На грани

Глава 3

Другим местом оказалась её тесная однокомнатная квартира, почти на окраине города. Не то, чтобы великолепное решение, но всё же лучше, чем душное помещение какого-нибудь кабинета отдела полиции.

– Чувствуй себя, как дома, – забрала она у меня чемодан и, поставив у металлического стеллажа для обуви, где стояли жёлтые кроссовки, да дешёвенькие туфли с каблуком на три четверти, зашагала на кухню, лукаво улыбаясь. – Знаю, будет не легко, но, как говорится, что имеем… – добавила, скрываясь за деревянным косяком, выкрашенным белой краской.

Обернулась по сторонам и наткнулась на своё отражение на навесном зеркале. Н-да. На фоне дешёвых обоев в коричневый ромбик выгляжу, как что-то инородное. Словно брильянт инкрустировали в железо, безобразное такое железо. Сглотнула желчь. Стерва. Какая же я стерва. Впрочем, плевать. Иначе я не имела бы то, что имею.

Прошла на кухню с простеньким гарнитуром вслед за Ниной и присела на кухонный уголок, стараясь кожей не касаться столешницы, усыпанной крошками с жирными разводами под ними. Хозяйку можно смело вычеркивать из разряда чистоплотных.

– О, пардон за беспорядок, – усмехнулась она и, взяв тряпку с железной раковины, демонстративно медленно и тщательно вытерла столешницу – видимо, на моём лице всё же отразилась надменность. А её усмешки и сарказм способ защиты, чтобы не казаться уязвлённой моим положением.

Жирные разводы остались, лишь сменив своё направление.

– Ничего страшного, – мило улыбнулась я. – Работа, по всей видимости, отнимает много времени. Будь иначе, мне бы прошлось искать другого следователя.

Она лишь усмехнулась, полоская тряпку водой из-под крана.

– Если честно, – закрыв кран и быстро вытерев руки о полотенце, висевшее на ручке тумбочки рядом, обернулась она и, сложив руки на груди, облокотилась на тумбу, – до сих пор не верю, что смогу засадить Заречнева за решётку благодаря тебе. Не думай, что я хочу тебя спугнуть или обидеть, – дернула она вверх одним плечом, – но ты либо очень-очень наивна и глупа, либо чертовски смела. Оба варианта одинаково шатки. Потому что глупые чаще всего делают ошибки, за которые расплачиваются жизнью, а смелые недооценивают свои силы, что тоже чревато. А если понимают все риски, то быстренько съезжают с темы, чтобы сохранить жизнь и даже не прощаются.

– Значит, меня ты считаешь больше смелой, чем глупой? – подняла я одну бровь.

– Откуда такие выводы? – хохотнула она.

– Твоя машина на подъезде моего дома, как только я вышла из него, – пожала я плечами.

Она хохотнула, раз, другой.

– Да! – и рассмеялась в полную силу. Я лишь улыбнулась одними губами. Просмеявшись, Нина объяснила: – Есть в тебе что-то, что указывает на не глупого человека, не смотря на яркий образ легкомысленной барышни.

– Благодарю, – улыбнулась я краешком губ. – Можешь не переживать – я не передумаю. Не знаю почему, но я верю, что у тебя всё получится.

– Получится! – повела она бровями вверх и вниз, а взгляд снова азартно заблестел. – Я сделаю всё возможное и невозможное. Теперь о бренном. Есть хочешь?

– Не отказалась бы, – хмыкнула я, поняв, что в сегодняшнем рационе был только завтрак.

Нина кивнула и открыла холодильник. И тяжело вздохнула. Не мудрено, ведь железные прутья полок агрегата были девственно чисты.

– Доставка? – обернулась она ко мне, хлопнув дверцей.

– Я не против, – пожала я плечами.

***

Мы уже доедали партию суши, сидя в зале на стареньком диване с цветочным принтом под не громкое бормотание диктора вечерних новостей, когда в дверь снова позвонили. С замершим сердцем я вопросительно глянула на Нину.

– Я никого не жду, – покачала она головой, слегка хмурясь. Затем быстро встала с дивана и бесшумно направилась к входной двери.

Сидеть в неведении сил не нашлось, и я последовала вслед за ней, стараясь ступать на носочки и быть невесомой, чтобы ненароком старый деревянный пол не заскрипел.

Нина уже заглядывала в глазок, когда я подошла. А я, в свою очередь, уже догадывалась кто там. Была ли это обычная логика или повышенная чувствительность пятой точки, но за дверью стоял, если не сам Заречнев, то кто-то из его людей.

– Твою дивизию, – тихо выругалась Нина, подтвердив мои мысли.

– Что нам делать? – обмерла я.

– Снимать штаны и… – раздражённо бросила она, застёгивая ремень от кобуры на бёдрах, который сняла с вешалки. – Прости, – сморщив нос, глянула на меня. – Хватай свой чемодан и обувь. Только туфли не обувай – не удобно будет.

– Где будет не удобно? – прошептала я, готовая скатиться в панику.

– Эй, подруга, – подошла она близко и зашептала на ухо: – Не волнуйся. Всё под контролем. Просто пошевеливайся.

И в подтверждение её слов в дверь снова настойчиво позвонили, а следом и забарабанили по железке кулаком.

Гадство.

Схватила свой чемодан и туфли и вернулась в зал, где Нина аккуратно высунулась на балкон, осматриваясь вниз. Не стала задавать вопросы, быстро открыв чемодан и поменяв местами кеды с туфлями. Трясущимися пальцами зашнуровала обувь и поднялась с дивана, выражая готовность к любым безумным действиям, сулившим спасение жизни.

Нина слегка вздёрнутой бровью оценила мой выбор обуви и, накинув на себя кожаный пиджак, висевший на стуле у круглого деревянного стола, кивнула головой в сторону балкона, молчаливо приказывая следовать за ней. А из коридора донёсся скрежет взламываемой двери.

Сердце стучало у самого горла, когда я вышла на балкон и разгорячённой кожи коснулся ночной свежий воздух. Нина выхватила мой чемодан и тут же перекинула его на соседний балкон, находящийся в метре от этого. Я охнула, догадываясь, что и мне придётся проделать подобное.

– У тебя получится. Это не сложно, – подбодрила меня Нина и начала перелазить через перила. Подмигнув мне, повернулась спиной и, оттолкнувшись, как будто без видимых усилий зацепилась руками за деревянный каркас, опоясывающий железные прутья соседнего балкона. Видимо, уходить из дома таким образом для неё не впервой.

– Давай, Крылова, – нетерпеливо призывно махнула она рукой. – Я тебя подстрахую.

Гадство. Гадство, гадство, гадство!

Трясущимися руками обхватила поручень и перекинула одну ногу, фиксируя её между прутьев. При взгляде на подсвеченную жёлтым светом уличных фонарей траву с высоты четвёртого этажа голова закружилась, и я сильно зажмурилась, замерев.

– Не тормози, – шикнула на меня экстрималка.

Из приоткрытой двери балкона донёсся особенно громкий лязг, и я мгновенно взяла себя в руки, ощутив прилив знакомого адреналина. Снова на грани. Снова американские горки. Быстро перекинула вторую ногу и, аккуратно перевернувшись спиной к перилам, оттолкнулась с узкого бетонного бортика, расцепив деревянные пальцы на поручне, за который держалась. Полёт длился не больше секунды, и моя правая нога коснулась соседнего балконного бортика. И соскользнула. В последний момент удалось ухватится руками за перила, повиснув на нём подмышкой одной руки, а второй вцепившись в деревяшку. Так же сильно в меня вцепилась Нина, шумно охнув. Внутренняя сторона плеча саднила, проехавшись по шершавой и твёрдой поверхности, а колено правой ноги, ушибленное о бортик, пульсировало тупой болью. Ха. Но я могла собой гордиться, потому что даже не пикнула ни от страха, ни от боли. А вот девственные кеды я надела зря.

Не теряя времени, перелезла к чемодану и Нине, наткнувшись на уважительный, с каплей удивления, взгляд последней.

– Да, я не истеричка и не кисейная барышня, – усмехнулась я, потирая колено.

– Забавно, – пожала она плечами и открыла балконную дверь, проходя внутрь.

Я взяла свой чемодан и тоже зашла.

В уютном мягком кресле напротив плазменного телевизора, подсвеченная его же светом дремала худенькая старушка. Из динамиков громко верещали актёры какой-то зарубежной мыльной оперы. Но вот пол под нашими ногами скрипнул и старушка тут же, дернувшись, очнулась, озираясь сонным взглядом по сторонам.

– Баб Мань, это я, Нина, – негромко произнесла следователь. – Нам бы выйти через вашу дверь.

– Опять назойливые кавалеры? – тихо посмеялась бабушка, тяжело вставая с кресла. – Ох, Нинка, иногда мне кажется, что ты моя ровесница и жизнь свою прожила. – Она направилась в коридор, продолжая причитать, словно и не заметила, что Нина не одна: – Ко мне-то хоть внуки иногда приезжают. А ты? Всё бегаешь и бегаешь от жизни. Смотри, как бы не остановиться слишком поздно. Меня-то может и не стать, чтобы составлять тебе компанию за просмотром сериалов.

– Ой, не переживай, баб Мань. Всё будет. Обещаю, – махнула Нина рукой, открывшей дверь старушке и прошмыгнула на лестничную площадку.

– Спасибо, – шепнула я, проходя следом, слегка озадаченной женщине. Видимо, и впрямь, изначально меня не заметила.

Нина спустилась на площадку с окном и, присев, заглянула в него.

– Не хорошо, – выдохнула она, когда я подошла к ней и тоже присела.

Возле её машины, припаркованной недалеко от этого подъезда, околачивался парень и со скучающим видом носком туфли бил по выбеленному бортику, засунув руки в карманы брюк. Н-да.

– И что делать? – нервно усмехнулась я.

Она уже открыла рот, с явным намерением повторить ранее употреблённую крылатую шутку, но мой выразительный взгляд её остановил, и она пожала плечами, снова посмотрев в окно.

– Пошли, – распрямилась она. – Придумаем что-нибудь походу.

А кто-то ведь говорил про контроль?

– Значит, кавалеры, – тихо рассмеялась я, пытаясь отвлечься от дурных мыслей, спускаясь по лесенкам вслед за Стрельниковой.

– Тьма, тьмущая, – усмехнулась она, кивнув головой.

– И все представляли угрозу для жизни?

– О да. Любовь ещё та опасная сука.

– Стой, – вдруг поняла я и сама остановилась, как вкопанная посреди пролёта.

– Что? – закатила она глаза, остановившись на площадке ниже и обернувшись ко мне.

– Ты же теперь будешь под прицелом у Заречнева. Не надо было за мной приезжать.

– Нет, – тепло улыбнулась она. – Но спасибо за беспокойство. Машина и квартира оформлены не на меня. На сводного брата, которого со мной никак не связать. Знала бы что он вернётся к тебе, не повезла бы тебя сюда. Не думала, что он настолько часто к тебе заглядывает.

– Да, – почувствовала я укол совести. – Я поэтому и сбежала, чтобы не встречаться с ним вновь. Прости, что не сказала.

– Проехали. Давай не будем терять время.

И уже в молчании мы преодолели последние два пролёта до первого этажа.

Тихо вышли из подъезда, скрываясь за кустами рядом. И я впервые за вечер оценила захолустный район, где дома не напичканы домофонными дверями.

– Стой тут, – шепнула мне Нина и полезла вглубь кустов.

Не представляя, что она собирается предпринять, я чуть выглянула из-за кустов. Парень так и стоял в пол— оборота к нам, устремив взгляд на подъезд Нины, возле которого стоял хаммер. Значит, сам Заречнев не здесь, он предпочитает кататься на BMW.

И тут тишину ночи разбил оглушительный выстрел. Я в этот момент смотрела на хаммер и потому увидела, как он осел с одной стороны. Перевела взгляд на парня: он, присев, воровато оглядывался в поисках угрозы. Затем резко встал и побежал к машине, привалился к дверце со стороны пассажира и, достав пистолет, посмотрел по сторонам, не зная откуда ожидать следующего выстрела.

– Бегом! – выкрикнула мне Нина и, выпрыгнув из кустов, помчалась к машине.

И снова в кровь прыснули адреналин. С колотящимся, как молотком по наковальне, сердцем, я обижала кусты и устремилась к девятке. После оглушительно выстрела в ушах ещё звенело. И в метре от машины меня оглушил ещё один. Я тут же расстелилась на асфальте, царапая кожу локтей и добавляя боли пострадавшему ранее и едва успокоившемуся колену. Ручку чемодана выпустила ещё при падении, а уже на земле зажала уши руками и зажмурилась. В голове грохотало и звенело. И я не понимала то ли это страх, то ли физическое проявление реакции организма от оглушающих звуков. И тут меня схватили за руку и потянули вверх.

Нина.

– Давай, давай, – бесшумно причитала она и, подняв меня на ноги, подхватила мой чемодан, а уже через несколько мгновений в паре запихала нас на заднее сиденье машины. Быстро заняла водительское место и сорвалась с парковки. В моей голове стоял вакуум от шока с единственной мыслью: “обошлось”.