Мысли по поводу

«Богоматерь Воплощение» Николая Бредихина

Повесть Николая Бредихина «Богоматерь Воплощение» оставила меня в некотором недоумении. Для кого она написана? О чём? Я, конечно, не могу говорить за всех авторов, но у меня имеется давнее и твёрдое убеждение, что авторы пишут для читателей, стараются донести до людей какие-то свои мысли. Отсюда и мой вопрос о целевой аудитории обсуждаемой повести.

Сразу оговорюсь, что это не негативный отзыв, а только перечень вопросов, возникших у меня в процессе чтения повести. Верующий христианин эту повесть читать не будет, т. к. для него она — несомненная ересь. Атеисту сюжет — борьба монашеского инока с бесами и даже с самим дьяволом — вряд ли интересен. Язычники никогда не согласятся, что все их боги в подчинении у христианского Сатаны. Так кто же будет сие читать? К кому обращается автор?

Мне, как агностику, было плевать на христианскую ересь и языческие обиды, поэтому я прочёл всё до конца. И, знаете, главный герой, тот самый инок, не вызвал у меня симпатии, скорее наоборот. Ведь он и его сподвижники монахи заняты тем, что буквально огнём и мечом искореняют язычество, жгут идолов, продвигают монастыри на языческие земли. И при этом не брезгуют ничем, даже чёрной магией. Особенно преуспел в этом главный герой. Даже совокупление с бесом он и его монастырский наставник не считают грехом, так как бес — не женщина, а поэтому и блуда никакого нет!

С другой стороны эти бесы, языческие боги и божки, совершенно безобидны! Как звери: ты их не трожь, и они тебя не тронут. Единственное, что они хотят — это чтобы люди, вернее христиане, оставили их в покое, не лезли в их леса и дела.

«Лиса съест зайца. Это плохо. Но зайцев не станет меньше, а лис больше, — говорит Любомила, языческая богиня красоты, иноку. — А когда приходит человек, исчезают и зайцы и лисы. Земля большая, иди, куда хочешь, строй свой монастырь в другом месте. Зачем ты упорно лезешь туда, где тебя не желают видеть и знать».

Но христианский герой тупо прёт на рожон, желает непременно победить бесов и основать монастырь именно на бесовской земле, дабы привести её к истинной святости. При этом он не брезгует ничем, держит Любомилу в неволе, принуждает её к сожительству, а в конце повести путём чёрной магии и при поддержке чудотворных образов Спаса и Богородицы(!) пытается вложить христианскую душу в Любомилу, которую считает бесом и чуть ли ни дитём самого дьявола!

Я прекрасно понимаю Пигмалиона, создавшего Галатею. Понимаю, почему боги вняли его мольбам и вдохнули в статую жизнь. Я понимаю и нашего, языческого мастера, создавшего телесное воплощение Любомилы. Но я совершенно не понимаю христианского инока Фёдора, пытающегося «вложить христианскую душу» в языческую богиню.

Правда, в повести есть одно странное объяснение такому поступку. Не знаю, откуда у автора и его героя убеждение, что любовь возможна только у христиан, а языческие боги и богини этого чувства лишены. Типа — нет души, нет любви. А влюбившийся инок жаждет взаимной любви с годами насилуемой им и рабски эксплуатируемой Любомилой. Почему он решил, что появившаяся у Любомилы душа будет сопровождаться и любовью к нему, многолетнему безжалостному мучителю? Этакий «стокгольмский синдром» по-русски! Но тогда вся борьба героя с бесами и самим дьяволом окончится странным для монашеского инока желанием приобрести себе обычную жену, стать простым мирянином. И совсем уж не понятно, почему он убил вочеловеченную Любомилу?

И, наконец, последний вопрос: почему бесы после убийства иноком Любомилы оставили его в покое и прекратили борьбу не только с ним, но и с монастырём?

2010 г.