На берегах любви

Глава 8

Тридцатого апреля тысяча семьсот шестнадцатого года раздался громкий стук в дверь камеры, и стражник предупредил Мари, чтобы она готовилась к отъезду. Девушка быстро собрала свои скудные пожитки, а уже через несколько минут на лестнице раздались шаги и в камеру вошел щегольски одетый молодой человек в розовых бриджах и ярко-красном сюртуке. Он брезгливо огляделся, а затем небрежным тоном сообщил ей, что его зовут лейтенант Пуллэм и он будет сопровождать ее в морском путешествии.

Море… Неужели она снова увидит его? У Мари даже голова закружилась от радостного возбуждения, но тут же его сменил страх. Скорее всего капитан Грегори собирается отослать ее в Америку и там продать. Новый хозяин может оказаться жестоким чудовищем и сделать из нее проститутку. При этой мысли она едва не потеряла сознание. Мари-Селеста Рейвен – рабыня и проститутка! Дрожащей рукой девушка крепче прижала к груди узелок с одеждой. Сейчас ей было ясно только одно: выбора у нее все равно нет.

Когда они приблизились к берегу, Мари различила четыре небольших корабля, плавно покачивавшихся на волнах, и невольно улыбнулась. Неужели это все для ее охраны? Вдали, почти на середине реки, стоял на якоре еще один корабль. Как же она раньше его не видела?..

– Подождите! – приказал Пуллэм.

К ним навстречу по берегу кто-то бежал. Бен!

Приблизившись, он крепко обнял Мари.

– Это моя племянница. Я хочу с ней попрощаться, – объяснил он лейтенанту, и тут же рука его скользнула вниз.

Мари едва не вскрикнула, ощутив холодное лезвие кинжала за воротом блузы.

– Крепись, дорогая, и не забывай, чему я тебя учил. Может статься, мои уроки тебе еще пригодятся.

Впервые за последнюю неделю Мари не смогла сдержать слез.

Едва она успела спрятать кинжал, как огромный матрос схватил Бена за руку и оттащил в сторону.

– Убирайся, иначе…

Он поднял мушкет.

– Прощай, Мари-Селеста.

– Дядюшка… – Ей хотелось как следует попрощаться с Беном, но матрос, не обращая внимания на ее просьбы, потянул Мари за собой.

Глотая слезы, она пошла вперед не оглядываясь. Все, на что стоило бы еще раз посмотреть, осталось глубоко в ее сердце.

У пристани их ждала небольшая лодка, и уже через несколько минут гребцы доставили пленницу к борту огромного корабля, на котором позолоченными буквами сияла надпись «Шпага Корнуолла». На его борту Мари насчитала двадцать пушек. Еще столько же должно было находиться с другой стороны. Лучшего корабля Мари в своей жизни еще не видела.

Она оглянулась. Большой дом и тропинка к коттеджу Бена еще были видны сквозь деревья. Как быстро пронеслось время… Хозяин… Леди Гвендолин… Траш… Арабелла… Ридж… Бен… Все они навсегда останутся в ее памяти и будут являться в минуты одиночества.

С борта спустили веревочную лестницу, и Пуллэм приказал Мари подняться по ней наверх. Девушка легко ступила на качающуюся деревянную перекладину, а сверху грубые мозолистые руки уже тянулись к ней, чтобы помочь перебраться через борт. Запах металла, скрип дерева, хлопающий звук парусов, бьющихся на ветру, крики чаек над головой… Если бы Бен мог сейчас оказаться рядом…

Моряки столпились вокруг и с изумлением рассматривали вновь прибывшую, однако их взгляды Мари ничуть не смущали – ведь ее детство и юность прошли именно среди таких людей.

Как только на палубе появился лейтенант Пуллэм, все быстро разбежались по своим местам. Лодку подняли на борт, зазвучали громкие слова команды. Рулевой за штурвалом начал вращать огромное колесо, и корабль, разрезая носом воду, медленно двинулся вперед.

Словно зачарованная Мари наблюдала, как надуваются паруса на ветру и судно без видимых усилий набирает скорость.

Неожиданно Пуллэм грубо прервал ее мысли:

– Отведите эту шлюху к капитану.

– Меня зовут Мари Рейвен!

– У таких, как ты, много имен, в этом я не сомневаюсь.

– У меня только одно имя!

Один из моряков схватил Мари за руку и потащил на корму. Они прошли мимо грот-мачты и поднялись по узким ступенькам. Тяжелая дубовая дверь вела в капитанскую каюту.

Когда она открылась, Мари прищурилась, пытаясь освоиться в полумраке. Внутреннее убранство каюты поразило ее. Даже на «Глориане» – корабле лорда Пенскотта, доставившем ее в Англию, – она не видела такой роскоши.

– Стойте спокойно, мисс, и ничего не трогайте. Капитан появится через минуту.

Моряк расположился позади, у самой двери, а Мари ждала, недоумевая, с какой стати ничтожную служанку привели к самому главному человеку на корабле. Разглядывая каюту, она поражалась ее роскоши: резной письменный стол орехового дерева перед окном; в центре – огромный обеденный стол с тремя тяжелыми стульями с одной стороны и большими креслами по бокам; у стены – кушетка пурпурного цвета с множеством подушек; справа от двери – кровать под роскошным покрывалом, рядом с которой на столике расположился набор графинов с французскими винами и бренди. Напротив у стены между книжными полками красовалась стойка с раскрытым изящно выделанным чемоданчиком из тонкой кожи, в котором поблескивали выставленные напоказ дуэльные пистолеты, а над ними на стене висела самая красивая рапира, какую когда-либо видела Мари.

– Оставьте нас!

При звуке этого голоса Мари вздрогнула. Не может быть…

– Слушаюсь, сэр. – Моряк исчез за дверью.

Мари молча ждала. На этот раз ощущение под блузой стали кинжала придавало ей заметную уверенность.

– Добро пожаловать на «Шпагу Корнуолла», дорогая. – Капитан Грегори прошел мимо нее и, усевшись за стол, повернулся. – Ты что, язык проглотила? Подойди сюда.

Она задержалась не больше чем на полсекунды.

– Я сказал подойти! Начиная с этой минуты, ты будешь выполнять мои приказания немедленно.

Медленно приближаясь к столу, Мари пыталась успокоиться. Даже толстый слой грима не мог скрыть глубокий зигзагообразный шрам, пересекавший всю левую щеку капитана. Этот шрам ему суждено носить до самой смерти.

– Приятный сюрприз, не так ли? – Джеймс Грегори обошел вокруг стола и, приблизившись к девушке, накрутил на палец прядь длинных черных вьющихся волос. От него сильно пахло бренди. – Кожа белая, как снег, грудь мягкая, как пух, а то, что внизу… крепкое и упругое… Все это мне вполне подходит. – Капитан рывком откинул ей голову назад и заглянул сверху вниз в глаза. Губы его скривились в зловещей усмешке. – Дрожишь? Не волнуйся. Я больше не стану пачкаться о то, что у тебя там внизу. Ты сама будешь умолять меня об этом на коленях еще до конца нашего путешествия.

Мари вся сжалась, полная решимости не выказывать страха.

– Я так не думаю.

– Посмотрим. – Грегори зловеще усмехнулся. – Сержант Хогарт, проводите ее в трюм. Да проследите, чтобы она оставалась там столько же времени, сколько и все остальные.

– Слушаюсь, сэр. Пошли. – Сержант грубо толкнул Мари в спину.

Трюм? Господи, только не это! От Бена она знала, о чем шла речь: именно в трюме силой завербованные матросы едят, спят, дерутся и развлекаются с двумя-тремя женщинами, которых специально для этого берут на корабль.

Капитан Грегори медленно повернулся на каблуках и отошел к окну. Теперь она заплатит ему за все.

Мари спотыкаясь вышла из каюты. Ее ожидал кошмар, еще более страшный, чем тюрьма в Пенскотт-Холле. Господи, зачем только она повстречала Джейсона Брэнда! Все, что случилось с ней, случилось из-за него. Будь он проклят!

– Сюда, – услышала она голос сержанта Хогарта.

Впереди зияла черная пропасть, в которую ей предстояло спуститься. Нет, она не может этого сделать, ведь там они ее…

– Куда мы направляемся? – Мари бессознательно пыталась выиграть время. Еще хотя бы несколько минут…

– В трюм. Вы же слышали…

– Нет, я спрашиваю не про это. Куда плывет корабль?

На лице Хогарта появилась усмешка. Кто бы она ни была, эта девушка ему все больше нравилась.

– В море, девочка. Ну, пошли.

Теперь Мари казалось, что каждый угол, каждый предмет на корабле представлял для нее смертельную опасность. Свернувшиеся змеями канаты, ведра и бочонки, низкие потолки – все внушало ей ужас.

Чем ближе они подходили к входу в трюм, тем громче доносились оттуда крики матросов.

– Я не обязан здесь служить! У меня семья в Лондоне: жена и трое здоровых сыновей, – вопил один.

– Радуйся, что эти сволочи хоть их не забрали. Что до меня, то пропади он пропадом, этот король. Одна тюрьма или другая… какая разница, – равнодушно отвечал другой.

Подняв засов, Хогарт открыл дверь, и это удивило Мари – выходит, трюм тоже был подобием тюрьмы…

– Тому, кто не хочет служить королю, придется за это ответить, – громко произнес сержант, спускаясь по лестнице под палубу.

Двое моряков с испуганными лицами скрылись в глубине трюма.

– Черт бы побрал этих болванов! – выругался Хогарт. – И о чем они только думают… Ну, с вами все, мисс. Вас выпустят отсюда, когда пожелает капитан.

– Они правы, и вы это знаете, – послышался из темноты женский голос.

Хогарт резко обернулся.

– Черт бы тебя побрал и тебя тоже, Хоуп, – ты меня до смерти напугала. Так у меня когда-нибудь сердце остановится.

– Оно у тебя давно уже остановилось, Сэмюэл, иначе ты бы хоть немного посочувствовал этим двум парням.

– Посочувствовал! Да их уже давно пора сквозь строй прогнать! А от тебя я нравоучений не потерплю. Лучше присмотри за новой девушкой. – Сержант стал подниматься по лестнице.

Женщина вышла на свет.

– Ах вот как… У наседки появился цыпленок! – Едва она произнесла эти слова, как дверь захлопнулась и деревянный засов опустился снаружи с тяжелым стуком.

Мари со страхом попятилась. Хоуп – так назвал женщину Хогарт – была одета примерно так же, как и она, однако выглядела намного крупнее: ее пышные бедра и огромная грудь колыхались при каждом движении. Глаза Хоуп казались странно безжизненными; лишь изредка в них появлялся тусклый блеск, больше напоминавший мерцание свечи.

Женщина окинула Мари оценивающим взглядом.

– Хоуп Деферд означает «Дающая надежду страждущим сердцам». Это из Библии. Так назвали меня слабоумные родители, чтоб им пусто было. Но ты зови меня просто Хоуп. – Она повернулась и стала показывать Мари трюм.

Здесь за грот-мачтой, проходившей вверх через весь корабль, размещались насильно завербованные моряки.

– Их будут держать взаперти до тех пор, пока корабль не уйдет достаточно далеко в открытое море, – пояснила Хоуп, – тогда они уже не смогут прыгнуть за борт и избавиться таким образом от королевской службы. Ни один из них до этого не бывал в плавании, все сухопутные крысы. Нам лучше пока держаться от них подальше. – Она взяла Мари за руку и повела мимо груд бочек, ящиков и сундуков, по направлению к носу корабля, где через отверстие в переборке они пробрались к небольшому пространству, отгороженному самодельным занавесом из ветхих простыней. Здесь Хоуп соорудила себе место для отдыха. – Ну вот, теперь можно и расслабиться. – Хоуп зажгла свечку под металлическим чайничком, добавила чайных листьев в кипящую воду и удовлетворенно усмехнулась: – Это особая любезность нашего мистера Гайэнны.

– Здесь кто-то произнес мое имя?

Самодельный занавес откинулся, и Мари увидела человечка, напоминавшего итальянского уличного торговца.

– Это наш доктор. Худшего не найти ни на суше, ни на море. Вроде итальянец, но я его не раз встречала на улицах Лондона. Его имя Гайэнна, но мы называем его Джузеппе. А как тебя зовут, цветочек?

– Мари. Мари Рейвен.

Доктор снял с головы котелок и обнажил лысину с остатками зачесанных наперед волос, поклонился.

– Я служила в доме лорда Роджера Пенскотта, а теперь попала в немилость.

– Должно быть, ты его здорово рассердила, если он послал тебя в такое место, – хихикнул Гайэнна.

– А я вот не жалуюсь, – фыркнула Хоуп. – Бывают места и похуже.

– Да ты чуть не с рождения смотрела на потолок через плечо мужчины: такая же, как все остальные. Дай шлюхе пристанище, и она уже на седьмом небе. Но эта девочка совсем из другого теста.

– Не имеет значения. Скоро она тоже научится давать да еще и получать от этого удовольствие; все мы одинаковы, и мужики это знают.

Мари слушала и не верила своим ушам. Так вот она, месть капитана Грегори! Ее привезли на корабль, чтобы отдать на растерзание голодным морякам. Рассказы Бена о жизни под палубой предстали перед ней в новом свете. Теперь она стала ровней тем женщинам с улицы, которым грозила голодная смерть, а то и кое-что похуже.

– Ну-ну, мой тюльпанчик, не надо расстраиваться. Они нас не тронут до тех пор, пока не выветрится их ярость. Вот когда они как следует подумают, тогда и придут к нам поделиться своим горем.

Мари проснулась от сильной качки. Ритм движения корабля изменился. Если раньше он легко скользил по воде, то теперь его подбрасывало и швыряло во все стороны. Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам, доносившимся с палубы. Хоуп куда-то исчезла, мерцающий свет свечи наполнял небольшое помещение причудливыми извивающимися тенями. Внезапно Мари вскочила, объятая ужасом. Что, если корабль тонет? Быстро пройдя обратный путь к выходу, она остановилась у того места, где томились завербованные матросы. Выглядели они все ужасно – лохмотья из парусины едва прикрывали их тела, а на бледных, нездоровых лицах отражались ярость и страх.

Стоя в центре и уперев руки в бока, Хоуп презрительно обращалась к верзиле с большущим животом:

– Можешь говорить все, что угодно, Том Ганн, но ты навлечешь беду на нас на всех.

– Придержи язык, женщина, эти помои даже голодная собака не станет есть!

– Плевать мне на собаку, а вот если ты не замолчишь, познакомишься с плеткой-девятихвосткой.

– Лучше убирайся за свою простыню – не хочу иметь дела с такими, как ты. Мы честные люди; нас обманом утащили от дома, от родного очага. Что станется без меня с моей семьей? И все это дело рук капитана. – Вскинув глаза, говоривший увидел Мари и, огромными шагами приблизившись к ней, вывел ее вперед. – Чтоб я пропал! Еще одна! Значит, вас тут две, чтобы нас усмирять?

В трюме наступила мертвая тишина. Множество глаз не отрываясь смотрели на Мари.

– Не может быть, – произнес кто-то. – Она ненастоящая.

– Лакомый кусочек, клянусь Богом!

Мари подняла глаза: тощий как плеть человек с ястребиным лицом, ухмыляясь, смотрел на нее.

– На суше или на корабле я всегда питал слабость к таким вот черноволосым. Поди сюда, красотка, подари мне поцелуй, а может, и еще что-нибудь.

Чьи-то руки схватили Мари, подняли в воздух и швырнули тощему матросу. Тот засмеялся от предвкушения, подтащил ее к себе, пытаясь поцеловать; рука его уже шарила по ее груди… И тут Мари изо всей силы ударила его сжатым кулаком между глаз. Моряк взвыл и мгновенно ответил таким ударом, от которого Мари упала на пол.

– Я тебе покажу, шлюха! Я тебя так проучу, что не скоро забудешь.

– Прекрати это, Нэд Слай! – взревел гигант.

– А ты не лезь не в свое дело. – Тощий начал расстегивать пояс. – Ты нам тут не начальник. Я хочу научить эту шлюху хорошим манерам. Ты же сам сказал, что это все штучки капитана.

Том Ганн прошел вперед и встал между ними.

– Сперва я тебе хребет сломаю.

Человек с ястребиным лицом побледнел. Еще один матрос вышел вперед, и Мари узнала этот голос: его она слышала первым, как только спустилась в трюм.

– Он прав, Нэд. Эта девушка – настоящая отрава для нас. Посуди сам, мы только первый день как вышли в море, а уже готовы глотки друг другу перегрызть из-за нее. Иди лучше и ложись спать. Она, конечно, лакомый кусочек, но не для тебя.

Нэд гневно сверкнул глазами:

– Ты тоже не лезь не в свое дело, Джошуа.

Однако по всему было видно, что он решил до поры до времени не затевать ссоры.

Гигант взял Мари за руку и помог ей подняться.

– А теперь вы обе убирайтесь за свою простыню и больше к нам не показывайтесь.

Виляя задом, Хоуп с коротким смешком удалилась, и Мари поспешила следом за ней.

– Этот Том Ганн очень напоминает моего отца. Такой же праведник. – Новая подруга подала Мари одеяло, добытое откуда-то с верхней палубы. – Помяни мое слово, пройдет время, и матросы все равно придут к нам за утешением. Так всегда бывает. Через несколько месяцев в открытом море все они и думать забудут о женах и семьях. – Хоуп взглянула на Мари, видимо, удивляясь ее молчанию. – Я тебе говорю, бывает намного хуже. Здесь нас кормят, у нас есть хоть какая-то крыша над головой, а это совсем не то, что промозглая темная аллея и дождь в спину. Пройдет немного времени, и новые друзья станут помогать нам, чем смогут, а к концу путешествия, глядишь, и мы получим свою долю. Так что не горюй, лапушка. – Хоуп ободряюще улыбнулась.

Однако Мари по-прежнему молчала.

Она не могла заснуть. Ритм движения корабля снова изменился – теперь «Шпага Корнуолла» уже не так резко опускалась и поднималась на волнах. Мари взяла свечу, завернулась в простыню и выскользнула из своего убежища. Хирург Джузеппе сидел, сгорбившись на стуле в пьяном оцепенении. Девушка осторожно проскользнула мимо. Теперь, когда они вышли в открытое море, дверь на верхнюю палубу перестали закрывать, чтобы те, кому станет плохо, могли выйти из трюма подышать. Мари задула свечу и стала пробираться к носовой части корабля.

Палуба встретила ее свежим ночным ветром. На востоке светила луна, обещая ясную ночь, снизу доносился плеск волн о борт корабля.

Какая красота – мерцающая рябь воды и этот ветер. Если бы только сейчас Джейсон был рядом…

Мари ужаснулась. Как могла она подумать такое! Он ее предал, именно из-за него она оказалась в ловушке, запертая с шестьюдесятью матросами. Когда-нибудь они захотят взять свое, и тогда…

Океан, словно прислушиваясь к ее мыслям, что-то зашептал в ответ. Выход есть: через перила – и вниз. Никто не увидит, не услышит. А что ей еще остается? Там, внизу, ее встретит вода.

Глава 9

Жгучее солнце стоит высоко в небе, поверхность океана искрится и сверкает в его лучах. Волшебное, невероятное единение огня и воды…

Матросы выстроились в ряд в своих душных форменных костюмах. Хогарт окидывает всех зорким взглядом, проверяя выправку экипажа.

Капитан Джеймс Грегори, словно всевластный монарх, возвышается на капитанском мостике, широко расставив ноги, заложив руки за спину, и со скучающим видом смотрит на своих подданных. Младшие офицеры стараются подражать ему – все, кроме Пуллэма, который выглядит откровенно несчастным. Наказание – штука неприятная.

Удар. И еще. И еще.

Боцман Этэн Трау на секунду останавливается, чтобы набрать воздуха в легкие. Сколько осталось – десять? Этэну кажется, что ему так же больно, как и тому бедняге, что стоит сейчас перед ним. На спине и плечах у Джошуа кровавые разводы, руки привязаны к грот-мачте. Боцман замахивается, и плеть снова свистит в воздухе.

Джошуа содрогается, издает громкий стон, колени его подгибаются, и он повисает на стягивающих кисти веревках. Кажется, он потерял сознание. Моряки обмениваются молчаливыми взглядами. Экзекуция никому не нравится: каждый понимает, что в любой момент может оказаться на месте провинившегося. Это наглядный урок для всех. Джошуа позволил себе выпить дополнительную порцию свежей воды и теперь расплачивается за это.

Мари вздрагивает, когда девятихвостая плетка раздирает окровавленную спину Джошуа. Она стоит у деревянной ограды отсека, где содержат свиней и овец. Теперь здесь осталось лишь с полдюжины свиней и одна-единственная овца.

Внезапно голос капитана прорезает тишину:

– Достаточно, Трау. Теперь, я думаю, все всем понятно. Я требую, чтобы на корабле был строжайший порядок, и не потерплю никакого отступления от него. – Грегори отдал команду одному из лейтенантов и, повернувшись, направился к своей каюте.

Мари последовала за двумя моряками, которые, подхватив Пуллэма под руки, потащили его к доктору. Когда они ушли, бесцеремонно бросив обмякшее тело на стол, итальянец закатал рукава и принялся искать банку с мазью, в то время как Мари промокала лицо несчастного куском ткани. В трюме стояла невыносимая духота, однако ей сейчас было не до этого.

– Он умрет?

Джузеппе вскинул голову.

– С какой стати? И вообще лучше не болтай, а делай свое дело.

Мари отвернулась и начала промывать кровавые раны. Джошуа застонал, и Мари, смочив ему водой лицо, зашептала слова утешения.

– Ты хорошая девушка, – на миг открыв глаза, произнес он и снова потерял сознание.

Через некоторое время они покончили с его спиной, и Джошуа мирно заснул. Мари начала смывать кровь с рук. Эта работа не вызывала в ней отвращения: еще в юности она столкнулась с человеческой жестокостью. На Мистере приходили корабли с ранеными. Потом она лечила еще одного – золотоволосого, – который отвечал ей ласками, а позже ответил предательством.

– Принеси-ка мне ведро воды, – услышала она шепот Джузеппе.

Мари кинула на итальянца быстрый взгляд, потом перевела его на Джошуа. Он сегодня едва не поплатился жизнью в точности за то же преступление.

Джузеппе отвел глаза.

– Там есть бочонок, на корме, на орудийной палубе. Не беспокойся, сейчас все заняты в других местах.

Сам боится и поэтому не колеблясь готов послать ее. Мари читала его мысли, как раскрытую книгу. Однако вода действительно была нужна раненому. Значит, идти придется ей.

Не говоря ни слова, Мари взяла у Джузеппе ведро и, поднявшись наверх, направилась на корму, к орудийной палубе. Там она быстро огляделась. Кажется, никого. Сдвинув тяжелую дубовую крышку с бочонка, девушка наполнила ведро и снова закрыла крышку. Стараясь двигаться как можно незаметнее, она проскользнула обратно в трюм.

Через полчаса она лежала в своем душном алькове, вся дрожа, лишь теперь осознав, что она совершила. Если бы капитан Грегори ее заметил, ей не жить. Даже плетки она бы не выдержала, а ведь это было не единственное возможное наказание.

Огромное красное солнце повисло почти над самой линией горизонта. «Шпага Корнуолла» медленно скользила по абсолютно неподвижной воде, словно огромное дрейфующее мертвое морское животное. Дежурный матрос напрасно всматривался вдаль, в надежде увидеть хоть какие-нибудь признаки приближающегося ветра. Впереди на расстоянии двадцати ярдов четыре лодки с выбивавшимися из последних сил моряками кое-как тянули корабль.

Мари с подносом в руках прокладывала себе дорогу среди беспорядочно разлегшихся на палубе томимых бездельем матросов. На подносе находился ужин для офицеров. Остальные еще раньше получили бисквиты, грог и гороховый суп в количестве, вполне достаточном для того, чтобы заглушить голодное урчание в желудках, однако ничтожно малом для поднятия настроения в период полного штиля.

Когда Мари вошла в капитанскую каюту, капитан и его лейтенанты отдыхали.

– Ну что там еще? – недовольно спросил Грегори.

– Ваш ужин, сэр.

– Ну так чего же ты ждешь? Входи. Что на ужин?

– Цыпленок, сэр.

Грегори вскинул брови:

– Цыпленок? Как так?

– Он уже умирал, сэр. Повар говорит, от жары.

– Черт бы побрал этот проклятый штиль!

– Да, сэр. Повар приготовил его в соусе с шерри. Еще я принесла сыр и хлеб.

– Ладно, сейчас взглянем.

Мари поставила поднос перед капитаном и отошла к двери.

Некоторое время Грегори смотрел на цыпленка, потом отрезал кусок грудки и положил себе на тарелку. Шелл, не задумываясь, оторвал ножку и бедро.

В это время в дверь постучали.

– Мне когда-нибудь дадут спокойно поесть? – проворчал Грегори. – Что там еще?

– Время вахты по правому борту истекло, сэр. Просят разрешения вернуться.

– Разрешение получено. Ветра так и нет?

– Нет, сэр.

– Хорошо. Продолжайте, как раньше.

– Сэр…

– Что еще?

– Людям нужен отдых и хотя бы немного воды.

Грегори так резко вскочил с места, что стул под ним опрокинулся.

– Они получат воду, когда я решу, что это необходимо. Вы меня слышите?

– Да, сэр.

– А теперь убирайтесь. И следите за тем, чтобы бочонки с водой держали под двойным контролем. Один сегодня уже наказан. Будут и другие, если хотя бы капля воды пропадет.

– Слушаюсь, сэр.

Боцман попятился к двери.

Грегори снова сел за стол и обвел присутствующих мрачным взглядом. Шелл уплетал за обе щеки, так, словно ничего не произошло, однако второй лейтенант сидел неподвижно, уныло глядя на тарелку с цыплячьей ножкой.

– В чем дело, мистер Пуллэм? Какие-нибудь неприятности?

– Нет, сэр.

– Вы, конечно, считаете меня слишком суровым. Никогда еще не попадали в штиль?

– Нет, сэр. Но вы сами сказали, что мы всего в четырех днях пути от Сент-Киттса. Утолив жажду, люди могли бы грести быстрее, и мы скорее добрались бы до места.

– Беда в том, мистер Пуллэм, что, продавая патенты на офицерские чины, часто получаешь совсем неопытных людей. Мистер Шелл, будьте так любезны, просветите мистера Пуллэма по поводу этой загадки – питьевой воды.

Пуллэм побагровел. Попасть в такое неловкое положение, да еще в присутствии служанки! Невыносимо.

– Слушаюсь, сэр, – небрежно произнес Шелл. – Итак, питьевая вода. Видите ли, мистер Пуллэм, никто из нас, даже матросы, не могут пить морскую воду. Очень жаль, конечно, но это правда. И вы, разумеется, не ошибаетесь относительно того, что мы всего в четырех днях пути от Сент-Киттса, а запас воды у нас на восемь дней. Но вот в чем дело… – Шелл даже наклонился вперед для большей убедительности. – Ветра нет.

– Я понимаю.

– А ветер, как известно, тоже немаловажное условие для жизни, когда находишься на корабле. Без него мы, увы, стоим на месте, и что еще хуже, даже не знаем, откуда он подует. Предполагается, что с востока или с северо-востока, но никакой уверенности в этом нет. Поэтому, мистер Пуллэм, у нас может уйти десять дней и больше, чтобы добраться до места, и тогда мы окажемся в очень затруднительном положении…

– Если еще прежде один за другим не отправимся на тот свет, – рискнула вставить Мари.

Шелл снова рассмеялся:

– Ну, такого не произойдет. Слабые умрут, так же как этот цыпленок, и тем лучше – меньше забот. Но кто-то обязательно останется. Так бывает всегда.

Наступило неловкое молчание, которое внезапно было прервано раздавшимся снаружи громким криком.

Капитан Грегори вскочил:

– Ветер!

Шелл вытер губы и хлопнул Пуллэма по плечу:

– Ну вот, а вы волновались. – Вслед за Грегори он поспешно вышел из каюты.

Пуллэм бессильно опустился на стул; кажется, он даже забыл о присутствии Мари и поэтому вздрогнул, когда она начала убирать со стола.

Мари сочувственно улыбнулась ему:

– Как это великодушно с вашей стороны – думать о людях.

Ее яркие полные губы манили, словно экзотический плод, и лейтенант, подавшись вперед, коснулся плечом ее груди.

– Мужество сочувствующего часто остается невознагражденным.

В этот момент Мари поняла: этот человек – единственный на корабле, кто сможет ей помочь. Но поддастся ли он…

– Истинный джентльмен сам ищет для себя награды.

Пуллэм встал. Глаза его жадно уставились на соблазнительное тело. Он схватил Мари за руки, притянул к себе. Она не сопротивлялась и даже скорее наслаждалась вновь обретенным сознанием собственной власти. Если правильно повести игру, этот наивный и страстный молодой человек может оказаться ключом к ее спасению.

– Мистер Пуллэм! – донесся с палубы голос капитана Грегори, и лейтенант так резко оттолкнул ее, что Мари едва не упала.

Выскочив за дверь, он помчался по палубе к капитанскому мостику.

Мари поправила блузку и пригладила волосы. Губы ее как-то сами собой сложились в улыбку. Впервые за долгое время ей показалось, что у нее появился шанс.

Хоуп сидела на куче мешков, служивших ей кроватью и рабочим местом.

– Задерни-ка получше занавеску, лапушка.

Мари ответила вопросительным взглядом – поблизости не было никого, за исключением нескольких уставших моряков, спавших мертвым сном.

– Ребята скоро спустятся, злые как черти. Боюсь, что теперь их не остановишь.

Мари не двигалась с места.

– В чем дело, цветочек?

Мари вздохнула:

– Ни в чем. Вот. Цыпленок.

Она положила пакет с остатками цыпленка на колени Хоуп, и та, схватив его, тут же впилась зубами в так редко перепадавшее им лакомство. Не переставая жевать, она порылась в складках своей юбки и достала оттуда бутылку рома.

Мари опасливо оглянулась.

– Я ее стянула, так что держи язык за зубами. Если Джузеппе увидит, ни капли не оставит… – Хоуп поднесла бутылку ко рту и сделала два огромных глотка. – Хочешь?

Погруженная в свои мысли, Мари молчала. Хоуп приблизила к ней лицо почти вплотную.

– Скажи что-нибудь, цветочек. Ты такая тихая… Думаешь, они про тебя забудут? Не надейся. Я видела их лица и знаю, что это такое. Жара, штиль, тяжелая работа… Не веришь?

– Оставь меня в покое, Хоуп.

Внезапно на деревянной перекладине появилась когтистая лапа. Темно-серая шелковистая шерсть, блестящие глаза. Крыса… Хоуп схватила деревянный брусок и запустила им в зверька, но не попала, и крыса скрылась за перегородкой.

– Хоть стакан грога. Мы это заслужили.

– Точно, еще как заслужили.

– Хочешь, чтобы с нами сделали то же, что и с беднягой Джошуа?

Том Ганн обвел сгрудившихся вокруг моряков недобрым взглядом.

– Помолчали бы лучше. Сами знаете, любой из нас поступил бы так же, если бы представился случай.

– Ну да. А потом за это в петлю, – заметил Нэд Слай.

– Ну, сначала им придется изрядно попотеть, – произнес человек по имени Бен Тримэйн. – А тебя, Нэд, я хочу предупредить: плохо кончишь.

Взбешенный моряк схватил Бена за горло, и сразу стало ясно, что в костлявых руках этого щуплого человека с ястребиным лицом таилась поразительная сила.

Том Ганн растащил дерущихся одним движением мощной руки.

– Все! Хватит, я сказал.

Но Нэд никак не хотел успокаиваться.

– Ты мне осточертел, Том Ганн! Всегда суешься куда не просят. Делай то, не делай это, не дерись, держись подальше от женщин… Черт! – Нэд согнулся пополам, получив удар увесистого кулака в живот.

Это послужило сигналом – едва сдерживаемая ярость моряков вырвалась наружу. Кто-то кинулся на Ганна и лягнул его в колено. Гигант упал. Другой моряк тут же прыгнул ему на плечи. Ганн отбивался, как бешеный бык, и нападавшие отлетали в разные стороны, но когда Нэд Слай схватил треногий стул и нанес ему сокрушительный удар по голове, Том упал на пол без сознания. Слай торжествующе взревел.

– Все, с ним покончено! А теперь к женщинам.

Прежде чем остальные успели опомниться, он рванулся к простыне, отделявшей женскую половину, и отдернул ее.

Мари отступила назад, а Хоуп схватила матроса за ногу.

– Черт возьми, дорогуша! Хочешь покувыркаться? Всегда пожалуйста.

Она подняла юбки, обнажив мясистые белые бедра.

Слай вырвался из ее рук.

– Мне больше нравится та, что помоложе.

Он шагнул к Мари, но споткнулся о мешок с зерном.

Что бы ни случилось, этот матрос не должен до нее дотронуться. Мари проскользнула мимо… и оказалась в окружении его разъяренных собратьев.

– Давай-давай, Нэд.

– Хватайте ее. Передайте ему.

– Да ладно, мне она тоже подойдет!

Перед Мари заколыхалось море обезумевших неразличимых лиц. Охваченная паникой, девушка в ужасе озиралась по сторонам. Спасения не было – отовсюду к ней тянулись жадные руки. Кто-то схватил ее за блузку, повернул, другой ухитрился ухватить ее сзади за ягодицы.

– Ну-ка, Пул, держи ей руки.

Мари ударила нападавшего каблуком в голень.

– Ноги… ноги держите!

В этот миг никто из моряков не подозревал о нависшей над ними угрозе. Неожиданно выступив из тени, Хоуп обрушила драгоценную бутылку с ромом на голову уже расстегивавшего штаны матроса. Облитый ромом, весь в осколках, Пул взвыл, отпустил Мари и заковылял прочь, взывая о помощи. Вне себя от ужаса, Мари отступила к Хоуп. Тем временем Нэд осторожно продвигался вперед, не спуская глаз с бутылки в руке женщины.

– Ты ему голову разбила!

Хоуп печально посмотрела на лужицу рома у своих ног.

– Черт с ним и с его головой. У меня сердце разбито.

Нэд перевел взгляд на Мари. Голос его зазвучал мягко, едва ли не ласково:

– Все, сестренка, хватит этих штучек. Том отключился, а мы больше ждать не хотим. Капитан прислал тебя сюда, сама знаешь для чего. Давай отрабатывай свой хлеб. Ну, ты готова или нет?

Мари наконец пришла в себя. Сделав глубокий вдох, она внимательно взглянула на Нэда и мрачно улыбнулась:

– Что ж, если на то пошло, Нэд Слай, я готова, – в руке ее внезапно сверкнул кинжал, – и располосую тебя на части, если ты сделаешь еще хоть один шаг.

В толпе матросов раздался дружный вздох. К поножовщине никто не был готов. Бен Тримэйн бессмысленно хихикнул и, повернувшись, отправился на свою половину.

Нэд Слай, застыв на месте, не спускал глаз с разорванной блузы, в которой так соблазнительно виднелась пышная грудь Мари, вздымавшаяся и опускавшаяся при каждом вдохе. Потом он перевел взгляд на кинжал. Оружие она держит крепко, но, может быть, удастся вырвать…

В этот момент появился сержант Хогарт с десятью вооруженными моряками.

– Что здесь происходит?

Мари быстро сунула кинжал за пояс юбки.

– Кому-то неприятностей захотелось? Если вам мало работы, получите еще. А сейчас всем разойтись.

Протестующие возгласы быстро стихли. Последним, бросив злобный взгляд на Мари, ушел Нэд.

– Что здесь произошло? – Хогарт в упор посмотрел на старшую из женщин.

– Несчастный случай, сержант. Он ударился головой о мачту и…

– Ладно, это не важно. – Сержант обратился к Мари: – Ты поможешь ему. Доктор на палубе. – Он повернулся к Хоуп: – А с тобой я хочу поговорить. У себя в каюте, если не возражаешь. – С этими словами Хогарт двинулся к лестнице, и Хоуп покорно поплелась вслед за ним.

Мари с облегчением перевела дух и принялась прилаживать на место простыню. В это время Том Ганн попытался приподняться на колени, но не удержался и, застонав, снова рухнул на палубу.

– Не двигайтесь, – приказала Мари. – Я сейчас вернусь.

Пока моряк собирался ответить, она забежала к Джузеппе, взяла кувшин с водой, бинты и мазь.

Когда она вернулась, Том сидел прислонившись к мешкам и подозрительно глядел на нее. Мари заправила блузу, откинула волосы с лица и принялась за работу. Сначала она смыла кровь с лица пострадавшего, потом стала промывать рану на лбу.

– Мне ничего от тебя не нужно. – Том попытался отвести глаза от безупречной груди, маячившей прямо перед его носом… и не мог. Такая красивая и так близко…

– Неужели? Вы что, не такой, как все? Да нет, наверное, просто делаете вид.

– Ты шлюха, и тебя прислал Грегори, чтобы мы могли выпустить свою ярость у тебя между ног. Другие – они дураки, их ничего не стоит провести, но я вижу тебя насквозь.

– Вот как?

Мари быстро нанесла мазь на открытую рану и перевязала ее. Глаза девушки сверкнули.

– А я думаю, это вы такой же, как остальные, и только называете себя порядочным человеком.

Рука Тома взметнулась вперед, прежде чем Мари успела что-либо сообразить. Она попыталась нащупать кинжал, но он оказался проворнее. Кинжал упал на пол. В мгновение ока Мари оказалась на спине, и Том, оседлав ее, разорвал блузу, обнажив грудь. Придавленная его весом, Мари ощущала себя абсолютно беспомощной.

– В конечном счете Нэд прав, – произнес он сквозь стиснутые зубы.

Слезы брызнули у Мари из глаз, и она перестала бороться.

– Я не могу вас остановить. И вы будете не первым, кто взял меня силой, против моей воли.

– Силой? Кому нужно брать силой уличную девку?

– Меня тошнит от вас… С каких это пор насилие стало означать порядочность? Первым «порядочным» был капитан Грегори, вы будете вторым, – обреченно произнесла Мари.

Ганн отпустил ее руки и, протяжно вздохнув, слез с нее.

– У меня жена… двое детей. Я работал плотником. На море я и раньше бывал, но хорошая семья быстро избавляет от тоски по морским просторам и качающейся палубе. Для меня нет ничего и никого лучше, чем мои ребята. Мы жили бедно, но зато нас окружали добрые друзья, хорошие люди. Друзья… семья… два замечательных сына… Где все это теперь? Я их не увижу больше, ни Джереми, ни Майкла, ни свою дорогую Джилл. – Качая головой, он без всякого выражения следил, как Мари завязывает блузу и засовывает за пояс кинжал. – Но ради них я должен оставаться честным и порядочным человеком. Честным и порядочным.

Его лицо исказила гримаса стыда. Моряк и девушка – оба они чувствовали, ощущали страдания друг друга. Тому Ганну не так просто было подобрать нужные слова, но черты его грубого лица смягчились, и Мари все поняла. Протянув руку, она погладила его по плечу, а потом вытерла слезы со своей щеки, оставив на ней грязное пятно. И тут случилось неожиданное: она улыбнулась, и Том Ганн улыбнулся ей в ответ.

Подгоняемый поднявшимся ветром, корабль быстро двигался на восток к острову Святого Кристофера. Скрип дерева перемежался храпом матросов. Мари лежала за простыней, свернувшись калачиком, и притворялась спящей. Рядом спала Хоуп.

Наконец Мари тоже заснула. Тем временем их добровольный телохранитель двигался между спящими и, видимо, кого-то искал.

– Нэд, просыпайся.

– Кто это? Что надо?

– Тихо. Слушай меня, парень. Ее чтобы больше пальцем не трогать. Никогда. Ты меня понял?

– Спятил, что ли? Да я ее…

Тяжелая рука схватила матроса за горло, подняла на воздух. Слай почувствовал, что задыхается.

– Пусти…

– Я буду следить. Ты понял?

– Да пусти же!

– А еще ты бросил в меня стул.

– Я…

Удар кулака оказался почти беззвучным, так же как и крик боли. Слай медленно повалился на пол и потерял сознание.

Глава 10

Основную часть небольшого, поросшего пальмами острова Святого Кристофера занимала гора Мизери, и при северо-восточном ветре остров представлял собой безопасное, даже уютное убежище – он давал возможность запастись питьевой водой, провизией и передохнуть на твердой земле после монотонной корабельной качки. С тысяча семьсот четырнадцатого года по Утрехтскому соглашению остров перешел в руки Британии.

Сент-Киттс, как еще называли остров, так же как и Нэвис и несколько маленьких островков, представлял собой важный аванпост для Британии во враждебном Карибском море. Стоило только бросить взгляд на берег, как перед глазами открывался шумный порт с множеством кораблей, мастерских, магазинов и разбегающихся лучами узких улочек. В порту слышались громкая брань, звон, грохот ящиков, передаваемых с берега на корабли. Загружали провизию, в том числе живой скот, муку, пиво, зерно и прочее, но главное – множество бочек с питьевой водой.

К вечеру картина менялась – появлялись торговцы другим товаром. Они останутся здесь до утра. У людей, проведших многие месяцы на море, вдали от земли, рождаются немалые аппетиты, и адмиралтейство оказалось достаточно мудрым, предоставив возможность их удовлетворить. Фунты и пенсы переходили в руки торговцев живым товаром, принося им бешеные прибыли. Ярмарка похоти оставляла моряков без единой монеты в кармане, но зато они чувствовали себя насытившимися и готовыми снова выйти в море.

Ночь была тиха, низкие облака скрыли гавань в густой чернильной мгле. Грегори отправился с губернатором на охоту на остров Нэвис. Команду оставили на корабле в наказание за драку. Мари, пробравшись на палубу, лежала, притаившись, у правого борта. Ближайший стражник дремал в двадцати футах от нее. Она вздрогнула… и тут же рассердилась на себя. Испугалась скрипа мачты! Плевать на стражника. Эта ночь стоит того, чтобы рискнуть. Приподнявшись, она взглянула через борт и, увидев лодку, быстро перелезла наружу, а затем спустилась по веревке.

– Только бы нас никто не заметил, – услышала она нервный шепот Пуллэма. – Сам не знаю, как мне это удалось.

– Ш-ш-ш! Дайте мне весла и смотрите в оба. – Мари в первый раз после того, как покинула Мистере, взяла в руки весла, и маленькое суденышко бесшумно заскользило по воде. Восхитительное ощущение!

Лодка уткнулась носом в песок, и Мари приготовилась выпрыгнуть на берег, но Пуллэм схватил ее за руку:

– Помни, ты дала слово. Если капитан узнает, мне конец.

– Вы же сами сказали, что он вернется только завтра днем. Не надо так волноваться.

– У Грегори кругом уши. Будь осторожна. – Взяв Мари за руку, лейтенант повел ее по направлению к небольшому домику в конце аллеи.

– Здесь ты переоденешься, а я подожду тебя у двери.

Через несколько минут Мари появилась на пороге, одетая в белую кружевную блузу и пышную юбку в белых и голубых цветах.

– Нравится?

Глаза Пуллэма блеснули.

– Очень. Теперь ты выглядишь еще прекраснее, чем я думал. – Он кивнул в ту сторону, откуда слышался барабанный бой. – Это свадьба. Весь остров будет там. Не знаю, кто с кем венчается, но тебя там вряд ли станут искать. Пошли скорее, нам надо успеть вернуться до рассвета.

Мари двигалась, словно в сладком тумане, оглушенная звуками, запахами, самим воздухом Карибского моря. Мощеные улицы, выложенные ракушечником, соломенные крыши, пальмы… Как это все знакомо! Ароматы экзотических цветов… и свинины, жарящейся на открытом огне… Мелодичное пение птиц. Господи благослови Пуллэма. Она взглянула на лейтенанта: его свежее красивое лицо сияло, на губах играла восторженная улыбка.

Они шли по ярко освещенной фонарями главной улице, переполненной празднично одетыми людьми, и повсюду их встречали мужчины с большими кружками рома в руках. Местные жители смешались с британскими колонистами. Пуллэму каким-то образом удалось добыть две кружки рома, и они с Мари с удовольствием осушили их.

Основная масса народа столпилась на большой площади, откуда доносились приветственные возгласы и громкий смех. Во всех подходящих и неподходящих местах страстно обнимались пары, а кое-где уже дрались перепившие матросы. Один из них едва не сбил Мари с ног, и Пуллэм нервно огляделся вокруг.

– Может быть, нам не следовало этого делать.

Мари закрыла ему рот поцелуем и, обняв одной рукой за шею, крепко прижалась к нему всем телом. В мгновение ока лейтенант забыл все свои страхи. Он вернул поцелуй с такой страстью, что едва не задушил свою спутницу, а когда они наконец оторвались друг от друга, решил, что прекрасно поступил, похитив ее с корабля.

В центре площади из огромной ямы в небо вырывались языки пламени. С одной стороны этого импровизированного костра находилось что-то вроде подмостков, на которых с десяток барабанщиков исполняли старинные ритмы, а с другой женщины-танцовщицы в ярких юбках изгибались в такт барабанному бою.

Непроизвольно Мари тоже начала двигаться в том же ритме и, оказавшись среди танцующих, плавно кружилась, забыв обо всем.

Постепенно танцовщицы отошли в сторону, все, кроме Мари. Она продолжала танцевать: юбка ее взлетала высоко вверх, обнажая бедра, а тело жило словно само по себе.

Внезапно барабаны смолкли и раздался пронзительный крик. Мари упала на землю. Чьи-то руки подхватили ее, подняли на воздух. Мужчины увели своих подруг от костра, подальше в тень.

Мари очнулась от мерцающего огня свечи. Снаружи доносились громкие звуки праздника. Пуллэм без единого слова приподнял ей бедра, снял юбку, потом так же легко снял блузу. Теперь она лежала перед ним обнаженная. Дыша медленно и прерывисто, лейтенант расстегнул мундир и скинул его на пол, затем избавился от рубашки и сбросил сапоги… Через мгновение он стоял перед ней обнаженный, нетерпеливый.

В чреве Мари все больше разгорался огонь желания. Она потянулась к нему и, опрокинув его на себя, раздвинула бедра. Почувствовав, как он наполняет ее всю, она протяжно вздохнула. Эта сладкая мука, казалось, застала их обоих врасплох. Отчаянные движения, жар в крови – они никак не могли остановиться. Толчки становились все чаще, все яростнее. Наконец Мари громко вскрикнула…

Потом они лежали, наслаждаясь приятной истомой, а единственная свеча, догорая, наполняла комнату причудливыми тенями. Пуллэм, приподнявшись на локте, принялся не спеша разглядывать Мари. То, что началось как физическая потребность, превратилось в загадку, которую молодой человек не мог разгадать. Он чувствовал, что это не простая девушка-служанка, а настоящая женщина, страстная, гордая и загадочная.

– Кто ты? – прошептал он. – Как попала на корабль?

Мари молча поднялась с кровати.

– Уже поздно. Пора возвращаться.

На обратном пути Пуллэм выглядел странно отчужденным, и это ее почти не удивило. Теперь, когда желание удовлетворено, не вернется ли к нему страх перед капитаном Грегори, которому он бросил вызов? Остается только надеяться, что нет. Она ждет от него помощи, а для этого он должен быть сильным.

Облака немного рассеялись, и теперь сквозь них просвечивали звезды. Внезапно от лодки, которая ждала их на песке примерно в ста ярдах, отделилась какая-то фигура. Пуллэм застыл на месте. Грегори? Не может быть!

– Проходите-проходите, лейтенант. Вам теперь ничего другого не остается. И возвращайтесь на корабль поскорее, пока никто не заметил вашего отсутствия.

Пуллэм схватил Мари за руку и потащил к лодке.

– Она пыталась убежать.

– Да будет вам, не считайте меня глупее, чем я есть. Я видел, как вы отплывали, но решил не мешать вашему удовольствию. И можете не бояться, что капитан узнает, я ничего никому не скажу. Но конечно, услуга за услугу. За добро надо платить, не так ли?

– Я… я подумаю.

– Ну нет, лейтенант, это я подумаю. И когда придумаю что-нибудь, обязательно дам вам знать. Прошу, мадам.

Мари пришлось принять протянутую руку и воспользоваться помощью Шелла. Итак, эта ночь окончилась полной катастрофой. Она сидела одна на корме и думала о том, что все ее усилия оказались напрасными. Если Пуллэм так боится даже своего товарища, то вряд ли он отважится снова заговорить с ней.

Весь следующий день на «Шпаге Корнуолла» царила напряженная атмосфера. Близость берега будила воображение вольнонаемных матросов, вынужденных оставаться на корабле, и ярость насильно завербованных, запертых в трюме. Свобода была так близко, на расстоянии мушкетного выстрела!

Трагедия разыгралась неожиданно. Один из моряков внезапно отложил инструменты и, словно лунатик, двинулся к перилам. Мари первая узнала его: не так давно она помогала залечивать его раны. Сейчас, через пять дней после наказания, шрамы едва начали затягиваться.

Джошуа Стэмпл, человек, отнюдь не отличавшийся особым мужеством, сейчас шел к перилам с таким видом, словно это было нечто само собой разумеющееся. Он знал: жена, дочь и сын давно ждут его. Если бы он не зашел тогда в паб на Ноксберри-лейн выпить кружку эля, он бы сейчас сидел в кругу семьи за скудным ужином, обсуждая прошедший день. Да, он здорово задержался. Давно пора возвращаться домой. Но сначала надо покинуть этот корабль. Странно… он никогда не любил море, хотя оно находилось совсем близко от дома. Но до берега он все равно как-нибудь доплывет. А потом еще десять минут ходьбы, и… Он смотрел на незнакомый остров, но видел совсем другое – Англию.

– Стой! – Один из моряков заметил несчастного, когда он уже начал перелезать через перила. Моряк попытался схватить его за ногу, но Джошуа прыгнул в воду и поплыл к берегу. Тут же к борту подошел еще один матрос, потом подбежали Шелл и Хогарт.

– У него, наверное, лихорадка от раны, сэр. Я спущу лодку, – заторопился Хогарт.

– Черта с два!

Голос Шелла прозвучал резко, как удар хлыста. Он выдернул из-за пояса пистолет и взвел курок.

Неожиданно сквозь строй моряков протиснулся Том Ганн.

– Позвольте мне, сэр. Я его верну обратно.

Шелл даже не оглянулся.

Прозвучал выстрел. Рядом с пловцом поднялся фонтанчик воды.

– Хортон, Купер, Смит. Огонь!

Трое моряков одновременно прицелились в беспомощного пловца, который, по-видимому, уже начал выдыхаться, не проплыв и шестидесяти футов.

– Джошуа! – закричала Мари.

Ее крик потонул в грохоте выстрелов. Джошуа, нырнув, на несколько секунд скрылся из виду; затем он снова вынырнул, и на воде появилось красное пятно. Моряки перезарядили мушкеты.

Губы Хогарта сжались в тонкую полоску, затем он отдал приказ. Снова грохот и дым. Некоторое время тело Джошуа колыхалось на воде, потом пошло ко дну.

– Пусть это будет для всех уроком. Каждого, кто откажется служить королю и отечеству, ожидает смерть за предательство.

Лейтенант развернулся на каблуках и пошел обратно на ют.

Атмосфера неприкрытой ненависти воцарилась на палубе. Остальные моряки нехотя принялись за работу.

– Быстрее! Быстрее, тебе говорят.

Возница, одетый в ливрею, взмахнул кнутом, и коляска, повернув за угол, выехала на площадь. Случайные прохожие с громкими ругательствами разбегались в разные стороны, а какой-то торговец с тюком на плечах, споткнувшись, упал. Коляску занесло в сторону, и пассажир ударился о борт.

– Черт побери! Я прикажу высечь тебя плетью!

Снаружи раздался пронзительный крик, за ним последовал сильный толчок, и коляска проехала по ногам несчастного торговца. Возница побледнел, однако не рискнул остановиться.

Капитан Джеймс Грегори выглянул в окно; губы его сжались. Они на этом острове уже три дня и все еще не готовы выйти в море. Черт бы побрал эту губернаторскую охоту, теперь придется ждать до следующего утра, пока подует попутный ветер.

Коляска остановилась у доков, где капитана ждала лодка. Моряки отдыхали в тени.

– Замечтались, мистер Трау?

Боцман подскочил от неожиданности.

– Прошу прощения, сэр, я…

– Не важно, Трау. Соберите людей, немедленно!

Эти слова оказались излишними – моряки, увидев капитана, со всех ног мчались к лодке. Не прошло и нескольких секунд, как все уже сидели на веслах.

Едва они достигли корабля, как капитан, не говоря ни слова, поднялся по веревочной лестнице на борт.

– Мистер Пуллэм! Мистер Шелл! Спустите две шлюпки на воду, в помощь лихтерам, и заприте завербованных в трюме.

– Это уже сделано, сэр. Один из них утром пытался бежать.

Лицо Грегори потемнело:

– Вот как?

– Да, сэр. Я его пристрелил прямо в воде.

– Туда и дорога. Мистер Пуллэм, вы будете руководить погрузкой на берегу. Мистер Шелл, оставайтесь на борту и проследите за тем, чтобы все обошлось без происшествий. К рассвету корабль должен быть готов к выходу в море. Приступайте.

Капитан Джеймс Грегори смотрел на стену каюты сквозь дымку рубинового бургундского. После того как «Шпага Корнуолла» покинула остров, мир стал выглядеть гораздо привлекательнее. Он сделал глоток.

– Отличное вино, джентльмены.

Пуллэм и Шелл приветственно подняли бокалы. Шелл раздвинул губы в ленивой улыбке.

– То, что мы отняли у испанцев, слаще.

– Но мы же не воюем с испанцами.

Мальчишеское лицо Пуллэма загорелось в предчувствии захватывающего приключения. Шелл покровительственно улыбнулся. Пуллэм внезапно почувствовал, как что-то словно оборвалось у него внутри. Только бы капитан ничего не узнал.

Грегори неожиданно ухмыльнулся:

– Боюсь, лейтенант Шелл, что вам придется отложить знакомство лейтенанта Пуллэма с прелестями Карибского моря.

– Как? – побледнел Пуллэм.

Грегори встал, подошел к большой карте на стене и концом шпаги показал предполагаемый курс корабля: через Вест-Индию и потом на север к Флориде.

Шелл в тревоге поднялся из-за стола.

– Но, капитан… Боннет и Робертс, как нам докладывали, находятся в Карибском море. Говорили, что и Тэтч направляется сюда.

Грегори обернулся, глаза его сверкнули:

– На море есть и другие пираты. Того, кто мне нужен больше всех, зовут Джейсон Брэнд.

Пуллэм растерянно смотрел на капитана: то, что он слышал о Брэнде, не могло объяснить его странное поведение. Шелл больше знал об их вендетте.

– Сэр, Брэнд сейчас в Англии.

– Мы тоже так думали и ошиблись. Похоже, он снова взялся за старое. Вы видели разбитый бриг сегодня утром в порту? – Оба лейтенанта кивнули. – «Мэри Энн» – это работа Брэнда. Он захватил некоего Хосе Беллспина из Чарлстона и хочет получить за него выкуп в Каролине, куда скорее всего и направился. Корабль у него – жалкая лоханка, называется «Баньши».

– Кажется, это что-то из народной легенды, – заметил Пуллэм. – «Баньши» означает «Призрак смерти».[2]

Грегори раздраженно нахмурился:

– Еще вопросы есть?

– Нет, сэр.

– Очень хорошо. Тогда сделайте так, чтобы мы двигались как можно быстрее. Идем на северо-запад. И пришлите мальчишку, чтобы убрал здесь.

Лейтенанты поспешно вышли, а уже через минуту в каюту вбежал мальчик-слуга и принялся убирать со стола. Покончив с работой, он хотел выйти незамеченным, но его остановил голос капитана:

– Пришли ко мне девушку.

Слуга вопросительно посмотрел на капитана.

– Черноволосую, ты ее знаешь.

– Да, сэр.

Грегори отвернулся к окну. Он смотрел, как волны пенятся в кильватере корабля, и думал о предстоящей погоне и о сладости мести.

Сзади едва слышно открылась дверь. Капитан обернулся и коснулся рваного шрама на щеке. Иногда по ночам он очень болит…

– Надеюсь, я тебя не из теплой постели вытащил? – Он приблизился и погладил ее по волосам, потом рука его опустилась ей на живот, скользнула ниже. Мари вся сжалась, пальцы сами рванулись к его лицу.

Грегори отшвырнул ее.

– Ну нет, только не это! – Он проследил за взглядом Мари, устремившимся на коробку с пистолетами, лежавшую у него на столе. – Они заряжены, но не взведены. В любом случае ты не успеешь до них добраться.

Капитан подошел к столу, закрыл ореховый ящичек и сел.

– У меня для тебя есть новость. Кажется, где-то поблизости находится наш общий знакомый, тот, с которым ты общалась гораздо ближе, чем я. Очень скоро мы с ним должны встретиться.

Мари напряженно слушала. Что у него на уме? Куда они направляются? Может быть, он как-то узнал о Мистере? Но кого она там может встретить?

– Ты, конечно, еще помнишь Джейсона Брэнда?

Сердце Мари подскочило чуть не к самому горлу. Джейсон! Забудь, кричал рассудок, он лжец и предатель! Этот человек виноват во всех ее несчастьях и не заслуживает ничего, кроме ненависти.

– Тот самый шотландский петух. Я ему завидую. Быть первым из допущенных… Я даже испытываю к нему некоторые родственные чувства. Мы с ним насладились одним и тем же блюдом… как и многие другие, но для него оно оказалось гораздо вкуснее. Интересно, что он скажет, когда увидит тебя снова? А теперь убирайся! Убирайся с глаз долой.

Мари быстро вышла за дверь, а Грегори тяжело опустился на стул и с досадой сорвал с головы парик. Черт бы побрал этого Джейсона Брэнда – шотландец отведал напитка, в котором ему, Грегори, было отказано. Правда, он все же добился своего, но для этого ему пришлось применить силу, что совсем не одно и то же. Так или иначе, он ненавидит Брэнда, и этим все сказано.

Форликар печально заглянул в глиняную кружку, потом сплюнул.

– Я до сих пор еще как будто чувствую запах цепей. Подумать только, плавать на работорговом судне!

Рамад лишь пожал плечами. Этот маленький турок обладал терпением восточного человека и, видимо, мог дождаться чего угодно, даже того, что к капитану вернется здравый смысл.

Они покинули Англию двенадцать недель назад, через два дня после того, как Джейсон Брэнд появился в Портсмуте и разыскал их с Рамадом в пабе. Потом к ним присоединились еще пятеро, и на рассвете они захватили старое торговое судно. С этого момента возможность возвращения в Англию для них была отрезана. После долгих скитаний по Атлантике они нашли «Мэри Энн», но тут же потеряли ее, и наконец Брэнд, этот ненормальный, купил работорговое судно, которое еще пахло гниющими телами. Зачем? Для чего? Этого Форликар никак не мог понять. Кажется, он даже произнес эти слова вслух, потому что тут же услышал ответ:

– А затем, месье Пороховая Бочка, что всякое работорговое судно быстроходно как ветер. – Джейсон, незаметно подойдя, опустился на скамью. – Скорость – вот главный залог успеха. Мы назовем его «Баньши» – «Призрак смерти». Там есть достаточно места для запасов, и мы сможем дольше не заходить в порт; а с десятью девятифунтовыми пушками нам сам черт не страшен.

Рамад пригладил козлиную бородку. Брэнд – молодец. Десять новеньких девятифунтовиков… Неплохо. Однако у него оставались еще кое-какие невыясненные вопросы.

– Вы нам не объяснили, как мы расплатимся за такой прекрасный корабль.

Джейсон рассмеялся:

– Джон Ло нам поможет.

– Ло? – удивился Форликар. – А это еще кто такой?

– Шотландский шулер, глава здешней французской компании; человек, признанный в Англии вне закона. Он мой соотечественник и ненавидит короля Георга. Кроме того, мистер Ло представил меня губернатору, у которого есть дочь.

Форликар с отвращением фыркнул:

– Опять этот запах цепей! Я от него просто задыхаюсь.

– Будь это твои цепи, друг мой, они бы пахли гораздо хуже, уверяю тебя.

Мулатка Армид спала сном невинности на смятых простынях. Обманчивое впечатление… Джейсон отвлекся от карты, услышав, что она пошевелилась. Он еще не встречал женщины, которая умела бы так зажечь его. Прошла уже неделя, а она по-прежнему ненасытна.

– Как раз то, что мне сейчас нужно, – пробормотал он про себя.

В дверь маленькой капитанской каюты тихонько постучали. Вошел Рамад.

– Погрузка свежего мяса и воды закончена…

Неожиданно турок замолчал и устремил взгляд мимо Джейсона на кушетку, к шоколадно-коричневым бедрам и груди. Армид, почувствовав на себе мужской взгляд, сбросила простыню, лениво вытянулась и озорно блеснула глазами. Рамад, не отрываясь, смотрел на темные тугие соски. Глаза его сузились. Если бы эта женщина не принадлежала Джейсону Брэнду…

– Это все?

Турок словно очнулся от забытья:

– Остальное довершат ветер, прилив и течение. Завтра с наступлением дня мы уже будем в заливе.

– Тогда скажи людям, чтобы приготовились.

Рамад кивнул и вышел из каюты.

Джейсон повернулся к Армид, и ему сразу стало понятно поведение турка.

– Больше ты никогда не будешь так делать, Армид.

Мулатка капризно надула губы; рука ее потянулась к той части его тела, которая доставила ей столько наслаждения всего несколько часов назад.

– Армид делает то, что ей нравится. И тебе она нравится, разве нет?

Губы ее коснулись его члена. Джейсон напрягся. Она почувствовала жар, исходивший от него, погладила его спину, скинула на пол халат. Джейсон улыбнулся, перехватил ее руки, отбросил ее на подушку, впился губами в ее рот. Губы заскользили вниз, по ее шее, груди, вернулись обратно. Она раскинула бедра, с жадностью приняла его в себя. Ритмичные толчки все ускорялись, становились мощнее…

Неожиданно Джейсон вышел из нее, схватил ее за руки, навалился сверху всем телом. Армид вскрикнула от боли.

– Нет! – закричала она. – Пожалуйста, не надо останавливаться…

– С этого момента ты будешь делать то, что хочу я. Повтори.

Армид не могла справиться с собственной похотью. Он захватил ее врасплох на грани высшей точки экстаза, однако без его помощи она не могла его достичь и сейчас ощущала лишь боль. Она лихорадочно попыталась что-то сообразить, но воспаленный желанием мозг отказывался думать. Армид сама выследила этого человека, с большим трудом узнала его имя, танцевала для него, выбрала его себе в любовники, а теперь, похоже, попала в собственные сети.

– Хорошо, Армид будет делать, как ты захочешь.

С торжествующей ухмылкой он отпустил ее руки и снова соединился с ней, заполнив ее до самого предела. Она застонала от блаженства, продолжая ритмичный танец страсти, и оба забылись в блаженной муке.

Глава 11

Соленый ветер пел в парусах, поскрипывали снасти. Погоня за неуловимым Джейсоном Брэндом продолжалась. Они шли по ветру на северо-запад. С каждым днем ярость Джеймса Грегори возрастала; снедаемый нетерпением, он без устали расхаживал по юту, в то время как команда пыталась выжать из судна все, что можно. На корабле все боялись даже представить себе, как разъярится капитан, если им не удастся настигнуть желанную добычу. Брэнд стал для Грегори навязчивой идеей, его дни и ночи заполнились кровожадными мыслями о мести.

Предчувствия Мари полностью оправдались: страх перед капитаном оказался сильнее желания, и Пуллэм теперь демонстративно ее избегал.

Работая на камбузе, Мари, когда возникала необходимость, помогала Джузеппе, а в остальное время старалась избегать всяческих контактов с обитателями корабля, чтобы привлекать как можно меньше внимания.

Только прибытие в Чарлстон наконец немного разрядило обстановку, и матросам дали передохнуть, а также поесть свежего мяса, овощей и фруктов, отчего они заметно подобрели.

Мари большую часть времени проводила на палубе. Америка произвела на нее сильное впечатление – здесь все дышало свободой. Если бы ей только удалось убежать! Она была готова встретить опасность лицом к лицу, лишь бы представился случай; даже неизвестность казалась ей лучше, чем та жизнь, которую она вела сейчас.

Мечты о свободе все больше завладевали умом Мари и в конце концов превратились в твердую решимость.

Идиллия кончилась, когда через три дня вернулся капитан Грегори, а вместе с ним – продолжение бессмысленной погони. Самой неприятной новостью было то, что Брэнд так и не появился в Чарлстоне и, возможно, никогда не появится: «Баньши» снова ускользнул от них.

Офицеры ринулись на берег собирать перепившуюся команду, и уже к утру все оказались на борту; как только погрузили провиант и бочки с водой, команда приготовилась выйти в море. С приливом «Шпага Корнуолла» двинулась на юг, держа курс на Карибское море.

Возвращение превратилось для моряков в настоящий кошмар: в ярости от провала своей затеи, капитан Грегори превратился в настоящего тирана, которому никто не мог угодить. Постепенно страсти накалились до такой степени, что пришлось круглосуточно держать вооруженную охрану для предотвращения возможного взрыва. Хуже всего пришлось тем матросам, которых завербовали насильно: Грегори почему-то решил, что они радуются его неудаче и насмехаются над ним. В отместку их заставляли работать без отдыха на самых тяжелых и опасных участках; на ночь же тех, кто не стоял на вахте, запирали в тесном душном трюме, давая вместо еды порцию водянистого пойла с кусочком соленой свинины.

В одну из таких ночей матросы лежали в своих гамаках в тяжелом молчании; Мари же, сидя неподалеку, прислонившись спиной к пустой бочке, рассеянно слушая плеск волн, мечтала о побеге. Время от времени она бросала взгляд на занавеску из простыней, где Хоуп развлекалась с кем-то из матросов. Скорее бы уж они закончили. Это должно было бы приводить Мари в ужас… Но у этой женщины было доброе, отзывчивое сердце, что не могло не внушать уважения.

Наконец из-за занавески выбрался Бен Тримэйн, самый старый из всех насильно завербованных, – это его блаженный вздох Мари слышала несколькими минутами раньше. Затем занавеска распахнулась, и показалась Хоуп, в каждой руке она держала по кувшину с ромом.

– Мне понадобилось два месяца, чтобы разузнать, где Хогарт их прячет, – с гордостью заявила она. – Этого хватит на всех, если отпивать понемногу. Только без шума и без драки, если не хотите, чтобы сбежались офицеры. – Хоуп оглядела всех матросов и остановила взгляд на Пуле. – Надеюсь, никто из вас больше не заставит меня даром потратить хороший английский ром.

Моряки встретили предложение Хоуп радостным гулом и тут же сгрудились вокруг нее в ожидании своей порции, а она зорко следила за тем, чтобы никто не выпил больше положенного. Последние капли Хоуп залила себе в рот, а потом поставила пустой кувшин на пол и начала танцевать вокруг него. Все с готовностью последовали ее примеру.

Худощавый юнец лет семнадцати робко приблизился к Мари.

– Потанцуете со мной, мисс?

Она долго смотрела на него. Этот юноша всегда держался в стороне от других, молча выполнял свою работу. Мари даже не могла вспомнить его имя.

Не дождавшись ответа, матрос наклонил голову и нервно кашлянул.

– Меня зовут Шелби. Извините, что побеспокоил, но если вы…

– Я с удовольствием с вами потанцую, Шелби.

Фигур танца они, разумеется, не знали, но это не имело для них ровно никакого значения. После Шелби она танцевала с Томом Ганном, потом с другими. Вообще о своих товарищах по несчастью она мало что знала: они предпочитали молчать о себе. Но это тоже не имело значения – сегодня всех их связывало нежданно родившееся чувство дружбы. В этот момент многим из них показалось, что вместе они смогут бросить вызов судьбе, так несправедливо обошедшейся с каждым из них.

Глиняные кувшины давно лежали пустые, а танец все не кончался. Это был праздник обреченных, но он помогал им освободиться от злой энергии. Уже под утро, когда все выдохлись и лежали без сил, они все еще продолжали смеяться неизвестно чему.

Капитан Брэнд расхаживал по юту, поглядывая на паруса, и прислушивался к шелесту оснастки: испанское торговое судно упорно уходило от него, не даваясь в руки. И все же радоваться испанцам оставалось недолго: едва настанет утро, пушки «Баньши» заставят их остановиться.

Джейсон вернулся к своим невеселым мыслям. Скоро они нагонят этот прекрасный быстроходный корабль, где внизу в каюте его почти наверняка ждет сладкая женщина. Сам он свободен, как ветер, как эти звезды над головой. Свободен… благодаря другой женщине. Беда была в том, что он все никак не мог забыть о своем долге перед ней. Ну почему, почему он не может освободиться от этих мыслей?

Море ответило ему тревожным плеском волн. Вода черная, как ее волосы. Проклятие! Почему он не может выбросить ее из головы… Мир и все, что в нем есть, существуют только для того, чтобы ими пользоваться. Он, Брэнд, стал пиратом, безжалостным, беспощадным и таким должен оставаться, если хочет выжить. Совесть, любовь – все это не для него, а прошлое пусть остается прошлым, к которому нет возврата.

Джейсон продолжал расхаживать по палубе, не находя успокоения, и лишь рассвет отвлек капитана от его мрачных мыслей.

«Баньши» все быстрее нагонял испанца. Капитан «Эскобара», может быть, и недостаточно хитер, но храбрости ему явно было не занимать. К тому же он понимал, что пират не собирается топить его судно, рассчитывая на хорошую добычу. Он тоже ждал утра, когда враг окажется на борту его корабля.

Однако все получилось иначе, чем он предполагал. Еще до наступления рассвета «Баньши» подошел вплотную и осыпал «Эскобар» ядрами, наводя ужас на испанских моряков. К восходу солнца, когда обстановка прояснилась окончательно, пираты с громкими криками перебрались на борт «Эскобара». Завязалась рукопашная: матросы кололи, резали, в ход пошли ножи и кулаки. Испанцы, теперь уже полностью деморализованные, вынуждены были отступить.

И все же нападение на «Эскобар» прошло не совсем успешно. Они захватили достаточно испанского золота, чтобы расплатиться с Ло и дать приличную долю каждому, но не сумели сохранить сам корабль; а ведь именно для этого все и затевалось. Однако если вспомнить, каких необученных, зеленых юнцов они набрали в Мобиле, приходилось признать, что команда действовала просто замечательно.

Стряхнув с себя усталость, Джейсон поспешил в свою каюту, где Рамад уже разложил карты. Форликар, стоя поблизости, крутил серьгу в ухе. Он полностью доверял суждениям Джейсона и, свыкшись с мыслью о том, что приходится плавать на бывшем работорговом судне, по достоинству оценил его прочность и быстроходность. Сейчас из-за недостатка сна он тоже выглядел изможденным, как и все остальные.

Разговор начал Рамад. После того как «Эскобар» затонул, они держали курс на юго-запад и сейчас находились примерно в сотне лиг от северного побережья Колумбии.

– Если кто-нибудь заметит останки, начнут искать к югу и западу отсюда. – Губы моряка растянулись в хитроватой усмешке. – Сеньору Марсиа будет трудно понять, почему мы плывем прямо к нему навстречу.

Форликар рассеянно слушал. Для него не имело большого значения, где они находятся, зато он то и дело поглядывал на занавеску, за которой спала Армид. Лакомый кусочек, ничего не скажешь. Два дня назад она показала ему язык и многозначительно повела бедрами. Нет, он никогда не станет драться с Джейсоном из-за женщины, но если они еще долгое время не смогут зайти в порт… Кто знает…

Форликар нехотя повернулся к карте. Джейсон, незнакомый с особенностями Карибского моря, во всех вопросах навигации полагался на Рамада. Накануне они уже обсуждали сложившееся положение и пришли к выводу, что нужно искать какое-нибудь убежище, где Марсиа их не настигнет; а в том, что испанец, взбешенный потерей корабля, без всякого сомнения, захочет отомстить, никто из них не сомневался. Рамад указал на карте Баранкиллу, где обитал со своим двором злобный тиран, которому в этой части суши вряд ли кто-либо осмеливался перечить.

– Пора поворачивать на север, друзья мои, – мы и так уже подошли слишком близко к нему. Джейсон, я думаю, нам следует двигаться вот сюда.

– Но я здесь ничего не вижу.

– Не важно. Здесь есть острова. Один из них нам вполне подойдет, там хорошая гавань.

Джейсон и Форликар переглянулись. Им не хотелось обижать Рамада, но отсутствие обозначений их тревожило.

– Ты уверен, Рамад? Слишком уж далекий путь до острова, которого даже нет на карте.

– Шесть лет назад меня насильно завербовали на один из кораблей Марсиа. Тогда мы совершили налет на этот остров и подожгли расположенную на нем крепость.

– Так ты служил у Марсиа? – удивился Форликар.

– У кого только я не был, друг мой. Выбор всегда один: подчиняйся или попадешь на обед к акулам. Мы тогда захватили много пленных, но на обратном пути корабль потерпел крушение. Мне повезло: я спасся на английском торговом судне. Так я попал в вашу страну.

– Это не моя страна, – нахмурился Джейсон. – Но как бы там ни было, я согласен. Держим курс на твой остров. Ты сможешь нас туда привести?

– Конечно. Там будет вода, провизия и даже… Кто знает, пять лет – срок немалый, может быть, там найдется и женщина для Форликара.

Он рассмеялся странным пронзительным смехом, а Форликар ответил ему усмешкой. Любое место, где будут женщины, ему подходит.

Краткие остановки не позволяли людям как следует отдохнуть – вот уже десять недель, с самого Сент-Киттса, они не могли ничем себя порадовать, кроме пищи, которая быстро исчезала. Зато воды было вволю: они сделали новые запасы в Нассо и Чарлстоне. Утомленные до предела, матросы с трудом выполняли свою работу. В таком состоянии они встретили утро четверга.

Когда небо заволокла серо-зеленая дымка, лейтенант Шелл первым почуял приближение шторма. С юга налетел сильный порыв ветра, и поднялся шквал, первый предвестник надвигавшегося урагана. Примерно за семь часов до заката на разбушевавшееся море опустилась мгла, и тогда со страшным грохотом неожиданно обрушился парус на фок-мачте. Все находившиеся на палубе непроизвольно подняли головы: теперь кого-то придется посылать наверх, на бешено качающуюся мачту, чтобы обрубить остатки. «Шпага Корнуолла» то взлетала на гребне на небывалую высоту, то стремглав устремлялась вниз, в глубокую пропасть. Не в силах сопротивляться неизбежности, они двигались к своей гибели – прямо в центр урагана. В действительности это даже нельзя было назвать движением – корабль, беспомощный, как те игрушечные модели, что Мари передвигала по карте у Бена, легко швыряло из стороны в сторону, и лишь оснастка и морской якорь пока не давали ему упасть на один бок, в стену волн.

С самого начала шторма трюм представлял собой сущий ад. Полуживые от страха люди изо всех сил старались удержаться на месте, уцепившись за мачты и подпорки.

Мари шторм застал на верхней палубе. Ударившись о какой-то выступ, она задохнулась от ужаса. Если она сейчас сорвется, двигавшаяся на них огромная волна может в один миг раздавить ее, прежде чем разнесет в щепки весь корабль.

«Шпага Корнуолла» на некоторое время задержалась на гребне, потом медленно заскользила вниз. Ухватившись за основание грот-мачты, Мари попыталась подняться на ноги – тщетно. Больше надежды не оставалось – она не могла думать, не могла дышать… Кто-нибудь, помогите же! Джейсон! Отец!

И тут внезапно наступила перемена. Правда, волны все еще трепали судно, как щепку, но вой ветра стал утихать. С главной палубы раздался громкий крик:

– Вот он! Мы в самом центре!

– Быстро все убрать! У нас есть несколько секунд! – отрывисто скомандовал Грегори.

По палубе загрохотали шаги. Те, кто еще сохранил способность соображать, пытались подготовиться к последнему страшному натиску стихии. Ветер взревел, волны с новой силой обрушились на корабль. Все вокруг грохотало, выло, стонало, скрипело – казалось, сам ад запевает свою дьявольскую песню смерти. Потом наступила темнота…

Когда Мари очнулась, кто-то прижимал ей ко лбу прохладную ткань.

– Хоуп, это ты?

– Я, цветочек. Мы с Джузеппе перенесли тебя сюда. Теперь ты в безопасности.

Корабль больше не подбрасывало к небесам, он плавно вздымался на волнах.

– А шторм?..

– Кончился. Но ты меня напугала больше, чем шторм. На-ка вот, попей воды.

Мари с благодарностью сделала большой глоток.

– Хоуп…

– Да?

– Мы спасемся. Ты можешь мне не верить, но мы обязательно спасемся.

Глава 12

Первой остановкой «Шпаги Корнуолла» стал остров Анкилла, расположенный в северо-восточной части Ливордских островов. Ярко-зеленая полоска суши в шестнадцать миль длиной и две мили шириной раскинулась райским оазисом на хрустально-голубой воде.

Гавань – долгожданная возможность отдохнуть и починить многочисленные повреждения, нанесенные ураганом. Даже сама возможность побыть на палубе теперь казалась Мари верхом счастья. На щеки ее возвратился румянец, а в голове начавший зарождаться план побега постепенно полностью оформился в четкую последовательность действий и теперь лишь ждал наступления подходящего момента.

В начале октября она решила, что время пришло. Лейтенант Пуллэм с частью команды отправился на берег, чтобы перенести на корабль бочки со свежей водой, лейтенант Шелл проверял, все ли на корабле готово к отплытию, а капитан Грегори, как обычно в это время, удалился в свою каюту обедать. Половина насильно завербованных моряков находились на палубе, остальные отдыхали внизу.

Мари помогала повару Нолу, которому, как всегда, не терпелось поскорее закончить работу и забраться в свою подвесную койку. Когда девушка вызвалась принести поднос из капитанской каюты, Нол охотно согласился. С бьющимся сердцем она прошла на главную палубу, подошла к каюте, на секунду задержалась у двери. Если что-нибудь сейчас пойдет не так… Но нет, нельзя об этом думать. Все, что ей нужно, – это пять секунд, всего пять секунд…

Мари быстро прорезала в блузке дыру кинжалом, потом снова спрятала его за поясом юбки. Разрез не должен быть слишком большим: он нужен лишь для того, чтобы отвлечь внимание.

Она решительно откинула голову и, постучав в дверь, вошла.

Капитан Грегори лежал на кушетке без парика, в расстегнутой рубашке; на столе рядом с грязной посудой были разложены карты.

– Забирай поднос и уходи. – Голос его звучал почти равнодушно.

Мари откинула голову, и в разрезе ее блузки показался кончик груди.

– Позвольте мне остаться…

Лицо ее исказилось отчаянием и мольбой, однако Грегори неожиданно злобно расхохотался.

– Ты только посмотри на себя! Зачем мне нужна шлюха, которой пользуются пятьдесят человек? Ты что, в самом деле думаешь, что я унижусь до тебя?

В руке Мари блеснул кинжал, и Грегори медленно поднялся на ноги.

– Какого дьявола…

– Ни один из них до меня даже не дотронулся. Вы были последним, с кем я занималась этим. – Она бросила кинжал на стол. – Позвольте мне остаться с вами. Я буду делать все, что вы скажете.

Грегори закусил губу. Какой неожиданный поворот событий… Но стоит ли ей верить?

Она снова подняла глаза. Мари Рейвен, когда он брал ее силой, напоминала разъяренную тигрицу. Интересно, какой она будет, если отдастся ему по доброй воле? Дыхание его участилось, снизу подступала тупая боль.

– Докажи, – проговорил он охрипшим голосом.

Мари медленно расстегнула юбку. Мягкая ткань соскользнула на пол, обнажив длинные стройные бедра и плоский живот. Глаза Джеймса Грегори застыли на треугольнике волос внизу. Теперь пять шагов вокруг стола. Только бы он не двинулся с места…

Легкими шагами Мари переступила через юбку. Одобрительно прищурившись, Грегори потянулся навстречу ей, коснулся ее груди. Она содрогнулась. Надо сделать так, чтобы он лег на постель, снял бриджи и… дал ей возможность добраться до пистолетов.

Внезапно Джеймс отпустил ее грудь и тут же обхватил ягодицы. Руки его мяли нежную кожу. Стараясь не показать своего отвращения, Мари изобразила смущенную улыбку и потянулась к пуговицам на его рубашке.

Ну что ж, подумал Грегори, в конце концов, это совсем неплохо: есть что-то невероятно возбуждающее в том, как красивая женщина снимает с тебя рубашку. Она его хочет, черт возьми!

Наконец-то! Ну же! Мари потянула за пояс бриджей, случайно коснулась вздутия внизу. Только бы снять с него бриджи, тогда у нее появится возможность…

И тут Грегори, упав на койку, опрокинул ее на себя. Момент был упущен. Он мигом освободился от бриджей и прижался к нежной плоти.

Мари охватила паника. Нет! Этого не может быть! Он покрывал поцелуями ее грудь, а его рука шарила у нее между бедрами. Она поняла, что не сможет его остановить. Придется довести эту кошмарную игру до конца… Да, вот оно! Это всего-навсего игра. Так и надо на это смотреть. Притворство, ничего больше. Ее тело, бывшее когда-то драгоценным вместилищем любви, теперь стало оружием не менее мощным, чем любое другое. Теперь она должна засмеяться чувственным смехом, а после простонать, изображая экстаз. Все так просто. Вот он содрогнулся. Приближается завершение. Она задвигалась под ним, стараясь приноровиться к его движениям, вскрикнула, словно от наслаждения… Пальцы Грегори впились в молочно-белую кожу ее плеч, последовал долгий прерывистый вздох, и он излил свое семя внутрь ее.

Мари повернулась на бок, чтобы капитан не мог видеть ее лица. Сморгнув слезы, она попыталась подавить отвращение. Теперь невинность действительно покинула ее, окончательно и навсегда, а мир казался обиталищем хищников, в котором невозможно выжить нормальному человеку.

Грегори лениво улыбнулся, откинулся навзничь и прикрыл глаза.

– Но почему? Почему только сейчас?

Мари смущенно опустила взгляд, поглаживая его обмякшую плоть.

– Последний раз вы сделали мне больно. Вы меня напугали…

Он открыл глаза и с удивлением взглянул на нее:

– Я сделал тебе больно? По-моему, ты это заслужила. Но я вовсе не такое уж чудовище. – Мягкая плоть зашевелилась под ее пальцами, и он засмеялся. – Ты в этом убедишься через несколько минут, дай только мне немного передохнуть. – Грегори коснулся ее соска, и Мари перехватила его руку, поднесла к губам.

– Может быть, дело пойдет быстрее после глотка вина?

Последовал торжествующий смешок:

– Тебе уже не терпится? Хорошо, принеси вино. Возьми стакан и для себя тоже.

С бьющимся сердцем Мари медленно встала с постели. Наконец-то настал долгожданный момент! Только не торопиться, чтобы не вызвать подозрения. Бутылка с вином совсем рядом с пистолетами – вот они, поблескивают на свету. Она оглянулась, чтобы послать ему воздушный поцелуй, но Грегори даже не смотрел в ее сторону: лежа на спине, заложив руки за голову, он что-то лениво разглядывал на потолке. Преодолев желание сразу же схватить пистолеты, Мари продолжала двигаться медленно, мягкими скользящими движениями. Левая рука звякнула бокалами, правая бесшумно сняла крышку с пороховницы, пододвинула пистолет к самому краю ящичка, в то время как левой рукой она наливала вино в бокал. Все! Остался последний шаг. Она сделала глубокий вдох.

– Ну что ты там так долго?

Оклик Грегори едва не парализовал ее.

– Я сейчас. – Она повернулась и плеснула вино ему в лицо. В первый момент Грегори даже не мог понять, что произошло, и, заслонив рукой глаза, снова откинулся навзничь. Пальцы Мари, казалось, помимо ее воли делали то, что требовалось. Она отодвинула затвор, всыпала в дуло порох, забила пулю и уже через несколько секунд стояла к нему лицом, нацелив пистолет.

– Какого дьявола… Ты сошла с ума!

– Заткнись. Ляг лицом к стене. Я умею обращаться с пистолетами и, если потребуется, смогу тебя убить. Ну же, быстро!

Пистолет в ее руке не дрожал, глаза смотрели решительно. Грегори пожал плечами. В конце концов, что она может сделать? Он медленно повернулся к стене. Сзади зашелестела ткань. Она одевается. Собирается сбежать? Он едва не засмеялся вслух. На этом острове ее поймают уже через несколько часов.

– Все, вставай.

Грегори повиновался. К его удивлению, теперь уже оба пистолета были нацелены на него.

– Так ты надеешься сбежать?

Мари не сочла нужным ответить.

– Пойдешь со мной на палубу. Если попытаешься напасть на меня или позвать на помощь, я тебя пристрелю. Шевелись!

Грегори потянулся за бриджами.

– Оставь их, они тебе не нужны.

– Что?

– То, что ты слышал.

– Какого черта…

Пистолет в ее руке опустился. Дуло смотрело прямо на его член.

– Черт с тобой… Но не надейся, что тебе повезет, – мы тебя все равно поймаем.

Холодное дуло пистолета толкнуло его в плечо. В бессильной ярости Грегори протиснулся в дверь каюты и пошел по палубе.

Встретившийся им на дороге Рифф открыл рот от изумления.

– Прикажи ему созвать всех.

Грегори яростно сверкнул глазами на помощника:

– Делай, что она сказала.

Рифф повернулся к боцману:

– Свистать всех наверх.

После секундного колебания боцман поднес к губам серебряный свисток, и пронзительный сигнал разнесся по всему кораблю.

Отовсюду сбегались моряки… и словно впадали в столбняк при виде голого капитана.

Том Ганн примчался с нижней палубы, протиснулся между моряками.

– Господи! Ты что это делаешь, ласточка?

Все затаили дыхание, ожидая ответа. Что бы она теперь ни сделала, она мятежница и понесет за это суровое наказание. Мари, возвращающаяся в Англию закованной в кандалы… Мари, которую ждет виселица… Нет, этого никто из них представить себе не мог.

Сохраняя на лице невозмутимое выражение, Мари повернулась к ним. Если она сейчас запнется или сделает одно неверное движение, все пропало. И все же она никогда не чувствовала себя столь свободной. Жребий брошен, назад пути нет.

– Начиная с этой минуты капитан смещен. Теперь я буду командовать кораблем.

Тишина стала настолько полной, что, казалось, на какое-то мгновение даже ветер замер в своем полете. Грегори забыл о непристойном виде, в котором предстал перед подчиненными; лицо его побелело от ярости.

– Прикажите своим людям бросить оружие.

Невзирая на неловкость положения, Грегори попытался вернуть контроль над событиями и кивнул лейтенанту Шеллу:

– Если эта потаскуха не бросит пистолеты, убейте ее. Считаю до трех.

Тот кивнул и вынул из-за пояса пистолет.

– Раз…

Никто не проронил ни звука.

– Два…

Шелл, крепко сжимая пистолет, прошел вперед и стал подниматься по лестнице.

Неожиданно рука Мари взметнулась вверх. Прогремел выстрел, из дула пистолета вырвалось пламя. Шелл покачнулся и в ужасе поглядел на рану: по его мундиру расползалось темно-красное пятно. Покачнувшись, он попытался удержаться за перила лестницы, но силы оставили его, и лейтенант с грохотом покатился вниз.

Грегори, по-видимому, понял, что дело принимает нешуточный оборот. Пример Шелла показал, что и сам он не бессмертен.

– Убийство и мятеж…

– Я сказала, все должны бросить оружие. Отдайте приказ. И не сомневайтесь, я убью вас прежде, чем кто-либо из них успеет прикоснуться ко мне.

Грегори смотрел на труп Шелла и чувствовал, как вся его решительность куда-то уходит. Офицерская честь и достоинство – это, конечно, очень хорошо, но стоять голым у всех на виду и ждать, что тебе выстрелят в спину…

Он повернулся к сержанту Хогарту:

– Делайте, как она говорит, сержант.

Мушкеты с грохотом посыпались на палубу, за ними кинжалы и шпаги. Разоружившись, все снова стали без движения, глядя на Мари. Ей ни в коем случае нельзя было упускать момент.

– Ну? – громко крикнула она.

Моряки из числа завербованных стояли, не поднимая глаз.

– Том! Бен! Вы что, больше не мужчины? Или из вас выбили все ваше достоинство? Свобода перед вами. Разве у вас не осталось мужества, чтобы взять ее? – В голосе Мари послышалось презрение. – Ну что ж, так вам и надо. Четыре месяца я глядела на то, как вы плачетесь и клянете судьбу. Что же, раз вы недостойны свободы, возвращайтесь в свои стойла, там ваше место. Вы превратились в рабочий скот. Продолжайте же пахать и подставлять спины под плетки.

– Хватит! – взревел Том Ганн.

Гигант подобрал с палубы мушкет и решительно перешагнул через труп Шелла:

– Ну, ребята, кто еще хочет вместе с нами в ад?

Наступила мертвая тишина. Каждый ощущал себя так, как будто его жизнь качается на весах прошлого и будущего. Мятеж – страшное преступление, и за ним может последовать не менее страшное наказание.

– Я с вами!

Все повернули головы в сторону Шелби, самого молодого из членов команды. И тут матросы словно очнулись от спячки.

– И я… И я… И я…

– Постойте! – снова зазвенел над палубой голос Мари. – У нас мало времени. К тому же нас могут увидеть с берега и послать за нами погоню, поэтому нам надо поторопиться. Тот, кто присоединяется к нам, переходит на правый борт и берет с собой оружие, остальные могут отправляться на берег. Да, и еще – стреляйте в каждого, кто попытается подать сигнал о помощи.

Под командой Хогарта те, кто пришел служить добровольно, поспешили отойти к левому борту, и тут же Нэд Слай с ключами скрылся в трюме. Вскоре все оставшиеся собрались на палубе вокруг Мари. После того как Том Ганн дал инструкции каждому из тридцати девяти человек, составлявших теперь экипаж, они подняли якорь и приготовились к отплытию. В последний момент всем прочим, сгрудившимся у перил, была дана команда прыгать в воду. Напоследок Хогарт, смотревший на все происходящее со странным безразличием, обернулся к Хоуп, решившей остаться с мятежниками, и отдал ей свой красный форменный сюртук.

– Безрассудный поступок, Хоуп Деферд.

Та пожала плечами:

– Как и многое в моей жизни. В Англии меня все равно ничего хорошего не ждет, а теперь и тем более.

Сержант в отчаянии покачал головой:

– Я не умею плавать.

Она расхохоталась:

– Не беспокойся. Такое… не тонет. Просто ляг на спину, и тебя понесет к берегу. Как-нибудь доберешься, если акулы не съедят!

– А ты в это время будешь наслаждаться моим ромом!

– Можешь остаться и разделить его со мной.

– Нет уж, я предпочитаю акул твоим ненасытным аппетитам. – С этими словами Сэмюэл Хогарт исчез за бортом.

Мари наконец позволила ему одеться, и Джеймс Грегори, капитан Королевского военно-морского флота, наблюдал с юта, как его корабль расправляет паруса, снимается с якоря и выходит из гавани без официального разрешения властей. Он также видел, какая на берегу поднялась суматоха. Идиоты! Неужели им не ясно, что они опоздали!

Джеймс не сразу заметил, что пробормотал это вслух, и кинул злобный взгляд на охранника, державшего его под прицелом. В свою очередь, Бен Тримэйн, хотя и не признавался в этом даже самому себе, изрядно трусил. Ему и самому не было до конца понятно, как он ввязался в эту историю, а мысли о лондонской виселице, так же как и о собственной голове, посаженной на кол, вовсе не придавали ему бодрости. Однако он старался держаться как можно независимее, словно ничего особенного не произошло.

Мари на нижней палубе перебирала вещи в сундуке лейтенанта Пуллэма. Он, конечно, слабый и никчемный человек, но у нее сохранилось к нему теплое чувство. Хорошо, что лейтенант в тот момент был на берегу и никто не сможет заподозрить его в причастности к мятежу. Все, что ей было нужно найти, – это белую хлопчатобумажную рубашку, похожую на женскую блузу.

Неожиданно наткнувшись на черные бриджи, Мари решила, что они тоже окажутся нелишними. Пара кожаных сапог довершила ансамбль. Хотя нет, не совсем. Мари взяла узелок, вынесенный из капитанской каюты, и развернула его. Рапира, ножны, ремень с перевязью. В таком виде она не колеблясь могла появиться перед своей командой.

Сверху донесся шум, и Мари, быстро перекинув через плечо ремень, побежала на верхнюю палубу, откуда слышались испуганные крики моряков. Том Ганн с юта призывал всех успокоиться, и они действительно умолкли при появлении Мари, пораженные ее новым обликом.

Грегори, торжествующе улыбаясь, указал на корму:

– Надеюсь скоро увидеть вас на виселице… – Но тут же, заметив на Мари свой пояс с драгоценным оружием, побелел от ярости.

– Мы пропали! – не выдержав, выкрикнул кто-то.

Нэд Слай вышел вперед:

– Наблюдатель заметил корабль. Он думает, что это «Брестон». Если так, у нас нет ни малейшего шанса – у них намного больше пушек и людей.

Ну вот, не успели выйти в море, и уже проблемы. Однако на отчаяние времени у Мари не было – от успеха этого приключения зависела вся ее дальнейшая жизнь. Она попыталась припомнить все, что говорил ей Бен, а также то, что рассказывали моряки на Мистере. До канала, выходящего в Карибское море, оставалось пройти всего одну милю.

– Через сколько времени «Брестон» окажется полностью на виду? – крикнула она наблюдателю.

– Минут через пять.

– С какой скоростью мы идем?

– Не больше трех узлов. Мы скоро должны с ними поравняться и тогда сможем пройти мимо в один момент.

– Этого момента им вполне хватит, чтобы покончить с нами, – презрительно проговорил Грегори.

– С какой стати они будут это делать? Мы выглядим как обычный корабль, и даже капитан на палубе. Нам нужно только…

– Сигнальные флажки! – Юный Шелби рванулся к юту. – Они будут ждать сигнала.

Мари напрягала все силы, стараясь сохранять внешнее спокойствие.

– Кто знает, какой надо подать сигнал?

– Я знаю.

– Тогда действуйте. Теперь мы спасены.

– Надолго ли? – издевательски заметил Грегори. – В порту они все равно узнают правду. Поздравляю вас, мадам, завтра вас уже не будет в живых.

Его слова, произнесенные громким голосом, чтобы их услышали остальные, возымели свое действие: моряки снова сникли.

– Может быть, попытаться договориться с ними?.. – пробормотал кто-то.

Мари всматривалась в растерянные лица. Что бы сделал на ее месте Бен? Что вообще можно сделать при таких обстоятельствах? Только одно.

– Тихо! Если вы настоящие мужчины, то должны исполнить свой долг, и тогда за нами не погонятся.

– Как это? – нахмурился Нэд Слай.

– Мы ударим первыми. Вы знаете, как это делается. Быстро к орудиям. Бейте по оснастке и по палубе.

– Боже правый! – Бен Тримэйн побелел от ужаса. – Стрелять по королевскому кораблю!

– С этой дорожки нет возврата! – в ярости прокричал от штурвала Пул.

– У нас все равно один выбор – свобода или смерть.

– Ты что-то очень легко говоришь о смерти, Мари Рейвен, – подала голос Хоуп.

– А ведь точно, «Рейвен» – ворон. Имя ей очень подходит, – подхватил Нэд Слай.

Все не отрываясь смотрели на Мари. Несколько секунд она не двигалась. Мужчины затаили дыхание.

Наконец Мари заговорила звучным ясным голосом, словно обращаясь к каждому в отдельности:

– «Брестон», которого вы так боитесь, сейчас поворачивает к гавани. Через пятнадцать минут мы с ним поравняемся. Если он пройдет мимо целым и невредимым – нам крышка; подобьем его – останемся жить. Все очень просто – либо бездействие и смерть, либо действие и жизнь. – Она многозначительно помолчала. – Я выбираю жизнь.

И снова Том Ганн оказался первым, кто переборол страх.

– Да здравствует жизнь! Пошли, ребята!

Тут же на палубе поднялась суматоха, все кинулись по местам. Мари наблюдала, вполголоса отдавая приказания, которые передавались дальше через Тримэйна и Шелби. Внешне «Шпага Корнуолла» выглядела обычно, если не считать недостаточного количества людей на палубе. Через десять минут все закончится, и они снова двинутся в путь.

– Ты сошла с ума!

В первый раз Грегори почувствовал страх перед этой женщиной. Нет, не проститутка из трюма и не робкая служанка из английского поместья – перед ним стояла совершенно другая Мари, уверенная в себе и своих действиях.

Она даже не оглянулась. Что Грегори говорит и что думает, не имеет значения. Сейчас главное – не привлекать внимания.

Все взгляды устремились на нее в ожидании сигнала.

– Приготовиться! Лево руля!

Этот маневр сведет их носом к носу с «Брестоном» – вот она, польза от уроков, преподанных ей когда-то. Спасибо тебе, старина Бен!

– Шелби, иди вниз и скажи Тому, чтобы приготовился. Когда мы начнем поворачивать, пусть открывает огонь.

До решающего мгновения оставалось минуты две, не больше – Мари уже различала капитана на палубе идущего им навстречу корабля. Он разговаривал с офицерами – судя по всему, они почувствовали неладное, но никак не могли понять, в чем дело.

– Позовите его, – приказала она Грегори.

– Нет!

– Черт побери! Исполняйте, иначе умрете вместе с ним.

И тут же ей стало ясно, что ее хитрость уже запоздала.

– Штурвал! Давай, Пул, скорее шевелись!

Пул отчаянно завертел штурвал, и борт «Брестона» открылся «Шпаге Корнуолла». Одновременно грохнул орудийный залп. На «Брестоне» этого никто не ожидал; его капитан побелел как мел. Моряки рванулись к мачтам и к орудиям, однако, несмотря на всю их выучку, внезапность нападения сыграла решающую роль.

Мари сделала шаг вперед и выстрелила из пистолета. Тотчас же снизу снова раздался грохот орудий. Том Ганн, может быть, и не большой профессионал в этом деле, но с такого расстояния он не должен промахнуться. Поднятые жерла пушек били по оснастке «Брестона». Одновременно шестифунтовики ударили по палубам. Истекающие кровью моряки бросились искать укрытия. Вскоре половина офицеров «Брестона» полегла, оснастка его оказалась полностью разрушена, паруса разорваны. Еще один удар, и битву можно считать законченной. Однако успокаиваться не следовало – «Брестон» мог открыть ответный огонь. Орудия снова изрыгнули пламя, и «Шпага Корнуолла» начала разворачиваться, чтобы лечь на заранее выверенный курс. В этот момент Грегори неожиданно рванулся вперед и ударил Мари по голове. Она покачнулась и упала, разряженный пистолет покатился по палубе. Прежде чем Бен Тримэйн сообразил, что произошло, Грегори уже перебрался через заграждение и прыгнул в воду. Выстрел Бена прорезал воздух, однако когда он поспешно начал перезаряжать мушкет, Мари, со стоном приподнявшись, остановила его:

– Оставь, плевать. У нас есть дела поважнее.

Сейчас следовало поднять все паруса и двигаться вперед как можно быстрее. «Брестон» далеко не полностью выведен из строя, он еще может ответить – все зависит от того, насколько быстро офицеры и команда оправятся от нападения и приведут в действие свои орудия. Том Ганн и остальные моряки уже спешили наверх, чтобы поставить оставшиеся паруса. «Шпага Корнуолла», гонимая ветром и приливом, быстро набирала скорость.

В тот момент, когда необходимые действия были закончены, подвергшийся нападению корабль сделал первый выстрел. Ядро пролетело мимо, однако все понимали, что вскоре на них может посыпаться град ядер весом в двадцать четыре фунта каждое. Мари отдала приказ повернуть штурвал на два румба влево – этот маневр должен помешать канонирам на «Брестоне» навести орудия.

Внезапно сильное течение погнало «Брестон» прямо к «Шпаге Корнуолла», и на миг Мари показалось, что спасения нет. Раздались два оглушительных залпа. Одного из моряков ядром перебросило через борт и унесло в море. Все остолбенели: теперь каждый еще отчетливее почувствовал, что жизнь его висит на волоске.

– Добавьте три румба, мистер Пул.

С каждой секундой голос Мари звучал все более уверенно.

Очередное ядро упало впереди корабля – чуть точнее, и оно бы разрушило их оснастку; следующее пролетело над кормой, по счастью никого не задев.

И тут канонада внезапно прекратилась. Команде «Шпаги Корнуолла» потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что опасность миновала; затем раздались восторженные крики. Они сражались и победили! Они спасены! Позади «Брестон» беспомощно качался на воде, палуба его была завалена обломками мачт и обрывками парусины.

Они свободны! Мари хотелось плясать от счастья. Оказывается, уроки Бена не пропали даром. Если понадобится, она может повести корабль и людей.

– Ура нашей Рейвен! – раздался громкий крик Пула, и команда дружно подхватила приветствие.

Том Ганн выступил вперед с широкой улыбкой на лице:

– Это твоя победа, Мари. Люди хотят, чтобы ты стала нашим капитаном, и я с ними согласен. Что скажешь?

Наступила мертвая тишина. Мари колебалась, не зная, что ответить. Одно дело командовать судном полчаса и совсем другое – изо дня в день. Способна ли она на это? С другой стороны, кто на этом корабле разбирается в искусстве мореплавания лучше ее? Кто знает сотни различных трюков, которым научил ее Бен? «Ворон» – так они назвали ее… Хорошо, Ворон станет их капитаном. Она сделала глубокий вдох.

– Я согласна.

– А я нет. – Нэд Слай выступил вперед, в руке его блеснул кинжал. – И я не стану подчиняться женщине.

– Ах так?! – взревел Том Ганн и с видом, не предвещавшим ничего хорошего, сделал шаг по направлению к Нэду, но Мари, не раздумывая, остановила его.

– Не надо, Том. Пусть все увидят, на что я способна.

С бьющимся сердцем она вынула шпагу, конфискованную у Грегори. Ей оставалось только надеяться, что и эти уроки Бена не пропали даром.

– Давай, Нэд. Я сыта тобой по горло. Но только поторопись. Нам надо двигаться вперед, а море не ждет.

Моряк секунду помедлил, словно завороженный холодной яростью, светившейся в ее серых глазах.

– Я никогда еще не дрался с женщиной.

– Никто из вас не должен держать зла на Нэда Слая за то, что он будет драться со мной. Вы меня слышите?

Схватка началась. На миг забыв об осторожности, Слай сделал резкий выпад, и Мари тут же ответила внезапным движением влево, отчего он не удержался и упал, глухо стукнувшись животом о палубу.

– Ну вот, теперь ты потерял равновесие, Нэд Слай.

Быстро поднявшись на ноги, противник снова ринулся на нее и тут же обнаружил, что его удар пришелся в пустоту. В следующее мгновение он почувствовал холод стали на своем горле и чуть не задохнулся.

– Давай, Нэд, скажи, как ты меня ненавидишь!

Еще несколько обманных выпадов, и Мари выбила кинжал из его рук.

– Ну вот, Нэд Слай, ты потерял равновесие, голос и оружие. Как насчет того, чтобы распроститься с жизнью?

Да она просто играла с ним! Она могла убить его в любой момент! Нэд опустил голову.

– На это я не согласен.

Никто вокруг не засмеялся, видимо, остальным тоже нелегко было вернуть себе дар речи после всего увиденного.

– В таком случае я бы хотела, чтобы впредь мы оставались друзьями. – Мари протянула ему кинжал. – Что скажешь?

Моряк долго смотрел на нее. Когда-то эта женщина казалась ему лишь средством удовлетворения похоти, а ведь она сумела поднять мятеж и затем победила в сражении с «Брестоном». Женщина-капитан… А почему бы и нет, черт побери! Такие случаи уже бывали. Ястребиные черты его лица смягчились в широкой улыбке.

– Друзья до последнего вздоха, капитан!

Мари медленно повернулась к команде. Все молчали, ощущая торжественность момента.

– А теперь за работу, ребята. На первое время назначаю Тома Ганна лейтенантом, Нэда Слая – его помощником. Для начала мы должны выжать из парусов все, на что они способны, и уйти как можно дальше от этого места.

Солнце садилось. Мари – нет, капитан Рейвен – стояла на корме, наблюдая, как постепенно темнеет небо. Ее первый день свободы закончился. Все спали, кроме вахтенного. Тридцать девять мужчин, включая Джузеппе, который в конце концов тоже остался на корабле, и две женщины.

А что теперь? До сих пор Мари не решалась задавать себе этот вопрос. Что они вообще собираются делать? Ведь не бороздить же Карибское море до бесконечности без всякой цели. Мистере? Дрожь пробежала по ее телу. Нет, только не это. Перенесенный кошмар еще слишком жив в ее памяти.

Вопросы, вопросы… Надо попытаться заснуть. Время у нее есть: пройдет примерно неделя, прежде чем известие о мятеже дойдет до острова Сент-Киттс. После этого «Шпага Корнуолла» вместе с экипажем станет желанной добычей для каждого английского корабля в Карибском море.

Глава 13

– Вода! Господи! Свежая вода!

Эти крики разбудили Мари. Несколько секунд она лежала неподвижно, не в состоянии понять, где находится.

И тут она вдруг вспомнила все события, происшедшие накануне. Солнце заливало просторную каюту Грегори, возвещая о наступлении первого дня свободы. Отныне они вольны делать все, что им захочется, и плыть куда угодно!

Она надела бриджи и рубашку Пуллэма, затем с сомнением взглянула на сапоги: нет, с ними лучше подождать – натертые ноги все еще болели.

Но что ее разбудило? И при чем тут вода? Мари тяжело опустилась в кресло. Идиотка! Как она могла забыть… Именно воду не погрузили на корабль – это всегда делалось в последний момент перед отплытием.

Все пропало, и их вчерашние победы теперь ничего не стоят. Они обречены. Не пройдет и недели…

Она побежала на палубу. Вся команда сгрудилась у входа в трюм, где Том Ганн и Нэд Слай проводили инвентаризацию запасов. Если на корабле окажется недостаточный запас воды, виноватой окажется она одна, и тогда уже не долго ждать очередного мятежа: команда, забыв о предыдущем успехе, повернется против своего нового капитана.

Дверь, за которой находилась лестница, ведущая в трюм, открылась. Воцарилась мертвая тишина. Первым показался Том Ганн, за ним Нэд Слай.

– У нас осталось пятьсот галлонов с лишним. Хватит на одиннадцать дней при полном рационе. Эта вода, которую запасли еще в Чарлстоне, не первой свежести, но пить ее можно.

Послышался общий вздох облегчения. Мари выступила вперед:

– Попрошу внимания.

Гул затих. Все неуверенно смотрели на нее. Ей надо сейчас говорить так, чтобы каждое слово ее звучало весомо. Потом она отправит всех по местам и поговорит с Томом и Нэдом отдельно. Они ее главная опора.

– Вы все слышали, что сказал Том. Одиннадцать дней – не такой уж большой срок, но нам этого достаточно, если только будем сохранять спокойствие и поддерживать дисциплину. До вчерашнего дня капитанские прихвостни охраняли доступ к свежей воде – теперь нам придется отвечать за это самим. Если кто-нибудь выпьет больше нормы – а это один галлон в день, – пострадают его товарищи. Я думаю, нам следует назначить ответственного, который бы выдавал воду. – Мари оглядела застывшие в тревожном ожидании лица. Бен Тримэйн в команде старше всех – может быть, к нему они будут относиться с большим уважением? – Бен, ты возьмешься следить за водой до тех пор, пока мы не пополним запасы?

Тримэйн растерялся. С одной стороны, ему поручали такое ответственное дело, и в то же время он не знал, как воспримут это его товарищи.

– Ну… раз вы так хотите, капитан…

– Вот и хорошо. А теперь, пока вы завтракаете, мы трое – я, Том и Нэд – обсудим дальнейший план действий и сообщим остальным.

Тридцать восемь голов согласно кивнули. Мари вздохнула с облегчением. Первый кризис хотя и не разрешен пока, однако находится под контролем. Теперь надо было срочно искать решение.

Она и двое моряков, пройдя в капитанскую каюту, приблизились к большой карте Карибского моря.

– Одиннадцать дней! – простонал Нэд. – Ну куда можно добраться за это время? И как, черт побери, мы умудрились выйти в море без запаса свежей воды!

– Нечего ныть. – Том постарался загладить ошибку, допущенную Мари. – Главное, что мы свободны и остались в живых – это уже многого стоит…

– Но этого недостаточно, – решительно произнесла Мари. – В детстве я видела, как к нам в порт приходили корабли, на которых не осталось ни капли питьевой воды. Часто они недосчитывались половины команды, погибшей от жажды. Мы должны добыть воду.

– И при этом не потерять головы. – Гигант указал на цепочку островов позади корабля. – Воды кругом достаточно, но чтобы нас не поймали и не повесили, нам лучше поискать ее где-нибудь в другом месте.

– Так куда же мы пойдем? – повысил голос Нэд. – Здесь, – он указал на запад, – кругом открытое море: шторма, ураганы. Почему бы все-таки нам…

– Том! Нэд! Если мы не сможем договориться между собой, мы пропали! – воскликнула Мари. – У нас есть другой выход. Можно двигаться на юг – до островов у северного побережья Южной Америки.

Все трое начали внимательно изучать карту. Да, это, пожалуй, был единственный выход.

– Четыре узла в час, – прикинул Том. – У нас это займет дней пять, если, конечно, не попадем в шторм.

– Что для нас страшнее – шторм или английский порт? – Мари с вызовом посмотрела на мужчин.

Ответа не потребовалось. Теперь их курс лежал на юг.

В течение трех дней им сопутствовала удача, и эти три дня оказались бесценными: оставшиеся на корабле люди постепенно превращались в слаженную команду. Они привыкли добросовестно выполнять всю необходимую работу, регулярно вести судовой журнал, своевременно обращать внимание на сотни мелочей, без которых корабль давно бы пошел ко дну. Но главное, они осознали, сколь многому им еще предстоит научиться, и сами стали по нескольку часов в день уделять выполнению тех самых упражнений, которые прежде почти безуспешно заставлял их делать капитан Грегори.

На четвертое утро Мари разбудило какое-то смутное воспоминание, промелькнувшее во сне и тут же угаснувшее, – от него осталось лишь неясное чувство, каким-то образом связанное с теми местами, куда они направлялись. Она встала, зажгла фонарь и начала расхаживать перед большой картой. Одно из названий привлекло ее внимание. Орчилла… На Орчилле можно будет найти питьевую воду, как, впрочем, и на любом другом из полдюжины расположенных вокруг островков. Но тогда что же?

Бен! Вот кто говорил ей об этом острове. Кто-то из его знакомых пиратов там побывал: Лувто – так, кажется, его звали. Устав от пиратской жизни, он удалился на Орчиллу и поклялся прожить там остаток жизни. Если он еще жив, возможно, им удастся разыскать его.

Вне себя от волнения, Мари выбежала из каюты. Нэд и Пул стояли на вахте. Она кинулась к ним… и неожиданно почувствовала какую-то перемену.

Нэд сам уже направлялся к ней.

– Ветер дует с юга. Он усиливается.

– Что-то не нравится мне эта чертова погода, – услышали они сонный голос Тома Ганна.

В перемене ветра, которая могла означать приближение шторма, крылась для них главная опасность. Корабль уже и так едва продвигался вперед. Если все будет продолжаться в том же духе, им придется менять курс.

Волны вздымались все выше. Мари пришлось ухватиться за перекладину, чтобы сохранить равновесие.

– У нас есть три возможности: идти на восток, на запад или на север. Что вы скажете?

Ее помощники молчали.

– На востоке Ливордские острова и англичане, на западе мы можем не увидеть земли до самой Центральной Америки.

– А если на север? – спросил Нэд. – При таком ветре мы пойдем со скоростью шесть-семь узлов и попадем в Пуэрто-Рико.

– Но что, если через два дня ветер снова переменится? Тогда нам опять придется поворачивать.

– Что же ты предлагаешь? – Нэд уже начинал злиться. – У нас осталось всего семь дней.

– Держать тот же курс, сколько сможем. Я не собираюсь плыть в лапы к англичанам.

Мари попыталась утихомирить своих помощников:

– Как ты думаешь, Том, смогут наши люди удержать корабль в шторм?

Моряк некоторое время колебался, прежде чем ответить:

– Думаю, да, если только не дойдет до такого, как в прошлый раз.

– Значит, так мы и сделаем. Спустим все паруса, кроме кливера, и ляжем в дрейф, пока ветер не стихнет, а потом снова возьмем курс на юг. Что скажете?

Паруса хлопали все сильнее, корабль подпрыгивал на волнах, словно говоря о том, что решение нельзя откладывать.

– Согласен, – наконец произнес Том.

– Нэд?

– Вся проблема в этой чертовой воде. Придется сократить норму.

– Значит, три кварты в день еще два дня, потом, если шторм не утихнет, по две кварты.

– Я за этим прослежу. Сейчас созову всех.

На рассвете «Шпага Корнуолла» с подобранными парусами легла в дрейф.

Шторм продлился пять дней, а на шестой ветер переменился на северо-восточный, и они снова смогли взять курс к Южной Америке. У них оставалось всего сто двадцать пять галлонов воды; если повезет, они смогут достичь земли за два дня, но кто знает… К счастью, никто даже не пытался выпить больше положенной нормы. Мари это казалось чудом, за которое она втайне благодарила Бога.

– Эй! – Все взгляды обратились к грот-мачте. – Судно по правому борту!

Мари взглянула в подзорную трубу.

– Это «Нино Мунес», испанский торговый корабль с островов… У них наверняка достаточно воды.

– Вот только вряд ли они захотят с нами поделиться, – мрачно заметил Том Ганн.

– А кто их спросит! – вмешался Нэд. – У нас есть оружие, и преимущество на нашей стороне.

Мари поняла – в этот раз спорить было бесполезно. Торговцу придется выполнить их требования, хочет он того или нет.

На «Шпаге Корнуолла» быстро подняли английский флаг, чтобы никто не заподозрил неладное, и зарядили орудия; команда приготовилась открыть огонь по первому же сигналу.

Корабли быстро сближались. Прежде чем на «Нино Мунес» что-то заподозрили, их уже взяли под прицел. На воду были спущены две лодки с двадцатью моряками: одной командовал Том Ганн, другой – Нэд Слай. Мари стояла пригнувшись за спиной Тома.

– Мне не нравится, что вы тоже здесь. Это не место для…

– Женщины? А как насчет командира, Том?

Она попыталась поставить себя на место капитана испанского судна. Судя по всему, без боя он не сдастся. С другой стороны, какая разница – погибнуть сражаясь или умереть от жажды? Придется идти до конца. Главное – не выказывать страха.

– Джесс, подойдите поближе к Нэду.

Высокий моряк, единственный из всех хорошо говоривший по-испански, сразу повиновался.

– Похоже, они собираются арестовать нас. Какой сигнал для того, чтобы открыть огонь, Том?

– Я сказал Бену, чтобы ждал, пока кто-нибудь из нас не поднимет вверх пистолет.

– Прекратить грести. Подавайте сигнал!

Том побледнел.

– Мы слишком близко. Если они возьмут чуть ниже…

– Сигнал, черт возьми!

Том выхватил из-за пояса пистолет. Позади них с борта корабля открыли беглый огонь, и посыпавшийся град ядер поднял столбы брызг.

Все, кто был в лодках, почти одновременно пригнулись.

– Гребите! – закричала Мари. – Гребите быстрее!

Над ее головой пролетело пушечное ядро, и тут же посыпались щепки; с полдюжины ядер перелетело на палубу торгового корабля.

Дым еще не успел рассеяться, как обе лодки достигли борта «Нино Мунес». Подсаживая друг друга, моряки стали торопливо взбираться наверх.

Мари оказалась на палубе одновременно с Томом, и первое, что она услышала, были раздававшиеся отовсюду стоны раненых – протягивая руки к оставшимся в живых, они молили о помощи.

Она заколебалась. Если захват «Шпаги Корнуолла» и сражение с «Брестоном» означали для нее спасение собственной жизни, то здесь гибли ни в чем не повинные люди. Шпага в ее руке больше не казалась Мари изысканным украшением, предназначенным лишь для того, чтобы произвести впечатление, – она стала грозным оружием.

В тот же миг Мари вспомнила Мистере, сожженный дом отца. Шпага взметнулась вверх, и из ее груди вырвался боевой клич, леденящий кровь. Схватка началась.

Лишь когда капитан, стоя перед ней, бросил шпагу к ее ногам, Мари поняла, что битва окончена. Теперь они выживут.

Слишком дорогая цена, слишком много крови. Крики и стоны раненых… Мертвые тела… Мари ходила по палубе «Нино Мунес» как потерянная, глаза саднило от порохового дыма.

Как это могло произойти? Она мало что помнила с того момента, как перешагнула через борт, – просто сражалась за воду…

Двумя часами позже, с пятьюстами галлонами свежей воды на борту «Шпага Корнуолла» двинулась на юго-запад. Мари надеялась таким образом запутать следы: пусть капитан испанского корабля думает, что они держат путь в Атлантику. Скрывшись из виду, они вновь повернули на юг.

Команда была в восторге – теперь их запаса хватит еще на одиннадцать дней, а за это время они наверняка достигнут какого-нибудь берега.

Еще через час Мари уже знала все подробности того, что произошло на испанском корабле. Оказывается, они пополнили свои запасы не только водой. Нэд Слай обошел нижние палубы и проник в капитанскую каюту, где нашел то, что его интересовало, помимо воды и женщин, – золото. Пока все были заняты дракой, он с помощью Пула засунул ящик с золотыми монетами и слитками в один из бочонков. Шесть тысяч фунтов, если считать на английские деньги. Они стали богачами!

Мари слушала как завороженная. И в самом деле Божий дар. На эти деньги они смогут купить себе убежище, чтобы скрыться от английских властей. Она побежала к Нэду, который теперь занимал каюту первого помощника.

– Это правда?

Нэд, Том, Пул и еще три человека на секунду подняли на нее глаза, в то время как Хоуп даже не заметила Мари: она никогда в жизни не видела столько золота. Ящик стоял раскрытым на столе.

Нэд протянул Мари один из слитков.

– Вы когда-нибудь встречали что-нибудь лучше этого, капитан?

Мари повернула слиток и увидела на обратной стороне герб с именем Марсиа. Глаза ее расширились, она побледнела как полотно.

– В чем дело, Рейвен? – спросил Том. – Вы знаете, чье это золото?

– Наше! – расхохотался Слай.

– Нет, это золото Марсиа. Вы что-нибудь о нем слышали?

Мужчины покачали головами.

– Испанский дон и самый могущественный человек в этой части света. Он контролирует все побережье. Если он захочет вернуть свое, то ни перед чем не остановится, чтобы это сделать.

Нэд пожал плечами, и на лице его появилась зловещая усмешка.

– Пусть попробует. Не думаю, что это окажется так уж легко.

Том, по-видимому, был того же мнения.

– Те, кто попадает на испанские рудники, становятся настоящими рабами, их клеймят и калечат. Если этот ваш Марсиа – испанец, да к тому же еще и богач, он хуже, чем пират, и заслужил, чтобы у него отняли это золото.

Хоуп неожиданно рассмеялась:

– Пираты! Да ведь это же мы, вы что, не понимаете?

Только теперь до Мари наконец дошел смысл произошедшего. Никто из них не собирался становиться пиратом; даже в самых диких фантазиях им это не приходило в голову. Все они – обычные люди, которых насильно загнали на корабль, после чего они постоянно мечтали только об одном – поскорее вернуться к женам и детям. Даже после захвата корабля они считали себя достойными людьми, с которыми обошлись несправедливо и которые взяли свою судьбу в собственные руки. Они хотели только одного – свободы, возможности не хуже других прожить свою жизнь и достойно умереть.

Теперь все это было в прошлом.