На грани безумия

Ноа

День второй

— Папа! — Майло позвал из гостиной. — Кто-то снаружи!

Ноа выключил фонарик и поспешил обратно в гостиную. Он выглянул в окно. Снегоход работал на холостом ходу рядом с подъездной дорожкой.

Джулиан Синклер слез с него, снял шлем и поднял на лоб очки. Он помахал рукой.

Ноа двинулся к входной двери.

— С миссис Гомес все в порядке? — спросил Майло.

Ноа вздрогнул. Он не знал, что сказать своему сыну, который любил старушку как приемную мать. Майло видел, как вчера умерли два человека. Как это повлияло на психику восьмилетнего ребенка?

Еще один мертвый человек может оказаться для него слишком тяжелым испытанием. Даже для Ноа это уже чересчур.

— Ее нет, — солгал Ноа. Он подберет нужные слова позже. — Наверное, кто-то из друзей забрал ее на день, чтобы она не праздновала Рождество одна.

Майло улыбнулся.

— Это хорошо.

— Я тоже так думаю. Пойдем, поздороваемся с дядей Джулианом.

— Привет, малыш! — крикнул Джулиан, когда они вышли из дома. Он повернулся к Ноа. — Счастливого, блин, Рождества. Ты можешь поверить в этот бардак?

— Значит, все так плохо?

— Ужасно. Что случилось вчера? Ты сказал, что приедешь. Подумал, что ты застрял без рабочей машины, как и все мы.

— Мы застряли на подъемнике. — Ноа не хотелось пересказывать подробности, не в присутствии Майло. — Это полный отстой.

— Черт. Наверное, да. — Джулиан провел рукой по своим коротким светлым волосам. Он был высоким и подтянутым, харизматичным и красивым, с очаровательной улыбкой, которая нравилась женщинам, хотя никогда не мог связать себя с кем-то надолго.

Ноа наклонился поближе и понизил голос, чтобы Майло не услышал.

— Что насчет жертвы, найденной вчера? Есть какие-нибудь зацепки или улики?

Джулиан закатил глаза.

— Я же говорил тебе. Просто еще один наркоман. Мы разберемся с этим позже. Жертва находится в морге в Сент-Джо. Надеюсь, их генератор еще работает. Он никуда не денется, во всяком случае. У нас есть проблемы поважнее, брат. Пойдем. Нам пора.

— Куда идти?

— В старое здание суда. Они ждут нас. Моя мать хочет, чтобы копы присутствовали там. Чем быстрее мы закончим это экстренное заседание совета, тем скорее вернемся к своей работе.

Джулиан Синклер отличался нетерпением. Он по натуре был человеком действия. Он ненавидел заседания и комитеты; предпочел бы делать что-нибудь, что угодно, только не сидеть без дела. Все еще холостой и не обремененный семейными обязанностями, он проводил время, катаясь на горных лыжах и снегоходах, охотясь и играя в азартные игры.

— У меня Майло, — Ноа прочистил горло. — Его няня… недоступна.

— Просто бери его с собой. Это важно. — Джулиан закатил глаза. — Кроме того, он славный паренек, и ты знаешь, что моя мама не будет против.

Фолл-Крик представлял собой чартерный поселок с попечительским советом, который входил в состав поселкового совета. Розамонд Синклер, мать Джулиана, была управляющей поселком. Она действовала как мэр, хотя это не был ее официальный титул.

Ей нравился Ноа — и она души не чаяла в Майло. Он стал внуком, которого не подарили ей два ее собственных сына.

Розамонд всегда работала, у нее не оставалось времени на посещение зоопарка Джона Болла или выпечку домашнего печенья, но она никогда не забывала о его дне рождения или Рождестве, всегда приносила бутылку вина для Ноа и искусно завернутый подарок для Майло — новый велосипед или эксклюзивный набор Лего.

Это намного больше, чем когда-либо делали его собственные родители.

Джулиан похлопал по сиденью снегохода — древнего «Кавасаки Интерцептор 550».

— Поехали. Он двухместный, но Майло маленький. Он может поместиться между нами.

От дома Ноа до ратуши всего три мили. Ноа колебался, не был уверен, но быстро сдался. У него не осталось вариантов.

Он помог Майло сесть.

— У нас нет шлемов. Езжай медленно. — Джулиан не знал, что значит «медленно». — Я серьезно.

Джулиан хихикнул.

— Разве я смогу ехать быстро на этом старом драндулете?

— Где ты вообще его взял?

— Сейчас работают только старые вещи. Странно, правда?

— Насколько широко это распространилось? Это затрагивает весь штат? Весь Средний Запад?

— Черт его знает. Моя мама сказала, что нашла кого-то, кто может рассказать нам больше.

Джулиан завел двигатель, и он взревел трубным рыком, заглушив любой ответ, который мог дать Ноа.

Ноа крепко уселся на сиденье и прижался к Майло, чтобы тот не упал. Они пересекли мост через Фолл-Крик, который на самом деле никакой не ручей, а широкая, глубокая река.

Река почти огибала город широкой змеевидной С-образной линией, вливаясь в реку Сент-Джо на севере и впадая в озеро Мичиган в пятнадцати милях к северо-западу. В нескольких милях к югу плотина отделяла Фолл-Крик от озера Чапин, популярного места отдыха для рыбалки, катания на лодках, водных лыжах и гидроциклах в летнее время.

Поездка в город оказалась короткой и холодной. «Город» слишком щедро сказано. Большинство заведений располагались вдоль Мейн-стрит, а на южной стороне, через мост, находилась бакалея «Френдли Фрэш Гроув». С северной стороны город замыкала гостиница «Фолл-Крик», расположенная на берегу реки.

Хотя сегодня Рождество, несколько десятков человек, одетых в зимнюю одежду, стояли в очереди у бакалейной лавки «Френдли». То же самое происходило и в семейной аптеке Винсона на другой стороне улицы. Люди толпились снаружи, стремясь получить лекарства по рецепту, даже если компьютерные системы не работают.

После продуктового магазина тротуары по большей части пустовали, рождественские венки, украшавшие фонарные столбы, покачивались на легком ветерке. Изредка посреди дороги попадались заглохшие автомобили и грузовики, хотя многие успели съехать на обочину.

Они проехали несколько поворотов, но ничего серьезного. Все вокруг утопало по меньшей мере в футе свежего снега, не считая того, который уже выпал. За исключением продуктового магазина и аптеки, все магазины стояли в темноте. Бензоколонка. Пиццерия и кафе Пэтси. Авторемонтная мастерская Ганди и прачечная.

Единственный светофор тоже не горел. На востоке находились апартаменты на Мейн-стрит и часть кварталов. На западе располагались старшая школа и объединенная начальная/средняя школа, парикмахерская, стоматологический кабинет и почтовое отделение.

Джулиан с ревом въехал на парковку старого здания суда, расположенного в центре города, сразу налево от светофора. Историческое здание в стиле греческого возрождения украшали большие белые колонны, навеянные древними храмами. Его построили в 1846 году, и оно служило окружным судом, пока в середине двадцатого века в соседнем городе Сент-Джо не построили новое здание суда.

В наши дни половина здания использовалась как музей и объект культурного наследия для экскурсий местных школьников, другая половина для заседаний мэрии и городского совета.

Ноа помог Майло слезть со снегохода, пока Джулиан глушил двигатель. В нескольких кварталах к северу виднелась церковь «Кроссвей», а также магазин Фуллера, банк и таверна «Файрсайд».

Ноа повернулся к Майло.

— Помнишь музейную зону со старомодными столами? Там можно посидеть у одного из окон и почитать книги по истории Мичигана. Весело, правда?

Майло скорчил гримасу.

— Фу, нет.

Ноа удалось натянуто усмехнуться.

— Я знаю, сынок. Знаю. Мне придется многое компенсировать.

Майло оживился.

— Мороженое с арахисовым маслом?

— Я ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать.

Через пять минут Майло уже расположился внутри, а Джулиан шел за ним по узкому коридору к главной комнате совета. В коридоре было светло, над головой гудели флуоресцентные лампы. Ноа моргнул.

— Здесь не так холодно. И свет горит.

— Генератор все еще работает. В гостинице «Фолл-Крик» тоже есть генератор. У «Френдли» и аптеки Винсона тоже. Хотя многие другие генераторы вышли из строя.

Ноа кивнул, когда они вошли в зал заседаний.

— Добро пожаловать в клуб «Конец света», — мрачно сказал шеф Бриггс. — Поскольку, очевидно, все считают, что это именно так.

Глава 18

Квинн

День второй

Квинн переместилась на другое место. Кора дуба оцарапала ее холодную щеку, но она едва обратила на это внимание.

Обхватив ногами толстую ветку дерева и скрестив их, чтобы удержаться на месте, она наклонилась вперед. Ветки кололи и царапали ее живот, а куртка задралась вверх.

Она неуверенно наклонилась, сосредоточив все свое внимание на рогатке, которую держала в руках, натянула ремешки, притянула к правой щеке, своей точке опоры, и прицелилась в белку, сидящую на ветке дуба в двадцати футах от нее.

Успокоив дыхание, она сосредоточилась, наклонив рогатку под углом сорок пять градусов, подушечками пальцев и большим пальцем зажала шарик патрона в патронташе. Она достигла максимальной длины вытягивания и отпустила ремешки.

Стальная пулька диаметром три восьмых дюйма полетела к цели со скоростью около двухсот футов в секунду. Она попала белке в боковую часть головы ниже уха, пробила череп и пронзила мозг.

Животное не издало ни звука, упав с ветки высотой пятнадцать футов и упав хвостом вперед на снег. Тихий звук «пффф» нарушил тишину.

Квинн не сразу спустилась с дерева. Она лежала неподвижно, неглубоко дыша, наблюдая, как клубы ее дыхания смешиваются с холодным воздухом. Холод проникал в ее кости.

Было позднее утро. Температура держалась чуть выше нуля, день был пасмурным, как и все предыдущие, но, по крайней мере, вчерашняя метель утихла.

В подлеске шуршали маленькие существа — бурундуки и белки, мыши и кролики. Где-то неподалеку каркала ворона.

Она должна пойти в дом. И она так и сделает, буквально через минуту. Есть что-то такое в зиме, что всегда нравилось ее творческой натуре. Неподвижность. Белизна.

Все совершенное, красивое и нерушимое, даже если под ногами гниющие, уродливые вещи. На какое-то время можно забыть об уродстве, скрытом под снегом.

За бабушкиным домом находился густой лесной массив, который лежал между их улицей и собственно поселком и Мэйн-стрит. Река протекала в нескольких сотнях ярдов к востоку.

Двигатель квадроцикла нарушил тишину — он тарахтел и дребезжал, словно работал на последнем издыхании.

Квинн вздохнула. Она могла бы привыкнуть к миру без гула двигателей и механизмов. Если честно, она думала об этом только тогда, когда ей не нужно было куда-то идти. Передвигаться только на лыжах и снегоступах всегда просто ужасно.

Слава богу, что есть «Оранж Джулиус». Хотя бензин в нем рано или поздно закончится. Хорошо, что дедушка хранил несколько канистр с топливом в сарае.

Квинн сунула рогатку в карман куртки. Она ухватилась за ветку обеими руками, разжала лодыжки и скатилась вниз, позволяя ногам свисать под ней.

Падение с высоты всего четырех-пяти футов. Ничего такого, чего бы она не делала сотни раз. Она вдохнула и выдохнула, от холода волоски в ноздрях зашевелились, горло саднило.

Она на секунду закрыла глаза, вспоминая прошлую ночь. Кресельный подъемник. Снег и жестокий холод, тревога и страх. Эти двадцать пять футов показались ей тысячей.

Как замерз ее дедушка. Его ресницы покрылись коркой снега и льда. Его открытые глаза стали стеклянными, как шарики. Вся его яркая жизнь улетучилась в одно мгновение.

Она открыла глаза и упала на землю, ее ботинки глубоко погрузились в снег, а согнутые колени приняли удар на себя. Она выпрямилась и пошла к упавшей белке.

Когда-то она брезговала смертью, ненавидела охотиться на живых существ.

Она все еще ненавидела убивать, но делала это, потому что хотела знать, что может. Потому что дедушка и бабушка научили ее выживать.

И она нуждалась в этом не один раз.

«Никогда не убивай ради забавы, — наставлял ее дедушка. — Тогда ты заслужишь позор. Но убийство для поддержания жизни — это часть природы. Всегда уважай жизнь. И смерть».

В ее груди нарастала дикая боль. Потеря дедушки стала такой огромной, что она едва ли знала, как ее измерить. На глаза навернулись слезы и тут же замерзли. Она яростно смахнула их.

Она никогда раньше не видела, чтобы бабушка плакала. Ни разу. До прошлой ночи.

После того, как Квинн вернулась поздно вечером в канун Рождества, полузамерзшая и оцепеневшая от горя, они сидели на кухне у потрескивающей дровяной печи, бабушка плакала, Квинн страдала, бабушка обнимала ее так, как не делала с тех пор, как Квинн была маленькой.

Этим утром бабуля занималась своими делами механически, почти не говоря, медленно и точно, словно если она допустит ошибку, ее сердце разорвется, и вся ее печаль выльется нескончаемым потоком.

Квинн чувствовала себя точно так же. Женщины в ее семье прекрасно проявляли гнев и раздражение, недовольство и язвительность. Но не были так сильны в сильных эмоциях. Настоящих.

Не так, как дедушка. Он был тем, кто целовал ободранные коленки и сглаживал обиды. Своими огрубевшими и мозолистыми, но нежными руками, он всегда мог обнять или ласково погладить по плечу.

Звук квадроцикла становился все громче. Живот Квинн сжался от дурного предчувствия. Она не могла видеть, как он проносится по дороге, но ей это и не нужно. Она уже представляла его в своем воображении: красная как яблоко «Хонда Фортракс» 300 4х4 1988 года, заляпанная грязью и снегом.

Это был четырехколесный квадроцикл Рэя Шульца. Парня ее матери. Но Октавия ездила на нем так же часто, как и он.

Двигатель выключился. Раздался знакомый голос ее матери:

— Квинн! Я знаю, что ты здесь! Выходи сейчас же!

Квинн схватила белку за хвост одной рукой, а другой смахнула снег, кусочки коры и сломанные ветки со своих утепленных зимних штанов и передней части куртки, когда входила в бабушкин дом через заднюю дверь.

Кухня оказалась пустой, если не считать кошек. Тор и Один, свернувшись калачиком на ковре перед дровяной печью, спали. Локи, непослушный полосатый кот, сидел посреди стола и вылизывал лапы. Он наклонил свою пушистую голову и одарил Квинн самодовольным взглядом, словно совсем не жалел, что попался.

Квинн указала на него.

— Пошел со стола! Пока я не заставила тебя пожалеть об этом!

Локи недовольно мяукнул, пренебрежительно вильнул хвостом и не спеша подошел к краю и спрыгнул вниз. Квинн закатила глаза.

Бабушка возилась за сараем, обрабатывая зимний сад, где она выращивала морозостойкие овощи: репу, морковь, капусту, цветную капусту, лук, чеснок и мангольд. Она выращивала все в переносных парниках — деревянных рамах с прозрачными, жесткими крышками из поликарбоната.

Они не отапливались, но улавливали солнечную энергию и укрывали урожай от непогоды. Внутри их лежала алюминиевая фольга, чтобы увеличить количество света и сохранить тепло. В то утро Квинн помогла бабушке счистить снег с рам, чтобы предотвратить образование льда.

«Надеюсь, бабушка останется там. Вдобавок ко всему прочему, ей не стоило возиться еще и с Октавией».

Квинн положила белку на покрытый газетами прилавок. В бабушкиной дровяной печке потрескивал и шипел огонь. В кухне было тепло. Слишком тепло. Тепло укололо ее озябшую кожу.

Она расстегнула куртку, сняла шапку и перчатки и сунула их в карманы. У бабушки в гостиной стоял камин, а на кухне — старая дровяная печь. Дровяная печь давала больше тепла, поэтому они как можно чаще оставались на кухне.

Мать Квинн вошла на кухню из гостиной, входная дверь осталась слегка приоткрытой. Ее сапоги тащили за собой комья снега.

— Какого черта ты делаешь?

Беспокойство переполняло ее, но она держала подбородок высоко поднятым, а взгляд твердым.

— Никакого.

Октавия Райли отличалась бурной энергией и диким взглядом. Она была болезненно худой, с длинными костлявыми конечностями, исхудалыми щеками и грязными волосами. Квинн почти ничего не помнила о своей матери, кроме того, что она наркоманка.

Октавия прислонилась к холодильнику, закуривая сигарету трясущейся рукой.

— Ты не пришла домой вчера вечером. Я даже не знала, где ты. Мы очень волновались!

Октавия даже не удосужилась вспомнить, что вчера был день рождения Квинн. Гнев и обида пылали в ее груди.

— Нет, не волновались. Ты просто хотела, чтобы кто-то убрал за тобой.

Темные глаза Октавии вспыхнули. Она угрожающе шагнула к Квинн. Ее руки дрожали. Все ее тело гудело от напряжения и нужды, как натянутый провод.

Квинн не вздрогнула. Она давно научилась не вздрагивать.

Ее мать была крайне вспыльчивой, но только ругалась и почти не рукоприкладствовала. Только иногда шлепала или дергала Квинн за волосы. Она становилась сильной и неистовой, когда находилась под кайфом, но Квинн обычно оказывалась быстрее.

А вот ее парень — совсем другое дело.

Квинн скрестила руки перед грудью. Она устала от этого. Надоели эти извращенные, токсичные игры. Ее дедушка мертв. Электричество отключилось. Все перевернулось с ног на голову.

Все вокруг изменилось, но Октавия осталась той же жалкой, обиженной, неудачливой наркоманкой, какой была всегда. И даже конец света не мог этого изменить.

Глава 19

Квинн

День второй

— Если ты вдруг не заметила, все летит к чертям, — заявила Квинн с большим нахальством, чем чувствовала. — Считай это моим заявлением об уходе.

— Не смей так со мной разговаривать! — Октавия ткнула сигаретой в лицо Квинн. Ее черты исказились в кипящем презрении. — Не смей. Ты, неблагодарная соплячка!

Когда-то давно это ранило. Все эти крики и обзывания. Квинн сказала себе, что ей больше не больно. Она больше не позволит себе переживать из-за слов матери. Она построила свои стены толстыми и непробиваемыми — и они должны оставаться такими. Они созданы из рубцовой ткани.

Она пристально посмотрела на мать, встретившись взглядом с ее жесткими глазами с красной поволокой. Октавия выглядела так, будто не мылась несколько недель. Запах дыма не скрывал вони, исходившей от ее грязной одежды.

Октавия сначала моргнула. Дрожащей рукой она откинула за уши длинные сальные волосы и затянулась сигаретой.

— Что тебе нужно? — резко спросила Квинн. — Что ты вообще здесь делаешь?

— Мы умираем с голоду! А ты как думаешь? Нам нужна еда. И нам нужны вещи для обмена. — Чтобы обменять на наркотики, но Октавии не требовалось этого говорить. Это итак понятно.

Мать подошла к кладовой и распахнула дверцы. Домашнее яблочное пюре, персики, сушеные фрукты, запечатанные контейнеры с мукой, фасолью и зерном стояли на полках бабушкиной кладовой.

Октавия подошла к раковине и, пригнувшись, открыла шкафчик под ней. Она вытащила пару больших мусорных пакетов.

— Помоги мне, детка.

Квинн не двигалась. Конечно, у Октавии не осталось еды уже через день. Она никогда не беспокоилась о том, чтобы сходить в продуктовый магазин. Именно Квинн всегда приходилось искать пропитание.

— Что стоишь? Иди сюда.

— Черт, нет. Ни за что, блин. Я не буду помогать тебе воровать у бабушки.

Октавия закатила глаза и начала сама запихивать банки в мусорный пакет. Она действовала небрежно. Банки звенели друг о друга, чуть не разбиваясь.

— Что это за ерунда с мукой и мешками бобов? Я не могу это есть. Где остальное?

— Остальное что?

— Не нахами мне, девчонка! Где вся еда? Я знаю, сколько мама с папой припрятали. Не пытайся скрыть это от меня. — Лицо Октавии исказилось от отвращения. — Мама всегда любила держать все при себе и оставлять объедки для меня.

— Это неправда.

— Они до сих пор обводят тебя вокруг пальца? — Октавия злобно ухмыльнулась, обнажив гниющие зубы, и помахала сигаретой, распространяя дым, который, как она знала, бабушка ненавидела. Он всегда вызывал у дедушки кашель и раздражал его легкие.

Грудь Квинн сжалась. Дедушки здесь больше нет. Он все еще торчал на том дурацком горнолыжном курорте, на котором настоял, точно ледяное мороженое.

Теперь он ни для кого не представлял особой важности, так как мир катится к чертям собачьим. Одна из его любимых фраз. И теперь она могла оказаться правдой.

— Октавия.

Ее мать игнорировала ее.

— Октавия!

Наконец, она в раздражении подняла голову.

— Что!

— Дедушка… — Слова рвались на языке Квинн, как колючая проволока. Просто произнести это вслух оказалось больно. — Дедушка умер.

Это наконец-то дошло до Октавии.

Она застыла, ее дрожащие руки опустились к бокам. Дым от ее сигареты лениво поплыл к потолку.

— Что?

— Его кардиостимулятор перестал работать, когда все остальное остановилось. Он застрял на улице в холоде. Это подвергло его организм сильному стрессу. Его сердце просто… не выдержало.

Это только часть, но это единственная часть, которая имела значение.

Взгляд Октавии бешено скакал по маленькой кухне, словно ища что-то, на чем можно сосредоточиться, за что можно ухватиться. Ее покрасневшие глаза блестели. Она вытерла лицо, едва не обжегши щеку сигаретой.

— Я… я не знала этого.

Квинн не жалела ее. У нее не осталось жалости. Горе, обида и злость заняли все пространство в ее груди, расширяясь до тех пор, пока не стало трудно дышать.

— Ты даже не спросила, как там дедушка или бабушка. Тебе все равно. Тебе никогда не было дела!

Октавия вздрогнула. Она затушила сигарету о газеты, покрывавшие прилавок, и оставила окурок рядом с мертвой белкой. Она стояла там, дрожа, и просто смотрела на белку.

В этот момент все следы ее наркотической зависимости исчезли. Она выглядела на много лет моложе. Потерянная и уязвимая.

По старым фотографиям Квинн знала, что Октавия когда-то была красивой: ее грязные волосы когда-то были длинными, черными и блестящими, кожа имела здоровый оливковый оттенок, пожелтевшие и разрушающиеся зубы когда-то были ровными и белыми, когда она улыбалась, ее темные глаза, такие же как у Квинн, сияли и были здоровыми.

Октавия и Квинн обе переняли вьетнамское наследие дедушки, хотя их кожа выглядела светлее. Отец Квинн был американцем китайского происхождения, которого в младенчестве усыновили, поэтому она выглядела больше похожей на азиатку, чем ее мать.

У Квинн сохранилось очень мало фотографий ее отца и ноль воспоминаний. Он продержался достаточно долго, чтобы годичный брак закончился катастрофически, решил, что родительство — не его конек, и уехал работать на нефтяных вышках на Аляске.

У Квинн осталась его фамилия и больше ничего. С тех пор никто в Фолл-Крик ничего о нем не слышал. А его родители — ее биологические бабушка и дедушка — вскоре после этого переехали.

Единственной семьей, что осталась у Квинн, были ее мать и бабушка. Хотя Октавия почти не считалась.

Слезы потекли по лицу Октавии.

— Я должна была быть здесь. Я даже не успела попрощаться… Мне жаль. Мне так жаль…

Квинн позволила гневу вспыхнуть в ней, позволила ему вытеснить печаль и грусть. Октавия теперь сожалела? Конечно, да. Но слишком мало, слишком поздно.

Выражение ее лица ожесточилось.

— В этом-то и проблема, верно? Ты никогда не думаешь. И тебя никогда нет.

Не то чтобы Квинн хотела видеть ее рядом. Присутствие Октавии делало ее нервной и напряженной. Она всегда отсчитывала секунды до того момента, когда сможет сбежать от матери и нелепого притворства, что они любят друг друга или являются хоть каким-то подобием семьи.

И все же необъяснимая смесь обиды и тоски бурлила у нее в душе. Квинн нужна мать, какой положено быть Октавии, а не та жалкая версия, которая ей досталась.

Октавия вынырнула из оцепенения. Что бы она ни чувствовала — печаль, раскаяние — все это исчезло в одно мгновение. Ее глаза потускнели.

— Вот в чем твоя проблема? Всегда обвиняешь людей. Всегда такая гадкая. Рэй прав, насчет тебя.

— Рэй — придурок с волосатыми ушами.

— Снова умничаешь? — Октавия подхватила тяжелый мусорный мешок, наполненный бабушкиными запасами, и перекинула его через плечо. — Я вернусь за добавкой.

— Лучше не приходи.

Не говоря больше ни слова, Октавия повернулась, прошла через кухню и гостиную, распахнула входную дверь и захлопнула ее за собой.

Квинн стояла посреди теплой кухни, одна, если не считать кошек, обхвативших ее за лодыжки. Она моргнула от внезапной влаги в глазах.

— И тебя с чертовым Рождеством.

Глава 20

Ноа

День второй

Обстановка в зале заседаний не отличалась изысканностью: бежевые стены, бежевый ковер и длинный прямоугольный стол в центре. Около десяти человек сидели вокруг него.

Прожив в этом городе большую часть своей жизни, Ноа узнал всех, включая начальника полиции, нескольких полицейских, президента ротари-клуба* и нескольких владельцев местного бизнеса.

Ротари-клуб — некоммерческая общественная организация представителей бизнеса и профессиональной элиты, людей с хорошей деловой и профессиональной репутацией, верящих в важность оказания гуманитарных услуг, поддержание высокого этического уровня в любых видах профессиональной деятельности, оказывающих помощь в обеспечении мира во всем мире, а также верящих в важность развития взаимопонимания между народами.

Во главе стола сидела суперинтендант города Розамонд Синклер. Это была невысокая, стройная женщина со светлыми волосами, подстриженными в боб-каре, подчеркивавшими ее сильные скулы и привлекательные черты лица.

Розамонд, хорошо выглядела в свои пятьдесят с небольшим, была осмотрительной и щепетильной женщиной. Она никогда не позволяла себе необдуманных фраз. Каждый предмет одежды, каждый жест и тон выверены, намеренно подобраны.

Розамонд поманила Ноя наманикюренными пальцами.

— Входи, входи. Джулиан сказал мне, что ты вчера находился в «Биттерсвит», когда отключили электричество. Уверена, что возвращение обратно далось тебе с большим трудом.

В голове Ноа промелькнул образ застывшего дедушки Квинн, а затем Брока в агонии и шоке, умирающем прямо на их глазах.

Джулиан выбрал стул рядом с матерью и плюхнулся в него. С трудом, Ноа занял место рядом с ним.

— Что-то вроде того.

Розамонд улыбнулась ему.

— Рада, что вы с Майло вернулись целыми и невредимыми.

Большую часть подросткового возраста Ноа провел в ее доме, ночуя на полу в комнате Джулиана, совершая набеги на холодильник в полночь, пронося травку в ее подвал.

Конечно, это происходило до того, как они с Джулианом исправились и стали полицейскими.

Хотя семья Синклеров отличалась богатством и влиянием в маленьком городке — отец Розамонд работал судьей, а оба ее дяди были управляющими в 90-х и начале 2000-х годов — она никогда не смотрела на него свысока и относилась не иначе, чем как к члену семьи.

Мать Ноа уехала жить к бойфренду в Сиэтл, когда Ноа ходил еще в среднюю школу. Его отца-бухгалтера осудили за отмывание денег и отправили в тюрьму, когда ему исполнилось девятнадцать, но хреновым отцом он был задолго до этого. Семья Синклеров стала его фактической семьей

— Еще раз спасибо всем вам за то, что пришли так быстро. Да еще и в Рождество, — Розамонд обвела взглядом комнату. — Я попросила наших доверенных представителей правоохранительных органов присутствовать здесь вместе с шефом Бриггсом. Уверена, вы все понимаете, почему.

Собравшиеся за столом понимающе закивали. Лица людей оставались напряженными и сосредоточенными.

— Возможно, у нас на подходе чудовищный кризис, — сказала Розамонд, — и я, со своей стороны, хочу быть готовой к его преодолению.

— Это просто отключение электричества, — уверенно проговорил шеф Бриггс. В свои шестьдесят с небольшим, обладая морщинистым лицом бульдога, он отличался раздражительным характером. — Немного не так, как обычно, но ничего такого, с чем мы не могли бы справиться.

В отделе полиции числилось четыре штатных сотрудника, два сотрудника на полставки и десять резервистов, которых обычно привлекали только для дополнительной охраны парадов, окружных ярмарок и других общественных мероприятий.

Кроме Ноа, Джулиана и шефа Бриггса в комнате находился еще один офицер — Хосе Рейносо, крепкий бывший морской пехотинец лет сорока. Телосложением он напоминал танк и умел драться, как настоящий боец. Он был тихим и держался особняком, но при этом отличался чертовской преданностью.

— Я не говорила, что мы не справимся, — ровно произнесла Розамонд, — только то, что нам нужно быть готовыми. Как вы все знаете, в нашем городе серьезные перебои с электричеством. И не только в нашем городе.

— Насколько далеко все зашло? — спросил Дэйв Фаррис.

— Вчера я побывал в округе Каламазу, — сказал Ноа. — В шестидесяти милях к северу. С ними произошло то же самое, и в то же время. Чуть позже полудня.

Хосе Рейносо почесал челюсть.

— Единственное, что передают радиостанции, это стандартные экстренные ответы из офиса губернатора. Мы здесь в темноте, в прямом и переносном смысле.

— Что наводит на мысль, что эта ситуация могла сложиться в масштабах штата, — подчеркнула Розамонд. — Как минимум.

— А что насчет остальной части юго-западного Мичигана? — спросил Ноа. — Гранд-Рапидс? Детройт? Каламазу? Кто-нибудь слышал что-нибудь лично от губернатора?

Розамонд покачала головой.

— Нет. Ничего. Мы не смогли ни с кем связаться по обычным каналам. Два наших офицера, Саманта Перез и Орен Труитт, вызвались поехать на снегоходах в Лансинг, чтобы установить физический контакт с чиновниками штата, пока мы не наладим связь.

Бриггс пренебрежительно хмыкнул.

— Это ненормально, Бриггс, — заметил Дэйв Фаррис. В свои шестьдесят с небольшим лет Дэйв был благодушным, громким, шумным белым мужчиной, который любил рыбалку, радио и спортивные автомобили. — Наши машины не работают. Наши телефоны разрядились. Какое отключение электричества могло повлиять на все это раньше?

— Что-то происходит, — поддержала Аннет Кинг, директор средней школы Фолл-Крик. Ей было около сорока лет, она увлекалась бегом трусцой, имела плотное, спортивное телосложение и серебристые волосы, подстриженные в короткое каре. Обычно Аннет отличалась уверенностью в себе, но ее лицо выглядело осунувшимся и напряженным. — Моя дочь на каникулах в Канкуне. Я не могу с ней связаться.

Шеф Бриггс скрестил руки на своей мощной груди.

— Они разберутся и запустят все через несколько дней. Нет причин для всеобщей истерики.

— Мне жаль, Аннет, — Розамонд вмешалась прежде, чем шеф Бриггс успел что-либо добавить. — Некоторые из вас знают, что мой собственный сын не вернулся в город прошлой ночью.

Ноа огляделся в поисках сводного брата Джулиана, Гэвина Пайка. Хотя он не был официальным членом совета, казалось, Пайк всегда крутился рядом, шептал на ухо своей матери, прятался в тени, улыбаясь своей мягкой фальшивой улыбкой.

Ноа никогда не нравился этот парень. Еще со школы, когда ходили слухи, что он вывихнул руку одной девушке на неудавшемся свидании. Ноа так и не смог ничего на него повесить, как бы ему этого ни хотелось.

Ноа не хотел беспокоиться о нем сейчас. Он думал о теории Квинн. Ему необходимо услышать ее от кого-то другого, чтобы осознать реальность случившегося. Он развел руки в стороны.

— Что именно произошло? Кто-нибудь знает?

Молодой чернокожий парень, которого Ноа никогда раньше не видел, резко встал и прочистил горло. На вид ему исполнилось едва ли двадцать. Высокий и худой, он носил узкие джинсы и облегающий полосатый свитер.

— Это племянник Майка Дункана, Джамал Дункан, — представила Розамонд. — Он изучает электротехнику в университете Мичигана. К счастью для нас, он приехал на Рождество. Поскольку наши коммуникационные системы… не работают в данный момент, Джамал согласился пролить некоторый свет на ситуацию. Джамал?

— Да, конечно, — Джамал неловко сдвинулся с места, его глаза метались по комнате. — Соединенные Штаты, скорее всего, пострадали от электромагнитного импульса в результате взрыва ядерной бомбы.

Несколько человек задохнулись. Джулиан сел прямее. Шеф Бриггс напрягся.

Несмотря на то, что он догадывался о том, что сейчас услышит, сердце Ноа все равно замерло. Он схватился за подлокотники кресла, чтобы обрести опору.

— Ты хочешь сказать, что нас только что бомбили? — недоверчиво спросил Дэррил Виггинс. Это был жесткий, с хмурым лицом мужчина лет пятидесяти, Уиггинс возглавлял ротари-клуб и управлял банком Общественного совета.

Ловкий политик из маленького городка, он всегда пытался задобрить Розамонд и добиться большего влияния. Если ему удавалось выйти вперед за чужой счет, это было еще лучше.

— Да, — сказал Джамал. — Однако…

— Значит, мы умрем от радиации? — вклинился Виггинс. — А как насчет радиоактивных осадков? Мы уже отравились?

— Все не так, как вы думаете, — возразил Джамал. — Поскольку ядерная бомба взорвана в атмосфере, нет никакой опасности выпадения осадков или радиации. Проблема не в этом.

— Тогда в чем же? — спросил Дэйв Фаррис.

— Это ЭМИ. Возможно, супер-ЭМИ. Электромагнитный импульс создается во время ядерного взрыва высоко над нашей атмосферой. Если импульс достаточно сильный — а этот, похоже, именно такой — он поджаривает практически всю электронику, независимо от того, подключена она к сети или нет. В наши дни все производится с помощью компьютеров. Все в наших машинах. Наши телефоны. Даже наши холодильники подключены к сети.

— Что делает супер-ЭМИ? — спросила Розамонд.

— Он наносит гораздо больший ущерб, чем обычное ядерное оружие. Не нужно знать физику, чтобы создать высотное ЭМИ, которое будет генерировать значительно больше гамма-излучения, чем «обычные» ядерные бомбы, и которое сможет более эффективно превратить это гамма-излучение в электромагнитный импульс. Это будет сложная конструкция, но для любой ядерной державы не составит труда создать такую, которая будет производить более 25 000 импульсов на квадратный метр. Я имею в виду, с двухступенчатым термоядерным оружием, использующим экранированную первичную ступень деления и…

— Джамал, переходи к делу. — Майк Дункан не очень мягко подтолкнул своего племянника. — О какой дальности действия мы говорим?

— Да, извини. Хорошо, — Джамал прочистил горло. — Один удар супер-ЭМИ может причинить ущерб нескольким штатам. Или это может быть скоординированная атака нескольких ЭМИ, распределенных так, чтобы нанести наибольший урон.

— Что ты имеешь в виду под наибольшим уроном? — решил уточнить Майк Дункан.

— Большая часть континентальной территории Соединенных Штатов могла оказаться во тьме прямо сейчас.

Долгое время никто ничего не говорил. Они смотрели друг на друга, ошеломленные, в шоке, пытаясь осознать все это.

Дэррил Виггинс выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание.

— Откуда ты знаешь, что это не солнечная вспышка? — спросил Ноа, пытаясь вспомнить, как Квинн назвала это явление. — Или корональная масса?

— Корональный выброс массы, — поправил Джамал. — КВМ происходит, когда плазма, которая представляет собой перегретый и ионизированный газ, выбрасывается с поверхности Солнца. Она производит магнитную ударную волну, которая распространяется на миллиарды миль в космос. Если Земля находится на пути этой ударной волны, наши электрические системы испытывают перегрузку. В основном она воздействует на электросети, разрушая трансформаторы и длинные линии электропередач. В данном случае, поскольку большинство транспортных средств, компьютеров и телефонов не функционируют, мы можем предположить, что это ядерное ЭМИ.

— Это весьма надуманно, — прорычал Бриггс. — Сплошное воображение и нагнетание страха.

— Тогда как еще вы можете объяснить все это? — заметил Рейносо. — Это единственное, что имеет смысл.

— Соединенные Штаты Америки атакованы! — голос Виггина повысился в тревоге. — Он только что сказал…

— Скажем так, это разумное предположение, учитывая то, что мы знаем, — ровно сказала Розамонд. Она повернулась к Джамалу. — Как скоро сеть снова начнет работать?

Джамал опустил взгляд на стол.

— Годы.

— Прости, — произнес Рейносо, наклонившись вперед. — Ты только что сказал «годы»?

— Да, — Джамал провел рукой по своим жестким волосам. — Каждый трансформатор изготавливается на заказ, и на его проектирование, разработку и поставку уходит около двадцати месяцев. Они производятся на заводах, которым требуется электричество. Так что, если вся страна отключится… нам придется вводить их в эксплуатацию по одному за границей — только на наших грузовых кораблях тоже установлены электронные системы. Сколько их находилось в пределах досягаемости? Какой процент наших самолетов постоянно находится на земле? Сколько из них потеряли контроль над своими системами и совершили аварийную посадку? Вы видите, к чему я веду.

Несколько членов совета обменялись взглядами.

— Самолеты упали? — встревоженно спросил Майк Дункан.

— Все станет только хуже. Без электричества заправочные станции закроются. Нет способа вывезти газ. Во всяком случае, нет простого способа. Без электричества не работают нефтеперерабатывающие заводы. Или очень мало. На всех нас не хватит, точно не хватит. Нет бензина; грузовики не работают. Но они все равно не смогут проехать через снег. Так что магазины не получат продукты. Больницы не получат медикаменты. Водоочистные станции не получат свои химикаты.

«Аптеки не получат свои лекарства». Осознание этого факта поразило Ноа, как физический удар. Дыхание покинуло его легкие. Он чуть не упал в обморок.

Он даже не подумал о ненадежной цепи поставок. Насколько важен каждый элемент, каждое звено в последовательности. Он больше не сможет просто зайти в аптеку Винсона и взять жизненно важные таблетки для своего сына в хрустящем белом пакете.

Что ему делать? На минуту комната наполнилась белым шумом. Все стало звонким и далеким. Он ничего не слышал.

Он должен найти способ достать таблетки для Майло. Чтобы его сын оставался в тепле, безопасности и сытым. Другого выхода нет. Он найдет способ.

— В наши дни все работает по принципу «точно в срок», — сказал Майк. — Если грузовики остановятся, то через двадцать четыре часа в больницах и медицинских учреждениях закончатся основные запасы. Через три дня на заправках полностью закончится топливо. Полки магазинов и ресторанов будут пустыми. В банкоматах и банках не останется наличных — хотя без электричества мы все равно не сможем получить доступ к деньгам. Спустя четыре недели запасы чистой воды в стране будут полностью исчерпаны.

— Это катастрофа, — тихо произнесла Аннет, ее лицо осунулось. — Это гораздо серьезнее, чем отсутствие тепла и электричества.

Джамал прочистил горло.

— Федеральная комиссия по ЭМИ предсказала, что до 90 процентов населения вымрет уже через год.

В комнате воцарилась ошеломленная тишина. У Ноа сжалась грудь. Еще мгновение назад в комнате было прохладно. Теперь она казалась слишком жаркой и слишком маленькой.

— В двух словах, — прокомментировал Джамал, — нам крышка.

Глава 21

Ноа

День второй

— Кто, черт возьми, сделал это с нами? — прорычал Джулиан сквозь стиснутые зубы. Его добродушная ухмылка исчезла. В центре лба пульсировала вена. Руки сжались в кулаки на столе.

Джамал сел обратно, выглядя подавленным и несчастным. Розамонд осталась сидеть, сложив руки перед собой, ее костюм был безупречен, ни один волосок не выбился из прически, на лице — нейтральное выражение. Крошечный мускул, подергивающийся в уголке рта, единственное, что выдавало ее.

— Наверное, Россия, — предположил Майк.

Аннет кивнула.

— Ставлю на Китай.

— Не забывайте об Иране, — добавил Рейносо. — Они — пороховая бочка, которая вот-вот взорвется.

Ноа покачал головой. Он чувствовал себя больным.

— Да, но любой, кто нападет на нас, должен понимать, что мы ответим политикой выжженной земли. Это причинит им гораздо больше вреда, чем они причинили нам.

— Может быть, их лидер совершенно безумен, как в Северной Корее. А может, они достаточно умны, чтобы свалить вину на другую страну, — Рейносо напряженно пожал плечами. — Кто знает?

Конференц-зал наполнился ропотом беспокойства, которое быстро переросло в тревогу и даже едва сдерживаемую панику. Если они поддадутся своему страху, все быстро пойдет кувырком.

Им нужно снова обрести контроль над ситуацией в комнате, иначе они окончательно потеряют его.

— В эту минуту не имеет значения, кто сделал это с нами, — сказал Ноа. — Нам нужно понять, как выжить здесь, в Фолл-Крик. Похоже, это самая большая проблема, с которой мы сейчас сталкиваемся.

— Он прав, — согласилась Аннет. — Мы сможем выяснить, Китай это или Северная Корея, позже, когда в наших домах станет тепло, а у наших детей будет еда в животе.

Мрачные кивки присутствующих.

— Спасибо, Ноа и Аннет, — Розамонд посмотрела на них, склонив подбородок. — Мы можем тратить нашу драгоценную энергию на панику и беспокойство, а можем действовать, чтобы защитить себя и укрепить наши силы. Я, например, предпочитаю действовать.

— Где, черт возьми, Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям? — ныл Виггинс. Он обладал гнусавым, высокопарным голосом, который действовал Ноа на нервы. — Армия и Национальная гвардия? Другие страны? Они пришлют помощь. Они должны. Это их работа.

— Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям не может справиться с национальным кризисом, — тихо сказал Дэйв Фаррис. — Цепь реагирования на чрезвычайные ситуации сильна лишь настолько, насколько сильно ее самое слабое звено. Достаточно заглянуть в Департамент транспорта, чтобы понять, насколько невероятно неэффективно правительство. Неужели мы действительно хотим полностью довериться им?

Виггинс покачал головой, не веря.

— Мы платим налоги! У правительства есть соответствующие программы и процедуры. У них есть запасы!

— Только не для Фолл-Крик, — усмехнулся Джулиан. — Все, что у них есть, сначала отправляется в Детройт, Каламазу или Гранд-Рапидс.

— Даже когда Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям доберется до нас, может пройти несколько недель, прежде чем помощь дойдет до маленьких городков, — добавил Дэйв. — Как я вижу, нам придется какое-то время самим заботиться о себе.

— И мы уже сейчас наблюдаем отчаянную нужду, — заявила Розамонд. Она отвернулась от Бриггса и устремила свой взгляд на Рейносо. — Офицер Рейносо, будьте добры, предоставьте нам обновленный отчет о последних двадцати четырех часах.

Рейносо прочистил горло и сел ровнее.

— Кто-то вломился в дом МакКлинтоков прошлой ночью и украл половину запасов из их кладовой. Никто не пострадал. Восьмидесятишестилетний Гровер Массенгилл скончался ночью. Никто его не проведал. У него имелись камин и дрова, но он практически не вставал с постели.

Ропот ужаса наполнил комнату.

— На данный момент у нас четыре смерти, — серьезно сказал Рейносо. — Все пожилые люди, живущие в одиночестве. Один, очевидно, от инсульта, и трое от переохлаждения. У них либо не было камина, либо они не смогли развести огонь.

— Шесть смертей, — поправил Ноа. — Я нашел миссис Нору Гомес мертвой в ее постели сегодня утром. А один из мужчин, умерших в Биттерсвит прошлой ночью, был Донг Вэн Дũнг, давний житель Фолл Крик.

С болью Ноа подумал о Квинн. Он должен обязательно проверить ее позже.

— Нам нужно забрать его тело. Я обещал его внучке.

— Мы сделаем это, обещаю тебе, — заверила Розамонд. — У нас много дел, и дальше будет только хуже. Сейчас на первом месте живые. Еда, тепло и кров.

— И медицинская помощь, — добавил Ноа. — Доктор Прентис в городе?

— Он в Калифорнии, навещает свою дочь, — сообщила Розамонд. — Мы остались без врача.

У Ноа все сжалось внутри. Он нервно теребил обручальное кольцо. Ему нужно как можно скорее поговорить с Робертом Винсоном и получить больше лекарств для Майло.

— Шен Ли где-то рядом, — сказала Аннет. — Он работает медбратом в педиатрии. Я уверена, он будет готов помочь с любыми медицинскими нуждами.

— Превосходно, — Розамонд наклонилась вперед. — Нам нужно подумать о средствах связи, сборе и распределении пищи, транспорте, санитарии. Нужно выяснить, о каком количестве людей идет речь, и сколько среди них детей, пожилых людей и людей с особыми потребностями. Следует подумать о питании, медицинском обслуживании, канализации и мобильности. Мы должны перейти на режим экономии и нормировать наши запасы. Мы не можем слишком быстро исчерпать наши ограниченные ресурсы.

— И топливо, — подсказал Майк. Это был невысокий, грузный чернокожий мужчина с бородой и очками в проволочной оправе. Он владел единственной в городе заправочной станцией. — Генераторы, снегоходы, грузовики. Они все очень быстро остановятся, если мы не заправимся из баков. Насосы работают от портативного генератора, но и он рано или поздно исчерпает себя. Я постараюсь придумать, как подключить ручной насос к подземным резервуарам.

— Может, мы начнем выкачивать бензин из всех заглохших машин, чтобы увеличить наши запасы, — предложил Ноа.

Шеф Бриггс уставился на него так, словно у него выросли три головы.

— Ты серьезно?

— Отличные идеи, Майк и Ноа. — Розамонд старательно игнорировала шефа. — Давайте введем ограничение в пять галлонов для всех, кроме критически важного персонала. Кроме того, у нас есть несколько старых генераторов, которые мы можем установить в средней школе. Это будет наше аварийное убежище для тех, у кого нет возможности обогреть свои дома. Нам нужно будет собрать еду и воду, чтобы убедиться, что хватит на всех, пока не прибудет Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям или Национальная гвардия. — Она сделала паузу. — Если они прибудут.

— Как вы собираетесь получить все эти припасы? — спросил шеф Бриггс, хмурясь. — Мы точно не будем отнимать их у наших граждан.

Розамонд сцепила пальцы на столе.

— Конечно, нет. Мы попросим наше общество подключиться и помочь друг другу. Все добровольно.

— Я готов открыть гостиницу, если до этого дойдет, — сказал Дэйв.

— Аттикус Бишоп управляет огромной продовольственной кладовой в церкви Кроссвей, — вступил в разговор Джулиан. — Я уверен, они будут рады помочь.

Розамонд повернулась к Ноа.

— Вы ведь с ним друзья? Почему бы тебе не зайти и не посмотреть, что они могут сделать?

— Конечно, — отозвался Ноа. — Любая помощь, которую я могу оказать.

— Разумеется, — отозвалась Аннет. — Просто скажите нам, что мы должны делать.

— Мы можем помочь со связью. — Рейносо передал Ноа старую модель списанной рации. — Мы нашли семь таких в подвале сегодня утром. Они хранились в металлическом шкафчике. Я взял на себя смелость повозиться с ними, заменил некоторые детали с наших новых раций и заставил их работать. Нам нужно будет поискать батарейки, но пока мы общаемся только так.

— Нам нужно установить связь и снаружи, — Ноа повернулся к Дэйву Фаррису. — Разве у тебя нет радиостанции? Она может нам понадобиться, если мы не сможем получить информацию по официальным каналам.

— Я думаю, что несколько схем перегорели, — сказал Дэйв. — Но Тина Ганди, дочь Джеймса, сказала, что посмотрит. Она такая же, как ее отец — еще один гений механики, и тоже довольно блестяще разбирается в электронике.

Семья Ганди владела магазином механики в городе. Джеймс был в Детройте на конференции, когда ударил ЭМИ, и до сих пор не вернулся. Его двадцатитрехлетняя дочь Тина, симпатичная жизнерадостная блондинка, которая к тому же отличалась невероятным умом, приехала на рождественские каникулы из университета штата Мичиган.

— Я могу помочь, — предложил Джамал.

— Отлично, — сказала Розамонд. — Дэйв, Джамал и Тина отвечают за то, чтобы запустить радио и обеспечить совет свежими новостями.

— Я соберу несколько человек, — предложил Майк. — Мы подготовим добровольцев с парой снегоходов и попросим их оповещать жителей об обновлении информации. Мы можем придумать систему сетки или квадрата для связи.

— Предоставьте это подросткам, — сказала Аннет. — Им будет чем заняться. Я помогу тебе с именами и адресами. А я начну организовывать спортзал и к вечеру открою среднюю школу как временное убежище.

— Я, конечно, буду помогать всем, что потребуется, — проговорил Виггинс величественно. — Ты знаешь, что можешь на меня положиться, Розамонд.

Ноа и Джулиан обменялись взглядами. Ноа удержался от того, чтобы закатить глаза. Все знали, что Виггинс не станет ничего делать, если это не принесет наибольшую выгоду ему самому.

Розамонд улыбнулась, но уголок ее рта слегка дернулся.

— Главное, чтобы каждый понимал, что мы все в одной лодке. Нам всем нужно будет объединиться, чтобы пережить это.

Глава 22

Ноа

День второй

— А как насчет «Винтер Хейвена»? — поинтересовалась Аннет.

— А что насчет него? — ровно спросила Розамонд.

— У них есть электричество?

— У нас есть ресурс, который мы должны защищать с особой тщательностью, — осторожно ответила Розамонд.

— Значит, да, — произнес Майк.

«Винтер Хейвен» появился на свет благодаря богатому застройщику-мультимиллионеру из Чикаго, который открыл для себя Фолл-Крик в начале 2000-х годов. Он влюбился в пологие холмы, живописную реку, приветливую атмосферу маленького городка.

Застройщик приобрел пятьдесят акров бывшего лагеря бойскаутов на противоположном берегу Фолл-Крик и построил автономный поселок из высококлассных бревенчатых домиков с собственной системой водоснабжения, канализации и солнечными батареями. Даже зимой солнечные установки обеспечивали достаточно независимого электричества, чтобы удовлетворить потребности большинства людей.

Розамонд Синклер владела одним из домов в «Винтер Хейвен». Неудивительно, что она выглядела такой бодрой. Ноа приложил все усилия, чтобы не почувствовать укол зависти. Он не заботился о себе, только о Майло.

— В общине «Винтер Хейвен» есть электричество, — поделилась Розамонд. — Солнечные батареи и аккумуляторы все еще работают. Признаюсь, мы все считали Артура Брэдфорда немного параноиком, когда он настаивал на усилении компьютеризированных систем и хранении элементов управления в каких-то защитных приспособлениях…

— Клетка Фарадея, — подхватил Джамал. «Клетка Фарадея» — это корпус, используемый для блокировки электромагнитных полей, обычно сделанный из сплошного или сетчатого покрытия из проводящего материала.

— Да. Он самый. Очень жаль, что Артур умер несколько лет назад. Думаю, сегодня он гордился бы своей предусмотрительностью. Во всяком случае, в «Винтер Хейвен» есть тепло, электричество и водопровод.

— Хорошо для них, — отозвался Рейносо, в голосе которого звучало больше, чем легкая зависть. — Но что это дает остальным из нас? Как это поможет мне согреться ночью?

Розамонд проигнорировала его.

— В общину входит пятьдесят один дом. Двадцать девять из них пустуют.

Шеф Бриггс нахмурился.

— Вы уже успели их проинспектировать?

— Только чтобы выяснить, кто дома. Мы не должны пускать эти ресурсы на ветер. Мы всего лишь проявляем должную предусмотрительность.

Шеф Бриггс отодвинул свой стул.

— Вовсе нет. Мы не санкционируем захват домов. Вы с ума сошли? Два дня, и мы уже отступаем от Конституции?

В комнате повисло напряжение. Все взгляды обратились к шефу Бриггсу и суперинтенданту.

Виггинс помрачнел. Ноа не сомневался, что у того есть свое мнение по этому вопросу, но он не решался высказывать его, чтобы не перечить Розамонд. Вместо этого он молча потупился.

Розамонд сцепила пальцы под подбородком. Ее взгляд оставался ясным, глаза спокойными.

— Не драматизируй, Сэм. Это не красит тебя. В обычное время я бы никогда не подумала о таком. Ты знаешь это. Но, боюсь, сейчас мы уже не в обычных условиях.

— Этому нет абсолютно никакого оправдания! — крикнул шеф Бриггс. — Вы не можете просто…

— Достаточно, — перебила Розамонд, ее голос звучал тихо, но настойчиво. Он привлекал внимание так же сильно, как если бы она закричала.

Рот шефа Бригга сжался в бескровную линию, его глаза вспыхнули.

— Что насчет транспорта? — спросил Майк, меняя тему. — Выпало более двух футов свежего снега, и он все еще идет. Я даже не могу выбраться со своей подъездной дорожки. Мне бы не удалось приехать, если бы Дэйв не забрал меня.

— Для нужд города мы реквизировали девять рабочих снегоходов, три квадроцикла и два грузовика с установленными снегоочистителями, — заявил Джулиан. — И несколько старых машин, которые мы можем оснастить цепями противоскольжения. И мы получим еще.

— Получим? — Ноа поднял брови. — Откуда?

— Из общины. Наши резервные офицеры уже направляются для оценки индивидуальных потребностей и подсчета ресурсов.

— Снегоход, на котором мы приехали сегодня утром, принадлежал братьям Картер, — усмехнувшись, сказал Джулиан. Ноа обратил внимание на глагол в прошедшем времени «принадлежал».

— Они просто позволили тебе взять его?

Джулиан пожал плечами.

— Они оказались сговорчивыми.

Ноа никогда не считал братьев Картер сговорчивыми. Полицейское управление Фолл-Крик неоднократно арестовывало их за хранение наркотиков, кражи, побои — целый список преступлений. Вместе со своими бесполезными кузенами-бездельниками их хорошо знали во всем округе.

Розамонд обвела взглядом стол, останавливаясь на каждом лице.

— У нас здесь есть ресурсы. Река. «Винтер Хейвен». Во многих домах есть колодцы и септики. Мы можем позаботиться о себе, но только если будем работать вместе. Задача грандиозная. Фолл-Крик нуждается в каждом из вас.

Мужчины и женщины за столом медленно кивнули, все, кроме шефа Бриггса.

Шеф хлопнул кулаком по столу.

— Я не одобрю это дерьмо. Не в моем городе.

Розамонд повернулась к нему, на ее лице все еще сияла улыбка, но Ноа различил жесткость в ее плечах, плотно сжатый рот.

— Сэм. Тебе не кажется, что ты немного перегибаешь палку? Мы просто проводим учет того, что у нас есть и кому нужна помощь.

Он отодвинул стул и грозно встал. Ткнул пальцем в суперинтенданта, затем в членов совета.

— Это вы слишком остро реагируете! Ведете себя так, будто несколько месяцев без интернета — это конец света! Мы все обходились без удобств. Мы можем сделать это снова. — Его глаза сузились, когда он перевел взгляд на Джамала. — Ну, по крайней мере, мое поколение. Вы, воспитанные детишки, не распознаете жесткость, если она укусит вас за задницу.

Джамал покраснел.

— Я не думаю, что вы понимаете, насколько глубоко технологии проникли в каждый аспект…

Шеф размахивал руками в воздухе, его бульдожье лицо багровело от гнева.

— Мне не нужен… какой-то миллениал, чтобы объяснять жизнь!

Разочарование вспыхнуло в Ноа, но он быстро подавил его. Шеф Бриггс был его начальником; его личные чувства к Бриггсу не имели значения. Бриггс любил правила и нормы. Ему нелегко давалось нестандартное мышление. Кроме того, он отличался сварливостью и устоявшимися взглядами.

Ноа был спокойным, добродушным парнем. Он не хотел создавать дополнительные проблемы, когда напряжение уже вибрировало в комнате. Он стиснул зубы и заставил себя улыбнуться.

— Думаю, нам всем стоит перевести дух.

— Мне не нужно делать чертов вдох! — почти заорал шеф. — Никто в этом городе не собирается «объединять» свои ресурсы, пока я здесь командую! Мы не будем этого делать.

Он крутанулся на пятках и выбежал из комнаты. Дверь захлопнулась за ним.

На мгновение все замерли в ошеломленной тишине.

— Я поговорю с ним, — ровно сказал Ноа. — Мы все сейчас немного напряжены. Он придет в себя. Мы все просто пытаемся помочь.

— Отличное начало. — Взгляд Розамонд скользнул в сторону закрытой двери, слегка нахмурившись. — Мы здесь семья. И мы будем держаться вместе, как семья. Мы пройдем через это. Я обещаю вам. — Она улыбнулась. — И, несмотря ни на что, с Рождеством.

Зал разразился слабыми аплодисментами, но они быстро становились все громче и восторженнее. Ноа обнаружил, что тоже аплодирует, несмотря на растущую тревогу в глубине души.

Людям нужен лидер, который возьмет на себя ответственность. Им нужна надежда, план.

Розамонд Синклер знала, как дать им это.

Глава 23

Квинн

День третий

Квинн никогда не приходилось видеть бакалейную лавку «Френдли» в таком состоянии. Казалось, что в магазине сейчас больше людей, чем во всем городе.

Кассир — бойкая рыжеволосая девчонка по имени Уитни, с которой Квинн училась в школе, но которая ей не особенно нравилась — ходила взад-вперед по проходам, объявляя, что оплата по кредитным картам невозможна и принимаются только наличные.

Генераторы работали, но они были включены в основном для холодильной и морозильной секций магазина. Половина флуоресцентных ламп не горела, а другая половина жужжала и мерцала, и самый безвкусный и скучный продуктовый магазин приобрел жуткую, даже зловещую атмосферу.

Не говоря уже о головной боли, которую Квинн испытывала.

Тот, кто думал, что людям понадобится время, чтобы понять, что эта история с ЭМИ — долгосрочный кризис, просто идиот. Массы выросли на Инстаграме, Фейсбуке, Ютубе и Нетфликсе, но они не совсем невежественны.

Несмотря на то, что правительство все еще извергало свою чушь о «временном отключении электричества» через экстренное вещание, люди поняли, что все гораздо серьезнее.

Спортивные мамаши и прилизанные папаши проносились по проходам, их лица выражали напряжение и настороженность, они тащили за собой своих плаксивых детей, едва не врезаясь тележками в других покупателей в стремлении схватить все, что только можно.

Однако до полного хаоса дело не дошло. У них не перенаселенный город с высоким уровнем преступности, кишащий бандами, как Детройт или Бентон-Харбор.

Фолл-Крик оставался маленьким городком. Все эти люди знали друг друга, постоянно совали свой нос в дела друг друга. Ты точно знал, кто твои враги.

Квинн с новой решимостью взялась за свою тележку, чуть случайно не задев боком Аннет Кинг, директора средней школы, которая деловито складывала в свою тележку мешки с рисом и сухими бобами.

У нее в тележке лежали упаковки с солью, кувшины с отбеливателем, банки с растворимым кофе и масло, которое можно было использовать в лампах, а не только для приготовления пищи. По меньшей мере десять упаковок туалетной бумаги были засунуты в стойку под тележкой.

Будучи директором школы, она отличалась умом. Определенно слишком умна, чтобы охотиться за замороженным мясом или охлажденными скоропортящимися продуктами, как большая толпа идиотов сзади.

Директор махнула ей рукой. Квинн кивнула в ответ, чувствуя себя так же напряженно.

В списке, который ей дала бабушка, не значилось никакой еды, что выглядело странно. Бабушкина кладовая набита продуктами на несколько недель вперед, но все равно казалось, что этого недостаточно, чтобы пережить долгую мичиганскую зиму, которая обещала снег до марта, а то и до апреля.

Квинн снова взглянула на наспех нацарапанный список в своей руке. У бабушки, имеющей небольшой постоянный доход, на руках имелось всего сто пятьдесят долларов наличными. Квинн добавила к ним свои собственные сбережения в размере двадцати пяти долларов, которые ей прислала дальняя тетя в качестве подарка на день рождения.

— Просто возьми как можно больше, — напутствовала ее бабушка.

Так она и сделала. Маневрируя, она отошла от продуктовых рядов и направилась в отдел товаров для здоровья. Она уже захватила аккумуляторные батарейки разных размеров. Положила в тележку ряд упоковок с ибупрофеном и аспирином, антибактериальную мазь, затем бутылочки с мылом для рук, тюбики зубной пасты и средства женской гигиены. Будет очень неприятно, если эти вещи закончатся.

Она пожалела, что во «Френдли» не продается синяя краска для волос ее марки, чтобы запастись впрок, но ей приходилось заказывать ее на «Амазоне». А доставка больше не работает.

На самом деле ей стало все равно, как она думала. Трагедии свойственно все расставлять по своим местам.

Она откинула челку с глаз, устало вздохнула и продолжила идти. Как бы она ни старалась сосредоточиться на задаче, ее мысли все время возвращались к дедушке.

Она все время видела его застывшее лицо. Его морщинистая коричневая кожа приобрела странный, тошнотворный голубовато-серый оттенок. Снежинки собирались на его мертвых стеклянных глазницах.

У нее болела грудь. Словно огромная рука сжимала ее сердце. Она никогда не думала, что горе — это такая физическая вещь.

Занятость немного помогла. Бабушка заставляла ее бегать по дому, как курицу с отрубленной головой. Она провела вчерашний день — день Рождества, но это не имело значения — помогая бабушке заклеить все окна алюминиевой фольгой, чтобы утеплить дом и отразить тепло обратно в комнату.

Бабуля не отличалась спокойным характером. Она всегда занималась домом, садом, посещала молитвенные собрания или работала волонтером в церкви. Ей нужно было двигаться, суетиться, что-то мастерить, строить или готовить. Даже после инсульта и трости бабушка не позволяла ничему остановить ее.

Квинн моргнула, борясь с внезапными слезами. Она не хотела плакать. Если бы она заплакала, то развалилась бы на части прямо здесь, в магазине. А этого она никак не могла допустить. Кроме того, это испортит ее макияж.

В ее тележку врезался высокий, хмурый белый мужчина в дорогом шерстяном пальто. Он протиснулся мимо нее, направляясь к витрине в центральном проходе, уставленной упаковками бутилированной воды.

Она узнала в нем отца Уитни, рыжеволосой кассирши, но не знала его имени. Да и не важно.

— Эй! — крикнула она ему вслед. — Не обязательно быть таким грубым!

Мужчина в шерстяном пальто полностью проигнорировал ее. Он подошел и выхватил последнюю упаковку бутилированной воды прямо из рук молодой мамы с двумя маленькими детьми, зажатыми в тележке, вместе с коробками хлопьев для завтрака, макарон и печенья «Поп-Тартс».

Квинн не колебалась. Неважно, что у нее имелся свой список, своя задача. Или то, что она не знала эту мать и ее сопливых детей. Она терпеть не могла задир. А мужик в шерстяном пальто точно придурок.

У нее возникло желание достать рогатку, которую она начала носить с собой для защиты, и применить ее против него, просто чтобы преподать ему урок.

Вместо этого она рывком развернула свою тележку, сделала два шага и изо всех сил врезалась в его тележку. Та отскочила назад и врезалась в мужчину, ручка ударила его в живот.

Он ойкнул. Повернулся к ней, его глаза расширились от удивления.

— Что за…

— Не будь придурком. — Она улыбнулась. — Это политика магазина.

Он нахмурился. Все его лицо стало свекольно-красным.

— Убирайся к черту из этого магазина, пока я не вызвал менеджера и не арестовал тебя за нападение!

Квинн не вздрогнула. Злые взрослые не пугали ее. Она привыкла к тому, что на нее кричат.

— Давай. А мы просто расскажем ему, как ты обворовывала эту бедную женщину.

Другие покупатели наблюдали за происходящим. Некоторые просто смотрели, чтобы увидеть, что происходит, другие выглядели обеспокоенными.

— Все в порядке, — дрожащим голосом произнесла женщина. — Мне это не так уж и нужно. Он может забрать себе.

Квинн подняла подбородок.

— Он настоящий хам, и его нужно за это привлечь к ответственности.

Шерстяное Пальто бросил драгоценную упаковку бутилированной воды в свою уже переполненную тележку и бросился к ней, сжимая руки в кулаки.

— Cмотри сюда, ты, маленькая…

— Оставьте ее в покое! — Директор Кинг стояла в центральном проходе, бледная, но хмурая. — Мистер Блэр, что вы творите?

Шерстяное Пальто — мистер Блэр, казалось, впервые заметил растущую толпу. Вместо того чтобы смутиться, он уставился на них в самодовольной ярости.

— Вы что, не понимаете? — прорычал мистер Блэр. — Вот оно! Третья мировая война началась, а вы все еще беспокоитесь о том, чтобы быть сердечными со своими соседями? Как вы будете чувствовать себя через две недели, когда у вас опустеют шкафы и нечем будет кормить детей? Что вы им скажете? Что вы вежливо ждали в очереди? Народ, не бывает голубых ленточек или наклеек за вежливость! Это время прошло. Война не придет. Она уже здесь!

Директор Кинг покраснела.

— Вы в городском совете, — шипел на нее мистер Блэр. — Вы, наверное, уже знаете? Это своего рода кибератака Ирана, России или кого бы то ни было. Правительство знает — вы знаете — но не говорите правду. Что ты не договариваешь, Аннет?

Директор Кинг в замешательстве подняла обе руки, в одной она все еще держала банку фасоли. Ее лицо стало белым.

— Так вот, мистер Блэр. Это не так…

— Они что-то скрывают от нас! — Мистер Блэр сказал громко, так громко, что его услышал почти весь магазин. — Суперинтендант Синклер. Совет. Это доходит до самого губернатора! Вы собираетесь просто позволить им управлять нами…

— Дамы и господа! — прокричал громкий голос через мегафон. — Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.

От испуга все в магазине замерли.

Глава 24

Квинн

День третий

— Говорит офицер Дэниел Хейс, — продолжал голос через мегафон. — Со мной офицер Рейносо, а также четыре офицера запаса. Для всеобщей безопасности мы закрываем «Френдли» досрочно.

За его объявлением последовали стоны и вздохи. Люди смотрели друг на друга, замешательство, стресс и разочарование быстро переходили в настоящий страх.

Квинн отсоединила свою тележку от тележки мистера Блэра и повернулась к главному входу в продуктовый магазин. Несколько полицейских в форме стояли перед линией касс. Грузный, средних лет белый мужчина в центре — офицер Хейс — держал мегафон.

— Завтра «Френдли» снова откроется, — сказал он, — но во избежание дефицита продуктов будут введены ограничения на покупку. Лимит в пятьдесят долларов на семью в день вступает в силу с сегодняшнего дня, 27 декабря. Операции будут осуществляться только за наличные. Пожалуйста, немедленно направляйтесь к кассе. Товары, превышающие лимит, будут изыматься. Если вы не подчинитесь, вас выведут из магазина без покупок.

— Пятьдесят долларов? — крикнул кто-то. — Вы что, шутите?

— Мы не сможем прокормить наши семьи на это!

— Этого не может быть!

— Это незаконно!

— Совет одобрил это дерьмо? — Мистер Блэр повернулся к директору школы Кингу, в его взгляде читалось презрение. — Я же говорил вам, что они против нас!

Голоса становились громче, росли разочарование, страх и гнев. Напряжение быстро достигало точки кипения. Тревога скрутила живот Квинн. Это плохо.

Офицер Хейс нервно прочистил горло.

— Вы можете поговорить с суперинтендантом Синклер о политике города. Мы лишь выполняем свою работу.

— Для всего бывает первый раз, а, Хейс? — Мистер Блэр сплюнул.

Люди, которые пять минут назад были напряженными, но сердечными, быстро стали возбужденными, почти бешеными. Несколько покупателей, которые направились к кассе, теперь повернулись и направились обратно за добавкой — к черту указ офицера Хейса.

Тележки ударялись друг о друга. Никто не извинялся. Маленькие дети начали плакать.

Офицер Хейс давал дальнейшие указания сохранять спокойствие и порядок, но мало кто его слушал. Несколько мужчин и женщина гневно набросились на офицеров, размахивая руками и тыча пальцами им в лицо, в том числе и мистер Блэр.

Выражение лица офицера Рейносо стало напряженным. Он опустил руку к табельному оружию.

— Мы будем поддерживать порядок, как бы вам это не нравилось, мистер Блэр. Пожалуйста, сделайте шаг назад, прямо сейчас.

Ситуация быстро ухудшалась.

Квинн нужно срочно убираться отсюда. Она посмотрела в сторону двух касс. У каждой стояло не меньше дюжины человек, все с набитыми тележками. Два офицера запаса останавливали тележки и разбирали их.

Это займет вечность. И они не позволят ей взять даже половину того, что лежит в ее тележке.

— Привет, Квинн! — раздался тоненький голосок.

Квинн обернулась.

Маленький черноволосый и черноглазый Майло Шеридан выглянул из-за крайнего стеллажа в проходе с макаронами и улыбнулся ей.

Она не любила детей. Все они представляли собой раздражающих маленьких дьявольских обезьянок. Но этот не так уж и ужасен.

— Привет, Мелкий.

Ноа появился из-за угла и положил несколько огромных банок сливочного арахисового масла «Джив» в свою почти пустую тележку. Тени под его глазами стали еще темнее, чем в последний раз, когда она видела его в канун Рождества. В первый день, чего бы это ни было, черт возьми.

— Привет, Ноа Коп.

Он посмотрел на нее.

— Для тебя я офицер Шеридан.

Квинн легкомысленно пожала плечами, пытаясь скрыть свое волнение.

— Насколько помню, моя блестящая идея с забором в качестве батута, возможно, спасла жизнь твоему ребенку. Или, по крайней мере, уберегла от переломов. Ты мой должник.

Он провел рукой по своей заросшей щетиной челюсти и вздохнул. Он не брился и выглядел уставшим.

— Ладно. Тогда мне следует звать тебя Смурфетта?

— Как будто я не слышала этого раньше. — Она закатила глаза. — Почему ты не помогаешь представителям закона выполнять их драконовские приказы?

— Я не дежурю в вечернюю смену. Мы с Майло надеялись запастись провизией до того, как они вступят в силу. — Он криво улыбнулся. — Похоже, я опоздал на вечеринку.

Его тележка оказалась заполнена вещами, что покупали родители — коробками с макаронами и сыром, арахисовым маслом Джиф, полностью натуральными фруктовыми закусками, зерновыми батончиками, смесью «Рис-а-Рони», электролитными напитками, несколькими упаковками батареек, туалетной бумагой и другими товарами.

В глубине магазина кто-то сердито крикнул. Другой голос — женский — прокричал в ответ, не менее яростно.

Квинн закатила глаза.

— Я думаю, вечеринка только начинается.

— Это не та вечеринка, на которую мы хотим попасть, поверь мне, — Ноа указал на ее тележку. — У тебя достаточно, чтобы оплатить это?

— Да. Но выйдет больше пятидесятидолларового лимита.

— Давай сюда. Я сам отдам кассиру на выходе.

— Но ты же полицейский.

Ноа натянуто улыбнулся.

— Ты все равно платишь за это. Это не кража. Поторопись, пока они не добрались до нас.

Квинн согласилась. Ноа взял ее наличные, и они обошли кассы со стороны входа. Ноа незаметно положил ее деньги вместе с пачкой двадцаток из своего кармана на крайний прилавок, пока Майло взял несколько пластиковых пакетов с карусели.

Уитни тревожно посмотрела на него, но он лишь улыбнулся ей.

— Все в порядке. Я просто отлучился по своим делам. Мне нужно возвращаться на работу.

— Хорошо, офицер Шеридан, — сказала она и вернулась к своей бесконечной очереди расстроенных, разгоряченных клиентов.

Они быстро сложили свои вещи в пакеты и направились к выходу из магазина.

Дедушка с маленьким ребенком увидел, что они сделали, и с полной тележкой направился к выходу, даже не потрудившись остановиться и заплатить. Две женщины последовали их примеру, одна из них держала плачущего ребенка на руках.

С другого конца магазина офицер Рейносо увидел уходящих покупателей.

— Эй! — крикнул он, поспешив туда. — Остановитесь на месте!

Квинн, Майло и Ноа уже вышли из магазина. Они оставили позади разъяренную, кричащую толпу.

Внутри «Френдли» было холодно, но снаружи — просто зверский мороз.

— Спасибо! — сказала Квинн, когда Ноа и Майло направились к своему снегоходу. Майло помахал ей рукой.

— Доброй ночи, Смурфетта! — крикнул Ноа сквозь ветер.

Квинн продолжала двигаться. Она резко вдохнула, почувствовав жуткий холод, ледяной воздух обжигал легкие и ноздри. Ветер трепал ее и поднимал порывы снега. Сумерки быстро приближались.

Она едва могла разглядеть парковку. На стоянке магазина находилось несколько десятков снегоходов, но только несколько рабочих машин или грузовиков. Большинство людей шли сюда пешком из своих домов.

За стоянкой она не могла разглядеть ни дороги, ни других зданий на Мэйн-стрит из-за клубящегося снега. Четыре мили до бабушкиного дома могли оказаться опасным путешествием. По крайней мере, на дороге не будет слишком много других машин.

В двадцати футах от «Оранж Джулиус» она внезапно остановилась. По ее позвоночнику пробежал холодок.

Две фигуры притаились за периметром парковки. На фоне ослепительной белизны они казались просто темными размытыми пятнами.

Было в них что-то такое, что заставило ее задуматься, и от чего волосы на ее затылке поднялись. То, как они двигались — низко и скрытно. Как хищники, подкрадывающиеся к своей жертве.

Квинн Райли точно не была добычей.

— Эй, вы там! Я вас вижу! — Она уронила пакеты с продуктами на снег и сунула руку в карман, собираясь достать рогатку. — Отойдите от грузовика моего дедушки, или уверяю, вы пожалеете об этом!

Глава 25

Квинн

День третий

— Мы просто любовались твоим грузовиком, дорогая, — сказал первый, более высокий парень.

— Отойдите от машины, — предупредила Квинн.

Мужчина повыше шагнул вперед. До него было около десяти футов.

— У нас все еще свободная страна, насколько я знаю. Это все еще свободная страна, Билли?

Низкорослый подошел ближе. Он был небольшого роста и плотного телосложения, не более пяти футов четырех дюймов, такого же роста, как и Квинн. Но это не делало его менее опасным.

Квинн напряглась. Они оба кутались в тяжелую зимнюю одежду, но с такого близкого расстояния она могла различить белые овалы их лиц. Она знала их.

Двоюродные братья Рэя Шульца, непутевого, торгующего наркотиками бойфренда ее матери. Билли и Томми Картеры, братья и партнеры по преступлениям. Отморозки, которых она всегда ненавидела.

— Эй, я тебя знаю. — Билли Картер смотрел на нее своими маслянистыми, как у жука, черными глазами. Из-за своего косоглазия он выглядел особенно хитрым. — Ты — маленькая дочурка Октавии Райли.

— Уже не такая маленькая. — Томми усмехнулся. Он был высоким и худым, с узким лошадиным лицом и странным южным говором, который где-то подцепил. Он говорил медленно и вальяжно, растягивая каждое слово, каждое предложение. Это пугало до чертиков.

Она заметила охотничьи ружья, перекинутые через спину обоих. На стоянке стояла жуткая тишина. И было совершенно безлюдно. Уже почти стемнело. Все по-прежнему находились внутри, людей задерживали обязательные проверки.

Билли улыбнулся, показав свои пожелтевшие кривые зубы, испорченные метамфетамином.

Инстинктивно она сделала шаг назад, ее ботинки утонули в глубоком снегу.

Квинн не стала отступать дальше. Это уводило ее от грузовика. Грузовик принадлежал дедушке. Она не собиралась его терять.

Она достала из кармана рогатку с восьмидюймовой стальной пулькой и нацелила ее на них, отведя правую часть под доминирующий глаз и прицелившись по полосам. Проверять угол наклона вилки стало уже привычным делом.

Они с дедушкой любили стрелять по старым консервным банкам на заднем дворе, чтобы потренироваться в стрельбе по мишеням, или поймать пару кроликов для тушеного мяса. Рогатка прекрасно подходила для мелкой дичи — белок, кроликов, перепелов, голубей. Для людей — не очень, но сейчас как раз подходящее время, чтобы попробовать.

— Отвалите, неудачники.

Никто из них не отошел. Они не выглядели испуганными, скорее забавляющимися. Квинн возненавидела их за это.

Томми похлопал по капоту «Джулиуса».

— Не так много машин работает в эти дни.

— Еще раз тронешь грузовик, и я выбью тебе глаз, придурок.

Томми не убрал руку в перчатке. Он погладил капот и улыбнулся ей.

— У нас были прекрасные снегоходы. Их отобрали. Нам просто нужно прокатиться, дорогая. Вот и все.

— Не моя проблема.

— О, думаю, да. — Билли сделал быстрый, стремительный шаг вперед. В одно мгновение он оказался менее чем в пяти футах от нее.

Сердце Квинн заколотилось. Она натянула ремни до упора, зафиксировала их и прицелилась прямо в его косой глаз.

— Отойди, или я…

Он сжал руки в кулаки и зло посмотрел на нее.

— Или ты что?

— Эй! Что здесь происходит?

Все вздрогнули. Они так увлеклись друг другом, своим напряженным обменом репликами, что не услышали приближение Ноа Шеридана из-за порывистого ветра.

Квинн не двигалась.

Плечи Билли расслабились, кулаки разжались. На его тонких губах заиграла мрачная улыбка. Он повернулся лицом к Ноа, но его ленивый взгляд оставался прикованным к Квинн.

— Ничего особенного, офицер, — пробурчал Томми. Он снова похлопал по капоту. — Просто любуюсь этой прекрасной машиной.

Плечи Ноа оставались напряженными. Его правая рука висела прямо над кобурой, прикрепленной к служебному ремню на бедре. Предупреждая.

— Она не ваша. И вам лучше отправляться по своим делам.

Билли Картер посмотрел через стоянку на снегоход Ноа, фары которого ловили кружащиеся снежинки. Майло сидел на переднем сиденье в огромном шлеме и покорно ждал.

Взгляд Билли медленно вернулся к Ноа, его губы оставались тонкими, как лезвие ножа. Из-за его косоглазия казалось, что он смотрит одновременно на Ноа и Квинн.

— Хороший «Кавасаки». Выглядит особенно… знакомо.

— Не сомневаюсь, — ровно ответил Ноа. — Нам потребовалось реквизировать несколько машин, чтобы помочь защитить город и сохранить мир. Они будут возвращены вам, как только мы найдем дополнительные ресурсы.

Билли наблюдал за ними с чистой ненавистью и отвращением, мелькавшими в его черных глазах.

— Там, откуда я родом, мы называем это воровством, — легко ответил Томми, его голос звучал небрежно, но глаза смотрели так же жестко, как у Билли.

— Мне все равно, как вы это называете. Мне нужно, чтобы вы, парни, оставили эту девочку в покое и ушли. И если я услышу, что вы снова побеспокоили ее, у меня не будет другого выбора, кроме как арестовать вас.

Билли ухмыльнулся.

— Мы слышим вас громко и четко. Офицер.

Ноа не расслаблялся. Его рука висела чуть выше табельного пистолета.

— Я сказал уходите.

Входные двери «Фрэндли» открылись, и две семьи поспешили выйти на парковку, пригнув лица от ветра, неся лишь несколько хлипких пакетов с продуктами.

Томми толкнул Билли локтем.

— Пошли. Давай уже выбираться отсюда. Мне требуется теплое тело, способное составить компанию. — Его взгляд скользнул по Квинн. — У тебя есть какие-нибудь предложения?

— Передавай мамочке привет, — добавил Билли, все еще ухмыляясь.

Квинн крепче сжала рукоятку рогатки, в ней вспыхнул гнев.

— Да пошел ты!

Томми только рассмеялся.

Они повернулись и пошли прочь, направляясь к Мэйн-стрит, все еще смеясь. Братья растворились в клубящейся темноте и исчезли.

Она сунула рогатку в карман и вихрем бросилась на Ноа, все еще дрожа от адреналина и ярости. Она собиралась подстрелить одного из них. Может быть, обоих. Они определенно заслуживали этого.

— Я сама справлюсь. Большое спасибо.

— Речь шла не о тебе, Квинн, — тихо сказал Ноа, понизив голос, когда Майло пробирался к ним по снегу. — Эти двое мужчин очень опасны. Преступники с большим количеством арестов, оба отсидели в тюрьме.

— Знаю, — заявила она резко и вызывающе. — Я не вчера родилась. Я точно знаю, кто они такие.

Ноа кивнул, его осенило понимание.

— Благодаря твоей маме.

— Я не хочу говорить о ней.

— Это просто потрясающе, Квинн! — возбужденно воскликнул Майло. Он имитировал ее рогатку. — Ты была такая: «Не связывайся со мной!». БАМ!

Квинн не смогла сдержать ухмылку.

— Было бы еще круче, если бы я действительно выстрелила и попала в одного из них.

— Наверное, попала бы прямо через глазное яблоко в мозг, да?

— Хороший выстрел с достаточной скоростью? Вполне возможно…

— Ладно, давайте не будем пропагандировать насилие. — Ноа поднял ее пакеты с покупками — уже покрытые тонким слоем снега — и протянул их ей. — Верно?

Она взяла их с неохотой. Да, у нее есть рогатка. Она могла нанести некоторый ущерб. Но Квинн не настолько глупа, чтобы думать, что сможет в одиночку справиться с Билли и Томми Картерами, если они действительно захотят причинить ей вред.

— Как скажешь.

Ноа Коп, возможно, только что спас ее от чего-то ужасного.

Теперь она в долгу перед ним. Она ненавидела быть кому-то обязанной.

— Майло, тебе надлежало оставаться на снегоходе, — сказал Ноа. — Здесь для тебя слишком опасно.

— Я в порядке, папа! — Майло надулся. — Я не ребенок. Мне целых восемь лет.

— Целых восемь лет? — Квинн подмигнул ему. Майло ухмыльнулся в ответ.

— Мы поговорим об этом позже. — Ноа закатил глаза и повернулся обратно к Квинн. — Дома у тебя все хорошо? Достаточно тепло?

— Я живу у бабушки. У нас все прекрасно.

— У нас дома холодно! — сообщил Майло, стуча зубами. — Холоднее, чем в ледяном кубе.

— Это не совсем правда, — сказал Ноа. — У нас есть дрова для камина.

Майло закатил глаза.

— Это только одно место. Я даже не могу играть в своей спальне. Наши кровати теперь в гостиной.

Квинн почувствовала, как начинает расслабляться.

— У вас есть керосиновый или пропановый обогреватель?

Ноа покачал головой.

— В хозяйственном магазине уже все распродано.

— А керамический цветочный горшок и маленькие свечи, типа чайных? Стальные шайбы и болты? Из них можно сделать небольшой обогреватель.

— У нас дома есть такие вещи. Не подскажешь, как его сделать?

Она быстро объяснила.

— Некоторые люди утверждают, что он может обогреть небольшую комнату, но это не так. Он будет выделять столько же тепла, сколько выделяет свеча, но с цветочным горшком тепло будет улавливаться, а не подниматься к потолку, где оно не принесет никакой пользы. По сути, используется набор вложенных друг в друга глиняных горшков, разделенных и прикрепленных к центральному стальному болту, со стальными шайбами, расположенными между горшками, чтобы сформировать теплообменник.

— Затем необходимо перевернуть его и поставить на несколько кирпичей, чтобы расположить центральный болт прямо над небольшой свечой или тремя свечами. Пламя нагревает непосредственно стальной болт, заставляя его нагревать глиняные горшки и задерживать горячий воздух, поднимающийся от пламени. Глина излучает тепло. Однако вам придется прижаться к нему вплотную или использовать его в небольшом пространстве. Можно также использовать пару банок со спиртом и больший горшок, чтобы получить еще больше тепла.

Ноа выглядел впечатленным.

— Это гениально. Я должен донести эту информацию до жителей города. Это может спасти жизни.

Она рассеянно потрогала пирсинг в брови. Бабушка не любила гостей без предупреждения. Но это особый случай. И это позволит ей и Ноа быть в расчете.

— О, ладно. — Она тяжело вздохнула, облако кристаллизованного воздуха омыло ее лицо. — Приходи в дом моей бабушки. Она научила меня всему, что я знаю. Она может научить тебя, как сделать такую штуку и даже другим вещам для выживания. Может быть, даже накормит тебя ужином. Но только если ты ей понравишься.

— А если не понравишься? — совершенно серьезно спросил Майло.

Квинн поморщилась и нахмурила брови.

— Тогда она разрубит тебя, положит в кастрюлю и приготовит на ужин.

Ноа нахмурился.

— Пожалуйста, не пугай его.

Но Майло совсем не выглядел испуганным. Он ухмыльнулся.

— Ммм… вкусно.

Глава 26

Квинн

День третий

— Можно уже заходить, — сказала Квинн, когда Ноа остановился на крыльце.

На улице совсем стемнело. Без рассеянного света уличных и охранных фонарей или теплых желтых квадратов окон соседей вечер казался абсолютно черным.

Ветер стонал за углами дома. Ветки деревьев скрипели, а снег летел со всех сторон, хлеща ее по лицу.

— Я незнакомец, — возразил Ноа. — Стучаться — это вежливо.

— О! Можно мне постучать? — спросил Майло, слишком взволнованный из-за такой мелочи. Дети такие странные. — Пожалуйста?

— Поторопись уже, Мелкий. Я тут совсем окоченела.

Дверь в бабушкином доме покосилась. Весь дом был старым и скрипучим, постепенно приходя в негодность, так как дедушка и бабушка стали слишком стары, чтобы ухаживать за ним должным образом. Ценность ему придавала земля — пять акров леса, примыкающих к реке в конце Тэнглвуд Драйв, длинной проселочной дороги.

Квинн нахмурилась. Она ненавидела чувствовать себя неловко перед кем-либо. Она любила этот дом, даже если он выглядел немного потускневшим и потрепанным.

Наконец бабушка, шаркая, подошла к входной двери. Она открыла ее и окинула их хмурым взглядом.

— Долго же вы собирались.

Ее слова прозвучали резко, но лицо бабули покрылось пятнами. Ее глаза были влажными и красноватыми. Квинн поняла, что она снова плакала. Она просто ждала, пока Квинн уйдет из дома.

— Все, что ты просила, — Квинн передала бабушке пакеты с продуктами и протиснулась в дом. Оставаться на крыльце еще секунду не хотелось — слишком холодно. Ноа и Майло быстро последовали за ней.

Квинн топнула ботинками по коврику и сглотнула комок в горле. Она сопротивлялась желанию обнять бабулю. Знала, что бабушка будет смущена, особенно перед гостями.

Вместо этого она жестом указала на своих новых друзей.

— Ноа Коп и Мелкий, это моя бабушка, известная также как Молли. Бабушка, знакомься это Ноа Коп и Мелкий.

Ноа протянул руку.

— Приятно официально познакомиться с вами, Молли. Ваша внучка — нечто особенное.

Квинн закатила глаза.

— Пожалуйста.

Бабушка тоже.

— Я про это и так знаю. Вы пытаетесь нас умаслить, офицер? Придется постараться.

Ноа на мгновение выглядел немного ошеломленным, но потом он фыркнул.

— Да, думаю, так и будет. Я вижу, что с вами двумя мне придется быть начеку.

— Посмотрим, что получится. — Бабушка быстро вытерла лицо, прежде чем снова повернуться к ним. — Мы можем вам чем-то помочь?

— Да, надеюсь, — Ноа внезапно занервничал, перевел взгляд с бабушки на Квинн и обратно. — Квинн упомянула, что у вас много знаний старого поколения, которые могут помочь городу.

Бабушкино лицо просветлело. Скромность никогда не была одной из ее сильных сторон. Квинн знала, что ей нравится помогать и быть полезной, даже если она никогда в этом не признается.

— Конечно, у меня они есть. Я выросла на ферме в двадцати милях отсюда. Мы все делали сами. Сами выращивали урожай. Сами делали молоко и масло. Сами забивали оленей и скот.

— Каждый день ходила в школу за шесть миль туда и обратно, в гору, — проворчала Квинн.

— Ты была там? — огрызнулась бабушка. — Кто сказал, что я не ходила?

Бабушка всю жизнь работала на земле и гордилась этим. Она по-прежнему готовила все с нуля на дровяной печи, разводила зимний сад в сарае, выращивала кур и даже сама колола дрова, не считая последних двух лет после инсульта.

Квинн иногда брал на себя эту работу, чтобы дать своим пожилым родственникам передышку.

В груди кольнуло. Теперь это будет ее постоянная обязанность.

Ноа улыбнулся.

— Думаю, мы все на некоторое время переходим к старой школе. Стоит привыкать к этому.

Удивительно, но бабушка улыбнулась ему в ответ.

— Черт, думаю, у меня есть несколько минут, прежде чем мне придется вернуться к консервированию. Люди должны знать, как позаботиться о себе. Заходи и задавай свои вопросы.

Они сняли свои заснеженные ботинки и куртки у двери и прошли в теплую кухню. Кошки были повсюду.

Одна свернулась калачиком на обычном кухонном стуле Квинн. Еще две приплясывали, задрав хвосты, и уже готовились потереться о своих новых гостей. Четвертый наблюдал за ними со своего места на вершине дерева в углу, подергивая хвостом.

Казалось, что их двадцать, а на самом деле всего пять.

— О! — пискнул Майло, его темные глаза загорелись. — Можно я их поглажу?

— Это Один, Локи, Тор, Валькирия и Хель, правитель подземного мира. — Квинн указала на них. — Тот рыжий — Тор. Он капризный и всегда просит, чтобы его погладили. Толстый лентяй, который любит забираться к людям на колени, — это Один. Он проводит свою жизнь во сне. Полосатый с лукавой мордочкой — Локи, он хитрый, озорной и всегда попадает в неприятности. Вон та гладкая черная — Валькирия. Она охотница, которая приносит нам мышей и крыс и оставляет их на заднем дворе.

Квинн наклонилась и погладила последнего, когда он с приветственным мяуканьем потерся о ее ногу.

— А этот белый пушистик — Хель, правитель подземного мира. Он слишком заносчив и ненавидит, когда его берут на руки. Но иногда его можно выманить из укрытия лакомством.

Майло плюхнулся на ковер на полу и тут же был облеплен пушистыми существами. Они выгнули спины дугой и прижались к нему, несколько хвостов одновременно оказались у его лица. Громкое довольное урчание наполнило комнату.

— Ты им понравился, — ласково сказала бабушка, и на ее лице появилось странное выражение, когда она смотрела на него, в ее глазах снова появилась глубокая печаль. — Им редко кто нравится.

Ухмылка Майло стала шире.

На столе лежали старые газеты и бабушкины принадлежности для консервирования — банки, крышки, воронка, щипцы и палочки для перемешивания. На дровяной печи стояла большая кастрюля из нержавеющей стали и подставка для консервации. В комнате пахло дровами, свечным воском и вкусной домашней едой.

Квинн отодвинула в сторону большую плетеную корзину, полную кабачков, и села за стол. Бабушка консервировала все свежие продукты, которые они покупали в магазине или брали из своего зимнего сада — морковь, лук, картофель и зимние кабачки.

Толстый, пушистый Один запрыгнул к ней на колени и стал крутиться, разминая когтями бедра Квинн.

Бабушка сидела в своем обычном кресле и похлопывала себя по бедру. Тор высвободился из рук Майло и устроился у бабушки на коленях. Он был особенно внимателен к бабушке с тех пор, как дедушка не вернулся домой. Как будто знал, что что-то случилось и бабушке нужна дополнительная любовь.

Бабушка рассеянно почесала его за ушами.

— Как там мир держится?

Ноа достал из кармана карандаш и маленький блокнот, сев рядом с Квинн.

— «Френдли» уже не такой дружелюбный. И у них закончилась вода в бутылках. Некоторые люди были умнее и наполнили свои ванны и раковины, но и это тоже заканчивается.

— По дороге в магазин я видела людей, которые собирали снег, — сказала Квинн. — И несколько человек тащили ведра из реки.

— Снег — это хорошо. — Бабушка прищелкнула языком. — А вот если эти люди будут пить грязную или загрязненную воду, они могут заболеть диареей, дизентерией, холерой, тифом. Болезни, связанные с водой, все еще убивают более трех миллионов человек в год по всему миру.

— Я думаю, что в ближайшее время мы резко увеличим эти цифры, — заявила Квинн.

— Надеюсь, что нет, — Ноа опустил взгляд на свой блокнот. — Значит, мы должны сказать людям, что, если они захотят использовать воду из реки, они должны сначала ее прокипятить.

Бабушка покачала головой.

— Это пустая трата драгоценного топлива, чтобы кипятить столько воды. Все, что тебе нужно, это обычный отбеливатель «Клорокс». Трехлитровая бутылка шестипроцентного гипохлорита натрия стоит около двух долларов, и ею можно обработать почти сорок восемь сотен галлонов чистой воды. Капля на пинту — вот рецепт.

Ноа черкнул в своем блокноте.

— Хорошо, мы добавим это в список для распространения по районам.

— Помните, что речь идет о чистой воде. Для мутной речной воды скажите им, чтобы они сначала процедили ее через чистую ткань, например, футболку, и удвоили количество отбеливателя. Затем нужно дать ей отстояться в течение часа или около того. Но зачем они идут к реке? Шестьдесят-семьдесят процентов домов в Фолл-Крик имеют ведь колодезную воду?

— У большинства людей нет ручных или солнечных насосов, поэтому они не могут получить доступ к этой воде.

Бабушка покачала головой.

— Чушь! Еще как могут.

— У нас есть обычное приспособление, — проговорила Квинн. — Я знаю, потому что сегодня утром подняла пять галлонов при отрицательной температуре в пять градусов. Это фактически издевательство над ребенком.

— Которые ты теперь можешь использовать для мытья посуды за этого нахала, — огрызнулась бабушка, но не резко.

Это радовало — бабушка снова вела себя почти нормально. Квинн с радостью мыла бы посуду до конца своих дней, если бы это вернуло бабулю к нормальной жизни.

— Как я и говорила, — Бабушка прочистила горло и снова повернулась к Ноа. — Они могут сделать амишское ведро — ручное ведро для колодца — из трубы ПВХ длиной четыре фута и шириной четыре-пять дюймов с крышкой обратного клапана на дне. С помощью веревки опускать и поднимать его, и оно будет приносить примерно галлон за раз.

Склонив голову, Ноа записал. Майло положил всех трех кошек, которых держал одновременно, поднялся на ноги и склонился над плечом Ноа.

— Твой почерк похож на каракули, папа.

— Да, я знаю. Я вырос, печатая на компьютере, как и все остальные. Видимо, тебе придется учить меня скорописи заново.

— Ну и дела. Надеюсь, что нет, — Квинн скорчил гримасу. Единственной хорошей вещью во всем этом фиаско с ЭМИ стало отсутствие школы. Конечно, технически у них все еще продолжались каникулы, и занятий все равно не было, но Квинн не могла себе представить, что в понедельник снова начнут учиться.

Нет света. Нет компьютеров. А все ее учебники все равно находились в сети. Кто знал, что происходит с интернетом?

— Отличные идеи, — Ноа грыз карандаш. — А как насчет еды? У нас есть аварийный приют в средней школе и кладовая в церкви Кроссвей. Продуктовый магазин «Френдли» откроется, как только они возьмут ситуацию под контроль. Но если представители Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям не появятся в ближайшее время, то продукты закончатся уже через несколько недель. Может, нам начать охотиться и ставить капканы?

— Я умею охотиться, — поделилась Квинн. Дедушка и бабушка научили ее этому.

— Правда? — спросил Майло.

— Это правда, — с гордостью подтвердила бабушка. — Квинн может постоять за себя. Мы убедились, что она знает, как это делать. Но не все могут. Тем не менее, я полагаю, что людей, желающих учиться, можно научить. Хуже всего придется тем, кто никогда не стрелял из винтовки и не хочет этого делать.

— У меня есть «Ремингтон» 700 калибра, но патронов почти не осталось, — сказал Ноа. — Признаюсь, я уже несколько лет не ходил на охоту на оленей. Джулиан постоянно уговаривает меня пойти с ним, но…

— Ну, я бы сказала, что самое время начать? — Бабушка протянула шишковатую руку и похлопала Ноа по животу. — Хотя у некоторых людей, похоже, достаточно запасов, чтобы продержаться хотя бы несколько недель, во всяком случае.

Квинн фыркнул.

Ноа покраснел, но быстро оправился. Он добродушно пожал плечами.

— Виновен по всем пунктам.

Майло хмыкнул. Бабушка хмыкнула вместе с ним. Квинн улыбнулась. А потом она впервые громко рассмеялась с тех пор, как дедушка умер рядом с ней.

На душе было хорошо. Как будто здесь, в этой теплой, уютной комнате, жили все хорошие воспоминания о дедушке, а не плохие и страшные. И на этот миг боль в ее сердце немного утихла.

Глава 27

Квинн

День четвертый

Квинн не ожидала, что Октавия вернется так быстро. Ей не следовало удивляться ничему, что творила ее мать, но она все равно удивлялась.

На этот раз Октавия привезла с собой Рэя Шульца.

Квинн помешивала на кухне рагу, которое они с бабушкой готовили вместе. В то утро она охотилась на кролика с 22-м калибром. Кролик служил источником белка, а бабушка собирала капусту, чеснок и лук со своего огорода, чтобы придать блюду дополнительный вкус.

В дровяной печи потрескивал и вспыхивал огонь. Пар от почти кипящей жидкости согревал лицо Квинн. Снаружи было холодно, но внутри тепло и уютно.

Октавия ворвалась без предупреждения, требуя еды. Квинн ответила отказом. Она не позволит Октавии снова красть у бабушки прямо у нее под носом. Ни за что.

— Октавия! — Входная дверь с грохотом распахнулась. — Какого черта так долго? Октавия!

Рэй Шульц вошел на кухню, его ботинки размазывали по полу сгустки грязного снега и грязи. Он не потрудился их вытереть.

— Где, черт возьми, еда? Надо идти к Томми. У него есть кое-что, но мы должны принести ему съестное, иначе он оставит все самое лучшее себе. Никель говорит, что дурь почти закончилась. Неизвестно, когда и где мы сможем достать еще что-нибудь после этого.

Один и Тор, уютно устроившиеся перед печью, вскочили на лапы и помчались в гостиную, подняв шерсть и оттопырив уши. Локи остался под столом, шипя.

Они чувствовали угрозу, проникшую в дом, и хотели оказаться как можно дальше. Квинн тоже.

Один и Тор обогнули ноги Рэя, чтобы добраться до безопасной гостиной. Злобно ухмыляясь, Рэй ударил их ногой.

Тор оказался достаточно быстрым, чтобы избежать опасности, но Один был толстым и медлительным. Ботинок Рэя угодил в его пушистый зад. Один издал вопль, вскочил на лапы и побежал за Тором. Под столом Локи шипел все громче.

— Оставь их в покое! — воскликнула Квинн.

— Просто немного повеселился. — Рэй был худым, жилистым белым мужчиной лет сорока, его отливающие солью и перцем волосы уже поредели. Он не отличался крупным телосложением, но зато обладал злобным и мерзким характером, а это имело большее значение.

Его выдавали глаза — глубоко посаженные, выпуклые, как у лягушки, блестящие от кайфа и едва сдерживаемой злобы.

Гнев пронзил Квинн насквозь. Грубая, беспомощная ярость, которую она едва могла контролировать. Она ненавидела его. Ненавидела его мерзкие, выпученные лягушачьи глаза, его толстые почерневшие пальцы и вонь жира, которым от него разило.

Иногда он подрабатывал механиком, но в основном оставался просто наркоманом, постоянно выпивал и играл в карточные игры со своими кузенами и друзьями, бросившими школу, в грязном трейлере Октавии в парке автодомов «Фолл Крик Эстейтс» через мост.

— Никто не разрешал тебе входить, — огрызнулась Квинн. — Проваливай.

Рэй повернулся к ней, веселье быстро сменилось гневом.

— Убирайся к черту.

Рэй ткнул пальцем ей в грудь.

— Не смей возвращаться домой после этого, маленькая шлюха.

— Я бы и шагу не ступила в эту лачугу, даже если бы ты мне заплатил. — Она ничего не могла с собой поделать. Она никогда не могла. Мерзкие слова вырвались еще до того, как она их подумала. — О, точно. Ты не можешь мне заплатить, поскольку ты слишком глуп и ленив, чтобы найти настоящую работу.

Рэй рванулся вперед и схватил ее за волосы, оттаскивая от плиты. Кожу головы неприятно обожгло. Лучше всего не двигаться и терпеть, но Квинн никогда не относилась к слабым и покорным.

Такой была ее мать.

Она крутанулась, вырываясь, одновременно нанося удары по груди и лицу Рэя. Пальцами прошлась по его правой щеке. Кожа головы горела, когда несколько прядей синих волос были вырваны с корнем.

— Прекрати! — закричала Октавия. — Рэй! Оставь ее в покое!

Но ее мать ничего не сделала, только прижалась к холодильнику, как всегда. Под столом Локи шипел и выл.

Рэй сильно толкнул Квинн к стене. Ее голова тупо отскочила и сбила календарь на линолеумный пол.

Боль пронзила голову. Страх расцвел в ее груди.

Ей следует заткнуться. Она не должна еще больше раздражать его. Но не в характере Квинн подчиняться кому бы то ни было, не говоря уже о мудаках.

Квинн выпрямилась, заставив себя встретиться с ним взглядом. Одарила его своей лучшей снисходительной улыбкой.

Рэй снова пошел на Квинн, подняв руку, чтобы ударить ее сзади. От него исходили презрение и ненависть. Его ярость казалась осязаемой, угрожающей, наполняющей всю кухню.

Сердце бешено колотилось в груди, Квинн пригнулась, шатнулась в сторону и добралась до стойки. Она прижалась спиной к ящику с кухонными ножами.

Ее взгляд бешено метался по комнате. Рогатка лежала в кармане куртки, висевшей на спинке стула в столовой на противоположной стороне кухни. Ее винтовка 22 калибра была заряжена, но хранилась в шкафу для одежды в гостиной. Бабушкин «Моссберг-500» прислонен к тумбочке в ее спальне.

На дровяной плите кипело рагу. Квинн могла бы бросить в него кипящую жидкость, если бы до этого дошло. Но кастрюля тяжелая и громоздкая, и она может промахнуться.

Она рывком открыла ящик и достала мясницкий нож.

— Я предупреждаю тебя.

Он посмотрел на нее.

— И что ты собираешься с этим делать?

Квинн держала нож низко, не направляла на него. Не хотела тыкать в лицо, просто дала понять, что она не его добыча. И не будет добычей.

— Тронешь меня или бабушку, и я тебя выпотрошу. Не думай, что я этого не сделаю.

— Рэй! — Октавия сдвинулась, нервничая и дергаясь. — Оставь ее в покое. Давай просто возьмем что-нибудь поесть и уйдем. Пойдем.

Рэй не сводил с нее взгляда, его глубоко посаженные глаза сверкали злобой. Он прикоснулся к царапине на щеке, которую Квинн оставила своими накрашенными лаком ногтями. На его пальцах осталось пятно крови.

Он сплюнул на пол.

— Нет, пока я не проучу эту маленькую потаскушку.

Квинн поправила рукоятку ножа. Ее ладони вспотели.

— Нет, точно не проучишь.

Задняя дверь распахнулась. Холодный воздух ворвался в кухню.

Бабушка стояла в зимней рабочей одежде, прижав к плечу помповое ружье «Моссберг-500», одна рука на затворе, другая на рукоятке, палец на спусковом крючке. Она нацелила ствол в грудь Рэя.

— Не смей трогать мою внучку!

Глава 28

Квинн

День четвертый

Испугавшись, Рэй попятился.

— Отойди от нее! — приказала бабушка.

— Я буду делать все, что захочу, старая карга.

— Не в моем доме. Убирайтесь. Вы оба. Я не могу смотреть на ваши жалкие лица.

— Мама… — заныла Октавия. — Ты не должна быть такой. Мы просто хотели…

— В этом-то и проблема? Вы просто хотите и хотите и никогда не удовлетворены, даже когда обираете всех вокруг. Убирайтесь из моего дома, чтобы я могла спокойно оплакивать своего мужа.

— Не смей указывать мне, что делать, женщина! — Рэй сжал кулаки, его лицо побагровело. Он потянулся к пистолету «Смит и Вессон», пристегнутому к поясу. — Ты не станешь…

Ч-ЧУНК! Характерный звук выстрела из помпового ружья расколол воздух. Бабушка сделала два шаркающих шага в центр кухни.

— Непременно.

На лице Рэя застыло удивление. Его глаза расширились.

— Ты уйдешь, — приказала она. — И, если вернешься, тебе не особенно понравится, как тебя встретят.

Что-то изменилось в его лице. Намек на настороженность. Колебания. Как будто он начал понимать, что бабушка вполне способна застрелить его.

Подняв руки, он сделал шаг назад, прочь от Квинн, к дверному проему в гостиную.

— Ты не хочешь этого делать.

— Не говори мне, что я хочу.

Октавия беспокойно потянула Рэя за руку.

— Пойдем. Ты сказал, что мы должны попасть к Томми. Мы должны идти, пока он не ушел.

Рэй улыбнулся, обнажив свои кривые, пожелтевшие зубы. Очаровательный, как крокодил.

— Не нужно быть такой негостеприимной. Со своей собственной семье тем более.

— Убирайся из этого дома, Рэй Шульц, — скомандовала бабушка. — Прямо сейчас.

— У нас есть дела поважнее, поверь мне. — Рэй посмотрел на Квинн. — И ты. Я имел в виду то, что сказал. Даже не вздумай приползти домой и молить о снисхождении. Я не стану щадить тебя. Я могу тебе это обещать.

Октавия просто уставилась в пол и ничего не сказала.

Квинн открыла рот, чтобы прошипеть что-то гадкое и язвительное, но смогла сдержаться. В этот раз ей хватило ума не подначивать его.

Он наконец-то уходил.

Квинн и бабушка в напряженном молчании наблюдали, как Рэй повернулся и, топая, вышел из дома. Октавия бежала за ним, опустив голову, как пристыженный щенок.

Мгновение спустя, квадроцикл кашлянул и ожил. Октавия и Рэй с ревом выехали с подъездной дорожки. Бабушка не опускала «Моссберг», пока звук квадроцикла не затих.

Квинн с грохотом положила нож на столешницу. Ее руки дрожали. Она прислонилась к шкафам, тяжело дыша.

Она хотела спросить бабушку, все ли с ней в порядке. Сама она чувствовала себя далеко не в порядке. Они обе были потрясены. Она видела это по лицу бабушки.

Есть вещи, о которых слишком трудно говорить. Вместо этого Квинн выбрала безопасный сарказм.

— Что ж, получилось неплохо. Рэй может засунуть свое милосердие прямо в свою немытую задницу.

Бабуля одарила ее усталой улыбкой, к ней вернулся намек на ее прежнюю жизненную силу.

— Я и сама не могла бы сказать лучше, моя дорогая.

Квинн попыталась вернуть улыбку, но она застыла на ее лице.

— Они не остановятся. Они будут создавать проблемы.

Бабушка долго молчала. Она прислонила ружье к одному из кухонных стульев, закрыла кухонную дверь, которую оставила открытой, когда ворвалась в дом, и взяла свою трость.

Коты снова появились из своих укрытий, жалобно мяукая. Валькирия и Один терлись о ноги Квинн, а Тор хромал к бабушке, умоляя взять его на руки.

Локи вынырнул из-под стола и запрыгнул на кухонный стул. Даже Хель появился, выглянув из-за холодильника, его белый хвост возмущенно дергался.

Бабушка почесала Локи за ушами. Когда она заговорила, ее голос звучал резко.

— Октавия создает проблемы с того момента, как покинула материнскую утробу. Нет ничего нового под солнцем, как любил говорить твой дедушка.

— Я думала, ружье лежит в твоей спальне.

Бабушка пожала плечами.

— Я решила, что оно должно быть при мне.

— Обязательно. Рэй и Октавия не единственные голодные. Мы должны быть всегда вооружены.

— Да, это так.

— Нам следует спрятать остальные припасы.

— Большинство из них уже спрятаны.

Квинн бросил на нее взгляд.

— Что?

— У меня кое-что припрятано.

— Например?

Бабушка только цокнула языком.

— Это секретная информация.

Квинн закатила глаза.

— Но ты же знаешь, что я права.

Бабушка кивнула, резко посерьезнев.

— Если это не Рэй, то это будет кто-то другой. Нам нужно быть очень, очень осторожными. Если они станут достаточно голодными, даже наши соседи ополчатся против нас.

Бабушка наклонилась и взяла Одина на руки, проверяя, нет ли у него ран. Он удовлетворенно мурлыкал. Она вздохнула.

— Принимайся за дело, Квинн. У тебя ведь остались новые банки с краской, которые дедушка подарил тебе на Рождество. Используй их.

Квинн снова повернулась к плите. Суп булькал.

— Но рагу…

— Я закончу его. Я хотела попробовать новые травы, чтобы приправить мясо кролика.

— Дрова…

— Завтра все еще будут здесь.

Квинн не могла спорить. Ее эмоции смешались с яростью и болью в сердце. Она хотела только одного — удалиться в спальню, которую ей выделили бабушка и дедушка, чтобы хоть немного заглушить боль.

Она нерешительно возилась с пирсингом в брови. Хотела сказать больше, но не знала, как. Они с бабушкой никогда не любили говорить о своих чувствах. Дедушка был единственным, кто делал это за них. Теперь они должны сами разобраться в этом.

От внезапного всплеска эмоций у нее сжалось горло.

— Я… Я люблю тебя, бабуля.

— Не надо говорить мне эти нежности. — Бабушка скорчила гримасу, сеть морщин оплела кожу вокруг ее глаз, как паутина, но ее глаза увлажнились.

Она наклонилась и ласково сжала плечо Квинн, прежде чем отпустить.

— Проваливай отсюда, пока я тебя не поколотила, девочка. Эта трость не только для ходьбы, знаешь ли.

Квинн достала из шкафа винтовку 22 калибра и оставила его при себе. Теперь она будет спать с ней. Она потрогала свою все еще побаливающую голову.

Она не могла выбросить из головы лицо Рэя. Его глаза. Как они сверкали враждебностью, жаждой хаоса и насилия.

В нем сидело что-то недоброе. Темный, ядовитый рак. Он еще недостаточно проголодался. Не достаточно отчаялся или разъярился. Но он обязательно дойдет до этого.

Может быть, завтра или на следующей неделе, но это случится. Квинн не сомневалась в этом.

Глава 29

Ноа

День четвертый

Несмотря на обещание, данное Розамонд Синклер, прошло два дня, прежде чем Ноа удалось навестить Аттикуса Бишопа в церкви Кроссвей на Мейн-стрит.

Он провел утро, помогая волонтерам перегонять занесенные снегом автомобили, заглохшие посреди улицы, которые требовалось отбуксировать на обочину или переместить на менее используемые боковые улицы, чтобы сохранить Мейн-стрит свободной и расчищенной.

Старый снегоуборщик заработал после того, как Тина Ганди, дочь механика, немного повозилась с ним. Слава богу, за малые радости. Из-за ограниченного бюджета Фолл-Крик не мог приобрести более новую машину уже более десяти лет.

Церковь из серого камня с возвышающимся шпилем и витражными окнами стояла на углу Мейн и Риверсайд-роуд, с одной стороны находилось азиатское бистро, а с другой — магазин аппаратуры Фуллера. Прямо через дорогу располагалась таверна «Файрсайд».

Пьяные завсегдатаи часто приходили к Бишопу на исповедь поздно вечером. Бишоп всегда принимал их с распростертыми объятиями.

Продовольственная кладовая Кроссвей располагалась сбоку от церкви, с левой стороны. Более ста человек стояли в очереди по три-четыре человека, которая тянулась через пустую парковку до самой улицы.

Поначалу Ноа захотелось отвести людей с дороги, но он пересилил себя. Улицы опустели. Автомобили и снегоходы можно отчётливо услышать за милю в этой жуткой тишине.

Люди в очереди оборачивались и смотрели на него, когда он с ревом подъезжал на громоздком реквизированном «Кавасаки». Старый двигатель кашлял, извергая удушливые клубы дыма.

Устроившись между его руками, Майло дрожал на сиденье перед ним. Ноа все еще не нашел няню, поэтому Майло уже третий день подряд ездил с ним на работу.

Он надеялся поговорить с Бишопом по этому поводу. Жена Бишопа, Дафна, работала ветеринарным техником, но сейчас она сидела дома с двумя маленькими дочками.