпоху самое широкое развитiе. Показное ученiе Суворова является лишь одной изъ ступеней на длинной лѣстницѣ боевой подготовки современныхъ армiй.

Широкое примѣненiе этихъ методовъ позволяетъ вдохнуть живой духъ въ доктрину, безъ которой она рискуетъ сбиться на путь шаблона. Благодаря подобной постановкѣ вопроса въ уставахъ и инструкцiяхъ будетъ сосредоточено изложенiе формальной и принципiальной части доктрины; прикладная же часть ея должна проходиться войсками на "частномъ случаѣ", т. е. въ тактическихъ занятiяхъ, ученiяхъ и маневрахъ.

Отсюда мы видимъ, что по существу говоря, центръ тяжести привитiя войскамъ соотвѣтствующей доктрины лежитъ здѣсь и что поэтому однихъ отлично составленныхъ уставовъ, наставленiй, положенiй еще слишкомъ мало. Съ другой стороны подобная постановка дѣла требуетъ, чтобы всѣ многоразличныя занятiя войскъ и команднаго состава были проникнуты духомъ единой доктрины.

Ген. Сухомлиновъ думалъ рѣшить этотъ вопросъ очень просто: запретить всякое тактическое и стратегическое инакомыслiе. Но такое рѣшенiе въ стилѣ Щедринскаго Угрюмъ-Бурчеева, конечно, не соотвѣтствуетъ требованiямъ жизни. Нужно вѣдь, чтобы принятая единая доктрина была бы въ то же время не "какая нибудь", а истинная. Отъ того, что римскiй папа заставилъ Галлилея присягнуть, что земля не вертится, земля не перестала вращаться.

Для правильнаго разрѣшенiя этой трудной задачи есть только одинъ путь: путь Мольтке, т. е. путь науки.

Этотъ путь не заказанъ и намъ.

Но этотъ путь долгiй и трудный. Для того, чтобы дѣйствительно вступить на него, нужно еще проникнуться глубокой вѣрой въ науку.

Въ нашей работѣ мы и зовемъ на этотъ путь.

Несомнѣнно, что окончательное созданiе доктрины будущей Россiйской армiи намъ, находящимся заграницей, недоступно. Для этого требуется знанiе такихъ конкретныхъ данныхъ, которое достижимо только лицамъ, непосредственно стоящимъ у кормила правленiя армiей. Но намѣтить главныя исходныя точки, опредѣлить общiя абрисы этой доктрины вполнѣ возможно и, можетъ быть, они для насъ, находящихся внѣ большевистской деспотiи, виднѣ. Совѣтскiе "спецы" не смѣютъ отойти отъ "китовъ" ленинизма: матерiализма, отрицанiя современной культуры и нацiональнаго начала и ставки на всемiрную революцiю. Подобныя отправныя точки сами по себѣ уже ставятъ вѣхи на ложномъ пути, на которомъ не найти истинной науки. Найдемъ же въ себѣ силу вѣры въ науку и, вмѣстѣ съ Галлилеемъ, скажемъ: "а земля все-таки вертится".

Жизнь неминуемо покажетъ правоту нашей точки зрѣнiя. Въ ожиданiи же этой минуты нужно, не покладая рукъ, работать, дабы не уподобиться Евангельскимъ "неразумнымъ дѣвамъ", у которыхъ потухли свѣтильники къ минутѣ встрѣчи Жениха. Въ первыя минуты возрожденiя Россiи поздно будетъ искать "масло для свѣтильника науки".

"Одинаковый взглядъ на вещи приводитъ къ единству мысли; единство мысли — къ единству дѣйствiй", такъ опредѣлялъ въ свое время во французской Высшей Школѣ профессоръ Фошъ, будущiй маршалъ Францiи, единство доктрины.

Единство взгляда нужно не только для веденiя войны. Оно нужно и для самого созиданiя вооруженной силы въ мирное время. Безъ единства взгляда эта созидательная работа осуждена на блужданiе изъ стороны въ сторону, а слѣдовательно къ значительному уменьшенiю своей продуктивности, къ большимъ внутреннимъ тренiямъ, къ лишнимъ расходамъ и къ потерѣ времени.

Попробуемъ же, прежде, всего, создать единство взгляда, но не Сухомлиновскимъ путемъ невѣжества, запрещающаго инако мыслить, а путемъ убѣждающей науки.

Это первый этапъ по пути къ единству доктрины.

Этапъ самый длинный, но необходимый для всѣхъ послѣдующихъ.

Очеркъ 3-й КАЧЕСТВО ВОЙСКЪ

СОДЕРЖАНIЕ: Главенствующее значенiе "духа" войскъ. Мы признавали этотъ основной законъ войны болѣе на словахъ, чѣмъ на дѣлѣ. Зависимость "духа" войскъ отъ соцiальныхъ и политическихъ условiй. Необходимость во время войны охраненiя "духа" войскъ отъ разлагающаго влiянiя тыла. Оцѣнка "качества" Русской армiи. Какiя мѣры нужны для доведенiя будущей Русской армiи до высшей "качественной" степени, т. е. до высшей маневренной способности. а) Усиленiе вѣры въ наступательную силу современнаго огнестрѣльнаго оружiя. б) Просвѣщенiе. в) Коллективный спортъ. г) Качественные унтеръ-офицерскiе и ефрейторскiе кадры. д) Доблесть и хорошая профессiональная подготовка офицерства — въ особенности высшаго команднаго состава и Генеральнаго Штаба. Децентрализованное или централизованное оперативное управленiе? Первое представляетъ идеалъ къ которому нужно итти. Какими путями слѣдуетъ итти къ этому идеалу при еще недостаточно высокой подготовкѣ начальниковъ а) Методъ Суворова б) Метод Мольтке. Зависимость нашихъ дѣйствiй отъ качества армiй вѣроятныхъ противниковъ. Эта данная можетъ учитываться на войнѣ. Но эта данная трудно учитывается для Европейскихъ армiй передъ войной. "Равненiе" по болѣе сильному и "современно" организованному противнику.

Минувшая война только еще разъ подтвердила громадное значенiе духовныхъ факторовъ для побѣды. Для того, чтобы одержать послѣднюю, нужно прежде всего имѣть сильный духъ.

Законъ главенства духовнаго элемента въ явленiяхъ войны всегда признавался русской военной наукой. Но въ то же время необходимо констатировать и другой фактъ: на практикѣ наше преклоненiе передъ "духомъ" было часто только формальнымъ. Это недостаточное пониманiе сущности "духа" войскъ и привело къ тому недопустимому пренебреженiю къ нему, которое проявляло передъ войной 1914 г. наше Военное Министерство въ вопросѣ комплектованiя и мобилизацiи армiи. Руководители нашего Военнаго Министерства совершенно не учли, что современная армiя, превращающаяся съ объявленiемъ войны въ вооруженный народъ, должна черпать силу своего духа въ гущѣ самаго народа, уподобляясь Антею, нуждавшемуся для притока силъ прикосновенiя къ своей матери-землѣ. А для этого есть только одинъ методъ — территорiальная система комплектованiя, когда земляки деруться вмѣстѣ, когда каждая волость, уѣздъ, маленькiй городъ можетъ узнать "своихъ героевъ" и окружить ихъ заслуженнымъ ими ореоломъ уваженiя и, обратно, заклеймить презрѣнiемъ своихъ трусовъ. Территорiальная система создаетъ здоровыя гигiеничныя соцiальныя условiя, при которомъ автоматически вырастаетъ общественный контроль самого народа надъ "духомъ" своихъ войскъ. Не даромъ рѣшительно всѣ культурныя европейскiя государства въ основу организацiи своихъ армiй положили принципъ территорiальнаго комплектованiя. Даже Австро-Венгрiя — эта лоскутная имперiя, и та съ различными компромиссами все таки провела у себя территорiальную систему. Только Россiя отклонилась отъ этого пути. Сдѣлавъ этк принципiальную ошибку, мы затѣмъ никакъ не могли распутаться въ послѣдствiяхъ. Не только при мобилизацiи части заполнялись "незнакомцами", но и раненые, какъ правило, не попадали по возвращенiи въ свои части. Каждый строевой начальникъ, участвовавшiй въ войнѣ, знаетъ, какъ понижало духъ части эта взаимная "чуждость" начальниковъ и ихъ подчиненныхъ.

Не лишено интереса отмѣтить здѣсь, что генералъ Сухомлиновъ, въ своихъ только что вышедшихъ воспоминанiяхъ, утверждаетъ, что имъ была проведена территорiальная система комплектованiя. Подъ этимъ утержденiемъ онъ подразумѣваетъ произведенное имъ отодвиганiе нѣсколькихъ корпусовъ вглубь Россiи, что приблизило ихъ къ основнымъ районамъ ихъ комплектованiя. Дѣйствительно — это увеличивало возможность территорiальной системы комплектованiя, но этого было еще мало. Ген. Сухомлиновъ и его сотрудники понимали идею укомплектованiя очень узко, если можно такъ выразиться, матерiалистично, только въ смыслѣ ускоренiя процесса мобилизацiи. Воспоминанiя ген. Сухомлинова служатъ яркимъ доказательствомъ полнаго непониманiя современной духовной сущности территорiальной системы, которая прежде всего основывается на томъ, чтобы запасные и раненые возращались бы въ свою часть.

Если вдуматься въ нашу стратегiю, то мы тоже не всегда увидимъ внимательное учитыванiе духовнаго элемента. Стратегiя Главнокомандующаго С.-З. фронта генерала Жилинскаго является въ этомъ отношенiи наиболѣе яркимъ отрицательнымъ образцомъ. Для подробнаго ознакомленiя мы отсылаемъ къ нашей книгѣ "Изъ исторiи кампанiи 1914 г.; начало войны и первыя операцiи въ Восточной Пруссiи".

Наконецъ и въ области тактики на дѣлѣ мы также грѣшили часто тѣмъ же пренебреженемъ къ "духовному элементу". Тутъ особенно рѣзко выявлялось представленiе о "духѣ войскъ" какъ о чемъ то неисчерпаемомъ и самодовлѣющемъ. Мы строили нашу теорiю боя на такомъ расточительномъ расходованiи крови, которое не могли выдержать даже самыя лучшiя войска въ мiрѣ. Вмѣстѣ съ этимъ мы плохо учитывали зависимость "духа войскъ" отъ причинъ соцiальнаго и политическаго характера, причинъ, получившихъ особую силу и влiянiе послѣ превращенiя профессiональной армiи въ вооруженный народъ.

Соцiальныя и политическiя условiя, въ которыхъ живетъ страна, являются первыми данными, влiяющими въ современную эпоху на "духъ" войскъ. Раньше, когда армiя могла воспитываться оторванною отъ народа, положенiе было другое. Но теперь влiянiе этихъ двухъ факторовъ является громаднымъ. Вотъ почему въ современную эпоху вести войну, непопулярную въ массахъ, есть предпрiятiе безнадежное.

Вспомнимъ нашу войну съ Японiей. Идея войны, сама по себѣ, дплеко не представляла собой той авантюры, какъ это обыкновенно принято думать. Но эта идея не была осознана и одобрена нацiональнымъ самосознанiемъ. Темная народная масса интересовалась войной лишь по столько, поскольку она влiяла на ея семейные и хозяйственные интересы. Большинство интеллигенцiи относились къ войнѣ индеферентно; оно спокойно занималось своими обычными дѣлами; въ тяжелые дни Ляояна, Шахэ, Мукдена и Цусимы театры, рестораны и разныя увеселительныя завѣденiя были также полны, какъ и всегда. Часть же интеллигенцiи не только относилась индеферентно къ нашимъ неудачамъ, но даже желала и старалась ихъ вызвать. Съ этой цѣлью велась пропаганда среди запасныхъ, войска засыпались прокламацiями. Пораженiямъ армiи открыто радовались.

Не то мы видѣли на японской сторонѣ. Японскiй народъ во всемъ своемъ составѣ, отъ перваго ученаго до послѣдняго рабочаго, былъ проникнутъ идеей необходимости войны съ Россiей. Каждому японцу была присуща идея, что для дальнѣйшаго развитiя его страны нужны новыя земли и что эти земли можно прiобрести лишь путемъ завоеванiя. Въ какой мѣрѣ эта идея вошла въ самое существо японца показываетъ слѣдующiй фактъ: когда въ 1895 г. вмѣшательство Европейскихъ державъ заставило Японiю отказаться отъ главныхъ плодовъ ея побѣды надъ Китаемъ — Портъ-Артура, 43 японскихъ офицера лишили себя жизни. Послѣ занятiя русскими войсками Портъ-Артура почти каждая газетная статья, имѣвшая хотя бы незначительное отношенiе къ политикѣ, кончалась словами: "помни о Ляодунѣ". Насколько популярна была въ Японiи идея борьбы съ Россiей, хорошо иллюстрируютъ слѣдующiя цифры. Возникшее въ Японiи вскорѣ послѣ войны съ Китаемъ "Общество военной доблести", поставившее себѣ цѣлью подготовку народа къ войнѣ въ частности же въ борьбѣ съ Россiей, черезъ два года послѣ своего открытiя имѣло уже 90.000 человѣкъ, а черезъ 6 лѣтъ члены его считались сотнями тысячъ. Во время войны съ Россiей горячее сочувствiе народа наослабно сопровождало японскую армiю. Каждый успѣхъ ея вызывалъ взрывъ восторга, каждая неудача (Путиловская сопка, отбитiе штурма Портъ-Артура) острою болью отзывалась во всей странѣ.

Въ этомъ отношенiи народа къ войнѣ и кроется главная причина японскихъ побѣдъ. Изъ него родилось стремленiе борца къ побѣдѣ; имъ обуславливалась та моральная сила, которая толкала японскаго бойца водрузить флагъ восходящего солнца на русскихъ позицiяхъ.

Правительство, отдающее себѣ отчетъ о неминуемости въ будущемъ вооруженнаго столкновенiя, должно произвести длительную подготовку общественнаго мнѣнiя всей страны. Послѣ 1870 — 71 года Францiя въ теченiе 40 лѣтъ упорно культивировала у своихъ народныхъ массъ идею несправедливости аннексiи Эльзасъ-Лотарингiи. Подобную же работу, но на идѣе реванша, производитъ сейчасъ Германiя.

Здѣсь мы коснулись вопросовъ общеполитическаго характера. Руководители армiи должны умѣть понять передъ готовящейся разразиться грозой, въ какой мѣрѣ общiя политическiя и соцiальныя условiя позволяютъ разсчитывать на сильный духъ бойца, и имѣть гражданское мужество открыто заявить правительству, если эти условiя неблагопрiятны, ибо воевать безъ достаточной силы духа, это все равно, что воевать безъ пушекъ. Министерство генерала Куропаткина и несетъ отвѣтственность передъ Россiей за то, что оно этого своевременно не сдѣлало. Только что опубликованный дневникъ ген. Куропаткина показываетъ, что послѣднiй докладывалъ Государю Императору о готовности Японiи, о стратегической для насъ необходимости не отвлекаться отъ западной границы, гдѣ будутъ рѣшаться судьбы Россiи, онъ протестовалъ противъ Безобразовской авантюры и лѣсной концессiи на Ялу… Но онъ не сказалъ главнаго: духъ нашей страны для борьбы ея съ Японiей въ ту минуту былъ несостоятеленъ.

Если необходимость популярности войны имѣетъ столь большое значенiе, что можетъ заставить правительство отказаться отъ нея и итти на уступки и униженiя, то тѣмъ съ большимъ вниманiемъ нужно относиться къ поддержанiю во время войны общественнаго мнѣнiя страны на уровнѣ, необходимомъ для побѣды. Чѣмъ культурнѣе государство, чѣмъ болѣе сознательны его народныя массы, тѣмъ властнѣе проявляется эта необходимость. Примѣръ Францiи и Германiи въ минувшую войну крайне поучителенъ въ этомъ отношенiи. Большинство военныхъ писателей обѣихъ этихъ странъ настаиваетъ на томъ, что на этотъ вопросъ было обращено слишкомъ мало вниманiя. "Пресса, — пишетъ одинъ французскiй писатель[3], - несмотря на свои лучшiя намѣренiя лишенная соотвѣтствующаго руководства и освѣдомленiя часто писала то, что совсѣмъ не слѣдовало говорить. Въ перiодъ пораженческаго кризиса въ 1917 году газеты, находящiяся внѣ подозрѣнiй въ дурномъ умыслѣ, подливали масла въ огонь, критикуя, съ голоса пораженцевъ главнокомандованiе и органы управленiя армiи. Провинцiя жила въ полномъ невѣдѣнiи, и распространявшiеся тамъ чудовищные слухи оставались безъ возраженiя: одинъ префектъ, напримѣръ, громогласно разсказывалъ въ началѣ марта 1916 года, что генералъ Х. былъ разстрѣлянъ и что само правительство увѣдомило объ этомъ префекта. Даже въ парламентѣ не всегда различали то, что можно говорить, и о чемъ слѣдуетъ помолчать".

"Конечно, не слѣдуетъ обманывать страну такъ же, какъ этого не нужно дѣлать въ отношенiи армiи. И та, и другая не прощаютъ обмана; когда подобный обманъ раскрывается, то онѣ жестоко за это мстятъ: мы только что видѣли въ Европѣ поражающiе примѣры этого. Но это не значитъ, что можно все говорить и что безразлична сама манера, какъ говорить. Объясните населенiю, что нацiональная оборона требуетъ, чтобы весь коммерческiй флотъ былъ предназначенъ для перевозки американскихъ войскъ, и что вслѣдствiе этого придется терпѣть больше лишенiй въ продовольствiи; оно это пойметъ и покорится этой неизбѣжности. Отдайте же рѣзкiй приказъ: уменьшить аппетиты — и населенiе будетъ возмущено. Въ теченiе трехъ лѣтъ Германiя выдерживала съ поразительной стойкостью величайшiя лишенiя, потому что народнымъ массамъ путемъ многочисленныхъ гезетныхъ статей, публичныхъ рѣчей агентовъ правительства и лекцiй странствующихъ лекторовъ было выяснено значенiе требуемыхъ жертвъ".

Подъемъ нацiональнаго чувства въ массахъ явленiе очень сложное. Чѣмъ культурнѣе эти массы, тѣмъ понятнѣе для нихъ общегосударственныя нужды. Когда русскiй крестьянинъ-солдатъ въ 1917 году не захотѣлъ драться на фронтѣ, потому что врагъ былъ еще далеко отъ его деревни, мы могли убѣдиться воочiю въ томъ, насколько чуждъ былъ ему сознательный патрiотизмъ британца, француза, нѣмца. Этотъ же русскiй крестьянинъ въ теченiе трехъ предшествующихъ лѣтъ хорошо дрался въ рядахъ армiи, пока соцiальная жизнь страны шла въ привычныхъ для него рамкахъ. Но какъ только революцiя сломала этотъ привычный для него обиходъ, предъявила къ нему требованiе къ активному, сознательному патрiотизму, онъ оказался совершенно несостоятельнымъ.

Сознательный, активный патрiотизмъ воспитывается въ теченiе нѣсколькихъ поколенiй. Переживаемая нынѣ Россiей смута, заставляющая призадуматься надъ судьбами нашего отечества даже обывателя самаго глухого захолустья, послужитъ отличнымъ воспитателемъ народнаго самосознанiя. Поэтому можно съ увѣренностью утверждать, что возрожденiе Россiи не будетъ протекать среди такого же безразличiя массъ, какое имѣло мѣсто раньше.

Событiя послѣднихъ лѣтъ побуждаютъ очень многихъ относиться съ большимъ пессимизмомъ къ боевымъ качествамъ русской армiи.

Мы не будемъ ссылаться на побѣдоносную исторiю русской армiи со времени создателя ея Петра Великаго, хотя подобная ссылка сама по себѣ можетъ заставить призадуматься пессимистовъ. Измѣненiе основныхъ чертъ народа не происходитъ въ теченiе одного-двухъ десятковъ лѣтъ. Мы предложимъ вниманiю отзывъ о свойствахъ русской армiи, формулированный въ Германскомъ Большомъ Генеральномъ Штабѣ въ 1913 году. Въ вопросѣ, подобномъ нами разсматриваемому, русскому изслѣдователю очень трудно сохранить научную объективность. Въ этомъ случаѣ особенно вѣрно положенiе, что наблюдающiй со стороны видитъ яснѣе. Когда же таковымъ является такой внимательный наблюдатель, какъ Германскiй Большой Генеральный Штабъ, отдававшiй себѣ отчетъ о серьезности назрѣвающей войны съ Россiей, когда мнѣнiе этого наблюдателя высказано до тѣхъ фактовъ, которые въ общихъ чертахъ подтвердили его заключенiе, то послѣднiе получаютъ не только большой интересъ, но и большую научную цѣнность. Въ своемъ трудѣ "Der Deutsche Generalstab in Vorbereitung und Durchfurung des Weltkrieges" генералъ фонъ Куль, одинъ изъ видныхъ работниковъ Германскаго Большого Генеральнаго Штаба[4] приводитъ слѣдующую оцѣнку боевыхъ свойствъ русской армiи, изложенную въ документахъ этого штаба въ 1913 году.

"Армейскiя операцiи русскихъ будутъ такъ же, какъ и раньше, медлительными. Нельзя ожидать быстраго использованiя русскими военноначальниками выгодной оперативной обстановки такъ же, какъ быстраго и точнаго выполненiя войсками приказаннаго маневра. Тренiя, которыя возникаютъ во всѣхъ инстанцiяхъ при отдачѣ, передачѣ и исполненiи оперативныхъ приказанiй очень велики. Вслѣдствiе этого при встрѣчномъ столкновенiи съ русскими нѣмецкое командованiе можетъ позволить себѣ такiе маневры, на которые оно при равноцѣнномъ противникѣ рѣшаться не должно[5].

"Солдатскiй матерiалъ въ общемъ, такъ же, какъ и раньше, хорошъ. Русскiй солдатъ физически силенъ, нетребователенъ и неустрашимъ. Съ другой стороны онъ тяжелъ на подъемъ, духовно мало развитъ и несамостоятеленъ. Сильныя стороны русской пѣхоты могли проявляться въ большей степени раньше при примѣненiи сомкнутыхъ строевъ, нежели въ современной боевой обстановкѣ. Внѣшнимъ впечатленiемъ русскiй солдатъ относительно мало поддается. Послѣ неудачъ русская войсковая часть сравнительно быстро поправляется и способна вновь къ упорной оборонѣ[6].

Мы увѣрены, что всякiй, кто участвовалъ въ минувшую войну согласится съ правильностью этой общей характеристики. Но это признанiе не должно непремѣнно повлечь за собой проповѣдь необходимости для Россiйской армiи доктрины, проникнутой оборонительно-позицiоннымъ духомъ. То, что русская армiя способна провести въ жизнь и подвижную, наступательную доктрину, порука нашъ Суворовъ съ его "смѣлой нападательной тактикой". Вопросъ заключается лишь въ томъ, чтобы отрицательныя въ этомъ отношенiи стороны нашей армiи были бы тщательно изучены, насколько возможно искоренены и, во всякомъ случаѣ, ихъ вредное влiянiе парализовано.

Вдумываясь въ вышеприведенную характеристику, мы увидимъ, что главная причина малой маневренной способности нашей армiи лежала не столько въ свойствахъ солдата, сколько въ неподготовленности команднаго состава и Генеральнаго Штаба.

Въ самомъ дѣлѣ: маневренно способная армiя — это высшее выраженiе качественно хорошей армiи. Возможность достиженiя этой высшей ступени обуславливается, кромѣ данняхъ общаго политическаго и соцiальнаго порядка, о которомъ мы уже упоминали, еще данными, если можно такъ выразиться, профессiональнаго характера. Эти данныя могутъ быть сгруппированы въ три категорiи:

1. Данныя, увеличивающiя увѣренность солдата въ своихъ силахъ.

2. Данныя, увеличивающiя увѣренность солдата другъ въ другѣ и въ своихъ начальникахъ.

3. Подготовленность и сила кадровъ.

Данныя первой категорiи въ значительной мѣрѣ зависятх отъ сознанiя бойца въ своей физической силѣ. Въ здоровомъ тѣлѣ — здоровая душа. Въ смыслѣ физической силы и выносливости солдатскiй составъ русской армiи находится въ очень благопрiятныхъ условiяхъ. Это констатировали въ 1913 году и нашѣѣи враги.

Въ эпоху Суворова, когда бои рѣшались исключительно шокомъ холоднаго оружiя подготовка нашего отличнаго матерiала была очень проста: она ограничивалась обученiемъ колоть штыкомъ, пикой, рубить саблей. Нынѣ условiя усложнились. Несомнѣнно, что подобное обученiе, какъ это и было упомянуто выше, имѣетъ педагогическое значенiе, чтобы заставить бойца не бояться послѣдняго момента сближенiя — рукопашной схватки. Но этого сейчасъ слишкомъ мало и, какъ мы уже говорили выше, ошибка нашихъ "штыкопоклонниковъ" и заключалась въ томъ, что они упустили изъ виду, что въ современную эпоху бойцу нужно еще внушить увѣренность въ возможности для него пройти то огненное пространство, которое отдѣляетъ его отъ противника. Во времена Суворова эта задача рѣшалась броскомъ впередъ черезъ полосу узкую въ сто саженъ, полосу дѣйствительнаго огневого пораженiя, психологически — внушенiемъ презрѣнiя къ огню ("пуля дура, штыкъ молодецъ"). Въ настоящее время подобное же тактическое рѣшенiе невозможно, психологическое — крайне вредно. Внушая пренебреженiе къ огнестрѣльному оружiю, мы подсѣкаемъ его вѣру в свое собственное ружье, пулемет, пушку. Между тѣмъ, вѣра въ нихъ, въ то, что именно посредствомъ ихъ онъ можетъ совершить свое движенiе впередъ и, болѣе того, такъ потрясти морально противника, что придется врага только забирать въ плѣнъ, является теперь самой существенной частью подготовки активнаго духа бойца. Это требуетъ, въ свою очередь, не только умѣнiя хорошо владѣть своимъ огнестрѣльнымъ оружiемъ, но въ еще большей степени умѣнiя тактически примѣнять его.

Такимъ образомъ, на важнѣйшее мѣсто является подготовленность бойца къ проявленiю въ широкой мѣрѣ личнаго почина. Нельзя отрицать того, что нѣмцы правы, указывая на "пассивность", нашего солдатскаго матерiала. Но мы будемъ оспаривать заключенiе, что эта пассивность прирожденная. По нашему глубокому убѣжденiю она является слѣдствiемъ малаго просвѣщенiя. Малопросвѣщенный человѣкъ легче теряется въ сложной обстановкѣ. Болѣе того: даже въ тѣхъ случаяхъ, когда онъ обладаетъ большимъ волевымъ посыломъ, его усилiя для общей работы пропадаютъ. Разительный примѣръ подобнаго явленiя можетъ служить хотя бы слѣдующiй фактъ.

Въ сраженiи у Гумбинена Русская 1-ая армiя неожиданно контръ-атакована 8-й германской армiей. Эта неожиданность могла бы не имѣть мѣста, ибо глаза русскаго солдата развѣдчика, смѣло пробравшагося въ гущу врага, видѣли сборы врага. Наканунѣ этого сраженiя казакъ одного изъ разъѣздовъ нашего III-го корпуса доставилъ въ штабъ корпуса записку, которую на рѣкѣ Роминге передалъ ему какой-то пѣхотинецъ. Эта записка гласила слѣдующее: "довожу Вамъ, что австрiйскiе войска вчера слѣзли съ вагона и направились на мѣсто Голубково[7], такъ что въ Голубковѣ стоитъ артиллерiя германская, и уланы и австрiйскiя войска. На сѣверѣ также непрiятельская артиллерiя, кавалерiя и пѣхота. Прошу дать знать нашей дивизiи и нашему полку, въ которомъ и существую — Имеретинскiй 157 пѣхотный полкъ, 7 рота, развѣдчикъ, запасный Данiилъ Рябининъ". Авторъ этой записки долженъ былъ проявить высшую степень личнаго почина, находчивости, смѣлости, активности для того, чтобы увидѣть то, что онъ видѣлъ, а также для того, чтобы сообщить назадъ. Все это онъ преодолѣлъ, но неодолимымъ препятствiемъ для него оказалась малая грамотность. Онъ многое видѣлъ, но объяснить этого не могъ, а потому и цѣнность его работы свелась къ нулю. А сколько Данiиловъ Рябининыхъ работало такимъ же образомъ въ пустую. Между тѣмъ эта моллекулярная работа и создаетъ активность армiи.

Создающiе Россiйскую Вооруженную Силу должны твердо увѣровать, что каждая лишняя народная школа имѣетъ значенiе для защиты нацiональныхъ интересовъ не меньше, чѣмъ лишнiй пулеметъ. Съ другой стороны, сама армiя должна пойти навстрѣчу просвѣтительной работѣ и смотрѣть на себя, какъ на одинъ изъ очпгов просвѣшенiя народныхъ массъ.

Увѣренность солжата другъ въ другѣ въ прежнiя эпохи создавалась очень просто: примѣненiемъ на поляхъ битвъ сомкнутаго строя. Въ настоящую эпоху при распыленiи боевыхъ порядковъ приходится развивать въ бойцѣ чувство взаимной выручки въ несравненно болѣе сложныхъ и менѣе отчетливо осязаемыхъ формахъ. Прежняя привычка къ механической цѣльности земѣняется теперь привычкой къ групповой солидарности усилiй. Этимъ и объясняется то особое вниманiе, которое обращено въ настоящее время всеми культурными государствами на широкое развитiе коллективнаго спорта. Въ этомъ отношенiи всѣ слѣдуютъ примѣру англо-саксовъ, видѣвшихъ въ своемъ футболѣ великолѣпный педагогическiй прiемъ для развитiя въ молодыхъ людяхъ чувства общественной солидарности въ борьбѣ. Вотъ почему широкое развитiе спортивныхъ общественныхъ игръ должно получить въ до-военной подготовкѣ нашей молодежи большое развитiе.

Просвѣщенiе русскихъ массъ послѣ того одичанiя, который внесъ въ нихъ большевизмъ, разрушившiй все дѣло народнаго образованiя, потребуетъ длительнаго перiода времени. Слѣдовательно, въ томъ случаѣ, если мы всетаки будемъ нуждаться въ маневренно-способной армiи, мы должны найти какой-то временный палiативъ. Пассивность малопросвѣщеннаго солдата въ современномъ бою объясняется прежде всего той растерянностью, которая охватываетъ примитивный умъ въ чрезвычайно осложнившейся обстановкѣ. Понимая "механическое единство", онъ не въ состоянiи былъ подняться до объединенiя усилiй болѣе сложнаго объединенiя не наружнаго, а внутренняго. Здѣсь намъ приходится обратить особое вниманiе на парализованiе этого отрицательаго явленiя, путемъ улучшенiя ближайшаго начальника рядового — ефрейтора и унтеръ-офицера. Этотъ ближайшiй къ солдатамъ начальникъ и долженъ вдохнуть недостающую энергiю въ мелкихъ ячейкахъ боевого порядка.

Если мы подчеркивали только что великое значенiе унтеръ-офицерскаго и ефрейторскаго состава, то вовсе не для того, чтобы уменьшить возросшее значенiе офицерскаго и высшаго команднаго состава. Мы хотѣли только обратить вниманiе на вопросъ, который находился у насъ въ пренебреженiи (малочисленность сверхсрочныхъ унтеръ-офицеровъ) и который, какъ разъ вслѣдствiе особенностей нашего солдата, имѣлъ несравненно большее значенiе въ нашей армiи, чѣмъ въ прочихъ.

Эта же самая отсталость культурнаго развитiя нашего рядового солдата, не всегда могшаго подняться надъ своими "тамбовскими" интересами на уровень сознательнаго русскаго патриотизма, предъявляетъ къ нашему офицерскому составу требованiя гораздо большiя, нежели въ другихъ армiяхъ. Значенiе въ Русской армiи "личнаго примѣра" команднаго состава несравненно больше нежели въ армiяхъ французской, британской или германской. Ни въ одной изъ этихъ армiй % потерь въ командномъ составѣ не достигалъ въ минувшую войну той высоты, какъ у насъ. Это показываетъ также, что въ смыслѣ доблести наше кадровое офицерство блестяще выдержало кровавое испытанiе.

Слабое мѣсто оказалось въ другомъ: въ тактической и стратегической подготовкѣ, причемъ, чѣмъ выше, тѣмъ въ большей степени.

Вышеприведенная нѣмецкая характеристика нашей армiи говоритъ: "нельзя ожидать быстраго использованiя русскими военноначальниками выгодной стратегической обстановки такъ же, какъ быстраго и точнаго выполненiя приказаннаго маневра войсками. Тренiя, которыя возникаютъ во всѣхъ инстанцiяхъ при отдачѣ, передачѣ и использованiи оперативныхъ приказанiй, очень велики".

Нельзя не признать вѣрность этого утвержданiя, которое переноситъ центръ тяжести маневренной способости въ область подготовки высшихъ начальниковъ и Генеральнаго Штаба. Наши первыя операцiи въ Восточной Пруссiи въ 1914 году служатъ яркимъ доказательствомъ, того, что дѣйствительно здѣсь лежала наша основная слабая сторона. Въ этихъ операцiяхъ участвуютъ почти исключительно наши первоочередныя дивизiи (второочередныя дивизiи привлекаются къ участiю лишь въ послѣднiй перiодъ сраженiя у Мазурскихъ озеръ и для прикрытiя начавшагося отступленiя). Полевыя части, выступившiя въ походъ съ многочисленными кадрами, оказались способными и къ быстрымъ движенiямъ и къ энергичному наступленiю. Изученiе этой операцiи намъ показываетъ, что, несмотря на то, что въ массѣ нашъ радовой солдатъ представляетъ собой "пассивный матерiалъ", тѣмъ не менѣе, даже при всѣхъ дефектахъ нашей организацiи мирнаго времени въ началѣ кампанiи 1914 года, когда цѣлы были многочисленные кадры 3-хъ лѣтняго срока службы, мы могли имѣть маневро-способныя части армiи. Но громадныя тренiя развивались въ оперативныхъ управленiяхъ самихъ армiй, какъ правильно это и предусматривалъ Германскiй Большой Генеральный Штабъ: "въ отдачѣ, передачѣ и исполненiи оперативныхъ приказовъ".

Стало быть на подготовку высшаго команднаго состава и Генеральнаго Штаба и должно быть обращено особое вниманiе при созданiи будущей Россiйской армiи въ томъ случаѣ, если мы не собираемся ограничиться при веденiи войны тяжеловѣсными формами позицiонной борьбы.

Что подобной жертвы не требуется, доказательствомъ можетъ служить исторiя нашей армiи и прежде всего Суворовскiе начальники и войска. Но, конечно, въ современную эпоху научныя требованiя къ начальнику неизмѣримо возросли.

Какъ поставить эту подготовку, мы разсмотримъ въ другомъ мѣстѣ; здѣсь же мы установимъ, какъ выводъ, что наша будущая доктрина можетъ быть тактически наступательной, и къ этому идеалу и слѣдуетъ стремиться, ибо тактически наступательная доктрина можетъ осуществить не только наиболѣе сильныя формы стратегическаго наступленiя, но и наиболѣе сильныя формы стратегической обороны и въ то же время только тактически наступательная доктрина отвѣчаетъ началамъ подвижной войны.

Но путь къ достиженiю этого идеала для нашей армiи болѣе далекъ и труденъ, чѣмъ для армiй съ болѣе культурными народными массами. Поэтому необходимо учесть это въ той части доктрины, въ которой устанавливается форма оперативнаго управленiя. Въ крупныхъ чертахъ типы оперативнаго управленiя могутъ быть охарактеризованы въ зависимости отъ того, какое начало получаетъ въ нихъ преобладающее значенiе: централизацiя или децентрализацiя? Въ вполнѣ современныхъ формахъ эти два типа выражены: первый, т. е. централизованное оперативное управленiе, во французской доктринѣ, второй, т. е. децентрализованное оперативное управленiе, въ нѣмецкой доктринѣ. Несомнѣнно, что послѣ опыта минувшей войны французская доктрина стала менѣе централистична, нежели она была до 1914 года, а германская стала менѣе децентрализованной, чѣмъ она была до 1914 года; но тенденцiи обѣихъ доктринъ къ разнымъ началамъ остаются всетаки ярко выраженными. Для этого нужно только сравнить любые два оперативные соотвѣтствующiе приказа по высшему войсковому соединенiю французскiй и нѣмецкiй. Первый многословный, старающiйся урегулировать второстепенные вопросы и предвидѣть варiанты дальнѣйшаго развитiя обстановки. Второй — краткiй, касающiйся только главнаго и представляющiй рѣшенiе всѣхъ второстепенныхъ вопросовъ взаимному согласованiю частныхъ иницiативъ. Въ техническо-оперативномъ отношенiи приказы по 8-й германской армiи и по 1-му германскому корпусу, приведенные въ нашемъ вышеупомянутомъ военно-историческомъ трудѣ[8] представляютъ собой безупречные образцы.

Каждый изъ обоихъ типовъ управленiя — централизованнаго и децентрализованнаго имѣетъ свои сильныя и слабыя стороны. Централизованное управленiе обезпечиваетъ большую упорядоченность веденiя операцiи и боя. Поэтому оно является осуществленiемъ болѣе осторожнаго образа дѣйствiй и вмѣстѣ съ тѣмъ болѣе обезпечиваетъ ихъ внутреннее единство. Но зато оно требуетъ для своего осуществленiя болѣе времени. Старшiй начальникъ долженъ успѣть много узнать о противникѣ для того, чтобы установить свое сложное рѣшенiе.

Децентрализованное оперативное управленiе не можетъ достигнуть такого же упорядоченнаго веденiя операцiи, въ особенности же боя. Оно должно считаться со многими нарушенiями единства дѣйствiя; съ недостаточно высокой научной подготовкой команднаго состава оно можетъ осуществить наибольшую быстроту дѣйствiй. Старшiй начальникъ, рѣшающiй только главное, можетъ не ожидать столь же полнаго разъясненiя обстановки, какъ это необходимо при централизованномъ управленiи.

Вотъ почему и французская и германская доктрины, сохраняя свои характерныя тенденцiи, обѣ проводятъ въ позицiонной войнѣ большую централизацiю, а въ подвижной — большую децентрализацiю.

Слѣдовательно, въ томъ случаѣ, если будетъ признано, что наша будущая доктрина должна быть построена на началахъ подвижной войны, она должна возможно приближаться къ нѣмецкимъ методамъ оперативнаго управленiя.

Какъ всегда, такъ и въ данномъ случаѣ путь къ идеалу дологъ и труденъ. Несомнѣнно, что съ плохо научно подготовленнымъ команднымъ составомъ трудно пользоваться болѣе сложными прiемами. Во время войны старшiй начальникъ долженъ будетъ считаться съ этими обстоятельствами. Но когда вопросъ идетъ о довоенной доктринѣ, то нужно прежде всего помнить, что принципъ "централизацiи" управленiя во время обученiя мирнаго времени вредно отражается на развитiи въ армiи начала частнаго почина. Послѣднiй представляетъ собой очень капризное растенiе; оно должно быть нѣжно лелѣяно умѣлой рукой. Малѣйшiй неблагопрiятный факторъ задерживаетъ его ростъ и даже губитъ его. Среди этихъ факторовъ самымъ вреднымъ является погоня за формальнымъ единообразiемъ, душащимъ всякую индивидуальность. Другимъ зломъ, мѣшающимъ развитiю самодѣятельности частныхъ начальниковъ, является система управленiя войсками, основанная на постоянномъ вмѣшательствѣ старшаго начальника. Какъ часто въ оправданiе подобнаго явленiя приходилось до войны слышать жалобы на неподготовленность подчиненныхъ. Но эти жалобы являлись обыкновенно непониманiемъ того, что частный починъ не можетъ развиться тамъ, гдѣ старшiй начальникъ не вѣритъ въ подчиненныхъ и во все вмѣшивается. Такимъ образомъ, создается какъ бы ложный кругъ: съ неподготовленнымъ команднымъ составомъ управленiе должно быть централизованнымъ, централизованное управленiе мѣшаетъ соотвѣтствующей подготовкѣ команднаго состава.

Вотъ какъ рѣшилъ этотъ вопросъ Мольтке: "При современныхъ требованiяхъ боя возникаетъ часто теоретическiй вопросъ[9], какая изъ сторонъ должна положить начало этому взаимному довѣрiю, такъ настойчиво требуемому дѣломъ, управляющiй или управляемый? Если этого довѣрiя нѣтъ у перваго, то вторые часто будутъ ждать приказанiй, пропускать благопрiятные тактическiе моменты и часто страдать отъ противорѣчивыхъ распоряженiй. А съ этимъ, очевидно, исчезаетъ и довѣрiе съ ихъ стороны. Такимъ образомъ начать долженъ начальникъ". Въ германской армiи практически дѣло осуществилось этимъ путемъ. Мольтке съ первыхъ шаговъ своихъ войнъ выказалъ непоколебимое довѣрiе къ дѣйствiямъ частей армiи, которыми онъ руководилъ удивительно краткими, но несомнѣнно ясными приказанiями. Ошибки ихъ онъ принималъ всегда со стоическимъ спокойствiемъ и считался съ ними въ дальнѣйшемъ. Именно къ этому относятся его слова, что "стратегiя состоитъ въ системѣ помощи".

Для насъ представляетъ особый интересъ, какъ въ свое время относился къ вопросу о центролизицiи и децентрализицiи управленiя Суворовъ. Насколько велики были его требованiя частнаго почина со стороны подчиненныхъ ему военноначальниковъ, свидѣтельствуютъ его приказы. Во время борьбы съ польскими конфедератами онъ приказываетъ: "спрашиваться старшихъ накрѣпко запрещено; но каждому постовому командиру въ его окружности дѣлать мятежникамъ самому собой скорый и крѣпкiй ударъ подъ взысканiемъ за малую дѣятельность".

Во время Итальянской кампанiи онъ доводитъ свои требованiя къ начальникамъ отдѣльныхъ отрядовъ, выдѣленныхъ имъ для охраны армейской операцiи, до высшей степени. "Мѣстный, — пишетъ онъ одному, слишкомъ буквально придерживающемуся даннаго ему оперативнаго приказанiя, — въ его близости по обстоятельствамъ лучше судитъ, нежели отдаленный: онъ проникаетъ въ ежечасныя перемѣны ихъ теченiя и направляетъ свои поступки по правиламъ воинскимъ. Я — вправо, должно влѣво — меня не слушать. Я велѣлъ впередъ, ты видишь — не иди впередъ".

Это высшая степень децентрализацiи, которую генералъ Лееръ назвалъ "тактикой противъ приказанiй", легко приводитъ къ анархiи боевыхъ дѣйствiй, а потому доступна только командному составу, стоящему на высшей ступени военно-научной подготовки. Большинство изъ соратниковъ Суворова этому условiю не отвѣчали, и вышеприведенная записка относится къ одному изъ лучшихъ. Тѣмъ не менѣе столь высокiя требованiя Суворова, хотя бы къ одному изъ своихъ лучшихъ генераловъ, характеризуетъ точку зрѣнiя нашего великаго полководца. Какъ же боролся Суворовъ съ недостаточной подготовленностью своего команднаго состава, для того чтобы приблизиться къ намѣченному идеалу, безъ чего подвижность тактическая и быстрота дѣйствiй трудно осуществима?

Суворову хорошо извѣстна тенденцiя нашего команднаго состава къ лобовымъ ударамъ, какъ къ тактической формѣ, требующей наименьшей мыслительной работы начальника. Поэтому въ своей "Наукѣ побѣждать" онъ не стѣсняется совершенно опредѣленно высказывать свое предпочтенiе къ фланговой атакѣ, въ особенности же къ атакѣ слабаго непрiятельскаго фланга.

"Въ баталiи полевой три атаки.

Въ крыло, которое слабѣе.

Крѣпкое крыло закрыто лѣсомъ. Это не мудрено. Солдатъ проберется и болотомъ. Тяжело черезъ рѣку, безъ мосту не перебѣжишь. Шанцы всякiе перескочишь.

Атаку въ середину не выгодно, развѣ конница хорошо рубить будетъ, а иначе сами сожмутъ.

Атака въ тылъ очень хороша; только для небольшого корпуса, а армiи заходить тяжело".

Подобныя опредѣленныя указанiя противниками всякой доктрины приравнивались къ трафарету. Между тѣмъ, Суворовъ менѣе чѣмъ кто-либо изъ другихъ полководцевъ, можетъ быть обвиненъ въ любви къ трафарету. И все же онъ въ эпоху ударной тактики такъ ярко высказываетъ свое предпочтенiе къ удару во флангъ. Какъ далеки отъ такой опредѣленности туманныя тактическiя указанiя нашихъ бывшихъ уставовъ и инструкцiй, въ которыхъ подъ предлогомъ того, что на войнѣ "обстановка повелѣваетъ" писались одни общiя мѣста.

Суворов не ограничивается только ясностью и опредѣленностью своихъ общихъ указанiй. Для достиженiя наибольшей быстроты дѣйствiя и маневренной способности своей армiи, несмотря на существующiя недочеты, онъ не стѣсняется "учить" передъ каждымъ предстоящимъ частнымъ случаемъ. Съ этой цѣлью на почвѣ своей общей основной доктрины онъ создаетъ какъ бы рядъ частныхъ доктринъ, отвѣчающихъ болѣе узкой обстановкѣ ожидаемаго частнаго случая. Въ этомъ, именно, смыслѣ должно быть истолковано слѣдующее мѣсто изъ "Науки побѣждать".

"Не довольно, чтобы одни главные начальники были повѣщены о планѣ дѣйствiй. Необходимо и младшимъ начальникамъ постоянно имѣть его въ мысляхъ, чтобы вести войска согласно съ нимъ. Мало того; даже баталiонные, эскадронные, ротные командиры должны знать его; по той же причинѣ — даже унтеръ-офицеры и рядовые. Каждый воинъ долженъ понимать свой маневръ. Тайна есть только предлогъ, больше вредный, чѣмъ полезный. Болтунъ и безъ этого будетъ наказанъ".

Слѣдуетъ отмѣтить, что вышеприведенные слова Суворова упорно понимались, какъ сообщенiе задачъ, возложенныхъ на высшiя войсковые соединенiя и во всѣ младшiя инстанцiи. Это вело къ механическому переписыванiю высшихъ приказовъ и фактически къ затрудненiю соблюденiя тайны операцiи. Никто не обратилъ вниманiя на то, что Суворовъ говоритъ о "планѣ дѣйствiй", т. е. объ избранныхъ методахъ дѣйствiя. Наличiе "плана дѣйствiй" онъ требуетъ даже для самыхъ мелкихъ боевыхъ ячеекъ и чтобы въ установленiи этого "плана дѣйствiй" высшее начальство принимало самое дѣятельное и активное участiе.

Дабы пояснить правильность нашего пониманiя Суворовской системы управленiя, мы приведемъ слѣдующiй примѣръ.

Когда въ войну 1799 г. Суворовъ быстро повелъ часть своихъ войскъ навстрѣчу двигавшемуся изъ Тосканы Макдональду, стратегическая обстановка складывалась такъ: соединенiе Макдональда съ Моро угрожаетъ низвести на нѣтъ уже достигнутые успѣхи и даже грозитъ неудачей всей кампанiи; выгоды центральнаго положенiя позволяли Суворову разбить обоихъ французскихъ генераловъ порознь. Такимъ образомъ, предстояло быстро двинуться навстрѣчу Макдональду и дать ему встрѣчный бой. Въ свою очередь Макдональдъ, съ цѣлью не дать Суворову возможности использовать центральное положенiе, велъ свою армiю, крайне форсируя движенiе. Ясно, что предстоящее сраженiе должно было отразить въ себѣ всѣ особенности встрѣчнаго боя въ наиболѣе рѣзкихъ формахъ. Въ такомъ случаѣ особенное значенiе получаетъ энергiя перваго натиска встрѣчающихся войскъ, такъ какъ во встрѣчномъ бою "кто первый палку въ руки взялъ, тотъ и капралъ". Для достиженiя быстроты развитiя боя должна быть проведена децентрализацiя въ веденiи боя; особенное значенiе получаютъ угрозы флангамъ; успѣхъ долженъ быть развитъ энергичнѣйшимъ преслѣдованiемъ. Генiальность Суворова выразилась въ данномъ случаѣ въ томъ, что онъ съумѣлъ не только правильно понять свое положенiе, но и предугадать методы Макдональда. Въ этомъ можно убѣдиться изъ словъ Суворова, сказанныхъ Багратiону, командовавшему авангардомъ и просившему разрѣшенiя полководца повременить нападенiемъ, пока не подтянется хотя часть отсталыхъ, потому что въ ротахъ не насчитывалось и по 40 человѣкъ. На это Суворовъ сказалъ ему на ухо: "А у Макдональда нѣтъ и по 20-ти. Атакуй съ Богомъ. Ура!"

Исходя изъ ожидаемыхъ имъ условiй боя, Суворовъ отдаетъ еще за 3 дня до встрѣчи слѣдующiй приказъ:

Приказъ по союзной армiи.

Непрiятеля поражать холоднымъ оружiемъ, штыкомъ, саблями и пиками[10]. Артиллерiя стрѣляетъ по своему разсмотрѣнiю, почему она по линiи не расписывается[11]. Кавалерiи и казакамъ стараться непрiятелю во флангъ ворваться[12].

Въ атакѣ не удерживать[13].

Когда непрiятель будетъ сколотъ, срубленъ, тотчасъ преслѣдовать его и не давать ему времени ни собраться, ни строиться. Если непрiятель будетъ сдаваться, то его щадить; только приказывать бросать оружiе. При атакѣ кричать, чтобы непрiятель сдавался, о чемъ всѣ войска извѣстить. Не взирая на труды, преслѣдовать непрiятеля денно и нощно до тѣхъ поръ, пока истребленъ не будетъ[14].

Чтобы котлы и прочiе легкiе обозы были не въ дальнемъ разстоянiи при сближенiи къ непрiятелю, дабы по разбитiи его можно было каши варить. А, впрочемъ, побѣдители должны быть довольны взятымъ въ ранцахъ хлѣбомъ и въ манеркахъ водою.

Кавалерiя должна о фуражѣ сама пещись.

Суворовъ.

Александрiя, 3 Iюня 1799 г.

Независимо отъ этого приказа отдавались диспозицiи. Въ одной изъ нихъ отъ 1-го iюня былъ точно указанъ тотъ боевой порядокъ, въ который по правиламъ линейной тактики должны выстраиваться войска. Такимъ образомъ, приказъ по армiи отъ 3-го iюня не представлялъ собой то, что мы обыкновенно понимаемъ подъ словомъ "оперативный приказъ". Это инструкцiя, какъ дѣйствовать въ предстоящемъ бою. Полководецъ на основанiи ему одному извѣстныхъ данныхъ бралъ на себя рѣшенiе задачи выбора методовъ веденiя боя и сообщалъ это рѣшенiе до самыхъ низовъ армiи. Вотъ какъ онъ самъ выполнялъ свою мысль, чтобы "каждый воинъ понималъ свой маневръ".

Проводя свою доктрину, фельдмаршалъ Мольтке, какъ мы видѣли выше, тоже долженъ былъ считаться съ еще не созрѣвшимъ для воспрiятiя его доктрины команднымъ составомъ. По существу дѣла онъ пошелъ путемъ Суворова съ тою только разницей, что его единоличную работу онъ замѣнилъ работою коллективовъ, а именно Большимъ Генеральнымъ Штабомъ изъ лично выбранныхъ и лично подготовленныхъ имъ лицъ и еще въ томъ, что эту работу велъ въ теченiе долгихъ лѣтъ мира, натаскивая командный составъ на частныхъ случаяхъ путемъ рѣшенiя задачъ на картахъ, военныхъ игръ, полевыхъ поѣздокъ и маневровъ. Тотъ же созданный имъ органъ, но взятый въ болѣе широкихъ рамкахъ всего Генеральнаго Штаба, долженъ былъ въ случаѣ войны послужить кадромъ "подсказчиковъ" для оказавшихся несостоятельными высшихъ начальниковъ. Но сознавая, что этотъ путь очень скользкiй, въ особенности же въ области высшаго командованiя, Мольтке вставляетъ въ работу Прусскаго Генеральнаго Штаба о войнѣ 1859 года слѣдующiя строки:

"Въ большинствѣ случаевъ Главнокомандующiй предпочтетъ воспользоваться совѣтомъ. Можетъ случиться, что совѣтъ этотъ будетъ результатомъ обсужденiя многихъ лицъ, которыхъ талантъ и опытность дѣлаютъ способными вѣрно судить о положенiи дѣла; но въ этомъ случаѣ одно мнѣнiе должно господствовать надъ всѣми прочими".

"Военно-iерархическая организацiя должна здѣсь притти на помощь въ дѣлѣ собординацiи мысли".

"Только подобное мнѣнiе и должно быть представлено на критическое обсужденiе военноначальника и притомъ однимъ лицомъ, которому дано на то право и даже это поставлено въ обязанность. Пусть это единственное лицо будетъ избрано самимъ военноначальникомъ, не по старшинству, а только по личному довѣрiю. Хотя данный совѣтъ и можетъ оказаться далеко не лучшимъ, но онъ долженъ быть исполненъ съ полной послѣдовательностью и энергiей, стремясь неуклонно къ разъ поставленной цѣли, и дѣло еще можетъ окончиться успѣшно. Даже при наличiи совѣтника у военноначальника остается еще чрезвычайно большая заслуга — это принятiе на себя отвѣтственности за приведенiе въ исполненiе полученнаго совѣта".

"Если же военноначальникъ будетъ окруженъ нѣсколькими независимыми другъ отъ друга лицами (чѣмъ ихъ будетъ больше, чѣмъ они будутъ выше поставлены и чѣмъ они будутъ умнѣе, тѣмъ хуже); если онъ будетъ слушаться совѣтовъ то одного, то другого; если онъ приметъ для исполненiя дѣльное предложенiе одного, но только до извѣстнаго предѣла, затѣмъ приметъ предложенiе другого, можетъ быть даже лучшее, но противорѣчащее первому, если далѣе онъ согласиться хотя и съ вполнѣ основательными возраженiями третьяго и со способами устраненiя замѣченныхъ дефектовъ, предложенныхъ четвертымъ, то смѣло можно ручаться 100 противъ 1, что при такихъ мѣрахъ, какъ бы онѣ сами по себѣ не были хороши и какъ бы не были хорошо мотивированы, — онъ проиграетъ кампанiю.

"Въ каждой главной квартирѣ встрѣчаются лица, которыя съ большой проницательностью умѣютъ выставить на видъ трудныя стороны предложенной операцiи. При первомъ же осложненiи они вамъ докажутъ самымъ убѣдительнымъ образомъ, что они все предсказывали. Они всегда правы, такъ какъ, остерегаясь предложить что-либо положительное и не принимая на себя исполненiе чего-илбо, они не могутъ быть изобличены[15].

Примѣненiе офицеровъ Генеральнаго Штаба въ роли "подсказчиковъ" широко практиковалось у насъ. Скажемъ даже, слишкомъ широко. Изъ за этой временной, такъ сказать "случайной", функцiи Генеральнаго Штаба мы даже не разсмотрѣли основную и главную задачу Генеральнаго Штаба. Введенiе въ обиходъ армiи института "подсказчиковъ", какъ мы уже говорили выше, путь опасный. Онъ какъ бы узаконнетъ несостоятельность команднаго состава. Вмѣстѣ съ тѣмъ оно создаетъ вредную атмосферу на верхахъ управленiя и развращаетъ офицеровъ Генеральнаго Штаба. Вотъ почему, не отрицая того, что намъ на первыхъ порахъ не миновать этого пути, мы все-таки считаемъ нужнымъ настаивать на вредной сторонѣ этого палiатива. Устройство нашего будущаго Генеральнаго Штаба должно учитывать эту особенность его работы въ первые годы возрожденiя Русской армiи и организацiонными мѣрами предотвратить ея вредныя послѣдствiя.

Война есть двусторонняя борьба. Качество непрiятельскихъ войскъ непремѣнно на ней отражается.

Германскiй Генеральный Штабъ, учитывая меньшую маневренную способность нашей армiи, какъ мы видѣли выше, счелъ въ 1913 году себя въ правѣ сдѣлать такой выводъ: "Нѣмецкое командованiе можетъ позволиь себѣ такiе маневры, на которые оно при равноцѣнномъ противникѣ рѣшиться не можетъ". Отсюда и вытекла идея активной обороны Восточной Пруссiи, въ которой нашла приложенiе рѣзко наступательная тактическая германская доктрина.

Учетъ свойствъ противника въ еще болѣе яркой формѣ находитъ мѣсто въ Суворовской "Наукѣ побѣждать".

"Баталiя въ полѣ: линiей противъ регулярныхъ, кареями противъ бусурмановъ.

А можетъ случиться и противъ турковъ, что пятисотною кареею надлежитъ будетъ прорвать пяти и семи тысячную толпу съ помощью фланговыхъ кареевъ. На тотъ случай — бросится онъ въ колонну, но въ томъ до сего нужды не бывало.

Есть безбожные, вѣтренные, сумасбродные французишки; они воюютъ на нѣмцевъ и иныхъ колоннами. Если бы намъ случилось противъ нихъ, то надобно ихъ бить колоннами же".

Про предугадыванiе того, что будетъ дѣлать противникъ, Наполеонъ сказалъ: "C'est la partie divine de l'art". И, дѣйствительно, учетъ свойствъ противника представляетъ собой еще болѣе трудную задачу, нежели оцѣнка свойствъ своей армiи.

Во время самой войны для высшаго командованiя эта трудная работа облегчается накопленiемъ опыта. До какихъ деталей можно довести развѣдывательную работу въ этомъ направленiи, мы приведемъ небольшой примѣръ изъ личной практики.

Въ бытность нашу начальникомъ штаба 7-й армiи, мы приказали развѣдывательному отдѣленiю штаба завести на каждую прибывшую противъ фронта 7-й армiи непрiятельскую дивизiю особую карточку. На этой карточкѣ отмѣчался составъ дивизiи и происходящiя въ немъ измѣненiя (въ командномъ составѣ, въ составѣ частей, въ численности и т. д.). Правильно поставленный опросъ плѣнныхъ давалъ для этого достаточный матерiалъ. На обратной сторонѣ карточки должно было отмѣчаться, сколько, и въ какомъ бою данная дивизiя потеряла плѣнныхъ. Для того, чтобы составить "формуляръ" дивизiи на болѣе продолжительный срокъ, мы запрашивали о нужныхъ намъ данныхъ штабы армiй, передъ которыми раньше находилась интересующая насъ дивизiя. Въ результатѣ данныя о потерянныхъ дивизiями плѣнныхъ позволяли намъ имѣть совершенно опредѣленныя представленiя о "качествѣ" многихъ непрiятельскихъ дивизiй и это "качество" учитывалось въ нашихъ оперативныхъ разсчетахъ. Доступное въ сравнительно ограниченныхъ рамкахъ для штаба армiи представляетъ болѣе широкiя возможности для Штаба Главнокомандующаго и для Ставки, въ рамкахъ которыхъ сосредотачивается обширнѣйшiй матерiалъ.

Таково положенiе во время войны. Но въ мирное время оно несравненно труднѣе. Опыта нѣтъ, и только очень рѣзко выраженныя свойства противника могутъ быть учтены до-военной доктриной. Обратимся опять къ "Наукѣ побѣждать".

Суворовъ кладетъ въ ея основу борьбу противъ наиболѣе сильнаго противника, а именно "противъ регулярныхъ".

Но свойство турокъ, съ которыми приходилось, главнымъ образомъ, воевать Суворову, очень рѣзко отличались отъ "регулярныхъ"; противъ ихъ "толпъ" онъ и указываетъ дѣйствовать кареями.

Наконецъ, отъ его зоркаго глаза не могло укрыться нарожденiе совершенно новыхъ формъ тактики во французской революцiонной армiи. Онъ предупреждаетъ и о нихъ.

Въ переживаемое нами время всѣ Европейскiя армiи очень близки между собой въ своемъ тактическомъ обученiи. Даже различiе между двумя ярко выраженными системами — французской и германской — теперь послѣ большой войны не велики, и каждая изъ нихъ много позаимствовала одна у другой. Такъ что въ смыслѣ такихъ же различiй въ дѣйствiяхъ, какъ это имѣло мѣсто при Суворовѣ между "регулярными", "турецкими толпами" и "сумасбродными французишками", обернувшись на Западъ, Россiя не увидитъ. Не увидитъ это она, если повернется на 180 градусовъ кругомъ: японцы самые вѣрные ученики нѣмцевъ. Турки, персы, Авганистанъ, Китай — тутъ они, дѣйствительно, увидятъ, въ случаѣ войны, противника, сильно отличающагося отъ западныхъ и восточныхъ сосѣдей.

Но если Суворовъ въ эпоху, когда главный нашъ врагъ были турки, стоявшiе на пути историческаго движенiя Россiи къ берегамъ Чернаго моря, всетаки свою "Науку Побѣждать" строитъ на основѣ "регулярщины", то будущей Россiи, нормальному развитiю которой будутъ мѣшать сосѣди на Западѣ, тѣмъ болѣе нужно строить доктрину борьбы противъ организованной и технически оборудованной въ современномъ смыслѣ слова армiи.

Часто приходится встрѣчать, что въ оцѣнку боевой силы нашихъ западныхъ сосѣдей вводится поправка въ видѣ низкой оцѣнки качествъ румынскаго и польскаго бойца. Противъ подобной поправки мы и хотимъ предостеречь. Доля истины въ этомъ есть. Въ нормальныхъ условiяхъ русскiй солдатъ окажется выше румынскаго и польскаго. Но перволинейныя войска, выступающiя съ объявленiемъ войны, заключаютъ всѣ свои кадры. А между профессiоналами каждой изъ этихъ армiй, обученныхъ по современному, не можетъ быть такой же большой разницы, какъ между сырымъ войсковымъ матерiаломъ. Различiе въ боевой силѣ между частями въ началѣ войны будетъ зависѣть отъ другихъ причинъ: отъ численности кадровъ и отъ достаточнаго количества современнаго вооруженiя. Вотъ почему мы и считаемъ, что доктрина будущей Россiйской армiи не можетъ строиться на признанiи прирожденнаго качественнаго превосходства нашихъ войскъ. Въ основу должна быть положена идея борьбы съ качественно равноцѣннымъ противникомъ. Подобное признанiе отнюдь не должно означать пренебреженiе съ нашей стороны къ мѣрамъ, нужнымъ для поднятiя боевыхъ качествъ нашей армiи. Это только выполненiе одного изъ основныхъ правилъ войны, данныхъ намъ всѣми великими полководцами "не относиться съ пренебреженiемъ къ врагу". Въ этомъ отношенiи примѣромъ можетъ служить французская "Instruction provisoire sur l'emploi tactique des grandes Unites".

Доктрина, проповѣдуемая этой инструкцiей, ограничиваетъ себя рамками условiй борьбы на восточномъ фронтѣ, т. е. съ главнымъ врагомъ Францiи. Она построена на признанiи качественной равноцѣнности французскихъ и германскихъ войскъ, вопреки естественному чувству превосходства, присущему каждому народу послѣ одержанной побѣды. Эта инструкцiя идетъ далѣе. Версальскiй договоръ въ параграфахъ 159 — 202 разрѣшаетъ Германiи содержать армiю съ общей численностью въ 100.000 человѣкъ; параграфы 164 и 165 этого договора ограничвают число пулеметовъ легкихъ, тяжелыхъ, число легкихъ пушекъ въ нѣмецкихъ дивизiяхъ; въ дальнѣйшихъ параграфахъ Германiя совершенно лишена права имѣть тяжелую артиллерiю, военную авiацiю, танки и выдѣлывать военныя газы. Тѣмъ не менѣе, французская инструкцiя построена на идеѣ борьбы съ противникомъ, технически равнооборудованнымъ. Въ концѣ рапорта, поданнаго военному министру, Маршалъ Петенъ настаиваетъ, что комиссiя считала безполезнымъ отыскивать собобщенiя, годныя для борьбы во всѣхъ случаяхъ. Комиссiя "опасалась при такомъ методѣ дать лишь общiя формулы, слишкомъ далекiя отъ практическихъ требованiй".

"Въ этомъ же порядкѣ мыслей она считаетъ нужнымъ напомнить, что инструкцiя имѣетъ въ виду только боевыя дѣйствiя противъ непрiятеля, обладающаго равноцѣннымъ вооруженiемъ и воодушевленнымъ одинаковой волей къ борьбѣ. Боевыя дѣйствiя противъ непрiятеля, вооруженiе и обученiе котораго будетъ значительно ниже, должно составить предметъ другой инструкцiи".

Будущая Россiйская вооруженная сила должна созидаться такими же методами. Въ основѣ ея должна быть положена идея готовности къ борьбѣ съ западными сосѣдями при полномъ уваженiи къ боевымъ качествамъ ихъ войскъ и къ современности ихъ вооруженiя. Эта доктрина должна быть основной. Видоизмѣненiя же, нужныя для борьбы въ другихъ условiяхъ, должны составить предметъ дополнительныхъ разработокъ.

Очеркъ 4-ый ЗНАЧЕНIЕ СОВРЕМЕННАГО ОГНЯ

СОДЕРЖАНIЕ: Наше предубѣжденiе. Основной психологическiй законъ боя. Психологическiй процессъ наростанiя отказа отъ борьбы. Статистика потерь побѣдителя, какъ показатель предѣла моральной упругости войскъ. Капиталъ "побѣдной крови" не такъ великъ, какъ это принято думать. Въ условiяхъ современнаго огневого боя этотъ капиталъ можетъ быть быстро растраченъ. Огневая тактика и формулировка ея основныхъ мыслей. Поправки внесенные опытомъ большой войны: а) Необходимость для достиженiя рѣшительной побѣды использованiя резуьтатовъ огня наступленiемъ пѣхоты и конницы. б) Идея временнаго "обезвреживанiя" (нейтрализацiи) огнемъ смѣняетъ во многихъ огневыхъ задачахъ идею "уничтоженiя". Будущая доктрина Русской Армiи должна полностью вступить на путь огневой тактики.

Въ нашей армiи подъ влiянiемъ войнъ съ Турцiей, на Кавказѣ, въ Туркестанѣ и съ другими технически отсталыми народами очень прочно держался предразсудокъ, что будто бы вѣра въ силу огня вредно отражается на духѣ войскъ. Вслѣдствiе этого мы упорно цѣплялись за принципы устарѣлой ударной тактики, думая оживить ее компромиссами съ огневой доктриной. Въ результатѣ могла получиться мѣшанина, подобно нашему "Уставу Полевой Службы", изд. 1912 года.

Опросъ, сдѣланный нами среди 400 участниковъ руководимыхъ нами кружковъ высшаго военнаго самообразованiя, показалъ, что этотъ предразсудокъ еще прочно живетъ въ рядахъ нашего команднаго состава. Специфическiя условiя гражданской войны способствовали оживленiю этого стараго предразсудка. "Нужно обратить особое вниманiе, чтобы развитiе техники не шло въ ущербъ духу", пишутъ многiе изъ участниковъ.

Вотъ почему мы и считаемъ нужнымъ нѣсколько дольше остановиться на разсмотренiи этого предразсудка. Въ нашемъ печатномъ трудѣ: "Изслѣдованiе боя; изслѣдованiе дѣятельности и свойствъ человѣка, какъ бойца" (издано въ 1907 г.) мы пришли къ окончательному выводу о существованiи вѣчнаго "психологическаго закона боя", заключающагося въ томъ, что "каждый бой кончается не исчерпанiемъ матерiальныхъ силъ и средствъ, а психологическимъ актомъ: отказомъ отъ борьбы одной изъ сторонъ". Этотъ "отказъ отъ борьбы" выражается очень многообразно, начиная съ "отказа отъ борьбы" старшаго начальника, отдающаго приказанiе прекратить наступленiе или отступить съ обороняемой позицiи, или въ видѣ "отказа отъ борьбы" нѣкоторыхъ частныхъ начальниковъ, прекращающихъ атаку своихъ частей или отступающихъ, донося старшему начальнику о невозможности выполненiя отданнаго имъ приказанiя, или, наконецъ, въ "отказѣ отъ борьбы" бойцовъ, выражающемся сначала въ уклоненiи отъ боя слабыхъ духомъ (залегшiе въ цѣпи, уходящiе подъ различными предлогами изъ боя, "палечники" и т. д.), а затѣмъ въ своихъ крайнихъ формахъ, принимающаго характеръ стихiйнаго отступленiя до паническаго бѣгства включительно.

Этотъ "законъ боя" и является основнымъ "закономъ войны". Окончанiе войны тоже представлеятъ собой прежде всего психологическiй актъ "отказа отъ борьбы одной изъ воюющихъ сторонъ".

Этотъ основной законъ войны получилъ свое полное подтвержденiе въ только что минувшей войнѣ.

Нужно ли доказывать это намъ, русскимъ? Исторiя нашей революцiи и большевизма можетъ быть объяснена только на основанiи этого закона.

Тоже самое мы увидимъ и у всѣхъ воевавшихъ народовъ. Слова Гинденбурга, что, "побѣдитъ тотъ народъ, у котораго нервы крѣпче", есть лишь перефразирока вышеуказаннаго закона.

Показанiя побѣдителей еще болѣе интересны, такъ какъ психологическое наростанiе процесса "отказа отъ борьбы" происходитъ одновременно внутри обоихъ воюющихъ фронтовъ. У побѣжденнаго этотъ процессъ лишь скорѣе завершается. Разсмотрѣнiе этого разлагающаго процесса у побѣдителя, благодаря болѣе медленному теченiю, позволяетъ лучше видѣть его сущность. Дабы не быть заподозрѣннымъ въ тенденцiозности защиты ранѣе поставленнаго утвержденiя, мы приведемъ выдержки изъ уже упомянутой выше книги генерала Сериньи "Размышленiя о военномъ искусствѣ"[16].

"Побѣда одерживается тогда, — пишетъ генералъ Сериньи, — когда у противника нарушено внутреннее тактическое единство, т. е. когда разрушено управленiе и когда безпорядокъ проникаетъ въ ряды войскъ. Пусть этотъ безпорядокъ проистекаетъ отъ исчезновенiя въ душѣ начальника энергiи, необходимой для веденiя боя, или отъ того, что войска не хотятъ больше повиноваться, — не въ этомъ дѣло. Сущность заключается въ моральномъ кризисѣ, въ потерѣ вѣры въ побѣду. Матерiальныя формы являются лишь внѣшнимъ выраженiемъ этого кризиса духа".

"Потеря вѣры въ побѣду начинается среди тѣхъ; кто не дерется. Маршалъ Мармонъ въ своемъ трудѣ "Духъ военной организацiи"[17] разсказываетъ, что въ древнихъ фалангахъ всегда люди заднихъ рядовъ начинали бѣгство[18]. Въ бояхъ минувшей войны это явленiе повторялось и здѣсь обыкновенно писаря и личный составъ различныхъ тыловыхъ учрежденiй были первыми сѣятелями паники. Противоположное было бы удивительно: менѣе привыкшiе къ боевымъ впечатлѣнiямъ, влитые при мобилизацiи въ ничтожные "кадры", въ особенности же потому, что ихъ вниманiе не можетъ быть приковано дѣйствительнымъ участiемъ въ бою, эти люди естественно должны являться морально менѣе устойчивыми".

"Утеря вѣры въ побѣду поразительно растетъ по мѣрѣ удаленiя отъ поля битвы. Подъ влiянiемъ какъ бы оптическаго недостатка все преувеличивается — и успѣхъ и неудача. Вмѣсто того, чтобы видѣть реальное положенiе вещей, тылъ живетъ впечатлѣнiями разсказовъ раненыхъ и уклонившихся, которые излагаютъ событiя въ зависимости отъ состоянiя своего духа. Преувеличенiе становится, такимъ образомъ, правиломъ. Можно утверждать, что происходящiя въ дѣйствительности событiя никогда не бываютъ столь хороши или плохи, какъ они кажутся сразу вдали отъ фронта".

"Вотъ почему становится понятнымъ, что начальникъ крупнаго войскового соединенiя можетъ быть духовно потрясенъ событiями ранѣе нежели его войска".

"Подобные случаи многочисленны какъ у насъ, такъ и у нашихъ союзниковъ и нашихъ враговъ. Тѣмъ болѣе нужно восхищаться маршаломъ Жофромъ, когда онъ 24 февраля 1916 г. въ Шантильи принималъ генерала Петена, вызваннаго имъ для назначенiя командующимъ армiей у Вердена. Въ эту минуту, когда въ его штабѣ царила полная растерянность, маршалъ Жофръ сохранялъ полное спокойствiе духа и, добродушно улыбаясь, сказалъ: "Ничего, Петенъ, дѣла идутъ недурно".

"Подобное спокойствiе духа старшаго начальника въ трагическiя минуты — это все. Если бы онъ морально поколебленный, это показалъ, если угнетенiе его духа отразится на какомъ нибудь изъ его распоряженiй, его настроенiе распространится съ неимовѣрной быстротой; его сомнѣнiя удесятерятся въ силѣ на каждой ступени командованiя, управленiе потеряетъ увѣренность и начнетъ становиться безпорядочнымъ; внизу появится растерянность и паника; вѣра въ побѣду теряется… и единство дѣйствiй утрачивается".

"Чѣмъ болѣе удаляешься отъ поля битвы, тѣмъ болѣе извращаются событiя на фронтѣ; дурныя вѣсти по мѣрѣ передачи стоустой молвой вырастаютъ и вмѣстѣ съ ними растетъ, назовемъ его своимъ именемъ, страхъ. Воображенiе играетъ тутъ свою обычную роль, наполняя умы страхомъ передъ всевозможными опасностями. Удаленiе отъ этихъ опасностей только увеличиваетъ ужасъ передъ ними. Пессимизмъ такъ же, какъ и во время Ксенофонта, начинаетъ развиваться съ самыхъ заднихъ рядовъ. Въ итогѣ, кризисъ вѣры въ побѣду начинается въ тылу, а въ современную войну прежде всего теряетъ эту вѣру самъ народъ… Это явленiе очень ясно обнаружилось у насъ въ видѣ начавшагося въ нѣкоторыхъ кругахъ пораженчества. Послѣднее прежде всего оказало влiянiе на войсковыя части, снятыя съ фронта для отдыха, и къ которымъ эта гангрена была принесена отпускными, вернувшимися изъ глубокаго тыла. Тоже самое произошло у непрiятеля въ 1918 году въ октябрѣ; вся Германiя была охвачена смутой; полки, находившiся въ тылу, подняли красные флаги и срывали съ офицеровъ погоны и ихъ знаки отличiя; въ это же самое время войска, находившiяся на фронтѣ продолжали ожесточенно драться. Послѣ заключенiя перемирiя эти войска, не заразившись анархiей, перешли Рейнъ въ самомъ большомъ порядкѣ и содѣйствовали возстановленiю порядка въ Имперiи".

Законъ "отказа отъ борьбы" также вѣченъ, какъ неизмѣнны основные чувства человѣка и, прежде всего, его подверженность чувству страха передъ грозящей ему опасностью смерти.

Офицеръ австрiйскаго Генеральнаго Штаба Отто Берндтъ лѣтъ 20 тому назадъ выпустилъ книгу подъ заглавiемъ "Zahl im kriege". Центръ тяжести этого труда заключается въ статистическомъ изслѣдованiи потерь въ различныхъ сраженiяхъ. Использовавъ этотъ замѣчательный трудъ и дополнивъ его данными, касающимися другихъ главнѣйшихъ сраженiй, мы сдѣлали слѣдующiя выводы[19]:

1. Показателемъ боевыхъ качествъ войскъ является наибольшiй процентъ потерь, при которыхъ они все таки одерживаютъ побѣду; эта "цѣна крови", которую войска готовы уплатить за побѣду опредѣляетъ предѣлъ "моральной упругости войскъ".

Процентъ потерь "побѣжденнаго" заключаетъ въ себѣ также и тѣ потери, которыя онъ понесъ уже послѣ своего моральнаго кризиса; онъ заключаетъ въ себѣ потери, понесенныя во время "борьбы за побѣду" и потери, понесенныя имъ послѣ "отказа отъ борьбы", при этомъ послѣднiя много превосходятъ первыя. Поэтому процентъ потерь, понесенныхъ побѣжденнымъ, не можетъ служить такимъ же характернымъ показателемъ "моральной упругости войскъ", какъ процентъ потерь побѣдителя.

2. Предѣлъ "моральной упругости войскъ" несравненно меньше, чѣмъ это принято думать. Слова: "войска дрались до послѣдняго человѣка" — представляютъ ничто иное, какъ тѣ громкiя слова, которыми побѣжденный успокаиваетъ свое самолюбiе.

Наиболѣе правильное представленiе объ этомъ предѣлѣ можетъ дать изслѣдованiе потерь въ сраженiяхъ, проведенныхъ холоднымъ оружiемъ. Въ современномъ бою, расползшемся въ пространствѣ и во времени, моральный кризисъ борьбы не проявляется рѣзко и быстро. Вмѣстѣ съ этимъ при могуществѣ огнестрѣльнаго оружiя войсковая часть можетъ, не участвуя фактически въ борьбѣ, быть почти уничтожена. Поэтому процентъ потерь современнаго побѣдителя заключаетъ въ себѣ и потери частей "морально побѣжденныхъ".

Изучая потери лучшихъ войскъ древняго мiра — римлянъ, мы можемъ убѣдиться, что предѣлъ ихъ "моральной упругости" никогда не превышалъ 20 % тогда какъ въ другихъ войскахъ древней исторiи онъ опускался ниже 15 %.

Конечно, эти выводы могутъ быть приложены только тогда, когда изслѣдованiе ведется въ очень широкомъ масштабѣ и когда, слѣдовательно "законъ большого числа" можетъ проявиться въ полной силѣ. Вотъ почему было бы совершенно ненаучно сдѣлать отсюда выводъ, что рота или эскадронъ, понесшiй 20 % потерь, имѣетъ право прекратить свое наступленiе. Подобное заключенiе можно уподобить разсужденiю автомобилиста, который по истеченiи извѣстнаго срока считалъ бы себя въ правѣ давить публику подъ тѣмъ предлогомъ, что статистика указываетъ, что 1 несчастный случай приходится на общiй пробѣгъ въ 10.000 верстъ.

Высшая военная наука въ своихъ общихъ выводахъ должна основываться на "среднихъ" величинахъ, иначе она удалится съ пути реальностей и превратится въ метафизику.

Учетъ процента побѣдныхъ потерь въ новѣйшихъ войнахъ несравненно сложнѣе, чѣмъ въ прежнiя эпохи, когда сраженiя длились не болѣе одного дня, а потому представляли собой непрерывный въ психологическомъ отношенiи актъ борьбы. Поэтому изученiе моральнаго напряженiя войскъ въ современномъ сраженiи слѣдуетъ вести, расчленивъ это сраженiе на боевые дни. Только въ этомъ случаѣ мы приблизимся къ учету психологически непрерывныхъ очаговъ борьбы.

Подобное изученiе потерь, понесенныхъ войсками въ новѣйшихъ сраженiяхъ, показываетъ намъ, что предѣлъ моральной упругости, свойственный римлянамъ въ эпоху наивысшаго состоянiя ихъ вооруженной силы, является достижимымъ лишь для лучшихъ армiй. Насколько низко опускается этотъ предѣлъ въ менѣе благопрiятныхъ условiяхъ, можно судить по слѣдующимъ двумъ фактамъ.

1. Побѣды надъ Итальянскими армiями, какъ правило, одерживались въ XIX столѣтiи съ потерей у побѣдителей, не превосходящей 3 %.

2. Побѣды нѣмцевъ въ первый перiодъ войны 1870-71 годовъ надъ армiями Императора Наполеона III, одерживались при среднихъ потеряхъ въ 9 %, во второмъ же перiодѣ войны, когда нѣмцамъ приходилось имѣть дѣло съ наскоро сформированными армiями 3-ей республики, побѣдное напряженiе нѣмцевъ въ сраженiяхъ не превосходило — 2 %; патрiотическое чувство французовъ не могло восполнить недостатка тактической организованности армiи.

Твкимъ образомъ, и тотъ предѣлъ моральной упругости войскъ, который устанавливается "закономъ большого числа", можетъ быть достигнутъ только при наличiи особо благопрiятствущихъ условiй.

При такой точкѣ зрѣнiя слова Петра Великаго о "побѣдахъ малою кровью" полны глубокаго психологическаго смысла. Создателя нашей регулярной армiи съ его желѣзной волей наврядъ ли можно заподозрить въ нерѣшительности и страхѣ передъ пролитiемъ крови. Но его государственная мудрость подсказала ему, что "капиталъ побѣдной крови" совсѣмъ не такъ великъ, какъ это свойственно думать военноначальникамъ съ ограниченнымъ мiровоззрѣнiемъ. Всякое крупное хозяйственное дѣло нуждается въ большихъ затратахъ, но вовсе не требуетъ расточительности, также точно и веденiе войны требуетъ вожденiя въ бой, а не на убой.

Если такова основная задача тактики, по отношенiю къ своимъ войскамъ, то по отношенiю къ непрiятелю она преслѣдуетъ совершенно противоположную цѣль: въ кратчайшiй срокъ должны быть нанесены наибольшiя потери непрiятелю съ тѣмъ, чтобы вызвать въ немъ моральный кризисъ.

Такова же была точка зрѣнiя Суворова. Дабы убѣдиться въ этомъ напомнимъ заключительныя слова "Науки побѣждать":

"Послѣднюю кампанiю непрiятель потерялъ счетнымъ семьдесятъ пять тысячъ, только что не сто, а мы и одной тысячи не потеряли. Вотъ, братцы, воинское обученiе. Господа офицеры, какой восторгъ!".

Сила современнаго огня стала настолько большой, что войсковая часть, попавшая подъ массовый огонь, можетъ понести въ кратчайшiй срокъ потери большiя, чѣмъ она можетъ "морально" выдержать.

Отсюда, естественно, вытекаетъ выводъ: примѣненiемъ массоваго огня добиться моральнаго кризиса у непрiятеля. Это, конечно, путь наиболѣе экономный для "крови" нашихъ войскъ. Этотъ выводъ является основнымъ для такъ называемой "огневой тактики" или, вѣрнѣе, огневой тактической доктрины. Опытъ большой войны заставилъ нашихъ бывшихъ союзниковъ и враговъ окончательно вступить на этотъ путь.

Въ концѣ декабря 1918 г., т. е. сейчасъ же вслѣдъ за заключенiемъ перемирiя, штабъ французскаго главнокомандующаго маршала Петена приступилъ подъ свѣжимъ впечатлѣнiемъ опыта побѣдной войны къ работѣ подъ общимъ заглавiемъ: "Устройство армiи во время войны" ("L'organisation de l'armee sur le pled de Guerre"). Въ основу этого труда маршалъ Петенъ указалъ положить слѣдующiя основанiя[20]: "Оборона — это огонь, который останавливаетъ; атака — это огонь, который наступаетъ; маневръ — это огонь, который перемѣщается[21]".

Выпущенное французскимъ Генеральнымъ Штабомъ 6 октября 1921 года "Временное наставленiе для боевыхъ дѣйствiй высшихъ войсковыхъ соединенiй" (Instruction provisoire sur l'emploi des Grandes Unites) всецѣло основано на предуказанныхъ маршаломъ Петеномъ заключенiяхъ. Отдѣлъ этого Наставленiя подъ заглавiемъ "Могущество огня" начинается слѣдующими словами: "Дѣйствительность огнестрѣльнаго оружiя, правильно использованнаго признано единогласно и должно служить основанiемъ правилъ употребленiя войскъ. Могущество огня все возрастаетъ. Фронтъ, образованный автоматическимъ оружiемъ, хорошо расположеннымъ и поддержанный артиллерiей, снабженной снарядами, можетъ быть прорванъ только войсками, обладающими, по крайней мѣрѣ, равнымъ вооруженiемъ. Обратно, сосредоточенiе на опредѣленномъ участкѣ огня всѣхъ родовъ приводитъ къ уничтоженiю обороны и даже часто дѣлаетъ ее невозможной".

Не лишено интереса замѣтить здѣсь, что потребовался 4-хъ лѣтнiй опытъ минувшей войны для того, чтобы заставить французовъ окончательно и полно принять принципы огневой доктрины.

Опытъ войны 1870-71 гг., направившiй нѣмцевъ на этотъ путь, заставилъ и французовъ временно вступить на этотъ путь. Французскiй уставъ 1875 г. заключаетъ въ себѣ слѣдующее утвержденiе: "Огонь, какъ средство боя, имѣетъ главенствующее значенiе".

Но мало по малу подъ влiянiемъ маневровъ мирнаго времени это основное положенiе постепенно затушевывается. Во французскомъ полевомъ уставѣ изданiя 2 декабря 1913 года можно встрѣтить въ параграфѣ III слѣдующее указанiе: "Атакующiя войска должны всегда руководствоваться однимъ рѣшенiемъ: атаковать непрiятеля холоднымъ оружiемъ". Объ огнѣ уже не упоминается ни однимъ словомъ. Это возвращенiе къ принципамъ устарѣлой ударной тактики; французская армiя заплатила за это дорогой цѣной жестокихъ потерь въ своей пѣхотѣ и пораженiй при первомъ сраженiи съ нѣмцами въ пограничномъ сраженiи 1914 г. за то, что ея Генеральный Штабъ забылъ уроки войны 1870-71 года.

Германскiй Генеральный Штабъ оказался болѣе устойчивымъ въ своихъ научныхъ работахъ. Изъ опыта своей войны съ Францiей въ 1870-71 г.г., а также изъ опыта Русско-Турецкой войны 1877-78 г.г., онъ вывелъ слѣдующее заключенiе: "Вести войну — это значитъ наступать — это значитъ переносить огонь впередъ"[22].

Тождество второй части этого вывода съ заключенiемъ маршала Петена послѣ мiровой войны поразительны.

Съ легкой руки фельдмаршала Мольтке германская военная доктрина упорно идетъ по пути огневой тактики. Опытъ Англо-Бурской войны учитыается Германскимъ Генеральнымъ Штабомъ, какъ подтержденiе избраннаго имъ пути. Но особенно яркое подтержденiе даетъ война 1904-05 г.г., въ которой послушные ученики Германскаго Генеральнаго Штаба японцы наносятъ постоянныя тактическiя пораженiя нашимъ войскамъ, воспитаннымъ на началахъ ударной тактики. Германскiй уставъ 1912 года въ противоположность русскому и французскому уставамъ того времени рѣзко проводитъ идею господствующаго значенiя огня. "Пока не достигнуто превосходство въ огнѣ", говоритъ нѣмецкiй уставъ: "атака можетъ быть исполнена только цѣною громадныхъ потерь. Нужно поэтому ждать для нанесенiя заключительнаго удара, чтобы огонь произвелъ свое дѣйствiе"… "Заключительная атака (штурмъ) является скорѣе использованiемъ уже достигнутыхъ результатовъ, нежели ударъ живой силы".

Кампанiя 1914 года показала, насколько правильнѣе понимали тактику нѣмцы, нежели ихъ враги.

Но тотъ же опытъ минувшей Большой войны показалъ, что въ прежнее пониманiе "огневой тактики" нужно внести поправки. Побѣды, достигнутые однимъ огнемъ, рѣшительными не были.

Объясненiе этому явленiю можно найти при изученiи психологическаго строенiя современнаго боя. Прежнiй бой холоднымъ оружiемъ представлялъ собой въ психологическомъ отношенiи простую структуру. Столкнувшiяся стороны массировали свои войска на ограниченныхъ по своимъ размѣрамъ пространствахъ. Каждое, даже армейское сраженiе представляло собой всего нѣсколько крупныхъ психологическихъ очаговъ боя, въ которыхъ законы психики толпы представлялись съ особенной силой. Вслѣдствiе этого всякiй бой рѣзко дѣлился на два перiода: подготовительный (до столкноенiя холоднымъ оружiемъ) и рѣшительный (рукопашная схватка).

Развитiе огнестрѣльнаго оружiя заставило сражающiяся войска разсредоточиться на полѣ сраженiя. По мѣрѣ дальнѣйшаго усиленiя огня увеличивается расползанiе войскъ по фронту и въ глубину. Слѣдствiемъ этого явилось то, что современный бой разбился на безчисленное множество очаговъ. Возможность же однимъ огнемъ надломить духъ войсковой части привело къ тому, что эти "психологическiе боевые очаги" образуются не только на самомъ фронтѣ столкноенiй, но и въ глубинѣ боевого порядка. Вслѣдствiе этого рѣзкое дѣленiе боя на подготовительный и рѣшительный перiодъ утрачивается.

Окончанiе современнаго боя отличается отъ начала его лишь тѣмъ, что "моральный кризисъ" въ различныхъ боевыхъ очагахъ начинаетъ становиться все чаще и чаще и самый конецъ боя является результатомъ не одного большого моральнаго кризиса, а суммы многочисленныхъ мелкихъ кризисовъ, сводящихся въ одно цѣлое въ представленiи высшаго командованiя. Слѣдствiемъ подобнаго положенiя вещей и является то, что число боевъ, проигранныхъ изъ за "отказа отъ борьбы начальника" по сравненiю съ прежними войнами все увеличивается.

Возможность моральнаго кризиса отъ дѣйствiя одного только огня влечетъ за собой очень важное послѣдствiе: войска, пережившiе этотъ критическiй моментъ, могутъ оправиться и затѣмъ вновь участвовать въ борьбѣ. Въ прежнюю эпоху, когда моральный кризисъ могъ вызываться только примѣненiемъ холоднаго оружiя, это было чрезвычайно трудно, такъ какъ побѣдитель автоматически добивалъ въ рукопашной схваткѣ "морально надломленнаго противника". Минувшая Большая война сразу же рѣзко проявила особенность современной войны въ видѣ "скораго оживанiя" частей, предполагавшихся другой стороной разбитыми (XVII Германскiй корпусъ послѣ сраженiя у Гумбинена).

Боевой опытъ очень скоро показалъ, что къ "огневымъ побѣдамъ" въ особенности приложима пословица: "недорубленный лѣсъ выростаетъ". Противникъ даже сильно морально потрясенный огневой атакой можетъ по истеченiи нѣкотораго промежутка времени оправиться и продолжать борьбу. Полная, уничтожающая побѣда была возможна только въ томъ случаѣ, когда вслѣдъ за атакующими "снарядами" шли атакующiе "люди" для того, чтобы забрать въ плѣнъ оглушеннаго и еще не пришедшаго въ себя отъ огневой атаки противника. Возросшее число плѣнныхъ въ современныхъ бояхъ вовсе не является показателемъ ухудшенiя моральной силы современныхъ войскъ по сравненiю съ прежними; это есть прежде всего слѣдствiе новыхъ психологическихъ условiй боя.

Но мало еще этого. Опытъ минувшей войны показалъ, что условiя современнаго боя требуютъ отъ атаки "людьми" болѣе глубокаго проникновенiя вглубь непрiятельскаго расположенiя, нежели это было раньше. Теперь для атакующаго мало еще проникнуть въ расположенiе пѣхоты обороняющагося. До тѣхъ поръ пока атакующiй не захватитъ артиллерiи противника или, по крайней мѣрѣ, не заставитъ ее отодвинуться назадъ, захватъ непрiятельской пѣхотной позицiи не только не принесетъ ему выгодъ, но, наоборотъ, можетъ поставить его въ критическое положенiе: артиллерiя обороняющагося легко можетъ образовать для продвинувшихся впередъ частей пѣхоты атакующаго пушечный мѣшокъ; попавшая въ этотъ мѣшокъ пѣхота разстрѣливается массовымъ огнемъ и затѣмъ становится легкой добычей контръ атаки пѣхоты обороняющагося.

Такимъ образомъ, опытъ большой войны и внесъ ту необходимую поправку, безъ которой огневая доктрина смущала многiе даже выдающiеся умы. Эта поправка можетъ быть формулирована такъ: рѣшительная побѣда можетъ быть одержана въ современномъ бою только при сочетанiи огня и движенiя впередъ.

То упорство, съ которымъ до минувшей большой войны многiе изъ нашихъ военныхъ писателей держались за предразсудокъ, что будто-бы огневая тактика синонимъ предпочтенiя обороны наступленiю имѣетъ своей первопричиной взглядъ Клаузевица; послѣднiй утверждалъ, что огонь болѣе способстуетъ оборонѣ, нежели наступленiю. Такой выводъ подтверждался крайне возросшей оборонительной силой малыхъ воинскихъ единицъ. Въ самомъ дѣлѣ, даже небольшая группа стрѣлковъ можетъ остановить значительно большее число противника, заставивъ его перейти отъ простого походнаго движенiя въ наступленiе разомкнутымъ строемъ съ примѣненiемъ къ мѣстности. Отсюда громадный выигрышъ времени для обороняющагося. Если же обороняющiяся группы, хотя бы разбросанныя на сотни саженъ, свяжутся своими огнями, то передъ наступающимъ окажется огневой фронтъ, который онъ простымъ продвиженiемъ впередъ прорвать не можетъ. Ему приходится вступать въ огневой бой, предоставляющiй въ распоряженiе обороняющагося еще большiй выигрышъ времени.

Эта возросшая сила задерживающей способности малыхъ частей несомнѣнно является однимъ изъ важныхъ слѣдствiй возросшаго могущества огня; но однимъ этимъ вовсе не исчерпываются всѣ измѣненiя, которыя внесены огнемъ въ тактику.

Въ своей книгѣ "Les principes de la Guerre" профессоръ общей тактики французской Высшей Военной Школы подполковникъ Фошъ посмотрѣлъ нѣсколько глубже въ тактическое свойство огня. Онъ обратилъ вниманiе на то, что по мѣрѣ увеличенiя дальности огня, послѣднiй значительно болѣе усиливаетъ рѣшительныя дѣйствiя атакующаго, нежели обороняющагося. Въ самомъ дѣлѣ: примемъ условно дѣйствительную дальность огня артиллерiи въ 5 верстъ. Предположимъ также, что атакующiй избралъ для рѣшительной атаки участокъ непрiятельскаго расположенiя 5 верстъ по фронту. Онъ имѣетъ возможность сосредоточить противъ этого участка огонь гораздо большаго числа батарей (располагая ихъ въ нѣсколько рядовъ), нежели онъ могъ это сдѣлать при дальности огня въ нѣсколько сотъ шаговъ, какъ это было въ эпоху Клаузевица. Но мало этого: по мѣрѣ возрастанiя дальнобойности атакующiй можетъ привлекатъ для пораженiя избраннаго имъ участка огонь сосѣднихъ атакующему участку батарей. При условно принятой нами дальности въ 5 верстъ привлеченные къ совмѣстной огневой работѣ сосѣднiе участки могутъ имѣть по фронту до 3-хъ верстъ каждый. Такимъ образомъ полоса расположенiя батарей атаки расширяется до 11 верстъ. Правда, и обороняющiйся можетъ также производить подобное же сосредоточенiе огня. Но иницiатива выбора участка принадлежитъ атакующему, и потому даже самая вдумчивая оборона никогда не сможетъ использовать въ такой же мѣрѣ преимуществъ данныхъ усовершенствованiй огнестрѣльнаго оружiя, какъ это сможетъ сдѣлать атакующiй.

Съ развитiемъ огнестрѣльнаго оружiя особенно усиливается фланговая атака; въ этомъ случаѣ все большiй и большiй фронтъ атакующихъ можетъ принимать боевое участiе противъ охватываемаго крыла, прострѣливая все глубже и глубже флангъ и тылъ противника. Такимъ образомъ, развитiе огня усилило не только наступленiе, но и вообще маневръ.

Исторiя минувшей Большой войны особенно интересна тѣмъ, что она вскрываетъ тотъ долгiй путь, который нуженъ для всесторонняго усвоенiя новой идеи.

Могущество современнаго артиллерiйскаго огня, извѣстное въ мирное время только спецiалистамъ по полигоннымъ опытамъ, поразило войска. На французскомъ фронтѣ это проявилось съ большей силой, чѣмъ на русскомъ, отсталомъ въ техническомъ отношенiи, фронтѣ. И вотъ въ 1915, 1916 и 1917 годахъ тактика французской артиллерiи строится исключительно на идеѣ разрушенiя. Пушка, гаубица, мортира должны "уничтожить" все на пути атаки пѣхоты; послѣдней остается лишь "занимать то, что завоевано артиллерiей".

Механическое пониманiе войны выявляется въ этой мысли въ полной мѣрѣ.

Нужно согласиться, что огневая тактика представляетъ большой соблазнъ для подобнаго заблужденiя. Нельзя ли даже увидѣть также въ этомъ и особенность нашей эпохи, въ которой быстрое совершенствованiе техники вызываетъ склонность людей къ матерiалистическому истолкованiю мiра. Наша соцiальная болѣзнь, именуемая большевизмомъ, имѣетъ въ своей глубинѣ этотъ же первоисточникъ.

Потребовалось пролить рѣки крови и вмѣстѣ съ тѣмъ сдѣлать новыя открытiя науки прежде, чѣмъ отслоить этотъ матерiалистическiй налетъ съ "огневой тактики"; начиная съ 1918 года, съ легкой руки нѣмцевъ въ тактикѣ артиллерiи проводится новая идея: идея "нейтрализацiи" или, переведя на русскiй языкъ, "обезвреженiя". Согласно этой идеѣ "разрушенiе" артиллерiйскимъ огнемъ ограничивается только прокладыванiемъ проходовъ для пѣхоты черезъ мертвыя препятствiя; главной же цѣлью артиллерiи является обезвреженiе на перiодъ атаки непрiятельскихъ орудiй, пулеметовъ, ружей. Это обезвреженiе достигается интенсивнымъ массовымъ огнемъ, вызывающимъ моральный надломъ въ группахъ непрiятельскихъ бойцовъ. Химiя принесла для этого цѣнный подарокъ. Покрывая облакомъ разорвавшихся снарядовъ часть площади "безъ прорыва", она значительно облегчила стрѣльбу по площадямъ. Но подобное сокращеннное требованiе отъ артиллерiи было возможно только тогда, когда вполнѣ осознана первая вышеупомянутая поправка: атака ведется снарядами и слѣдующими за ними людьми, потому, что достигнутое временное обезвреженiе можетъ быть использовано только атакующей пѣхотой или кавалерiей.

Такимъ образомъ, современная огневая доктрина стала столь же "психологичной", какъ и прежняя ударная. Она также базируется на признанiи главенствующаго значенiя духовнаго элемента въ явленiяхъ боя. Она также считаетъ, что главнымъ орудiемъ борьбы остался человѣкъ. Въ этомъ отношенiи она отличается отъ прежней ударной доктрины только тѣмъ, что она раздвигаетъ рамки рѣшительнаго перiода боя до границъ дѣйствительнаго артиллерiйскаго огня. Начиная съ этой границы, она уже стремится огнемъ довести непрiятеля до моральнаго кризиса. Чѣмъ скорѣе и полнѣе она этого достигнетъ, тѣмъ меньше кроваваго напряженiя потребуется отъ пѣхоты, тѣмъ больше останется "капитала побѣдной крови" и тѣмъ больше возможностей ей представится приблизить достигнутые огнемъ результаты до идеала всякаго боя — уничтоженiя врага (плѣненiя его). Но вмѣстѣ съ тѣмъ, современная огневая тактика признаетъ, что это достиженiе возможно только при сближенiи бойцовъ до рукопашной схватки. Въ этомъ отношенiи формулировка, принятая Японскимъ уставомъ, что "штыкъ добиваетъ непрiятеля", вполнѣ отвѣчаетъ идеямъ огневой тактики.

Такимъ образомъ, всѣ наши страхи, что широкое развитiе техники губительно отражается на "духѣ войскъ", нужно оставить. Это предразсудокъ, связанный съ нашей общей культурной отсталостью.

Будущая доктрина Русской армiи должна смѣло вступить на огневой путь, порвавъ насегда съ началами ударной тактики. Основнымъ положенiемъ новой доктрины должно быть признано то, что современная тактика стала огневой, принимая это положенiе съ тѣми поправками, которыя внесла минувшпя война и о которыхъ мы только что упоминали выше.

Новые изобрѣтенiя техники не измѣняютъ еще этого положенiя. Широкое развитiе авiацiи только удлинило раiонъ, угрожаемый бомбой. Но бомбоносный самолетъ не сможетъ замѣнить пушки. Для того, чтобы сбросить свои бомбы, бомбоносный самолетъ долженъ оказаться надъ избранной имъ для пораженiя цѣлью. Это требуетъ полнаго господства въ воздухѣ. Пушка же исполняетъ свое дѣло, оставаясь внутри своихъ позицiй. Снабженiе огнестрѣльными припасами — это основной вопросъ для веденiя массоваго огня разрѣшается для пушки неизмѣримо проще[23]. Химiя, пытавшаяся вначалѣ выступить на полѣ сраженiя самостоятельно въ видѣ газовой волны, выпускаемой изъ резервуаровъ, оказалась не въ состоянiи противостоять непрiятельской артиллерiи: ей пришлось избрать другой путь, а именно, начинять артиллерiйскiе снаряды своими газами и кислотами. На этомъ пути мощность ея воздѣйствiя чрезвычайно увеличилась, а въ будущей войнѣ еще болѣе расширится. Лучи дьявола, о которыхъ такъ много говорила пресса, еще очень далеки отъ осуществленiя. Но даже если это и будетъ имѣть мѣсто, то къ орудiямъ, поражающимъ снарядами, прибавятся орудiя, поражающiя лучами. Измѣннiе "огневого характера" тактики предвидѣть очень трудно.

Очеркъ 5-й "КОЛИЧЕСТВО" ВОЙСКЪ

СОДЕРЖАНIЕ: "Шапками закидаемъ?" Къ концу 1916 года Россiи не хватало людского матерiала. Реальное значенiе "количества" войскъ и методы его оцѣнки въ современную эпоху. Наше "многолюдiе" даетъ возможность повысить качество нашей армiи. Методы исчисленiя количественной силы будущей Русской Армiи.

Упорство, съ которымъ мы оставались въ циклѣ идей ударной тактики, имѣло также причину особаго рода. Россiя всегда была страной технически отсталой по сравненiю со своими западными сосѣдями. Учитывая это, мы надѣялись количествомъ своего людского матерiала возмѣстить свою техническую отсталость. 170 миллiоновъ населенiя свой громадной цифрой импонировали воображенiю — и не только нашему, но и нашихъ союзниковъ и нашихъ противниковъ. Подобная мысль еще и теперь имѣетъ широкое распространенiе въ нашей военной средѣ, въ чѣмъ намъ приходится убѣдиться изъ упомянутыхъ нами отвѣтовъ участниковъ кружковъ Высшаго Военнаго Самообразованiя. Изученiе красной военной литературы показываетъ на существованiе такого же убѣжденiя и въ рядахъ краснаго команднаго состава.

Между тѣмъ, только что минувшая война принесла глубокое разочарованiе въ этомъ отношенiи.

Къ концу третьяго года войны Россiя стояла передъ острымъ недостаткомъ въ людскомъ матерiалѣ. Этотъ фактъ настолько противорѣчитъ обычно распространеннымъ мнѣнiямъ, что я позволю себѣ нѣсколько подробнѣе на этомъ остановиться.

Особое Совѣщанiе по обсужденiю мѣропрiятiй по оборонѣ государства, учрежденное Государемъ изъ избранныхъ членовъ Государственной Думы, Государственнаго Совѣта и заинтересованныхъ въ защитѣ страны министровъ, сочло своимъ долгомъ въ концѣ 1916 г. обратиться черезъ своего предсѣдателя съ непосредственнымъ докладомъ къ Верховной Власти. "Въ настоящее время", говорится въ началѣ этого доклада, "передъ нами предсталъ вопросъ, по нашему пониманiю настолько важный для судебъ нашего отечества, и притомъ настолько тревожный и даже грозный, что мы, не имѣя полномочiй поднять вопросъ этотъ въ Особомъ Совѣщанiи, почли своимъ долгомъ въ качествѣ вѣрноподданныхъ обратиться по этому поводу непосредственно къ Вамъ, Государь — и это тѣмъ болѣе, что угрожаемая нашему Отечеству опасность можетъ быть устранена только мѣропрiятiями, исходящими отъ Верховной Власти. Вопросъ этотъ касается дальнѣйшаго комплектованiя нашей армiи"… Послѣднее рисуется этимъ докладомъ въ слѣдующемъ видѣ: хотя изъ всего населенiя Россiи призвано только 14½ миллiоновъ людей, тѣмъ не менѣе считается возможнымъ призвать еще только 1½ миллiона, изъ которыхъ половина представляетъ собою молодыхъ людей призыва 1919 года.

"Все болѣе остро ощущается недостатокъ въ странѣ рабочихъ рукъ во всѣхъ отрасляхъ народнаго труда и — въ томъ числѣ, въ производствахъ, работающихъ на оборону, на удовлетворенiе всѣхъ многочисленныхъ и обширнѣйшихъ потребностей армiи. За послѣднее время какое бы мѣропрiятiе, направленное къ расширенiю той или иной отрасли нашей промышленности, работающей на армiю, не обсуждало Особое Совѣщанiе, оно непремѣнно встрѣчалось съ однимъ и тѣмъ же препятствiемъ — людей нѣтъ. Даже производство столь необходимыхъ для насъ тяжелыхъ снарядовъ, за которое энергично взялось артиллерiйское вѣдомство, встрѣчаетъ то же затрудненiе"…

"То же явленiе и въ частной промышленности, на которую опирается военная. Въ шахтахъ не хватаетъ людей для добычи угля, у доменныхъ печей — для выплавки металла соотвѣтственно повышенной потребности въ нихъ. Заводы занимаются систематическимъ переманиванiемъ рабочихъ другъ отъ друга, что породило даже мысль объ созданiи особаго для борьбы съ этимъ зломъ закона".

"Малолюдiе отражается въ равной степени и на всей сельской жизни, величайшее затрудненiе въ продовольственномъ дѣлѣ испытывается отчасти изъ за того, что ослабъ гужевой промыселъ — некому возить хлѣбъ на станцiи. Свекло-сахарные заводы, за недостаткомъ людей, не были въ состоянiи выкопать и свезти весь урожай свеклы. Сельско-хозяйственныя работы — молотьба и осенняя вспашка — прошли съ запозданiемъ, и притомъ, при крайнемъ напряженiи всего сельскаго населенiя".

"Словомъ, весь государственный механизмъ и все народное хозяйство испытываютъ совершенно явный недостатокъ въ людяхъ".

"На это возможно, казалось бы, возразить, что количество населенiя, призваннаго въ войска, въ %% отношенiи къ общему количеству у насъ значительно менѣе, чѣмъ у нашихъ враговъ и, особенно, у нашей союзницы — Францiи: у насъ оно составляетъ около 10 %, а во Францiи достигло 16".

"Но положенiе народаго хозяйства у насъ и въ Западной Европѣ не можетъ быть сравнимо; наши огромныя пространства съ разбросаннымъ рѣдкимъ населенiемъ и слабо развитыми городскими центрами, недостаточной сѣтью жел. дор., при непроходимости въ теченiе нѣкоторой части года большинства грунтовыхъ дорогъ, наряду съ расположенiемъ мѣсторожденiя металловъ и горючаго, столь необходимаго для изготовленiя боевыхъ припасовъ, въ отдаленныхъ отъ многихъ металлургическихъ заводовъ мѣстностяхъ Имперiи, наконецъ, климатическiя условiя, требующiя много труда по охраненiю отъ зимней стужи, а также по борьбѣ со снѣжными заносами — все это вызываетъ необходимость у насъ такой добавочной работы, а, слѣдовательно, и лишнихъ рабочихъ рукъ, которую не знаетъ Зап. Европа. Наконецъ, сравнительная ничтожность у насъ по сравненiю, напримѣръ, съ Францiей, механическихъ двигателей (въ 1906 г. число лошадиныхъ силъ во Францiи было въ 15 разъ болѣе, чѣмъ у насъ) и меньшая, обусловленная многими причинами, производительность русскаго рабочаго по сравненiю съ зап. — европейскимъ, приводятъ къ тому, что отвлеченiе у насъ отъ производительной работы 10 % населенiя едва-ли не тяжелѣе отзывается на общемъ ходѣ народныго хозяйства, нежели во Францiи 16 %".

Въ дальнѣйшемъ докладъ еще разъ подчеркиваетъ мысль, что вопросъ идетъ не только о квалифицированныхъ рабочихъ, но и вообще о рабочихъ рукахъ.

"Недостатокъ не только механиковъ, но даже простыхъ слесарей и кузнецовъ достигаетъ такихъ предѣловъ, что отражается даже на сельскихъ работахъ, вслѣдствiе невозможности произвести ремонтъ с.-х. орудiй. Между тѣмъ, пространство нашей посѣвной площади въ одной Европейской Россiи, исключивъ область, занятую врагомъ, превышаетъ 72 миллiона десятинъ, а сѣнокосъ 20 миллiон. десятинъ, что почти достигаетъ пространства всей территорiи Францiи и Германiи, взятыхъ въ совокупности. Обработать и убрать эту исполинскую земельную площадь одной лишь мускульной силой, безъ содѣйствiя спецiальныхъ орудiй, оставшееся на мѣстахъ населенiе не въ состоянiи".

Не лишено интереса, что въ заключительной части доклада Государю члены Особаго Совѣщанiя упоминаютъ о томъ, что "въ армiи прочно привился взглядъ, что при слабости нашихъ техническихъ силъ мы должны пробивать себѣ путь къ побѣдѣ преимущественно цѣной человѣческой крови. Настоятельно необходимо внушить всѣмъ начальствующимъ лицамъ, что легкое расходованiе людской жизни, независимо отъ чисто-гуманитарныхъ соображенiй, недопутимо потому, что человѣческiй запасъ у насъ далеко не неистощимъ…"

"Широкое развитiе и примѣненiе различныхъ предохранительныхъ мѣръ, какъ то касокъ, наплечниковъ, болѣе усовершенствованныхъ укрытiй и окоповъ — вотъ, къ чему мы должны нынѣ прибѣгнуть, а главное — въ основу всѣхъ тактическихъ мѣропрiятiй должно быть положено стремленiе замѣнить энергiю, заключающуюся въ человѣческой крови, силой свинца, стали и взрывчатыхъ веществъ".

Приведенный документъ представляетъ собой значительную цѣнность потому, что онъ былъ составленъ людьми, имѣющими полную возможность непосредственно оцѣнивать напряженiе, которое потребовалось во время войны отъ Россiи въ его общемъ объемѣ и въ его реальномъ значенiи. На тяжеломъ опытѣ 3 лѣтней войны приходилось убѣждаться, что техническая отсталость Россiи, которую въ военной средѣ русской и союзнической думали возмѣстить количествомъ людского матерiала, сама являлась причиной тому, что Россiя не могла дать такое же напряженiе людьми, какое могли дать страны съ развитой техникой. Вѣра въ спасительность числа призванныхъ людей являлась обмачивымъ миражемъ. Будущая Россiя, разоренная большевистскимъ владычествомъ, окажется долгое время еще менѣе состоятельной въ комплектованiи своей вооруженной силы, чѣмъ Россiя 1914-16 гг.

Если подойти къ разсмотрѣнiю вопроса о возможности замѣны недостатка въ техникѣ — количествомъ людей съ болѣе узкой, чисто тактической точки зрѣнiя, то необходимо констатировать, что и въ этомъ отношенiи опытъ большой войны даетъ совершенно опредѣленный отвѣтъ. При современной матерiальной части эта возможность въ сравненiи съ возможностями въ эпоху Суворова и Наполеона чрезвычайно уменьшилась.

Современный огонь обладаетъ, при массовомъ его примѣненiи, такимъ могуществомъ, что никакiя рѣки крови сами по себѣ не могутъ его погасить. Путь бойцу черезъ рѣку массоваго огня могутъ проложить только огнеыя же машины.

Опытъ нашей гражданской войны даетъ какъ бы нѣкоторое противопоказанiе. Въ бояхъ этой войны мы можемъ увидѣть возрожденiе ударной тактики, и притомъ въ формахъ, напоминающихъ конецъ 18 столѣтiя. Причиной этого явилось прежде всего то, что обѣ стороны были очень бѣдно оборудованы въ техническомъ отношенiи. Война велась въ полномъ смыслѣ слова на остатки отъ прежней армiи, и эти остатки матерiальной части находились въ большинствѣ случаевъ въ неудовлетворительномъ состоянiи. Современный же огонь проявляетъ свою силу только въ томъ случаѣ, если онъ "массоый" и правильно "организованъ". Пушки, считающiяся единицами, хотя бы и новаго образца, не могутъ придать тактикѣ того огневого характера, который ей присущъ на поляхъ сраженiя современной большой войны. Кромѣ этого, требуется обильное снабженiе огнестрѣльными припасами, что не имѣло мѣста въ гражданской войнѣ. Наряду съ нищетой въ матерiальной части, на обѣихъ сторонахъ имѣлись и другiя причины. Среди нихъ нужно указать, что скороспѣшность формированiя большинства частей, вызываемая условiями политической обстановки, въ связи съ нежеланiемъ драться въ массѣ населенiя, дѣлала фронты весьма неустойчивыми — поэтому организацiя огневыхъ фронтовъ являлась невыполнимой не только при наступленiи, но и при оборонѣ.

Полное разъясненiе затронутаго здѣсь вопроса заставитъ насъ раздвинуть его рамки и разсмотрѣть болѣе общiй вопросъ — о значенiи количественной силы армiи.

То, что количественная сила имѣетъ значенiе для одержанiя побѣды, свидѣтельствуютъ настойчивыя заботы всѣхъ великихъ полководцевъ осуществить въ рѣшающемъ мѣстѣ и количественный перевѣсъ своихъ силъ надъ силами противника. Суворовъ формулировалъ это въ словахъ: "идешь въ бой — умножай войска, снимай посты, снимай коммуникацiю", а Наполеонъ — въ словахъ — "Les gros bataillons ont toujours raison".

Говорить о количественномъ перевѣсѣ силъ вовсе не значитъ умалять качества этихъ войскъ. Мы хорошо знаемъ, какое громадное значенiе придавали всѣ великiе полководцы, а въ частности Суворовъ и Наполеонъ, качеству войскъ, т. е. духу войскъ и ихъ обученiю. Поэтому, затрагивая вопросъ о количественномъ перевѣсѣ силъ, мы говоримъ о перевѣсѣ въ числѣ вполнѣ боеспособныхъ войскъ. Только въ подобныхъ случаяхъ можетъ выявляться "механическiй" элементъ войны.

Въ эпоху господства холоднаго оружiя оцѣнка "механической" силы сторонъ исчислялась просто — числомъ батальоновъ и эскадроновъ.

Такой методъ оцѣнки сохранялъ за собою основанiе и въ начальную эпоху огневой тактики, когда главенствующее значенiе принадлежало ружейному огню (80 % потерь). Но съ переходомъ главенствующей роли въ современномъ огневомъ бою къ артиллерiи (75 % потерь) подобная оцѣнка стала ошибочной. Современнаго стратега, придерживающагося этого устарелаго метода, можно уподобить экономисту, который, желая сравнить производственную силу фабричнаго и кустарнаго производства, вздумалъ бы основывать свои заключенiя на сравненiи числа рабочихъ. Несомнѣнно, что такой экономистъ можетъ притти къ ложному выводу, а именно, что кустарное производство болѣе могущественно, чѣмъ фабричное. Ошибка подобнаго рода была свойственна нашимъ высшимъ штабамъ. Яркимъ примѣромъ можетъ служить телеграмма генерала Янушкевича 345 отъ 28 iюля (10 августа 1914 г.[24]), являющаяся основной директивой для нашихъ первыхъ операцiй въ Восточной Пруссiи. Въ этой телеграммѣ, на основанiи сравненiя числа баталiоновъ и эскадроновъ въ нашихъ 1 и 2 армiяхъ и числа баталiоновъ въ 8 германской армiи, генералъ-квартирмейстерскiй отдѣлъ ставки заключаетъ о нашемъ двойномъ превосходствѣ въ силахъ. Результаты подобной стратегической ошибки хорошо всѣмъ извѣстны.

Опредѣленiе количественной (механической) силы современной армiи требуетъ не только сопоставленiя числа ручного огнестрѣльнаго инструмента, но и числа огневыхъ машинъ, т. е. артиллерiйскихъ орудiй.

Единицей для сравненiя количественной силы армiи можетъ считаться въ современную эпоху только пѣхотная дивизiя. т. е. войсковое соединенiе, въ которомъ осуществляется согласно боевому расписанiю всѣхъ армiй, первое полное органическое сочетанiе ружейнаго, пулеметнаго и артиллерiйскаго огня. Несомнѣнно, что сама сила дивизiи можетъ быть различна, въ зависимости отъ принятой организацiи (количества разныхъ огневыхъ машинъ и бойцовъ). Было бы также ошибочно считать за правило, что матерiальная сила дивизiи измѣряется исключительно числомъ ея пушекъ. Какъ мы уже указывали выше, опытъ войны показалъ, что, хотя роль пѣхоты измѣнилась, но она не уменьшилась. Безъ движенiя пѣхоты впередъ не можетъ быть рѣшительныхъ побѣдъ. Осуществить это пѣхота можетъ только обладая извѣстной численностью, иначе она превращается въ прикрытiе дивизiонной артиллерiи. Съ другой стороны, набиванiе дивизiи людьми сверхъ извѣстнаго предѣла приводитъ только къ лишнимъ потерямъ. Огонь современной боевой машины можетъ быть парализованъ только огнемъ соотвѣтствующей ей машины, но не можетъ быть залитъ кровью. Излишкомъ людей, какъ подтвердилъ опытъ минувшей войны, страдали наши пѣхотныя дивизiи начала войны, при ихъ 16-ти батальонномъ составѣ[25]. Французы и нѣмцы намѣтили передъ войной 1914 года предѣлъ полезной численности пѣхоты въ дивизiи, имѣя ихъ 12-ти батальоннаго состава. Къ концу войны французскiя и германскiя дивизiи были уменьшены до 9-ти батальоннаго состава.

Такимъ образомъ, количественная сила армiи измѣряется не общей численностью людей, не числомъ батальоновъ и эскадроновъ, а числомъ соотвѣтственно организованныхъ дивизiй. Это опять приводитъ насъ къ заключенiю о необходимости снабженiя армiи надлежащимъ количествомъ машинъ. Безъ этого наше многолюдiе не будетъ использовано, а будетъ только соблазнять насъ миражемъ численной силы, въ дѣйствительности не имѣющейся на лицо.

Но если наше многолюдiе безъ соотвѣтствующаго количества машинъ не обуславливаетъ еще матерiальной силы нашей армiи, то, съ другой стороны, оно можетъ очень благопрiятно отразиться на качествѣ армiи. И какъ разъ на эту сторону дѣла, несмотря на то, что мы очень любили до войны повторять высокiя слова о "главенствѣ духа", не было обращено должнаго вниманiя.

Вопросъ, который мы подымаемъ здѣсь — это оздоровленiе и оиоложенiе состава дѣйствующей армiи. Казалось бы, что, имѣя въ своемъ распоряженiи 170 миллiоновъ населенiя, а съ другой — ограниченную возможность формировать пропорцiонально такое же число дивизiй, какъ у нашего врага, мы могли произвести отборъ болѣе здороваго и молодого контингента[26].

Опытъ минувшей войны очень ярко подчеркнулъ качественное превосходство частей войскъ съ молодымъ солдатскимъ составомъ. Онѣ заключаютъ въ себѣ болѣе энергичныхъ и выносливыхъ бойцовъ. Если же говорить о храбрости въ массахъ людей, то нельзя не констатировать того, что храбрость присуща въ большей степени молодымъ, а не пожилымъ. Гражданская война также подтвердила этотъ выводъ на примѣрѣ юнкеровъ, кадетъ и гимназистовъ, которыхъ въ бою надо было постоянно удерживать. Въ болѣе молодомъ составѣ армiи менѣе женатыхъ и многосемейныхъ, это тоже одинъ изъ существенныхъ факторовъ, влiяющихъ въ массѣ случаевъ на храбрость рядового бойца. Въ этомъ отношенiи многосемейные являются наиболѣе труднымъ матерiаломъ. Проявленiе съ ихъ стороны самоотверженiя требуетъ гораздо большаго усилiя воли и гораздо большаго идейнаго служенiя Родинѣ.

На омоложенiе солдатскаго состава людей своей дѣйствующей армiи особое вниманiе обращала Германiя. Въ 1914 г. ея полевыя и резервныя части заключали въ себѣ солдатскiй составъ моложе 29 лѣтъ, въ то время какъ у насъ этотъ возрастъ доходилъ до 39 лѣтъ. Столь же большое вниманiе обращала Германiя на отборъ въ армiю физически болѣе здоровыхъ элементовъ. Въ то время, какъ у насъ по негодности къ службѣ браковалось всего 17 % ежегоднаго призыва, въ Германiи браковалось 37 %. Эта громадная разница происходила вовсе не потому, что наше населенiе здоровѣе, а вслѣдствiе значительно болѣе повышенныхъ требованiй Германiи къ физической годности солдата. Въ здровомъ тѣлѣ — здоровая душа. Если же прибавить къ этому, что въ въ 1914 г. германская армiя оказалась и самой молодой, то становится понятнымъ, почему въ кампанiю этого года въ отеошенiи, проявляемой нѣмецкими войсками энергiи дѣйствiй, имъ безспорно принадлежитъ почетное мѣсто среди всѣхъ воевавшихъ народовъ. Готовясь выиграть войну быстро развивающимися нападенiями на своихъ сосѣдей, Германскiй Генеральный Штабъ художественно цѣльно проводилъ свою нападательную доктрину во всѣхъ вопросахъ устройства германской вооруженной силы.

Нашъ законъ о воинской повинности освобождалъ по семейному положенiю 48 % призывныхъ, въ Германiи же всего 2 %. Широкое развитiе у насъ льготъ по семейному положенiю объяснялось крестьянскимъ хозяйственнымъ строемъ нашей страны. Противъ этого въ принципѣ не приходится возражать, и потому наша льгота 1 разряда (т. е. сохраненiе въ хозяйствахъ дѣйствительно единственнаго работника), конечно, имѣла смыслъ но по этой льготѣ освобождалось только 24 %, остальные же 24 % заключались въ льготныхъ 2 и 3 разряда, т. е. вторыхъ работниковъ въ семьѣ. Подобная постановка вопроса показала, что нашъ законъ о воинской повинности былъ построенъ на совершенно иной точкѣ зрѣнiя, чѣмъ германскiй. Качеству обучаемвго въ войскахъ контингента не придавали значенiя, а учитывалась лишь его численность.

Устройство будущей Россiйской вооруженной силы не должно опять базироваться на подобномъ ложномъ, "матерiалистическомъ" основанiи. Россiя можетъ имѣть самую молодую и здоровую армiю. Использованiе подобной возможности особенно важно для Россiи. Выше мы упоминали, что нашимъ массамъ свойственна нѣкоторая пассивность характера; вливъ въ ряды войскъ молодисть и здоровье, мы значительно повысимъ активный импульсъ нашей армiи.

Перейдемъ теперь къ разсмотрѣнiю вопроса о количественной силѣ будущей Россiйской армiи.

Попробуемъ опредѣлить, какое число пѣхотныхъ дивизiй — этихъ основныхъ единицъ для исчисленiя современныхъ армiй — должна быть готова выставить Россiя къ началу будущей войны.

Даже при прежнемъ состоянiи Россiи было совершенно естественно возраженiе министровъ финансовъ, настаивающихъ при обсужденiи военныхъ бюджетовъ на сокращенiи расходовъ на армiю во имя ассигнованiя большихъ суммъ на производительные расходы; съ другой стороны — столь же естественны были возраженiя военныхъ министровъ, указывающихъ, что расходъ на армiю есть страховая премiя, которая уплачивается страной, дабы избѣжать въ случаѣ проигрыша ближайшей войны, платы, въ качествѣ побѣжденнаго, сторицей.

Разоренiе Россiи большевиками само по себѣ долго будетъ влiять на то, что это необходимое напряженiе было бы опредѣленно "безъ запроса".

Правильное разрѣшенiе вопроса возможно только въ общегосударственной плоскости. Здѣсь не можетъ быть мѣста ни исключительно военной, ни исключительно экономической точекъ зрѣнiя. Въ основу разрѣшенiя этого вопроса должны быть, прежде всего, положены тѣ государственныя задачи, которыя политика будущей Россiи предъявитъ своей вооруженной силѣ въ случаѣ возникновенiя войны.

Важнѣйшимъ фронтомъ[27] борьбы Россiи является ея западный фронтъ. Здѣсь угроза Россiи можетъ быть осуществлена Финляндiей, Зстонiей, Латвiей, Польшей и Румынiей. Современные войны въ Европѣ не могутъ оставаться локализованными, онѣ неминуемо втягиваютъ въ свой водоворотъ все новыя и новыя государства. Вспомнимъ только что минувшую войну, начатую Австро-Венгрiей и Германiей — противъ Сербiи, Россiи и Францiи, когда сразу же были втянуты Бельгiя и Великобританiя, а затѣмъ еще 16 государствъ.

Россiя должна исходить изъ худшаго для себя случая, а именно — военнаго союза перечисленныхъ выше государствъ. Даже въ томъ случаѣ, если въ началѣ войны на нашемъ западномъ фронтѣ одно или нѣсколько государствъ заявитъ о своемъ нейтралитетѣ, стратегiя не имѣетъ права игнорировать его вооруженную силу. Автоматически каждое изъ нихъ съ началомъ нашей войны мобилизуетъ свою армiю. Малѣйшiя наши затрудненiя на театрѣ военныхъ дѣйствiя представятъ для нихъ великiй соблазнъ, если и не вмѣшаться, то путемъ дипломатическихъ требованiй осложнить наши дальнѣйшiя военныя дѣйствiя. Такой же соблазнъ представится имъ въ концѣ даже побѣдоносной для насъ войны, если противъ нихъ не будетъ сохранено достаточно русскихъ силъ. Примѣры подобныхъ выступленiй въ минувшую войну были многочисленны: Италiя, Румынiя, Болгарiя сознательно выжидали неудачъ своихъ сосѣдей, чтобы затѣмъ попытаться ударить ножемъ въ спину. Вслѣдствiе этого стратегическiй разсчетъ необходимой Россiи вооруженной силы въ случаѣ войны на ея западномъ фронтѣ долженъ исходить изъ условiй борьбы противъ коалицiи Румынiи, Польши, Эстонiи, Латвiи и Финляндiи. Литва можетъ быть исключена изъ этого перечня, ибо, не замирившись еще до сихъ поръ изъ за Виленскаго вопроса, она никогда не проститъ этого захвата Польшѣ. Послѣдняя же, при ея агрессивной политикѣ, никогда не уступитъ. Слѣдовательно, въ худшемъ для насъ случаѣ Литва, при нашей войнѣ съ Польшей, останется нейтральной.

Изъ нашихъ бывшихъ враговъ Германiя не окажется въ рядахъ нашихъ противниковъ — у нея слишкомъ много счетовъ съ Польшей. Изъ образовавшихся на развалинахъ Австро-Венгрiи государствъ также ни одно не будетъ заинтересовано итти противъ насъ. Напротивъ того, у Венгрiи имѣется слишком много претензiй къ "великой" Румынiи. "Румынизацiя" Трансильванiи проводится съ еще большимъ нажимомъ, нежели въ свое время происходило ея "овенгриванiе". Юго-Славiя тоже не окажется на сторонѣ Румынiи, а Болгарiя, которая не проститъ захвата Румынiей Добруджи, сдѣлаетъ все возможное, чтобы при первомъ же удобномъ случаѣ вернуть себѣ отнятое. Изъ нашихъ прежнихъ союзниковъ въ трудномъ положенiи окажется Францiя — покровительница Польши. Но висящая надъ ней на Рейнѣ угроза въ видѣ Германiи наврядъ ли позволитъ ей выступить противъ Россiи. Если бы даже руссофобскiе круги Францiи одержали верхъ надъ симпатизирующими намъ, то и въ этомъ случаѣ помощь Польшѣ была бы главнымъ образомъ техническаго и экономическаго характера, а также въ видѣ участiя въ рядахъ польской армiи французскихъ инструкторовъ. Относительно Великобританiи можно сказать, что она можетъ оказаться въ числѣ нашихъ противниковъ. Но ея участiе выразится опять таки въ технической и экономической помощи и въ присылкѣ частей ея флота въ Балтiйское и Черное моря.

Угроза на южномъ фронтѣ (Кавказскомъ и Туркестанскомъ), имѣетъ сравнительно "ограниченное" значенiе. Кромѣ того, политическая связь дѣйствiй на этомъ фронтѣ съ дѣйствiями на западномъ фронтѣ настолько условна, что русской дипломатiи вполнѣ возможно локализовать нашу борьбу на западномъ фронтѣ. Дѣло въ томъ, что враждебныя дѣйствiя могли бы здѣсь возникнуть со стороны Турцiи. Но въ настоящее время, послѣ примѣра измѣны въ 1915 году намъ Болгаръ, будемъ надѣяться, что наша дипломатiя не повторитъ ошибки и останется въ союзѣ съ Турцiей. Вопросъ о проливахъ можетъ быть рѣшенъ двумя способами: или владѣнiе ими нами самими, или предоставленiе владѣнiя слабой, и въ то же время дружественной намъ Турцiи. Первое рѣшенiе намъ совершенно не по силамъ еще на долгое время, и потому исключается. Вопросъ же о международномъ контролѣ въ проливахъ намъ опредѣленно невыгоденъ, т. к. можетъ привести насъ къ столкновенiю съ сильными европейскими державами. Враждебныя дѣйствiя на Кавказѣ могутъ возникнуть со стороны мѣстныхъ народностей въ случаѣ, если наша послѣбольшевистская политика возбудитъ въ нихъ вражду; Великобританiя можетъ воспользоваться этимъ для захвата въ свои руки Бакинской нефти. Но даже и въ этомъ случаѣ угроза намъ съ юга несравненно политически и стратегически менѣе, нежели угроза висящая надъ нашимъ Западнымъ фронтомъ.

Угроза на Дальнемъ Востокѣ можетъ исходить лишь отъ Японiи. Послѣдняя имѣетъ столь обособленныя отъ европейскихъ проблемъ задачи[28], что будущее Россiйское Правительство будетъ имѣть возможность своей внѣшней политикой расчленить во времени угрозу одновременной войны на Западномъ и Восточномъ фронтахъ.

Вышеприведенная оцѣнка политической обстановки позволяетъ намъ притти къ слѣдующему основному выводу: стратегическiй разсчетъ вооруженной силы Россiи можетъ исходить изъ возможности наибольшаго сосредоточенiя силъ противъ наиболѣе опаснаго врага, а именно противъ коалицiи Польши, Румынiи, Латвiи, Эстонiи и Финляндiи, осуществляя строжайшую экономiю силъ на другихъ фронтахъ. При войнѣ на западномъ фронтѣ, съ цѣлью экономiи силъ на Восточномъ и Южномъ фронтахъ, Россiя должна быть готова итти даже на потери территорiй, съ тѣмъ, что обратное возвращенiе этихъ пространствъ будетъ произведено послѣ окончательной побѣды на Западномъ фронтѣ.

Количество пѣхотныхъ дивизiй, выставляемыхъ Румынiей, Польшей, Латвiей, Эстонiей и Финляндiей, по имѣющимся въ военной литературѣ даннымъ, слѣдующее[29]:

При всемъ своемъ миролюбiи будущая Россiя должна быть готова съ оружiемъ въ рукахъ заставить своихъ западныхъ сосѣдей считаться съ ея нацiональными интересами и не позволить имъ мѣшать ея экономическому развитiю.

Это приводитъ къ неминуемому слѣдствiю, что всякая война, начавшаяся на западномъ фронтѣ Россiи, можетъ привести къ соотвѣтствующимъ результатамъ только въ томъ случаѣ, если она, хотя бы въ своемъ концѣ, закончится стратегическимъ наступленiемъ.

Стратегическое направленiе этого наступленiя будетъ всецѣло зависѣть отъ той политической задачи, которая будетъ поставлена. Такихъ политическихъ задачъ модетъ быть три:

1) открытiе свободнаго экономическаго доступа къ Балтiйскому морю — потребуетъ наступленiя противъ Эстонiи и Латвiи;

2) освобожденiе захваченныхъ и угнетаемыхъ Польшею русскихъ областей — потребуетъ наступленiя противъ Польши;

3) освобожденiе захваченной и угнетаемой Румынiей Бессарабiи — потребуетъ наступленiя противъ Румынiи.

Окончательный выборъ того или другого операцiоннаго направленiя за главную операцiонную линiю представляетъ собою задачу плана войны. Здѣсь мы разсмотримъ только, какое количество пѣхотныхъ дивизiй нужно Россiи для того, чтобы быть способной осуществить одну изъ перечисленныхъ выше трехъ задачъ, при оборонѣ на двухъ другихъ операцiонныхъ направленiяхъ.

Наступленiе по любому изъ перечисленныхъ направленiй должно быть организовано такъ, чтобы привести къ быстрымъ и рѣшительнымъ результатамъ, т. е. къ уничтоженiю вооруженной силы на избранномъ направленiи. Это позволитъ, съ одной стороны, соблюсти большую экономiю силъ на напрвленiяхъ нашей обороны. Съ другой стороны — можетъ позволить осуществить дѣйствiя по внутреннимъ линiямъ, т. е. послѣ рѣшительнаго разгрома врага на одномъ изъ направленiй нанести рѣшительное пораженiе и на другихъ — и такимъ образомъ вмѣсто 2 — 3 войнъ вести одну.

Вотъ почему мы считаемъ, что, при стратегически наступательномъ планѣ войны, на операцiонномъ направленiи, избранномъ для главнаго удара, мы должны имѣть двойное превосходство и въ числѣ пѣхотныхъ дивизiй. Это — та стратегическая норма, которая эмпирически выработалась во время большой войны. Въ разбираемомъ нами случаѣ подобное превосходство силъ тѣмъ болѣе необходимо, что, вступая съ началомъ войны въ предѣлы вражеской страны, нужно быть готовымъ встрѣтить кромѣ уже существующихъ дивизiй еще новые формированiя, могущiя увеличить силы врага до 50 %.

Въ томъ случаѣ, когда планъ войны будет носить стратегически оборонительный характеръ, и главный ударъ будетъ наноситься внутри нашей территорiи, наше превосходство въ силахъ въ районѣ главнаго удара можетъ быть меньшее и доходитъ только до полуторнаго размѣра.

Предлагаемое сосредоточенiе нашихъ силъ на избранномъ главномъ операцiонномъ направленiи, конечно, должно быть осуществимо за счетъ экономiи на операцiонныхъ направленiяхъ, принятыхъ временно за второстепенные.

Но при осуществленiи этой экономiи силъ нужно имѣть въ иду, что потеря территорiи и городовъ на нашемъ западномъ фронтѣ не можетъ быть произведена съ такимъ легкимъ сердцемъ, какъ это возможно на нашемъ южномъ и восточномъ фронтахъ. Захватъ врагомъ такихъ центровъ, какъ Петроградъ и Кiевъ, является фактомъ не только стратегическаго, но и моральнаго значенiя для страны. Несомнѣнно, что къ подобной возможности нужно заранѣе подготовить общественное мнѣнiе — это и составляетъ политическую часть принятой военной доктрины. Но, тѣмъ не менѣе, въ предварительныхъ стратегическихъ разсчетахъ осуществленiе экономiи силъ должно быть произведено съ величайшей осторожностью.

Вотъ почему при разсчетѣ силъ на второстепенныя операцiонныя направленiя мы исходимъ изъ слѣдующихъ нормъ:

а) въ случаѣ, если защищаемый районъ не имѣетъ нужной глубины для маневрированiя, и для охраненiя его мы вынуждены прибѣгнуть къ веденiю позицiонной борьбы, должно быть равенство въ числѣ пѣхотныхъ дивизiй съ противникомъ;

б) въ случаѣ, когда защищаемый районъ можетъ быть обороняемъ путемъ маневра и временнаго отодвиганiя вглубь — должно быть двѣ трети числа пѣхотныхъ дивизiй по сравненiю съ угрожающимъ противникомъ;

в) въ томъ случаѣ, когда на прикрывающiя войска возлагается лишь задача возможно дальше задерживать наступленiе противника, но разсчитывать на удержанiе района нельзя, необходима половина числа пѣхотныхъ дивизiй по сравненiю съ угрожающимъ противникомъ.

Имея въ виду эти нормы, приступимъ къ рѣшенiю интересующей насъ задачи.

I. Наступленiе противъ Эстонiи и Латвiи должно считаться съ очень активнымъ давленiемъ Финляндiи на Петроградъ, удержанiе котораго при избранномъ главномъ операцiонномъ направленiи является стратегически безусловно необходимымъ. Съ другой стороны, вѣроятна и переброска большей части финляндской армiи для дѣйствiй на южномъ берегу Финскаго залива. Вслѣдствiе этого слѣдуетъ считать, что число пѣхотныхъ дивизiй, которое мы встрѣтимъ, можетъ быть равно 10.

Слѣдовательно, намъ нужно сосредоточить въ районѣ Петроградъ — Псковъ до 20 пѣх. дивизiй. Считая, что Польша оставить не менѣе 5 дивизiй противъ Германiи и Литвы, а Румынiя 6 дивизiй противъ Венгрiи, Болгарiи и Юго-Славiи, мы получимъ общее число непрiятельскихъ первоочередныхъ дивизiй равнымъ 45. Это потребуетъ отъ насъ оставленiя противъ нихъ отъ 23 до 30 пѣх. дивизiй. Такимъ образомъ, выполненiе первой изъ перечисленныхъ выше политическихъ задачъ потребуетъ наличiя на западномъ русскомъ фронтѣ отъ 43 до 50 пѣх. диизiй.

II. Наступленiе противъ Польши, если оно будетъ осуществлено къ сѣверу отъ Полѣсскихъ болотъ, не встрѣтитъ на этомъ направленiи кромѣ польскихъ войскъ, еще и румынскихъ войскъ. Но зато къ югу отъ Полѣсья польскiя войска могутъ быть всецѣло замѣнены румынскими. Это позволитъ польской армiи всецѣло сосредоточить всѣ свои силы на операцiонномъ направленiи Гродно — Смоленскъ.

Охрана противъ Германiи потребуетъ оставленiя противъ нея Польшей не менѣе 3 дивизiй. Литва же, при наступленiи русскихъ черезъ Вильну, конечно, не останется нейтральной. 4 литвоскiя дивизiи отвлекутъ на себя не менѣе 2 польскихъ. Такимъ образомъ, максимумъ числа пѣхотныхъ дивизiй, которыя можетъ сосредоточить Польша противъ наступающей къ сѣверу отъ Полѣсья Россiйской армiи, достигаетъ 25. Придерживаясь принятой нами для разсчета нормы, число дивизiй, необходимыхъ для осуществленiя наступленiя противъ Польши, достигаетъ 50. На второстепенныхъ направленiяхъ должно быть оставлено: въ районѣ Петрограда, ввиду его исключительной важности — 10 пѣх. дивизiй; къ югу же отъ Полѣсья отъ 10 до 12, противъ 20 румынскихъ дивизiй.

Такимъ образомъ, общее число дивизiй, которое необходимо Россiи на ея западномъ фронтѣ для выполненiя второй изъ указанныхъ выше политическихъ задачъ, достигаетъ отъ 70 до 72 пѣхотн. дивизiй.

III. Наступленiе Россiйской армiи противъ Румынiи потребуетъ 40 пѣх дивизiй (противъ 20 румынскихъ). Обезпеченiе праваго фланга этого наступленiя потребуетъ сильнаго заслона въ направленiи на Ровно и Тарнополь, противъ угрозы части польской армiи. Вотъ почему мы считаемъ, что общее число оставленныхъ противъ польской армiи нашихъ дивизiй должно достигать равенства съ общимъ числомъ польскихъ дивизiй, т. е. 25. Наконецъ, противъ Латвiи, Эстонiи и Финляндiи число оставленныхъ дивизiй может колебаться между 7 и 10.

Такимъ образомъ, при веденiи наступательной войны, противъ Румынiи, общее число пѣхотн. дивизiй на нашемъ западномъ фронтѣ должно достигать 72 — 75.

Теперь перейдемъ къ разсмотрѣнiю интересующихъ насъ вопросовъ съ другой точки зрѣнiя.

Посмотримъ, сколько пѣхотныхъ дивизiй нужно Россiи, чтобы осуществить только узко оборонительную стратегическую задачу.

Въ этомъ случаѣ Россiя можетъ использовать глубину театра военныхъ дѣйствiй, но напомнимъ опять, что потеря территорiи на нашемъ западномъ фронтѣ не можетъ происходить въ такой же мѣрѣ, какъ на нашихъ южной и восточной окраинахъ.

Поэтому необходимо, используя глубину, быть въ то же время въ состоянiи наносить по очереди пораженiя наиболѣе опасному въ данную минуту противнику. Самымъ сильнымъ изъ нихъ по числу дивизiй является Польша. Считая, что для одержанiя успѣха при условiи углубленiя ея въ нашу территорiю не далѣе Днѣпра, намъ необходимо обезпечить не менѣе, чѣмъ полуторное превосходство въ количествѣ пѣхотн. дивизiй, мы получимъ число 37 пѣхотныхъ дивизiи. Разсчитывая необходимое оставленiе на другихъ направленiяхъ количества пѣхотныхъ дивизiй по минимальной нормѣ (½), мы получимъ еще потребность, равную 15 дивизiямъ. Итого — 52 пѣхотн. дивизiи.

До сихъ поръ мы разсматривали только число пѣхотныхъ дивизiй, необходимыхъ для веденiя войны на западномъ фронтѣ. Нѣкоторое, хотя и минимальное, число должно быть оставлено на Кавказѣ, въ Туркестанѣ и на Д. Востокѣ. Считая минимумъ этотъ равнымъ 5 пѣхотн. дивизiямъ (3 пѣх. дивизiи на Кавказѣ[30] и Туркестанѣ и 2 къ востоку отъ оз. Байкалъ), мы получимъ, что общее число необходимыхъ Россiи на всѣхъ фронтахъ пѣхотныхъ дивизiй въ случаѣ войны на западѣ можетъ быть охарактеризовано двумя предѣлами:

60 пѣх. дивизiй, какъ меньшiй предѣлъ и

80 пѣх. дивизiй, какъ большiй предѣлъ.

Теперь посмотримъ, какое число пѣхотныхъ дивизiй потребуется Россiи въ случаѣ войны на южномъ или восточномъ фронтѣ.

Въ минувшую войну мы съ большимъ успѣхомъ боролись съ турками, никогда не имѣя противъ нихъ болѣе 12 пѣх. дивизiй. Такимъ образомъ, считаясь съ вѣроятной необходимостью оставить западный фронтъ при полной его обороноспособности (52 пѣх. дивизiи), а также 2 пѣхотн. дивизiи на Дальнемъ Востокѣ, мы получимъ общее число пѣхотныхъ дивизiй, нужное Россiи въ случаѣ войны на южномъ фронтѣ, достигающимъ 66.

Въ случаѣ нападенiя Японiи на наши дальневосточныя владѣнiя, она можетъ направить противъ насъ всѣ свои 21 дивизiю. Для противодѣйствiя имъ намъ придется перебросить за Байкалъ до 30 пѣх. дивизiй, дабы довести общее число дѣйствующихъ противъ Японiи нашихъ дивизiй до полуторнаго превосходства. При весьма вѣроятной необходимости сохранять на своемъ западномъ фронтѣ полную обороноспособность (52 пѣх. дивизiи) и оставить на южномъ фронтѣ 3 пѣх. дивизiи, мы получимъ, что общее число пѣхотныхъ дивизiй, необходимыхъ Россiи при войнѣ съ Японiей достигаетъ 87.

Но борьба на нашемъ южномъ и восточномъ фронтахъ, хотя и чрезвычайно между собою разнится, въ одномъ отношенiи представитъ одну обшую стратегическую особенность. Ни война на южномъ фронтѣ, ни война на Востокѣ не потребуетъ общей мобилизацiи россiйской вооруженной силы.

При возникновенiи войны съ Турцiей это является слѣдствiемъ крайней медлительности мобилизацiи и сосредоточенiя турецкой армiи для дѣйствiй противъ Кавказа. При возникновенiи войны съ Японiей намъ приходится считаться съ предѣльной возможностью переброски нашихъ войскъ по одной Сибирской ж. д. магистрали.

Такимъ образомъ, и въ первомъ и во второмъ случаѣ у насъ будетъ время сформировать первыя 5 — 8 дивизiй. Вотъ почему мы и считаемъ, что вполнѣ допустимо остаться при опредѣленiи общаго числа пѣхотныхъ дивизiй, которое должна выставить Россiя при общей мобилизацiи, не выше уже указанныхъ нормъ:

60 — какъ меньшiй предѣлъ и

80 — какъ большiй предѣлъ.

Такимъ образомъ, оба эти предѣла можно разсматривать, какъ нормы для опредѣленiя силъ Россiйской армiи, необходимой на всѣ случаи, причемъ меньшiй предѣлъ обезпечиваетъ оборону на Западѣ теперешней территорiи Россiи, а также выполненiе наступательныхъ задачъ къ побережью Балтiйскаго моря и на Ближн. Востокѣ. Для выполненiя же прочихъ наступательныхъ задачъ въ Европѣ и защиты Д. Востока намъ необходимо довести численность нашей вооруженной силы до большаго предѣла.

Принимая нормальный составъ армейскаго корпуса въ три пѣхотныхъ дивизiи, а армiи въ 10 — 14 пѣхотныхъ дивизiй, мы получимъ, что число корпусовъ и армiй будетъ достигать:

при меньшемъ предѣлѣ — 20 корпусовъ и 5 армiй

при большемъ предѣлѣ — 27 корпусовъ и 7 армiй.

Примѣненный нами методъ для исчисленiя "Количественной" силы Русской армiи основывается на учетѣ "количественной" силы армiй возможныхъ противниковъ Россiи, причемъ, на первое мѣсто при этомъ расчетѣ выдвигается угроза на наиболѣе опасномъ фронтѣ — западномъ.

Само собой разумѣется, что всякое увеличенiе въ вооруженныхъ силахъ нашихъ западныхъ сосѣдей должно вызвать увеличенiе нашей вооруженной силы.

Но наши западные сосѣди уже сейчасъ дошли до напряженiя гораздо большаго, чѣмъ то напряженiе, которое потребуется отъ Россiи даже при наибольшей изъ вышеуказанныхъ нормъ.

Считая численность населенiя современной Россiи въ 120 миллiоновъ, мы получимъ:

при первомъ предѣлѣ 1 пѣх. дивизiя приходится на 2 миллiона жителей;

при второмъ предѣлѣ 1 пѣх. дивизiя приходится на 1½ миллiона жителей.

Сравнивая же это напряженiе съ тѣмъ, къ которому готовятся наши сосѣди, мы увидимъ, что

въ Финляндiи 1 пѣх. дивизiя придется на 1.000.000 жителей,

въ Эстонiи 1 пѣх. дивизiя придется на 400.000 жителей,

въ Латвiи 1 пѣх. дивизiя придется на 450.000 жителей,

въ Польшѣ 1 пѣх. дивизiя придется на 900.000 жителей,

въ Румынiи 1 пѣх. дивизiя придется на 600.000 жителей.

Отсюда можно заключить, что выведенные нами предѣлы, наименьшiй въ 60, и наибольшiй въ 80 пѣх. дивизiй, не подвергнутся большимъ измѣненiямъ, т. к. наши западные сосѣди наврядъ ли въ ближайшемъ перiодѣ времени въ состоянiи будутъ пойти на дальнѣйшее увеличенiе своей вооруженной силы.

При нашемъ исчисленiи мы исходимъ изъ указаннаго нами въ главѣ 4-й принципа "Равненiе по наиболѣе сильному и современно организованному противнику". Говоря другими словами, мы считали Русскiя пѣхотныя дивизiи равносильными съ пѣхотными дивизiями любого изъ противниковъ. Какъ осуществить это, будетъ разсмотрѣно въ дальнѣйшихъ очеркахъ.

Очеркъ № 6-й ХАРАКТЕРИСТИКА НАШЕГО ГЛАВНАГО ПОГРАНИЧНАГО ТЕАТРА ВОЕННЫХЪ ДѢЙСТВIЙ

СОДЕРЖАНIЕ: Петроградскiй раiонъ. Смоленскiй раiонъ. Кiевскiй раiонъ. Южно-Русскiй раiонъ. Военно-географическiя условiя борьбы на нашемъ Западномъ фронтѣ требуютъ отъ будущей Русской Армiи маневренной способности въ самой высшей степени.

Въ предыдущей главѣ мы затронули вопросъ о глубинѣ нашихъ пограничныхъ театорвъ. Въ Азiи эта глубина измѣряется тысячами верстъ. На Кавказѣ она меньше, но горы сильно замедляющiя развитiе операцiй, вполнѣ компенсируютъ глубину. На Западномъ же фронтѣ, т. е. на главномъ по своему значенiю фронтѣ, условiя не столь благопрiятны. Разсмотримъ этотъ фронтъ по раiонамъ.

Къ сѣверу отъ Ладожскаго озера отсутствуютъ какiе либо объекты для серьезныхъ въ стратегическомъ отношенiи военныхъ дѣйствiй. Это позволяетъ намъ исключить этотъ раiонъ изъ поля зрѣнiя настящаго труда.

Слѣдующiй къ югу раiонъ, граничащiй съ Финляндiей между Ладожскимъ озеромъ и Финскимъ заливомъ, а къ югу отъ этого залива — съ Эстонiей и Латвiей, назовемъ условно Петроградскимъ. Перенесенiе въ Москву всѣхъ органовъ управленiя и полная разгрузка Петрограда отъ какихъ либо заводовъ военнаго значенiя, конечно, уменьшаетъ значенiе вражескаго захвата Петрограда. Но тѣмъ не менѣе, отрицать громадное значенiе для насъ этой потери нельзя. Между тѣмъ, защита Петрограда очень затруднена вслѣдствiе отсутствiя глубины. Финляндская граница находится всего въ 30 верстахъ. Такимъ образомъ, армiя призванная для защиты Петрограда вынуждена будетъ прибѣгнуть къ позицiонной борьбѣ. Послѣдняя будетъ протекать въ Петроградскомъ раiонѣ въ неблагопрiятныхъ для насъ условiяхъ. Финляндская и Эстонская армiи, пользуясь морскими сообщенiями, могутъ широко примѣнить въ этой борьбѣ массированiе современныхъ техническихъ средствъ. Эта возможность приметъ большiе размѣры въ томъ случаѣ, если эти государства будутъ поддерживаться Великобританiей.

Послѣ потери Петрограда для непрiятеля, наступающаго на Москву, ближайшимъ объектомъ крупнаго стратегическаго значенiя является желѣзнодорожный узелъ — Бологое. Но здѣсь уже въ нашемъ распоряженiи будетъ глубина въ 300 верстъ и оборонительные рубежи, образуемые рѣкой Волховъ и рѣками Сясь, Мда и Мста.

Въ южной части Петроградскаго раiона потеря Пскова и Острова конечно не можетъ быть приравнена къ потерѣ Петрограда, но за то, дальнѣйшее движенiе противника въ юго-восточномъ направленiи урожаетъ обходомъ съ сѣвера желѣзнодорожнаго треугольника Ново-Сокольники — Великiя Луки — Невель. Здѣсь глубина достигаетъ только 200 верстъ, такъ какъ остановка противника на р. Полисти и во всякомъ случаѣ на нижней половинѣ р. Ловати, является необходимой въ томъ случаѣ, если мы хотимъ держать въ саоихъ рукахъ вышеупомянутый желѣзнодорожный треугольникъ.

Слѣдующiй раiонъ къ югу, заключающiй въ себѣ на сѣверѣ этотъ желѣзнодорожный треугольникъ, а на югѣ желѣзнодорожный узелъ Гомель, является исходнымъ пунктомъ для наступленiя русскихъ армiй по важнѣшему операцiонному направленiю Смоленскъ — Варшава. По этому же раiону, который мы назовемъ условно Смоленскимъ, пролегаютъ кратчайшiе пути Польскихъ армiй на Москву. Понимая всю стратегическую важность этого раiона, польскiй генеральный штабъ провелъ польскую границу такъ, чтобы захватить въ нее нашу желѣзнодорожную линiю Вильно — Барановичи — Лунинецъ — Сарны — Ровно. Мы не знаемъ какiе этнографическiе мотивы были выставлены польской дипломатiей для оправданiя этого циничнаго захвата русской территорiи, но стратегическiе совершенно ясны. Обладанiе поляками этой желѣзнодорожной линiей заставляетъ отнести наше сосредоточенiе на востокъ на достаточное удаленiе отъ вышеупомянутой желѣзнодорожной линiи.

Рубежи р. р. Нарочь и Птичь могутъ быть использованы нашими прикрывающими развертыванiе войсками, но рѣшительное сопротивленiе, въ виду запаздыванiя нашего сосредоточенiя, можетъ быть оказано не западнѣе рубежа р. р. Березины и Уллы.

Рѣка Днѣпръ къ югу отъ Орши служитъ слѣдующимъ серьезнымъ оборонительнымъ рубежемъ, придавая особое стратегическое значенiе участку Витебскъ — Орша — Смоленскъ, лежащему въ корридорѣ между верхней Зап. Двиной и верхнимъ Днѣпромъ. Исключительное значенiе этого участка ярко выявилось при всѣхъ вторженiяхъ въ Россiю поляковъ, а также Наполеона въ 1812 году. Овладѣнiе польскими армiями Смоленскомъ и дальнѣйшее наступленiе ихъ на Вязьму — Москву, позволитъ намъ разыграть очень выгодное, по своему стратегическому начертанiю, сраженiе; наступая съ сѣвера съ жел. — дор. линiи Ржевъ — Великiя Луки, и съ юга съ жел. — дор. линiй, ведущихъ отъ Калуги, Сухиничи и Жуковки, мы можемъ осуществить стратегическiе клещи Аннибала у Каннъ. Но это потребуетъ прiостановки рѣшительныхъ наступательныхъ операцiй на другихъ направленiяхъ. Поэтому, въ томъ случаѣ, если цѣлью первой операцiи будетъ наступленiе къ Балтiйскому морю или на Бессарабiю, мы должны будемъ стремиться остановить противника по крайней мѣрѣ на линiи Витебскъ — Орша и далѣе по Днѣпру. Такимъ образомъ, наибольшую стратегическую глубину въ Смоленскомъ раiонѣ нужно считать равной 200 верстамъ.

Обилiе выгодныхъ рѣчныхъ оборонительныхъ рубежей отнюдь не вызываетъ необходимости веденiя въ этомъ раiонѣ позицiонной войны. Напомнимъ аксiому Наполеона — что рѣки это преграды, которыя всегда прорываются. Но въ то же время рѣчные рубежи чрезвычайно выгодны для активной, подвижной, обороны.

Въ этомъ раiонѣ можетъ быть съ особымъ успѣхомъ осуществлена не только "упругая" оборона, но и та форма стратегической обороны, которая можетъ быть названа "обволакивающимъ" отступательнымъ маневромъ. Примѣромъ подобнаго маневра являются дѣйствiя 8-ой Германской армiи противъ армiи Самсонова. Нѣмцы, готовящiяся къ подавляющему численному превосходству французовъ въ случаѣ войны въ ближайшемъ будущемъ, обратили вниманiе въ своей современной доктринѣ на этого рода маневръ, считая, что примѣненiе этого метода позволитъ имъ одновременно выиграть фланги противника и подготовить свои нацiональные рессурсы для послѣдующаго наступленiя[31].

Въ томъ случаѣ, когда наша стратегiя сразу приметъ наступательный характеръ и главной цѣлью нашей первой операцiи будетъ наступленiе на Польшу, то русскимъ армiямъ, вошедшимъ въ предѣлы нынѣшней Польши придется пересѣкать крупные рѣчные рубежи: рр. Нѣманъ и Шара, р. Наревъ, р. Бугъ и наконецъ р. Вислу. Такимъ образомъ, и въ случаѣ стратегическихъ наступательныхъ нашихъ дѣйствiй отъ нашихъ войскъ потребуется высокое искусство маневрированiя, такъ какъ несомнѣнно, что польская армiя также постарается использовать выгодные условiя активной обороны водныхъ рубежей.

Напомнимъ, что въ войнѣ 1920 года разгромъ большевистскихъ армiй, докатившихся до Варшавы, былъ произведенъ при слѣдующихъ условiяхъ. Совѣтскiя армiи, наступавшiя къ сѣверу отъ Полѣсья, перешли Бугъ и продолжали фронтальное движенiе къ Вислѣ. 4-го августа бои разыгрались на фронтѣ Остроленка — Холмъ. Польское главнокомандованiе правильно учитываетъ, что рѣка Висла между Новогеоргiевскомъ и Ивангородомъ является сильнымъ оборонительнымъ рубежомъ, въ который упрется лбомъ успѣшно дѣйствующiй русскiй центръ. Поэтому, несмотря на большое разстройство своихъ частей, отступающихъ передъ большевиками, и несмотря на то, что послѣднiе докатываются въ направленiи Варшавы до Радимина, Польское главнокомандованiе спѣшно сосредотачиваетъ маневренныя массы на обоихъ флангахъ; на польскомъ лѣвомъ флангѣ, въ раiонѣ впаденiя Бзуры въ Вислу, собирается V-я армiя подъ начальствомъ генерала Сикорскаго, а въ раiонѣ Люблина подъ прикрытiемъ р. Вепржа — III-я и IV-я армiи подъ начальствомъ маршала Пилсудскаго. 15-го августа обѣ эти массы начинаютъ свой маневръ. V-я армiя генерала Сикорскаго освобождаетъ съ сѣвера подступы къ Новогеоргiевску и наступаетъ на фронтѣ Пултускъ — Млава. Здѣсь она бьетъ правофланговыя армiи (№№ 4 и 15) и откидываетъ ихъ въ Восточную Пруссiю. Въ то же время, прикрывшись заслонами со стороны Холма и Влодавы, а также со стороны Львова, куда потянулись увлекшiеся грабежами 12-ая красная армiя и Буденный — армiи маршала Пилсудскаго перешли въ рѣшительное наступленiе на фронтѣ Бѣла — Новоминскъ. Центральныя красныя армiи, катившiяся къ Вислѣ, взяты во флангъ и въ тылъ; начинается безпорядочное отступленiе, переходящее мѣстами въ паническое бѣгство. Красные катятся назадъ быстрѣе, чѣмъ впередъ, такъ что къ 25 августа, т. е. черезъ 10 дней послѣ начала маневра, поляки достигаютъ уже фронта Оссовецъ — Брестъ-Литовскъ, захвативъ множество плѣнныхъ и оружiя. Этотъ примѣръ поучителенъ для будущаго. Польская армiя находилась въ это время только въ началѣ своей организацiи, а потому въ качественномъ отношенiи обѣ борющiяся стороны немногимъ отличались другъ отъ друга. Тѣмъ не менѣе, не смотря на низкiй качественный уровень обѣихъ сторонъ, операцiя получила рѣзко выраженный характеръ маневра, использующаго рѣчные рубежи. Такой же характеръ примутъ операцiи въ этомъ раiонѣ въ будущей войнѣ.

Такимъ образомъ, русскiя армiи, предназначенныя для дѣйствiя на операцiонномъ направленiи Смоленскъ — Варшава должны быть доведены, какъ въ случаѣ стратегической обороны, такъ и въ случаѣ стратегическаго наступленiя до высшей степени маневренной способности.

Важнѣйшимъ объектомъ для дѣйствiй непрiятельскихъ армiй вторгнувшихся въ Россiю къ югу отъ Полѣсья является Кiевъ. Какъ политическiй центръ Южной Россiи, онъ можетъ представить собою большой соблазнъ для Польши, заносчиво претендующей на правобережную Украйну. Съ этой цѣлью Польское правительство будетъ упорно всѣми мѣрами продолжать свою политику стравливанiя Юга Россiи съ ея Сѣверомъ. Но опытъ избранiя Поляками Кiева за главный стратегическiй объектъ дѣйствiй, кончился въ 1920 г. неудачно. Большевики совершенно правильно временно пренебрегли захватомъ поляками Кiева и отвѣтили ударомъ къ сѣверу отъ Полѣсья, который докатился, какъ мы выше говорили, до Варшавы.

При совмѣстныхъ дѣйствiяхъ противъ Россiи Поляковъ и Румынъ, первые могутъ избрать направленiе ведущее на Кiевъ для содѣйствiя наступленiю Румынъ, но повторяемъ наличiе Русской угрозы изъ Смоленскаго раiона не позволитъ полякамъ и въ этомъ случаѣ сосредоточить къ югу отъ Полѣсья свои главныя силы.

Не смотря на второстепенное стратегическое значенiе Кiева при нашей войнѣ съ Польшей, утрата его имѣетъ большое политическое и моральное значенiе для внутреннихъ взаимоотношенiй Сѣвера и Юга Россiи. Вотъ почему развертыванiе нашихъ войскъ въ началѣ войны не можетъ быть отнесено здѣсь на лѣвый берегъ Днѣпра, а должно предвидѣть прикрытiе Кiева на правомъ берегу этой рѣки. Это сосредоточенiе войскъ можетъ использовать для своего прикрытiя со стороны Польши южные притоки рѣки Припяти, а также рѣку Бугъ. Стратегическая глубина для прикрытiя нашего развертыванiя въ Кiевскомъ раiонѣ достигнетъ такимъ образомъ 200 верстъ.

Развертыванiе армiи въ Кiевскомъ раiонѣ отвѣчаетъ тому случаю, если нами предпринималось бы наступленiе противъ Румынiи. Это наступленiе встрѣтитъ на своемъ пути такiе крупные рѣчные рубежи какъ Днестръ и Прутъ. Форсированiе ихъ облегчается по мѣрѣ удаленiя отъ моря. Вотъ почему исходный фронтъ развертыванiя главныхъ силъ нашей армiи для вторженiя въ Бессарабiю, долженъ быть избранъ между Кiевомъ и Знаменкой. Подобное же рѣшенiе обуславливается также начертанiемъ желѣзнодорожной сѣти. Но избранiе для наступательныхъ дѣйствiй противъ Румынiи операцiонной линiи Кiевъ — Яссы вынудитъ насъ принять мѣры для обезпеченiя этой операцiонной линiи справа, отъ возможнаго содѣйствiя Румынамъ со стороны Польши. Это потребуетъ отъ насъ вести вспомогательную операцiю на фронтѣ Ровно — Тарнополь.

Одесса представитъ первый объектъ дѣйствiй Румынъ. Защищать Одессу нельзя. Близость ея отъ границы[32] потребуетъ веденiя, съ первыхъ же дней, позицiонной войны и такимъ образомъ прикуетъ большое количество нашихъ силъ къ нашему крайнему лѣвому флангу. Какъ ни непрiятно въ политическомъ и экономическомъ отношенiи предрѣшенiе не защищать Одессу, тѣмъ не менѣе, съ этой мыслью приходится помириться. Только дезаннексiя Бессарабiи можетъ защитить Одессу отъ вражескаго нашествiя. Первое рѣшительное сопротивленiе вторгающимся на югъ Россiи Румынамъ можетъ быть оказано только на р. Ингулъ, сосредотачивая главныя силы для прикрытiя Кривого Рога. Вслѣдствiе этого и на дѣйствительное прикрытiе Николаева разсчитывать трудно и всѣ военныя верфи должны быть перенесены въ Севастополь и пункты далѣе къ востоку. По этимъ же причинамъ всякое расширенiе коммерческихъ портовъ къ западу отъ Севастополя должно производиться съ осторожностью. Отсюда видно, что аннексiя Румынiей Бессарабiи является тяжелымъ ударомъ для русскаго народа не только въ смыслѣ незаконнаго захвата части его территорiи, но еще тѣмъ, что этотъ захватъ сильно стѣсняетъ выходы Россiи къ побережью Чернаго моря.

Стратегическая оцѣнка Кiевскаго и Южно-Русскаго раiона приводитъ насъ къ заключенiю, что, хотя эти раiоны съ точки зрѣнiя общегосударственныхъ интересовъ Россiи имѣютъ меньшее стратегическое значенiе, тѣмъ не менѣе и здѣсь глубина отодиженiя фронта рѣшительной борьбы далѣе 200 верстъ отъ границы невозможна. Вмѣстѣ съ тѣмъ и здѣсь, какъ и въ Смоленскомъ раiонѣ, борьба приметъ не позицiонный характеръ, а рѣзко выраженный маневренный. Такъ, напримѣръ, сосредотачивая главныя силы для прикрытiя Кривого Рога, развертыванiе Кiевской армiи между Кiевомъ и Бобринской, поможетъ оборонѣ Кривого Рога контръ наступленiемъ этой армiи въ направленiи на Елизаветградъ.

Рѣки, также какъ и къ сѣверу отъ Полѣсья, будутъ имѣть громадное значенiе при дѣйствiяхъ въ Кiевскомъ и Южно-русскомъ раiонахъ для развитiя маневра, служа ждя него какъ бы канвой.

Подводя общiй итогъ сказанному при разсмотрѣнiи различныхъ раiоновъ нашего Западнаго фронта, можно придти къ слѣдующему выводу:

Къ формамъ позицiонной борьбы мы будемъ вынуждены прибѣгнуть съ самаго начала войны лишь для прикрытiя Петрограда; на всѣхъ другихъ участкахъ Западнаго фронта даже оборона должна носить ярко выраженный характеръ маневра; слѣдовательно военно-географическiя условiя борьбы на нашемъ главномъ фронтѣ требуютъ, чтобы будущая Русская Армiя была бы доведена до высшей степени маневренной способности.

Подобная постановка вопроса имѣетъ рѣшающее значенiе для всѣхъ организацiонныхъ мѣръ по возсозданiю Россiйской вооруженной силы. Она далеко выдвигаетъ впередъ вопросъ "качества" войскъ и высокой подготовки команднаго состава.

Въ частности не можетъ быть повторенiя ошибки, сдѣланной генераломъ Сухомлиновымъ и его сотрудниками, при формированiи съ объявленiемъ мобилизацiи второочередныхъ дивизiй со слабыми кадрами. Это была погоня за количествомъ въ ущербъ качества. При экономическихъ затрудненiяхъ, которыя Россiя будетъ испытывать въ дѣлѣ соотвѣтствующаго оборудованiя своей вооруженной силы матерiальною частью, не продуктивно давать дорого стоящiя современныя машины въ руки не подготовленныхъ къ подвижной войнѣ.

Изученiе театра военныхъ дѣйствiй на нашемъ Западномъ фронтѣ показываетъ, что кромѣ Петроградскаго раiона, глубина, на которую можетъ быть отодвинуто наше стратегическое развертыванiе, достигаетъ 200 верстъ. Эта данная имѣетъ существенное стратегическое значенiе, такъ какъ сосредоточенiе нашихъ силъ неизмѣнно будетъ запаздывать по сравненiю съ нашими западными сосѣдями. Причина этого запаздыванiя неизмѣнна — это обширность нашей территорiи. Начинать же рѣшительныя военныя дѣйствiя, не закончивъ сосредоточенiе, равносильно подставленiю себя по частямъ подъ удары противника. Печальный опытъ нашего плана минувшей большой войны служитъ послѣднимъ краснорѣчивымъ доказательствомъ ошибочности подобнаго метода начала войны.

Глубина въ 200 верстъ, при умѣломъ ея использованiи прикрывающими войсками, даетъ выигрышъ во времени не менѣе чѣмъ въ 20 дней. Если прибавить къ этому сроку еще отъ 10 до 15 дней на мобилизацiю и сосредоточенiе нашихъ вѣроятныхъ протиниковъ на Западномъ фронтѣ, мы получимъ тотъ срокъ, къ концу котораго наши армiи должны быть готовы для рѣшительныхъ дѣйствiй.

Опытъ мобилизацiи и сосредоточенiя въ войну 1914 года показываетъ:

1) Къ 30-му дню въ раiонъ сосредоточенiя могли прибыть всѣ первоочередныя дивизiи, расположенныя въ Европейской Россiи;

2) Къ 40-му дню — могли прибыть первоочередные дивизiи, расположенныя на Кавказѣ;

3) Къ 50-му дню — могли прибыть первоочередныя дивизiи, расположенныя въ Туркестанѣ и въ Западной Сибири;

4) Къ 60-му дню — могли прибыть первоочередные дивизiи, расположенныя въ Средней Сибири;

5) Между 70 — 80 днями — могли прибыть первоочередныя дивизiи, расположенныя на Дальнемъ Востокѣ.

При сосредоточенiи Русскихъ Армiй на меридiанѣ рѣки Днѣпра эти сроки сокращаются на 7 — 10 дней.

Такимъ образомъ, срокъ въ одинъ мѣсяцъ можетъ быть принятъ для опредѣленiя готовности нашихъ армiй состоящихъ изъ полевыхъ (первоочередныхъ) дивизiй для рѣшительныхъ дѣйствiй.

Преобладающе значенiе, которое должно быть отведено маневру при борьбѣ на нашемъ Западномъ фронтѣ, должно отразиться на инженерной подготовкѣ театра войны и вооруженной силы.

Только въ раiонѣ Петрограда эта подготовка можетъ принять крѣпостной характеръ. Это позволяетъ воздержаться отъ крупныхъ расходовъ съ постройкой современныхъ крѣпостей (укрѣпленныхъ раiоновъ) и поддержанiю ихъ на уровнѣ современности. Какъ велики подобные расходы свидѣтельствуетъ показанiе авторитетнаго военнаго инженера генерала Величко на судѣ надъ Сухомлиновымъ. Генералъ Величко заявилъ, что для того чтобы Новогеоргiевскъ могъ бы дольше продержаться, чѣмъ это случилось на дѣлѣ, требовалось бы на его усовершенствованiе 100 миллiоновъ рублей.

Экономiя, которую дастъ отказъ отъ созиданiя крѣпостей на нашемъ Западномъ фронтѣ позволитъ намъ сосредоточить наши средства на богатомъ оборудованiи самой армiи "подвижными военно-инженерными средствами". Среди этихъ средствъ на первое мѣсто должны быть поставлены средства для форсированiя рѣкъ и для устройства переправъ черезъ нихъ. Наши армiи должны быть сдѣланы способными къ активному использованiю рѣкъ, которыя, какъ мы указывали выше, явятся наиболѣе характернымъ элементомъ борьбы на нашемъ Западномъ фронтѣ. Чѣмъ высшей степени достигнутъ въ этомъ отношенiи наши армiи, тѣмъ менѣе онѣ будутъ нуждаться въ устройствѣ долговременныхъ тетдепоновъ.

Подготовка Русской Армiи къ подвижной войнѣ предъявляетъ большiя требованiя къ подготовкѣ дорожной сѣти.

Какъ при стратегическомъ наступленiи, такъ и особенно при стратегической оборонѣ, маневренное использованiе Россiйской вооруженной силы требуетъ возможности быстрой рокировки силъ изъ одного раiона въ другой. Для этого могутъ служить слѣдующiя желѣзнодорожныя линiи:

а) одноколейная — Лихославль — Вязьма — Калуга — Брянскъ — Бахмачъ — Лозовая;

б) двухъ-колейная — Москва — Орелъ — Курскъ — Харьковъ — Синельниково;

в) двухъ-колейная — Москва — Рязань — Тамбовъ — Воронежъ — Лиски.

Это позволитъ разсчитывать при средней провозоспособности на рокировочную способность[33] въ 2 пѣх. дивизiи въ сутки. При доведенiи же вышеперечисленныхъ желѣзно-дорожныхъ линiй до высшей провозоспособности[34] рокировочная возможность увеличится до 3-хъ ливизiй въ сутки.

Подобную "отдачу" можно считать достаточной.

Также точно удовлетворительно разрѣшается вопросъ о соотвѣтствiи желѣзно-дорожной сѣти лежащей по ту сторону теперешней границы. Операцiонныя линiи нашихъ вѣроятныхъ наступленiй будутъ обслуживаться желѣзнодорожными магистралями нами построенными для обслуживанiя выходовъ изъ Центра Россiи къ Балтiйскому морю или для ускоренiя нашего сосредоточенiя къ прежней границѣ.

Единственное затрудненiе, съ которымъ вынуждены будутъ считаться наступающiя русскiя армiи, это возстановленiе желѣзнодорожныхъ мостовъ, которые будетъ портить отступающiй противникъ. Такимъ образомъ, въ области желѣзнодорожной подготовки главное вниманiе созидателей будущей Русской Армiи должно быть перенесено въ область оборудованiя армiи "подвижными" средствами, для быстраго исправленiя существующихъ желѣзныхъ дорогъ и ихъ эксплоатацiи.

Въ противоположность "желѣзно-дорожнымъ" условiямъ, въ которыхъ будетъ протекать наша борьба на Западномъ фронтѣ, вопросъ о шоссейныхъ дорогахъ стоитъ очень остро.

Большинство изъ нихъ было построено на территорiи нынѣ отнятой у Россiи. Заблаговременная постройка стратегическаго шоссе въ такихъ раiонахъ, какъ Смоленскiй, Кiевскiй и Южно-русскiй, гдѣ, какъ мы выше говорили, война должна принять рѣзко выраженный подвижной характеръ, представитъ большiя трудности. Всякое измѣненiе въ данныхъ обстановки заставитъ измѣнять и направленiе маневровъ. Вотъ почему мы и предполагаемъ, что гораздо экономнѣе будетъ первыя ассигнованiя, сдѣланныя государствомъ на этотъ предметъ, употребить на сформированiе дорожныхъ отрядовъ, снабженныхъ послѣдними достиженiями техники для быстрой постройки шоссированныхъ дорогъ, прокладки и улучшенiе грунтовыхъ дорогъ. Примѣненiе ихъ въ мирное время можно производить не только на вѣроятныхъ стратегическихъ направленiяхъ, но и для выполненiя работъ, потребныхъ для хозяйстенныхъ интересовъ страны. Подобная постановка дѣла позволитъ придать болѣе производительный характеръ затратамъ на военно-дорожную подготовку.

Но независимо отъ этихъ мѣръ, потребуется богатое оборудованiе Русской Армiи различнаго типа переносными дорогами. Правильному разрѣшенiю этого особо важнаго для Россiи вопроса передъ войной 1914 г. не было въ должныхъ размѣрахъ удѣлено вниманiя.

Наконецъ необхоидмо упомянуть здѣсь еще объ одномъ вопросѣ, имѣющемъ непосредственное отношенiе къ территорiи. Мы говоримъ о картахъ. Для военныхъ дѣйствiй на теперешнемъ Западномъ Русскомъ фронтѣ имѣются только 25 верстки, 10 верстки и 3-хъ верстныя карты. Это совершенно недостаточно, въ особенности принимая во вниманiе несоотвѣтствiе нашей 3-хъ верстной карты современныхъ тактическимъ требованiямъ.

Разсчитывать на то, что въ мирное время будетъ закончено составленiе болѣе подробныхъ картъ всего театра — трудно. Ожиданiе подвижной борьбы особенно затрудняетъ это дѣло, такъ какъ сильно раздвигаетъ раiоны, подлежащiя заблаговременной новой съемкѣ. Остается использовать въ этомъ отношенiи новое средство техники — воздушную фотографiю. Правда, работа въ этой области — работа новая. Но современная техника достигла такого могущества, что она въ концѣ концовъ всегда даетъ положительный отвѣтъ настойчивому исканiю. Во всякомъ случаѣ широкое использованiе воздушной фотографiи предъявляетъ требованiе къ не только богатому оборудованiю нашей армiи фотографическими и картографическими средствами, но также и наличiе достаточно мощной авiацiи.

Ноябрь 1924 г.